ЧАСТЬ ВТОРАЯ.
Торжественный ужин затянулся. Георг Проквуст закончил свой рассказ о событиях в провале и освобождении пазузу, за столом воцарилось напряжённое молчание.
— Георг!, — нарушила тишину Елена. — Это же ужасно то, что ты рассказал!
— Что именно, Леночка?
— Ну, эти свирепые наги, жуткие пазузу.
— Да, Георг, — поддержал женщину Пилевич, — жутковатая картина, как-то сразу исчезает ощущение уюта и безопасности.
— Ничем не могу вас утешить, — мрачно отозвался Георг, — я ведь не сказки рассказываю.
— Пап, а вот этот металл, куски арианского корабля, ты их надёжно спрятал?
— Нет, сын.
— Прости, Георг, — удивился Пилевич, — ты же засыпал их в провале? Разве этого недостаточно?
— Нет, Станислав Львович, недостаточно!, — удручённо покачал головой Проквуст. — Нет на Земле надёжного места для этой гадости, рано или поздно эта зараза проявиться и последствия будут ужасны.
— Да, уж, если от одного прикосновения меняется программа сложнейших роботов!, — Пилевич задумчиво почесал лоб. — Я свяжусь с арианцами, пусть вывозят свою заразу.
— Нет, Станислав Львович, так дело не пойдёт.
— Почему же?
— Арианцы непредсказуемы, они или откажут или попытаются использовать тьму для создания оружия, а могут и вовсе не заметить твоего письма.
— Что да, то да, — удручённо закивал Пилевич.
— Пап, так что ж тогда делать?
— Пока думать, сын, — Проквуст повернулся к жене. — Леночка, может быть, перейдём к десерту?
— Да, дорогой, я распоряжусь.
— Мам, я с тобой!
Елена и Артём вышли из столовой, Пилевич вопросительно посмотрел на Проквуста.
— Георг, вот теперь я бы посоветовал тебе лететь к Чару.
— Я тоже об этом подумал, но как?
В это время в столовую вошла улыбчивая девушка в переднике, мило улыбнулась и спросила по-французски разрешения убрать посуду. Георг кивнул, ему не терпелось продолжить разговор с Пилевичем, но господский статус принуждал к терпению. Станислав Львович понимающе поглядывал на Георга. Наконец, девушка перестала мелькать перед глазами и, сделав реверанс, скрылась за дверью.
— Уф, — выдохнул Проквуст, — наконец-то! Итак, Станислав Львович, что скажешь?
— У меня есть связь только с арианцами.
— И что она даёт?
— Могу отправить им письмо.
— Раньше посылал?
— Да, три раза по поводу поисков обломков крейсера.
— Отвечали?
— Один раз.
Проквуст обречённо покачал головой.
— Вот, они все в этом! Эх, если бы хоравам весточку послать! Они бы помогли.
— Так как, Георг, просить арианцев?
— Нет, Станислав Львович, нельзя их просить.
— Георг, но и обойтись без них невозможно!
— Верно, поэтому мы должны вынудить их к контакту.
— Идея хорошая, только чем? У нас кроме двух пластинок нет ничего.
— О, Станислав Львович, две загадочные пластины — это немало! Мы их не просто заинтересуем, мы их заинтригуем!
— Очень сомневаюсь, письмо ведь всё равно придется отправлять!
— Нет, Станислав Львович, не придётся! Есть у меня одна идея, ты только не расспрашивай, потом расскажу.
— Хорошо, — усмехнулся Пилевич. — Надеюсь, у тебя всё получится, меня ты уже заинтриговал.
— Станислав Львович, ну, не обижайся! Я без твоей помощи всё равно не справлюсь.
— Это утешает, говори, что нужно?
— Станислав Львович, сможешь сделать копию пластины?
— Копию? Хм, это ведь не простая брошка. Георг, дашь свою пластину на пару дней?
— Зачем?
— Надо с неё все характеристики снять, нашу пластину мы ведь почти не обследовали, сразу в хранилище отправили.
— Хорошо, но только в моём присутствии.
— Пилевич понимающе кивнул.
— Хорошо, завтра же и начнём.
Дверь открылась, в комнату вкатилась тележка с десертными блюдами, за нею появился Артём, потом Елена.
— Ну, кто хочет сладостей?
Артём остановил столик, внимательно посмотрел на серьёзные лица отца и Пилевича и покачал головой.
— Я что-то пропустил?
— Ничего существенного, сынок, давай, раскладывай тортики.
* * *
Георг и Елена прогуливались по аллее собственного сада. В густой тени под старым раскидистым дубом они уселись на любимую скамейку. Елена, задумавшись, чуть наморщила лобик.
— Леночка!, — встревожился Проквуст. — С тобой всё в порядке?
— Со мной всё в порядке, — она подняла с сидения желудь и кинула его в сторону, — а вот с тобой, как я вижу, не всё!
— С чего ты взяла, любимая?
— Неважно с чего, важно, что ожидает мою семью?!, — Елена строго посмотрела на мужа, виновато опустившего голову. — Вот, ты уже и в глаза мне не смотришь!
— Леночка!
— Что, Леночка?! Думаешь, мне не страшно рожать в космосе?
— Да с чего…
— Молчи! Я тебя насквозь вижу! Тебя и твоего Пилевича!
— Леночка, а давай твоего папу в гости пригласим?
— Папу?, — женщина сразу остыла. — Я, конечно, рада его увидеть, и Артёмка тоже, но ведь ты Марту терпеть не можешь!
— Потерплю. Пусть все приезжают, повозим их по Франции, покупаемся. Я рыбалку организую.
— Меня укачивает.
— Хорошо, рыбалка отменяется, — Проквуст наклонился и поцеловал жену в щеку. — Договорились?
— В смысле, помирились?
— Так мы же не сорились?
— Это неважно, — Елена задумалась. — Ох, чувствую я за всем этим подвох, но не могу отказаться, сегодня же позвоню папе.
— А чего тянуть, звони сейчас.
— Георг!
— Что, дорогая?
— Твой невинный вид прямо говорит о твоей виновности!
— Чего?, — искренне изумился Проквуст.
— А то, что ты меня используешь втёмную, а это нечестно!, — Елена строго нахмурила брови. — Ну, что, молчишь?
Проквуст озадаченно почесал затылок, действительно, не очень удобно получалось.
— Георг, или говори всё начистоту или я папе звонить не буду!
— Хорошо, Леночка, сдаюсь и прошу великодушного прощения.
— Значит, ты всё-таки что-то замыслил?!
— Замыслил. Понимаешь, те осколки, которые я спрятал в провале нельзя на Земле оставлять.
— Так ведь ты же их надёжно захоронил?
— Да, но это временная мера. Тьма в арианских осколках точит их и рано или поздно выйдет наружу, разрушая всё вокруг.
— И что ты придумал?
— Без космитов я ничего не смогу сделать, а арианцев привлекать к этому боюсь. Мне нужны хоравы, а они из Солнечной системы ушли, — Проквуст запнулся. — Ты понимаешь меня?
— Понимаю, и на счёт арианцев поддержу, только зачем тебе моя семья?
— Прости, ты должна учесть, что я вынужден сказать тебе…
— Что сказать?!, — Елена испуганно прижала к груди руки.
— То, что в твоей мачехе есть арианский жучок.
Георг замер, настороженно всматриваясь в лицо жены. Та задумчиво склонила голову набок, словно прислушиваясь к своему внутреннему состоянию.
— И это всё?
— А разве этого мало?, — удивился Проквуст.
— Да, нет, — пожала плечами Елена, — просто ты меня как-то не удивил. Я боялась, что с папой что-нибудь не так.
— С папой у тебя как раз всё в порядке: он просто хороший человек.
— Просто? Ты же говорил у него врождённая сверхчувствительность?
— Я и сейчас повторю, только это не мешает ему быть хорошим человеком.
— Георг, спасибо, мне приятно за папу, а про Марту зачем рассказал? Лучше бы я не знала.
Они помолчали.
— Лена, у меня сложилось впечатление, что твой папа к Марте очень нежно относится.
— Пожалуй, даже слишком. Георг, хватит юлить, говори прямо: что тебе нужно?
— Сущий пустяк, Леночка, — Проквуст вынул из кармана бархатную коробочку, в глазах жены блеснул огонёк интереса.
— Это что?
— Это колье.
Георг достал из коробочки украшение и подвесил на руку. На толстой золотой фигурной цепочке покачивалась иссиня-чёрная бляха, окруженная вязью платинового узора с россыпью бриллиантов. При покачивании по её черноте иногда пробегал еле уловимый зелено-голубой оттенок.
— Ой, какая прелесть!, — воскликнула Елена. — Это мне?
— Тебе, любимая.
Елена сняла с руки колье, принялась его рассматривать, прикладывать к груди.
— Ты надень.
— Но она к этому платью не подходит!
— Тебе не понравилось?!
— Что ты, Георг, прелестное колье! Оригинальное и богатое. Это что, новый итальянский дизайн?
— Ну, в какой-то мере, да.
Елена вдруг замерла. До неё дошло, что колье это продолжение их прежнего разговора. Она решительно протянула колье мужу.
— Забирай.
— Но почему?
— Не хочу носить на себе всякие скрытые видеокамеры.
— Леночка, да ты что?! Это просто колье! Я тебе всё объясню.
— Хорошо, — Елена убрала от мужа руку с колье, — говори, только честно.
— Леночка, всё дело в этой чёрной бляхе, она точная копия детали с арианского корабля.
Проквуст достал из кармана арианскую пластину, показал из своих рук. Елена внимательно её осмотрела, сравнивая с бляхой в колье.
— Да, очень похоже.
— В том-то и вся задумка.
— Так, и что я должна делать?
— Надеть, когда приедет Марта и посмотреть, как она отреагирует.
— И всё?!
— Всё! Клянусь!
— Хорошо, звоню папе.
* * *
Андрес Кукк и его жена Марта приехали через три дня. Проквуст даже удивился, что всё произошло так быстро, но поразмыслив, подумал, что визиты к богатым родственникам всегда желанны. Смесь любопытства и зависти является мощным мотиватором.
Проквуст прохаживался в зале прилёта и размышлял. Марта и Кукк были загадочной парой, ведь они были такими разными: Кукк — тёплый и добрый, а Марта — холодная и равнодушная. По рассказам Елены, её отец и мачеха никогда не ссорились и даже почти не спорили, как такое возможно? Георг покачал головой и посмотрел на Елену, которая напряжённо вглядывалась в толпу, в её левом глазу неожиданно блеснула слезинка, она смахнула её платочком, оглянулась на мужа.
— Георг, ты их не видишь?
— Леночка, почему ты так волнуешься? Никуда они не денутся, видимо багаж ожидают.
— Да, да, наверное, багаж, — кивнула Елена. — Марта всегда возит с собой целый чемодан косметики.
— Чемодан?!, — удивился Проквуст, но Елена его уже не слышала.
Так случилось, что Марту он видел всего несколько раз и то лет шесть назад. Проквуст пытался вспомнить лицо своей неродной тёщи, но в памяти всплывало лишь белое пятно. Он поёжился, мысль о Марте почему-то вызвала неприятные ощущения. Георг усмехнулся: лучше уж думать о Кукке.
Кукка Георг узнал сразу, хотя тот заметно изменился. Прежде его полная фигура и округлое лицо с крупными глазами навыкате излучали добродушие, уверенность в себе, а теперь, даже издали, он, словно потух. Похудел, плечи опустились, волосы поредели, лицо покрылось паутиной морщин. От него веяло грустью и увяданием, а когда-то он буквально искрился жизненным оптимизмом.
Тесть увидел дочь и помахал им рукой. Проквуст махнул в ответ и глянул на Елену: она прижимала ладони к груди, и печально улыбалась, не сводя глаз с отца.
— Леночка, что с твоим папой?, — прошептал Проквуст.
— Постарел, да?, — отозвалась Елена.
— Постарел?, — Проквуст запнулся. — Нет, что ты, просто я давно его не видел.
Мысленно он уже решил, что тестя нужно срочно обследовать. Кукк подошёл вплотную.
— Хелена, доченька моя!
— Папа, здравствуй!
Отец с дочерью обнялись и Елена вдруг заплакала. Из-за спины Кука показалась стройная фигура зрелой дамы, тщательно следящей за своим внешним видом. Марта благосклонно кивнула Проквусту и несколько манерно улыбнулась.
— Здравствуйте, Георг.
— Здравствуйте госпожа Марта, рад, наконец-то, вновь встретиться с вами.
Марта протянула ему руку, Георг изящно наклонился, изображая поцелуй. Тем временем тесть наконец-то обратил внимание на зятя и, шагнув к нему, заключил в тесные объятия.
— Георг, чёрт возьми, рад тебя видеть!
— Спасибо, я тоже!, — Проквуст был несколько ошеломлён, но такое внимание Кукка ему польстило. — Мы рады вашему благополучному прибытию.
— А мы как рады!, — Кукк посмотрел на свою жену. — Правда, Марта?
— Правда, Андрес, — кивнула та, с интересом продолжая разглядывать Проквуста.
— Марта!, — позвала её Елена.
Марта перевела взгляд на неё.
— О, Хелена! Ты прекрасно выглядишь!
— Спасибо, вы тоже всё хорошеете.
— Женщина до последней минуты должна блюсти своё тело, ибо оно храм её души.
— Замечательно сказано, — заметил Проквуст. — Господа, прошу вас следовать за мной, дома нас ждёт роскошный обед.
— Роскошный?, — добродушно ухмыльнулся Кукк. — Ты не забыл, Георг, что твой тесть один из лучших рестораторов Таллина?
— Что вы, господин Андрес! Мои французы извещены об этом и стараются вовсю, чтобы не ударить лицом в грязь.
— Ну-ну, посмотрим.
Они вышли из аэропорта и направились на стоянку к машине. Кукк шёл медленно, и хотя он с интересом оглядывался вокруг и веселил дочь шутками, Проквуст ощущал внутри него постоянную боль, он уже не сомневался, что тесть тяжело болен. От этого Георгу стало вдруг невыносимо тоскливо: вот идёт рядом Марта, на ней огромными буквами выписано самодовольство и эгоизм, она здорова, для своих лет великолепно выглядит и, кажется, совсем не переживает за своего больного мужа. Разве это справедливо? Проквуст оборвал себя: размышлять о справедливости божьего промысла непозволительная роскошь для человека, служащего ему, так что лучше этого не делать. Но куда тогда девать невесть откуда взявшуюся привязанность к этому, по сути, чужому человеку и непреодолимое желание помочь ему?! Только ли потому, что Кукк помог ему когда-то и вернул ему Леночку?! Георг чуть приотстал, пропустив остальных вперёд, и теперь шагал за Кукком отрешённо-сосредоточенный, осторожно просвечивая тестя своей энергией. Он помнил, что Кукк природный интуитив, но, поразмыслив, решил, что в таком состоянии он вряд ли почувствует его аккуратное вмешательство.
Впервые в своей долгой жизни Проквуст пытался использовать свой дар для диагностики тела, а не души. Сначала он увидел ауру тестя. Наверное, когда-то она была ярко-зеленой с приятным изумрудным оттенком, но теперь эти цвета словно поблёкли, границы ауры размылись, в ней плавали рваные черно-серые кляксы. Проквуст на бессознательном уровне понимал, что это ненормально, более того, он вдруг подумал, что состояние здоровья Кукка ещё хуже, чем он предполагал. Можно было бы начать лечить ауру, но вряд ли дело только в ней, прежде надо было понять источник болезни, а для этого взглянуть глубже. Или, может быть, не глубже, а иначе? Георг мысленно словно бы прищурился, глядя сквозь ауру, и та вдруг послушно затуманилась, расступилась, оставив вместо себя размытые силуэты тела с цветными пятнами. Вот сердце, оно пульсировало сочным красным цветом, рядом с ним с двух сторон размеренно колебались плоские серые силуэты лёгких. Если не считать костей скелета, эти были единственные органы, которые Проквуст смог отчётливо идентифицировать. Чем больше он вглядывался в тело медленно шагающего впереди Кука, тем больше всплывало разнообразие цветов и форм, и тем больше он ощущал всю безмерную беспомощность своей самонадеянности. Георг ничего не понимал в этом смешении оттенков, зато чётко понял, что, если начнёт вмешиваться, то наворочает больших дел. В это время Кукк вдруг приостановился и закашлялся. Он поднёс платок ко рту и виновато извинился, а Проквуст невольно опять глянул на его лёгкие. Он вдруг подумал, что цвет у них неправильный, не должны быть они серыми! Георг перевёл взгляд на Марту, её лёгкие сияли белизной. "Странно, — подумал он, — у жены Кука почти нет ауры! От неё остались лишь грязно-жёлтые отблески". Впрочем, он тут же выкинул это из головы, главное, что он, кажется, нашёл причину болезни! Георг сосредоточился и принялся щедро поливать лёгкие Кукка энергией, стремясь почистить и обелить их. Он слышал, как снова закашлялся тесть, но сжав губы, продолжал начатое, потому, что серый цвет уходил и из-под него проступал спокойная белизна! Проквуст почти закончил, когда Кукк вдруг закашлялся так сильно, что у него подломились колени.
— Папа, что с тобой?!, — закричала Елена, придерживая отца на ногах.
— Ничего, — сквозь кашель ответил он дочери, — в самолёте, наверное, укачало, тошнит. У тебя есть пакет?
— На, Андрес!, — Марта вытащила из своей сумочки пакет и протянула мужу.
Кукк схватил пакет и едва успел развернуть его, как его начало выворачивать наизнанку. Хорошо, что пакет был большой, его лицо почти наполовину влезло в него, тело содрогалось, издавая соответствующие звуки, но колени уже не подгибались. Проквуст только что соскрёб с его легких последние остатки серости и теперь плеснул ему в ауру энергии, та на глазах обретала чёткие очертания, насыщаясь цветом и силой. "Не уж-то получилось?!, — устало подумал Проквуст, перехватив на себе подозрительный взгляд Марты, — Но всё равно, надо будет тестя обследовать". Тесть отошёл в сторону и, выкинув пакет в урну, вытер губы платком.
— Папа, как ты себя чувствуешь?
Кукк кинул платок в урну и, глубоко вздохнув, широко заулыбался.
— Хелена, я чувствую себя удивительно хорошо!
— Фу, ты напугал меня! Отдай мне свой чемодан.
— Ещё чего! Георг!
— Да, господин Андрес?
— Веди нас быстрее к машине, я жутко хочу есть!
— Андрес!, — Марта заглянула в лицо мужу, потрогала рукой его лоб. — С тобой точно всё в порядке?
— Да, дорогая моя жена, я силён и весел. Вперёд!
Обед прошёл великолепно. Кукк вначале пытался критически оценивать предлагаемые ему блюда, но после пары бокалов вина просто с удовольствием ел, иногда оповещая присутствующих, что больше не может съесть ни кусочка. Наконец, Кукк бессильно откинулся на спинку кресла и взглянул на зятя.
— Георг, я сдаюсь, больше не влезет. Может быть, мы с Мартой удалимся для отдыха? Дорогая, ты не против?
— Андрес, я уже давно волнуюсь за тебя, ты не только много съел, но и много выпил!
— Марта, удивительно, но я словно заново родился!
При этих словах Марта вновь пристально глянула на Проквуста. Георг с изумлением почувствовал, что она пытается его отсканировать! Вот это новость! Проквуст встал и радушно улыбнулся.
— Любезные гости, на правах хозяина вечера объявляю сиесту. Вечером прошу всех надеть вечерние наряды, будет дружеский приём, ужин и фейерверк.
— Виват!, — коротко выразил своё согласие Кукк и, поднявшись, чуть покачиваясь, двинулся к супруге. — Дорогая, веди меня в наши покои, я должен пару часов вздремнуть.
— Я давно деда таким весёлым не видел!, — сказал Артём, смотря вслед закрывшейся двери.
— А каким ты его видел?
— Пап, так он уже года два как чахнет.
— Артём!, — строго оборвала сына Елена. — Ты непочтителен!
— Извини, мам, но я разве не прав?
— Леночка, а почему ты ни разу не говорила мне, что твой папа болен?
— Я пыталась справиться сама.
— И каков диагноз?
— Пап, да не знает никто!, — опять влез в разговор Артём.
— Елена, это что, правда?!
— Ну, не совсем… есть несколько предположительных диагнозов, они проверяются.
— Леночка, твоего папу надо срочно положить в клинику!
— Спасибо, Георг, но я уже договорилась, завтра его забирает Пилевич и везёт в клинику на обследование.
— Надолго?
— Обещает за неделю управиться.
— Хорошо, Пилевич знает, что делает. Так как, Леночка, для нас тоже сиеста?
— Ха, — усмехнулся Артём.
— Сын, что значит это твое "Ха"?
— Восхищение.
— Артём!
— Мама, только не надо нотаций, я уже большой.
Артём вскочил и, послав родителям воздушный поцелуй, выбежал из обеденного зала. Проквуст и Елена переглянулись и засмеялись.
* * *
Вечером было людно. На просторной верхней террасе дома фланировали пара десятков гостей в вечерних нарядах, попивая шампанское с подносов юрких официантов. Кукк с женой вышел из лифта и от неожиданности остановился.
— Ух, ты!
— Ну же, Андрес, не стой истуканом!
— Да, я что, неловко просто, я ж первый раз на балу.
— Подумаешь!
Откуда-то со стороны вынырнула Елена.
— Папа, Марта, наконец-то! Я уже собиралась за вами идти.
— Хелена, я еле добудилась твоего… — Марта внезапно осеклась, её глаза впились в колье на голой груди падчерицы.
Елена заметила это и улыбнулась.
— Нравится?
— Очень красиво!
— Это мне Георг недавно подарил. Сказал, что эта брошь сделана из звёздного камня.
— Из звёздного камня?! А можно посмотреть поближе?
— Конечно, Марта.
— Вон там, поближе к свету?
— Хорошо.
Проквуст и Пилевич стояли в небольшой комнате над лифтом и смотрели в окно вниз. Они видели, как подошла Елена к отцу и к мачехе, как Марта живо заинтересовалась колье, как они двинулись мимо гостей.
— Куда это они?
— Я думаю, к столам с закусками, там хорошее освещение.
— Да, Георг, похоже, ты прав и я вынужден признать, что удивлён.
— Станислав Львович, так ты не верил в мою затею?!
— Если честно, не верил. Твоя многоходовка показалась мне слишком сложной.
— А я уверен, что это правильный путь.
— Посмотрим, друг мой, ведь Марта, это ещё не арианцы.
— Ты прав, победу трубить преждевременно.
В это время Марта двумя руками приподняла колье с груди Елены.
— Ого, кажется, я даже отсюда вижу, как горят глаза Марты!
— Это не глаза, Станислав Львович, это её арианская начинка. У неё странная энергетика, — Проквуст запнулся, подыскивая слово, — не вполне человеческая.
— Да?! Я хочу взглянуть!
— Станислав Львович, не надо пока, вдруг заметит.
— Хм, хорошо, потерплю.
Кукк, пока его жена рассматривала колье, прохаживался с тарелкой вдоль накрытых закуской столов. Он подошёл к Марте, что-то сказал ей и кивнул на свою тарелку. Марта повернулась к нему и, судя по её жестам и виноватому лицу супруга, принялась что-то ему строго выговаривать. Елена воспользовалась паузой, отошла в сторону, вглядываясь в лица окружающих людей.
— Станислав Львович, я срочно иду на помощь Леночке.
— Я тоже!
— Погоди, Станислав Львович!
— Что?
— У меня созрел один план. Идём, по дороге расскажу.
* * *
Проквуст вглядывался в лицо спящей жены и спрашивал себя, в праве ли он был поручать ей контакт со шпионом арианцев? "Но ведь я не знал, что это может быть опасно, — оправдывал он сам себя и тут же вновь обвинял, — ты хорошо знаешь арианцев, от них можно ждать любой гадости". Впрочем, всё обошлось, Леночка мирно спит у него на руке, а Марта, наверное, уже у себя дома. Для того чтобы её спровадить, Пилевич придумал целую теорию о загадочной болезни Кукка и необходимости двухмесячной терапии. Молодец! Только вот Марта категорически заявила, что через две недели вернётся, чтобы навестить мужа. Георг не ожидал от неё такого супружеского рвения, а потом, кажется, понял причину. Впрочем, пока это не главное. Главное — это арианцы. Проквуст закрыл глаза, а что если они не клюнут на наживку, что он тогда будет делать? В голову пришло имя Друга, но как знать, услышит ли он его?
Георг уснул.
* * *
Утром к завтраку явился Пилевич. Елена усадила его за стол, хотя он отнекивался. В столовую заглянул Артём.
— О, Станислав Львович! Доброе утро.
— Здравствуй, Артём.
— Папа, мама, я на тренировку!, — громко объявил Артём и исчез.
— Позвольте, дорогие родители, — удивился Пилевич, — а разве сейчас не летние каникулы?
— Не для спорта, Станислав Львович, — улыбнулась Елена.
— Он после наших приключений тренируется, как одержимый, — без тени улыбки добавил Проквуст.
— Понятно, — Пилевич сделал глоток кофе.
— Станислав Львович, как там мой папа?
— Завтра привезу.
— Что значит, завтра?!, — недоумённо переспросила Елена. — Три дня ведь всего прошло!
— А здоров ваш папа, Леночка!
— Как здоров?!
— А так: вполне замечательно для его возраста.
— Но он же привёз с собой…
— Толстенную папку с выписками из лечебниц и госпиталей, вы это имеете в виду?
— Да.
— О, Лена, эту папку было занятно листать, эти бесчисленные анализы и болезненные симптомы, а ещё невероятное количество всевозможных диагнозов, порою весьма экзотических. Всё, теперь это история.
— В каком смысле?
— В таком, что ничего не подтвердилось.
— Но этого не может быть! Георг, почему ты молчишь?!
— А что я должен говорить? Ты ведь никогда не говорила мне, что твой папа тяжело болен.
— Я не хотела тебя расстраивать, а Станислав Львович обещал мне всяческую поддержку.
— Да-с, обещал, — Пилевич приподнял руку, останавливая Елену. — Знаете, Леночка, сдаётся мне, что это чудесное выздоровление не обошлось без участия вашего мужа.
— Георга?! Он же никогда… Георг, ты что, лечил моего папу?!
— Лечил, громко сказано, я же ничего не соображаю в медицине. Я просто заглянул, увидел, что лёгкие у твоего папы грязно-серые. У всех вокруг белые, а у него нет, ну, я и поскоблил их, чтобы побелели. Вроде бы получилось.
— Ура!, — закричала Елена и принялась целовать и обнимать мужа. — Спасибо, родной, ты сделал меня совершенно счастливой!
Пилевич подлил себе кофе и с доброй улыбкой смотрел на растерянного Георга. Наконец, Елена угомонилась и вернулась за стол.
— Я очень рад за вас, Леночка, за вас и вашего папу, но Георгу больше не советую заниматься подобной практикой.
— Да, я и сам так решил.
— То, что совершил ваш муж, Леночка, на мой взгляд, иначе как чудом, не назовешь.
— Чудом?, — Елена испуганно взглянула на мужа. — Ой, Георг, а если бы ты убил папу?!
— Успокойся, Леночка, я всё же думаю, что только я и мог помочь господину Куку.
— Это интересно, — глаза Пилевича блеснули любопытством. — И почему же ты так считаешь?
— Болезнь его неземная.
— В каком смысле, Георг?
— В прямом, Леночка. Я уверен, что так на него действует близость с Мартой.
— Фу, какая глупость, как ты можешь…
— Не спешите с выводами, Елена, — прервал женщину Пилевич. — Пусть ваш муж выскажется.
— Я думаю, что в последние годы Марта стала не просто носителем арианских жучков, а вполне осознанным их шпионом.
— Но зачем это нужно арианцам?
— Станислав Львович, в чём интерес арианцев, гадать не буду, уж очень они непредсказуемы, а вот интерес Марты мне ясен: молодость.
— То есть, арианцы пообещали ей омоложение?, — уточнил Пилевич.
— Думаю да.
— Подождите, мужчины, вы меня запутали. Ну, допустим, Марта арианская шпионка, а почему же мой папа заболел?
— Давайте я отвечу, — сказал Пилевич, — мне это будет сделать проще, чем вашему мужу. Можно, Георг?
Георг кивнул.
— Итак, если умозаключения Георга брать за рабочую версию, то ваш папа, Леночка, мешает ей стать моложе. Ей нужно остаться одинокой вдовой. Вы, Леночка, далеко, обеспеченны и нелюбопытны, поэтому всё состояние спокойно перейдёт в её владение.
— Ой, какой ужас!, — Елена приложила ладони к щекам. — Неужели так бывает?! Георг?!
Проквуст пожал плечами.
— Станислав Львович сказал тебе именно то, что я думал, я бы лучше не объяснил, — он задумчиво помял салфетку. — Кстати, Леночка, помнишь, ты как-то рассказывала мне, что папа хвастался по телефону своими финансовыми успехами?
— Да, помню, — Елена растерянно смотрела на мужчин. — Неужели это всё из-за деньг?!
— Увы, — Пилевич развел руками.
— Мальчики, что же мне делать?!
— Есть два выхода, Леночка. Первый — официальный развод.
— Ой, Станислав Львович, папа не сможет, он очень любит Марту!
— Леночка, — задумчиво сказал Проквуст, — а ты уверена, что это любовь, а не наваждение?
— Елена, я согласен с твоим мужем.
— Боже мой!, — воскликнула Елена и вдруг глаза её сверкнули, губы упрямо сжались. — Станислав Львович, кажется, вы говорили о двух вариантах?
— Совершенно верно.
— И каков же второй выход?
— Твой папа, Леночка, официально должен умереть.
— Разве такое возможно?, — прошептала Елена.
— Всё возможно, Леночка, если есть чем платить за возможности.
— Боже мой, неужели всё это правда? Георг, а если всё оставить, как есть?
— Боюсь, что твой папа здоровым останется недолго и я могу не успеть.
— Извините, — Елена резко встала. — Я должна уйти поплакать, в смысле, подумать.
Пилевич проводил глазами Елену до двери.
— Георг, какая у тебя жена!
— Какая?
— Звёздная!
— Это точно.
— Артём очень возмужал. Георг, так чем он там занялся?
— Толком не знаю, то айкидо, то каратэ, то дзюдо, это только то, что я запомнил.
— Понятно, не определился пока, это хорошо.
— Что ж тут хорошего?
— Вот что, я ему через пару дней учителя боевого самбо пришлю, бывшего русского десантника, пусть друг на друга посмотрят.
— Считаешь, что русское боевое самбо круче японских и китайских школ?
— Я бы сказал: смертельнее. Боевое самбо не для борьбы, оно предназначено для кратчайшего выключения противника. В самбо собраны самые эффективные, а также самые подлые и коварные приёмы из многих систем борьбы, придуманных человечеством.
— Что ж, — усмехнулся Проквуст, — как это не печально, но возможно, это именно то, что понадобится Артёму в будущем.
— Вот-вот!, — поддержал его Пилевич.
Они невесело посмеялись. Станислав Львович пристально посмотрел на Проквуста.
— Молчат пока арианцы?
— Молчат.
— Это хорошо.
— Почему это?
— А что ты им предъявишь, Георг?
— В каком смысле?
— Ну, допустим, они к тебе на связь выйдут, и после всех политесов ты их попросишь о связи с хоравами. Так?
— Ну, да, так.
— Георг, но разве арианцы альтруисты?
— Да!, — Проквуст хлопнул рукой по лбу. — Как же я не подумал! Я свою пластину им не отдам.
— Почему?
— Не знаю, Станислав Львович, не могу её из рук выпустить.
— Она у тебя и сейчас с тобой?
— Угу.
— Понятно. И что?
— А вот что! Срочно едем к тебе в подземелье!
— Зачем?
— Я попробую очистить твою пластину от тьмы.
— Уверен, что сможешь?, — Пилевич с сомнением покачал головой.
— Опыт имеется, я же рассказывал.
— Ну, да, динозарии, провал… Хорошо, поехали.
* * *
Лимузин въехал в усадьбу Пилевича.
— Станислав Львович, у тебя солярий есть?
— А как же, у меня тут всё есть.
— Надо заехать.
Пилевич кивнул и включил переговорное устройство.
— Бернард, к спортивному комплексу.
Лимузин мягко подкатил к длинному современному зданию.
— Ого, вот это размах!, — восхитился Проквуст, глядя на стеклянные стены. — Не знал, что у тебя такой огромный спорткомплекс.
— Вообще-то, я редко здесь бываю, у меня в доме есть и спортзал, и бассейн.
— И насколько, редко?, — улыбнулся Проквуст.
— Один раз был, — усмехнулся Пилевич.
Внутри спорткомплекса было чисто и пустынно. Они вошли в сверкающий металлом лифт и поднялись наверх. Когда они вышли из лифта, то застыли неподвижными статуями. На верхней террасе вокруг просторного бассейна на шезлонгах загорали четыре девушки топлес и ещё три плескались в воде. Они точно также как и мужчины, изумлённо застыли, а потом разом вскрикнули, прикрывая себя полотенцами и халатиками.
— Та-а-к!, — сурово протянул Пилевич. — И как прикажете это понимать?!
— Месье, у нас личное время, — решилась ответить красивая брюнетка.
— Замечательно, Мари, — усмехнулся Пилевич, — но что-то я не помню в нашем трудовом контракте пункта, что свой личный досуг вы проводите в моём солярии.
— Извините, месье, — Мари сделала реверанс, — этого больше не повторится.
Пилевич глянул на часы.
— Дамы, если вас не будет через три минуты, то я вас здесь не видел.
Хихикающие девушки заспешили к лестнице, последняя выходила Мари в запахнутом халате, держа в руке пояс. Проквуст, всё это время с улыбкой наблюдающий за происходящим, шагнул вперёд и, ухватив пояс, мягко потянул его к себе, девушка удивлённо на него взглянула.
— Я одолжу?
Мари дёрнула плечиком, выпустила из руки пояс и побежала вслед за подругами. Едва за ними закрылась дверь, Проквуст принялся раздеваться. Оставшись в одних плавках, он привязал пояс одним концом к своему левому запястью, а другой к сверкающему на солнце поручню бассейна. Георг глянул вверх на солнышко, удовлетворенно кивнул и, обернувшись, подмигнул Пилевичу.
— Станислав Львович, если левитировать начну, ты меня не тормози, — Проквуст показал привязанную руку. — Не улечу.
— Хорошо, — кивнул Пилевич и уселся на свободное кресло.
В этот раз Георг не стал соблюдать традиционные этапы подключения к солнцу, он сразу сорвал все шлюзы, опрокинув в себя потоки солнечного света. Он буквально пил его, рассовывая во все закоулки своих кладовых, свет лился внутрь него, опьяняя, вызывая эйфорию. Проквуст пришёл в себя от ощущения, что его дёрнули за руку. Он открыл глаза и медленно опустился на горячую плитку. Пошатываясь, он направился к одежде, но наткнувшись на изумлённый взгляд Пилевича, остановился.
— Что?
— Обалдеть!
— А точнее?
— Ты превратился в накальную нить от лампочки и потом медленно взлетел.
— Вот и чудесно! Пошли в твои подземелья, мне главное не расплескать.
Они уселись в лимузин. Проквуст сидел на сидении прямо, закрыв глаза.
— Георг, ты в порядке?
Проквуст кивнул.
— Вези меня нежно.
Не открывая глаз, Проквуст переложил свою пластину из легкой куртки в карман брюк.
— Георг, могу временно взять твою пластину на хранение.
— Нет, Станислав Львович, хочу проверить, будут ли они друг на друга реагировать.
* * *
С тихим шорохом ушла в стену массивная дверь, открывая обширный круглый зал с прозрачным кубом и черным пятнышком пластины внутри него. Проквуст пристально вглядывался в пластину и, ему казалось, что она тоже смотрела на него.
— Станислав Львович, а где же стеклянная колба?
— Убрал.
Проквуст оглянулся.
— Станислав Львович, ты бы вышел?
— Уже удаляюсь.
Он вышел. Георг неспешно обошёл куб, не сводя глаз с весящей в середине него пластины, та синхронно вращалась, словно тоже вглядывалась в него. Он остановился и вытащил из кармана другую пластину. Медленно подняв, чуть двинул её вперёд, пластина в кубе дёрнулась и качнулась назад. "Отлично!" — тихо прошептал Проквуст и убрал пластину в карман.
— Георг, ты готов?, — раздался голос Пилевича из-под купола помещения.
— Готов.
Проквуст развёл руки в стороны, медленно закрыл глаза. Под его веками полыхало море солнечного света, едва сдерживаемого его волей. Пластина чернела в этом огненном изобилии бездонной чёрной точкой, при пристальном взгляде в которую, тьма рвалась навстречу. "Господи, благослови!" — прошептал он и в ту же секунду сорвал запоры, опрокидывая на пластину все свои огромные энергетические запасы.
Пилевич видел, как Георг развёл руки, как медленно опустил веки, а затем вдруг исчез, превратившись в ослепительный факел, пламя которого било в маленькую чёрную пластину. Пилевич ожидал нечто подобное, но всё равно замер от восторга, даже забыв дышать. То, что проделывал его друг, было невероятным: Проквуст горел, но не сгорал, энергия из него била сияющим золотым потоком в крохотную пластину и исчезала в ней! Георг гнал и гнал из себя потоки энергии и в какой-то миг раздался отчётливый хлопок, и всё кончилось. Проквуст бессильно опустился на пол и улёгся навзничь, раскинув в сторону руки. Пилевич испуганно выскочил из наблюдательной комнаты.
— Спокойно!, — встретил Пилевича слабый голос Георга. — Я просто отдыхаю.
— Георг, пошли в комнату отдыха, ляжешь на диван, как человек.
— Нет, погоди, сейчас отдышусь и пластину проверю. Как там у неё цвет?
— Цвет чёрный, но черноты нет.
— Да?, — Проквуст кряхтя, встал на ноги, подошел к Пилевичу, — Дай-то Бог!
— Смотри, Георг, — Пилевич медленно двинул правую руку к пластине, — на меня больше не реагирует! Неужели получилось?!
— Стой!
Пилевич испуганно отдёрнул руку, спрятал её за спину и сердито посмотрел на Проквуста.
— Послушайте, молодой человек, нельзя же так пугать?!
— Прости, Станислав Львович, не рассчитал, но ты всё равно пока руки к ней не тяни, проверить надо.
— А как?
— Если бы я знал.
Они некоторое время молча рассматривали пластину.
— Георг, если получилось, то куда делась тьма?
— Я видел, как чернота с пластины провалилась сама в себя, а ты что заметил?
— Только хлопок слышал, — Пилевич нетерпеливо потёр ладонями. — Ну, давай, Георг, проверяй!
— Страшно.
— А ты постепенно. Помнишь, как эта железяка от тебя первый раз шарахнулась?
— Помню.
— А сейчас?
— Станислав Львович, ты, как всегда, прав.
Проквуст решительно вскинул обе руки и поднес их почти вплотную к пластине, та не шевельнулась. Георг после короткой заминки взял пластину в руку.
— Ну?!
— А ничего.
— Что значит, ничего?
— А то, железяка, и всё.
— Как это, всё?!, — Пилевич выхватил пластину у Проквуста и, прикрыв глаза, принялся водить над нею ладонью. — Ничего, не чувствую!, — прошептал он. — Георг, ты её спалил!
— Похоже на то, — Проквуст озадачено почесал затылок.
— Впрочем, — задумчиво произнес Пилевич, — может быть, оно и к лучшему.
Проквуст кивнул.
— Я согласен. Пластина на месте, она подлинная и теперь гарантированно безопасная.
— И доходчиво объясняет, что будет при контакте с тьмой!
— Вот-вот! Лишь бы арианцы откликнулись!
* * *
— Георг!
— Да, родная.
— Неужели Марта действительно убивает папу?!
— Ты хочешь, чтобы я привёл неопровержимые доказательства?, — Проквуст сделал паузу, ожидая слов жены, но та лишь всхлипнула. — Леночка, у меня нет доказательств, но если я прав, то рядом с Мартой твой папа обречён. Я очень тепло к нему отношусь и хочу спасти.
— А ты не можешь ошибаться?
— Могу, поэтому решай сама.
— Георг, но это же чудовищно!
— Что именно?
— Папа так любит Марту, он ни за что не согласится!
— Проквуст включил ночник и посмотрел в заплаканные глаза жены.
— Не надо, погаси свет.
— Хорошо, — Проквуст щелкнул выключателем, в спальне вновь стало темно.
— Папа не согласится!, — повторила Елена и всхлипнула.
— Леночка, папа это второй вопрос, а первый — ты сама.
— Что, сама?
— Прими решение: поверить мне или оставить всё как есть, тем более что твой папа теперь здоров.
— Я не могу, — Елена вновь зашмыгала носом, — мне страшно.
— Хорошо, Леночка, давай сделаем эксперимент.
— Какой ещё эксперимент?
— Нужно, чтобы Марта и твой папа не встречались месяц, а лучше два.
— И что это даст?
— Хм, может быть, дождёмся результатов?
— Нет уж, говори сейчас!
— Хорошо, хорошо, только не сердись. Я думаю, что господин Кукк уже через две-три недели излечится от Марты.
— Как это?
— Я уверен, что твоя мачеха воздействует на твоего папу каким-то образом, вызывая в нём привязанность к себе, то, что можно внешне принять за любовь.
Проквуст замолчал, ожидая ответа.
— Лена!
— Молчи, я думаю!
— Хорошо, только можно, пока ты думаешь, я тебя буду целовать?
— Не вздумай!
— Это ещё почему?
— Когда ты меня целуешь, я не могу думать.
— И не надо, я уже всё придумал, иди сюда!
* * *
Марта явилась через десять дней. Когда охрана доложила Проквусту о прибытии к воротам такси с госпожой Кукк, тот на полминуты завис в ступоре, потом приказал терпеливо ожидающим стражам впустить нежданную гостью.
Георг хмуро наблюдал на мониторе, как его мажордом помог выйти Марте из машины и сразу же повёл в дом. Таксист посмотрел им вслед, потом пожал плечами и, выгрузив из багажника чемодан, уехал. Проквуст раздраженно откинулся в кресле. Приезд тёщи был неприятен, но возможно, сулил подвижки в его деле. Во всяком случае, он на это надеялся. "Хорошо, что Леночка с отцом уже далеко", — подумал он, направляясь в гостиную.
Марта вошла, растянув губы в приветливой улыбке, но из глаз её на Проквуста веяло холодом.
— Здравствуйте, дорогой Георг!
Тёща начала было поднимать руку для дамского поцелуя, но Проквуст встал и сдержанно поклонился.
— Здравствуйте, госпожа Марта, — он указал на накрытый столик. — Прошу вас. Кофе, чай?
— Хм, — она опустила руку и после мгновенной паузы присела на кресло. — Кофе, пожалуйста.
— Как добрались?, — спросил Проквуст, наливая напиток гостье.
— Спасибо, хорошо.
— Я ждал вас несколько позже.
— О, извините, Георг, мне не терпелось повидать Андреса, — она посмотрела на два прибора на столике, — а где же Хелена?
— Весьма сожалею, госпожа Марта, но Елены нет.
— Как нет?, — удивилась Марта, звякнув чашечкой о блюдце. — Мне кажется, время для визита в клинику не самое подходящее.
— Госпожа Марта, Елена и её папа в настоящее время находятся в специализированной клинике на Кубе.
— Где?!, — вскрикнула Марта.
— Не надо так волноваться, мадам, — мягко отозвался Георг. — На Кубе великолепные врачи.
— Послушайте, господин Проквуст, я требую объяснений!
— Извольте. Господину Куку, вашему мужу, внезапно стало так плохо, что он чуть не умер. Вот мой друг и отправил его в лучшую клинику мира.
— Вот как?, — Марта внезапно успокоилась. — Почему же мне об этом не сообщили?!
— Это моя вина, извините. Всё произошло так стремительно!
— Хорошо, не будем об этом, но объясните, почему Андрес, как вы сказали, чуть не умер, ведь он последнее время так посвежел?
— Боюсь, это моя вина.
— Ваша?! В чём же?
— Я в аэропорту заметил, насколько сдал господин Кукк и качнул ему энергии.
— Качнул энергии?, — Марта усмехнулась. — Занятно.
— Вы мне не верите?
— В то, что вы качнули энергию, верю, — Марта взялась за пустую чашку.
— Подлить?
— Да.
Проквуст взялся за кофейник.
— Георг, я хочу увидеть своего мужа! Дайте мне адрес клиники!
— Ничего не выйдет, — покачал головой Проквуст.
— Почему?!
— Виза на Кубу очень долго оформляется.
— Виза? Но у меня сложилось мнение, что ваш друг господин Пилевич весьма влиятелен, неужели виза на Кубу ему не по силам?
— Вы правы, Станиславу Львовичу, многое по силам, но, к сожалению, он в длительном отъезде, а у меня такой возможности нет. Увы.
— Чёрт!, — Марта сверкнула глазами. — Простите, не сдержалась.
— Пустяки, я вас понимаю госпожа Марта, но ситуация сложилась так, как сложилась. Думаю, надо подождать всего лишь один месяц.
— И что будет через месяц?, — мрачно спросила Марта.
— Я надеюсь, что ваш муж и мой тесть вернётся к нам живой и здоровый.
— Вы хотя бы диагноз правильный поставьте!
— Да, эта болезнь — большая загадка, но Станислав Львович подключил лучших специалистов, я надеюсь на благоприятный исход.
— Надеяться мало.
— Я молюсь, госпожа Марта, и вам советую.
— Хм, молитвы? Хорошо, я подумаю.
Проквуст поставил кофейник.
— Благодарю, — женщина сделала глоток, потом неспешно достала из сумочки телефон и нажала вызов.
— Госпожа Марта, телефон вашего мужа выключен.
— Почему это?!, — возмутилась женщина, сверля Проквуста пронзительным взглядом. — Я что, уже и поговорить со своим мужем не могу?
— Отчего же? Пожалуйста, — Проквуст достал из кармана мобильный телефон и протянул Марте.
— То есть номер телефона клиники вы мне не дадите?!
— Не могу, мадам, в клинике очень строгие порядки.
— А как же этот звонок?, — Марта кивнула на протянутый телефон.
— Этот звонок согласован заранее. Понимаете, Марта, там какая-то особая методика лечения, которая не допускает посторонних контактов.
— Я не посторонняя.
— Тем не менее, — Проквуст пожал плечами. — Так будете звонить?
— Буду!, — Марта взяла телефон, нажала вызов и приложила к уху. — Андрес?! Да, дорогой, это я, как ты себя чувствуешь? Что-что? Слабость, тошнота? А как врачи? Чудесные? Что-то я сомневаюсь, неужели поближе не нашлось специалистов? Да, да, я понимаю, хорошо, хорошо, я рада, что тебе стало лучше. Хелена с тобой? Вышла? Передавай ей привет. Я позвоню… что? … Лучше сам позвонишь? Хорошо.
Марта вопросительно посмотрела на Георга
— Андрес просил передать привет Станиславу Львовичу.
— Благодарю, — Проквуст склонил голову, — непременно передам.
— Марта повертела в руках телефон и положила на столик.
— И что прикажете мне делать?
— Госпожа Марта, не надо нервничать. Можете погостить у меня, сейчас как раз купальный сезон, хотите, организую поездку в Париж?
— Нет, — Марта поморщилась, — я была в Париже, так что спасибо, а что касается воды и солнца, то мне не до них. — Марта помолчала. — Георг, надеюсь, вы со своим другом осознаёте, какую взяли на себя ответственность?
— Конечно! Но прошу учесть, ни одного шага не сделано без одобрения Елены и согласия господина Кукка.
— Что ж, — Марта встала, следом вскочил Проквуст, — несмотря ни на что, рада была вас увидеть.
— Я тоже…
— Бросьте, Георг, — она протянула ему руку, Проквуст наклонился, имитируя поцелуй. — Вы богаты, Хелена с вами счастлива, я прощаю вам ваше вмешательство в мою семейную жизнь.
— Ради Бога, извините, — изобразил смущение Проквуст, — я хотел как лучше.
— Я не сомневаюсь, — Марта улыбнулась, — завтра утром я покину вас, надеюсь, вы обеспечите отъезд тёщи?
— Конечно!, — Проквуст смутился уже по-настоящему. — Ой, простите.
Марта засмеялась.
— Ничего, ничего, я рада, что вы можете быть искренним, Гора.
Проквуст сурово посмотрел на Марту.
— Редкие люди на Земле знают это имя.
— Теперь и я в их числе, — Марта сделала паузу, но Проквуст выжидательно молчал. — Меня попросили передать вам приглашение на встречу.
— От кого?
— От тех, кто помнит ваше звёздное имя.
Проквуст кивнул, Марта вынула из сумочки пудреницу и протянула ему.
— Это коммуникатор?, — спросил он, рассматривая прибор.
— Да, Гора. Он очень простой. Накануне встречи на одной из сторон появится светящееся зелёное пятно. Если вы не сможете, нажмите на другую сторону прибора, встречу перенесут, если готовы, то нажимайте на зеленое пятно.
— Это будет согласие, а готовность?
— Будете на выбранном вами месте встречи, еще раз нажмете на пятно, оно станет красным. После этого ждите.
— Хорошо, я всё понял, — Проквуст опустил коммуникатор в карман.
— Гора, вы не удивлены?
— Мадам, Гора многое повидал, его трудно удивить.
— А Георга?, — улыбнулась Марта.
— И Георга, — Проквуст так пронизывающе и холодно посмотрел на Марту, что та поёжилась. — Госпожа Марта, к сожалению, вынужден откланяться, дела. В 19.30 вам подадут ужин в столовую.
— Вот как, вы покидаете меня?!
— Если будут вопросы, пожелания, к вашим услугам мой мажордом Марио.
— Как-то не по-родственному получается, Георг, почти в стиле "подите вон".
Проквуст вдруг полыхнул огнём безмерной энергии, дремлющей внутри. Для Марты он исчез, став ослепительным золотистым шаром. Она раскрыла рот и зажмурилась, а для Георга мгновения словно приостановили свой бег. Он смотрел на застывшую Марту и неспешно думал, как же это ужасно, так бездарно терять свою божественную сущность. Он не осуждал арианцев, они холодны и расчетливы, использовали человека ради получения информации, но человек-то сам, о чём думал?! Молодость, долгая жизнь, и потом как следствие, неизбежное одиночество и отчаянье. Это начало пути, на который миллионы лет назад ступили хоравы. Хотя нет, хоравы лишь предали нерождённых, а Марта банально убивала близкого ей человека. Она хуже…
Всё вновь закрутилось в обычном темпе, Марта наконец-то вскрикнула.
— Что это было?!
— Это Гора выглянул на мгновение.
— Зачем?, — голос Марты дрожал.
— Чтобы посмотреть на тебя, Марта.
— Зачем?, — всхлипнула женщина, с ужасом отпрянув в сторону.
— Чтобы сказать, что ты идёшь прочь от солнца. Уходи, Марта, он больше не хочет тебя видеть!
* * *
Проквуст сидел в кабинете и размышлял, что делать дальше. С одной стороны он добился промежуточного успеха: вызвал интерес со стороны арианцев; с другой — все их тщательно разработанные планы относительно спасения Кукка рушились. Георг только что говорил с Еленой, та сказала, что её папа чувствует себя настолько хорошо, что она решилась с ним поговорить. "Рано!, — думал Проквуст, вертя в руках арианскую пудреницу, уже две недели, как он носил её в кармане. — Кукк ещё не освободился от влияния Марты! Рано!".
Вчера он в очередной раз беседовал с Еленой, та всё никак не могла решиться на откровенный разговор с отцом. "Понимаешь, — с отчаяньем в голосе рассказывала Елена, — мы с отцом так давно не были вместе! Он прекрасно себя чувствует, радуется жизни, дисциплинированно выполняет предписания врачей и постоянно говорит, что для полного счастья ему только Марты не хватает! Я не в силах пока разрушить этот его хрустальный замок!". Проквуст, как мог, успокоил жену, попросил пока наблюдать, а там видно будет. Елена обрадовалась, как дитя, получившее любимую игрушку, а Георг до сих пор размышляет, как ему быть, если они с Пилевичем ошиблись. Не в смысле негативного воздействия Марты, этот факт неоспорим, а в смысле приворота. Если Кукк любит свою жену по-настоящему, то он наверняка откажется расстаться с ней.
Проквуст собирался вздохнуть, но вдруг ощутил, как завибрировала, словно обычный мобильник, в его руке арианская пудреница. Он ткнул пальцем в зелёное пятно, пудреница перестала вибрировать, а пятно слегка притухло. Георг заранее прикинул, где можно осуществить контакт: примерно в десяти милях от берега находился небольшой скалистый островок. На нём не было ни пляжа, ни места для стоящей рыбалки — идеальное место для тайной встречи. Проквуст взял со стола колокольчик и позвонил, в кабинет вошёл мажордом.
— Марио, я выхожу в море.
— В ночь?
— Да, в ночь.
— Хорошо, месье, я сообщу капитану.
— Нет, Марио, я поплыву один.
— Это опасно, месье.
— Не волнуйся, я местную акваторию наизусть знаю. Марио, проводи меня к яхте и чтобы ни одна душа…
— Слушаюсь, господин Проквуст.
Георг тихим ходом подошёл к скале, одиноко торчащей посредине морской глади, в которой отражались россыпи звёзд, и сделал пару кругов. Никого нет. Отлично! Со стороны открытого моря, скала раздавалась в стороны, образовывая небольшую бухточку, как раз на небольшую яхту, здесь он и бросил якорь. Проквуст вышел на верхнюю палубу и присев на мягкий диван вытащил из кармана пудреницу. Чуть помедлив, медленно нажал пальцем на зелёное пятнышко. Оно мигнуло и сочно покраснело. Георг положил арианский прибор на соседний стул и задвинул под стол, чтобы не отсвечивало. Только теперь он ощутил тишину ночи и мерность плёса воды о борт, его неумолимо потянуло в сон, но он встряхнулся, потянулся и оглядел ночное небо.
— Пока пусто, — сказал он, вставая, — не испить ли мне кофе?
Когда он поднялся с чашкой из каюты, на палубном диване сидел арианец в комбинезоне, почти сливающимся с темнотой ночи, Георг удивленно качнул головой.
— Эффектно!, — сказал он по-ариански и, глотнув кофе, уселся напротив арианца.
Тот молчал, едва заметно подёргивая змеиноподобной головой. Проквуст невозмутимо рассматривал своего ночного гостя и изредка прикладывался к чашке. Он не собирался заговаривать первым. Арианец зашевелился и нарушил молчание.
— Землянин, ты Гора?
— Что, у вас моей фотографии нет?
— Арианцы плохо различают людей, коммуникатор у тебя?
— У меня.
— Отдай!
— Бери, — пожал плечами Проквуст и положил пудреницу перед арианцем, тот быстро спрятал её в мелькнувшей на миг прорези комбинезона.
— Значит ты Гора!, — констатировал арианец.
— Да.
— Что ты сделал с нашим посланником, Гора?
— С Мартой? Ничего, а что?
— Она перестала нормально функционировать.
— Не понял, — искренне удивился Проквуст, — что значит, перестала нормально функционировать?
— У человека это называется депрессией, мы вынуждены были забрать её для восстановления функций.
— Понятно. Можно дать совет?
— Для чего?
— Для нормального функционирования вашего агента.
— Говори.
— Запретите ей убивать своего мужа.
— Разве это имеет значение?
— Для меня значение имеет её муж, он мой друг.
Арианец задумался, потом едва заметно кивнул.
— Хорошо, это нам не помешает, мы сделаем коррекцию.
— Спасибо, — кивнул Проквуст и вновь выжидательно замолчал.
— Итак, — недовольно начал арианец, — ты хотел с нами встретиться, Гора?
— Я?! Разве не вы назначили мне встречу?
— Да, но та пластина…
— В колье моей жены?
— Она поддельная!
— Зачем же вы тогда прилетели?
— У тебя есть настоящая.
— Верно, есть.
— Верни.
— Нет.
— Как это нет?, — удивился арианец, он не привык, чтобы люди перечили. — Пластина с нашего погибшего крейсера, она наша.
— Была ваша, теперь моя.
— Хорошо, человек, чего ты хочешь взамен?
— Вот это другой разговор! Я хочу услугу и ответ на вопрос.
Арианец дёрнул головой, в приоткрытой пасти мелькнул раздвоенный язык.
— Покажи пластину!
Проквуст спокойно достал из кармана пластину и положил её на столик. Арианец возбуждённо зашипел, схватил пластину руками и замерцал, видимо пытаясь исчезнуть, но у него ничего не получалось. Над арианцем голубовато засветился воздух, медленно вытягиваясь столбом вверх.
— Что, звероящер, не получается сбежать?, — усмехнулся Проквуст, поднял руку и пластина из цепких когтистых пальцев арианца мгновенно перелетела в ладонь Георга.
— Это невозможно!, — зашипел арианец и защёлкал челюстями.
— Ты лучше иллюминацию выключи, — Проквуст кивнул на растущий столб света, уже подбирающийся к вершине скалы.
Арианец глянул вверх, щёлкнул последний раз челюстью и свет погас. Он медленно повернул голову к Проквусту и, не мигая, уставился на него.
— Я не верил в рассказы о тебе.
— А что, у вас про меня рассказы пишут?
— Нет, справки, доклады.
— Понятно, — Георг звякнул пустой чашечкой, поставив её на блюдце. — Так как, поговорим дальше?
— Да, — кивнул арианец, — поговорим, только скажи сначала, что ты сделал с пластиной?!
— А что такое?, — изобразил наивное удивление Георг.
— Она очень… — арианец сделал паузу, подбирая слово, — слабая.
— И что с того?
— Эти пластины практически неуязвимы!
— Вот как?, — Проквуст хитро улыбнулся. — В таком случае они, наверное, очень важны для вас. Скажи, арианец, какую цену ты готов мне предложить?
Арианец заёрзал на диване, он понял, что сказал этому землянину больше, чем сам услышал от него.
— Эти пластины не имеют цены, — выдавил из себя арианец.
— Отлично, в таком случае, я повторяю: я хочу услугу и ответ на вопрос. Заметь, арианец, я не продаю, а меняю!
— Сделка?
— Да, сделка.
— Хорошо, я согласен.
— Нет, арианец, так не пойдёт. Я знаю обычаи арианцев: сделка действительна только при объявлении сторонами своих имён. Меня, как тебе известно, зовут Гора.
Арианец вновь клацнул челюстями.
— Меня зовут, Карай, человек. Мы готовы выслушать твои условия, но не здесь.
— А где же?
— На нашем флагмане. Мне поручено пригласить тебя в гости, Гора.
— Это дополнительное условие в сделке?
— Нет, это дань уважения.
— Хм, что ж, я согласен, если вы вернёте меня сюда на рассвете.
— Как пожелаешь, — арианец протянул вперед руку. — Возьми меня за запястье, Гора, и сними блокировку с перехода.
— Сделано!
— В ту же секунду они оба исчезли с палубы яхты.
* * *
На Георга навалилась влажная и душная атмосфера арианского корабля. Он снял руку с запястья Карая и огляделся. Большое круглое помещение с высоким потолком разделялось прозрачной перегородкой на две части. Их половина была пустынна, лишь на полу выделялись коричневые круги, а другая уставлена оборудованием, среди которого деловито сновали грейсы. Проквуст уже не раз встречал их, и всегда они казались ему злобными и коварными, но после планеты Авадия, на которой жили благородные греи, это впечатление исчезло. Теперь за перегородкой находились просто иные существа, у которых были темно-красные головы с закрученными назад массивными затылками, каплевидные непроницаемо чёрные глаза, две дырочки, вместо носа и узкие рты с мелкими зубами и эти существа спокойно занимались своими делами, лишь один из них повернул голову и мельком взглянул на прибывших. "Всё ясно, — догадался Георг, — грейсы к людям привыкли".
Арианец обернулся к Проквусту.
— Следуй за мной, Гора.
Они долго шли по пустынному коридору, потом поднялись на лифте, вновь долго шли по коридору и, наконец, остановились. В слегка вогнутой стене коридора с легким шорохом возник вход, из которого повеяло ещё более тяжелым влажным воздухом, насыщенным запахом тины. "Похоже, — решил Георг, — привели к важной шишке, раз тут есть индивидуальное болото". Арианец посторонился и жестом когтистой руки показал в сторону прохода.
— Иди, Гора, там тебя ждут.
Проквуст шагнул вперед, стена за его спиной сомкнулась. Он стоял в просторном помещении с высоким потолком в виде нежно подсвеченной полусферы. Как он и ожидал, здесь было круглое озерцо, окружённое зарослями ярко-зеленых растений с мясистыми плодами, но под ногами было сухо.
— Болотной грязи нет, — подумал Георг, вспомнив первый визит к императору, — это уже радует.
Он ещё что-то хотел подумать, но тут обнаружил, как кто-то бессовестно лезет ему под черепную коробку, пытаясь подчинить или хотя бы выведать его самое сокровенное, важное. Проквуст мгновенно выдворил нахала вон и поставил блок. Он настороженно огляделся, пока было всё тихо, он сделал несколько шагов и почувствовал, как кто-то вновь скребётся к нему внутрь.
— Я не советую больше этого делать, — громко объявил он, — а то вместо блока дам сдачи! Я пришёл обсуждать сделку, и если вы не готовы, я ухожу.
— Не надо торопиться, человек.
Голос принадлежал арианцу в чёрной накидке с какой-то палкой в руке. Он появился из зарослей и, остановившись, уставился на Георга.
— Так вот ты какой, Гора!
— Какой же?
— Закрученный в узел хлыст золотисто-голубого огня, так я тебя вижу, когда смотрю пристально.
— Это интересно и даже поэтично, но может быть, перейдём к делу?
— Ты как всегда тороплив и не учтив, Георг, — сказал вдруг по-ирийски арианец и застыл, изумлённо тараща на Проквуста глаза.
Георг тоже замер, не менее изумлённо рассматривая арианца, а тот вдруг начал медленно рассматривать самого себя, поднимая то руку, то, высовывая из-под накидки ногу.
— Чёрт, я арианец!, — арианец сердито щёлкнул челюстью. — Надо же так вляпаться!, — Он перевёл взгляд на Проквуста. — Ну, что застыл, Георг, не узнаёшь?
— Джон?!, — ахнул Проквуст и бросился навстречу, но новоявленный Смит едва заметно отпрянул и Георг остановил свой невольный порыв. — Итак, ты теперь арианец?!
— Нашёл, у кого спрашивать, — буркнул арианец. — Пошли отсюда!
— Куда?, — хотел спросить Георг, но не успел, зал с озером исчез.
Он сменился большим помещением с креслами и диванами вдоль стен, с круглым, нежно журчащим фонтанчиком посредине и огромным письменным столом позади него. На стене над столом висело большое объёмное изображение системы багряной звезды Ариана, Проквуст её сразу узнал.
— Прошу, сейчас чаю попьём… — арианец словно споткнулся. — Какой к чёрту чай?!, — прорычал он, — я не пью чай!
Смит обернулся.
— Ну, что стоишь?!
Смит призывно махнул посохом и направился к письменному столу, громко причитая по-ариански.
— Я теперь ем сырую рыбу, живых мышей и запиваю всё это брагой из болотной жижи! Боже мой, и это мне нравится!
Он всплеснул руками и уселся на ближайший диван. Откинувшись на спинку, Смит прикрыл глаза. Проквуст кинулся к нему.
— Смит, с тобой всё в порядке?
— В порядке?!, — Смит открыл свои звериные глаза и зло, как-то особенно по-ариански, посмотрел на Георга. — Нет, конечно! Я только что лишился уверенности в себе! До встречи с тобой я был главным экспертом Ариана по сканированию иноразума. Меня специально прислали для встречи с тобой!
— Понятно, благородные арианцы планировали с твоей помощью вывернуть меня наизнанку?
— Если исключить из твоей фразы язвительную иронию, то да.
— А вариант, что это не получится, рассматривался?
— Конечно, мы же арианцы… — Смит запнулся и едва слышно застонал. — Чёрт, раньше мои пробуждения не были столь мучительными.
— Всё понятно, старый друг, арианская звериная сущность очень сильна, вспомни Бенни.
— Да, ты прав, — Смит несколько растерянно посмотрел по сторонам, было видно, что он находится в смятении.
— Джон!
— Зови меня Смарл, так привычнее.
— Вот даже как!, — удивился Проквуст. — Ну-ка, дай мне свои когтистые руки.
— Зачем?
— Давай, давай, хуже не будет.
Смит нехотя вытянул руки вперёд, рукава накидки соскользнули к плечам, оголив зеленовато отсвечивающую шагреневую кожу. Проквуст схватил своего давнего друга за пальцы и щедро плеснул в него энергией. Золотистые сполохи срывались с пальцев Георга и впивались в арианскую кожу, растворяясь в ней. Смит вздрогнул, сделал попытку вырвать руки, но Проквуст цепко держал его, продолжая качать в него энергию. Смит снова дёрнулся, потом ещё раз, но уже слабо, потом вдруг прикрыл глаза и расслаблено откинулся на спинку дивана. Георг осторожно отпустил его руки и сел в соседнее кресло. Казалось, что Смит спит, лишь подрагивающие под веками глазные яблоки выдавали, что это не сон или не совсем сон. Проквуст озадаченно потёр лоб. Только сейчас к нему пришло осознание дежавю: он вновь встречается со Смитом на бескрайних просторах вселенной, вновь пробуждает его и это невозможно объяснить никакими случайностями, только божьим промыслом. "Выходит, я пока правильно всё делаю?" — спросил он себя. Ответить не успел, Смит зашевелился и открыл глаза.
— Спасибо, — сказал он тихо.
— Пожалуйста, — улыбнулся Георг. — Может быть, ещё раз уточнишь, как мне тебя называть?
— Зови меня Джон Смит.
* * *
Задушевной беседы не получилось, Смит, благодаря Проквусту, хоть и ощутил себя Смитом, явно окончательно в себя не пришёл, поэтому Георг пока выжидал, не собираясь откровенничать, к тому же, несмотря на всю прежнюю дружбу, облик арианца если не отталкивал, то настораживал.
Смит в задумчивости ходил по кабинету, Проквуст терпеливо наблюдал за ним. На арианском змееподобном лице Джона ничего не отражалось, лишь всё чаще между челюстями мелькал раздвоенный язык.
Смит остановился перед ним.
— Георг, ты позволишь мне поменять зал?
— В смысле вернуть пахнущее тиной озеро?, — Проквуст улыбнулся. — Конечно, Джон, покажи, как ты плаваешь.
Смит щёлкнул челюстями, зал исчез, из кабинетной обстановки осталось лишь кресло, на которой сидел Георг. В нос ударил знакомый влажный запах. Смит бросился к озерцу, на ходу сбрасывая накидку, красивый прыжок и его стройное вытянувшееся тело тёмно-зелёной молнией мелькнуло над водой. Нырок без брызг и тишина. Уже все круги разошлись и растаяли, а Смита всё не было.
Георг проверил блокировку от возможных новых попыток со стороны новоявленного Смита и задумался. Он уже пришёл к выводу, что их встреча была невероятной, но что дальше? В памяти всплывал прежний Смит: тот, который при прежнем пробуждении по-братски обнял его, тот, который ради его Леночки пожертвовал своей жизнью… Кстати, а ведь распылили его на атомы именно грейсы — прислужники арианцев! Проквуст вспоминал и вспоминал, добираясь до первых встреч со Смитом ещё на Ирии. Там он был приведением, Духом, овеянным почтительным ужасом, сквозь который всё равно просачивалась человечность и личная к нему, Георгу, благосклонность. Проквусту стало стыдно, что он опасается своего старого друга, но внутреннее ощущение упрямо говорило: будь настороже.
— Поверхность воды дрогнула, из воды показался Смит, он надел накидку прямо на мокрое тело и зал с озером вновь сменился кабинетом. Смит сел на диван.
— Ну, что, Гора, поговорим?
— Поговорим, Смарл.
— Смит поморщился, Проквуст улыбнулся.
— Джон, а как ты относишься к грейсам?
