Пиршественная зала дрожала от громкого смеха и выкриков. Низкий потолок возвращал все звуки эхом обратно в зал, не давая им воспарить, и шум стоял невообразимый. Столы, уже не ломящиеся от яств, как в самом начале застолья, опоясывали большим кольцом всю залу. Центр ее был оставлен для танцев, а пока там резвились королевские шуты. Но это еще не все! На мощеной площади перед замком король приказал поставить еще столы, много столов с угощением для горожан, бедных и не очень, заезжих крестьян и даже для нищих. Брага и вино лились рекой. Потому что не было праздника дороже королевскому сердцу, чем тот, что сегодня пришел в его дом. Его Гайят, его любимой дочери, что заслуженно горделиво красовалась по правую руку от него, сегодня исполнилось восемнадцать.

Вчера, показывая свое искусство, блистали лучшие воины, оспаривая честь первого танца с ослепительной Гайят на сегодняшнем пиру. Сегодня же, поднимая свои кубки, они наперебой восхваляют ее, надеясь на то, что старшая дочь короля благосклонно им улыбнется. Те, кто постарше, тоже не отстают в восхвалении достоинств и красоты Гайят, в надежде на то, что им благосклонно улыбнется сам король, Правитель обширных земель Адья Тэрэк. Но что поделаешь, куда уж проще завоевать благосклонное внимание его дочери!

Король сегодня добр, и все об этом знают, поэтому от нижайших просьб и ходатайств нет отбоя. Но веселая и беспечная маска благосклонности, которая во время пира не сходит с лица последнего Правителя из рода Сэмержи, может обмануть только непосвященных. Поднимая кубки один за другим за здоровье, красоту и ум своей дочери, за благополучие и славу Королевского Рода и благоденствие Адья Тэрэк, он то и дело внимательно обегает взором пиршественную залу. Несмотря на торжественный день, заботы, как обычно, снедают его, бороздят его беспокойный ум, и присутствие недавно прибывшего посланника Линзора, что сидит сейчас справа, на почетном месте совсем недалеко от короля, дает обильную пищу этим нелегким раздумьям.

Но то, что на бесстрастном лице хитрого линзорского щеголя ничего нельзя прочесть, похоже, заботит не только властителя Адья Тэрэк. Многие сегодня в этой зале со скрытой тревогой буравят взглядами линзорца, и лишь прекрасная Гайят сколь царственна, столь же беспечно весела. А ведь на самом деле именно ее судьба решается в эти несколько дней. Или уже решилась? И королевские придворные, потомки древних родов Адья Тэрэк, снова и снова с тревогой вглядываются в линзорца, несмело, украдкой, поглядывают на короля Хаадида, взглядами вопрошают Первого Советника, седобородого Таржида из рода Сэмержи, восседающего по левую руку от короля так значительно, словно ничего в Земле Адья не укроется от его взора.

Вот посланник встал. По традиции речь иноземного гостя всегда завершает торжественную часть празднества. Все присутствующие обратились в слух. Но, ко всеобщей досаде, речь его столь же бесстрастна, сколь и внешний облик. Нельзя не восхищаться таким нежным и красивым цветком, каковым является королева праздника прекрасная Гайят, говорил он. Но как решить, как разобраться, что же пленяет больше скромного иноземного гостя в королевской дочери: прелесть ли женщины народа адья, признанная во всем мире (и в далеком Линзоре тоже), или необычное для столь юного создания достоинство, а также сильный благородный ум, призванный решать великие задачи? Короткая встреча, во время которой посланнику далекого Линзора посчастливилось иметь беседу с Первой Госпожой Гайят, повергла его в смятение, от коего он до сих пор не может опомниться. Воистину гордость отца, вырастившего такой цветок, безгранична! Боги Земли Адья, должно быть, благосклонны к народу Адья Тэрэк и Королевскому Роду, являя в каждом поколении образ властителя, достойного править великим народом.

И все. Придворные разочарованно переглядывались. Ничего не понятно. Кроме того, витиеватая речь ушлого посланника, произнесенная хоть и не им самим, а с помощью толмача, понравилась Гайят более всех других, вызвала на ее щеках легкий румянец. Может, королевской дочери уже известна ее участь?

Посланник сел, подали сигнал к началу танцев, и музыканты выстроились в конце залы. Король отвлекся от беседы, чтобы взглянуть на счастливца, который откроет танцы вместе с его дочерью. Конечно же, он знал, кто завоевал вчера в поединке это право. Тай, наследник славы и богатств рода Кальги, одного из самых могущественных в Адья Тэрэк, стал вчера первым среди лучших. Хотя нет, не к нему сейчас было приковано внимание властителя Хаадида, а к тем, кто провожал молодого Кальги взглядами, полными то одобрения, то зависти, то злости, а то и ненависти. Почтительно, с поклоном, Тай предложил руку старшей дочери короля, и она благосклонно приняла ее. Следом за ним Ранжин из рода Кайя, не менее славного и влиятельного, чем Кальги, подошел к совсем юной еще Адиже, младшей сестре Гайят. Придворные стали подтягиваться за ними к центру залы, пары постепенно выстроились, и с началом музыки голоса пропали, заглушённые ее звуками и шарканьем многочисленных пар ног. Наступило блаженное время, когда никто никого не слышит, вино разливается виночерпиями уже не рекой, а морем, а праздник переходит постепенно из пышного торжества в веселье и дурачества, в отчаянное буйство людей и красок.

Места за столами опустели, лишь сановники в летах продолжали свои разговоры, осушая один за другим свои кубки. Глаза многих из них жадно искали внимания властителя Адья Тэрэк, но, так и не призвав никого к себе, король погрузился в раздумье, глядя на танцующие пары, медленно смакуя вино из своего кубка в обществе Таржида, Первого Советника, своего дяди второго колена.

Наконец-то Советнику удалось проследить за блуждающим по зале королевским взором. То и дело Правитель Хаадид посматривал на чужеземного посланника, лихо закручивающего фигуры в самой гуще танцующих, и, видя это, Таржид отважился нарушить размышления Правителя.

— Властитель, — произнес он, почтительно наклонившись к королю, чтобы говорить негромко, несмотря на оглушительный шум в зале, — позволено ли мне узнать, отчего линзорский посланник сократил свое пребывание против назначенного? Я должен отдать распоряжения о его отбытии. Указать число охраны, подарки, почести… — начал было он, но король прервал его взмахом руки, усмехнувшись пренебрежительно.

— Как приехал, так пусть и уезжает. Он все еще смотрел на танцующих.

— Не увеличивать и не уменьшать, — резко добавил он. — Как знать…

Советник кивнул.

— И еще, у Правителя было намерение созвать Малый Совет завтра… Но я еще не отдавал распоряжений…

— Совета не будет.

Король повернулся наконец к своему ближайшему придворному. Усилием воли он стряхнул с себя рассеянность и легкое опьянение, и черты его вновь приобрели обычную жесткость.

— Праздник слишком затянулся, Таржид. Но пусть Гайят сегодня веселится.

— Гайят сегодня необыкновенно красива. Этот наряд в серебре на ней… бесподобен. Я и не заметил, как она выросла, — вздохнул старик, — а ведь я носил ее на руках когда-то. И Адижу тоже.

Король невольно опять воззрился в глубь залы, поискал взглядом старшую дочь, и глаза его потеплели на мгновенье. Но только на мгновение.

— Мне нужно поговорить с тобой, Таржид.

Советник наклонил голову слегка, выражая свою преданность и готовность. А король уже вставал, подав предварительно знак старшему ахаду Тижу, начальнику стражи Правителя. Время праздника для властителя Адья Тэрэк завершилось. Непродолжительное замешательство, возникшее было среди придворных, быстро улеглось, когда король исчез в парадных вратах. Лишь небольшая часть приглашенных последовала его примеру. И только теперь, после ухода Правителя, празднество, как обычно, вступило в самую приятную свою стадию.

— Таржид, — тем временем уже мерил шагами свои покои Хаадид, — не надо ждать отбытия посланника. Пусть все отряды Сайина готовятся завтра к выступлению. Но так, чтобы эта линзорская собака не пронюхала!

Табурет, попавший под ноги королю, со страшной силой врезался в стену и рассыпался на куски. И без того насторожившийся старый Советник вздрогнул: Правитель редко терял лицо, хоть и отличался вспыльчивостью; как и все из Королевской ветви рода Сэмержи, он не привык, чтобы ему перечили. Таржид, бессменный Первый Советник со времен еще Тайадида, отца нынешнего Правителя, пользовался, конечно, не безмерным, но все же наибольшим доверием короля среди всей знати Адья Тэрэк, но даже он видал столь безудержный гнев Хаадида лишь дважды. И оба раза войска Адья терпели сокрушительные поражения, более того, были разбиты наголову. Что же привез линзорец на этот раз?

— Он оскорбил меня! Смертельно оскорбил!

Король пошарил глазами вокруг, словно ища, что бы запустить вслед за табуретом, но под руку ему не попалось ничего, кроме расписной вазы из Бёрикса. Однако, судорожно обхватив пальцами ее поверхность недалеко от ажурного горлышка, король Хаадид остановился, усилием воли возвращая себе рассудительность. Слишком много было с ней связано воспоминаний, да и ценность ее огромна.

— Неужели посланник Линзора осмелился… — не веря своим ушам, пробормотал Советник.

— Да не он! Осмелься он только оскорбить меня здесь, в моем дворце в Чатубе, я бы приказал оторвать ему голову! Линзор оскорбил меня и весь мой Род!

Он сделал еще круг по комнате и наконец присел на диван среди ярких узорчатых подушек почти напротив Таржида.

— Что же Линзор осмелился требовать от нас? — Советник сузил глаза.

Римафеи, король древнего Королевства Линзор, был умен и хитер. Линсы давно утратили свое былое могущество, а с ним и полное господство в этом мире, у них под боком народ адья покорил почти все Серединные Земли, а потом и на юге мореходы основали свой Островной Союз, но все равно линсы оставались первыми среди равных. Богатства, знания и изворотливый ум их властителей всегда удерживали в равновесии их империю, теперь уже небольшую, но все еще мощную. Неужели они решили открыто схлестнуться с Адья Тэрэк? Война между ними может смести с лица земли оба королевства…

— Не требовать, а просить! Мою Гайят! — Лицо короля исказилось недоброй гримасой. Он слишком долго сдерживался, и теперь изливал свою желчь на голову Таржида.

