Страж двигался по тем следам, что оставляло полчище тэба Тандоорта. Следовать им было нетрудно. В городках и поселках, где они побывали, только и разговоров было, что скоро, поди, война, не иначе. Народ волновался. Только о Главном тигане – ни слуху ни духу. Верно, он выбрал другую дорогу, поуже да побыстрее. Но и тэб Тандоорт со своим войском времени не терял. Лишь на четвертый день к вечеру удалось сократить отставание в двое суток. Дымка, клубившаяся впереди при столь ясной погоде, никак не могла сойти за пыль, поднятую ветром в степи. Впереди двигался большой отряд, и, кроме тэба Тандоорта с тремя тэйрами солдат, повстречаться здесь больше некому.

Войска двигались в Танак, без сомнения. Еще два дня – и они будут там. А Истарма наверняка уже в замке. Он погладил Туири, заставляя его сбавить ход. Виз понимал его лучше, с одной мысли, со вздоха.

Страж еще придержал коня. Сейчас надо делать выбор: спешить что есть мочи в Танак или следовать за тэбом и попытаться узнать хоть что-нибудь. Последние дни, с тех пор как он покинул отряд в Тэйсине, Иллири Дэйи оставался в полном неведении. Знал он немногое. То, что Бритт звал его. Отчаянно и безнадежно, без всякой веры в то, что он придет. Что сам он, страж, пренебрег всем и вся, оставляя Нока Барайма, всю его семью, да еще и Леки в придачу, в холмах лишь с одним Инхио. Что Леки исчез в тот же день, и не один, а вместе с Триго. Что Тинхэ так и не появился, поэтому Инхио не рискнул отправиться на поиски двух беглецов, оставляя весь отряд один на один с холмами у кромки леса. Знал, что Леки отправился за ним, желая предупредить о чем-то важном, об этом поведала Има на следующий день… Лишь на следующий и не раньше, иначе Инхио, пожалуй, рискнул бы все-таки отправиться за ними вслед. Знал, что с тех пор об этих двоих ничего не слышно. Пропали, как в воду канули. И все лишь потому, что он сразу же рванулся на зов, не думая ни мгновенья. Порыв глупый, недостойный стража – и потому наверняка ошибочный.

Теперь с ним не было Леки, и, если даже маг в действительности звал его, страж не мог этого слышать. Но звал ли он на самом деле – этого Иллири не знал. Не знал, зачем Истарма спешно отправился в Танак, в то время, когда до похода в Айсин оставалось всего два дня – так говорили в Эгросе, и с превеликим удивлением. Не знал, зачем тигану целых три тэйра, идущие следом. Каков бы ни был его замысел, он может оказаться угрозой для ниори. Тем более что маг, наверное, при нем. Где же еще? Но, прежде чем прыгать в пасть к Истарме, прежде чем ломиться в Кус-Танак, где его, быть может, никто и не ждет, очень хотелось хоть что-нибудь узнать о намерениях двух тиганов. Поэтому страж и сдерживал усталого коня, смиряя его прыть и свои мысли. Наконец обычная осторожность взяла верх, и он потихоньку устремился за пылью, клубившейся вдалеке.

Отряд стал на ночь в небольшом поселке у тракта. Точнее, возле поселка. Для всех трех тэйров места было маловато. Маленькие крестьянские домики нашпиговали солдатами до самой крыши, но новому тэйру пришлось-таки ночевать прямо в поле. Поселяне, расстроенные от такой великой чести, вынуждены были тащить в лагерь все, что у них есть. Во всем огромном Кромае никто не любит таких постоев. Королевские войска платят вдвое меньше, а съедают втрое больше.

Прижавшись к верхушке холма, Иллири наблюдал за деревенькой. Опытный взгляд сразу выхватил постоялый двор из череды глинобитных домишек. Его нельзя было не заметить, на диво высокий и просторный, видно, недавно перестроенный для путников, бредущих по тракту. Странно только одно, дорога-то не очень людная, откуда бы такие доходы? Этот домик заботил его больше всех остальных построек в поселке, хоть сколько солдат в каждой из них. Несомненно, именно здесь должен был остановиться тэб Тандоорт Ай Дар, а также все остальные, достойные составить ему компанию.

Сумерки густели, отрезая поселок от далеких взглядов, замерцали огоньки. Страж выждал еще некоторое время, но вскоре, опасаясь упустить главное, направился, крадучись, к деревне, обходя подальше огни костров третьего тэйра. Дозоры лениво вышагивали в темноте, смотря лишь себе под ноги, а не по сторонам, скрыться от них за кустами, а то и распластавшись просто на земле, трудности не представляло.

Он подкрался к первой ограде. Лай, громкие песни и крики доносились до него еще на холме, здесь же шум заполнял все. Как раз на руку. Даже псы не могли его выдать, чужаков понаехало столько, что они уже охрипли, но добросовестно продолжали исполнять свой долг. Внимания на них уже, впрочем, никто не обращал.

Иллири легонько перемахнул через невысокий частокол, словно перелетел. Осторожно прокрался вдоль него до следующей ограды, перелетел и через нее. Пес на здешнем подворье замолк, совершенно не желая признавать в незнакомце чужака. Теперь пришлось перебежать открытое, но темное пространство. Он двигался задними дворами от ограды к ограде. Если бы кто-то и увидал быструю тень, то рассудил бы, что почудилось. Этот путь он наметил еще с холма. А вот и постоялый двор, приветливо озаренный светом из окошек нижнего этажа.

Здесь и вовсе царило веселье, потому что личная охрана тэба за отсутствием места расположилась прямо во дворе. Страж подкрался к дому сзади, укрылся за сараем. Мимо прошагал какой-то крестьянин с ведрами, шепотом в сердцах поминая всех тэбов и тиганов в придачу. Страж подождал, когда он исчезнет на заднем дворе, тенью скользнул к стене и тут же рванулся обратно, потому что вскоре из-за угла появилось двое стражников. Несмотря на недолгий постой они были уже бесконечно пьяны и весьма этим счастливы. Справив нужду, они тотчас же удалились, нечетко бормоча какую-то песню.

Вряд ли благородный тэб будет вкушать ужин среди пьяной солдатни, в трапезном зале. Недолго думая, страж разбежался и бесшумно забросил свое тело вверх, ухватившись за одно из бревен, поддерживавших крышу. Держась за другое бревно, углом выпиравшее из стены, быстро подтянулся к окошку, прислушался. Лишь недовольное бурчанье и сопенье из-за ставен. Тут приютились другие постояльцы. Он потянулся дальше, но второе бревно было слишком далеко, и пришлось соскочить, чтобы повторить свой маневр. Здесь за ставнями горели свечи, слышался шум и выкрики, но надеждам не суждено было оправдаться и на этот раз, здесь собралась совсем не та компания. Это всего лишь кандары двух тэйров играли в мастак прямо на утлой столешнице. Зато в ставнях оставалась узкая щель.

Иллири опять спрыгнул и метнулся за угол сарая. Крестьянин возвращался, и не один. За ним размашисто шагал верзила, давая наставления, как правильно ухаживать за скакуном благородного тэба, заставляя спутника раз за разом кивать и мычать в ответ на каждое слово. «Понял?» – переспрашивал он то и дело. За ними семенил еще один человечек поменьше, наверное, слуга. У угла дома они столкнулись с шумной гоготавшей толпой стражников, которым понадобилось отлучиться из общей компании.

Пока они мешали ему пройти, страж сосредоточенно думал. Вряд ли благородного тэба, Королевского тигана, поместили на задней стороне дома с видом на хлев. А к передней снаружи не подобраться. Он достал из-за пазухи тканый кисетик, осторожно ссыпал часть его содержимого в трубочку ивуи, в тот же миг, пользуясь временным отсутствием помехи, снова взлетел к оконцу, ухватившись за бревно, уткнул кончик трубки в щель в ставнях и резко дунул. Сам же быстро отстранился подальше от ставен. Переждав некоторое время, заглянул внутрь, снаружи распахнул тяжелые ставни, балансируя на бревне. Затем легко соскочил под надежное прикрытие сарая.

