Корабль парил над Титаном. Конечно, на самом деле он огибал его по эллиптической орбите, но путешественникам казалось, будто яхта зависла на одном месте и это шестая луна Сатурна медленно поворачивается под ней.

Все в мире относительно.

Орбитальный полет имел свои неудобства. Двигатели корабля молчали, а следовательно, на борту царила невесомость. Она была прервана лишь однажды, когда наступило время обеда. Все-таки пищу приятнее принимать, сидя за столом и пользуясь всеми положенными приборами, а не зависать под потолком с резиновой грушей, содержащей питательный бульон, в руке.

Вместо послеобеденного отдыха экипаж и пассажиры единогласно решили вернуться к прерванным наблюдениям. Поисковая экспедиция и так заняла слишком много времени, что поневоле становилось стыдно перед профессором и его спутниками. Правда, телескопов на борту все равно всем не хватало и наблюдать приходилось по очереди. К тому же мешали законы небесной механики. С самой высокой точки орбиты многого не увидишь, поверхность планетки слишком далека, а на низкой пейзажи сменялись слишком быстро, и легко было упустить важную деталь. Разумеется, горы не лежали на одной линии, и Гагарин время от времени маневрировал, чтобы пройти над каждой из них. К тому же наблюдениям сильно мешали облака, нависшие над доброй половиной луны.

Поиски пока были безрезультатны.

– Скоро пройдем еще над одной вершиной. Сколько помню – черной, – объявил Гагарин, с нескрываемым удовольствием наблюдая за прильнувшей к телескопу дочкой профессора. Вернее, за той частью тела, которая была повернута к нему. Жаль лишь, что после первого опыта корабельные дамы предпочитали носить не юбки, а брюки.

Ох уж эта эмансипация!

– Дайте мне! – послышался голос Майкла.

Сыну капитана непременно хотелось первым обнаружить корабль отца, раз самих людей разглядеть было невозможно даже в самый мощный теле- скоп.

– У меня еще десять минут, – отозвалась мисс Зайчик, мельком взглянув на хронометр.

Она уловила пристальный взгляд князя, сосредоточенный на соблазнительных округлостях ее афедрона, однако извернуться как-нибудь так, чтобы лишить наглеца зрелища, мисс Зайчик не сумела. В любом другом положении вплотную прижать глаза к мягким ободкам окуляров не получалось. Неудивительно, что в душе Даяны начало накапливаться раздражение, перерастающие в тихую злость к этому нахалу, капитану. Мисс Зайчик с удовольствием высказала бы, что она о нем думает, но на людях приходилось сдерживаться.

Джунгли Титана пестрили всеми оттенками красного. Таково было свойство растительности всех далеких от Солнца миров. Закономерность сию вывел еще один из первых астроботаников, Гавриил Андрианович Тихов, и было это настолько давно, что теперь лишь специалисты помнили точную дату сделанного им открытия. Не покидая Земли, великий исследователь утверждал прямо противоположное. Дескать, чем дальше планета от Солнца, тем темнее окраска представителей флоры. Однако первая же марсианская экспедиция узрела обратную картину, и тогда ученый объявил, что в его первоначальные труды по вине корректора вкралась небольшая опечатка, а на самом деле он имел в виду, что окраска становится ЯРЧЕ. Несчастный корректор не дожил до своего позора, и весь мир поверил облыжному обвинению. Тем более что исходило оно из уст уважаемого человека.

Поверхность Титана пробегала за иллюминаторами. И выглядела она весьма многообещающе. Есть красные леса, есть горы, некоторые вполне себе черные, и лишь следы пропавшего корабля никак не удавалось разглядеть. Последнее не означало, будто следов не было вовсе. Но ведь порою и самые опытные охотники могут пройти в десятке шагов от звериного следа и не узреть его.

Десять минут истекли, и Даяна отплыла от телескопа, к великому огорчению капитана. Наблюдать за мальчиком ему было, разумеется, неинтересно. Как и за лордом, пристроившимся у другого телескопа. Больше делать Гагарину в обсерватории было решительно нечего. Где лучше всего находиться капитану, когда нет никакой работы? Правильно, в рубке. Никто же не знает, что властелин корабля порой просто сидит в кресле, создавая иллюзию занятости. Пусть все думают, что неотложные нужды навигации призвали капитана к рычагам управ- ления.

При виде начальника Левшин вздрогнул и что-то торопливо спрятал под кресло.

– Пьянствуешь?

– Ни в жизнь! – с готовностью отозвался механик и, чтобы отвлечь Гагарина, перевел разговор на другое. – Я тут межпланетный эфир послушал. Жаль, не с самого начала, однако кто-то направленной передачей извещал, что будет в точке рандеву спустя сутки и тогда можно будет взяться за дело решительнее. А потом спросил: как идут поиски? Ответа поймать не удалось. Наверно, передача тоже была направленной, а мы уже оказались несколько в стороне…

– Ну и что? – приподнял бровь капитан. – Ну будут через сутки, мы тут при чем?

– С одной стороны, как бы ни при чем, – согласился Левшин. – А с другой, за какое дело они хотят взяться решительнее? И что за поиски идут сейчас на Титане или рядом с ним?

– Мало ли… Старатели вечно что-то ищут, – пожал плечами Гагарин. Потом что-то прикинул и произнес уже другим тоном: – Только для рейсового с Марса рановато. Он минимум через неделю сюда прилетит. Интересно… – О шалостях механика со спиртным было забыто. – Какой-то корабль преследовал нас в системе Юпитера. Однако откуда они могли узнать, что мы перебрались сюда? Да и вообще, в чем смысл? Мало ли кораблей в пространстве? Никаких сокровищ у нас на борту нет, даже если предположить худшее, то поживиться преступникам особо нечем. Гигритовое ожерелье леди? Но так и его проще украсть на Земле, чем тратить горючее, рисковать… Странно все это.