— Но, властитель, — Таржид изумленно развел руками, — мы же надеялись на это! Мы ведь ожидали, что Римафеи попросит Гайят для своего сына!

— Ожидали!.. Такого мы от Линзора не потерпим! — Король уперся в Таржида тяжелым взглядом. — Он осмелился просить Гайят не для Тимора, своего наследника, а для Нилби, его бездарного брата!

Советник обмер, потеряв дар речи. Что можно на это сказать? Такого действительно не мог ожидать никто: обратиться с таким позорным предложением к королю Адья Тэрэк! Как линсы только посмели? Римафеи, похоже, чувствует себя слишком уверенно, если решил, что объединение с Гайят, о котором намеки ходили уж года два то с той, то с другой стороны, недостойно его наследника. «Но мы не можем ввязываться сейчас в новую войну! Казна пуста… Все в Виктию уходит», — подумал старик с холодком. Но как об этом сейчас сказать Правителю?

Король же, напротив, казалось, обрел некое подобие равновесия, выплеснув наружу ту желчь, что со вчерашнего дня разъедала ему внутренности. Он наконец откинулся спиною на подушки, и гневное выражение на его лице, к облегчению Таржида, уступило место суровой озабоченности.

— Новую войну нам сейчас затевать невозможно, — продолжал он уже спокойнее, — и Римафеи это знает. Линзор теперь силен, как никогда. Эти их новые островные колонии приносят кучу золота. Наши «глаза» в Линзоре говорят, что сокровищница Римафеи просто ломится от золота! И это тогда, когда мы так обескровлены! Весь наш юго-восток пылает… Эти постоянные набеги квирайя! Дэльгар снова бунтует, в третий раз за пять лет! Казна пуста. Они нас сильно потеснили в Виктийских землях. И неудивительно…

— Дэльгар вновь шумит не просто так. Там пахнет линзорским золотом.

— Конечно, они! Проклятье, Адья Тэрэк слишком велика! Много дней надо скакать из конца в конец. Еще совсем недавно это радовало мое сердце.

— Да, — кивнул Таржид, — нам приходится держать слишком большие гарнизоны повсюду. Но мы не можем уменьшить их! Мы не можем отозвать их, особенно сейчас… А набрать новых и обучить, да еще оружие… Даже если ввести еще налог-другой, мы нескоро соберем необходимые… словом, мы не можем сейчас воевать с Линзором.

Хаадид поднял палец.

— И Римафеи так рассудил. Он хорошо знает, что да как здесь. У него тут есть глаза и уши.

Советник покачал головой:

— Конечно, есть, мой властитель, но не надо иметь тут глаза и уши, чтобы понять, что Адья Тэрэк не готова к большой войне. Но чего он добивается сейчас, предлагая своего Нилои в мужья наследнице трона Адья? Очевидно, что такое предложение не может быть принято!

— Конечно, Римафеи не дурак. Сверх того он уступает нам Виктийские земли. Они отходят к нам полностью, даже те, что заняты сейчас линзорцами. Как только эта бесконечная война в Виктии закончится, восстановится торговля с Югом через эти земли. А пока он предлагает помощь в обуздании мятежей в Дэльгаре, которые терзают нас каждый год. И заверения в своей вечной любви к народу адья.

Советник подавленно молчал. Правитель Линзора обещал не мало. И не много. В самый раз.

— Это еще не все, Таржид. И золото. — Сколько? — выдохнул старик.

— Много. Для будущих родственников ему не жалко двух, а может, и трех больших конных повозок с линзорскими золотыми слитками.

Снова не было слов. На таких условиях можно стерпеть и Нилои, вот только…

— Вот только что будет потом?… Если согласиться на эти условия? Линзор может поглотить Адья Тэрэк.

— Клянусь Кайятрэ, так и будет! — вновь громыхнул король, и Советник вжался в мягкие подушки. — Сейчас их боги, видно, сильнее наших! — Он погрозил кулаком своду. — Ничего, у них там своя война, а у людей своя. Будет и наш час.

— Нилои не смирить Гайят, — тем временем бормотал Таржид, — она достойная дочь своего отца, да и знать наша не позволит, но…

— Но, — подхватил король, — после моей смерти она останется один на один с Линзором. Да еще с Нилои под боком. Он — это ничто! — Он плюнул. — Пустое место. Но с ним Римафеи пришлет кого-нибудь позатеистее, посообразительнее. Сильнее. Гайят — достойная дочь, но и Тимор — достойный наследник Римафеи. Потомки его и Гайят могли бы унаследовать самую великую и мощную державу в истории. Полмира! Но он хочет иметь все один, без Гайят и моих потомков! — Он стукнул по колену кулаком. — Как только я уйду из этого мира, они приберут к рукам Адья Тэрэк. Страшно даже думать: то, что выгрызли зубами мои предки и я сам, будет отнято у моих детей… быть может, разделено на провинции, расчленено, как мертвое животное!

— И что же сказал властитель линзорскому посланнику?

— Пока ничего, проклятье! Ничего, хотя я мечтал снести ему голову своим мечом и скормить ее бродячим собакам, его сородичам! — Он перевел дух. — Я предложил ему Адижу. Когда она немного подрастет.

— Римафеи не нужна Адижа.

— Конечно! Но и войны пока не будет. Нам нужно время. И деньги.

— Но у нас не будет золота ни через год, ни через два! То, что выплатят нам дэльгарцы, когда мы окончательно разобьем их, не покроет даже того, что мы потратили на этот поход! А что касается Шайтьяра, Адья и всего нашего юга… Я докладывал об этом несколько дней назад на Совете. Почти все, Что можно выжать, идет в Виктию.

— Деньги будут. Нужно лишь время, чтобы взять их.

— Но где мы можем…

— Не об этом я хотел сейчас говорить с тобой, Таржид, — твердо сказал Хаадид, будто обрезал, и Советник молча склонил голову, выражая внимание и повиновение. — Так вот, теперь мы знаем, что Римафеи невыгодно объединение правящих Родов Адья и Линзора. И теперь я тоже этого не желаю! Он решил прибрать Адья Тэрэк к рукам и думает, что Гайят, взойдя на трон, позволит ему это?! Что она всего лишь слабая женщина и отдаст ему или его презренному Тимору то, что мои предки строили веками? Как бы не так!

— Линзор действительно силен, — задумчиво проговорил Таржид, — и неудивительно, что Римафеи решил: настало удачное время, чтобы вернуть все то, что линсы утратили за последние триста лет. Ведь и Дэльгар, и запад Адья, да и многое другое… все это когда-то принадлежало им. Не говоря уже о Виктийских землях.

Правитель махнул рукой.

— Их рвение понятно. Но зря они думают, что здесь, в Чатубе, Правители глупее тех, что сидят в Линсэрэе. Гайят будет властвовать в Адья Тэрэк! Только она одна!

— Никто не осмелится оспорить право Гайят на трон Адья Тэрэк, — горячо подтвердил Таржид. — С ее прапрабабки, Великой Гайят, род Сэмержи начал править в Земле Адья. Молодой Гайят, дочери властителя, всего восемнадцать, но, клянусь, когда я смотрю на нее, мне в голову приходит мысль, что это дух священной Гайят спустился с небес, чтобы снова править народом Адья!

— Не оскорбляй богов, — мирно предостерег Хаадид,

Но видно было, королю приятны слова Первого Советника, тем более, что они, по всей видимости, были искренны.

— Да простит меня священный дух Великой Гайят, — пробормотал старик. — Но близятся тяжелые времена для народа Адья. Если все так, как мы думаем, угроза из Линзора будет шириться и шириться. Гайят нужна будет сила… Ей нужен сильный король. Воин. — Он поднял глаза на короля. — И, возможно, уже очень скоро, мой властитель.

Хаадид опять встал, небрежным движением руки освободив старика от обязанности подниматься за ним.

— Это я и хотел обсудить с тобой, Таржид.

И он опять принялся мерить шагами комнату, на этот раз не в гневе, а в раздумье. Старый советник хорошо знал своего Правителя, так ему лучше думалось.

— Кто, по-твоему, мог бы занять место рядом с Гайят? — на ходу бросил король почти безразлично, но Таржиду было хорошо известно, что теперь властитель будет слушать его очень внимательно. Он задумался.

— Лишь несколько родов могли бы ожидать такой высокой чести, — сказал он после небольшого раздумья. — Прежде всего, это дальние ветви Сэмержи. То есть из всех отделившихся ветвей Сэмержи лишь мой дом столь славен и почитаем, мой властитель. Никто не стал бы оспаривать такое решение, оно укрепило бы и Королевский Род, и трон. Но, к несчастью, в моем доме сейчас нет мужчины, достойного такой чести. Властитель знает это. Райшен, мой внук, ближайший из тех, кто мог бы занять место подле Гайят, еще очень юн, моложе Адижи. — Он покосился на Хаадида, но тот все шагал, не сбиваясь с ритма, и старик продолжил: — Из других… лишь только роды Кайя, Ардэжй и Калый могут оспаривать эту честь. Ну, есть еще и Тайрэк, но сейчас ни в одном доме Тайрэк нет воина, достойного Гайят и трона Адья Тэрэк, и они не станут оспаривать права других родов. Среди остальных, названных мною, — и Кайя, и Кальги, и Ардэжй — достойные есть, и не просто достойные, лучшие воины и военачальники Адья… Есть еще двое, чья доблесть и воинское счастье так прославили их… что слава их рода теперь близка к Кайя или Кальги. Они сейчас величайшие. Властитель знает, что я говорю о его верном Сайине и о Ране Махвази, который сейчас в Виктии. За ними пойдет любой воин, но другие, более родовитые, могут счесть себя оскорбленными…

Он примолк, но король все вышагивал и вышагивал, и старик вновь заговорил:

— Я осмелюсь сказать, что, по моему разумению, надо обратить наибольшее внимание на род Кайя.

