1

Я начну свое повествованье Не спеша, куда мне торопиться: Я, во-первых, не пожарный, славы, Во-вторых, не очень жажду, в-третьих, Умирать пока не собираюсь. И к тому ж скажу вам откровенно: В наши дни культурных достижений Вообще спешить писать не надо.

2

Тише пишешь – дальше будешь! Это Для меня как дважды два четыре. Потому то и неторопливым Метром, именуемым хореем Пятистопным, белыми стихами, Но заметьте, это очень важно, Хоть без рифм, но все-таки не прозой, Я спокойно к делу приступаю.

3

Жил да был – начну традиционно — В городе районного масштаба, В наше героическое время, Капитон Мартыныч Застреляев. Был он сладок, лыс и беспартиен, Одинок, не стар, но и не молод, И как значилось в его анкете, Был он трудовым интеллигентом.

4

Он пристроился в Горсовнархозе, Занимая по заслугам место Пятого помощника замзава; Всех одиннадцать их было прежде; А сейчас их там в связи с режимом Экономии всего лишь десять, Что по-моему совсем немного Для солиднейшего учрежденья.

5

Вот и всё, что я могу, пожалуй, Вам поведать о своем герое; Впрочем, нет, еще есть, извините, Я забыл сказать о самом главном, Именно: пред чем благоговел он, И чему с таким энтузиазмом Отдавал и в праздники и в будни Сто процентов своего досуга.

6

Капитон Мартыныч Застреляев Птицами ужасно увлекался, Это первое, второе был он К языку богов неравнодушен. И хотя соседи говорили, Что не только галки от вороны, Отличить он будто бы не может Даже страуса от попугая.

7

Автор этому не хочет верить, Мало ль что в провинции болтают, Да еще из зависти, герою ж Моему завидовали: служит, Комнату отдельную имеет, Никому не платит алиментов И с собою носит постоянно Свой объемистый мешок пайковый.

8

О его литературном вкусе Я не буду здесь распространяться, Я замечу лишь, что из поэтов Всех времен и всех народов, выше Всех он ставил по «красотам слога» И «глубинам мысли» не Шекспира И не веймарского олимпийца, А из наших одного пиита.

9

Увидав портрет его в журнале, Застреляев с пафосом воскликнул: – «Сразу видно, что поэт хороший, Даже гениальный безусловно, Это вам не Сологуб, не Бедный, Не Ратгауз и не Антокольский!.. Ишь какой на-редкость волосатый И фамилия такая птичья.

10

Мой герой любил блеснуть цитатой, И на этой безобидной почве С ним история однажды вышла, Кончившаяся по-счастью с пользой Для него, но всё же по району Вызвавшая много кривотолков И не угодившая в газету Лишь благодаря весенней вспашке.

11

Дело было так: Пред окончаньем Трудового дня в Горсовнархозе, В комнату, где пятый помзамзава Протирал двенадцатые брюки, Забрела одна из машинисток — Гурия Овидиевна Фазик, Чтобы взять на всякий случай справку, Что она действительно пишмашка.

12

Капитон Мартыныч был в ударе: Только что ему приснился дятел, Он встал с места, повернулся к Фазик, Принял угрожающую позу Неестественно мигнул глазами, Руку к лысине воздел и зычно Крикнув: «Что же дали Вы эпохе, Живописная лахудра?!.» плюнул.

13

Слабое перо мое бессильно Вам изобразить, что тут случилось, Но поскольку автор я мне нужно, Если не для вас, так для потомства, Попытаться дать сию картину: Фазик прыгнула и с диким воплем Рухнула в истерике у шкафа, Как подстреленная антилопа.

14

Мой герой вспотев и рот разинув, Превратился сразу в изваянье, Остальные в панике мгновенно К двери бросились, давя друг друга, С громом опрокидывая стулья И так яро топая ногами, Что внизу в общественной столовой В щи посыпалися тараканы.

15

Чтоб понять как следует всё это, Нужно знать, что завом учрежденья Был партиец с восьмилетним стажем — Ветер Пантелеймоныч Епоха. Он как человек с железной волей, Ни одной минуты не промешкав, Отстранил обоих от работы Впредь до выяснения конфликта.

16

И три дня с утра до поздней ночи, В тесном помещении месткома, Пили чай, курили, брали слово, Возражали и голосовали. Прежде попросили Г. О. Фазик; Председатель пальцем ткнув в бумагу, С удовольствием икнул и буркнул: – «Ну-с, товарищ Фазик, докладайте!..»

