Добравшись до гостиницы, я обратился к сидевшему у стойки молодому человеку в сером костюме с вопросом, не приехал ли в гостиницу мой старый друг и земляк? И тут же назвал ему первую попавшуюся в голову калмыцкую фамилию. Молодой человек, внимательно изучив меня взглядом, немного задумался, а потом предложил мне самому посмотреть в книге регистрации, есть ли фамилия моего друга среди списка заселившихся в гостиницу людей. Я взял протянутый мне журнал регистрации себе в руки и стал рассматривать записи в нем. Почти сразу же я чуть радостно не воскликнул. Последними вселившимися в гостиницу постояльцами был владелец нашей ставки князь Мухаев вместе со своим семейством и сопровождающими его людьми. Он сразу снял семь самых лучших комнат в гостинице. Поблагодарив служащего гостиницы за любезную помощь, я вернул ему журнал и спросил у него, как мне можно было известить господина Мухаева о своем желании с ним свидеться.

Тот ответил мне, что лучше всего было бы, если я действительно знаком с гостями гостиницы, мне дождаться, когда выйдет кто-то из сопровождавших важного господина людей и попросить их передать сообщение о своем желании встретиться с их хозяином. Я понял, что мне придется в любом случае какое-то время ждать и тогда я устроился на табуретке недалеко от гостиничной стойки. К счастью, ждать мне долго не пришлось. Буквально через пару минут по лестнице спустилась на первый этаж гостиницы старшая дочь князя Саглара. Мы были с нею прекрасно знакомы. Я встал и поздоровался с княжной. Ей было примерно двадцать пять лет от роду. Высокая, немного аскетично выглядевшая девушка, в белом платье и в такой же белой шляпе сразу узнала меня. Я сказал ей, что хотел бы сейчас встретиться с её отцом. Саглара ответила мне, что отец вероятней всего будет рад меня увидеть в любое время, так что спешить со встречей, смысла нет. Поэтому она предложила мне проводить её на расположенный рядом рынок, а потом вместе с нею вернуться в гостиницу и посетить её отца. Я сразу же согласился с предложением Саглары.

Мы вышли вдвоем из гостиницы и отправились на базар, где княжна сделала необходимые покупки и мы отправились с ней под ручку назад в гостиницу. По дороге туда и обратно она расспрашивала меня о том, как складывается моя жизнь в последнее время, и том, что происходит сейчас в Петрограде. Я коротко отвечал на её вопросы. Княжна была человеком хорошим, ко мне относилась благожелательно, но при этом обладала достаточно взбалмошным характером. Я с тревогой подумал о том, что явно она отправилась на эту прогулку по городу не получив на это разрешения своего грозного родителя. Когда мы вернулись в гостиницу, у входа нас уже ожидали несколько человек из сопровождения князя. Они тут же накинулись на нас с вопросами о том, где мы были и почему ничего не сказали князю о своем желании отправиться за пределы гостиницы. Княгиня недовольно сморщила лицо и молча, стала подниматься на второй этаж гостиницы, а я последовал за нею. Поднявшись, княжна сразу направилась к двери одного из номеров и, открыв ее, вошла внутрь. Я остановился у двери. Минут через пять меня пригласили войти в номер.

Когда я вошел, навстречу мне вышел сам князь. Он предложил мне поговорить в прихожей, чтобы не мешать женщинам, которые заняты сборами в дорогу. Мы сели на стулья возле большого зеркала напротив друг друга. Первым делом князь начал меня расспрашивать про заключенный на днях Брестский мир. О том какая реакция в столице по этому поводу и вообще что думают о перспективах большевиков. Я быстро рассказал о том, что недовольство заключенным большевиками миром в городе огромное, но этот мир буквально на днях не смотря, ни на что был ратифицирован. Князь, задумчиво покачав головой, произнес негромким голосом слова о том, что узнав о заключении Брестского мира, он сразу принял решение пока не поздно покинуть Россию.

До этого момента князь надеялся на быстрый конец большевистского режима, который будет уничтожен германской армией. Но как только стало известно о том, что мир с Германией был заключен, он понял, что большевики пришли всерьез и надолго. Сам факт того, что они смогли провести такое страшно непопулярное решение в жизнь, говорил о фактическом признании легитимности новых властителей со стороны населения страны. Завтра он со своим семейством на пароходе покинет территорию Россию. Потом князь спросил, с каким вопросом я хотел обратиться к нему. Я сказал ему, что мне нужно узнать о том, где сейчас находиться лама Джамцаран.

— А зачем тебе понадобился Джамцаран? — поинтересовался князь.

