Вот уже шестой день подряд распорядок дня Мотылессы был примерно одинаков. Она просыпалась часиков в десять утра, завтракала, в обществе дяди Левы наводила на себя красоту с помощью доселе недоступной ее кошельку косметики. Затем приходил Никита, и беззаботная молодежь отправлялась по своим делам, а представитель старшего поколения – по своим.

И это утро не предвещало девушке никаких особенных перемен. Проснувшись в половине десятого, она набросила на себя халатик и пошла в ванную, не забыв постучаться в соседнюю спальню, чтобы разбудить дядю Леву. Ира с наслаждением подставила тело под струи душа, попеременно то горячие, то холодные, ощущая бодрость и радость жизни. Затем последовала процедура чистки жевастиков, то есть зубов, и несколько секунд активной работы вшивогонкой, то есть щеткой для волос. Глянув в зеркало, Ира осталась довольна собой. Из кухни уже доносились знакомые звуки: дядя Лева, заваривал ароматный кофе, поджаривал тосты и делал фруктовый салат.

– Доброе утро! – благодушно поприветствовал он Мотылессу.

– Доброе утро!

– Как спалось?

– Как всегда, отлично. – Девушка присела на свой любимый пуфик перед барной стойкой. Через несколько секунд перед ней уже стояли большая чашка кофе, два тоста и салат.

Единственное, что немного тяготило ее во время совместных завтраков, это постоянное упоминание дяди Левы о погибшей дочери. Конечно, Ира понимала: человек до сих пор не может справиться с горем. Но она решительно не знала, как реагировать на его слезливые воспоминания, и каждый раз ощущала неловкость. Невозможно было сделать ни одного жеста без того, чтобы дядя Лева тут же бы не вспомнил ее злополучную тезку.

– В то самое роковое утро она тоже съела два тоста, намазанных шоколадной пастой, запив их чашкой кофе, – тяжело вздохнул дядя Лева. Мотылесса поспешно принялась намазывать себе третий тост. Она терпеть не могла всякие роковые совпадения.

– Ничего не предвещало неприятностей в то утро, – монотонно продолжил дядя Лева. – Все было, как обычно… Позавтракав, мы вышли из дома, сели в машину и я повез ее в школу. Откуда тогда взялся этот проклятый автобус?…

Дядя Лева закрыл лицо руками и отвернулся. И эта поза была уже знакома Ире. Надо было как-то на нее реагировать. Отложив в сторону бутерброд, Ира спросила:

– Значит, в вашу машину врезался автобус?

Она слышала эту историю не один раз.

– Да, распроклятый «Икарус» врезался сбоку в правое крыло. Я сначала подумал, что ничего страшного. Удар был не очень сильным. Однако когда я посмотрел на дочь, то сразу все понял… Врачи потом сказали, что смерть наступила практически мгновенно.

Ира сочувственно поморгала, не решаясь доесть бутерброд.

– А что было с тобой? – наконец спросила она.

– Ни единой царапины, – сквозь зубы произнес дядя Лева. – Видимо, кому-то там на небесах нужна была душа моей дочери, а не моя. Если бы я только мог совершить обратный обмен…

Услышав это, Мотылесса почувствовала, как тело ее покрылось мурашками. Что означает обратный обмен? Уже не собирается ли этот старик совершить обмен с ее помощью, принести ее в жертву своей умершей дочери? Может, именно этим его намерением объясняется та странная забота, которую он проявляет о ней? Мотылесса иногда листала газеты, в частности, прочитывала криминальные хроники, из которых запомнились заголовки: «Ритуальные убийства стали нормой жизни!» или «Труп девочки без головы должен был оживить усопших!» От внимания дяди Левы не ускользнула перемена в лице Мотылессы, покрывшемся смертельной бледностью.

– Ты чего испугалась, глупенькая? Ты что подумала?

– Ничего, – шепотом ответила девушка.

– Ты у меня эти мысли брось, – погрозил ей пальцем хозяин. – Начиталась всякой мистики-беллетристики!…

Он излучал добродушие. Девушка немного успокоилась. И правда, дядя Лева вовсе не похож на маньяка. К тому же, если б ему понадобилось, он бы давно уже убил ее. Ира устала гадать, для чего он пригласил ее к себе и устроил замечательную жизнь, неужели только в память о своей несчастной дочери? Конечно, все может быть, но Мотылесса твердо знала, что бесплатный сыр бывает только в мышеловке.

– А как отреагировала на смерть дочки ее мама? – спросила она, чтобы не повисло молчание.

– Тамара никак не реагировала на это, – грустно отозвался дядя Лева. – Она к тому моменту уже четыре года, как скончалась. У нее был рак легких.

– Извини.

– Ничего, ничего.

От новой тяжелой паузы Мотылессу спасло появление Никиты.

– Ну и холодрыга сегодня! – произнес он, сбрасывая дубленку. – Кофейком горячим меня не угостите?

– Конечно, угостим, – на правах хозяйки объявила Мотылесса.

Необычная резвость, с которой девушка принялась обихаживать гостя, не укрылась от цепкого взора дяди Левы.

– Вы, я смотрю, уже спелись за моей спиной! – пошутил он. – Сегодня я разобью ваш союз на несколько часов. Встретитесь друг с другом только вечером.

– Как? – удивилась девушка.

Впервые за шесть дней в распорядке ее дня наметились перемены.

– Вот и вся любовь, – иронически заметил дядя Лева. – Не хотят с нами, стариками, больше общаться!

– Ничего подобного. Просто я уже привыкла к определенному расписанию. Вот и все…

– И все? – подозрительно покосившись сначала на девушку, затем на Никиту, произнес дядя Лева.

– И все! – Ире не хотелось, чтобы он над нею подшучивал, а главное, дал понять Никите о ее чувствах к нему. Девушка старательно скрывала от Никиты свой интерес. В его обществе она терялась. Представить себе даже не могла, что когда-нибудь прикоснется к нему, обнимет его. К тому же Никита и виду не показывал, что она ему может нравиться. Он вообще вел себя очень сдержанно. Слишком сдержанно и корректно. "Может, это дядя Лева запретил ему заводить со мной шашни? – тешила себя надеждой Мотылесса, хотя сердцем чувствовала, что она Никите безразлична. «Я просто не нравлюсь ему – вот и все!»

Дядя Лева тем временем излагал план действий на сегодня. В этом плане Мотылессе отводилась роль родной дочери старика. Дело необременительное. Ирине всего лишь нужно повсюду сопровождать своего временного отца, пока тот будет встречаться с важными людьми и совершать какие-то сделки. Время для более интересного времяпрепровождения наступит лишь в восемь вечера, когда дядя Лева передаст ее под опеку Никиты, обещавшего сводить Иру в одно экзотическое место…

Дядя Лева сам выбрал Мотылессе одежду – светло-серый деловой костюм с шелковой белой блузкой – и проследил за ее минимальным макияжем. Пока Ира причесывалась, они немного порепетировали: дядя Лева хотел, чтобы она как можно естественней называла его папой. Он же будет обращаться к ней «дочка». Мотылесса не понимала, зачем все это старику, но розыгрыш казался безобидным.

***

Дурные предчувствия овладели Валентиной Андреевной Глушенковой с того самого момента, когда на телефонный запрос в ГИБДД по поводу владельца автомобиля с номерным знаком У862НО она получила ответ, что автомобиль числится за фирмой «Колесо». Данная фирма, насколько было известно, занималась сдачей машин в аренду. Еще более усилились ее подозрения, когда, прибыв в офис «Колеса», она обнаружила в журнале учета арендованных автомобилей в графе «арендатор» напротив нужного ей номера пустое место. На вопрос, почему временный владелец этой машины не записан в журнале, она получила довольно странный ответ менеджера.