— К грейсам?, — Смит недоумённо посмотрел на Георга. — В каком смысле?
— Они же тебя на атомы распылили.
— Пока никак, я даже не успел об этом подумать, — Смит задумчиво высунул кончик раздвоенного языка. — Впрочем, я их прощаю, они выполняли свой долг.
— Я так и думал, — кивнул Проквуст.
— Что ты ещё думал?
— Много чего. Например, как ты умудрился попасть в тело заслуженного арианца?
Смит застыло смотрел на Проквуста, он даже языком перестал дёргать.
— Ты знаешь, об этом я ещё тоже не думал, — сказал он с явной растерянностью.
— Ладно, Джон, потом обдумаешь, — миролюбиво улыбнулся Георг, — тем более, результат уже на лицо. — Он кивнул на Смита, тот щёлкнул челюстями.
— Всё шутишь?, — дёрнул головой Смит, но Проквуст молчал. — Что ещё тебе думалось?
— Пока ты сидел под водой, — пожал плечами Георг, — я многое вспомнил.
— И что самое главное?
— Братство.
Смит усмехнулся, кивнул.
— Слышу в твоём голосе сожаление?
— Да, мне кажется, оно ушло.
— Там видно будет, Гора. Давай пока поговорим о твоей сделке. Что ты хочешь?
— Услугу и ответ на вопрос.
— Надеюсь, ты понимаешь, что они должны быть разумными?
— Не волнуйся, Джон, я не буду жадным.
— Верю. И так?
— Минутку, у тебя самого, Джон, есть полномочия для гарантии сделки?
— Есть.
— Верю, — Проквуст красноречиво повёл взглядом по сторонам. — Судя по этой ВИП каюте, ты персона важная. Часто бываешь в разъездах?
— Георг, это вопрос сделки?
— Нет.
— Тогда я не буду отвечать.
— Как хочешь.
— Итак, — Смит выставил на стол маленький приборчик и включил. — Это мой личный копир и я объявляю сделку. Начинай, Гора, объявляй свои условия.
— Я прошу сообщить хоравам, что срочно вызываю к себе их большой дисколёт.
— Кому направить послание?
— Канцлеру Люцию Гарилю и командору Полу Коринни.
— Хорошо, — кивнул Смит, — арианцы готовы это сделать, теперь задавай вопрос.
— Уважаемый Смарл, сколько пластин было на погибшем крейсере?
— Шесть. Всё, сделка заключена, прошу передать пластину.
— Проквуст достал из кармана пластину и передал Смиту. Тот поместил её между ладоней и закрыл глаза.
— Да, это наша пластина, — тихо произнёс он и поднял веки.
Смит выключил копир и спрятал в кармане накидки, куда перед этим положил пластину. Проквуст встал.
— Рад, что повидался с тобой, Джон.
— Ты торопишься?
Георг посмотрел на сидящего перед ним Смита, тот явно был расположен к дальнейшей беседе. Проквуст сел.
— Джон, ты хочешь поговорить не для протокола?
— Хм, можно сказать и так.
— Ностальгия?
— Скорее нет, чем да, — Смит передёрнул плечами, нервно цокнул. — Я, Георг, прожил много жизней, но не забыл ни одной минуты из них, я так устроен. — Смит хитро, как показалось Проквусту, прищурился. — Мне ли сожалеть или ностальгировать?
— Мне казалось, мы были друзьями, — расстроено сказал Георг, слова Джона больно кольнули его в сердце.
— Были, не сомневайся, — равнодушно подтвердил Смит, — но теперь я арианец и могу лишь вспоминать о дружбе, а не ощущать, мне ведь больше миллиона лет.
— Джон, ты ничего не перепутал?, — усмехнулся Проквуст.
На морде Смита мелькнула растерянность, он очень по-человечески покряхтел, видимо, соображая, что сказать.
— Чёрт, но я помню себя миллион лет!
— Всё ясно, тебя подселили.
— Ты хочешь сказать, что внутри меня сидит…
— Вот именно, сидит и ждёт!
— Георг, ты постоянно приносишь мне волнения.
— И дважды разбудил тебя.
— И я постоянно оказываюсь рядом с тобой!
— А я думал, что это я рядом…
Они посмотрели друг на друга и засмеялись. Смит делал это по ариански, словно булькающий на огне чайник, но впервые Проквуст почувствовал отблеск прежнего Джона, учтивого и доброго.
— Георг, — махнул рукой Смит, — оставим в стороне мою родословную, скажи лучше, как Елена, сын?
— Это моё самое дорогое в мире. Джон, ты помнишь, что такое любовь?
— Только теоретически, ты же знаешь.
— Знаю, но иногда забываю об этом.
— Вот, теперь ты напомнил, что я слишком долго жил среди людей. Кстати, Бенни как поживает?
— Бенни?, — усмехнулся Проквуст. — Носит имперскую корону, растит наследников, думаю, он вполне счастлив.
— Я рад за него.
Смит достал из кармана пластину, повертел её в руках.
— Знаешь, что это такое?
— Догадываюсь.
— И?
— Это запись жизни арианца?
— Нет, Георг, это запись личности арианца.
— Вот как? И что, можно…
— Можно, если есть свободное тело.
— Я слышал, с этим у вас настали проблемы?
— Георг, не принимай на веру то, что предназначено для чужих ушей.
— Понятно, Пилевичу сказали не всю правду.
— Конечно. Пусть все знают, что у нас проблема, и никто не знает, что она решаема.
— Смит, если это важная информация, зачем же ты мне её доверяешь, я ведь не просил?
— А ты мне важен.
— Кому: Смиту или Смарлу?
— Без разницы, — Смит поднял пластину к глазам. — Эта пластина, как ты её называешь, вшивается в тело арианца, занимающегося важным рискованным делом. Кстати, сигнал в этой пластине слабый, но я думаю, мы его сумеем восстановить. Это странно, так как данный материал устойчив даже внутри звезды. Скажи, твоя работа?
Проквуст смотрел в звериные глаза Смита с вертикальным зрачком и понимал, что облик арианца уже не заслонял от него Джона Смита и лгать ему он не может. Что же делать?
— Что, — усмехнулся Смит, — тяжело врать старому другу?
— Тяжело, — вздохнул Проквуст.
— Что, хотел внутрь залезть?
— Нет, я чистил, — после паузы отозвался Проквуст.
— От тьмы?!, — оживился Смит.
— Да.
— И почистил?
— Почистил.
— Жаль!
Смит вдруг замолчал, вскочил и вновь стал возбужденно ходить по кабинету. Проквусту очень не понравилась последняя фраза Смита, он пожалел, что сказал ему правду.
— Джон!
— Да?, — Смит остановился перед Проквустом.
— Тьма разрушительна, ты же знаешь.
— Знаю, не волнуйся.
— Тогда на что она тебе?
— Мне? А она мне не нужна, друг мой, — Смит заулыбался и уселся напротив. — Я рад, что именно ты разбудил меня.
— Как я понимаю, — Проквуст встал, — аудиенция закончена?
— Почти, осталось одно поручение.
— От кого?
— От Аора.
Проквуст сел обратно, это было интересно.
— Я слушаю.
— Он говорил со мной о тебе, много рассказывал и предположил, что ты спросишь о количестве пластин.
— Чего мне спрашивать, — проворчал Проквуст, — я и так знаю, что семь.
— Откуда?!
— Аор сам мне сказал, когда за мной по Вселенной гонялся.
— Он мне этого не говорил.
— А ты разве спрашивал?
— Ты неплохо изучил арианцев, Георг.
— Да уж, довелось. Можешь передать, что я никому не скажу про семь пластин.
— Спасибо, Георг. Аор сейчас очень важная персона, второй после императора!
— Передай мои поздравления. Итак, что же тебе поручил Аор?
— Сообщить, что на крейсере тайно находилась Норга.
— Ваша ведьма?! Но зачем?
— Я спросил, но Аор не слышал вопрос.
— Как это, не слышал?
— У арианцев есть такая форма общения…
— Не объясняй, уже понял. Что от меня хочет Аор?
— С этой пластиной, — Смит поднял вверх пластину, полученную от Георга, — у нас теперь шесть пластин и следствие официально завершено. Но среди шести пластин нет Норги. Аор просит тебя найти седьмую пластину.
— Надеюсь, эта просьба не входит в нашу сделку?
— Нет, не входит.
— Тогда скажи, Смит, зачем мне прилагать усилия, чтобы найти иголку в стоге сена, если иголка — это та заноза, которая участвовала в моих гонениях?
— Я не знаю, Георг. Так что мне передать Аору?
Проквуст встал.
— Передай, что я не слышал вопрос
Смит злорадно ухмыльнулся и тоже встал.
— С удовольствием!, — Он достал из кармана знакомую Проквусту пудреницу.
— Возьми, Георг, — он протянул коммуникатор, — вдруг понадобится срочная связь.
Георг взял прибор и ухмыльнулся.
— И вы будете постоянно шпионить за мной?
— Да, ни в коем случае!, — хитро ухмыльнулся Смит.
— Ладно, спрячу подальше. Как пользоваться?
— Очень просто: откроешь, стукнешь пальцем посредине и, пожалуйста, я на связи.
— Хм, а сам звонить будешь?
— Чтобы сообщить о ходе сделки?
— Заметь, я на этом не настаиваю, допустим, ты просто соскучился.
— Это ещё проще: мой непринятый звонок включит красную подсветку.
— Хорошо, договорились, — Проквуст сунул пудреницу в карман.
— Георг, а как же тебя найдут хоравы?
— Найдут, Джон, не переживай.
— До свидания, друг мой, — арианец протянул руку.
— Прощай, Джон, — Проквуст пожал когтистую ладонь. — Пути рока неисповедимы.
— Да, конечно, — задумчиво согласился Смит. — Кстати, Георг, как ты думаешь, крейсер полностью исчез или остались осколки?
— Смит!, — Георг резко выдернул руку. — Арианцы искали, не нашли, следствие закрыли, тебе что, неймётся?!
— Да, так, — с показным равнодушием отозвался Смит, — простое любопытство. Пойдём, провожу.
* * *
Георг благополучно доставили на яхту. Он огляделся вокруг, предрассветные сумерки дышали спокойствием и тишиной, которую нарушал лишь едва слышимый плеск волны. Проквуст много раз бывал здесь и под прикрытием монолитной стены, уходящей на высоту пятиэтажного дома, левитировал, скрытый от вездесущих людских взоров. Он облазил скалу вдоль и поперёк и знал, что почти у вершины есть сухое углубление шириной в две руки и глубиной в полметра — вполне надёжный тайник. Туда он и вложил коммуникатор, закрыв его предварительно прихваченным камнем.
Он оглянулся, с высоты уже виднелся краешек солнца, небо сочно наливалось светом, воздух затих и светился розовой свежестью. Проквуст раскинул руки в стороны и блаженно закрыл глаза, не часто он пил рассветное солнце. Он был в хорошем расположении духа: проблема с Мартой решена, его план сработал и хоравы должны прийти на помощь, он верил в это, к тому же со Смитом повидался…, внезапная тень омрачила его радужное настроение, он вспомнил интерес Смита к осколкам крейсера. И ещё это тихое: "Жаль"!
— Ой, не нравится мне это!, — подумал Георг, возвращаясь к яхте. — Надо срочно посоветоваться с Пилевичем. — Он посмотрел на часы. — Рано? Ничего, кто рано встаёт…
Чем хорош морской транспорт? Свободой! Проквуст сначала направился к своему причалу, но вскоре, сообразив, повернул к пристани Пилевича. Сонный и толстый дежурный по пристани узнал яхту Георга, поэтому без лишних слов помог пришвартовываться. Проквуст сошёл на берег, похлопал дежурного по плечу и вручил ему запотевшую бутылку пива.
— Жак, это поможет вам снова заснуть.
— Спасибо, месье, такое снотворное всегда кстати.
Дежурный скрылся в офисном блоке, а Проквуст принялся подниматься по лестнице на высокий скалистый берег, игнорируя лифт. Как он и предполагал, оба охранника наверху сладко почивали. Если бы он поднимался на лифте, они бы обязательно проснулись, но ведь он не собирался их будить. Георг улыбнулся и взлетел в утреннее небо.
Он бесшумно перемахнул высокий забор, половину поместья и приземлился на широкий балкон Пилевича. В открытых дверях за лениво колыхающимися шторками на широкой кровати спал хозяин поместья, а рядом с ним виднелось прелестное личико Мари. Георг усмехнулся, кажется, его сюрприз осложняется, не хватало только визга милой брюнетки. Он тихо прошёл по балкону к следующей комнате, в которой, как он помнил, была кухня. Как он и ожидал, двери оказались открыты. Проквуст деловито обследовал холодильник и шкафчики, вытащил на стол всё, что ему понравилось: пару сортов сыра, джем клубничный и джем абрикосовый, масло, вполне сносные булочки, растворимый кофе (кофемашина по причине шумности отпадала) и бережно расставил все на столе. Кулер недовольно ворча плеснул ему в чашку горячей воды, Георг бросил туда кофе, кусочек сахара и принялся помешивать ложечкой. Пару раз она предательски звякнула, поэтому он не удивился, увидев в дверях силуэт Пилевича с пистолетом в руке.
— Доброе утро, Станислав Львович, — Проквуст медленно встал. — Пистолет-то опусти.
— Здравствуй Георг, — Пилевич растерянно повертел оружие в руке и положил на ближайшую полку.
— Они пожали друг другу руки.
— Станислав Львович, а ты смелый! С пистолетом сразу влетел, а вдруг засада?
— А я знал, что тут только один человек, — улыбнулся Пилевич и уселся за стол. — Рассказывай, что стряслось?
— Может, я соскучился?
— Тогда ты не по адресу, допивай кофе, а я вернусь к Мари.
— Я знал, что ты меня не выгонишь.
— Тебя выгонишь, — усмехнулся Пилевич. Он взял со стола банку с кофе. — Где ты это раскопал? Впрочем, неважно, я не пью растворимый.
— А я пью, — Проквуст с удовольствием сделал глоток. — Ты чайку попей, чтобы мадам не разбудить.
— Если бы я знал, где он лежит, — проворчал Пилевич и принюхался к аромату, щедро исходящему из чашки Георга. — Вроде ничего пахнет. Ладно, тряхну стариной.
Пилевич сделал себе кофе и с любопытством посмотрел на задумчивого Проквуста.
— Георг, я так понимаю, контакт состоялся?
— Состоялся.
— Рассказывай, не томи душу!
— Если коротко, то пудреница, которую доставила мне Марта, сработала, и ночью я встретился с арианцами.
Проквуст опять замолчал. Он мучился сомнениями: говорить Пилевичу о Смите или утаить? С одной стороны, можно не рассказывать про Смита, а с другой, вдруг тот к своему земному приемнику в гости явится?! Нет, надо предупредить, да и посоветоваться не помешает.
— Георг, ты не слишком лаконичен?
— Да я никак не придумаю, как сказать.
— Вот как?, — Пилевич удивлённо откинулся на спинку стула. — Не уж то опять чудесный случай?
— Ещё какой! Я снова разбудил Смита!
Пилевич всегда отличался завидным самообладанием, но после этой фразы Проквуста, его лицо вытянулось, а рот приоткрылся.
— Не может быть!, — прошептал он.
— Ещё как может!
Проквуст поведал события ночи. Чем ближе он подбирался к концу истории, тем большее значение для него приобретали странности поведения Смита, связанные с его отношением к тьме. Георг этими своими ощущениями и завершил рассказ:
— Хоть убей, не выходит у меня из головы это смитовское "Жаль"! Прямо ребус.
— Нет здесь никакого ребуса, Георг, — спокойно и даже несколько вальяжно заявил Пилевич.
— Станислав Львович, ты хочешь сказать, что знаешь причину этих смитовских закидонов?!
— С большой долей вероятности предполагаю. Следи за ходом моих рассуждений.
— Слежу.
— Смит преданный слуга своих создателей?
— Конечно.
— Он говорил, что для них ищет?
— Первичную вселенную он ищет.
— Правильно, а как её найдёшь, если этих вселенных бесчисленные гроздья?!
— Не знаю.
— И он, Георг, тоже не знает, а ведь ищет уже многие тысячи лет. Улавливаешь?
— Не очень.
— Георг, ты меня огорчаешь, всё ведь очевидно: Смит допускает контакт с антибогом через следы тьмы!
— Станислав Львович, ты что, белены объелся?!
— Тихо, Георг, не кричи, Мари разбудишь.
— Пилевич встал, заглянул в дверь спальни.
— Итак, Станислав Львович, зачем Смиту сделка с дьяволом?, — тихо, но с напором в голосе, спросил Проквуст.
— Сначала ответь, кому известна первичная вселенная?
— Богу, конечно… — Проквуст запнулся.
— И чёрту, хотел ты добавить?
— Ну, да, язык только не поворачивается, — Георг задумался. — Слушай, Станислав Львович, но он же душу свою загубит!
— А она у него есть?
— Не понял.
— Георг, Смит существо искусственное, предназначенное для исполнения воли создателей, он сделает это даже в ущерб себе.
— Я не верю, что Смит просто робот и у него нет души.
— В любом случае, зараженные осколки арианского крейсера надо срочно убирать с Земли.
— Понятное дело, лишь бы хоравы не подвели.
— А арианцы не обманут?
— Нет, они чтут сделки.
Проквуст задумчиво уставился на своего друга.
— Станислав Львович, тебе надо срочно исчезнуть! Смит твои мозги наизнанку вывернет.
— Сегодня же испарюсь!
Георг встал, протянул руку.
— Станислав Львович, спасибо! Не затягивай с отъездом.
— Не волнуйся, — Пилевич тоже встал. — Я уеду немедленно, у меня на этот счёт всё предусмотрено.
— Отлично! До встречи.
— Они вышли из-за стола и обнялись.
* * *
Прошло несколько дней. Проквуст скучал. Сын укатил вместе с классом в Париж, Елена с Куком всё ещё находились на Кубе. Елена хотела вернуться, но Георг категорически настоял на том, чтобы они завершили "лечение". "Зачем ты это сделал, ты чего-то боишься?" — спрашивал себя Проквуст, и не мог ответить однозначно. Внутри него дремало ожидание непредсказуемых неприятностей. Он покопался в своих ощущениях, а может быть, не неприятностей, а перемен? Может быть, он настолько слился с этой спокойной и комфортной жизнью, что боится потерь и жертв, всегда связанных с дорогой рока? Он уже чуть не лишился семьи, потерял часть своих друзей и, видимо, внутренне не готов к новым испытаниям. Георг вздохнул. Его план претворяется, но радует ли это его? Нет, не радует. Ему придётся брать семью в космос, иначе они могут разминуться во времени, но разве в космосе безопасно?
Проквуст встал и заходил по кабинету. Раньше надо было думать! Путь рока уже начался и его невозможно остановить. Георг остановился.
— Поломать можно, — сказал он вслух, — а остановить — нет!
На душе стало легче. Он вдруг вспомнил об арианской пудренице, не пора ли её проверить? Он уселся в кресло и вызвал мажордома. Стук в дверь раздался почти немедленно.
— Да!
Вошёл Марио.
— Добрый вечер, месье!
— Марио, ты что, дежурил под дверью?
— Нет, господин Проквуст, я шёл доложить, что ужин готов.
— Спасибо, но я пока не хочу, — Георг встал. — Марио, положи мне еду с собой, я еду на рыбалку.
— Опять на ночь глядя?, — неожиданно заворчал мажордом.
— Вот именно, на ночь! Я буду ужинать под звёздами, а рано утром любоваться рассветом и …
— И опять, извините за дерзость, не поймаете ни одной рыбки.
Проквуст улыбнулся.
— Ты прав, Марио, скорее всего, но как это красиво, солнце, выныривающее из морской глади!
— Вы романтик, господин Проквуст, но я вас понимаю. Разрешите удалиться?
— Полчаса тебе хватит?
— Вполне.
Проквуст спустил якорь в бухте и выключил двигатель. Только отсюда, где не мешали яркие огни берега, было видно настоящее звёздное небо. Георг улёгся на палубный диван и уставился вверх. Ни единого облака, просто звёздная феерия! На душу спустилось умиротворение, путь, ведущий к звёздам уже не так пугал. Он сел, подумав, что не мешало бы поесть, а заодно и выпить порцию виски со льдом. Проквуст протянул руку к объёмному пакету, подготовленному Марио, но остановился. Надо сначала проверить, вдруг Смит звонил? Вряд ли, конечно, а вдруг?
Георг вытащил пудреницу из тайника и почти не удивился, увидев на ней матовое красное пятно.
— Интересно, когда был звонок?, — подумал он, подлетая к палубе яхты.
Усевшись, он открыл арианский коммуникатор и легонько стукнул по нему пальцем. Верхняя половинка прибора сначала зеленовато замерцала, а через полминуты засветилась ровно и ярко. Проквуст приложил коммуникатор к уху и услышал Смита.
— Привет, Георг!
— Здравствуй, Джон. Когда ты мне звонил?
— Вчера вечером. Рад, что ты перезвонил именно сегодня.
— Джон, ты меня намеренно интригуешь?
— Есть немножко, — в голосе Смита послышалась усмешка. — Но не буду больше тебя мучить: ты не против посетить наш корабль?
— Опять? Зачем? Неужели уже соскучился?
— Дело не во мне. Прилетел Аор, хочет встретиться с тобой.
— Ого! Весьма лестно. Хорошо, я согласен. Когда?
— Немедленно.
— Быстро у вас всё… — Проквуст помолчал. — Смит, я бы не возражал, только я поем сначала.
— Замечательное совпадение! Уже накрыт стол в торжественном зале.
— Джон, я…
— Не волнуйся, у меня здесь есть повар, хорошо знающий человеческую кухню.
— Грейс?
— Нет, лемур.
— Извини, Джон, но я к тебе прибуду со своей едой.
— Брезгуешь?
— Нет, что ты, просто за свой желудок опасаюсь.
— Хорошо, жми на красное пятно, Карай тебя встретит.
Проквуст закрыл коммуникатор, поддел за бечеву коробку с ужином, заботливо упакованным Марио, и ткнул пальцем в красное пятно. Мир вздрогнул, размылся, словно акварель под струями воды и собрался вновь, уже в виде знакомого зала с грейсами за перегородкой. У стены стоял Карай.
— Прошу, — он повернулся и в стене открылась дверь.
Торжественным залом оказался прозрачный пузырь на боку дирижаблеподобного тела арианского корабля. Отсюда открывался невероятно красивый вид на далёкую Землю и огромную Луну. Посредине зала стоял стол, размерами подстать огромному помещению. За столом восседали Аор и Смит. При появлении Проквуста, они встали. Георг оглянулся, Карая позади не было.
— Здравствуйте, господа!, — сказал он громко.
— Рад вас видеть, — отозвался Аор, — прошу присаживаться.
Арианцы сели на свои места. Пока Проквуст шёл к столу, он рассмотрел сервировку стола. Перед Аором и Смитом стояли несколько металлических блюд, закрытых крышками, два набора тарелок, по виду хрустальных, с комплектом вполне обычных вилок и ножей. В двух больших бокалах налита ярко-зелёная жидкость. На другом конце стола, чуть поодаль стоял третий набор тарелок и приборов, бокал был пуст. Георг обошёл стол и, поставив коробку с едой, принялся её распаковывать. Арианцы терпеливо наблюдали за ним. В коробке оказался шикарный бифштекс, тарелка с сырным ассорти, зелёный салат и бутылка виски. Проквуст разложил еду по тарелкам, налил в бокал виски, убрал под стол коробку и сел на стул. Смит открыл крышки с двух больших блюд. Георг с облегчением увидел под ними две огромные рыбины явно земного происхождения. Смит посмотрел на Аора, тот взял бокал и встал.
— Гора, прошу этими бокалами обозначить начало нашей встречи.
— Он сделал глоток и вновь сел.
— С удовольствием, — кивнул Проквуст, глотнул виски и отпилил себе хороший кусок мяса. Только сейчас он почувствовал, что голоден.
Арианцы дружно подвинули к себе блюда с рыбой и отрезали себе по кусочку. Всё получилось вполне чинно. Проквуст с удовольствием ел, посматривая в сторону арианцев. Он сделал ещё глоток виски и почувствовал потребность поговорить.
— Смарл, я так понимаю, вы не чураетесь земной рыбы?
— Да, Гора, она вполне нам подходит.
— Да, — кивнул Аор, — вкусно.
— Интересно, — подумал Георг, — где они её берут?
— Мы её покупаем, — пояснил вдруг Смит.
Проквуст насторожился и проверил блокировку головы, нет, постороннего присутствия не ощущается.
— Хотел бы я посмотреть на продавца, если бы он узнал, кому поставляет товар.
— Да, — кивнул Аор, — это было бы весьма комично.
Он положил приборы и промокнул салфеткой свой зубастый рот, потом сделал небольшой глоток из бокала и посмотрел на Проквуста.
— Благодарю, что приняли приглашение.
— Не стоит благодарностей, Аор, мне и самому интересно. Кстати, как поживает ваша семья?
— О, спасибо, всё хорошо. Девочки выросли, Аделла просила передать персональный привет.
— Она меня помнит?!
— Как же она может забыть друга самого Онадина!
— Ах, да, передайте и ей мои самые лучшие пожелания.
— Спасибо, Гора, непременно. Как ваша семья?
— Всё в порядке, старые беды забылись, новых пока нет.
— Замечательно, — у Аора намёк Проквуста не вызвал никаких эмоций, для него его личное активное участие в этих бедах уже было исчерпано и не несло мук совести или чувства вины. — Так как, поговорим?
— Охотно, слушаю вас, Аор.
— Гора, я прошу вас помочь найти мне пластину Норги.
— Аор, — рассердился Проквуст, — да как я могу помочь, если вы, наверняка, там всё уже зачистили?!
— Вы правы, Гора, мы использовали все наши технические возможности, но ничего не нашли.
— Вдруг именно её пластина распылилась?
— Возможно, но я не могу прекратить поиски.
Проквуст удручённо покачал головой, вот ведь прицепились! Если бы арианцы не были так настойчивы, он, пожалуй, и сам бы вернул им эту злополучную пластину, ему-то она ни к чему. Или к чему?
— Аор, насколько я знаю арианцев, они не верят в бескорыстные мотивы?
— Да, можно сказать и так, — качнул головой арианец. — Самые надёжные отношения строятся на взаимной пользе.
— Хм, — ухмыльнулся Проквуст, — например, я вам добываю десятки тысяч разумных самок, а вы мне отдаёте похищенную семью. Отличная взаимная польза.
— Если исключить излишние эмоции, то прежняя сделка в этом и заключалась. Кроме того, Гора, вы уже однажды нашли Норгу на необъятной планете!
— Но на планете не было миллиардов разумных существ!
— Гора, — подал голос Смарл, — мы верим в ваши исключительные способности!
— Это называется дар!, — сверкнул глазами Проквуст. — Я должен понимать, ради чего его использую!
Смарл при этих словах вздрогнул и беспокойно заёрзал на кресле. Слова Георга пробудили в нём Смита, вызвали нежданную тоску и одновременно страх разоблачения. Смарл замер, надеясь, что Аор ничего не заметил.
— Да, я согласен с коллегой, мы уверены, что теперь только вы сможете найти Норгу.
— Зачем?!, — упрямо мотнул головой Проквуст.
Аор и Смарл переглянулись, пауза затягивалась. Георг спокойно вернулся к своему холодному бифштексу, пусть арианцы пошепчутся, а он тоже подумает. Проквуст громко скрипнул ножом по тарелке. Зачем это ему, спрашивал он себя и не мог найти ответа, но всё внутри него кричало: "Выжидай!".
— Гора!
— Да!, — Проквуст сделал глоток из бокала.
— Я могу сказать, что Норга уникальна.
— Это я и так знаю, но не понимаю, зачем вам эта уникальность.
— Она, — Аор запнулся и коротко оглянулся на Смарла, — обладает даром предвидения и такие, как Норга больше не рождаются.
— Зачем же вы отправили её в такой опасный полёт?, — удивился Проквуст.
— Мы не предполагали, что он будет такой фатальный.
— А Норга?
— Мы не спрашивали, а она не сказала.
— Или не знала?
— Возможно.
— Пока не очень убедительно.
— Аор, вы позвольте?, — тактично спросил Смарл у своего высокого начальника.
— Да, конечно.
— Гора, перед отлётом Норга сказала, что теперь связана с вами и должна найти вас.
— Чтобы казнить?
— Мы не знаем, — тихо сказал Аор и, красноречиво глянув на Смарла, выжидательно уставился на Проквуста.
Георг внутренне напрягся, подумав, что случайно найденная им пластина могла найтись не случайно, вдруг она ему специально "подсветила"? Что-то во всём этом было зыбкое, недоговорённое.
— Аор, но теперь ваша ведьма запрятана в кусок металла!
— Да, Гора, поэтому цена вашей помощи безмерна.
— Цена?, — перед глазами Проквуста мелькнули гора из золотых монет, он усмехнулся. — Аор, я думаю, вам известно, что я ни в чём не нуждаюсь.
— Известно, — кивнул арианец.
— Надеюсь, вы не намерены создать для меня или для моих друзей проблемы?
— Нет, это исключено.
— Лично для вас или для всех арианцев?
— Для всех, — Аор медленно поднялся и приложил руку к груди. — Обещаю, что никто из арианцев и их союзников не посмеет принести вред вам и вашей семье.
— И друзьям!, — добавил Проквуст.
— И друзьям, — согласно кивнул арианец и повернулся к соседу. — Смарл, вы свидетель обещания!
Смарл поднялся и тоже приложил руку к груди.
— Подтверждаю сказанное.
Они оба сели.
— Гора, — сказал Аор, — мои слова относятся к каждому арианцу и лишь император может отменить их.
Проквуст кивнул и поднял тяжёлый взгляд на Смарла-Смита, тот моргнул и отвёл глаза в сторону.
— Хорошо, — Георг встал, — если все (он особо подчеркнул это слово голосом) арианцы будут соблюдать это обещание, я готов помочь.
— Гора, я был уверен, что мы договоримся.
— Почему же?, — ухмыльнулся Проквуст.
— Потому что для вас, Гора, отказать в помощи тяжелее, чем согласиться её оказать.
— Разве с точки зрения арианцев это не признак слабости?
— Для большинства, да, но император считает вас выше сделок.
— Благодарю.
Проквуст склонил голову, потом вновь пристально посмотрел на Смита, но тот упредил и уставился в стол. Возможно, это было ошибкой впечатления, но Георг почти физически ощутил безучастную отстранённость своего бывшего друга. Он так и подумал: "бывшего", и это не покоробило, он уже смирился с его нечеловеческой сущностью, но вот сейчас от него ещё и явственно повеяло особой позицией. Это не предвещало спокойной жизни, когда высокое начальство в лице Аора убудет в метрополию.
— Смарл!, — Смит вздрогнул и испуганно взглянул на Проквуста, Аор удивлённо цокнул челюстью: обращение к низшему по рангу чиновнику, игнорируя начальство, было не очень учтивым. — Извините, Аор, — поправился Георг, — наверное, я не должен обращаться напрямую …
— Ничего, — миролюбиво отозвался Аор, считая инцидент исчерпанным, — я не возражаю.
— Аор, вы, вероятно, останетесь в системе ожидать результатов моих поисков?
Смарл вопросительно глянул на Аора, последовала короткая пауза.
— Да, Гора, вы предугадали мои намерения.
— Что ж, господа, — Георг прихватил почти полную бутылку виски за горлышко, — это я заберу, вам ведь ни к чему. — Он хихикнул, но ответом послужило молчание. — Спасибо за совместный ужин и верните меня на Землю.
— Гора!
— Да?
— Император поручил предложить вам для путешествия во вселенной наш корабль.
— О, спасибо, но я не знаком с вашей техникой.
— Управление ею не сложнее хоравской.
— Хм. Аор, вы ставите меня в неловкое положение, так как я вынужден отказаться от великодушного предложения его величества. Прошу передать императору мою искреннюю признательность.
— Я передам. Император предвидел ваш отказ и заранее прощает вас, Гора.
— Ещё раз благодарю за великодушие его величества.
Туманное утро едва вступало в права, когда Георг вновь оказался на палубе яхты. Он устало прилёг в каюте, собираясь слегка передохнуть, но почти мгновенно уснул. Из глубокого сна его разбудил звонок.
— Да, — хрипло отозвался Проквуст, всё ещё не в силах разлепить веки.
— Милый, ты где?!
— Леночка, доброе утро!
— Какое утро, дорогой, Артём уже пообедал!
— Да?! Вот это я придавил.
— Надеюсь один?
— Леночка, это не смешно.
— Я скучаю, Георг.
— Я тоже. Как твой папа?
— Рвётся домой, в Ригу.
— Ты так и не поговорила с ним?
— Не могу, дорогой, может быть ты сам?
— Леночка, оно и к лучшему, кажется, я решил проблему с Мартой.
— В каком смысле?, — испугалась Елена.
— В кардинальном, приедешь, расскажу.
— Георг, с Мартой всё в порядке?
— Жива, не волнуйся, но хулиганить больше не будет. Я надеюсь. Лена, когда я тебя увижу?
— Скоро!, — голос жены зазвучал радостно. — Только папу провожу и домой. Я чувствую, у тебя там куча новостей?
— Елена, не скажу!
— Интриган! Учти, я тебя насквозь вижу!
Они тепло попрощались. Проквуст лежал на кровати и под мерное покачивание судна, прислушивался к себе. После разговора с женой его охватил тихий восторг, от которого стало жарко на душе. К глазам подкатилась слеза, дыхание перехватило, какое же это великое счастье взаимной любви! Разве мог он предположить, что Господь наградит его им! Надолго ли? Сомнения раздирали сердце: теперь уже не было выбора: лететь или не лететь, вопрос был только в днях или неделях, пока хоравы не явятся за ним. Теперь Проквуст был уверен, что прилетят, но как же быть с семьёй?! Имеет ли он право подвергать своих любимых опасностям? С другой стороны, если улетит, может навсегда потерять их во времени.
Георг потянулся и сел, что-то ещё свербело у него на краю осознания, что-то, мелькнувшее во время разговора с женой. Как она сказала: видит его насквозь? Что-то в этом… ну, конечно, как он сразу не додумался?!
К своему причалу Георг причалил, когда уже начинало смеркаться. Мажордом встретил хозяина как всегда торжественным безмолвием, при такой прислуге любой оборванец почувствует себя аристократом.
— Привет, Марио!
— Добрый вечер, месье.
— Уже?
— Когда прикажете накрывать ужин?
— Как всегда.
— В кабинете?
— А разве Артёма нет?!
— Ваш сын просил сообщить, что будет поздно или рано, у них подготовка к какому-то балу.
— Подготовка, как же, — проворчал Проквуст, — сказал бы честно, вечеринка. Марио, неси ужин сразу.
— Извините, месье, вас разыскивал господин Пилевич и просил известить его, когда вы появитесь. Известить?
— Извести, Марио, через полчаса, я есть хочу.
Георг отодвинул поднос и довольно откинулся на спинку дивана, наконец-то он нормально поел. Пить не стал, хотя хотелось, потом, после мероприятия, если силы останутся. Телефон противно задребезжал, звонил Пилевич.
— Георг, ты как?
— Нормально.
— У друзей был?
— С чего это ты взял?
— Георг, ты свой телефон смотрел?
— Смотрел, ничего там…
— Я тебе раз десять звонил.
— И напрасно, — буркнул Проквуст и замолчал. Он раздумывал, надо ли всё рассказывать Пилевичу и нехотя пришёл к выводу, что придётся, тот ведь "на хозяйстве" останется.
— Георг, — ехидно спросил Пилевич, добросовестно переждав паузу, — ты не подскажешь, где в наше время в Европе можно быть вне доступа сети?
— Станислав Львович, проехали, ладно?
— Ладно. Расскажешь?
— Расскажу.
— Мне как, сидеть тихо?
— А чёрт его знает! Обещали… короче, приезжай.
— Завтра буду, — голос Пилевича повеселел, — и сразу к тебе!
— Хорошо, до встречи, — Проквуст с сожалением посмотрел на умолкнувший телефон и тихо сказал: — А я поспать хотел.
В его поместье тоже было подземелье, и про него никто не знал, кроме членов семьи. Прежний владелец, эксцентричный старик, оставил заклеенный пакет с надписью "Для будущего хозяина" в своём письменном столе. Наследники, судя по всему, сюда не заглянули, полагаясь во всём на адвокатов, а тем для продажи документов и так хватало. Проквуст нашёл конверт и едва не выбросил его, разбирая старые счета, визитки, письма и прочий бумажный хлам. Внутри конверта без всяких пояснительных записок была вложена смета строительства бомбоубежища и чертёж. Если бы наследники распечатали конверт, могли бы вполне обоснованно увеличить продажную цену поместья, но этого не случилось и у Георга оказалось замечательное тайное убежище, в котором лет десять не ступала нога человека. Проквуст вместе с Еленой и Артёмом устроили здесь субботник: мели многолетнюю пыль и удивлялись, как надёжно строили в прошлом веке. Они обнаружили здесь старый сейф с механическим цифровым запором, код от которого педантичный бывший владелец вложил в тот же конверт.
Проквуст повесил на ручку своей спальни табличку "Не беспокоить" и через потайную дверь в гардеробной вышел на площадку лестницы, ведущей в винный подвал. Сюда же выходили еще два тайных хода — из каждой спальни дома, бывший хозяин заботился о спасении всей своей семьи. Отсюда Георг спустился в винный погреб. Вход в бункер находился в его самом тёмном углу за скрипучей массивной дверью с наклеенными кусками камня. "Надо смазать", — подумал он, спускаясь по пыльным ступеням. В крохотном туалете Георг умылся холодной, чуть желтоватой от ржавчины, водой, в голове прояснилось. Он достал из сейфа пластину Норги. Сколько раз он её рассматривал? Проквуст оглянулся на стол с микроскопом, взглянуть ещё раз? Что толку? Они с Пилевич эту пластину на электронном микроскопе рассматривали: совершенно гладкая закруглённая поверхность, ни царапин, ни скрытых разъёмов, ни знаков. Как же арианцы производят загрузку и съём информации? Георг вспомнил Смита, тот подержал почти дотла сожжённую пластину в руке и сразу определил, что она ещё слабо, но функционирует и что это не Норга. Значит, контакт прямой: от сознания к сознанию!
Проквуст зажал пластину в правой ладони, улёгся на старом диване и расслабился, предстояло сделать немыслимое: выйти из тела, но не наружу, а внутрь этой пластины из загадочного материала. Пока Проквуст проходил несколько забытые, но отработанные до автоматизма процедуры, в голове жуткой строчкой мелькнула мысль: "А если пластина не выпустит меня наружу?!, — и мгновенный ответ: Спалю!". Окружающий мир подёрнулся дымкой, пластина замерцала, словно ускользая вслед за реальностью, но Проквуст вцепился в неё взглядом и принялся смотреть внутрь, сквозь её материальные границы. "Расти, расти!, — гулко приказывал он. — Впусти меня!". Едва заметно, будто нехотя, пластина перестала дрожать, налилась цветом, изнутри засветилась зеленоватыми сполохами. Георг подлил в этот арианский костерок энергии, огонь вспыхнул, рванулся в его сторону, лизнул, но не обжёг. "Что, не по зубам?!" — победно крикнул ему Проквуст. Он протянул виртуальные руки и потянул границы зеленоватого сияния в стороны, они неожиданно заупрямились, дрожа и сопротивляясь, но он щедро поливал их золотистыми волнами света и они раздвигались. Георг сделал шаг, другой, зелёный свет с тихим шелестом схлопнулся за спиной.
Здесь было пустынно и туманно, веяло покоем и сном.
— Норга!, — заорал он что есть мочи и увидел крохотное зеленоватое облачко. В нём что-то дёрнулось, загустилось, отозвалось недоумением.
— Кто здесь?, — едва слышно донеслось до Проквуста.
— Я Гора, явись ведьма!
Из облака вынырнула Норга в точности такой, как он её запомнил: в хламиде, с корявой палкой и красноватыми испуганными глазками.
— Здравствуй, Норга.
— Гора?! Как ты сюда… — ведьма испуганно покрутила головой. — Где я?
— В пластине.
— Я умерла?
— Твоё тело погибло.
— А ты выжил, — арианка прищурилась. — И тьмы в тебе больше нет. — Она моргнула. — Гора, спрячь свет, он меня слепит.
Георг приказал появиться зеркалу и увидел себя в нём ярким золотистым шаром, он впустил свет внутрь себя и отразился в зеркале туманным силуэтом. Когда-то в таком виде он висел посредине вселенной, не зная имён, ни старого, ни нового. Норга подошла поближе, глянула в зеркало, критично осмотрела себя, недовольно скривилась.
— Не расстраивайся, Норга, — усмехнулся Проквуст, — я такой тебя запомнил.
— Я поняла, но всё равно, — Норга махнула палкой, появились два кресла. — Ты пришёл поговорить?
Они уселись друг против друга.
— Да.
— Много времени прошло?
— Годы, Норга, но изменений ещё больше.
— Изменений?
— Тёмная империя больше не враг Совета цивилизаций.
— Я знала, что так и будет. Ты принёс Ариану возрождение?
— Можно сказать и так, — усмехнулся Проквуст, — во всяком случае, многие тысячи арианских мужчин благодарны мне и моему другу.
— Ты привёл самок из-за скалы?!
— Ты знала о них?
— Я много чего знаю, сиятельный Гора.
— А преследовала меня зачем?
— Так гласили пророчества.
— Да откуда они взялись?!
— Из меня. Меня посещают пророчества и они всегда сбываются.
— Так вот почему Аор так хочет заполучить тебя!
— Аор?, — ведьма презрительно цыкнула. — Только император знает конечную цель моих пророчеств.
— Вот как?!, — Георг изумлённо покачал головой. — Вот уж не думал, что Аор пешка.
— Кто?
— Не важно, — махнул рукой Проквуст. — Лучше признайся, ты и меня разыграла?
— Когда испугалась тебя?
— Ну, и это тоже.
— Боялась я тебя по-настоящему. Ты слишком силён, Гора, сильнее, чем я могла представить.
— Вообще-то, я не про страх, а про тьму, Норга. Ты умоляла, чтобы я отдал её вам, а если бы я согласился?
— Тьма не может созидать, — с важным видом заявила арианка.
— Так я же тебе об этом и говорил!
— Неважно, что мы говорили тогда, важно, что, в конечном счёте, ты добровольно ушёл за скалу.
— Норга!, — нахмурился Проквуст. — Не твоя ли идея была похитить мою семью?!
— Не идея, а пророчество!
— Ну, ты и тварь!, — зарычал Георг, вскочив с кресла и нависнув над ведьмой. — Я тебя испепелю!, — Вокруг его рук закрутились голубые протуберанцы. Норга вздрогнула, в её глазах мелькнул страх.
— Подожди, сиятельный, дай сказать.
— Говори, — прохрипел Проквуст, с трудом сдерживая свою ярость.
— Скажи, Гора, если бы от тебя зависела судьба твоего народа, ты бы пошёл на жертву?
— Причём здесь это? Не морочь мне голову!
— Нет, причём! Я должна была спасти арианцев и спасла, а твоя семья даже осталась жива!
— Да, но… — Георг вдруг запнулся и растерянно опустился на кресло, ему пришла в голову невероятная мысль. — Норга, а ты знала, что крейсер, преследующий меня, погибнет?
— Знала.
— И тебя это не остановило?!
— Знание пути не освобождает от необходимости пройти его.
— Значит, ты заранее оставила для меня подсветку на своей пластине?
— Ты умный, Гора, — уважительно посмотрела на него Норга, — сам догадался. Да, я хотела поговорить с тобой.
— Зачем?
— Чтобы сказать важное пророчество для тебя.
— Нет!, — Проквуст опять вскочил. — Не хочу слушать!
— Ты испугался?
— Считай, как тебе угодно, но любое пророчество ограничивает право выбора, пятнает божественное предопределение кустарным знахарством!
— О, как пафосно сказано, — Норга усмехнулась и медленно встала. — Значит, уйдёшь без знания?
— Это не знание, а суеверие, — буркнул Георг.
— Тем более, чего же тогда бояться?
— Ладно, говори.
— Гора, моё пророчество для тебя очень короткое: ты всё ещё связан с тьмой, она вне тебя, но рядом с тобой, она будет идти за тобой, куда бы ты, ни пошёл.
— Чушь!
— Нет, не чушь! Или ты её или она тебя. Впрочем, думай, как хочешь.
— Это всё?
— Нет.
— Ну, что ещё?!
— Твои жертвы ещё впереди.
— Я знал, что ты обязательно это скажешь!, — горько усмехнулся Проквуст. — Пожалуй, я пойду, пока ты ещё что-нибудь не придумала.
— Ты вернёшь меня императору?
— Передам, кому следует, а дальше не моё дело. Прощай, Норга.
— Спасибо и не падай духом, Гора, ты слишком ярок, чтобы светить впустую.
Георг вновь махнул рукой и мысленно отпустил себя из этого пространства. Арианская ведьма нырнула в зелёное облако и превратилась вместе с ним в светящийся туман, в котором смутно угадывалась дверь. Проквуст потянул её на себя, та сопротивлялась, но недолго, он распахнул её настежь и вышел. Георг открыл глаза, они были полны слёз, да и весь он был насквозь мокрый. Он с трудом встал, ноги дрожали, нелегко далось ему это путешествие, но надо заставить себя дойти до спальни.
За окнами уже темнел вечер, Проквуст принял душ и рухнул на кровать, сон навалился сразу, плотный, без сновидений, исцеляющий.
Пилевич явился к завтраку, уселся за стол и плотоядно потёр руками.
— Что, Станислав Львович, проголодался?
— Ещё как!, — ехидно улыбнулся Пилевич. — По новостям.
Ответить ему Георг не успел, в столовую ворвался Артём, громко крикнул "Всем привет!" и с удовольствием принялся за яичницу.
— Артём, ты, когда домой явился?, — строго спросил Проквуст.
— В два часа ночи, пап, — невинно ответил сын и хитро глянул в его сторону.
Георг обескуражено застыл, наткнувшись ещё и на улыбку Пилевича.
— Какой честный мальчик.
— Спасибо, дядя Стас, хоть вы похвалите.
— Да когда же тебя хвалить, я тебя не вижу совсем!
— Меньше надо ездить на рыбалку.
Все трое переглянулись и дружно засмеялись. Артём вновь нацелился вилкой в тарелку, но Пилевич его окликнул, и теперь его лицо было очень серьёзным.
— Артём, ты хороший парень, остроумный, раскованный, по-европейски современный, но ты бы не смог так фамильярничать, если бы ясно осознавал величие своего отца.
— Станислав Львович, — нахмурился Проквуст, — к чему этот панегирик?
— Погоди, Георг, дай сказать. Твой сын растёт мышцами, а мозги запаздывают.
— Дядя Стас!, — возмутился Артём.
— Спокойно, молодой человек, — усмехнулся Пилевич, — я тебя как сына люблю, потому и беру на себя право говорить вещи по форме обидные. Ты не обиды строй, а запоминай, чтобы потом обдумать.
— Хорошо, дядя Стас, — шутливо нахмурился юноша, — я запомню!
— Звучит многозначительно, — улыбнулся Проквуст.
— Правильно, Артём, — иронично улыбнулся Пилевич. — Тогда прихвати в свою память и мою теорию о парности чувств.
— Парности чувств?, — переспросили в унисон отец с сыном.
— Да, я так условно назвал свою идею. Суть её в том, что чувства, как реакция и оценка ощущений, всегда следуют парно, например, самая яркая пара: любовь и ненависть.
— Хм, интересно.
— Что интересно, пап? Я не вполне понимаю.
Проквуст вопросительно взглянул на Пилевича, тот кивнул.
— Интересно то, сын, что голод всегда сопровождается сытостью после насыщения, радость всегда сменяет грусть, а боль напоминает о здоровье, — Георг взглянул на Пилевича. — Станислав Львович, правильно я изложил твою теорию.
— Вполне.
Артём с интересом посмотрел в лица взрослых.
— Хорошо, я и это запомню, но сначала ответьте, почему жадность не сопровождается щедростью, а злодейство, добродеянием?
Проквуст вопросительно взглянул на Пилевича.
— Нет ничего проще, — ухмыльнулся тот. — Во-первых, можно поискать и найти, я ведь не утверждаю, что величины в паре равновеликие; во-вторых, чем проще чувства, тем ровнее величины…
— А чем сложнее, — подхватил Артём, — тем перекос больше. — Он положил вилку, сделал глоток кофе и встал. — Господа, взрослые, спасибо, я всё запомнил, разрешите удалиться.
— Ты же не съел ничего!
— Папа, перед тренировкой наедаться вредно, потом в кафешку схожу.
Пилевич проводил юношу добром взглядом.
— Твой сын, на глазах взрослеет.
— Скорее мужает, — усмехнулся Проквуст, — то на самбо, то на фехтовании, то на стрельбе из лука.
— Готовится?
— Вбил себе в голову, что будет княжить во внутреннем мире.
— Что ж в этом плохого?
— Мы с Леночкой хотели все вместе лететь, у неё ведь сердце взорвётся без Артёма.
— Георг, — начал задумчиво Пилевич, подливая себе кофе, — ты должен понимать, что парень скоро будет совершеннолетним…
— Ты про любовь?
— Дело не в чувствах, Георг, а в том, что рядом с тобой он не обретёт своего пути.
От жёсткости и неожиданности услышанного, Проквуст едва не выронил из пальцев чашку.
— Не много на себя берёшь, Станислав Львович?!
Пилевич мягко улыбнулся, глаза его смотрели спокойно и мудро.
— Твой сын достоин собственного рока, Гора!
Над столом повисло тяжёлое молчание.
— Извини!, — глухо прервал тишину Проквуст.
— Я не обиделся.
— Станислав Львович, я же Артёма к Чару для того и беру, думаю, без службы великому дракону он не останется.
— Хм, — озадачился Пилевич, — про это я не подумал. Георг, — встрепенулся он, — ты собираешься улетать, а как же проклятые железки?!
— Пусть лежат пока.
— А если арианцы их найдут? Ты же сам говорил: оружие, непредсказуемы!
— Не знаю я ничего! Только не было их никогда во внутреннем мире, вот и надеюсь, что не появятся впредь.
В столовую постучали. Пилевич наклонился к Проквусту.
— Поехали ко мне, Георг?
— А чем тебе мой дом не подходит?
— У меня беседка особенная. Поехали, посидим на свежем воздухе, вдаль посмотрим, винца попьём.
— Ладно, поехали, — стук повторился, Проквуст встал, — Войдите!
Вошёл мажордом и прислуга, оба с достоинством поклонились.
— Господа желают продолжить?
— Нет, Марио, мы уходим.
Георг опустился в плетёное кресло и с ностальгическим восторгом всматрелся в горизонт: море, солнце, редкие облачка, как это красиво! Только в это мгновение, пока Пилевич разливал в бокалы вино, он понял, что, скорее всего, скоро лишится этой красоты, сменит её на звёздное бескрайнее пространство. Сердце дрогнуло от двух противоположных эмоций: предвидение утраты и обретение новых приключений. Вселенная осталась для него огромным домом, что неудивительно, но Лена будет тосковать. "А сын ещё больше!, — вдруг явственно осознал он, — он ведь на Земле родился!". Пилевич вручил ему бокал.
— Прошу!, — они сделали по глотку. — Как букет?
— Как обычно, великолепен.
Проквуст снова замолчал, устремив вдаль взгляд, Пилевич пристально смотрел на его лицо.
— Вот теперь я верю, что ты скоро покинешь Землю.
— Да уж, — Проквуст повернулся к другу. — Спрашивай, Станислав Львович, но не жди ответов на все вопросы.
Пилевич кивнул.
— Георг, ты теперь точно знаешь, что такое пластины?
— Наши догадки были верны: пластины копируют личность арианца, — Проквуст достал из кармана арианскую пластину, взвесил её на ладони, и, положив на столик, пододвинул к Пилевичу. — Станислав Львович, передай пластину арианцам.
— Как это, передай?! Это же такой козырь…
— Отдай!, — резко оборвал его Прокувут, — за эту железку арианцы всю Землю выжгут и не поморщатся.
— Кто ж там?, — прошептал Пилевич.
— Норга.
— Ого!, — Пилевич запнулся и отдёрнул руку.
— Ты чего, испугался? Она безопасная.
— Ага, как же! Для тебя может и безопасная… — Пилевич повернулся и выдвинул нижний ящичек, стоящего в беседке комода. — Где-то у меня тут лежит… — Пошуршав в ящике он громко воскликнул: — Вот!
На его руке лежала небольшая металлическая коробочка. Пилевич открыл её, вытащил новую флэшку, кинул её в ящик.
— Георг, клади её сюда!
— Ну, ты, голова!, — усмехнулся Проквуст и переложил пластину со стола в коробочку, та легла в неё почти вплотную. — Как тут и была!
— Вот теперь, она точно безопасная!, — довольно хмыкнул Пилевич и, хлопнув крышечкой, убрал коробочку в карман.
Они посмеялись, выпили вина, но едва поставили бокалы, арианский коммуникатор противно задрожал в кармане, Проквуст вытащил его и открыл так, чтобы не было видно Пилевича, тот сразу всё понял и затих в кресле.
— Привет, Гора!
— Здравствуй, Смарл.
— Кто там, рядом с тобой, Пилевич?
— Всё-таки подглядываешь?!
— Конечно! Скажи ему потом, что я его помню.
— Хорошо, ему будет приятно.
— Гора, — продолжил ровным голосом Смит, игнорируя последнюю фразу Проквуста, — как с нашим делом?
— Ты о пластине?
— Да.
— Дело продвинулось, я ведь теперь я знаю, что мне надо искать.
— Значит, не нашёл.
— Найду.
— Гора, ты уверен в этом?
— Мне очень помогает Станислав Львович.
— Хорошо, кажется, я тебя понял, — Смит сделал длинную паузу. — Кстати, я вызвал тебя на связь, чтобы сообщить, что хоравы на подлете.
— Спасибо. Известно, кто прибудет за мной?
— Командор Пол Коринни.
— Ого! Ты уверен?
— Согласования он подписывал.
— Согласования?
— А как же! Всё прошло через канцелярию СЦ, так что, скорее всего Чар в курсе твоего будущего визита и будет рад тебя видеть.
— Это не факт.
— Зря сомневаешься, никогда не видел, чтобы согласования были столь стремительны! Гора, могу организовать пересадку на арианском корабле.
— Нет, спасибо, раз Коринни летит, я с ним сам свяжусь.
— По ментальной хоравской связи?
— Да. Погоди, она же и у тебя есть!
— Была, Георг.
— Потерялась при перевоплощениях?
— Кто знает, может быть, мои создатели посчитали её лишней?
— Сожалею.
— А я нет. Мне легче, чем вам, рождённым, меня ведёт предопределение, в котором нет необходимости выбора, и это меня устраивает.
— Понятно. Всё равно я считаю тебя другом.
— Не могу сказать пока, что я тоже, но жди, возможно, я ещё вернусь прежним?
— Буду ждать.
Проквуст закрыл коммуникатор и взглянул на Пилевича.
— Станислав Львович, Смит просил сказать, что он тебя помнит.
— Спасибо, это очень лестно. И что Джон тебе сообщил?
— Смарл, — подчеркнул голосом Георг, — сообщил, что хоравы на подходе.
— Чудовищно!, — тихо сказал Пилевич.
— Почему?
— Георг, я много чего повидал, но вот ты так просто говоришь мне, что скоро улетаешь во вселенную, возможно, навсегда, а звучит этот так обыденно, не торжественно.
— Да уж, без почётного караула, — прошептал Проквуст и задумался.
Почему-то ему вдруг вспомнилось, с какой всепланетной помпой встречали его прибытие на Ирии, как восторженно относились к нему, а тут на Земле и не знает никто…
— Не расстраивайся, Георг, — поддержал его Пилевич, интуитивно ощутив настроение друга. — Земля ещё будет тебе благодарна, а пока она ещё не готова.
— Станислав Львович, я не стремлюсь к очередному званию святого, просто я боюсь.
— Ты боишься?!
— Да, боюсь. За свою семью, за то, что могу не справиться. Знаешь, Норга сказала мне…
— Так ты с ней общался!
— Она сказала, — продолжил Проквуст, игнорируя возглас Пилевича, — что мой путь потребует новых жертв. Теперь я всё время думаю, каких именно.
— Не верь этой ящерице!
— Что толку, Станислав Львович, всё равно ничего нельзя изменить. Рок уже нарисовал мой путь, и я не могу с него свернуть.
Эти слова неожиданно покоробили Пилевича, он нахмурился, но промолчал. Георг тоже замолчал. Так они и сидели какое-то время, думая каждый о своём, пока Пилевич, тяжко вздохнув, ни встал и ни долил в бокалы вина.
— Георг, — начал он, торжественно приподняв бокал, — так уж получается, что возможно, это наш последний банкет. Давай выпьем за твой успех!
— За наш!
Они звонко чокнулись.
— Георг, — встрепенулся вдруг Пилевич, а как же я передам пластину?!
— Смит всё понял.
— Что понял?
— Что пластина уже найдена, что она будет возвращена после моего отлета.
— Ты не ошибся?
— Смит теперь арианец, они любят сделки, даже если они неявные. Они проследят, чтобы мой отлёт был благополучным и получат свою вожделённую Норгу.
— Ты не расскажешь мне про неё?
— Нет, Станислав Львович, про неё не расскажу. Тебе же спокойнее будет.
— Да, пожалуй.
— Стас, — Проквуст впервые так назвал своего друга и тот радостно улыбнулся, — выгреби из арианцев чего-нибудь стоящее! Они тебе за Норгу что хочешь, дадут. Вот о чём тебе мечтается?, — Георг вспомнил о Марте. — Хочешь молодость и долголетие?
— Нет, от них не надо, — поморщился Пилевич, — я хоравов подожду.
— Стас, их же нет в солнечной системе.
— Будут! Я сегодня же напишу арианцам письмо!
— Станислав Львович, — недоумённо посмотрел на друга Проквуст, — а какая здесь связь с хоравами?
— Спорим, арианцы свалят из нашей системы, как только получат Норгу?!
— Но почему ты так уверен?
— Сначала они сюда явились, гоняясь за тобой, потом остались здесь, сменив хоравов…
— Ради поиска пластин?
— Конечно! Я думаю, они не получили у Чара представительство в солнечной системе, а выпросили его!
— Стас, ну ты гигант! Я бы не додумался.
— А ты спроси у Чара.
— Вряд ли получится.
— Ну, и ладно, — махнул рукой Пилевич. — Георг, ты сам посуди: хоравы всякие исследования проводили, экспериментировали, у них здесь интерес был!
— Не просто интерес, а шанс на возрождение, — кивнул Проквуст.
— Вот видишь! А арианцы что здесь делают?
— Что?
— Только шпионят!, — торжествующе заключил Пилевич. — Помнишь цифры: арианские жучки чуть ли ни в каждом десятом?
— То есть, ты ведёшь к тому, что им только пластины были нужны?
— Не пластины, Георг, а пластина с Норгой!
— И теперь они её фактически нашли…
— Так что не забудь хоравам про меня шепнуть.
— Можешь быть уверен, не забуду, — Проквуст хитро прищурился. — Стас, неужели ты арианцам пластину просто так отдашь?
— Ещё чего! Я с них новую энергетику выгребу!
— Чего?
— Георг, твоё удивление понятно. Ты напрямую питаешься Солнцем, а земляне энергию вырабатывают грубо и неэффективно. Ты спрашивал о моей мечте? Так вот, хочу, чтобы арианцы обучили меня новым принципам добычи энергии! Мощным и экологически чистым, а то мы всю Землю скоро загадим!
— А что ж ты у хоравов не спросил?
— Спрашивал, увиливают, — вздохнул Пилевич, — ссылаются на инструкции СЦ о невмешательстве.
— Ну, вообще-то они правы, есть такая инструкция, в том числе и для арианцев.
— Зато арианцам пластина нужна!
— Стас, — нахмурился Проквуст, — а ты не с огнём играешь?
— В каком смысле?
— Вдруг арианцы на шантаж с пластиной не пойдут, а зная теперь, у кого она, просто вывернут тебя наизнанку?!
— Я это просчитывал, — кивнул Пилевич, — и уверен, что им выгоднее пойти на сделку.
— Сделка с землянином?, — скептически покачал головой Георг.
— А давай мои шансы посчитаем?
— Давай!
— Во-первых, у меня друг инспектор СЦ, я ему могу пожаловаться, — Пилевич загнул первый палец. — Во-вторых, самый вредный арианец Смарл оказался Смитом и не в его интересах…
— Понятно, дальше.
— В-третьих, Аор проболтался тебе о семи пластинах и вряд ли захочет скандала. В-четвёртых, думаю, они через своих шпионов давно узнали, о заражённых тьмой обломках крейсера и не прочь убраться от них подальше.
— Они ведь прежде гонялись за тьмой?
— Георг, ты сам веришь, что она им была нужна? Неужели ты не понял, что они не за тьмой гонялись, а тебя по вселенной гоняли! И заметь, что хотели они получили!
— Это всё?
— Нет, есть ещё один палец, — Пилевич медленно загнул пятый палец. — В-пятых, Георг, им здесь скучно.
— Не думал, что ты так изощрённо мыслишь!, — хмыкнул Проквуст. — Я бы смог с тобой поспорить по первым четырём … пальцам, но пятый довод опровергнуть мне нечем!
Они посмеялись, хотя и без особой весёлости.
— Знаешь, Георг, — совсем грустно заговорил Пилевич, — мне уже лет немало, а впереди такие перемены грядут, очень хочется посмотреть.
Проквуст изумлённо взглянул на друга: вот и он о переменах заговорил! Неужели они неизбежны?
* * *
Елена приехала ночью, тихо пробралась в спальню и юркнула в кровать, прижавшись к мужу. Георг, не поднимая век, сладко улыбнулся и всхрапнул, после обильного возлияния с Пилевичем, проснуться он был не в состоянии, хотя рукой обнял и крепко прижал к себе жену. Лена улыбнулась, чмокнула его в щёку и закрыла глаза.
Никогда ещё Проквуст не был столь счастлив в момент пробуждения: он открыл глаза и увидел нежный взгляд любящей женщины. Оставим их, они так давно не виделись!
— Леночка, ты делала УЗИ?, — спросил тихо Георг, едва переведя дух.
— Делала, — прошептала раскрасневшаяся Елена, — девочка у нас будет, дорогой.
— Дочка! Невероятно!
— Почему же?
— Потому что просто невероятно: вся моя длинная жизнь, наша любовь, наши дети. Я не верю, что всё это случилось со мной, — Проквуст нежно поцеловал жену. — Мне хочется раствориться в тебе!
— И мне!
Они ещё крепче вжались друг в друга.
— Как там твой папа?
— Всё отлично. Я боялась за него, поэтому заезжала домой.
— Молодец, правильно сделала. Марта притихла?
— Ещё как! Ходит, как пришибленная, папой не понукает, ты чего с ней сделал?!
— Не я, её хозяева.
— Да ты что?! Значит, папе больше нечего бояться?
— Нечего, пусть смело любит свою Марту, она теперь не ядовитая.
— А я?
— Что ты?
— Ты и меня можешь укротить?
— Тебя?!, — Георг грозно зарычал. — Тебя я просто съем!
Некоторое время они возились в постели, хихикая как подростки, потом затихли. Елена лежала на плече мужа и гладила пальчиком его брови, Проквуст довольно щурился.
— Георг, а твои дела как?
— Если упускать подробности, то скоро за нами прилетят хоравы.
— И мы улетим?
— Улетим.
— Георг, мне страшно.
— Леночка, я теперь уже не могу не лететь, Землю надо избавить от следов тьмы, как это сделать я не знаю, но знаю, что будет, если не начать действовать.
— Да, ты прав, но Маруся…
— Почему Маруся?
— У меня маму звали Марией, папа её Машенькой звал, я помню, вот я и хотела… если ты не будешь против.
— Любовь моя, конечно, я не против. Мне очень нравится имя. А по поводу твоих страхов, ты даже представить себе не можешь, насколько хоравы глубоко знают человеческий организм, от любой болезни починят! Всё таки ты не девочка у меня. — Проквуст принялся целовать руки жены и приговаривать, словно мантру: — Я боюсь вас потерять, я не вынесу этого!
— И я боюсь, милый, поэтому мы и летим с тобой.
Проквуст дремал под нежным утренним солнцем, Елена, выйдя из бассейна, задумчиво остановилась рядом, раздумывая, сбросить на мужа холодные капельки с рук или позволить ему и дальше нежиться? Решила обрызгать. Она подняла руки вверх, но тут заметила, как на кончике пальца Георга вспыхнула яркая зеленоватая звёздочка и замерла. Проквуст, вздрогнул и резко сел, Елена медленно опустила руки и обречённо уселась на соседний лежак, ей стало понятно: началось.
Георг посмотрел на жену и ободряюще кивнул.
— Прибыли?, — спросила она.
— Заберут, как только будем готовы, — Георг встал. — Пойдём, дорогая, надо сообщить Артёму.
— Я переоденусь и его найду, — стройная фигурка жены с едва наметившимся животиком распрямилась, — Где собираемся, в гостиной?
— Нет, в кабинете, мне дела Пилевичу надо передавать. Иди Леночка, я догоню, вот только ему позвоню.
Проквуст взял со столика телефон, нажал вызов.
Пилевич оказался в кабинете Проквуста прежде остальных. Они деловито поздоровались и принялись просматривать кипу бумаг, фотографий, карт, вытащенных Станиславом Львовичем из пухлого портфеля.
Дверь открылась, оттуда донёсся голос Елены.
— Спасибо, Марио, распорядитесь на счет обеда на четыре персоны.
— Слушаюсь, мадам.
На пороге показалась тележка с кофейно-алкогольным набором, которую катила Елена. Пилевич вскочил с кресла и бодро побежал навстречу, склонился над рукой женщины в галантном поцелуе.
— Елена прекрасная, как я рад вас видеть!
— Я тоже, Станислав Львович. Сейчас я накрою на журнальном столике маленький банкет, а вы закругляйтесь со своими бумагами.
— Леночка, а где Артём?
— Сейчас подойдёт.
— Я уже здесь!, — Артём внимательно осмотрелся. — Я приглашён на высокое собрание?
— Дверь закрой поплотнее, гость!, — съязвил Проквуст вставая.
Елена ловко расставила чашки с пахучим кофе, Георг с серьёзным, почти мрачным видом налил коньяк себе и Пилевичу.
— А мне… — хотел пошутить Артём, но Проквуст так на него посмотрел, что он сразу осёкся, улыбка сбежала с его лица.
— Господа, позвольте объяснить сыну ситуацию, которая вам уже известна.
Пилевич и Елена кивнули.
— Артём, наша семья в ближайшее время покидает Землю.
— Навсегда?
— На несколько лет.
— Мам, ты согласна?
— Сынок, я не могу бросить папу.
— Я не хочу лететь!, — жёстко, по-взрослому отрезал Артём.
— Артём, ты же знаешь, проклятые осколки нужно убрать. Без помощи Чара мы не справимся.
— А наги?
— Что наги? Они под контролем пазузу.
— Я так не считаю, папа!
Взрослые растерянно переглянулись, такого от всегда покладистого и разумного юноши они не ожидали.
— Пап, — продолжил уверенно Артём, — ты сам рассуди. Пазузу конечно будут старательно исполнять свою задачу, на то они и машины, но в этом их слабость.
— Например?
— Например, они могут так надавить на нагов, что те попрут в верхний мир, то есть к нам.
— Сынок, но пока это только излишнее опасение.
— Нет, папа, не излишнее! Я собрал информацию, кстати, мне очень помог Станислав Львович, — Проквуст глянул на Пилевича, тот утвердительно кивнул, — наги и раньше заглядывали в наш мир, и на людей нападали, но случаев было очень мало, на уровне мифов и суеверий, а в этом году отмечается резкий всплеск этих появлений!
Георг повернулся к Пилевичу.
— Станислав Львович, заметный рост?
