Хозяйственные хлопоты и не только.

Глава 1.

Я лишь взглянула и ужаснулась!

По всей нижней террасе вдоль дороги было свалены груды барахла. Чего тут только не было: одежда, тряпки, шубы, по-моему – палатки, с прилагающимися к ним кольями. Дальше какие-то котлы, шкуры, кожи и ещё тьма тьмущая всякой всячины, набросанная кучами чуть ли не до поворота дороги. Все эти нев… умопомрачительные ценности были запорошены снегом и покрыты коркой льда.

– Что это?! – ужаснулась я, едва оправившись от шока.

– Ваша доля добычи, Ола, – не удержался от сарказма владыка.

Батюшки святы! Куда ж это всё девать?! Наверно я брякнула это вслух.

– Я бы всю эту дрянь сжёг! – категорично заявил Эрвендилтоллион.

Ну, с этим всегда успеется. Дурное дело – нехитрое. Для эльфа, может, всё это и барахло, а для кочевников? Надо будет расспросить Тошу, и не только её.

Я поздоровалась с прихрамывающим отцом Фергюсом, что встретил меня на пороге, и вошла внутрь талареллы. Не то, чтобы народу внутри было много, так ведь и храм наш был совсем маленький. Надо будет потом что-нибудь придумать. Когда руки дойдут. А пока…

Проклятье! Я никак не могла сосредоточиться на службе. Табиры никак не шли из головы! Ола себе подобного ни за что бы не позволила.

Вот только я – не она!

Остаётся только надеяться, что небожители не разгневаются на мою невнимательность, и останутся ко мне по-прежнему снисходительны и благосклонны.

Тошхарарман и Ороллмихон уже меня ждали…

Ору я встретила внизу, когда выезжала из замка, жестом приказав следовать за собой.

– Позови Тошу. Тошу, поняла? – приказала я девушке, перед тем, как зайти в молельню.

– Да, – кивнула та.

Я не сразу врубилась, что она отвечает мне по-леворски.

– Ты научилась говорить?

Так быстро?

– Мало. Плохо, – откликнулась Ора, глядя в мои, широко распахнутые от удивления глаза.

И вот теперь обе табирки стояли передо мной. Вот только отчего Тошхарарман понурила голову, олицетворяя вселенскую скорбь?

– В чём дело, Тоша?

– Нирта, – женщина подняла лицо, в её глазах стояли слёзы, – вы – наша джеха. Как скажите – так и будет. Но, ради святого, зачем вам понадобилось убивать этого несчастного ребёнка?

Какого ещё ребёнка? Когда убивать? Я замотала головой. Ничего не понимаю.

– Рассказывай! – потребовала я.

От её сбивчивого повествования что-то прояснилось. Оказывается, не все пленные сидели послушно и не рыпались. Ничего хорошего от победителей они не ждали. К тому же ойлонцы подлили масла в огонь. Теперь уже все кочевники знали, что я маленькая ильчирайя, которую они посмели потревожить. А кому понравиться, когда хотят подпалить твою юрту? Единственное, что спасает пока злоумышленников, так это то, что грозная дева ещё не придумала для виновных достойной кары.

Пощажён, естественно, будет лишь род Ойлон. Ведь лучники… как переводится с табирского "ойлон"… сражались на моей стороне. Следовательно, им – благодарность за верную службу, а всем остальным – кирдык. И самое гуманное, что ожидает злодеев – откусывание голов в моём личном исполнении. Б-р-р-р. Надо ж до такого додуматься, даже самой стало не по себе.

Ничего удивительного, что самые отчаянные из пленных решили бежать, бросившись по льду через реку. Как оказалось, все они были близкими родственниками Деширмачу и его амалатам. Всего беглецов было не то семь, не то восемь. Не сговариваясь, они пытались осуществить свой замысел в разное время несколькими группами. Большинство погибло: кто провалился по лёд, кого патрулировавшие берег ойлонцы застрелили из луков. А трёх несчастных притащили живыми обратно.

Участь их была ужасна.

Совершенно не помню, как приговорила их к смерти. Даже смутно.

И вообще, что эллиены, что драдмарцы, что леворцы, все дружно решили, что табиры – моё личное дело. Хочет девочка играться с этими степными дикарями – пусть её. Только пускай сама с ними и разбирается.

Бедолаг приволокли ко мне. Нашли, у кого спрашивать!

