ГЛАВА 1

Ролана в нетерпении мерила шагами комнату, ожидая прихода Илмара. Как это обычно бывает в подобные моменты, время тянулось невыносимо медленно, растягивая минуты на часы. Несколько дней, выделенных для отдыха и адаптации, прошли, и охотник обещал зайти сегодня вечером, чтобы проводить для разговора к старейшине. Ради этого разговора она пришла сюда, и от него зависела не только ее судьба, но и судьбы всех ледан. Сердце испуганно колотилось в груди: выслушает или прогонит? Согласится или откажет?

За сравнительно короткое время своего пребывания в долине ледана успела убедиться в дружелюбии здешних обитателей, но это не гарантировало ей расположения старейшины. Тем более что своей просьбой она собиралась нарушить атмосферу тишины и покоя, в которой жили элимы до ее появления.

Община элимов представляла собой поселение, расположившееся среди невысоких холмов, вопреки осеннему периоду покрытых яркой, сочной, словно замшевой зеленью. Контраст был особенно заметен, если смотреть на горизонт, где шелестел желто-красной листвой густой лес. Именно этот лес служил своеобразной границей, отделявшей общину от остальных земель. Больше никаких оград и стен не существовало.

Только широкий, густой, шелестящий массив, протянувшийся вдоль всей долины.

Элимы так и объяснили Ролане — мол, живем в долине вечнозеленых холмов. На вполне уместный вопрос, почему вечнозеленых, если это северные земли, дали довольно забавное объяснение: мол, сами двуипостасные народ особый, вот и земли у них особые. На самом же деле холмы изобиловали горячими подземными источниками, которые и установили здесь свой собственный, не зависящий от окружающих погодных условий климат. После нескольких долгих седьмин, наполненных дождями, туманом и промозглым ветром, да еще после лютого холода, в который она была вынуждена окунуться на перевале, Ролана от души обрадовалась этой уютной особенности земель элимов.

Сами элимы, как и обещал Илмар, оказались дружелюбным, внимательным и радушным народом. Дозорные, едва завидев охотника, подрастеряли свой важный вид и кинулись к нему навстречу с дружескими криками, а потом долго хлопали, мешая друг другу, по спине и плечам в приветственном азарте. К Ролане отнеслись внимательно, но без излишнего любопытства. Спросили, чем могут помочь, и очень удивились, услышав от Илмара, что она дочь Кэрридэна.

То ли ее отца здесь хорошо знали и помнили, то ли Илмар пользовался авторитетом, а возможно, просто по обычаю гостеприимства элимов, но Ролану без лишних проволочек повели по одной из многочисленных дорожек, усыпанных мелким светлым щебнем. Причудливо извиваясь среди холмов, она вела в глубь россыпи аккуратных белых домов, крытых черепицей цвета выдержанного вина, окруженных палисадниками и деревьями. Ее подвели к одному из домов и попросили подождать. Пока она, ничего не понимая, стояла на крыльце в компании охотника и двух дозорных, третий исчез и через некоторое время появился вновь в компании высокого, крепкого мужчины в годах. Незнакомец представился олд-мессэ Тенниром и попросил представить какое-нибудь доказательство ее родства с Кэрридэном. Увидев медальон, удовлетворенно кивнул и вручил ей небольшой ключ, сообщив, что этот дом, принадлежавший ее отцу и долгое время пустовавший после его ухода, теперь переходит в ее полную собственность. На этом официальная часть закончилась. Пожелав приятного отдыха после дороги, мужчины оставили ее одну.

Ролана некоторое время растерянно рассматривала ключ, потом осторожно вставила его в замок добротной, выкрашенной бордовой краской двери и повернула. Послышался глухой щелчок, от которого ее сердце сначала замерло, а потом подпрыгнуло и пустилось вскачь бешеным дахаром. Переглянувшись с псом, она повернула массивную металлическую ручку, открыла дверь, перешагнула порог и замерла, осматриваясь в незнакомом, но заведомо родном доме.

Перед ней была большая светлая комната. У стены слева, вдоль двух высоких окон, стоял длинный стол, под которым уместились несколько табуреток. Стену напротив занимал небольшой очаг, аккуратно выложенный почерневшим от огня кирпичом, внутри которого стоял на специальной подставке закопченный вертел. А стену справа занимали несколько картин, изображавших столь любимых отцом белых волков, и убегала вверх деревянная лестница с резными, слегка затертыми перилами. Справа от входа расположился небольшой шкаф с посудой и батареей непочатых запыленных бутылок. Судя по всему, отец был большим ценителем вина. Слева стояла небольшая низкая скамеечка.

Ощущая в груди сосущую пустоту, называемую тоской, Ролана присела на эту скамеечку и задумчиво уставилась в дощатый пол. Вот и сбылась мечта — дом вдали от Шерана, причем не купленный, а самый что ни на есть наследный. Но только радости по этому поводу не ощущается ровным счетом никакой, одна тоска и горькое ощущение того, что она безнадежно опоздала.

Пес улегся у очага, высунул язык и застучал по полу хвостом. В отличие от леданы у него было отличное настроение. Улыбнувшись любимцу, девушка закрыла входную дверь и, медленно проводя ладонями по перилам, поднялась на второй этаж. Понимание того, что затертое дерево чувствовало тепло рук ее отца, немного согрело, но тоску не убавило.

Наверху оказались две небольших комнаты.

Спальня, в которой поместились большое зеркало на двери, односпальная кровать, застеленная светло-серым покрывалом, и шкаф для одежды. Распахнув створки, Ролана с удивлением обнаружила на полках постельное белье и полотенца. Отделение для одежды было абсолютно пустым. Испытав легкий укол разочарования, она вынула один аккуратно сложенный комплект и приложила к лицу. Вдохнула. Пахло горьковатым запахом полыни. Грустно улыбнувшись, аккуратно убрала белье в шкаф. Остановилась у зеркала. Волосы уже потеряли светлую окраску, полностью вернув свой иссиня-черный цвет, а кожа, как и обещал охотник, осталась чистой, без единого шрама. Когда-то в это зеркало смотрелся отец… Вздохнув, девушка вышла.

Вторая комната оказалась абсолютно пустой, только весь пол был укрыт матами, мягко пружинившими под ногами, и у стены стояла небольшая деревянная подставка под оружие. Пристроив на подставке свой меч, ледана обнаружила, что он идеально к ней подходит. Впрочем, учитывая общепринятые стандарты изготовления оружия, иначе и быть не могло. Поломав некоторое время голову над предназначением комнаты и не придя ни к какому выводу, Ролана вышла и спустилась вниз. Несколькими часами позднее, при более тщательном осмотре, она нашла дверцу в полу, ведущую в погреб, где обнаружились съестные припасы. А выйдя за порог и обойдя дом, увидела аккуратно сложенную под навесом поленницу и небольшой огород за легкой разделяющей оградой.

Вечером, когда на небе зажглись первые звезды, Ролана устроила ужин. Первый ужин в своем настоящем доме.

На следующий день в дом потянулись гости Элимы, узнав, что в общине появилась новенькая, спешили познакомиться. Незнакомые мужчины и женщины, все одинаково приветливые, с вежливыми, слегка робкими улыбками на лицах, предупредительно стучали в дверь и, не дожидаясь приглашения, входили, неся в руках какой-нибудь гостинец. В основном еду, одежду или предметы обихода. В итоге стол украсился новой кружевной скатертью, на полу появились тканые ковры, а в посуде прибавилось несколько красивых ваз и подносов. Пес, отнесшийся к гостям на удивление спокойно, даже равнодушно, обзавелся мягким половиком, заботливо расстеленным у очага, а съестными гостинцами, которые нанесли щедрые гости, пришлось уставить не только стол, но и оба подоконника. Чего там только не было: ароматные пироги, пышные караваи, домашняя наливка из брусники, калины и смородины, банки с соленьями, кувшины с пахучим маслом, вяленые окорока, жбаны с медом разных сортов и многое другое.

Из рассказов многочисленных гостей Ролана смогла узнать, что элимы живут в основном поодиночке, редко семьями, за каждым закреплен собственный дом с небольшим участком. При этом общими силами возделываются поля, есть пасека, налажено ткацкое, башмачное и оружейное производство, имеется свой трактир и даже пивоварня с винодельней. В последней любил проводить время ее отец.

Строгой системы правления в общине нет, но по всеобщему согласию и выбору старшим в долине уже несколько десятилетий считают Теннира. Он мудр, спокоен, силен, и большинство элимов помнят его своим наставником еще в те времена, когда был жив прежний олд-мессэ Риан — ворон. Вторая ипостась Теннира — росомаха.

Подобное паломничество гостей продолжалось три дня кряду и лишь сегодня благополучно схлынуло.

Мысли Роланы прервал скрип открывающейся двери.

— Ты готова? — На пороге показался Илмар. Оглядев Ролану, удовлетворенно кивнул и, повернув обратно, попросил: — Оружие сними, я подожду.

Девушка растерянно посмотрела ему вслед, но ослушаться не решилась и поднялась наверх. Сложив меч и аньято в спальне на подставку, которую днем ранее перетащила из комнаты напротив, бегом спустилась вниз, перепрыгивая от нетерпения сразу через две ступеньки.

— Теннир не враг тебе, чтобы являться к нему с оружием, — пояснил Илмар, заметив ее недоуменный взгляд. — К тому же таким образом ты покажешь, что не доверяешь ему. Вряд ли это пойдет тебе на пользу.

— Боюсь, откажет! — выдохнула Ролана, чувствуя, как при каждом шаге все сильней дрожат колени.

— В любом случае ты будешь это твердо знать, а не бояться.

Они прошли несколько улиц, похожих друг на друга, словно близнецы: одинаковые домики, одинаковые дороги, усыпанные мелким щебнем. Единственное отличие — пестрые клумбы вдоль дорог, одна ярче другой, различимые даже в сумерках.

— Пришли. — Охотник остановился перед очередным домом, пропуская Ролану вперед по узкой тропинке. — Готовь свое красноречие!

Олд-мессэ сидел на ступенях крыльца, держа в пальцах короткую толстую палочку, светившуюся на конце красноватым огоньком, и задумчиво смотрел куда-то в сторону. Принюхавшись, Ролана уловила знакомый запах табака. Настоятельница тоже любила курить и, поскольку сигары были дорогим удовольствием, ни с кем своими припасами не делилась, зато часами могла рассуждать о видах табака, расписывая отличия и вкусовые качества. Неизвестно, что думали остальные, но лично Ролана не понимала столь сильной привязанности, считая, что горький дым, исторгаемый сигарами, никак не может быть приятным. И неважно, какой табак содержится внутри: паванский, бирийский или альванский.

Заметив гостей, мессэ поднялся, затушил сигару, убрал ее в специальную коробочку и пошел навстречу. Обменявшись с Илмаром рукопожатием, сосредоточил свой взгляд на Ролане.

— Дочка Кэрридэна? Как устроилась? Тебя хорошо приняли в долине?

— Все отлично, мессэ, — кивнула Ролана. — Мне здесь очень нравится! Только я пришла к вам с просьбой.

— Обсудим? — приглашающе кивнул Теннир в сторону дома.

В доме было тепло и тихо. Усадив гостей за стол, мессэ вытащил запыленную бутылку вина, несколько чарок, поставил перед Роланой вазу с фруктами. Разлил вино и, опустившись на стул во главе стола, уставился на ледану внимательным взглядом.

— Я готов выслушать твою просьбу, девочка. Но сначала позволь узнать, как обстоят дела у твоего отца. Почему он забыл нас и не пришел вместе с тобой?

— …Похоже, моего отца нет в живых, — после короткой паузы ответила Ролана. — Я не знаю точно, потому что никогда его не видела, но, судя по всему, это так. Все, что у меня осталось от него — это медальон.

— Какие же обстоятельства разлучили вас? — нахмурился Теннир.

Ролана вздохнула, словно перед прыжком в воду, сцепила руки в замок и решительно заговорила, не отрывая напряженного взгляда от поверхности стола:

— Волею судьбы я оказалась в монастыре ледан и провела там всю свою жизнь, сколько себя помню. Не знаю, известна ли вам та красивая сказка, которая ходит в народе, но на самом деле монастырь — обитель порока и смерти. В его стенах творится самый настоящий беспредел: туда свозят маленьких девочек, из которых путем побоев и ежедневных жестоких тренировок делают настоящих убийц. Очень многие гибнут в первый же год, когда только учатся наносить удары и впервые берут в руки оружие. Нас вынуждают убивать друг друга на потеху знати, которая ежеседьминно стекается в монастырь на кровавые зрелища. Причем убивать как можно медленней, чтобы присутствующие смогли насладиться сполна видом чужой крови. Редко кто из послушниц доживает до совершеннолетия. Я единственная сумела бежать, потому что оказалась двуипостасной. И теперь пришла к вам с просьбой о помощи. Пожалуйста, помогите нам уничтожить смотрительниц! У самих ледан не хватает для этого ни сил, ни знаний, потому что смотрительницам известна техника вашего боя, при помощи которой они держат нас в подчинении и страхе.

Замолчав, она перевела взгляд на мессэ и вздрогнула.

Глаза Теннира, и без того темные, словно густая ночь, почернели, а лицо превратилось в застывшую маску. Казалось, напротив сидит каменная статуя, а не живой человек. Воздух в помещении сгустился, словно перед грозой.

«Прогонит, — с тоской поняла Ролана. — Откажет и прогонит».

Вопреки мрачным предчувствиям мессэ очнулся, одним движением опрокинул в рот чарку, налил следующую, выпил одним махом и неожиданно тихим голосом, резко контрастирующим с его свирепым лицом, попросил рассказать подробности.

Обрадовавшись тому, что ее слова нашли живейший отклик в душе старейшины и что, похоже, прогонять ее не будут, девушка успокоилась и обстоятельно пересказала уклад жизни в монастыре. Не забыв упомянуть о кровавых развлечениях на арене и методах воспитания, которые применяли смотрительницы к послушницам. Потом рассказала о своем побеге и встрече с Илмаром, смотревшим на нее поначалу лютым зверем. Напоследок, опустив подробности и имена, поведала, как попала в дом к одному влиятельному человеку, у которого забрала свой медальон. О Лютом перевале решила смолчать. Во-первых, за окнами уже повисла густая ночь, а во-вторых, Теннир еще на середине ее рассказа буквально посерел лицом, и Ролане очень не хотелось огорчать его еще больше.

— Так вы поможете мне, мессэ? — вновь повторила она с надеждой в голосе.

Теннир очнулся, схватил со стола початую бутылку вина и большими глотками осушил до дна. Потом поднялся, с грохотом отодвинув стул и отошел к окну, сложив руки за спиной. Повисла звенящая тишина.

Прошло несколько долгих минут. Ролана откровенно нервничала, с трудом удерживаясь от вопросов, но старательно сохраняла внешнее спокойствие. Илмар, казалось, полностью погрузился в свои мысли, забыв о том, где находится и зачем вообще пришел — настолько отсутствующим был его взгляд. Мессэ неотрывно смотрел в окно. Когда же терпение Роланы достигло предела и она, не выдержав, вскочила со стула, Теннир ожил и отвернулся от окна.

— Сделаем так, девочка. — После напряженной тишины его голос прозвучал оглушающе. — Через три дня состоится праздник Харайн, которую почитают все элимы. Давай не будем до него будоражить народ твоей историей. А после праздника я поговорю с воинами, и все будет зависеть от их решения. Договорились?

Три дня… Ролана закусила губу, не зная, радоваться или огорчаться. С одной стороны, терять время не хотелось. С другой — самого страшного не случилось. Ей не отказывают, а всего лишь просят подождать.

— Большое спасибо, мессэ. — Ролана согласно кивнула. — Разумеется, я подожду.

— Значит, выпьем за это! — Теннир прошелся по комнате и достал из шкафа новую бутылку. Посмотрев на полные чарки гостей, с неудовольствием тряхнул головой и приложился к горлышку. Опустошив бутылку, шумно выдохнул и вытер рукой пот со лба.

 

ГЛАВА 2

— Что еще за Харайн? — поинтересовалась Ролана на обратном пути. — И что мне делать эти три дня?

Илмар, пребывавший весь вечер в каком-то отстраненном состоянии, даже не повернул головы, продолжая сверлить задумчивым взглядом бархатно-черный горизонт. Но все же ответил:

— Харайн — языческая богиня элимов. Судя по преданию, она имеет две ипостаси, как и все мы. Раз в год в ее честь в долине проходит грандиозный праздник, во время которого вся община в буквальном смысле слова встает на уши: устраиваются соревнования, пляски, угощения и прочие увеселения на целые сутки. Ночью все гуляют, днем отсыпаются. А насчет того, что тебе делать все это время… Помнится, ты мечтала научиться нашей технике боя. Вот тебе и занятие на три дня.

— И кто же будет меня обучать? — растерялась девушка. — Я же здесь толком никого не знаю.

Охотник наконец повернулся к ней.

— Ты знаешь меня. Поверь, этого более чем достаточно.

— Расскажи мне об отце, — неожиданно попросила Ролана. — А то мы общаемся на какие угодно темы, но только не на эту. Помнится, ты говорил, что вы были друзьями.