Он перевел дух.

— Ты считаешь, что Ранжин сможет стать той самой опорой для Гайят? Той, что ей необходима? — спросил король, останавливаясь.

— Да, властитель, — Таржид склонил голову.

— Я не уверен, что ты прав, — так быстро ответил Хаадид, что старику стало ясно: он уже принял какое-то решение.

— Властитель доверит мне свои мысли, кто же подходит наиболее? Кто достоин занять место на троне рядом с Гайят? — осторожно спросил он.

— Я думаю об этом со вчерашнего вечера, — признался Правитель Адья Тэрэк вместо ответа. — Ты прав во многом, Таржид. Сегодня я наблюдал со вниманием за ними за всеми.

Он внезапно остановился и повернулся к старику.

— Что ты думаешь о молодом Кальги? — неожиданно спросил Хаадид, впившись взглядом в своего Первого Советника.

— О Тае? — непритворно удивился старик. — Он слишком молод еще. Лет на пять старше Гайят, не больше. И… словом, мне кажется, он недостаточно умен для этого, властитель. — Он заторопился, видя, что король недоволен. — Он великолепно проявил себя на поле боя, и в прошлом году в Дэльгаре, несмотря на свою молодость, повел себя решительно и смело, хоть и рискованно. Мы избежали тогда больших потерь. Но это было еще и везение. Он, безусловно, станет великим воином, когда… с годами приобретет опыт и мудрость, которой ему пока недостает. Но Ранжин не менее храбр! И уж никак не менее удачлив. И он совсем не так прост, как Тай. Властитель сам знает, как Ранжин хитер и расчетлив, его рассудок холоднее, а ум находчивее, чем у Тая. Для Линзора он будет постоянной угрозой. Он будет достойно править. Конечно, он вдвое старше Гайят, но это не так уж важно, к тому же я тоже наблюдал за ней во время празднества в ее честь, и раньше тоже… Мне кажется, что она также отдает предпочтение Ранжину, хоть это и не так заметно…

— Таржид, — перебил король, выслушивавший до этого спокойно все, что говорил Советник, — править, — и он сделал ударение на этом слове, выразительно посмотрев на старика, — будет Гайят. И я не сомневаюсь, что она будет править достойно. И ее рассудок, — и взгляд его стал насмешливым, — со временем станет холоднее, чем у Ранжина Кайя, а ум ее будет находчивее, чем его. Я не собираюсь умирать уже завтра. А к тому времени, как я соберусь отправиться к богам Адья, Гайят будет мудрее многих моих советников. Ты прав, Таржид, когда я смотрю на свою дочь, я словно вижу Великую Гайят, о которой сложены легенды. Она будет править в Адья Тэрэк, и никто другой! А потом ее потомки, и мои тоже. И ей не нужна такая сила, потому что у нее она есть! Ей нужна преданность, верность, Таржид! И ей нужно, чтобы люди не только здесь, в Чатубе, королевской столице, проявляли полное повиновение, но и чтобы последний дровосек в забытом всеми богами Дэльгаре страшился ее власти. Мощью моей Гайят, ее карающей рукой, будет ее избранник. И Адья, и Дэльгар, и Линзор должны будут бояться его и чтить Гайят! Вот что такое опора, Таржид.

Он помолчал немного, но Советник не отважился нарушить тишину, и король добавил:

— Ранжин действительно умен и хитер, да и Гайят, в этом ты не ошибся, выделяет его среди остальных, но ни мне, ни Гайят не нужны те интриги, которые он будет бесконечно плести вокруг трона Адидов. Ей не нужен равный. А молодой Кальги и на самом деле пылко влюблен в Гайят. Она сказала мне несколько дней назад, что, если бы, кажется, в шутку попросила его вынуть сердце из груди, он бы, наверное, сделал и это. Я же убедился сегодня, что до этого недалеко. Именно такой нам нужен: отважный воин, преданный ей, и только ей. Рожденный побеждать. Но только не ее, Таржид. Она будет править.

Он выговорился. Замолк теперь уже надолго. И тогда старик снова отважился заговорить.

Властитель мудро рассудил, — качнул он головой. — Ранжин не лучший выбор, и если я сразу не понял этого сам, то только потому, что был застигнут врасплох. Никто ведь и не думал, что союз Тимора с Гайят, о котором уже столько лет толкуется, будет отвергнут Римафеи. Избранник Гайят действительно должен быть надежен и предсказуем. Но силен. А Тай все сделает для того, чтобы возвеличить Гайят и упрочить ее власть. Пожалуй, он лучший избранник. Но это может вызвать ненависть рода Кайя… хотя, с другой стороны, род Кальги имеет больше влиятельных ветвей, особенно в провинции. Ранжина просто нельзя упускать из виду, а потом ему придется смириться.

— Мы ведем столько войн то больших, то малых, — со смешком заметил король, садясь и откидываясь на подушках. — Если Ранжин заупрямится, то может исчезнуть в гуще какого-нибудь кровавого сражения. А с ним и все надежды рода Кайя. Ему придется смириться!

— Надо еще все хорошенько взвесить, — заметил Таржид, — тем более что Гайят…

— Некогда, — перебил снова Хаадид, — некогда размышлять. А Гайят никогда не воспротивится своему благу, для этого она слишком умна. Завтра утром я поговорю с ней об этом. А потом у меня будет разговор с молодым Кальги. Проверим его преданность. Если сможет… — Он запнулся и пробормотал уже совсем тихо: — Если достанет «звезды» для нас… быть ему супругом Гайят.

— Звезды?… — непонимающе переспросил Таржид. Правитель Адья Тэрэк махнул рукой.

— Это пока не должно заботить тебя, Таржид. — И старик почувствовал обиду. — Но может случиться так, что золото у нас появится гораздо раньше, чем ты думаешь. И много.

Удовлетворенность на его лице сменилась досадой. Советнику было ясно, что король жалеет о случайно вырвавшихся словах, и от этого становилось еще обиднее. Что он затевает? Что это за тайны от него, Таржида? Тут дело очень серьезное. А король тем временем заторопился:

— Обо всем об этом, Таржид… Старый придворный поклонился.

— Хорошо, — милостиво кивнул король в ответ, — указания насчет линзорского посланника тебе даны. Ничего лишнего, но и не пугай его понапрасну.

Старик встал — разговор окончен. Попрощавшись с правителем Земли Адья, он вышел и направился в свои дворцовые покои. И более всего его интересовала новая королевская затея, для которой ему понадобился молодой Кальги. Конечно, Таржид не собирался отдыхать. Как только он доберется, он сразу же примется за поиск разгадки, если только все его верные люди не перепились на этом проклятом празднике в честь будущей Правительницы.

Ак Ми Э двигалась меж домов, увязая на неутоптанных дорожках, которых так много в родном поселке. Она старалась идти как можно быстрее, но не сбиваясь на бег. Путь ее лежал к самой окраине, к дому Матушки, поэтому ей пришлось идти через весь родовой поселок, и дорога под ее ногами никак не кончалась. Пустые приветствия встречных, опускавших глаза при ее приближении, вонзались в нее хуже костяных игл, которыми сшивают грубую одежду. Иногда она отвечала, а иногда чувствовала, что слезы душат ее и она не в силах разлепить перекошенный рот, и тогда лишь кивала, опуская глаза… как и они. Когда же, когда закончатся эти бесконечные дома?

Наконец она выбежала на окраину, и перед ней выросли те несколько домишек, к которым она так стремилась: Матушкин, Су Ин и построенный несколько лет назад новый домик Сис Мя Э. И еще один, заброшенный, его давно пора было разобрать. Он остался после предыдущей Матушки, и на этом месте должны были возвести жилище для Ак Ми Э, когда она станет Хранительницей. Но время шло, старый дом ветшал и своим темным хмурым видом напоминал Ак Ми Э о ее печальной судьбе.

Давно ли она ходила с гордо поднятой головой? Давно ли заливисто хохотала над каждой неудачной шуткой Сис Мя Э? Давно ли она мечтала, что ее жизнь изменится безвозвратно?

Давно, очень давно. Кажется, что было это много лет назад, а ведь с того времени, как Ак Ми Э прошла обряд Хранителей Рода, всего лишь четвертая зима минула. И весна скоро повернет ко второй половине. Зеленеют деревья, светит солнце, птицы поют, только все это Ак Ми Э теперь не в радость. Уж лучше бы она туда совсем не ходила…

Уже у самого порога домика она столкнулась с Су Ин. Как она стала похожа на Матушку! Су Ин всегда казалась немного печальной, но добрее ее не было существа во всем поселке. В доброте тоже есть изъяны, в последнее время стала понимать Ак Ми Э. Су Ин так хотела помочь девушке! Она так и лезла к ней со своей непрошенной заботой. После ее утешений да советов Ак Ми Э становилось еще хуже. Вот и сейчас она вышла из Матушкиного жилища с пучками трав в руках и застыла на пороге, увидав белое, напряженное лицо девушки.

— Ак Ми Э, что случилось? — Девушка махнула рукой, но Су Ин загораживала дверь то ли случайно, то ли намеренно, не давая возможности ей вскочить в спасительный сумрак жилища и расплакаться окончательно. — А Матушки нет еще. Видать, Старейшина долгую беседу с ней держит. Может, — она участливо поглядела на Ак Ми Э, — я смогу помочь?

— Ничего, — через силу произнесла девушка, — споткнулась, ударилась немного, приложу сейчас мазь с фэн-травой, и пройдет.

Понятно, что такая ложь не осталась нераскрытой, уж очень она жалкая, но не было сил придумывать что-нибудь другое, да и нехорошо это. Но тут уж и Су Ин сообразила, что не до нее Ак Ми Э, и когда девушка попыталась проскользнуть внутрь, Хранительница легко потеснилась ото входа. Что поделаешь, решила добрая женщина, посидит, выплачется — глядишь, и полегчает.