– Казнить на хрен! – всё, что удалось понять из моего бормотанья, когда Эрвендилтоллион и прочие пытались меня пробудить. Подозреваю, что эти слова прозвучали именно в их адрес, хотя восприняты были, как приговор табирам.

Мои союзники и рады стараться! Была бы их воля, эллиены и драдмарцы, которые потеряли во время набегов кочевников сотни родных и близких, не только пленных, но и ойлонцев бы всех повырезали на хрен, включая женщин, стариков и детей.

А так их месть обратилась на троих несчастных, казнённых лютой смертью. Не буду смаковать подробностей, но этот кустарник ильмизэль, если его ветки воткнуть в раны, тем более посреди зимы, начинает прорастать и… В общем, ужасная смерть.

– Веди! – бросила я Тоше.

Место аутодафе охраняла пара эльфов, тут же заступивших нам дорогу. Я спрыгнула с нарга и рванулась вперёд. Клянусь, попытайся ушастые меня не пустить, расшвыряла бы их к чертям собачьим. Но старший отступил, бросив только: "…не велено, приказ владыки…". Остальное не разобрала. Да, честно говоря, и не прислушивалась, потому что мальчишка, будто что-то почуяв, открыл глаза и уставился на меня. Создатель, сколько же в них было горя! Целое море!

Ни говорить, ни кричать малец не мог. Его челюсть, так же, как у соседей, была или выбита, или сломана. Даже плакать не было сил. Наверное, мне уже никогда не забыть застывшие дорожки слёз на смуглых щеках. Б-р-р-р!

Не долго думая, я выбросила вперёд "руки". Хрясь! Голова паренька повисла на сломанной шее. Два новых рывка, и остальные несчастные тоже расстались с жизнью. Что я ещё могла для них сделать, если они уже были мертвы.

Вернулась к наргу и влетела в седло.

– Зачем вы это сделали, нирта?! – эльфийский владыка вырос, как из-под земли.

– Привела приговор в исполнение, – откликнулась я.

А чего ему ещё надо? Добился, чего хотел. Табиры запуганы до полусмерти. Иначе зачем их, включая грудных младенцев на руках, прогнали через Золотой лес мимо этих несчастных. Побегов больше не было. Остальные безропотно ждут своей участи… Не менее жестокой.

Лаэрииллиэн не проронил ни слова, лишь уголок рта дёрнулся вниз.

Я развернула нарга и поехала прочь.

За один день разобраться с кучами барахла не удалось. Пока нашли Фарма, пока тот разыскал подходящую книгу для записей. Опять же Ильмиркая нужно было назначить амалатом.

Это отдельная история.

Да что там рассказывать! Племянник Тархурабана явился пред мои ясные очи чернее тучи. Ничего хорошего от этого визита не ждал и уже, наверное, приготовился к смерти. Насколько к этому вообще можно быть готовым.

И тут, как пыльным мешком по голове, – новое назначение. А что делать, не мне же командовать этой бандой в триста с лишним голов. Ещё и табун в полсотни тачпанов, которых ойлонцы отдали в счёт моей доли.

Всё это и было передано Ильму. Естественно, не безвозмездно.

Фарм открыл канцелярию прямо под открытым небом. Откуда-то приволокли стол и табуретки. Табиры подходили со своим барахлом, а ушлый старикан чиркал пером, занося в книгу имя и сумму долга. Считал он, как пан Вотруба – дважды два пять, и сдачи нету. Сорок и сорок – рубль сорок. Сахар брали? Нет? Тогда – рубль двадцать.

Сначала кочевники разобрали своё имущество, потом – то, что осталось. "Счастливчики" получали назад собственное добро, да ещё вынуждены были платить за него втридорога.

А куда им было деваться? Позади Фарма стояли получивший назад оружие и доспехи (за которые ему вчинили пять золотых) Ильмиркай и единственный уцелевший из его воинов Шармиршох (тому за кольчугу, щит и увесистую булаву насчитали "всего" один империал).

Бедолага слушал из уст оценщика баснословную сумму долга. Глядя на хмурых воинов, согласно кивал. Прикладывал два измазанных чернилами больших пальца напротив своего имени и спешил удалиться. А его место занимал уже новый "клиент".

Вся эта тягомотина мне была ни к чему, оттого я и поспешила слинять. Взгромоздилась на нарга, чтобы отбыть восвояси, и тут под копыта скакуна бухнулась Юся. Стоя на коленях девчонка-табирка что-то быстро затараторила. Понимай я язык, и то не разобрала бы.

Оказывается она просила за свою Йилю.