17

Фазик доложила: Застреляев Обозвал ее при всех лахудрой, Да притом еще и опорочил Имя доброе ее, придумав, Что она товарищу Епохе Будто бы дала чего-то, это — Клевета и сплетни, потому что Застреляев – бюрократ и склочник.

18

И потом прибавила с апломбом: – «Я служу уже четыре года, Поведенье всем мое известно, До сих пор я девушка и в Мопре Состою я с самого начала, И в Осоавиахиме тоже, И примазавшемуся к соввласти Оскорблять себя я не позволю!..»

19

Молвила и гордо посмотрела На портрет Буденного, изящно Высморкалась, бедрами вильнула И весьма демонстративно вышла. Застреляев отскочил от двери, Но она его не удостоив Даже взглядом, вдоль по коридору Проплыла как ледокол «Малыгин».

20

После небольшого перерыва Пригласили моего героя. Он вошел и потирая руки, Вразумительно и деловито, Объяснил почтенному собранью, Что здесь вышло недоразуменье, Он ничем гражданку не обидел, Ибо он достаточно культурен.

21

– «Граждане страны социализма!..» Продолжал он воодушевляясь: «Где же и какая здесь обида? Я продекламировал две строчки Нашего советского поэта. Он вам всем известен, полагаю, Это – Уткин, он по направленью Мапповский символик романтизма.

22

Даже сам нарком по просвещенью Анатоль Васильич Луначарский, Терпсихору этого поэта Одобряет и рекомендует; Он не так давно в газетной прессе Похвалил его: Изящный лирик, Говорит, и языком владеет И знаком с гражданскою войною!..

23

Всем известно, что нарком наш скупо Хвалит литераторов, к примеру, Из поэтов нынешних, ей Богу, Он не похвалил и половины! Значит, если он похвалит, можно Быть уверенным, что не напрасно: Это вам не буржуазный критик, Ведь подход-то у него марксистский!..»

24

Пораженные таким конкретным Доказательством, зашевелились Заседавшие, а комсомолец Секретарь, облизывая ручку, Заявил: «Ах, Уткин! Как же, знаю, Я его всю книжку проработал, Так сказать, поэт на ять, что надо! Классик пролетарского Парнаса!..»

25

Председатель промычал: «Чего же Взбеленилась данная гражданка? Эти женщины народ отсталый, Особливо на культурном фронте, В голове у них лишь шуры-муры; Нет бы, чтоб поинтересоваться Романом каким иль сочиненьем, Мало ли у нас теперь талантов?!.

26

Вы, товарищ Застреляев, правы, Я сочувствую вам полным сердцем, Но скажите нам, хотя, конечно, Целиком мы это понимаем, Что имел в виду писатель Уткин, Помянув в стихе своем Епоху, И в каком-таком особом смысле Вы поняли это выраженье?..»

27

Капитон Мартыныч улыбнулся С видом превосходства и сейчас же Самыми доступными словами Изложил свои соображенья. Он изрек: «Эпоха, это значит, Что ли время, то же и период! Разные у нас эпохи были, Иль как раньше выражались эры.

28

Например: в истории известна Ледниковая эпоха в мире: Было холодно тогда всё время, Лета вовсе не было, морозы В сорок градусов весь год стояли. А теперь – советская эпоха, И у нас бывает очень жарко!.. Вот на это намекнул и Уткин.»

29

– «Так», заметил председатель, «верно! Наш Епоха вовсе не причем тут… А теперь еще вопрос, товарищ, Почему поэт из вдохновенья Величает женщину лахудрой? Что названье это означает? Может быть действительно обидно Девушке услышать эту кличку?..»

30

– «Что вы, что вы!.. В высших кулуарах Говорят, что по происхожденью Уткин – сын рабочего испанца; Ясно, что ему довольно трудно Позабыть свой диалект природный, Потому-то иногда и в стих свой Он вставляет что-нибудь такое. Ведь лахудра по-испански – дева!..»

31

Резолюция гласила: Фазик Порицанье вынести, вменив ей Крепко политграмоту освоить И в кружке рабкоров заниматься. Застреляеву за культработу Благодарность объявить и выдать К первомаю, как пример для прочих, Месячный оклад за счет месткома.

32

Уткина признать поэтом, всё же Указав ему, чтоб он в дальнейшем Выражался лишь по-русски, ибо Родину его без передышки Гнет в дугу лакей капиталистов, Враг трудящихся, фашист известный, Золотопогонник и сообщник Муссолини – Примо де Ривера.