Как только девушка добралась до своего уголка — упала на лежанку без сил. Не хватало сил даже на то, чтобы по-настоящему расплакаться, она только всхлипывала судорожно. Наверное, все уже выплакала. Ак Ми Э и не знала раньше, что можно столько плакать. Не знала, что может быть столько боли.

В таком положении Матушка ее и застала. Сама она вошла тоже что-то невесела и даже сразу не заметила Ак Ми Э, уже затихшую на своей лежанке. Сбросила свой подбитый пухом огромный плат до самых пят, прошлась по горнице, рассеянно трогая травы, развешенные пучками по всем стенам, кроме входной, и только тут случайно бросила взгляд в уголок Ак Ми Э.

— Что же ты не разденешься? — осторожно подошла Матушка.

Девушка подвинулась все так же безмолвно, только мокрые глаза смотрели на Старшую Хранительницу безо всякой надежды. Обреченно.

— Ну же, Ак Ми Э, — зашептала Хранительница, садясь и обнимая девушку за плечи. — Что произошло опять? Кто обидел?

Та только сильнее зарыдала.

— Не могу… так, — наконец прошептала она.

Она же не глупая, видит, как тщетно пытается Матушка найти какие-то слова для нее — и не может. Неужели Старейшина с Матушкой про нее говорили?

— Видно, духам так угодно, девочка, — пробормотала Хранительница, опустив глаза.

— Нет, духам я не угодна, — Ак Ми Э присела и посмотрела на Матушку сквозь слезы. — Они не хотят со мной говорить. И каждый в Роду И Лай, каждый, даже маленький ребенок, знает, что духи не хотят Ак Ми Э. Она никогда не будет Хранительницей Рода. Наверное, права Та Ни, — и ее голос предательски задрожал, — они меня прокляли…

— Ты что же говоришь! — Матушка вскочила в негодовании. — Как только ты можешь говорить такое! Так говорить — все равно что призывать проклятие на свою голову. Берегись рассердить духов!

— Матушка, — Ак Ми Э тяжко вздохнула, — да весь Род гудит, как дикий рой в дупле лесного дерева! Мне до этого дня лишь только в лицо этого не говорили. А теперь и так уже сказали… Разве могу я своими словами сделать еще хуже?

Она стала вытирать слезы. Так случалось всегда — сначала рыданья, а потом Ак Ми Э успокаивалась, делаясь все рассудительнее. И все чаще эта мысль посещала ее голову в такие моменты.

— Мне нельзя здесь больше оставаться, Матушка, у тебя, — вздохнула она.

— Ак Ми Э… — только и смогла вымолвить старая Хранительница. — Погоди, не спеши, посидим сейчас, подумаем…

Сколько раз она так успокаивала Ак Ми Э? Но сейчас девушка решила окончательно. Чего ожидать неудавшейся Хранительнице от этого места? Четыре зимы назад она перешагнула тот порог, от которого можно было еще воротиться обратно в свой род, к матери, к отцу… Теперь они ее не примут. То есть примут, конечно, если Старейшина прикажет, а он прикажет, ведь он человек справедливый. Это раньше Ак Ми Э его боялась, а теперь понимает, что добрый он человек, хоть и суровый. Ведь только он, еще бывшая подружка Быстрая Девушка да Ак Ло Тан смотрят на нее, как раньше. Как во время того злосчастного праздника Весны, когда Ак Ми Э была так беспечна, так весела. Потом, когда она выпила воду с порошком коры тин-кос, но не увидела ночью явственных снов, Матушке легко удалось ее успокоить: так часто бывает в первый раз, сказала она. Пройдет немного времени, и Ак Ми Э обязательно увидит и сон свой вещий, и постепенно духов видеть начнет, сначала во сне, потом наяву, потом слышать их научится, потом разговаривать. Уж потом понимать, а это главное. Только когда Хранительница понимать научится, она настоящей становится. Тогда и отправляется она к роженице назвать своего первого ребенка. А духи играть будут, загадки загадывать. И если правильно все женщина сделает, тогда все в Роду ее Хранительницей признают, все склонятся перед ней и ее детьми станут. Трудный путь это, не один год уходит, а два или три.

Матушка снова успокаивала Ак Ми Э, только теперь девушка ей уже не верила. Четыре года, как она посвящена на празднике Весны, только ни на один пальчик не приблизилась к тому, чтобы настоящей стать. Не хотят духи, чтобы Ак Ми Э их понимала, чтобы с ними разговаривала. Не хотят, чтобы слышала. Не хотят ей показываться, даже во сне. Так и ходит она с Матушкой, помогая ей, словно и не посвящали ее никогда, словно не пила она напитка из коры дерева тин-кос. Что с того, что она узнала за это время о травах все ведомое старой Хранительнице? Что толку в ее простых заговорах, заученных на память? Кому нужна ее сила, о которой все время толковала Матушка, если духам она не нужна? Может, и вправду на ней проклятье? Тогда почему Матушка его не чувствует, почему духи не сказали ей об этом? Не сказали прежде, чем она выбрала маленькую Ак Ми Э к себе в воспитанницы? Столько вопросов… И ни одного ответа. Только слезы и боль.

Никогда прежде не бывало, чтобы Старшая Хранительница ошиблась, взяв не ту девочку, без силы, без желания и способности с духами говорить. Ведь они, духи, сами выбирают, Хранительница лишь указывает. Желания у Ак Ми Э всегда предостаточно было, а вот способности и силы, видно, нет. За что же духи сыграли с ней такую злую шутку? Ведь она так верила в себя… когда-то. Ждала, надеялась. Все отдала духам, даже ясные глаза и сильные руки Ак Л о Тана, все до капли! За что же?… А теперь что с ней делать? Она перескочила из одной жизни в другую, но в эту другую так и не попала, повисла где-то между. И теперь она одна, совсем одинешенька, никого у нее нет. Отец, мать, что теперь стыдятся ее, Ак Ло Тан, что до сих пор предан ей, — все остались в той жизни. А Матушка, Су Ин, Сис Мя Э тоже далеко и оттуда смотрят на нее, то ли сочувствуя, то ли жалея. Лишь подальше отсюда, где никто не знает про Ак Ми Э, так и не ставшую Хранительницей Рода И Лай, она сможет прижиться, успокоиться…

Матушка, казалось, услыхала мысли Ак Ми Э. Или это духи пересказывали их ей?

— Не надо спешить, — почти взмолилась она, — я же знаю, серьезно ты уйти надумала. Я только что у Старейшины была, все можно еще уладить, если ты вернешься в свой род…

Ак Ми Э покачала головой:

— Все уже думают, что я проклята. Зачем я им? Они будут бояться меня, бояться, что из-за меня вся ветка погибнет. Как род У Э, помнишь ее?

— Конечно, как не помнить. Не так давно это было.

— А для меня, — медленно проговорила Ак Ми Э, — очень давно, в другой жизни.

И словно в оцепенение впала, замерла, замолкла. Матушка нарушила его:

— Конечно, люди требуют, чтобы тебя прогнали от меня, чтобы изгнали из Хранительниц. Боятся, чтобы… наказание не пало на весь Род. Но ты ведь знаешь, что нет никакого проклятия, Ак Ми Э.

— Не знаю, — покачала она головой, — может, и нет. А может, и есть. А если нет — так будет. Та Ни меня сегодня просто прогнала, а ведь я пришла все к родам приготовить для тебя, Матушка, как ты велела. А она так раскричалась, — нос Ак Ми Э опять покраснел, точно предупреждая: сейчас снова будут слезы, — словно одержимая злым духом. Кричала, что проклята я, что не хочет она, чтобы близко такая, как я, подходила к ней. И к ребенку, который у нее будет со дня на день. Что из-за меня, — и тут слезы наконец закапали, — и детей рождаться меньше стало, скоро совсем не будет. Это я бесплодие напускаю на Род…

И она разрыдалась, кинувшись Матушке на шею. «Вот оно до чего дошло, — подумала Старшая Хранительница, — и не накажешь эту Та Ни, ведь на сносях она». А вдруг что-нибудь нехорошее в поселке случится? Ак Ми Э так и растерзать могут, даже Старейшина не защитит. Уходить ей надо, и в самом деле. Только вот куда?

— Куда же ты пойдешь, девочка? — задумчиво прошептала она куда-то во вздрагивающее плечо Ак Ми Э.

— Не знаю… Наверное, где-нибудь далеко, в другом Роду, мне будет лучше, — робко раздалось в ответ.

— Не знаю, не знаю, — Хранительница покачала головой, все еще прижимая к себе Ак Ми Э. — В любом Роду своя Хранительница есть, хотя бы одна. Она тебя сразу узнает, придется всю свою историю рассказать.

— А зачем, — подхватила Ак Ми Э, — другому Роду такой дар от И Лай, как я…

Они обе уселись, пригорюнившись, прикидывая так и эдак судьбу Ак Ми Э.

— Выходит, — после продолжительного молчания подала голос Ак Ми Э, — надо мне на восток, подальше от И Лай и других людей нашего племени. Ты ведь рассказывала, на востоке люди тоже есть, только далеко. Их Хранители могут меня и не увидеть?

— Могут, наверное, — Матушка озабоченно поднялась. — И на востоке есть, и на западе другие люди живут, только еще дальше. А что до их Хранителей, нужно Сай Дина спросить. Пошлю сейчас за ним Сис Мя Э. Тебе не надо сейчас в поселке показываться.

— Далекий Человек, что он может знать об этом, Матушка? — в удивлении воззрилась на нее девушка.

— Разве ты не знаешь? — удивилась теперь уже Матушка. — Он же и есть как раз человек с далекого запада, он и не похож на нас. Высокий очень, легкий в кости, узкоглазый, темный раньше был очень, но наши яростные зимы выдубили его кожу. Кажется, в самый тот год, когда родилась ты, или в следующий после него подобрали его наши охотники в лесу, принесли в поселок. Выходили мы его с Матушкой. Той, что тогда была. Он что-то рассказывал ей о себе, ей и Старейшине, еще тому, старому. Что именно, я не знаю, Матушку я не расспрашивала, а сама она ничего не сказала. Сказала только, что хочет он остаться здесь, если Род позволит, обратно ему ни за что одному не добраться. Всех, что с ним были, он то ли. растерял, то ли сгинули они в лесах. Тут у нас ему понравилось, а там, на западе, ничего у него не осталось. Только Матушка говорила мне тогда, что не все правда в его словах. Но человек он не дурной, не дикий, не злой, почему бы не оставить? Так он и остался у нас в Роду. Прозвали его Сай Дин, Далекий Человек. Он прижился, взял Кани Кан в жены, троих детей за это время родили они. Нет, он хороший человек. Расспросим-ка его о той земле, из которой он пришел.