– Что за Йиля такая? – переспросила я у Тоши.

Как оказалось, девчушка не хотела, чтобы убили её тачпану или тачпанку. Не знаю, как правильнее будет назвать самку этого двурогого зверя.

Пришлось определить Юсю с её козой-дерезой к Тошхарарман в качестве ещё одной сестры – самой младшей.

Почему?

Накануне Тоша с Орой попросили, даже потребовали, чтобы я прояснила их статус. Кем они друг другу приходятся.

– Хорошо, временно назначаю тебя, Ора, младшей сестрой Тоши. Будешь жить с ней, пока не выучишься языку.

– А потом?

– Там будет видно. Станешь сопровождать меня в поездках, переводить и растолковывать, что непонятно в ваших обычаях. Сама видишь, Тоша этого делать не может, у неё дети, больной муж…

– Ола, я справлюсь! – возмутилась женщина.

– Тоша, не спорь!

Влэх шёл на поправку и, хотя жизни его ничто не угрожало, пока был плох. Видать, не хило приложили его шаманы.

– А ты пока учись, – напутствовала я Ору.

Ну и малышку им до кучи. Хотя, по сравнению со мной… в смысле – с Олой… какая она малышка? Старше на год-другой и на полголовы выше.

Тем временем жизнь в Золотом лесу постепенно возвращалась в мирное русло. Если бы не потеря родных и близких, и люди, и эллиены были счастливы, что смертельная угроза миновала.

Несмотря на рану в спине, я тоже не сидела без дела. Съездила на Западный перевал, побеседовала с Каром и Ламом. Им было отчего беспокоиться. Хоть я и отдала крепость драдмарцам, вряд ли королю понравится такое самоуправство. Не случайно нирт Арлэн грозил мне всяческими карами. Но сейчас сила была не на его стороне. А-а, что загадывать, поживём – увидим.

"Своих" табиров я решила переселить по другую сторону гор, на леворскую территорию. Оттуда точно никто не сбежит. Очередная наглая выходка? А чего бояться? Семь бед – один ответ! Раз королевскую крепость посмела захватить, что по сравнению с этим сотня-другая кочевников на пустующих землях.

Однако, хоть эта территория и не были заселена, это вовсе не означало, что у неё нет хозяина. Им был туэр Неприступной скалы, младший сына которого был убит во время предательского нападения на замок, когда погиб Клэр. Полагаю, и так понятно, на чьей стороне он сражался. Давно пора было расквитаться и с этой семейкой, и с остальными мятежниками, вот только очередь до них никак не доходила. Табиры ещё эти…

Как только орда ушла, настало время вспомнить о "добрых соседях". Следуя моему приказу, эллиенские разведчики облазили окрестности вражеского замка, однако вердикт их был неутешительным. То же самое подтвердил и сходивший на рекогносцировку нэд Дармьерр.

Неприступная скала полностью оправдывала своё название. Подтверждаю, как видевшая всё своими глазами. Замок из тёмно-серого, почти чёрного гранита, расположенный на самой вершине горы, своим мрачным видом навивал мысли о зловещем логове Кощея Бессмертного или какого-нибудь Лорда Тьмы. Пусть не слишком большая, но достаточно мощная крепость, к которой ведёт единственная дорога, даже, скорее, извилистая тропа – на одной телеге едва проехать. Нет, в гору по этому серпантину её ещё можно, кое-как затолкать. Полупустую. А вот вниз? Впрочем, не мои это проблемы. Ни тогда, ни, тем более, сейчас.

Короче, крепость действительно была неприступной. Ласточкино гнездо. Ни тебе таранов, ни камнемётов рядом установить. А снизу… фиг чего добросишь. Если только бомбами закидать. Но как раз с этим были серьёзные проблемы. Порох, что раньше у эльфов валялся годами, был за неделю почти весь израсходован. Без пополнения его запасов нечего было думать не только о наступлении, но и об обороне, ведь мы понесли огромные потери. Конечно не такие, как у царя Пирра, но, вздумай вернуться орда, во второй раз вряд ли б от неё отбились. Пусть в этот раз мы потеряли мало убитыми, зато раненых было… А-а, я уже повторяюсь.

Наверное, это будет коробить тех, кто прочтёт… я уверен, прочтёт… когда-нибудь эти строки, просто хочется обратить внимание читателей на то, что в то время казалось мне наиболее важным. Ну, посудите сами, как мне было с кем-то воевать, или что-то строить, или… да что бы то ни было делать, когда для этого совершенно не хватало людей?