— Были друзьями, — согласным эхом повторил охотник. В его словах послышалась неприкрытая горечь. — Кэрридэн пришел в долину мальчишкой, точно таким же, какими приходили мы все. И, несмотря на трудности, с которыми, так или иначе, сталкивались все двуипостасные, он не озлобился, а, наоборот, остался веселым и общительным. Мы провели с ним много времени вдвоем, несколько лет я обучал его; он стал моим другом. Здесь у него было все: дом, свобода, защита. Потом грянула Холодная битва, и мы вместе сражались все три месяца. Я прикрывал его с воздуха, не позволяя ни единой вражьей твари приблизиться к нему. Он не получил ни царапины. А по окончании битвы наши взгляды на жизнь разошлись. Как я уже говорил, получив разрешение на возвращение, он еще некоторое время, раздумывая, пробыл в долине, а потом забыл всю ту боль, которую причинили ему люди, и ушел. Разумеется, это было его право, его судьба, и я не имел права вмешиваться. Но он просто бросил меня и всех элимов ради тех, кто однажды уже предал его. И ладно, если бы он был счастлив в своей новой жизни. Но самое обидное, что я оказался прав, говоря, что ничего хорошего от его затеи с возвращением ждать не стоит. Ведь его попросту убили. И если я раньше только подозревал это, то теперь, встретив тебя, полностью в этом уверен. Извини, мне больно вспоминать о нем.

— Послушай, может, все не так мрачно? — осторожно попыталась смягчить трагичность его последних слов Ролана. — Возможно, отец умер от старости?

— От старости?! Не смеши меня! Сейчас Кэрридэну исполнилось бы всего девяносто лет, что в пересчете на обычный человеческий возраст означает около сорока. О какой старости ты говоришь? Просто человеческая подлость не знает границ. Лично я в этом давно убедился. И очень жалею, что не сумел убедить в этом твоего отца.

— Опиши мне его, — попросила Ролана, с неудовольствием отмечая, что прогулка подошла к концу, — дорога привела к ее дому.

— Описать? — Илмар остановился и неожиданно улыбнулся краешком губ. — Давай сделаем так: я приду завтра, и мы начнем занятия, а сейчас вот, держи. — Его рука нырнула за пазуху и вытащила медальон. На крышке, грациозно изогнув шею, застыл черный ящер. Сняв шнурок через голову, охотник взял руку Роланы и, раскрыв медальон, вытряхнул что-то ей на ладонь, накрыл сверху своей рукой. — Это мой тебе маленький подарок. В конце концов, у тебя новоселье, а на новоселье принято дарить подарки. Все, ступай домой, увидимся утром!

Развернувшись, он торопливо зашагал прочь и скоро скрылся за поворотом.

Проводив его растерянным взглядом, ледана разжала ладонь и застыла в замешательстве. Подарком Илмара оказалась небольшая тонкая пластинка, эмалированный портрет на светлом металле изображал молодого мужчину: темные волосы, открытое добродушное лицо, чувственные губы. Его карие глаза смотрели гордо и решительно, волевым и таким знакомым взглядом. Взглядом, который она не раз видела в зеркале и в своем отражении на водной глади. Изящная надпись, змеившаяся на обороте пластинки, гласила: Кэрридэн.

На следующий день Илмар, как и обещал, пришел рано утром, подняв Ролану с постели. Не обращая внимания на сонный вид открывшей ему дверь девушки, поднялся на второй этаж, неся под мышкой свернутую в рулон бумагу, и целенаправленно свернул в пустующую комнату напротив спальни.

— Похоже, ты хорошо знаешь дом, — без иронии заметила Ролана, останавливаясь на пороге за его спиной. — Может, объяснишь, для чего предназначена эта комната?

— Этот дом я знаю не хуже своего собственного еще со времен дружбы с Кэрридэном, хотя и не был здесь почти двадцать пять лет, с того самого времени, как он ушел. — Охотник уронил бумагу на пол и принялся стаскивать сапоги. — А это так называемая «учебная комната». Некоторые ее потом, после обучения, переделывают, а некоторые оставляют в первозданном виде, как твой отец.

— Ты не заходил сюда целых двадцать пять лет? — недоверчиво воззрилась на него ледана. — Как же так?

— Очень просто, я и в самой долине не появлялся уже лет двадцать. К счастью, у нас принято ухаживать за пустующими домами, иначе они давно бы уже рассыпались от ветхости. — Закончив с обувью, Илмар поднял рулон и принялся разворачивать большой лист с непонятной схемой и кучей надписей.

— Не может быть! — Ролана благополучно пропустила мимо ушей последнюю фразу. — Ты же говорил, что не любишь людей! Как же ты смог вернуться и жить среди них?

— Знаешь, уйти из долины вовсе не означает вернуться к людям. Тебя вот тоже не было в долине примерно такое же время. И ты вообще не знала о ее существовании. Но ты же не жила среди людей. Или я неправ?

— Прав, — вздохнув, отозвалась девушка. — Я не жила, а выживала, причем частично среди нелюдей.

— Тогда почему ты так хочешь их спасти? — Охотник оторвался от своего занятия и уставился на Ролану пристальным взглядом. — Ведь, судя по твоим словам, они убийцы и ничему другому не обучены. Не сбеги ты из монастыря, сейчас любая послушница старалась бы убить тебя, видя в тебе врага, и, вполне возможно, давно преуспела бы в этом. Разве тебе не кажется, что ледан нужно уничтожать наравне со смотрительницами?

— В таком случае начни с меня, — на удивление спокойно отреагировала Ролана. — Я ведь тоже убийца, причем убила больше любой из послушниц, потому что всегда побеждала в бою. Кстати, ты и сам довольно долгое время видел во мне врага. Возможно, видишь и сейчас. Но только запомни, что черное не всегда черное, даже если твои глаза видят только этот цвет. Эти девочки не виноваты в том, что стали пешками в чужой игре, и ни одна из них не взяла бы добровольно в руки оружие, если бы не принуждение со стороны. Меньше всего леданам хочется убивать. Потому что каждая из нас находится одновременно и в роли палача, и в роли жертвы. Нам известно, что такое боль и страх, и мы умеем ценить жизнь, как свою, так и чужую, несмотря на то что вынуждены отбирать ее у других. Но это исключительно из-за давления, которое на нас оказывают. Разумеется, среди ледан встречаются те, которые действительно убивают с удовольствием, но их единицы, и долго они не живут. Потому что страсть в бою плохой помощник. Из-за нее теряются внимание и сосредоточенность, подставляя воина под удар. Так что ты несправедлив, нельзя убивать всех. И мне тем более удивительно слышать от тебя подобные рассуждения, учитывая то, что ты сам когда-то оказался пленником обстоятельств, как и многие элимы. Разница лишь в том, что вы справились со своей судьбой, сумели повернуть ее в нужное русло и теперь живете спокойной жизнью. А мы пока не можем справиться, и нам требуется немного помощи. Конечно, легче всего стричь всех под одну гребенку, только это несправедливо, потому что не сегодня завтра каждый сможет оказаться в подобной «гребенке». И что тогда?

— Знаешь, ты сейчас поразительно похожа на своего отца. — Илмар неожиданно улыбнулся, но улыбка получилась грустной. — Когда двадцать пять лет назад я отговаривал его от возвращения к родным, он сказал мне примерно то же самое — что нельзя всех стричь под одну гребенку и что совершившие ошибку должны иметь право ее исправить. Иначе завтра совершит ошибку кто-то из нас и точно так же попросит о прощении. Именно на эти его слова я не нашел тогда ответа. И кстати, нарочно задал тебе провокационный вопрос. Но ты правильно на него ответила. Впрочем, ладно, хватит разговоров. У нас и так мало времени, потому что выучиться всему за три дня невозможно. Скажи, вас обучали анатомии? Помнишь строение скелета?

— Обучали немного, — кивнула Ролана. — Когда учили кости ломать. Но в основном наше внимание акцентировали на венах, сосудах и капиллярах. — Подняв голову, она встретилась с его непонимающим взглядом и поспешила пояснить: — На арене не любили слишком быструю смерть, поэтому нас учили наносить такие порезы, от которых противник умирает медленно, но верно. Когда при большой потере крови сохраняется полная подвижность и боеспособность, битва становится зрелищней, и зрители получают то, за чем пришли.

Охотник заметно побледнел, но от комментариев воздержался.

— Смотри сюда. — Его палец ткнул в верхнюю часть устрашающего рисунка. — Это наш позвоночник. Он состоит из таких вот позвонков. Каждый отвечает за определенные органы в нашем организме. Это значит, что, если, к примеру, я ударю вот сюда, у человека запросто может остановиться сердце. А если сюда, — его палец ткнул в самое начало рисунка, — то сделаю его глухим. Ударом в эту область лишу зрения. Разумеется, лишить зрения можно и более обычным способом, просто выколов пальцами глаза, но этот способ необратим, поэтому не всегда уместен. Дальше… От удара в эту область человек перестанет дышать, а если ударю вот в эту, его скрутит от невыносимой боли.

— Да, знаю, — мрачно отозвалась Ролана, внимательно следя за пальцем. — Это излюбленный удар смотрительниц. Особенно действует, когда висишь на перекладине.

— На какой еще перекладине?

— Да на обычной. Вроде турника, только вдвое крепче, чтобы выдерживала наши агонизирующие тела.

— Кто бы мог подумать, что наши боевые техники будут служить подобному злу!.. — Илмар заметно расстроился и опустил голову, отвлекшись от рисунка. — Знать бы, кому первому пришла в голову подобная мерзость!

— А что тут знать? Идея лежит прямо на поверхности вот этого твоего листа. Выучил, — и можешь пользоваться, как тебе вздумается. Вообще не понимаю, как такие в прямом смысле убийственные знания могли выпустить из долины.

— Как могли? Да точно так же, как любое другое оружие. Сколько его по свету? Не сосчитать. Только весь вопрос не в самом оружии, а в руках, которые его держат. Нас ведь поначалу не убивать учили, а защищаться. Причем руками, потому что никакого оружия нам не доверяли. И существовал Кодекс, нарушение которого строго каралось. Но время внесло свои коррективы. Раньше, когда новичков было много, был присмотр и порядок. А потом несколько раз сменились старейшины, новичков стало единицы, ослабился контроль. И еще сильно повлияла эйфория победы в Холодной битве. Радость победила испуг, элимы расслабились, но не люди. А наши знания, ты права, как и любые другие, могут действовать и во благо, и во вред. Владея нашей техникой боя, ты можешь одновременно и лечить, и калечить. К тому же не нужно таскать на себе лишнее оружие. Ладно, давай внимательно рассмотри рисунок.

— Уже рассмотрела, пока ты рассуждал.

— Уверена? — недоверчиво прищурился Илмар. — Что ж, давай проверим. — Он потянул через голову рубашку и улегся на пол. — Во-первых, проведи пальцами по моему позвоночнику. Только сделай это медленно и тщательно. Твои руки должны стать твоими глазами, и ты должна почувствовать под пальцами каждый позвонок.

— Прямо на тебе? — растерялась Ролана.

— Ну да, а что такого? — не понял охотник. — Воспринимай меня как обычное пособие. Если хочешь, можешь даже закрыть глаза. Ну же, не теряйся, в этом нет ничего особенного.

«Действительно, — подумала она, осторожно прикасаясь ладонями к его обнаженной спине, — во всем этом нет ничего особенного. И не в таком виде его видела. Пособие… обычное пособие…»

Память некстати подсунула картинку, подсмотренную ею ночью у окна дома ньери. Сердце предательски встрепенулось в груди. Прикусив губу, девушка перевела взгляд на схему и заставила себя сосредоточиться на ней. Следуя рисунку, ее руки скользнули к его затылку и зарылись в волосы, оказавшиеся на удивление мягкими, словно шелк, медленно спустились к шее, затем ниже. Чем дальше перебирались пальцы, тем внимательней всматривалась Ролана в схему, ничего не видя и не слыша вокруг, кроме пресловутого чертежа и бешеного стука собственного сердца. Очнулась только тогда, когда «пособие» вывернулось из-под рук и легко встряхнуло ее за плечи.

— Эй, ты меня слышишь? Что с тобой?

— Что-то не так? Я сделала тебе больно? — испугалась ледана, приходя в себя.

— Нет, что за глупости, — отмахнулся охотник. — Просто мне показалось, что ты уснула. Или задумалась о чем-то. С тобой все в порядке?

— Я просто пыталась сосредоточиться, как ты и просил, — как можно более равнодушно ответила Ролана.

— Пыталась сосредоточиться? — Он пристально посмотрел ей в глаза. Потом резко встал и принялся натягивать на себя рубаху. — Думаю, на сегодня достаточно. Оставляю тебе пособие, постарайся до завтра его внимательно просмотреть, чтобы я потом не тратил времени на объяснение того, что ты и сама в состоянии понять. И будем переходить к практике. Времени на обучение, если ты помнишь, у нас очень мало.

Торопливо обувшись, он вышел из комнаты. Через мгновение чуть слышно заскрипели ступени лестницы под тяжелыми шагами. Девушка проводила его растерянным взглядом и перевела взгляд на схему, разложенную перед нею. Задумчиво качнула головой. Кто бы мог подумать, что загадочное искусство боя элимов заключается всего лишь в рисунке!

 

ГЛАВА 3

— …Верно, теперь найди тот, который отвечает за голосовые связки. Верно. За сердце? Верно. А чтобы ноги отнялись? Тоже верно, — в который раз одобрил Илмар и, перевернувшись на спину, уставился насмешливым взглядом на девушку. — Признавайся — небось весь вечер над схемой сидела?

Ролана скромно потупила взгляд, неопределенно поведя плечами. В самом деле, не признаваться же, что она сидела не только вечер, но и всю ночь, уснув лишь на рассвете. Ведь важно не то, сколько сидела, а то, что в итоге сумела все запомнить.

— Значит, продолжим. — Охотник поднялся, к великому ужасу Роланы и не думая набрасывать рубаху, скомканной тряпкой валявшейся поодаль на полу. — Итак, будь внимательна. Теперь, когда ты знаешь, куда бить, нужно еще понять, как бить. Ударь меня.

— Что? — не сразу сообразила Ролана, поглощенная мыслями о рубахе: если не поднять, помнется, а если поднять, кое-кто может подумать, что она проявляет к нему повышенный интерес. В душе боролись гордость и женское начало. В итоге победила женщина. Послав к демонам гордость и все, что подумает по поводу ее поступка Илмар, она потянулась к рубахе, встала с колен, расправила ее и положила на заранее принесенный снизу табурет.

— Говорю, ударь меня, — послушно повторил охотник, наблюдая за ее манипуляциями с рубахой несколько удивленным взглядом.

— Зачем?

— Хочу узнать силу твоего удара.

— Может, не надо? — засомневалась девушка.

— Не просто надо, а обязательно надо. И перестань обращаться со мной, как с чинийской вазой, иначе я попрошу кого-нибудь другого заниматься с тобой.

— «Чинийская ваза»… — не сдержавшись, Ролана насмешливо фыркнула.

Этот хрупкий, изящный предмет, производством которого славилась Чиния, охотник не напоминал даже отдаленно. Несмотря на дороговизну, высокие тонкие вазы чинийского стекла, словно выполненные из замысловатого кружева, старались заполучить в дом все уважающие себя модницы. Помнится, в ее доме были целых две таких, они украшали гостиную, стоя на почетном месте по разным сторонам камина. В ее доме… Картинка встала перед глазами настолько четко, что девушка вскрикнула. Белый с розовыми прожилками мрамор, витая каминная решетка, толстый ковер вместо общепринятых звериных шкур — отец не одобрял эту моду, потому что сам… был оборотнем, — две белоснежные вазы на полу и неповторимое тепло родного дома, которое согревает тебя без всякого камина.

— Кажется, я на тебя плохо влияю, — мрачно поджал губы охотник. — Ты то и дело витаешь мыслями далеко отсюда. Может, тебе неинтересно?

— Нет, что ты! — категорично мотнула головой Ролана. — Просто… я вспомнила дом, и это… так непривычно.

— И что ты вспомнила? — В его голосе моментально зазвучала неподдельная заинтересованность.

— Немного. Гостиную. В нашем доме был камин и две вазы, которые ты только что упомянул.

— Получается, Кэрридэн сумел прилично обеспечить свою семью, раз ты говоришь о камине и вазах. Камин — характерная часть интерьера домов шеннов и даннов. Соллы не могут позволить себе подобную роскошь, об остальных и говорить нечего. К тому же как-то ты упоминала ящеров. Это значит, что ты у нас девушка из высшего сословия? — Охотник мечтательно прищурился. — Теперь буду обращаться к тебе шенни Ролана. Или данни Ролана. Как тебе больше нравится?

— Только попробуй! — угрожающе сдвинула брови ледана и сунула под нос охотнику кулак. Впрочем, тут же сникла и уставилась в пол. — Получается, мой отец не просто знал обо мне, но и жил рядом! Жаль, что я не помню этих лет… Кстати, — она вновь посмотрела на Илмара, — мне непонятно: ты столько лет дружил с моим отцом и ни разу не спрашивал у него, из какого он сословия и из какой семьи?

— Нет. Не спрашивал и не спросил бы даже сейчас. Во-первых меня это совершенно не интересует. А во-вторых, когда вторая ипостась заявляет о себе, из-за страха перед твоей необычностью семья тебя выгоняет. А это значит, что ты остаешься один — без семьи, без сословия, без всего. У многих не остается даже медальонов.

— У тебя остался, — кивнула девушка на его грудь.

— Нет, — ровным голосом сказал охотник. — Моя семья выгнала меня, забрав родовой медальон. Этот я сделал себе сам. Здесь, в долине.

— И ты так спокойно об этом говоришь? — поразилась Ролана. — Разве тебе не больно?

— За столько лет боль прошла, не оставив о себе даже воспоминаний, — равнодушно бросил Илмар, поднимаясь с пола. — Я давно сам по себе и не имею ни малейшего понятия о том, что стало с моей семьей и кто сейчас продолжает мой род. Скажу больше: мне на это наплевать. И довольно разговоров. Мы отвлеклись от занятий. Повторяю последний раз: соберись и ударь меня.