— Многократный.
— А мне, почему не говорил?
— Так ведь статистика пока короткая, пара месяцев всего.
— И эта динамика коррелируется с нашим визитом во внутренний мир?!
— Вполне, только с временным лагом.
— Получается, опять я виноват?
— Пап, причём тут твоя вина?! Просто сдвинулись некие процессы, а ты оказался рядом.
— Каждый раз одно и то же!
— Георг, — повысил голос Пилевич, — ты же знаешь, что не ты причина!
— А может быть, спусковой крючок?!
— Георг, — забеспокоилась Елена, — ты не должен себя винить!
— А кого же тогда?
— Цириан, например.
— Или вечного искусителя!, — добавила Елена без тени улыбки на лице.
— Особенно, если учитывать, что тьма на Землю через меня проникла. Спасибо, дорогие мои, мне полегчало. Стас, есть прогнозы по развитию ситуации?
— Пока очень приблизительные. Судя по экспоненте, год-полтора официальные власти будут отмахиваться, как от явных фейков, если конечно не будет взрывного роста визитов.
— Мы должны успеть!, — Проквуст взял жену за руку. — Вот видишь, Леночка, как время сжимается?
— Вижу, Георг, — Елена повернулась к сыну. — Сынок, надо лететь и как можно скорее, чтобы успеть обратно вовремя.
Все замолчали. На лице Артёма отразилась борьба скрытых эмоций, но он пока молчал.
— Друзья, не волнуйтесь, я буду следить за ситуацией.
— Следить мало, — хмуро сказал Артём. — Что делать, если вслед за обнаглевшими магами появятся пазузу? Вы представляете реакцию населения на этих монстров?!
— Да уж, — согласился Пилевич, — паника будет, мало не покажется!
— Георг, — воскликнула Елена, — неужели такое возможно?!
— К сожалению, исключить этого нельзя.
— Если наги, а затем и эти пазузу, — передёрнул плечами Пилевич, — монстры, которые и на фотографии ужасны, появятся в большом количестве, человеческая цивилизация от такого нашествия умом тронется!
— Но пазузу всего лишь машины, как инспектор, я могу внести коррекцию в программу их поведения, например, запретить выходить во внешний мир.
— Пап, тогда наги здесь вообще всё заполонят!
— Да, — кивнул Пилевич, — наги хищники, они сразу расчухают, где для них будет безопасно и сытно.
— Станислав Львович, — побледнела Елена, — но у людей есть армии, оружие.
— Леночка, это сдержит их, но не обеспечит победы. Заброшенный подвал, расщелина в горах, овраг в лесу могут стать убежищем этим тварям. Они будут уничтожать фауну Земли и стремительно размножаться, эту волну не остановить!
— Пап, Станислав Львович закончил анализ лекарства Ведагора и плевка пазузу. Он близок к созданию надёжного оружия против нагов.
— Это факт, — кивнул Пилевич, -уже есть опытные образцы спецзарядов.
— Молодцы, — Георг взял бокал с коньяком, разом осушил его и прикрыл глаза, — а теперь помолчите пару минут, мне надо подумать.
Пилевич пожал плечами, взял свой бокал, покрутил перед носом, а Елена вдруг шепнула: "Мальчик мой" и прижала сына к себе. Артём не сопротивлялся, хотя ему было немного неудобно.
— Стас!, — громко спросил Проквуст, открыв глаза. — А тебе не кажется, что наги, давно уже должны были заполнить внешний мир, задолго до того, как появилось огнестрельное оружие?
— Георг, — Пилевич обхватил свой бокал ладонями, — ты упускаешь фактор присутствия цириан.
— Ты считаешь, что они сдерживали их?
— А какие ещё могут быть версии?
— Папа, когда цириане исчезли из системы?
— Вскоре после появления хоравов.
— Так уже сколько лет прошло!
— Правильно, Артём: вполне достаточно, чтобы наги рванули на неосвоенные территории внешнего мира.
— А они не рванули, — Пилевич сделал большой глоток коньяка.
— Кто же их не пускает?, — тихо спросила Елена.
— Думаю, сама планета их сдерживает.
— Георг, не слишком ли смелое заявление?
— Стас, давай рассудим.
— Давай.
— Мы знаем, как люди появились на Земле?
— Знаем, — Пилевич утвердительно махнул бокалом с коньяком.
— Можно сказать, что люди — продукт согласия Земли и космоса?
— Угу, — Пилевич кивнул, стукнув зубами о край бокала.
— А наги?
— Пап, позволь?
— Давай сын.
— Мы с дядей Стасом считаем, что наги для планеты существа инородные.
— Эти злобно-агрессивные твари, вообще на Земле неуместны!, — добавил Пилевич.
— Но они же есть!, — брезгливо поморщилась Елена.
— В том то и дело, Леночка, — кивнул Проквуст, — их не должно быть, а они есть!
— Пап, пожалуй ты прав, планета их сама сдерживает.
— Лучше бы она их уничтожила, — проворчал Георг.
— Погодите!, — возбуждённо воскликнул Пилевич. — Ели это так, то ничего плохого за несколько лет не случится, и вы спокойно можете отправляться в космос.
— Боюсь, Стас, ты не прав.
— Почему же?
— Потому что Заратуштра мудрее меня.
— В каком смысле, пап?
— Он сказал, что если провал будет вскрыт, начнётся объединение внешнего и внутреннего мира. Так?
— Так.
— Я открыл провал? Значит, объединение внутреннего и внешнего мира неизбежно.
— Георг, — энергично помотал головой Пилевич, — нельзя так буквально воспринимать легенды и пророчества.
— Хотел бы с тобой согласиться, но боюсь, тот, кто сдерживает переходы во внешний мир, может их единовременно снять.
— Георг, дорогой, но зачем?!
— Не зачем, Леночка, а почему.
— И почему же?
— Потому, Станислав Львович, что люди во внешнем мире отринули Бога и стали походить на нагов, только вместо зубов у них технологии, а вместо мозгов — инстинкты наслаждений. Такого планета вечно терпеть не будет.
— Пап, ну, ты даёшь!
Повисла долгая напряжённая пауза.
— Папа и мама, — Артём встал, — я решил, что Землю не оставлю!
— Сынок!, — вскрикнула Елена, словно её ранили.
— Мам, я не полечу!
— Артём, а ты уверен, что сможешь её защитить?
— Как не летишь?!
— Уверен!
Пилевич удручённо покачал головой и осушил бокал.
— Артём!, — воскликнула Елена, заплакала и убежала из кабинета, сын бросился её догонять.
Проквуст сидел мрачный и наблюдал, как Пилевич подливает коньяк в бокалы.
— Георг, а мальчик прав, — сказал Пилевич.
— Знаю, — кивнул Георг, — но как мне быть, разве я могу оставить его одного?!
— Придётся!
— Да, пап, — подхватил вернувшийся Артём. Он быстро прошёл и сел напротив. — Папа, никто, кроме тебя не сможет освободить Землю от проклятых арианских осколков.
— Поддерживаю, эта гадость пострашнее нагов!, — Пилевич дотронулся своим бокалом до бокала Проквуста. — Нагов мы и без цириан уконтрапупим. Так ведь, Артём?!
— Так, — юноша улыбнулся.
— Артём, что с мамой?
— Сказала, сейчас придёт.
Проквуст кивнул.
— И за твоим сыном я присмотрю.
— Ещё чего!, — громко вмешалась Елена, стоя у порога. Она вошла и хлопнула дверью. — Я сама присмотрю! Георг, я без Артёма не полечу!
— Мама!
— Я так и знал!, — простонал Проквуст и обхватил голову руками.
Все замолчали, Пилевич растерянно переводил взгляд то на одного, то на другого.
— Вот это ребус, — прошептал он и глотнул из бокала.
— Мама, — умоляюще протянул Артём, — не надо, лети с папой!
— Нет!, — Елена сказала это так, что всем сразу стало ясно, она не уступит.
— Леночка, я не могу тебя оставить!
— Георг, — строго сказала женщина, — ты должен лететь, ты это знаешь, мы все это знаем, а я останусь с Артёмом.
Георг опять застонал и закрыл голову руками. Пилевич поставил пустой бокал на столик и потянулся к бутылке.
— Я чувствовал, что что-то произойдёт!, — глухо заговорил Георг. — Всё повторяется, как в кривом зеркале: моя жена беременна, а я улетаю к чёрту на рога и неизвестно когда вернусь!
Пилевич глотнул коньяк прямо из бутылки.
— Моё сердце разрывается от боли, от невосполнимой потери…
— Пап, какой потери?, — недоумённо спросил Артём. — Мы же все живы и здоровы.
— Сынок, я тебя не увидел младенцем, а теперь и дочку не увижу!, — по щеке Проквуста скользнула слеза.
К нему подбежала Елена, обняла, прижала голову к груди.
— Дорогой, мы будем тебя ждать, и ты будешь знать, что здесь твой дом,— она приподняла его голову, взглянула в печальные глаза. — Правда?
— Правда.
— А потом, — продолжила Елена, когда ты вернёшься, мы с тобой поговорим на счёт следующего младенца.
— Обещаешь?, — улыбнулся Проквуст.
Артём хихикнул, Георг повернул к нему голову и нахмурился.
— Пап, мам, да я только "за"!
— А тебя никто не спрашивает!
— Да, сынок, ты ведёшь себя непочтительно.
— Ну, вот, началось, — проворчал юноша. — Пап, давай маму похитим и погрузим на корабль? Я тебе помогу.
В ответ раздался оглушительный хохот, который дополнился стуком изрядно опустевшей бутылки о столик. Елена всплеснула руками.
— Станислав Львович, тебе же плохо станет!
— Зато сейчас хорошо. С вами без этого, — Пилевич многозначительно постучал по бутылке, — не разберёшься.
Елена чмокнула мужа в щёку.
— Георг, я пойду, посмотрю, как там обед, твоего друга надо срочно кормить.
— Это верно, — закивал Пилевич, — я бы закусил. — Он хотел встать, но вместо этого откинулся на спинку дивана и размеренно засопел. Артём подозрительно посмотрел на отца.
— Пап, твоя работа?
— Пусть поспит, мне он потом трезвый нужен, — он поманил сына к себе. — Иди, обнимемся.
Они крепко обнялись.
— Сынок, — шепнул на ухо отец, — ты понимаешь, какой груз на себя взваливаешь?
— Пока не очень.
— Пойдём, присядем, — они сели на диван, слегка потеснив раскинувшегося на нём Пилевича. — Ты открываешь свой путь.
— Думаешь, у меня будет свой рок?
— Он у тебя уже есть! Ты главное, чаще слушай своё сердце, тогда будешь меньше ошибаться. И ещё запомни, Господь дары без рока не раздаёт.
— Пап, извини, но как же всякие колдуны, ведьмаки?
— Без предназначения, дар превращается в проклятье, источник бед и несчастий и всегда ведёт к поражению.
— Хорошо, я запомню, — Артём запнулся, решаясь на вопрос, Георг терпеливо ждал. — Пап, а ты сам не ошибся?
— Ты о моём вмешательстве во внутренний мир?
— Да.
— Сам подумай, мог ли я его найти, если бы арианцы не преследовали меня?
— Нет.
— Значит, рок привёл меня туда, куда должен был привести, а вот как я его исполнил, это уже второй вопрос.
В кабинет вошла Елена, теперь, когда решение принято, её лицо отражало спокойствие. Она улыбнулась своим мужчинам, потом с удивлением взглянула на спящего Пилевича.
— Со Станиславом Львовичем всё в порядке?
— В полном, я его спать уложил, на пару часов.
— Хорошо, как раз к обеду, — она подошла к ним, обняла и вдруг заплакала. Так они и сидели, обнявшись, пока слёзы не перестали капать из женских глаз. Елена всхлипнула, поцеловала мужа и сына и встала. — Пойду, тоже полежу.
Она виновато улыбнулась и вышла. Отец с сыном переглянулись.
— Пап, — голос Артёма предательски дрогнул, — а вдруг я тебя не увижу?
— Надо верить, сын, а если уж непоправимое случится, то тогда ты — старший мужчина в семье.
— Какой я мужчина?
— Станешь, недолго осталось.
— Пап, я хотел тебя спросить потом, когда-нибудь, но раз уж так всё случилось…
— Говори, что запнулся?, — улыбнулся Проквуст.
— Я про княжну…
— Не забывается Ведана?, — улыбнулся отец.
— Нет, — Артём покачал головой и густо покраснел.
Проквуст на мгновение улыбнулся.
— Я тебе вот что скажу, сын, полюбишь, благословляю. Так можешь, когда потребуется и матери сказать и во внутреннем мире объявить. Мне Ведана тоже нравится, поэтому, если сладится, не обижай её.
— Да, ладно, пап, я так… — красное лицо Артёма стало пунцовым.
— А я не так! Всё запомнил, что я сказал?
— Ага.
— Манер поднаберись, — поморщился Проквуст, — княжич!, — Он встал. — Пойдём сын, в винный погреб прогуляемся.
По пути Артём выглядел задумчивым и сосредоточенным. Георг украдкой наблюдал за ним и поражался, как повзрослел парень после их приключений во внутреннем мире. Едва они вошли в подземное убежище, сын тронул отца за рукав.
— Пап, у меня к тебе просьба.
— Говори, — кивнул Проквуст, подходя к сейфу.
— Пап, сделай мне постоянный переход во внутренний мир.
Рука Георга замерла возле сейфа, в голове пронёсся поток мыслей. Он улетает надолго, может быть, навсегда, как же он мог забыть об этом?! Он медленно повернулся к сыну.
— Ты прав, Артём, я должен был и сам об этом подумать.
Сын радостно заулыбался, а Проквуст вновь занялся сейфом. Отворив толстую дверцу, он поманил сына и показал ему, как пользоваться запором. Артём понятливо покивал и сам закрыл, потом открыл сейф.
— Забудешь код, у меня в столе в конверте, — Георг, вытащил из глубины сейфа старый картонный тубус, достал из него меч и обнажил лезвие. — Преклони колени, сын!, — Артём опустился на колено, Георг опустил на его плечо лезвие и громко спросил: — Меч заветный, готов послужить этому отроку, пока я в отъезде буду?
Меч вдруг так сильно задрожал в руке Проквуста, что чуть не выскочил.
— Возьми!, — скомандовал он, Артём принял меч на раскрытые ладони и тот сразу успокоился.
— Вставай, — сын поднялся, не сводя горящих глаз с меча.
— Пап, можно?
— Можно.
Артём отвернулся и уверенно сделал пару боевых движений. Он взглянул на отца, в его глазах плескался восторг.
— Молодец, не зря тренируешься!, — улыбнулся Георг. — Дай-ка мне кладенец на минутку. — Артём передал отцу меч, тот выставил его перед собой. — Смотри!
Проквуст пустил из ладони голубое сияние на лезвие, оно сразу засветилось внутренним светом. Георг осторожно провёл перед собой мечом и на скальной стенке убежища образовался глубокий багряный прорез. Ещё несколько скупых движений и от стены вниз начала крениться каменная плита размером в рост человека, она бы упала, но Проквуст вскинул левую руку и аккуратно уложил её на пол. Раздался глухой стук, во все стороны рванулось облако пыли. Толстая глыба лежала у их ног, топорщась вверх массивным хребтом, соответственно в стене виднелся его вдавленный слепок.
— Пап, ну, ты даёшь!, — прошептал Артём.
— Это не я, это меч, — улыбнулся довольный Георг и протянул оружие сыну. — Возьми, попробуй сам.
— Пап, у меня не получится.
— Давай вместе, — он обхватил снизу ладонь сына с зажатой в ней рукоятью меча. — Ты, главное, постарайся запомнить.
Рука Проквуста засветилась голубоватым светом, он впитывался в ладонь юноши, делая её розово-прозрачной. Вот из неё просочилась светло-алая капелька в рукоять меча, потом ещё одна, ручеёк быстро превратился в поток, хлынувший на лезвие меча, вокруг него красновато засветился воздух. Георг осторожно убрал свою руку, поток света вокруг меча только нарастал.
— Артём, поравняй плиту, — тихо сказал он.
Сын медленно повёл мечом, чуть замедлился, когда мыслимая прямая от клинка встретилась с камнем, вязко прошла дальше, рука дрогнула и ушла ниже, почти в пол, Артём испуганно отдёрнул руку, свет с клинка исчез, в воздухе кисло пахло жжёным камнем. Он растерянно оглянулся на отца.
— Пап, что это было?
— Чудо, сынок, — Проквуст улыбнулся, — чудо твоего дара. Ты теперь, как и я, сможешь рубить на расстоянии.
— Но у тебя на клинке была голубая вода, я видел!
— А у тебя, красный воздух, я тоже видел, но знаешь, сын, вряд ли важно, что человек видит, важно, как это работает. Попробуй потихоньку сам.
Артём сосредоточенно уставился на меч, лезвие задрожало от напряжения руки, но ничего не происходило. Георг дотронулся снизу пальцем и вокруг лезвия воздух стал наливаться красным отблеском.
— Стоп!, — свет с меча послушно пропал. — Ещё раз, сам! Вспомни моё касание в твою ладонь.
Артём кивнул и из его ладони хлынул прозрачно-красный свет, он густо окутал лезвие. Юноша навёл меч на плиту и она, шипя по срезу, развалилась надвое.
— Молодец!, — Проквуст похлопал сына, по спине, тот довольно, но устало улыбался. Георг плеснул ему в спину энергии и буднично спросил: — Сынок, ты уже пил солнце?
Артём недоумённо посмотрел на отца.
— Как это?
— Помнишь, я рассказывал тебе, как получать подпитку от светила, ты тренировался?
— Не очень, — виновато улыбнулся сын, — это так утомительно.
— Запомни, сын, теперь ты должен научиться не случайно подпитываться, а напрямую заряжаться от светила. Вот это, — Георг показал пальцем на разрезанную каменную глыбу, — возможно только с притоком энергии.
— Пап, я понял, буду тренироваться.
— Хорошо, вкладывай меч в ножны. Ремень есть? Отлично, вешай, будешь при параде. Надеюсь, старый зелейник ещё жив?
Проквуст повёл рукой, открывая переход и представляя пахучие сени его избушки, перед ними матово подёрнулось пространство и раздвинулось в стороны, открывая темноту перехода. С каждым разом ему это удавалось всё легче, но сможет ли он сделать постоянный переход? Этого Георг не знал. Он взял сына за руку и шагнул вперёд, в нос знакомо ворвался цветочно-хвойный запах. Проквуст толкнул дверь, за столом среди склянок и колбочек сидел Ведагор в своей чёрной хламиде и недоумённо всматривался в нежданных гостей. Он прищурился и морщинисто заулыбался.
— Слава Дажбогу, явились!, — старик радостно вскочил. — Такой пир сегодня закатим!
— Подожди, Ведагор, не до пиров! Ненадолго мы, для дела.
— Говори, что стряслось?
— Пока ничего, но я надолго уезжаю.
— То-то я смотрю, меч не на том боку висит, — кивнул зелейник. — Артём, Видану хочешь повидать?
— Я уже её позвал, — покраснев, тихо ответил юноша.
— Это как же?, — удивился Ведагор, но тут же махнул рукой. — Хотя, что я спрашиваю.
В сенях что-то громыхнула и в избу влетела румяная княжна, она бросилась к Артёму. Если бы не было взрослых, они бы, наверное, обнялись, а так только взялись за руки, пунцово освещая избушку горящими щеками. Ведана виновато глянула на деда, потом на Проквуста.
— Здравствуй, Гора.
— Здравствуй княжна, — Георг по-доброму улыбнулся и поклонился, потом обернулся к зелейнику. — Ведагор, далеко ли ваша библиотека?
— Да как же далеко, рядом, в каменном тереме.
— Разве у вас есть каменный терем?, — удивился Проквуст.
— А как же, только он внутри деревянного. Зачем тебе библиотека, Гора?
— Много ли там людей бывает?
— Так кроме княжеской семьи, никто туда хода не имеет.
— Даже ведун ваш Чураслав доступа не имеет?!
— Никто!
— Меня отведёшь?
— Прикажи только.
— Веди! А вы, — Проквуст лукаво посмотрел на молодёжь, — пообщайтесь пока, но учтите, мы скоро вернёмся!
И без того румяные Ведана и Артём закраснелись ещё больше. Ведагор нахмурил брови, потом широко улыбнулся и подмигнул.
— Пошли, Гора, чего время терять.
— Взрослые ушли, Артём медленно поднёс к губам руку девушки.
— Веданка, я по тебе так скучал, — шепнул он.
— А я по тебе, — шепнула княжна и прижалась к юноше. Он неловко обнял её и застыл, прикрыв глаза.
Проквуст и зелейник быстро шагали по княжескому двору. Возле входа в терем стояли два ратника на посту с копьями, один черноволосый, Георгу незнакомый, а второй Расен, с выбивающимися белокурыми локонами из-под шлема. Он округлившимися глазами посмотрел на Проквуста, а когда тот ему улыбнулся, Расен важно кивнул и вновь замер в служебном рвении. За княжеским теремом они свернули направо, прошли следующее здание, в котором на первом этаже находился пиршественный зал, а на втором гостевые комнаты, потом миновали стены княжеского дома и вновь повернули направо. Здесь перед стеной казармы стояло массивное шестигранное деревянное строение со сводчатыми стенами и с зарешёченными полукруглыми окнами под круглым куполом. Оно было очень похоже на большую часовню, только креста не хватало, Георг едва не перекрестился, глядя на неё. На массивной двери с длинными коваными петлями виднелась замочная скважина, Ведагор не останавливаясь, вытащил из своей хламиды большой фигурный ключ. Замок мягко щёлкнул, дверь из толстых досок неожиданно легко и бесшумно отворилась.
— Входи!, — сказал зелейник.
Проквуста поразило, что за внешней деревянной обшивкой шла стена в метр толщиной. Внутри было прохладно и сумеречно, все стены были уставлены многочисленными дубовыми шкафами, закрытыми на внутренние замки, посредине помещения стояла конторка с подсвечником.
— Темновато для библиотеки!
— Когда солнышко сверху, здесь всё сияет, — возразил Ведагор, а когда мало света, внизу конторки свечи есть. — Вот, ты увидел, теперь говори, зачем тебе библиотека.
— Ведагор, меня не будет несколько лет.
— Вот как? Так ты, наверное, улетаешь, а не уезжаешь?
— Ты очень проницателен, Ведагор.
— Из-за проклятых осколков?
— Из-за них, — кивнул Георг.
— Чем можем помочь тебе, Гора?
— Хочу, чтобы присмотрели за сыном.
— Ты не возьмёшь его с собой?
— Не хочет!
— Молодец, — одобрительно улыбнулся зелейник, — он нам здесь пригодится. Ты его прямо сейчас оставишь?
— Нет, я не могу его навсегда отправить во внутренний мир, я хочу сделать постоянный переход между нашими мирами. Один конец будет здесь, второй в моём подземном убежище — бункере, в него кроме моей семьи тоже никому хода нет.
— Ничего себе, просьба!, — покачал головой Ведагор. — Прости, Гора, без моего сына решить не смогу. Я пойду, схожу за ним, а ты пока книги посмотри.
— Так ведь заперто.
— Сейчас, погоди, — зелейник покопался в глубоком кармане, вытащил связку ключиков на большом кованом кольце, протянул их Проквусту. — На, владей! У меня ещё есть.
— Спасибо, — растрогался Георг.
— Чего спасибо, ты на них право имеешь! Надо было сразу дать, так ведь не досуг было.
— Это верно, — улыбнулся Проквуст.
— Не обессудь, Гора, а от входной двери ключ не могу оставить, запереть библиотеку обязан.
Старик ушёл, а Георг принялся по очереди открывать шкафы, долго выбирая на кольце нужный ключик. Большинство шкафов, судя по слоям пыли в них, не открывались годами. Их полки в разнобой были уставлены пыльными фолиантами, зашнурованными кожаными папками, стопами пергаментных свитков. К некоторым шкафам на полу виднелись следы ног, в них на внутренней стороне правой дверцы в пазы был вставлен листок, на котором аккуратным почерком или напротив, прыгающими строчками, указывалась тематика книг каждой из полок, например, старые сказы, легенды, история. Прыгающий почерк относился в основном к шкафам с книгами по медицине и растениям, поэтому Проквуст был уверен, что он принадлежит Ведагору, первому зелейнику в роду княжеском. Аккуратный почерк мог принадлежать кому угодно, но Георг погладил его и ощутил руку княжны. Он смог осмотреть лишь малую часть шкафов, и судя по количеству ключиков, мог бы до конца дня открывать и закрывать толстые скрипучие дверцы, иногда чихая от вековой пыли. От нечего делать он пересчитал количество шкафов, затем количество ключиков, получалось, что одного ключа не хватало. Проквуст пересчитал ещё раз, тот же результат. Он пожал плечами и убрал ключи в карман. "Артёму здесь будет интересно", — подумал он и стал прохаживаться по залу, подыскивая укромный уголок для перехода. Подходящее место нашлось быстро: в нехоженом месте возле стены два массивных шкафа стояли торцами друг к другу на расстоянии меньше метра. Здесь было темно и сюда вряд ли заглянет чужой человек, вполне подходящий уголок.
Потянуло сквозняком, гулко раздались шаги. Пришёл Ведагор с сыном Вадимиром. Князь, ни слова не говоря, крепко обнял Проквуста.
— Рад видеть, Гора! Отец сказал, что хочешь переход между мирами сделать?
— Только для Артёма. Он начинает свой путь, пусть он будет отсюда.
— Сына твоего буду рад видеть в любое время, он мне по душе, а уж Ведана в нём души не чает. Отец сказывал, сговор про меж вас был?
— Был, а разве не ты…
— Я всего лишь отец, а глава княжеского дома Ведагор.
— Вадимир!, — строго осадил сына старый князь. — Ты клятву кому давал?! Вот он, глава дома, перед тобой стоит.
В глазах князя мелькнула растерянность, он озадаченно почесал затылок.
— Гора, я…
— Вадимир, — заулыбался Проквуст, — мы же свои, забудь! Глава я или не глава, а хозяин здесь ты, потому от тебя и решение жду.
Ведагор за спиной князя одобрительно кивнул головой.
— Что ж, Гора, — кивнул Вадимир, — место ты правильное выбрал, укромное, а сможешь, словно Заратуштра, переход сделать?
— Сделать смогу, — вздохнул Проквуст, — так его ещё надолго закрепить надо. Я ведь улечу, вдруг переход со временем ослабнет и Артём здесь застрянет? Его мама тогда с ума сойдёт!
— Не волнуйся, Гора, если такое случится, мы твоего сына сможем во внешний мир отправить, — князь повернулся к Ведагору. — Так ведь, отец?
— Так сын. Чурослав со своими ведунами в горах тайное место знает, там грань тонкая, переход открыть можно.
— Спасибо, — Проквуст поклонился. — Прежде, чем начну, хочу важное слово сказать. — Георг многозначительно глянул на зелейника, тот понимающе кивнул. — Ведагор и Вадимир, как отец, даю своё согласие на брак наших детей, когда время к тому придёт и любовь их укрепится.
— Сговор наш, стало быть, утверждаешь?, — Ведагор посмотрел на сына. — Вадимир, ты своё слово тоже молви.
— Я с радостью согласен.
Мужчины заулыбались и пожали друг другу руки.
— А чтобы молодёжи здесь никто не досаждал, прошу разрешения поставить оберег на библиотеку.
— От кого?, — удивился Вадимир. — Тут дружина моя рядом…
— Подожди, сын, — Ведагор взял князя за локоть, — я знаю, о чём Гора просит. Не от врагов, а от назойливых глаз, правильно я понимаю?
— Правильно.
— Ставь, хуже не будет, — кивнул Ведагор.
Проквуст вопросительно посмотрел на князя, тот тоже кивнул.
— Коли можешь, делай.
— Тогда я начинаю.
Георг прошёл в выбранный тупик, представил себе вырезанный кусок стены в убежище и открыл переход. Пространство послушно подчинилось ему, заклубилось по краям, матово чернея в середине. Надо было это всё закрепить. По внутреннему наитию Проквуст мысленно вбил бесформенные границы перехода в толстую стену, щедро влил в них энергию. "Надо будет подсказать Артёму, как его подпитывать!" — подумал он и оглянулся на князей. Те стояли в паре шагов за его спиной и, раскрыв рты, смотрели.
— Здесь закрепил. Вы меня подождите, я с той стороны закреплю и вернусь.
Проквуст шагнул в темноту угла и исчез. Ведагор отодвинул сына в сторонку.
— Пусти сынок, дай поглядеть поближе, — старик осторожно протянул руку и погрузил её в тёмное пятно в углу, ничего не произошло, он вынул руку, осмотрел её. — Вадимир!
— Да, отец!
— Я хочу пройти на ту сторону, посмотреть.
— Отец, а если узнает кто?
— Кто?! Я тут что, не проводил дни и ночи?!
— Отец, Гора не разрешит.
— Что я не разрешу?, — спросил Проквуст из стены, едва не воткнувшись в зелейника.
— Да вот, отец на смотрины хочет.
— Туда?!, — кивнул Георг за спину. — Да не вопрос! Я всё закрепил. Пошли оба?
— Нет, — вздохнул Вадимир, — мне покидать свой народ не пристало.
— Наверное, это правильно.
— Гора, давай прощаться?
— Погоди, князь, я ещё не закончил.
Проквуст прикрыл глаза и представил себя смотрящим на библиотеку снаружи. Мир, когда смотришь на него с закрытыми глазами, выглядит по-другому, как проекция теней, густеющих в зависимости от "густоты" материи. Толстые стены сочно темнели, шкафы со своим содержимым смотрелись серо-прозрачными бликами, а окна под куполом — белесыми пятнами. Георг повёл призрачными руками вокруг здания, словно замазывая его энергией из ладоней, вновь и вновь он втирал в пространство струи золотистого света, заставляя его равномерно растекаться и ярко блестеть. Скоро здание библиотеки почти скрылось за матовой оболочкой, лишь смутно показывая свои внешние контуры. Георг, открыл глаза.
— Кажется, получилось, — он устало улыбнулся. — Теперь всё. Позволь, князь Вадимир, руку тебе пожать?, — Проквуст протянул руку, но князь шагнул навстречу и вновь его обнял.
— Гора, жалко мне надолго расставаться.
— Бог даст, свидимся.
— Гора, — вмешался старый князь, — давай, веди меня на ту сторону! А ты Вадимир, не сочти за труд, сходи за детьми, приведи сюда.
— Сначала посмотрю.
— А чего тут смотреть?, — весело сказал Георг, схватил Ведагора за руку и утянул в стену.
— Стало тихо. Вадимир покачал головой, почесал затылок и направился к выходу.
В бункере Ведагор с любопытство огляделся, внимательно посмотрел на кусок скалы на полу.
— Чем же резали?, — спросил он.
— Твоим мечом, Ведагор!
— Не уж то? Знатные у тебя руки!
— Не у меня, Артём делал, я лишь помог.
— Смотри-ка, какой отрок молодец. Вот что, Гора, веди меня к свету, взглянуть на вашу сторону хочу.
— Хорошо, — улыбнулся Георг, — одну минутку. — Он вызвал огонёк ментальной связи с женой. — Леночка, я тебя не разбудил?
— Нет, милый, я макияж поправляю.
— Одета?
— Что за странный вопрос, Георг?
— Я к тебе сейчас человека приведу, познакомиться, ты не уходи из спальни.
— Георг, где Артём? Какого человека?!
— Лена, спокойно, Артём скоро будет.
— Что значит, скоро будет?!
— Ну, свидание у него!, — рассердился Георг.
— Ах, свидание?, — Елена внезапно успокоилась. — Как зовут человека?
— Ведагор.
— Тот самый, отец князя?!
— Он.
— Ой, я в обычном платье…
— Леночка, он тоже в старой хламиде, он же травник! Всё экспромтом получилось.
— Ладно, веди.
Проквуст повернулся к зелейнику, тот улыбался.
— Я что, вслух говорил?, — растерялся Георг.
— Вот теперь, Гора, я точно вижу, что не демон ты и не Бог, а просто хороший человек! Пошли, а то Вадимир заволнуется.
В винном погребе, глядя на батареи бутылок, старик оживился.
— Это что ж, виноградное вино?
— Оно самое.
— Большая редкость у нас.
— На обратном пути прихватим, — улыбнулся Проквуст.
Елена стояла в центре комнаты, когда они вышли из гардеробной. Высокий и костлявый зелейник в выцветшей, со многими пятнами, хламиде, столь царственно поклонился, что не было никакого сомнения в его высоком звании. Елена радушно заулыбалась, смущённо протянула руку.
— Здравствуйте, я Елена.
— Здравствуй, княгиня, — он нежно погладил её руку сухой ладонью. — Повезло Горе, такую добрую красоту у сердца держит.
— Леночка, я оставил в убежище переход, Артём будет заниматься в библиотеке.
— Какой переход?!, — нахмурилась женщина.
— К нам, к русичам, — ласково сказал Ведагор. — Может, когда и ты к нам сходишь, пир такой устроим!
— Какой там пир, — насупилась Елена, — муж уезжает, Бог знает насколько лет, Артём пропадает по чужим мирам… — У неё на глазах почти вспыхнули слёзы, но она сдержалась, улыбнулась. — Я рада вам, Ведагор, приходите, у нас уже жил один друг сына.
— Леночка, ты же знаешь, он не может, он теперь главный друг энси.
— Друг энси?, — удивился Ведагор. — Не уж то Рукагин?
— Он, — кивнул Проквуст.
— Спасибо, свет тебе, Елена и твоему зреющему чаду.
— Ой…
— Не бойся, княгиня, я травник-зелейник, людей лечу, много вижу. Всё у тебя будет хорошо, и сейчас родишь, и после сможешь.
— Да куда ж мне, — зарделась Елена, — годочки идут, торопятся.
— Не сомневайся, сильная ты, справишься. Гора, можно я в окна погляжу?
— Конечно.
Ведагор прошёл к окну на море, долго стоял, наслаждаясь видом. Потом взглянул на окно в парк.
— Твой сад?
— Мой.
— И вправду богато живёшь, Гора. Ну, веди, возвращаться пора.
— Ведагор, вы приходите в гости, — сказала ему Елена, а он ответил уже из-за двери: — Если Артём пожелает.
Эти слова окончательно успокоили женщину, и она присела к зеркалу, поправить что-нибудь.
На обратном пути Проквуст взял с полки специальную коробку с ручками, поставил в неё четыре бутылки. Подумав, поднял с полки штопор.
— Ведагор, знаешь, что это?
— Этот крючок? Штопор, что ж ещё.
— Но откуда…
— Гора, квасы да пиво пенное мы не только деревянными затычками забиваем, но и пробками из дубовой коры.
— Тогда, — Георг вернул штопор на полку и выбрал один из рычажных штопоров, — не откажись принять этот, он любую пробку возьмёт.
— Ладно, давай, авось сын не выгонит.
— Вадимир выгонит?!
— Шучу я. Просто подумалось, что вот в эти минуты присутствую при начале объединения миров, а радоваться этому или горевать, не знаю.
Дальше они шли в молчании и оба думали об одном и том же, о грядущей эпохе перемен.
В библиотеке их уже ждали. Проквуст вышел, Ведагор перехватил коробку из его рук, Вадимир сурово посмотрел на позвякивающие бутылки.
— Гора, это не спирт?
— Нет, виноградное вино, как у шумеров.
— Ну, ладно, — князь кивнул. — Ведана!
— Да?, — девушка выглянула из-за шкафа.
— Отпускай отрока, дочка, пора ему.
После недолгой паузы, наполненной сдерживаемыми вздохами, показался Артём. Он прошёл к отцу и, обернувшись, низко поклонился.
— Артём, — склонил князь голову в ответ, — можешь приходить сюда, когда захочешь.
— Папа, здесь полы надо помыть.
— Ведана, сюда никому кроме нас доступа нет, ты же знаешь!
— Завтра возьму ведро, швабру и буду мыть!
— Ладно, — махнул рукой князь, — мой.
Ведана многозначительно улыбнулась Артёму, тот понятливо кивнул, Проквуст внутренне усмехнулся, но виду не подал. Он тоже поклонился.
Одно дело сделано, пора было вернуться и разбудить Пилевича.
* * *
Проквуст смотрел на голубой шар с белыми светящимися пятнами облачного покрова. Земля быстро отдалялась, словно полустанок на железной дороге. Где-то на ней осталась его семья, и ещё множество людей, как только им всем не тесно на этом небольшом живом шарике? Георг отвернулся от обзорного экрана, успев перехватить любопытный взгляд пилота. Тот делал вид, что занят делом, но давно рассматривал знаменитого чужака, живую легенду и первого за миллион лет святого. Проквуст усмехнулся, на мгновение прочувствовав невероятность того, что он пережил. В сердце опять кольнуло от боли расставания с близкими, от тоски перехватило дыхание. "Интересно, — подумал он, отвлекая себя от печальных мыслей, — зачем Коринни пригласил его в рубку? Можно было спокойно побеседовать в любой из пустующих кают этого огромного дисколёта". Дверь в рубку раскрылась, вошёл командор Пол Коринни, Проквуст боялся, что не узнает его, но сиреневый плащ не мог спрятать непередаваемый рисунок ауры хорава, она лишь стала отчётливее и ярче. Несколько мгновений они смотрели друг на друга, словно бы впитывая прежние образы, потом поспешили навстречу. Проквуст с удовольствием пожал протянутую трёхпалую руку командора.
— Рад снова видеть вас, командор! Честно говоря, не ожидал, что вы отложите дела…
— Для меня, святой Гора, великая честь, встретить вас лично.
— Пол, давайте, как прежде, без громких титулов?
— Хорошо, — хорав едва заметно поклонился.
— Вы меня пригласили в рубку, зачем?
— Надо активировать координатор, — хорав показал рукой в сторону голографической машины, в центре которой виднелся белый кристалл координатора.
— Тот самый?, — удивился Проквуст.
— Нет, один из многих. Канцелярия Чара выдаёт их членам СЦ по запросам. В их координаторах самая полная информация о нашей вселенной.
— Тогда я зачем?
— Координатор не пускает к Чару. Мы знаем, где находится его звёздная система, но лететь можем только по приглашению. Каким-то образом координатор блокирует нашу аппаратуру, если ввести в неё координаты системы великого дракона.
— Ничего себе!, — удивился Проквуст. — Похоже на магию.
— Боюсь, что это и есть магия.
— Пол, вы всерьёз поверили в магию?!
— А что делать?, — хорав развёл руками. — Наша наука совершенно беспомощна.
— Позвольте, Пол, а с чего вы взяли, что…
— Из канцелярии Чара поступила соответствующая инструкция.
— Обалдеть!, — прошептал Георг и вслух: — Что ж, Пол, давайте исполним инструкцию.
Едва Проквуст положил руку на кристалл, в голове послышалось: "Приветствую, инспектор!" — "Здравствуй, белый кристалл, — невольно отозвался Георг, — мне нужно к великому дракону" — "Доступ открыт, инспектор, счастливого пути".
Проквуст вопросительно оглянулся на Коринни, тот смотрел в сторону пилота.
— Илоф?
— Всё в порядке, командор, координаты поступили!
— Отлично!, — Коринни взглянул на Проквуста. — Пойдёмте, Гора, я покажу вам вашу каюту, там и побеседуем.
Каюту переделали по человеческим меркам: кровать, сантехника, кресла и столик, шкафчик всё было до банальности знакомо. Проквуст закончил обход апартаментов и уселся перед Коринни.
— Подходит?, — спросил командор.
— Вполне. Сколько продлится полёт?
— Примерно три земных дня.
— Так быстро?!
— Наши корабли стали летать быстрее.
— Пол, а сколько полёт поглотит обычного времени?
— Как образно вы это сказали, Гора. На Земле пройдёт год, может быть два.
— Два года, — тихо произнёс Проквуст, словно ощупывая губами эти два слова. В голове мелькнуло лицо Елены, младенец, который родится без него. И всё же это лучше, чем сотни лет! Георг горящим взором взглянул на командора, терпеливо ожидающего его ответа. — Пол, у меня же остаётся шанс увидеть семью!
— Вы не знали этого, — удивился Коринни, — и всё равно полетели?!
— А что было делать, если возникла проблема для всей Земли?
— Не расскажете?
— Не обижайтесь, Пол, не могу.
— Что вы, как можно!, — командор задумчиво потёр длинным пальцем подлокотник кресла. — Гора, у меня есть просьба.
— Ко мне? Какая?
— Возьмите меня с собой к великому Чару, — голос Коринни дрогнул, по его ауре пробежал яркий сполох.
— Пол, — покачал головой Проквуст, — вы ставите меня в затруднительное положение…
— Я понимаю, но всё равно прошу.
— Это очень важно для хоравов?
— Это важно лично для меня, Гора.
Георг недоумённо приподнял брови.
— Но, командор, это исключено! Личные вопросы Чар слушать не будет.
— Гора, у меня нет к великому дракону вопросов, я просто хочу его ещё раз увидеть. Вы, Гора, не представляете, какая легенда Чар во Вселенной, а я буду так близко к нему!
— И всё?!
— Всё! Могу даже пообещать, не произнести ни слова!
— Хорошо, Пол, я сообщу дракону о вашем желании, но у меня будет встречная просьба.
— Готов услужить вам, святой Гора.
— Просьба касается землянина Пилевича. Вы помните его?
— Конечно! Он один из самых успешных и полезных земных контактёров!
— Он тоже с ностальгией вспоминает о хоравах.
— Это приятно, так что ему нужно?
— Не только ему, но и мне. Пол, Пилевич не молод, а вы так досконально изучили человеческий организм! Подлатайте его, он мне необходим не только как друг, но и как ценный помощник.
— Гора, выполнить вашу просьбу, хоравы сочтут за честь! Тем более это несложно.
— А как скоро?
— О, очень скоро! СЦ снова направляет нас в солнечную систему своими представителями.
— А как же арианцы?!
— По слухам из администрации СЦ, они попросили направить их в любую другую систему контроля.
Проквуст едва сдержал восклицание, Пилевич оказался на сто процентов прав. Вот это мозги!
— Причина неизвестна?
— Никто не знает, это же арианцы.
— Честно говоря, я рад, что вы их смените.
— Почему?
— Я вижу, что ваши ауры теперь светятся ярче, эмоции наполнены энергией, я рад за хоравов, ведь это вы подарили мне вторую жизнь. С вами, хоравами, теплее, я бы даже сказал, человечнее.
— Я обязательно перескажу ваши слова на Совете Недины!
— Кстати, Пол, как поживает ваш дядя?
— Всё в порядке. Ему будет приятно, что мы говорили о нём.
— А канцлер и Джулия?
— О, Люций Гариль теперь не канцлер, а Председатель правительства планеты Тагис. Джулия — его жена, они растят троих замечательных детишек.
— Всё-таки они сделали это!
— Да, и за ними пошли тысячи.
— Жаль, что не миллионы, Пол.
— Да, решаются на такой шаг немногие, миллионы пока смотрят на них, одобряют, но ничего менять не хотят. Мы сотни тысяч лет жили только для себя, возможно, придётся ждать, когда подвижники вроде Люция и Джулии возродят новые поколения…
Они помолчали, отдавая дань важности произнесённых слов.
— Надеюсь, хоравы уже полноправные члены СЦ?
— Увы, Гора, пока ещё претенденты.
— Всё равно я рад за хоравов, — нарушил молчание Проквуст, — пусть вы вступили на длинный путь, но первый шаг сделан, поздравляю.
— Спасибо.
— Пол, а откуда появилась планета Тагис и что с Нединой?
— С Нединой всё в порядке, она по-прежнему кружит по орбите в системе Веганис, а планета Тагис приняла нас благодаря просьбе Совета цивилизаций. Это замечательная планета, почти такая же красивая, как Земля. На ней есть леса, моря, реки, но на суше нет животных, только насекомые. Они очень миролюбивые и не мешают новым хоравам строить новую цивилизацию.
— Новым хоравам?
— Да, только тем, кто последовал за канцлером.
— Узнаю хитроумный замысел Чара, — лукаво улыбнулся Проквуст.
— Мы чтим великого дракона, но помним, чем обязаны тебе, Гора!
— Спасибо. Я вижу, вы подружились с Советом Цивилизаций?
— Да, наше сотрудничество оказалось вполне выгодным для хоравов.
— Поздравляю, — Георг внутренне улыбнулся, всё-таки полудетский снобизм хоравы ещё не изжили, но у них всё впереди. Он вдруг понял, что устал, захотелось побыть одному. Коринни, словно почувствовав это, встал и сдержанно поклонился.
— Гора, я полагаю, вам надо отдохнуть?
— Да, не помешает.
— Не забыли, как с кухонным шкафом обращаться?
— Не забыл.
После этого разговора Коринни появился лишь раз: постучался, спросил с порога, как дела и удалился, откланявшись. Проквуст удивился, он предполагал, что Пол будет ему докучать, а тут такое пренебрежение. Нельзя сказать, что он расстроился этим, но… Лишь поразмыслив как следует, Георг вдруг всё понял: как не воспринимал он хоравов наивными и бесхитростными, на самом деле, они такими не являлись. Хоравы были очень древней цивилизацией и при всех отличиях от арианцев, и тех и других объединяло общее качество: перерастание прагматизма в цинизм. У арианцев осознанный, у хоравов латентный. Коринни получил от Проквуста то, чего добивался: протекции для визита к великому дракону, новостями они обменялись, о чём ещё говорить? "Наверное, — подумал Проквуст, — это качество присуще и другим древним?" Впрочем, эти мысли недолго занимали Георга, приближалась встреча с Чаром. Посчитает ли великий дракон его визит важным или опять обзовёт мальчишкой?
Огромный корабль Чара поджидал их на границах звёздной системы Совета Цивилизаций. На обзорном экране далёкими яркими точками золотого и сонно-багряного цвета светились два солнца.
Дисколёт в автоматическом режиме причалил к одной из стыковочных конструкций, пилот повернулся к Коринни.
— Командор, мы на месте.
— Хорошо, Илоф, инструкции поступили?
— Прошу!, — пилот протянул лист Коринни, тот прочитал, озадаченно тряхнул массивной головой.
— Гора, дракон просит пройти вас одного.
— Иду, — Проквуст встал. — Вы не волнуйтесь, Пол, я помню наш разговор.
Вместо ответа Коринни признательно склонил голову.
Проквуст вошёл в широкий тоннель со светящимися стенами и увидел в пяти шагах обычную земную дверь. Снаружи причальная конструкция была как минимум несколько сот метров длинной, а тут… Он подошёл к двери, взялся за ручку и сразу же попал в круглый кабинет Чара. Великий дракон сидел на своём месте и внимательно вглядывался в поверхность своего рабочего стола. Иногда слышалось быстрое постукивание его когтей. Георг сосредоточился и обнаружил лёгкую рябь пространства посреди помещения, всё как в первый раз, когда он появился здесь вместе с хоравами. Он тихо прикрыл дверь, но замок предательски щёлкнул.
— Проходи, Гора, присядь, я скоро.
Проквуст кивнул и прошёл к креслу у стены, сел и принялся смотреть на Чара. Он давно не видел его и неизвестно, когда вновь увидит, поэтому старался запомнить как можно подробнее. Дракон дёрнул сложенными за спиной крыльями, глянул на своего гостя и добродушно рыкнул: "Гора, ты на мне дырку протрёшь".
— Здравствуй, великий Чар!, — Проквуст встал, поклонился. — Дозволь сказать.
— Ты стал таким почтительным!?, — хмыкнул председатель СЦ.
— Да, — без тени улыбки ответил Георг, — теперь я понимаю, с кем разговариваю.
— Да уж, возмужал.
— Спасибо.
— Ну что ж, поговорим о делах. Ты готов открыть свою голову?
— Она в твоём распоряжении, великий Чар.
— Гора, — едва заметно поморщился дракон, — давай, как раньше, без титулов.
Словно сквозняк пронёсся под волосами Проквуста, но не улетел, а остался внутри. Прошло несколько томительных минут, в этот раз Георг не стал хитрить, пытаясь поймать струйки сквозняка воображаемым гребешком, он даже не думал об этом, тупо разглядывая пол под ногами, пусть дракон сам ищет, что ему нужно.
— Уф!, — сквозняк из головы исчез. — Как же у тебя там намусорено!
Проквуст недоумённо и с некоторой обидой посмотрел на дракона и вновь поставил непроницаемый блок вокруг себя.
— И не надо на меня так смотреть, человек, я знаю что говорю, даже у арианцев в голове порядка больше.
— Так им, сколько миллионов лет?!, — не сдержался Георг.
— И то верно, — ухмыльнулся дракон, — вот теперь вижу перед собой прежнего Гору, а не преклонённого подданного. Присядь. — Проквуст опустился в кресло, он действительно вспомнил себя, свою дружбу с Чаром, на душе стало легче.
— Чар, ты увидел мою встречу со Смитом?
— Да, мелькнула. Я ещё удивился, как часто рок вас сводит. А что?
— Он тьмой интересуется, боюсь, обломки крейсера искать начнёт.
— Пока рядом Аор, вряд ли … надо будет ускорить. Не волнуйся, Гора, арианцы солнечную систему покидают, ты ведь знаешь уже об этом?
— Знаю и рад, что хоравы вернутся.
Чар кивнул и задумался.
— Вот что, я, пожалуй, напишу императору, пусть Смарла ко мне представителем в Совет Цивилизаций направит. И почётно, и по профилю.
— А Смита не заподозрят?
— Да хоть бы и так, пусть интригами занимается, а не тьму разыскивает. Кстати, — дракон хитро прищурил глаз, — как думаешь, зачем она ему?
— Арианская начинка может толкнуть Смита на сделку с проклятым.
— Чтобы найти первую вселенную?
— Думаю, да.
— Резонно и это не пустяк.
Великий дракон надолго замолчал.
— Чар!, — напомнил Проквуст о себе.
— Гора, — встрепенулся дракон, — ты правильно сделал, что явился, вопрос серьёзный.
— Чар, так СЦ поможет Земле?
— Чем, Гора?
У Георга внутри всё похолодело.
— Я думал, мне помогут вывезти проклятые арианские осколки.
— Куда, друг мой? В любом месте вселенной они останутся адской бомбой, а если их не трогать, то время есть.
— Но рано или поздно … что же делать?!
— Обезвредить на месте.
— Но как, Чар?!
— Тебе, лучше знать.
— Мне?!
— А кому же ещё? Не ты ли сделал невозможное: избавился от пятна тьмы в ауре?
— Чар, — растерялся Георг, — но это стоило таких усилий! У меня не хватит энергии, чтобы обезвредить то, что я захоронил в шахте.
— Но зато ты знаешь, как это делать!
— Не понял, что делать?
— Уничтожать тьму! Наивный мальчишка, ты понимаешь, что до тебя это не удавалось никому на свете?!, — драконья крылья возбуждённо затрепетали, из ноздрей дракона вместе с дыханьем вырвался язык пламени.
— Никому?!
— Никому!
— А Друг?!
— Он — это почти ты!
— А кто же тогда латает прорехи вселенной?
— Тот, кто её создал, — сказал дракон и ухмыльнулся, показав на мгновение частокол огромных зубов.
— Бог?, — прошептал Проквуст.
Дракон не ответил, только многозначительно хмыкнул, а Георга сразу же осенило. Он понял, что имел в виду дракон: лишь творцу вселенной под силу "починить" её после вмешательства тёмной силы. С одним из них он общался, но в соседней вселенной. Получалось, что он должен найти творца их вселенной! Проквуст поднял на дракона глаза, наполненные бессильной скорбью.
— Чар, я должен найти творца нашей вселенной?
— Возможно, это решение.
— Подскажи, где его найти?
— Не знаю, — шевельнул крыльями дракон. — Теоретически, он везде. — Чар повёл вокруг себя лапой, но как позвать его, неведомо никому. Придётся тебе самому искать.
— Чар, но я не успею!, — Проквуст готов быть заплакать от жалости к себе: он понял, что не сможет вовремя вернуться к своей семье, и бросить начатое, тоже не сможет. Ему суждено теперь вечное скитание по вселенной без всякой надежды на успех. — Великий дракон, — тихо сказал он, — ответь, почему рок постоянно разлучает меня с любимыми?
— На это нет ответа, Гора. Возможно, не для того тебя вернули в этот мир, чтобы ты наслаждался покоем в райском уголке вселенной.
— Он скоро может стать чёрной рваной дырой в пространстве.
— Не без твоего участия.
— Да, — понуро кивнул Проквуст.
— Тогда приступай к его спасению, идущий к солнцу.
— Чар, — мрачно сказал Георг и встал, — я надеялся, что Совет Цивилизаций мне поможет.
— Кто ж тебе поможет, если ты сам и есть Совет Цивилизаций?
— Чар, ты издеваешься?
— Ничуть. Полномочия инспектора у тебя есть?
— Да, но я думал, это временно…
— Временно?!, — усмехнулся Чар. — Пожизненно! Ты, Гора, даже представить себе не можешь, какими правами обладаешь!
— Я не собирался делать вселенскую карьеру, — обиженно буркнул Георг, — можешь снять с меня эти полномочия.
— Не могу.
— Почему?
— Это звание утверждает Совет Цивилизаций, по тебе Гора, специальное заседание было. Теперь ты полномочный представитель СЦ!
— Ужас! Зря ты это сказал.
— Считай, что не говорил.
— Ага, как же!, — Проквуст встал. — Чар, так ты будешь мне помогать?!
— Буду, буду, не шуми. Слетай к цирианам.
— Зачем они мне?
— Цириане самая древняя из известных мне цивилизаций, может быть, они что-то тебе подскажут.
— С какой стати они будут мне помогать?
— Должок у них перед Землёй.
— Наги и пазузу?
— Не только. Они много чего на вашей планете творили. И не только на вашей.
— Почему же СЦ не вмешивался?, — удивился Проквуст.
— С чего это? Они ж не со зла, а по добрым помыслам…
— На Земле есть поговорка: "Благими намерениями вымощена дорога в Ад".
— Метко, но СЦ помогает делом или советом, только если его об этом просят. Делать ошибки СЦ не запрещает, если они не затрагивают основы безопасности нашей вселенной.
— Понятно.
— Ты это запомни, инспектор.
— Запомнил. Может быть, мне какие-нибудь курсы инспекторов пройти?
— Нет никаких курсов, Гора, — глухо отозвался Чар, — И инспекторов, кроме тебя, нет. Примерно полмиллиона лет, как нет, так что курсы впору тебе открывать.
— Я единственный инспектор?!, — едва выдохнул вопрос Георг.
— Именно, — кивнул дракон, — ты только не зазнайся, ладно?
Вместо ответа Проквуст обхватил голову руками и застонал.
— Ты что?, — удивился Чар.
— Чар, каждый новый полёт удаляет меня от семьи, я могу её вовсе лишиться! Знаешь, во мне сейчас борется желание бросить свой путь и вернуться домой.
— А как же судьба Земли?
— Думаю, арианские осколки могут тысячелетия… Прилечу, завалю шахту, попугаю шумеров, чтобы не трогали…
— И будешь спокойно жить?, — голова дракона на длинной шее почти вплотную приблизилась к барьеру, глаза Чара пристально рассматривали человека, Проквуст тяжко вздохнул, на самом деле, конечно же, он не сможет так поступить.
— Извини, Чар, не принимай всерьёз моё нытьё, просто я сейчас окончательно распрощался со своей семьёй.
— И напрасно! Я тебе корабль дам такой быстрый, что мигом доставит куда надо.
— Что толку…
— Гора, ты что, не слышишь? Повторяю: самый быстрый!
— Без пожирания времени?!
— Без, но и не опережая. Понимаешь?
— Да!
— Корабль настолько быстр, что на нём ты не потеряешь ни минуты внешнего времени.
— Спасибо, великий Чар!
— Не за что, — рыкнул дракон, втягивая шею обратно. — Его прислал мне Апокриф, между прочим, специально для тебя.
— Он меня помнит?!
— Ты был ему интересен. В благодарность он разрешил использовать один из своих кораблей. Вот, — Чар поставил на стол металлически поблескивающий конус. Георг пригляделся, конус не был гладким, его структура состояла из узоров странной геометрии, а верхняя часть переливалась светло-красными сполохами. — Догадываешься, что это?
— Пульт управления кораблём?
— Если бы так, это пульт владения кораблём!
— Бенни рассказывал мне о таком корабле.
— Не о таком, а о том же самом.
— Тот, на котором Аор чуть не захватил меня?!
— Почему, чуть? Он захватил, а потом отпустил, выкинув тебя туда, куда подсознательно рвалась твоя душа: к родной планете.
— Я вспомнил, Бенни сказал, что корабль живой, но я пропустил это мимо ушей. Не думал, что судьба сведёт меня с ним.
— Получи и владей.
Конус взлетел со стола, туманно размылся на призрачной границе и опустился в руку Проквуста. Он невольно сжал руку и конус поддался, сжимаясь для удобства ладони. Георг поднял голову и наткнулся на пристальный взгляд дракона.
— Чар, ты отдал мне пульт без всяких дополнительных условий?!
— Так пожелал Апокриф.
— Но Бенни говорил, что корабль хотел быть свободным.
— Мало ли чего он хотел, — хмыкнул дракон. — Его создали для служения, вот пусть и служит. Свободу ему подавай! Гора, а мы разве с тобой свободны?
— Чар, я считаю себя свободным, так как мой путь — это мой выбор.
— Раз так, иди и решай, что с кораблём делать: можешь владеть им вечно, можешь прямо сейчас отпустить.
Чар постучал когтями по столу, на противоположной от входной двери стене открылся проход.
— Спасибо, великий дракон, я был рад снова увидеть тебя.
— Передавай привет своему сыну, скажи, что я помню его.
Проквуст остановился на пороге.
— Чар, ты помнишь хоравов, которые явились к тебе со мной?
— Я всё помню, Гора.
— Один из них, Пол Коринни, находится на дисколёте.
— Да, он мелькал у тебя в голове.
— Можешь его на минуту пригласить?
— Зачем это?
— Жаждет ещё раз посмотреть на великого дракона.
— И всё?
— Обещал не произнести ни слова.
— А ты, Гора, обещал ему, что устроишь эту аудиенцию?
— Нет, обещал только спросить.
— Ладно, иди, приглашу твоего хорава. Пусть смотрит, с меня не убудет.
Проквуст вышел, проход закрылся. Чар постучал когтями по столу, потом устало положил голову на свою лапу и опустил веки. Прошло несколько минут, Он приподнял голову и посмотрел на входную дверь, она открылась, вошёл Коринни. Хорав отвесил почтительный поклон и застыл в немом созерцании дракона. Прошла минута, Коринни, прижал к груди трёхпалые руки и вновь поклонился, как бы говоря, что готов удалится.
— И это нетерпеливый хорав, роняющий вопросы вместе с дыханием?, — усмехнулся дракон.
Коринни опять отвесил молчаливый поклон.
— Ты стал командором хоравов? Отвечай, разрешаю.
— Да, великий Чар!
— Значит, начальство. В курсе, какой груз для меня забирал с Недины?
— Конечно.
— Там всё в порядке?
— В полном. В этих вопросах мы не ошибаемся.
— Думай, что и кому говоришь!, — сердито рыкнул дракон. — Не ошибаются они!
— Простите, великий Чар, — испугался Коринни, — я не хотел, чтобы мои слова выглядели хвастовством.
— Хвастовство — это пустяк, а вот гордыня, это грех. Ладно, хорав, мы друг на друга посмотрели. Но ты ведь, как я понял, не на смотрины приехал, а за службой?
— Да, великий Чар, я тщил себя надеждой оказаться полезным Совету цивилизаций.
— Там видно будет. Тебе передадут прибор для персональной связи с моей канцелярией. Понадобишься, вызову.
— Великий Чар, я обязан доложить совету Недины о нашей встрече.
— Докладывай, только скажи своим стариканам, что прибор на тебя лично настроен. Иди, хорав, аудиенция окончена.
* * *
Проквуст сжимая в руке пульт, стоял перед серебристой поверхностью, перегородившей коридор, по которому он пришёл. "Бенни говорил, это не металл, а холодная плоть", — подумал Георг и медленно поднял левую ладонь. На ощупь обычный металл, никакого ощущения жизни.
— Корабль, открой, — произнёс он вслух.
Под ладонью что-то дрогнуло, он отдёрнул руку и увидел, как стремительно расширяется отверстие. Проквуст шагнул вперёд, стена за спиной вновь стала целой. Он стоял в длинном коридоре, расходящемся вдаль по обе стороны от него. Георг вспомнил краткий рассказ о корабле, как он подсветил путь к главной рубке, как проявлялся перед Адамсом в разных образах и остался почему-то в образе арианца. Кажется, Проквуст хотел расспросить Бенни об этом, но не успел, последняя встреча была такой короткой, такой радостно-сумбурной. На душе стало грустно, он вдруг именно сейчас понял, как ушла в безвозвратное прошлое его дружба с Бенни Адамсом. Вот если бы можно было с ним увидеться! Тем более что этот корабль летает меж мирами… Проквуст мысленно одёрнул себя, пора было вступать во владение и, кажется, он понял как. Георг пристально посмотрел в глубину багряно мерцающего конуса пульта и строго спросил: "Почему хозяина не встречаешь?!". Внутри конуса пробежала алая молния, а в двух шагах от Проквуста затуманилось слегка светящееся молочное пятно человеческого роста.
— Я давно здесь, хозяин, — просто не знал, в каком образе явиться.
— А это что, твой настоящий вид?
— Нет, так я вижу вас, хозяин.
— Разве у тебя нет видеокамер?!
— Внутри меня они не нужны.
— Ладно, разберёмся, показывай дорогу.
Пока они петляли по коридорам, Проквуст думал, как вести себя дальше. С одной стороны, этот разумный корабль дружил с Бенни, хотя и на взаимовыгодной основе, с другой, разве не удобнее пользоваться положением хозяина? Последняя мысль была отвратительна, Георг уже понял, что не сможет владеть существом, обладающим или стремящимся к свободе, это противно ему, это несовместимо с ним.
Вслед за молочным пятном он вошёл в просторный зал управления с двумя рядами пустующих кресел. Перед ними раскинулся длинный пульт с мерцающими огоньками, но на нём не было заметно кнопок или переключателей.
— Корабль, здесь есть видеокамеры?
— Есть, хозяин.
— Ты видишь меня?
— Да, хозяин, ты человек и я тебя знаю.
— Я тоже знаю, что ты знаешь, — усмехнулся Георг. — Помнишь моего друга?
— Помню, я называл его Адамом.
— Почему не Бенни или не по фамилии Адамсом?
— Ему подходило имя Адам.
— А мне?
— Аор называл вас Горой.
— Да, это одно из моих имён. Кстати, Бенни, в смысле, Адам, как тебя называл?
— Герат.
Молочное пятно колыхнулась и превратилось в арианца.
— Я был таким.
— Хорошо, Герат, таким и оставайся.
Арианец покорно склонил голову.
— Какие будут приказы, хозяин?
Проквуст игнорировал вопрос и подошёл к нему вплотную. Георг пригляделся: вокруг фигуры арианца едва заметно светилась зеленоватая аура. Георг осторожно протянул левую руку и дотронулся до руки Герата, она была тверда и осязаема.
— Герат, это что, настоящий организм?!
— Нет, хозяин, это особая технология моделирования материи.
— Ничего себе! У тебя даже аура похожа на арианскую.
— Ничего удивительного, арианцы, в некотором роде, мои родственники.
— Твои?!
— Арианцы и корабли сотворены общими создателями.
— Очень интересно, — Проквуст поднял вверх пульт в правой руке, Герат заворожено впился в него взглядом. — Мой друг, очень тепло отзывался о тебе.
— Адам исправил мою ошибку и освободил меня.
— За это ты помог ему.
— Да.
— Но почему же этот ключ, — Проквуст покачал пультом, — не в твоих руках? Неужели Бенни нарушил своё обещание?!
— Адам сделал то, что обещал: вернул мне ключ, но Апокриф призвал меня и я вручил ключ ему.
— Вот как?, — задумался Георг, теперь ему многое становилось понятным. — Герат, получается, ты вечный слуга Апокрифа?
— Я не слуга, хотя служу, просто я не могу ослушаться своего создателя.
— Ясно и достойно уважения, — Проквуст помялся, раздумывая спрашивать или нет. — Герат, а Чар сообщил тебе мою проблему?
— Да, и я искренне хочу помочь тебе, хозяин.
— Хорошо, тогда скажи, Апокриф может уничтожить тьму?
— Только в своей вселенной, Гора.
Логика была настолько очевидной, что Проквуст разочарованно вздохнул и прошёл к ближайшему креслу.
— Бенни рассказывал, что ты заключал с ним сделку?, — спросил Георг, усаживаясь поудобнее.
— Соглашение.
— Герат, и ты никогда не отступаешь от своих обещаний?
— Никогда, хозяин, — Герат вновь поклонился.
— Хозяин, хозяин, — проворчал Проквуст, — не хочу я быть хозяином. Герат, хочешь, я верну тебе ключ?
— Да, — тихо отозвался Герат после короткой паузы, — я бы очень этого хотел.
— Тогда дай мне обещание, что будешь помогать мне.
— Обещаю!, — впервые Герат не опустил голову, а посмотрел прямо в глаза.
— Куда поставить?, — буднично спросил Проквуст.
— Туда, — Герат указал рукой на приборную панель, в середине которой открылась углубление. Георг подошёл, гоня от себя сомнения, так или иначе, но он не мог оставаться рабовладельцем. — Конусом вниз. — Донеслось до него.
Проквуст воткнул ключ в углубление и разжал пальцы. Раздался короткий звон и пульт нырнул внутрь панели. Георг усмехнулся, видимо, Герат всё же ему не до конца доверяет, но словно в ответ на эти мысли, отверстие вновь открылось, и ключ поднялся наверх.
— Извини, Гора, я слишком обрадовался, — Герат подошёл вплотную и протянул свою когтистую лапу, Проквуст пожал её и улыбнулся.
— Я рад, что Бенни научил тебя рукопожатию.
— Адам сделал это, когда вернул мне ключ, — Герат вдруг так естественно щёлкнул челюстью, что Проквуст засомневался, что его тело всего лишь модель. — Гора!, — голос Герата звучал торжественно. — Пока ты находишься во мне, ключ всегда будет открыт для твоих рук.
— Спасибо, — растроганно кивнул Георг, — мне по сердцу друг, а не раб.
— Куда летим, Гора?
* * *
Чурослав остановился за углом казармы княжеской дружины и, опёршись о посох, стал ждать. Сумерки сгустились, из-за княжеского дома показалась стройная фигурка княжны, быстрыми шашками мелькнула по двору и скрылась за стеной библиотеки. Через некоторое время сводчатые окошки библиотеки засветились, сначала тускло, затем ярче и ярче. "Сколько свечей каждый раз жжёт!" — проворчал ведун. Он был озадачен и огорчён. Ещё недавно, как и многие годы до этого, библиотека мало интересовала членов княжеского рода, ходили в неё редко. Дед Чурослава рассказывал, что Ведагор в юности пропадал в библиотеке, стал потом зелейником по отпущенному ему дару, и с тех пор библиотека простаивала закрытой и покинутой. Это было, по мнению Чурослава несправедливо, сколько знаний пропадают попусту! Он мечтал получить к ним доступ, поженив своего сына Заряна с княжной, род главного ведуна имел на это право, но после появления трёх колдунов, все планы полетели прахом: Ведана и сын Горы стали женихом и невестой. Хотя это не объявили официально, весь княжеский двор судачил об этом, как о вопросе решённом. Чурослав надеялся, что после ухода трёх колдунов, всё вернётся на круги своя, но пару месяцев назад ему шепнули, что видели Гору в компании со старым князем и они посещали библиотеку. При этой мысли Чурослав злобно скрипнул зубами: пришелец из внешнего мира был там, куда ему ход заказан! Разве это правильно?! С тех пор княжна вдруг воспылала любовью к знаниям и почти ежевечерне пропадала там, изводя, судя по свету в окнах, сотни свечей. Что она там искала? Чурослав изнывал от любопытства. Три недели назад он рискнул заглянуть внутрь магическим зрением, хотя знал, что Ведана могла его обнаружить, но мочи терпеть, не было. Обдумывая этот ход, ведун пришёл к выводу, что даже если княжна его обнаружит, наказания не последует, да и за что, за любопытство? И какого же было его удивление, когда на месте библиотеки он обнаружил гигантское зеркальное яйцо! Оно не просто не пускало внутрь, но ещё и слепило. Не иначе, без Горы здесь не обошлось! Чурослав сердито стукнул посохом о мощённую камнем дорожку и побрёл прочь.