И вообще, тогда я сама себе напоминала обожравшуюся сверх всякой меры вилью.

Тогда уж гнусного котяру.

Ты ещё с крокодилом сравни!

А что, удачная аллегория про аллигатора. Не помню, из какой оперы: "пусть габариты пеликана, но аппетиты великана". Как-то так.

В общем, как всякому уважающему себя хищнику, мне следовало свернуться калачиком и спокойно переваривать награблен… в смысле – проглоченное.

Так я и думала, обозревая со стены крепости раскинувшиеся вокруг припорошенные снегом всхолмления.

"М-м-м… Скудоумная местность". По-моему так обрубил полёт взметнувшийся ввысь души поэта-романтика желчный писатель-реалист в книге Катаева "Алмазный мой венец".

Уж и не помню, о ком была речь.

Наверное следует поподробнее описать окрестности Западного перевала. Вон там вдалеке, на фоне хмурого зимнего неба, маячил чёрной кляксой проклятый замок Неприступной скалы. К её подножию прижались две деревеньки – Восточная и Западная.

Местный курьёз, такой же, как Панамский канал.

Что с ним не так?

Ну как же, ведь его западный вход (из Атлантики) находится восточнее его восточного входа (с Тихого океана). Так и эти две деревеньки. Когда-то Западная располагалась ближе к перевалу, но её сожгли давги. И, по-моему, не один раз. В конце концов, уцелевшие жители сбежали на новое место, поближе к замку, тоже пристроившись у подножия горы.

По мне, так эти два поселения с отдельными старостами давно можно было объединить в одно. Всего тридцать дворов: десяток в одной (Западной), два – в другой (Восточной). Но тут, наверное, речь шла об уроне престижу туэра. Как же, за ним числятся две деревушки, а тут выходит – одна. И так на всех этих прибрежных ниртов и туэров остальные дворяне смотрели косо, считая их выскочками и дутыми авторитетами.

Так, о чём я ещё хотела рассказать?

А-а… Так вот, остальная территория туэрства совершенно не была заселена. Во всяком случае, официально. Как выяснилось, в обширных окрестных лесах нашлась потом пара "диких" поселений. Ну, вроде того, что мы разгромили с Клэром. Но тогда я о них и не подозревала.

И это несмотря на то, что некоторые неосвоенные долины были пригодны к земледелию. Во всяком случае, гораздо больше, чем уже возделанные в предгорье участки. И почвы лучше, и камней меньше. Те буквально лезли из-под земли, как грибы после дождя. Пусть я преувеличиваю, но каждый год по весне, крестьяне, распахивая землю, извлекали и складывали в кучи всё новые и новые. Не знаю, особенность ли это мира Аврэд, или на Земле твориться то же самое?

То, что окрестности Неприступной скалы оказались заброшенными, вполне понятно – давги под боком. Это только кажется, что на море их нет. Попробуйте распахать новые участки и поставить дома. Оглянуться не успеете, как они тут как тут. И куда бежать, как спасаться? Со скотом, жёнами и детьми? Уж варяги точно знают, когда добыче от них не уйти. Налетят, как брэц на зазевавшегося хирна.

Вот только сейчас мне всё это было на руку. И пустующие земли, и то, что их хозяин – мой заклятый враг. Слезет со своей Неприступной скалы, попытавшись вернуть утраченные угодья – тем хуже для него. В чистом поле супостату мы роги-то обломаем, не таких заламывали.

Так я нахально прихватизировала, широкую долину от Западного хребта до Гнилого ручья, плавно перетекавшего в речку Гнилушку, разместив здесь амалу Ильма. Они расположились вон там, слева, за первым же лесом… правда, отсюда со стены не видно… у горячего источника. Как только кочевники раскинули своё стойбище, я приказала срубить там баню. Даже две, согласно обычаю – одну для мужчин, другую для женщин. Не мне менять уклад, что сложился веками.

Нельзя сказать, что табиры совсем не моются, но делают это, на мой взгляд, гораздо реже, чем следует. С другой стороны – правильно: в засушливой степи, когда воды едва хватает, чтобы напиться самому, напоить скотину и приготовить еду, много не намоешься.

Ну а ко всему, у тёплого источника и вдоль берега кое-где росла трава, а и на ветках "вечнозелёных" кустов круглый год шелестела листва. Тачпаны накинулись на это богатство, как голодные собаки. Их за последние дни и не кормили-то толком, впрочем, как и их новых хозяев.