Поняв, что отвертеться не получится, Ролана замахнулась и ударила. К ее удивлению, охотник и не подумал уклониться, в итоге кулак заехал точно в скулу.

— Солидно, — одобрил он, даже не пошатнувшись. — Только в этом ударе ты действовала исключительно силой.

— А чем же еще? — фыркнула Ролана. — Разумом, что ли?

— Разум, естественно, никогда не помешает, но я сейчас говорю об энергии. Твоей собственной внутренней энергии, которая есть в каждом из нас. Тебе нужно научиться концентрировать ее в кончиках пальцев и наносить удары с ее помощью. Только и всего. Тогда, во-первых, тебе не нужно будет свободное пространство для замаха, с чем в ближнем бою бывают большие проблемы. А еще ты сумеешь потратить гораздо меньше сил, чем тратишь обычно.

— Очень смешно, — недоверчиво отреагировала девушка.

— Не смешно, но полезно! — парировал охотник, направляясь к табурету, на котором лежала рубаха. — Смотри!

Подхватив одной рукой одежду, второй он слегка прикоснулся к табурету. Во всяком случае, со стороны это выглядело как самое обычное прикосновение, без применения какого-либо усилия. Тем не менее несчастный предмет мебели отлетел к противоположной стене и замер там, перевернувшись набок.

— Потрясающе! — восхитилась Ролана, устремив на табурет горящий взор, в котором теперь светился неподдельный интерес. — Я тоже так хочу!

— Кто мешает? — удивился охотник, подходя к ней и усаживаясь на пол. — Садись, и приступим к занятию.

Ледана послушно опустилась на пол напротив него.

— Закрой глаза. — Илмар взял ее за руки, развернул ладонями внутрь и развел на небольшое расстояние друг напротив друга. — Чувствуешь тепло?

Девушка молча кивнула. Тепло действительно ощущалось Причем с каждым мгновением все больше.

— Отлично, — тихим голосом одобрил охотник, внимательно следя за ее лицом, пользуясь тем, что она не видит его заинтересованности. — Теперь я вложу тебе в ладони небольшой шар. Постарайся его не уронить.

Легкое движение воздуха между ладонями, и Ролана действительно почувствовала прикосновение пальцев к чему-то теплому, мягко пружинящему. Ощущение оказалось настолько необычным, что девушка заинтересованно раскрыла глаза и тихо вскрикнула от изумления. В руках было пусто, но эта пустота была упругой и имела шарообразную форму.

— Что это?!

— Всего лишь моя энергия. — Судя по тону, происходящее было для Илмара вполне обычным делом. — Я сконцентрировал небольшую часть и передал тебе в руки. А теперь попробуй сделать то же самое. Самостоятельно сконцентрируй свою энергию в своих ладонях. Для этого тебе нужно сосредоточиться и представить, как она протекает по твоим венам, собираясь в нужном месте. — Он быстро провел рукой между ее ладонями, и упругий энергетический шар исчез, словно его и не было. — Попробуй!

Девушка подавила тяжелый вздох и вновь закрыла глаза. Легко сказать «сосредоточься и представь». Но как можно представить то, чего никогда в глаза не видела и что изначально не имеет формы и цвета?

Некоторое время ничего не происходило, и она молча сидела в звенящей тишине, старательно прислушиваясь к себе и выискивая новые ощущения. Потом тело пронзила легкая дрожь, и тысячи крошечных лапок побежали по коже к ладоням, воздух между которыми неожиданно нагрелся, сгустился и принялся стремительно увеличиваться в размерах, вынуждая девушку все шире раздвигать руки. Она несмело пошевелила пальцами, пробуя на ощупь уже привычный энергетический шар, гораздо превышающий размеры того, который предложил ей Илмар. Затем открыла глаза и, будучи не в силах сдерживать нахлынувший восторг, с радостным воплем бросилась на шею охотнику:

— Получилось! У меня получилось!

Неожиданно объект ее внимания завалился на спину, словно его придавило к полу неимоверной тяжестью, и закатил глаза. Девушка растерянно застыла с разведенными в стороны руками, которыми так и не успела обвить шею Илмара, а потом, очнувшись, взволнованно потрясла его за плечи.

— Что с тобой?!

Охотник сдавленно застонал и открыл глаза. Некоторое время молча смотрел в ее испуганные глаза, а затем тихо отшутился:

— Решила прибить меня в благодарность за науку?

— Болван! — обиженно фыркнула Ролана, резко отшатываясь в сторону. — Ты меня испугал!

— Ты меня тоже, — признался Илмар, принимая сидячее положение. — Концентрация энергии в пальцах несравнима с той махиной, которой ты сейчас засадила мне в грудь.

— Хочешь сказать, я тебя ударила? — недоверчиво нахмурилась девушка.

— Да, но не могу сказать, что это плохо. Ведь именно этому я и должен был тебя научить — бить с помощью энергии. Теперь осталась самая малость. Твоя задача сконцентрировать энергию не в ладонях, что крайне расточительно, а в кончиках пальцев и ударить… — он обвел ищущим взглядом комнату, — допустим, табурет. Это будет твоим домашним заданием. Тренируйся на неодушевленных предметах, только смотри, чтобы пса поблизости не оказалось, и не разнеси в запале весь дом. Главное, что ты должна понять, — то, что с помощью энергии можно не только выбивать позвонки, но и ломать кости и с легкостью пробивать любые преграды даже пальцем. И здесь важно помнить о рациональности своих действий. К примеру, стоит ли растрачивать энергию на то, чтобы пробить стену, если можно спокойно войти в дверь. И так ли необходимо ломать противнику руки-ноги и пробивать череп, когда можно просто лишить его подвижности, без лишних издевательств. А я пойду, иначе рискую выбраться отсюда со сломанными ребрами. Они, конечно, срастутся, но удовольствие, сама понимаешь, не из приятных.

— А полеты? — нетерпеливо прервала Ролана его объяснения.

— Что — полеты?

— Ну в смысле когда во время битвы вы словно взлетаете над головой противника, чтобы нанести удар. Как этому научиться?

— Не поверишь, но, когда справишься с домашним заданием, эта часть станет для тебя сущим пустяком. Потому что для того, чтобы, как ты говоришь, взлететь, нужно всего лишь сконцентрировать энергию в ступнях, чтобы она подняла тебя вверх настолько, насколько ты хочешь. Чем больше концентрация энергии, тем соответственно выше прыжок. Ну и, разумеется, нужно сохранять равновесие, чтобы не кувыркаться в воздухе растрепанной вороной или, что еще хуже, промазать мимо цели. Все, ты тренируйся, а я пошел.

К вечеру от несчастного табурета остались исключительно воспоминания, а волосы девушки щедро засыпало щепками с потолка. Уставшая, но довольная Ролана осознала, что борьба элимов не только действенна, но и забавна. Момент, когда вещи отлетают к стене от твоего малейшего движения, выглядит просто восхитительно! Правда, разбивать костяшки пальцев при высоких прыжках о потолок довольно болезненное занятие. Но когда на тебе все заживает, словно на оборотне, стоит ли беспокоиться о таких мелочах?

 

ГЛАВА 4

— …У всех медалей есть оборотная сторона. В этой технике тоже. Помимо того что ты должна уметь нанести вред, ты обязана уметь его исправить. В жизни случаются разные ситуации, и порой исцеление может оказаться лучшим методом, чем убийство. Да и тебе самой эти знания пригодятся.

— Я понимаю, о чем ты говоришь, — кивнула Ролана. — Когда смотрительницы нас наказывали, они же потом приводили нас в чувство, иначе, в противном случае, ни одна из ледан больше никогда не вышла бы на арену.

— …Да, я говорю примерно об этом, — после недолгого молчания согласился охотник и придвинул к ней новый рисунок на очередном листе. — Это схема так называемых «возвратных» ударов. Сложность заключается в том, чтобы запомнить все и в ответственный момент ничего не перепутать. Как видишь, к примеру, лишить зрения мы можем всего одним ударом, а для того чтобы вернуть его, нужно целых четыре, причем в строгой последовательности. Если же ее нарушить, возврат становится невозможным, и человек останется калекой на всю жизнь. Такое возможно, если это твой враг и ты мечтаешь сделать его жизнь невыносимой, но это недопустимо, если ты хочешь восстановить этого человека.

— Вылечить, — поправила Ролана.

— Нет, не вылечить, а восстановить. Запомни, мы не лекари, мы — воины и исправляем исключительно дела собственных рук. А лечением пусть лекари занимаются.

— С чего вдруг такая агрессия? — удивилась девушка. — По-моему, эти знания можно легко использовать не только для собственного, но и для всеобщего блага.

— Правда? — нехорошо прищурился охотник. — И ты такая смелая, что готова за это взяться? А не боишься, что знаний не хватит? Или что далеко не все окажется во власти твоих рук? Знаешь, что потом сделают с тобой люди за малейший проступок? Именно они, которые вылечатся от твоих рук, придут и убьют тебя, если ты допустишь хоть малейшую оплошность и кому-то не поможешь. А такое обязательно произойдет, потому что не все и не всегда зависит от тебя. Только представь: человек будет заливаться алкоголем и упорно гробить себе печень. И как ты сможешь вылечить его печень при помощи манипуляций с костной тканью? Молчишь? А я тебе отвечу: никак! Но он упорно будет приходить и требовать лечения, потому что ты станешь для него пресловутым светом в конце тоннеля. К тому же на твоем счету будут сотни положительных примеров. И только он один станет отрицательным из-за своей же собственной глупости. Вот только расплачиваться за нее будешь ты. Сначала своей репутацией, а потом, когда таких примеров накопится несколько, и жизнью.

— Не стоит так драматизировать, — мотнула головой Ролана. — Думаю, с любым человеком можно договориться и все объяснить.

— Люди и те не всегда понимают друг друга, — усмехнулся Илмар. — А ты ждешь понимания между человеком и элимом? Глупо и недальновидно. Запомни, ты — элима, а это в чем-то даже хуже рабского клейма. Именно поэтому тебе нужно не стремиться к людям, а избегать их. Разумеется, я не отрицаю исключении, но, как показало время, они крайне редки.

— Извини, я уважаю твою точку зрения, но, думаю, ты слишком категоричен, — не поддалась ледана.

— Думай, — неожиданно легко согласился охотник и привычным жестом потянул через голову рубаху. — Но время покажет, что я прав. А теперь давай займемся делом. Эту часть программы лучше всего изучать на практике. — Удобно усевшись на полу, он кивнул на схему. — Твоя задача сделать меня временно немым, а затем, пользуясь этими подсказками, соответственно вернуть мне речь. Приступай.

— Нет! — Испуганный девичий вскрик отразился стекольным звоном в окнах.

— В чем дело? — нарочито небрежно удивился Илмар, не без удовольствия наблюдая за перекошенным от страха лицом Роланы. — Мы же договорились, что я твое пособие.

— Я… я не могу, — после короткой паузы призналась девушка, кляня себя в душе за неуместное проявление чувствительности и лихорадочно подыскивая оправдание. — Ты же… ты мой учитель!

— Вот именно. — Вопреки воле уголки его губ разочарованно опустились, словно он ждал услышать другой ответ, но твердость в голосе осталась. — Я твой учитель, и такова участь любого учителя — быть пособием для своего ученика. Я же не могу позволить, чтобы моя необученная ученица причинила кому-нибудь непоправимый вред.

— А тебе, значит, можно? — с нескрываемым сарказмом воззрилась на него ледана.

— Так нужно, — парировал охотник и ободряюще улыбнулся. — Не бойся! Ты не причинишь мне никакого вреда.

— Интересно, и почему ты в этом так уверен?

Он неожиданно подался вперед, приблизившись почти вплотную, и, понизив голос, доверительно шепнул:

— Спорим, что ты сама прекрасно знаешь ответ на свой вопрос?

От недвусмысленной интонации все слова застряли в горле, а от выражения его глаз сердце оглушительно застучало в груди. Немыслимым усилием воли Ролана отшатнулась в сторону от опасной близости манящих губ и ощутила, как щеки предательски заливает жаркой волной. Это ее разозлило.

— Хорошо, — глухо согласилась она, старательно не отрывая взгляда от схемы. — Пусть будет по-твоему. Но если что-то пойдет не так, учти, ты сам виноват!

— Конечно, все будет так, как ты скажешь! — продолжал охотник в той же манере.

Она едва не заскрежетала зубами от ярости. Подумать только, он еще и издевается! Впрочем, это ее только подстегнуло: несколько прикосновений, и вот уже «пособие» не только лишено слуха и голоса, но и полностью обездвижено. Дальше… А дальше в глазах Роланы отразился самый настоящий ужас.

Во-первых, она не уточняла порядок действий в подобных случаях, когда нужно восстанавливать не один, а несколько ударов подряд, а во-вторых, и это было самым ужасным, она не запомнила последовательность, в которой наносила удары.

Глаза наполнились слезами, руки предательски затряслись. Крупная слеза сорвалась с ресниц и попала на схему, оставив вместо одной из надписей неаккуратное размытое пятно. Приглушенно зарычав, девушка вскочила на ноги и заметалась по комнате, злясь на себя, не вовремя поддавшуюся эмоциям, и на Илмара, так некстати решившего поиздеваться над ней. Но больше всего злило то, что она, вопреки убеждениям, все же сумела нанести вред дорогому для себя человеку.

Понемногу буря в душе утихла, Ролана сумела взять себя в руки и вновь склонилась над чертежом. В конце концов, она не раз смотрела в глаза смерти, так неужели не сможет справиться сейчас, когда от нее требуется всего лишь вспомнить?

Пальцы, невыносимо ледяные от волнения, осторожно прикоснулись к первому позвонку. Кажется, первый удар она нанесла сюда, потому что он просил именно об этом. Несмотря на ярость, она не могла его ослушаться. Чтобы восстановить, нужна следующая комбинация… Тепло возникло в кончиках пальцев незамедлительно, слегка покалывая кожу, но не согревая. Ролана осторожно прикоснулась к четырем точкам на теле, указанным на чертеже. Время неожиданно замедлилось, а воздух сгустился до вязкости киселя. Сердце оглушительно стучало в груди, готовое выпрыгнуть от страха и напряжения, глаза неотрывно следили за чертежом, а руки медленно перебирали позвоночник. Нажим… еще… вниз… правее… следующий… выше… отступить… нажать… ниже… Она приглушенно вскрикнула: слеза, ранее случайно упавшая на чертеж, размыла важную надпись, не позволяя продолжить.

— На три вверх, — неожиданно послышался тихий голос, — а потом на шесть вниз.

Она послушно повторила, а затем опустила голову, избегая смотреть в глаза охотнику.

— Все хорошо. — Его неожиданно горячие руки легли на плечи. — Не бойся, ты справилась. Ты молодец!

От его ласковых слов ее неожиданно затрясло, словно в лихорадке. Илмар успокаивающе прижал ее к себе, гладя по волосам, словно маленькую девочку, терпеливо ожидая, когда она придет в себя. От его близости она задрожала сильнее и сделала неловкую попытку высвободиться.

— Ну что с тобой? — Он приподнял ее голову за подбородок, обеспокоенно заглядывая в глаза. — Не нужно волноваться, все уже закончилось. И в ближайшее время больше не будет никаких занятий. Завтра праздник, ты сможешь отдохнуть, расслабиться и отлично провести… — Не договорив, он вдруг потянулся к ее губам.

Замерев, Ролана словно в полусне почувствовала прикосновение горячих губ, а затем… он резко оттолкнул ее, рывком поднялся на ноги и вышел из комнаты, прихватив с собой рубашку. Под быстрыми шагами протестующе заскрипели лестничные ступени.

Девушка недоуменно посмотрела ему вслед и жалобно всхлипнула, позволив долго сдерживаемым слезам наконец вытечь наружу. Испуг, на время притаившийся в душе, смешался с разочарованием и самой настоящей обидой. Неужели он все еще злится на нее за тот давний случай, когда она ударила его? Впрочем, сейчас важно не это, а то, что она все-таки не причинила ему непоправимого вреда.

«Если нарушить последовательность, возврат становится невозможным, и человек остается калекой на всю жизнь», — ясно прозвучал в голове голос охотника.

Ролана вновь захлебнулась слезами. Но теперь это были слезы радости и облегчения.

Он шел по улице, ничего не видя вокруг от застилавшего глаза бешенства. Ярость кипела внутри, заставляя его на ходу сжимать кулаки. Какая-то девушка торопливо свернула с дороги, рассмотрев его перекошенное злобой лицо. Он прошел мимо, не заметив ее.

«Кретин! Безмозглый кретин!» — билось в голове в такт шагам. Нельзя из-за одной подозревать всех! Особенно когда на это нет никаких оснований, кроме собственной недоверчивости и… памяти, будь она неладна. Неужели ему никогда не суждено забыть предательства? Сколько еще нужно времени, чтобы забыть?!

В дверь стучали громко и настойчиво. Ролана вытерла мокрые щеки, заглянув в спальню, привела себя в порядок перед зеркалом и, спустившись вниз, открыла. На пороге стояла миловидная девушка со смешно вздернутым носиком, озорными глазами и копной рыжих волос.

— Я Юнисса, твоя соседка. Узнаешь? — улыбнулась она, заходя в дом и доверчиво наклоняясь к псу, прибежавшему на стук, чтобы погладить его. — Привет, Малыш! Только что встретила Илмара. Он злой, словно вольверн. Знаю, что он приходит к тебе на занятия, поэтому прибежала узнать, не случилось ли чего. Ты в порядке?

— Все нормально, — соврала Ролана, отступая к столу. — Хочешь чаю? Или квасу?

— Квас — это хорошо, — одобрила Юнисса, присаживаясь на табуретку. — Только врать мне необязательно. А то я не вижу, что у тебя глаза заплаканные.