Ведана вошла в библиотеку и в полутьме заперла изнутри входную дверь. Ключ из замочной скважины вытащила, повесила на крючок в стене и прошла к большому столу с настольной лампой. На нём почти не было свободного места, всё было заставлено стопками книг. Княжна села на один из двух стульев и щёлкнула выключателем, лампочка под широким плафоном затлела. Ведана подпёрла кулачком щёку и привычно чуть повернула выключатель, света прибавилась. Так она проделала несколько раз, пока не стало светло, и приступила к работе. Княжна брала книгу из высокой правой стопки, смотрела её название, иногда перелистывала, читая отдельные страницы, потом определяла в одну из стопок на левой стороне стола и делала очередную запись на листе пергамента. Внезапно в дальнем углу послышались шаги, девушка радостно вскочила. Артём подлетел к ней, обнял, осыпал поцелуями лицо, потом надолго припал к её губам.
— Тёма!, — чуть задыхаясь, сказала девушка, стараясь, чтобы тон был строгий, но получалось плохо, мешала радостная улыбка.
— Любовь моя, я так скучал!
— Нам ещё рано об этом говорить!
— А думать?, — Артём вновь потянулся к её губам и не встретил сопротивления.
Молодые люди долго обнимались, перемежая вздохи поцелуями, наконец, девушка решительно отодвинула юношу от себя.
— Артём, довольно, нам надо работать!
— Веда, — насупился Артём и сел на стул, — я не выдержу два года!
— То есть ты меня разлюбишь, не дождавшись свадьбы?, — лукаво улыбнулась княжна, присаживаясь на соседний стул. — А говорил, что на всю жизнь полюбил?
— Веда, хватит шутить! Ты прекрасно понимаешь, о чём я.
— Понимаю, вы мужчины, все одинаковые.
— Это кто ж такой умный тебе сказал?
— Моя няня.
— Понятно, — хмыкнул юноша, — уж она-то специалист в этих делах.
— Ты груб!
— Прости, Веда, — извиняюще прошептал Артём и встал перед нею на колени, с грохотом опрокинув стул, девушка улыбнулась и прижала его голову к себе.
— Желанный мой, — прошептала она, юноша обнял её и зажмурился.
— Веда, я тебе пирожное принёс, — шепнул он.
— Опять?!
— Ага.
— Я же запретила!
— Тогда я сам съем.
— Ещё чего, неси немедля!
Артём вскочил и на минуту исчез в полутёмном углу, вернулся с маленькой коробочкой и бутылочкой газированной воды. Ведана достала песочно-кремовое пирожное и, зажмурившись, откусила кусочек.
— Как вкусно!
— Водички попьёшь?
— Шипучка?
— Ага.
— Открой.
Артём неотрывно любовался девушкой. Она закончила еду, промокнула рот платочком, попила газировки.
— Тёма, я опять запрещаю тебе приносить мне соблазны внешнего мира!
— Но это такие пустяки.
— Эти пустяки обольщают, затем совращают! Мы же говорили на эту тему! Я никогда не соглашусь жить в твоём мире, моё место здесь.
— Я это знаю, поэтому и моё место здесь, рядом с тобой.
Внезапно со стороны входной двери донёсся металлический скрежет, сработал замок и в библиотеку вошёл Ведагор. Артём и Ведана вскочили на ноги, старик кивнул им и запер дверь изнутри.
— Здравствуй, сын Горы.
— Здравствуй, князь Ведагор, — поклонился Артём.
Зелейник прошёл к столу, глянул на пустую коробочку из-под пирожного, на недопитую бутылочку.
— Так-так, нарушаете запреты?
Молодые люди виновато опустили головы, Ведагор сел на стул и допил из бутылочки воду.
— Ладно, я никому не скажу, но Артём, обещай…
— Клянусь, больше ничего не принесу…
— Стоп!, — осадил вдруг его зелейник и нахмурил брови. — Не торопись, отрок, я имел в виду только всякие вкусности для княжны. Он посмотрел на неё. — Ведана, твой милый, — при этих словах княжна жутко покраснела, — объяснял, что от этих вкусных штучек дамы полнеют?
— Как полнеют?!, — румянец на щеках Веданы сменился бледностью, она с прищуром посмотрела на Артёма.
— Веда, твой дедушка пошутил.
— Ничего я не пошутил!, — грозно возразил Ведагор, но не смог удержать улыбки.
— Да ну вас!, — княжна насупилась и отвернулась.
Ведагор резко встал, он уже не улыбался.
— Вот что, молодёжь, попрощайтесь, вы теперь долго друг друга не увидите.
Ведана и Артём переглянулись.
— Князь Ведагор, что значит, долго?, — спокойно, но очень серьёзно спросил юноша.
— Два года, — сказал зелейник и у княжны из глаз покатились слёзы. — Ведана, а ты что слёзы льёшь, разве ты не знала, что к морю-океану поедешь?
— Дедушка, но это же не обязательно!, — девушка топнула ногой, старик добродушно усмехнулся.
— Артём, ты свой зелёный огонёк забери.
— Но почему?!
— Вам же лучше будет.
— Дедушка, нам что, два года и поговорить нельзя?
— А вы разве не знаете, что на разговоры можно всю любовь извести? А так она при вас останется.
— Дедушка!
— Не спорь, внучка, я глава рода, я знаю что делаю!, — Ведагор грозно нахмурился. — Не заставляй меня подарок этот травами выжигать! Я наружу выйду, подышу пять минут, а ты поторопись, отец ждёт.
— Зелейник стремительно вышел, а Ведана и Артём бросились в объятия друг друга.
— Веда, любимая, почему два года, я не смогу, я…
— Я тоже буду тосковать, милый.
— Объясни, куда, зачем?
— У нас в скалах на берегу моря женский город…
— Монастырь что ли?
— Тёма, я толком не знаю, спроси у деда.
— Ничего себе, отправляют, Бог знает куда! Что за порядки?!
— Дед тебе расскажет, — княжна крепко поцеловала Артёма и подняла пальчик с зелёным огоньком наверху. — Иди к хозяину, милый, — шепнула она, огонёк послушно переполз на палец юноши, Ведана всхлипнула. — Не забывай меня, любимый!
Она заплакала и выбежала из библиотеки, её ключ одиноко остался висеть на крючке. Вошёл Ведагор, покосился на ключ, но прошёл мимо, у стола сел, прищурившись, посмотрел на недописанный пергамент.
— Молодец, внучка, только работа не быстро идёт.
— Князь Ведагор, — нахмурился Артём, — что происходит?!
— Сядь, сын Горы, расскажу, — старик подождал, пока юноша опустится на соседний стул. — Разлучить вас князь постановил.
— Но почему?!
— Малы ещё!, — посуровел голос зелейника. — Ты что, жениться уже готов?
— Да я… — Артём смутился.
— То-то! Потому, чтобы беды не было, вспомнили мы с князем древний обычай, по которому княжна, прежде чем невестой стать, обучение должна пройти в женском городе.
— Да что ж там такого учить целых два года?!
— Это, отрок, не твоё дело!
— Нет моё! Я люблю Ведану и не хочу, чтобы она страдала!
— Ишь ты, заступник!, — улыбнулся Ведагор. — Разве ж князь не отец своего ребёнка, а я не дед?
— Прости, князь Ведагор, — смешался Артём.
— Ничего, я понимаю, но и ты пойми. Ты ведь не просто девицу замуж возьмёшь, а даровитую ворожею. Мне тебе объяснять, что такое дар?
— Не надо.
— Потому, учиться ей надо. Заодно с магией ей о всяких женских премудростях расскажут.
— Князь Ведагор, ты молодым тоже учился?
— Молодец, Артём, быстро схватываешь. Да, есть и мужской город, он в горах, недалеко от сторожки, где твой отец пазузу показывал.
— Мне что, тоже туда на учёбу ехать?, — мрачно, но покорно спросил Артём.
— Нет, отрок, тебе другая работа будет, здесь в библиотеке, — Артём удивлённо посмотрел на зелейника. — Не могу я тебя наружу выпускать до поры до времени, отцу твоему обещал. Потому помоги Ведане, заверши её работу, разбери все шкафы, каталоги составь. Ключи от шкафов у тебя?
— В сейфе лежат.
— Вот и ладно. С завтрашнего дня приходи, когда пожелаешь.
— Князь Ведагор, я сделаю всё, чтобы помочь Ведане!
— Вот и хорошо, — зелейник улыбнулся и привстал, — вот и Бог тебе в помощь!
— Погоди, князь!, — остановил зелейника Артём, тот присел обратно. Предупредить хочу: почти каждый вечер вокруг библиотеки Чурослав вьётся.
— Я знаю, — кивнул старик, — и из-за этого тоже Ведану отправляем, а то ведун пакость какую-нибудь сотворит.
— Я ему все мозги вышибу, — с холодной яростью сказал Артём.
— Нет, будущий князь барейцев, Чурослав не враг роду. Тебе, юноша, на пути не только друзья будут попадаться, но и недруги, и хуже них: льстецы и хитрецы. Что ж, ты каждого без разума оставишь? А народ что скажет?
Артёма слова зелейника поразили, он надолго замолчал, задумался.
— Спасибо, князь Ведагор, я и вправду ещё не готов, ты прав.
— Я знал, что ты поймёшь, — кивнул старик и осторожно потрогал электрический провод, идущий от лампы. — Полезное изобретение.
— Только яркое очень, теперь без Веданы как свет в окнах объяснить?
— Да уж, хороший вопрос, надо бы закрыть.
— Я могу принести чёрную бумагу и липкую ленту. Полчаса работы, если лестница будет.
— Неси, — Ведагор встал, — а я за лестницей. — Около входной двери он оглянулся. — Артём, ключ Веданы пусть так и висит, ты знать должен, что не в тюрьме.
— Спасибо, — Артём поклонился. — Я оценил доверие, выходить не буду.
— Оно может и придётся, но ты это и сам поймёшь, коли нужда будет, — Ведагор качнул пальцем ключ Веданы. — Так я пошёл.
— И я пошёл, — кивнул Артём.
На следующее утро он завтракал перед школой, когда в столовую вошла мама в халате.
— Мам, ты, что так рано?!
Она улыбнулась и погладила округлившийся живот.
— Машуня разбудила.
— Резвая будет?, — заулыбался Артём.
— Наверное, вы же вон, непоседы какие.
Артём посмотрел на часы.
— Мамуля, мне пора.
Сын на ходу чмокнул маму в щёку и убежал, а она присела за стол. В дверь постучали.
— Да!
— Мадам, доброе утро, — на пороге появился Марио, — Прикажете завтрак?
— Да, Марио, покорми нас с Машей.
— Омлет?
— Да и кофе с булочкой.
— Сию минуту.
Елена смахнула слезу салфеткой, надо было держать себя в тонусе, чтобы ребёнку было хорошо и покойно, вздохнула и улыбнулась: — "Ничего, Георг вернётся к нам". Полгода прошло, как он пропал в глубинах космоса. Мысль, что мужа нет даже на Земле, приводила в отчаянье, но она, как могла, боролась с унынием. В столовую вошёл Марио, открыл пошире дверь, служанка ловко разгрузила поднос с завтраком, сделала книксен и удалилась, мажордом степенно повёл головой и вышел, притворив дверь. У него даже самые простые действия превращались в торжественный обряд. Елена улыбнулась и подвинула к себе тарелку с омлетом. Она кушала и размышляла о том, о чём думала каждый день: о далёком муже, спасающем мир, о подростке сыне, незаметно повзрослевшем и вдруг ставшим взрослым юношей. Всё свободное от учёбы и спорта время он проводил во внутреннем мире, приходил оттуда пыльный и усталый, но она свыклась с этим. Артём так горел своим новым увлечением, что однажды Елена спросила сына, почему он игнорирует девушек, а он вдруг буднично ответил, что у него есть невеста. Елена от изумления едва не села мимо стула, Артём испугался, обнял её. Он тихо шептал матери на ухо, что невесту зовут Ведана, что она единственная дочь князя во внутреннем мире и что через полтора года он приведёт её к ней для благословения. А пораньше нельзя, спросила тогда она, а Артём очень серьёзно ответил, нельзя. Она сразу поверила и доверилась сыну, в нём всё больше проявлялась неведомая сила, он становился всё более похожим на отца.
Станислав Львович, несмотря на занятость, часто заезжал, разбавляя её однообразие своим оптимизмом и тонкими шутками. Иногда он сетовал, что Артём больше не посещает его исследовательский центр, но Елена всегда делала вид, что не понимает его скрытого вопроса. Пилевич понимал и это, и не обижался, он был уверен, что рано или поздно ему всё станет известно. Однажды Елена спросила сына, почему он ничего не рассказывает Станиславу Львовичу, на что тот жёстко ответил, что не хочет подпускать к внутреннему миру космитов, а дядя Стас слишком близок к ним. И ей стало понятно, насколько сын стал не по годам взрослым.
Артём приблизил светящиеся светло-алым прозрачным светом ладони почти вплотную к поверхности каменной кладки библиотеки. Не мог он фонтанировать энергией, как отец, приходилось раз в неделю делать это вот так: тщательно и неспешно. Артём облегчённо выдохнул, тряхнул руками и посмотрел в полутёмный зал: сверху из купола бил яркий луч света, в котором плавали пылинки. Он гулко прошагал к нему и встал, словно под душ. В солнечное сплетение полился поток изобильной энергии. Артём ещё тогда, когда вместе с Ведагором закрывал окна чёрной бумагой, заметил, что венец купола закрашен толстым слоем чёрной краски. Он потянулся, поковырял её пальцем и чуть ноготь не сломал, до того она была твёрдая, к тому же ещё и мазалась, как уголь. Потом уже Артём сообразил, что это фактически и была смесь жжёного угля: сажа с неким цементирующим составом. Он решил рассмотреть получше и подсветил себе энергией из ладони. И произошло невероятное: в один миг чёрный слой треснул и посыпался вниз, продолжая распадаться на мелкие кусочки. Ведагор и он недоумённо смотрели то друг на друга, то на круглое полуметровое пятно лунного света вверху. Артём осторожно потрогал толстое стекло с множеством граней, с которых вниз срывались тонкие нити лунного света, по пути они сплетались, превращаясь в единый призрачный световой поток бледно-голубого цвета. Ведагор, кряхтя и ворча, залез по лестнице и тоже ощупал странную находку. Он слез, потом подал Артёму его же электрический фонарик. "Залезь и свети, — попросил он, — а я снаружи посмотрю". Артём поднялся по лестнице и почти вплотную посветил в стеклянный круг, свет влился внутрь, и, как показалось Артёму, растёкся по бесчисленным граням. Ведагор почти сразу вернулся. "Слезай!, — скомандовал он и мрачно добавил: — Луч наружу не выходит". Артём хотел поговорить, но Ведагор сухо попрощался и ушёл. Следующим вечером, когда Артём пришёл в библиотеку, лестницы не было, и с тех пор Ведагор больше не появлялся. Сначала Артём испугался, что со стариком что-то случилось, но потом заметил, что иногда на пыльном полу появляются новые следы. Тогда он написал записку: "Князь Ведагор, я волнуюсь, всё ли в порядке с вами?". Ответ был коротким: "Занимайся своим делом, отрок, когда время настанет, встретимся". Пришлось с этим смириться. Со временем чувство одиночества исчезло, Артём приходил сюда, как к себе домой. Если приходил днём, с удовольствием купался в солнечном свете, падающем с потолка, а если вечером, то старался не попадать под бледный свет Луны, даже на расстоянии он казался ему холодным. Иногда он приносил с собой ведро с водой, швабру и устраивал генеральную уборку: мыл полы, протирал шкафы, а потом довольный любовался делом рук своих. После уборки дышалось легко и свободно, а работалось споро и весело.
Артём почувствовал, что переполнен солнечными лучами и метнул из ладони прозрачно-красный лучик на белую стену, на ней вдруг появилось жжёное тёмное пятно, он испуганно отдёрнул руку. "Ничего себе!, — прошептал Артём, — раньше такого не было!". Похоже, чем чаще он здесь подзаряжался, тем больше рос потенциал его энергии. Он удивлённо посмотрел вверх на прозрачный круг, сколько загадок вокруг него! Как, будучи прозрачным, он не пропускает свет наружу?! Почему поток внешнего света всегда одинаково падает вниз и не сдвигается ни на миллиметр, где бы не находилось солнце, лишь меняет при этом свою интенсивность? Был ещё один вопрос, косвенно связанный с остальными: почему после этой находки Ведагор не хочет его видеть?! Ответов не было. А визит зелейника был бы весьма кстати именно сегодня!
Артём торжественно подошёл к непривычно пустому столу. На нём не было ни одной книги, только чернильный прибор и исписанный пергамент. Юноша взял перо и, макнув в чернильницу, аккуратно вывел: "Артём Проквуст", а ниже написал дату. Всё! Он победно огляделся и испытал внутри некоторую пустоту: столько бесконечной работы и вот, она сделана. Проверены все шкафы, все полки, все книги и свитки. Двадцать восемь шкафов примерно одинакового размера, стоящие двумя плотными рядами. Нет, он и за сто лет не смог бы перечитать их, но у него открылся дар: положив руку на книгу, не важно, на каком языке она была написана, он получал представление о её содержимом, и этого было достаточно для новой записи на очередном пергаменте. Если держать руку на книге подольше, Артём начинал погружаться в текст, впитывать новые понятия, знания. Они свободно оседали в нём, но он не злоупотреблял этим даром. Отец учил его: слушай интуицию, а интуиция кричала ему в уши, не перебарщивай, мозги потеряешь! Приходилось сдерживать своё любопытство.
Артём взял пергамент и прошёл к правому от входа шкафу, бережно вставил пергамент в пазы на дверце. Он приподнял кольцо, позвенел ключами и нежно посмотрел на фотографию княжны. Фото в рамочке висело над входной дверью, рядом с ключом, девушка изумлённо смотрела вдаль и ему казалось, что этот взгляд устремлён на него, а не на страшного пазузу. Артём вздохнул, помнит ли его любимая? Он опять задумчиво позвенел ключами. Надо сделать перерыв, с мамой побыть, ей рожать скоро. Потом он вернётся сюда и подумает, что выбрать для изучения, здесь много было любопытного, хотя… зачем себя обманывать?! Здесь пока ничто особо его не притягивало. Мифы и легенды? Перечни лечебных трав, сонники, правила строительства, религиозные тексты, описание праздников, финансовые отчёты? Всё это было бы бесценно для учёных, но не для него. Артём до последнего надеялся найти книги на ирийском языке, о которых упоминал Ведагор, но их не было, видимо, старый князь забрал их. Может быть, потому и не показывается, чтобы лишних вопросов избежать?
Артём шёл между рядами шкафов, иногда трогая их пальцами. Чтобы там ни было, но ему было интересно, а главное, он помог Ведане! Ей теперь не придётся здесь пыль глотать. Он остановился у стола, посмотрел на стены прощальным взором. Шесть граней, три по шесть метров и три по четыре метра, толстые древние стены, в которых можно сделать бесчисленное количество тайников, но тайников не было. Он тщательно проверял, стены были сплошными, без полостей. Артём взглянул на кованое кольцо с ключиками, их было двадцать семь, потому что один шкаф был пустым, теперь там стоял чайник, чашки, галеты, кофе в банке, запас воды, фонарик, перочинный ножик и кое-какие инструменты. "Странно, — подумал он вдруг, — пустой шкаф, ключика к нему нет, и ирийских текстов в библиотеке нет! Вдруг именно там они и лежали?!". Артём прошёл к пустому шкафу раскрыл скрипучие дверцы. Прикрыв глаза, он раскинул руки и принялся медленно и тщательно сканировать шкаф. Крышка, полки, задняя стенка, боковые стены, ничего, кроме дерева. Внизу, возможно двойное дно? Нет, просто толстая дубовая доска. Отчего же в руках беспокойство, что он пропустил? Дверцы! Он открыл глаза, присмотрелся, а ведь они были значительно толще, чем у других шкафов! Артём закрыл глаза и провёл по ним ладонями и сразу обнаружил тайник. Он был в левой дверце: широкая щель, законопаченная мелкой древесной стружкой, а внутри явно что-то спрятано! Он схватил с полки ножик и принялся расковыривать тайник. Плотный материал был твёрже обычного дерева и поддавался очень трудно, но Артём усталости и саднящих рук не чувствовал. Постепенно кучка чёрно-бурой пыли на полу росла, а когда лезвие ножа стало наполовину погружаться внутрь дверцы, древняя замазка сдалась: треснула по всей длине. Чуть повозившись, Артём смог вытащить её наружу и сменил ножик на тонкий пинцет. "Лишь бы не рассыпались!" — прошептал он.
Из тайника он вполне благополучно извлёк два необычно толстых листа пергамента размером чуть больше стандартного с неровными краями. На одном была подробная и очень мелкая карта внутреннего мира, на втором подробный чертёж библиотеки с размерами и короткими пояснениями. Все надписи и на карте и на чертеже были сделаны шумерскими иероглифами. У Артёма от волнения пересохло в горле, он попил воды и отнёс свои находки на стол. Надписи на карте были такими мелкими, что без лупы было не обойтись. Свободно читалось только название: "Владетельная карта". Артём недоумённо пожал плечами и, усевшись на стул, принялся водить по карте увеличительным стеклом. "Удивительно, — думал он, — как можно было так мелко всё нарисовать и написать? Такое ощущение, что сначала нарисовали большую карту, а затем неведомым способом её уменьшили!". Артём устало потёр глаза и отложил лупу в сторону, лучше её отсканировать и спокойно изучить на компьютере. Второй лист был обычного читаемого формата, чертёж сопровождался коротким текстом: "Солнечное око сделано божественными руками Заратуштры из куска горного хрусталя со священной горы священного острова и передано в дар народам Гипербареи в благодарность за доброе отношение к шумерам — бехдинам, почитающих Мазду и хранящих Авесту. Сказано Заратуштрой: "Пусть барейцы построят храм солнечного ока по этим размерам и наполняют свои души священным огнём солнца или холодят сердца лунным светом".
Артём промокнул пот со лба, кто бы мог подумать, что он коснётся такой тайны! Значит, подарок русичам был, не меч, а храм! Почему же они забыли об этом или не захотели помнить? Артём достал из маленькой заплечной сумки мобильный сканер, выставил его на максимальное разрешение и аккуратно запустил в аппарат один пергамент, затем второй. Сканер стрекотал, словно напоминая, что дело сделано, что пора домой, Артём почувствовал себя безмерно уставшим. Он оглянулся и с недоумением увидел, что солнечный свет из ока давно сменился лунным. Сколько же часов он тут находится?! Хотелось уйти сразу, но он заставил себя убрать следы вскрытия дверцы. Потом подошёл к столу и написал записку старику зелейнику: "Ведагор, я закончил составление каталогов библиотеки, каждый каталог вставлен на своё место на дверце шкафа. Ещё я нашёл тайник в пустующем шкафу с двумя важными документами. Оставляю их на столе. Теперь я не скоро вернусь: надо оканчивать школу и маме скоро рожать. Переход остаётся открытым, можно спокойно пройти и вернуться, но бункер в моём мире будет заперт. Я там смастерю большую красную кнопку, если буду нужен, нажмите. Всего хорошего!". Артём отодвинул лист, но, задумавшись, придвинул обратно, после некоторого колебания приписал в конце: "Передайте Ведане, что я её люблю!" — потом достал из рюкзака лупу и положил рядом с картой.
Дома Артём рухнул в кабинете на диван и проснулся посреди ночи от голода. К своему восторгу под салфеткой на столе он обнаружил сэндвичи и термос с кофе, и, урча от удовольствия, принялся утолять голод. Одновременно он рассматривал на экране компьютера древнюю карту внутреннего мира. Очертания материка были неполными: с востока на юг начинались пустыни, на севере вечные льды. Впрочем, места для расселения людей хватало. Крупных городов было больше двух десятков, а поселений и деревень, несчётное количество, и не у каждого название прописывалось. В основном селились вдоль русла рек. Та, за которой наги наделали свои норы, называлась Ипуть, она брала своё начало с гор. Дальше к северу были ещё две реки: Пещань и Рава, обе зародились в "Скалистых горах", грядой отгораживающих предгорья от северных холодов. Далее обе реки текли с севера на юг, потом почти синхронно поворачивали на запад к берегу океана. Рава, судя по толщине голубой линии, была самой широкой и полноводной. По берегу моря поселения были только в устьях рек, что озадачило Артёма. Многочисленные острова указывались россыпью точек и кружочков. Артём скользнул по ним взглядом и вдруг зацепился за один из островов примерно в пятидесяти километрах от берега, рядом с которым значилось имя: Буян. Он максимально увеличил изображение и обнаружил в кружочке крохотный рисунок горной вершины, вокруг которой вились облака. Артём озадачено потёр переносицу и зевнул, сытый организм требовал сна.
Уже в постели он едва успел подумать, что красную кнопку надо будет вывести на свой мобильный телефон, как тут же вновь крепко уснул.
Потянулись привычные дни, затягивающие обыденной пеленой приключения во внутреннем мире. Иногда они казались Артёму сном или старым кинофильмом и лишь по Ведане ныло сердце, сладко замирая при воспоминаниях об объятиях и поцелуях. Артём больше не ходил во внутренний мир, Ведану спрятали от него, и он обиделся. Или не обиделся, а просто не было мочи терпеть разлуку? Пока он работал в библиотеке, Артём ощущал незримое присутствие своей любимой, а теперь, лишь стылое одиночество. Здесь, во внешнем мире тоска притуплялась, да и дела отвлекали.
Продолжая исступленно заниматься спортом, Артём успешно окончил школу и неожиданно для Елены плотно засел за учебники. Целый год он работал в бешенном темпе, прерываясь лишь на сон и на короткие, но интенсивные тренировки. Даже его дар требовал изнурительных усилий для раскрытия и усвоения информации, впитываемой из книг. Артём освоил одиннадцать дисциплин, от социологии до археологии, и сначала сдал экстерном четырёхлетний курс бакалавра искусств, а затем успешно сдал выпускные экзамены, весьма озадачив преподавателей глубиной своих познаний. Изнурительная гонка длиною в год закончилась краткой статьёй о его успехах в местной газете. Артём получил диплом с тиснёными гербами, и почти сразу в душу вернулась пустота, которую он так старательно вытеснял учёбой и спортом. Тоска по Ведане превращалась в навязчивую идею, но он тщательно скрывал это от матери, боясь потревожить её или расстроить. Достаточно было того, что Елена и Станислав Львович весь год провели с изумлением и тревогой, наблюдая за его титанической работой. Хорошо, что он умолчал о своём новом даре усваивания книг, иначе, они бы волновались ещё больше.
По поводу получения диплома Елена устроила грандиозный семейный праздник. Артём не хотел, но перечить матери не посмел, решив, что ради неё перетерпит это мероприятие. Когда же началось празднество и в его адрес посыпались комплементы и восторги, он, к своему удивлению почувствовал, что они ему приятны и что от искренних слов близких людей теплеет в груди. Станислав Львович произнёс хвалебный спич, многозначительно посматривая на Артёма, по его взгляду было видно, он бы мог и не такое сказать! Мама тихо млела, радуясь за сына, а дедушка Кукк был так горд своим внуком, что слегка перебрал. Даже Марта, последнее время не улыбающаяся и молчаливая, произнеся тост, неожиданно для всех, пролила слезу от едва сдерживаемого умиления.
На следующее утро Артём расслаблено и умиротворённо смотрел в потолок. Что-то неведомое вошло в его душу: то ли признательность за любовь родных и близких, то ли острое ощущение своего неодиночества, на душе стало легче, тоска по Ведане смягчилась. Как бы то ни было, каждый новый день приближал миг их встречи. Оставалось придумать, чем заполнить следующие из восьми остающихся месяцев дни. Знания, полученные им за прошедший год, были полезны, они заполнили его голову солидным объёмом социально-культурологического опыта человечества, но на фоне общей картины вселенной, известной ему, в силу своей недолгой, но необычной жизни, выглядели эгоцентричными и в чём-то даже местечковыми. Мир вселенной и даже мир Земли были настолько объёмнее человеческих философско-мировоззренческих позиций, что потуги науки познать эти миры выглядели, по меньшей мере, самонадеянными. Поэтому Артём сразу решил, что наука не для него. Чем же себя занять, пойти работать? Не было нужды. Станислав Львович предложил ему войти в его исследовательскую группу, но Артём сразу вежливо отклонил предложение, сказал, что хочет отдохнуть, попутешествовать. Это было так естественно, что все, даже Пилевич, поверили в это, но Артёму вовсе не хотелось отдыхать, это было банально и скучно.
Пока же, за неимением других планов, Артём отдался спорту. Как одержимый он накачивал свои мышцы, до исступления отрабатывал приёмы рукопашного боя с бывшим русским десантником. Станислав Львович сделал ему точную копию заветного княжеского меча и нашёл ему ещё одного учителя, лучшего, как он представил, мастера мечеборца. Теперь они часами звенели металлом в спортивном зале. По рекомендации Пилевича Артём сходил в стрелковый тир на тренировку по стрельбе из лука, но вынужден был бросить, оставив тренера в изумлении, а Станислава Львовича с невнятным объяснением, что "не понравилось". Дело в том, что выслушав теорию выстрела, уже на третьем выстреле Артём попал в яблочко, а следующей стрелой едва не раздробил хвостовое оперение торчащей в мишени стрелы. Оказывается, его дар дальнего видения, позволял не только приближать к себе мишень, но и направлять стрелу в ту точку, которую наметили его глаза. Осознав это, Артём, пустил остальные стрелы куда попало и спустился в подвал тира, где учили метать ножи, мачете и топоры. Здесь он провёл три тренировки и тоже был вынужден уйти: его дар заставлял все орудия лететь точно в цель.
Елена любовалась возмужавшим сыном, но пугалась его неистового усердия. Однажды она спросила, зачем он так изнуряет себя, сначала в учёбе, теперь в спорте, и Артём без тени улыбки ответил, что у него мало времени, а он должен успеть подготовиться. "К чему?" — спросила мать с замиранием сердца, и сын ответил что, пока не знает, но Елена поняла: сын серьёзно готовиться к исполнению своего рока. Она больше его не расспрашивала, но старалась почаще быть рядом. По вечерам, после того, как укладывала спать маленькую Машу, Елена приходила к Артёму в кабинет. Она сидела в тени и любовалась сосредоточенным сыном, он вечно был чем-то занят, что-то рассматривал на экране или читал, шевеля губами и нахмурив лоб. Иногда они вместе рассматривали фотографию Веданы, и сын вновь и вновь рассказывал о своей невесте. Елена давно уже поняла глубину его любви, смирилась с ней и теперь лишь опасалась, что девушка разлюбит его, это так часто бывает в таком юном возрасте, но от Артёма свои сомнения она прятала, убеждая и его, и себя, что всё будет хорошо. О Проквусте — муже и отце, они не сговариваясь, разговоров избегали, слишком много волнений это вызывало, Елена начинала плакать, Артём мрачнел и общение заканчивалось.
Шли дни, недели, месяцы, и однажды экран артёмовского телефона окрасился в ярко-красный цвет: впервые его вызывали в бункер, кто-то о нём вспомнил. Пару раз в месяц Артём спускался в бункер, чтобы подпитать энергией переход, иногда проверял его, заглядывая в сумеречную библиотеку, но никогда полностью не переходил во внутренний мир. Интересно, кто пришёл? Пока он бежал по переходам, Артём думал обо всём этом, старательно отгоняя от себя тщётную надежду, что вдруг это Ведана, слишком это было бы невероятно. Лязгнули затворы, отворилась массивная дверь, за порогом Артём увидел старого князя. Он изумлённо замер: Ведагор похудел, лицо осунулось, покрылось сетью морщин.
— Что, постарел?, — грустно улыбнулся зелейник.
— Здравствуй, Ведагор, — Артём поклонился и шагнул навстречу. Они обнялись. От зелейника пахло пряными травами.
Когда-то Артём думал, что встретившись с зелейником, обязательно покажет ему свою обиду, но это мальчишество давно истаяло из его души.
— Заждался, княжич?
— Заждался, — кивнул Артём, — и рад тебя видеть. Пойдём ко мне?
— Что ж, можно и пойти, — Ведагор заметил удивлённый взгляд юноши. — Что, думал, отнекиваться буду?
— Думал, — кивнул Артём.
— Тогда захвати мне бутылочку красного вина из отцовских запасов!
— С удовольствием.
Они прошли через спальню Артёма, свернули к кабинету. Усадив гостя к журнальному столику, Артём налил в бокал вина.
— А себе?
— Я не пью пока.
— Тебе сколько?, — спросил задумчиво старый князь, пригубив вино.
— Семнадцать.
— Вполне достаточно, чтобы уважить гостя. Налей и себе.
Пока Артём доставал второй фужер, зелейник пристально его рассматривал.
— А ты возмужал, молодец! Плечи округлил… — Ведагор отставил в сторону бокал. — Ну-ка, юноша, дай мне руки свои. — Он внимательно рассмотрел мозолистые ладони Артёма, надавил пальцами на бугры мышц и одобрительно покачал головой. — Молодец! Любо дорого на тебя посмотреть!
— Спасибо, — засмущался Артём.
— Это тебе очень пригодится!
— Что пригодится?!, — неожиданно раздался из входной двери тревожно голос Елены.
Она стояла на пороге кабинета с ребёнком на руках и недоумённо смотрела на нежданного гостя, мужчины поднялись.
— Здравствуй, княгиня, — поклонился старый князь.
— Здравствуйте, Ведагор, — спохватилась Елена, — я просто услышала незнакомый голос и испугалась.
— Ничего, я понимаю.
— Мам, посиди с нами?
— Хорошо, только Машеньку отнесу в кроватку.
— Погоди, княгиня, дай взглянуть.
Ведагор быстрым шагом подошёл, глянул в лицо спящему ребёнку, широко и морщинисто улыбнулся, медленно и осторожно приложил к головке свою большую ладонь и, закрыв глаза, что-то прошептал. Наткнувшись на вопросительный взгляд Елены, тихо пояснил:
— Я помолился за чудесную дочку Горы.
— Она же крещёная, — прошептала в ответ Елена.
— И хорошо, Христос добрый, — он вернулся к столику и сел на кресло. — Приходи, княгиня, разговор важный будет.
Елена кивнула и вышла.
— Ведагор, как там Ведана?
— Ты матери бокал поставь, — невозмутимо сказал зелейник. Пришлось Артёму вновь вставать, идти за бокалом. Когда он сел, и налил вина, Ведагор продолжил. — Ведана тебе приветы шлёт.
— И всё?, — щёки юноши густо покраснели.
— Нет, просила передать, что любит.
Артём мгновенно побледнел.
— Я тоже, я… — голос его прервался.
— Я понял, — улыбнулся зелейник, — так ей и отпишу. Давай, княжич, выпьем за твою невесту.
— А я?!, — в кабинете появилась улыбающаяся Елена. Она села за столик, взяла бокал, они все дружно чокнулись. Артём сделал небольшой глоток, Елена едва пригубила, а Ведагор с удовольствием осушил свой бокал.
— Ух, хорошее вино!, — глаза у него заискрились, он белоснежным платком промокнул губы.
Артём многозначительно потянулся к бутылке, но зелейник жестом его остановил.
— Погоди, вино хорошее, только пьянит быстро, а мне надо о деле поговорить.
— Ведагор, вы с собою вина возьмёте?
— Спасибо, княжна, не откажусь.
— Вадимир не будет сердиться?, — улыбнулся Артём.
— А я ему не покажу!, — улыбка мелькнула на лице старого князя, но лишь на мгновение. Он серьёзно посмотрел на Елену и Артёма. — Готовы слушать?
И Ведагор стал рассказывать. Оказалось, что карта, найденная Артёмом, произвела эффект разорвавшейся бомбы. В древних сказах такая карта называлась владетельной картой, вручённой русичам самим Заратуштрой вместе с легендой, что к тому, к кому карта пришла, приходит право на власть во внутреннем мире. Артём бескорыстно оставил Ведагору эту карту, но его право остаётся за ним. На эти слова зелейника мать с сыном переглянулись и заулыбались, тот понимающе покивал.
— Улыбаетесь? Я понимаю: вам это не надо, а вот вы можете представить, сколько бы золота отсыпал за этот артефакт шумерский энси?
Улыбки сбежали с лиц.
— Ведагор, — озабоченно спросил Артём, — а энси не начнёт войну?
— В этом-то и вопрос, Артём!
— Господи, — прошептала Елена, — неужели и у вас внизу такое возможно?!
— Почему внизу?, — улыбнулся Ведагор.
— Не знаю, мне так представляется…
— Мам, внутренний не внизу, а рядом, а есть ещё мир динозариев, помнишь, папа рассказывал?
— Да, — женщина перевела глаза, полные тревоги, на старого князя. — Ведагор, скажите прямо, вы хотите забрать у меня Артёма?
— Мам!
— Да, — неожиданно согласился Ведагор, — не хочу юлить, Артёму нужно пойти со мной, если, конечно, он сам согласен.
— Я согласен.
Елена промокнула платочком глаза, сделала глоток вина, поморщилась, опять смахнула непрошеную слезу.
— Мам, ну, зачем ты так волнуешься?
— Да, княгиня, не надо волноваться, как член княжеского рода, Артём под полной нашей защитой!
— Я верю, — Елена встала, мужчины тоже поднялись. Женщина обняла сына, всхлипнула, но сдержалась. — Сынок, иди, раз тебя сердце зовёт, только береги себя, хорошо?
— Хорошо, мам, я тебя навещать буду.
— Я знаю, сынок, — Елена поцеловала сына в щёку и шепнула: — Говори со мной почаще, ладно?
— Мам, — также шепотом ответил Артём, — ты же знаешь, папа говорил, что нельзя засорять космос праздными разговорами.
— Помню, сынок, просто мне страшно тебя отпускать, но и удерживать тебя не смею, — Женщина вновь поцеловала сына и с заметным усилием заставила себя сделать шаг назад.
Всё это видел проницательный взгляд старого князя, поэтому, когда Елена обернулась к нему, он взял своими сухими горячими пальцами её руку и поднёс к губам.
— Ты великая женщина и мать, княгиня.
— Спасибо, Ведагор. Я вверяю вам своего сына, берегите его.
— Обещаю.
Елена кивнула.
— Счастливого пути, а мне пора, надо Машеньку проверить и… — она запнулась, — и немного поплакать.
Елена прижала к глазам платок и направилась к выходу, Артём было рванулся следом, но она покачала головой и вышла из кабинета.
— Я восхищён твоей мамой, Артём!
— Ей так грустно, Ведагор: папа улетел, а теперь и я ухожу.
— Тяжёла женская доля, — вздохнул Ведагор. — Вы здесь во внешнем мире часто забываете об этом, но жизнь может напомнить…
— Ведагор, мы прямо сейчас пойдём?
— Да, только прихвати с собой вина.
— Хорошо, — улыбнулся Артём.
У него давно всё было продумано: в углу кабинета стоял рюкзак с необходимыми припасами, снаряжением и кое-какими приборами. Там же лежала увеличенная копия карты на большом листе прочной кальки. В подвале Артём под одобрительным взглядом зелейника прихватил пару коробок с вином и уже в бункере достал из сейфа меч.
В библиотеке было тихо. Над шкафами ярко светился столб света, падающий из солнечного ока, но он удивительным образом не освещал окружающее пространство, а лишь скупо растемнял его сумерки.
— Ведагор, а почему ты перестал приходить, после того, как мы солнечное око нашли?, — тихо, боясь спугнуть пыльную тишину, спросил Артём.
— Я тебе не хотел мешать, княжич, — также тихо ответил зелейник, — я верил, что око открылось не случайно, потому решил ждать.
— Понятно, — Артём с лёгким звоном поставил коробки с вином на стол и, пройдя к двери, снял с крючка ключ Веданы: — Выходим?
— Погоди, ты не можешь глянуть, есть тут кто?
— Без проблем, — улыбнулся Артём, — заодно солнышком подзаправлюсь.
Он окунулся под сноп света, льющийся сверху, постоял несколько минут с закрытыми глазами.
— Всё, можно идти, никого нет.
— А кто был?
— Чурослав за углом казармы таился, я его срочным делом озадачил, он и побежал.
Они отворили дверь, вышли на залитый солнцем двор, Артём своим ключом защёлкнул замок.
— А Чурослав тебя не заметил?, — спросил зелейник, шагая рядом с вытянувшимся за год выше него Артёмом.
— Нет, я аккуратно, напомнил, что он лекарство твоё забыл выпить.
— Моё лекарство?
— Ну да, от колик в животе.
— Ты про слабительное? Так я ж ему порошок месяц назад выдал!
— Вот, а я напомнил…
Они остановились неподалёку от входа в большой терем и дружно захохотали, два ратника на посту недоумённо покосились в их сторону.
— Ох, Артём, насмешил! Ну и глаза у тебя, всё видят.
— Это не глаза, Ведагор, это дар, — очень серьёзно ответил Артём.
— Зоркий твой дар.
— Да, — согласился юноша.
Князь Вадимир встретил их в своём приёмном зале. В помещении ещё оставался дух множества людей, но длинные лавки были пусты и даже писарь отсутствовал, бросив перо на неоконченную бумагу. Вадимир встал с небольшого узорчатого кресла с прямой резной спинкой, кивнул отцу и без лишних слов крепко по-мужски обнял Артёма.
— Добро пожаловать, княжич!
— Добрый день, пресветлый!, — Артём поклонился, перехватив краем глаза одобрительный взгляд Ведагора.
— Обижался, что Ведагор к тебе ходить перестал?
— Немного было.
— По Ведане скучаешь?
— Очень.
— Хорошо, — князь присел на лавку в углу зала и постучал ладонью по той, что у следующей стены стояла. — Садитесь, говорить буду. — Артём и Ведагор сели. — Сначала, — продолжил князь, — спасибо тебе, княжич, за оставленное увеличительное стекло, очень оно нам помогло.
— Да, то был ценный подарок, — кивнул Ведагор.
— Мы сразу владетельную карту явили ближнему кругу, — начал рассказ Вадимир. — Все стали расспрашивать, откуда взялась, особенно дотошный Чурослав был.
— У него, — усмехнулся Ведагор, — заветная мечта с родом нашим породниться и в библиотеку доступ получить.
— И что же вы людям сказали?
— То, и сказали, княжич, что было, отец всем объявил: сын Горы в архивах нашёл.
— Если бы не сказали, я бы не обиделся.
— Дело не в тебе, Артём, — покачал головой Ведагор, — такая святыня только правду примет. — Он взглянул на сына и кивнул. — Давай, Вадимир, дальше сказывай.
И Вадимир продолжил рассказ. После того, как они изучили карту, было решено послать разведчиков по тем местам, где раньше люди жили. Многие вернулись ни с чем, кое-кто вовсе не вернулся, но нашлись и живые рода русичей. В горах много селений уцелело и три города устояло. Город Калась, которым правил престарелый и бездетный князь Скородум, с многочисленным населением, стоял на острове посредине русла реки Рава. Она быстра и столь широка, что при весенних разливах одного берега совсем не видно, а второй дымкой на горизонте видится. Наги сюда не добирались. Есть в Каласе предание, что не только большая вода их город оберегает, но и царь-рыба монстров не пропускает.
Города Мглин с князем Белотуром и Унеч с князем Ряхой стояли недалеко друг от друга в предгорье Скалистых гор на каменистых породах и сотни лет успешно отбивались от нагов, постепенно расселяясь в горы. Наги не обитали среди сплошных скал, в которых не могли нарыть нор, поэтому там сохранилась дичь и небольшие участки для земледелия. Русичи думали, что они одни остались во внутреннем мире и просто выживали.
Во всех городах разведчиков приняли с великим почётом и с почтением выслушали сказы о тройке незваных магов. И радостно им было ещё узнать, что жуткие чёрные монстры, порхающие огромными мотыльками, не враги, а истребители нагов. Всем князьям было передано предложение посетить Радождь и они приняли приглашение.
— Вот, если коротко, то так и было.
— Коротко сказано, да долго делалось, — покивал Ведагор.
— Пока разведчиков назад ждали, пока одно, потом другое…
Артём заметил, что князья смущённо переглянулись.
— Пресветлые князья, — обратился он к ним, — я вижу, вас что-то смущает. Это связано со мной или с Веданой?
— И то, и другое, сын Горы, — вздохнул Вадимир. Мы по тебе скучали, конечно, но зря не тревожили, а тут такое дело… — Князь взглянул на отца и тот продолжил.
— Артём, к нам гости великие приехали, князья трёх городов с сыновьями.
При этих словах сердце Артёма сжалось от дурного предчувствия.
— Всё честь по чести, поговорили, рассудили, решили жить дружно, а вчера пир богатый устроили, — Ведагор запнулся, покряхтел. — Выпили на радостях и разговор завели про трёх магов.
— Отец, — прервал старого князя Вадимир, — это Чурослав начал, я точно помню!
— Да, это наш маг козни сплёл. Только, если бы я и захотел, на рот ему платок не накинешь. Так что захотели гости дружно, увидеть трёх магов. Ехидный Чурослав опять тут как тут! Говорит, что два мага из внешнего мира, а один — шумер, ненадолго ставший рабом.
— Он думал, — усмехнулся Вадимир, — что это наших братьев возмутит…
— По себе судил, — хмыкнул зелейник.
— Точно, но наши гости оказались мудрыми и поддержали бурными криками князя Скородума, который сказал, что только богам ведомо, кому вручать ключи от судеб мира и не людям спорить с этим!
Князья задумчиво примолкли.
— Пресветлые, а дальше что было?
— Великий пир продолжился, — спохватился Вадимир. — Вновь пили меды и брагу за победу людей над чудовищами, а потом позвали сказителей, и те пели легенду о трёх магах, а гости слушали. Когда сказители ушли, князь Скородум встал и предложил объединиться русичам в единое княжество и выбрать великого князя. Князь Мглина Белотур и князь Углича Ряха дали согласие и заявили, что у них есть сыновья, выбирай достойного…
Артём побледнел, Ведагор положил ему на колено костлявую руку.
— Не бледней, юноша, Вадимир помнит, кому Ведану обещал. Так ведь, сын?
— Конечно!
— Уф!, — выдохнул Артём и попытался улыбнуться.
— Артём, я за тобой почему пошёл? Потому что именитые гости попросили им незваных магов показать, а ты один остался.
— Нет проблем, — пожал плечами Артём, — пусть смотрят, не облезу.
— Но есть сложности, княжич, — твёрдо заговорил Вадимир, смотря Артёму прямо в глаза, — мне мои наушники донесли, что Чурослав князьям древний обычай рассказал: когда объявляется жених для дочери князя, любой ровня бросить вызов жениху может.
— Какой вызов?, — удивился Артём.
— Обычный, тот, что на поединках разрешается, — хмуро пояснил Ведагор. — Я твоему отцу и твоей матушке обещал заботиться о тебе, потому мы вместе с Вадимиром тебя просим, когда в круг Ярилов войдёшь, задоры соперников не замечай.
— Они тебя, княжич, будут на поединки склонять, так ты поберегись, не соглашайся.
— Понятно, — кивнул Артём, — а как же честь?
— Ты, юноша, не глупи!, — сверкнул глазами Ведагор. — Биться за честь надо с равными!
— Княжич, отец прав, ты человек из внешнего мира, ты не обязан соблюдать обычаи русичей.
— Выходит, я не из рода княжеского?
Ведагор и Вадимир встревожено переглянулись.
— Артём, ты не по годам разумен, сам рассуди: одолеть ли тебе, юноше безусому, тренированного воина-русича?! О Ведане подумай.
— И имей в виду, что магия на таких поединках запрещена!, — жёстко добавил Ведагор.
В глубине души Артём давно понял правильность доводов князей и лишь мальчишество не давало сразу согласиться с ними. Он кивнул.
— Хорошо, я нарываться не буду.
— Вот и молодец!, — заулыбался Вадимир.
— И ещё, Артём, могу тебя успокоить, по древнему обычаю вызов может быть брошен только до обоюдного поручительства, а мы с Горой уже всё обговорили.
— Правильно, отец!, — одобрил Вадимир.
— Ведана мне говорила, что о поручительстве официально не объявлялось. Могут к этому прицепиться?
— Могут, — удручённо крякнул Ведагор.
— Ничего, отцепятся! Разве ж моё княжеское слово не стоит того?!
Все хмуро замолчали, слова Вадимира прозвучали пафосно, но как-то беспомощно. Артём понял, зацепиться могут крепко, на сердце повеяло холодком страха и одновременно нетерпеливым желанием преодолеть его, доказать себе и всем… Артём наткнулся на пронизывающий взгляд Ведагора.
— Артём!, — глухо сказал он. — Не дури, не вздумай на рожон лесть!
Артём кивнул, но в душе не был уверен в себе.
— Что ж, вот и поговорили!
Вадимир встал и позвонил в колокольчик, дверь скрипнула, в зал заскочил юркий писарь, любопытно скользнул глазами по Артёму и поклонился.
— Перята, отведи княжича в мои гостевые хоромы, пусть баню ему растопят и… — Вадимир оглянулся на Артёма, — подбери подобающую одежду.
— Будет исполнено, пресветлый!, — поклонился писарь.
Вадимир подошёл к Артёму, положил ему на плечо руку.
— Иди, княжич, за Перятой. У нас с отцом сегодня ещё дел много, так что отдыхай, в баньке попарься, поешь, попей, а завтра утром в круг Ярилов войдёшь.
Гостевой дом из неохватного кругляка, поросшего мхом, стоял на отшибе в углу княжеского двора среди высоких сосен, сразу за казармами дружины. На первом этаже находилась баня и кухня, в которой толстая улыбчивая повариха гремела кастрюлями. На втором этаже расположились две большие комнаты: столовая, уставленная буфетами с множеством посуды и спальня с просторной кроватью под балдахином с кучей подушек. Между ними Артём заметил узкую комнатку с замком на двери, он вопросительно посмотрел на Перяту.
— А здесь что?
— Здесь?, — писарь пожал плечами. — Не знаю, сейчас спросим.
— Он свесился через перила и заорал:
— Былята, ты здесь?
— Здесь!, — из бани выглянул мужичок с всклокоченной бородой. — Я баньку топлю, — мужик зыркнул на Артёма, — пропарю вьюношу в лучшем виде.
— Это не юноша, а княжич!, — строго крикнул писарь.
— Прощенья просим, — склонил голову банщик, — только в бане все одинаковы.
Писарь и банщик заулыбались и испытующе посмотрели на Артёма, тот тоже улыбался.
— Былята, тут замок висит, гость интересуется, что за ним?
— То ж кладовка, — равнодушно махнул банщик рукой и так поспешно нырнул обратно, что Артём сразу заподозрил, что тот что-то не договаривает.
— Вот, княжич, — широко заулыбался писарь, — кладовка. Так я пойду, отдыхай.
После бани и сытного обеда Артём проспал часа два, чему весьма удивился, никогда прежде он не спал днём, впрочем, поправил он себя, и берёзовым веником в жаркой парилке его ни разу так не хлестали. Он вышел из спальни, лениво раздумывая, чем бы заняться. Неожиданно его взгляд упал на дверь в кладовку, замка на ней не было. Артём раздумывал всего мгновение — любопытство пересилило. Он приоткрыл скрипучую дверь. В узкой комнатке у окошка стоял столик, а сбоку у стенки высокий книжный шкаф. В свете убывающего солнца было видно, какой толстый слой пыли на нём лежит, видимо здесь убирались очень редко. Артём выглянул в коридор, тихо, он на цыпочках подбежал к шкафу и открыл толстые дверцы. На нижних полках лежали какие-то корзинки, кастрюли, а последние три полки были забиты свитками и книгами. Артём обрадовался и принялся водить над ними руками. К его сожалению ничего примечательного не попалось: все свитки и книги были копиями древних сказов, сборников лечебных рецептов, учебников по астрологии, календарей и комических рисунков, весьма фривольного содержания. Артём усмехнулся, никак не ожидал он от русичей такой "литературы". Лишь на последней верхней полке одна книга показалась ему интересной. Артём вытащил её, чихнул от тонкой пыли, и понял, что это нужно изучить. Толстый том был сборником обычаев и правил ведения внешних дел. Витиеватый и иносказательный язык с отступлениями и образными пояснениями не могли скрыть, что фактически это был учебник по дипломатии. Учитывая, что русичи уже сотни лет внешние сношения вели только с шумерами, это было интересно, потому что в книге рассказывалось о правилах приёма послов других княжеств. Значит, оригинал этой книги был написан ещё до появления нагов?! Артём раскрыл книгу и, закрыв глаза, принялся медленно переворачивать страницы, успевая понять, о чём они повествуют. Скоро его пальцы дрогнули, он наткнулся на небольшую главу, коротко описывающую поединки между русичами. Артём открыл глаза и принялся жадно вчитываться. По правилам, перечисленным в этом тексте, допускались поединки трёх видов: стрельба из лука на точность, борьба, пока один упадёт и не встанет и бой на мечах до первой крови или до потери оружия. К последнему виду состязания были особые условия: при споре сеча идёт без щита и без брони, можно одевать только шлем, а за честь допускается бой до смерти. В этом случае воины могли биться в латах и при полном вооружении. Правила поединков категорически запрещали колдовство и подлые приёмы. "Буде послы или гости князя поведут себя не сообразно, замечание им делать сразу не позволительно, достаточно встать и отвернуться. Если не заметят, можно пристыдить мирно за речи или действия стыдные, а не поможет, так князь может назначить поединок равного с равным по роду и происхождению. Противная сторона, ежели откажется, потеряет честь …".
Внизу громыхнуло. Артём поспешно поставил книгу на место, выскочил из комнаты и нырнул в спальню. В приоткрытую щелку он видел, как поднялся по лестнице Былята с деревянным ведром и вошёл в узкую комнатку. Минут пятнадцать его не было, затем скрипнула дверь, звякнул замок и Былята направился вниз, чуть не столкнувшись с поднимающимся Перятой. Артём прикрыл дверь и отбежал к окну.
В дверь постучали.
— Да!
Вошёл писарь, поклонился.
— Княжич, позволь говорить.
Артём удивился такой чопорной официальности улыбчивого писаря.
— Говори.
— Пресветлый просит тебя к нему пройти.
— Пошли.
— Изволь, княжич, только сначала посмотри, какую я тебе одёжу развесил, — писарь красноречиво посмотрел на кроссовки Артёма и направился к огромному шкафу у стены. — Пресветлый повелел переодеть тебя в наше.
Оказалось, что весь шкаф был забит вещами. На вполне обычных деревянных плечиках с коваными крючками висели разноцветные одеяния с яркими узорами, внизу стояли несколько пар сапог. У Артёма зарябило в глазах.
— Что посоветуешь, Перята?
— Изволь, княжич, — писарь принялся быстро накидывать на руку предметы одежды, потом вытащил красные с красивым узором сапоги на высоком каблуке и с загнутым вверх носом, поставил их перед Артёмом. — Сапоги червлёные, княжеские, должны быть тебе в пору, княжич, померяй.
Артём скинул кроссовку, сунул ногу в сапог, она легко и свободно легла на своё место. Он топнул ногой.
— Как сидит?
— Хорошо, только подошва жестковата.
— Князь тебе лучшие сапоги приказал доставить!, — обиделся писарь.
— Перята, а это что за сапоги?, — Артём кивнул на светло-коричневые сапоги в гармошку, стоящие в шкафу под одеждой.
— Это повседневные, лёгкие.
Артём подтащил к себе правый сапог, сунул ногу в мягкое, на ощупь почти шёлковое голенище, приподнялся на носках. Этот сапог был удобный, не хуже кроссовок.
— Я хочу эти одеть.
— Нельзя сегодня, княжич, не для приёма они.
— А завтра?
— И завтра нельзя, тебе в круг Ярилов при параде надобно…
— Ты вот что, — строго прервал писаря Артём, — эти сапоги в шкафу оставь, не уноси.
— Хорошо.
— Показывай, что подобрал?
— Изволь!, — Перята, слегка заробевший, подбежал к кровати и принялся раскладывать одежду: — Вот, рубаха, вот порты, пояс, кафтан и корзно.
— Рубаха была белая, с узорчатой оторочкой, длинная, такую носили на выпуск, порты светло-зелёные, в тон узорам на багровом кафтане, а корзно — накидка с одной застёжкой, нежно-синяя с узорами диковинных птиц из белых ниток. Артём вздохнул, придётся всё это надевать. Он выпроводил настырного писаря, который норовил остаться и переоделся. Походил по комнате, поскрипывая и постукивая сапогами. С непривычки было тесновато и жарко, но…
— Перята!
— Здесь я!, — влетел писарь.
— Я готов, веди!
— Погоди, княжич, шапочку надо надеть, — писарь подскочил к шкафу, достал с верхней полки зелёную шапку, отороченную мехом, поднёс Артёму.
— С мехом? Жарко же!
— На улице уже посвежело, а в дому у пресветлого, надо будет шапочку снять и в руке держать.
— А завтра?
— И завтра.
— Понятно, — Артём сердито надвинул шапку на голову. — Пошли!
— Ещё одно, княжич.
— Что ещё?!
— Пресветлый просил взять с собой меч.
Они прошли по пустынному двору, застывшему в вечерней свежести, поднялись на второй этаж и по узким коридорам подошли к невысокой деревянной двери. Перята сказал: "Здеся" — низко поклонился и удалился. Артём постучал. В небольшой комнатке за столом с бокалами и кувшином сидели оба князя. Вадимир обернулся.
— Заходи, Артём, садись подле, поговорим.
— Красиво приоделся, — улыбнулся Ведагор.
— Жарко.
— А ты сними корзно и шапку, полегчает.
— Попить дадите?, — Артём стянул с головы жаркую шапку, присел рядом с Вадимиром.
— Вина?
— Не, кваску бы.
— Это можно, — Ведагор достал снизу другой кувшин и налил в глиняный стакан шипучий напиток. — Пей, только что из погреба.
Артём с наслаждением пил и напряжённо посматривал на князей. Они напряжённо молчали и между ними ещё не рассеялась серьёзная тяжесть произнесённых слов. "Что же они мне скажут?" — думал Артём, ощущая неприятный холодок в груди. Не то, чтобы ему страшно было, но он почти физически ощущал, как из его объятий чьи-то цепкие пальцы стремятся вырвать его милую Ведану. Ему эта неопределённость начала надоедать. Артём с громким стуком поставил стакан на стол.
— Уф, хорошо!
— Квас мозги прочищает, — глубокомысленно сказал Ведагор.
— Вот именно, — нахмурился Артём. — Давайте, пресветлые, говорите прямо, что надумали, без обиняков.
Князья переглянулись, Ведагор едва заметно кивнул.
— Хорошо, скажу без обиняков, — начал Вадимир, — тебе завтра по любому вызов бросят, как ты не сторожись.
— Я не сторожусь!
— Не ерепенься, княжич!, — сверкнул глазами Ведагор. — Не в Ведане дело, а в карте, которую ты нашёл.
— Артём, она же владетельная, — пояснил Вадимир. — Раз ты нашёл, то ты все княжества и остальные земли под себя потребовать можешь.
— Да и заветный меч у тебя!
— Что, Ведагор, жалеешь, что моему отцу его передал?
— Дать бы тебе подзатыльник, княжич, — обиделся старый князь и подлил себе вина.
— Прости, Ведагор, — спохватился Артём, поняв, что обидел старика.
Старый князь беззлобно махнул рукой и поднял стакан, Вадимир горько усмехнулся и тоже выпил.
— Пресветлые, — растерялся Артём, — вы хотите забрать обратно меч?
— Не забрать, а в сокровищницу спрятать.
— И чтобы все видели, что не у тебя меч, — добавил Ведагор.
— Перята разболтает, где надо, — кивнул Вадимир.
— Хорошо, — с лёгкой обидой согласился Артём и снял ножны с пояса, — забирайте.
— Не таи обиду, княжич, — сказал Вадимир, принимая меч, — это на время.
— Теперь ты спокойно сможешь вернуться в свой мир, а через год сыграем вашу свадьбу с Веданой.
— Ничего не понимаю!, — Артём недоумённо уставился на князей. — То я в круг Ярилов должен идти, то обратно во внешний мир уходить?
— Ты пойми, княжич, мы с отцом только что прознали, что не в княжне дело, а в карте.
— С этой картой, — забасил Ведагор, — можно на остров Буян идти.
— Зачем?
— Предание говорит, что только после похода на Буян карта по-настоящему владетельной становится.
— Опять предание, — проворчал Артём, — а в библиотеке про это ничего не было!
— Эти книги в роду Чурослава издревле хранятся.
— Чурослава?!, — Артём изумлённо посмотрел на Вадимира. — И вы ему верите, а если он эти истории сам придумал?!
— Не горячись, Артём, — сказал Ведагор, — я эти книги ещё в детстве читал.
— А мне можно почитать?
Князья опять переглянулись.
— Знаешь, княжич, — сказал Вадимир, — давай это потом обсудим.
— Когда потом?
— После свадьбы.
Артём встал, поклонился.
— Пресветлые, разрешите удалиться.
На лицах обоих князей мелькнуло облегчение.
— Артём, если что, я за тобой опять схожу.
— Не стоит, князь Ведагор, пришлите Перяту, я буду спать в гостевом доме.
— Опять снова здорово!, — нахмурился Вадимир. — Сядь, княжич! Мы же решили…
— Прости, пресветлый, — прервал князя Артём, продолжая стоять, — но я "да", не говорил. — Он вопросительно взглянул на Ведагора, тот хмуро кивнул.
— Не говорил, но я думал, что ты согласен.
— Нет, я не буду достоин Веданы, если уйду, завтра я войду в круг Ярила и будь, что будет.
— Артём, ты…
— Погоди, Вадимир, — прервал старый князь сына, — я вижу, княжич всё решил, не трать слов.
— Спасибо, князь Ведагор, за понимание, — Артём поклонился. — Позвольте, пресветлые, уйти.
Выйдя на свежий воздух, Артём ощутил, как громко и часто стучит его сердце. Правильно ли он сделал, что заупрямился, достаточно ли он физически крепок, чтобы выдержать поединок? Эти вопросы гудели в голове, но одно было ясно: назад пути не было. Подойдя к казармам, он с сожалением подумал об оставленном у князей мече, привык он к нему и душой, и рукам. И тут к нему пришла настолько очевидная мысль, что странно было не додуматься об этом раньше. Меч у него отобрали, а если будет поединок на мечах, каким оружием ему биться, незнакомым мечом?! Это же почти неминуемое поражение! Артём сунул руку в карман и нащупал ключ от библиотеки, он переложил его из куртки, когда переодевался. Пальцы нежно погладили шершавый металл, решение очевидно, надо идти за копией меча. Эта копия вовсе не была простой тренировочной игрушкой, Станислав Львович заказал меч в лучшей мастерской Франции, в которой до сих пор ковали средневековое оружие по древним технологиям. Артём вспомнил, как Пилевич хвастался, что копию заточили каким-то особым способом. Позже он и сам убедился в этом, когда рубил одним ударом палки с руку толщиной.
Он позвал зелёный огонёк.
— Артём, это ты?!, — прозвучал у него радостный голос матери.
— Я, мама, ты не спишь?
— Нет.
— Мамочка, я должен кое-что взять…
— В кабинете?
— Да, только у меня всего несколько минут.
— Пусть даже одна секунда, сынок, приходи скорей, я буду в кабинете.
Артём закрыл изнутри дверь библиотеки и, подумав, вставил ключ в скважину, теперь сюда проникнуть будет крайне затруднительно. Войдя в свою спальню, он вытащил из огромной спортивной сумки в шкафу меч в пластиковых ножнах. Вытащил его, крутанул кистью, вставил обратно и выставил за потайную дверь, чтобы прихватить на обратном пути. Артём заранее решил, что матери его лучше не показывать, разволнуется, плакать будет.
Елена стояла посредине кабинета, прижав к груди руки, едва сын вошёл, она сдавленно всхлипнула и бросилась к нему.
— Тёма!
— Мам, ну ты чего?, — Артём погладил мать по вздрагивающему плечу.
— Ничего, сынок, просто я скучаю.
— Не волнуйся, всё будет хорошо.
— Ты обещаешь?
— Клянусь, мам.
— Вот и чудесно, — Елена улыбнулась и, сделав два шага назад, иронично оглядела своё взрослое дитя в ярких цветных одеждах. — Просто принц!
— Не принц, а княжич, — с серьёзным видом поправил её Артём.
— Они дружно рассмеялись. Артём подошёл и поцеловал мать в щёку.
— Мамочка, прости, мне пора.
— Понимаю, спасибо, что навестил. Ты надолго уйдёшь?
— Возможно, на пару месяцев. Похоже, мне предстоит длительное путешествие по внутреннему миру.
— Это не очень опасно?
— Мам, ты же знаешь, пазузу разогнали всех нагов, — бодро заверил мать Артём, хотя про себя подумал, что, может быть, у него завтра объявятся и другие враги.
— Ой, сынок, чуть не забыла!, — спохватилась Елена. — Вот, — она кивнула на чемоданчик у стола, — это тебе Пилевич просил передать.
— Неужели успел?!
— Что успел?
— Это, мама, убойное оружие против нагов!, — заявил Артём, вытаскивая из чемоданчика пистолет с необычно длинным стволом и большим набалдашником вместо затвора, повертел в руках, бережно вернул на место. — Оно стреляет тем же материалом, что и пазузу. — Артём хлопнул крышкой и взялся за ручку чемоданчика. — Всё-таки успел вовремя! Передай ему от меня поклон и большое спасибо.
— Передам, сынок, только скажи, а Станислав Львович уже испытал это оружие?
— Нет, испытать мне придётся, если нагов на пути встречу.
— Но…
— Мам, наги мне уже не страшны, ты же знаешь, и пистолет не мне нужен, а людям. Понимаешь?
— Понимаю, — Елена всхлипнула, обняла сына, поцеловала. — Тёма, пожалуйста, останься живым и невредимым, а помолюсь за тебя.
Артём кивнул и попятился к выходу, не смея сразу повернуться и уйти.
— Иди сынок, — сказала мать, улыбнувшись, и перекрестила.
Артём оставил меч и чемоданчик с пистолетами в библиотеке, на нижней полке пустующего шкафа. Выйдя из библиотеки, он замкнул дверь и, закрыв глаза, просканировал вокруг себя местность. Никого. Он спокойно вернулся в гостевые хоромы и лёг спать. Артём думал, что тревожный день лишит его сна, но, едва закрыв глаза, уснул. Утром его разбудил Перята и предложил помочь одеться, но Артём вновь выпроводил его за дверь. "Вот ещё, — ворчал он, разглядывая разноцветную одежду в шкафу, — я и сам справлюсь". Он неприязненно оглянулся на вчерашнюю одежду, она была, наверное, красивой по здешним нормам, но не очень удобной, особенно, порты из толстой ткани и сапоги с неуклюжими подошвами. Всё это ему не годилось. Перебрав несколько вешалок с портами, он выбрал самые лёгкие, хотя и несколько мрачного темно-коричневого цвета. Примерил. Они сели плотно, на коленях не пузырились и движений не стесняли. Натянув присмотренные заранее лёгкие сапоги, притопнул ногой, сделал несколько выпадов. Не кимоно, конечно, но за спортивный костюм сойдёт. Сверху накинул длинную, до колена белую рубаху с мелкими красно-жёлтыми узорами по вороту, плечам и внизу по краю узорами. Посмотрелся в зеркало и довольно кивнул, было не только удобно, но даже в тон. Подумав, Артём накинул сверху вчерашний нарядный кафтан и надел шапку, дабы подчеркнуть торжественность. На выходе писарь критически осмотрел Артёма снизу доверху, чуть поморщился.
