Как она оказалась на полу, покинув плотно закрытый верхний шкафчик?

Я обдумывала этот вопрос по дороге в библиотеку, и из-за хаотичных мыслей часто спотыкалась, потому что не смотрела под ноги. С реальностью меня связывало лишь жалящее кожу солнце. Его жар достигнет своего пика к середине дня и точно спалит этот город к чертовой бабушке.

Самым логичным из всех неразумных предположений было то, что это сделал призрак папы. Но это вариант терял выигрышность по одной простой причине, что папы не могло быть в мире живых. Я лично проводила его в Иной Мир.

Разве что… разве что он не выбрался в ночь, когда открыли Портал.

Боюсь предположить численность населения Иного Мира. Миллиарды миллиардов. Все души, когда-либо жившие на Земле, нашли свое пристанище в бесконечной обители мертвых. Вероятность того, что отец мог выбраться из Портала наряду с несколькими десятками душ, равна одной много миллиардной доле.

Нет. Это не может быть он. Это что-то другое. Возможно, у нас в квартире появился домовой. Или полтергейст. Но лучше домовой. Полтергейсты — чертовы гады и жуткие пакостники. Они маленькие, когтистые со страшно-огромными глазищами и двумя рядами острых зубов.

Однако если вспомнить недавний случай с упавшей фотографией, то процент возможной вероятности моего предположения увеличивается.

Место за библиотечной стойкой пустовало, и я подумала, что Костя еще не пришел, однако пройдя вглубь пустого зала, услышала его голос. Он доносился из восточного крыла, и я последовала туда.

— Я думал, что все решится быстрее, — говорил кому-то Костя.

Послышалось шуршание страниц.

— Ну да, — хмыкнул знакомый голос. — Затянул этот лицензированный хмырь со своим расследованием.

Узнала. Собеседником Кости был не кто иной, как Бур.

Стоп!

Они разговаривали?! Спокойно, без потасовок и ругательств?

Быть того не может.

Минутку. Под лицензированным хмырем Бур имел Страгловца? Они его обсуждали? И не побоялись, что их могут услышать и подслушивать, как я сейчас?

Меня бросило в озноб, когда я представила выражение лица Дениса Валерьевича, если бы он сейчас стоял на моем месте. Было в нем что-то отталкивающее и опасное. Я бы тщательнее выбирала места для обсуждений этого Страгловца.

— Точняк, — вздохнул Костя.

Он согласился с Буром — своим заклятым врагом?! Сегодня что, оттают вечные льды Арктики, и произойдет второй всемирный потоп?

Я подкралась поближе, чтобы лучше слышать парней, и прижалась к одной из возвышающихся книжных полок.

— Страгловцы казались мне крутыми ребятами, — добавил Богданов с неподдельным разочарованием. — А на деле этот… как там его…

— Денис Сергеевич, — неверно подсказал Бур.

— Да. Он самый. Так вот, какой-то странный мужик. Вечно сидит в кабинете Хранителя и не высовывается. От него никакого толка. Что есть, что нет.

— Эй, кинь-ка мне ту желтую хреновину.

— Вот эту?

— Ну да.

— За последние шесть дней мы потеряли пятьсот душ, — со скорбью проинформировал Костя.

— Не видать нам нормальной зарплаты в этом месяце…

Я чуть не подавилась воздухом. Вовремя заткнув рот кулаком, чтобы не позволить кашлю вырваться наружу, я зажмурилась и с трудом вытерпела адский зуд в горле.

Пятьсот душ? Невероятно.

— Больтарас в отличие от Страгловца времени не теряет, — задумчиво пробормотал Бур. — Для дохлого монстра у него нехилый аппетит.

Костя невесело ухмыльнулся.

— Пожрать он любит. С этим не поспоришь.

Парни обменялись смешками.

— Подай теперь красную книгу, — попросил Бур спустя минуту тишины. — С чуваком в перьях на обложке.

— Сам возьми. Мне лень вставать, — ответил Костя.

— Зараза.

— За словами следи, голубой осел.

— Иди ты, костяной недомерок.

Ну вот, опять началось…

— Если так и дальше продолжится, — к моему изумлению, парни не продолжили спор, — мы останемся без работы. Тогда какого фига я вообще торчал здесь столько лет?

