Второй день подряд Алина просыпалась от щекотки веселого песика Шарля, только на этот раз никто его не гнал. Спрятав ступни под одеяло, Алина посмотрела на часы. Половина двенадцатого. Про университет можно забыть.
Она внимательно огляделась. Просторная комната занимала едва ли не весь второй этаж дома Ильи. Тишина. Лишь беспорядок на столе выдавал недавнее присутствие хозяина.
«Опять что-то творит!»
Приятно было ощущать себя музой.
Она заставила себя встать с кровати. Направляясь в ванную, задержалась у компьютера. На экране была прилеплена записка: «Щелкни мышью!»
Алина так и сделала. Раздались звуки. Зазвучала та самая композиция, которую Илья сочинил прошлым утром, но что-то в ней изменилось. Сквозь волнующую мелодию пробивался женский вокал:
«My neo-world is dying. I hate the sun…»
Алина вспомнила рассвет на крыше шестнадцатиэтажки, где она услышала впервые эти слова. Затем нахлынули воспоминания о прошлом вечере в «Электрик-баре».
– Мой неоновый мир умирает! Я ненавижу солнце! – повторила вслух Алина и посмотрела на Шарля.
Пес завилял хвостом и дважды тявкнул, словно одобрив перевод.
Погладив умное животное, Алина накинула на себя рубашку и спустилась вниз. Побродив по первому этажу, она заглянула в гараж. Там было пусто.
«Уехал».
Она побродила по дому, заглянула в пустой холодильник и вспомнила, что утром Илья собирался пополнить запасы продовольствия. Они хотели сделать это еще прошлым вечером, но помешало одно обстоятельство. До магазина они не доехали, вместо этого загнали машину в лес и там на заднем сидении…
«Что-то я слишком лихо вошла в образ плохой девчонки! Но как же было хорошо!»
Телефон. Он звонил долго и нудно. Видно, звонивший был уверен, что хозяин в доме, но надо проявить чуточку упорства и терпения. После минутного колебания Алина подняла трубку.
– Алло, алло? Алина, ты? – надрывался хриплый мужской голос.
– Я, – Алина не узнала собеседника.
– Это я, Вовчик!
– Какой еще Вовчик?
– То есть, как это какой? – обиделся голос. – Такой Вовчик, как я, один на всем белом свете!
– А-а, привет! – Алина вспомнила музыкального продюсера, друга Лены. – Извини, не узнала! Простудился?
– Точняк! Подхватил ангину, – хрипло подтвердил Вовчик. – Позови Илью!
Вовчик не удивился, услышав голос Алины, и говорил с ней так, словно она живет в доме Ильи уже не первый год.
«Вести в тусовке распространяются со скоростью звука!» – усмехнулась Алина:
– Илья уехал. Что-то передать ему?
– Передай, что он гений! Он сегодня по электронке прислал мне новый трек. Просто улет! Эта вещь взорвет эфиры всех радиостанций. Пусть Илья свяжется со мной, как объявится. Надо перетереть условия промошки.
– Передам, – пообещала Алина.
Она думала, что разговор окончен.
– А ты молодец! – просипел на прощание Вовчик. – Илюху перезагрузила! Я боялся, что он никогда не всплывет из андеграунда. Так и останется навечно звездой черных хит-листов.
– Я здесь ни при чем, – скромно возразила Алина. – Это все вчерашний вечер в «Электрик-баре».
Вовчик что-то еще говорил, но Алина его уже не слышала. Она погрузилась в приятные воспоминания…
Вчера она проснулась у себя дома, когда на часах было ровно восемь. По солнечным бликам, медленно ползущим по стене, трудно сообразить, что сейчас: восемь утра или восемь вечера. Нащупав пульт, Алина включила телевизор. На одном из каналов начинались вечерние новости. Все стало ясно.
Еще некоторое время она пребывала в том промежуточном состоянии, когда до конца не понятно: стоит просыпаться или можно дремать до утра? Алина лениво перебирала в уме события дня.