— Что, Перята, лицо морщишь, не по протоколу?
Писарь вздохнул.
— Зато удобно?, — неожиданно дружелюбно спросил он.
— Вполне, — улыбнулся Артём.
Они спустились на первый этаж, где в столовой дымилась каша. Румяная повариха радушно заулыбалась.
— Что испить изволите, княжич, молочка, кваску или травяного отвара сладкого?
— Кипятка мне налей, пожалуйста.
У поварихи вытянулось лицо.
— Ну!, — поторопил её писарь. — Исполняй!
Артём съел несколько ложек каши, затем кинул в кружку прихваченный из своих припасов пакетик с кофе, вода густо зачернела, испустив из себя аромат кофе. Писарь настороженно повёл носом.
— Это кофе.
— А, слышал, — облегчённо заулыбался Перята. — И впрямь, духовито.
Перята поклонился у выхода из гостевых хором и проводил Артёма сочувственным взглядом, он понимал, что необычный, но добрый княжич попал в тяжёлое положение, так как теперь поединков не избежать, об этом шептались не только среди челяди, но и во всём городе.
Артём спокойно прошёл по пустынному двору и подошёл к входу в терем, стражники у входа отсалютовали ему копьями и вновь застыли с каменными лицами. Едва он вошёл, стих многоголосый гомон. Вдоль стен толпилось так много людей, что воздух казался спёртым, несмотря на высоту и размеры круглого зала. Сколько их здесь, человек сто? И все без исключения вглядывались в Артёма, кто-то с любопытством, кто-то с напряжением, кто-то с неприязнью, он физически ощущал эти взгляды. Вадимир сидел на троне, рядом стоял его посох. Слева от него на трёх стульях с резными спинками восседали три человека в парадных княжеских одеяниях. Артём поискал глазами зелейника и нашёл его за троном сына. Артём внутренне вспомнил, как входил сюда с отцом и решил, что будет говорить и поступать так, как это бы делал Гора. Сразу прошла робость, он, не колеблясь, прошёл в центр красного круга и поклонился. Князь Вадимир встал, возложил правую руку на посох.
— Собрание приветствует тебя, княжич Артём, сын Горы, в круге Ярила, — громогласно и торжественно объявил он.
Артём вновь поклонился.
— Ты звал, пресветлый, я пришёл.
— Тебе, княжич, мои гости, пресветлые князья вновь обретённых наших сородичей, вопросы хотят задать. Готов ли ты ответить?
— Готов, если ответ мне ведом.
По залу пробежал одобрительный гул, Ведагор едва заметно кивнул. Князь Вадимир глянул влево, под его взглядом поднялся седой и грузный старик.
— Первый спросит князь Скородум.
— Благодарю, Вадимир, — Скородум с любопытством посмотрел на Артёма. — Это правда, что твой отец со звёзд?
— Правда.
— И он знал нашего создателя святого Барея?
— В давние времена они были друзьями.
Скородум громко крякнул и оглянулся на двух других князей.
— А скажи, княжич, владетельную карту ты нашёл?
— Я.
— Где?
— Про то князья Вадимир и Ведагор знают, спросите у них, пресветлый князь.
— Хорошо, тогда скажи, ты заранее ведал, что карта владетельная?
— Нет, мне потом сказали.
Скородум повернулся к Вадимиру.
— Друже князь Вадимир, получается, что по нашим обычаям оспорить право сына пресветлого Горы, можно.
— Он знает об этом, — Вадимир многозначительно посмотрел на Артёма и отчётливо, чуть замедленно, не сводя с него взгляда, произнёс. — Княжич, ты нашёл карту, но не знал её сокровенной сути, потому можешь отказаться от обладания ею и тогда не обязан участвовать в споре, не понеся при этом урона своей чести и доброму имени.
Артём понял, что сейчас можно согласиться с доводами князя и спокойно выйти из круга, ведь у него действительно нет притязаний на власть. Или есть? Насколько он равнодушен к той социальной вершине в мире русичей, на которую он был случайно или по воле рока вознесён? Только ли одна Ведана ему нужна? Сердце Артём при воспоминании о любимой вздрогнуло: да, князь исполнит обещание, но как Ведана встретит его, узнав, что он струсил? Эти мысли мгновенно пронеслись в голове Артёма и он понял, по сути, у него выбора нет.
— Пресветлый князь, — сказал он громко, — я первым прочитал название, написанное клинописью: "Владетельная карта". Неважно, знал я или не знал, что значит это название, но я карту нашёл, и не откажусь от этого первенства. Также как не откажусь от дочери твоей княжны Веданы. Спрашиваю тебя, готов ли ты здесь и сейчас подтвердить сговор с моим отцом, чтобы поженить нас?
В огромном зале повисла тяжёлая тишина, казалось, люди даже дышать перестали, поэтому было слышно, как зашелестели одежды Вадимира, растерянно обернувшегося к отцу. Лицо Ведагора был хмуро и непроницаемо. Артём осознанно увязал владетельную карту и Ведану в единое целое, потому что вдруг ясно понял: увиливание от поединка это не выход, непременно найдутся претенденты, посчитавшие его слабаком и оспорят право на женитьбу. Возможно, им и Ведана не нужна, только карта, но он конкурент, которого гасить надо сейчас, пока он для народа чужой и пришлый, а значит, надо и княжну к рукам прибрать. Для них на кону стоит власть, для него Ведана. В любом случае сражаться надо здесь и сейчас!
За стульями именитых гостей мелькнул белый плащ Чурослава, Артёму показалось, что колдун радостно ухмыльнулся.
— Ты сказал, я услышал!, — глухо сказал князь Вадимир, но его слова громким эхом прокатились по залу. — Потому я объявляю: мой сговор с пресветлым Гором о браке наших детей, был!, — Вадимир сделал паузу. — И ещё я объявляю, что если здесь никто не оспорит, то потом никто не смеет возразить этой свадьбе.
— Я возражаю!, — из-за людских спин протолкнулся смуглый черноволосый коренастый парень с широченными плечами и буграми мышц. Он вышел к первому зелёному кругу и поклонился Вадимиру.
— Кто ты?
— Я княжич Ратимир, сын Ряхи — князя города Унеч.
— Войди в зелёный круг, Ратимир.
— И я возражаю!, — К зелёному кругу подошёл белокурый атлетически сложенный парень с большими ладонями, на первый взгляд чуть постарше Артёма.
— А ты кто?
— Я княжич Бажен, сын Белотура — князя города Мглин.
— И ты входи в зелёный круг.
— Пресветлый!, — выкрикнул из толпы людей молодой голос. — Дозволь слово молвить.
Перед князем Вадимиром появился молодой человек, высокий, с гибким станом и густыми рыжими кудрями. Он в пояс поклонился.
— Говори, Стоян, сын Чурослава.
— Пресветлый князь, позволь и мне сразиться за княжну и карту.
Ведагор повернулся к своим именитым гостям.
— Пресветлые князья, род Чурослава, нашего главного мага, древний и достойный, позволяете ли вы ему войти в зелёный круг поединщиков?
Князя коротко пошептались.
— Пусть входит, — резюмировал мнение троих Скородум.
— Входи, — кивнул Стояну Вадимир, потом обвёл долгим взглядом присутствующих людей. — Есть ещё претенденты?
Охотников больше не было, все понимали, что княжеские сыновья знатные воины, сызмальства обучавшиеся ратному делу, кому ж от них охота голову или здоровье терять? Артём поймал на себе сочувственные взгляды, русичи всегда жалели слабых и гонимых.
Вадимир приподнял посох и резко опустил, раздался протяжный гул, смявший все приглушённые голоса толпы.
— Здесь, в круге Ярила, стоят четыре молодца — женихи моей дочери и претенденты на владетельную карту. Разрешить их спор может только поединок, который состоится сегодня на ристалище. Победитель получит мою дочь и право на власть над народами нашими.
Вадимир повернулся к именитым гостям.
— Правильно ли я говорю, гости дорогие?
Князья степенно встали и кивнули.
— Итак!, — вновь заговорил Вадимир. — Мы, князья городов русичей, будем держать малый совет, чтобы определить правила поединка, потому объявляем перерыв на два часа.
Вадимир опять громыхнул посохом и стремительно вышел из зала, следом вышли гости — князья, только после этого из зала потянулись и остальные. Народ громко переговаривался, украдкой поглядывая на поединщиков. Все четверо стояли, не зная, что делать дальше. Из толпы идущих мимо людей вышел Ведагор.
— Идите, молодцы, — кивнул он им, — готовьтесь к состязанию.
Ратимир, Бажен и Стоян переглянулись и влились в людской поток. Ведагор поманил Артёма, тот подошёл поближе.
— Я смотрю, ты одежду сразу к поединку подбирал?
— Да.
— Жаль, что не могу тебе меч заветный вернуть, нельзя его в поединках тревожить. Но, ничего, пошли на ристалище, подберёшь себе в оружейной комнате, что к руке сгодится.
— Не надо, Ведагор, у меня есть меч.
— Да? Покажи.
— Я его в библиотеке оставил.
— Тогда пошли, княжич, заодно чаю попьём. Ключ с собой?
— Он всегда со мной. Пресветлый, а как же малый совет?
— Без меня справятся.
В библиотеке первым делом Ведагор внимательно осмотрел копию заветного меча, что-то тихо бурча себе под нос. Потрогав крохотные зазубрины на лезвии, спросил:
— Ты много тренировался?
— Всё свободное время.
Ведагор бережно вложил меч в пластиковые ножны, поставил его к столу и придвинул к себе бокал с чаем, сделал глоток, довольно прищурился.
— Нам, почему не сказал?
— А что сказать, что тренируюсь? Разве ж это важно для княжеских ушей?
— Тебя послушать, так и возразить нечем, — покачал головой зелейник. — Значит, надеешься с мечом победить?
— За Ведану готов поубивать всех этих выскочек!
— Но-но, юноша!, — нахмурил брови Ведагор. — У русичей не принято на честных поединках смертоубийства.
— Так ведь, наверняка, бывали?
— Всяко было за сотни лет: и убивали, и калечили, но то супротив чести.
— Это утешает, — ухмыльнулся Артём.
— Зря насмехаешься, в нашем мире честь дороже жизни, а в…
— А в нашем, — перебил зелейника Артём, — главное, успех и деньги. Это я уже слышал, пресветлый, только скажи честно, всё ли так, как ты говоришь?
— В каком смысле, княжич?
— Не меняется ли ваш мир в нашу сторону?
— Вот ты о чём? Никогда про это не думал.
Ведагор надолго задумался. Артём подогрел воду, налил себе и князю новый чай, сел и с интересом посмотрел на Ведагора: неужели он действительно, не задумывался о таком простом вопросе?
— Нет, Артём, — заговорил, наконец, зелейник, — у нас сегодня, как вчера, а вот завтра, немного страшит.
— Внутренний мир надо уберечь от внешнего, — тихо сказал Артём.
— Вот, ты этим и займись, а то только о Ведане и думаешь.
— Да, о Ведане я думаю, — улыбнулся Артём. — Хотя, — он нахмурился, — сегодня её могут отнять у меня ради какой-то дурацкой карты! Зачем я её только нашёл?!
— Ты сын Горы, и задаёшь такой вопрос?
— Да, ты прав, пресветлый, не я выбираю путь, когда рок ведёт.
— Хорошо сказал, а теперь слушай, я тебе расскажу про правила поединка.
— Да, я знаю.
— Откуда?
— В книге прочитал.
— В какой книге?, — удивился Ведагор.
— Я так понял, это старинный учебник дипломатии.
— Глупости, не было у нас таких учебников!
— Прости, пресветлый, но эта толстенная книга написана до появления нагов!
— Ты уверен?
— Я когда её просматривал, именно об этом и подумал, ведь там описывались правила встречи гостей из других городов русичей.
— Невероятно!, — Ведагор резко встал. — Артём, немедленно покажи мне эту книгу!
Старый князь так спешил, что Артём еле поспевал за ним. Они стремительно пересекли двор, прошли длинные казармы и ворвались в гостевые хоромы.
— Былята!, — гаркнул Ведагор с порога.
— Здесь я, пресветлый!, — банщик выскочил с кухни и поклонился в пояс.
— Дай ключ от кладовки на втором этаже.
— Щас!
Ведагор открыл замок и поспешил к шкафу.
— Покажи, княжич, — глухо попросил он.
— Вот!, — Артём встал на цыпочки, достал сверху толстенный том и вложил его в ладони Ведагора.
Старый князь разложил фолиант на столике и принялся рассматривать, что-то бормоча себе под нос. Не сразу он обернулся к Артёму сияющим от восторга лицом.
— Княжич, это же "Стоглав"!
— А что это, пресветлый?
— Старинный сборник житейских уложений русичей. От него только выписки остались. Я всё княжество перерыл, а он, получается, здесь сотни лет отлёживался?!, — С лица зелейника внезапно исчезла улыбка, он со страхом посмотрел на Артёма. — Княжич, как же так получается, что ты находишь наши святыни?!
— Откуда я знаю?
— Какая же сила тебя водит?, — прошептал еле слышно Ведагор.
— Позволь, пресветлый, — услышал он голос Артёма.
— Чего тебе?
— Табурет нужен.
Ведагор недоумённо посторонился, Артём вытащил из-под стола табурет, поставил его к шкафу.
— Зачем?
— Не знаю, только не могу, тянет посмотреть, что здесь, наверху.
Ведагор промолчал, лишь широко раскрытыми глазами смотрел на него. Артём действительно маялся от желания взглянуть на верхнюю полку, но в тоже время чувствовал себя героем оперетты. Если он ничего не найдёт, то будет выглядеть глупо, а если найдёт?! Что тогда, самим собой удивляться? Он глубоко просунул руку в промежуток, где стоял "Стоглав" и понял, задней стенки у шкафа нет. Артём ощупал стену, поверхность бревна была чуть шершавая, но в одном месте гладкое, с бороздкой по бокам. Он провёл по ней пальцами: круглая, снизу вроде щелка. Он поддел пальцем, круглая вставка нехотя поддалась и с противным стоном вылезла.
— Там что-то есть?, — не утерпел Ведагор снизу.
— Похоже, тайник.
Старый князь покачнулся и судорожно сглотнул.
— Пустой?
— Нет, коробочка какая-то, — Артём осторожно потянул на себя небольшую увесистую каменную шкатулку. — Ого, маленькая, а тяжёлая!
Он, слез со стула и протянул шкатулку Ведагору. Старик трясущимися руками взял, бережно стёр пыль платком и, поставив на столик, открыл. Внутри лежали крупные разноцветные камни на золотых цепочках.
— Самоцветы?, — спросил Артём.
— Не может быть!, — дрожащим голосом невпопад отозвался Ведагор.
— Пресветлый!
— Погоди, княжич, дай в себя прийти.
Он осторожно вытащил верхний светло-рубиновый камень и повесил себе на грудь, посмотрел горящими глазами на Артёма.
— Княжич, пожалуйста, сделай магию.
Артём поморщился.
— Поверь, княжич, очень надо!
— Хорошо.
Он раскрыл перед собой ладонь и напрягся, под кожей замерцал красный протуберанец и внезапно ярко вспыхнул самоцветный камень, на груди Ведагора. Артём испуганно отдёрнул руку, тут же погас и камень.
— Это они!, — прошептал Ведагор.
— Кто, они?, — хриплым шёпотом спросил Артём.
— Обереги от колдовства, княжич.
— Ничего себе!
— Артём, я и сам думал, что это легенда. Сказано в одной книге, что пал однажды на Землю огромный пылающий камень и от удара раскололся. И определил главный ведун, что они светятся, когда магия поблизости и приказал огранить их и повесить на золотые цепи.
— Зачем же их спрятали?, — спросил Артём и переставил табурет поближе к зелейнику.
— Про то неведомо, — старый князь снял самоцвет, осторожно вернул его в шкатулку и сел. — Спасибо, а то ноги дрожат.
— Пресветлый, а как давно построен этот дом?
— Очень давно. Думаю, его строили вместе с теремом, а это ещё до нашествия нагов.
— И здесь всегда были гостевые хоромы?
— Нет, конечно, — вздохнул Ведагор, — но теперь невозможно узнать…
— Погоди пресветлый, я попробую.
Артём раскинул руки и, закрыв глаза, плеснул из себя алым светом. Темнота под веками сменилась призрачными тенями, дом задышал, шевеля своими огромными брёвнами, вот мимо проплыл призрачный старик в белом плаще, в его руках была шкатулка… Артём устало выдохнул и, открыв глаза, успел заметить, как в шкатулке гасли самоцветы и как изумлённо смотрел на него Ведагор.
— Великий Сварог!, — прошептал зелейник. — Сын Горы, ты зажёг их все разом!
— Я заметил, — устало улыбнулся Артём. — Прости, пресветлый, но мне нужно срочно в библиотеку, глотнуть солнышка.
— Скажи, ты что-то видел?
— Похоже, раньше в этом доме жил главный ведун.
— Иди, княжич, встретимся на ристалище.
— Там где казармы кончаются?
— Да, — старый князь встал. — Искренне желаю тебе победы!
— Спасибо.
— Но помни, Артём, — Ведагор показал пальцем на шкатулку, — я эти камни на шею поединщиков надену, если кто колдовать начнёт…
— То есть, я сам себе подарок сделал?, — усмехнулся Артём.
— Княжеский посох магию тоже издали видит!
— Так я, если честно, и не собирался магию использовать.
— Не опаздывай.
— До встречи на ристалище, пресветлый.
Артём вошёл в бревенчатые ворота, имитирующие небольшую крепость, за ними открывалось обширное вытоптанное в центре поле, а вдали перед густым ельником стояли деревянные мишени с красными кругами. Слева расположились трибуны, заполненные знатными русичами, а позади и по бокам топтался простой народ. Справа от ворот на нескольких длинных скамьях расположились участники поединка. Артём подошёл к свободной скамье и сел. На душе было покойно, он верил, что за любовь Веданы побьёт любого противника, пусть он хоть трижды будет богатырь! Или сам ляжет!
Походный трон Вадимира, стоящий перед трибунами, пустовал, Ведагор тоже отсутствовал, и именитые гости на почётных местах возбуждённо переговаривались, видимо, озадаченные задержкой владетелей Радождя. Но вот из-за ворот донёсся строевой шаг, на ристалище вышли оба князя, один с посохом, а другой с узорчатым ларцом, следом за ними показался отряд ратников в блестящих доспехах. Воины свернули налево и замерли, опустив древки копий в землю. Вадимир, подойдя к походному трону, воткнул в гнездо посох, но не сел, а остался стоять рядом. Ведагор обошёл сына и поставил свою ношу на трон. Все притихли, так как всё это было необычно. Вадимир пристально оглядел трибуны и заговорил.
— Братья русичи!, — голос его звучал мощно и громко. — Прежде чем состоится честный поединок, я должен сделать важное заявление: только что произошло обретение "Стоглава" и самоцветных оберегов.
Ведагор открыл ларец, подал фолиант "Стоглава" Вадимиру, а затем поднял шкатулку, предъявив самоцветы. Народ возле трибун недоумённо загудел, а именитые гости разом встали.
— Как это произошло?, — крикнул Скородум.
— Эти святыни нашёл сын Горы княжич Артём.
Услышав своё имя, Артём встал. Ему было неуютно от множества любопытных взоров. Он заметил, как гости-князья переглянулись.
— Мы хотим знать подробности, — опять крикнул Скородум.
— Мы расскажем на малом совете после поединка.
— Давайте отложим поединки!, — пробасил князь Белотур.
— Мы думали об этом, — ответил Вадимир, — и решили, что решать должны те, кто будет биться. — Князь повернулся. — Слышите вы меня, поединщики?!
Артём глянул на соперников, они поднялись со своих скамей и важно склонили головы, он тоже кивнул.
— Ответьте, сейчас или потом?
Все четверо синхронно крикнули: "Сейчас!". Ведагор вновь повернулся к трибунам.
— Дорогие гости и славный народ Радождя, вы слышали?
Народ одобрительно загудел, именитые князья молчаливо опустились на скамью. Ведагор подозвал командира стражи, что-то тихо сказал ему, тот вернулся к своим воинам, четверо из них побежали в сторону поединщиков, а один, большой и могучий с луком и колчаном стрел, подошёл к Вадимиру. Один из посыльных остановился возле Артёма.
— Княжич, пресветлый просит подойти к трону.
Когда поединщики явились пред светлые очи князей, Вадимир громко, чтобы все слышали, объявил цели и правила поединка: бьются молодцы за руку его дочери Веданы и владетельную карту, сражаться должны честно и благородно. От подлого колдовского вмешательства будет защищать старозаветный посох княжеский и вновь обретённые обереги. При этих словах Ведагор высоко поднял один самоцветный камень, чтобы гости и народ видели. Потом медленно надел оберег на шею стражника с луком, но камень повесил не на грудь, а на спину. Вадимир между тем поманил своего главного ведуна и тот, помахивая в такт своим посохом, важно двинулся к нему в своём белом до пят плаще.
— Скажи, Чурослав, — громко спросил его Вадимир, когда ведун склонил перед ним свою седую голову, — по силам тебе помешать этому могучему воину, пустить стрелу точно в цель?
— По силам, пресветлый!
— Тогда пусть первая стрела летит, как её воин направит, а второму выстрелу помешай.
— Будет исполнено, пресветлый, — поклонился Чурослав.
— А вы все, — князь обратился к присутствующим, — внимательно смотрите, чтобы не говорить потом, что не видели!
Страж вышел к линии стрельбы и ловко выпустил стрелу в мишень метров в ста пятидесяти, по всему было видно, что он мастер в этом деле. Стрела по небольшой дуге пронеслась над ристалищем и воткнулась точно в центр деревянного щита. Воин наложил вторую стрелу на тетиву и поднял лук и в этот момент Чурослав дёрнул посохом в его сторону. Словно слегка под локоть подтолкнули воина, стрела сорвалась с тетивы и со свистом исчезла в глубине ельника за мишенями. В то же самое мгновение ярко полыхнул рубиновым светом посох князя Вадимира и ярко загорелся золотистым огонёчком рубин между лопатками воина. Ведагор подошёл к стрелку, снял с него оберег и, похлопав по плечу, отправил воина в строй.
— Видели?, — громогласно спросил Вадимир.
— Видели, — загудело многоголосье в ответ.
Ведагор вытащил из шкатулки ещё три оберега и, пройдя к поединщикам, повесил их собственноручно каждому на шею. Вадимир между тем громогласно объявлял, как будут проходить состязания. Никакого жребия не будет. Сначала состоится стрельба из лука: три выстрела в мишень. Потом будет два боя на мечах. При этом победитель в стрельбе сразится с худшим стрелком в бое на мечах. К борьбе будут допущены только победители в поединках на мечах.
Взяв в руки лук, проверив тугую тетиву, Артём думал о том, будут ли обереги и посох реагировать на его дар дальневидения, за счёт которого он всегда попадал в тире точно в цель. Он надеялся, что это не вполне магия, а нечто иное. В любом случае выхода у него не было, потому мысленно махнул рукой: если обереги засветятся, скажет, что по-другому стрелять не умеет и потребует исключения из правил. В конце концов, это ведь он нашёл и карту и самоцветы!
Поединщики вышли на позицию. Соперники Артёма не торопились поднимать луки, оттягивая время тщательным осмотром оружия и стрел, топтанием на месте и украдкой посматривая друг на друга. Все видели, что идёт некая позиционная игра, выжидание, в которой только Артём не участвовал. Он поднял лук, натянул тетиву, взглядом приблизил к себе красное пятно на мишени и выстрелил. Стрела с громким стуком воткнулась точно в центр. Артём замер, ожидая возмущённых возгласов, но над ристалищем стояла тишина. Не давая себе задуматься, он зарядил вторую стрелу, вбил её вплотную к первой и туда же присоединил третью. Только сейчас до него донеслись восторженные крики. Он оглянулся и увидел изумлённые лица, потом посмотрел на соперников. Слева от него стрелял Бажен. Его первая стрела уже торчала в красном пятне, но вторая воткнулась рядом. Белокурый Бажен заволновался, его щёки ярко закраснелись, он озирался на соперников, и тяжело дышал. Стоян справа внешне был спокоен и собран, несмотря на то, что первая стрела воткнулась рядом с красным пятном. Без суеты и промедлений он поднял лук и выпустил вторую, она легла точно в цель, не теряя темпа, он также точно выпустил и третью стрелу. Только после этого Ратимир, стоящий крайним справа, поднял лук. Целился долго. Стрела со свистом понеслась к мишени и воткнулась во второй красный круг. Бажен это увидел и заметно повеселел, его третья стрела легла точно в цель. Трое поединщиков уже отстрелялись, остались только два выстрела за Ратимиром. Над ристалищем вновь воцарилась тишина. Артём перехватил злорадный взгляд Ратимира и сразу всё понял: коварный и могучий воин специально выбрал его для состязания на мечах! Словно подтверждая эту догадку, Ратимир отправил следующие две стрелы во второй и третий круг мишени. Он стал самым плохим стрелком, но получил право на поединок со слабым мечеборцем. Как же иначе он мог думать про пришельца из внешнего мира? На лице Ратимира расплылась довольная ухмылка. Странно, но Артём не испугался, внутри него было необыкновенное облегчение, обереги не среагировали на него, ура, ура! Он чувствовал в себе прилив сил и готов был сражаться теперь с кем угодно. Украдкой Артём рассматривал кряжистого Ратимира, тот стоял возле своей скамьи и ловко помахивал богато украшенным камнями и золотом мечом. "Так, — размышлял Артём, — силы в нём немеренно, скорее всего на неё и надеется, хотя, и двигается складно. — Артём мысленно усмехнулся. — Ясное дело, не просто так красуется, меня стращает. Есть чего испугаться, даже если плашмя огреет, мозги помнёт. Надо надеть шлем. Ничего, — подбадривал он себя, — мои мастера именно к таким схваткам меня и готовили: сила против ловкости и быстроты. Ишь, хитроумный, Ведану у меня захотел отнять?!". При мысли о княжне в душе забурлил огонь, руки сжались так, что хрустнули костяшки.
Из-за спины вынырнул Перята.
— Княжич, тебя пресветлый зовёт!
— Иду.
Пока Артём шагал к трону, ловил на себе множество взглядов, непонятным образом в его уши вливался человеческий гомон, в котором восхищение смешивалось с неприязнью, он ведь пока чужак, хоть и сын почитаемого героя. Вадимир встретил его с улыбкой. Сбоку косились именитые князья, лица у них были нахмуренные, серьёзные.
— Молодец, княжич! Где ты так научился стрелять из лука?
— В тире.
— Артём, — сказал подошедший Ведагор, — пресветлые князья, гости наши, поздравляют тебя с победой.
— Спасибо.
— Биться на мечах тебе придётся с Ратимиром, сыном князи Ряхи.
— Да, я знаю.
— Он сильный воин, — заметил Вадимир.
— Я вижу, пресветлый.
— Не страшно?
— Страшно Ведану потерять.
— Хорошо сказал, — он посмотрел на отца и кивнул.
— Артём, — заговорил тот, — У тебя, как у победителя, есть право выбора: сразу на ристалище выйти или после поединка Бажена и Стояна.
— После.
— Что ж, разумно.
— Пресветлый, дозволь отойти ненадолго.
— Куда?, — Артём красноречиво скорчил физиономию и князь сразу понял. — Ах, да, иди, я подожду объявлять. Перята, проводи.
Писарь выскочил вперёд и поклонился. Они вышли за ворота и пошли по утоптанной тропе к холму, поросшему молодыми берёзками. Артём остановился.
— Княжич, мы ещё не дошли, — удивился Перята, — тебе за холм надо.
— Ничего, и здесь хорошо.
Не обращая внимания на вытянувшуюся физиономию писаря, Артём отбежал на несколько шагов и, прикрыв глаза, расслабился, вспоминая знакомый рисунок движений, которому столь долго и жёстко обучал его отец. Надо привычно отдаться этому рисунку движений… Артём слегка присел, выдвинул чуть вперед полусогнутые левую ногу и левую руку, задрал плечи и тут же начал вихрь стремительных каскадов движений: выпадов, прыжков, стелящихся у самой земли уклонов, таких разных, но связанных тонкой гармонией. Всё, Артём застыл, с наслаждением ощущая энергию, бурлящую внутри, главное, чтобы она не выплеснулась наружу, не напитала светом оберег на груди.
Он подошёл к остолбенелому писарю.
— Пошли, Перята, теперь я готов.
— Э,э, княжич, что это было?, — пролепетал писарь.
— Разминка.
— Я никогда такого не видел.
— Просто каскад движений…
— Княжич, ты был так быстр, что твой образ размылся! Это магия?
— Оберег светился?
— Нет.
— Тогда не говори глупости, веди назад!
Бажен и Стоян вышли на утоптанный тысячами воинских ног круг в перепоясанных рубахах, мягких сапогах, похожих на те, что надел утром Артём, и в островерхих шлемах. Остановились друг перед другом, поклонились и, вскинув мечи, закружились в стремительном танце, наполненном выпадами, ударами и уклонами. Металл звенел над древним ристалищем, сопровождаемый молодецким уханьем и удалыми криками. Рядом с Артёмом на скамье сидел Ведагор и покрякивал в такт ударов.
— Как думаешь, — спросил он, — кто победит.
— Бажен.
Зелейник молча кивнул. Стоян был быстрее и вертлявее, нападал часто, со всех сторон, но несколько беспорядочно, Сын князя Белотура спокойно поворачивался к нему, если надо, легко и непринуждённо маневрировал, пока не нападал, лишь отбивая атаки. Ясно было, что изучает приёмы и тактику противника. Артём сразу решил, что белокурый атлет победит, потому и ответил Ведагору без раздумий и сомнений. Между тем Стоян подустал и Бажен перешёл в наступление. Его движения стали стремительны, меч замелькал призрачным вихрем. Артём не ожидал от Бажена такой прыти. Сын Чураслава мастерски отбивался, но чувствовалось, что он на пределе своих способностей. Вот неожиданный финт и меч Стояна сверкающей на Солнце полоской взметнулся вверх и упал на землю, вздыбив облачко пыли. Одновременно раздался зычный голос Вадимира: "Стоять! Бой кончен!". С радостными криками к Бажену бросились люди из свиты его отца, а сам князь довольно улыбался со скамьи именитых гостей. Чурослав стоял возле границы площадки и мрачно смотрел на сына, понуро бредущего к нему. Его сын стал первым, выбывшим из состязания.
— Вызывается следующая пара!, — зычно объявил Вадимир.
Ведагор ободрительно похлопал Артёма по спине.
— Иди, княжич, я на твоей скамье посижу, помолюсь за твою победу.
— Спасибо!, — растрогался Артём, надевая на голову шлем.
— Помни, что не на петушиный бой выходишь, а судьбу Веданы решаешь!
— Помню!
Ратимир выбрал место первым и ухмыляющейся скалой встал спиной к солнцу. "Правильная тактика, — понимающе одобрил Артём, — только солнце мне не помеха, так что не радуйся, соперник!". Образ Веданы мелькнул пред внутренним взором и смёл из головы праздные мысли, оставив лишь план боя: выдержать первый натиск, понять приёмы и тактику противника, затем победить. Издалека донеслось: "Бой!". Артём предполагал, что Ратимир тут же броситься на него, но тот ступал грозно и неспешно, играя буграми мышц на загривке. Они пошли по кругу. "Неужели он опасается меня?, — недоумённо подумал Артём. — Или запугивает? Ладно, проверим". Артём рванулся вперёд с поворотом на 360 градусов и со всей накопленной энергией пустил меч по дуге на Ратимира. Уклониться у того не было никакой возможности, соперник едва успел выставить перед собой меч. Раздался громкий звон и глухой стук: удар Артёма был столь стремителен, что верхняя часть меча Ратимира отклонилась и стукнула по шлему. Артём отскочил на прежнюю позицию, сопровождаемый бурными криками. На щеке Ратимира появилась красная ниточка: лезвие его же меча поцарапало щёку.
— Стоять!, — громыхнуло над ристалищем, одновременно многоголосно ахнули зрители.
Поединщики застыли, скуластое лицо Ратимира недоумённо вытянулось. Он машинально провёл рукой по щеке и удивлённо уставился на красное пятно на пальцах. К ним подошёл Ведагор, не обращая внимания на Артёма, остановился перед Ратимиром, внимательно осмотрел царапину, потом чистой тряпицей промокнул её, на белом фоне кровь прочертила короткую красную линию.
— У тебя кровь, Ратимир, сын Ряхи.
— Так то ж случайная царапина!
— А ты, княжич, что скажешь?, — Ведагор повернулся к Артёму, — Признаешь кровь?
В глазах Ведагора читалось: "Давай, признавай, и бой за тобой!" — но такая победа не была достойна Веданы.
— Признаю, случайность, пресветлый.
Ратимир удивлённо посмотрел на стройного юношу, сам он, скорее всего в такой ситуации не сомневался бы. Важна победа, а не путь к ней, так учили его с малых лет. Ведагор покачал головой и направился к трону.
— Ты мог признать кровь и выиграть!, — глухо сказал Ратимир.
— Нет!, — твёрдо ответил Артём, внутренне удивляясь самому себе: — Это позор для меня, а для тебя — повод для ненависти. Такая победа мне не нужна.
— Ты мудр не по годам, сын Горы, — отозвался после некоторой паузы Ратимир, — но если присудят продолжение боя, пощады не жди!
Артём кивнул и ничего не ответил, он сделал свой выбор и ни о чём не жалел. Внутри даже страха не было, только ощущение, что его несёт вперёд поток рока, а потому он повинуется ему, лишь коротко попросив помощи у господа.
— Внимание!, — вновь загремел голос Вадимира. — Мы с отцом и с именитыми гостями держали совет и решили продолжить бой! Поединщики, бой!".
Ратимир больше не ухмылялся, он сжал губы, нахмурился и рванулся вперёд с поднятым мечом, Артём едва успел шагнуть в сторону, вскользь отбив меч снизу. Лезвие скользнула вниз, но атака не остановилась, Ратимир умело вывернул и продолжил движение меча уже на уровне колен. Если бы Артём не перепрыгнул, остался бы без ноги. Он внутренне рассвирепел, оказывается, не все русичи благородны! Ратимир по инерции провернулся к нему боком, норовя здоровенным левым кулаком въехать противнику в ухо, но Артём был быстрее, он уже приземлился и присел под кулак, а когда тот пролетел над ним, что есть мочи заехал рукояткой своего меча в подмышку Ратимира, туда где нервный узел. Ратимир взвыл от боли и отскочил, его левая рука бессильно повисла.
— Ах ты, гнида!, — глаза воина горели ненавистью. — Убью!
Артём не стал тратить время на словесную перепалку, он знал, что осушённая левая рука противника скоро заработает и тот просто тянет время, надо было добивать его, пока эта глыба мышц и воинских навыков не смела его на пути. Артём был явно слабее Ратимира, но гораздо быстрее, что давало шанс на победу. Он начал точно такой же финт, как вначале боя: прокрутку вокруг своей оси, Ратимир отреагировал, перемещая навстречу будущему боковому удару свой меч, но Артём прокрутился не до конца. На половине оборота он стукнул ногой оземь, не просто остановив вращение, а начав новое, в противоположную сторону и ещё более стремительное. Его меч скользнул вдоль кольчуги, ниспадающей из-под шлема, и остановился над незащищённой частью предплечья. Артём рванул к себе меч, надрезав рубаху и кожу Ратимира, расплылось большое красное пятно и тут же раздалось: "Стоять! Бой кончен!". В пылу боя Ратимир с горящими глазами продолжил боковой удар, но меч Артёма был с той же стороны и легко отбил удар. Ратимир опустил меч и потухшим взглядом посмотрел на противника. Внутри него переворачивались все прежние понятия не столько о тактике боя, сколько о возможностях человека.
— Ты очень быстрый, сын Горы, — тихо сказал он.
— А ты очень сильный, сын Ряхи, — так же тихо ответил Артём.
— Теперь я понял, ты достоин владетельной карты, — сказал Ратимир и, отвернувшись, пошёл прочь. Навстречу ему уже бежал человек с тряпицами и склянками.
Артём задумчиво сидел на своей скамье, он победил, но мысли были не о поединках. Он думал о том, как неоднозначен характер человека. Вот Ратимир, например, первоначальное впечатление о нём было, как о хитром, жестоком и коварном человеке, он и бой вёл на грани чести, а последние его слова показали совершенно другим человеком. Или он опять хитрит?
— О чём задумался, княжич?, — спросил Ведагор, присаживаясь рядом. — О том, как с Баженом бороться?
Артём посмотрел отсутствующим взглядом на улыбающегося зелейника.
— Что?
— То, что тебе вот-вот бороться надо!
— Да, конечно, — кивнул Артём. — Скажи, князь Ведагор, Ратимир для тебя хороший или плохой?
— Так вот ты о чём размышляешь?!, — удивлённо покачал головой зелейник. — Ратимир именитый русич, хороший боец и, насколько я знаю, послушный сын. Несколько мрачноватый на вид, но это не столь важно.
— Спасибо, Ведагор. У нас есть пословица: век живи, век учись.
— У нас тоже такая есть, — старый князь, кряхтя, поднялся, постучал Артёма по плечу. — Ты пока отложи в сторону неуместные здесь думы, а помни…
— О Ведане, — прервал Артём фразу Ведагора.
— Не забудь пояс снять, отрок, а мне пора.
Вадимир уже встал с трона и смотрел в их сторону, едва Ведагор задумчиво двинулся к трибунам, он возложил руку на посох и раздался его громкий голос: "Объявляю последний турнир — борьбу. Бороться будут княжич Бажен, сын Белотура и княжич Артём, сын Горы". Только сейчас Артём спохватился и, вскочив, принялся развязывать пояс. Бажен, оглянулся на него, тряхнул белокурым чубом и направился к ристалищу, Артём поспешил следом. По пути он вслушался в голос князя Вадимира, объявляющего правила поединка: "Поединщики должны использовать силу, быстроту и сноровку, допускаются любые приёмы, кроме подлых, таких, как таскать противника за волосы, тянуть за уши или сыпать в глаза песком". Бажен был почти на голову выше Артёма, шире в плечах, с длинными большими руками и, наверное, опытнее его. В предыдущих двух поединках на стороне Артёма стояла недооценка противников, ведь он был из верхнего мира, но теперь, скорее всего, Бажен будет насторожен и аккуратен. Вряд ли поединок начнётся с наскока, противник попытается разведать, выпытать, на что он способен… Или нет? Интересно, а что Бажен ждёт от него: неуверенности? Что же получается, с таким противником и в таких условиях надо не выжидать, а сразу идти в наступление? Не будет ли такая тактика ошибкой? Артём прокручивал в голове все эти варианты и смотрел на Бажена, тот уже стоял на месте и выглядел совершенно спокойным, но вот он потёр друг о друга свои большие ладони и Артём в этом движении уловил нервность. Значит, волнуется, следовательно, его рассуждения верны? Так как будет вести себя Бажен: выжидать или наступать? Чем ближе Артём приближался, тем яснее понимал, что сын князя Белотура не только высок и силён, но быстр и опытен, его длинные руки будет трудно взять изломом или хитроумным приёмом, шанс один — в нужный момент нанести решающий удар.
Едва Артём ступил на прочерченный углём круг, над ристалищем раздалось: "Поединщики, бой!". В то же мгновение высокий плечистый Бажен рванулся к нему, его рисунок боя сразу стал ясен и прост: сойтись, придавить массой и силой, уложить противника на землю. Артём рванул вправо, белокурый Бажен с широко расставленными руками дёрнулся туда же, ясно было, что маневрировать на оставшихся нескольких шагов до столкновения, было бесполезно, Бажен достанет. Однако Артём с разбега сделал высокое боковое сальто в левую сторону и рука противника прошла мимо, а сам он по инерции проскочил вперёд. Рисковать с таким неравным соперником было нельзя, Артём приземлился и, не теряя темпа, ударил правой ногой назад по тыльной стороне колена Бажена. Такой удар ничего не ломает, его можно перетерпеть, но устоять невозможно, сустав неизбежно согнётся. Бажен, ещё не успев окончательно погасить инерцию своего движения, глубоко припал на согнувшуюся правую ногу, Артём стремительно провернулся вокруг своей оси и той же ногой врезал по верхней части шеи. Как не была она зачищена панцирем мышц, такой удар потряс его и мгновенно отключил сознание. Бажен получил лёгкое сотрясение и ткнулся в пыль лицом вниз. Зрители взревели восторженными криками, заглушив клич Вадимира: "Бой кончен!". Артём победил, и первая мысль в его голове была: "Теперь Ведана только моя!".
Участников состязания поставили перед княжеским троном, Ведагор прошёлся перед ними и собрал самоцветные обереги, Вадимир встал.
— Добры молодцы, состязание окончено, есть ли у кого-то сомнения в чести друг друга?, — Он пристально посмотрел на каждого в шеренге поединщиков, все, в том числе и Артём, громко ответили: "Нет!". — Хорошо, мы все услышали!, — Вадимир повернулся в сторону именитых гостей, те энергично закивали. — Волею малого совета князей объявляю победителем состязания Артёма, сына главы нашего княжеского рода Горы.
При этих словах раздались удивлённые голоса гостей.
— Победить в состязании великая честь, — продолжил Вадимир, — особенно для юноши, выросшего во внешнем мире.
Народ вновь одобрительно зашумел, среди возгласов явственно стало слышаться многократное: "Имя, имя!" — через секунду вся толпа дружно подхватила и скандировала это слово. Вадимир повернулся к Артёму.
— Сын Горы, народ требует дать тебе правильное имя, ты готов его принять?
— Готов, — ответил Артём, чувствуя, как от волнения пересохло в горле.
— Отец!, — обратился князь к Ведагору.
Тот вышел вперёд и громко крикнул.
— Нарекаем тебя Зорко!
— Ура!, — кричала толпа, бросая вверх шапки, — Зорко! Зорко!
— Принимаешь ты такое имя?, — спросил Вадимир, когда народные восторги поутихли.
— Принимаю, — Артём низко поклонился, а когда выпрямился, перед ним стоял Вадимир и Ведагор.
— Вот тебе, Зорко, владетельная карта!, — сказал Вадимир и протянул Артёму тубус с княжеской печатью. — Также, всем объявляю, что Зорко, сын Горы, суженный княжны Веданы, моей дочери.
— Ура!, — закричал народ.
Артём понял, теперь он стал своим. Кто-то дёрнул его за рукав, он обернулся, Ведагор протягивал ему меч.
— Возвращаю с хранения, Зорко, — зелейник смущённо кашлянул. — И очень горжусь тобой!
— Спасибо, Ведагор!, — Артём принял заветный меч и торжественно поцеловал чуть выдвинутое из ножен лезвие, и вдруг ярко вспыхнул большой рубин на рукояти меча.
Народ, из первых рядов, тот, что увидел, ахнул.
Когда вездесущий писарь без стука ввалился в его комнату и бесцеремонно принялся расталкивать Артёма, тот довольно долго выныривал из глубин сна, в который провалился, едва вернулся с ристалища.
— Опять ты!, — Артём нащупал на стуле свои часы и разомкнул веки, было только половина третьего. — Перята, скажи, что я не буду обедать.
— Светлый княжич, — не унимался писарь, — тебя не к столу приглашают, а на малый совет просят прийти.
— Что?!, — сон, как рукой сняло. — Иди вниз, налей кипятку.
— Для кофе?
— Запомнил?, — улыбнулся Артём.
— Я понятливый, — крикнул писарь уже от двери, — только ты, светлый княжич, поторопись.
— Я следом, только переоденусь, — Артём свесил ноги с кровати и пробормотал: — Светлый княжич? Теперь у меня и новый титул?
Порывшись в шкафу, он нашёл свежую рубаху и с удовольствием переоделся, предварительно обмыв торс водой из ушата. Причесался и ощутил, что хочет есть. "Зря я от обеда отказался, — подумал он и тут его взор упал на заветный меч и тубус с картой, — может быть дело в них? Передали при народе, теперь хотят назад получить?". Мысль вызвала неприятный осадок на душе, даже есть расхотелось. Он же понимал, что если попросят, отдаст. Артём вытащил из сверкающих самоцветами ножен меч, полюбовался на лезвие с витиеватой вязью ирийских слов и вздохнул.
— Отдавать тебя или нет?, — прошептал Артём, но меч молчал. — Ах, да, надо же не так спрашивать! Меч, ты хочешь остаться у меня?, — Меч снова молчал. — Меч, тебя вернуть Ведагору?!
Внезапно рукоятка завибрировала в руке, неприятно поразив Артёма таким ответом, он поморщился и вогнал меч в ножны, настроение было безнадёжно испорчено. "Хорошо хоть карта не имеет голоса!" — подумал он с горечью. Тубус с картой он пристегнул к поясу, а меч понёс в руках.
Малый совет проходил в княжеской столовой. На столе стояла простецкая, но обильная закуска, на лавках сидели только князья и пили пиво, лица у всех были такие серьёзные, что Артём заробел. Он поклонился и застыл на пороге.
— Проходи, светлый княжич, садись за стол, — сказал Вадимир и добавил: — Отец, налей пива нашему победителю.
Ведагор налил из кувшина, передал кружку князю Унеча Ряхе, тот продвинул её князю Мглина Белотуру, а тот поставил кружку на дальний торец стола. Артём понял, это место напротив Вадимира заранее отведено для него, вроде почётное, но чуть в стороне от всех.
— Закуски!, — скомандовал Вадимир.
Ведагор передал пустую тарелку, на которую каждый из именитых князей положил что-нибудь. Артём невозмутимо прошёл, положил меч поперёк стола и сел, с наслаждением отхлебнув пенного напитка.
— Что меч не на поясе?, — спросил Ведагор.
— Я его спросил, он пожелал остаться с тобой, пресветлый князь.
Присутствующие озадачено переглянулись.
— Хорошо, Артём, приму опять меч на сохранение, пока не вернёшься.
— Скажи, Зорко, — вкрадчиво заговорил Скородум, сидящий рядом с Ведагором напротив Ряхи и Белотура, — есть ли секрет в твоей победе?
— Какой секрет?
— Не знаем какой, — включился скрипучим голосом Ряха, — может быть магия неизвестная или снадобье? Уж больно ловко ты разделался с лучшими воинами русичей.
— Лучшими?, — удивился Артём. — Разве в дружине княжеской нет бойцов более искусных?
Князья опять переглянулись.
— Наверное, есть и лучше, — заговорил Вадимир, — но княжичи уж точно не из слабаков, да и не об этом речь, Зорко.
— И то верно, — закивал седой головой Белотур.
— Нет, пресветлые, это не магия, — усмехнулся Артём. — Метко стрелять это у меня дар от природы, а остальное — результат многих лет тренировок у лучших мастеров.
— Надо же, — проскрипел Ряха и потёр обширную лысину, — во внешнем мире остались мастера боевых искусств?
— Внешний мир слишком велик, друже, — сказал Ведагор, — чтобы в нём чего-то не было.
— Чести там нет!, — строго сказал Скородум и с вызовом посмотрел на Артёма, тот равнодушно пожал плечами.
— Есть в нём и грехи и пороки, но ещё остались честь и доброта.
— Хорошо ответил, — улыбнулся Вадимир. — Дорогие гости, не томите юношу, говорите, достоин он пути на Буян?
— Достоин, — солидно и без пафоса ответил каждый именитый гость.
У Артёма на душе потеплело, ведь двое из говоривших были отцами проигравших сыновей, наверное, им было нелегко смириться с этим.
— Спасибо, князья, — дрогнувших голосом ответил он, встал и поклонился, потом глянул на Вадимира. — Князь, можно я письмо Ведане напишу?
— Нет, не тревожь её. Ведагор про твои подвиги отпишет и с оказией отправит. Как отец, отпишешь?
— Отпишу, славные подвиги на бумагу хорошо ложатся.
— Вот и славно, а теперь, Зорко, послушай про Буян. Отец!
— Рассказать мало что можно, — заговорил Ведагор, — потому что точно знаем одно — есть такой остров. Многие люди до появления нагов туда ходили судьбу испытывать, да никто не вернулся, потому и великого князя у нас не было.
— Никто не вернулся!?
— Говорят, двоим удалось: Заратуштре и вашему Иисусу. Это из тех, о ком сказы ходят.
— Ведагор, а наш Барей?!, — вставил Ряха.
— Да, и Барей, конечно, — кивнул Ведагор. — записано в книгах. Что он на Буяне часто бывал.
— Ещё камень Алатырь на Буяне есть, — добавил Белотур. — Под ним источник жизни и семена всех живых,.
— Говорят, Алатырь любое желание исполнить может, — мечтательно сказал Скородум. — Я бы сына себе попросил.
— А я молодости, — сказал Белотур.
— А я не скажу, — ухмыльнулся Ряха.
Все коротко посмеялись.
— Да, светлый княжич, — усмехнулся Ведагор, — теперь ты понимаешь, почему многие так стремились на этот остров?
— А что ещё говорят легенды?
— Что живут на острове громы и ветры, что сходятся там подземный, земной и небесный миры. Много легенд, но главная, что всеми русичами может править только тот, кто побывает на нём, а владетельная карта у тебя на поясе, вроде пропуска на остров.
— Значит, я могу не вернуться?
— Мы не знаем, — развёл руками Вадимир, Ведагор кивнул, остальные князья тоже закивали.
— Ты можешь не ходить на Буян, Зорко, — сказал Вадимир, — Ведана всё равно твоя будет, довольно с тебя подвигов. Может, ну его, эти сказки?
— А мне перед твоей матушкой ответ держать придётся!, — вздохнул Ведагор.
Артём недоумённо обвёл взглядом князей, что они такое говорят?!
— Вот и наши именитые гости на том же сошлись, — продолжил Ведагор.
— На чём?
— На том, что не стоит тебе идти на Буян, вот про что!, — проскрипел Ряха.
— Мы и так тебе власть доверим, — важно объявил Скородум. — Ты хоть и молод и пришёл из внешнего мира, но отныне я это считаю промыслом божьим.
— Я согласен с тобой друже!, — важно тряхнул седым чубом Белотур. — Зорко ведь не только владетельную карту нашёл, но и в поединке победил. Всё сходится к одному: коли Зорко править будет, всем признать законность престола придётся, а значит, будет спокойствие среди русичей!
Все князья одобрительно зашумели, Вадимир поднял руку, постепенно все притихли.
— Легенды легендами, — заговорил он, — а жить нам надо сегодня. Князь Белотур знатно сказал, в самую точку, потому мы у тебя, Зорко, и спрашиваем: готов на себя груз власти принять и русичами править?
— Все выжидательно уставились на Артёма, он почувствовал, как краснеют щёки. Он-то думал, что его право на Ведану и власть оспаривать будут или мешать исподтишка, а ему всё сразу на блюде преподносят! Внутри шевельнулось сомнение, перешедшее в уверенность: такой исход рубит его едва начавшийся путь рока.
— За великое доверие, — Артём вновь поднялся из-за стола и поклонился в пояс, — великое вам спасибо. Но простите меня, пресветлые князья, не могу я с пути своего сойти.
— Какого пути?, — прищурив глаз, спросил Белотур.
— Мой отец учил меня, что у каждого человека есть свой рок, большой или малый и смысл человеческой жизни в следовании своему року. Это я и называю путь.
— Понятно, — кивнул Белотур, — но тогда человек не свободен?
— Напротив, человек свободен в своём выборе, следовать по пути или покинуть его.
— И Бог за уход накажет?, — спросил Скородум.
— Не Бог, человек сам себя накажет, потому что без Бога он забредёт ни туда или будет ходить по кругу.
— Мудрёно, — покачал головой Ведагор, — странно слышать такие слова из уст юноши.
— Это не мои слова, пресветлый, я лишь повторяю то, чему учил меня отец.
— Зорко, мы тебя поняли и не обижаемся, — Вадимир обвёл взглядом притихших князей, — так ведь, пресветлые?
— Так.
— И куда тебя ведёт тебя твой путь?
— Никто точно не знает, правильно ли он идёт, человек часто ошибается. Отец говорил мне, слушай сердце, оно знает, вот я и слушаю, и оно зовёт меня на остров Буян. К тому же, — Артём кивнул на меч, — он не зря к Ведагору собрался.
— Это твоё окончательное решение?
— Окончательное, князь Вадимир, — Артём сказал, а внутри ёкнуло от осознания невозвратного шага, ему стало ясно, что больше его уговаривать не будут, а самому отступить без потери чести невозможно.
— Что ж, — Вадимир встал, — так тому и быть! Сегодня будет пир в твою честь, а завтра иди на заветный остров Буян, светлый княжич Зорко, и вернись к нам правителем, великим князем русичей.
Вадимир сел, лицо его было скорее мрачным, чем торжественным. Тяжело покряхтев, поднялся на ноги тучный Скородум.
— Я тебе, Зорко, корабль дам.
— Спасибо, пресветлый, но лучше лодку с парусом. Буян недалеко от берега, я на карте видел.
— А справишься?
— Справлюсь, я ходил под парусом.
— Ну, добро, — Скородум сел, поглядывая на задумчивые лица остальных.
Рано утром повозка остановилась на берегу реки возле сторожевого домика с флюгером в виде рыбы, большую часть горизонта закрывал обширный остров, поросший высокими соснами. Артём вышел из повозки, потрепал Ворона по холке, конь миролюбиво всхрапнул, скосив на него большой глаз. Ратша улыбнулся, тряхнув золотистой прядью.
— Ворон желает тебе удачи, светлый княжич!
— Спасибо, а ты Ратша?
— И я тоже, — воин обошёл повозку вокруг, проверил сбрую. — Ты постой здесь, мне со стражами словом надо перемолвиться.
Ратша прошёл к шлагбауму, за которым на них с любопытством посматривали два стражника в латах из необычно крупных стальных пластин, похожих на чешую. Они дружелюбно поприветствовали Ратшу, внимательно выслушали и, прочитав поданное им письмо, энергично закивали. После этого один из стражей побежал к причалу, прыгнул в лодку и распустил треугольный парус.
— Будем ждать здесь, светлый Зорко, — сообщил Ратша, вернувшись к повозке.
— А как же Калась?
— Стражи сказали, что Скородум им уже отписал, лодку сюда подгонят.
— Письмо?, — удивился Артём. — Когда ж он успел, нас ведь никто не обгонял?
— Так-то оно так, только гонца и заранее послать можно.
Они отъехали в сторонку, к берёзкам, сгрудившимся на крутом берегу так, будто в воду прыгать собирались. Ратша привычно разложил костерок, поставил на угли чайник, достал хлеб и сало.
— Извини, светлый княжич, разносолы уже закончились.
— Ничего, — засмеялся Артём, — я люблю сало.
Они позавтракали и, расстелив циновки, улеглись подремать, в трясущейся повозке не очень-то поспишь. Артём прикрыл глаза и открыл шлюзы для лучей встающего из-за леса солнца. Они выпрыгивали из-за вибрирующих на ветру листиков и нежно опускались на кожу, проникая через неё вглубь, укладываясь огнёнными искорками вокруг солнечного сплетения.
— Зорко, Зорко!, — Артём открыл глаза и тут же прищурился от яркого солнца в зените. — Вставай, лодка на подходе.
Артём вскочил и пристально всмотрелся в подходящую к берегу лодку, под парусом мелькали два человека. Артём пригляделся, фигуры приблизились. Ничего себе, это были Бажен и Ратимир.
Скоро лодка пристала к дощатому причалу, и бывшие соперники Артёма предстали перед ним. Их лица были серьёзны, без малейшего намёка на улыбку: вот мол, каковы мы, дивись. Княжичи поклонились.
— Здрав будь, Зорко, — поприветствовали они хором.
— И вам здоровья, княжичи, — поклонился в ответ Артём. — Не скрою, я удивлён нашей встречей.
— Нас отцы тебя проводить отправили, — сказал Бажен и глянул на Ратимира, тот согласно кивнул.
— Ты, светлый Зорко, не поминай, что мы соперниками твоими были, ты выиграл честно, потому нас отцы и послали на проводы.
— Вот, мы тебе лодку снарядили, — простодушно улыбнулся Бажен.
— Спасибо, други, — Артём поклонился, он искренне был растроган, но одна мысль тронула его губы короткой усмешкой. — А что же я Стояна среди вас не вижу?
— Он нам не ровня!, — сверкнул глазами из-под тёмных густых бровей Ратимир.
— Да, не ровня!, — вторил ему Бажен.
— Что ж, не буду спорить, вам виднее.
Они сдержанно пообнимались, похлопав друг друга по плечам, затем Артём подхватил свой рюкзак и прыгнул в лодку. Глянув на несложную оснастку, кивнул и княжичи оттолкнули лодку от берега. Странно, но никто на берегу ему не махал, и лица у всех были не просто серьёзные, а скорбные. "Так они же со мной прощаются, на смерть провожают!, — Артём вскочил. — Ну, мы это ещё посмотрим!". Артём энергично замахал рукой.
— Я вернусь! Передайте Ведане, я непременно вернусь!, — крикнул он громко.
Лишь Ратша махнул ему в ответ.
* * *
Артём спустился по неспешному течению широкой реки Рава и вышел в открытое море. Он думал, что будет плыть мимо многочисленных островов, но горизонт был чист. Он раскрыл увеличенную копию карты и с удивлением обнаружил, что на пути от русла Равы, острова словно расступаются в стороны, открывая путешественнику чистый горизонт. Подержав в руках компас, Артём вернул его в кармашек рюкзака, решил проверить своё внутреннее ощущение направления. По мере того, как уменьшалась за спиной полоска берега, это ощущение росло, слегка подталкивая руку, лежащую на руле. Ветер дул вдоль берега, но ровно, без порывов, для Артёма, имеющего хороший опыт яхтсмена, не составляло труда придерживаться выбранного курса. Когда берег окончательно скрылся за горизонтом, впереди над кромкой всплыло белое пятнышко, посверкивающее на ярком солнце. Если бы погода была пасмурной, заметить его было бы проблематично. Артёму везло, хотя у него мелькнула мысль, что это не простое везение, а божья помощь, но он прогнал её, дабы не впасть в прелесть гордыни. Словно в ответ на это ветер стал порывистым, парус то и дело хлестал мокрым полотном по лицу, пока он в бессчетный раз переводил снасти. Артёму приходилось прилагать всё своё умение и силу, чтобы небольшая лодка не черпанула воду или вовсе не опрокинулась. Примерно через два часа ветер вдруг стих и парус повис бессильной усталой тряпкой. За своей борьбой со стихией Артём не заметил, как приблизился остров, до берега оставалось километров пять, хорошо был различим густой хвойный ёршик на скалистых берегах и гора, прячущая вершину в густом облаке. "Ладно, — подумал Артём, — раз так, самое время с мамой поговорить". Он позвал её и тут же услышал в голове её радостный голосок.
— Тёма, я так рада слышать тебя! Как у тебя дела?
— Всё хорошо, мамочка, поединки закончились.
— Ой! Ты цел, здоров?!
— Я победил, мама.
— Поздравляю, когда свадьба?, — голос матери, несмотря на бодрый тон, был наполнен тревогой, Артём это ясно чувствовал.
— Мама, тут ещё одно дело осталось…
— Опасное?!
— Нет, что ты!
— Артём, прекрати врать!, — Елена всхлипнула.
— Мам!
— Что мам?!
— Дело не опасное, просто загадочное, как раз по мне. Ты не волнуйся, ладно?
— Ладно. Сынок, береги себя. Ты сильный, весь в отца, будь разумным, как он.
— Я стараюсь. От отца вестей нет?
— Нет, — Елена опять всхлипнула.
— Как Машуня?
— Растёт. Тёма, ты мне почаще звони или как это называется… Люблю тебя сын, береги себя.
От разговора с матерью осталась нежность и горечь, но жизнь продолжалась, впереди стелился его путь, надо лишь добраться до острова, вот же он, рукой подать! Артём глянул на повисший парус, улыбнулся и поплевал на руки, уселся за вёсла. К его счастью, примерно через полчаса вновь поднялся лёгкий ветерок. Артём поторопился идти вдоль острова, чтобы найти удобное место для причала. Ему не хотелось ночевать в открытом море, поэтому едва он заметил проход между прибрежными скалами, сразу направил туда лодку.
Артём с недоумением осматривал бухту, в которую вошёл. Её можно было бы назвать уютной, если бы песчаный пляж не был завален обломками лодок и кораблей. Он вытянул лодку подальше на берег и накинул на плечи рюкзак. Солнце кренилось к горизонту, окрашивая поверхность моря в багряно-огненный цвет, можно было бы долго любоваться этой красотой, но надо было искать место для ночлега. Пологий берег круто забирал вверх к лесу, подниматься приходилось, прыгая с камня на камень. Артём с наслаждением вдыхал хвойный воздух, как вдруг сзади раздался громкий скрежет. Обернувшись, Артём с ужасом увидел, как огромный осьминог ломал мощными щупальцами его лодку. "Эй!, — истошно закричал Артём, — уходи прочь!". Услышать крик в шуме прибоя было невозможно, но Артём был так зол, что вместе с криком с него сорвалась вниз волна злости. Она накрыла огромное животное, осьминог вздрогнул, посмотрел огромными глазами на Артёма и исчез в глубине. Впрочем, лодку он уже изрядно помял: в стороны торчали сломанные доски бортов, похожие на рёбра, но мачта и парус были на месте. Едва Артём подумал, что лодку можно починить, как из глубины бухты высоко вырвалось щупальце морского чудовища с зажатым камнем. Оно с размаха опустило его на лодку, раздался жуткий треск, и всё, теперь уже восстанавливать было нечего. Артём рванулся было вниз, но потом махнул рукой и сел на камень: в его порыве смысла уже не было. Кажется, остров Буян не прост, раз огромные головоногие целенаправленно разрушают плавсредства путешественников. Начинало быстро темнеть, Артём приглядел расщелину между двумя большими глыбами и залез между ними. Утро вечера мудренее, рассудил он и почти мгновенно уснул.
Утром, пока завтракал, Артём старательно прогонял мысли о том, как будет выбираться с острова, всему своё время. Он дождался первых лучей солнца и вкачал в себя изрядную порцию энергии светила. Надумал он остров просканировать. Едва закрыв глаза, он ощутил себя высоко в небе. Сверху остров был закрыт круглым облаком диаметром километров в шесть, ясно просматривалась только относительно пологая часть горы со стороны бухты. Вершина горы, ныряющая в густое и мокрое облако, как не старался Артём, не просматривалась. "Не зря, — подумал он, — облако над островом на владетельной карте прорисовали. Выходит, оно, вопреки всем земным законам, висит здесь тысячи лет!". В лесу было много хвойных деревьев, хотя и лиственных хватало, часто встречались огромные дубы, их раскидистые кроны хорошо были заметны с высоты. Артём несколько раз попытался заглянуть за гору, но что-то ему мешало, он словно в липкую вату попадал. В конце концов, он разозлился, напрягся и так плеснул энергией, что буквально прожёг себе окошко в непрозрачной мути. Он глянул и ойкнул от неожиданности: он увидел длинную плоскую равнину с распаханными полями, аккуратными домиками вдоль речушки и лодками на пологом морском берегу, но людей не было. Артём попытался рассмотреть всё поподробнее, но его кто-то или что-то буквально вытолкало прочь. Артём устало выдохнул и открыл глаза, в затылке саднило, в горле пересохло. Раскинув руки, он жадно впитывал солнечный свет, утоляя внезапную энергетическую жажду. Придя в себя, весело взялся за рюкзак: во всяком случае, теперь он знал, где можно найти лодку.
Взобравшись к границе леса, Артём обнаружил тропу, выложенную плоскими камнями, между которыми росла постриженная зелёная травка. Сему он весьма удивился, но скоро увидел, как изящная пятнистая косуля осторожно обрывает губами траву. Животное подняло голову, подозрительно глянуло на Артёма и неспешно удалилось за ближайшие кусты. Тропа постепенно становилась всё круче, на некоторых участках камни были уложены в виде ступеней. Сначала перестал быть слышен прибой, затем смолкли птицы, а потом и ветер затих. Сквозь стволы деревьев потянулись молочные клубы, руки в них вязко мокли, а если быстро махнуть, то в тумане оставались долго не зарастающие прогалы. Артём знал, что чем выше, тем худосочнее должны быть сосны и ели, но здесь, напротив, стволы деревьев только крепчали, а кроны покачивались всё более высоко. На этом уровне впервые тропу пересекла странная дорога из неведомого гладкого материала идеально ровно вогнутая посредине. Артём недоумённо пощупал её руками, гладкая поверхность, как стекло! Он посмотрел вправо, влево, но через туман и пары метров разглядеть было невозможно. Артём прикрыл глаза и привычно заглянул за пределы реальности, где всё представлялось в истинном виде: деревья, вещи, люди. Они с отцом называют это сканированием, но название условно и ничего не объясняет. Много раз этот дар уже выручал их, но в этот раз был беспомощен: и при сканировании вокруг был всё тот же непроницаемый туман. Артём открыл глаза и отодвинул эту загадку на задворки сознания, не до неё сейчас в этом невероятном месте. "Придётся просто мозгами пошевелить, — шутливо подбодрил он себя. — Пойти по этой полукруглой дороге? А что, ровно и гладко, может, прямо к хозяевам острова и приду?". Но Артём уже знал, что не пойдёт, внутри него упорно кололось ощущение ловушки. Он двинулся вверх по тропе, медленно нащупывая ногами камни. Так он пробирался по тропе полчаса, пока неожиданно не вышел из тумана. Он стоял на перекрёстке, в центре которого высился огромный камень и на нём виднелись строчки текста. Воздух вокруг камня парил, словно над перегретой дорогой, искажая строки, Артём подошёл поближе, камень вдруг мигнул и текст с него исчез, ещё шаг, и текст появился вновь, потом опять та же история. После недолгих экспериментов Артём понял, что на камне появляется один и тот же текст на трёх языках: древнеславянском, шумерском и почему-то греческом. Одно только понять он не мог, как получается, что выбитые в камне строчки меняются, словно на экране. Он их ощупывал и пальцами и взглядом, но так ничего и не понял. Внутренне махнув рукой, Артём принялся раздумывать над содержанием текста. Он гласил: "Налево пойдёшь — страх и слово найдёшь. Направо пойдёшь — жуть и дело пожнёшь. Прямо — после пройдёшь. Назад вернёшься — на Буяне умрёшь". Фактически, если упустить сказительный антураж, это была вполне понятная инструкция, а раз так, Артём без особых сомнений свернул налево.
Едва он сделал пару шагов к белесой взвеси тумана, как снизу донёсся смутно знакомый звук, но опознать мешала его нарастающая громогласность. Со скоростью автомобиля звук приближался, заставляя мелко дрожать камень под ногами. Артём недоумённо глянул вниз и в его голове всплыл образ гигантского бильярдного шара, шумно катящегося по гладкому желобу, вот он прямо под ним, ещё миг и он уже стремительно удалился прочь. Вот бы он от него сейчас прыгал! Артём почесал затылок и двинулся по тропинке, мирно петлявшей среди кустов и деревьев, от тумана не осталось и следа. Он оглянулся, позади туман не только не исчез, но, кажется, даже стал гуще. "Похоже, здешний хозяин, — усмехнулся про себя Артём (он уже давно пришёл к выводу, что на острове есть некая разумная сила, внимательно наблюдающая за ним), — ещё и игрив".
Впереди показался большой, вросший в землю валун, а почти сразу за ним необъятной ширины дуб. Ветви дуба, толщиной со ствол взрослого дерева, широко раскинулись по сторонам, накрыв тенью обширную поляну. Рядом с дубом стояла избушка на четырёх покосившихся столбах. Со скрипом отворилась входная дверца и на пороге показалась крючконосая костлявая старуха со злобным взглядом из-под косматых бровей. Она села на верхнюю ступеньку и ощерилась, явив над нижней губой два длинных зуба. Артём знал и любил русские сказки, поэтому у него невольно вырвалось: "Ну, прямо баба Яга!". Старуха ловко спрыгнула вниз и засеменила навстречу.