– Так пожелал клиент, – произнес невозмутимый молодой человек в кругленьких очках.

– А если он не вернет машину?

– Нам это будет только на руку, – усмехнулся менеджер.

– Почему?

– Во-первых, машина застрахована, а во-вторых, за нее клиентом внесен огромный денежный залог.

– Понятно, – произнесла Глушенкова.

На самом деле ничего не было понятно. "Зачем оставлять такой огромный залог? Ведь на такие деньги спокойно можно купить новую машину той же модели. Несомненно, это было сделано для того, чтобы не предъявлять для оформления аренды никаких документов, а следовательно, сама машина предназначена для совершения преступления. В этом нет никаких сомнений. Что же следует предпринять? Попросить начальство, чтобы дало команду «повесить флажок» на этот номер? («Повесить флажок» – милицейский термин, означающий «при обнаружении задержать». – Прим. авт.).

Но как обосновать это? Что сказать начальству? Что прошлым вечером во время «обмывания» автомобиля и водительского удостоверения капитана Анатолия Сергеевича Панфилова его дочь Людмила по большому секрету сообщила Глушенковой, что объявленная родителями в розыск Ирина Борисовна Малахова приезжала как-то в кафе «Зоопарк» на красной «девятке» с номером У862НО в обществе человека, который показался Людоедке весьма подозрительным типом? Что этот подозрительный тип не предъявил документов при оформлении сделки по аренде машины?…"

Она представила примерно, что ей скажет начальник, услышав такие доводы. Скажет, чтобы она перестала заниматься пустяками.

«И будет абсолютно прав, – думала Валентина Андреевна. – Что это за повод для задержания – желание гражданина икс сохранить свое инкогнито? Может быть, у него ревнивая жена. К тому же у икса могло не оказаться в тот момент с собою документов, а машина была нужна позарез. И такая версия имела право на существование. Да и прочих подобных, вполне разумных и без криминального душка версий можно придумать сколько угодно. Сама Ирка Мотылесса, по словам видевших ее свидетелей, отнюдь не была похожа на пленницу, которую удерживают силой. Наоборот, она светилась от счастья. Абсолютно все ее сверстники считают, что Ира Малахова вытащила козырную карту из колоды жизни и совершенно не нуждается в чьей-то помощи и защите. В это почему-то не верится только мне! Почему?»

Валентина Андреевна решила обратиться за советом к капитану Панфилову.

Анатолий выслушал историю о Мотылессе с весьма саркастическим выражением лица.

– Ты думаешь, что с твоей подопечной может случиться что-то нехорошее?

– Да.

– Но я не вижу причин для тревоги. Ну нашла себе девчонка молодого красивого спонсора, а может быть, даже и больше чем просто спонсора. Разве это плохо?

– В том-то и дело, что молодого и красивого, – повторила слова друга Валентина Андреевна. – Твоя дочь вчера мне сказала, что он потрясающе красив. Тебе не кажется это немного странным?

– А что в этом странного?

– Ты хоть видел, как выглядит Ирина Малахова?

– А что?

– Она очень непривлекательна.

– Ну и что? Сколько подобных странных парочек вокруг?

– И сколько? – с прохладцей в голосе поинтересовалась Глушенкова. – Приведи хоть один конкретный пример…

Анатолий немного замялся.

– Среди своих знакомых я таких не нахожу. Но это не значит, что внешне не подходящие друг другу люди не могут быть вместе.

– Где же их можно увидеть? Разве только на экране телевизора, где противная лягушка превращается в прекрасную царевну и выходит замуж за Ивана-Царевича. Так ведь это, Толя, всего лишь сказка! В реальной жизни все происходит совсем не так. А если и так, то крайне редко. Я не уверена, что этот случай – то самое редкое исключение из правил.

– А ты, оказывается, законченный скептик, – сказал капитан Панфилов.

– Я не скептик, Толя, я практик. Я слишком долго общаюсь с молодежью, чтобы не знать наверняка, что внешность для молодых людей в возрасте до двадцати двух-двадцати трех лет имеет колоссальное значение. Особенно для мужчин. Одно дело – заниматься с некрасивой девчонкой сексом, в котором она может быть большой мастерицей, но совсем другое – выставлять ее на публичное обозрение, став тем самым всеобщим посмешищем.

– А что, если мы имеем дело с причудой какого-то богатого маменькиного сынка? Может, это у него нечто вроде протеста против общепринятых норм…

– Все может быть, Толя, не спорю. Вот только такой бунтарь не станет арендовать в прокатной фирме машину за бешеные деньги, делая это только для того, чтобы при оформлении сделки не засветить своих документов.

– Давай «навесим флажок» на эту «девятку», – предложил Анатолий. – Пусть нашего красавца задержат и выяснят, что это за загадочная личность!

– А основания для этого какие придумаем?

– Основания? – почесав затылок, произнес Анатолий. – Да… вот с основаниями – загвоздка.

Однако не зря Валентина Андреевна так на него надеялась. Уже спустя минуту лицо друга расплылось в довольной улыбке. Это означало, что решение найдено.

– Этот тип ударил меня в правое заднее крыло сегодня утром! – воскликнул Анатолий. – Ударил и скрылся!

– Как ударил? – не поняла инспектор Глушенкова. – Кто ударил?

– Ну, этот тип на красной «девятке». Он ударил меня сегодня на светофоре в правое заднее крыло и скрылся с места происшествия. А я, не долго думая, записал его номерок и в ГИБДД позвонил. Как тебе такое обоснование?…

– А как быть с правым задним крылом?

– Оно у меня и в самом деле немного помятое, – ответил Анатолий. – Оно таким было еще до покупки.

– А если водителя красной «девятки» задержат и будет очная ставка, что ты скажешь?

– Скажу, что это не он. Обознался, скажу, с номером машины. Может, буквы какие перепутал, а может, и цифры. Это не главное. Главное, что подозрительный субъект окажется в наших руках и мы сможем его расспросить кое о чем и выяснить его личность.

– А этим фокусом мы не подставим ребят из автоинспекции?

– Не понял?

– Сам посуди, – начала объяснять Валентина Андреевна. – Задерживать интересующего нас субъекта будут, как самого обычного участника ДТП… А что, если желание того не открывать свое инкогнито столь велико, что он станет действовать не как человек виновный в обычной аварии, а как матерый, да еще, не дай бог, вооруженный преступник.

– Логично, – вздохнул капитан Панфилов и принялся обдумывать возможные варианты изменения своего сценария.

– Придумал! – произнес он спустя несколько секунд. – Нужно сообщить, что у врезавшегося в меня нахала на красной «девятке» я заметил на заднем сидении предмет, похожий на ружье. Здоровенное охотничье ружье. А еще нужно добавить, что по манере езды совершившего аварию можно судить о том, что водитель находится в состоянии алкогольного или наркотического опьянения и при задержании может быть опасен.

– Гениально! – только и могла вымолвить Валентина Андреевна. – Тебе бы, Толя, авантюрные романы писать, а ты в милиции свой талант закапываешь. За твою гениальную идею следует выпить!

– Охотно! – бодро отозвался Панфилов.

– Чаю с брусничным вареньем, – добавила Глушенкова.