«Музыка, Илья, машина, университет, лекция, Антон, волосы на массажной расческе, сквер, дом, телефонный звонок, снова Илья, снова музыка, горячая ванная, сон. Стоп! Кажется, я что-то упустила? Ну-ка, все то же самое, только в обратном порядке! Сон, горячая ванная, музыка, Илья… О, господи! В половине девятого должен прийти Илья! Мы же собирались в какое-то необычное место…»
Алина заметалась по квартире.
В дверь позвонили.
– Ну кто же приходит к девушке на полчаса раньше! – с ужасом глядя в зеркало на опухшее от сна лицо, сказала Алина.
Звонок не утихал.
– Иду, иду! – крикнула Алина.
Завязывая на ходу поясок халата, она побрела к двери. Здесь ее поджидала большая неожиданность.
На пороге стоял отец.
– Здравствуй. – Войдя в дом, он подозрительным взглядом окинул комнату. – Что так долго не открывала?
– Спала…
– Спала? В такое-то время?
Отец пробежался по квартире, заглянув на кухню, в спальню и в ванную.
– Ты еще под кровать посмотри! – со злостью посоветовала Алина. – Прямо как в анекдоте, честное слово…
Уже третий год Алина обитала в квартире бабушки Клавы, предпочитавшей деревенскую жизнь на свежем воздухе. Но Олег Иванович Тришин, подобно некоторым «непродвинутым» папашам, все еще пытался надзирать за моральным обликом родной дочери. Это было весьма забавно, если учесть, что сам Олег Иванович при жизни Алининой мамы отнюдь не являлся образцом нравственности. А что началось после смерти мамы… И месяца не прошло после похорон, как глава семейства привел в дом молодую жену, заявив: «Траур не вечен!» После этих слов Алина переехала в пустовавшую квартиру бабушки. С отцом она встречалась раз в месяц, когда он приносил ей деньги. У нее вылетело из головы, что сегодня – как раз тот самый день.
– Извини. – Взволнованный родитель плюхнулся на кухонный табурет. – Наверное, я параноик! Никак не могу привыкнуть, что ты уже взрослая. Мне все время кажется, что тебе что-то угрожает.
– Почитай Фрейда, – посоветовала дочь. – Он все знает про такое состояние. У него вообще много интересного. Например, о причинах сексуально-патологической тяги мужчин критической возрастной группы к молодым сексапильным девицам. А также – о причине интереса оных девиц к пожилым мужчинам.
– Зря ты так со мной. – Отец слегка пригорюнился. Алина заметила, что он здорово сдал за последнее время. – Лиза – умная и порядочная девушка. Она меня очень любит.
– А ты не пробовал сказать своей Лизе, что потерял работу или разорился? – усмехнулась Алина. – Интересно, что она скажет тебе на прощание!
– Господи, что же это за поколение такое? – сокрушенно заметил отец. – Не все в этом мире измеряется деньгами!
– Но многое, – подытожила Алина. – Давай-ка лучше займемся бухгалтерией!
Отец молча выложил на стол две зеленых купюры, по сто и пятьдесят долларов.
– Сто пятьдесят? – Алина сделала большие глаза. – Раньше было триста! Это что, штраф за плохое поведение или бедная Лиза потребовала сумочку от «Гуччи»?
– У меня проблемы. В следующем месяце получишь больше…
С этими словами отец удалился.
Алине вдруг захотелось остановить его, обнять и, как в детстве, уткнувшись головой в широкую отцовскую грудь, разреветься, но она подавила это желание. Предательство по отношению к маме она простить не могла.
После его ухода Алина некоторое время находилась в растерянности. Из этого состояния ее вывел новый звонок в дверь.
«Вернулся!» – почему-то обрадовалась она и побежала открывать. Однако на пороге стоял вовсе не отец, а Илья.
– Привет. Что с лицом?
– Только проснулась. Некрасивая?
– Ослепительная, – Илья улыбнулся. – Видимо, из-за привычки, проснувшись, поплакать.
В прихожей висело зеркало, и в нем отражалось заплаканное лицо.
– Это я вспомнила о маме. Она недавно умерла.
– Прости, – извинился Илья. – А тот, кто сейчас выбежал из подъезда, скорее всего, твой отец.