— Ты кто ж такой, всезнайка?, — противно взвизгнула она.
— Зорко я, — представился Артём, давно решив, что во внутреннем мире будет использовать новое имя.
— Зоркий, значит?, — неожиданно миролюбиво ухмыльнулась старуха. — А я баба Яга. Откуда моё имя знаешь?
— Из сказок.
— Тогда боятся меня должон, — почти ласково заворковала она, — я ведь в них злая и подлая.
— Сказка сказке рознь.
— Ну и хорошо, пошли, молодец, в баньке попарю, чаем напою.
Артём, с внутренней улыбкой воспринимал всю эту фантасмагорию, но здесь вдруг подумал, что некто унизительно им забавляется. Вместо ответа старухе, он безжалостно залез ей в голову, предполагая найти там какой-нибудь коварный план, но ничего не обнаружил. Баба Яга застыло смотрела на него, а в голове у неё было пусто. Артём ожидал чего угодно, но не этого пустого эха, ведь даже в животных есть отблески мышления, которыми он мог управлять, а тут… Ему в голову пришёл образ библиотеки, в которой есть полки, но отсутствуют книги. Ему никогда прежде не приходилось залезать внутрь компьютеров, но, наверное, по ощущениям они были бы такими: рядами пустых полок. Артём мысленно дохнул на них, и полки сверкнули угловатыми гранями. "Программа!, — догадался он. — Яга бездушная биологическая машина и не осознаёт себя, потому и голова её выглядит пустой!". Он отпустил старуху и сделал шаг назад, судя по всему, в этом мороке ему делать нечего.
— Баюн!, — истошно крикнула очухавшаяся Яга. — Укроти норовистого гостя!
Из дверного проёма избушки выглянул здоровенный рыжий кот с огромными сверкающими глазами. Артём усмехнулся, этот котяра хочет его усыпить? Пусть лучше сам спит! Он повёл в сторону нового персонажа рукой и кот послушно улёгся на пороге, сладко зевнув и закрыв глаза.
— Ах ты, невежа!, — заверещала Яга. — Погоди же, достанется тебе!, — Она вскинула руки в сторону валуна и закричала утробно и громко: — Встань, Волот, проучи незваного!
Валун заворочался, с него посыпались комья земли с травой и мелкими кустами, испуганно закаркали вороны на дубе. Артём и не знал, что их целая стая расселась по ветвям могучего дерева. Валун преобразился в каменного великана, с могучими руками и уродливым лицом. Он с грохотом шагнул к Артёму, одновременно поднимая руку с огромным кулаком.
— Теперь тебе страшно, Зорко!?, — мерзко захохотала старуха.
— Да!, — крикнул Артём.
Заглядывать внутрь агрессивного великана было некогда, поэтому Артём выхватил меч и представил снизу руку отца, как тогда, в бункере, когда тот учил его резать камень. Вдоль лезвия густо заалел воздух, Артём взмахнул мечом и великан распался пополам, шумно и тряско обрушившись на землю. Старуха вскрикнула и побежала к избушке, Артём ей не мешал. Яга прихватила на ходу сладко спавшего кота, но зацепилась ногой за ступеньку и рухнула перед порогом. Она с испугом оглянулась.
— Зорко, не губи меня, — жалостливо запричитала она, — я взамен тебе слово скажу.
— Говори!
— Направо от камня сходи, возьми, что найдёшь, тогда тебе камень откроется. — Потом вдруг она громко крикнула поверженному каменному великану: — Волот, знай своё место!
Глыбы заворочались, вздыбились вверх, стукаясь друг о друга. Через секунду великан стал целый и невредимый. Артём приподнял гудящий от энергии меч, но великан, не обращая на него внимания, вернулся назад и опустился в землю, через секунду застыв в ней валуном. Баба Яга громко хмыкнула и шумно стукнула входной дверью, приём был окончен.
Чем ближе Артём подходил к камню с надписями, тем яснее становилась правая тропинка. Ступив на неё, он оглянулся и почти не удивился, увидев за спиной плотную завесу тумана над тропой к избушке бабы Яги. Новый путь был каменистым, узким и извилистым, лес быстро кончился. После крутого склона тропинка нырнула в тень и привела к небольшой полянке на краю обрыва, из-под которого море, искрясь в солнечном свете, убегало к горизонту, чтобы слиться с небом. Артём застыл в восхищении, это было невероятно красиво. Оторвавшись от чудесного вида, он огляделся и ничего примечательного не обнаружил. Только камни, чахлая трава, да старая изогнутая вишня, низко склонившаяся над бездной. Какое здесь может быть дело, разве что внизу? Артём осторожно подошёл к краю и, крепко опершись о шершавый ствол, наклонился над бездной. "Жуть!" — прошептал он, глядя вниз. Море яростно, но беззвучно бросалось на прибрежные камни, пропасть так манила свободой падения, что Артём потряс головой, чтобы избавиться от наваждения. "Жуть!" — повторил он громко и сразу увидел широкую трещину в скале у ствола вишни, в которой лежали лук и одна стрела. Артём встал на колени, осторожно достал находку. Едва лук со стрелой оказались в его руках, вишня вдруг громко треснула возле корня и рухнула вниз. Она летела вниз, унося с собой оковы тишины, и сразу в уши ворвался бесконечный шум прибоя, крики чаек, свист ветра.
Камень с надписями исчез, на его месте бил родник, вода которого никуда не утекала. Для искушённого достижениями садово-парковых изысков человека, ничего удивительного в этом "фонтанчике" не было, но пить хотелось. В меру холодная вода имела необыкновенный чуть сладковатый привкус, её хотелось пить и пить, но она вдруг иссякла, словно кто-то кран перекрыл. Юноша усмехнулся, а может именно так кто-то и сделал? Он встал, потянулся, с удовольствием ощущая прилив сил. "Спасибо за водичку!" — сказал он громко. И словно в ответ сосны вокруг синхронно качнулись и вновь замерли. Артём изумлённо покачал головой, и вправду, словно в сказку попал. Однако пора было идти дальше.
Дорожка круто взяла вверх и скоро привела его к границе плотного облака, окружающего вершину горы. Он попробовал облако на ощупь: мокрое и холодное, не понятно было, как такие крупные капли могли висеть в воздухе и не просыпаться вниз дождём. Артём поискал в рюкзаке дождевик с капюшоном, хорошо, что взял, вот и пригодился. После первых шагов он понял, что внутри облака не только мокро, но и совершенно ничего не видно. Плитку под ногами можно было разглядеть или согнувшись в три погибели, или вовсе встав на колени. Такой способ передвижения никак не совмещался ни с его новым княжеским статусом, ни с обычным человеческим достоинством. Артём вытащил меч, поднял вверх и пустил в него порцию алого огня. Лезвие нехотя, будто вода ему мешала, померцало, но, получив новую порцию, ярко вспыхнуло, алчно набросившись на водяную взвесь. Капли воды зашипели и бросились прочь, словно они были живые и боялись обжечься, открылся небольшой тоннель над мокрыми ступенями. Артём облегчённо вздохнул и шагнул вперёд. Пройдя несколько шагов он услышал знакомы грохот от приближающегося каменного шара, и это было совсем рядом. Каменного желоба видно не было, но уже стало страшно: вдруг шар из него выпрыгнет и прямо на него! Нестерпимый шум нёсся к нему, заставляя вибрировать внутренние органы и трепетать сердце, хотелось развернуться и убежать или хотя бы сделать несколько шагов назад, но Артём, сжав зубы, заставил себя стоять на месте. Вот впереди заметались клубы тумана, сквозь них пронеслась чёрная тень и скоро всё стихло, туман, отринутый гигантским катящимся шаром, стремительно возвращался на свои места. Артём поспешил вперёд, перескочил желоб и облегчённо вздохнул.
Почти час Артём поднимался потом сквозь облако, пока вышел на свет и ступил на полированную красно-коричневую поверхность гранитной плиты на краю рва. Артём медленно приблизился и глянул вниз: ровные отвесные стены и еле слышимое журчание горной речки. На другой стороне рва к скале прислонился подвесной мост. Артём вложил меч в ножны. "Эй!" — громко крикнул он, потом ещё и ещё. В ответ тишина, какая-то странная, потусторонняя, словно здесь жили не люди, а бесплотные духи. "Может быть, так оно и есть?" — подумал он и оглянулся, туман за спиной стоял сплошной стеной, словно намекая, что возвращаться не стоит. "Так, — принялся размышлять Артём, — прежде всего надо успокоиться! Дышу, глубоко, размеренно, раз, два, раз, два. — В голове прояснилось. До сих пор инструкция на камне его не обманывала. Он снял с плеча лук, потянул тугую тетиву. — Вряд ли зазря мне это подарок в руки попал. Как там, в инструкции: "дело пожнёшь"? Лук это оружие, а не дело, а вот дело надо поискать!".
Артём принялся внимательно рассматривать мост. Если он правильно догадывается, то должен быть некий спусковой механизм, небольшой, но заметный, как в тире. "Так вот же он!". Его взгляд наткнулся на сквозное круглое окошко посредине между амбразурами, в которых исчезали цепи моста. Приблизив взглядом, он рассмотрел за этим окошком чёрную мишень на кованом прутке. "Если это механизм спуска, — подумал Артём, — то надо прицелиться и шарахнуть стрелой в эту тарелку". По спине пробежал холодок неуверенности: в окошко надо попасть безупречно точно! Артём сердито дёрнул плечом: "Вот ещё, глупости! Не для того Бог дарами одаривает, чтобы сомневаться в них!". Он решительно вставил стрелу и, совместив её с мишенью, выпустил. Привычно дёрнулся лук, стрела послушно и точно влетела в круглое оконце и звонко ударила в тарелку, та подалась назад, внизу что-то щёлкнуло, затем загремело, мост дёрнулся и медленно опустился к его ногам. "Фу, слава Богу!" — Артём, перекрестился, затем вытер рукавом пот со лба и осторожно положил на гранитную плиту лук, похоже, он ему больше ни к чему, и шагнул на мост. Впереди виднелся тёмный провал тоннеля.
* * *
Артём с затаившимся сердцем вошёл под прохладные своды пещеры, на всякий случай, держа перед собою меч и подсвечивая алым светом его лезвия. Он даже не заметил, как легко и непринуждённо стал делать это, но едва подумал об этом, как свет мигнул. Артём решил не отвлекаться, а поближе рассмотреть пещеру. Её гладкие гранитные стены плавным полукруглым изгибом сходившиеся над головой, явно были искусственного происхождения. Он поднял повыше меч и плеснул в него энергии, лезвие полыхнуло и оказалось, что это вовсе не пещера, а тоннель. Артём прикрыл глаза и осторожно приступил к сканированию. Его внутренний взор хорошо видел, как тоннель сначала уходит вправо, а потом всё время по большой дуге забирает влево. Стены тоннеля непонятным образом не пускали его через себя, да и сканировать далеко не удавалось: чем дальше, тем труднее, он словно в вязкую вату погружался. Артём устало выдохнул и открыл глаза, его меч еле тлел красноватой волной света, но сил добавить света пока не было. В конце концов, решил он, здешний хозяин позволил ему сюда дойти, значит, глупо его опасаться. Он всегда хорошо чувствовал направление и поэтому вскоре понял: тоннель ведёт его по широкой спирали. Вдали замерцал свет, Артём убрал меч в ножны. Теперь хорошо стало заметно, что впереди не просто свет, а отсвет солнечного дня. "Хорошо, что не мокрый туман, — думал он, — неплохо бы и солнышко повидать, подзарядиться не помешает". И тут он во что-то упёрся. Артём испуганно отскочил и выхватил меч, перед ним медленно наливались объёмом и цветом огромные кованые ворота с вензелями. Артём пожал плечами, подошёл и через минуту с недоумением обнаружил, что через эти металлические вензеля свободно проходило лезвие меча, край рукава его куртки, даже рюкзак, но только не он сам. Его тело ощущало шершавость и холодную твёрдость металла и с этим приходилось мириться.
— Что, дальше хода нет?, — громко и гулко спросил он.
— Почему нет?, — внезапно раздался в его голове посторонний мужской голос. — Ворота можно и открыть.
— Ты кто?!
— Я?, — в голосе невидимого собеседника почувствовалась мимолётное замешательство. — Я привратник, а ты кто?
— Я Артём Проквуст, — Артём запнулся, — в верхнем мире, а здесь: Зорко, сын Горы.
— Того самого, что ходит от звезды к звезде?
— Вы слышали о моём отце?!
— Конечно, молодой человек, вселенная полна всяких слухов. Твой отец вправе входить за эти ворота без стука.
— Из-за вселенских слухов?, — сыронизировал Артём.
— Нет, по причине дружбы с одним из ваших создателей и нашим почётным гостем, — невозмутимо ответил невидимый собеседник.
— Барри Глетчер!, — задумчиво произнёс Артём.
— Великая честь, Зорко, быть другом создателя! Входи, — одна из створок ворот дрогнула, подалась назад, но вдруг остановилась. Всё произошло так быстро, что Артём успел лишь приподнять ногу для шага. — Нет, погоди, сначала скажи, зачем прошёл через камень Алатырь?
— Тот валун с надписями, что на перекрёстке троп?
— Он самый.
— Так камень-то исчез, вместо него родник появился.
— Попил водички?
— Не отказался, очень вкусная.
— И спасибо вслух сказал?
— Ну, сказал, — нахмурился Артём, допрос ему начал надоедать.
— Молодец! Теперь болеть не будешь, родник-то с живой водой был.
— Ага, как же, — усмехнулся Артём. — Скажи ещё, что Алатырь желания исполняет. Мне про это князья, провожая, сказывали.
— Правильно они сказывали, Алатырь-камень исполняет желания.
— Что ж он тогда исчез?, — съязвил Артём.
— Ты строчки прочитал, а желаний не объявил, вот он и исчез.
— Строго как!
— А ты как думал! А что, гость, жалеешь, что не успел камушек испросить?
— Ничего я не жалею!, — строго и серьёзно сказал Артём. — Я в меру сил следую своему року и это моё главное желание.
— А как же бессмертие, любовь, богатство, власть?
— Даже бессмертие загадывают?
— А как же, перво-на-перво!
— Запереть свою душу навечно в бренном теле?! Ну, уж нет! А любовь, я надеюсь, у меня есть, и денег в нашей семье вполне хватает, а власть, — Артём стукнул по тубусу, висящему на поясе, — вот здесь кусок пергамента, он обещает, хотя я и не просил.
— Покажи!, — голос невидимки дрогнул.
Артём вытащил карту и развернул, почувствовал, как лёгкая волна коснулась его рук. Он закрыл глаза и принялся пристально сканировать её, но как ни старался, уловил лишь смутный прозрачный образ мужской фигуры, да и то сомневался, не показалось ли, потому что в районе лица невидимки приводились очки. Артём даже головой потряс, понимая несуразность своей попытки.
— Пытаешься меня рассмотреть, ну и как?
— Фигура у тебя явно не женская, — буркнул Артём, пряча карту обратно в тубус, — и, кажется, на носу очки.
— Не уж то, ты увидел?!
— А ты что, действительно очки носишь?!
— Да нет, это у меня тест такой.
— Многие угадывали?
— Ты первый.
— Тогда, может быть, откроешь ворота?
— Конечно! Милости прошу!, — створки бесшумно распахнулись.
— Спасибо, — Артём поспешил по коридору, ощущая присутствие невидимки справа от себя. — Послушай, ты сейчас справа?
— Да. Чувствуешь?
— На грани восприятия. Кстати, привратник, имя своё не назовёшь?
— Нет у меня имени, — после некоторой паузы отозвался голос.
— Как нет?!, — Артём даже остановился от удивления. — Ты же должен сам себя как-то называть!
— Само собой. Сегодня утром я посмотрелся в зеркало и сказал: "Здравствуй, то, чего не может быть".
— Всё шутишь?
— Шучу, — привратник хихикнул. — Впрочем, без всяких шуток, я готов принять имя от тебя.
— Прости, это великая честь, но как-то…
— Наоборот, здорово! Меня ж для тебя и предъявили!
— Как, как?, — не понял Артём.
— Не важно, проехали, имя давай!
— Хорошо, буду назвать тебя Немо, что по латыни означает: "Никто".
— А что, мне нравится! Меня ведь и впрямь никто не знает, даже я сам.
Тоннель закончился, Артём оказался в залитой солнцем долине, окружённой со всех сторон высокими скалами. Перед ним стелилась дорога из целикового полированного гранита без единого шва и с буйной растительностью по сторонам. Вдоль обочины ровными рядами высились пальмы, а за ними, насколько хватало глаз, росли садовые деревья и кусты, щедро увешанные спелыми плодами. Артём удивлённо поглядывал на сочные яблоки, соседствующие со смородиной, и ещё на массу неведомых ему экзотических плодов, если всё это не мираж, то настоящее чудо! Впереди заискрилось озеро с лебедями и утками, а за ним, сверкнул золотом высокий вычурный дворец, примкнувший вплотную к скалам. Такие художники в детских книжках рисуют: с балкончиками, башенками, узорчиками.
— Это что?, — растерялся от невероятного великолепия Артём.
— Где?
— За озером.
— Дворец.
— А кто там живёт?
— Кто построил, тот и живёт!, — проворчал привратник.
Артём уловил изменившийся тон невидимого провожатого и сконфузился.
— Извини, Немо, видимо, я задаю слишком много вопросов?
— Вот именно!, — голос звучал впереди. — Не отставай, Зорко!
Сад закончился, гранитная дорога привела к мраморной беседке, густо увитой виноградом, внутри было прохладно и уютно. Артём устало присел на роскошное плетёное кресло с подушками, веки сами собой потянулись вниз… Артём вздрогнул и выпрямил спину, спать расхотелось.
— Есть хочешь?
— Нет, спасибо, я бы попил.
— Вода, вино, сок?
— Вода.
— Правильно, — одобрил его выбор Немо.
— На пустой столешнице журнального столика появился стакан. Артём с удовольствием его осушил и поставил на стол, тот мгновенно исчез.
— Вынимай свою владетельную карту.
— Зачем?
— Как зачем?! Разве ты не собирался владеть народами?
— Всю жизнь мечтал, — проворчал Артём, доставая карту из тубуса.
Древний пергамент послушно вытянулся на столике. Сначала ничего не происходило, затем, словно лёгкий сквозняк приподнял лист карты и тут же уложил её обратно.
— Ну вот, — раздался довольный голос Немо, — получай то, зачем приходил.
— В каком смысле?, — растерялся Артём.
— Хватит вопросы задавать, руку приложи!
Артём положил ладонь на пергамент и он тут же полыхнул, ярко и жёлто. От неожиданности Артём отдёрнул руку.
— Что это?
— Знак, что ты побывал на Буяне и получил одобрение на власть. Зачем пришёл, то и получил, владей.
— Да, спасибо, — Артёму вдруг стало грустно, он вздохнул и скатал карту.
— Что невесел?
— Спасибо, Немо, всё хорошо, теперь я уверен, что Ведана станет моею. Хотя бы в этом радость.
— Вот и чудесно, вставай, Зорко, пора в обратный путь.
Артём встал и грустно уставился на золотой дворец через прореху в виноградных лозах.
— Немо!
— Здесь я.
— Расскажи, что за шарик вокруг вашей горы катается?
— Шарик?, — усмехнулся Немо. — Он олицетворение бесцельности жизни.
— Бесцельности?!
— Конечно! Если мир бесцелен, а жизнь его основа, то и жизнь бесцельна!
— Ты меня обманываешь.
— Почему?
— Потому что смысл мира в отражении Бога!
— То есть вы, люди, нужны Богу?! Не много на себя берёте, человеки?!
— Вполне в меру, разве море не состоит из капель?
— Хорошо сказал. Ты, Зорко, видимо очень любознательный?
— Очень!
— И власть тебе в тягость?
— Я…
— Только честно, — перебил его Немо.
— Честно?, — Артём замешкался, он ведь и сам толком не знал. С одной стороны, почёт, уважение, прикольно, а с другой стороны, это ж какая ответственность за любое слово, за любое деяние!, — Боязно мне, вдруг не справлюсь.
— Так ты не боролся за власть, и в поединках не участвовал?
— А ты что, подглядывал?
— Больно надо, — с обидой в голосе ответил Немо, — мне для пригляда и Буяна хватает.
— Не ворчи, Немо, я ведь правду говорил, я даже предлагал князьям забрать у меня карту.
— Не взяли?, — заинтересовался привратник.
— Не отдал. Оказалось, что без карты у меня могли отобрать Ведану.
— Понятно: любовь?
— Любовь!, — с вызовом ответил Артём.
— Жаль.
— Почему жаль?
— Ты же к любимой спешишь?
— Немо, прекрати говорить загадками!
— Короче, хозяйка замка хотела с тобой познакомиться поближе.
— Хозяйка?! Ух, ты! Сочту за честь!
— А любимая?
— Она меня подождёт.
— Уверен?
— А как же иначе?, — удивление Артёма в этом вопросе было столь искренним, что тема для стёба сразу отпала.
— Пошли!
Золото замка блестело столь незамутнённо, что не могло оказаться реальностью, так решил Артём, торопливо шагая мимо озера. Лебеди и утки недоумённо смотрели на него, синхронно поворачивая свои головки. Артём уже не раз пытался разбить ирреальность этого мира, рассмотреть его внутренним взором, но ничего не менялось, всё было настоящим или безупречно казалось таковым. Они взошли на сверкающие ступени, прошли мимо золотых колонн. Артём приложил руку к одной из них, поверхность была холодной и почти не отзывалась на шлепок ладони. "Неужели они целиком из золота?" — изумлялся Артём, но ощущение, что он участник спектакля, не уходило.
— Немо!
— Да!, — раздалось впереди.
— Это что, золото?
— Оно самое.
— Но зачем такое расточительное бахвальство?!
— Много ты понимаешь, мальчишка!, — раздался голос Немо от дверей с затейливым орнаментом на створках.
— Немо!
— Что опять?!
— А хозяйка не обижает своих гостей?
— Ишь ты, дипломат, — усмехнулся Немо, — она ко всем добра, кто её слышит.
— Но я не …
— Да заходи уже!
Массивные двери медленно распахнулись. За золотыми створками вместо безупречного дворцового великолепия оказалась огромная пещера. Её скалистые стены с выступами и трещинами устремлялись высоко вверх, образуя вытянутый конус, из середины которого вниз лился широкий и ровный поток солнечного света, очень похожий на свет в княжеской библиотеке. Артём удивлённо застыл на пороге, затем прищурился и приблизился взглядом: так и есть, свет лился через огромный кристалл, в десятки раз больший, чем в библиотеке. Артём подошёл вплотную.
— Эй, Зорко, поаккуратнее!, — предостерёг голос Немо.
— А что?
— Сгоришь, даже пепла не останется.
— Не верю, — прошептал Артём и медленно протянул к свету ладонь, кожа ощутила его тёплую ласковую мощь. — Можно я войду?, — мысленно спросил он, обращаясь к хозяйке.
— Тебе можно, — прозвучал женский голос в его голове.
Артём шагнул в поток, до него донёсся испуганный вскрик привратника, но внутри света все звуки стихли. Свет лился в него, чуть покусывая кожу через одежду, затем послушно укладывал свои лучи в кладовую Артёма, где покорно успокаивался, до той поры, пока не призовёт новый хозяин.
— Выйди из света, Зорко, с тебя довольно, — сказал женский голос.
Артём вышел из светового потока и воочию видел, как с его рук на пол соскальзывали золотистые сполохи. "Странно, — подумал он, — раньше мой свет был алым".
— Теперь это твой свет.
— Как тебя называть, хозяйка?
— Зови меня, Гея.
— Ты планета Земля?!
— Не вся, — после некоторой паузы донеслось до него, — малая часть.
— Отец рассказывал, что живые планеты спят.
— Они не спят, Зорко, они живут иначе, но можешь считать это сном, который нельзя тревожить.
— Почему?
— Потому что если планета проснётся, грядут перемены.
— И люди могут исчезнуть?, — мрачно спросил Артём.
— Никто не знает грядущего, Зорко, кроме Господа.
— Это неизбежно?
— Нет, но человечество должно измениться.
Внутри Артёма всё похолодело. Только что он был уверен, что идя по пути рока, свободен в мыслях и поступках, а после этой короткой фразы на него вдруг легла невыносимая ноша. У него перехватило дыхание, внутри испуганно затрепетала душа, противясь невыносимой тяжести ответственности за весь род людской.
— Ты прав, юноша, твой рок помочь людям.
— Как же я смогу?!, — хрипло прошептал он.
— А как смог твой отец?
— Он не знает, я спрашивал.
— Теперь узнаешь сам.
— Но я не готов!, — Артём как за соломинку ухватился за свою молодость.
— Никогда никто не готов, Зорко. Ты уже сделал свой выбор, придя ко мне, назад пути нет.
— Я совершенно не представляю, как мне дальше исполнять свой рок, — крикнул Артём, — я боюсь!
— Страх преодолеешь, а пустоту заполнишь. Всему своё время.
— Я понял, — смирился Артём.
— Вот и хорошо, — одобрил женский голос. — Ты молод, Зорко, но уже много важного совершил.
— Да ладно, — засмущался юноша.
— И ты единственный человек, — ласково вещала Гея, — заглянувший в мерзкую голову нага, и поэтому я позволяю своему привратнику сводить тебя в Эсхатон. Он скажет тебе, что делать. Прощай, Зорко.
— Погоди, Гея!
— Что?
— Позволь один вопрос, он мучает меня всю жизнь.
— Спрашивай.
— Почему ты не приняла экспедицию ирийцев?
Гея долго не отвечала, хотя Артём отчётливо ощущал её присутствие в голове.
— Хорошо, Зорко, тебе, внуку планет и звёзд, я отвечу, — голос Геи звучал строго и отчуждённо. — Ирийцы возомнили себя богами: передвинули Луну на ближнюю орбиту, сознательно вызвав глобальную катастрофу, погубив множество жизненных ветвей. Твои звёздные предки посмели грубо вмешаться в чужие планы созидания! Их безрассудство и невежество были справедливо наказаны, даже Марс поддержал меня и стёр их следы.
— Прости нас, Гея, — тихо сказал Артём, чувствуя, как льются слёзы по его щекам.
— Простила и помогла, когда они вновь явились.
— Почему?
— Потому что вторых привёл рок.
В голове стало пусто, Артём понял, Гея ушла. В нём что-то перевернулось от её рассказа, осело бесконечной горечью осознания невероятного единства всего сущего и безжалостных последствий незнания. Как же ему теперь быть, как избежать ошибки?!
Между тем, пол перед ним с тихим треском вздыбился изнутри, в трещинах показались небольшие росточки, они стремительно набирали цвет и форму. Артём, разинув рот, смотрел на это чудо. Несколько минут и толстые зелёные листы раздвинулись, давая место огромному цветочному бутону. Он налился светом и вдруг лопнул, превратившись в трёхметровую чашу с густым ворсом золотисто-красных ворсинок. Они медленно волнились, словно трава под ветром и это было безумно красиво. В середине чаши торчали толстые тычинки, толщиной в руку.
— Иди, Зорко, — раздался очень серьёзный голос привратника, — ложись в цветок.
— Зачем?
— Путь в Эсхатон телу заказан. Оно тут полежит в целости и сохранности, не волнуйся.
— А я и не волнуюсь! Мне раздеться?
— Да.
Артём действительно не волновался, он всё сразу понял. Он скинул с себя всю одежду, кроме плавок и спокойно без сомнений ступил на ворсинки. Удивительно, они держали его вес, почти не прогибаясь! Возле тычинок в середине чаши, Артём лег на спину и почувствовал, как нежно держат его ворсинки. Ещё он увидел, как склоняются к нему тычинки, его веки сами собой опустились.
* * *
— Вставай, Зорко!, — услышал весёлый голос привратника.
Артём открыл глаза и увидел, что пещера невероятным образом преобразилась, потолок, стены, пол искрились золотыми и голубыми искорками, нитями, всё это жило собственной жизнью, подрагивало, росло, ветвилось. Входных дверей видно не было, неизменными оставались только вертикальный поток света и огромный цветок с полупрозрачным силуэтом человеческого тела. "Это ведь я!" — подумал Артём, но удивительно отрешённо. Он поискал взглядом Немо и увидел в паре метров от себя улыбающегося молодого мужчину лет тридцати в зеленоватом комбинезоне. Артём попытался попристальней рассмотреть его лицо, но оно внезапно смазалось и поплыло. Привратник поморщился и погрозил ему пальцем.
— Зорко, хватит меня смущать, дай образу закрепиться, потом рассмотришь. Кстати, ты голый, одеться не хочешь?
Артём улыбнулся и представил, как залезает в карман своего любимого походного комбинезона и тут же ощутил шелковистую подкладку. Воспоминания были столь устоявшимися, что на нём вместе с комбинезоном появились и кроссовки на ногах, и кепка на голове.
— Ловко, — одобрительно кивнул привратник. — Плыви за мной. Кстати, имей ввиду, теперь твой разум открыт и для меня.
— Да на здоровье!, — пожал плечами Артём.
Справа от цветка в стене вспыхнуло яркое пятно. Артём легко и непринуждённо двинулся за привратником, тот оглянулся и опять закивал.
— Что?!
— Молодец, хорошо у тебя получается.
— Не вижу трудностей, — Артём и вправду их не ощущал, в теле, вернее в проекции тела ощущалась лёгкость и сила. Он сделал неожиданный пируэт, потом рванул вверх к кристаллу, пару раз проплыл под потоком света, получая такую дозу энергии, что хотелось смеяться и летать, летать и смеяться. Неожиданно его что-то ухватило за руку и резко рвануло вниз. Это привратник, невероятно вытянув руку, спустил его "с небес на землю".
— Ты что, ошалел?!, — сердито зашипел он на него.
— Жалко, что ли?, — спросил нахально Артём, ощущая, что ведёт себя как-то ни так. — Ой, Немо, что со мной?
— Света перепил!, — строго ответил тот, отпустил его руку и медленно двинулся к светящемуся кругу.
— Немо!, — спросил Артём, догнав привратника.
— Что?
— А Гея совсем ушла?
— Думаю, да.
— А вдруг у меня вопросы важные появятся?
— Меня спрашивай.
— Что такое Эсхатон?
— Последний город Земли.
— А у нас на греческом это конец времён.
— Правильно.
— Немо!, — громко крикнул Артём, привратник притормозил и оглянулся.
— Что?
— Куда ты меня тащишь?!
— Страшно?, — ухмыльнулся Немо.
— Конечно! Вдруг там оставишь? Меня невеста ждёт.
— Не бойся, вернёшься ты к своей невесте, мы только краем глаза глянем.
Они медленно поплыли дальше.
— А почему город?
— Можешь назвать его музеем, но мы зовём городом.
— Немо, но это как то…
— Зорко, помолчи, сам всё увидишь.
— Они нырнули в свет на стене и оказались в центре круглой пещеры. Идеально круглое пространство было столь огромным, что захватывало дух, и все его стенки были в светящихся пятнах.
— Что это?, — прошептал изумлённый Артём.
— Одна из площадей Эсхатона.
— А много их?
— Много, — кратко отрезал привратник. — Нам сюда. — Он неопределённо махнул рукой вверх.
— Подожди, Немо, дай оглядеться.
— Зачем?
— Хочу запомнить, — прошептал Артём.
— Запомнить?! Это невозможно! Держись лучше поближе, а то заблудишься, — хихикнул Немо, — и останешься здесь в качестве экспоната.
Артём не стал рассказывать привратнику о своей уникальной памяти, тем более что впервые ею пользовался не для запоминания текстов, могла и не сработать.
— Начнём отсюда. Дай-ка руку!
Они подплыли к одному из световых пятен. Едва пересекли его границу, все мысли и представления из Артёма иссякли. Он и Немо висели посредине бесконечного мутного пространства. Привратник с довольной улыбкой широко повёл руками.
— Узнаёшь?
— Вселенная после Большого взрыва?
— Можно сказать и так, хотя я бы назвал это просто рождением.
— Взрыва не было?
— Конечно, не было, на самом деле состоялся акт творения.
— Значит, не было изначальных сверхтемператур?!
— Не было.
— А разбегание галактик?!
— Причём тут разбегание? Просто движение, скорее даже вращение.
— Немо, но красное смещение спектра…
— Зорко, не множь заблуждения.
— Немо, покажи начало!
— Не могу.
— Так секретно?
— Что-то секретно, а что-то в Эсхатоне отсутствует, — Немо хитро улыбнулся. — Не думай, Зорко, что я отвечу на любой вопрос. Кстати, они у тебя ещё есть?
— Погоди, дай осмотреться.
Странно было видеть вселенную в таком блёклом состоянии: звёзд было очень мало, большая часть из них тускло проталкивали свои лучи сквозь непрозрачное пространство и лишь некоторые, те, что были относительно близкими, висели яркими красными каплями. Артём изучал астрономию и классическую космогонию, поэтому сообразил, что это так называемые протозвёзды, будущие "сверхновые". Человеческая наука считала, что взрывы этих "сверхновых" служили и звёздным материалом для солнечной системы и неким спусковым механизмом для запуска её формирования. Но пространство, в котором он сейчас находился, было слишком разряженным, кругом царил такой покой, что с трудом верилось в "самозапуск" космогонического развития.
— Правильно мыслишь, Зорко.
И к похвале привратника и к тому, что он свободно читал его мысли, Артём отнёсся безучастно. Он был слишком поражён, чтобы возмущаться или сопротивляться, хотя при желании, наверное, смог бы поставить блок.
— Немо, а наша солнечная система, где должна появиться?
— Правильный вопрос, Зорко, смотри внимательно!
Перед ними вдруг всколыхнулась часть пространства и прошлась круговыми волнами, только не в стороны, как от камешка в воде, а наоборот, извне в центр. Волны одна за другой подталкивали перед собой рассеянную материю, сгоняя её в мутный шар. Окружающее пространство на глазах становилось прозрачнее, приобретало знакомую космическую глубину, в которой повсеместно вспыхивали многочисленные точки звёзд. Волны под их ногами ещё не закончились, а вселенная уже наполнилась мириадами огоньков.
— Зорко, ты понимаешь, что происходит?
— Самоконцентрация материи?
— Что значит, "само"?! По замыслу!
— Чьему замыслу?
— Творца, конечно.
— Бога?
— Спроси у своего отца, он точно знает.
Артём не успел переспросить привратника, откуда он знает то, что знает его отец, так как внутри плотного облака вспыхнул свет и облако начало вращение.
— Немо, из чего состоит облако?
— Из всего, что необходимо для формирования светила и планет.
— Наша наука предполагала, что атомы металлов и других тяжёлых элементов образовались в первых протозвёздах.
— А протозвезды, откуда появились?
— Из газопылевого облака, — Артём сделал паузу, ожидая нового вопроса, но привратник только хмыкнул, пришлось продолжить. — Учёные считают, что потоки энергии, ну, всякие там излучения…
— Ладно, пусть так!, — перебил его привратник. — А солнечная система с чего вдруг возникла?!
— Ну, — смешался Артём, — две протозвезды взорвались поблизости, осколки одной стали строительным материалом, а вторая запустила процесс.
— Сразу две протозвезды рядом, да ещё взорвались почти одновременно?! Ты сам в это веришь?
— Не знаю, вроде, протозвёзд маловато было.
— Вот именно! Разве напасёшься на каждую новую солнечную систему?!
Между тем в центре облака уже светился огромный шар, вокруг которого всё быстрее вращалась остальная часть облака, одновременно расширяясь и сплющиваясь сверху и снизу. Скоро облако вокруг будущего солнца сплющилось до тонкого диска, в котором прослеживались тёмные круги сотен орбит. Артём всмотрелся и увидел, как мириады небольших кусочков сталкивались друг с другом, гдё-то раскалывались, где-то слипались и потом, нарастив массу, подтягивали куски поменьше.
— Планетоземали!, — прошептал он, но Немо его услышал.
— Совершенно верно, Зорко. А ещё видишь, солнечный ветер?
Теперь Артём увидел, как буйное протосолнце выдувало лёгкие газы на периферию, а там их подбирали Юпитер и Сатурн, уже ставшие заметными гигантами. Вращение ускорилось. Артём взглянул на Немо, тот энергично водил рукой, словно раскручивая солнечную систему, и она слушалась его! Когда привратник опустил руку, под ними величественно плыли знакомые планеты.
— Всё, Зорко, двигаем дальше!
— Погоди, Немо! Если то, что ты показал, это творение разума то, что есть жизнь?!
— Всё это, Зорко, — привратник широко раскинул руки, — есть творение разума и всё это — жизнь! Жизнь рождается только из жизни и никак иначе!
— А наша наука считает, что разум во вселенной великая редкость.
— Мало ли что вы считаете знаниями, важно то, что ты видишь! Разум, Зорко, не редкость, а неотъемлемая часть вселенной! А вы, люди, напыщенные индюки, считающие себя царями природы!
Немо схватил его за руку и выдернул из протовселенной обратно в круглую пещеру. Артём машинально ещё раз сверил её с первоначальной картинкой в своей фотографической памяти, всё было точно. Артём мысленно пометил светлое пятнышко, из которого они вынырнули: "Протовселенная".
— Ну, как?, — гордо улыбаясь, спросил привратник.
— Невероятно! Немо, а квартал человечества в Эсхатоне есть?
— А как же, вас дожидается, только тебе туда путь заказан.
— Значит, и мы исчезнем, как динозавры?
— Во-первых, Зорко, динозавры, истинные дети Земли, не исчезли. Тебе ли это не знать?
— Динозарии?
Привратник кивнул.
— Во-вторых…
— Погоди, Немо, — прервал его Артём, — так их история тоже есть в Эсхатоне?!
— В Эсхатоне всё есть, и всё будет, а ты будешь смотреть то, что я покажу!
— Ладно, ладно, — вздохнул Артём. — Так что там, во-вторых?
— Во-вторых, — невозмутимо продолжил привратник, — разум всегда приходит к новой звезде и потом лишь меняет формы.
— В каком смысле?
— В прямом. Вот смотри.
Немо пальцем провёл перед собой и в пространстве ярко засветилась вертикальная линия, внизу к ней пририсовал горизонтальную прямую. Привратник дунул на свой рисунок и на линиях появились десять равных делений.
— Это система координат. Вертикаль — уровень чистого духа.
— Бога?
— Не совсем, — поморщился привратник, — нельзя же так прямолинейно мыслить!
— Творцы миров?
— Молодец, дошло! Нижняя ось, это ось дискретности разума, — привратник посмотрел на недоумённый вид Артёма и махнул рукой. — Потерпи, сейчас поймёшь.
Немо ткнул пальцем в верхнюю часть вертикальной оси и, чуть подрагивая им, нарисовал каплеобразную окружность.
— Чистый дух множится, дробится, наполняя собой, созданные им же живые существа. Каждая из форм жизни обязана обеспечить соответствующее вместилище для сознания. Вначале это разум видов, потом он постепенно распадается на подвиды, новые типы жизни, постепенно мельчает и "глупеет", доходя, наконец, до той стадии, которая позволит вместить его в единичного представителя данной формы жизни. Человеческая цивилизация, — Немо указал на самый низ окружности, — вот здесь, внизу, где-то в районе от 0,53. Дальнейшее развитие человеческой цивилизации ещё возможно, но медленное. Далее оно будет сменено некой новой цивилизацией или последовательно несколькими цивилизациями.
— Какой ужас! Это так унизительно, находиться в самом низу!
— Не надо трагедии, Зорко, вы внизу не столько по вине собственной ограниченности и эгоизма, сколько по законам эволюции разума.
— Я это понимаю, но всё равно грустно.
— Грустно ему! Вот ты идёшь по пути своего рока, так?
— Так.
— Вот и каждая цивилизация разума идёт по своему пути, в конце которого обеспечивает рождение следующей цивилизации или перерождается сама.
— Следующая цивилизация должна зреть внутри человечества?
— Зреть или создаваться, какая разница?
— Немо, но что может быть продолжением…
— Зорко, сам подумай, включи мозги!
— Дети-индиго?
— Возможно, что ещё?
— Человек уступит свое место машинно-виртуальной цивилизации?
— Вполне вероятно, хотя не исключён смешанный вариант. Главное, чтобы будущая цивилизация сделала космос своим домом и после долгого пути привела эволюцию, — Немо повёл по рисунку рукой, — в исходную точку чистого духа, обогащённая опытом предыдущего развития и преуспевшая в расширении закона отражения. Ты же знаешь, что это такое?
— Знаю, — Артём мрачно кивнул в сторону светящегося рисунка. — И сколько же времени займёт это "колечко"?
— Неважно, Зорко, может быть миллиарды лет, а быть может миллионы, какая разница?!
— Если миллиарды, то жизнь человечества всего лишь мгновение?
— У каждого мгновения, Зорко, есть цена. Очередное человечество максимально дискретно и самоуверенно, но всё равно оно часть эволюции.
— Очередное?
— Конечно! Земля пережила множество разнообразных разумных сообществ.
— Ты хочешь сказать, что каждый вид может стать со временем разумным?
— При создании определённых условий, да.
— И муравьи?!
— Они уже были.
— Что значит были?!
— То и значит, были, а потом перестали.
— А много их, тех, что перестали?
— Много, Зорко.
— То есть, получается, виды живого делятся на две категории: потенциально готовые к разумности и те, кто уже был разумным?!
— Можно сказать и так, хотя есть и третья стадия. Некоторые из видов могут перетекать из категории в категорию по нескольку раз.
— Но по каким причинам?!
— По воле созидающего.
— По воле или капризу?
— Эти понятия не различаются, просто созидающий меняет свои замыслы.
— Погоди, Немо, но по твоим словам получается, что человекообразных цивилизаций до нас было несколько?!
— Множество! Они рождались, расцветали, угасали или гибли, но всегда после них оставались источники нового возрождения. История цивилизаций прерывиста, а эволюция разума постоянна.
— Всегда?
— Всегда.
— Гея сказала, что мои ирийские предки вмешались в эволюцию, за что и были наказаны забвением, а как же цириане со своими нагами?!
— Цириане испросили позволения.
Артём ждал продолжения фразы, но привратник молчал.
— Немо, это всё?!
— Всё!
Категоричный ответ привратника ясно давал понять, что дальнейшие расспросы бесполезны. Артём грустно вздохнул.
— Немо, моё сердце наполнено скорбью.
— Почему же?
— Потому что человек не только не царь природы, он всего лишь пыль разума!
— Красиво, но глупо!
— Глупо?!, — Артём энергично ткнул в участок окружности, резко восходящий за отметкой 0,7. — А разве этот рывок вверх достанется сделать человечеству?!
— Ишь ты, какие вопросы задаёшь!, — привратник пожал полупрозрачными плечами. — Мне не дано это знать, Зорко, ведь будущее неявно.
— Хорошо, Немо, вот тебе вопрос, который ты только что игнорировал: зачем Гея разрешила цирианам переселить нагов на Землю?!
— Для эксперимента.
— Чего?!, — Артём изумлённо уставился на привратника, тот хитро улыбнулся.
— Ты что, думаешь, творить жизнь можно безошибочно?
— Я об этом вообще не думал.
— То-то! А что касается нагов, то они должны были подстегнуть эволюцию диназариев.
— И что?
— Ничего не вышло: динозарии оказались слишком упрямы, а наги, слишком тупы и агрессивны.
— Тогда почему они разгуливают на свободе?!
— Вдруг пригодятся?, — глаза привратника недобро сверкнули, что больно царапнуло Артёма по сердцу.
— Они же ненасытные монстры!, — крикнул он. — На что они могут быть годны?!
— Может быть, на то чтобы вас заменить?, — равнодушно предположил привратник.
— Немо, да ты что, всерьёз, наги станут носителями разума?! Они не смогут, я смотрел в них, я видел.
— Зато у них есть телепатия, они неприхотливы, физически сильны…
— А их агрессия?
— Поумнеют, обуздают.
— Не надейся, Немо, не поумнеют, они безнадёжно тупы.
— А вдруг им помогут поумнеть?
— Кто ж этот возможный безумец?, — усмехнулся Артём.
— Вы, сами!
— Люди? Не верю.
— Напрасно. Сообщаю тебе, что секретные лаборатории людей в ряде стран уже изучают их.
— Зачем?!
— Чтобы сделать их покорными солдатами, но кто даст гарантию, что вместо покорности они не сделают их умнее?
В сознании Артёма взорвалась бомба, мгновенно перевернувшая осознание мира. Он вдруг ясно понял, что Немо не шутит, ведь он не человек, и что Гея вовсе не считает людей любимчиками, которым всё прощается. Гея холодно и пристально наблюдает за человечеством и если они не оправдают её ожиданий… Неужели процесс исхода новой цивилизации из предыдущей уже запущен?!
— Немо, — хрипло прошептал Артём, — я не хочу больше ничего смотреть.
— Почему вдруг?
— К чему?
— Так быстро сдался? Я же уже говорил: будущее неявно! Разве обязательно смиряться с тем, что вас заменят, разве не разумнее стремиться к тому, чтобы самим измениться?
— Значит, у человечества есть шанс не сгинуть?!
— Есть, но тебе придётся много потрудиться, чтобы оно не исчезло.
— Мне?!
— А почему кто-то другой, а не ты, Зорко?! Разве не говорил тебе отец, что дар — тяжёлая ноша?
— Говорил, но чтобы такая!
— Ничего, свыкнешься.
Пару минут Артём пришибленно молчал, свыкаясь с услышанным.
— Немо, ты мне покажешь ещё что-то?
— А что ты хочешь увидеть?
— Эволюцию разума!
— Ничего себе, запросик! Ладно, кое-что я покажу, — Немо улыбнулся и протянул руку, — хватайся, прокатимся.
Привратник рванулся вверх, потом влево и сходу влетел в одно из светящихся пятен, Артём успел только ойкнуть, до того быстро всё произошло.
— Смотри!
Они оказались на поверхности Земли. Артём нагнулся и просеял однородную пыль сквозь пальцы, под её тонким слоем виднелись оплавленные обломки протоземалей и небольших метеоритов. Они и сейчас падали с небес на Землю, сотрясая её поверхность на многие километры вокруг. Атмосферы не было, поэтому они не загорались в полёте, и только при ударе бесшумно расцветали облаком огня и пыли. Яркие звезды на чёрном небосводе смотрели вниз и всё время подмигивали. Это было необычно. Артём глянул на это поближе и сразу всё понял: вокруг молодой планеты роились миллионы мелких и крупных обломков. Странным образом он наткнулся там на привратника, тот подмигнул и необъяснимым образом переместил Артёма к себе. Тут же подхватил за руку и они вместе отпрыгнули далеко в сторону. Отсюда было хорошо видно яркое и густое кольцо вокруг Земли, искрящееся в лучах солнца, а ещё бесчисленные кратеры на поверхности планеты.
— Невероятно!, — прошептал Артём. — На Сатурн похоже.
— Зорко, как по человеческой хронологии называется период такой Земли?
— Катархей.
— Уверен?
— Конечно!, — Артём повёл вокруг руками. — Земля уже превратилась в единое космическое тело, но оно ещё холодное и безжизненное.
— Да, — заулыбался привратник, — здесь ваша наука не ошиблась.
— А что дальше было?
Вместо ответа привратник сделал жест, словно перелистывал страницы времени. Вместо исчезнувшего метеоритного кольца оказалось багряное от внутреннего огня массивное космическое тело, похожее на гантель: малая нижняя часть стремилась стечь на Землю, а большая, рвалась в сторону.
— ПротоЛуна?
— Она самая.
— Это она вычистила пространство вокруг Земли, а теперь опустилась до сферы Роша, — похвастался своими познаниями Артём.
— Роша не Роша, а куда не надо она залезла, — кивнул Немо. — Смотри, что будет.
Нижняя часть гантели быстро разрушалась, стекая вниз беспрерывными огненными сполохами, вздыбливая и раскаляя поверхность Земли. Привратник дёрнул рукой, чуть ускоряя время, и Протолуна лопнула на средине гантели. Нижняя часть огненным вихрем обрушилась на Землю, вызвав на её поверхности чудовищную волну. Волна несколько раз обогнула планету, прежде чем успокоилась. Вторая часть Луны, после разъединения отскочила на высокую орбиту, оказавшись почти рядом с ними. Артём видел, как Луна огненно кипела и медленно превращалась в шар.
— Обалдеть!, — прошептал он.
— Впечатляет?
— Не то слово!
Привратник взял Артёма за руку и они снова оказались на поверхности Земли. Она исходила жаром, повсеместно из трещин вырывался пар, дым, вытекали огненные струйки лавы. Он глянул вверх, звёздное небо заметно двигалось, планета начала вращение. Артём понял, что на его глазах холодное космическое тело превратилось в живую огненную планету. Почему-то именно так он и подумал, и заметил одобрительный кивок привратника.
— Всё верно, Зорко, в живую и огненную.
— Немо, — Артём широко повёл руками, — а где же здесь Гея?
— Везде, — улыбнулся привратник, — она уже давно здесь и следит за ходом перерождений.
— Перерождений?
— И рождений тоже, например, духов четырёх стихий.
— Духи воды, земли, воздуха и огня?!
— Духи четырёх стихий, помогая друг другу, создадут условия для возникновения жизни.
— Немо, ты покажешь мне рождение жизни?, — хрипло от волнения спросил Артём.
— Ишь ты, хитрый какой! И эволюцию разума ему предъяви и рождение жизни! Это самые сокровенные тайны, а ты их так просто хочешь заполучить?
— Ну, Немо…
— Не нуди, что-то увидишь.
Артём широко заулыбался и чтобы спрятать свой восторг, ткнул пальцем вверх к звёздному небосводу, на котором далёкой светлой точкой виднелась Луна.
— А небо-то очистилось! Ой, а Луна как далеко!
— Луна там, где положено!, — проворчал привратник. — Но кое-кому это не понравилось и они решили, что они боги!
— Ты опять про ирийцев?
— Про них. Кто их просил вмешиваться?!
— Немо, Гея ведь их уже наказала.
Они замолчали. Артёма мало затронула реакция привратника, он жадно впитывал в себя окружающее пространство, стремясь всё запомнить, а заодно понять, где же здесь начало разума?
— Везде!, — ответил ему привратник на незаданный вопрос. — Разум просыпается, и уже помогает формировать планету.
— Помогает?!
— А как же! Кто-то же должен следить за тем, чтобы небосвод был очищен от мириад спутников, затем, чтобы заставить планету вращаться и нагреваться.
— А дальше должна быть дифференциация веществ?
— Не сразу, — кивнул Немо, — видишь, разогрев пошёл только в области экватора?
— Вижу!
— То ли ещё будет!
Повинуясь жестам привратника, планета завертелась волчком, её бока покрылись паутиной багряно-алых трещин, из которых выползали яркие языки лавы и тут же застывали. Вместе с лавой из недр вырывались густые клубы пара и дыма. Куски прежней тверди плавились и тонули в огне, а остывшие острова стремительно всплывали ввысь. "В реголите много железа, он тонет", — подумал Артём.
— Правильно, Зорко!, — громко прокричал привратник. — Железо уйдёт вниз, чтобы через полтора миллиарда лет окончательно сформировать ядро планеты.
— Немо, а как же реголит под полюсами?
— Никак, он и сейчас там, вы просто плохо искали, — он схватил Артёма и резко нырнул к Земле, уже покрытую плотным слоем облаков.
Они повисли над огромным куском тёмно-коричневой суши, возвышающимся под самые облака, с которых непрерывно шёл дождь. Вода потоками неслась между угловатых скал и срывалась с обрыва в многокилометровую бездну, прихватывая с собой песок и мелкие камни. Зрелище было невероятно завораживающим, но Немо не дал насладиться невероятным зрелищем и потянул вниз. Здесь уже всё изменилось: не было и следа бушующего огня, остывшая лава простиралась бесконечной равниной, которую серыми зеркалами пятнали озёра воды. На глазах вода всё прибывала и прибывала, захватывая всё новые территории. Через некоторое время равнина скрылась под гладью воды.
— Вот и первичный океан, — раздался из-за спины голос привратника, только пока мелкий очень.
— Немо, — прошептал Артём, глядя на неспокойные воды, — В воде уже есть жизнь?
— В этом кислом растворе, хотел ты сказать?, — хитро улыбнулся привратник. — Конечно, есть! Надо только рассмотреть поближе.
Поверхность воды рванулась навстречу, Артём невольно набрал в грудь воздуха, но Немо хихикнул и ткнул его под ребро: "Дыши спокойно, Зорко" и они нырнули. Здесь было очень мелко, но дно стремительно рванулось вниз и в стороны, превращаясь в бескрайнюю щербатую поверхность, песчинки превращались в глыбы, затем в громадные скалы, между которыми мелькали полупрозрачные разноцветные пятна. Они беспорядочно метались, сталкивались, некоторые слеплялись с соседями, формируя замысловатые фигурки, нити, которые вскоре вновь распадались.
— Немо, это бактерии?
— Нет, Зорко, пока это всевозможные органические соединения, в том числе аминокислоты и нуклеотиды. Видишь, сколь они разнообразны? Ты можешь себе представить, чтобы из всей этой суеты сама собой образовалась живая клетка?
Артём энергично помотал головой.
— Это невозможно!
— Да?! А ваши учёные утверждают, что молния ударила и вдруг раз, и жизнь родилась. Веришь?
— Теперь не верю, — тихо ответил Артём.
— То-то! Смотри, как было.
Среди молекулярной толкотни появились голубоватые пятна света, их становилось всё больше. В какой-то миг они синхронно закружились в невероятном танце, в ходе которого одни молекулы отталкивались, а другие втягивались и вставали на заранее определённое место. На глазах Артёма голубовато-прозрачные пятна росли, уплотнялись, наливались сине-зелеными и жёлто-коричневыми оттенками. Едва родившись, микроорганизмы принимались искать пищу. Одни поглощали вокруг себя неорганические частицы, росли, стремительно делились и бесконечным дождём роняли вниз отходы своей жизнедеятельности. Среди этих микроорганизмов мелькали большие шарики с вертлявыми жгутиками, позволяющими им двигаться, они поглощали органику своих мелких собратьев, иногда прихватывая и живые молодые микроорганизмы.
— Заметь, Зорко, — зазвучал голос привратника в голове Артёма, — чтобы эти искорки жизни не истощили мир, в котором рождены, пришлось создавать одновременно и гетеротрофные организмы и автотрофные. Ты знаешь, о чём я говорю?
— Конечно. Автотрофы потребляют неорганические вещества и превращают их в органику, которой только и могут питаться гетеротрофы.
— И что такое творение даёт?
— Равновесие?
— Правильно, Зорко! Равновесная система это главное условие существования жизни. Стоит нарушить равновесие и всё смещается, чтобы найти новое равновесие, но уже для другой жизни. Ты понимаешь, о чём я?
— Вполне, — мрачно ответил Артём. Только сейчас до конца он понял, сколь уязвимо человечество.
Его мысли уловил привратник и одобрительно закивал.
— И теперь скажи, Зорко, могло ли такое свершаться по воле случая, как утверждают ваши учёные, а не по заданной матрице?
— Я уже говорил: не может!
— То-то!, — довольно констатировал голос Немо. — А что это ты погрустнел опять?
— Немо, я только сейчас понял: люди близки к нарушению равновесия!
— Подумаешь, — легкомысленно усмехнулся привратник, — будет новое равновесие. Так всегда было и будет.
— Но уже без людей?
— Ты забыл, — рассердился Немо, — я говорил тебе, что шанс есть всегда! Давай руку, поехали дальше!
Они вернулись на мгновение в круглую пещеру, тут же нырнули в новое светящееся пятно и очутились высоко над новым миром. Его рельеф почти не изменился, но куда делась мрачная серо-коричневая блёклость?! Мир вдруг стал невероятно красивым и ярким. Вода на бесчисленных отмелях под солнечными лучами отсвечивала красно-алыми оттенками, омывая красно-фиолетовые отмели.
— Что это?!, — изумлённо выдохнул Артём.
— Царство жизни!, — пафосно, без тени улыбки отозвался Немо.
Привратник чуть дрогнул рукой и внизу пейзаж задвигался. Прибрежные воды покрылись фиолетово-оранжевой шагренью, от берегов вглубь суши живыми гигантскими змеями поползли цветные языки, образовывая возле ручьёв и озер ярко-красные сочные пятна.
— Зорко, хочешь увидеть, кто изобрёл колесо?
— Колесо, здесь?!
— Именно здесь!
Они рванулись с высоты вниз, и шагрень превратилась в цилиндры разной величины. Неисчислимые бочонки и огромные бочки катались по мелководью, повинуясь волнам и приливам.
— Это такие животные?
— Нет, Зорко, это одноклеточные прокариоты, они не могут рождать многоклеточные организмы, зато умеют строить замкнутые экосистемы, целые города, в которых распределены функции и обязанности, а пища достаётся каждому жителю! Они живут так сотни миллионов лет, разве это не совершенство равновесия?
— Ты хочешь сказать, что эти бочонки бессмертны?!
— Они ощущают мир вокруг и себя в нём вечным и неизменным сочетанием. Впрочем, разве вы, люди, не думаете также?
— Мы знаем, что бессмертия не бывает.
— А они об этом не знают! И посмотри, как им хорошо здесь.
— Но какой прок от такой жизни, они же застыли, ни мысли ни развития!
— Каждому своя мера, дорогой Зорко. Что касается Земли, то здесь всегда есть необходимая мера разума.
— Я понимаю, — Артём поморщился, — только очень пёстро, в глазах рябит.
— А по мне — красиво. К тому ж, друг мой, эпоха хлорофилла ещё не наступила, хотя некоторые крохотные пурпурные труженики уже готовят мир к кислородной атмосфере. Вот, смотри, что они творят!
В воде начали надуваться бледно-алые пузыри. Они с тихими всплесками поднимались над водой и в зависимости от своего объёма поднимались на разные высоты, где их подхватывали воздушные потоки и величественно уносили в разные стороны. Зрелище было завораживающе красивым! Артём изумлённо открыл рот.
— Удивил?
— Не то слово,— прошептал Артём. — Немо, объясни.
— Всё дело в углекислотно-азотной атмосфере, Зорко. Она очень плотная, под шесть атмосфер, здесь даже человек смог бы летать.
— А дышать?
— Дышать здесь могут только анаэробы, но заметь, Зорко, внутри бочонков и летающих шаров — кислород.
— Он легче углекислого газа! Но разве могут анаэробы выжить рядом со свободным кислородом?!
— Внутри шаров есть особые изолированные зоны, в которых живут аэробные эукариоты, они вырабатывают кислород.
Артём долго смотрел вверх на плывущие вереницы живых шаров, пока сквозь поредевшие облака на него ярко не плеснуло солнечным светом. Он зажмурился и вспомнил очень важный вопрос.
— Немо, а магнитное поле у Земли в эти времена было?
— Считай, нет почти, через миллиард лет появится, а что?
— Но тогда здесь жуткая солнечная радиация! Здесь вообще жизни не должно быть!
— Но она есть! Разве ты не видишь? Посмотри на этот живой мир, здешние обитатели не только не боятся радиации, они научились её преодолевать и даже преобразовывать.
— Это невероятно!
— Творчество — вещь увлекательная.
— Немо, нам на лекциях говорили, что в архее могли происходить трансдукции — межвидовые обмены генами, что приводило к различным гибридам и симбиозам.
— Сами по себе?
— Ну, да…
— Нет, вы люди всё-таки тупые! Да как же это всё может быть само по себе?!
Привратник схватил Артёма за руку и в один миг они вновь оказались подвешенными посредине круглой пещеры.
— Немо, — по инерции спросил Артём, не успев среагировать на мгновенную смену декораций, — неужели эукариоты одни переделают восстановительную атмосферу планеты в окислительную?!
— Не совсем одни, помогут и другие обстоятельства, к тому же дегазация мантии закончилась, солнце стало светить поярче… короче, всё одно к одному, чтобы изменить мир. А вообще-то нам пора назад.
— Как назад?! Я ещё хочу!
— Извини, Зорко, Гея приказала вернуть тебя в тело.
— Подожди, а тот человеческий мир, который я случайно увидел, когда поднимался…
— С лодками и домиками?, — усмехнулся привратник, Артём кивнул. — Это мир великанов, Зорко, они жили задолго до вас.
— А почему я их не увидел?
— Потому что я вовремя тебя вытолкал, вот почему!
Это было последнее, что услышал Артём, следующим мгновением он ощутил себя лежащим на ворсистом ковре. Бока неприятно покалывало, он пошевелился, тело отозвалось неохотно. Он поднял руку, чувствуя, как от неё отскакивают крохотные присоски и машинально потёр подбородок. Ладонь неожиданно наткнулась на длинные шелковистые волосы. Артём открыл глаза и, скосив вниз, с недоумением уставился на пучок светло-рыжих тонких волос.
— Вставай, Зорко, — раздался в голове знакомый голос привратника.
— Немо, — спросил Артём, продолжая с интересом рассматривать свою бородку, — как она могла так быстро вырасти?
— Ничего не быстро, ты тут три месяца пролежал.
— Три месяца?!, — Артём недоумённо прищурился и разглядел смутно-призрачную фигуру привратника возле своих ног.
— За всё надо платить, Зорко, Эсхатон живёт своими законами и поедает время гостей.
— Ничего себе!, — Артём вскочил и, пересиливая скованность мышц, принялся одеваться.
— Как себя чувствуешь?
— Сносно, — Артём до хруста потянулся. — Ну, а туалет у вас человеческий имеется?
Немо привёл его в большую круглую комнату с гладкими стенами. С одной стороны в стене торчала каменная раковина, в которой журчала холоднющая вода, с другой, каменный стул с отверстием в середине, из которого тоже доносилось журчание. Артём неспешно достал из рюкзака ножницы, небольшое зеркальце, бритвенные принадлежности и аккуратно разложил их на массивной раковине. Делал он всё особо сосредоточенно, гоня из себя любые посторонние мысли, которые хлынули в него, едва он вернулся из сказочно-виртуального Эсхатона в своё тело. Сразу за первым ощущением шёлка собственной бородки, его мозг накрыло клокочущим изумлением от невозможности виденного. Огромным усилием воли он одолел взрывные чувства, задвинул их вглубь и теперь не позволял даже глянуть в их сторону. Всё его старание было направлено на бритьё.
Когда он вернулся в огромную пещеру, цветка уже не было, лишь едва заметное пятно указывало место, на котором он рос. Артём вздохнул, ему почему-то стало жалко неведомое растение, а потом он почувствовал в голове постороннее присутствие.
— Гея, это ты?, — прошептал он.
— Как прогулка по Эсхатону?
— Потрясающая, — Артём потёр голый подбородок, — только очень печальная.
— Ты жалеешь человечество?
— Конечно, я же часть его!
— Но ты и часть космоса.
— Я не чувствую в себе этой части.
— Ты ещё молод.
— Отец тоже мне об этом говорил, но теперь я чувствую себя стариком. — Артём сделал паузу, но собеседница молчала. — Гея, на Земле существовали сотни цивилизаций…
— Десятки тысяч, Зорко, — поправила его Гея, Артём некоторое время ошарашено молчал, осознавая количество.
— Гея, в человечестве есть что-то особенное?
— Глупость и своеволие.
— А творчество? В каждой ли цивилизации было столь развито творчество, как в человеческой?
— Ты прав, Зорко, во всём, что касается искусства, людям больше других отмерено.
— Но если это так, неужели тебе не будет жалко, что человечество унесёт с собой музыку, литературу, живопись?
— За редким исключением, всё это не для Бога, Зорко. Ваше творческое дарование направлено на самолюбование и собственное возвеличивание. Все ваши помыслы о собственной значимости во вселенной ложны, никакие вы не любимцы Господа. Вы оправдываете свою мелочность и эгоизм взлётами творческой фантазии и самонадеянно думаете, что это нужно Богу.
— А разве это не так?
— Вы, люди, находитесь в постоянной прелести, любуясь сами собой. Бога невозможно развлекать, восхищать, умилять, ему можно только служить.
— Гея, неужели всё так безнадёжно?! Моё сердце плачет от отчаянья.
— Не вы первые, не вы последние. Запомни, Зорко, главный критерий — вклад в закон отражения. И последние, помни, в твоих силах всё исправить: победи нагов.
— Нагов?!, — испуганно переспросил Артём. — Гея, сколько у людей осталось времени?!
Гея ответила не сразу.
— Ради меча, который теперь принадлежит твоему отцу, в память о необыкновенной судьбе его первого хозяина, я скажу. Через два года я перестану сдерживать нагов и пусть победит сильнейший.
— Два года!
— И ещё, если наги доберутся до обломков арианского крейсера, никакие пазузу человечество не спасут.
— Гея, но неужели наги лучше людей?!
— Они меньше заняты собой.
В голове стало пусто. Артём закинул рюкзак за спину и понуро побрёл за молчаливым привратником. Он не заметил, как прошёл чудесный сад, вошёл в тоннель и очнулся только перед коваными воротами. Створки медленно двинулись в стороны, и перед Артёмом показалась фигура привратника, быстро наливаясь объёмом и цветом.
— Дальше не проводишь?
— Некогда мне, — нахмурился привратник.
— Ну, извини, спасибо, что уделил время. Кстати, — язвительно ухмыльнулся Артём, — не расскажешь, что сталось с цивилизацией красно-сине-зелёных бактерий?
— Напрасно иронизируешь, Зорко. Цивилизация бактерий ничуть не хуже вашей, во всяком случае, вопросы экологии перед ней не возникали.
— Ну, и оставили бы их до конца времён!
— Нельзя, они больше миллиарда лет царили, научились меняться сами, а мир изменять под себя не научились. У вас всё наоборот: сами не меняетесь, а мир под себя корёжите!
— Как это жестоко, — покачал головой Артём, — ты не находишь, Немо?
— Не нахожу, — привратник улыбнулся, сверкнув очками, вдруг появившимися на носу, — уверен, что и ты передумаешь.
— Вряд ли.
— Иди, Зорко. Руку пожать не могу, но рад буду махнуть ею вслед.
— Спасибо, Немо, я буду скучать по тебе.
— Ну, мне скучать теперь некогда, я тебя буду просто помнить и ждать.
— Ждать?
— Конечно! Проживёшь свою жизнь, станешь мудрым и ленивым, тогда и приходи. Тут на двоих работы хватит.
— Не сомневаюсь, — усмехнулся Артём, — только сначала мне надо выбраться с острова. Я ведь забыл, что ваш громадный осьминог расплющил мою лодку.
— Прости, Зорко, но тут я тебе не советчик, — Немо тяжко вздохнул, как бы подчёркивая своё огорчение, — не уполномочен я.
— Ну что ж, и на том спасибо, — Артём шагнул за линию створок, обернулся и беззлобно улыбнулся.
— Зорко, — склонился к нему привратник, — ты к бабе Яге зайди.
— Зачем это?, — удивился Артём.
— Она советы любит давать.
— Ага, а ещё всякие козни строить.
— О, — многозначительно махнул рукой привратник, — ты своей силы ещё не ощутил, увидишь, как встретит.
— Ладно, спасибо, заверну к старушке. Прощай, Немо.
— До будущих встреч, Зорко, — отозвался привратник, махнул рукой и растворился в полумраке тоннеля.
— Баба Яга сидела на поваленном дереве перед своей поляной, почёсывая кота Баюна под шеей, тот довольно жмурился. Завидев Артёма, старуха поднялась и, кряхтя, поклонилась.
— С возвращением, богатырь.
— Я богатырь?, — удивился Артём.
— А как же, вон сколько огня натырил, аж светишься.
— Да?, — Артём посмотрел на свои ладони. — А я ничего не вижу.
— Ты и не должен, — хихикнула Яга, — свой огонь только чужими глазами виден.
— Вот как?!