Энтузиазм друга мгновенно угас.

– Что ж, – вздохнул он. – Чаю так чаю. Где моя большая кружка, наливай моя подружка…

***

Как ни странно, но проведенный в обществе дяди Левы день Мотылессе понравился. Сначала они побывали в каком-то шикарном офисе, где ее временный папа что-то обсуждал с пузатым и лысым дядькой с огромными золотыми часами на руке, а грудастая секретарша этого типа услужливо подносила ей, Ире, пирожное-мороженое и соки. Затем они посетили ресторанчик «Поросячий визг», где отведали вкусной жареной свининки. После ресторана отправились в банк. В банке пришлось провести много времени. Дядя Лева что-то очень долго и довольно бурно обсуждал с несколькими банковскими тузами. Речь шла о каких-то векселях, акциях, закладных и прочих ценных бумагах, в которых Мотылесса ничего не понимала. Ее роль в данной дискуссии ограничивалась только потягиванием через тонкую трубочку апельсинового сока и милой улыбкой, когда ее папа, вдруг вспомнив о ней, спрашивал: «Иришка, дочка, ты не устала?» Ира отвечала: «Нет, папочка». Она вела себя как пай-девочка.

Процедура обсуждения закончилась около шести вечера полной победой дяди Левы, насколько могла Мотылесса судить по его приподнятому настроению.

– Ты не представляешь, что мы с тобой только что сделали! – произнес дядя Лева, когда они выходили из здания банка.

– И что же мы сделали? – поинтересовалась Мотылесса.

– Мы их очаровали!

– Очаровали? – удивилась девушка. – А что, разве это так важно в бизнесе?

– Это важно везде!

Спустя несколько минут «папа с дочкой» были уже дома. «Папа» набросился на холодильник, чтобы съесть чего-нибудь мясного, а «дочка» надолго заперлась в ванной. Потом любящие родственники разошлись по своим спальням.

***

Иру в половине двенадцатого ночи разбудил Никита.

– Кофе мне, умоляю, горячего кофе!

– Сейчас сделаю, – сонно отозвалась Мотылесса.

– На улице фантастический мороз. – Никита плюхнулся на пуф, потирая руки. – Градусов, наверное, тридцать пять, а может, и больше. Что-то не помню, бывало ли такое раньше. Я промерз буквально насквозь, пока шел от машины к подъезду.

«А каково в такую-то погодку работать? – промелькнуло в голове у Мотылессы. – Как там Алка Леденец, Машка Фестивалька и остальные девочки? Клиентов-то, поди, сейчас совсем нету. Может, навестить их завтра? Денег подбросить немножко? Может, и они мне когда-нибудь помогут…»

В этот самый момент Никита обнаружил лежавшую на подоконнике записку.

– Представляешь, – произнес он, прочитав ее. – Дядя Лева, оказывается, укатил на водохранилище к своему другу, чтобы завтра с утра отправиться на рыбалку. Вот сумасшедший, в такой-то мороз!

– Он уехал на рыбалку?

– У каждого свои причуды.

– Разве он не может купить рыбу в магазине?

– Может, – улыбнулся собеседник. – Но его волнует сам процесс.

– Никогда не понимала, какой может быть интерес в тупом созерцании мормышки?

– А ты, я смотрю, хорошо подкована в области рыбной ловли. Приходилось часто сталкиваться с рыбаками?

– Еще как приходилось, – с горечью усмехнулась девушка. – Мой дорогой папаша просто обожает это дело. Особенно зимой. Я имею в виду папашу натурального, того, от которого меня угораздило родиться.

– Я понял.

– Но моего-то папашку можно понять. Он-то хоть эту самую рыбу жрет! А вот что заставляет такого человека, как дядя Лева, удить рыбу в лютый мороз – я не понимаю. А может, это только отмазка? Может, он чем другим в это время занимается?

– Нет, – засмеялся Никита. – Он действительно ловит рыбу. Сам несколько раз видел.

– Но ведь у него завтра очень важная встреча с банкирами в три часа? Я слышала, как он договаривался…

– Успеет, – заверил ее Никита. – Всегда отправляется порыбачить перед важной встречей.

– А ты давно его знаешь?

– Лет пять, наверное, – уклончиво сказал собеседник.

– А как вы познакомились?

Вместо ответа Никита посмотрел на часы.

– Между прочим, нам уже пора! Я обещал тебе показать сегодня нечто экзотическое? Так вот, чтобы увидеть это, нам нужно поторопиться. Шоу начнется ровно в час ночи.

– А как туда нужно одеваться?

– Одежда не имеет никакого значения! Главное – это состояние духа…

Эта фраза звучала чрезвычайно интригующе. Ирина быстренько побежала в свою комнату переодеваться.

***

За время своего временного удочерения она вместе с Никитой успела побывать уже в нескольких ночных заведениях совершенно разного профиля. Это были и обычные ночные дискотеки, и тематические тусовки с обязательным присутствием всевозможных чудаков в неглиже или латексе, и бары с так называемой «клубничкой». Однако круче того действа, что ей посчастливилось наблюдать в заведении, скрывавшемся под табличкой "Клуб «Иллюминатор», придумать вряд ли возможно…

Идя по очень узкому и длинному коридору, Мотылесса все ждала, когда же наконец взгляду откроется какое-нибудь помещение, где, как она полагала, и состоится обещанное спутником экзотическое шоу. Но помещения все не было и не было. Вместо этого в коридоре стали попадаться весьма странные люди. Они застыли лицом к стене, как будто их, как напроказивших детей, поставили в угол. Некоторые стояли молча, а некоторые что-то бурно обсуждали со своими соседями по углу.

– Смотри, смотри, какой! – завизжала обтянутая в кожу здоровенная бабища своей тощей, как палка, соседке.

– Класс, – согласилась та. – Я б с таким не отказалась…

Заинтригованная этой сценкой Мотылесса остановилась и попыталась определить, к чему могли относиться эти реплики. Встав так же, как и они, лицом к стене, она ничего интересного не обнаружила.

– Пододвигайся ко мне, – услышала она приглашение одной из созерцательниц обшарпанной штукатурки, той, что была тощей, как палка.

Осторожно подвинувшись к ней, Мотылесса обнаружила в стене небольшое кругленькое оконце, похожее на иллюминатор. Там, за иллюминатором, творилось такое!…

– Ну, как тебе этот гидравлический пресс? – поинтересовалась спустя пару минут ее соседка.

Под гидравлическим прессом, очевидно, подразумевался огромный голый мужчина, который неистово обнимал хрупкую, маленькую девицу.

– Ничего! – ответила немного обескураженная Ирина. Теперь она поняла, что за зрелище приготовил для нее Никита. В каждой каюте клуба было по паре, и за действиями этих пар наблюдали в иллюминаторы зрители.

«Тоже мне – экзотика! – усмехнулась Мотылесса, нехотя передвигаясь от одного иллюминатора к другому. – Приходили бы к нам на улицу Коминтерна в рабочее время, там бы увидели настоящую экзотику!»

Оглянувшись, она увидела Никиту, прильнувшего к одному из иллюминаторов.

– Нравится? – спросила Ирина.

– Не очень, – раздраженно отозвался Никита. – Сегодня контингент так себе.

– А ты здесь часто бываешь?