Эти слова принадлежали Буру.

Костя ответил долгим молчанием.

— Проще самим поймать мутанта.

— Заманчивая идея, — поддержал Бур.

Мои глаза чуть не выпали из орбит.

— Решено, — меня испугало, с какой уверенностью заявил Костя. — Если Страгловец ничего не предпримет в ближайшее время, я поймаю ту тварь и зажарю ее.

— А силенок-то хватит в одиночку разделаться с ней, а? — с откровенной насмешкой спросил Бур.

— Я не вкуриваю. Ты намекаешь, что я не завалю Больтараса? — Костя моментально вспыхнул. — Давай поспорим!

— Еще чего, — фыркнул Бур. — Не буду я спорить с такой костяной башкой, как ты.

— Ааа, я понял, — наверняка с наглой улыбкой протянул Богданов. — Знаешь, что продуешь мне, и поэтому не соглашаешься? Ну ладно. Я рад, что ты поумнел, дубина.

— Доведешь до греха, косточка, — прорычал Бур.

Черт. Недолгое перемирие вышло из-под контроля. Похоже, пора мне вмешаться, пока они не сожгли библиотеку в пылу своих разборок между собой.

— Не желает ли твоя задница отведать моего огонька? — вежливо полюбопытствовал Костя.

Я смело вышла из-за стеллажа, который служил моим укрытием, прошла несколько метров вперед и завернула налево.

— Привет, — сказала громко, уставившись на парней.

Бур тянулся вверх, чтобы поставить книгу, и не обращал внимания на Костю, у которого в ладони зажглась идеально круглая сфера Рубинового пламени. Он стоял ко мне спиной, поэтому не видел, что я испепеляла недовольным взглядом его спину.

— Здарова, — нахмурившись, ответил Бур и, проведя рукой по ирокезу, нагнулся, чтобы взять другие книги.

Костя не шевелился.

— Ко-о-ость? — позвала я его, сделав свой голос невинным.

Сглотнув, он медленно развернулся и отвел ладонь с огнем за спину.

— Женек! — воскликнул с легкой рябью в голосе. — Ты пришла!

— Как видишь, — хихикнула я. — А что вы делаете?

— Мы… все еще выполняем поручение Хранителя, — Костя, вытерев левую руку о темно-красную футболку с цитатой Джона Бонэма из «Led Zeppelin»: «Единственное, что в жизни мне удаётся хорошо — это барабанить».

И ругаетесь заодно, хотелось сказать мне, но я учтиво промолчала.

— Как ты себя чувствуешь? — Костя переступил через горку книг и подошел ко мне.

— Отлично, — улыбнулась я, отчаянно надеясь, что мой блеф прокатит.

Все было плохо. Ссора с Аней, а потом эта кружка…

Косте не обязательно знать ни о первом, ни о втором. Он и так пекся обо мне, пока я валялась, приходя в себя после энергического истощения.

— Это хорошо, — Богданов мягко улыбнулся мне.

Я заметила в себе кое-что. Теперь, когда он улыбался, я подсознательно видела в этом что-то иное, и реагировала, соответственно, не так, как раньше.

Не так, как до почти-признания.

Так же это имело отношение к его прикосновениям. Во время моего восстановления он постоянно держал меня за руку, с улыбкой рассказывая о том, как провел день, и подбадривал шутками.

У меня было достаточно времени, чтобы подумать о чувствах Кости и о том, что мне делать с ними, но я так и не пришла к какому-либо заключению. Как по мне — проще иметь дело с Больтарасом, чем с отношениями.

— Ладненько, — Костя хлопнул в ладони. — Давай отпразднуем твое возвращение.

— Отпразднуем? — непонимающе переспросила я.

— Ага. Чай, вафельные конфетки, покрытые шоколадной глазурью и с вареной сгущенкой.

— О мой бог, я сейчас умру, — я положила руку на урчащий живот. Одного бутерброда на завтрак оказалось недостаточно. — Это даже звучит великолепно.

Костя сверкнул белоснежной улыбкой.

— Тогда пошли вниз, пока кто-нибудь ушлый не стащил вкусняшки, который я купил для нас, — его рука по-хозяйски легла на мое плечо.

— Богданов, — окликнул его Бур. — Ты ничего не забыл?

