Все налаживается. Правда. И это чудесно, потому что происходит перерождение нашей дружбы, нашей истории… моей истории. Хотя большее из того, что случилось в последнее время, я не могу назвать хорошим, но я рада, что это случилось, потому что это многому научило меня, я не стояла на месте, хотя в какой-то момент думала, что все рухнуло. Но нет. Я снова иду вперед. Со мной друзья, и все прекрасно.
У нас с Егором идет тотальная подготовка к предстоящим экзаменам в конце этого года. Я решила, что останусь учиться до одиннадцатого класса, потому что Егор тоже остается, а если он остается, то могу остаться и я. Конечно, Ангела будет не хватать в школе, но меня греет та мысль, что с ним я могу видеться в любое свободное от школы время.
Ангел занимается домашним обучением. Но с сентября после летних каникул родители определят его в какую-то школу для инвалидов, куда он, конечно, не хочет идти, и не потому, что это будет лишний раз напоминать ему, кто он теперь (хотя я уверена, что это именно поэтому), а потому, что, как он говорит, ему там будет ужасно скучно. А пока Ангел сидит дома, читает книги по ядерной физике и слушает свои пластинки.
Семнадцатого апреля у него день рождения. Ему исполняется шестнадцать. Он позвал нас с Егором к себе на праздничный ужин. Проблем с подарком не возникло, так как я абсолютно точно знаю, чему Ангел всегда будет рад.
Пластинкам.
Я купила только одну, но она обошлась мне очень дорого (так дорого, что пришлось потратить все свои сбережения, плюс, попросить денег у родителей). Но мне не жаль ни копейки, которую я отдала за пластинку, потому что она для Ангела. Я начала ее поиски за две недели до его дня рождения, оббежала все музыкальные магазины, которые знаю. В итоге я остановила свой выбор на виниловой пластинке «Black Sabbath» 1972 года. У Ангела с этой группой всего три пластинки. Теперь будет четыре.
Я не знаю, что собирается дарить Егор, но это тоже будет что-то необычное и обязательно связанное с наукой.
Семнадцатое апреля выпадает на четверг. Так что после школы я бегу домой и начинаю готовиться ко дню рождения Ангела. Я беспокойно метаюсь по пустой квартире, думаю, что надеть, что сделать с волосами. Не хочется приходить к нему на праздник в чем попало и как попало.
Я должна в пять уже быть в доме семьи Самарских. Сейчас три, а я все еще не готова…
Никогда бы не подумала, что могу так переживать из-за своего внешнего вида!
Еле как я успеваю привести себя в порядок. Я решаю надеть платье, в котором встречала Новый Год. Его никто не видел, кроме моих родителей. Волосы, которые вечно собраны в хвост, я распускаю. Перед тем, как уйти, я смотрюсь в зеркало, наверно, минут пять, тщательно выискиваю изъяны.
Меня переполняют радостные эмоции, когда я останавливаюсь перед дверью квартиры Ангела и нажимаю на звонок. Поправляю платье, волосы, проверяю, как лежит в подарочном пакете пластинка. Затем дверь открывается, и я вижу улыбающееся лицо Виолетты Александровны.
― Августа! Здравствуй! Проходи!
― Здравствуйте, ― улыбаюсь я ей в ответ и захожу в прихожую.
Виолетта Александровна помогает мне снять кремовое пальто, которое мы с мамой ходили покупать на прошлых выходных.
― Ах! Какая ты красавица! ― восклицает женщина.
Я чувствую, как мои щеки краснеют, и глухо благодарю ее.
― Ладно, все уже собрались, ― говорит Виолетта Александровна и мягко подталкивает меня вперед.
Я делаю шаг, но вспоминаю, что забыла взять подарок. Поэтому резко оборачиваюсь, нагибаюсь и беру яркий желтый подарочный пакет (любимый цвет Ангела) и догоняю женщину. Я слышу, как бешено и громко стучит в груди сердце. Оно, кажется, вот-вот выпрыгнет. У-у-ух, мне надо собраться.