– Не так чтобы очень, но захаживаю…

«Может, он ненормальный? – подумала Мотылесса. – Вроде не похож! Хотя кто их разберет, этих психов, все они на первый взгляд самые обычные мужики…»

Никита взял Ирину за руку и распахнул перед ней незаметную дверь. Она вошла в каюту. Кроме потертого кожаного дивана и брошенной на пол возле него грязной медвежьей шкуры, там ничего не было.

– Здесь пусто, – сказала девушка.

– Это каюта для нас! – ответил Никита.

Она подумала, что ослышалась, но Никита невозмутимо принялся расстегивать на себе рубашку.

– Ты что, серьезно?

– Абсолютно, – ответил Никита. – Если хочешь, то мы закроем иллюминатор, а можем даже и свет выключить!

– А может, не здесь, – покачала головой девушка. – Что-то мне это местечко – не очень…

– Как хочешь, – разочарованно проронил ее спутник.

Когда они оказались в машине, Никита сказал ей:

– Ты прости, что я отмочил такой номер. Я почему-то решил, что нравлюсь тебе…

– Ты мне в самом деле нравишься, – не стала скрывать Мотылесса.

– Значит, я переборщил с экзотикой?

– Да уж.

– Просто я подумал, что от обычного секса тебя, наверное, уже воротит! Вот и решил придумать нечто неординарное…

– Как раз обычного секса у меня очень давно и не было, – возразила, улыбнувшись, Мотылесса. – Сплошная экзотика…

– Значит, у меня есть надежда на вторую попытку?

– А то как же, – засмеялась девушка.

– Тогда скорее домой, – произнес Никита, нажав на педаль газа.

Машина уже набирала приличную скорость, но тут из-за поворота выскочила милицейская машина и милиционер, сидящий рядом с водителем, распахнул дверцу и вытащил руку с жезлом, требуя, чтобы Никита остановился. Выругавшись, Никита остановил машину возле притормозившей «Волги». Человек с жезлом в руке, назвавшись сержантом Зайцевым, потребовал у Никиты документы.

– А разве я что-нибудь нарушил?

– Конечно, – ответил сержант. – Вы двигались со скоростью восемьдесят километров в час на участке с ограниченным скоростным режимом до сорока километров…

– А может быть, обойдемся без документов и прочих формальностей? – произнес Никита. – Я полностью признаю свое недостойное поведение на дороге и готов заплатить любой штраф, конечно, если он не будет превышать мои финансовые возможности.

– И каковы ваши финансовые возможности? – начал сдавать свои позиции сержант.

– Триста рублей вас устроит?

Милиционер ненадолго задумался. В это мгновение к нему подошел водитель, молоденький ефрейтор и сказал:

– Ты на номер посмотри!…

Взглянув на номер, сержант Зайцев посуровел. Передернув затвором висевшего на шее автомата, он произнес:

– Выйдите, пожалуйста, из машины!

– А что случилось? – удивился Никита.

– Я сказал, выйдите из машины! – повторил сержант, наставив дуло автомата на водителя.

– Хорошо, хорошо, – не стал спорить Никита, открывая дверцу. – Но уверяю вас, это какая-то ошибка. Вы меня, наверное, с кем-то спутали. Вот мои документы!…

Сказав это, Никита под бдительным взглядом вооруженного сержанта достал из кармана брюк свой паспорт, но от волнения уронил его на землю.

– Ой, – воскликнул он. – Вот растяпа! Можно, я подниму паспорт? Вы не будете стрелять?

– Поднимайте, – разрешил милиционер.

Дальнейшее произошло в несколько секунд. Нагнувшийся за документами Никита вдруг резко выпрямился. В мгновение ока в руках его оказался пистолет, не целясь, он два раза выстрелил. Мотылесса ошеломленно смотрела, как милиционеры падают на землю, как расплываются под ними две лужи крови. Она ущипнула себя за руку. Нет, это не сон. Никита – хладнокровный убийца? А она – его пособница. «Нет, нет, не может быть, – твердила Ирина про себя. – Я сейчас проснусь. Обязательно проснусь».

Пнув ногой бесчувственные тела, Никита равнодушно сказал:

– Ничего не поделаешь, ребята. Сами нарвались… – заметив перекосившееся от ужаса лицо Иры, добавил: – Эй, на борту! Не раскисать и не хандрить! Иначе отправишься вслед за ними, ясно?

«Уж чего яснее!» – подумала Мотылесса.

– Мне понадобится твоя помощь, – продолжил Никита. – Сейчас сядешь за руль милицейской машины… Я буду двигаться впереди тебя на «девятке». Понятно?

– Понятно, – пробормотала Ира. – Только я водить машину не умею.

– Я разве сказал «водить»? – повысил голос Никита. – Ты поедешь за мной на тросе. В багажнике твоей машины будут лежать они… – Он небрежно кивнул в сторону двух милиционеров.

Выполняя указания своего спутника, Мотылесса пересела в милицейскую машину. Она видела в зеркальце, как Никита укладывает безжизненные тела в багажник. Он управился довольно быстро, как будто привык к подобной работе.

Покружив по городу минут двадцать, они остановились на обочине какой-то неприметной дороги. На ней было пусто. Никита вышел из своей машины, отцепил трос от милицейской «Волги» и произнес:

– Выходи.

«Вот тут он меня и порешит!» – подумала Мотылесса, дрожа от страха.

– Стой, – сказал Никита, когда девушка сделала несколько робких шагов в сторону от милицейской машины. Как только она остановилась, он подошел к ней вплотную и стянул с ее шеи длинный шарф.

«Он решил не тратить на меня пулю, а придушить шарфом! – решила девушка. – Какая кошмарная смерть!» Но Никите шарф понадобился для другого. Не обращая внимания на Ирину, он старательно протер шарфом руль, чтобы не оставить отпечатков пальцев девушки.

– Садись в «девятку», – скомандовал он. – Да не за руль…

Когда они отъехали от оставленной на обочине милицейской машины, девушка осмелилась заговорить:

– А зачем мы привезли их сюда?

– Мы привезли их сюда затем, чтобы нас не смогли вычислить менты.

– А теперь они не смогут нас вычислить?

– Они не знают, где произошло убийство, – пояснил водитель.

– А если бы знали?…

– А если бы знали, то без труда сообразили, откуда в половине второго ночи ехала самая последняя остановленная их коллегами машина… Ведь место, где нас остановили, находится буквально в трехстах метрах от «Иллюминатора».

– Понятно, – кивнула Мотылесса. – А откуда у тебя пистолет?

– Из кармана.

– А…

– Больше никаких вопросов, – резким тоном оборвал ее Никита.

Ира умолкла.

То, что сегодня произошло, до сих пор казалось ей сном. Мотылесса вовсе не отличалась чувствительностью. Ирина привыкла ко многому. Она видела много изощренных развратников, злобных психопатов, мелких воришек, шантажистов и привыкла относиться к ним со свойственной людям ее профессии индифферентностью. Но убийство! Убить двух человек, не моргнув глазом, – такое не укладывалось в ее голове. И тут Иру посетила еще более ужасная мысль: если Никита, шестерка дяди Левы, – такой хладнокровный убийца, то каким должен быть сам шеф?…

***

Валентина Андреевна Глушенкова видела своего друга Анатолия в таком расстроенном состоянии нечасто. Он выглядел так, будто на нем более суток воду возили. Когда Толя, оторвавшись от лежащих на его столе дел, поднял на нее побледневшее, осунувшееся лицо, Валентина Андреевна решила, что его надо непременно отпаивать свежим чаем.

– Что с тобой, Толя?

– С четырех утра на ногах, – коротко пояснил хозяин кабинет.