— Просто… я сегодня отрабатывала возвратные удары и сильно испугалась, что могу ошибиться и покалечить Илмара, — призналась ледана.

— Илмара? Он тебе позволил отрабатывать технику на нем?! — Глаза гостьи расширились от изумления.

— А что такого? — не понимая, нахмурилась Ролана, подавая стакан с квасом. — Он сказал, что так поступают все учителя.

— Так-то оно так, — согласилась девушка. — Просто он такой хмурый и нелюдимый. Я и представить не могла, что он способен не то что обучать кого-то, но даже хотя бы просто нормально общаться. — Юнисса залпом выпила квас, отставила стакан и, зачем-то посмотрев на свои розовые ладони, чуть слышно вздохнула: — По-моему, он болван!

— Думаю, ты к нему слишком строга, — улыбнулась Ролана.

— Да ну его! — отмахнулась Юнисса. — Пусть живет, главное, чтобы меня не трогал. А с другой стороны, подруга, если он, такой нелюдимый, обучает тебя, да еще и позволяет отрабатывать на себе практику, налицо все признаки того, что ты ему нравишься.

— Вряд ли, — вздохнула Ролана, вспомнив, как Илмар оттолкнул ее. Если бы не маты, смягчившие удар, быть большому синяку.

— Ты готовишься к завтрашнему празднику? — очень кстати сменила тему гостья.

— А как к нему нужно готовиться?

— Как обычно: цветы, ленты и, самое главное, праздничный наряд!

— Наряд? — непонимающе вскинула брови ледана.

— Ну да, платье, украшения, ленты..

— У меня ничего такого нет, — после некоторого молчания призналась девушка, перебрав в памяти свой скудный гардероб, состоящий из дорожного костюма, в котором она прибыла сюда, плаща и еще нескольких пижам и мягких домашних костюмов, подаренных гостями. В одном из таких она как раз находилась сейчас, найдя эту одежду чрезвычайно удобной.

— Совсем? — Лицо Юниссы разочарованно вытянулось. Впрочем, тут же расцвело в улыбке. — Не переживай, у меня одежды несколько шкафов, думаю, мы легко сможем найти тебе красивое платье! Заходи ко мне завтра вечером.

Она встала и решительно направилась к двери.

— Послушай, а платье — это обязательно? — предприняла Ролана робкую попытку отказаться. — Честно говоря, я их не люблю.

— Не страшно, — отмахнулась девушка, открывая дверь, — еще полюбишь. Увидишь, как мужчины на них реагируют, и сразу полюбишь. Жду тебя!

 

ГЛАВА 5

В доме Юниссы, расположенном напротив, шкафы оказались самой главной частью интерьера. Их было столько, что Ролана сбилась со счета, проходя по комнатам, а когда соседка принялась распахивать каждый, выхватывая из плотно забитых недр цветастые наряды, у нее и вовсе зарябило в глазах.

— Вот, иди за ширму и надевай! — Придирчиво осмотрев несколько нарядов, Юнисса сунула ей в руки легкое платье нежно-оливкового цвета. — Уверена, тебе пойдет!

Осторожно взяв в руки почти невесомый наряд, разительно отличавшийся от привычной для нее одежды, ледана послушно зашла за ширму. А когда вышла из-за нее и приблизилась к зеркалу, замерла, недоверчиво вглядываясь в чужое отражение совсем юной девушки. Нежный оливковый цвет выгодно оттенял светлую кожу, а короткая юбка, расходившаяся книзу мягкими складками, оставляла открытыми стройные, не обезображенные шрамами ноги, обутые в изящные плетеные сандалии — очередной подарок многочисленных гостей.

— Ленты! — спохватилась Юнисса и, вновь закопавшись в шкафу, извлекла целый ворох разноцветных блестящих полос. Вытащила несколько штук цвета зеленого яблока. — А ну стой, я быстро! — Она сноровисто расплела косу Роланы и вплела ленты в распущенные волосы. Критически осмотрев результат своего труда, задорно улыбнулась:

— Подруга, все мужчины на празднике будут твоими, смотри не теряйся!

— Постараюсь, — согласилась Ролана, после некоторого колебания решив не сообщать о том, что этот праздник самый первый в ее жизни и она обязательно растеряется, поскольку не имеет ни малейшего понятия о том, как нужно себя вести.

— Последний штрих! — всплеснула руками Юнисса и, сняв с крючка, прикрепленного на дверце шкафа, длинную желто-зеленую гирлянду из живых цветов, надела ее Ролане на шею. После чего довольно подытожила: — Вот теперь полный порядок! Подожди меня, я быстро.

Переодевание действительно не заняло много времени. Уже через несколько минут Юнисса вышла из-за ширмы в желтом платье, которое удивительно шло к ее рыжим волосам, и выбрала себе гирлянду из красных и желтых цветов. Задорно улыбнувшись, она схватила Ролану за руку и потащила из дома, заговорщицки шепнув напоследок:

— Повеселимся, подруга?

Теплые бархатные сумерки окутали долину, но спать этой ночью никто не собирался. Улицы были полны народу. От ярких нарядов у Роланы зарябило в глазах. Она тихо вздохнула и вспомнила, что, заранее предугадав подобную кутерьму, была вынуждена оставить дома Малыша, который наверняка растерялся бы от такого количества людей. Ищи его потом по всей долине, волнуйся.

Уютно горели фонари, расставленные на высоких подставках в траве вдоль извилистых дорог, звенели голоса, слышался смех. Толпа шла в одном направлении, куда-то в глубь долины.

— Все дороги ведут на главную площадь, к трактиру, — пояснила Юнисса, заметив растерянный взгляд Роланы. — Там обычно устраивают все праздники.

— И много у вас этих праздников? — нахмурилась ледана.

— Наверное, как у всех, — пожала плечами подруга. — Ну может, на один больше, учитывая, что праздник в честь Харайн устраиваем мы одни.

Ролана тихо вздохнула. Определение «как у всех» ее не устраивало ввиду своей расплывчатости, но показывать свою неосведомленность она не стала.

— И что нужно будет делать этой ночью? — рассеянно спросила девушка, пытаясь найти взглядом Илмара.

— Как это что? — удивленно воззрилась на нее подруга. — Есть, пить, веселиться, возносить хвалы Харайн, смотреть соревнования и плясать под музыку! Только не говори, что плясать не умеешь.

— Думаю, не умею, — честно призналась ледана, перебрав в памяти все боевые дисциплины, которым ее обучали в монастыре. — А что, это очень сложно?

Юнисса закатила глаза, шумно выдохнула и, махнув рукой, вновь поспешно зашагала вперед, поясняя на ходу:

— Не бойся, смотри, что делают другие, и повторяй за ними. А дальше музыка тебе сама подскажет. И, ради Пресветлого и Харайн, не делай такое серьезное лицо, а то парни тебя испугаются!

Ролана честно попыталась следовать ее совету, но мысли все время возвращались к Илмару. Где он? По-прежнему ли злится на нее? И главное, за что?

Некоторое время она шла молча, погрузившись в свои мысли и рассеянно слушая перезвон ночных цикад и голоса окружающих. А потом в привычные звуки влилась музыка: сначала тихая, едва слышная, но с каждым шагом становившаяся все более громкой. Быстрая и легкая, она манила и притягивала к себе, пробуждая необъяснимую радость на сердце. Ролана и не заметила, как ускорила шаг, оторвавшись от подруги, и затерялась среди толпы.

Вывеска четырехэтажного трактира «У Виллейна» призывно светилась разноцветными огнями. Столики для посетителей были расставлены прямо на улице, между ними, с подносами наперевес, сновали разносчики и разносчицы, а широкая площадь перед трактиром, где возвышалась статуя виновницы сегодняшнего торжества, была заполнена танцующими. Ярко одетые пары двигались в быстром ритме мелодии, которую играли музыканты, стоявшие на отдельном небольшом возвышении.

Ролана без труда нашла в толпе олд-мессэ Теннира, кружившего в объятиях слегка полноватую черноволосую женщину в цветастом наряде, а также многих из гостей, посетивших ее дом. Затем сердце вдруг подпрыгнуло и гулко застучало в ушах, заглушая музыку и всеобщее веселье.

Илмар лихо отплясывал среди толпы, обнимая за талию хорошенькую девчонку, и, судя по всему, чувствовал себя просто замечательно. Никаких признаков его нелюдимости, о которой говорила Юнисса, не наблюдалось. Усилием воли ледана отвела глаза от парочки и сосредоточила свое внимание на статуе.

Незнакомая богиня Харайн, искусно вырезанная из светлого дерева, наблюдала за весельем с высоты десятиметрового роста. Одна половина ее лица была человеческой, а вторая звериной, отчетливо напоминающей лисью мордочку. Волосы богини составляли разноцветные ленты, наподобие тех, что были вплетены в волосы присутствующих девушек, большие миндалевидные глаза, один зрачок которых был узким и вертикальным, смотрели добро, но с некоторой долей лукавства. А рот, одну часть которого составляли пухлые губы, а вторую звериная пасть, был слегка открыт в полуулыбке-полуоскале. В итоге создавалось двойственное впечатление настроения Харайн: от благодушия до хищной и даже злобной усмешки. Ролана зябко передернула плечами, избавляясь от неприятного холодка, пробежавшего по спине.

— Ты куда пропала? — неожиданно дернула ее за руку Юнисса, старательно перекрикивая музыку. — И чего такая кислая? Пойдем выпьем для поднятия настроения!

Не дожидаясь ответа, она потащила Ролану в сторону трактира.

Отстояв очередь и получив из рук румяного, словно сдобный пончик, трактирщика по стакану желтого, тягучего, с густым медовым запахом напитка, девушки вновь вышли на улицу.

— Что это? — Ролана с подозрением принюхалась к содержимому.

— Это вкуснейшая вещь, быстро поднимает даже самое плохое настроение до отметки «отлично»! — Юнисса сделала глоток и блаженно зажмурилась: — Медовуха. Попробуй!

Ледана послушно сделала глоток. Густая, сладкая, бархатистая, чуть отдающая хмелем жидкость легко скользнула в горло, оставив на языке ароматный привкус меда. Улыбнувшись, она припала к напитку и несколько секунд спустя вручила подруге пустой стакан. На душе неожиданно стало легко, танцующий Илмар выветрился из головы, и жадно захотелось веселья.

В поле зрения попал незнакомый парень с лукавыми глазами и кудрями цвета соломы. Под рубашкой легко угадывалась крепкая грудь, а украшенные вышивкой рукава обтягивали мощные бицепсы, грозя порваться при малейшем движении. Улыбнувшись, он протянул ей руку и подмигнул:

— Потанцуем?

Поколебавшись всего мгновение, Ролана вложила пальцы в широкую раскрытую ладонь и позволила увлечь себя в толпу танцующих. В конце концов, она не раз выигрывала на поле боя, избегая смерти и побеждая противников. Так неужели сдастся теперь, испугавшись пляски, где требуется всего лишь слушать музыку и двигаться так, как это делают остальные? Не бывать этому! Тем более ноги сами просятся в пляс, а руки партнера сильны и готовы поддержать ее в любое мгновение, причем даже крепче, чем требуется…

Юнисса задумчиво посмотрела вслед удаляющейся парочке, перевела взгляд на пустой стакан, зажатый в руке, и покачала головой.

— Медовуху — и залпом? Явно с непривычки!

Вздохнув, она поставила его на поднос проходившей мимо разносчицы и принялась медленно смаковать хмельной напиток. Праздник обещал пройти весело, впрочем, как и всегда.

Возможно, виной тому был вкусный медовый напиток, а возможно, благодаря своей наблюдательности Ролана легко и с удовольствием отплясала несколько быстрых мелодий подряд. Потом музыка сменилась протяжной, танцующие разбились на пары и задвигались в таком медленном ритме, что девушке поначалу показалось, что все просто стоят на месте и обнимаются. Сильные руки партнера сомкнулись на ее талии. По примеру остальных девушек она положила руки ему на плечи.

— Поговорим? — шепнул он ей на ухо. — Раньше я тебя в долине не видел.

— Я здесь недавно, — тихо отозвалась Ролана, наконец догадавшись, что смысл подобных обниманий заключается в возможности поговорить. — Всего несколько дней. Странно, что ты не слышал обо мне, у меня в первые дни вся долина в гостях побывала.

— Я работаю в кузне с утра и до позднего вечера, — вздохнул парень. — Говоришь, вся долина приходила? Можно и я зайду?

— Можно, наверное, — пожала плечами Ролана. — Я живу напротив Юниссы. Ее ты знаешь?

— Лисичку? — Парень смешно наморщил нос. — Конечно, ее все знают. Она ужасная болтушка. Говоришь, в доме напротив? Так он же пустует с тех самых пор, как я пришел сюда. Теннир никому ключ не отдает. Как тебе удалось уговорить старика?

— По праву родства.

— С Тенниром?! — недоверчиво выпучил глаза парень.

— С…

— Уйми свое любопытство, Зоран, и уступи даму другому! — вмешался знакомый голос, и сильные руки олд-мессэ буквально выхватили Ролану у парня. — Иди, немного проветрись. Как твои дела, девочка? — обратился он к ледане. — Рад, что ты пришла на праздник. Тебе здесь нравится?

— Очень, — кивнула Ролана. — Здесь весело, мессэ! Мне никогда в жизни еще не было так хорошо!

— Ну и ладно, — удовлетворенно кивнул Теннир. — Как провела эти дни?

— Можно сказать, плодотворно. Илмар обучал меня искусству вашей борьбы.

— Нашей, девочка, нашей! — мягко поправил олд-мессэ и задумчиво почесал подбородок. — Не забывай, что ты одна из нас. Что же, я рад, что вы настолько поладили, что он даже стал твоим учителем.

— Да, мессэ, я тоже рада, — кивнула Ролана. — Вы не забыли, что после праздника обещали поговорить с воинами насчет моей просьбы?

— Разумеется, нет! Как можно? — вскинул брови Теннир. — Я все помню. Но ты сейчас не думай об этом и хорошенько повеселись. Чтобы до утра не уходила! — Он в шутку погрозил ей пальцем. Словно услышав его слова, музыка без перехода сменилась с медленной на быструю. — Пойду опрокину стаканчик пива, — отреагировал на перемены мессэ и, прежде чем девушка успела ответить хоть слово, растворился в толпе.

Ролана с удовольствием отплясала еще два танца, а потом, когда танцующие стали собираться в один большой круг для хоровода, осторожно ускользнула с площади и присела за свободный столик.

— Что желаешь? — нарисовался рядом невысокий мальчуган. Присмотревшись, Ролана широко раскрыла глаза — совершеннолетним этого мальчика никак нельзя было назвать.

— Ты элим? — осторожно уточнила она, решив не маяться неизвестностью.

— Нет, я сын Виллейна, трактирщика, — сделал потешную гримасу мальчуган, а потом расплылся в догадливой улыбке: — Ты не местная!

— Да нет, вроде местная. Просто недавно здесь.

— А-а-а, тогда ты просто не знаешь, что в долине живут не только элимы, но и обычные люди, — сообщил мальчишка. — Мужчины-элимы женятся на человеческих женщинах, а женщины выходят замуж за обычных мужчин-людей.

— А почему они не женятся между собой? — вполне закономерно озадачилась Ролана.

— Да кто их знает? — отмахнулся мальчуган. — Может, не нравятся друг другу. Как говорит мой папа, два разных зверя в одном логове никогда не уживутся. Так ты будешь что-нибудь заказывать?

— Стакан медовухи. — Ледана вручила мальчику полновесный золотой. — Только, если можно, большой, из которого мужчины пиво пьют.

— Будет сделано. Ого! — озадаченно присвистнул мальчишка, разглядев золото. — Я ж тебе сдачу полчаса набирать буду!

— Оставь себе, — разрешила девушка.

— Добрая ты, — усмехнулся паренек, вкладывая монету в карман кожаного передника, — но расточительная. Если будешь так сорить деньгами, очень быстро останешься ни с чем. Деньги, они счет любят и экономию, поняла? Жди здесь, я мигом!

Он убежал, а Ролана уставилась озадаченным взглядом на выщербленную столешницу, искренне удивившись житейской мудрости, услышанной из уст ребенка, которому на вид нет еще и десяти лет.

Он вернулся быстро, гораздо раньше обещанного получаса, поставил на стол поднос. На нем стоял высокий стакан с медовухой и лежала горка блестящих монет.

— Бери-бери! — повелительно кивнул на деньги. — Будешь расточительной хозяйкой — ни один муж в дом не возьмет!

— Муж? — Ролана улыбнулась, сняла с подноса стакан и взяла немного денег. Остальное подвинула мальчику. — Пока что у меня в планах нет такого пункта. А ты возьми, купишь себе что-нибудь. Скажи только, как тебя зовут?

— Это правда мне? — Глаза паренька, черные и блестящие, недоверчиво расширились. — Все-все? А не передумаешь? — Получив в ответ отрицательный кивок, он схватил поднос и принялся ссыпать деньги в карман фартука. — Вот спасибо! Я коня себе куплю! А то папа денег не дает, говорит, что дорого. А у нас в долине только один Хортас, у него вторая ипостась — конь, но на нем ведь нельзя кататься! Меня Айденом зовут. — Он по-мужски протянул ей узкую ладошку для рукопожатия. — Я за тебя монетку богине Харайн положу, чтобы защитила в трудную минуту. Ты же элима?

— Спасибо! — Улыбка на лице Роланы стала еще шире.

— И тебе спасибо! Если что, я всегда здесь, в трактире. — Айден шустрым дахаром метнулся через площадь, зажав под мышкой поднос и ловко огибая круги хороводов.