Она исчезла за дверью, но скоро появилась с вестью, что Сис Мя Э уже побежала за Сай Дином.

— Только вот что, пугают меня его слова, — сказала она Ак Ми Э, пока они прибывали в ожидании.

— Какие?

— Да о том, что ни за что один он возвращаться не станет, тяжело это, невозможно даже…

Ак Ми Э ничего не ответила. Она ждала Далекого Человека с нетерпением. Пусть сначала расскажет. Твердо решив уйти из поселка И Лай, она почувствовала себя наконец лучше, впервые за многие дни. Вот только не знала, что идти придется так далеко. Но Матушка права: среди тех людей, что здесь живут, у кромки Великих Лесов, нет ей места. Что ж, придется поискать еще где-нибудь. И чтобы скоротать время в ожидании Сай Дина, она принялась перебирать травы первого весеннего сбора, увязывая готовое в маленькие полотняные мешочки.

Уж по части трав-то Ак Ми Э может дать много уроков Сис Мя Э, это не с духами разговаривать! Легко и просто. Травы, они простые, обычные… Можно прикоснуться, сорвать, отвар сделать, человека напоить, коли есть нужда. Хранительнице, такой, как Сис Мя Э или Су Ин, обыкновенно духи указывают, как да сколько целительного снадобья давать, да как человеку от снадобья, плохо или хорошо, поправляется или нет. А ей приходится все время так приноравливаться. По коже судить, по блеску глаз и по множеству других примет. Что ей остается? А если болезнь духи насылают, Ак Ми Э и вовсе бессильна.

Дверь хлопнула, и Ак Ми Э вздрогнула, уронив мешочек. Но оказалось, это всего лишь Сис Мя Э. Она видела Далекого Человека, он скоро придет. Ее появление вновь обеспокоило сердце Ак Ми Э, с непонятной тяжестью внутри она присела и так и сидела с пучком травы фэн в руках, пока не раздался осторожный стук в дверь. Матушка, возившаяся с поленьями для очага, крикнула, чтобы гость входил, и Сай Дин вошел в жилище Старшей Хранительницы. Видно было, что он немного сбит с толку, но это место, где он прежде никогда не бывал, не наполнило его сердце трепетом. Он с любопытством разглядывал внутренность жилища Хранительниц Рода, неловко скрывая его за почтительным вниманием.

Матушка усадила его и стала расспрашивать о далекой родине, о тех землях; откуда он пришел да как это ему удалось. Теперь Сай Дин удивился еще больше: зачем это вдруг следы его прошлого Матушке понадобились? Но слово ее — закон, и глаза его выражали недоверие и подозрительность, когда он начал свой рассказ. Да, ему, похоже, было что скрывать от людей их Рода и от Матушки. Ак Ми Э слушала внимательно, стоя поодаль, все время она вглядывалась в лицо Далекого Человека. И на самом деле, его кожа казалась такой же, как и у людей Рода, но глаза его были узки и подтянуты немного к вискам, не очень заметно, ведь у людей разные черты, можно такого и не заметить. Губы у него словно слегка припухли, а у нее, например, как и других людей И Лай, рот узкий и твердый. А у него нет, И высокий он очень, самый, наверное, высокий сейчас в Роду. Ак Ми Э не так часто случалось видеться с ним раньше, все-таки поселок большой, но ей казалось, что он всегда был таким серым, будто присыпанным пеплом. Седина рано окрасила его волосы, хотя Сай Дин был совсем еще не стар, зрелый мужчина, не более того. Хотя по отдельным оставшимся живыми прядям можно угадать, что раньше эти волосы были очень темны, словно крылья Са Тэн Сэн, Быстрой Небесной Птицы.

Сам он рассказал не так уж много. Земля, из которой он пришел, очень обширна и местами плодородна. Правил тогда всей этой землей, вернее той частью, откуда Сай Дин родом, Правитель Хаадид, и называется она Адья Тэрэк. Это потому что больше всего там людей из народа адья. Адья очень храбры и искусны, они уже давно покорили многие соседские земли, и все вокруг боятся их. Адья Тэрэк — самая великая земля во всем мире! Могущественные боги покровительствуют властителю Хаадиду и народу адья. Сам же Сай Дин служил в… охранных отрядах Правителя. Ну, это люди, которые, как охотники, носят оружие, но используют его не для зверей (хотя для них тоже), но больше для того, чтобы охранять Правителя и народ адья от нападений чужих, пришельцев. Такие люди называются… Он, видимо, поискал, как лучше объяснить, но не нашел и прямо сказал на языке адья, который уже давно не звучал из его уст: шай, воин. Тут женщины, слушавшие его, обменялись быстрыми взглядами, не ускользнувшими от внимания пришельца.

Его, продолжал Сай Дин, и много других воинов властитель отправил сюда, в Великие Леса, чтобы разведать, кто тут обитает, какие люди, и обитает ли кто вообще, угрожают ли они народу адья. Но людям, привыкшим жить в вольных степях, тяжело в лесу освоиться. Отряд их потрепали квирайя еще до вступления в Великие Леса. Это кочевники, что живут в холмах между Адья Тэрэк и лесными краями. Но о квирайя они-то знали, а вот о лесных людях, маленьких ростом, но необычайно злобных, что обитают в лесах с той стороны, с запада, они и не подозревали. И эти злобные твари сократили их число почти наполовину, пока они не выбрались из их земель.

Но все это оказалось ничего по сравнению с самим лесом. Эти вечно грызущие насекомые, зверье диковинное, ядовитые грибы, ягоды и плоды на деревьях! Все это ужасно, но ужаснее всего — бескрайние топкие болота, возникающие будто бы из ниоткуда. Идешь, идешь, и вдруг под тобой колеблется земля, а тот, кто всего лишь на несколько шагов впереди тебя, внезапно проваливается в самую топь. И тот, кто пытается помочь, гибнет вместе с ним. Так и приходилось смотреть, как совсем не в схватке, не в бою, а в проклятой вонючей луже исчезали друзья, с которыми они столько прошли.

Но вернуться было боязно. Да и куда? Они уже потеряли направление. Хотелось одного: они так долго шли, неужто же не выйдут куда-нибудь? А потом он совсем отбился от своих, которых осталось уже совсем мало. Пробирался, пробирался лесом много дней, совсем силы потерял. И тут понял: зверье-то в этих краях уже другое, пуганое, охотиться стало совсем трудно, значит, люди близко. Только куда без еды, добыча уже в руки так просто не давалась, оголодал совсем. В отчаянии наелся каких-то ягод, и тут его и скрутило — ядовитые они оказались. Когда почувствовал, что свет меркнет уже в глазах, стал кричать, звать на помощь. На всякий случай кричал, двигаться уже не мог, оставалось лишь надеяться. И вдруг из-за деревьев люди появились. Как потом оказалось, когда он уже в селении очнулся, они были из Рода И Лай. Охотники. Они его сюда принесли, к Матушке, та его выходила, и остался он в поселке. Обратного пути страшился, ведь не одолеет сам, так и сгинет в лесу. А тут люди хорошие, добрые. И жизнь спокойнее, чем в Адья Тэрэк.

— И совсем не скучаешь никогда по своей Адия? — с любопытством спросила Ак Ми Э.

Он вздрогнул и перевел наконец взгляд с Матушки на нее.

— Почему же, — сказал он тихо, — вспоминаю иногда.

У Ак Ми Э сжалось комочком сердце от этих спокойных слов. Если она покинет родные места, то это будет навсегда, и она тоже будет вспоминать эти леса, так же как и Далекий Человек… свою землю Адия. Она оглушено примолкла, и Сай Дин продолжал дальше старательно отвечать на вопросы Матушки. А вопросов у нее множество. Только ответы женщинам непонятны. Каковы Хранители в Земле Адья? Там нет ни Хранителей, ни Хранительниц, подобных тем, что существуют здесь. А кто же бережет Род, указывает ему путь? Да никто… Никто не живет родами в Адья Тэрэк, да и в других землях, что Сай Дину известны. Люди семьями живут. Правда, если говорить о людях знатных, они своих предков знают, почитают, целые летописи ведут. Но тоже… распорошены по всей земле Адья. А таких женщин, как Матушка или другие Хранительницы Рода И Лай, в тех землях нет и не было.

А как же духи предков, удивилась Матушка, неужели некому их слушать? Сай Дин покачал головой. Народом Адья, как и другими, из своего мира правят боги. Их много. Но у всех они свои. Вот у народа Адья более всех почитаемы Кайятрэ, Тайша, Саддакан… Он взялся было перечислять, но почему-то осекся. Словом, много их, и все они когда-то ходили по земле, как люди. Некоторые совсем недавно. Как, например, Великая Гайят, правившая Адья Тэрэк всего лишь несколько колен назад. Когда ее земная жизнь закончилась и она опять ушла в мир богов, ее священному духу стали поклоняться так же, как и остальным.

Женщины глядели на Далекого Человека в удивлении. Уж больно странный мир он описывал. Как там люди живут? И как может один Старейшина Хаадид, даже такой великий, как рассказывает Сай Дин, главенствовать во всех этих обширных землях? Ведь их не покроешь ни пешком, ни верхом даже за несколько дней? Правитель Адья Тэрэк не Старейшина, пояснил Далекий Человек. Он самый что ни на есть Верховный Старейшина. И слово его — первый закон для всех во всех землях Адья. А доносят его до остальных другие старейшины, которых он выбирает, назначает, а следят за выполнением его наказов помощники местных старейшин. Вдруг кто ослушается.

