Пусть искалеченный и смятый Штыком, винтовкой и кнутом, Но ты сиял, девятьсот пятый, В огне восстаний золотом. О предвозвестник новой даты, Пусть над тобой свистела плеть И твердо помнили солдаты Приказ: «Патронов не жалеть!» Пусть на людей кидаясь догом, Хорунжий каждый властью пьян, По деревням и по дорогам Порол нагайками крестьян. И на местах «крамолы дерзкой» Любой карательный отряд С решительностью гренадерской Стрелял в десятого подряд. Пусть для «острастки и науки» Спешили вешать до суда, И палачам ломило руки От непосильного «труда». И задыхаясь дымом мглистым, Со всех концов подожжена, Огромным факелом смолистым Пылала темная страна. Пусть!.. Но для нас ты тем и дорог, Что и замученным из-под Расстрелов, виселиц и порок Бросал царя в холодный пот. Что августейшие особы, Поняв куда твой вихрь летит, От страха, жадности и злобы Теряли сон и аппетит. Что полыханьем грозных зарев Вспугнув откормленных ворон, Ты, декабрем своим ударив, Поколебал чугунный трон. Что низко согнутые выи, Покорных исстари ярму, Ты гордо выпрямил впервые Навстречу ветру своему. Что ты рассеял их сомненья И в первый раз в одно связал Железной цепью единенья Завод, казарму и вокзал. И на гнилом кресте распятый, Через двенадцать лет потом Ты просиял, девятьсот пятый, Вновь в девятьсот семнадцатом!