– Да, отец, – вздохнула Алина. – Бегает он резво.
Илья подошел к девушке и нежно поцеловал в самый кончик носа.
– Если тебе плохо, то давай все отложим. Поедем ко мне или я могу остаться у тебя. Будем плакать вместе до самого утра.
Улыбнувшись сквозь слезы, Алина прижалась к Илье. Вот так когда-то она любила поплакаться на груди у любимого папы, рассказывая о своих «страшных секретах». Например, о том, что соседка Катька оторвала у куклы руку. Или о том, как известный дворовый хулиган Семка издевается над кошками.
– А у меня – все иначе, – проговорил Илья. – Мои предки и не жили толком, а «делали карьеру». Что с того, что они и по сей день вместе? Они совершенно чужие друг другу. Живем отдельно больше десяти лет. Встречаемся раз в год по случаю.
«Странно, – подумала Алина. – Мы едва знакомы, но так откровенны».
– Плакать вместе не будем, лучше будем смеяться, – сказала Алина. – Ты говорил про какое-то особенное, веселое заведение.
Место, в котором Алина и Илья оказались минут через сорок, называлось «Электрик-бар». На первый взгляд – стандартный бар в узком полуподвальном помещении с окнами из темного оргстекла. При более внимательном рассмотрении в глаза бросались несколько нетипичные для питейных заведений предметы: компьютеры, пара стереопроигрывателей, микшер, семплер, усилитель и прочая музыкальная дребедень. Аппаратура выстроилась на небольшой полукруглой сцене в самом дальнем углу бара. Стены от пола до потолка были закрыты динамиками различной величины.
– Это – бутафория! Так, для вида… – небрежно махнул рукой Илья, заметив удивленный взгляд Алины. – Иначе бы здесь от музыки ничего не осталось…
Они расположились за одним из самых крайних столиков. Со всех углов понеслись приветствия:
– Илье Топчему – наш пламенное здрасте!
– Здорово, Илюха! Куда пропал?
– Смотри-ка! Топчий подружку приволок! А мы-то думали, он – голубой!
– Решил поразить публику новым треком!
– Давно сюда не заходил? – спросила Алина.
– Не так уж и давно. Месяца три, наверное. Это – «Электрик-бар». Здесь раз в неделю собираются диджеи и те, кто считает себя знатоком электронной музыки! Здесь есть все: новые музыкальные идеи, свежие пласты… Можно потрепаться о новых треках, прогнать свои собственные. Именно здесь формируется музыкальная атмосфера.
– Похоже, что я попала в самое сердце клубной культуры!
– Лучше не скажешь! – улыбнулся Илья.
К ним за столик подсел белобрысый паренек лет шестнадцати с огромной сумкой на плече. Вытащив из сумки пластинку в ярко-желтой обложке и надписью: «Beyond Reality. Mindrunner», паренек с гордостью сунул ее Илье:
– Видал, что я в Гамбурге отхватил на распродаже?
– Девяносто пятый год! – восхитился Илья. – Классная штука, поздравляю!
– Так я ее тебе купил! Ты ведь собираешь хаус и транс «золотой» поры? Бери, недорого!
– А я думал, это подарок! – разочарованно протянул Илья. – Ладно! Давай я дам что-нибудь взамен? Вот, последняя подборка дип-хаус-ремиксов.
Алина рассмотрела надпись на пластинке: «Basement Jaxx».
– Спрашиваешь! – обрадовался паренек и выхватил пластинку из рук Ильи, словно опасаясь, что тот передумает. – Кстати, тебе вертушка нужна? Тут один мужик сдает восьмитысячный «Вестакс». За семь сотен гринов. Крутое железо: жесткий тонарм с алюминиевым покрытием, джойстик подстройки птюч-контроля… Ну, и все остальные прибамбасы на месте! Я б сам купил, но после Гамбурга, сам понимаешь…
– Я в железе классику предпочитаю, – заявил Илья. – По мне, нет ничего лучше «Экс-Эльки двенадцать – десять». Да и зачем мне профессиональная вертушка? Свой клуб я открывать не собираюсь!