Выждав еще немного, чтобы воздух в комнате стал менее ядовит, и пропустив череду стражников из бравого тэйра самого Истармы, он разбежался, подтянулся и оказался внутри. Стражники валялись вповалку с самыми разными гримасами, от крайнего изумления до тревоги и ужаса. Порошок нэи действовал совсем не так, как шипы, отравленные тем же ядом. От них замирает кровь и человек цепенеет, даже не успев сообразить, в чем дело. Эти же, вдохнув порошок, ощущали удушье, прежде чем застыли.

Страж быстро прошел через комнату, задержавшись только для того, чтобы выплеснуть в открытое окно пел из кувшинов да затворить ставни. Отрава еще вся не выветрилась, и прежде чем Иллири отворил дверь, он не сделал ни единого вдоха. Ключ он прихватил с собой, повернув его в замке с другой стороны. Держа наготове ивуи, на этот раз с шипами внутри, он мягко заскользил по узкому коридору.

Стражники наверняка ничего не вспомнят, когда очнутся. Кувшинами с пелом они запаслись изрядно. Кто поверит, что их укачало не от хмеля? Если же какой-нибудь пьяный солдат встретится на пути, завтра он попытается припомнить, какая же по счету кружка свалила его с ног. После нэи, вспомнил Иллири с легкой улыбкой, едва тронувшей губы, остается такое чувство… Человеку оно может показаться горьким похмельем.

Он шел по коридорчику бесшумно, но не крадучись. Дорога была свободна. Осторожно минул лестницу, снизу неслись взрывы хохота и брани. Солдаты тэба Тандоорта гуляли. Как будто не в походе, а на празднестве. Страж прислушивался у каждой двери, держа ивуи наготове, но никто так и не поднялся. Он уже дважды завернул за угол, когда услышал знакомый голос. Приник ухом к замочной скважине, не спуская взгляд с конца коридора, ведущего от лестницы.

Там, за дверями, весело ужинали четверо. Судя по тону разговора – все люди доверенные. Сюда не затесался никто из тэйра Главного тигана, иначе благородный тэб Тандоорт не был бы столь откровенен, рассказывая ту самую айсинскую историю на Просеке. Он тоже изрядно захмелел, да и командир его тэйра, и начальник охраны тоже. Четвертого все величали просто – тэб Кулокар. У благородного Тандоорта, он, видимо, ходил в друзьях, поэтому позволял себе больше остальных, выпытывая все новые и новые подробности.

Собеседники то и дело прихлебывали, поднимая кубки за долгие годы жизни своего покровителя, за посмертную славу его друзей, погибших на проклятой Просеке, и за многое другое. Потом вновь расспрашивали, да не первый уже раз, и благородный тэб опять охотно начинал с самого начала. Тэб Кулокар бормотал, видно, требуя выпить еще за что-то.

Иллири не расслышал, все его внимание было занято лестницей за изгибом коридора, по которой взбиралось несколько человек. Он оторвался от комнаты тэба Тандоорта, раскинулся на полу, будто спит, приготовил ивуи. Чуть только человек в богатом доспехе, из знатных, показался из-за угла, его настиг первый шип. Не обращая внимания на пьяного, валявшегося посреди коридорчика, ужаленный сделал еще десяток шагов, все более замедляясь, а между тем шип несся уже к шее его спутника. Один стражник, еще один. Всего трое.

Последний оказался силен! Хоть уже и не соображал ничего, но он упрямо, тупо пер вдоль коридора. Лишь около Иллири ноги его подкосились и он рухнул со страшным грохотом, ударившись сперва о дверь тэба Тандоорта.

– Что такое? – закричали из-за двери.

Одним движением страж взметнулся на ноги, подскочил к знатному, подхватив под руки тяжелую тушу почти в полном доспехе, тяжело выпрямился. Заскрипел внутренний засов, и страж со своей ношей исчез за изгибом узкого коридора.

– Вот узнаю… к-кто таков, и вз…ыщу! – Человек скорее веселился, чем стращал, но, как и следовало ожидать, замерший от шипа нэи солдат не ответил ни слова, даже не пошевелился. – Нализался! – пренебрежительно протянул пьяный голос. Дверь скрипнула, затворилась.

Иллири снова заглянул в коридор, протащил бесчувственное тело до следующего поворота, бросил там. А то слишком заметно. Мигом вернулся обратно к скважине.

– Ну, пусть ребята веселятся! – беспечно увещевал тэб Тандоорт командира своего тэйра. – Оповес…тили, что завтра вечером становимся в-военным порядком, они и… – он хохотнул, – напоследок.

– Порядок д-должен быть… – вяло отбивался тот, что выглядывал наружу. – В…сегда.

– Так разве у т-тебя порядка нет, досточт-тчимый тэб?! – вскричал все тот же Кулокар. – Железный… порядок! Атай не прош… шмыгнет!

Командир недоверчиво хмыкнул.

– А если прош…шмыг…нет, – Кулокар остановился, это слово никак ему не давалось, – то мы его!..

Послышались встревоженные окрики, звон металла: храбрейшего тэба усаживали на место. Выпили за железный порядок, чтобы его успокоить. Сегодня, похоже, веселиться были намерены все, от последнего мальчишки до тэба Тандоорта. Значит, дело предстоит и правда серьезное.

Начальник охраны, наименее нагрузившийся из всех, заметил почти трезво:

– Сегодня дали послабление… а стоит ли? Слух прошел вчера – жаль, не знаю откуда, – что идем с чудовищами биться, с получеловеками-полузверями. Да еще силы колдовской, неизвестной. Вот ребята приободриться решили как следует. Шутка ли, неизвестно с чем схватиться, то ли дело…

– Чушь! – недовольно перебил тэб Тандоорт. – К-какая чушь! Нев-вообразимая, дурацкая чушь!

Еще некоторое время он поносил эту чушь и того, кто ее выдумал.

– Найти сына олду! – распорядился он наконец. – Два к-канда палок! А лучш… шче три!

– Найти будет трудно, – вмешался главный охранник, – как искать? Кого? Вот только… можно прихватить кого-нибудь, кто повторяет… – задумался он, – как зачинщика. Чтоб неповадно было.

– Ха! – почти радостно выдохнул тэб Кулокар, словно дело несказанно забавляло его. – Посс…ле того все только больш…ше г-говоршь… – Не выдержав, расхохотался.

Что-то грохнуло. Наверное, кто-то врезал кулаком по столу. Воцарилась тишина. Страж за дверью терпеливо ждал, привстав на одно колено.

– Не сметь!! – бабахнуло наконец.

Тэб Тандоорт разозлился. Испуганные собутыльники принялись увещевать его. Выпили за справедливость тэба Тандоорта, за самого справедливого тигана в королевстве Кромай, справедливее которого может быть только сам Король, и то – хихикнул кто-то – когда вырастет.

– Вот если бы, – снова подал голос начальник охраны, – хоть что-то известно было… Кто враг… Куда идем. А то даже мы не знаем. Только и сказано, что заговорщиков ловить: А где они, те заговорщики?

Вновь повисло молчание. Как в тумане, в нем притаилось ожидание. Вероятно, все они не первый день пытали тэба Тандоорта, но узнать так ничего не удавалось.

– С-сказано: заговорщ…иков ловить! – попытался отрезать благородный тэб, но слова расплылись, как пролитое масло.

– Это-то мы знаем, – вкрадчиво втолковывал охранник, пользуясь тем, что все остальные куда пьянее его, – а в самом деле?

– В с-самом, ч-што ни есть!

– Ха! – снова подал голос Кулокар, видно, проснувшись. – Ха! Х-где видано, ш-чтоб на пару ш-человек три т-тэйра пос…ылали?! – Что-то упало.

– А-а!.. – значительно потянул благородный тэб. – Т-так они у-ум-м… непрос…тые!

– Неужели полулюди-полузвери? – ввернул охранник.

– А-а!.. – уже теперь довольно вытянул тэб. – Э-это т-тайна! Боль…шая т-тайна! Я с-слово давал Г-главному тиг-гану!