Его ответы рождали все больше и больше вопросов, и все более и более не нравились обеим женщинам те места, что назывались Адья Тэрэк. Непростой край эта земля народа адья, непонятный. Зачем в нем такая сложность? Как же, удивился теперь уже Далекий Человек, для порядка, конечно. Вот людям Рода И Лай повезло оказаться в сердце Великих Лесов. Ни кочевых людей тебе тут, ни злых соседей, все Роды мирно живут в своих поселках далеко друг от друга. А в Адья Тэрэк людей много. Не будь там порядка, все передрались бы со всеми. Для этого и нужен Верховный Старейшина. Ведь и боги в своем мире слушают Кайятрэ, иначе им не победить других богов. Тут Ак Ми Э уже совсем перестала что-либо понимать, голова закружилась. А зачем богам побеждать друг друга? А как же, удивился Сай Дин, у них своя… Он поискал слово, но не нашел и произнес на полузабытом языке адья: «шайят», война. Но слушавшие его женщины так и не переспросили. Обе они уже очень устали, и Матушка отпустила Сай Дина, поблагодарив его сердечно и напоследок попросив его не рассказывать никому о том, что тут говорилось.

Поклонившись, он уже отворил дверь, но остановился на пороге, нерешительно теребя свой пояс.

— Чего ты хочешь, Далекий Человек? — устало спросила его Матушка.

— Простите меня, Матушка, и ты, Хранительница Ак Ми Э. — Ак Ми Э встрепенулась, в последнее время ее почти никто так уже не называл. Люди боялись рассердить духов. — Но уж очень интерес большой у меня. Останется беспокойство после этого разговора, если не спрошу. Уж не собираются ли люди И Лай податься на запад через Великие Леса?

— Нет, не собираются. Это мне хотелось больше узнать о западных землях, — спокойно ответила Матушка.

Сай Дин попрощался, и Ак Ми Э почудилось, что она услышала разочарование в его голосе. Или ей просто показалось? Когда он ушел, женщины вздохнули, обе разом.

— Страшные земли, Ак Ми Э, — грустно сказала Матушка, — там не место человеку из Рода И Лай.

Ак Ми Э согласно кивнула. Страшные, ничего не скажешь, и странные. Земли, где даже высшие духи, боги, не живут в согласии.

— А куда же тогда, на восток? — робко спросила она у Матушки.

Та вновь покачала головой. Люди с востока иногда захаживали в эти края. Странный, дикий народ. В отличие от Далекого Человека, им не приходило в голову остаться здесь, попроситься в поселение И Лай. Да и вряд ли их бы тут приютили. Восточный край лесов, где нашел себе приют народ Ак Ми Э, был куда гостеприимнее тех дебрей, через которые пробирался сюда Далекий Человек, но земляные люди все равно боялись здешних мест, они не созданы для этого края. Они ютились в холмах далеко за кромкой лесов. Но временами почему-то тут появлялись. Смотрели на соплеменников Ак Ми Э то ли с опаской, то ли с удивлением. Нет, не хотела бы она жить с ними в их земляных домах. А что и кто там, на юге, вообще никому неведомо. Как ни смотри, как ни прикидывай, а лучше и роднее Края, чем здешний, не найти. Но спасительная мысль об уходе уже так крепко утвердилась в головке Ак Ми Э, что ничего не могло остановить девушку.

Умоляюще глядя на Матушку, стиснув руки перед грудью, она попросила:

— Расскажи мне мою судьбу, Матушка! — Старшая Хранительница посмотрела на Ак Ми Э как-то непонятно. — Ты же можешь!

Та покачала головой.

— Опасно вопрошать духов о будущем, — строго сказала она, — лишь иногда возможно это. Но Хранительница, — и она многозначительно посмотрела на Ак Ми Э, — не может спрашивать о своей судьбе. Никогда. Для нее большие беды это может принести.

— Матушка, — слабая улыбка тронула губы Ак Ми Э, — я никогда не была Хранительницей, потому что духи меня не хотели. А теперь я и вовсе ухожу. Я уйду далеко, и мои связи с родом И Лай порвутся совсем. Но сегодня я такая же, как и любая другая девушка из нашего Рода. И сегодня… — она запнулась на мгновение, — мне очень нужно их слово. Мне не позволено стать Хранительницей, так пусть они сами скажут, что мне делать.

И она замерла, дожидаясь ответа.

— Хорошо, — ответила Матушка после недолгого раздумья, — я разожгу вечером огонь и спрошу, согласны ли они сделать это для тебя. Если ответят «да», то завтра поутру мы пойдем в рощу тин-кос.

И, не замечая бледности, покрывшей щеки Ак Ми Э, она начала подготовку к ритуалу.

Правитель Адья Тэрэк не спеша вошел в покои Гайят. Раннее утреннее время, да еще и после бурной праздничной ночи, его не беспокоило. Еще вечером он послал к ней человека, дочь должна ожидать его. Часовые отсалютовали ему своими пиками как всегда браво, а вот дама, ожидавшая его сразу за дверями, выглядела кисловато. Бессонная ночь оставила на ней не просто следы, а жирный отпечаток. Она уже не в тех летах, когда веселье всю ночь напролет можно скрыть с помощью красок и притираний, поэтому почти все ее старания поправить платье и прическу и придать хотя бы некоторую свежесть своему лицу оказались напрасными. Зато ее глубокий поклон, отточенный многолетней придворной жизнью, был безупречен, а слова приветствия Правителю Адья Тэрэк — все так же почтительны. Хотя наверняка единственным ее желанием было добраться до ближайшего ложа, упасть на него и уснуть.

«Опять эти Кайя, — раздраженно думал Хаадид, пока та вела его через пустующие комнаты, — я же говорил Гайят, говорил не раз, что она мне не нравится! Что я не хочу видеть ее возле моей дочери. Тем более что она вдвое старше Гайят. Даже больше. Что девочке за интерес? Что за радость такая — созерцать постоянно эту интриганку Айянит? Все, что происходит рядом с Гайят, сейчас же становится известно этим Кайя». И поэтому, войдя в читальню, где его ожидала старшая дочь, он излишне резко махнул рукой, отпуская Айянит Кайя, что не укрылось от ее взора. Однако удалилась она, безупречно сохраняя на лице почтительную мину.

— Приветствую тебя, отец, — раздались свежие мелодичные звуки голоса наследницы трона Адья Тэрэк, когда дама удалилась и стих звон ее украшений.

Гайят позволяла себе встречать Правителя Земли Адья сидя, но сегодня она приподнялась, приветствуя его. Раскрытый на коленях свиток она легонько придержала рукой, чтобы не упал.

— Что ты сегодня читаешь? — спросил король, чтобы привести себя вновь в равновесие перед важным разговором.

— Не читаю, а перечитываю который уже раз, — с улыбкой посмотрела она на отца, откладывая свиток. — Это летопись правления Великой Гайят. Сейчас я остановилась на девятом годе войны с Дэльгаром. То есть с Линзором за освобождение Дэльгара, — поправила она себя, усмехаясь с иронией.

Только она могла позволить себе подобное, и Хаадид охотно прощал ей такие вольности в разговоре с ним. Как быстро она взрослеет! Ненавистный линзорец был прав накануне вечером: боги народа адья воистину благосклонны к Королевскому Роду. Его отец Тайадид почил спокойно, вручив своему единственному наследнику, которому исполнилось тогда всего лишь девятнадцать, судьбу всей Адья Тэрэк. Почил в полной уверенности, что сын его Хаадид сможет с толком распорядиться властью. Еще немного, и нынешний Правитель тоже будет спокоен за того, кто унаследует его трон.

Он подошел к креслу Гайят. Прежде чем сесть рядом, нежно провел рукой по ее иссиня-черным волосам, и дочь, которую он не так часто баловал подобной лаской, от удовольствия зажмурилась. Это была похвала, и она явно чем-то ее заслужила.

Хаадид уселся напротив дочери, специально развернув для этого мягкое кресло. Да, разговор предстоял не совсем обычный, и он прикидывал, с чего бы лучше начать, делая вид, что разглядывает новый утренний наряд Гайят. Наверное, это был подарок линзорского посланника — нигде, кроме Линзора, не делают столь прелестных вещей. Из-за таких переливчатых тканей, как эта, модницы готовы отдать целое состояние. Утренний свет, проникавший через небольшие, но многочисленные окна, играл на ее открытом платье, превращая молочно-белое сияние ткани в золотистое. И этот блеск как нельзя лучше шел смуглой коже Гайят, ее желто-коричневым глазам, удлиненным немного к вискам, необычайно темным вьющимся волосам, забранным простой сеточкой из золотых скрученных нитей, прикрепленных к легкому обручу на лбу, который придавал этому свежему юному личику слишком строгое выражение. И все-таки тень легкой усталости просматривалась на нем — еще бы, ведь она наверняка так и не ложилась сегодня.

— Итак, отец, — она сама нарушила наконец тишину, — ведь я не еду в Линзор?

«Зря я сказал вчера Таржиду, что со временем моя дочь будет умнее многих моих советников, — удовлетворенно подумал король, — она уже умнее».

— Не поедешь. Ни сейчас, ни когда-либо в будущем.

— Замечательно, — хладнокровно произнесла она, но отец почувствовал, что для нее очень отрадна эта новость.

— Замечательно, что моя дочь знает то, что укрылось от всех моих придворных. Неужели презренный лине все-таки проболтался?

— О нет, — она удовлетворенно улыбнулась, — но короткая беседа с ним меня многому научила. Он так много говорит, голова кругом идет. Среди этого потока слов так трудно услышать главное! Но у меня есть глаза и уши. Трудно не заметить, что он недоволен, что ты недоволен. И уезжает он раньше, чем все мы предполагали. Слишком много всего вокруг, что сказало мне: ты не поедешь в Линзор. И признаюсь тебе, отец… Я рада этому, хоть и не осмеливалась никогда тебе перечить.

Брови Хаадида вопросительно взлетели вверх.