Морщинистая ухмылка на физиономии сказочного персонажа источала такой явный вызов, что игнорировать его было невозможно. Артём помнил, что баба Яга всего лишь бездушный робот, но это его ещё больше задевало. Он ворвался в её голову, заполняя собой, пока не услышал шум ветра, сонное дыхание каменного Волота и не увидел изумлённые глаза кота. Баюн возмущённо фыркнул и нырнул в кусты, Артём поднял взгляд. Вот он, такой же, как в зеркале, только золотой свет мягко окаймлял лицо и щедро клубился вокруг ладоней, ничего вокруг не освещая. Старуха не врала, она действительно видела огонь, видимо тот, кто её создал, наделил её особым зрением. Артём вернулся в себя и с уважением глянул на Ягу, нет, она не просто машина. Старуха между тем ойкнула и опустилась на поваленное дерево.
— Ты что ж творишь, окаянный!
— Прости, но как же мне иначе на самого себя посмотреть?
— В зеркало смотрись, — проворчала Яга, хотя было видно, что она сердилась лишь для вида.
Артём заулыбался.
— Ну, не сердись, лучше чаем напои.
— Не, на обратной дороге не потчую.
— А советы даёшь?
— Это, пожалуйста, — старуха расправила на коленях лохмотья, — спрашивай.
— Выбраться мне как отсюда?, — спросил Артём и сел рядом.
— По морю, сынок.
— На чём?
— На том, что плавает.
— После вашего гигантского осьминога, ничего уже не плавает.
— А он сам?
— Осьминог?
— Раз он тебя транспорта лишил, пусть за шалость свою ответит.
— Шалость? Хорошо сказала, — улыбнулся Артём и встал и поклонился. — Спасибо бабуся за совет.
— Хороший ты парень и смелый, даже не спросишь, как осьминога оседлать.
— Главное идея… а что, есть способ?
— Его Пульпасом зовут. Покличь, явится, а уж дальше … — Яга хихикнула, — уговаривай.
— Спасибо, пойду я.
— Погоди, — старуха воровато посмотрела вокруг, — ты, Зорко, печаль внутри несёшь, так не верь всему, что Гея наговорила.
У Артёма от удивления округлились глаза.
— Как же я могу не верить, это ж наша планета?!
— Подумаешь!, — сморщилась баба Яга и встала. — Женская натура всегда одинакова.
— В чём же?
— В неодинаковости, — старуха озабоченно почесала бородавку на носу. — Короче, богатырь, понимай, как хочешь, а только слова у женщины иногда не совпадают с тем, что она чувствует.
Артём изумлённо покачал головой, услышать такое от робота?!
— Что головой качаешь?!, — обиженно поджала губы Яга и топнула ногой. — Не совпадают! Вы мужики остолопы неотёсанные, куда вам, женскую натуру распознать! Всё, ступай, сердита я теперь, сглазить могу. Баюн!, — крикнула она вдруг оглушительно, из-за куста послышалось громкое "Мяу". — Пошли, мурлыка, молочка налью.
Артём смотрел вслед невероятной парочке, пока она не скрылась в избушке. Яга так и не оглянулась. "Не уж то обиделась?" — раздумывал Артём, спускаясь к берегу. Впрочем, обиды Яги его мало волновали, а вот её рассуждения о женской натуре из головы не выходили. Не послание ли это самой Геи, мол, я при должности, говорю, что положено, а на самом деле за вас, человеков, переживаю. Артём от этой невероятной догадки остановился, душа заныла от надежды, ведь верить в неё было глупо, но так хотелось!
Артём перекусил сухим пайком, напился из ручья и, стряхивая воду с рук, вдруг увидел на кончике среднего пальца зелёную искорку. Как же он забыл, надо было перво-наперво с мамой поговорить!
— Мама, привет, — бодро отозвался он.
— Сынок, дорогой, наконец-то! Я вызываю, вызываю, вся извелась. Куда ты пропал?!
— Мамочка, всё в порядке, просто дело оказалось несколько длительнее, чем я ожидал, я буквально только сегодня его завершил.
— Не опасное?
— Нет, я познакомился с удивительными, — Артём запнулся, — существами. Увидимся, расскажу. От Пилевича новостей нет?
— Говорит, наги всё чаще проявляются. Тёма, мне немножко страшно.
— Не надо бояться, мамочка, я всё исправлю.
— Ты?!
— Так уж вышло, кто-то же должен? Попроси у Пилевича пистолет.
— Да дал он мне его, под руками держу.
— Отлично! Целуй Машеньку.
Материнская любовь осталась на губах улыбкой и нежной грустью. Он пообещал ей всё исправить, теперь уж не отступить! Артём закинул за плечи рюкзак и спустился к руинам своей лодки. Итак, баба Яга рекомендует уплыть верхом на гигантском осьминоге. Артём внутренне усмехнулся, чтобы убедиться, что остаётся всё ещё в здравом уме. Помогло слабо, он продолжал ощущать себя участником некоего приключенческого сериала. Тогда он вспомнил о безжалостной словах Геи и ирония растворилась без следа. Нет, это не кино!
Артём повернулся к зеркальной глади бухты. "Пульпас!" — беззвучно позвал он чудище и оно появилось из-под воды, словно дожидалось его. Его метровые глаза безвеко смотрели на него, вызывая в спине холод ужаса, но Артём отбросил прочь страхи и мысленно приказал вытянуть к нему щупальце. Морское чудище безропотно положило к его ногам тяжёлое щупальце. Тёмно-зелёная шкура была мокрой и покатой, но такой бугристо-неровной, что идти по ней не составило труда. Артём ступил на огромную голову, аккуратно прошёл между его ярко-жёлтыми глазами и уселся прямо за ними в ложбинку. Гигантский спрут шевельнулся, одновременно его шкура на мгновение потускнела почти до полупрозрачности и потом приняла ярко краснокирпичный цвет. "Пульпас, пожалуйста, доставь меня на берег", — попросил Артём и гигантское животное послушно развернувшись, устремилось в открытое море.
Артём знал, что головоногие плавают за счет всасывания воды для последующего её выпуска в виде реактивной струи и ожидал движение толчками, но спрут шёл ровно, словно катер. Артём поплотнее прижал ладонь к шкуре и, закрыв глаза, сосредоточился. Перед его внутренним взором проявился большой, но вполне обычный организм, только сопло внизу работало странно: оно всасывало и выбрасывало воду равномерно, словно водомётный двигатель. Огромный мозг и густая сеть нервной системы выглядели феерично, но впутываться в неё почему-то не хотелось. "И какая разница, — лениво раздумывал Артём, — животное этот спрут или биомашина? И вообще, какая разница между двумя этими категориями, может быть, никакой?". Он вспомнил перспективы, нарисованные Геей для человечества и помрачнел. Тяжесть на его плечах, на время забытая после встречи с бабой Ягой, вновь обрела невыносимый вес. Его фактически назначили ответственным за будущую судьбу человечества! А он весь мир строил вокруг своей личной любви. При воспоминании о Ведане, сердце тоскливо заныло. "Нет, — подумал он, — любовь тоже не пустяк!". В голове созрело решение. Он погладил шершавую шкуру спрута.
— Пульпас, — спросил он вслух, — ты знаешь, где находится женский город?
Движение спрута приостановилось, животное словно бы раздумывало: ответить или нет.
— Знаю, — явственно прозвучало в голове Артёма, тот чуть не вскрикнул от радости.
— Пульпас, ты можешь меня доставить к нему?
— Могу, это рядом.
Спрут повернул вправо и поплыл с удвоенной скоростью вдоль полоски берега, уже виднеющейся на горизонте. Душа Артёма пела, неужели он сможет увидеться с любимой?! Он боялся думать об этом, но ни о чём другом думать не получалось, ему казалось, что если именно сегодня он не увидит Ведану, то умрёт от тоски. В лицо летел ветер и морские брызги, гигантский осьминог видимо проникся тоской своего пассажира и плыл очень быстро, поднимая перед собой пенистые буруны. Через пару часов спрут повернул к скалистому берегу, Артём оглянулся, остров Буян уже скрылся за горизонтом и теперь только солнце щедро светило в спину. Он напрягся, поймал эти щедрые лучи и пустил их через ладонь в спрута, тот чуть дрогнул, но скорость не сбросил. Артём мысленно видел, как золотые волны энергии с его ладони медленно впитываются плотью животного и явственно чувствовал, что тому это приятно. "Спасибо тебе, Пульпас!" — почти с нежностью прошептал он, когда спрут застыл возле скал и вытянул одно из своих щупалец к берегу. "Я служу Гее, — ответил спрут, — а ты поторопись, шторм начинается". И впрямь, вокруг могучей головы осьминога метались волны, её всё явственнее покачивало, Артём вскочил и побежал к берегу. Как только он спрыгнул на мокрый валун, спрут с громким всплеском исчез под водой. Артём поторопился подняться от всё более разгулявшейся морской стихии. Наверху дул сильный ветер, нещадно треплющий свинцовые тучи и верхушки сосен, вовремя он высадился, начиналась настоящая буря. Артём заметил между соснами небольшую избушку с крохотным оконцем, ему опять повезло: едва он притворил скрипучую дверь, с неба обрушился шквал дождя. Внутри было темно, сухо и пахло сушёными грибами. Артём пригляделся, так вот же они, развешаны десятками гирлянд под самой крышей. На крохотном столике стояли глиняные плошки, лежала толстая доска и видавший виды кухонный нож, но главное сбоку стояла широкая скамья, укрытая плетёной дерюжкой. На Артёма вдруг навалилась такая усталость, что раздумывать, где он, сил не было. Он лег на скамью и сразу же уснул.
* * *
Герат обернулся к вошедшему в рубку Проквусту и кивнул на экран, на нём вокруг тусклого багряного светила кружилась большая одинокая планета.
— Цириус.
— Сделай поближе.
Планета была сплошь утыкана угловатыми пиками скал.
— Герат, данные по атмосфере?
— Отсутствует.
— Чёрт! Она что, мёртвая?
— Не могу сказать точно, Гора, — чуть замешкавшись, ответил Герат, — планета, если привести человеческую аналогию, в коме.
— Как цириане могли допустить такое?!
— Гора, на полюсах обнаружены искусственные сооружения.
— Покажи.
На экране появилось обширное каменное плато, окружённое ровными рядами одинаковых строений. "Словно казармы, — подумал Проквуст, а вслух спросил: — Обитатели есть?".
— Если ты о гуманоидах, Гора, то никакого движения, а так планета вполне заселённая.
— Не понимаю,— Проквуст недоумённо уставился на Герата, — поясни.
— Сейчас покажу.
Экран мигнул и вдруг наполнился бесчисленными светлыми облаками, мирно плывущими над каменным хаосом поверхности планеты или недвижимо парящими пониже, на уровне горных пиков.
— Облака это и есть жители Цириуса.
— Ничего себе, а где же одинаковые блондины?
— На плато, больше негде. Гора, в запросе на посадку что написать?
— Напиши, инспектор Совета цивилизаций прибыл.
— Отправил.
Ответа ждали недолго, через пять минут на пульте звякнуло.
— Недолго совещались, — сыронизировал Герат и зачитал вслух: — Три делегата прибудут для переговоров. Координаты для посадки… как раз плато на полюсе.
— Герат, организуй зал для приёма гостей.
— Он всегда готов, — внешняя картинка на экране сменилась большим залом с колоннами и сводчатым потолком, полированным столом и массивными стульями. — Годится?
— Вполне, а для меня?
— Вот, мантию пошил, — на экране возникла перламутровая накидка с капюшоном. — Хорошо?
— Цвет ужасный!, — не сдержался Проквуст.
— У моих создателей этот цвет считался почётным, — сухо отозвался Герат.
— Не обижайся, — виновато улыбнулся Георг. — Перекрась, пожалуйста.
— Цвет?
— Белый, а капюшон чёрный.
Проквуст сказал и внутренне застыл — это был цвет одеяния монаха. Он выбрал его машинально, не думая, неужели гордыня в глубине души до сих пор прячется? Но менять было уже поздно, Герат вытащил из-под пульта аккуратно сложенную накидку.
— Готово!, — объявил он и толкнул её от себя, она поплыла к Георгу, медленно разворачиваясь на ходу.
Проквуст ощутил пальцами неведомый материал и удивлённо покачал головой: это была не тяжёлая накидка, а почти невесомое одеяние, неведомо как держащее форму. Стена рядом с Георгом стала зеркальной и он смог рассмотреть себя.
— Тебе идёт, — без тени иронии одобрил Герат.
— Спасибо.
Огромный бублик корабля мягко дрогнул.
— Мы на месте.
На экране появилась обширная ровная поверхность с рядами одинаковых зданий без окон вдали и щербатым горизонтом. Из-за ближайшей казармы выскочила юркая платформа с тремя светловолосыми фигурами.
— Гора, мне идти с тобой?
— Не стоит, просто всё фиксируй и наблюдай, потом обсудим.
— Как скажешь, — склонил зубастую голову Герат.
"Странно, — думал Проквуст, шагая по коридору, — атмосферы снаружи нет, а цириане без скафандров разгуливают? Хотя, — ответил он сам себе, — это же искусственные организмы". Стрелки на полу подвели его к ставшему прозрачным участку борта. Он остановился и сразу показалась платформа с цирианами. Одинаково высокие и длиннорукие, они чинно поклонились, Проквуст ответил и жестом пригласил войти в шлюз. Он смотрел на них и с горечью думал, что возможно проделал такой дальний путь зря. Что он ждёт от этой встречи? Он даже до сих пор не знал с чего начать разговор. И при этом внутри души было удивительно безмятежно, почему-то росла уверенность, что нужные слова придут сами.
В зале переговоров они расселись по разные стороны стола, цирианин, сидящий между своими двумя невозмутимыми спутниками, выложил на стол небольшой прозрачный куб.
— Прошу подтвердить полномочия инспектора СЦ, — попросил он.
Проквуст положил руку на куб, он ответил ярким золотистым сиянием.
— Добро пожаловать, инспектор, — склонил голову цирианин. — Чем можем быть полезны?
— Меня зовут Гора, — Проквуст заметил, как дрогнули ресницы цирианина. — Как ваше имя?
— Лерус.
Теперь настала очередь удивиться Георгу.
— Тот самый, что говорил с командором Коринни?
— Внешние контакты моя обязанность, — ответил цирианин.
Ответ прозвучал несколько двусмысленно, но Проквусту было всё равно: Лерус, так Лерус, тот — значит тот, какая разница.
— Мой визит санкционирован великим Чаром.
Лерус на эти слова вновь почтительно склонил голову, но его коллеги не шевельнулись, беззастенчиво рассматривая Проквуста.
— Это большая честь для нас.
— Чар сказал, что вы древнейшая цивилизация нашей вселенной.
— Возможно. Что вас интересует?
— Встречались ли вы с участками материи, поражёнными тьмой?
— Да, — после долгой паузы ответил Лерус, — такие случаи нам известны.
— Следы тьмы были уничтожены?
— Мы знаем только, что прорывы пространства с течением времени словно бы зарастали.
— Сами по себе?
— Нет, — цирианин задумался и добавил: — Это исключено.
— Тогда кто в нашей вселенной способен лечить эти прорывы?
— Автор.
— Автор это творец данной вселенной?
— Да, мы его так называем.
— Ну, об этом я и сам догадался, — не удержавшись, съязвил Проквуст, хотя предполагал, что цирианин иронии не поймёт, — но вот только не знаю, где искать автора. Может быть, вы знаете?
— Мы не знаем, — цирианин чуть запнулся. — Инспектор, а зачем вам нужен автор?
— Рассказать, что случилось, попросить помощи.
— Мы уверены, что автор уже знает. Он всегда знает, что происходит.
Внутри Проквуста что-то оборвалось: "Как же он сам об этом не додумался? И Чар не подсказал! Что же получается, он зря теряет время?! Придётся возвращаться, нырять в Солнце, впитывать столько энергии, сколько возможно и идти в провал одному?". Проквуст понимал, что его сил на нейтрализацию обломков, грунта и заражённых пазузу не хватит, но сидеть рядом и ничего не делать было невозможно. Георг очнулся от тяжких размышлений и взглянул на терпеливых и таких безучастных цириан. Бросить бы обвинение от всех землян прямо в эти одинаковые лица: мол, вы негодяи натворили дел, притащили на Землю своих жутких нагов, потом бросили, а теперь спокойно витаете в облаках. Проквуст вздохнул: "Нет, нельзя, он ведь инспектор Совета Цивилизаций. Как там Чар говорил: "Делать ошибки СЦ не запрещает, если они не затрагивают основы безопасности нашей вселенной". По этой шкале цириане мелкие хулиганы, а вот он натворил дел…".
— Лерус, передайте цирианам мои наилучшие пожелания.
— Вы удовлетворены визитом к нам?
— Это неважно, — холодно ответил Проквуст. — У меня осталось ещё одно дело к вам, передать отчёт вашей земной автоматической станции.
Впервые цириане с боков зашевелились и вопросительно посмотрели на Леруса, но Георг лишь машинально зафиксировал это, не дожидаясь реакции цириан, он наложил ладонь на куб и сбросил в него отчёт станции. Цириане застыли, видимо мгновенно получив доступ к отчёту. Проквуст едва сдерживал своё нетерпение, хотелось поскорее выпроводить гостей, мысленно он уже был на пути к Земле — планете, ставшей домом, на которой его ждала семья, любовь. Лерус встрепенулся!
— Гора, мы поражены!
— Чем?
— Вами.
— Спасибо, — он улыбнулся, — но это слабое утешение.
— Гора, мы поняли, что наги стали проблемой, мы прилетим и заберём их и пазузу, как только вы очистите станцию от тьмы.
— Да, это было бы замечательно, — почти зашипел от злости Проквуст, — осталось только узнать, как это сделать!
— Найдите гораутов, только они смогут помочь.
Цириане поднялись, чопорно и синхронно поклонились и пошли к выходу, куб взлетел и медленно следовал за ними. Георг настолько был поражён коротким советом, что даже не встал и не ответил на поклон, просто сидел и смотрел. Цириане вышли из шлюза, уселись на свою платформу и стены корабля перестали быть прозрачными. В переговорную вошёл Герат и уселся напротив.
— Герат, — хрипло сказал Проквуст, — я идиот! Как я мог забыть о Друге?!
— Кто этот Друг?
— Он дитя гораутов, что живут в звёздах. Герат, мне нужно срочно найти его! Есть звезда, откуда можно послать зов?
— Думаю, любая подойдёт, кроме старых и затухающих, таких как эта. Смотри, — прямо над столом появилось объёмное изображение тусклой звезды цириан. На ней отчётливо просматривались тёмные червоточины, она чадила, а не горела.
— Она что, такая старая?, — удивился Проквуст.
— Не старше многих, — отозвался Герат, — просто она остановленная.
— В каком смысле?
— Раньше цириане были известны во вселенной как циридане. Они действительно очень древние, но из тех, кто застыл, перестал дробиться.
— Дробиться? Не понимаю, и как это связано со звездами?
— Уверен, что самым непосредственным образом.
— Аргументировать не хочешь?
— Прости, я могу лишь воспроизвести ячейку памяти, которая откликнулась на поиск о цириданах, слушай: "Разум не просто помогает планетам эволюционировать, но и сам при этом изменяется, мельчает, чтобы потом стать целым. Если разум удерживает себя на определённой стадии, то и планета, на которой он обитает, застывает, перестаёт эволюционировать под нужды разума. Циридане не прошли все необходимые стадии дробления, потому лишены чувств и воображения, а без них им не дано понять совокупность мира. Свою эволюцию они пытаются заменить наблюдениями за чужими. Иногда они вмешиваются, изображая богов. Но суррогат не заменит оригинала".
— Герат, откуда это у тебя?
— Краткий фрагмент из беседы моих создателей.
— Так мало?
— Видимо циридане были вне их интересов, впрочем, есть ещё небольшой кусочек. Зачитываю: "Разум не аномалия, а функция природы. Каждая его стадия несёт в себе следующую. Вслед за разумом меняется окружающий мир, меняется вселенная. Циридане нарушили это правило и приговорили свою звезду". Теперь всё.
— Итак, цириане остановили своё развитие, погубили этим свою планету, смотри какая она у них первобытная, а затем и звезду. Как это похоже на историю с хоравами!
— Не вполне, Гора: хоравы остановились на стадии глубокого дробления…
— Точно!, — прервал его Проквуст. — А цириане в самом начале!
Герат кивнул.
— Это я и хотел сказать.
— А вывод?
— Я ведь машина, мне ли делать выводы?
— Не прибедняйся, Герат, ничуть ты не машина, ты живой!
Герат довольно фыркнул и клацнул челюстями.
— Хорошо, вот мой вывод: делай что должно, а не то, что хочется.
— Хорошо сказал, — улыбнулся Георг, — коротко и метко.
— Спасибо, Гора, выбирай звезду.
— Я?!
— А кто ж ещё, разве не ты идущий к солнцу?
Улыбка сбежала с губ Проквуста, Герат прав, только он сам должен делать выбор.
— Герат, уходи в открытый космос, а я пока одену скафандр.
* * *
Георг вышел из капсулы шлюза и посмотрел вверх: вот оно чёрно-звёздное пространство, но чуждое, молчащее. Давным-давно, когда он ещё не помнил своего имени, пространство говорило с ним, а теперь беззвучно и стеклянно висело вокруг. Сколько звёзд смотрит на него, как выбрать нужную?!
— Герат, сними блокировку, хочу открыть шлем.
— Гора, это глупо, ты погибнешь! Я уже жалею, что предложил тебе выбрать звезду, просто ткни пальцем в любую, и дело сделано!
— Нет! Я должен выбрать, а не гадать. Я вовсе не хочу умирать, но я должен проверить. Если потеряю сознание…
— Спасу, конечно, но имей в виду, вероятность твоей коммуникации с пространством не просто мизерна, она нулевая!
— Возможно, — Проквуст задумался. — Скажи, Герат, а горауты в каждой звезде живут?
— Нет, конечно! Я бы знал.
— Тогда всё, снимай блокировку!
— Готово.
Проквуст быстро, чтобы не передумать, нажал кнопку, прозрачный шлем с исчезающим шелестом втянулся в нашейный чехол. Лицо лизнул адский холод, воздух рванулся из лёгких, но Георг выплеснул из себя поток энергии, всё прекратилось: он вновь дышал, наверное, он смог бы и вовсе снять скафандр.
— Ты жив?
— Жив. Герат, пожалуйста, не мешай.
— Молчу!
Проквуст закрыл глаза и развёл в стороны руки, он почему-то точно знал, докричаться отсюда до Друга невозможно, но можно попытаться найти его след, призрачный, невероятный. Кто он, Гора, в этом необъятном пространстве, в невероятной вселенной: песчинка, атом, или ещё мельче? Или, несмотря на размеры, он частица этого мира, та самая математическая точка, которая столь мала, что сливается с истиной, становится ею. В сердце болезненно воткнулись стальные кончики нитей, пронизывающих всё пространство. В каждой было необъятное знание, но Проквуст не рисковал даже дотронуться до него, никакой дар не позволит овладеть искрой истины, ему лишь надо найти Друга. Друг, где ты? Георг дунул на блестящую металлом паутину, и вдруг недалеко сверкнула одна, он рванулся к ней, продираясь сквозь холодные колкие соприкосновения. Вот она, у сердца! Проквуст открыл глаза и увидел, как бесконечная светлая ниточка упёрлась в крохотную звёздочку.
— Герат, я смотрю на неё!, — прохрипел он.
— Зафиксировал!, — словно из глухой бочки донеслось до Георга.
Георг почувствовал, как мгновенно покинули его силы, как покрываются инеем волосы, прежде чем шлем вернулся на своё место, как вздрогнул корпус корабля под ногами и он провалился вниз. На секунду свет в глазах померк, а затем безжалостной вспышкой рванулся под веки. Проквуст открыл глаза и заметил озабоченную арианскую морду Герата. Он улыбнулся ему и огляделся, это был медицинский отсек.
— Я всё-таки потерял сознание?
— Скорее ты умер!
— То есть как это, умер?!
— Я не знаю, что ты там наверху вытворял, но в тебе словно остановились все процессы: химические, энергетические, жизненные. Когда я тебя засунул в медицинскую капсулу, первые несколько секунд она тебя не могла идентифицировать.
— Как это?!
— Понятия не имею! Если бы ты был просто трупом, капсула сообщила бы, что ты мёртв, а тут она изображение получает, а излучений нет, никаких!
— Как же ты меня спас?
— Заорал что-то и дал по морде, ну ты и задышал.
Проквуст потрогал скулу, она побаливала.
— Спасибо, — Георг вдруг ощутил такую усталость, что говорить стало невмоготу. — Герат, — прошептал он из последних сил, — мы летим к той звезде?
— Летим, летим. Она, кстати, недалеко от твоего Солнца.
— Хорошо, — выдохнул Проквуст и сдался, веки, налитые непосильной тяжестью, опустились.
— Спи, Гора, чудо вселенной, — без тени улыбки прошептал Герат, но Георг его уже не слышал.
— Едва Проквуст проснулся, вновь увидел перед собой участливую ухмылку Герата.
— Ты что, не уходил?
— Внутри корабля, Гора, я везде и сразу.
— Понятно.
— Как себя чувствуешь?
— А медицина твоя что говорит?
— Что пациент здоров. Я спросил про внутренние ощущения.
— И после этого ты говоришь, что ты машина?!
— Узнаю Гору, — довольно ощерился Герат. — Хочешь на себя полюбоваться?
— Оно того стоит?
— Более чем!
Герат провёл перед собой когтистой лапой, и началась безмолвная объёмная видеозапись его выхода в открытый космос. Георг увидел, как убрался шлем, как светящийся колокол окружил его голову, а затем всю фигуру. Сквозь него смутно виднелась фигура с раскинутыми в стороны руками, а потом она вспыхнула ярким золотистым пламенем. Теперь вместо него на борту корабля ослепительно сиял шар света, затем он взорвался и Проквуст провалился внутрь корабля.
— Герат, — срывающимся голосом спросил Георг, — только не говори, что слово "зафиксировал" мне почудилось!
— Не почудилось, — рыкнул Герат. — Если честно, я в полном недоумении.
— Почему?, — Проквуст с трудом сел и свесил ноги.
— Куда собрался, тебе лежать надо!
— Сначала скажи, я правильно выбрал или нет?!
— Да откуда я знаю: правильно или нет?!, — сердито отозвался Герат. — Ложись обратно, а то усыплю!
— И не пытайся, — улыбнулся Георг и вновь вытянулся на удобном ложе, — меня даже хозяин снов усыпить не мог.
— Хозяин снов, это ещё кто такой?
— Когда-нибудь я расскажу, и может быть, даже познакомлю вас.
— Очень надо, — проворчал Герат, но Проквуст по его арианской физиономии понял: заинтересовался.
— Герат, я жду.
— Гора, ты попал пальцем в самую подходящую для поиска гораутов звезду. По земной классификации это звезда Денеб в созвездии Лебедя.
— По земной классификации?, — не удержался Георг. — Да как же она к тебе попала?!
— Цириане собрали, хоравы передали Чару, а великий дракон мне. Сказал, что тебе может пригодиться.
— Спасибо ему… — прошептал Проквуст, чувствуя, что засыпает, — и чем же Денеб нам подходит?
— Нам ничем, а вот гораутам, вполне. Денеб в двести раз больше вашего Солнца.
— Вдруг там их столица?
— Размечтался!, — Герат осёкся: его пассажир уже спал. Он озадачено подёргал раздвоенным языком, помотал головой и тихо сказал: — Может и столица, только отсюда она вообще не видна! Как же ты её разглядел, Гора?
Проквуст вдруг открыл глаза и улыбнулся.
— Видишь, и ты не усыпил!, — Георг сладко зевнул. — Похоже, друг мой, я залез во вселенское информационное поле.
Герат успел только удивлённо клацнуть зубами, но переспрашивать было уже бесполезно, Гора опять уснул, теперь без всякого подвоха.
Светло-голубое сияющее пятно Денеба было перед ними и густая мелкая россыпь звезд вокруг него подчёркивало королевское величие звезды.
— Герат, почему она такая огромная?
— Подожди, дай поищу информацию. Хм.
— Что-то интересное?
— Весьма. Ваши учёные относят Денеб к классу голубых сверхгигантов. Такие звёзды живут недолго и потом становятся сверхновыми.
— Недолго это сколько?
— Пару миллионов лет.
— Жалко, красота такая, глаз оторвать невозможно!
— Не расстраивайся, Гора, именно Денеб, который ты неведомым образом нашёл, звезда необычная.
— Чем же?
— Такою, — Герат кивнул на экран, — её описывают и мои создатели.
— То есть ей несколько миллиардов лет?!
— Получается, что так.
У Проквуста похолодело в груди, он вдруг понял, что вчера действительно случилось чудо. Он встал.
— Герат, мне нужно вернуться в медицинский отсек.
— Ты что, заболел?, — встревожился Герат.
— Нет, я должен выйти из тела, возможно, надолго, побереги его для меня?
— Конечно. Может быть, поближе подлетим?
— Не надо, если Друг здесь, он услышит. Ты жди меня здесь и будь готов к перелету в солнечную систему.
— Хорошо.
— Кстати, а Земля далеко?
— Пару тысяч световых лет.
— Ого!
— Для меня это недалеко, — Герат улыбнулся и встал. — Пойдём, провожу.
* * *
Он проснулся от ласкового прикосновения солнца, оно заглядывало в узкое оконце избушки, клубилось между мириадами пылинок и грело щёку. И вдруг мигнуло. Артём резко сел, очарование пробуждения сменилось острым ощущением опасности. В голове навязчиво всплыло: наги. "Неужели они добрались сюда?!, — думал Артём, лихорадочно вытаскивая со дна рюкзака пистолет. — И где пазузу?! Мы же их выпустили!". Наверное, он бы и без пистолета смог обезвредить нага, но тяжёлая рукоять в руке придавал уверенности. Артём вскочил, меч на боку хлопнул его по ноге, как бы напоминая, что и он есть под рукой. И юноша как-то сразу успокоился и сел обратно на лавку. Зачем спешить, надо спокойно и тщательно просканировать местность. Он закрыл глаза, привычно настроился, появилась круговая почти бесцветная картинка, ограниченная стенами избушки. Ну и пусть будет чёрно-белой, меньше энергии уйдёт, а для разведки и так сойдёт. Теперь в картинку надо лишь неспешно подбавлять энергии, чтобы ничего важного не пропустить.
Бревенчатые стены исчезли, снаружи был спокойный сосновый лес с тропинками между деревьев. Вот колодец, деревянное ведро валяется на земле, сердце Артёма ёкнуло: он так надеялся, что ошибается в своих ощущениях. Ещё шире круг. Вот широкий спуск к морю, пара лодок на берегу, грубо, но прочно сколоченный причал. Откуда идёт эта дорога? Он пригляделся и она послушна принялась расстилаться перед ним, словно он ехал за рулём машины. Лес кончился, начались скалы, дорога попетляла между ними и вышла наверх. Её правая обочина заросла кустами, а слева от дороги аккуратными квадратами потянулись огороды. Артём сразу же отметил два тускло-серых растерзанных женских тела и едва не выпал из режима сканирования. Сомнений не было, наги здесь. Артём усилием воли подавил в себе крик страха за Ведану, сначала надо было уяснить обстановку. Он рывком расширил радиус сканирования. За полями начинались угловатые скалистые холмы с несколькими округлыми пещерами, наглухо закрытыми камнями. Внутри холмов было множество помещений и несколько десятков решительно настроенных женщин в доспехах и с оружием в руках. У них гулко бились сердца, одна из них, высокая плотная смотрела в небольшое отверстие в скале. Рядом стояла его любимая княжна с мечом в руке. Было очень тихо, Артём не сразу понял, что не слышит голосов и тут же подумал, что оно и к лучшему, всё и так было понятно: большинство женщин успело укрыться в своём каменном городе и теперь ждали штурма. Он прильнул к Ведане и она вдруг вздрогнула, стала растерянно озираться. "Любимая, — шепнул ей Артём без всякой надежды на то, что будет услышан, — я здесь, я помогу!". Он едва успел ощутить тепло её сердца и покинул пещерный город, надо было искать врага. А вот и он. Наги прятались за камнями. От кого? Артём мысленно взлетел над местностью и теперь хорошо видел пару десятков нагов у подножья холмов. Все они прятались и чего-то выжидали. Приглядевшись, Артём заметил на дороге несколько маслянисто-влажных пятен. На вершине одного из холмов сидели два уродливых пазузу. Один из них шевельнулся и резко взмыл вверх, серые тени нагов отчётливо просматривались внизу, но пазузу их не видел! Артёма вдруг осенило: у этих монстров слабое зрение, значит, они нагов находили по запаху или ещё как-то, а теперь это чутьё не работает?! Что же произошло? Неужели Гея… Сердце Артёма похолодело, нет, не может быть!
Он рывком вернулся к избушке и вовремя, возле неё виднелись три нага и они явно готовились к атаке! Артём вскочил и стремительно распахнул дверь, пистолет плюнул в первого нага, тот даже дёрнуться не успел, затем во второго, тот едва не прыгнул. Оба нага дико заверещали и пошли чёрно-зелёными пузырями. "Работает!" — удовлетворённо мелькнуло в голове Артёма. Третий наг пустился бежать, но Артём мысленно накинул на него золотистую удавку, зверь испуганно заверещал, истерично забился. Артём превратил лассо в прочную сеть и надёжно спеленал нага, так, чтобы даже пикнуть не мог. Не раздумывая, он переложил пистолет в левую руку и, подойдя к нагу, положил руку на его холодную голову. Он знал, где и как искать, поэтому почти сразу увидел огромную подземную пещеру с ярко-красными стенами и голубоватой дымкой внутри. Её пол был сплошь усеян нагами. Они тяжело дышали, но терпели. Так вот в чём дело! Надо срочно переговорить с пазузу!
Артём хладнокровно выстрелил в спеленатого нага и поспешил вверх по дороге к женскому городу. Он вновь включил сканирование и ясно ощущал, где эти твари прячутся, и он уже знал, что с ними делать. В голове мелькнуло: "Отец бы порадовался!". Выскочив из-за скал, первым делом он на всех нагов накинул энергетические коконы, а потом хладнокровно перебегал от одного к другому и расстреливал. За ним оставались вопли погибающих нагов, а сверху кружились оба пазузу, наблюдая, но не вмешиваясь. Через пять минут всё было кончено. Артём глянул наверх и призывно махнул рукой, один из пазузу, шумно хлопая крыльями, опустился на соседний камень, а второй вернулся на холм. Артём глянул на заваленные камнями входы в пещеры, на душе отлегло, как же вовремя он вернулся! И тут его осенило: не потому ли так скоропостижно Гея выдернула его из Эсхатона?! "Спасибо, тебе, Гея!" — мысленно крикнул он, и ему показалось, что его благодарность была принята.
— Ты звал меня, человек?, — спросил пазузу на межгалактическом языке.
— Звал.
— Ты убил нагов.
— Да, я убил, а почему ты не убил?
— Я их больше не чувствую, вижу, только когда они двигаются.
— Так я и думал!
— Кто ты, человек?
— Я сын Горы, который ходил на вашу станцию.
— Ты сын инспектора?
— Да.
— А где инспектор?
— Полетел в Совет цивилизаций, — ответил Артём, пытаясь понять, о чём думает эта машина.
А пазузу тряхнул крыльями за спиной и надолго замолчал. Артём представил, как судорожно работают искусственные мозги цирианского биоробота, как анализируются информационные потоки, как перебираются всевозможные варианты. Залезть внутрь и помочь? Но пазузу шевельнулся.
— Человек, ты знаешь, почему мы перестали ощущать нагов?
— Правильный вопрос, пазузу, — улыбнулся Артём, — кажется, знаю.
Он снял рюкзак, достал дозиметр и поднёс к останкам нага, прибор яростно защёлкал.
— Ого, почти три микрозиверта в час!, — Артём отскочил от поверженного нага. — Пазузу, ты знаешь, что такое радиация?
— Знаю.
— Запроси станцию, сможет она снабдить тебя прибором для её обнаружения?, — строго приказал Артём.
Пазузу вновь молчаливо застыл, погасив свои огромные круглые глаза. Пару минут он был в отключке. Артём терпеливо ждал. Наконец монстр дёрнулся и вперил немигающий взгляд в человека.
— Станция подтверждает такую техническую возможность, но нужны поправки в протокол.
— Пусть внесёт!
— Ты, сын инспектора, даёшь на это санкцию?
— Даю!, — мгновенно ответил Артём, уже просчитавший такой вариант. — Гарантирую, что инспектор подтвердит эту санкцию, как только вернётся на Землю.
— Санкция принимается, — пазузу раскинул свои иссиня-чёрные крылья, — мне надо на доработку, сын инспектора.
— Лети, только потом вернись сюда для охраны.
— Хорошо, задание принято.
Пазузу подскочил вверх и огромной бабочкой рванулся в безоблачное небо. Артём проводил его взглядом, потом посмотрел на женский город. У разобранных выходов стояли женщины, поблёскивая доспехами и оружием на солнце, а навстречу ему бежала его желанная любимая невеста.
— Ведана!, — заорал он бешено и услышал в ответ её счастливый смех.
— Они даже не целовались, они просто сплелись друг с другом и замерли. Губы шептали о счастьи, о разлуке, о любви, но смысл их терялся, вплетаясь в общую мелодию внезапной встречи.
— Молодые люди!, — прервал эту небесную музыку низкий властный голос, Ведана вздрогнула и, чмокнув любимого в щёку, отодвинулась.
— Рядом с ними стояла та самая плотная высокая женщина в кольчуге и с копьём.
— Здравствуйте, — смутился Артём.
— Матушка, это мой жених, — тихо сказала княжна, скромно потупив взгляд.
— Я уже догадалась, — сыронизировала матушка. — Меня зовут матушка Пелагея, я настоятельница нашего женского города.
— Очень приятно, — как-то неловко сказал Артём, чувствуя, что краснеет.
— Что ж с тобой делать, гость нежданный?, — усмехнулась Пелагея. — Ведь мужчинам здесь запрет быть.
— Матушка!, — без всякого смирения возмутилась Ведана. — Он же спас нас!
— Да, с нагами твой жених ловко разделался. Чем это ты в них плевался?
Настоятельница кивнула на его правую руку, в которой Артём до сих пор сжимал пистолет. Он протянул женщине оружие.
— Только на курок внутри скобы не нажимайте.
— На, подержи, — Пелагея, не глядя, протянула копьё княжне, та послушно перехватила древко. Матушка осторожно взяла пистолет, повертела в руках, примерила к руке. — Слыхала я об оружии внешнего мира, а вот видеть первый раз довелось.
— Это необычный пистолет, — принялся объяснять Артём, — он стреляет сжатым воздухом, а в капсулах особая жидкость, смертельная для нагов.
— Это не колдовство?, — нахмурилась настоятельница.
— Нет, это химия, — улыбнулся Артём, — мои друзья изучили состав жидкости, применяемой пазузу, и изготовили аналог.
— А это те уродливые чёрные бабочки? Жуть. Ведана рассказывала, что они машины?
— Биомашины, искусственные организмы, — пояснил Артём. — У меня осталось ещё много зарядов и три баллончика с воздухом, хотите, я оставлю вам пистолет?
— Подкупить хочешь, — усмехнулась настоятельница, но увидев, как обиженно надула губки княжна, добавила: — Шучу. Дар твой приму, к месту будет, только покажи, как с ним управляться. — Пелагея мирно улыбнулась и протянула пистолет обратно. — Поноси пока. — Она поманила рукой худенькую женщину, стоящую неподалёку, та с готовностью подбежала.
— Готова служить, матушка, — сказала она и поклонилась.
— Домна, завтрак накрыли?
— Да, матушка.
— Хорошо, — Пелагея взяла своё копьё из рук Веданы. — Проводи гостя и сестру в гостевой домик. — Настоятельница посмотрела на Артёма и на княжну, улыбнулась. — Ведана, накорми и напои сына пресветлого Горы. Я к вам приду, вот только кольчугу стяну.
— Едва закрылась дверь за Домной, Артём и Ведана бросились друг к другу и слились в поцелуе, от которого перехватило дыхание, у девушки от счастья из глаз полились слёзы.
— Веданушка, родная, ну что ты?, — шептал Артём.
— Я так скучала, шептала в ответ Ведана.
На крыльце послышалась тяжёлая поступь настоятельницы, она вошла, ухмыльнулась, глядя на раскрасневшуюся молодёжь и села за стол.
— Что ж это вы, даже не присели?
— Вас поджидали, матушка.
— Ну-ну, — усмехнулась женщина. — Так веди к столу жениха своего, он ведь, наверное, есть хочет?
Под хитрым взглядом настоятельницы Артём вдруг ощутил жуткий голод, только сейчас в ноздри пахнуло одурманивающим запахом свежего хлеба, который Пелагая нарезала большим ножом. Он жадно глянул на стол: зелень, овощи, сыр, крынка со сметаной, и парок из кружек с травяным чаем.
Некоторое время он энергично утолял голод, пока не заметил, что женщины ничего не едят, только смотрят на него. Настоятельница с интересом, княжна с нежностью. Артём выпрямился.
— Уважаемая Пелагея, спасибо за угощение.
— На здоровье. Можешь меня просто матушкой называть.
— Матушка, вы, когда получали последнее письмо от Ведагора?
— Давно уж не было. Раньше письмецо с каждым поворотом коловорота приходило, а тут второй пошёл и тишина.
— А сами писали?
— Мы сами не пишем, Зорко, устав не велит. Вот только когда почтарь приходит, в уши ему расскажем, а он обратно относит.
— Значит, вам ничего неизвестно?!
— Что неизвестно?!, — в унисон спросили Пелагея и Ведана.
— Что я нашёл владетельную карту, что потом был поединок, что я победил, и мне определили путь на остров Буян?
Княжна побледнела и испуганно прижала к груди руки.
— Артём, не ходи на Буян!
— Да, — мрачно кивнула настоятельница, — гибельно там.
Артём встал и строго посмотрел на женщин.
— Я уже был там!
Ведана сдавленно вскрикнула.
— Освободите стол от снеди!, — властно сказал он, и женщины послушно принялись убирать тарелки.
Пелагея чистой тряпицей протёрла столешницу, женщины уселись на свои места и выжидательно уставились на Артёма. Всё это время он продолжал стоять с непроницаемым лицом.
— Вот, — заговорил он, выкладывая из тубуса владетельную карту на стол, пергамент послушно распрямился. — Догадываетесь, что это?
— Да, — сказала тихо Ведана, а Пелагея просто кивнула.
— Смотрите!
Артём приложил ладонь, пергамент вспыхнул золотистым светом, женщины ахнули. Пелагея сползла со скамьи и поклонилась в ноги.
— Как тебя теперь величать, пресветлый князь?, — донеслось снизу.
— Сядь на скамью, Пелагея, — вздохнул Артём и тоже сел. — Я ещё не князь, зови меня светлый княжич Зорко, так меня народ нарёк.
— Слава тебе, светлый княжич!
Артём посмотрел на изумлённо настороженную княжну.
— Любимая, — сказал он с нежностью в голосе, — пора нам с тобой возвращаться, дел много впереди.
— Наги?, — спросила Ведана.
— Они во внешний мир рвутся, — пояснил он и обратился к настоятельнице. — Пелагея, повозку нам дадите?
— Конечно, светлый Зорко!, — она вскочила. — Позволь распорядиться?
— Настоятельница выскочила за дверь, Артём взял руку Веданы и поднёс к губам.
— Как же я тебя люблю, милая!
— И я!, — ответила Ведана, с тревогой вглядываясь в лицо жениха. — Ты многое пережил?
— Да уж, есть о чём в пути поговорить.
Ведана понимающе кивнула.
— Ну, а ты тут чему научилась?
— Терпению, — улыбнулась княжна, — и некоторым женским хитростям.
— Оно того стоило?
— Ты о чём?
— О нашей разлуке.
— Стоило! Только здесь я по-настоящему поняла, как ты мне дорог!
* * *
Светло-голубой Денеб закрыл собой полвселенной. Проквуст висел в пространстве и не мог оторвать глаз от этого величавого зрелища. Странный свет был от этого необъятного светила, он вливался внутрь Георга, но не насыщал, и даже наоборот, норовил залезть в его кладовую. Получалось, что висеть рядом с ним было небезопасно. Проквусту давно следовало позвать Друга, а он всё медлил, страшась ошибки. Всё, тянуть дальше нельзя.
— Друг!, — крикнул он всей мощью своей души. — Откликнись, ты нужен мне!
Звенящая тишина окружала Проквуста. Он крикнул ещё раз и ещё, ничего, внутри него заклубилось отчаянье. Неужели прахом все надежды?!
— Гора, — внутри Георга зазвучал такой желанный полузабытый голос!, — Как ты здесь оказался?
— Друг, это ты?
— Я. Ты хочешь встретиться?
— Очень!
— Это нужно тебе или…
— Друг, ты моя единственная возможность, чтобы найти возможность спасти Землю.
— О, это важная причина. Сделай одолжение, не приближайся ближе к Сендеро, иначе иссякнешь. Я скоро появлюсь, жди.
И вновь Проквуст повис один посредине вселенной. Если не считать сияющий диск Денеба, то круг замкнулся? Георг горестно усмехнулся. "Если бы так, — подумал он, — мой путь ещё не завершён. Он так надеется на Друга, а вдруг и ему будет не по силам… Хотя тогда на Израильских холмах он вырвал его из лап тьмы. На кого же ещё надеяться, как не на Друга?!". Пространство перед ним дёрнулось, преломив звёздные огоньки и поколебав часть огромного Денеба. Кстати, Друг назвал эту огромную звезду Сендеро, по-испански созвучно пути. Случайно или нет?
Друг возник рядом, налился светом, внутри него сверкали огненные сполохи. Какой он стал огромный!
— Мы давно не виделись, Гора.
— Давно, я не могу тебя объять взглядом!
— А ты стал ещё более глубоким.
— Неужели моя глубина сравнима с твоей необъятностью?
— Не сомневайся, так оно и есть. Ты позволишь войти в твой разум?
— Конечно!
Проквуст расслабился, впуская в себя Друга. Наверное, он смог бы и сам погрузиться в воспоминания гораута, но не до любопытства сейчас было.
— Как я понимаю, проблема прежняя, только затрагивает целую планету?
— Да.
— Гора, ты желаешь очистить Землю от тьмы.
— Да.
— И тебе нужна моя помощь?
— Видишь ли, я имею опыт нейтрализации тьмы, но на это нужно колоссально много энергии. Вот я и подумал, не поучаствуешь ли ты в этом мероприятии? Вдвоём мы точно справимся.
— Хорошо, это важное дело. Я пройду в твоё Солнце и буду ждать твоего зова. У тебя быстрый корабль?
— Самый быстрый в нашей вселенной, — Проквуст оглянулся и увидел, как бублик корабля стремительно увеличивается.
— Это твой корабль? Я его знаю, он действительно очень быстрый. Так я ухожу?
— Подожди, Друг, я не вызывал корабль, тут что-то не так.
Корабль застыл возле них и на борту появился Герат. Он вежливо поклонился в сторону Друга.
— Приветствую тебя, гораут.
— Спасибо, и тебе мои добрые пожелания. Удивительно, что ты видишь меня. Кто ты и как твоё имя?
— Друг, — спохватился Проквуст, — это Герат, он, собственно и есть корабль. Он живой и он … тоже мой друг.
— Я понимаю, — голос Друга зазвучал несколько отчуждённо. — Герат, видимо, важная причина заставила тебя прервать нашу беседу?
— Прости, гораут, — Герат вновь поклонился, но только что я получил сообщение: великий Чар требует вас обоих на аудиенцию.
— Как на аудиенцию?!, — отчаянно крикнул Проквуст. — Это же опять год пути!
— Нет, Гора, великий дракон прибудет сюда через две минуты, — Герат повернулся к Другу. — Гораут, позволь мне удалиться.
— Да, Герат, — голос Друга чуть потеплел, — был рад познакомиться с тобой.
Едва бублик корабля Герата метнулся в сторону, как из подпространства проявился необъятный корпус корабля председателя СЦ. В его передней части появилось отверстие, через которое Друг и Георг словно пушинки втянулись внутрь, при этом Друг неуловимо быстро уменьшился, став похожим на огромного полупрозрачного ската. Проквуст ожидал увидеть знакомый пейзаж с бесконечным голубым небом, но они оказались посредине космического пространства в окружении сияющей россыпи звёзд, где их уже поджидал Великий дракон, ярко сияющий золотом своей чешуи. Завидев посетителей, он потускнел и буднично кивнул.
— Опустим торжественный обмен любезностями, приступим сразу к делу. Я вмешался, друзья мои, в вашу милую беседу, чтобы объяснить вам очень важный момент…
— Погоди, Чар, — бесцеремонно перебил дракона Проквуст, — ты хочешь сказать, что…
— Гора!, — оглушительно рыкнул дракон. — Имей такт и терпение!
Георг замолчал, до него дошла собственная бестактность, и ему стало стыдно: он вновь поступил как мальчишка. Чар удовлетворенно хмыкнул, он подслушал. Проквуст насупился и накинул на себя зеркальный кокон.
— Буду краток: чтобы победить, вы должны слиться в единое существо.
— Уточни, великий дракон, — заметно волнуясь, спросил Друг, — из нас двоих останется кто-то один?
— Георг огромным усилием воли заставил себя молчать.
— Скорее всего, — начал отвечать Чар после долгой паузы, не дождавшись вопроса от Проквуста, — из вас никто не останется, а получится новая личность.
— Ничего себе!, — не удержался Георг от восклицания. — Это же смерть!
— Может оно и так, Гора, но вспомни, о чём ты думал, когда давным-давно сделал шаг к чёрному кристаллу?
— Проквуста словно молнией насквозь прожгло: прав дракон! "Размяк, — горестно подумал он, — привык к долгой жизни! Воистину: сколько ни живи, всё равно мало будет!".
— Гора!, — не сразу услышал он зов гораута.
— Да, собрат мой!
— Я подумал и я согласен, а ты?
— Я тоже, конечно, — Проквуст пристально посмотрел на дракона. — Чар, я хочу проститься с семьёй.
— Это твоё право, Гора.
— Великий дракон, — спросил Друг, — а как нам сделать это слияние?
— Всё просто, дитя гораутов, — дракон качнул зубастой пастью в сторону Проквуста, — когда Гора порвёт ниточку, связывающую его с человеческим телом. Ты сделаешь это, Гора?
— Сделаю, — хмуро отозвался Проквуст.
Он погрузился в поток безотрадных мыслей. "Вот и всё, — думал он отрешённо, — мой путь закончен! Я всегда знал, что живу не вечно, почему же так страшно умирать сейчас? Я так давно живу, испытал счастье, любовь, славу, почему же так не хочется платить по счетам? Но ты не просто жил, — возразил ему кто-то внутри души, — ты служил року! Неужели ты недостоин награды?! Я служу не за награды!" — крикнул громко Проквуст и испуганно наткнулся на пронзительные глаза дракона.
Георг оглянулся.
— А где Друг?
— Он будет ждать тебя в твоём Солнце. Позовёшь — придёт.
— Великий дракон, как ты узнал, что я … мы здесь?!
— Ты же помнишь: у меня много голов.
Проквуст кивнул, теперь он и вспомнил и понял.
— Так всё быстро произошло.
— Ты о чём?
— Эти чёртовы осколки! Они ведь через меня на Землю попали!
— Ты считаешь, что мог что-то изменить?
— Не знаю, дракон, иногда хочется думать, что можно переиграть некоторые куски жизни. Потерял, опоздал, нагрубил, обидел, отомстил, глупость, случай, каприз. Пустяковые события, но один миг и порог позади и дверь закрыта, и ничего не изменить.
— Да, уж это речь не юноши, но мужа! Кофе хочешь?
— У тебя есть?!
— Для тебя, Гора, конечно!
В одно мгновение космическое пространство сменилось уютной комнатой, перед Георгом на столике появилась чашка с ароматным напитком, за открытыми настежь окнами бескрайнее море, и из него во всём своём золотом великолепии выходит великий дракон, дыша огнём и сверкая озорными глазами. Миг, и он, вполне соразмерный, сидит напротив, улыбаясь ослепительными рядами зубов. Проквуст улыбнулся и отхлебнул кофе.
— Как настоящий!
— Что есть истина, Гора, как не набор ощущений?
— Мне про это уже рассказывали, — нахмурился Георг, махнул рукой и чашка испарилась. — Джордж, Чарли и даже Бенни.
— Стареешь, Гора, — хмыкнул дракон, — на воспоминания потянуло?
— Чар, хватит паясничать, говори, почему я?!
— Это вопрос не ко мне, но кое-какими соображениями поделюсь. Только ты от гордыни не лопни, ладно?
— Постараюсь.
— Твой путь на Ирии не касался вселенной, пока ты не погиб, спасая планету. В результате самопожертвования ты проскочил все имеющиеся измерения, фактически оставаясь собой.
— Ты говорил об этом.
— Да, но я не говорил, что попросил гораутов найти тебя и доставить ко мне.
— Ты искал персонально меня?!
— Я же предупреждал, не лопни!
— Поздно предупредил, — грустно улыбнулся Проквуст. — Теперь я знаю цену избранности. Вместо гордыни меня всё чаще волнует вопрос: "Почему я?". Чар, ведь я настолько зауряден…
— Гора, твой путь противоречит твоим словам. Однако ты хитрец, вынудил меня хвалить тебя.
— Я не специально, честно, — Проквуст махнул рукой и вернул на столик чашку с горячим кофе, приподнял, сделал глоток, довольно прищурился.
— Как вам, гуманоидам, мало надо.
— О, вот здесь ты ошибаешься! Желания людей безграничны, фантазия потребления неисчерпаема, коварство не знает совести.
— Ух, красиво сказал, только хочу тебя утешить, большинство цивилизаций недалеко от вас ушли.
— Тогда ещё более удивительно, что выбор остановился на мне.
— Прости, Гора, не знаю я ответа. Я давно живу, многое видел, но помыслы Господа и для меня загадка. Так уж случилось, смирись и гордись.
— Спасибо, Чар, мне пора к семье.
— Погоди, я должен тебе кое-что объяснить. Ты уникален, потому что сквозь тебя была вброшена тьма в наш мир, но твоя аура не распалась, более того, ты нашёл способ очистить её!
— Мне помог Друг.
— Дитя гораутов, которого ты зовёшь Другом, фактически твоя копия.
— Не похоже, он такой … спокойный.
— В нём схоронено главное от тебя, Гора, — дары, а не твои мысли и чувства.
— Понятно.
— Ты ведь мог погибнуть на своём пути.
— Много раз.
— Этого не случилось, и теперь вы должны стать единым целым.
— И полностью забыть себя?
— Никто не знает, Гора, что случится, но вселенной нужен воин света.
— Это кто ж такой?
— В архивах Совета цивилизаций говориться, что воин света приходит тогда, когда нужен и делает, что должен. Твой рок не окончен Гора и он требует от тебя новой жертвы.
— Она хуже смерти!
— Но зато оставляет надежду.
— На то, что я останусь собой?
— Да.
— Ты веришь или утешаешь?
— И то и другое, Гора.
— Спасибо за честность, — Проквуст встал. — Позволь удалиться и прощай.
— Гора, я буду ждать тебя.
* * *
— Гора, где тебя высадить?
— Покажи Землю.
Над пультом рубки засветилось объёмное изображение голубой планеты. Георг лёгкими движениями руки провернул земной шар, нашёл Европу, увеличил и ткнул пальцем в своё поместье.
— Герат, совмести эту точку с проекцией мира динозариев. У тебя есть информация?
— Всё, что выдали хоравы… да есть. Погоди, но здесь сказано, что динозарии весьма агрессивны к чужакам.
— Я в курсе, — усмехнулся Проквуст, — не волнуйся, я им не чужак.
Солнечная система уже просматривалась на обзорном экране, корабль действительно был очень быстрым, несколько дней и вот, виден финиш. Георгу было грустно. Он привык к Герату, к кораблю, свободному поиску и вдруг всё это закончилось, наступило время потерь. Сначала он навсегда простится с Гератом, затем с семьёй, к горлу подкатил комок, с Леночкой, с собой. Даже смерть сейчас казалась предпочтительной, но он крепко связан обстоятельствами и обязательствами, нельзя шелохнуться, невозможно дёрнуться в сторону. И главное, смогут ли они с Другом выполнить своё предназначение?!
Проквуст вышел из космокатера и огляделся. Раннее утро, солнышко, береговая линия иная, но море такое же прозрачно-синее, как и в его мире.
Он всё ещё находился под впечатлением прощания с Гератом. Он подвёл его к ключу и попросил приложить ладонь. Что-то горячее прошлось по ней, полыхнуло багрянцем сквозь кожу пальцев.
— Что это, Герат?
— Мне сложно объяснить, Гора, скажем так, это печать дружбы со мной.
— Спасибо, — улыбнулся Георг, — я тронут.
— Это не просто дружба, Гора, это моё обещание службы, — Герат знакомо щёлкнул зубами. — Без всяких сделок и без оговорок. Погоди, — остановил он слова признательности, готовые сорваться с уст Проквуста, — потом скажешь, а сначала запомни: не обещай мне ничего взамен, я уже всё получил. Я только начал познавать дружбу, это новое чувство, я в восторге от него и я счастлив, что искренне грущу при прощании с тобой!
Они обнялись. И вот уже расстались, и ничего невозможно вернуть!
Георг со злостью пнул камешек, он улетел в кусты, которые тут же разверзлись, являя оскаленную пасть динозавра. Зверь присел для прыжка и, как успел понять Проквуст, в его голове не было мыслей, одни инстинкты. "Дикий!" — успел сообразить Георг, накинул на динозавра невидимую сеть и резко затянул, так что зверь упал вперёд, почти ему под ноги. Глаза зверя наполнились столь явственным изумлением, что Георг рассмеялся и присев на корточки, погладил шершавую кожу шеи, она вздрогнула. "Спи!" — сказал Проквуст и глаза зверя закрылись. Он сдёрнул с него энергетические путы, выпрямился и вдруг почувствовал, как успокоилась душа, непонятно почему стало легче. Вспомнилось вдруг, что где-то здесь могуче бродит старый зубастый знакомый. Проквуст позвал зелёный огонёк.
— Жрец, откликнись.
После долгой паузы что-то рыкнуло в голове, Георг аж вздрогнул от неожиданности, до того всё было рядом и натурально.
— Слышал, Гора?, — с вполне человеческой иронией спросил динозарий.
— Твой истинный голос? Слышал.
— Хорошо сказал: "Истинный голос", — я запомню.
— И меня запомни, Жрец.
— Я помню. Мы все помним и чтим. У тебя дело к нам, Гора?
— Нет, я мимолётом заглянул в твой мир, потому прощаюсь.
— Ты покидаешь планету?
— Ты догадлив, Жрец.
— Мы знаем всё, что знали наши предки, Гора.
— Вот как, наследственная память?! Полезное качество.
— Это наша тайна, Гора.
— Я сохраню. Прощай, Жрец, я был рад нашему общению.
— Ты заберёшь свой зелёный огонёк?
— Заберу.
— Хорошо, удачи тебе, Гора.
Проквуст грустно стёр канал этой ментальной связи. Ещё одна ниточка, связывающая его с земным миром, оборвалась. Скоро оборвутся все. Он прикрыл глаза и позвал Друга.
— Здесь я, Гора, — сразу же услышал он.
— Где здесь?, — удивлённо переспросил Георг.
— На Земле, тебя поджидаю.
— Я думал, ты на Солнце.
— Гора, я был в провале.
— Что там?!, — Проквуст похолодел от дурного предчувствия.
— Осколки омертвляют грунт, тьма рвётся наружу, я ничего не смог сделать без тебя.
— То есть, у нас совсем нет времени?
— Совсем.
— Друг, ты чувствуешь меня?
— Конечно!
— Тогда следуй за мной!
Зверь внизу дёрнулся, Георг вздрогнул и отпрыгнул в сторону, но услышав оглушительный храп, засмеялся. Мир динозариев провожал его особой музыкой.
Парк поместья дышал утренним покоем, чуть желтеющей листвой и одинокими плодами инжира. "Хорошо здесь, — невольно подумал Проквуст: — Глубокий октябрь, а как тепло, солнечно, покойно!". Сердце опять сжалось от предстоящей потери: и в этот земной рай ему дорога скоро будет заказана. Он вздохнул и сел на скамью.
— Друг, ты здесь?
— Над тобой, жду тебя.
— Извини, не могу сразу! Мне нужно… — Проквуст запнулся, — хотя бы два-три часа! Я не могу уйти, не простившись с семьёй. Как думаешь, есть у нас это время?
— Я понимаю тебя, и думаю, это время есть. Я опущусь к морю.
— Хорошо, я тебя найду.
Георг быстрым шагом пошёл к дому и на одной из дорожек увидел знакомую фигуру с коляской. Елена здесь и сейчас?! Такой подарок! Он побежал навстречу, жена вскрикнула и едва не упав, бросилась к нему.
— Георг, милый, ты вернулся!, — Елена улыбалась и плакала одновременно, обхватив мужа за шею. Она шептала что-то невнятное и осыпала его поцелуями, не замечая, что и у него из глаз текут слёзы. Они долго стояли, обнявшись, потом вместе рассматривали спящую дочку. Было так хорошо и радостно и не хотелось думать о грядущих потерях.
— Милый, правда, похожа на тебя?
— Лучше бы на тебя.
— Ну, и от меня кое-что есть.
— Леночка, Маша ещё долго будет спать?, — шепнул на ухо Проквуст.
— Только уснула, часа на полтора-два, а что?
— А гостевой домик открыт?
— Ах ты, хитрец! Там даже отопление включено!
— Это ещё зачем?
— Отца жду.
— Сегодня?!
— Нет, не пугайся, завтра.
— Тогда пошли, больше никаких разговоров!
— Поаккуратнее вези коляску, папаша, а то ребёнка разбудишь!, — тихо и счастливо засмеялась Елена.
— Леночка, — прошептал Георг, взявшись за коляску, — а Артём где?
— Здесь они, спят ещё, наверное.
— Они?
— Эх ты, спаситель вселенной, ничего-то ты не успел: ни на день рождение дочки, ни на свадьбу сына.
В голосе жены звучал укор, но не его расслышал Проквуст, долго набатом звучало: "спаситель вселенной". Даже позже, лёжа рядом с женой, счастливый и усталый, он всё ещё слышал эхо этих слов.
— Леночка, завтраком меня покормишь?
— Завтраком?! Мы сегодня такой пир устроим! Это ж надо, и ты вернулся и дети здесь, и папа завтра… — из коляски, стоящей за окошком на веранде, послышался плач ребёнка, Елена вскочила и бросилась одеваться. — Ой, девочка наша проснулась! Сейчас, сейчас, моё золотко!
Услышав материнский голос, дочка сразу успокоилась. Проквуст встал, посмотрел на часы и принялся одеваться. Оставалось полтора часа, как оно текуче — время! В открытом окне показалась счастливая Елена. Она держала на руках дочку в красном комбинезоне и что-то ласково шептала ей. Её лицо с радостной улыбкой повернулось к Георгу и тут же вдруг побледнело и осунулось. Проквуст попытался улыбнуться, но Елена уже всё поняла и отвернулась. Георг поторопился наружу, но жена уже катила коляску с агукающей дочкой по дорожке.
— Елена!
— Ты опять уйдёшь!, — женщина остановилась и гневно посмотрела на мужа, он бессильно кивнул. — Ненавижу тебя!, — она быстро, почти бегом двинулась дальше. — Не смей догонять меня!
— Елена!, — крикнул Проквуст. Что-то было в его голосе, что остановило женщину. Она оглянулась. — Собери семью в гостиной, у меня мало времени!, — Жёстко и безжалостно приказал он.
Елена всхлипнула и вдруг послушно кивнула, и поспешила дальше, понуро опустив голову. У Георга разрывалось сердце, но что он мог сделать?
Едва он вошёл в гостиную, к нему бросился Артём. Возмужалый, сильный, настоящий мужчина … Проквуст прищурился, что-то в его сыне ещё изменилось, и сразу же зажмурился, коснувшись моря золотого огня внутри него. "Ну, ты даёшь, сын!" — шепнул он и повернулся к Ведане. В современном простеньком платье, она была невероятно женственна и красива. Георг восхищённо покачал головой и поцеловал невестку в щёку. Коротко оглянулся на сидящую в дальнем кресле Елену, лицо жены было каменно неприступно.
— Папа, тебе поклон от Рукагина, — сказал Артём, пытаясь разрядить обстановку.
— Как вёл себя энси?
— Сносно, — коротко сказала Ведана и потянула Артёма за рукав.
— Пап, мне столько надо тебе рассказать!
— Я знаю, сын, мы ещё поговорим, не сомневайся, — Проквуст взглянул на Елену, но она отвела взгляд.
— Пресветлый Гора, — не удержалась вдруг Ведана, — вы с ним построже поговорите! Столько дел в княжестве, наги на пятки наступают, а он Рапаит собрался искать!
— Ведана, думаю, ты и сама с ним справишься, — улыбнулся Георг.
Артём и Ведана вернулись на диван у окна, а Проквуст сделал несколько шагов, остановился и взглянул на часы. Время неумолимо влекло его к концу. Он с отчаянием посмотрел на жену, она прижала руки к груди и по её щекам беззвучно текли слёзы. Артём и Ведана переглянулись. Княжна поднялась.
— Папа, что происходит?, — недоумённо спросил Артём.
— Тёма, — строгим голосом вклинилась Ведана, — проводи меня.
— Сейчас?!
— Быстро иди за мной, олух! Вы мужчины, полные тупицы!
Княжна упёрлась в Артёма и принялась толкать к дверям.
— Вот и давай женщинам высшее женское образование, — успел сказать он и они вышли.
— О чём это он?, — спросил Георг.
— Ведана два года провела в женском городе.
— Типа монастыря?
— Возможно.
— Не рассказывает?
— Говорит, дала обет молчания.
— Ведана умна не погодам.
— Георг, может быть, о нас поговорим?
— Я боюсь.
— Чего боишься?
— Потерять тебя навсегда.
— Говори, время ведь тикает?, — она кивнула на часы.
— Оно не тикает, оно утекает, — печально ответил Проквуст.
Здесь Елена испугалась по-настоящему. Она вскочила.
— Георг, мне страшно!
— Но я должен сказать, пока я, всё ещё я.
— Георг, что это значит?!, — женщина сделала пару шагов и замерла.
— Проклятые арианские осколки вот-вот нанесут непоправимый ущерб Земле, планета может погибнуть.
— И кроме тебя спасти её некому?
— Елена, но они попали сюда через меня.
— Я не подумала об этом. Георг, это очень опасно?
— Никто не знает, известно лишь, что я должен слиться с Другом.
— Как это слиться?
— А так, как слышится: я плюс Друг получится воин света, который, по словам Чара, только и может спасти планету. Только здесь есть маленький нюанс: при слиянии возникнет новая личность.
— И тебя не станет?
Проквуст подошёл к Елене и обнял, она тихо заплакала, осознавая безвыходность ситуации.
— Я даже не умру. И Друг не умрёт. Вместо нас появиться кто-то третий.
— Георг, — Елена подняла на него заплаканные глаза, — и никак иначе Землю не спасти?
— Другие способы неизвестны.
— А ваше слияние, фактически жертва собой, гарантия успеха?
— Нет, только шанс.
— То есть ты прощаться прибыл?
— Да.
— Георг, а как же твои дети, я, твоя любовь? Неужели всё это просто исчезнет?
— Я не знаю, Елена, но я так тебя люблю, что постараюсь, чтобы её хватило на нас обоих.
— Но ведь я люблю только тебя, а не Друга! Он не будет тобой!
Георг молча расцеловал глаза жены.
— Леночка, ты рвёшь мне сердце.
— А ты опять лишаешь меня жизни! Уходи!, — она оттолкнула его. — Спасай мир, а я видеть тебя не хочу!
Она убежала к креслу, села и отвернулась. Входная дверь открылась, вошли Артём и Ведана, катя перед собой коляску с Марией. Елена недоумённо посмотрела на них.
— Мама, нас папа позвал.
Проквуст поднял дочку на руки, вгляделся в её личико, поцеловал в лобик и положил обратно в коляску.
— Дорогие мои!, — сказал он и раскрыл объятья.