Выпили за твердость и верность слову. Тэб Тандоорт заплетающимся все больше языком пытался пояснить своим людям, что сам-то доверяет им, как себе, но слово, данное им, крепко, как камень, нет, крепче, как его непобедимый меч. Хотя даже он не выручил бы его в Айсине, если бы не два доблестных трея. Его пламенная речь то и дело прерывалась чьим-то храпом.

– Ха! – Храп прервался. – Они с-самые эти з-з… з-загговорш-щики и ес-сть, – весело вскинулся тэб Кулокар. – Их-х… – он запнулся, – Иссстарма иш-щет. – Он испуганно икнул.

– Ник-какие они не з-заг… – начал тэб Тандоорт, – не з-злодеи. Воин, – значительно прибавил он, – з-злоде-йем не бывает! А это в-воины! Ос-собенно тот, Дэй. Ош-шибся тиг-ган.

– В-великий Ис-с-старма не ош-шибает…ся! – провозгласил тэб Кулокар и закатился громогласным ржанием не хуже своего коня.

По лестнице вновь начали подниматься, но страж зря приготовился к встрече. Люди направились в другую сторону.

А за дверью уже толковали об Истарме. Надо сказать, без должного почтения. Обычно осторожность сковывала языки говорящих о Главном тигане, но сегодня язык тэба Тандоорта могло удержать только его честное слово, которое он свято соблюдал. А в том, чтобы не клясть самого Истарму, слова он не давал. Собутыльники вторили ему вяло, даже разгоряченные еще одной выпивкой со значением: «За Главного тигана!» Пили, конечно же, за того, кто истинно заслужил этот высокий пост, а не выскреб каким-то там колдовством.

Перекинулись на замок возле Танака, на заговорщиков. Снова посыпались те же вопросы, те же ответы. Вторым кругом, третьим. Иллири терпеливо ждал, делая небольшие перерывы, когда по лестнице кто-то взбирался. Однажды пришлось позаботиться и о тыле. Кое-кто захотел как раз спуститься, а не подняться. Был он навеселе или нет, но его ждала та же участь.

Все, что удалось понять из пьяной болтовни, выхватывая то одно слово, то другое, так это то, что поблизости от Танака ожидают «заговорщиков». И готовят им подарок. Только вот зачем «заговорщикам» лезть в Кус-Танак? Или уже поймали кого-нибудь? По словам тэба похоже, что так. Только можно ли сейчас им верить? Через два дня к вечеру войска должны быть на месте и расположиться в замке и окрестностях. Но малыми отрядами. Всех остальных где-то припрячут, скроют. Может, и внизу, в подвалах. Поговаривают, в Кус-Танаке обширные подземелья. Вот тогда-то Истарма и объявит о поимке заговорщиков на весь Кромай. А пока… Т-с-с!..

Почему план был именно таков, не знал даже тэб Тандоорт, хотя пыжился изо всех сил, стараясь казаться более осведомленным. На самом же деле Истарма, видимо, мало что доверил благородному Четвертому тигану. Скорее всего тэбу Тандоорту в действительности нечего было скрывать, кроме тех выгод, что обещал ему Истарма, если дело выгорит. Но выгоды были, верно, изрядные, потому что решимость благородного тэба сдержать слово была непоколебима. Как ни клял он Истарму лично, как ни хохотал над вялыми шутками своих собутыльников.

Шум и взрывы смеха становились все более частыми. Храп тоже частенько прорывался сквозь дверь. Ждать больше нечего. Страж тихонько ушел тем же путем, тем более что лестница вновь заходила под чьими-то тяжелыми сапогами. Он нырнул в знакомую дверь, повернул ключ. Выглянул в щелку в ставнях. Улучив момент, мягко спрыгнул на землю под окном и растворился в темноте.

Леки снова очнулся. Уже несколько дней он пребывал в полузабытьи, выныривая только для того, чтобы выпить воды или подобрать те скудные крохи, что бросали ему люди тэба Айгару. И то достучаться до него удавалось не часто. Есть не хотелось, только пить и пить, словно жажда поселилась в нем навсегда вместе с горем и пустотой. Его вновь связали по рукам и ногам, и тела своего он не чувствовал уже давно, но Леки было все равно. Только бы коварная пустота не стучалась в его голову, не пыталась пробраться в сердце, только бы ушла! Только бы Триго вернулся…

Леки толком не помнил, как его схватили, как тащили, как вязали, что визжал тэб Айгару, увидав, что второй пленник убит. Единственное, что он еще понял, совсем не вслушиваясь ни в вопли тэба, ни в оправдания стражников, это то, что стрела случайно вонзилась в спину ниори. И от этого куда больнее. Незадачливые стрелки хотели лишь припугнуть беглецов, они сами тряслись от страха, опасаясь теперь уже за свои жизни, пока человек Истармы в бешенстве прыгал над телом Триго, сваленным в пыль. Ниори так и оставили здесь. Зачем тащить с собой мертвеца? Зарыли прямо рядом с дорогой. И тронулись в путь.

К тому времени Леки уже не понимал, что вокруг. Пустота цепко держала его за горло, не желая отпускать. Уже зная, как с нею бороться, Леки просто замирал, таился, ожидая, что она отступит сама, и пустота сдавалась. Но зачем-то возвращалась снова и снова, наполняя Леки ужасом. Он старался больше не проваливаться в виденья. Лишь в спасительное забытье. Только это избавляло от пустоты, от боли, от ненависти к себе.

Да кто он такой? Один из всех, из многих. Ведь только из Кобы выбрался, только первый сон чудесный увидал – и невесть что себе вообразил! И главное, даже в голову не пришло, что дурак! Сын олду бездумный! Подумаешь, Дар! Взять тех же ниори, ведь каждый из них не просто так рожден, каждый какой-то дар имеет. Он вспомнил Триго. Почти каждый… Так что ж? Что, у каждого назначенье секретное есть, что ли? Судьба своя особенная? Так с чего ж ему, Леки, неймется? Больше никто вперед не лезет, героя из себя не корчит, носа не задирает! Кроме мага проклятого, конечно.

Леки аж зубами скрипнул от злости, как скрипел каждый раз, когда в голову стучалось воспоминанье о маге. Все с него пошло! И Дэйи заманил, и Леки из-за него попался. А Триго… и вовсе мертв… Только он-то как раз из-за Леки пропал… Из-за дурости его несусветной.

Получается, глупость тоже убивает. Если не себя, так других.

«Я ведь обещал идти за тобой, значит, пойду», – никак не мог отделаться Леки от слов ниори. Крутился в путах, хрипел, пугая стражников, но эти слова не отпускали его. Лишь спасительное забытье выручало. А ведь Триго говорил, советовал, ведь даже упрашивал в деревню не соваться. Ночь не спал, стерег его, дурака, и себя заодно. И потом упрашивал тропы не держаться, не упрямиться, послушаться рассудка, а не дурости своей. А когда понял, что не переупрямишь, то ведь не бросил. Берег, как мог. «Ты будешь моей путеводной звездой!» Леки б фыркнул, если б не было так горько. И если разобрать, кто чьей звездой-то оказался путеводной? Кто кого берег?

«Кто кого берег? – яростно шипел Леки сквозь зубы. – Кто кого тащил, я тебя спрашиваю?! Куда меня несло? Незнамо куда! Что ж за путь это такой, кривой да извилистый… куда первое дерево веткой качнет? Что за дорога? Только-только мир другой увидал, со всеми этими штучками, со всеми знаками, луини этими, так сразу туда и провалился! Решил, раз что-то узрел, что другим не дадено, то, ясное дело, для меня уж и назначенье великое припасено! Прав ты был, ой как прав!» – разговаривал он в полузабытьи то ли с собой, то ли с погибшим ниори, не видя, как мимо проплывают поселки, проносятся повозки и всадники.