— Важный господин попросил меня узнать о том, где сейчас его можно было бы найти — отвечал я, стараясь не глядеть в глаза князю.

— Так и быть. Найти его я вам помогу. Обратишься в Астрахани к моему управляющему, он тебе подскажет, где его искать. Скажешь ему, что видел меня здесь и что я велел помочь тебе в поисках. Но попасть в Астрахань желательно как можно скорее, ситуация там может измениться. Потом явно твой важный господин ищет Джамцарана не просто так. Из простого любопытства. Ему что-то от Джамцарана нужно. А этот человек, как ты знаешь, весьма не прост. А у меня есть вещь, которая нужна Джамцарану. И я мог бы её продать — сказал мне князь.

Я внимательно посмотрел на князя. И попросил его показать мне эту вещь. Тот ответил мне, что я в этих делах ничего не смыслю, поэтому показывать мне её, смысла нет. А вот если мой знакомый важный господин захочет на неё взглянуть, это другое дело. После этих слов князь встал и, сославшись на занятость, попрощался со мною. Я, тоже быстро встав со стула и попрощавшись, вышел из номера в коридор. Покинув гостиницу, я отправился к своему возможному нанимателю для того чтобы посоветоваться с ним по поводу предложения князя. Вполне возможно князь мог и просто обманывать, но мог и действительно оказать серьезную помощь в нашем деле. Добравшись до дома, в котором жил таинственный незнакомец, я вошел в подъезд и, поднявшись по лестнице, постучал в дубовую дверь. Мне открыла незнакомая девушка. Не успел я войти в прихожую, как на меня набросились сразу два человека в кожаных куртках. Они быстро скрутили мне руки и обыскали меня. Из кармана брюк был извлечен нож, и человек в кожанке некоторое время вертел его в своих руках, пытаясь сделать какие-то свои выводы из факта нахождения ножа. Потом меня втолкнули в зал, где на стуле сидел белобрысый молодой человек, тоже одетый в кожаную куртку. Окинув взглядом помещение, я с удивлением отметил, что все шкафы стояли пустыми. Коллекция книг куда-то исчезла.

Молодой человек, внимательно изучив мою внешность, начал задавать мне вопросы. Говорил по-русски он с сильным немецким или прибалтийским акцентом. Было видно, что человек с трудом подбирает слова. Я узнал от него о том, что задержан сотрудниками Петроградского ЧК по подозрению в контрреволюционной деятельности. А в этой квартире был штаб контрреволюционной организации. Я рассказал сотруднику ЧК, что попал в эту квартиру случайно и был тут лишь два раза. Ничего о деятельности владельцев данной квартиры мне не известно. Далее я рассказал историю о том, что познакомился на днях с девушкой, работавшей в этом доме. Мне не хотелось впутывать в эту историю своего друга. Чекист внимательно выслушал мой рассказ. По глазам было не понятно, верит он ему или нет. Некоторое время после окончания моих пояснений в комнате царила полная тишина. Затем в зал вошли два других чекиста из прихожей и стали переглядываться между собой. Потом один из них обратился к своему белобрысому товарищу:

— Товарищ Николай. Что будем делать?

Тот ответил, что задержанный практически наверняка врет, но совершенно ясно, что он точно ничего не знает о том, куда подевались хозяева этой квартиры. А значит нужно записать все его данные и отпустить. А самим снять засаду с квартиры. Буквально через полчаса я уже сел на извозчика, ибо вчера вместе с продуктами Анна положила в сумку еще некоторую сумму денег, и отправился на нем к себе домой. И только здесь, садясь в экипаж, я вдруг подумал о том, что где-то я уже видел этого белобрысого чекиста. Но где?

Извозчик любезно предложил мне выпить, для того чтобы согреться, кружку горячего напитка. Я с благодарностью принял протянутую мне чашку, выпил горячий чай. Потом вернул чашку извозчику, и мы отправились в путь. На меня сразу как-то напала сонливость. И я буквально почти через несколько минут пути мирно уснул.