Я нерешительно останавливаюсь перед тем, как войти в гостиную, делаю глубокий вдох, закрываю глаза, говоря себе, что все хорошо, а затем иду вперед.
Я вижу Ангела. Он сидит у стола в инвалидном кресле и о чем-то разговаривает с Егором.
― Привет, Августа! ― громко приветствует меня Виктор Валерьевич, который неожиданно подходит сзади и кладет руку на мое плечо.
Я вздрагиваю и оборачиваюсь в его сторону. Мужчина лучезарно улыбается мне и проходит к столу.
― Здравствуйте, ― бормочу оторопело я в ответ и замечаю, что на меня смотрят Ангел и Егор.
На Ангеле темно-красная рубашка, почти под цвет моему платью. Сегодня он выглядит по-настоящему счастливым, и, смотря на него, у меня мгновенно испаряются всякие сомнения и волнения. Я широко улыбаюсь и иду к ним с Егором.
― Привет, ― говорю я, останавливаясь рядом. Он и Егор пристально смотрят на меня, даже с некоторым удивлением. ― С днем рождения.
Я говорю это, наверно, уже десятый раз за этот день. Первый раз я поздравила его, как только стрелки часов пробили полночь. Затем утром перед школой, в школе написала три смс-ки, когда пришла домой…
Ангел продолжает внимательно смотреть на меня, а я начинаю стремительно багроветь от головы до пят. Мы смотрим друг на друга минуту, или две, а потом я первая сдаюсь и усмехаюсь. Ангел встряхивает головой, вопросительно хмурится и начинает улыбаться.
― Привет, ― наконец, отвечает он. ― Здорово выглядишь. Никогда не видел тебя такой… ― он не договаривает и поджимает губы, а я теряюсь в догадках, думая, что он хотел сказать.
Мы с Егором здороваемся друг с другом, и Виолетта Александровна говорит, чтобы все садились за стол.
― Подарки потом, ― предупреждает женщина.
Стол выглядит изумительным! У меня разбегаются глаза, глядя на столько вкусностей. Я сажусь слева от Ангела, а справа от меня садится Егор. Виолетта Александровна порхает над нами, раскладывая по тарелкам закуску. Когда я пробую первое блюдо, то просто готова умереть от блаженства.
― Что это за салат? ― спрашиваю я.
― «Фантазия» называется, ― отвечает женщина.
Никогда не слышала, но определенно запомню, чтобы когда-нибудь сделать самой.
Через несколько минут со своего стула встает Виктор Валерьевич.
― Хочу сделать тост, ― заявляет он и с теплотой, которую я никогда не смогу объяснить и почувствовать, смотрит на Ангела. ― За тебя, сынок. С днем рождения, Ангел, ― мужчина наклоняется, обнимает его и целует в темную макушку. ― Мы все тебя очень-очень-очень любим. Никогда этого не забывай. И того, что у тебя всегда будут те, на кого ты можешь положиться.
― Пап, прекращай, ― бормочет Ангел, и его щеки заливаются румянцем. ― Ты меня ставишь в неловкое положение перед друзьями…
Виктор Валерьевич смеется, но хрипло, и только потом я понимаю, что это от слез. Он отстраняется от Ангела, выпрямляется и небрежным движением вытирает под глазами. Виолетта Александровна тоже плачет.
― А я хочу поднять этот бокал, ― она поднимает шампанское, ― за Егора и Августу.
Я искренне удивляюсь, когда слышу это, и вижу, что Егор тоже в некотором замешательстве.
Виолетта Александровна встает и поворачивается к нам лицом.
― Спасибо вам, ребята, за все, ― благодарит она, и я понимаю, что сейчас заплачу, но я не хочу лить плакать. Только не сегодня, не в этот знаменательный день, и не перед Ангелом. ― Спасибо, что вы поддерживаете моего сына, когда ему тяжело.