– Ну, как знаешь… – Парнишка бодро переместился за соседний столик, чтобы окучивать других клиентов.
– Кто это? – спросила Алина.
– Диджей Пупс, кумир малолеток! Один из тех, кто завтра сменит больших динозавров вроде меня.
– Тоже мне динозавр.
Заказанное до этого «Мартини» ударило в голову. Алина поймала себя на мысли, что не может определить возраст Ильи. То ей казалось, что он очень молод, то наоборот – очень стар. То ли двадцать, то ли тридцать.
– Тебе сколько лет? – Алина решила не мучить себя этим вопросом.
– Ровно тридцать.
Алина вскинула брови.
– Это что за взгляд. Теперь по-настоящему ощущаю себя динозавром.
– Ты – неплохо сохранившийся экземпляр.
Алина прижалась щекой к его плечу.
Возле сцены стало заметно какое-то оживление. Толстенький мужичок лет сорока, почесывая на ходу куцую бородку, вразвалочку подошел к компьютеру. Вставил лазерный диск и принялся щелкать клавишами, сделавшись похожим на счетовода из старого кино. Не хватало только черных сатиновых нарукавников.
– Это Боря, диджей Монах, – шепнул Алине на ухо Илья. – Резидент клуба «Нечто». Лучше него никто джангл не делает. Иногда Боря балуется сочинительством. Неужели новый трек приволок?
Композиция Монаха Алине не понравилась. Заунывно и напоминает уличный шум в середине дня.
Монаха сменила за диджейским пультом дама средних лет, лихо управлявшаяся с целой обоймой виниловых пластинок.
– Наталья У, из клуба «Импульс», – сказал Илья и зевнул. – Сама музыку не сочиняет. Предпочитает играть чужие треки, но зато сводит сеты только так. Слушается на одном дыхании.
Ритмичный двадцатиминутный сет, отыгранный диджейкой У, оставлял впечатление единой композиции, хоть и был настрижен из шести совершенно разных пластинок. Алине понравился ее музыкальный стиль, легкий клубный хаус.
От сета Натальи У аудитория завелась не на шутку. Диджеи на сцене сменяли один другого. Возле компьютера и вертушек образовалась небольшая очередь. Каждый горел желанием утереть нос коллегам, блеснуть мастерством и талантом. Музыка разных стилей и направлений звучала без остановки, нон-стоп. Алина вполуха прислушивалась к тому, что шептал ей Илья, знавший каждого, кто выдвигался на сцену. Запомнить имена диджеев, названия композиций и музыкальных стилей было невозможно.
В конце концов кто-то выкрикнул:
– Эй, Топчий, а ты что спрятался от народа? Или сказать нечего?
Илья не стал отказываться от вызова. Молча встал и направился к сцене.
– А где же диджейская сумка? – с издевочкой поддавал жару невидимый крикун. – Или сам собираешься спеть?
Бар дружно заржал. Пение в диджейской среде считалось занятием вульгарным и даже неприличным.
Тем временем Илья уже расположился на сцене. Он вырубил все освещение, оставив включенными пару неоновых ламп – одну над сценой, другую – посередине зала. Помещение погрузилось в фиолетовый полумрак. Алина видела, что Илья нарочно тянет время, наслаждаясь всеобщим вниманием. Элементы ярмарки тщеславия были налицо.
– Похоже, Илья сочинил что-то новенькое! – предположила основательно глотнувшая спиртного Наталья У. Она сидела за соседним столиком и не выпускала стакан из руки.
– Как же! – не согласился ее юный лохматый собеседник. – Гадом буду, наверняка отпечатал очередной ремикс на свои старые треки.
Прозвучали первые аккорды композиции. Угасающий женский голос шептал:
– My neo-world is dying! I hate the sun!
– Ага! Что я говорил! – фыркнул скептически настроенный собеседник Натальи У.
– Да глохни ты! Дай послушать! – шикнула Наташа. – Если это и ремикс, то прикольный! Слышишь, какой фон?