Ледана проводила его задумчивым взглядом и принялась медленно потягивать вкусный напиток. Через некоторое время смотреть на хороводы ей наскучило, и, зажав в руке ополовиненный стакан, она пошла по улице, вопреки просьбе олд-мессэ удаляясь от шумной толпы и всеобщего веселья.

 

ГЛАВА 6

Яркие фонари рассеивали тьму мягким желтоватым светом, тишина бархатным покрывалом окутывала плечи. Вдали от площади, где проходил праздник, долина казалась спящей и уютной. Ролана сошла с дороги и, зайдя за невысокий холм, растянулась на траве. Сюда не доставал свет фонарей, было темно и уединенно, а запах травы приятно смешивался с ароматом сладкого меда на языке. Расслабленно потянувшись, она уставилась в ночное небо, усыпанное крохотными блестящими точками звезд.

Кто бы мог подумать, что здесь, на северной стороне, в суровых краях, где солнца светят, но не греют, вопреки климатическим условиям, расположилась такая уютная долина. Кто знал, что элимы такой дружелюбный и гостеприимный народ? И наконец она и мечтать не могла, что сумеет так скоро обрести спокойную жизнь, свободную от ежедневных тренировок и ненавистных сражений. Разумеется, успокаиваться еще слишком рано, потому что самая важная цель не достигнута. Но нынешняя жизнь без убийств и постоянного страха не идет ни в какое сравнение с той, которую она вела в монастыре. Да и разве это была жизнь? Исключительно выживание.

Приложившись в очередной раз к стакану, Ролана с неудовольствием обнаружила, что тот уже пуст. Огорченно вздохнув, она отставила стакан и лениво проследила за тем, как, лишившись поддержки в виде ее пальцев, он медленно заваливается набок в траву. В голове приятно зашумело, перед глазами все поплыло, потеряв четкие очертания. Неожиданно налетевший ветер ласково зашептал на ухо, взлохматил волосы, зашуршал в траве. Ролана поежилась от его настойчивой щекотки и приподнялась на локтях.

— Хорошо-то как! — сообщила она ветру.

Сбоку согласно засвистел сверчок, заставив ее обернуться на звук. А в следующий миг на голову обрушился тяжелый удар, заставив сознание мгновенно отключиться от внешнего мира и погрузиться в беспросветную тьму. Темнота возле распростертого девичьего тела неожиданно приняла очертания невысокого худощавого мужчины, который, ловко изогнувшись, легко взвалил девушку себе на плечо и торопливо зашагал прочь мягкой, стремительной походкой.

Илмар вышел из трактира, на ходу отхлебнув превосходного пива с пушистой шапкой пены, и неожиданно остановился, словно к чему-то прислушиваясь. Затем стакан полетел в сторону, безжалостно выплескивая отменный напиток на землю, а сам охотник сорвался с места и помчался сквозь праздничную толпу, лишь чудом никого не сбивая с ног.

— Зачем ты ее принес?! — истерично взвизгнул мужской голос, отозвавшись эхом в барабанных перепонках почти пришедшей в себя Роланы. — Я же просил тебя прийти с отчетом о сделанной работе, а не тащить с собой труп!

— А куда я мог его деть? — флегматично отозвался еще один голос.

Что-то звякнуло, заскрипело, а затем девушка сквозь затуманенное хмелем и не до конца прошедшим обмороком сознание почувствовала недолгий полет, после которого ее с размаху приложило о твердую поверхность. Послышался негромкий хлопок, и голоса зазвучали приглушенно, словно находились наверху за перегородкой.

— Закопать в лесу? Для этого нужно пройти с телом мимо охраны, что в принципе невозможно. Зарыть в самой долине? Но ты не позаботился о яме. А пока я буду ее рыть, кто-нибудь может вернуться с праздника. Вывод прост: я свою работу сделал, а с последствиями разбирайся сам. Можешь спрятать ее в своем огороде, заодно повысишь урожайность.

— Не смешно, — проворчал голос. — Мы же договаривались, что ты проникнешь к ней домой и устроишь все так, чтобы со стороны это выглядело как несчастный случай.

— Тебе не кажется, что ты забыл предупредить меня об одной незначительной детали? — с иронией спросил собеседник.

— Какой?

— Собака.

— Что — собака?

— Несмотря на мимикрию, она бы меня почувствовала, и тогда я вряд ли бы смог подобраться незаметно к нарушительнице твоего спокойствия. Учитывая ее боевые способности, еще неизвестно, кто из нас двоих сейчас лежал бы трупом. Поэтому я не стал рисковать и по-тихому приложил ее на улице.

— Тебя кто-нибудь видел?

— Нет, никого поблизости не было.

— Это хорошо, а то я боялся, что ее дружок будет рядом ошиваться, — расслабился голос. — Кстати, насчет огорода — это неплохая идея, нужно только придумать, что соврать окружающим по поводу исчезновения этой девки. Особенно Илмару, иначе эта дотошная рептилия из меня душу вытрясет, если почует неладное.

— Ошибаешься, — неожиданно послышался третий, очень знакомый и очень разозленный голос, заставив Ролану окончательно выбраться из небытия и обрадованно распахнуть глаза. — Я вытрясу души из вас обоих, причем прямо сейчас!

Наверху загрохотало. Ледана вскочила на ноги и осмотрелась, отчетливо различив в полумраке небольшое квадратное помещение с дощатым люком в потолке.

«Подвал», — разочарованно поняла девушка.

Мгновение спустя от сильного удара задрожал пол, люк разлетелся в щепки, вынуждая Ролану прикрыть глаза, чтобы их не запорошило, а сверху рухнуло бездыханное тело незнакомого мужчины.

— Первый, — мрачно констатировала девушка, мельком взглянув в его сторону. Подтянувшись на руках, навалилась животом на пол и по-пластунски выползла из люка. Поднявшись на ноги, оглядела помещение и ошарашенно застыла, не в силах поверить в происходящее.

В уже знакомой комнате царил погром: перевернутый стол и несколько поломанных лавок были забрызганы кровью, а в центре, друг против друга, застыли двое мужчин, отвлеченные от драки устроенной ею возней. Одним из них был Илмар, а вот личность второго оказалась для Роланы полной неожиданностью.

Напротив невозмутимого охотника, чью нервозность выдавало исключительно побелевшее лицо, стоял красный от ярости Теннир. В глазах олд-мессэ метался ужас, а на пальцах, угрожающе выставленных в сторону противника, красовались длинные черные звериные когти.

«Росомаха», — вспомнила ледана его вторую ипостась.

Рука привычно пробежалась по бедру в поисках аньято, но ощутила лишь бархатистую гладкость кожи под коротким платьем.

— Почему? — коротко спросил Илмар, вновь привлекая к себе внимание Теннира.

Тот перевел на него затравленный взгляд и промолчал.

— Не советую испытывать мое терпение, — ровным бесцветным голосом, от которого по спине Роланы побежали мурашки, продолжал охотник. — Ты знаешь, на что я способен. Почему ты хотел убить ее?

— Зря ты ее сюда притащил, — неожиданно усталым, без малейшего признака агрессии голосом, противоречащим его внешнему виду, ответил Теннир. — Девчонке единственной повезло сбежать, ну и жила бы себе спокойно где-нибудь в восточных землях. Но нет, как самая правильная, она решила искать возмездия, а ты, как самый настоящий кретин, сунул ее прямо мне в руки. А следовало бы подумать, что монастырь, в котором процветает борьба элимов, не может существовать без ведома самих элимов. Не всех, конечно, но самого главного из них.

— Тебя, — бросил Илмар, брезгливо поджав губы. — И зачем ты организовал подобную мерзость?

— Наверное, затем, зачем и ты сейчас стоишь напротив меня, горя жаждой убийства, — неожиданно усмехнулся мессэ. — Только знаешь, я не намерен доставить тебе еще и эту радость!

Резко вскинув руку, он наотмашь ударил себя по горлу, вспарывая кожу мощными когтями, и с тихим стуком завалился набок, щедро заливая пол собственной кровью.

Присев перед распростертым телом, охотник некоторое время всматривался в сведенное судорогой боли лицо, а затем поднялся на ноги.

— Мертв. — Он разочарованно поморщился и подошел к Ролане. Крепко сжав ее плечи, привлек к своей груди. — Как ты?

— В отличие от них, — она кивнула в сторону подвала, — в полном порядке.

— У тебя кровь в волосах. Болит? — Илмар осторожно дотронулся до ее макушки.

— Нет. Уже нет. Как ты меня нашел?

— По запаху крови. Не забывай, что с некоторых пор ты пахнешь моей кровью — кровью ящера. Как я уже говорил, она не смывается.

— А как узнал, что у меня проблемы?

— Почувствовал.

— Так просто?

— А что тебя не устраивает?

— Получается, когда у меня будут проблемы, ты каждый раз будешь это чувствовать?

— Не знаю. Пойдем отсюда! Нужно позвать охрану и свидетелей. Придется испортить праздник. — Он повлек ее в сторону двери, уводя не столько из дома, сколько от опасной темы.

Можно подумать, он сам знает, почему вдруг почувствовал, что с нею случилась беда. Просто почувствовал, и все. А нашел действительно по запаху собственной крови. Хотя кого он обманывает! Она действительно стала ему настолько дорога, что теперь он способен физически почувствовать причиняемое ей зло даже на расстоянии. Однажды в его жизни уже случалось подобное.

Свежий ночной воздух после душного воздуха в доме, с примесью сладковатого запаха крови, подействовал в некоторой степени отрезвляюще и даже живительно. Ролана неторопливо шла по дороге, не спеша высвобождаться из объятий охотника, и с отстраненным спокойствием рассматривала длинные тени, ложившиеся под ноги от света фонарей.

— Кто был тот второй мужчина, который ударил меня? Я никогда его раньше не встречала.

— Марис. Признаться, я давно его не видел. И не имел ни малейшего понятия о том, что он выполняет грязную работу по указке Теннира.

— Он смог подойти ко мне так незаметно! — расстроенно вздохнула девушка. — Не нужно было мне пить медовуху.

— Особенно такими порциями и с непривычки, — усмехнулся Илмар. — Но только и в случае полной трезвости ты бы вряд ли его заметила. Дело в том, что Марис — хамелеон и легко маскируется под нужный образ. Это называется мимикрией. Причем если хамелеоны в основном меняют только цвета, то ему удается менять и саму форму тела. Поэтому заметить его довольно сложно. Он способен прикинуться деревом, кустом, предметом мебели и всем, к чему прикасается, за исключением одушевленных организмов. Точнее, уже правильней сказать — прикасался.

— А что, если нам не поверят? — Ролана резко остановилась, в глазах вспыхнула неподдельная тревога. — Только представь: тебя много лет не было в долине, а я так вообще впервые появилась. И вдруг прямо в разгар праздника при нашем непосредственном участии погибает сам олд-мессэ! Очень похоже на переворот с целью захвата власти. Не находишь? Тем более что единственный свидетель лежит в погребе с вывернутой шеей.

— Первым делом мы должны оповестить остальных, — устало отозвался охотник, увлекая ее вперед. — А дальше видно будет.

 

ГЛАВА 7

Несмотря на опасения леданы, остаток ночи прошел спокойно. Узнав о смерти Теннира, никто из стражников не набросился на них с намерением убить на месте. Несколько человек отправились к дому мессэ, а Илмар с Роланой пошли на площадь — предупредить остальных, чтобы готовились к созыву схода.

По дороге Ролана искренне недоумевала: как может идти об этом речь, когда все жители пьяны и веселы и меньше всего могут думать сейчас о серьезных делах. Но к ее искреннему удивлению, каждый элим, которого Илмар вытаскивал либо из-за стола, либо из объятий пляшущей красотки, либо поднимал упившегося в хлам с газона, мгновенно трезвел, отставлял бутылку, забывал о подруге и уходил прочь с площади.

Охотник вовсе не ставил перед собой цель испортить праздник всем жителям долины, предупреждая исключительно нужных людей, но его избирательность очень скоро привлекла всеобщее внимание. Поползли слухи, площадь быстро поредела. Вскоре у дома Теннира собралась толпа.

Вспоминая тот бардак, который некогда сумели устроить у дома шенна Орниса всего три женщины, Ролана шла через толпу с затаенным страхом. Тем не менее элимы вели себя спокойно и тихо, без бурных проявлений эмоций. На лицах читалось любопытство, недоумение и сожаление. Больше ничего.

— Пройдемте в дом, — вежливо пригласил ожидающий их на крыльце воевода, распахивая дверь. — Один из двоих еще жив.

— Теннир? — воскликнула Ролана, почувствовав в груди мимолетное облегчение.

— Нет, — качнул головой воевода. — Марис. Но очень скоро именно ты, девочка, — он строго взглянул на ледану, — получишь полное право на его смерть.

Пока Ролана обдумывала услышанное, они оказались в уже знакомой комнате. Тело Теннира уже завернули в матово-черную пленку и перенесли на другое место. Тоненькая девушка, сосредоточенно сжав губы, торопливо замывала пол от крови, сердито сметая в сторону веником попадавшиеся под руки щепки от поломанной мебели.

Вполне живой, не считая нескольких кровоподтеков и разбитых губ, опутанный веревкой, Марис сидел между двумя удерживавшими его воинами, угрюмо уставившись в пол застывшим взглядом.

— Мы дали ему противооборотный наркотик, — сообщил воевода Илмару.

— Надо же, я думала, он шею сломал! — не удержалась от восклицания ледана.

— Ящерицы очень гибкие, — тихо ответил охотник. — В некоторых случаях они отбрасывают хвост, а со стороны может показаться, что потеряна рука или нога. Могу я задать несколько вопросов? — обернулся он к воеводе. Получив согласие в виде короткого кивка, присел перед Марисом и приподнял его голову за подбородок. Молча уставился в глаза.

У Роланы побежали по спине мурашки. Прямое мыслечтение — даже наблюдая за подобным действием со стороны, она не могла избавиться от ожившего в памяти безотчетного страха.

Хамелеону было тяжело: по лбу, смывая кровь с губ и подбородка, текли целые ручьи пота, бледная кожа приобрела синюшный цвет, а тело сотрясала крупная дрожь. Но прервать контакт он не мог при всем своем желании.

Выждав еще минуту, показавшуюся девушке бесконечной, охотник отпустил Мариса и поднялся на ноги. Прочтенный завалился набок, пребывая в глубоком обмороке, возвращение из которого теперь вызывало очень большое сомнение.

— В принципе ничего нового, — разочарованно поморщился Илмар, отвечая на повисший в воздухе молчаливый вопрос. — Он мелкая сошка — теневик, привыкший наносить удары исключительно в спину. В долину вернулся всего пару дней назад. Видимо, Теннир его ждал. Ему известно только то, о чем я уже рассказал, плюс план Теннира по способу устранения Роланы. Изначально планировалось, чтобы со стороны все выглядело как несчастный случай. Подвыпившая и уставшая жертва должна была прийти домой и уснуть, тем самым позволив убить себя без особых проблем. Но планам помешала собака, убивать которую было нельзя, учитывая, что, не найдя любимца, Ролана моментально протрезвеет и перевернет весь дом вверх дном. А сходиться в бою лицом к лицу Марис попросту побоялся, помня о том, что имеет дело с леданой. Пришлось импровизировать на ходу, что оказалось нетрудно, потому что жертва значительно облегчила ему задачу, уйдя с площади в одиночестве. Злясь на Теннира, он не нашел ничего лучшего, как принести труп убитой к нему домой. Теннир же настолько пришел в ярость от этого поступка, что даже забыл рассчитаться, озаботившись тем, как спрятать тело без возбуждения подозрений. А потом пришел я.

Воевода задумчиво потер щетинистый подбородок и попросил всех выйти из комнаты. Когда они остались втроем, поднял задумчивый взгляд на Илмара:

— Почему ты не оживил Теннира? Ты ведь мог, я знаю.

Охотник спокойно выдержал взгляд.

— Потому что он сам предпочел уйти из жизни. И способ ухода тоже выбрал сам. Это было его право. К тому же если бы я его оживил, в итоге все равно убил бы. А две смертельные агонии подряд много даже для того, кто возжелал чужой смерти. Ты же знаешь, я не терплю издевательств над кем бы то ни было.

— Хорошо, вы можете быть свободны, — кивнул после некоторого молчания воевода. — После того как мы тут управимся, обсудим наступление на монастырь.

Уже было шагнувшая к двери Ролана замерла и обернулась:

— Что вы сказали?!

— Только то, что сказал, — терпеливо отозвался воевода. — Ведь насколько я понимаю, проблема осталась не решена.

— Да, но… разве вы не должны нас допросить? — Ролана, не услышав ответа, решилась добавить: — Заподозрить в попытке свержения власти, в конце концов.

— В свержении власти? — вытаращился на нее воевода, чье удивленное простоватое лицо теперь резко контрастировало с его подтянутым видом и военной выправкой. Рядом насмешливым эхом громко фыркнул Илмар. — Девочка, где ты набралась подобных идей?

— Просто так спросила, — недоуменно отозвалась девушка, не понимая всеобщего веселья, явно неуместного в данной ситуации.

— Просто так! — громче воеводы фыркнул Илмар. — Да подобная идея никому и в голову не приходила! Кроме тебя, разумеется. Ты что, в свое время тесно общалась с власть имущими, раз такие мысли произвольно приходят тебе на ум?

— Да что я такого сказала? — не выдержала Ролана, сорвавшись на крик.