Боже, остановитесь, пожалуйста…
― Я знаю, что вы никогда не оставите Ангела, ― дрожащие губы Виолетты Александровны растягиваются в улыбке. ― Я знаю, что с вами он в безопасности. И я знаю, что с такими друзьями, как вы, ребята, мой сын не пострадает и не познает в очередной раз предательство. Спасибо, ― шепчет она и обходит Ангела, чтобы обнять меня. Когда ее руки смыкаются за моей спиной, я слабо вздрагиваю. ― Спасибо, ― повторяет женщина. ― За все, что ты делаешь для Ангела. Спасибо.
Я запоздало обнимаю ее в ответ. Слезы стоят на глазах, и сквозь них я вижу, с какой печалью за нами наблюдает Ангел. Я улыбаюсь ему, чтобы он улыбнулся в ответ. И он улыбается.
Виолетта Александровна целует меня в щеку, затем обнимает Егора и тоже что-то тихо ему говорит.
― Извини за это, ― Ангел наклоняется ко мне. ― Просто моя мама сегодня чересчур эмоциональная.
Я смотрю на него, его глаза так близко, что тепло, исходящее от них, я почти ощущаю физически.
― Да что ты. Твоя мама супер, ― отвечаю я.
Ангел улыбается и отстраняется.
Мы все успокаиваемся, и наступает время подарков.
― Наш подарок ты уже получил, ― говорит Виктор Валерьевич, ― теперь ваш черед, ребята.
Егор поднимается со стула первым и куда-то уходит. А через минуту приходит с коробочкой в руках и протягивает ее Ангелу.
― С днем рождения, дружище, ― говорит Егор и наполовину смущенно улыбается.
В глазах Ангела загораются искры заинтересованности. Он откатывается от стола и разворачивается к Егору. Берет коробочку в руки и слабо трясет ее.
― Открывай, ― говорит Егор. ― Тебе понравится.
Ангел ухмыляется и избавляется от коробочки.
― Ого, ― присвистывает Ангел и достает зеркальный шар средних размеров. ― Это же…
― Антигравитационный шар, ― кивает Егор.
Ангел изумленно вскидывает брови и широко улыбается, рассматривая шар со всех сторон. Я завистливо прикусываю губу, потому что подарок Егора действительно необычный. А вот мой предсказуемый. И почему я не догадалась купить антигравитационный шар?..
― Спасибо, Егор! ― с восхищением благодарит Ангел. ― О, тут даже есть обучающий DVD-диск… Классно! Спасибо!
Они пожимают друг другу руки, и Ангел еще какое-то время рассматривает это антигравитационное чудо.
Я уже не чувствую былой уверенности в том, что Ангел будет без ума от моего подарка. Но я все же рассчитываю на ту реакцию, которую ожидала, когда покупала пластинку.
Я встаю со стула и протягиваю Ангелу желтый подарочный пакетик. Он с лукавой улыбкой смотрит сначала на меня, затем с любопытством опускает голову в пакетик и сует туда руку.
― Пластинка! ― восклицает он, как маленький мальчишка, получивший конструктор, о котором мечтал долгое время. ― «Black Sabbath»! 1972 года! Ух-ты! ― Ангел поднимает голову, и мое сердце готово взорваться от счастья, потому что его коричневые глаза сияют ярче Сириуса.
― Тебе нравится? ― с сомнением спрашиваю я, нервно кусая губу.
― Шутишь?! Это классный подарок! Вау! ― Ангел разглядывает обложку пластинки. ― Спасибо. Это, правда, очень круто! Мы немедленно должны послушать ее!
― Ну уж нет, молодой человек, ― вмешивается Виолетта Александровна. ― Только после того, как вы попьете чай с тортом.
― Ладно, ― немного разочарованным голосом соглашается Ангел.
Родители Ангела исчезают из гостиной и через несколько минут возвращаются с большим тортом, который несут вместе. Они проносят его к столу и ставят в самый центр.