«Может быть, во сне ты хорошо видишь. А вот то, что под носом, никогда не замечаешь», – снова говорил ниори, в который раз повторяя свои слова, и Леки соглашался. Теперь-то уж соглашался, да только сегодня какой с того прок? Да, кивал он про себя, ты сначала вокруг смотреть научись, а потом уж куда-то внутрь… и то если нужно.

«На людях больше не используй свой дар, – говорил ниори, – пока ты не умеешь владеть им…» Не буду, не буду больше, отвечал Леки в бреду, и учиться даже не стану, ни за какие деньги, ни за какие посулы. Теперь он соглашался с каждым словом, что помнил. А вспоминалось на редкость легко, словно ему нарочно такие картинки подсовывали. Он опять и опять видел, как падает Триго, и самой страшной и непонятной в этот миг была прощальная улыбка ниори. Он и вправду улыбался, Леки не показалось. Эта улыбка застыла навечно и осталась с ним, когда он лежал со стрелой в груди у зарослей акади, когда валялся в пыли у ног тэба Айгару. Будто в последний миг не в лицо смерти глянул, а куда-то…

И лишь один раз Леки вспомнил погреб в Аносе: «Так и должно было случиться…» – говорил ниори. – Теперь лучше знаю Большую землю… И понимаю. Полжизни прожил в Кромае, а ничего не знал… что вокруг».

Как будто прощался. Как будто знал.

Скорей, скорей в спасительное забытье!.. Теплое, мягкое, обнимавшее точно мать, ограждавшее от скорбей и тревог, от воспоминаний. Скорее… Там Леки спасался от того, о чем боялся даже думать. А больше всего он боялся, что когда-нибудь ему вдруг случится встретиться с Имой. Что он ей скажет? Как посмотрит в глаза? Он знал, что ни за что на это не решится. И даже если ему суждено остаться в живых… разве это важно теперь… если только доведется остаться в живых, то, даже встретив ее ненароком, увидав краем глаза, он спрячется от стыда куда подальше, давя в себе мечты о ней, как бешеных пеев, жалящих в сердце.

Столько всего… Он то и дело нырял в забытье, не считая дни, пребывая все еще в «сегодня», не зная, что путь их близок к завершению. Но когда повозка с валявшимся, как безвольная кукла, пленником достигла Танака, Леки почти уже не выныривал наружу, изредка открывая глаза, мутным взглядом окидывал мир и тут же вновь засыпал, устав от горя. Он больше не говорил с Триго, лишь с пустотой. Вот она не давала сбежать, не то что Триго или Има. Когда она приходила, такая же тягучая и липкая, как на Белой Поляне, в сладкое забытье нырнуть уже не удавалось, только туда, к ней. Поначалу Леки сопротивлялся. Но скоро он перестал различать, что хуже: беспрерывное мельканье Триго в снах и мыслях, укоризненный взгляд Имы или пустота, в которой можно скрыться, если не дергаться, конечно…

Так они и поладили. Чем больше знаешь врага, тем меньше боишься. Теперь Леки приходилось с ней куда больше бывать, чем с друзьями. Ей тоже тоскливо. Наверное, сама кого-то загрызла или перекрутила не в меру. Вот и тоскует. А еще она боялась всего. Только к Леки уже привыкла, не шарахалась теперь, пытаясь отхватить голову или еще что-нибудь, вывернуть, разъять, смять, расплющить. Так она и жила, в тоскливом страхе, страшась неизвестного и потому его истребляя. Однажды Леки даже спросил, не опасаясь уже, что его задавят или расплющат в порыве нового ужаса – уж слишком он обвык, да и смерть не пугала его так сильно, – чего же она хочет, эта пустота.

Но вместо этого провалился в новое виденье, видел Кобу, свой старый, милый сердцу дом, так и оставшийся в памяти, несмотря на все желание забыть о прошлом, об отце и не вспоминать. Увидел мать, вынесшую младенца на крыльцо, нежно баюкая. «Это же я!» – сообразил Леки. А женщина ходила и напевала, покачивая ребенка на руках. Хорошо-то как! И тут же провалился куда-то в подземелье, сырой каменный подвал без окон и дверей, освещенный робким светом чадящего факела. Он с натугой ударялся в стены, пробуя вырваться, но лишь разбивал себе в кровь лицо, пальцы, кисти, колени, ступни… кровь была повсюду, и он с ужасом сбежал из этого виденья, чтобы никогда не возвращаться.

В этом полусне-полубреду его и привезли в Кус-Танак. Он не видал ни тяжелых ворот, способных выдержать хороший таран, ни узкого подворья, стиснутого высокими, толстыми, очень древними стенами. Не видал Истармы, взиравшего на пленника из убранного решеткой оконца, когда телега, грохоча по крупным булыжникам, замостившим двор, проезжала рядом с аркой башенного круга. Не видал ни темных сырых коридоров и лестниц, по которым волокли его бесчувственное тело, ни узкой комнатенки без окон, глубоко под землей, где его и бросили. Не помнил, как какие-то люди поили его водой из кувшина, без труда раздвинув его безвольный рот, как некоторое время спустя те же люди вернулись и разрезали почти все веревки, только руки снова скрутили сзади упругой бечевой.

Он все еще плавал в своих снах, теперь почти заменивших явь, не давшую ничего, кроме горя. Но сны перестали струиться плавно, и Леки обеспокоился. Тело задергалось, картинки понеслись водопадом, не его, чужие, жуткие, то и дело ярко мелькая, заставляя вздрагивать, как от удара. Наконец он открыл глаза, не в силах больше видеть эти ужасы. Очнулся. Окинул темницу мутным взглядом.

Тело болело, кололо иголками, но когда Леки с удивлением сообразил, что уже не в пути, а в каком-то сыром каменном мешке, да еще почти целиком свободен от пут, то попытался встать, но всего лишь слабо забарахтался в соломе. Тело слишком затекло и не желало слушаться хозяина. Да еще голова… Он отвык от яви. Виденья были такими четкими, резкими, а настоящая жизнь вокруг расплывалась, как краска на воде. Стены тюрьмы то расползались, отодвигаясь далеко-далеко, то вновь подступали, спирая дыхание. Или это факел так играет пламенем? Нет, вроде нет… Или это сон? Куда же он попал?

Леки принялся «ожесточенно» тереть ноги одна о другую, о соломенный тюфяк, колотить ими по полу, сгибать и разгибать колени. Выходило не очень-то бодро, тело все равно не отвечало ему. Кроме боли, появилась еще и непонятная истома, уже не так хотелось овладеть измученным телом. Пусть его… Не хочет, и не надо.

Леки заметил кувшин и неуклюже подполз к нему, опираясь на бок. Ничего, широкий. Сжав зубами край, потянул его к земле. Вода залила шею, ворот, грудь, промочила рубаху, но Леки жадно пил, не замечая этого, почти не чувствуя. Вода! Прохладная, восхитительная! Хотелось еще и еще, и он пил и пил. Однако вскоре она закончилась, как и все хорошее в его жизни. Он больше вылил, чем выпил, но и этого оказалось достаточно. Он отполз к стене, оперся на нее спиной, с трудом повернул голову и прижался щекой к холодному шершавому камню. Не скользкий, не так уж тут и сыро. Холод отрезвил ею, и Леки принялся оглядывать свою темницу, пытаясь все-таки заставить глаза смотреть яснее и припомнить, откуда ему так знакомы эти стены…

Сердце упало. Виденье. То самое. Сначала дом, мать на крыльце, он сам. Потом каменная клетка, похожая на эту. Неужто та самая? Неужто он видел свой конец? Так же ясно, как плененье стража!

Вот оно! Он ясно припомнил все с самого начала: они с Триго отправились Дэйи искать. Он должен… упредить был, сказать… про мага этого треклятого, чтоб ему жизнь укоротило! Он снова прижался щекою к камню и зарыдал, припомнив все. Нет, он не разговаривал с Триго дорогой… потому что тот умер. И в который раз перед Леки застыла последняя улыбка ниори. Как проклятие на его голову. Он вспомнил все разом, как сполох пламени ворвался в голову, но мысли опять начали путаться, сплетаясь в причудливые узоры. Он вроде бы попался лишь вчера. Неужто его так скоро довезли? Так это замок Истармы, великого и ужасного? Так же, как недавно горько плакал, он расхохотался. Великий и ужасный Истарма! Эта мысль его необычайно позабавила.