— Ничего, — качнул головой воевода, оборачиваясь к охотнику. — Уймись, друг, не видишь, совсем запутал девочку. Просто здесь подобные вещи не в ходу, — пояснил он, вновь посмотрев на ледану. — Во-первых, я успел допросить Мариса еще до вашего появления. А во-вторых, здесь нельзя убить кого-то, чтобы занять его место. Особенно если речь идет об олд-мессэ. Потому что это место может занять только тот, кого выберет народ. И никак иначе.

— Хвала Пресветлому! — облегченно выдохнула Ролана. — А то я, признаться, волновалась.

— И совершенно напрасно, — мягко улыбнулся воевода. — А теперь идите, мне нужно здесь все закончить.

— Почему ты не сказал мне, что я зря волнуюсь? — нахмурилась ледана, едва они отошли от дома Теннира, толпа перед которым и не думала расходиться.

— Если бы я сказал, ты бы не поверила и потребовала объяснений. В то время я был просто не в состоянии их давать, — не стал лукавить охотник.

— А откуда воевода знает про наступление на монастырь? Неужели Теннир успел поговорить с ним об этом?

— Теннир? — Илмар скептически фыркнул. — Не думаю. А вот я успел.

— И когда же? — удивилась девушка.

— В отличие от тебя я прихожу на праздник не только затем, чтобы потанцевать, но и пообщаться с нужными людьми. — В голосе охотника неожиданно прозвучал укор.

— Как ужасно, что Теннир оказался замешан во всем этом, — глухо отозвалась ледана после непродолжительного молчания, все же решив не реагировать на шпильку. — До сих пор не могу поверить!

— Если бы просто замешан! — Илмар не удержался от тяжелого вздоха. — Судя по его реакции, он стоял едва ли не во главе этой мерзости. И следует признать, что он прав — я должен был сразу догадаться обо всем.

— Ты не смог бы, и никто другой тоже не смог! — качнула головой Ролана. — Вспомни, в нашу первую встречу ты не поверил моему рассказу, потому что все жуткие слухи, которые ходят о монастыре, считают сплетнями и происками завистников. Ты ведь тоже обвинил меня в чем-то подобном.

— Не напоминай, — кисло поморщился Илмар, — самому тошно. С другой стороны, верить чему-то, не имеющему под собой никаких доказательств, согласись, сложно и даже легкомысленно.

— Ты прав, конечно. Именно поэтому, когда знаешь человека так близко и долго, как ты знал Теннира, меньше всего ожидаешь подлости от него. И мне искренне жаль, что все закончилось именно так.

— Закончилось? — Илмар горько усмехнулся. — Ошибаешься, все самое главное еще впереди. Учитывая, что Теннир оказался предателем, никто не будет тратить времени на траурную церемонию, и это значит, что не сегодня завтра нам предстоит поход к твоему монастырю. Вот там и начнется все самое интересное. Кстати, ты можешь остаться в долине.

— Зачем? — не сообразила Ролана.

Дорога свернула вбок, впереди показался ее дом.

— Затем, что тебе, скорее всего, будет неприятно участвовать в той мясорубке, которая там развернется.

— Считаешь меня трусихой?! — вскинулась девушка.

— И почему вы, женщины, всегда все переворачиваете с ног на голову? — Илмар досадливо поморщился. — Я всего лишь говорю о твоих нервах. По-моему, неразумно подвергать тебя лишнему стрессу.

— Получается, в то время, когда вы все будете проливать кровь за мое дело, я должна буду отсиживаться здесь и ждать результата? Да за кого ты меня принимаешь! К тому же дорогу могу показать только я!

Ролана гордо вздернула нос и зашагала к дому решительной походкой.

Охотник задумчиво смотрел ей вслед до тех пор, пока она не скрылась за дверью, а затем недоуменно передернул плечами:

— Вот и проявляй после этого заботу о женщине. Сам же в дураках останешься. А насчет дороги — так людская молва давно проложила маршрут к монастырю.

Как ни странно, перемены, предсказанные Илмаром, начались уже с наступлением следующего вечера.

Тело Теннира, как предателя, еще днем предали земле без положенной похоронной церемонии. Просто вынесли в лес за территорию долины и похоронили под одним из многочисленных деревьев. Как только ветер наметет палой листвы на свежевскопанный холм, могила потеряется бесследно. Здесь, в лесу, осень уже прочно вступила в права: подмерзлая земля, почти облетевшая желто-багряная листва, голые остовы деревьев, сырой влажный воздух.

Стоя на промозглом ветру, заунывным воем напевавшем в уши присутствующих протяжную, словно похоронную песню, Ролана отчетливо поняла, почему олд-мессэ предпочел уйти из жизни посредством собственных рук, точнее, правильней сказать, когтей. Участь живого предателя куда плачевней, чем полное забвение после смерти. Элимы ни за что не подарили бы Тенниру легкую смерть.

Рядом с бывшим мессэ нашел свой последний приют и Марис. Он сумел прийти в себя после «чтения» Илмара, но лишь для того, чтобы попасть в руки к Ролане. Его, связанного и испуганного, трясущегося мелкой дрожью, привели к ней домой и бросили прямо к ногам, сообщив, что она имеет право отнять у него жизнь. Когда же девушка ответила решительным отказом, вывели из дома и снесли голову обоюдоострым мечом. По традиции оставлять жизнь предателю запрещалось.

— Зверь, укусивший однажды, обязательно укусит снова, — бесстрастно сообщил воевода в ответ на немой вопрос леданы.

Спорить с этим утверждением не имело смысла.

С наступлением первых сумерек воевода созвал сход. Собственно, никого звать не пришлось, так как элимы и не думали расходиться от дома Теннира, терпеливо ожидая грядущих перемен. Довольно быстро путем всеобщего голосования избрали нового олд-мессэ — внешне уверенного и спокойного мужчину в годах, с открытым лицом и ясным взглядом. А затем на обсуждение вынесли проблему Роланы. Долго говорить не пришлось — весть об утреннем происшествии разлетелась среди народа в подробностях и нашла живейший отклик в горячих сердцах. В итоге очень быстро сформировался отряд добровольцев. Выступать решили в полночь, чтобы не привлекать ненужного внимания.

Этим же вечером Ролана заглянула к Юниссе.

— Могу я доверить тебе своего друга? — взволнованно спросила она девушку. — Потому что там, куда я иду, ему не место.

— Конечно! — с готовностью закивала подруга, приседая перед собакой и протягивая к ней руки: — Малыш! Иди ко мне, мой хороший!

— Если вдруг… — Ролана сглотнула вставший в горле комок. — Если вдруг не вернусь, обещай позаботиться о нем!

— Во-первых, ты вернешься! — звонко оборвала ее Юнисса, ласково поглаживая пса. — А во-вторых, я обещаю заботиться о Малыше, как о себе самой. Не бойся, все будет хорошо.

— Спасибо! — Ледана вздохнула, в свою очередь присела перед собакой и, зарывшись лицом в длинную белоснежную шерсть, горячо зашептала: — Я должна ненадолго уйти! Слышишь? Оставляю на тебя наш дом. Охраняй его! Веди себя хорошо и будь послушным. Не обижай Юниссу. Я люблю тебя, Малыш!

Дальнейшим словам помешал очередной вставший в горле комок. Обняв пса и ласково чмокнув его в черный кожаный нос, Ролана поднялась и быстро вышла, не оглядываясь.

Когда две полных луны вошли в зенит, расцветив небо бело-зеленым сиянием, стая диких зверей собралась на окраине долины, а затем, с легким шорохом скользя в ночи, словно сонм фэйвэнов, растворилась в чернеющей полосе леса. Высоко в небе, хорошо заметный в темноте, медленно летел белоснежный ящер. Периодически свешивая голову, он пристально всматривался вниз, туда, где среди деревьев, по земле, вместе со всеми остальными, бежала та, которая сумела, не очень легко, но довольно быстро, перевернуть его внутренний мир, сломав устоявшиеся убеждения. Теперь дело за страхом — хорошо бы побороть и его. А как можно побороть страх? Только одним способом — посмотрев ему прямо в глаза. Проблема лишь в том, где искать эти самые глаза.

 

ГЛАВА 8

Рассветный серый полумрак привычно расползался по тесным каменным кельям, проникая сквозь зарешеченные окна и принося с собой сырой от густого тумана воздух. Еще пара часов затишья, и раздастся утренний свисток настоятельницы. Затем к нему присоединятся пронзительные свистки смотрительниц, загремят отпираемые засовы на дверях келий, и в ответ шепчущие звуки сотен шагов заполнят пустующее пространство узких коридоров. Это будет скоро, всего через несколько часов. А сейчас над монастырским подворьем зависла тишина — тяжелое, гнетущее, давящее молчание.

— Не люблю осенний туман! — нервно передернула плечами высокая, стройная, немолодая женщина, с еще красивым, но жестким лицом, покрытым слоем махроновой пудры с Кадайских восточных островов, кутаясь в плотный тяжелый плащ на меховой подстежке. — Такое ощущение, что весь мир временно ослеп. И мы вместе с ним.

— Вы же знаете, что сильней нас никого нет, — томно мурлыкнула вторая, крупная, мужеподобная женщина, делая жест в сторону первой, словно хотела защитить ее своей мощной дланью от всех невзгод. — Под вашим чутким руководством монастырь прославился своими дочерьми во многих землях. Что нам какой-то туман? — Ее рука, словно невзначай, скользнула вниз, оглаживая спину собеседницы.

— Если он не рассеется к подъему, придется дать леданам лишний час сна, — недовольно поморщилась настоятельница, отодвигаясь от ласки. — Иначе в этом молоке они только нанесут себе лишние раны. Так нам скоро будет некого выставлять на арену. Сама знаешь, чем короче бой, тем меньше денег нам достанется.

— Новых наберем, — равнодушно пожала крутыми плечами смотрительница, нарочно задев небрежным жестом большую связку ключей, прикрепленную на поясе. Та в ответ глухо звякнула.

Настоятельница разочарованно вздохнула:

— С новичками возни слишком много. Они не то что меч или нож в руках держать, но даже ударить толком не могут. Ничего ты не понимаешь в прибыли, Нарайя. Не забывай поговорку: старый воин двух новых достоин.

— Мудрая вы, Эттери! — вздохнула смотрительница и вновь придвинулась ближе к собеседнице.

Не выдержав, настоятельница сорвалась с места и сердито зашагала по двору. Под быстрыми, нервными шагами захрустел гравий, перемешанный с песком. Сегодня, именно сегодня ее с полуночи не покидает странная тревога, терзающая сердце острыми когтями. Да еще и этот сон! К чему вдруг снится то, что уже давно в прошлом и навсегда стерто из памяти? Зачем? Она с ночи удвоила дозорных на башнях, подняла раньше времени на ноги смотрительниц и сама толком не выспалась. Но в таком тумане они все равно слепы, словно новорожденные крысы. Даже противоположной стены монастыря не видно за этим молоком. Впрочем, Нарайя, эта осточертевшая до зубовного скрежета бабища, больше похожая на мужика, абсолютно права — слава воинской доблести и боевых навыков ледан такова, что добровольно сюда сунется только идиот. А значит, волноваться действительно не о чем.

Неожиданно настоятельница остановилась, настороженно прислушиваясь к тишине, а затем удивленно вскинула брови, одновременно сбрасывая одним движением плащ и перетекая в боевую стойку. Чуткий слух уловил едва слышный, осторожный, крадущийся шорох.

Она вдохнула, чтобы закричать, но навстречу из тумана выступила фигура. Взглянув в лицо мужчины, женщина забыла о крике. В горле встал комок, а по коже прошелся мороз.

— Ты?! — пораженно выдохнула она, не замечая, что туман вокруг наполнился короткими приглушенными вскриками, свидетельствующими о начавшемся сражении. Не хватало только лязга металла, но тем воинам, которые пришли на территорию монастыря, оружие было ни к чему.

— Странно, но я даже не удивлен, — медленно, словно взвешивая каждое слово, отозвался Илмар. — Учитывая твою подлую сущность, только ты и могла возглавить подобную обитель смерти и порока. А вот ты удивлена. Понимаю. Не рассчитывала, что я выживу.

Вместо ответа настоятельница взвилась в воздух…

Он легко отражал ее удары, несмотря на то что женщина была серьезным противником. Еще бы, ведь много лет тому назад он сам обучал ее. И было заметно, что время не прошло для нее даром: с рук смертоносными перьями непрерывно летели кинжалы, обычные, в отличие от тех, что носила Ролана, а ловкости и гибкости даже сейчас могла позавидовать сама аннадэ. Он отстраненно наблюдал за противницей, словно существуя сразу в двух измерениях: тело легко уклонялось от выпадов и кинжалов, а разум самостоятельно анализировал и вспоминал.

Эттери… как давно это было. В то время она была совсем юной, чистой и светлой. Казалось, она любила весь мир неподдельной, искренней любовью. Его не могла не привлечь подобная чистота. Он поверил, впервые после предательства родных, поверил и привел ее в долину, намереваясь сделать своей женой, когда придет срок. А до этого времени оберегал и обучал.

Несмотря на то что она не была двуипостасной, он решился сделать исключение из правил, запрещавших обучать искусству боя элимов людей со стороны до свершения брачного обряда. Ученица безмерно радовала его: схватывала все на лету, жадно впитывала каждое слово. А незадолго до брачного обряда упросила его отнести ее к родственникам, проснувшись среди ночи в слезах и сообщив, что видела дурной сон — смерть в родном доме.

Разумеется, он поверил. Ведь его Эттери не умела лгать. И что такое для ящера расстояние от севера до северо-востока? Всего пара дней в воздухе. Но то, что ждало их в доме Эттери, превзошло все его самые смелые и самые страшные ожидания.

Начать хотя бы с того, что «родственники» оказались заранее сговорившейся шайкой, а Эттери всего лишь приманкой для него самого. Сражаться с ящером «в открытую» — абсолютно безумная идея. Но если втереться к нему в доверие, а затем преподнести в вине несколько капель адъяльника, то можно брать его голыми руками. Именно это и было сделано. Когда «безутешные родственники» пили за «упокой отца», лежавшего в соседней комнате на столе в дощатой домовине, его милая Эттери собственными руками поднесла ему чарку вина. Оглушенный и потерянный видом чужого горя и, главное, слез любимой, он не почувствовал подвоха и опрокинул чарку за упокой души. Своей, как выяснилось мгновением позже.

Тело неожиданно скрутило судорогой, мозг словно взорвало невыносимой болью, на залитом слезами лице любимой расцвела алчная улыбка, а «почивший отец» сел в гробу, радостно потирая руки. Оставив его корчиться в невыносимых судорогах на полу, компания принялась живо обсуждать дальнейшие планы по продаже его в западные земли. Мыслимое ли дело — продажа двуипостасного, тем более не кого-нибудь, а самого настоящего ящера! Элима! Озолотиться можно на несколько поколений вперед!

Он быстро понял свою ошибку и сквозь боль наблюдал всего за одним человеком — за Эттери. Наблюдал и пытался понять, как он мог так ошибаться. Как мог поверить в искусную игру хитрой и лживой твари, которая прикидывалась невинной овечкой.

Узнать и тем более найти адъяльник не просто сложно, но и практически невозможно. Эта редко где встречающаяся, с виду вполне неприметная трава не имеет ни вкуса, ни запаха и творит с животными поистине жуткие вещи. Многие умирают в судорогах, захлебываясь собственной кровью, потому что адъяльник попросту выедает внутренности. На двуипостасных, которые все же не относятся к животным, он действует хоть и не смертельно, но также беспощадно. Вызывает начальную стадию смены ипостаси, когда человек попадает в пограничное состояние — внешне еще человек, а внутри уже животное, лишенное острых клыков и когтей, а конкретно в его случае еще и огня, так необходимого в тот момент.

Всего один выдох — и от этой мерзкой «семейки» остался бы только пепел. Но нет, удача изменила ему, надолго отвернув свое лицо. Десяток лет в кандалах и в ошейнике не так уж много для ящера-долгожителя. Но унижения, которым его подвергали за это время, являются вполне веским основанием для того, чтобы снести голову этой твари сейчас. Прямо сейчас, когда судьба так неожиданно свела их лицом к лицу в поединке.

Так почему же он медлит, лишь уклоняясь от ударов? Почему не исполнит то, о чем так долго мечтал? Почему не оторвет голову этой предательнице, не только выведавшей обманом у него тайные знания элимов, но и обернувшей эти самые знания во зло? Он имеет право! Тогда почему же медлит?..

Сквозь туман донесся вскрик. Илмар словно очнулся, — голос Роланы он узнал бы из тысячи. Не теряя более ни мгновения на воспоминания о прошлом, которого уже не вернуть, он точным ударом схватил Эттери за шею и резко сжал пальцы. Ее руки, украшенные длинными заостренными ногтями, выкрашенными в черный цвет, бессильно царапнули куртку, выдергивая клочки меха, а затем женщина обвисла в вытянутой руке, подобно сломанной кукле, и замерла неподвижно, распластавшись на земле. Черные глаза безучастно уставились в небо, затянутое туманом.

— Мы готовы! — Прямо на него из густого тумана выскочила Ролана, одной рукой засовывая в чехол кинжал аньято, а другой удерживая испачканный в крови меч. Взмокшие то ли от тумана, то ли в запале битвы волосы облепили лицо, переброшенная через плечо коса была растрепана. Увидев настоятельницу, девушка на мгновение замерла, потом с досадой передернула плечами. — Жаль, что не я ее убила! Наверное, ты не поверишь, но она была сущим зверем в человеческом обличье. Пойдем, все смотрительницы мертвы, как мы и договаривались, ключи от келий ледан собраны. В живых оставили только одну смотрительницу. Осталось развязать ей язык.

Не успели они сделать и шагу, как из тумана вынырнули еще трое элимов. Увидев распростертое тело, один из них, крупный седовласый мужчина, сначала долго и пристально всматривался в застывшее лицо, а затем удивленно присвистнул и перевел на Илмара потрясенный взгляд, полный сожаления.