— Неужели тебе не хотелось бы повелевать половиной мира из-за каких-то пустяков? Если так, — он нахмурился, — то я плохо знаю свою дочь.

Она поежилась тревожно в кресле под его взглядом, словно кошка, готовая в любой момент вскочить и выгнуть спину.

— Полмира, — и ее голос тоже стал прохладнее, — это сказка, которая слишком хороша, чтобы в нее верить. Неужели можно предвидеть все планы и интриги Римафеи? — Она пожала плечами. — Я в это не верю. Прости меня, отец. Что может, произойти в Линсэрэе, где я буду совсем одна…

— Ты была бы не одна, неужели ты думаешь, что я оставил бы тебя там одну? — перебил король.

— …где я была бы совсем одна, — упрямо продолжала она. — Один на один с Римафеи, да еще и Тимором. Я еще не готова к этому, отец, — сказала она серьезно. — А здесь, в Адья Тэрэк, я буду королевой. Лучше иметь половину от половины мира, чем ничего! Разве священной Гайят, — и она погладила рукой пергамент, который до того читала, — не достаточно было царствовать всего лишь в Адья Тэрэк, чтобы ее назвали Великой? Нет, отец, — завершила она, — скажу откровенно: мне не по душе был союз с Тимором… но я верила и верю сейчас, что ты видишь будущее Адья Тэрэк намного лучше меня, и поэтому не хотела перечить тебе.

Лицо Хаадида во время этой речи, сдержанной и страстной одновременно, разгладилось и просветлело. Конечно, его не обманули слова лести, пущенные Гайат в ход в самом конце, но все же они были ему приятны. И вся ее игра не обманула его ни на минуту. Она практичнее его, ничего не скажешь. Ведь это он позволил себе увлечься бесплодной мечтой, а не она. Но то, как его Гайят играла роль покорной дочери, как не позволила себе открыто выразить свое превосходство, кичиться своим умом, понравилось ему, хотя слова ее уязвили короля. Совсем немного. Он отмахнулся.

— Поздно об этом говорить.

— Но ведь ты расскажешь мне, в чем причина? Почему я остаюсь в Адья Тэрэк?

— Конечно, для этого я и пришел.

И король передал ей в немногих словах часть своей вчерашней беседы с Таржидом. Хорошо, что почти всю свою желчь он уже излил вчера на голову своего Первого Советника, поэтому сегодня у него достало спокойствия, чтобы представить перед Гайят картину произошедшего так, как ему хотелось. Он не смягчил ничего, пусть Гайят знает, как с ней обошелся Римафеи. Она его и так недолюбливает, так пусть же ненавидит еще больше. Сейчас Хаадиду это на руку. Не скрыл он от нее и того, что теперь их королевства на грани большой войны, и только вопрос времени, когда она разразится. Впрочем, по ее взгляду было видно, что известие это ее не столько испугало, сколько озаботило. Особенно внимательно она слушала, склонив голову набок, рассуждения отца о том, каково теперь их истинное положение, то есть о том, что сейчас против Линзора им не выстоять достойно.

— Если бы Тимор внезапно сгинул куда-нибудь, — хищно поблескивая прелестными глазками, произнесла наследница в конце, — отношения между Линзором и нашими землями только укрепились бы.

— Рассчитывать на это не приходится, — с улыбкой, вызванной ее шуткой, возразил король. — Надо думать о другом.

Она молча склонила головку.

— Тебе уже восемнадцать, дочь.

Он остановился, собираясь с мыслями, но, против ожидаемого, Гайят не вставила ни одного слова в эту длинную паузу. Она ожидала.

— Теперь ты имеешь полное право говорить в Совете. И уже завтра ты будешь присутствовать там. Я ввожу тебя в Совет.

Она снова наклонила голову, пряча в глазах радостный блеск.

— Но это не все, о чем я хотел поговорить с тобой, — попытался Хаадид незаметно перейти к главной части разговора.

Но Гайят слишком хорошо знала своего отца и поняла, что только сейчас начнется разговор о главном. Чтобы скрыть легкое волнение, она подошла к кувшину с ижаном, терпким прохладным ягодным напитком, что всегда имелся в ее покоях на случай, если зайдет отец. Вина он пил мало, а вот промочить горло ижаном всегда любил, пил с удовольствием. И сейчас Правитель с благодарностью принял от дочери кубок, наполненный ее собственной рукой, и скрыл на несколько мгновений в нем свои сомнения. Потому что Хаадид до сих пор не перестал сомневаться.

— Гайят, — сказал наконец он очень серьезно. — Ведь я не вечен. И боги заберут меня когда-нибудь из этого мира. И ты останешься совсем одна.

— Отец, — горячо подхватила она, — зачем сейчас говорить об этом? Подлость Римафеи огорчила меня не меньше, чем тебя. В такой момент, мне кажется, не стоит… — Она запнулась.

— Именно в такой момент, — строго заговорил Хаадид, — нужно задуматься о твоем будущем.

— Будущем?… — подозрительно протянула она.

— Да, о твоем будущем. Не делай вид, что ты не понимаешь, о чем я. Я этого не люблю.

— Ты намерен найти для меня еще одного супруга? — со вздохом спросила Гайят.

— Не серди меня, Гайят, — сказал король и резко, со звоном, поставил кубок на тумбу рядом. И уже мягче добавил: — Ты же сама понимаешь, настают тяжелые времена для Адья Тэрэк. Власть, королевская власть, должна быть сильна, как никогда. Иначе мы обречены, девочка моя.

Дочь скользнула к нему кошечкой и обняла за шею, в детстве она часто так делала, теперь очень редко, но тем приятнее были ее ласковые прикосновения сейчас.

— Но ведь ты еще совсем не стар, ты будешь править Адья Тэрэк еще долго… — говорила она у него над ухом, но тон ее был непонятен Хаадиду. Ему показалось, или он уловил сожаление в этом милом голосочке? Потому он отстранился и напустил на себя строгость.

— Только богам известно, сколько мне еще править. И у тебя, возможно, не будет времени на то, чтобы стать настоящей Правительницей земли Адья. Надо, чтобы уже сейчас ни у кого не возникало сомнений, что дочь моя станет королевой, достойной Великой Гайят.

— А у тебя, отец, есть сомнения…

Он перебил:

— Не во мне дело. Я уже вижу в тебе ее тень, пока только тень, но… И не только я, Таржид лишь вчера говорил мне то же самое. Но много и тех, кто вспоминает о правлении твоей прапрабабки как о легенде, не больше. Ты спрашиваешь, есть ли сомнения? Да, у многих есть сомнения в том, что дочь сможет заменить мне сына на троне! — сказал он с нажимом. — Особенно теперь.

Сильнее он бы не смог ее уязвить. Она побледнела, хотя обычно Гайят очень хорошо владела собой, да и грудь ее вздымалась сильнее, чем обычно. Хаадид хорошо знал свою дочь, сейчас она была в ярости. Он подождал немного, чтобы она пришла в себя, и продолжил:

— Трону Адья Тэрэк нужна мужская половина, Гайят.

Она молчала.

— Он будет твоей силой, твоим карающим мечом, его будут бояться, может, даже ненавидеть. И он должен быть настоящим воином, чтобы держать их всех в кулаке. А ты, Гайят, будущая королева, Гайят Прекрасная, Гайят Премудрая, Великолепная, будешь править землей Адья и держать в своем кулачке его.

Она раздумывала, — неожиданно затея отца оборачивалась довольно привлекательной стороной.

— Но не так-то просто… — вырвалось у нее.

— Это зависит и от тебя, и от него, — почти промурлыкал король.

Теперь он поднялся и ходил вокруг ее кресла. Она же нервно постукивала пальцами по свитку, который вновь незаметно оказался у нее на коленях.

— Я знаю, что ты отдаешь предпочтение не столько мужской отваге, сколько уму и проницательности, — нашептывал он. — Если бы я рассуждал так, я бы обратил твое внимание, безусловно, на Ранжина Кайя. — Она не поднимала головы, но при упоминании этого имени явно напряглась. — Но Ранжин не так прост. Каждому ясно: втайне он считает, что королевский трон — это та задача, которая как раз ему по плечу. Он слишком, слишком далеко пойдет с помощью своего ума. И своих бесконечных интриг. Мне докладывали, — и он доверительно наклонился к самому уху Гайят, — что он уже начал сплетать свои сети вокруг тебя. Но я не беспокоюсь: моя дочь слишком умна для того, чтобы в них попасться. Она продолжала молчать.

— Тебе нужен тот, для кого ты — вечная королева. Великая Гайят. Тот, кто, горы свернет, лишь бы бросить мир к твоим ногам. Тот, кто даже если захочет, не сможет тебя побороть. Но лучше, если он и не захочет.

— Тот, о ком ты говоришь, — наконец сказала она задумчиво, — слишком напоминает Кальги. Но он глуп.

— Он не глуп, он прост. Это не одно и то же, — наставительно произнес Хаадид.

— Ну хорошо, прост. Но он бесконечно скучен.

— А ты что же, на троне развлекаться собираешься? — Раздражение молнией пронеслось в голосе короля. — Мы не о праздничном пире здесь болтаем! О судьбе Адья Тэрэк наш разговор!

Она встрепенулась.

— Конечно, отец. В рассудке, в уме своем, я признаю, что ты прав, но я только что избавилась от одного недостойного жениха…

— Твои чувства, — снова наставительно произнес король, — никогда не должны брать верх над рассудком. Ты ведь хочешь стать такой же, как Великая Гайят.

Она подняла голову, глаза ее просветлели.

— Конечно, ты прав, отец. Просто очень неожиданно все это случилось. И этот Кальги…

— Но я не настаиваю на нем!.. — Он пожал плечами. — Может, кто-то кажется тебе более достойным, более подходящим? Ведь надо думать обо всем: о знатности рода, о заслугах, о достоинстве и преданности, о силе и храбрости. И обо всем остальном.

Он замолчал. Она сосредоточенно думала. Хаадид был доволен, сейчас она в своей головке уже перебирала возможных мужей. И это было больше, чем полдела, она ведь уже согласилась на замужество. Внутри. Потому он не торопил ее. Все-таки какая умница его дочь!