Алина тоже прислушалась. Без труда угадывалась та самая музыка, которую Илья сочинил прошлым утром, разглядывая спящую Алину. Как удачно он обработал мелодию! Постепенно нараставшая музыкальная тема органично растворилась в основной композиции. Все вокруг замерли, словно сборище религиозных фанатиков, внимающих проповеди гуру. Сеанс музыкального гипноза длился около десяти минут.
Стихли последние аккорды. Бар несколько секунд молчал. Тишину осмелился нарушить лохматый скептик:
– Улет! – крикнул он. – Топчий – ты гений!
Всех словно прорвало. Диджейская братия принялись бурно обсуждать услышанный трек. Кому-то он понравился, кому-то нет, но никто не остался равнодушным.
Илья отключил неоновую иллюминацию и вернулся за столик. К нему подскочила изрядно подвыпившая Наталья У, по ходу опрокидывая стулья.
– Классный трек, Илюха! Как ты его назвал?
– «Неоновый мир».
– Затаскано, но сойдет… Что собираешься дальше с ним делать?
– Представь себе, ничего! Я, как автор, считаю композицию полностью законченной и ничего менять в ней не собираюсь!
– Композиция великолепна. Точняк. Я не меняла бы в ней ни одной ноты! – компетентно заявила Наталья У. – Хочу другое узнать. Как ты с этим музоном раскручиваться будешь?
– Как и всегда, – туманно ответил Илья.
– То есть – никак! Я правильно понимаю?
Илья пожал плечами.
– Ну и глупо! – воскликнула Наталья, взмахивая руками и чуть не потеряв равновесие. Илья удержал ее, иначе женщина упала бы на мозаичный пол. – Этот «Неоновый мир» – нормальная вещица, хотя название – фиговое! Ты с ним можешь круто вверх полезть! Ты ж Нормана Кука превзошел! И еще этого, как его… Роджера Санчеса, во! А ща в Европе это модно – русский транс и все такое…
Илья чуть покраснел. Высокая оценка коллеги, даже в дым пьяной, ему льстила.
К дифирамбам подключился и диджей Монах, который выпил поболее Натальи У, но держался молодцом. Его речь была проста и убедительна.
– Ты, Илюха, парень с головой. Ты сразу просек, что истинный хаус должен жить параллельно попсе и прочей шоу-хреновине. Находиться в оппозиции! И я такого же мнения! Но ты умудрился поколебать мою убежденность. Колеби ее и дальше! Твой «Неоновый мир» должны услышать все. Это ж настоящий прорыв!
Монах вытащил портсигар и достал большую самокрутку. Вежливо предложил соседям по столику. Те отказались, и тогда он закурил сам.
– Не пялься на меня таким жутким взглядом! Носить звание «Андеграунд-Стар», конечно, приятно, но нужно оставаться честным с самим собой. Каждый диджей в душе мечтает о большем! Кто я такой? Жалкий сводила чужих творений!
Монах прослезился – то ли от осознания собственной творческой беспомощности, то ли от того, что в глаз попал дым от косяка.
– Каждый мечтает о признании и славе! – продолжил он, рукавом свитера вытирая слезы. – К сожалению, в рамках ночной тусовки слишком тесно. Тут твоим амбициям и конец! Да ведь и «Неоновый мир» – такая же иллюзия, которая исчезнет, стоит включить свет…
Илья хотел что-то возразить, но Алина положила ему руку на плечо.
– Это сказал не я! – повысил голос Монах. – Это у тебя в треке!
И он заорал на весь бар:
– My neo-world is dying! I hate the sun!
Никто не обратил на вопль Монаха никакого внимания. Каждый был занят собой. В баре пили, закусывали, ссорились и мирились.
– Не будь дураком! Найди серьезного продюсера и всплывай! Семь футов, как говорится! И вот еще…
Монах нагнулся к Илье и произнес:
– Крутани-ка еще разок свой трек?
Через несколько мгновений бар вновь погрузился в фиолетовый полумрак, а угасающий женский голос снова и снова нашептывал: «Мой неоновый мир умирает…»
Это была истинная правда. К тому времени ночь уже пролетела, и в узкие окна «Электрик-бара» пробивались первые солнечные лучи.