― Это же Эйнштейн! ― ошеломленно вскрикивает Ангел, рассматривая рисунок на поверхности торта. Затем он смотрит на родителей безумными-безумными глазами, в которых сейчас плещется столько эмоций, сколько, наверно, никогда не испытывал ни один человек. ― Вы сделали торт с Эйнштейном! Не верю! Это самый крутой торт, который я когда-либо видел!
Я немного приподнимаюсь, чтобы лучше разглядеть лицо всем знакомого физика, а замечаю надпись внизу торта:
«Я родился, и это все, что нужно для счастья!»
Должно быть, эти слова принадлежат Эйнштейну.
Какие внимательные у Ангела родители… Мои бы, если бы я обожала Эйнштейна, ни за что не додумались бы сделать торт с его лицом.
― Я поставлю чайник, ― говорит Виктор Валерьевич и уходит на кухню.
― Ты лучшая на свете мама, ― бормочет Ангел. ― Я уже говорил тебе об этом?
Виолетта Александровна смеется и целует сына в лоб.
― Я люблю тебя, мальчик мой, ― говорит она ему.
― И я тебя, ― отвечает Ангел.
Виктор Валерьевич возвращается с кухни с огромным ножом с широким лезвием. Он подходит к столу и начинает резать торт.
― Мне, пожалуйста, голову Эйнштейна, ― просит Ангел.
― Эй! Я тоже хотел съесть его мозг, ― наиграно обижается Егор.
Мы с Виолеттой Александровной начинаем смеяться.
Виктор Валерьевич ухмыляется.
― Не беспокойтесь. Тут головы Эйнштейна хватит на двоих, ― говорит он.
Мне достается левый глаз Эйнштейна. Виолетте Александровне ― его загадочная улыбка. А Виктор Валерьевич довольствуется носом.
Ох, бедный Эйнштейн. Всего разобрали по частям.
Торт как раз такой, какой я люблю. Бисквитный, с кремом и сгущенкой.
Я давно так не наедалась, как сегодня. Точнее, я в жизни столько не ела! В конце праздничного ужина я, довольная и сытая, откидываюсь на спинку стула и тяжело вздыхаю.
― Теперь я смело могу не есть еще дня три, ― бормочу я.
Ангел устало смеется и начинает поглаживать свой живот.
― Это точно, ― соглашается Егор и снимает очки, чтобы потереть глаза.
Чтобы не болтаться без дела, пока Ангел и Егор изучают и обсуждают антигравитационный шар, я вызываюсь помочь Виолетте Александровне с уборкой стола. Я ухожу на кухню и занимаю место у раковины. Через мои руки проходит гора посуды, но когда мама Ангела присоединяется ко мне, справляться намного легче.
― Как тебе ужин? ― интересуется женщина, вытирая полотенцем очередную тарелку.
― Все было замечательно, ― улыбаюсь я. ― Особенно удивил торт.
Виолетта Александровна смеется и кивает.
― Да. Ангел чуть с ума не сошел!
Мы смеемся вместе.
― А что вы ему подарили? ― спрашиваю я.
― Телескоп, ― отвечает Виолетта Александровна.
Я смотрю на нее широко распахнутыми глазами. Ого! Телескоп! Ничего себе! Теперь Ангел может наблюдать и за звездами и планетами… Потрясающий подарок. И, должно быть, очень дорогой. Но я знаю, что Виктору Валерьевичу и Виолетте Александровне не жалко любых денег для того, чтобы сделать своего сына хотя бы чуточку счастливее.
― Ангел так обрадовался подарку, ― улыбается женщина.
Я бы тоже обрадовалась телескопу…
Я улыбаюсь ей в ответ.
Мы домываем посуду, и прежде, чем покинуть кухню, Виолетта Александровна останавливает меня.
― Спасибо тебе, Августа, ― говорит она.
― За что? ― удивленно спрашиваю я.
― За то, что ты есть у Ангела.