— В чем дело? — нахмурилась ледана, буквально кожей почувствовав неладное. — Вы знаете настоятельницу?

Вопрос остался без ответа. Элим присел, бережно закрыл мертвые глаза и поднял тело с земли.

— Какого демона ты делаешь? — неожиданно рявкнул на него Илмар.

— Если она настоятельница монастыря, то убивать ее было большой ошибкой. Кто, как не она, может раскрыть все тайны? — спокойно ответил воин. — Тебе придется ее оживить.

— Нет! — категорично отрезал охотник.

— Сейчас ты — воин, — мягко пожурил его седовласый. — А значит, не имеешь права ставить свои личные интересы выше общих. Не давай чувствам взять верх над разумом. В бою это прямая дорога к гибели, если ты помнишь.

Он зашагал прочь, унося на руках тело. Остальные пошли за ним. Зло сплюнув на землю, Илмар последовал их примеру. Только Ролана осталась на месте, задумавшись над тем, что имел в виду элим, говоря о личных интересах. И почему вдруг происходящее так сильно разозлило Илмара. Впрочем, девушка быстро вспомнила, что время для размышлений сейчас не самое подходящее, и бросилась догонять элимов.

Тусклый свет чадящих факелов осветил полусырой подвал, заставленный странными приспособлениями. Илмар едва сдержал ругательства, увидев турник, который некогда описывала ему Ролана: два мощных бревна, залитых в каменное основание, а сверху такая же мощная перекладина, укрепленная железными скобами. Через нее переброшены тяжелые цепи. Черный металл щедро покрыт грязно-бурым налетом, уже даже не осыпающимся под пальцами. Представить в этих железках нежные женские запястья было выше его сил. Каменный пол под перекладиной был красноречиво затерт до глубокой выемки и покрыт темными пятнами. Рядом с потолка свисал тяжелый железный крюк, а на специальном столе был разложен инвентарь: пучки гибких прутьев, кнуты и плетки. Вдоль стены стояли несколько лавок, на одной из них громоздилась куча железных приспособлений, назначение которых было ему очень хорошо известно. Его собственное тело до сих пор помнило тесное знакомство с подобными вещами, правда, пыточный подвал, в котором он с ними познакомился, находился далеко отсюда. И если бы не исцеляющие свойства собственной крови…

Он заскрипел зубами и отвел глаза, сосредоточившись на смотрительнице, которую уже обездвижили.

Лежа на полу, Нарайя лихорадочно вращала глазами и вертела головой по сторонам, не имея возможности пошевелить всем, что располагалось ниже. Увидев мертвое тело настоятельницы, которое двое элимов подвешивали за руки на перекладине, вдруг резко завыла в голос — оглушительно, надрывно, отчаянно.

Терпеливо послушав ее вой целую минуту, Ролана не выдержала, подошла и сдавила горло обеими руками.

— Заткнись, иначе убью! — процедила она сквозь зубы, борясь с искушением сжать пальцы чуть сильнее.

— Убей! — Едва получив возможность дышать, смотрительница сорвалась на крик. — Убей меня, тварь! Все вы твари! Ненавижу! — Неожиданно замолчав, она обвела присутствующих бешеным взглядом и хрипло выдавила: — Вы не имели права трогать ее своими грязными руками!

— О ком это она? — не сразу сообразил кто-то из воинов.

— Я же предупреждала, что здесь процветает однополая любовь, — вздохнула Ролана, указав глазами на тело настоятельницы.

— Хватит истерик! — рыкнул Илмар и шагнул к смотрительнице. Опустившись на одно колено, уставился в залитые слезами глаза, в которых горела жгучая ненависть.

Почти моментально зрачки женщины испуганно расширились, а ненависть сменилась ужасом. Она посерела лицом, почти сравнявшись цветом с полом, на котором лежала, затем задрожала всем телом, а на лбу выступили крупные капли пота. Через некоторое время «читаемая» захрипела, на посиневших губах выступила пена, а тело забилось в конвульсиях. Когда белки смотрительницы налились кровью, а дыхание стало хриплым и прерывистым, Илмар отвел глаза и с перекошенным лицом отшатнулся от нее, словно от клубка змей.

— Какая мерзость! — выплюнул он. — Демон раздери этот гадкий притон!

Тело на полу выгнулось дугой в предсмертной судороге, а затем обмякло. С приоткрытого рта тонкой струйкой потекла слюна.

— Итак, — присутствующий здесь же воевода шагнул к охотнику и ободряюще положил руку на плечо, — что ты узнал?

— Кучу мерзости, иначе не назовешь! — Илмар презрительно сплюнул на пол. — Начиная от творившихся здесь гадостей, за которые всю верхушку этого притона следовало бы четвертовать, заканчивая страстным обожанием, которое эта гадина испытывала к умершей.

— А главное? — Ролана выжидающе подалась вперед. — Ты узнал самое главное — каким образом во всем этом был замешан Теннир?!

В ответ охотник прорычал что-то невнятное и, вырвавшись из рук элима, в ярости саданул кулаком по стене Судя по всему, ответ был — нет.

 

ГЛАВА 9

Когда тело настоятельницы под руками шевельнулось, Илмар закрыл глаза и тихо сполз по столбу на землю, мгновенно потеряв сознание. Настоятельница дернулась в кандалах и обвела присутствующих мрачным взглядом.

— Он все-таки меня оживил, — удовлетворенно выдохнула она, увидев охотника, которого несколько элимов, бережно подняв на руки, переносили на лавку. — И ты здесь? — отреагировала полунасмешливо-полувопросительно, увидев среди воинов Ролану. — Значит, до тебя так и не добрались…

— Куда ни глянь, знакомые все лица, — вышел вперед седовласый элим. — Не так ли, Эттери?

Ролана непонимающе уставилась на воина, решив, что ослышалась.

— Бернард? Проклятый старый перечник! — презрительно скривилась настоятельница. — Какого демона вам здесь нужно?!

— В этом месте слишком много демонов, чтобы выбрать кого-то одного, — мрачно отшутился элим. — Поэтому мы пришли за всеми.

— Руки коротки!

— Ты думаешь? — спокойно отреагировал на ее агрессию Бернард. — Учитывая то, что, не считая ледан, в живых осталась одна ты, да и то путем воскрешения, на твоем месте я бы воздержался от ненужных выпадов.

— Я не буду говорить! — надменно процедила настоятельница, с ненавистью глядя на элима. — Даже не надейтесь!

— И не надо, — мягко, словно разговаривая с непослушным ребенком, ответил элим, приближаясь к женщине.

— Не смей меня читать! — истерически взвизгнула Эттери, наконец сообразив, к чему все идет. — Сволочь! Мерзавец! Не смей!

Не будучи в состоянии что-либо сделать, она плюнула ему прямо в лицо и попыталась лягнуть.

Недовольно нахмурившись, седовласый обошел брыкающуюся женщину по кругу и протянул руку к ее спине. Тело моментально перестало слушаться, настоятельница обреченно обвисла в оковах.

— Прости, Эттери, у меня не было другого выхода, — извинился элим. — Думаю, Илмар, когда очнется, простит меня за вынужденную грубость.

— Животное! — хрипло выплюнула настоятельница, перед тем как попасть под власть его пронзительного взгляда.

Время текло невыносимо медленно. У Роланы от напряжения уже звенело в ушах. Растекшееся в воздухе ожидание тяжело давило на плечи, словно проверяя всех присутствующих на прочность. Эттери билась в кандалах, подобно рыбе на остроге, «читающий» ее Бернард и сам был белее полотна. Илмар по-прежнему лежал без сознания. Ролане безумно хотелось присесть перед ним, положить его голову себе на колени и ждать, когда он очнется, с тревогой вглядываясь в дорогое лицо. Но, словно прочитав ее мысли, воевода заранее запретил кому-либо приближаться к охотнику. Девушке оставалось только следить за ним с расстояния, изредка посматривая на настоятельницу и «читающего».

Наконец Бернард пошевелился. Отвернувшись от Эттери, которая мгновенно испустила дух, он направился к ближайшей лавке, уставившись перед собой остекленевшим, невидящим взглядом. Устало опустившись на лавку, элим несколько раз тяжело вздохнул, словно собираясь с духом, а потом заговорил:

— Похоже, Пресветлый давно вычеркнул это место из своей памяти. Потому что даже лютые звери неспособны творить то, что происходило здесь несколько десятилетий подряд. Кровавые игрища, унижение, разгул похоти, безнравственность и жестокость — вот только несколько наименований из длинного списка определений деятельности этого, прости Пресветлый, монастыря. Ничего общего с заявленными общественности патриотическими идеалами и светлыми помыслами. Просто кровавая мельница, перемалывающая молоденьких девочек в угоду знатным извращенцам, которым деньги и положение застили глаза. Это в целом. Что же касается частных вопросов, то начну с Теннира. Хотя нет, пожалуй, лучше с Илмара. — Он вздохнул, почему-то взглянул на Ролану и уставился взглядом в пол. — Точнее, с самой Эттери. Не только я, но и многие из вас наверняка узнали в этой женщине ту милую девушку, которую когда-то давно привел в нашу долину Илмар и с которой исчез буквально перед самым брачным обрядом. Лично я несколько лет ломал голову над тем, как сложилась у них дальнейшая жизнь, и был весьма удивлен, когда несколько дней назад он вернулся к нам без Эттери. К сожалению, счастливая жизнь не сложилась. Душа ее оказалась черней ночи. За спиной Илмара, любовь к которому столь искусно играла, Эттери закрутила роман с Тенниром, который, пленившись красотой и лаской, стал послушной игрушкой в ее руках. Она завидовала элимам, считая, что с нашими способностями можно легко завладеть всем миром и мы совершаем большую глупость, не пользуясь даром, который дала нам в руки Судьба. Сама же Эттери страстно хотела могущества, мечтала править миром и даже, подражая нашему народу, заостряла ногти на руках и выкрашивала в черный цвет, имитируя звериные когти. Именно Теннир, будучи во власти своих чувств, создал для нее этот ее собственный мир, огороженный ото всех монастырскими стенами. Теперь понятно, куда и зачем он вдруг исчез из долины на пару лет. Деньги же на строительство нашла сама Эттери. Раздобыв адъяльник, она попросту опоила им нашего Илмара и продала его в рудники Хаджара.

Не слушая более монотонный голос рассказчика, Ролана в ужасе уставилась себе под ноги. Западные земли Хаджара были известны процветающим в них жестоким рабством. Самоцветные рудники требовали нескончаемого притока рабов на свои территории. Бесчисленное множество людей сгинуло навеки, и неизвестно, сколько еще несчастных томятся там в неволе. Не раз и не два Хаджар испытывал терпение соседствующих земель, накликая проклятия, грозившие обернуться кровопролитными войнами. Но слишком ярок и заманчив оказывался блеск драгоценных камней, которыми платил Хаджар за пойманных и купленных рабов, и власти соседних земель закрывали глаза на учиняемый его людьми беспредел на своих территориях. Страшно представить, что Илмар оказался на рудниках, да еще и в роли раба. Но еще страшней осознавать, что он оказался там благодаря предательству той, которую любил.

Но теперь, по крайней мере, многое становилось понятно в его поведении: и его холодность, и проглядывавшая временами грубость, и даже прозвучавшее некогда предупреждение о выгоде, которую она может иметь с него. «Не успеешь воспользоваться!» — разозлился тогда охотник. И теперь понятно почему. Потому что одна уже успела воспользоваться. И неважно, что Ролана не имеет никакого отношения к той, которая сумела нанести ему такую рану. Важно то, что подобные раны не заживают и не забываются.

Сдержав горький вздох, Ролана отвлеклась от размышлений и посмотрела на охотника. Он по-прежнему был без сознания. Бернард уже закончил свой рассказ и теперь молча сверлил задумчивым взглядом пол, терпеливо дожидаясь, пока присутствующие придут в себя после услышанных новостей.

Первым очнулся воевода. Выйдя вперед, он принялся раздавать связки ключей, которые были пронумерованы в соответствии с номерами коридоров.

— Ты и ты! Откроете первый. Вам — второй. Третий… Пятый… Седьмой… Десятый… Остальные — на уборку территории! Ни к чему заставлять послушниц смотреть на устроенную нами бойню.

— Бойню, может, и не надо, — согласилась Ролана, не замечая, что говорит вслух. — Но они имеют полное право увидеть своих мучительниц мертвыми.

Воевода подошел к ней и ободряюще положил руку на плечо:

— Ты, конечно, права. Но во дворе все равно нужно прибраться. Сегодня монастырь начнет свою историю с нового, чистого листа, а значит, и территория тоже должна быть чистой. Согласна?

Девушка слабо улыбнулась, но взгляд остался серьезным.

— Я уже говорила и повторяю сейчас: не забывайте, что некоторым леданам нравится убивать. А значит, нужно быть готовыми к тому, что все пойдет не так легко и гладко, как вы ожидаете.

— Я помню, — коротко кивнул воевода. Повинуясь его взгляду, элимы потянулись к выходу. Дождавшись, когда в подвале никого не останется, он мягко подтолкнул Ролану в сторону лавок. — Ты посиди с Илмаром. Он скоро придет в себя, и нужно, чтобы кто-то находился рядом в этот момент. Обещаю, что с нами все будет хорошо. И с леданами тоже. Не волнуйся.

Он развернулся и быстро вышел. Ролана присела на лавку и наконец сделала то, о чем думала последние несколько часов: осторожно положила голову охотника себе на колени и принялась ласково поглаживать по волосам, ожидая его «пробуждения».

Когда Илмар открыл глаза, девушка мирно дремала, уронив голову на грудь. Ее растрепанная коса щекотала ему нос и щеки. Но стоило ему пошевелиться, как она тут же проснулась, одарив его тревожным взглядом.

— Как ты?!

— В порядке. — Илмар сел, окинул взглядом подвал, задержался на пустых цепях перекладины и повернулся к ней. — Где все? Что происходит? И собственно, как много интересного я пропустил?

— Судя по тому, сколько времени прошло, элимы сейчас вплотную заняты леданами, а те, в свою очередь, собственным будущим, — как можно более спокойно ответила Ролана. Она лихорадочно соображала, стоит ли рассказывать о том, что всем, и ей в том числе, стало известно его прошлое, которое он, похоже, не собирался никому и никогда открывать. Но, судя по хмурому взгляду, охотник понял все без слов.

— Помнишь, ты интересовалась моей татуировкой? — невпопад поинтересовался он.

Не понимая, к чему он клонит, девушка осторожно кивнула. Илмар поднялся с лавки, со вкусом потянулся и направился к выходу, небрежно договаривая на ходу: — Я нанес ее, чтобы скрыть рабское клеймо.

В ответ она лишь молча вздохнула и, поднявшись с лавки, пошла вслед за охотником.

К ее удивлению, Илмар не спешил на выход. Наоборот, выбравшись из подвала, свернул в коридор и медленно пошел по нему, заглядывая в комнаты смотрительниц и в кельи послушниц. Его напряженное лицо периодически морщилось, а с губ слетали приглушенные проклятия. Ролана понимающе опускала глаза: полутемные сырые клетушки ледан за тяжелыми железными дверями после светлых, уютных комнат смотрительниц, где были мягкие ковры и прочие удобства, выглядели довольно непрезентабельно.

Добравшись до конца коридора, охотник прошел по переходу и поднялся по винтовой лестнице в башню. На круглой открытой смотровой площадке валялись окурки столь любимых настоятельницей сигар и остатки самокруток с наркотическими травами. Подняв одну из них, Илмар осторожно принюхался, поморщился и, щелчком выбросив отраву, брезгливо вытер пальцы о штаны. Заложив руки за спину, подошел к краю, не дотрагиваясь до ограничительных перил, протянувшихся по периметру всей площадки, и посмотрел вниз.

Сделав несколько шагов в сторону от входного проема, Ролана тоже свесилась через перила, с любопытством рассматривая происходящее на территории монастыря.

Стоя на небольшом возвышении перед собравшимися на тренировочной площадке леданами, воевода глубоким звучным голосом перечислял грядущие в монастыре перемены, как то: запрет физических истязаний, улучшение качества жизни, добавление обучающих дисциплин и — самое главное — отмена проведения боев на арене. Судя по тишине, сопровождавшей слова воеводы, послушницы жадно внимали его речам.

Идиллическую картину несколько портил вид, наблюдаемый с высоты: сама арена, кровавый песок, — которой в данный момент несколько элимов торопливо засыпали чистым; колючая проволока, натянутая в несколько рядов по периметру тренировочных площадок, и выгребные ямы, куда были сложены тела убитых смотрительниц. Возле ям о чем-то спорили пятеро воинов, что было заметно по бурной жестикуляции — наверняка решался вопрос о проведении очистительных работ. Учитывая приверженность элимов к эстетическому оформлению окружающей среды, Ролана не сомневалась, что под их внимательным руководством монастырь быстро утратит свою мрачность.

— Думаю, мне здесь больше нечего делать, — послышался за спиной голос Илмара, заставив Ролану вздрогнуть от неожиданности и обернуться. — Проблема улажена, послушницы в надежных руках. Я улетаю.

— А как же я? — Вопрос вырвался сам собой. Чувствуя, как под внимательным, слегка насмешливым взглядом ее щеки начинают пылать жаром, девушка поспешила исправить положение: — И куда ты полетишь? Вернешься в долину?

— Нет. — Он перевел ставший задумчивым взгляд на небо. — К матери.

— К той, которую я видела в лесной хижине? — зачем-то уточнила Ролана. Потом неожиданно нахмурилась, сумев сквозь нахлынувшее смущение уловить несоответствие в словах: — Но ты же говорил, что не общаешься с родными!