— Эээ, да вроде нет, — Костя непонимающе взглянул на меня.

Я могла думать лишь о том, что лучший друг обнимал меня по-дружески, но мой мозг воспринимал это, как романтические объятия.

— У нас тут уборка, вообще-то, — закатил глаза Бур.

— Ну так сам разберись, — Костя махнул рукой.

Синеволосый свел брови.

— Не наглей, барабанщик недоделанный, — он грозно сжал кулаки.

Рука Кости напряглась на моей шее, и он теснее прижал меня к своему боку.

— А ты не нарывайся, придурок.

— Все, ребят, хватит, — я не оставила попытку остановить их.

— Держи своего дружка в узде, иначе сляжет в больницу с тяжелой травмой головы, — пригрозил Бур.

Под дружком он ведь имел друга, а не парня, ведь так?

Краска залила мое лицо.

— Костя не…

— Ты меня вывел, — Костя отпустил меня и сделал шаг к Буру.

— Захлопнись, мечта всех собак, — с едкой улыбкой парировал тот.

Костя собирался ответить ему чем-нибудь мега остроумным, но я схватила его за короткий рукав футболки.

— Пошли.

У него не было шанса сказать мне что-то против, так как я с суровым видом потащила его от Бура.

— Эй! А как же уборка? — крикнул нам вслед Максим.

— Хе-хе, — коварно посмеивался Костя, послушно плетясь за мной.

Когда мы зашли в лифт, я не удержалась и спросила о съеденных душах.

— Неужели их так много?

Друг помрачнел.

— Да, — он кивнул с самым серьезным лицом.

— Жесть, — я не могла сказать иначе. — И что… что об этом говорит Страгловец?

Мне нужно было чуть больше подробностей.

— Ничего, — Костя хрустнул шеей. — Мы почти не видим его. Такое чувство, будто он вообще не находится здесь. С Больтаросом давно пора кончать. Выловить его и загнать в ловушку. Напасть сразу нескольким Ловцам.

— Кажется, ты в одиночку мог бы справиться с ним, — я издала нервный смешок.

Костя послал мне уточняющий взгляд.

— Ты подслушивала?

Я смущенно поджала губы.

— Немного.

Он ухмыльнулся.

— А как на поведение Дениса Валерьевича реагирует наш Хранитель?

— Никак, — Костя убрал с лица улыбку. — Все напряжены из-за происходящего, Женек.

— Еще бы…

— Даже если бы Роберт хотел сказать что-то Страгловцу, то не смог бы из-за своего положения.

— Страгловцы круты, — промычала я, задумавшись.

— Я тоже так думал. Однако на деле оказались бездельниками.

Я вздохнула.

— Не все ответы приходят сразу, Костя. Тем более ответы на сложные вопросы. Если поторопиться, можно все усугубить, и получится, что время, отведенное на поиски истины, было потрачено впустую.

— Что ты имеешь в виду? — не понял он.

— Помнишь, я рассказывала тебе о разговоре с Денисом Валерьевичем и Робертом Александровичем?

Костя возвел глаза к люминесцентной лампе.

— Допустим.

Значит, не помнит.

— В общем, мы говорили о Больтарасе. С ним может быть не все так просто, — я до сих пор путалась в его связи с Малумами и Элементами. Если Костя попросит разъяснить, то не уверена, что сделаю это.

— Я припоминаю, — Костя почесал затылок, наклонив голову.

Я выдохнула с облегчением.

— Вы разговаривали о каких-то… молоках?

Я прыснула со смеха.

— О Малумах, Костя.

— Ага. Я их и имел в виду. Так эти Малумы круче Больтараса, верно?

— Если верить фолианту, — я положила руку на живот, успокаиваясь, — то Больтарасы подчиняются им. Ты все-таки не помнишь о том, что я тебе пересказывала, да?

— Моя голова тогда была забита другим, — нашел он оправдание.

За секунду до того, как лифт остановился, кабину сотрясло от грохота, вызванного неизвестной силой.

— Я не вкуриваю, — в мгновение ока насторожился Костя, поддерживая меня за руку. — Что это только что было?

Едва удержавшись на подкосившихся ногах, я в искреннем недоумении пожала плечами.