Но это всё мелочи, дела житейские, никому не интересная обычная рутина, которая сразу отошла на задний план, когда из-за чернеющего за ручьём леса, на дорогу, как блестевшая чешуёй змея, принялся выползать какой-то отряд. Даже отсюда было видно развивающееся над колонной королевское знамя.

И кого это нелёгкая принесла по нашу душу?!

Обстановка начала проясняться, когда от отряда отделилась пара всадников и резво направилась к крепости.

– Что будем делать, нирта? – спросил стоявший рядом Кар.

– Труби тревогу.

– Я уже отдал приказ… по-тихому.

– Молодец, так даже лучше. Кто бы это ни был, придётся ехать навстречу.

– Я с вами.

– Не стоит. Со мной поедет Хорх. А вы с Ламом оставайтесь. Один на стене, другой внизу. Как там у вас договорено. А то вдруг это ловушка.

Ворота открылись, и мы тронули наргов. За нашей спиной уже строились драдмарцы. Они поправляли шлемы и доспехи, ровняли ряды, когда первые леворцы ещё только выбегали наружу. Ничего не поделаешь – выучку не сравнить. С этими невесёлыми мыслями я отправилась навстречу королевским офицерам.

Те тоже не гнали во всю прыть и потому мы встретились на нашей стороне ручья, не доезжая до "шуговой норы".

Что за нора?

Не знаю, кто додумался сконструировать это уё… эту дыру, имперцы, или удружили наши леворские строители, но им надо было руки поотрывать. Чем они только думали? Вместо того, чтобы построить небольшой мост или, даже, мосток, сложили из кирпича прямоугольный короб… Как правильнее назвать? В общем, трубу квадратного сечения. Но даже её можно было сделать пошире. А так… Кирпича что ли пожалели?

Вышла эта хреновина совсем узкой, на глаз – чуть больше полметра. Нет, для этого Гнилого ручейка с первого взгляда вполне достаточная. Но не тогда, когда весной он срывается с гор, превращаясь в бурный поток.

Гнилой во всех смыслах.

Во-во, уж не знаю, как он ухитрился притащить эту глыбу. Нет, она не закупорила отверстие совсем, как пробка. Однако, засела в проёме достаточно прочно. Так, что ни взад, ни вперёд. Помумукались с ней порядочно: и вытащить пробовали, и протолкнуть, и расколоть… Никакого результата. Может и можно было раздолбить ломами, но проклятая каменюка, кроша кирпичи, продвинулась ещё дальше.

Комендант крепости… ещё предыдущий, или, даже, тот, что был до него… прикинул… и так, и этак, и понял, что так "шугову нору" можно обрушить вообще. Тогда дорогу непременно размоет, а вызывать строителей, писать рапорты, объяснять и доказывать… Ей богу, проще повеситься!

С тех пор повелось так: во время весеннего паводка и, вообще, после обильных дождей, когда гнусный ручей превращается в яростный поток, он полностью забивает отверстие крупными и мелкими камнями, а вода начинает хлестать через край, переплёскиваясь через дорогу.

Потом стихия успокаивается, Гнилушка опять становиться невинным малышом, которого, не зная его аццкого характера, даже невозможно заподозрить ни в чём криминальном. Довольные сержанты с шутками и прибаутками выгоняют проштрафившихся солдат чистить "шугову нору". Затем новое наводнение, и всё повторяется вновь и вновь.

Сизифов труд на благо Левора и Его Королевского величества.

Но это так – лирика, а сейчас я вглядывалась в лица сверливших меня взглядом дворян, одного постарше, с аккуратной тёмно-русой бородкой, и другого, помоложе, шатена с колючим взглядом и редкой щёточкой усов… и не могла уловить подвоха… А ведь он был! Всей кожей чувствовала… Вернее не кожей, а всей "душой"… её поверхностью. Но разве у ауры или ментального тела может быть поверхность?

Никогда не интересовался этим на Земле, считая всё это забавой чудаковатых учёных. Духи, привидения, призраки… Нет, ну если вдуматься, должно же быть что-то подобное! Ведь кто-то их видит, чувствует, слышит. Ну и что, что другим это не под силу. А радиоволны, телевидение, мобилы? Электрический ток, наконец! Не верите, что он существует, потому что невидим? Тогда суньте два пальца в розетку и сразу убедитесь! Не хотите? Правильно! То, что мы, люди чего-то не ощущаем, вовсе не значит, что этого нет в природе!