– А что случилось?

– Убийство… И меня вызвали на это убийство потому, что двое убитых работников ГИБДД были застрелены человеком, которого именно я объявил в розыск.

– Ты имеешь в виду нашу темную личность на красной «девятке»? – догадалась Валентина Андреевна.

– Да.

– А откуда известно, что убийцей был именно он? Есть свидетели?

– Свидетелей нет, – покачал головой Анатолий. – Машину с убитыми вообще нашли черт знает где, совершенно не в том районе, где несли службу сержант Зайцев и ефрейтор Глоткин. Однако в машине имелся «журнал учета и регистрации правонарушений», в котором дисциплинированный ефрейтор сделал свою последнюю запись следующего содержания… – Анатолий вынул из верхнего ящика стола изъятый с места происшествий журнал учета и, открыв его на нужной странице, протянул Глушенковой.

– «1 час 45 минут. Кр. девятка. Номер У862НО. Превышение скорости», – прочитала Валентина Андреевна.

– Вот так-то, – вздохнул Анатолий, возвращая журнал на место.

– А может, убийство произошло после?

– Вряд ли. Слишком много совпадений. Во-первых, смерть милиционеров, по заключению экспертов, наступила примерно в то время, когда сделана отметка в журнале. Во-вторых, в том же районе вскоре обнаружена и красная «девятка» с записанным в журнале номером. И в «девятке» этой наблюдалась весьма странная картина: повсюду разбросан табак, а отпечатки пальцев стерты с необыкновенной тщательностью. Были обработаны даже те места, о которых дилетант наверняка от волнения никогда бы не вспомнил. Например – рычаг регулировки наклона сидений и внутренняя поверхность крышки капота…

– Ты хочешь сказать, что человек, с которым разъезжала на машине Ира Малахова, – профессиональный убийца?

– Именно! – подтвердил Анатолий. – Для того чтобы уложить двух человек, вооруженных автоматами и закованных в бронежилеты, ему понадобилось всего два выстрела из маленького пистолетика ППС калибра 5,45. Выстрелы сделаны в голову, причем не в упор, а на значительном расстоянии, так как в районе входных отверстий обеих пуль экспертами не обнаружено никаких следов от пороховых газов.

– Да, – вынуждена была согласиться Валентина Андреевна. – Похоже, что мы столкнулись с профессионалом. Но что ему нужно от четырнадцатилетней девочки? Да и жива ли она вообще?…

– Ты все о своем, – грустно улыбнулся Анатолий. – А мне больно, что из-за розыска какой-то проститутки погибли двое молодых, только начинающих самостоятельную жизнь парней. И в их смерти отчасти виноваты мы с тобой…

– Какой-то проститутки, – раздумчиво повторила Глушенкова. – Ты не думаешь о том, что она такой же человек, как и два погибших милиционера?… У нее так же, как и у них, имелись свои виды на жизнь, пусть и не такие, как нам с тобой хотелось бы. Мы собирались выручить ее из беды…

– А что, если она ни в какую беду не попадала? Что, если она была и есть заодно с убийцей?

– Ты хоть сам в это веришь?

– Не очень. Но в жизни бывает всякое.

– Бывает, – согласилась Валентина Андреевна. – Что собираешься предпринять?

– Набор мероприятий типичен для подобных случаев, – ответил Анатолий. – Составление фоторобота, отработка архивов на предмет схожих с фотороботом физиономий… То обстоятельство, что убийца так старательно уничтожал отпечатки пальцев, дает повод надеяться, что он уже где-то раньше засветился и что у нас в картотеке имеются его фотографии. Может, по уголовным делам, а может, по военным…

– Думаешь, мы имеем дело с бывшим или действующим работником спецслужб? – удивилась коллега.

– Очень даже может быть. Мне дали трех помощников. В ближайшее время нужно выяснить личность этого мерзавца, а там видно будет.

– А я пообщаюсь еще раз со всеми подростками, кому довелось видеть его и Мотылессу. Может, смогу вытянуть из свидетелей что-то новое…

– Попробуй, – согласился Анатолий. – Учти, важной может оказаться всякая мелочь, любая деталь.

– Не волнуйся. Мы отыщем его, обязательно отыщем. И не вини себя. В том, что погибли двое наших ребят, нет твоей вины. Если уж на то пошло, то виновата в этом я. Именно мне пришла в голову мысль каким угодно способом задержать водителя красной «девятки». Ты лишь придумал, как это сделать!

– Эх, и успокоила же ты меня, – тяжело вздохнул Анатолий.

***

Мотылесса впервые видела дядю Лева в таком гневе за все время их знакомства. Обычно сдержанный и учтивый в обращении с нею и Никитой он рвал и метал.

– Идиот! Какой же ты идиот! Зачем ты это сделал? Зачем? – брызгая слюной, яростно вопил дядя Лева.

– У меня не было другого выхода, – оборонялся Никита.

– Как это не было выхода?! Да у тебя был целый вагон этих выходов! Ты мог отбрехаться, откупиться, просто-напросто удрать наконец! Но ты вместо этого решил сыграть в ковбоя!… Сыграл! Молодец! Теперь вся милиция и спецура стоит на ушах, разыскивая твой слащавый фейс. И будь уверен, рано или поздно они до тебя доберутся!

– Меня никто не мог видеть, – отбивался Никита. – Кроме нее, конечно, – многозначительно добавил он.

Мотылесса, услышав это, помертвела. Она поняла, что часы ее жизни сочтены. Если не убьют сейчас, то все равно ей не на что рассчитывать. С ней могут расправиться в любую минуту. После того как Никита отъехал от милицейской «Волги» с двумя трупами в багажнике, она не переставала обдумывать план своего побега… Но Никита, похоже, догадался, о чем она думает. Когда они вышли из машины, он крепко схватил ее и буквально втащил в подъезд.

– Хорошо хоть девчонку оставил в живых! – между тем продолжал яриться дядя Лева. – Как у тебя хватило ума сделать это – не представляю!

– Не надо сгущать краски! Я не настолько туп. И, между прочим, могу обидеться…

– Да что ты говоришь! Обидеться! И что, интересно, ты сделаешь – застрелишь и меня заодно? Так стреляй поскорее! А потом иди и зарабатывай себе на жизнь самостоятельно. Промышляй тупорылыми налетами да гоп-стопами, как ты делал это до того, как я подобрал тебя, кретина!…

Никита поиграл желваками, но ничего не ответил.

– Давай, вспоминай, где ты мог наследить? – спросил дядя Лева.

– Я же говорю – меня никто не мог видеть!

– Я не о стрельбе по милиционерам говорю! Я спрашиваю, где ты мог наследить до этого?

– Нигде, – уверенно заявил Никита.

– Ну, как же «нигде»! – вышел из себя дядя Лева. Ире казалось, его громовый голос разносится по всему дому. – Ты же мне сказал, что тот ефрейтор попросил сержанта обратить внимание на номер машины. Значит, с машиной было что-то не так! Может, ты в какую аварию залетал!

– Нет.

– Может, сбил кого?

– Нет…

– Может, правила сильно нарушил, а кто-то заметил это и настучал на тебя?

– Не думаю…

– Но тогда какого черта на тебя ни с того ни с сего наставили автомат и потребовали выйти из машины?

– Ну я же сказал – не знаю! Не знаю! – закричал в ответ Никита.