* * *

Мне снилось, что я стою на открытой всем ветрам вершине горы. С этого высокого места мне открывался прекрасный вид на густо поросшую деревьями и кустарником гористую местность, которая раскинулась вокруг меня. Рядом со мною темнела огромная груда камней. По узкой тропке, приходившей по самому гребню, шли навстречу мне двое — мужчина и женщина. Они о чем-то спорили и в руках они держали по массивному камню. Женщина, высокая и полногрудая была молода и красива. На плечи ее был наброшен тяжелый плащ, из-под которого виднелись толстая шерстяная рубаха и длинная юбка; обута же она была в высокие сапоги из мягкой кожи. На левом боку покачивалась короткая кривая сабля. Мужчина тоже был молод. Он был высок и на удивление широк в плечах. Подбородок его был гладко выбрит, черные как смоль волосы коротко острижены. Голубые глаза его будто горели ярким пламенем. Он тоже был одет по-зимнему — тяжелые сапоги, теплый плащ, шерстяные рубаха и штаны. Висевшие на его поясе ножны скрывали огромный, острый как бритва меч из вороненой стали.

Молодые люди подошли к груде камней и стали на неё взбираться. Достигнув вершины, они положили там свои камни, и сразу же стали спускаться вниз. На меня эта пара не обратила никакого внимания. Я решил окликнуть их. Но молодые люди никак на это не прореагировали. Но тут неожиданно из-за груды камней вышло чудище и стало медленно двигаться в моем направлении. Размером чудище сначала было размером с лошадь, но постепенно по мере приближения ко мне оно начинало расти в размере. Вид чудища был несуразный, но можно было всё же сказать, что более всего оно походило на огромную собаку, у которой было три головы. Головы у чудища были, как у дракона расположены на длинных шеях, из пастей бурно текла кипящая ядовитая слюна, а глаза, казалось, являлись жерлами вулканов, из которых истекает беспрерывным потоком раскаленная магма.

Я сначала окаменел на месте. А потом стал отступать от груды камней в сторону леса. Но было видно, что сбежать мне в этот раз не удастся, потому что чудовище неотвратимо приближается ко мне с каждой последующей секундой. Поняв это, я лихорадочно стал искать, чем можно было бы попытаться защититься от чудовища, но ничего не смог придумать. А тварь меж тем уже почти настигла меня. И в тот момент, когда оно должно было бы схватить меня, между мною и им, встали молодые люди. Чудовище кинулось на них, и закипел бой. Бился, правда со зверем, в основном молодой мужчина, а девушка подбежала к груде камней и стали метать их в чудовище. Я тоже побежал туда же и, схватив один из камней, бросил его в зверя. Брошенный мною камень не отскочил от тела чудовища, а словно пробив его шкуру, исчезло внутри. Я и дальше продолжил бросать камни, и они всё так же исчезали внутри тела чудовища. Наконец, груда камней исчерпалась, на вершине не осталось лежать ни одного камня, и в этот момент чудовище издав злобное шипение, исчезло, растворившись в воздухе. Молодые люди сказали мне, что теперь путь открыт.

Здесь сон мой прервался и я, пробудившись, стал осторожно оглядываться вокруг, на просторный кабинет в котором я оказался. Мебель в нем почти отсутствовала. Старенький, обветшалый диван, на котором я лежал, соседствовал с маленькой тумбочкой, на которой лежала какая-то записка. В нише стены помещался высокий ореховый шкаф. В комнате была одна дверь и высокое зарешеченное окно, которое вело в пустынный двор. Вот собственно и всё содержимое комнаты. Первым делом, я, привстав с дивана, взял в руки бумагу и прочел то, что на ней было написано:

— Не волнуйтесь, вы в безопасности, мы скоро за вами придем. Анна.

Я встал с дивана и подошел к двери в комнату. Она была массивной на вид и была заперта снаружи:

— Вот я и оказался в мышеловке — сказал я задумчиво сам себе.

После, я снова улегся на диване и лежал некоторое время, пытаясь в своей голове восстановить цепь событий последних дней. Но никакой более или менее цельной картины не складывалось. Все было странно и непонятно. Решив прервать бесплодные размышления, я встал с дивана и стал прохаживаться по кабинету. Невольно я обратил внимание на шкаф. Подойдя к нему, я дернул за дверцу и она легко открылась. Внутри шкафа в беспорядке валялись кучи каких-то бумаг. Среди этой кучи бумажного хлама я обнаружил несколько подшивок старых газет. И вытащив из шкафа самую маленькую по объему подшивку, я решил посвятить время чтению, и таким образом скоротать время. Газеты были 1916 года.