Вот здесь, например, в мире Аврэд, чужие "тени" вполне реальны. Я не только их вижу и чувствую, но и вступаю в бой время от времени. И никого это совершенно не удивляет. То ли атмосфера тут другая, то ли магнитное поле, то ли сами живые существа…

Я буквально на мгновение отвлеклась от реальности, и это чуть не стоило мне жизни.

Дьявольщина! Чужая "душа", прошмыгнув между всадниками, попыталась ткнуть меня тёмным клинком в правый бок.

Вот что не давало мне покоя!

Бзынь! Светлое лезвие приняло удар на себя. Врага ощутимо тряхнуло. Не нравиться, тварь! Второй кинжал почти достал тёмное марево, но сгусток чужой "души", потеряв свой зачарованный клинок, который я успела отчекрыжить вместе с обрубком "клешни", бросился прочь.

И о чём я думала, метнувшись вслед за ним.

Это уже я бросился следом. Глупо? Ничего не поделаешь – инстинкт хищника. Враг убегает – его нужно догнать и добить. К тому же противник на время оказался безоружен. Что, прикажете ждать, пока он добудет что-то более смертоносное? Мочить его, гада! Мочить!

Я бросился следом, мимо морды моего нарга. Блин! Это я погорячился. Ну, что за гадство! Какое тут, на хрен, преследование.

Наверное, вам показалось странным, что на битву с табирами я вышел в теле Олы, хотя для нас обоих… и меня, и девочки… безопаснее было сражаться "инкогнито". "Тень" в такой свалке труднее заметить, даже вооружившись амулетом, а разделать шаярхааров не составило особого труда. Будь я только в нормальной форме… здоровый телом и душой… а не так, как сейчас.

Проклятье! Даже не представляю, как я тогда ушёл живым из долины. После того, как сцепился разом с тремя десятками ханских нукеров. Наверное, на одном запале. Не уверен, что смог бы это повторить.

Зато потом… Пошёл такой откат… О-о, и врагу не пожелаешь.

И вообще, пишу эти строки… Наверное со стороны кажется, что в этом мире, в теле маленькой девочки, я шёл от победы к победе… Конечно же это не так. Всё было: и горькие разочарования, и боль потерь… Гибель людей, ставших близкими и почти родными, с которыми я спал у одного костра, и ел из одного котелка. А теперь их нет, и больше уж никогда не будет…

Странно, но смерть этих, в общем-то чужих мне людей, резанула по сердцу больнее, чем известие о гибели отца… Олы. Возможно, оттого, что погиб он где-то далеко, на краю земли, а, может, потому что та слабая искра сознания девочки, что ещё теплилась в её мозгу, никак не желала мириться с реальностью.

Скорее всего, нэд Арид сам был виноват в охлаждении отношений между ним и дочерью до ледяной корки. Если мать казалась девочке доброй феей… нет, тогда уж богиней, феи в этом мире не водятся… то отец – кем-то вроде короля. Грозным, властным и… холодным.

И бесконечно далёким.

Верно. Чем дальше – тем больше. Кто знает, что тому было виной? Отчего властитель Серебряной реки устранился от воспитания дочери? Считал, что Фида справится с этим лучше? Не знал, как подступиться к девочке? А может, она так внешне напоминала мать, что даже мимолётный взгляд в её сторону разрывал ему сердце?

Теперь этого никогда не узнать!

А Клэрион? Умом то я понимал, что для любовных утех этому молодому и здоровому лосю нужна подходящая по возрасту тёлка. Рона не упустила момент. Стерва рыжая!

Но одно дело осознавать… Тем более, что этот брак я считал чем-то несерьёзным, временным. Клэр спас жизнь мне, я – ему. Теперь мы были в расчёте… Захотелось Его Величеству по какой-то причине устроить этот маскарад, что ж, поиграем в дочки-матери, то есть в мужа и жену… Но как же порой во мне всё бушевало и кипело.

Так бы благоверному в рожу и вцепилась, а уж Роне её бесстыжие глазёнки… У-у-у!… Вот только временами Клэр бывал довольно милым.

Полюбуйтесь – типичная женская логика.