После этого всплеска эмоций в помещении повисла тишина. Крикуны разбежались по своим углам: старший к кофейнику, чтобы заварить кофе, а младший подошел к окну, чтобы вспомнить, где он мог попасться на милицейскую заметку. Никита яростно потер лоб. Но ничего путного ему в голову не приходило.

– А можно мне тоже кофе? – подала голос Мотылесса.

– Что? – не расслышал дядя Лева.

– Кофе, – пролепетала девушка.

– Какой еще кофе! – взорвался временно исполняющий роль папы. – Отправляйся немедленно спать. В три часа у нас важная встреча! Ты должна выглядеть там, как дочь преуспевающего человека, а не как проведшая бессонную ночь потаскуха!

– Спать? – удивилась девушка. – Вы думаете, я способна уснуть сейчас?

– Еще как способна! Возьми в моей комнате, в тумбочке, таблетки со снотворным, проглоти две, нет, лучше три штуки и отправляйся к себе в спальню. Сейчас на часах десять тридцать. Я разбужу тебя в половине третьего. Четыре часа поспишь и будешь к положенному времени как свеженький огурчик. Все – отправляйся…

«По крайней мере до трех часов меня не убьют!» – с этой мыслью Мотылесса отправилась искать снотворное. Войдя в комнату дяди Левы и открыв тумбочку, она без особого труда нашла там таблетки в красивой желтенькой упаковке. Внимательно осмотрев пачку, Ира попыталась обнаружить надпись, свидетельствующую о том, что это действительно снотворное, но, так и не найдя ее, подумала: «А зачем, собственно? Не отравить же меня хотят, в самом деле? Ну и пусть. Такая смерть даже лучше, чем удавка, опасная бритва или полет с двенадцатого этажа».

И тут взгляд ее упал на мобильный телефон, лежавший на кровати дяди Левы…

***

– Извините, не подскажете который час? – задал вопрос Глушенковой краснощекий мальчуган лет семи.

– Половина третьего.

– Спасибо, – поблагодарил мальчик и ускорил шаг.

«Наверное, торопится, чтобы посмотреть мультики!» – предположила Валентина Андреевна. Она тоже когда-то в детстве обожала мультфильмы. Едва только в доме появлялась программа передач на неделю, тут же брала в руки красный фломастер и спешила подчеркнуть то, что представляло для нее тогда интерес. Мультфильмы подчеркивала двумя линиями, рядом с «Чебурашкой», «Винни Пухом» и, конечно же, «Ну, погоди» ставила восклицательный знак. Так делали многие ее сверстники и сверстницы. Почему все дети почти одинаковы в своих пристрастиях и поступках? Может, потому, что смотрят одни и те же мультфильмы, читают одни и те же книжки, заучивают наизусть одни и те же стихи? Зато, вырастая, они становятся столь разными, что порою совершенно не способны понять тех, с кем еще не так давно играли в прятки и пели походные песни.

Размышляя об этом, Валентина Андреевна пыталась отвлечься от неожиданной размолвки со своим другом Анатолием Панфиловым. Эта размолвка мучила ее. Ей казалась безнравственной постановка вопроса: кто важнее для общества – четырнадцатилетняя проститутка или два работника правоохранительных органов? Мысль о том, что здесь возможен выбор в чью-либо пользу, приводила Валентину Андреевну в бешенство. Она не делила людей по профессиональному признаку, как это делал ее коллега. Единственный критерий, который она признавала, – порядочный или непорядочный. И все! И больше ничего! Будь ты хоть трижды банкир, депутат, врач, учитель, спасатель или милиционер – для нее это не имело никакого значения. Иру Малахову, по прозвищу Мотылесса, Валентина Андреевна считала существом порочным, безалаберным, глупым, но не злым и не подлым. Она должна разыскать четырнадцатилетнюю девочку, которой, как была уверена Глушенкова, угрожала серьезная опасность.

Но не только Валентина Андреевна мучительно переживала размолвку с другом. Панфилов тоже не мог найти себе места. Так Глушенкова решила, когда, подходя к отделу, увидела маячившего в окне капитана Панфилова. Наверняка он выглядывал именно ее. Валентина Андреевна остановилась, через полминуты Анатолий стоял рядом.

– Прости меня. Я был не прав. Сам не знаю, что вдруг на меня нашло. Просто очень уж жалко тех ребят! Никак не могу отделаться от чувства вины за их смерть… Прости.

– Забыто! – произнесла в ответ Валентина Андреевна. – Давай лучше рассказывай, что у тебя новенького?

– По этому делу пока ничего. Моя милая дочурка и ее подружки составляют с нашим фотографом фоторобот. А трое моих помощников разбежались кто куда: один к криминалистам, второй к баллистикам, третий на место происшествия. В общем, работа кипит… Но у меня, Валюш, все буквально из рук валится. Да и начальство наседает. Хотят подключить к расследованию в качестве буксира какого-то очень крутого следователя из управления… А что новенького у тебя?

– Как это ни прискорбно, но тоже ничего, – ответила Валентина Андреевна. – Разговаривала только что еще раз с Аллой Сахаровой…

– С кем?…

– С Алкой Леденец. Увы, ее показания ничего нового в копилку расследования не прибавили. После того как твоя дочь и другие свидетельницы составят фоторобот, препроводи их, пожалуйста, ко мне в кабинет… Потолкую с ними по душам, по-нашему, по-бабьи. Может, что любопытное вспомнят…

– Ясно.

– Только умоляю, Толя, – взмолилась Валентина Андреевна. – Сними, пожалуйста, это выражение со своего лица. А то тебе прохожие милостыню скоро начнут подавать, как несчастному беженцу или погорельцу.

Черты лица капитана Панфилова немного ожили.

– Ладно, все! Беру себя в руки!

– Вот и правильно! Пойдем работать…

Когда друзья появились в поле зрения дежурного по отделу, пожилого старшины Сан Саныча Тимофеева, раздался его громоподобный голос:

– Валя, Валя, иди-ка сюда! Тут тебе сообщение!

– Какое еще сообщение?

– По телефону передали еще утром, часов около одиннадцати, наверное… Я хотел разговор на твой кабинет переключить, но там никто трубку не брал, видно, ты уже ушла. Тогда я записал то, что попросила тебе сообщить девушка…

Сан Саныч одел очки с большими линзами и зачитал написанное на тетрадном листке в клеточку немногословное послание:

– «Ждите меня у входа в банк „Гарантия" начиная с трех часов и до упора… А не то меня убьют!»

На этом старшина Тимофеев чтение закончил и посмотрел на инспектора Глушенкову и стоявшего рядом капитана Панфилова. Оба понятия не имели, что это за послание и как на него реагировать.

– У тебя есть кто-то знакомый в банке «Гарантия»? – спросил Анатолий.

– Нет, – ответила Валентина Андреевна. – Сан Саныч, миленький, а эта девушка как-то представилась?

– То ли Мотылевкая, то ли Могилевская, точно не помню…

– Мотылесса! – в один голос вскричали друзья и одновременно взглянули на электронные часы висевшие над «дежуркой».