Смех несколько раз сменялся слезами и наоборот, ему чудилось то одно, то другое, будто с головой случилось то же, что и с телом. Она затекла и так же онемела и обессилела, как и шея, грудь, руки, ноги. Он постепенно отпустил из памяти и Триго, и стража, и даже Иму, словно и дела теперь до них не было. Их больше нет. Есть только он. И он остался один в этой каморке где-то глубоко под землей. И сгниет здесь, если захочет Истарма, великий и ужасный. Теперь эти слова совсем не веселили его, даже наоборот. А захочет – и прикажет узника убить. Вот войдут его люди и прикончат. «И хорошо, если сразу», – текли его мысли как сквозь тягучее сладкое варево.

Завизжал засов, и Леки сжался, из последних сил стараясь выглядеть безразличным. Кажется, удалось. Эти стражники, однако, принесли всего лишь воду, а не смерть. Леки успокоился. Без слов поставили, ушли. Он подполз и вновь жадно выхлебал все, что смог. Снова полез к стене, обдирая локти о шершавый камень.

Прошло еще немного времени, и мысли вовсе смешались. То неслись обрывками, то ползли, никак не заканчиваясь. Он забывал, о чем они, а те все ползли и ползли… Тело замерло, не хотелось ни одним пальцем шевелить, было все равно, что и с кем случится. Только выбраться б самому, но это потом… «Это все вода», – запоздало понял Леки. Это она творила с ним такое, непонятное. Разве это его думы, разве это он? Он всегда боролся!.. Он хмыкнул. Против сорняков на отцовских огородах. Это у него хорошо выходило. Вот там бы и сидел. А теперь?

«А что потом?» – вопрошал далекий голос, слишком далекий, чтобы Леки услыхал, как надо. А ничего, жил бы, женился со временем, детей обихаживал, свой дом поставил подальше от отцовского. Понесла нелегкая в дорогу. И имя у нее есть… Леки встрепенулся: какое это имя? Что нужно припомнить? А, Има… Он мельком увидел девушку. Тьфу ты, нет! Не ее имя, а той нелегкой!.. Белая Птица. Может быть, такие ко всем приходят, людей смущать понапрасну? Да только никто им не дается. Не ведется на их манящий зов. А Леки не вытерпел. Правы они все, правы… Воля слабая, вот что, не хватило ее, чтобы дурости своей не поддаться. Вот ведь как… А как? Леки попытался вспомнить. О чем это он?..

Иллири рассматривал Кус-Танак. Утро было уже в разгаре. Слишком много времени ушло на поиски. Раньше ему не приходилось здесь бывать. Да и путь не близкий. Тэб Тандоорт, чтобы прибыть сюда к вечеру, должен изрядно погонять своих людей. Он оглядел замок, но не обнаружил ни малейшей лазейки. Стены мощные, как у крепости, никаких изъянов.

Сначала он глядел издалека, потом подобрался поближе, но близкий осмотр тоже не принес ничего утешительного. Охрана за стенами могла спорить с неприступностью самой твердыни. Там явно ждали и готовились со всем мыслимым тщанием. До темноты нечего было и думать проникнуть сюда. Он зря спешил. Но и с темнотой…

Иллири напряженно перебирал разные варианты, но ничего не выходило. Сюда пробраться куда тяжелее, чем в Королевский Дворец в Эгросе или Княжеский предел в столице Игалора. Это крепость, готовая к нападению извне, ожидающая его. Здесь не справиться в одиночку. И какой толк, если он переполошит весь Кус-Танак? Ведь Бритт его ждет не за этим. А он не может просочиться сквозь каменные стены! Ведь он всего лишь страж. А тут, наверное, и магу так легко не справиться.

Крепость ждала. Чего? Войск тэба Тандоорта? Истарма, похоже, придумал хитрую ловушку. Ему надоело ловить колдунов, и он решил схватить их тогда, когда они пожалуют к нему сами. Теперь подойдут три тэйра, скроются в крепости, будто их и не было. А когда по всему Кромаю пройдет слух, что пойманы «заговорщики», да не простые, а колдуны, найюмы устремятся сюда, как скруты в силки. Конечно, поймать хотя бы одного стража не так уж просто, но возможно… да, вполне возможно. А Истарма искусен в этом, как никто. Изловил же он когда-то мага…

Нет, до темноты туда не попасть. Но к вечеру здесь уже будут войска под началом тэба Тандоорта. Иллири покачал головой. Может, этого и опасался маг? Этого и ожидал? Может, план Истармы совсем не в этом? И когда крепость наводнят войска, произойдет то, чего Бритт так страшился, из-за чего позвал? И наконец, может, все-таки кто-то пойман?

Страж решительно направился прочь от замка. Что бы ни случилось, а он должен попасть внутрь и найти Бритта, любой ценой. И попасть туда раньше тэба Тандоорта. Или же отсрочить его приход. Любой ценой. Иллири кивнул своим мыслям, намереваясь испробовать самое очевидное средство. В своей жизни он прибегал к этому не раз, а жизнь все еще продолжалась.

Он быстро вернулся к коню и поклаже и отправился обратно на запад. К счастью, низкие холмы вокруг замка обильно поросли приземистым лесом, сродни самой крепости, широкой, надежной, с толстыми стенами, приспособленными к любой осаде. Ее строили в древние времена. Оставалось только гадать, кем были предки Истармы, которые не один цикл воздвигали эту твердыню в столь пустынном месте. Однако заброшенность замка сейчас была на руку стражу.

Верхом он изрядно отдалился от логова Истармы, оставил Туири в подходящей лощинке и там же прикопал все свои припасы и оружие, оставив себе лишь трубку ивуи и шипы, еще немного порошка нэи. А потом быстро зашагал наперерез тэйрам тэба Тандоорта, что должны были усердно маршировать сейчас по направлению к Танаку, куда севернее того прибежища, где страж оставил четвероногого. Времени мало. Он ускорил шаг, а потом побежал.

В середине дня наперерез аккуратному строю личного тэйра благородного тэба Тандоорта Ай Дар из лесу вышел человек.

Будь то простой путник, бредущий навстречу по тракту, никто бы не всполошился. Никто бы и не подумал цепляться к одинокому человеку, оказавшемуся среди толпы солдат, вооруженных до зубов. Но этот не пришел по дороге, а выскочил из-за деревьев, притом неожиданно, будто прятался и ждал. Кроме того, он оказался у дороги как раз в тот момент, когда к этому месту приблизился благородный тэб Тандоорт. К тому же именно в его сторону преспокойно направился незнакомец, выйдя из лесу.

Чтобы перехватить его, от строя отделилось несколько человек.

– Кто таков?

Странный чужак послушно остановился на окрик.

– Человек, – ответствовал он, усмехнувшись совсем не к месту.

– Вижу, что не зверь лесной, – проворчал кандар, подошедший вслед за своими людьми. – Кто таков будешь?

Тэйр тем временем шествовал мимо, предоставляя добровольному дозору разбираться с чужаком. Совсем рядом показался сам тэб Тандоорт.

– Я вольный трей. Мое имя Дэй! – Незнакомец намеренно возвысил голос. – И благородный тэб Тандоорт Ай Дар ожидает меня!

Тэб Тандоорт сдержал коня, услышав свое имя, зазвучавшее со стороны, из-за солдатских спин, а еще слишком знакомый голос, упомянувший его так некстати.

– Да кто ты таков, чтоб Королевский тиган с тобой разговоры разговаривал!.. – В голосе кандара Иллири почувствовал неуверенность. И тем увереннее, напористее надо быть ему.

– А ты доложи, и увидишь. – Страж тяжело глянул на кандара. – И поскорее. У меня срочные вести большой важности, и, если они опоздают, тебе может крепко не поздоровиться.

Кандар еще раз смерил взглядом подозрительного чужака.