― О…
― Благослови тебя Господь, милая, за все, что ты делаешь для него, ― Виолетта Александровна снова обнимает меня, на этот раз крепче. ― Я не устану благодарить тебя и Бога за то, что ты спасаешь моего сына от отчаяния.
― Не только я… ― бормочу растерянно я, не понимая, что именно говорю.
Женщина отстраняется и кладет руки на мои плечи.
― Ты, и только ты, ― повторяет она. ― Я вижу, как Ангел смотрит на тебя, и, поверь мне, милая, ты для него не просто друг. Ты больше. Даже мы с мужем не занимаем столько места в его жизни, как ты. Он любит тебя. Сильно. По-настоящему.
Мои губы сами собой расплываются в улыбке.
― Я тоже, ― шепчу я и понимаю, что сказала лишнего. О. Нет. Я только что дала понять маме Ангела, что люблю его… Ой-ой-ой-ой.
Я опускаю голову, чтобы спрятать покрасневшие щеки.
Виолетта Александровна мягко смеется.
― Я знаю, Августа. Я знаю, ― говорит она. ― А так же я знаю, что вы, ребята, нуждаетесь друг в друге, как в воздухе. Поэтому не теряйтесь, держитесь всегда вместе, что бы ни случилось, потому что жизнь, милая, может устроить вам любые испытания.
Я осторожно смотрю на женщину и поджимаю губы.
― Ладно, пойдем, ― говорит Виолетта Александровна и весело подмигивает мне.
Она потрясающая женщина и мать.
Мы возвращаемся в гостиную.
― Августа, ― зовет меня Ангел, ― пойдем в мою комнату.
Я переглядываюсь с Виолеттой Александровной, которая с лукавой улыбкой смотрит на меня, и иду за Ангелом и Егором. Как только мы входим в просторную комнату Ангела, где без света темновато, то в глаза сразу бросается новый телескоп. Я впервые вижу телескоп вживую.
― Это классная штука! ― хвалит Егор, сразу идя к телескопу.
Ангел катится в кресле за ним.
― Я уже жду не дождусь ночи, чтобы посмотреть на звезды, ― с энтузиазмом говорит он.
― Ну почему звезды ночью? ― стонет Егор. ― Если бы они были днем, то я бы смог прийти к тебе и увидеть их.
Ангел смеется.
― Какая же ночь без звезд? ― говорит он. ― И вы можете остаться у меня, если хотите.
― Если нас отпустят, ― поправляет Егор и смотрит на меня. Я пожимаю плечами. ― Я могу позвонить, но не уверен, что получится.
Ангел подбадривающе хлопает его по руке.
― Я могу попросить маму позвонить вашим родителям, ― предлагает он.
В таком случае, меня точно отпустят.
Поскольку у меня не было друзей, то, следовательно, не было ночевок вне дома. Поэтому идея остаться ночь у Ангела вызывает у меня бурю положительных эмоций. Но… во что мне переодеться, когда я буду ложиться спать? И где я буду спать? И вообще, согласятся ли родители Ангела на то, чтобы мы с Егором остались здесь?
― Ни о чем не волнуйтесь, ― уверяет нас Ангел и катится к двери. ― Я сейчас все улажу.
Он выезжает из комнаты, и мы с Егором остаемся одни. Егор начинает изучать со всех ракурсов телескоп, а я стою там, где стояла, и не шевелюсь.
Через несколько бесконечных минут Ангел въезжает в комнату с высоко поднятыми руками и радостно сообщает:
― Ночевке быть!
― Правда? ― удивляется Егор.
― Мама обо всем договорится, ― Ангел катится влево, чтобы включить в комнате свет, и едет к телескопу. Он уже освоился с инвалидным креслом. ― Так что эту ночь мы посвятим подробному изучению телескопа и попробуем увидеть в небе хоть что-нибудь. А еще, ― он с улыбкой поворачивает голову в мою сторону, ― мы будем слушать новую пластинку.
И мы смотрим на звезды глубокой ночью, и ни у кого из нас нет мыслей о сне.