– Вот и я о том же подумал. – Левшин словно невзначай запустил руку под кресло, проверяя, как там бутылка.

Между прочим, чтобы выпить в невесомости, требуется большое умение. Жидкость ведь никуда не течет. Остаются два способа. Первый – высасывать драгоценный эликсир прямо из горлышка, второй же, когда бутылка начнет пустеть, резко поднести посудину прямо к губам, словно хочешь их расквасить, и так же резко остановить ее в каком-нибудь сантиметре. Любая жидкость при отсутствии веса собирается в капли, и вот эти капли обязаны вылететь наружу и попасть прямо в рот. Непосильная задача для новичка, да только механик бороздил космос уже так долго, что в совершенстве овладел этим искусством.

– Ладно, – вздохнул Гагарин. – Будем иметь в виду… Вряд ли эти незнакомцы что-то затевают против нас, но береженого бог бережет… После Ио я уже ничему не удивлюсь. Ты вот что, проверь-ка на всякий случай двигатели.

– Обижаешь, Михалыч! Двигатели работают, как хронометр. Я все цепи прошел, все отрегулировал… Я тебя хоть раз подводил?

– Не серчай, Степаныч…

Механик-двигателист вызывал иногда неудовольствие князя своим пристрастием к горячительным напиткам, однако никаких претензий к нему как к специалисту не имелось. Раз сказал, что все в порядке, значит, так оно и есть.

– Извиняюсь, разумеется. – На входе в рубку завис Оливер Голд с неизменным паракотом на плече. – Ужин по расписанию подавать? Если так, то три четверти часа осталось.

– Думаю, распорядок мы менять не станем, – с важным видом, будто принимал судьбоносное решение, объявил князь. – Сейчас пройдем еще над одной горушкой, а там дам тягу. Тебе сколько надо на приготовление?

– Так все почти готово. В смысле холодные закуски. Осталось лишь бифштексы пожарить да чай вскипятить.

– Чай, чаечек, мой вечный дружочек! – неожиданно закричал паракот. И ведь не жаловал ни чай, ни кофе, но никогда не упускал возможности встрять в разговор.

– Обсерватория вызывает капитана! – ожил динамик межкорабельной связи. В голосе Майкла, старательно произносившего ритуальные фразы, звучало торжество.

– Капитан слушает.

– Мы нашли! Точно! Там у горы отчетливый след неудачного спуска и обломки корабля. Представляете, нашли!

– Сейчас, минутку. – Гагарин задействовал телескоп в рубке.

Титан продолжал медленно проплывать под «Феллиганом», вернее, «Феллиган» медленно пролетал над крупнейшим спутником Сатурна. И кстати, вторым по величине спутником в Солнечной системе.

Князь едва успел. У высокой горы действительно лежал корабль, поврежденный при посадке так, что опознать его было невозможно. Затем картинку заслонило огромное облако, да и сама гора стала уходить за горизонт.

– Ну-ка!

Гагарин проворно доплыл до шкафа со звездными атласами. Нужные страницы нашлись сразу. Вот только изображенное на них князю совсем не понравилось. Судя по подробной карте и приложенным к ним снимкам, джунгли покрывали весь этот район. Так что в радиусе добрых пятидесяти километров пригодного для посадки места не имелось. Да и за пределами радиуса нашлась лишь одна площадка, сесть на которую можно было только теоретически. Это означало, что весь путь до горы придется проделать пешком, и в довершение ко всем трудностям не по чистому полю, а напрямик через лес. Населенный, кстати, странными и не всегда дружелюбными существами. На помощь колонистов рассчитывать не приходилось, ибо ближайшая фактория находилась в доброй тысяче километров от места катастрофы. Понятно, что добраться до нее потерпевшим кораблекрушение было невероятно трудно, даже если они знали, куда идти. Рубка-то, это наметанный глаз Гагарина успел отметить, была разбита вдребезги.

Бедный Майкл, бедная Даяна! Шансов уцелеть при катастрофе у их отцов практически не было. Конечно, надо будет посмотреть еще раз, если окрестности горы не затянет сплошная облачность, только капитан привык доверять собственным глазам. А тут еще эта перехваченная некстати передача …

– Обсерватория – рубке! – вновь прозвучал торжествующий голос мальчишки. – Нам занимать места согласно посадочному расписанию?

– Подождите… Я же не могу так вот с ходу развернуться… Мы на орбите. Да и посмотреть еще разок необходимо…

Гагарин говорил, а сам лихорадочно рассчитывал параметры новой орбиты. Так, чтобы сейчас резко снизиться, проскочить не интересующую часть луны побыстрее, а затем, наоборот, подняться ближе к стационару, чтобы получше взглянуть и на гору, и на ее окрестности.

– Так как насчет ужина, сэр? – Позабытый всеми Оливер все еще зависал в проеме дверей. – Жарить бифштексы?

– Кажется, ужин отменяется, – вздохнул, не отрываясь от расчетов, Гагарин.

– Полет полетом, а ужин по расписанию! – громко возразил паракот.

– Ну или переносится, – утешил его князь. – Сейчас тут такое начнется…

А сам подумал: «Уж лучше пусть мы снова нападем на ложный след, чем лишимся последней надежды…»