Просматривая первый её номер за год, я невольно стал погружаться в воспоминания о том времени. Блаженная улыбка стала блуждать на моих губах. Воспоминания нахлынули на меня теплой волной, я прекрасно помнил рождественские праздники того года. И вдруг я обратил внимание на одну заметку, следующего содержания:

— «В ночь на рождество при пожаре на даче погиб крупный дипломат, писатель, литературовед, историк литературы, князь Олег Михайлович Николаев. Ему был 81 год. Огонь не пощадил и редкостную библиотеку, и бесценный архив, включавший переписку Николаева с мировыми лидерами и великими российскими и зарубежными писателями и поэтами. Близкий друг погибшего Станислав Коняев рассказал нашему корреспонденту, что узнал о пожаре от соседей Олега Михайловича. «Дача Николаева соседствовала с домом, в котором жили родственники известного дипломата и общественного деятеля Анатолия Очакова. По странному стечению обстоятельств, дача Очакова сгорела, полгода назад и во время пожара была полностью утрачена одна из самых ценных в России коллекций редких книг», — отметил он.

Директор департамента полиции Степан Колчаков уточнил, что пожар начался около часа ночи. «Все выгорело. Когда приехали пожарные, спасать уже было некого», — заявил он в интервью нашей газете. Вместе с видным дипломатом при пожаре погибли все его близкие родственники, которые были приглашены для встречи рождества.

«Все выгорело дотла. И работы, и библиотека, и переписка. И ведь абсолютно все хранилось дома», — сказал Колчаков. Он назвал случившееся трагической случайностью и не исключил, что огонь мог вспыхнуть от рождественских свечей, которые, по словам соседей, были зажжены в доме во множестве.

«Олег Михайлович занимался подготовкой издания книги своих воспоминаний о встречах и беседах с великими людьми девятнадцатого века и нашего времени. Со многими из них он вел переписку. Можете себе вообразить: в его даче три самые большие комнаты было отведено под письма и бумаги» — рассказал друг погибшего Станислав Коняев.

Отложив в сторону подшивку с газетами, я глубоко задумался над прочитанным текстом. История, в которую я попал, стала мне все менее нравиться. Слишком много сразу появилось вопросов. Пребывал я в размышлениях несколько минут, как вдруг мне в голову пришла неожиданно на первый взгляд безумная версия. Я под воздействием нахлынувших на меня мыслей вскочил с дивана и стал прохаживаться по кабинету. Во мне родилось подозрение, что таинственный незнакомец, просивший меня помочь его дочери отправиться на лечение, на самом деле является опасным преступником, который посредством злодеяний расправляется с владельцами редких коллекций и забирает раритетные издания себе.

Откуда у него могла быть такая великолепная коллекция? Ценность её безмерна! Уничтожая владельцев крупных и ценнейших собраний раритетов, для того чтобы никто и никогда не смог претендовать на них, да и чтобы сохранить свои ужасные преступления в тайне, он похищает их сокровища. Иначе откуда у него были бы такие огромные средства и возможности, для того чтобы получить столь обширную и драгоценную коллекцию? Явно он не крупнейший банкир или промышленник, таких было не так много, и всем грамотным людям столицы они были достаточно хорошо известны. Безусловно, я не был введен в круг высшего общества столицы, тем не менее, можно было сказать, что человека, с таким капиталом, что позволил бы собрать столь драгоценную коллекцию я обязан был бы знать. Да и такому человеку не было бы смысла скрывать от меня своё имя, раз его собрание было собрано честным путем. Тем более его ищет ВЧК. Явно ведь не за контрреволюционную деятельность. Наверно к ним попала каким-то образом информация о похищенных преступником сокровищах. Все это более чем подозрительно.

Такие мысли лихорадочно проносились в моей голове, а самого меня стал пробивать мелкий озноб. С каждой секундой мне становилось всё страшнее. Я мысленно клял себя за то, что позарившись на дармовое угощение, влез в эту смертельно опасную игру. Потом помянул недобрым словом своего друга, который втянул меня в эту грязную историю. И чем больше я ходил по комнате, тем больше росло во мне раздражение.

Нужно было что-то предпринимать, просто сидеть без дела в таком состоянии было невозможным. Я еще раз подошел к двери и попытался подергать ручку, в надежде, что дверь отворится. Но всё было тщетно. Дверь была закрыта надежно, и открыть её было делом весьма сложным и не простым. Я был близок к полному отчаянию. Тут я попытался взять себя в руки, успокоиться и для этого снова сел на диван и попытался опровергнуть пришедшую мне в голову фантазию.

Немного придя в себя, я стал размышлять о том, что о существование коллекции знает как минимум еще и мой друг, который меня и познакомил с таинственным незнакомцем. Пусть он и не сильно хорошо разбирается в ценности книг, но как человек начитанный он не может не знать о том, что такие раритеты должны стоить немалых денег. Друга своего я знал хорошо, никаким бандитом он не был совершенно точно. Потом хозяин держал эти книги в зале, на виду у всех посетителей, преступник должен был бы спрятать их от чужих глаз. Понемногу от сердца стало отлегать, и я стал дышать спокойней. Продолжив разбор ситуации, я стал вспоминать свои ощущения от двух моих встречах с таинственным незнакомцем. И тут я себя поймал на мысли, что у меня сложилось впечатление, что он не является уж таким большим книголюбом, во всяком случае, духом коллекционера от него не веяло.