— Эта женщина мне не родная. Она гораздо ближе, чем родная, — спокойно отозвался охотник. — Судьба свела меня с нею, когда я бежал с рудника и пребывал далеко не в лучшем виде. Долгие годы тяжелого труда и измывательств могут сломить кого угодно, и даже того, кто обладает силой. А я в тот момент, когда пересек границу Эстании, сбежав из Хаджара, искренне считал, что близятся мои последние дни на этом свете. Инария нашла меня в лесу, долго выхаживала и назвала своим сыном. Тяжелая судьба этой женщины и ее забота не смогли оставить меня равнодушным. В ответ я стал называть ее своей матерью. Наши истории в чем-то похожи: как и я, она пережила предательство, лишившее ее семьи; как и она, я разочарован в людях; и еще мы оба стремились к одиночеству. В итоге я остался в ее хижине, помогал и оберегал ровно до тех пор, пока не появилась ты.

— И что заставило тебя пойти за мной? — тихо поинтересовалась Ролана, почувствовав, как резко подпрыгнуло сердце в груди.

— В первую очередь любопытство, — послышался решительный ответ. — Ну и, разумеется, стремление защитить мать. После всего, что я в то время слышал о леданах, согласись, было глупо оставлять тебя одну. Кто знал, вдруг тебе пришло бы в голову вернуться и убить Инарию? Тогда я считал, что ты вполне способна на это.

— А сейчас? — После его слов Ролана ощутила полынную горечь разочарования на губах. — Сейчас ты по-прежнему так считаешь?

— Я считаю… — Он нарочно сделал паузу, во время которой вновь всмотрелся в ее лицо пристальным взглядом. — Считаю, что тебе нужно лететь вместе со мной. Ты так давно не испытывала материнской ласки и заботы, что неплохо было бы освежить твою память. Думаю, Инария отлично справится с этой задачей. Так что, если ты согласна, можешь попрощаться с подругами.

— С подругами? — Радостная улыбка, вызванная словами Илмара, моментально потухла. Ролана вновь повернулась к перилам и посмотрела вниз. — У меня нет здесь подруг. Нам запрещали общаться, боясь, что это помешает сражаться. Мы не знаем имен и даже лиц друг друга. Так что мне не с кем прощаться. Для всех я чужая. Точнее, мы все здесь чужие друг для друга. Главное, что теперь леданы в надежных руках. Это именно то, чего я всегда хотела!

— Может, все же стоит спуститься и показаться, чтобы послушницы знали свою спасительницу в лицо?

— Нет, ни к чему. — Девушка отрицательно качнула головой. — Им сейчас не до меня. К тому же главный их спаситель как раз находится перед ними. Ведь не согласись воевода помочь мне, никакого освобождения не состоялось бы.

— В таком случае, думаю, нам пора! — Илмар обнял ее за плечи и мягко подтолкнул в сторону проема, ведущего к лестнице. — Спускаемся и летим.

— Нужно предупредить элимов о нашем уходе! — спохватилась Ролана.

— Не нужно. Во-первых, им сейчас не до нас. А во-вторых, какое им дело до наших планов? Собственных теперь хоть отбавляй.

Разглядев в небе белоснежного ящера, уносившего на своей спине едва различимую девичью фигурку, воевода на мгновение прервал свою речь и едва заметно улыбнулся. Хорошо бы на этот раз все сложилось благополучно!

 

ГЛАВА 10

Не прошло и часа, когда внизу показалась серо-желтая полоса почти полностью лишившегося листвы осеннего леса. Ящер пролетел еще немного, затем сделал круг и опустился на небольшую поляну с пожухлой травой. Сменив облик, Илмар уверенно указал в сторону густого переплетения облетевшего кустарника:

— Иди прямо и никуда не сворачивай. Я догоню тебя чуть позже.

Ролана послушно пошла в указанном направлении. Но довольно скоро увидела высокий куст, который, несмотря на полное отсутствие листвы на тонких гибких ветвях, был щедро усыпан роскошными ярко-красными ягодами. Приблизившись, девушка спугнула с него стайку мелких птиц.

Решив, что это гарантированный показатель пригодности ягод в пищу, Ролана осторожно раскусила одну и нашла ее довольно приятной: сладкой, с едва заметным терпким привкусом. Подумав, что ягоды вполне могут пригодиться Инарии в хозяйстве, сняла с себя плащ и принялась осторожно срывать длинные спелые гроздья. В итоге увлеклась настолько, что не заметила приближения охотника. Лишь когда тихие шаги послышались совсем рядом, резко обернулась, молниеносно выхватывая аньято и приготовившись к броску.

— Тихо, это всего лишь я! — Илмар замер в двух шагах от нее, держа на плече тушу убитого дарлана.

— Не подкрадывайся ко мне! — возмутилась девушка, пряча кинжал. — Лучше скажи — ты знаешь, что это за ягоды? Может, я зря их нарвала?

— Это мелана — вкусная и полезная осенняя ягода, — просветил ее охотник, сбрасывая зверя на траву. — Не знал, что ты настолько плохо разбираешься в лесных дарах.

— Некогда мне было в них разбираться, — вздохнула Ролана, срывая очередную яркую гроздь. — Но я спугнула птиц, а это значит, что ягоды не ядовиты.

— И еще это значит, что нам пора уходить, — усмехнулся охотник, окидывая одобрительным взглядом собранную гору гроздьев. — Ты и так общипала добрую половину. Если мы здесь задержимся, птицам будет нечем лакомиться. Пойдем! Только плащ ты зря сняла, уже не лето, замерзнешь.

Девушка в ответ лишь молча отмахнулась и бодро зашагала вперед, удерживая ношу с ягодами обеими руками.

Хижина саты показалась лишь несколько часов спустя. Так же как и в прошлый раз, когда Ролана впервые набрела на это место, из бокового отверстия в стене струился белый дымок, распространявший в воздухе соблазнительный аромат готовящегося варева.

— Твоя мать внутри, — обернувшись, ободряюще улыбнулась девушка охотнику.

Илмар не ответил, лишь прибавил шагу, легко обогнав ее, и первым подошел к хижине. Сбросил тушу убитого зверя на землю, стремительно откинул шкуру, закрывающую вход, и вошел внутрь. Мгновение спустя послышался сдавленный женский возглас, перешедший в сдерживаемый плач, и тихий голос охотника, говоривший нежности.

Не желая своим появлением мешать долгожданной встрече, ледана растерянно остановилась. Увидев неподалеку от хижины ветвистую корягу, подошла и присела на нее.

Время тянулось медленно. Сидя без движения, Ролана довольно скоро замерзла. Не выдержав, она высыпала собранные гроздья меланы на траву и с наслаждением закуталась в плащ. Зашуршала отодвигаемая шкура, послышались неторопливые шаги. Ледана подняла голову.

— Пойдем! — позвал ее Илмар. — Инария ждет тебя.

В хижине было тепло. Разведенный в углу костер отлично справлялся с обогревом жилища. Девушка сняла плащ, уронив его прямо у входа, и распустила шнуровку на рубашке, пуская живительное тепло ближе к телу. Обернулась к сате, стоявшей у бревна, служившего столом, и приветливо ей улыбнулась.

— Узнаешь меня? Я ледана. В прошлую нашу встречу я была в маске и в другой одежде. Вспомнила?

Не отвечая, женщина вдруг медленно пошла к ней, не сводя завороженного взгляда с ее лица, словно увидела перед собой призрак, не меньше. А приблизившись, прикоснулась ладонью к щеке. Медленно провела ею по шее, спустившись до ворота рубашки, в вырезе которой был виден медальон. Затем дотронулась второй рукой до рукояти меча и неожиданно повалилась в ноги девушке с громким возгласом:

— Доченька! Наконец-то!

Ролана успела подхватить женщину, не давая ей коснуться коленями пола, и только потом осознала смысл услышанных слов. В голове резко зашумело, руки едва не разжались, а сердце, подпрыгнув, забилось в горле.

— Что ты сказала?!

К счастью, на помощь пришел Илмар. Подняв на руки сату, он уложил ее на лежанку и, сняв с себя куртку, бережно укрыл. Инария дрожала, словно в лихорадке, не сводя с леданы сияющих полубезумным блеском глаз. Ролана бросилась перед нею на колени.

— Что ты сказала? Почему? Что все это значит?!

— Доченька! — тихим шепотом повторила сата. — Ты все-таки нашлась!

Некоторое время спустя, когда Инария пришла в себя, Ролана смогла получить ответы на все те вопросы, которые давно волновали ее, но уже казались совершенно безнадежными. Прошлое, долгое время укрытое мраком тайны, неожиданно явилось во всех подробностях, радуя и расстраивая одновременно.

— Мы с твоим отцом очень любили друг друга, у нас была крепкая, дружная семья. — Сидя на лежанке, сата нежно улыбнулась, вспоминая прошлое. — Он не стал утаивать от меня своей особенности, честно рассказав, что является двуипостасным. Меня это не испугало.

Наоборот, после Холодной битвы слава элимов гремела по всей Эстании, и мне было лестно, что такой великий воин обратил на меня свое внимание. Но разумеется, полюбила я его вовсе не за воинскую доблесть, а за него самого. За чуткую душу, добрый нрав и горячее сердце. У тебя его глаза… — Она ласково прикоснулась к щеке Роланы, сидевшей на полу у лежанки. — Прости, родная, что не узнала сразу. Страх перед леданами, слухами о жестокости которых полнится Эстания, мне помешал. К тому же тебя забрали у меня совсем крошечной, и я уже не надеялась увидеть тебя живой. Прости, отвлеклась… Через год после нашей свадьбы появилась ты. Жизнь казалась прекрасной, но недаром говорят, что счастье и беда зачастую ходят рука об руку. Несколько лет безоблачного счастья сменились непроглядной тьмой, когда в Шеран вернулся сводный брат Кэрридэна, живший долгое время в другом городе.

Что-то у него не сложилось, дела пошли из рук вон плохо, и он вернулся в родное поместье, где жили мы с твоим отцом. Нам срочно пришлось купить себе другой дом, потому что этот по праву принадлежал сводному брату, чей отец после смерти первой жены женился на матери Кэрридэна, взяв ее с маленьким ребенком. Мальчики ладили между собой ровно до тех пор, пока твой отец не достиг совершеннолетия. Потом все резко изменилось. И не наладилось даже спустя долгое время. Зависть, которую старший брат испытывал к младшему, с годами лишь усугубилась, превратившись в лютую ненависть. Он завидовал всему: силе, ловкости и удачливости Кэрридэна, и даже его второй ипостаси, позволяющей ему быть не таким, как все. А увидев, что тот обзавелся семьей и живет в счастье, любви и достатке, сделал все, чтобы наша жизнь стала невыносимой. Первым делом он подставил моего мужа на службе, подбросив ему через своих приспешников какие-то бумаги, связанные с работорговлей, а сам составил донос в правление о том, что правая рука наместника шенна Дийнора промышляет продажей «живого товара». Проверяющие нагрянули с обыском и нашли подброшенные бумаги. Поскольку глава правления терпеть не мог двуипостасных, несмотря на то что благодаря им Эстания одержала победу в битве, необычность Кэрридэна сыграла против него. Мужа посадили вместе с наместником в темницу и казнили обоих в один день. Сводный брат одной стрелой смог убить сразу двух дахаров: избавился от ненавистного родственника и расчистил себе путь в высший круг власти. Как человека, принадлежащего к знатному роду, и как бдительного защитника Эстанских земель, его возвели в чин наместника. Я едва успела бежать из дома в лес с тобой на руках. Но нас все равно нашли. Тебя силой вырвали из моих рук, и долгие годы я ничего не знала о моей девочке. Пыталась пройти в Шеран, чтобы узнать хоть что-то о твоей судьбе, но стража у городских ворот не пропускала нищенок. Моя жизнь остановилась, став бесцветной и пустой. Я словно умерла заживо и все время молила Пресветлого забрать меня на небо, где я смогу встретиться с моим любимым мужем и с тобой, если тебя больше нет на этом свете. И так продолжалось до тех пор, пока однажды я не встретила юношу, который отчаянно нуждался в помощи. — Инария перевела взгляд на Илмара, который тоже сидел рядом, внимательно слушая ее рассказ. — Мое исстрадавшееся сердце проснулось и потянулось к нему, словно к родному. Всю свою любовь, которую я не смогла подарить своей дочери, я перенесла на названого сына. И теперь Пресветлый вознаградил меня за все мои страдания — мой сын привел ко мне мою дочь! Я счастлива! Уверена, Кэрридэн сейчас наблюдает за нами с небес и он тоже счастлив.

— Почему ты раньше не рассказывала мне всего? — неожиданно глухим голосом перебил ее охотник. — Я бы столько всего интересного смог тебе поведать! Ведь Кэрридэн был моим другом. И разумеется, я бы достал вашего обидчика из-под земли и вырвал ему сердце. Почему ты не рассказывала мне подробностей?! Скажи! Скажи мне сейчас, кто этот мерзавец?

— Его ведь звали Орнис? — заранее предвосхищая ответ матери, спросила Ролана. Увидев слезы, заблестевшие в ее глазах, тяжело вздохнула и улыбнулась уголками губ: — Ты можешь быть счастлива и спокойна! Сбежав из монастыря ледан, куда эта скотина любила часто приходить, я нашла его в Шеране и убила. Он больше не наместник, и он погиб смертью падали. Правда, мстила я за себя, а не за тебя и отца. Но я просто не знала всего, точнее, воспоминания о вас просто стерлись из моей памяти. Я смогла только вспомнить медальон, который увидела у Орниса, и пришла за ним. В порыве ярости Орнис признался, что продал меня в монастырь и был уверен, что меня давно нет в живых. В ответ я избила его хлыстом до полусмерти и разорвала ему глотку. Я тоже двуипостасная.

— Ты даже смогла забрать у него меч своего… — не договорив, Инария неожиданно резко побледнела и, закатив глаза, упала на лежанку.

— Мама! — Два отчаянных вскрика слились в один. Илмар приложился ухом к ее груди, озабоченно нахмурился. Выпрямился побледневший и мгновенно осунувшийся.

— Что с ней? — шепотом спросила Ролана, понимая по его виду, что ничего утешительного в ответ не услышит.

— Похоже, Инария решила поспешить на встречу к твоему отцу и моему другу, — подтвердил охотник ее худшие опасения. — Ее сердце не выдержало долгожданной радости от встречи с тобой.

— Ты ведь можешь вернуть ее?

— Да, разумеется. — Он метнулся к столу в поисках ножа, торопливо полоснул себя по запястью и, упав на колени перед лежанкой, приложил руку к бледным губам матери.

Ролана поначалу отошла в сторону, чтобы не мешать. Потом достала спрятанный за пазухой медальон, раскрыла его и достала пластинку с портретом отца. Заметив, что Илмар закрыл глаза, впав в состояние лечебного транса, осторожно вложила пластинку в ладонь Инарии. Затем подняла лежавший на земле у входа плащ и тихо выскользнула из хижины.

Когда-то ее присутствие принесло смерть дорогому для нее существу. Теперь вновь из-за нее, пусть не прямо, но косвенно, ушел из жизни дорогой ей человек. Она стала причиной смерти собственной матери. Снова Илмар вынужден делиться своей кровью, причиняя себе боль, для того чтобы исправить то, что произошло по ее вине.

«Ее сердце не выдержало долгожданной радости от встречи с тобой», — всплыли в памяти его тихие слова.

Нет, он не укорял ее, просто… сказал правду. И он действительно прав. Каждый, кто встречается с нею на пути, обязательно умирает. Пес, которому повезло, что рядом оказался элим. Дамир, которому не повезло. Все его воины, уснувшие вечным сном на перевале. Даже Орнис, который тысячу раз заслуживал смерти. Теперь вот мать… Илмар может стать следующим. И это несправедливо.

Ролана оглянулась на хижину и медленно пошла прочь. Взамен себя она оставила матери портрет ее горячо любимого мужа, своего отца. Илмар… ему будет лучше без нее. Она сама… уже давно привыкла к боли. К тому же у нее остался меч отца и медальон. А что касается ее чувств, вряд ли охотнику интересно то, что творится в ее сердце. Зачем ему та, которая приносит проблемы и сеет вокруг себя смерть? Та, чьи руки по локоть в чужой крови.

Они поймут… Должны понять… А если не поймут, все равно простят. Ведь она просто хочет им счастья, которого не будет, если она останется. У них своя история, в которой ей нет места. Теперь, когда у Илмара есть алмазы, а мать знает, что она жива, они уйдут из леса. Возможно, вернутся в долину, а возможно, куда-нибудь еще. Даже псу будет намного лучше в теплом доме под чутким присмотром Юниссы, чем рядом с ней, идущей рука об руку со смертью. У нее же своя дорога, своя тропа…

Остановившись на краю поляны, Ролана в последний раз оглянулась. Мгновение спустя серая волчица скрылась за деревьями.

— Как ты? — открыв глаза, первым делом спросил Илмар, выплывая из небытия и с тревогой всматриваясь в порозовевшее лицо матери.

— Я в порядке! А как ты? — Инария кивнула и протянула сыну раскрытую ладонь. — Мне кажется, Ролана оставила нас. Смотри, что она отдала мне.

Он посмотрел на пластинку с портретом и устало вздохнул.

— Почему же я не предусмотрел такой поворот событий? Но не волнуйся! Я найду ее. Найду, где бы она ни была. Я смогу!

— Я знаю. — Сата ласково улыбнулась и прикоснулась ладонью к его щеке. — Ведь она дорога тебе, не так ли?

Ноябрь 2010