На них горели цифры 15.05…

***

Данное дело было венцом его творчества. После него он собирался завязать с криминалом, собрать в кучку разбросанные в различных банках деньги и, добавив к ним огромную долю заработанного на этом деле, раствориться где-нибудь в тропических джунглях или среди альпийских лугов. Где конкретно, он пока не решил. Однако существовала еще одна причина, чтобы взяться за это трудное и практически не выполнимое дело. Оно могло стать украшением его криминальной карьеры, чем-то вроде раритетного алмаза в коллекции ювелира. После такой аферы он, безусловно, станет настоящей легендой в уголовном мире, ведь до него банк «Гарантия» не удавалось «кинуть» еще никому. Аферист с многолетним стажем, Лев Яковлевич Ряховский, по кличке Лев, будет первым и, наверное, последним, кто сделает это. Последним, потому что после такого «ляпа» клиентов у банка должно очень сильно поубавиться, и вряд ли он сможет вообще существовать дальше. Целью нанявших его людей было не примитивное невозвращение кредита или другой подобный швырок. Нанявшие его господа – очень серьезные люди, и цель, выбранная ими, тоже серьезная. Им был нужен закладной вексель крупнейшего в стране авиационного завода, купленный банком «Гарантия» еще на заре перестройки за сущие копейки про запас, из расчета «авось когда-нибудь пригодится». Купившие вексель и не мечтали о том, что спустя одиннадцать лет этот завод так поднимется и что скромная бумажка станет ценнейшим денежным эквивалентом, который когда-либо хранился в банке.

За трудную, почти невыполнимую задачу Лев Яковлевич Ряховский взялся около трех месяцев назад. Каких только планов не разрабатывал его изворотливый мозг за это время, но в каждом был изъян, могущий привести к провалу. А провал означал неминуемую смерть – в этом он полностью отдавал себе отчет. И вот когда уже чаша терпения его нанимателей начала переполняться, в голове Льва забрезжила гениальная идея.

– А что, если в банк «Гарантия» однажды явится адвокат руководства авиационного завода и скажет: «Мои клиенты желают выкупить вексель»? – заявил он тем, кто его нанял.

– У завода нет таких денег! – категорично заявили его наниматели.

– А если пустить ловко обставленную дезу о переговорах, которые ведутся дирекцией завода с «Боингом» или, скажем, с «Макдональд Дуглас»?

– Тогда, может, и проглотят, – согласились его наниматели. – Но что это нам даст?

– Это нам даст возможность выкрасть вексель! – смело заявил Лев.

– Маразм, утопия, чушь, лапша, фуфло, – ответили ему.

Лев дал им выговориться. Он не обиделся, услышав эти слова. Еще четыре дня назад Лев Яковлевич и сам плюнул бы в лицо тому, кто посмел бы заявить, что можно выкрасть вексель из неприступного банка «Гарантия». Идея возникла случайно, когда он увидел на улице самую обычную малолетнюю проститутку. Она вовсе не являлась красавицей, которая способна соблазнить директора банка и, выведав у него секретный код, похитить вексель из сейфа. Нет, подобные голливудские расклады могли поисходить лишь в кино. Лев обратил внимание на девицу, потому что она была как две капли воды похожа на его дочь. Да, да, именно дочь. У него и в самом деле была дочь: в далеком городке Минусинске прекрасная женщина по имени Тамара родила от него девочку. К сожалению, внешность дочурка унаследовала папину, отчего и получилась такой неказистой. Девочка скончалась от лейкемии, когда ей исполнилось четырнадцать. Тамара написала ему об этом, в письме была фотография. Мать ненадолго пережила дочь. И вот недавно Лев увидел на обочине дороги копию своей дочки. Малолетняя шлюха идеально вписывалась в его план. Рассказывать подробности нанимателям он не собирался, так как малейшая утечка информации грозила провалом.

– Скажите мне, пожалуйста, что сделает руководство банка «Гарантия», если за вексель будет предложена очень серьезная сумма в долларах?

– Продаст, – в один голос ответили наниматели.

– Но сам вексель отдаст только тогда, когда вся сумма будет находиться на их счете, – добавил кто-то, и все остальные его поддержали. С этим был согласен и Лев Яковлевич.

– Прежде чем совершать обмен, – продолжал он, – противоположная сторона, то есть якобы руководство завода, должна быть уверена, что выкупленный ею вексель настоящий, не так ли?…

– Тогда все происходит по привычной для подобных случаев схеме! – озвучил мнение всех один из нанимателей. – Проводится так называемая экспертиза. Адвокат, представляющий интересы авиазавода, приглашает эксперта, которому он доверяет, и тот делает подтверждение подлинности векселя. Иногда, правда, когда требуется особая тщательность, стороны прибегают к экспертизе вне стен учреждения. Но нет сомнения, что руководство банка «Гарантия» никогда на это не пойдет. Если только вдруг случится чудо или если в банке останется такой залог, который бы дал «Гарантии» полную гарантию, что все будет без обмана.

– Вот именно, – подхватил Лев Яковлевич. – Господа, через пару недель вексель будет лежать вот в этой комнате, вот на этом столе! Готовьте деньги!

Ответом была гробовая тишина. А Лев Яковлевич, не давая никому опомниться, продолжал:

– Для успешного проведения операции мне нужны хорошо скроенная дезинформация о переговорах руководства авиазавода с одной из крупных компаний Запада, сорок тысяч долларов и пятьсот тысяч рублей наличными, хорошая квартира, снятая не менее чем на год, машина представительского класса без «хвостов», документы на имя какого-нибудь известного адвоката из того самого города, где расположен завод, с обязательным условием, что у данного адвоката имеется дочь четырнадцати-пятнадцати лет по имени Ирина. Естественно, необходимо прикрытие на родине этого адвоката. Он и его семья должны на время операции исчезнуть. Кроме того, вышеупомянутый адвокат должен быть действительно нанят руководством завода на работу. Не мне вам говорить, что все эти факты будут тщательно проверяться службой безопасности банка «Гарантия» и проколы в моей легенде должны быть исключены. Перечень более мелких необходимых мне вещей я сообщу дополнительно…

Сказав это, Лев покинул помещение, оставив в полном недоумении своих нанимателей, которые рассчитывали, что он будет просить у них новейшие сканеры, детекторы, приборы ночного видения, отмычки, взрывчатку, а может, что и покруче.

– Уж не водит ли он нас за нос? – всполошился один из присутствующих.

– Не думаю! – ответил другой. – Я знаю Льва не один десяток лет. Он всегда отвечал за свои слова. И если он заявил, что через две недели вексель будет лежать на этом столе, значит, он уверен в том, что это возможно. Наша задача – сделать все, о чем он просил. Проколов и недоработок быть не должно!

– Но почему он не рассказал, как собирается это сделать?

– Профессиональная привычка – никому и никогда не доверять!

Лев Яковлевич Ряховский и в самом деле никому и никогда не доверял. Наверное, именно поэтому ему удалось многого добиться в своем ремесле. Он решил использовать Мотылессу, разыграв спектакль. Дочь должна находиться под постоянным контролем. Контроль осуществлял Степан Мараев, временно переименованный в Никиту. По замыслу режиссера, ежедневное присутствие Никиты придаст девушке уверенность, и она в качестве дочери преуспевающего адвоката будет излучать счастье на всех окружающих, в том числе и на совет директоров банка «Гарантия». Стоит отметить, что дочь справилась со своей ролью отменно, а вот ее партнер чуть было не провалил весь спектакль стрельбой в милиционеров.

Степан Мараев уже второй год жил по фальшивым документам. Надежных документов Лев Яковлевич своему помощнику делать не торопился, не без основания полагая, что тот, получив их, просто напросто застрелит своего шефа или исчезнет в неизвестном направлении. Степан побывал в Чечне, около года был снайпером в разведроте, после чего дезертировал. Познакомился со своим будущим шефом младший сержант Мараев, угрожая трофейным пистолетом и требуя сто рублей, чтобы купить поесть.