Мне совершенно отчетливо стало в эту минуту понятно, что вполне возможно он и сам не совсем ясно понимает ценность своей коллекции. Тогда какой смысл ему был идти на преступление, если он не понимает ценность тех сокровищ, за которыми охотиться? Да, ведь он и сказал о том, что коллекция не его, а дочери. В моих размышлениях получился замкнутый круг. Казалось, что всё сошлось. Преступника нет. Это всё только плод моего больного сознания, а есть лишь несчастный отец больной девушки, который мечтает спасти своё дитя от мрака безумия. Вроде всё получалось логичным. Но тут я чтобы не успокаиваться чересчур сильно, решил снова подвергнуть свои выводы сомнению. Поиск варианта, при котором отец дочери мог всё же оказаться страшным злодеем занял у меня некоторое время. Сначала мне ничего в голову путного не приходило. Но через пару минут некая идея стала формироваться у меня в мозгу. Я задал сам себе вопрос. А почему я решил, что целью возможного преступника были сами книги? Ведь это совсем не обязательно. Вполне могло так оказаться, что таинственный незнакомец ищет нечто, что может находиться в этих книгах или бумагах, а сами книги его не столь сильно интересуют. Ведь обе коллекции раритетов, про которые упоминалось в газетной заметке, принадлежали видным дипломатам. Можно было бы предположить, что у преступника была информация о том, что среди бумаг этих весьма информированных людей могли оказаться документы, которые было совершенно необходимо захватить любым способом, даже путем тяжкого преступления.

Потом, кто сказал, что таинственный незнакомец не может оказаться иностранным шпионом, перед которым поставили задачу любым способом добыть, какие-то архиважные документы, хранившиеся у старых дипломатов? Ведь может быть и такое! И такую версию нельзя было полностью отбрасывать. Но тут я сам себе сказал. Стоп. А дочь? А её лечение? С этим-то обстоятельством, что делать прикажете? Не вяжется оно с предположением, что незнакомец шпион и преступник. Версия об иностранном шпионе стала быстро рассыпаться в прах. Мне даже стало как-то обидно за это. Но тут я, немного задумавшись, предположил следующую версию, которая могла поддержать данную идею. Можно было бы предположить, что девушка на самом деле не дочь таинственного незнакомца. О том, что она приходится ему дочерью, я знаю только с его собственных слов.

Потом если вспомнить материал, напечатанный в прочитанной мною газете, то выходило, что семья дипломата Николаева погибла практически вся, во всяком случае, так сообщала газета. Но может быть, во время пожара погибли не все члены семьи, могло ведь, случится и так, что удалось спастись внучке или правнучке хозяина дома, которая в результате трагедии потеряла разум. Тогда она могла бы быть именно той самой девушкой, которую меня попросили сопроводить на лечение. И здесь может быть два совершенно разных варианта. Страшный и ужасный состоит в том, что больную молодую женщину пытается теперь вылечить преступник, для того чтобы узнать от неё в тот момент, когда к ней вернется способность воспринимать реальность адекватно и вернется память, о каких-то важнейших тайнах. Либо в действительности выжила не только больная девушка во время пожара, но еще и её отец, и теперь он прикладывает все силы для того чтобы спасти свою дочь.

Или он мог отсутствовать при торжествах, завершившихся столь трагически. И такая версия была вполне допустима. В конце концов, я совершенно запутался в возникающих новых версиях. Оказалось, что строить их можно было в моей ситуации сколько угодно, и какие угодно. Прочитанная мною заметка действительно позволила мне создать в своей голове великое множество самых различных версий событий. Одна страшнее и таинственней другой. Но в тоже время была еще, понятное дело, возможность, и она заключалась в том, что случаи, описанные в газете, вообще не имели никакого отношения к истории известных мне людей, отца и его больной дочери. Этот вариант тоже имел право на существование.

Постепенно я полностью успокоился. Ситуация перестала мне казаться смертельно опасной, в любом случае я был пока нужен для людей в этом деле. Да и после сильного возбуждения пережитого мною на меня напала сонливость и я, улегшись на диване, накрылся одеялом и через некоторое время спокойно уснул.