– Ладно, – наконец выдавил он. – Эй, Гриб, доложи-ка тэбу Кайбику, что здесь какой-то… имеет спешное дело к самому благородному тэбу Тандоорту. И еще скажи, – кинул уже в спину солдату, – подозрительный больно!

– В чем дело? – донесся сзади повелительный, нетерпеливый возглас.

Солдаты мгновенно расступились, выстроившись по сторонам.

– Дэй?! – Более несказанного удивления в голосе тэба Тандоорта трудно было и вообразить.

К удивлению примешивалась явная досада. Очевидно, он все-таки надеялся, что ошибся и голос лишь показался ему таким знакомым.

Иллири неглубоко, но очень почтительно склонился.

– И что… – Тэб замялся. – Что привело тебя на Теркский тракт?

Он обернулся и взмахнул рукой. Заминка возникла не только в голосе тэба. Тэйры стали. Вперед по цепочкам следовал приказ: остановиться и ожидать.

– Меня привело только одно: исключительно желание повстречать благородного тэба Тандоорта Ай Дар. И, в свою очередь, искать у него помощи и совета. Поэтому я и направился на Теркский тракт.

Тэб помрачнел, сразу уловив недвусмысленный намек на то, что у него должок перед этим треем. И не простой, долг чести. И в любое другое время он расплатился бы, не колеблясь! С радостью! Но сейчас… Королевский тиган не привечает врагов Короны, каким бы вздорным это обвиненье ни казалось ему самому. Он напустил на себя крайнюю строгость.

– Я был и остаюсь благодарным человеку, спасшему мне жизнь, Дэй. Но, как верный слуга Короны и Королевский тиган, я должен немедленно взять тебя под стражу. И ты не можешь не понимать, что теперь я не могу отпустить тебя, даже если ты попросишь об этом… в счет той услуги, что оказал мне.

Страж чуть заметно улыбнулся.

– Я ведь уже под стражей. – Он оглядел недоуменно-суровые лица кандара и его людей, столпившихся рядом.

Сзади, нарушая порядок, но не осмеливаясь приблизиться без приказа, собралась еще группка, готовая в любой момент броситься на защиту Четвертого Королевского тигана.

– И я пришел сам, – продолжал Иллири, – без оружия, чтобы предупредить благородного тигана об опасности, что неминуемо угрожает ему.

Тэб насторожился.

– О какой опасности ты говоришь?

Страж снова склонился, выражая свое крайнее почтение, призванное смягчить дальнейшие слова.

– Вот об этом я могу рассказать лишь благородному тэбу и никому другому, – произнес он почтительно, но твердо.

Солдаты задвигались.

– Об этом не может быть и речи! – Из-за плеча тигана навис возмущенный начальник личной охраны тэба. – Это наверняка ловушка! Этот обманщик может напасть на благородного тэба прежде, чем мы что-либо успеем…

– Он безоружен! – резко и зло перебил его тэб Тандоорт.

Охранник осекся. Тэб Тандоорт был храбр, иногда даже не в меру, поэтому сама мысль о том, что безоружный человек способен повредить ему, была оскорбительна. Да еще чужак подлил масла в огонь:

– Я сказал, что пришел один! И пришел с открытым сердцем и пустыми руками. Мне уже приходилось служить благородному тэбу охраной, и если бы я хотел причинить ему какой-нибудь вред, то, уж поверьте мне, нашел бы лучшую возможность.

– Обыскать его! – рявкнул главный охранник, не знавший, как ему поступать после досадной оплошности.

Солдаты рьяно кинулись выполнять. Иллири не препятствовал, время от времени позволяя себе легкую улыбку. Оружия не было. Он посмотрел на тэба, будто вопрошая: я честен перед тэбом, а вот как же благородный тэб? Где его слово?

Тэб снова нахмурился. Выслушивать врага Короны неумно и опасно… Не выслушать… А что же за опасность может угрожать ему, Королевскому тигану? Неужели этот трей явился бы сюда так запросто, если весть его не стоит и косточки от съеденного акалита? Ведь он же не глуп, совсем не глуп, чтобы рассчитывать на то, что тэб отпустит его, повинуясь лишь своему слову? Вопреки Королевскому приказу, то есть приказу Истармы, снабженному, однако, Королевской печатью? Ну что же это за опасность такая, что за угроза, мучился тэб Тандоорт.

– А какой тебе прок, Дэй, в том, что ты принес мне весть, о которой говоришь столь уверенно? – задал он справедливый вопрос. – Ты ведь теряешь больше, чем получаешь… Свою свободу ты уже потерял, – добавил он тоном, не терпящим возражений, не оставляющим надежд.

Страж ничуть не растерялся.

– Я обрету ее потом, когда рассеется вздорное обвиненье, которому, к сожалению, есть простая причина. А в том, что я принес эту весть, есть польза для меня, и немалая. Благородный тэб поймет это сразу, как только соблаговолит меня выслушать. А потом я спокойно отправлюсь под стражей в Кус-Танак, так что благородный тэб не сможет себя хоть в чем-то упрекнуть. И никто другой не сможет. Даю в этом слово, а оно так же крепко, как и моя рука.

Тэб заерзал в седле от нового напоминания о слове. Что же он попросит, этот трей? Чем придется расплачиваться за обещание, данное столь опрометчиво, в глупом порыве? Конечно же, взять его под стражу до самого прибытия в замок спокойнее всего. Но тогда… в чем же угроза для него самого? В чем тайна? И еще… не может же благородный тэб, Королевский тиган, проявить меньше достоинства, чем простой трей? Такого урона честь его не выдержит. Он решился.

– Возвращайтесь в строй, – голосом, не терпящим возражений, отрезал тэб Тандоорт.

Даже начальник охраны не осмелился что-либо сказать. Он позволил себе только взгляд, но уж тот-то был гораздо выразительнее слов, что он думает обо всей этой затее.

– Если ты замыслил что-нибудь недоброе, – торжественно провозгласил тэб, – ты пожалеешь! Следуй за мной!

Он отъехал от края дороги, оказался меж деревьев, оглянулся несколько раз, проверяя, виден ли он своим людям и будет ли слышен их разговор. Остановился. Спешился, оказывая неслыханную честь врагу Короны, на самом же деле желая говорить негромко и тем сохранить тайну вблизи своих людей, не решаясь забираться далеко в лес с загадочным спутником.

– Я жду! – поторопил он трея.

– Знает ли благородный тэб истинную причину охоты на меня и моего недавнего знакомца Леки, с которым благородному тэбу приходилось встречаться?

– Нет, – отрезал тэб и прибавил, вопреки желанию: – И меня она не заботит совершенно. Я воин, а не дознатчик! И привык смотреть врагу в лицо, а не выслеживать его в лесах и степях Кромая!

– Совершенно напрасно! – заявил Иллири прямо ему в глаза. – Ведь мы с другом попали в число врагов Короны лишь оттого, что имели счастье (или несчастье) повстречаться с благородным тэбом Тандоортом.

– Как это? – потребовал объяснения тэб. Интерес его к этому делу значительно возрос.

– Ведь я очень давно не бывал в Кромае, благородный тэб знает об этом. И не мог иметь никаких дел с врагами Кромайской Короны. А мой друг – он и вовсе из крестьян, что захотел вольной жизни трея. Однако, прибыв в Эгрос, я с удивлением обнаружил лишнее внимание к себе тех людей, что в народе зовут «длинными руками Главного тигана»…

Тэб Тандоорт глядел все еще подозрительно, но история, что складно плел ему страж, уже завладела его вниманием.

– Мое удивление возросло еще больше, когда выяснилось, что приятель, звавший меня в Кромай не первый год, на второй же день отказался иметь со мной дело, отговариваясь какими-то пустяками. Но предупредил, что мной интересовались те же люди. «Длинные руки». Знает ли благородный тэб человека по имени тэб Симай?

– О да! – процедил тэб Тандоорт сквозь зубы. – Эту гадину я раздавил бы, как только случится повод! Он везде! И он хитер! И его мне навязали даже в Айсинский поход! Не для моей охраны, надо полагать… – Он спохватился, встревоженно глянув на Дэйи, но тот продолжал как ни в чем не бывало.