В ответ на его требование Ряховский сказал:

– Если хочешь, я дам тебе работу.

– А что это за работа?

– Работа по твоему профилю… Только зарабатывать будешь намного больше, чем сейчас.

– Когда приходить наниматься? – без лишних раздумий поинтересовался Мараев.

– Прямо сейчас, – засмеялся Лев Яковлевич. – Отдел кадров вон там, за углом, в кафе «Зоопарк». Там, кстати, и перекусим!

В «Зоопарке» Лев как следует присмотрелся к активно работающему челюстями парню и отметил, что тот довольно хорош собой. Красноречивые женские взгляды с соседних столиков навели на мысль, что парня необходимо на какое-то время отдать толковым женщинам, которые провели бы с ним полный курс эротического обучения. Авось оно пригодится не столько самому Степану, сколько Льву Яковлевичу. Ведь подобраться к определенным женщинам можно было только через красивого, умеющего заниматься сексом мужчину, от которого дамы теряли бы голову. Одно дельце с особой женского пола по имени Светлана Степан провернул блестяще. За ним последовали другие… Лев, глядя на успехи своего питомца, потирал руки от удовольствия.

…Впрочем, все прошлые дела ничего не стоили по сравнению с тем, что должно было завершиться сегодня. Закладной вексель крупнейшего авиационного завода страны будет украден из банка «Гарантия» и спустя несколько минут положен на стол перед нанявшими его людьми. Их восемь человек. И от каждого из них Лев получит по триста тысяч долларов.

«Подумать только! – рассуждал Лев Яковлевич. – Весь этот обмен будет возможен благодаря простому человеческому чувству, которое к финансовой сфере не должно иметь отношения. Чувство это, называемое отцовской любовью, принесет мне два миллиона четыреста долларов! Хотя нет, сто тысяч полагается Степану! Ему сегодня, вероятно, тоже предстоит работа. Вряд ли осторожные банкиры отдадут вексель на независимую экспертизу, не дав мне в провожатые нескольких своих охранников, даже несмотря на то что в залоге у них останется самое дорогое, что только может быть у любящего отца, – его ненаглядная дочурка по имени Иришка! Интересно, что они сделают с любимой дочуркой, когда поймут, что их кинули? Ох, что они с ней сделают! Бедное дитя!…»

***

– Может быть, она что-то перепутала? – произнес Анатолий Панфилов, глядя на часы, которые показывали 16.55.

– Может, – согласилась сидевшая напротив Валентина Андреевна.

– А может, мы просто опоздали?

– Может, – во второй раз согласилась коллега. – Только в послании было сказано, чтобы мы ждали до упора.

– И до какого «упора» мы будем ждать? До завтра?

– Если нужно будет, то и до завтра, – ответила инспектор Глушенкова.

В недрах белой «Газели» вместе с капитаном Панфиловым и старшим лейтенантом Глушенковой находилось еще несколько рядовых, несколько сержантов, один старшина, один лейтенант и один майор. Это были бойцы отряда быстрого реагирования. На кратком инструктаже перед началом операции их предупредили, что им предстоит во что бы то ни стало задержать негодяя, хладнокровно застрелившего сегодняшней ночью двух милиционеров. Уже больше часа глаза всех, кто находился в машине, были прикованы ко входу банка «Гарантия». Наконец входные двери открылись…

– Да это же Ряховский! – воскликнул капитан Панфилов. Льва Яковлевича сопровождало трое здоровенных парней.

– А кто это? – спросила Валентина Андреевна.

– Ряховский Лев Яковлевич, – ответил Анатолий. – Мошенник экстра-класса. Знаменит тем, что еще ни разу не садился в тюрьму за то, чем, собственно, и занимается, – за мошенничество. Он и у меня проходил как-то по одному делу, но зацепить его тогда не представлялось возможным. Он все слишком хорошо продумывает и просчитывает. Но что он делает в этом банке?

– Может, хранит здесь свои честно наворованные деньги? – предположила инспектор Глушенкова.

– Может, стоит задержать его на всякий случай? – в ответ выдвинул предположение капитан Панфилов.

– Хочешь свести с ним старые счеты?…

– Счеты тут ни при чем… Тебе не кажется странным, что Мотылесса из тысячи банков назначила тебе «стрелку» именно у того, откуда вальяжной походкой выходит сейчас аферист Ряховский?…

– Немного странно, конечно. Но не настолько, чтобы задерживать твоего старого знакомого. Если он окажется в итоге ни при чем, сдается мне, что не миновать иска об оскорблении чести и достоинства и все такое прочее.

– Пожалуй, ты права, – вздохнул Анатолий.

В этот момент Валентина Андреевна перевела взгляд в ту сторону, куда направлялся Ряховский в сопровождении трех охранников. Несомненно, все они шли к темно-синему джипу, что стоял метрах в ста впереди «Газели». Их там уже встречал высокого роста молодой человек в коричневой дубленке. Человек показался ей знакомым.

– Можно на секунду? – обратилась она к одному из бойцов, у которого на шее висел бинокль.

Наведя резкость, она несколько секунд разглядывала юношу. Глушенкова вспомнила, где видела его раньше, – на фотороботе…

– Ребятки, – обратилась она к бойцам группы немедленного реагирования. – Кажется, вам пора за работу! Ваши клиенты – эти четыре человека возле темно-синего «Лендровера»…

Пока клацали затворами автоматы и раздавались необходимые команды, Валентина Андреевна обратилась к Панфилову:

– Пока они будут класть на землю всю эту компашку возле джипа, давай пройдемся по банку. Сдается мне, что Мотылесса находится там…

– Согласен, – кивнул Анатолий. – Прихватим с собой пару бойцов на всякий случай?

– Я не против…

***

Сегодняшний денек по части клиентуры был просто замечательным. Три клетчатые сумки, двое чертил и один мазила… И все за каких-то два часа. Мотылесса была в восторге от подобного расклада. В голове уже брезжила тайная мыслишка о каком-нибудь тузе или о мотале, но вместо этого вдруг подрулила серого цвета «Волга» и из нее показалось знакомое лицо.

– Как идет торговля? – поинтересовалась Валентина Андреевна Глушенкова.

– Так себе, – немного смутилась Мотылесса.

– Нет желания закончить сегодня пораньше и присоединиться к нам?

– К кому это – к нам? – спросила девушка.

– Там узнаешь, – улыбнулась собеседница. – Могу только сказать, что в том месте, куда мы едем, имеется очень вкусный чай и обалденная выпечка. Даю слово, что ты такой никогда не пробовала.

– Вы, правда, хотите, чтобы я поехала с вами или просто не хотите, чтобы я здесь стояла? – посчитала необходимым выяснить Мотылесса.

– Это тот самый случай, когда два желания человека соединяются в одно! – ответила Валентина Андреевна. – Так ты едешь или нет?

– Еду.

Когда машина тронулась с места, пассажирка с заднего сиденья наклонилась к Валентине Андреевне и спросила шепотом, указывая взглядом на водителя:

– А это ваш муж, да?

– Да, – ответила Валентина Андреевна.

– Ничего, – кивнула девушка.

– И мне так кажется, – улыбнулась та.

– А он знает?

– Что знает?

– Знает, зачем я тут стою возле дороги?

– Конечно, знает, – вздохнула Валентина Андреевна. – Ты здесь ждешь автобуса…

– Что?…

– Ждешь автобуса, – повторила она. – Разве не так?…