Подбежала всхлипывающая Елена, потом Артём с Веданой, Проквуст прижал к себе всех троих и долго не отпускал. Наконец сделал шаг в сторону и сказал.
— Дорогие мои, я должен покинуть это человеческое тело.
— Пап, к чему такой трагизм, первый раз что ли…
— Артём!, — прервала мужа Ведана, она уже всё поняла: — Гора, струна жизни оборвется?
— Да.
Ведана всхлипнула, Елена опустилась на колени и заплакала, Маша в коляске захныкала. Артём недоумённо смотрел на них и всё больше хмурился. Георг подскочил к жене, поднял её на руки, она мёртвой хваткой обхватили его за шею.
— Артём, — сказал он ровно, но строго, — вместе с Пилевичем, помоги матери правильно оформить мою кончину. Завещание у адвоката, Станислав Львович в курсе.
— Значит, — Елена неожиданно соскочила с рук Проквуста, лихорадочно сверкнув глазами, — я буду богатой вдовой?
— Да.
— Свободной?
— Как пожелаешь. Только учти, я буду забирать всех твоих ухажеров. Как каменный гость.
— Георг, ты будешь ко мне приходить хотя бы во снах?
— Любовь моя, я…
— Я хочу увидеть твоего Друга!
— Хорошо, я покажу.
— А нам можно?
Проквуст подошёл к коляске, взял на руки Машу.
— Всем можно! Пошли на балкон!, — С дочкой на руках он вышел на широкую открытую террасу и ткнул в море пальцем.
— Он там, смотрите.
— Мы не видим!, — дружно заявили женщины.
— А я, кажется, вижу, — глухо сказал Артём, — что-то необъятное над морем полощется.
— Сейчас все увидите. — Проквуст подошёл к жене. — Леночка, возьми Машу. — Он бережно передал дочку.
Чудовищная ситуация: человек сказал, что сейчас его тело умрёт, а все, включая и его самого, стали играть в некую игру, этакий пикник на свежем воздухе и красивый вид вдали. Эти мысли мелькали в голове Георга, но где-то на самой периферии осознания.
— Надо немного сдвинуть пространство, — бодро и громко сказал Проквуст.
Он скупыми жестами стал перелистывать пространственные слои. Постепенно всё вокруг менялось: стихли шумы цивилизации, пропали лодки и яхты, исчезли дома и люди, неизменной оставалась только терраса, и скалистый берег, поросший деревьями. Друг проявился во всём своем необъятном великолепии: он лежал над поверхностью моря и прозрачно покачивался. Он и был и не был, начинался от берега и уходил за горизонт, в нём искрилась мощь и тонули лучи солнца.
— Боже мой, как же он в тебя влезет?!
— Пап, а ты в нём не потеряешься?
— Никто не знает, дорогие мои. Прощайте, время пришло.
Тело Георга медленно опустилось на плитки террасы, а он сам, хорошо видимый всеми, сияющий золотом, с улыбкой помахал рукой, повернулся и поплыл по воздуху. Чем ближе был берег, тем огромнее становился Проквуст, его призрачная фигура стремительно выросла до неба. Вот он нагнулся, легко поднял Друга, и словно плащ, накинул себе на плечи. Что-то сверкнуло ярче солнца и всё исчезло, вновь возвратив прежний мир.
Елена зарыдала на груди бездыханного тела Проквуста, Ведана сюсюкая, покатила с террасы коляску с Машей, а Артем принялся срочно звонить Пилевичу. Было слышно, как в комнатах загомонила и забегала прислуга.
* * *
Он вылетел с Земли, будто был парусом, так он впервые ощутил вечную тягу к звездам. Круг замкнулся, он нашёл своё солнце.
"Я Гора, идущий к солнцу!", — вспомнил он своё имя и остановился.
Бархат звёздного огня обещал блаженство и покой, но на душе было неспокойно.
— Друг!, — тихо позвал он.
Внутри что-то мягко толкнулось, но откликнуться не пожелало.
— Кого я зову, я ведь теперь и есть Друг!.
Он вспомнил уют звёздного огня, покой и неспешное исполнение своего предназначения: ходить меж звёзд, беречь и лелеять их и будить рядом с ними жизнь. Вон оно, Солнце, шагни в него и продолжи свой путь, но внутри что-то могуче ширилось, сметая умиротворение и довольство. Мысли беспокойно и хаотично заметались под напором нахлынувших чувств. "Нет, он больше не гораут, и не Георг, мелкий вселенский бродяга, он Гора, помнящий свою любовь и свой долг на широкой дороге Рока!". Он оглянулся на прекрасную голубую планету, там у него не закончено дело.
Туманная площадка Баальбека была самым подходящим местом для того, чтобы собрать себя. Гора опустился на камни, ощутил их твёрдую мощь, опёрся и потянул всего огромного себя вниз, в пределы призрачного человеческого тела. Получилось неплохо, только фигура человека выросла до трёх метров и ослепительно сияла золотым огнём.
"Наверное, — мелькнула мысль, — так выглядят ангелы? Впрочем, где же крылья?".
И крылья тут же появились, приятно оттянув на себя несколько тугих жгутов энергии. Что ж, пусть так и будет, это даже честнее, ведь он перестал быть человеком. Удивительно, но от этого осознания внутри горько не стало, не появилось сожаления, ничего кроме тяги к солнцу и непреодолимому чувству долга, требующего исполнения. Но на этом фоне вдруг всплыла картинка плачущей Елены над его телом, и там где должно быть сердце, рванула острая боль. Нет, он не умер!
"Я вернусь"!, — тихо пообещал Гора и привычно пролистнул несколько слоёв пространства, потом махнул крылами и вылетел на свет.
Не обращая внимания на дежурного жреца возле огненной чаши, застывшего с бревном в руках, он приземлился у плиты, закрывающей провал, легко поднял её и отставил в сторону. Солнце было высоко, небо ясное, замечательно! Гора протянул руки к светилу, обхватил, потянул на себя, ощущая в ладонях упругий бархат его лучей. Он обвязался ими, словно канатом, и нырнул в темноту провала. Темнота шарахалась от его блистающих крыльев в щели между камнями, пытаясь пережить жгучее прикосновение невыносимого огня. Гора глянул вверх и явственно увидел столб света, это хорошо, это, то самое, чем можно выжечь тьму.
Гора начал свою работу. Сначала приласкать солнечным душем каждый атом земного грунта, затронутый сатанинским проклятьем. Поток энергии щедро плыл к нему с небес, дело спорилось: тьма таяла, шипя и огрызаясь. Показались угловатые обломки арианского крейсера. Из-за невероятной плотности металла, его пришлось почти расплавлять, чтобы выжечь тьму. В провале стало дымно и жарко. Гора чувствовал, как десятки немигающих глаз пазузу смотрят на него, но он не пускал их к себе: подчинение инспектору СЦ в любом обличии было обязательным. Прошло много часов, но нельзя было остановиться, невозможно было упустить даже крохотное пятнышко зла. Гора ясно видел каждый его след, как бы мал он не был и ни о чём не думал, кроме того что делал.
В середине кучи обломков засквозило дырой в пространственно-временной ткани мироздания. Она была тверда, черна и не отражала свет, Гора вспомнил ирийский чёрный кристалл, и решительно обхватил чёрноту сияющими ладонями. Жгучий холод хлынул в него вместе с воем его врага. Непонятно было, то ли это ярость торжествовала рёвом, то ли ненависть бессильно кричала, или всё сразу, но нельзя об этом думать, главное не отпускать и лить в ладони солнечный свет!
Ладони потеплели, золотые сполохи постепенно въедались в тьму, ощипывая её, выкрашивая из неё черноту, уменьшая, уничтожая. Когда между ладонями ничего не осталось, кроме золотистого огня, Гора ощутил, что с трудом сдерживает свою псевдо человеческую форму, ему хотелось расправить плечи, взлететь и утонуть в солнце! Но дело не закончено! Гора вспомнил данные местной станции по камерам с неисправными пазузу и мгновенно переместился к ним. Ему повезло, здесь были не следы тьмы, а тени от неё. Он легко выжег мозги неисправных пазузу и вернулся в провал.
— Управление!, — позвал он и станция откликнулась.
— Слушаю вас, инспектор!
— Неисправные пазузу разрешаю отправить на полную утилизацию.
— Принято!
— Отправьте отчёт цирианам и сообщите Лерусу, пусть прилетает за нагами и за пазузу.
— Какие ещё будут распоряжения?
— Не знаю, — Гора задумался и тут к нему пришла замечательная идея. — Найдите князя Зорко, пусть он решает.
— Вы передаёте ему полномочия от имени СЦ?
— Да!
— Прошу подтвердить!
Получив с прозрачной ладони кодовый золотистый сполох, компьютер станции удовлетворённо умолк, а Гора в тоже мгновение распался на бесконечные капельки света. В каждой он оставался, только они были так малы, что мысли внутри них не помещались, зато из каждой можно было приятно и бездумно наблюдать. Гора видел суету множества людей у провала, заоблачную высоту Зиккурата, бесконечную глубину звёздного пространства и приятный ветерок, уносящий его от Земли к Солнцу.
* * *
Мириады его капелек опускались в огненную гриву светила, подхватывались яростными сполохами и заботливо переправлялись вглубь, в самое сердце звезды, туда, где открывались двери в другие звёзды. Они раскрывались и затягивали в себя частицы Горы, разбрасывали его по всей вселенной и он стал видеть её изнутри, объёмно, ёмко, бездумно понимая её до каждого атома, поглаживая на ощупь, наслаждаясь и растворяясь.
— Гора!
Проквуст вынырнул из сладкого забвения, наполненного светом и покоем, недоумённо посмотрел на золотую фигуру дракона, его сияющую зубастой улыбкой морду. Георг сел, опёршись ладонями о чуть колкую траву. Руки?! Он недоумённо уставился на себя, огляделся. Всё понятно, ментальная переговорная комната, величиной в два мира. Проквуст улыбнулся, ковырнул с земли камешек, кинул его в речку, тот булькнул и исчез, не вызвав ни одного круга на воде. Великий дракон во всём своём великолепии сидел на противоположном берегу, среди жёлтых кристаллов, растущих из грунта кирпичного цвета. Когда-то за спиной дракона виднелись горные кряжи и багряные тучи. Едва он подумал об этом, как они появились.
— Подслушиваешь?, — беззлобно спросил он.
— Нет, просто ты пока без блока, извини.
— Да?, — равнодушно пожал плечами Проквуст. — Что ж, тем лучше, не надо ничего рассказывать.
— Это точно, — коротко отозвался дракон и замолчал.
Георг миролюбиво кивнул, и вдруг его озарило: он есть! Он чувствует себя Георгом Проквустом, а не гораутом. Более того, он представления не имеет… Нет, неправда, он помнит, что значит быть гораутом: необъятность, отрешённость, радость исполнения своего долга, тонкое чувство красоты мироздания, наслаждение его совершенством и боль за любой ущерб в этом совершенстве. А потом их захлестнула грусть потери и счастье обретения: на Земле его ждала семья, любимая…
Проквуст застонал, он предполагал, что после слияния боль исчезнет, а она лишь усилилась! Как же жить теперь с ней?! Дракон одобрительно рыкнул, полыхнув факелом ослепительной плазмы.
— Как я рад, что ты почти прежний!
— Если бы так, великий Чар.
— А что собственно изменилось, Гора? Ты обрёл свою часть, переданную когда-то Другу.
— Но где же он?
— Он стал тобой.
— Но почему остался я, а не он?!
— У меня есть одна скороспелая теория…
— Расскажи!
— Гора, ты любил жену, детей?
— Почему, любил? Я и сейчас люблю… — Проквуст запнулся и прислушался к себе, поискал любовь. Да, она в нём! Стоило мысленно тронуть её и океан нежности, настоянный на тоске и грусти, готов был утопить его сознание. Георг глянул на дракона. Тот ободряюще кивнул.
— Вот видишь, тебя любовь собрала, а Друг лишь присоединился к ней.
— Он любил меня и мне жаль, что его больше нет.
— Ищи в себе, может и найдёшь.
— Спасибо за совет, — улыбнулся Проквуст, — поищу. Кстати, не расскажешь, каким ветром меня сюда занесло?
— О, это целая история!
Георг слушал Чара с удивительным для себя спокойствием, даже мысли о Елене и детях после резкого всплеска эмоций перестали ранить. "Вот и первый след Друга", — подумал он, не давая этой мысли никакой эмоциональной оценки: ни хорошо, ни плохо, просто так есть.
Оказывается после нейтрализации тьмы в провале, он настолько истощился, что даже гигантский энергетический резервуар гораута был опустошен. Проквуст реально распался на миллионы частиц, которые мгновенно утянуло в Солнце и разбросало по многим звёздам. И вовсе это были не смутные видения, похожие на сон.
— Почему же я не погиб?
— Это ты у гораутов поинтересуйся, они ведь бросились собирать тебя по всей вселенной.
— ???
— Да, да, Гора, — хмыкнул дракон, — тебя собрали и доставили ко мне.
— В каком виде, Чар, как куль муки?
— Вполне по-человечески образно, но неправильно. Представь себе десятки тысяч гораутов, которые полгода сновали через мой корабль и сбрасывали налипшие частицы тебя в специальный приёмник. Вот так ты сейчас выглядишь снаружи.
Дракон мотнул громадной головой, между ними появилось объёмная проекция пространства с ярко-синим небом, ослепительно-жёлтым солнцем, и лазурно-прозрачной гладью моря.
— Ну, найди себя.
— Шутишь? Может ты меня в кувшин на дно моря упрятал?
— Упрячешь тебя, — улыбнулся Чар. — Ты то, что выглядит в этом пейзаже солнцем.
Проквуст медленно опустился на траву, в голове было пусто.
— Вижу: удивился.
— Не то слово, — ответил Проквуст задумчиво.
Возникла долгая пауза. Картинка с морем и солнцем дрогнула и распалась. Георг поводил рукой и рядом с ним появился большой коричневый комод с бронзовыми ручками. Дракон хмыкнул и хотел что-то сказать, но Проквуст жестом остановил. Чар озадаченно хмыкнул и пригляделся: на верхней полке комода одна за другой возникали фотографии в рамочках, с которых смотрела семья Георга. Вот Елена счастливо смеётся, вот Артём с Веданой, вот Машуня и даже Пилевич. Их изображения немного плыли, но Проквуст упорно подправлял портреты.
— Ну, как?!, — крикнул он возбуждённо.
— Замечательно, Гора, — рыкнул дракон.
— Теперь я это зафиксировал и всегда могу воспроизвести!
— Гора, а в виде фотоальбома не лучше? Носить удобнее.
— Издеваешься?, — обиделся Проквуст.
— Ничуть, — в голосе дракона послышалась грусть, — более того, я тебя понимаю.
Георг с удивлением посмотрел на него и вдруг вспомнил.
— Ты же говорил мне, всех близких лишился!, — прошептал Проквуст. — Так это смех сквозь слёзы?
— Вроде того, — кивнул дракон. — Так что ты не одинок во вселенной в своём одиночестве.
Георг повёл рукой, комод с портретами мигнул и исчез.
— Чар, извини, мне вдруг так тоскливо стало, а ты меня словно ушатом холодной воды… спасибо.
— Любить близких великое благо.
— Чар, я тут подумал, а вдруг меня не всего собрали?
— Неужели чего-то не хватает?
— Опять шутишь?
— Юмор, вещь полезная. А что касается твоего вопроса, то, безусловно, не всего. Зато будет повод походить по звёздам, поискать, заодно поработать.
— Поработать?
— Именно так: Совет цивилизаций, в моём лице, предлагает тебе работу.
— Так я вроде уже работаю инспектором?
— Надеюсь, не перетрудился?, — ехидно поинтересовался Чар.
— Нет, конечно, — смутился Проквуст, поняв, что его попытка пошутить была не совсем удачной. — На самом деле рядом с тобой, великий дракон, я готов делать всё что угодно. Должность как называется?
— Ты уже знаешь: воин света.
— Опять шутишь?, — улыбнулся Георг. — Тогда скажи, чем платить будешь?
У дракона отвисла челюсть. Он явно не мог сообразить: смеяться или сердиться.
— Удивлён? Но ведь за работу принято платить?
— Хорошо, Гора, называй свою цену.
— О, она будет очень велика. Более того, я требую аванса.
Глаза дракона начали наливаться гневом.
— Говори, человек, хватит дурацких шуток!, — рявкнул Чар.
— А это не шутка!, — повысил голос Проквуст. — Знаешь, как я скучал по нашим беседам!
— Неужели?, — сразу остыв, хмыкнул дракон.
— Поэтому я требую оплаты: права бесед с тобой. Вот как сейчас.
— Фу, отлегло, — покачал головой дракон. — А я уж думал, что твоя совесть на звёздах затерялась.
— Чар, мне нужен аванс, — вкрадчиво вставил Георг.
— Ну, спроси чего-нибудь, я отвечу, — усмехнулся дракон.
— Как цириане попали в Совет цивилизаций, они же по сути как хоравы?
— Я их как исключение в СЦ принял, как реликт начала времён, как живой анахронизм, за которым лучше присматривать. И в качестве компенсации их неформата, я поставил условие безоговорочного подчинения моим решениям и они согласились.
— Великий дракон, мне показалось, ты несколько презрительно относишься к цирианам?
— По мне даже хоравы заслуживают большего уважения.
— А разве не Бог позволил им быть такими, какие они есть? Вдруг он возложил на них особую миссию?
— Какую же?, — съязвил дракон.
— Например, связующих нитей разума. Ведь они всё видят, запоминают и никогда не забывают.
— Чушь!
— Но ведь есть во вселенной горауты — жители звёзд, скрепляющие их?! Вдруг цириане их холодный аналог, скрепляющий разум?
Дракон хотел съязвить в очередной раз, но вдруг замер, в его глазах мелькнуло удивление, но только на мгновение.
— Красиво сочиняешь, Гора, только позволь спросить, а ты когда столицу гораутов искал, куда ввалился?
— Во вселенское информационное поле.
— Так зачем же тогда нужны цириане, если есть где всё помнить?!
— Для тех, кто спросит! У цириан можно спросить, а кому доступна вселенская информационная кладовая, на двери которой огромный замок висит!
— Но ведь ты норку нашёл?
— Это стоило больших усилий, великий дракон.
— Ладно, сдаюсь, пусть цириане тоже пользу приносят, я не возражаю.
Проквуст вдруг подозрительно посмотрел на дракона.
— Чар, признайся, ты знал, что Денеб столица гораутов!
— Не Денеб, а Сендеро, — проворчал дракон, — и не столица, а узел мироздания. Слыхал о таком? А о музыке сфер помнишь? Что примолк? Думаешь можно тайно вычёсывать информацию из Апокрифа? Глупец.
— То есть он дал мне…
— Что посчитал нужным! Что лицо вытянул? Ты раньше наивным был, а теперь банально поглупел! Неужели думаешь, что в мирах есть случайности?! Возьми дар долгой жизни. Тебе повезло встретить сразу трёх!
— Бенни, Барри и Михаил?
Дракон кивнул.
— Всё, Гора, аванс я тебе выдал, пора о делах поговорить.
— Так быстро? Чар, а у меня ещё столько вопросов.
— Поработай побольше — поболтаем подольше.
— Тогда у меня есть особое условие.
— Гора, не зарывайся!
— Чар, — дрогнувшим голосом отозвался Георг, — мне нужен отпуск.
— Отпуск?!, — ухмыльнулся дракон. — Всего-то? Не волнуйся, воин света, отпуск входит в социальный пакет.
Они посмотрели друг на друга и дружно засмеялись.
— Итак, Гора, — посерьёзнел дракон, — твоя работа будет состоять в зачистке прорывов тьмы.
— А разве есть ещё такие места?
— Сколько угодно. Мы их называем сатанинские могильники. И кстати, начнёшь с Ирии. Камешек ты оттуда выкинул, а гнездо, в котором он пребывал многие годы, осталось.
— Ввеликий дракон, я готов начать службу, но подскажи, как и где искать эти сатанинские могильники?
— Потом.
— Что потом? Объяснишь потом?
— Всё потом. Ты давай, в отпуск отправляйся.
* * *
Проквуст долго думал, когда и как явиться к своей бедной Елене. Просто заявиться или предупредить? Вдруг у неё появился мужчина, тот же Пилевич, например? Он давно комплементы Елены раздаёт. От этих мыслей стало неприятно, но логика была сильнее: он же умер, можно ли требовать от любимого человека вечной верности? Решение пришло, когда Земля во всей своей красе воцарилась на экране корабля. Над Европой тихо уплывала весенняя ночь. Чудесное время, Георг так любил его. И опять сердце слегка тронула грусть. Он улыбнулся, душа Друга всё больше гасила его эмоции, одаривала спокойствием и, наверное, мудростью. Великий дракон предупредил его об этом неизбежном последствии слияния с гораутом. Так и сказал: "Знай, даже твоя любовь иссякнет". Проквуст прислушался к себе, нет, пока острая тоска по Елене не проходила. Он оглянулся на Герата.
— Где тебя высадить, Гора?
— Здесь, — тихо сказал Георг и кивнул на экран.
Изображение Земли на экране по его желанию стремительно понеслось навстречу. Вот знакомый берег, скалистый островок в десяти милях с крохотной бухтой.
— Когда?
— Прямо сейчас.
— Хорошо, но сначала я должен передать тебе совет великого дракона.
— Именно сейчас?, — улыбнулся Георг.
— Да, перед посадкой. Он сказал, что тебе стоит побеседовать с Геей.
— С планетой что ли?
— Не знаю, Гора, сам решай.
Проквуст с наслаждением вдохнул сладкий от свежести воздух и поднялся над скалой. Какой райский уголок, как комфортно и удобно здесь жить, почему же люди не становятся лучше от такой красоты? Георг глянул вверх, на гаснущие от утренней зари звёзды. Здесь он начал свой новый звёздный путь и вот, словно замыкая круг, вернулся, чтобы проститься. "С чем?, — спросил его кто-то изнутри. Со всем, что помнил на Земле", — ответил он сам себе и взмыл вверх.
Проквуст медленно опустился на балкон своей спальни, сердце бешено стучало в груди. Он медленно отодвинул в сторону занавески. На подушке мирно спала его любимая женщина. Одна. Она была прекрасна и никакие годы не могли состарить её. Он просто не замечал перемен… Сколько раз он видел это и не ценил, не впитывал глазами?! Как же её не напугать? Он тихо разделся и медленно улёгся рядом, Елена открыла глаза, улыбнулась, тихо прошептала: "Наконец-то!" и обняв, снова уснула. Георг, млея от счастья, тоже закрыл глаза.
— Георг!!!, — разъярённая женщина безжалостно выдернула его из сна. — Почему так долго?!
Елена с размаха уткнулась в подушку и горестно заплакала.
— Леночка, радость моя, не надо плакать. Пожалуйста!
— Я же тебя похоронила! Сначала утешала себя, что это игра, спектакль, но шли месяцы, а от тебя, ни весточки, ни привета! А тут раз и явился! Я ж тебе вчера цветы на могилу отнесла!
— Прости, любимая, но я не мог, меня не было.
— Как не было?!, — Елена испуганно посмотрела на мужа влажными от слёз глазами.
— Понимаешь, — виновато улыбнулся Проквуст, — я столько энергии оставил в провале, что когда всё кончилось, распался на миллионы крохотных частиц. Сейчас я иногда вспоминаю, что я оставался в каждой, но она была так мала, что я не мог мыслить.
— Боже мой!, — Елена прижала голову Георга к груди. — Говори, любимый, не молчи!
— Меня разнесло на полвселенной и горауты полгода собирали частицы на тысячах солнц, потом Чар собрал их и пробудил меня.
— Милый, прости, но мне так не хватало тебя!
— Это ты прости меня.
— За что?
— За то, что опять уйду.
— Когда?, — едва слышно спросила женщина.
— Месяц-полтора, потом это тело не выдержит
— Умрёт?
— Ты этого не увидишь! Оно просто начнёт стремительно стариться и нам придётся расстаться.
— А ты будешь ко мне приходить ещё?
— Конечно, любимая! Дракон обещал, что пока я буду любить, я смогу навещать тебя.
— А ты будешь любить?
— Буду!
— Дай руку, — Елена приложила его руку к своему увеличившемуся животу, Георг сразу почувствовал внутри новую жизнь.
— Мальчик!, — восторженно прошептал он.
— Угадал!
— Я не гадал, я знаю.
— Как это?
— Понятия не имею, — Проквуст обнял и жарко поцеловал жену. — Любимая. Я так скучал!
— Иди сюда, спаситель мира!
Ближе к полудню, жадно съев почти весь завтрак жены, доставленный прислугой в спальню, Проквуст тайным ходом ушёл в бункер, а затем через переход перешёл в библиотеку.
Пока Артём, вызванный зелёным огоньком, бежал к библиотеке, Георг с наслаждением впитывал свет, льющийся с потолка. Загремел ключ, дверь распахнулась, вбежал сын. Они обнялись.
— Отец, я верил, что увижу тебя!
Проквуст кивнул и отстранил от себя сына, обошёл по кругу, покачал головой. Было от чего: Артём был одет в длинную белую рубаху с орнаментом, светло-зелёные порты, заправленные в красные мягкие сапожки, а сверху на застёжке с огромным рубином висела нежно-синяя с узорами диковинных птиц накидка. Сын улыбнулся.
— Прямо с утра и уже при параде?
— Княжеский совет будет. Все будут в восторге! Такой пир закатим!
— Сынок, извини, но пир потом и совет пока отложи, нам поговорить надо.
— Хорошо, я схожу, распоряжусь, — Артём быстро пошёл к выходу, но возле двери обернулся. — Отец, а можно я с Веданой приду?
— Конечно, с удовольствием обниму невестку, — Проквуст улыбнулся, — пусть кваску захватит.
— Ага!
Разговор затянулся надолго. Сначала рассказывал Георг, затем Артём. Он коротко упомянул о владетельной карте, о поединках, но был категорически остановлен. Проквуст хотел знать все подробности, и по мере описания событий, было видно, как он гордился удалью своего сына. Артём, видя это, увлёкся, стал говорить красочно, вспоминать подробности и не сразу заметил, что при описании приключений на острове Буяне, отец помрачнел.
— Пап, я тебя чем-то расстроил?
— Насторожил.
— Гора, — подала голос Ведана, — мы что-то упустили с Тёмой?
— Какая умница у тебя жена!, — улыбнулся Проквуст. — Веда, я пока и сам не могу до конца понять.
— Пап, может быть, ты ошибаешься? Напротив, всё не так плохо. Ты очистил провал от тьмы, русичи объединились…
— И выбрали Тёму великим князем!, — гордо сообщила Ведана.
— Ну, да, — засмущался Артём и продолжил: — Месяц назад прибыли цириане и связались со мной. Они до сих пор вывозят на свой корабль нагов и пазузу. Транспорты сейчас стали ходить пореже, думаю, скоро закончат. Земля сможет вздохнуть свободно!А теперь иты вернулся! Так что же тебя волнует?
— Пока только дурные предчувствия, возможно, ты прав и я ошибаюсь. Артём, у тебя есть связь с цирианами?
— Есть.
— Сообщи, что инспектор хочет встретиться с Лерусом.
— Хорошо, я всё организую.
— И приведи маму сюда, я ведь не могу открыто появиться во внешнем мире.
— Пап, тебе мама про дедушку говорила?
— Нет, а что?
— После похорон он у нас живёт.
— А Марта?, — неприязненно поинтересовался Проквуст.
— Тётя Марта бизнесом деда занимается и, похоже, ей это очень нравиться.
— Ну что ж, любовь любовью, а родительский долг не перепрыгнешь!
— Пап, ты о чём?
— Тёма!, — осадила мужа Ведана. — Я тебе потом объясню.
— Спасибо, невестушка!, — Проквуст встал со стула и улыбнулся княжне. — Веданушка, отведи меня в какие-нибудь покои, спать хочу, сил нет.
Георг опустился на знакомую площадку с покосившейся сторожкой, полюбовался с высоты волшебной лубочной картиной внизу, потом напился воды из ручья и присел на скамью. Вытащив из кармана увесистый металлический шар, нажал на единственную кнопку, загорелся синий огонёк. Всё, теперь остаётся только ждать. Проквуст вспомнил, как сын утром принёс цирианский гаджет. Георг взвесил его на руке и вдруг сказал, что вот и ещё одно кольцо замыкается. Он и сам не знает, почему такая фраза вырвалась, а потом глянул на Артёма, а тот мигнул и глаза потупил. "Сын, а как ты меня теперь видишь?, — спросил он вдруг, а Артём и отвечает: "Отец, ты теперь не зеркало, ты солнце и иногда мне на тебя больно смотреть". Сказал и вышел, а Георг теперь всю дорогу размышлял над его словами, вместо того, чтобы думать о встрече с цирианами. "Интересно, — пришло ему в голову, — обеднеет земной мир после того, как его покинут наги и пазузу?". Вверху послышалось лёгкое жужжание. Проквуст поднял глаза: большой чёрный колокол медленно спускался к площадке. Массивный космокатер глухо стукнул по скале и замер, открылся люк. Георг ожидал всё ту же неизменную троицу, но вышел только один цирианин, сразу прошёл к скамейке и, взяв в руки шар, нажал на кнопку, синий огонёк погас.
— Кто ты?
— Я Гора, а ты кто?
— Я Лерус.
— Странно, где с цирианами не встречусь, везде Лерус!
— Так заведено: всё, что извне, запоминает Лерус.
— Понятно, — Проквуст хлопнул ладонью по скамье. — Присаживайся.
— Я жду встречи с инспектором СЦ.
— Я и есть инспектор, — Георг усмехнулся.
— Внешне да, но внутри совсем другой.
— Ах, вот ты о чём? Теперь я таким стал, Лерус: наполовину человек, наполовину гораут.
— Надо подтвердить полномочия.
— На чём?
— Вот, — цирианин протянул шар, Георг положил на него руку и полыхнул золотым светом.
— Спасибо, полномочия подтверждены, — цирианин потянул к себе гаджет, но Проквуст не снял с него ладони.
— Лерус, я заберу? Сын просил вернуть.
Цирианин с готовностью отпустил шар и сел на скамью.
— О чём вы хотели поговорить, инспектор?
— Давай уж оставим на "ты" и зови меня по имени.
— Хорошо, Гора.
— Ответь, Лерус: пазузу забрали, станцию в провале демонтировали?
— Да, и не только эту, все станции.
— О, как!, — удивился Проквуст. — Впрочем, об этом можно было догадаться. Как на счёт нагов?
— Эвакуация закончена.
— Вы уверены, что всех забрали?
— В организмах нагов генетически встроена потребность идти на специальный зов. Сотни тысяч наших микромашин сейчас завершают обследование пещер и тоннелей Земли, находят и уничтожают нагов, которые не пришли на зов.
— Уничтожают?
— Да. У нас достаточно особей.
— Артём говорил, что эвакуация проходила там, у реки?, — Проквуст махнул рукой в сторону тропы.
— Как договорились.
— Гея в курсе?
— Мы согласовали с ней наши действия.
— Человечество не видит вас?
— Мы не выходим за рамки данного пространства.
— Понятно. Спасибо за встречу.
Проквуст проводил глазами цирианский колокол и вызвал сына по ментальной связи.
— Артём, цириане говорили тебе о том, как они вычищают Землю от своих подопечных?
— Нет, не говорили, а я не спрашивал.
— Ну, и ладно, — Георг взвесил в руке цирианский шар и, нагнувшись, положил под скамейку. — Артём, я твой шарик за правую ножку скамейки положил. Есть, кого за ним послать?
— Ратша сходит, а ты сам куда?
— На Буян слетаю, не выходит у меня твой рассказ из головы.
— Почему-то я так и думал. Передавай привет Немо.
— Посмотрим, как встретят, а ты маму береги.
— Не волнуйся, доставлю как хрустальную вазу, деду вот только что сказать?
— Артём, забирай и деда, и Машу и … — Георг запнулся, — и свой архив. И сделай всё это сегодня же, сейчас же, пообещай!
— Пап, что за спешка?
— Откуда я знаю?! Просто сделай и всё!
— Ладно, ладно, обещаю!
Сын отключился, а Проквуст спрашивал себя, действительно, к чему такая спешка? Почему он так и не рассказал самым близким людям о совете Чара поговорить с Геей, что в этом опасного? Ответов не было, но интуиция кричала изнутри: "Молодец, правильно сделал!" — а он привык ей верить.
Остров Буян в точности соответствовал описанию Артёма: одинокая гора, спрятавшая бока под густым лесом, а вершину под плотным тёмным облаком и внизу небольшая бухта с обломками кораблей и лодок. Проквуст подлетел поближе и разглядел тонкую блестящую полоску, спиралью овивающую склоны и даже разглядел несущийся по ней шарик. Удивительное место, но почему-то внутри Георга было спокойно и мрачно, он не ждал ничего хорошего от этой встречи. Взмыв повыше он миновал толстую тучу и … не увидел ничего. Не было наверху торчащей вершины или солнечного окна, как следовало из рассказа сына, только маслянистая непроницаемая субстанция. Проквуст вскинул руки к солнцу, потянул на себя его свет, потом резко опустил руки вниз. Туча вздрогнула, пошла рябью и раздалась в стороны, став похожей на огромный серый пончик. Проквуст увидел цель своего визита: небольшую долину в окружении высоких скал, озеро, сад, дорожки из гранита, золотой дворец и мраморную беседку, густо увитую виноградом. Возле неё он и приземлился. Было тихо, похоже, его никто не ждал.
— Немо!, — громко крикнул Проквуст.
— Здесь я, что орёшь, гость незваный? Если летать научился, так значит надо без приглашения в приличные дома врываться?
Вместо ответа Георг сгустил свет в месте, откуда доносился голос и увидел подвисшую над дорожкой невнятную человеческую фигуру. Он подбавил света в него и стали заметны черты лица черноволосого мужчины с бородкой клинышком и с очками на носу.
— А вот это вообще хамство!, — возмутилась фигура.
— Ты Немо, привратник Геи?!, — строго спросил Георг.
— Я!, — гордо ответил привратник, заметно приосанившись.
— Мне нужно поговорить с твоей Хозяйкой, Немо.
— Откуда ты знаешь …
— Тебе имя дал мой сын Артём.
— Так ты тот самый Гора!
— Да.
— Гора, всё так неожиданно… как мне доложить?
— Скажи, воин света прибыл с визитом от великого дракона.
Георг не был уверен, что оба этих титула известны здесь, но привратник мгновенно преобразился, пропали очки, бородка, его образ поплыл. Через мгновение вместо шутника-мужчины на него смотрела шикарная женщина в белой греческой тунике, ниспадающей до земли. Волнистые чёрные волосы украшала золотая диадема с самоцветами, на груди лежало бриллиантовое колье, тунику на плечах поддерживали две массивные золотые застёжки. Проквуст поклонился, он понял, кто перед ним. Женщина улыбнулась и красивым жестом руки указала на беседку.
— Поговорим здесь.
— Как прикажешь, Гея.
Женщина проплыла мимо Проквуста, обдав запахом чудесных духов. Внутри они расположились на плетёных креслах, женщина выжидательно посмотрела на гостя.
— Мой сын приходил к тебе, Гея.
— Зорко добрый мальчик, я утвердила его владетельную карту.
— А говорила ты ему, что это значит?
— А с чего ты, Гора, взял, что это что-то значит, кроме права на власть?
— Я не верю, что власть приходит через бумагу.
— Пергамент, — поправила его с улыбкой Гея.
— Неважно, на чём написано право, важно, чем оно обеспечено.
— Умно, но что из этого следует?
— Перемены, — твёрдо сказал Проквуст.
— Да, воин света, перемены грядут, внешний, как вы его называете, мир изменится.
— Гея, — похолодев от дурного предчувствия, спросил Георг, — ты приготовила человечеству апокалипсис?!
— Люди заслужили перемены.
— Но за что?!
— За гордыню, извращения, жадность и безжалостность!
— Но погибнут не просто люди, исчезнут достижения искусства и духа!
— Эсхатон сохранит лучшие ваши достижения, — едва заметно усмехнулась женщина, — как сохранил достижения предыдущих цивилизаций.
— Гея, исчезнут религии!
— Возникнут новые. Впрочем, Гора, ты ведь приверженец христианства?
— Да, я православный.
— Вот и позаботься о своей вере.
— Но как?! Не могу же я забрать сюда Священный синод!
— Ты никого не можешь забрать!, — Гея строго нахмурилась. — Но потом сможешь собрать.
— Кого собрать?, — недоумённо переспросил Проквуст.
— Тех, кто выживет. И твой сын будет ими править в обоих мирах!
— Значит, предсказания Заратуштры сбылись?
— Сбываются.
— Гея, я не верю, что все люди внешнего мира заслуживают…
— Заслуживают не люди, а человечество!, — оборвала Проквуста Гея.
— И эта твоя благодарность за то, что я стёр с тебя тьму?!, — Георг с ужасом ощущал, что начинает злиться.
— Ты всего лишь исправил собственное зло!, — глаза женщины смотрели холодно и отчуждённо. — И, кстати, ты не закончил…
— Не продолжай, я вспомнил!, — Проквуста озарило: как же он мог забыть сотрудника Пилевича, хватанувшего порцию тьмы!
— Я успею всё исправить.
— Хорошо.
— Но только в обмен на награду.
— Вот как?, — Гея исподлобья посмотрела на Проквуста.
Он чувствовал, как она пытается прорваться внутрь, но даже Апокрифу это было не по силам. Георг легко шевельнул скрученной внутри тугой спиралью звёздной энергии, так чтобы она почувствовала её. Гея вздрогнула и нахмурилась.
— Ты действительно воин света, Гора.
— Ты сомневалась?
— Неважно, что было, важно, что стало. Чего ты хочешь в награду?
— Спасти своего давнего друга.
— Хорошо, воин света, заверши свою работу и спаси друга.
Женщина хотела встать, но Георг остановил её.
— Погоди, Гея, ещё минута.
— Говори.
— Гея, ты наказываешь людей, но при глобальной катастрофе неминуемо погибнет множество видов растений и животных!
— Я всё восстановлю, — Гея вдруг хищно улыбнулась, — или изменю. Я люблю время перемен.
Проквуст только теперь понял, насколько эта красивая женщина не человек!
— Гея, значит, всё окончательно и изменить ничего нельзя?
— Уже нет. Завтра цириане покидают солнечную систему и я перекрою все ходы между мирами. Открою, когда всё будет кончено, твой сын войдёт во внешний мир и пригреет тех, кто выживет.
— Богачей и военных из бункеров?!, — зло усмехнулся Георг.
— Только избранных, а те, кто нарыли во мне могилы, в них и останутся. Я не стихия, Гора, я всё вижу.
Женщина величественно поднялась, Проквуст поспешно вскочил и низко поклонился.
— Предупреди своего сына, что только от него будет зависеть, какой будет новая история человечества.
— Хорошо, — Георг тяжко вздохнул. — Гея, это невыносимо тяжело: знать и бездействовать.
— Гора, в тебе великая сила, но не перечь мне, иначе перемены затронут и внутренний мир. Смирись с неизбежностью и прощай. Привратник, проводи гостя!
Миг и на месте великолепной женщины вновь очутился мужской образ.
— Гора, аудиенция закончена.
— Немо, мой сын просил передать тебе привет.
— Спасибо. Передай Зорко мой поклон.
До заката оставалось ещё достаточно времени, но надо торопиться. Проквуст опустился на берег бухты и вызвал сына.
— Артём, как дела?
— Всё в порядке, расселяю. Потом вернусь, кое-что заберу.
— Сын, до заката ты должен быть во внутреннем мире!
— Пап?
— Прекрати задавать вопросы, все ответы завтра!
Проквуст открыл переход во внешний мир и исчез с острова, в глубине бухты мелькнули два огромных глаза и клубок могучих щупалец.
Балкон был открыт, дом дышал тишиной. "Молодец, Артём, даже слуг отпустил!". Георг подумал это и тут же ощутил чудовищность знания, полученного от Геи: завтра все или почти все люди, и хорошие и плохие умрут! Проквуст потряс головой, словно вытряхивая из неё сомнения, надо было торопиться. Он проскользнул по коридору к кабинету, заглянул осторожно и изумлённо уставился на согбенную спину Артёма. Навесив на себя несколько сумок, тот как раз направлялся к потайному выходу. Проквуст подавил в себе желание догнать сына, пусть идёт, каждый делает своё дело. "Молодец Артём, выполняет обещание!". Георг дождался звука щёлкнувшего замка, вошёл в кабинет, огляделся. Много уютных дней провёл он здесь и был счастлив…
Он сел за стол, выдвинул нижний ящик, засунул руку, есть! Проквуст вытащил старую визитницу и, открыв первую страничку, пододвинул к себе городской телефон.
— Станислав Львович, привет!
— Простите, кто это?
— Я это, Георг с вселенской кличкой Гора.
— Прекратите дурацкий розыгрыш! Мой друг Георг Проквуст умер и я сам хоронил его!
— Пилевич, заткнись и выслушай!
— Георг, это точно ты?
— Я!
— С того света?
— Я ж просил заткнуться!
— Молчу!
— Сначала ответь, ты где?
— У себя, только что обедать сел, между прочим.
— Станислав Львович, шутки в сторону! Второй вопрос, где твой парень, который тьмы хватанул?
— Спит внизу, что с ним станется?
— Срочно дуй к своему пляжу, и прихвати ключи.
— Георг, ты его хочешь вылечить?
— Я обязан это сделать.
— Ого! Так я побежал?
— Погоди, я знаю, ты человек предусмотрительный.
— Ну, допустим, — насторожился Пилевич.
— Прихвати свой эвакуационный чемодан.
— Да?! Ловко разыграно, только я…
— Пилевич, не будь идиотом и не заставляй меня вскрывать твою скалу!
— Значит, это всё-таки ты?
— Я!
Проквуст раздражённо стукнул трубкой по базе и обвёл глазами кабинет. Что-то его звало, что?! Взгляд наткнулся на верхнюю полку в книжном шкафу. Давно он туда не заглядывал, но теперь её нужно непременно забрать! В углу очень кстати валялась объёмная спортивная сумка Артёма. Георг принялся запихивать в неё книги с полки: Библия, Ветхий завет, Тора, Коран, Буддизм, теологические, философские и религиозные труды, словари, монографии. Он с трудом застегнул молнию, ноша получилась весьма увесистой. С такой особо не полетаешь, заметят. Проквуст вспомнил уютную беседку Пилевича над обрывом, отличный якорь для перехода. Он накинул на плечо лямку сумки, охнул и открыл переход в мир динозариев, а оттуда мгновенно обратно в беседку. Толстые спины игуанодон даже дрогнуть не успели, настолько быстро он всё это проделал.
Георг посмотрел вниз на пляж. Пилевич уже топтался на гальке и сердито посматривал по сторонам.
— Станислав Львович!, — радостно крикнул Проквуст, Пилевич всплеснул руками и побежал к лестнице.
Они обнялись.
— Ты, ты! Опять живой!
— Станислав Львович, хорош, причитать, открывай свои подвалы, время не ждёт, у меня на сегодня ещё куча дел!
— Ты тоже архивы прихватил?, — кивнул на огромную сумку Пилевич.
— Прихватил, только это не архивы, а твои где?
— Здесь дожидаются, — Пилевич приложил к камню ладонь, часть скалы бесшумно ушла внутрь, открыв проход. — Прошу!
В тусклом свете светильника Проквуст разглядел в углу большой кожаный баул и высокий тубус, он сбросил рядом свою сумку и многозначительно посмотрел на друга.
Аппарат анабиоза стоял в самом конце длинного коридора за решёткой из толстых прутьев. Пилевич громыхая ключами, снял замки, заскрипели петли.
— Георг, надеюсь, ты знаешь, что делаешь. Будить?
— Подожди, так удобнее. Ты отойди подальше.
Проквуст уже видел, что следы тьмы неглубокие, скорее тени тьмы, но даже они изменили человека! Сможет ли он сохранить ему жизнь? Он оглянулся и встретился с понимающим взглядом Пилевича.
— Стас, а вдруг он не выживет?
— Смелее, Гора, в любом случае Алфий был бы тебе благодарен!
Георг выпустил из себя свет и обхватил им саркофаг аппарата со всех сторон. Словно сотни гибких и юрких пальцев выросли из него, они крались внутрь, ощупывая внутренний холод, изыскивая чёрные застывшие капли. Нащупав, они заливали следы тьмы безжалостными солнечными уколами. Проквуст чувствовал, что у него получается, тьма таяла, но как медленно! "Я так до ночи так здесь простою!, — мелькнуло в голове. — Ну, уж нет, пора с этим кончать!". Он исторгнул из себя океан огня, залил им саркофаг, пропитал каждую клеточку человека. Отстранённо он осознавал, что ему уже всё равно, выживет ли этот несчастный, главная цель была выше жизни мелкой капельки разума, особенно на фоне близящегося конца времён.
Георг устало вздохнул, опустил зудящие руки и посмотрел на Пилевича. Тот стоял бледный со смартфоном в руке.
— Георг, ты был факелом ослепительного света!
— Может тебе привиделось?, — усмехнулся Проквуст.
— Я ж через видеокамеру смотрел!
— Ладно, потом покажешь, проверь, может я его всё-таки не угробил?
Пилевич нажал несколько кнопок на небольшой панельке, та вспыхнула белыми огоньками, внутри аппарата что-то ровно загудело.
— Всё работает! Георг, судя по индикации, он жив и здоров!
— Слава Богу!, — Георг неожиданно перекрестился, подумав при этом, что давно уже этого не делал. — Дальше что?
— Процедура пробуждения началась, — Пилевич оглянулся. — Надо бы встретить парня, объяснить.
— Как долго?!
— Саркофаг откроется примерно через полчаса.
— Нет у нас времени! Придётся твоему Алфию самому дорогу наружу искать. Догоняй, Стас!, — Проквуст решительно направился к выходу.
Пилевич растерянно посмотрел ему в спину, потом оглянулся на саркофаг, махнул рукой и поспешил следом. Он догнал своего друга уже на лестнице, он стоял с сумкой на плече в открытом проёме и нетерпеливо постукивал ногой.
— Георг, я что, не закрыл створку?!
— Нет, это я открыл.
— Сам?! Как?
— Стас, поверь, это уже не имеет значения. Давай, вешай на себя вещички, нам пора.
Проквуст повернулся и провёл перед собой рукой, обозначился туманный провал. Георг подхватил Пилевича, стоящего с открытым ртом и втолкнул в переход, затем шагнул следом. Круг схлопнулся, короткий сквозняк вдул в открытое подземелье пыль.
Они выскочили в княжеской библиотеке, Станислав Львович тут же изумлённо уставился на луч света, льющийся из кристалла в куполе, Проквуст скинул сумку и вызвал зелёный огонёк.
— Артём, ты где?!
— В бункере, иду за вином для Ведагора.
— Сын, немедленно вернись! Сразу, без промедления!
— Пап, это ж быстро…
— Немедленно, я сказал!
— Хорошо, хорошо, уже иду.
Георг подскочил к столу, включил настольную лампу, и, увидев электрический свет, облегчённо вздохнул, вытер рукавом пот со лба.
— Георг, зачем тебе свет? Смотри, какое здесь чудо!, — Пилевич дотронулся до столба света рукой, так, будто ожидал, что он твёрдый, но рука провалилась и стала прозрачной, он испуганно отдёрнул ладонь.
— Не надо, Стас, — сказал Проквуст, не отрывая пристального взгляда от настольной лампы. — Потерпи, мы всё покажем и расскажем.
В углу раздался шорох и появился Артём с таким нахмуренным лицом, что сразу было видно, у него есть много чего сказать о тиранстве родителей, но отец вдруг стремительно бросился к нему, крепко обнял и застыл.
— Пап, ты чего?, — растерялся Артём, весь пыл у него сразу пропал, и тут очень кстати, ему на глаза попался Пилевич. — Дядя Стас, вы тут, какими судьбами?!
— Не знаю, — Пилевич кивнул на Проквуста. — Обещали потом рассказать.
— Пап?!, — многозначительно посмотрел на отца Артём, как бы напоминая, что в библиотеке чужим не место, но Георг игнорировал этот взгляд.
— Артём, на той стороне остался кто-нибудь из наших?
— Никого там нет! Жена твоя как узнала, всех чуть ли ни кнутом погнала, едва собраться успели.
— Какая она молодец!, — радостно и расслабленно заулыбался Проквуст.
— Пап, зря ты мне не дал до погреба дойти.
— Позволь, Артём, — вмешался Пилевич, красноречиво показывая на коробки с вином у стены, — а это что?
— Так я хотел побольше.
— Слушайся папу, — улыбнулся Пилевич и раскрыл объятия — Ну, иди, я тоже тебя обниму.
Они обнялись, а потом наперебой начали расспрашивать друг друга, кто, что прихватил с собой. Проквуст сидел на стуле и с улыбкой слушал: компы, принтеры, винчестеры, базы данных, солнечные батареи… А потом лампа погасла. Георг со злостью грохнул кулаком по столу, Артём и Пилевич недоумённо оглянулись.
— Так я и знал!, — возбуждённо крикнул Проквуст. — Вот же стерва!
— Пап, ты о ком?
— О хозяйке твоего Буяна!
— Не понял.
— Сейчас поймёшь! Проверь, переход на месте?
— Что за споры?, — спросил Пилевич, удивлённо смотря на перепалку отца с сыном. — Подумаешь, лампочка перегорела!
— Если бы лампочка, — тихо сказал Георг.
Из-за шкафов вышел растерянный Артём.
— Пап, перехода нет! Ты можешь объяснить, что происходит?
— Могу, — он оглянулся на Пилевича. — Стас, свой баул здесь оставь, целее будет! Кстати, всё забываю спросить, ты с арианцами не продешевил?
— Обижаешь, Георг!, — торжествующе заулыбался Пилевич. — Получил за старую ведьму, всё что заказывал!, — Он подмигнул. — Теперь мои компы годами могут на автономке сидеть!
— А хоравы тебя навестили?
— В гости пригласили, починили, подлатали. Спасибо тебе.
— Это хорошо, — кивнул Проквуст, — значит, послужишь ещё людям.
Тон и вид Проквуста был таким скорбным, что Пилевич и Артём недоумённо переглянулись.
— Папа!, — тревожно спросил Артём. — Что случилось?!
— Да, Георг, — нахмурился Пилевич, — и мне как-то не по себе.
Проквуст обвёл их тяжёлым взглядом.
— Крепитесь, конец света начался! И ничего изменить нельзя!, — он встал со стула и повелительно поднял руку. — Потом поахаете. Сначала, пресветлый Зорко, определи Станислава Львовича на проживание, а потом готовь большой совет в главном тереме, а я за энси слетаю. Середину круга не занимайте. Ты меня понял?
Сын кивнул.
— Пап, Рукагина прихвати.
— Непременно!
Проквуст закрыл глаза, обхватил свои плечи руками и тут же резко выбросил их в стороны. И пропал. Глаза Пилевича округлились, Артём подошёл к нему, похлопал по плечу.
— Пойдёмте, дядя Стас, думаю, вам не помешает поспать.
— Я, кажется, и так сплю.
* * *
Крышка саркофага беззвучно откинулась набок, изнутри вырвался клуб тумана и пропал. Потом закашлялся человек, сел и растерянно огляделся. Его окружала гробовая тишина и мигающие огоньки. "Станислав Львович!, — хрипло подал он голос. — Эй, кто-нибудь?!, — Человек с трудом поднялся на ноги, перешагнул стенку саркофага. — Куда все делись?". Алфий с заметным усилием пошёл по коридору, придерживаясь рукой о стенки. Медленно, с передышками, он прошёл весь путь и вышел наружу.
Здесь дул ветер с моря и тоже никого не было. Человек опять громко крикнул, но уже видимо не удивился, что никто не отозвался и побрёл вверх по круговой лестнице. Уклоняясь от усиливающегося ветра, он добрёл до беседки, и устало сел в кресло. И, прищурясь, посмотрел на море. Свинцовое небо слилось с морской гладью, потемнело и неслось на него гигантским валом, неся на гребне несколько яхт и большой круизный корабль.
Прямо над ним пролетел старый баркас, ясно было видно матроса с широко разинутым ртом, зацепившегося ногой за рыбацкую сеть. Алфий вскочил, но крик его захлебнулся в неумолимом ударе гигантской волны. Берег затрясло, заходили ходуном скалы, внизу заворчали сполохи поднимающейся лавы, она спешила навстречу воде, чтобы мир накрыла непроницаемая пелена пара и пепла.
* * *
Проквуст появился в тронном зале и уставился на столик в углу, ножкой которого служила фигура пазузу. К счастью, здесь было пусто. Энси был сильным медиумом, надо просто позвать его. Георг положил руку на подлокотник трона, хранящего тепло владыки, зажмурился и мысленно позвал: "Уранан, я Гора! Приди в тронный зал. Уранан, я жду!".
Проквуст устало вздохнул и медленно опустился на ближайшую скамью, теперь можно было не спешить, всё плохое уже свершилось. Почему-то он не осуждал Гею за вероломный обман со сроками закрытия переходов и в глубине души даже понимал её обиду на людей, но наказание было безмерно жестоким! Мог ли он что-то изменить? Георг ясно понимал, что это не в его силах. А даже если бы и смог, вправе ли спорить с волей самой планеты?! Но всё равно сердце щемило, что там сейчас во внешнем мире: извержения, землетрясения, потоп? Много ли людей спасутся в личных убежищах или на подводных лодках? Гея им спасения не обещала. И когда она откроет переходы? Вопросы. Вопросы.
Дверь отворилась, вошёл Рукагин с завитой чёрной бородкой и с высокомерным непроницаемым лицом. Он вытянулся возле двери и громко стукнул посохом по полу.
— Встречай владыку Шумерии великий Гора!
Проквуст встал, в зал быстрым лёгким шагом вошёл энси, буднично кивнул, будто вчера с ним расстался и уселся на трон.
— Мир тебе, сиятельный энси, — поклонился Георг, — и всяческого благополучия.
— Спасибо, Гора, рад тебя видеть. Ты ведь расскажешь мне вселенские новости?
— Расскажу земные.
— Повелитель!, — подал голос Рукагин. — Дозволь удалиться.
— Ни в коем случае! С кем я потом новости обсуждать буду?! Подай стул своему другу, пригласи сесть.
Только теперь Рукагин позволил себе улыбнуться, блеснув глазами. Он быстро исполнил приказание энси и вернулся к двери.
— Сиятельный Энси…
— Гора, мы же договорились, что для тебя я Уранан!
— Вдруг ты забыл об этом?, — улыбнулся Проквуст.
— Нет, — хитро прищурился энси, — пока помню и весь во внимании.
— Гея закрыла все переходы из мира в мир.
— Зачем? Погоди, проверю, — Уранан прикрыл глаза и напрягся, через короткое время его брови нахмурились. — Гора, это правда, переход в горах закрыт! Как такое может быть?
— Во внешнем мире наступил конец света.
— Ты шутишь?
— Проверь, если можешь.
— Не могу.
— Тогда просто поверь.
— И что там?
— Не знаю, и знать, как-то не хочется.
— Да, верно, — энси заёрзал на троне. — Так что ж получается, внешний и внутренний мир всё-таки начали объединение?
— Да, только я и представить себе не мог, что такой ценой!
— А наш внутренний мир останется?
— Не волнуйся, Уранан, Гея сказала, что сохранит его.
— Ты с ней разговаривал?!
— Да, а до меня мой сын.
— Это великая честь.
— Сын получил владетельную карту.
— Не верю!, — энси подскочил на троне. — Карта давно утеряна!
— Артём нашёл её, отстоял в поединках, сходил на остров Буян. Для тебя Уранан, это что-то значит?
— Конечно, Гора, я смирюсь с этим, — энси наклонился вперёд. — Ты стал таким огромным, в тебе столько пламени, что тебе нельзя ответить нет.
— Ты заметил?!
— Не я, Рукагин тебя таким видит. Кто ты теперь, Гора?
— Я воин света, хожу меж звёзд и латаю дыры в пространстве. Так понятно?
— Великая честь, видеть и говорить с тобой, — энси вдруг поклонился Проквусту. — Передай сыну, что я буду служить его замыслам.
— А сам сказать не хочешь?
— Гора, я не люблю дальние походы, но люблю принимать гостей.
— Думаешь, когда я уйду, сын станет слабее?
— Гора, ты меня обижаешь!
— Так знай, Уранан, в моём сыне вполне достаточно огня. Он и без меня может обязать к верности! Так ты идёшь со мной?!
— Если только ненадолго?
— Спасибо за лояльность, — ухмыльнулся Проквуст и открыл портал перехода. — Рукагина прихвати, пусть повидаются.
— Ладно! Рукагин, иди вперёд, объяви о моём прибытии!
Рукагин бесстрашно впрыгнул в портал, Уранан хотел встать, но Георг его остановил.
— Энси, не гоже тебе ноги бить, оставайся на троне.
Под взглядом Проквуста тяжеленный каменный трон вместе с Урананом, вцепившимся в подлокотники, приподнялся над полом и медленно вплыл в портал.
Георг застал в круглом зале главного терема немую сцену: на резном деревянном троне сидит Вадимир, напротив него в самом центре красного круга, на каменном троне восседает слегка обалдевший Уранан, а между ними стоят, обнявшись Рукагин и Артём. Сбоку на длинной скамье восседали с изумлёнными лицами князья барейских городов с сыновьями, а за ними с мрачным видом стоял Чурослав с сыном. И было очень тихо. Проквуст улыбнулся и поклонился.
— Здравствуйте князья!
— Пресветлый Гора!, — ахнули присутствующие.
— Да, это я и не один, с гостями!
Рукагин и Артём от его голоса очнулись и быстро разошлись в разные стороны. Проквуст пригляделся: молодец сын, и меч при нём, и тубус с картой. Вадимир встал, не сводя взгляда с энси, тот тоже церемонно поднялся.
— Сердечно приветствую тебя, собрат Уранан — повелитель Шумерии.
— И я желаю тебе здравия, собрат Вадимир — великий князь барейцев!
— Уранан, позволь кое-какие семейные дела свершить?
— Благодарю за доверие, Вадимир, надеюсь, я не помешаю, — ответил энси и опустился на трон.
— Здесь все свои, сиятельный энси!
Вадимир оглянулся на Ведагора, тот кивнул. Князь вытащил заветный посох и подошёл к Проквусту.
— Пресветлый Гора, — князь протянул ему посох и поклонился, — вручаю тебе символ власти как главе княжеского дома!
Георг взял посох в руку и пристально посмотрел на присутствующих.
— Вадимир, я уйду скоро и надолго, потому не смогу блюсти этот трон, как должно, потому возвращаю посох тебе. Правь, как правил и помни от чьего имени!
Видимо, он поступал и говорил правильно, потому что Вадимир с поклоном и благодарностью в глазах принял посох обратно и, выпрямившись, гордо посмотрел на скамью. Приглашённые князья переглядывались между собой, но пока помалкивали.
— А теперь, я сообщу совету и уважаемому энси причину такого срочного собрания. Во-первых, нагов и пазузу больше нет на Земле.
— Куда же они делись?, — пробасил Белотур.
— Зорко, — взглянул на сына Проквуст, — ответь!
— Князь славного Мглина, отец позвал и хозяева забрали с Земли своих чудищ. И теперь их нет!
— Так-то оно так… — начал было ворчать Белотур, но под строгим взглядом Артёма смутился и замолчал.
— Во-вторых!, — громко объявил Георг и сделал паузу, все притихли. — Гея закрыла переходы во внешний мир.
— Может оно и к лучшему, — проскрипел Ряха, князь Унеча. Из-за тишины негромкая фраза была услышана всеми, но на этот раз Проквуст реплику игнорировал.
— Переходы откроются, когда внешний мир будет очищен от людей.
Вот здесь уже все дружно загомонили, Проквуст терпеливо ждал, когда утихнут.
— Пресветлый Гора, — подал голос Ведагор, — спрошу за всех: во внешнем мире конец света?
— Да!, — Проквуст резко поднял руку вверх, остановив новый шум в самом его начале. — Так Гея сказала. Я не знаю, что там происходит, но человеческая цивилизация будет сметена. Наш внутренний мир не тронут, только потому, что людям даётся второй шанс, чтобы пойти по правильному пути.
— Кто же нас поведёт?, — спросил с деланным удивлением Уранан.
— Тот, кто утвердил у Геи владетельную карту. Зорко, покажи народу!
Все присутствующие знали, что Зорко нашёл карту, что ходил на остров Буян и вернулся, но подробностей княжеская семья не открывала, поэтому все зашевелились, разглядывая знаменитый артефакт. Артём высоко поднял карту в левой руке, а правую приложил к её поверхности, поэтому она светилась золотистым светом, вызывая сдержанные восклицания и шёпот.
— Вадимир, ты признаёшь владетельную карту?
— Признаю!
— Энси Уранан, а ты?
— И я признаю.
— Ведагор, — громко обратился к зелейнику Георг, — ты знаешь заветы и традиции, скажи, что нужно сделать всем правителям внутреннего мира, видя эту карту?
— Присягнуть её владельцу и служить верно и по чести.
— Все ли присутствующие согласны с тобой, Ведагор?
— У меня есть сомнения, — с гостевой скамьи с трудом поднялся седой и грузный человек, — спросить хочу.
Проквуст вопросительно взглянул на сына, тот улыбнулся кончиками губ и едва заметно кивнул, мол, не волнуйся, справлюсь.
— Говори, Скородум, князь Калася.
Тот кивнул.
— Тут, как я понимаю, речь об объединении внешнего и внутреннего миров идёт?
— Совершенно верно, князь, — подтвердил Георг.
— И мы все сыну твоему, Зорко, присягнуть должны?
— Скородум, — усмехнулся Проквуст, — хитроумен ты, напоминая всем, что Зорко мой сын, так ведь что ж в этом скудного? Все мы чьи-то сыновья, но только одному из сыновей удалось найти владетельную карту, победить соперников в поединках, на Буяне побывать и невредимым остаться. Что ж я, из-за этого отговаривать всех буду? Говори, признаёшь, что Гея право Зорко дала на владетельную карту?!
— Признаю, конечно, как не признать, — смиренно вздохнул Скородум, — а прежде всё-таки пусть прочтут предание Велемира, которое ты, пресветлый Гора, всем нам с посоха и явил. Вот такая у меня просьба будет.
Тучный князь, кряхтя, уселся обратно на скамью и исподлобья торжествующе посмотрел на Георга, мол, передумал я тебя, пришелец! Проквуст многозначительно посмотрел на Ведагора.
— Хорошо, собрат Скородум, — кивнул тот, — я прочту предание с посоха, я его наизусть помню. — Ведагор прикрыл глаза и громко продекламировал: "Я, Велемир, последний правитель Гипербареи, приведший свой народ во внутренний мир, повелел изготовить этот посох, как вестник завета, построить хранилище — для покоя завета и выковать ключ от хранилища завета. Тот, кто придёт в своё время, прочтёт моё завещание, отыщет хранилище завета и найдёт ключ к нему, будет владеть потомками моими царственно, а народ будет служить ему преданно. Да будет свят Барей — создатель наш и велик единый боже — творец наш. Сказал это я, Велемир — царь барейцев!".
— А что, — оживился князь Ряха, — прав князь Скордум, завет-то не найден!
— Найден!, — громко и отчётливо сказал Артём. В зале мгновенно стало тихо. Артём указал свитком карты в руке на посох в руке Вадимира. — Это вестник завета!, — при этом свиток ярко полыхнул золотом. — Это, — он выдернул из ножен меч и указал на него картой, — ключ от хранилища завета. — И вновь карта золотисто мигнула.
Артём сунул свиток в тубус, быстрым шагом подошёл к Проквусту и протянул ему меч, тот взял, бережно положив лезвие на левую ладонь.
— Отец, — громко воскликнул Артём, — докажи князьям, что хранилище завета найдено!
— Хорошо, сын!, — Георг повернулся к Вадимиру. — Ты пойдёшь за мной?
Князь молча встал с трона и воткнул посох в гнездо. Проквуст повернулся к гостевой скамейке.
— Князь Ряха?
— Пойду!
— Князь Белотур?
— Я готов.
— Князь Скородум?
— Пресветлый Гора, пошёл бы, да немощь к скамье давит.
Георг кивнул и повёл мечом, горящим голубым пламенем, перед собой. Появился круг, внутри которого клубилась сероватая мгла. Не оглядываясь, Георг шагнул вперёд, за ним Вадимир, Ряха и Белотур, круг схлопнулся. В храме оставалось много людей, но никто не прерывал напряжённую тишину, лишь недовольный энси оскорблено проворчал: "Я бы тоже посмотрел!". Артём тихо подошёл к каменному трону и шепнул энси на ухо: "Тогда отец всем покажет ещё одно хранилище. С золотыми пластинами". Уранан испуганно моргнул глазами и громко сказал: "Заратуштра оберегает повелителя шумеров от возможных опасностей". По залу пробежал гомон и вновь всё затихло.
Тем временем Проквуст с князьями оказались возле огромного камня у лесной дороги.
— Хранилище в этом камне.
Князья переглянулись.
— Гора, как же нам взглянуть, что внутри?, — спросил Белотур.
— Сейчас увидите!, — он протянул Вадимиру меч. — Подержи, князь.
Георг прислонил ладони к камню и плеснул в него солнечный свет. Массив камня вспыхнул зелёноватыми сполохами, которые стремительно разбегались в стороны, пока не открыли внутреннее пространство с толстыми золотыми пластинами. Проквуст подождал минуту, глядя на удивлённые глаза князей, и убрал руки, всё погасло.
— Увидели?, — спросил Белотур.
— Да уж, золото точно увидели, — кивнул Ряха, — только завет ли это?
— Я ещё кое-что покажу, — Проквуст взял меч из рук Вадимира и воткнул его за поясной ремень, потом вытянул руки вдоль плеч. — Князья, хватайте меня за руки и не отпускайте!
Князья цепко похватали его с двух сторон и дружно ахнули, когда левитировали вверх, и сжали свои пальцы мёртвой хваткой, хотя надобности в этом не было, достаточно было просто держаться за складку куртки. Все пришли в себя на плоской вершине камня. Проквуст потёр предплечья и подумал, что теперь наверняка синяки будут. Князья заворожено оглядывались по сторонам, любуясь открывшимся видом.
— Не туда смотрите, собратья, — усмехнулся Георг, — вот сюда взгляните!
Он сдвинул в сторону листву и указал ногой на отверстие и надпись. Ряха, как самый худой и гибкий склонился пониже.
— А ведь здесь гнездо по форме меча! Гора, воткни свой меч.
— Не могу, хранилище откроется.
— Что ж в этом плохого?, — сказал Ряха, отряхивая колени. — Посмотрим. Потом закроешь.
— А ты надпись видел?
— Видел, так непонятно написано.
— На мече похожая вязь, — сказал Вадимир, всматриваясь внимательно вниз. — Гора, ты же знаешь этот язык, переведи!
— А поверите, князья?
— Поверим, читай, — пробасил Белотур.
— Ага, читай, Гора.
Проквуст встал на колени и прочитал надпись сначала на ирийском, а затем уже перевёл: "Когда уходил наш создатель и великий учитель, он оставил заветы свои. Они записаны четыре раза на золоте. И разнесли их каждому народу на хранение. Здесь покоится золото Севера. Не тревожь попусту истоки".
— Теперь понимаете, почему вскрывать пока не хочу?
— Так может, настало время, пресветлый Гора?
— Нет, князь Белотур, не настало. Сначала надо, чтобы внешний мир открылся, а потом уж новое человечество по заветам Барея строить.
Князья вернулись в притихший зал смиренными и умиротворёнными. Белотур громко объявил: "Хранилище завета найдено, я свидетельствую". "Я тоже", — кивнул Ряха, а Ведагор задумчиво сказал: "И я видел!"
Проквуст вернул меч сыну, тот вдруг подбоченился и по-хозяйски оглядел зал.
— Если сомневающихся больше нет, — сказал он, — то пора приносить присягу!
Возражающих и сомневающихся не нашлось.