— Не знаю.

Едва двери лифта открылись, Костя схватил мою ладонь и потащил вперед. В штабе было пусто и тихо, но увидев у открытого Портала слегка растерявшегося Хранителя, я поняла, что что-то творится в Середине. Костя быстро понял ход моих мыслей, и мы одновременно дотронулись до своих медальонов на шеях.

Я оказалась права. Потасовка происходила в Середине. У врат помимо Роберта Александровича находились Рэд, Виолетта и еще один Ловец, которого, кажется, звали Андреем. Они окружали призрака с забавными длинными усами, в старом кавалерийском мундире, шароварах и парадных сапогах. Даже если дух и боялся, то не подавал вида, стоя смирно по стойке, как подобает генералам.

Воу. Получается, душа не из нашего века? Должно быть, она проскользнула через Портал.

Я впервые видела призрака, умершего больше восьмидесяти лет назад.

— Жалкие смертные, — шипел мужчина, опасливо оглядываясь вокруг себя. — Очень скоро души освободятся!

Ловцы медленно надвигались на него, подгоняя к Порталу.

— Кончай чушь пороть и отправляйся к себе домой, — сердито рявкнул на него Рэд.

Бывший военный, никак иначе, ущемленный его словами, горделиво вскинул подбородок.

— Как смеешь ты обращаться ко мне в подобной форме, неотесанный человечишка? Перед тобой стоит князь Николай Максимилианович, четвертый герцог Лейхтенбергский.

— Да мне начхать!

— Я вообще не вкуриваю, — шепнул Костя.

Мы стояли в стороне и пока не вмешивались.

Призрак скривил губы в презрительной усмешке и сделал небольшой шаг к Рэду.

— Я запомню твою дерзость, негодяй.

Рэд громко стиснул зубы, и его кулаки окутало Коралловое пламя.

— Успокойся, — сказала ему Хранитель и осторожно подошел к призраку, мерящего Рэда надменным взглядом. — Вам пора уходить, князь

Мужчина переметнул цепкий взгляд на Роберта Александровича, который не выглядел так, словно терял контроль над ситуацией.

— Ты хоть понимаешь, бренный, куда возвращаешь меня?

— В ваш новый мир, — ответил Хранитель.

Призрак, изящно взмахнув рукой, громко рассмеялся.

— Я выбрался из ада не для того, чтобы вновь оказаться там.

Почему он назвал Иной Мир адом?

— Вы, живые, — дух обвел пальцем окруживших его Ловцов и Роберта Александровича, — поплатитесь за то, что заставляете нас страдать. Души освободятся, — повторил он ранее сказанные слова не предвещающим ничего хорошего тоном. — Мы вернемся в ваш мир. Он снимет с Них проклятье, и больше не будет боли, — хрипло рассмеявшись, призрак запрокинул голову и развел руки в стороны и торжествующе воскликнул: — Да пробудится Тьма!

По моему телу расползлись мурашки от его истерического смеха.

С разъяренным рыком Рэд толкнул духа в Портал, и тот растворился в слепящем голубом сиянии.

— Достал, блин.

— Чудик, — с легкой растерянностью сказала Виолетта.

— Что он имел в виду? — с озадаченным лицом Хранитель смотрел в пустоту перед собой.

— А? О чем вы? — спросил Рэд.

Какая еще Тьма должна пробудиться? И почему призрак сказал, что души страдают в Ином Мире? О каком освобождении шла речь? Он явно был не в себе.

— Я должен рассказать об этом Денису, — пробормотал Роберт Александрович.

С этими словами он закрыл Портал и оставил ничего не осознающих Ловцов тонуть в вопросах.

— Я больше не буду жаловаться на скуку, — подытожил Костя и покинул Середину.

Я вернула компасную стрелку медальона на юг.

— Все это очень странно, — не могла не согласиться я.

— Нам еще восстания мертвецов не хватало.

Слова о страданиях душ не давали покоя. У меня была одна очень веская причина переживать и ломать голову над ситуацией. Если призрак говорил правду, то моему папе тяжко приходится в Ином Мире. Невыносимее всего была мысль о том, что душа твоего родного человека мучается, и ты ничем не можешь ему помочь.

Неспособность помочь тому, кого любишь, истинная форма слабости.