Такие вот выверты судьбы. Зигзуги и загогулины. И это, не считая того, что самого первого дня в этом мире, мне постоянно приходится ходить с разбитой мор… э-э-э… лицом. Быть спарринг-партнёром для местных Кличко и Тайсонов в теле маленькой девочки… не очень-то удобно, знаете ли. Не та весовая категория, да и здоровье…

И вообще, скорее всего, Ола умерла. Иначе как бы я оказался в её теле? Но я гоню эту мысль поганой метлой, стараясь об этом не думать. Как будто мне мало того внутреннего раздрая и противоречий, что уже есть.

Нет, наверное, если б я поделился своим горем, как мне тут тяжко, тоскливо и одиноко, многие бы меня пожалели, кто-то посмеялся, какие-нибудь гоблины отпустили бы пару шуточек… Ясен пень, вам и в диком кошмаре не привидится, как мне порой бывает хреново. Но что толку, если я буду скулить и хныкать!? Мужик или не мужик я, в конце концов! Там, в глубине этого девичьего тела.

Так что мне ничего не остаётся, как, сжав волю в кулак и стиснув зубы, преодолевать тяготы и лишения, выпавшие на мою долю. Давать отпор всяческим злодеям, сокрушать и нагибать.

Но как же порой до боли хочется вернуться обратно… Смотреть телик, потягивая пивко, как делают все нормальные люди.

Пусть валятся к лешему все эти интеграторы, хрононавты-десантники, параллельные миры и "тени" с зачарованными клинками!

Ты ничего не забыл?

Что? А-а… Ё-моё!

Совсем вылетело из головы, о чём начинал речь, и к чему было это отступление.

Стоило мне броситься в погоню за злодеем, как я всей "душой" ощутил, что буквально расползаюсь на части. Правая "рука" потянулась в сторону, левая "нога" запнулась за бугорок и заскользила куда-то вбок. В голове мелькнула мысль: "Ещё мгновение и я рассыплюсь, будто картинка из пазлов!" Как же мне стало страшно! Дикий животный ужас пронзил тело. А эта дырка в спине! Словно раскалённую спицу воткнули и провернули. А тут ещё…

Умри тварь! – рявкнули за моей спиной.

Я мигом обернулся.

Этот кадр навеки застыл в памяти. Обмякшее тело Олы, обхватившее шею нарга, и бородач, нависший над ней с занесённым мечом.

Окружающий мир застыл на мгновенье… и я вместе с ним, как последний му…к!

Всё! Абзац! Если бы не Хорх, вернее, его Хош. "Зверь". Такая кличка была у коня… или быка… не знаю, как правильнее обозвать самца нарга. Он тогда спас мне жизнь осадив соперника, такого же мощного, как и он сам, только другой масти. Зверюга Хорха была иссиня-чёрной, а чужак – светло-серым, с белой "звездой" во лбу.

Как бы то ни было, "светлячок" отпрянул назад, замах его всадника пропал. Мига, за который он вновь замахнулся, мне хватило, чтобы оказаться позади и броситься грудью на круп скакуна, протыкая злодея кинжалами с обоих боков. Правый светлый клинок вошёл точно под кирасу, левый тёмный ударил ниже с другой стороны.

Бубу-ух!

Чувствую – лечу в беспросветной тьме космоса, которая внезапно озарилась мириадами разноцветных звёзд.

Вселенский холод. Абсолютный ноль.

Очнулся я распластанным на снегу. Может, соприкосновение с ним меня и отрезвило. Хотя "души" не слишком восприимчивы к окружающим условиям.

Но тогда все эти тонкости мне были по хрену. Взгляд уткнулся в мелькавшие впереди силуэты. С большим трудом мне всё-таки удалось сфокусировать зрение. Словно кто-то пробежался пальцами по шкале "контраст". Вот только звук был еле слышен. Наверное, забыли отрегулировать. Изображение, кстати, тоже было так себе, но более-менее распознаваемым.

Хорх бился с молодым дворянином. Тот, что постарше, валялся в стороне окровавленной кучей железа, тряпок, мяса и костей. Воины обменивались ударами, будто в замедленной съёмке (или наоборот убыстренной), поэтому-то меня не сразу дошёл смысл происходящего.

Моего сорша попросту убивали. Ещё несколько ударов и ему пи… трындец! Уже сейчас в его правой руке оставалась лишь половина меча. Ещё коварный удар и лезвие оказалось срублено по самую рукоять. Хорх отбросил её, точнее просто уронил на снег, под копыта нарга, а его противник принялся самозабвенно крошить щит сержанта, от которого с каждым ударом отлетали большие куски. Ещё парочка таких взмахов, и Гэва останется вдовой. Её мужа надо было срочно спасать.