– Я решил покинуть Эгрос и снова вернуться на юг, – невозмутимо продолжал страж. – Леки, с которым я встретился не так давно, увязался вслед. Но нас и в дороге продолжали преследовать какие-то люди! Дважды приходилось браться за оружие. Один из них после… Словом, этот человек признался, что он не кто иной, как охотник тэба Симая. Я не привык бежать от опасности, и коль она меня не оставляет сама по себе, то я опять вернулся в Эгрос, чтобы встретить ее лицом к лицу. Леки остался в небольшом городке. Ожидать вестей. Как его? Кажется, Мея… Так вот. Вернувшись в Эгрос, я еще раз пошел к тому же приятелю и теперь уже не дал уйти ему от ответа. Этот человек влиятелен, хоть и совсем не в той мере, как благородный тэб Тандоорт. Ради спокойствия благородного тэба и безопасности моего приятеля я не назову его имени. Он не хотел иметь со мной никаких дел, и я сказал, что в случае, если меня схватят по неизвестной для меня причине, укажу его, как моего сообщника. Если только он не разузнает для меня кое-что. Средства у него есть.

Тэб Тандоорт скривился презрительно.

– Не спорю, – Дэйи совершенно спокойно кивнул, – способ не хорош и бесчестен, но могу уверить благородного тэба, что делать этого я бы не стал. Какой же прок тянуть в свою беду еще кого-нибудь? Но без этого он и пальцем бы не пошевелил, боялся чего-то, потому мне к пришлось прибегнуть к угрозам. Так я потерял друга, зато узнал много нового и странного. Я повторяю еще раз, что давно уже не бывал в Кромае, и смысл многих слов, что приятель доверил мне, остался темен. Он заплатил немалые деньги, чтобы купить одного из людей самого тэба Симая и выведать, что каких-то «заговорщиков» против Короны, обвиненных в колдовстве, вокруг которых в Кромае много разговоров, на самом деле никто почти и не искал, хотя бучу вокруг этого подняли изрядную.

– Как же, – недоуменно протянул тэб, – их искали вплоть до последних дней, посылали войска. Но… – он осекся, – правда… никого так и не изловили. Все в недоумении, Король тоже, Истарма в ярости… Так прямо и сказал в последнем Большом Собрании титанов, при Короле, что дворец наводнен предателями Короны, но он вычистит всех до одного, чего бы это ему ни стоило.

Он презрительно ухмыльнулся. Неудача Истармы нескрываемо радовала его.

– Разве благородный тэб не направляется в Кус-Танак с той же целью? Поимки заговорщиков? – невинно поинтересовался Иллири.

– А тебе откуда известно? – резко спросил тэб.

– Весь Эгрос гудит, это известно всем. Эта новость распространилась мгновенно, как только благородный тэб покинул столицу. Или ее распространили. – Тэб нахмурился, тайна его миссии таяла на глазах. – И если благородный тэб Тандоорт вернется ни с чем… – Лицо тэба мрачнело все больше, он яростно принялся щипать пальцами тонкую молодую веточку. – А ведь никого до сих пор не поймали… – продолжал Иллири сыпать в огонь солому. – И откуда врагам Короны, – сделал он упор, – взяться в Кус-Танаке. твердыне самого Истармы? Их не могли изловить так долго, ни одного, а потом они сами решили передать себя в руки Главного титана? Так получается? А если их изловили где-то далеко отсюда, то почему не доставили в Эгрос, переполненный стражей, войсками Короны?

– Ты не ведаешь, что говоришь, – гневно перебил тэб. – Есть план, но тебе не дано его знать! Великолепный! Превосходный!

– Но зачем же тогда Главному тигану, что так долго гонялся за врагами и упускал их от раза к разу, понадобилось делить честь удачи с благородным тэбом Тандоортом Ай Дар, если план так хорош? – коварно заметил Иллири. – Я всего лишь простой трей, но в своем деле кое-что смыслю. И если после длительных поражений приходит победа, ее не хочется делить ни с кем. Потому что я заслужил ее, своей кровью, а не кто другой! Быть может, он как раз опасается неудачи и дальновидно хочет свалить ее на чужие плечи? Если только…

Тэб сделался чернее тучи, самоуверенность слетела с него, как шелуха, он внимательно вслушивался в каждое слово. Поторопил беспокойно:

– Что «если только»? Договаривай!

– Если только… – он замялся, словно не решаясь говорить, – план у него совсем не тот, что Главный тиган изложил благородному тэбу Тандоорту.

– Продолжай! – подстегнул тэб.

– Для этого я должен рассказать все по порядку. Так вот. Мой приятель, узнавший для меня так много, предупредил прямо: человек тэба Симая уверен, что нас никто не стал бы ни разыскивать, ни выслеживать, если бы не случайное знакомство с благородным тэбом Тандоортом.

– Почему это? – прищурился тэб.

– Не мне судить о планах Главного тигана… – снова замялся Иллири. – Но друг еще говорил о каких-то деньгах, полученных нами якобы за помощь врагам Короны.

Теперь тэб уже побледнел.

– Может быть, – продолжал неумолимый Дэйи, – благородный тэб обмолвился кому-нибудь о том, что щедро отблагодарил нас с Леки за спасение своей жизни?

– Да об этом знает каждый во дворце! – возмущенно воскликнул тэб, и тут же снизил тон: – Ну и что? Все знают эту историю! Я не привык скрывать чужих подвигов, которыми я к тому же восхищен сверх меры. И не привык скрывать своих щедрых деяний!

– Но что такого необычного в том мешочке, что тэб вручил нам столь щедро? Он остался у Леки, и я не успел рассмотреть его…

– Там знак моего рода… – упавшим голосом ответил тэб. – Моего рода. И если в сложившихся обстоятельствах, направленных на то, чтобы меня очернить, он попадет в недобрые руки… Где он? – вскинулся тэб.

– Вот в этом-то все и дело, – обреченно промолвил страж, подбавив отчаяния в голос, – этого я и боялся!

– Что? – требовал тэб Тандоорт.

– Деньги вместе с мешочком я оставил Леки, который должен был дожидаться меня в Мее. Но когда я вернулся, то Леки там не оказалось. Мне удалось разузнать, что его схватили люди Главного тигана, увезли куда-то на восток.

– На восток… – процедил тэб Тандоорт, подозрительно поглядывая в направлении Танака.

– Зачем этот парень понадобился тигану Истарме? – вопрошал Иллири. – Я знаю его недавно, но этого достаточно, чтобы я привязался к нему. Да, он простоватый, порою даже недалекий, но преданный своим друзьям всем сердцем. Такой не бросит в беде. И будет до последнего беречь твою спину. В наши времена только это ценно для такого, как я.

– Да… – протянул Королевский тиган, обдумывая что-то свое. – Я давно чувствовал, что эта история попахивает дурно… И глупый на самом деле план, если подумать. С чего бы это заговорщикам бросаться в Кус-Танак, даже вслед за своими? Если до сих пор они только и делали, что бегали от Истармы? И эти слова его на последнем Собрании… о предателях. То-то он так поглядывал!.. И охота на двух треев, что помогли мне выжить… и которых я отблагодарил за это. Да! – припомнил он, и глаза тревожно вспыхнули. – Это ведь он! Он меня долго расспрашивал, что там, в лесу, случилось, да кто такие те герои, спасшие меня… да каковы из себя… Да почему бы мне их в свой тэйр не взять… – Он сжал кулаки. – Истарма сказал, что поймал двоих. – Тэб посмотрел на Дэйи.

– Меня и правда схватили в Эгросе, – «подтвердил» страж, – но не прошло и дня, как я вернул себе свободу.

Тэб задумчиво кивнул, веря в такую возможность. Трудновато ускользнуть от людей Истармы, но Дэй… Да, он может.