Не думайте, что всё это время я только и делал, что созерцал избиение Хорха, как из ложи Колизея. Я честно ломился ему навстречу, с усилием продираясь через внезапно сгустившийся воздух, тягучий и вязкий, как кисель. Искать в придорожных сугробах мои кинжалы в таком состоянии было бесполезно, но впереди, как маяк острова Фарос, горел алым огнём зачарованный меч. Того самого бородача, что валялся мёртвым впереди слева.

Кстати, клинок его подельника тоже был непрост. Но если у младшего меч отсвечивал нежно-розовым, то у старшего ярко-алым. Нет, каюсь, когда я схватил его в "руки", его цвет оказался бледнее и темнее. Не знаю, как обозвать этот оттенок, да и не было времени об этом раздумывать. Хорху оставалось жить лишь несколько мгновений.

Выдернутый из сугроба кладенец показался мне стопудовым, но я всё-таки вздёрнул его вверх и с размаху обрушил на спину врага. Скажете: "Нечестно – двое на одного?" А кто сказал, что нам следует поступать по-рыцарски? Мы, между прочим, исподтишка на маленьких девочек не нападали, "теней" ни к кому не подсылали…

Получив удар, злодей и не думал падать с нарга. Хоть панцирь и был прорублен, из-за того, что он был зачарован, как у напарника, рана оказалась пустяковой. Однако этого "ласкового поглаживания" хватило, чтобы противник отпрянул от безоружного Хорха, и заозирался вокруг. Вниз он взглянуть не удосужился, а я, поднырнув под мордой нарга, вплотную приблизился к сержанту. Не знаю, что вообразил мой верный телохранитель, когда противник неожиданно отступил, а в воздух взвился "бесхозный" меч. Сорш не раздумывая схватился за рукоять и с криком "Умри, гад!" бросился на врага.

Отбросив в сторону обломки щита, Хорх, как коршун, налетел на молодого дворянина, ещё мгновение назад абсолютно не сомневавшегося в своей победе. Так переменчиво порой бывает воинское счастье. Клинки засверкали в воздухе, удары посыпались градом. Что орал при этом мой сержант, приводить не буду, там не было ничего литературного.

Может, и следовало полюбоваться на поединок, но мне было не до этого. Едва переставляя "ноги", я ковылял к наргу, на котором, намертво вцепившись в уздечку, болталось моё бесчувственное тело. Казалось, будто мой путь продолжался целую вечность. Только бы доползти до цели!

Даже не представляю, как я вскарабкался в седло.

Я попыталась поднять голову. Проклятье! Заиндевевшие на морозе пальцы никак не желали распрямляться. А ведь я была в тёплых перчатках!

Кое-как освободила одну руку, потом вторую, попыталась распрямить спину. Твою мать! Больно то как! Проклятая рана! На глазах выступили слёзы. Пока их смахивала, пропустила решающий удар. Противник Хорха, как мешок с… в общем, кулём свалился в запорошенную снегом канаву.

Вражеский отряд пришёл в движение.

– Арбалеты к бою! – выкрикнул какой-то тощий хмырь, смутно показавшийся мне знакомым.

В задних рядах началось шевеление. Шустрый командир обернулся назад, открыв было рот, чтобы ещё что-то вякнуть, но в следующее мгновение получил эльфийскую стрелу, пущенная из леса слева от дороги.

– Что встали, разворачивайся в круг! – выскочив на пригорок теперь уже справа от дороги, за спины своих солдат, закрутил мечом над головой какой-то коротышка.

Командир нашёлся. Не успели его подчинённые прийти в движение, как новоявленный главнокомандующий рухнул лицом вниз со стрелой в спине. Сообщая тем самым мятежникам, что и там засел противник.

В это время за нашей спиной уже вовсю разворачивались драдмарцы.

– Придурки, бросайте оружие! Вы окружены! – заорал Хорх.

Словно в подтверждение его слов, слева послышался топот. Несколько десятков табиров разворачивались в конную… то есть тачпанную, лаву. Позади вражеского отряда на дороге тоже показались кочевники. Путь к отступлению был отрезан.

– Шдаёмся! – выкрикнул, шагнув из толпы, длинноусый толстяк, первым бросив на землю вринн.

В нём тоже было что-то узнаваемое, но моя память напрасно пыталась зацепиться за черты полного лица. Не в том я была состоянии. Окружающий мир поплыл перед глазами, и моё сознание вновь провалилось в кромешную черноту беспамятства.