– Но я, – продолжал Иллири, не обращая внимания на тяжкие раздумья тэба Тандоорта, не давая додумать до конца ни одной мысли, – не привык бросать своих друзей ни на поле боя, ни в другой беде. Что Главный тиган может сделать с Леки, чтобы выбить из него признания в том, чего не было? Мой приятель в Эгросе говорит, о тигане Истарме ходят страшные слухи! И для чего ему этот кошель? – уронил он напоследок.

– Мне нужно подумать, – растерянно промолвил тэб Тандоорт. – Хорошенько подумать… Не могу сказать, что я рад твоим вестям… но благодарен тебе за них. Если все так, то тиган затеял со мной слишком опасную игру. Я не стану бегать за его колокольцем, как телок! То-то я удивлен, что в последние дни он столь ласков и уступчив! А я решил, что ему наконец надоела война и он хочет мира! Негодяй! Низость неописуемая! Ему хватит коварства оклеветать меня перед Королем, потрясая знаком моего рода! Я даже не представляю, на какую гнуснейшую ложь хватит выдумки у этого!.. – Он вновь осекся, поняв, что зашел слишком далеко.

– Я необыкновенно счастлив, что такой исключительный человек, как благородный тэб Тандоорт Ай Дар, поверил моим словам, а не вздорным обвинениям. – Иллири в который раз склонился, серьезно глядя на тэба. – Необыкновенно высокая честь для простого трея.

– Я и не сомневался, – гордо подтвердил тэб Тандоорт, – что во всем этом есть какая-то ошибка, что здесь скрывается ложный навет. Человек, столь отважно бросившийся спасать жизнь незнакомцу, не может быть низок и подл! Это воин! Я сам из таких, а не из тех придворных, что добивались почестей какими-то ужимками и лестью. Или презренным колдовством. Кромай шатает лишь из-за того, что колдунов подпускают слишком близко к трону, как бы сильны они ни были! Моя же сила в моем мече, а не кинжале, которым орудуют из-под плаща!

Он с силой дернул повод своего коня, и тот рванулся так, что тэб Тандоорт еле удержал его. На дороге заволновались, и тэб сделал им знак рукой.

– В первый раз ты спас мне жизнь, а во второй раз, когда я тебя встречаю, ты, быть может, спасаешь мою честь! – произнес он высокопарно и тут же нахмурился: – И я бы с радостью тебя освободил, Дэй! Поверь мне, с радостью! Но отпустить тебя сейчас – все равно что признаться в том, чего я не совершал! Подумать только: благородный тэб Тандоорт Ай Дар дарит свободу врагам Короны, коим жертвует деньги на их черные дела против Короля и трона! – Он оскалился. – Я не могу даровать тебе свободу вопреки Королевскому приказу.

– Я и не прошу благородного тигана действовать вопреки Королевскому приказу. Я не посмел бы просить об этом, – ответил Дэйи, – но, как теперь понимает благородный тэб, у меня есть забота в Кус-Танаке, которая близка, очень близка к заботе благородного тэба.

Тэб непонятливо глянул на стража. Снова насторожился.

– Леки. Как я уже сказал благородному тэбу, своего друга я не брошу. Тем более что отчасти виню себя в его несчастье.

Тэб Тандоорт как-то вяло кивнул, все еще не понимая.

– Я намерен хотя бы попытаться освободить своего друга из плена, а благородного тэба Тандоорта от излишней опасности, связанной с пребыванием Леки в замке.

– Но как ты освободишь его, будучи в замке под стражей? – недоуменно спросил тэб.

– Я не сказал – освобожу, я говорю – попытаюсь. – Страж озабоченно вздохнул. – Поэтому намерение отправиться в замок, даже под стражей, способствует моим планам.

– Это гиблая затея, – перебил тэб Тандоорт. – Хоть мое мнение о твоих воинских талантах весьма велико, но… – Он не договорил.

– Все, что мне надо, это время. Поэтому я прошу благородного тэба об отсрочке. Если замок наводнит сразу три тэйра войска, я обречен, как и мой друг.

– О какой отсрочке? – осторожно переспросил тэб, четко уловив одно слово: «прошу».

– О любой, которую может мне предоставить благородный тэб. Хотя бы день. Сегодня вечером эти войска не должны войти в Кус-Танак… ввиду задержки в пути.

– Ты просишь того, чего я не могу тебе дать! – почти простонал тэб, честь его несла огромный урон, в то время как разум оставался на высоте.

– Почему? – напрямик ударил страж. – Неужели это Королевский приказ – следовать в замок, да еще и срочно?

– Нет, но… – замялся тэб, но тут же нашел лазейку: – Но это все равно что отпустить тебя, даже хуже. Прохлаждаться в Танаке, всего за два Часа от места назначения, когда меня ждут на месте… да еще и после разговора с тобой, Дэй, у всех на виду! – Он развел руками. – Это все равно, что самому подставить голову под топор палача! Или осесть у себя в замке вдали от Королевской столицы без всякой надежды вернуться. Но это наилучший из возможных исходов, – торопливо поправился он.

– Решать, конечно же, благородному тэбу, – покладисто согласился страж. – Но для того, чтобы спасти друга, я готов на все… Благородному тэбу наверняка известно, на что порой готов пойти один, чтобы спасти другого. Или нет?.. – Он внимательно посмотрел на тэба Тандоорта.

Тот вздрогнул.

– Да… – протянул неуверенно, – я, кажется, догадываюсь, о чем ты говоришь… Но даже если готов на многое, это не значит, что удача… будет сопутствовать тебе. Мы ведь говорим о крепости Главного тигана Истармы, не так ли?

– О ней, именно о ней, – подтвердил страж. – И если другого выхода нет, то почему не попытать самый простой? Новый день сменяет старый и приносит нежданные подарки. И когда благородный тэб Тандоорт войдет в замок завтра, все может обернуться иначе, совсем по-другому… И может быть, приказ о моей поимке, подписанный Главным тиганом, тогда уже выйдет из силы? – невинно поинтересовался он.

– Возможно, возможно, – забормотал тиган, поглядывая на стража.

Два противоречивых чувства терзали его: надежда и осторожность. Но Четвертый тиган Королевского Собрания был воином, а не придворным и недолюбливал осторожность. Но и риск теперь был слишком велик. Зато… мечты проносились перед ним, как разноцветные картинки. Не устоять. Кто не пытает судьбу никогда, не получит ничего. Тэб Тандоорт пытал ее частенько, и слухи о его удачливости в этом нелегком деле ходили по всему Кромаю.

– Допустим, я удовлетворю твою просьбу и отплачу за свое спасение… но я рискую, очень рискую. Именем, честью рода Дар…

– Если Леки останется в замке, благородный тэб, возможно, рискует не меньшим, – напомнил страж, и это довершило дело.

– Хорошо, – торжественно согласился тиган, – я исполню обещание, сдержу свое слово! Но времени я тебе даю – до утра. Больше не проси. На рассвете я тронусь в Кус-Танак со всей быстротой. И если тебе не удастся твое намерение – не обессудь, сам буду требовать скорейшей кары, скажу, что ты упрашивал меня заступиться перед Истармой за твоего друга ввиду его старых заслуг передо мной, но лишь зря потратил красноречие.

– Слова благородного тэба справедливы, и дар его достоин самого Короля. – Иллири поклонился со всей возможной почтительностью.

– Хорошо, я придумаю что-нибудь… – Тэб Тандоорт уже думал над этим головоломным делом. – Тебя же я отправлю в Кус-Танак сейчас же. Я думаю, полуканда будет вполне достаточно? Ты ведь не собираешься бежать?

– Конечно, нет. – Страж пожал плечами.

Тэб Тандоорт опять внимательно оглядел его с ног до головы.

– Хотя нет, пусть лучше будет канд.

Он тяжело взгромоздился в седло в своем доспехе, отчаянно опираясь о стремя.

– Кайбик! – крикнул он, направляясь в сторону дороги.

Страж последовал за ним, удовлетворенный исходом дела. Хотелось знать только две веши. Где же искать Бритта, да и в замке ли он? Сердце подсказывало, что да, он идет правильно. И еще, все-таки где же пропали Леки с Триго, почему о них ничего не слышно?