Наконец она задумчиво произнесла, будто еще взвешивая:

— Ты снова прав, отец. Ничего не могу придумать лучше, чем Кальги. Но ведь он еще так молод! Кто же будет уважать его? А страшиться?

— Но и ты тоже права, Гайят! Я не собираюсь еще к богам. По крайней мере, не завтра. За это время и ты окрепнешь, войдешь в силу… и он тоже. Уж ему-то я могу позволить вырасти у меня под крылом. Он не нанесет мне удара в спину.

— Да… Он, — на лице ее играла странная улыбка, — тебя за бога будет почитать.

— Это и хорошо, — Хаадид был доволен.

— Но не слишком ли ты торопишься? Он ведь может не оправдать наши надежды.

— Вот это мы теперь и проверим, — загадочно сказал король. — Я не устраиваю свадебный пир уже завтра. Но поощрить, — и он хитро посмотрел на дочь, — его надо. Мне нужен отважный и верный человек для очень важного дела. Понимаешь, Гайят, бесконечно верный человек. Преданный мне больше, чем себе.

— Таких ты в Адья Тэрэк не найдешь, — с улыбкой перебила дочь.

— Кроме Кальги, — лукаво продолжил ее мысль отец, — если наградой ему будет твоя рука.

— А не высока ли награда? — в тон ему произнесла Гайят.

— Суди сама. Это может изменить все. И тогда мы выиграем войну с Линзором, даже не начав ее.

И он вкратце поведал ей о своем замысле. Никому, кроме дочери, он не мог доверить тайны. Человек, наконец-то принесший ему несколько дней назад отрадную весть, был уже мертв, и Хаадид собственными глазами видел, как трупы, его и еще двух офицеров, посвященных в тайну, увезли для погребения. Он рассказывал Гайят о своих чаяниях, и глаза ее расширялись все больше и больше. Даже в пустых покоях он говорил так тихо, что разобрать его слова в отдалении было невозможно. И Айянит Кайя, украдкой вернувшаяся и подслушивавшая обрывки разговора через незаметное отверстие в стене, одной ей известное, услыхала совсем немного, и эти слова мало что сказали ей.

— Ты правда думаешь, что все это действительно существует? — спросила в конце Гайят с лихорадочным блеском в глазах.

— Почти уверен. Я сам видел камни, своими глазами. Если они оттуда… Если только это правда! Ты понимаешь, что это значит, Гайят?

— Если все так, как ты говоришь, то… Кто владеет теми землями, тот владеет миром!

— Так! Все так. И если я пошлю туда кого-нибудь поумнее молодого Кальги… Ты меня понимаешь?

Она кивнула.

— Проверю его преданность и храбрость. Только вот что, Гайят… нужно немного подбодрить Тая. Смотри на него поласковее… Не так, как вчера.

— Хорошо, отец, — улыбнулась она, теперь уже ее настроение изменилось, а мысль о супружестве с Кальги не казалась ей такой нелепой.

Как хорошо, что жилище, где обитают Хранительницы, стоит на отшибе, на самой окраине поселка! А роща тин-кос еще дальше. Потому никто не заметил, как Матушка и Ак Ми Э проскользнули в священную рощу незадолго до рассвета. Ничего странного, конечно, в том нет, что Хранительницы направились в священную рощу ранним утром, но с недавних пор люди И Лай так подозрительны к Ак Ми Э… Тем более что дело, которое привело сюда этих двух женщин, так необычно, несмотря на то, что духи дали вчера согласие говорить с Ак Ми Э через Матушку.

Если они подтвердят намерения Ак Ми Э, она скорее всего уже никогда не вернется сюда, в рощу тин-кос, которую так любит всем сердцем. Туда, где почти в самой середине — большой тин-кос ее рода. И на дереве засохнет ее ветвь, потому что некому будет питать ее. Если же нет… Вчера вечером Матушка спросила девушку, перед тем как зажечь травы, специально положенные в очаг: «Подумай, Ак Ми Э, действительно ли ты хочешь этого. Ведь если духи велят тебе остаться или уйти, ты не сможешь ослушаться. Что ты тогда будешь делать?» И Ак Ми Э ответила, опустив голову: «Если духи скажут остаться, я останусь и попробую вернуться к своему роду. Если велят уйти и никогда не возвращаться, мне останется лишь следовать их воле». И теперь, смиренно шагая за Матушкой, несущей в руке небольшой узел, она страшилась приговора.

А как красивы деревья тин-кос уже сейчас, весной! Всюду еще только вылупились молодые листья, а они уже в цвету. Белая дымка, висящая над этой рощей, — знак расположения духов предков к детям И Лай. Чем раньше появляются цветы на деревьях тин-кос — тем больше благоволение духов. Этой весной цветы тин-кос начали вылупляться из почек не слишком рано и не поздно, в самый раз. Многие деревья уже полностью в цвету, иные — отливают розовым и даже немного сиреневым. Значит, некоторые цветы уже умирают, чтобы дать место другим. В душистом воздухе постоянно кружатся и падают цветочные лепестки священных деревьев. Лепестки устилают землю сплошным слоем, поэтому в роще почти нет зеленой травы. Этот снег начинается ранней весной, когда остальные деревья только пробуждаются от спячки, и заканчивается поздней осенью, когда остальные деревья сбрасывают последние листья и земля готовится к покою.

Тин-кос — странные деревья, их невозможно вырастить, но они сами пускают ростки из своих корней, когда считают нужным. Но это происходит очень редко. Тин-кос — деревья духов, и новые ветви с цветами на них появляются лишь с рождением новых детей в Роду. Но в последнее время ветви тин-кос в роще предков И Лай чаще засыхают, чем расцветают. Женщины как раз прошли около мертвого дерева, и Ак Ми Э вспомнила холодную зимнюю ночь у костра. Когда ушла старуха У Э, последняя ветвь на этом дереве, дававшая лишь чахлые мелкие цветы вот уже несколько лет, после прихода весны осталась такой же корявой и мертвой. И теперь трухлявое дерево рассыпалось почти на глазах, стремясь освободить почву для новых, молодых побегов от корней других тин-кос.

Эта роща существовала с незапамятных времен, наверное, с тех, когда тут появилось гнездо рода И Лай, и две женщины, бредущие неспешно между деревьев, кроме священного трепета, чувствовали легкое жжение в груди, что появлялось у всех, кто приходил сюда с тех пор. Невозможно, подумала Ак Ми Э, погрузившись в сладостный белый сон этой рощи, невозможно уйти отсюда. Ведь это дом. О чем она раньше думала? Как можно все это бросить? Оставить? Уйти? Гордость и жалость к себе затмили ее сердце, раз она придумала такую глупость, и если духи велят ей уйти, они будут правы… Правы, конечно, правы, стучало у нее в висках, только пусть не выгоняют ее отсюда. Теперь она и сама знает то, что хотела спросить. И всего только надо было: просто прийти сюда, а не мучить попусту и себя, и Матушку.

Но теперь поздно сожалеть. Вот они и добрались. Ритуал требовал молчания, лишь вопросы должны были возмущать священную силу рощи духов. Женщины сели под деревом, и Матушка разложила свое богатство: специальную чашу с травами, смешанными с порошком из коры тин-кос, пустую чашу, куда налила воды из глиняного кувшинчика, свежий хлеб, выпеченный рано утром Ак Ми Э, для того чтобы накормить предков, и главное — полотняный плат, расчерченный странными узорами, понятными только Хранительнице.

Ак Ми Э закрыла глаза, храбрость оставила ее, сделалось дурно, тошнота подступала к горлу. Матушка же простерла свою ладонь над чашей с травами и зашептала слова призыва, известные только ей. Довольно долго она повторяла эти слова, и ничего не происходило, но вот, через некоторое время, резкий запах разлился в воздухе, над чашей закурился легкий дымок, руке стало горячо, и Матушка убрала ее, развернув сложенный до того плат. Сладковатый дым лез в ноздри, струйка его над чашей приобрела медовый оттенок, и Матушка приказала, молча, лишь тронув зажмурившуюся Ак Ми Э за плечо: спрашивай, они ждут.

Девушка так и не решилась открыть глаза. Вопрос свой она повторяла про себя постоянно, но сейчас он, как нарочно, сбился в памяти в какие-то одиночные слова, обрывки, и она залепетала, силясь произвести на свет хоть что-то связное, чтобы духи поняли ее. Она, бывшая Хранительница, знает хорошо, как никто другой: какой вопрос задашь, такой ответ и получишь.

— Что я должна делать дальше — уйти или остаться?

«Не то, не то», — лихорадочно пронеслось в голове, и она поправилась.

— Что должна я делать — вернуться обратно в свой род или… уйти из поселка И Лай? И куда мне идти? — поспешно добавила она, боясь, что все испортила. Хотела добавить, еще уточнить, но горло сдавило: все уже сказано.

Она так и сидела, зажмурившись, пока не перестала чувствовать сладковатый запах дыма, и лишь когда даже малейшие следы его развеялись в роще, она открыла глаза. Матушка молча изучала лепестки, упавшие за это время на плат с дерева тин-кос рода Ак Ми Э. Их было совсем немного. Однако когда девушка подняла глаза вверх и нашла свою ветку на родовом дереве, то брови ее поползли вверх от удивления. Ее ветка, еще тонкая и молодая, была облеплена бело-розовой пеной цветов так густо, что коры совсем не видно. Как это может быть? Ведь это знак благословения… Матушка тоже разглядывала ветку Ак Ми Э. Не однажды она приходила этой весной к родовому дереву своей воспитанницы, и каждый раз эта ветвь ее удивляла. Особенно в первый раз. Ак Ми Э не знает, Матушка так и не сказала ей, но этой весной именно ветка Ак Ми Э зацвела первой, бутоны на других ветвях этого дерева еще долго не могли пробудиться от спячки. Но если девушка узнает об этом и спросит, Старшая Хранительница не сможет ответить ей, почему так случилось. Матушка поспешно опустила глаза на лепестки внизу. Теперь, когда травы в жертвенной чаше догорели, лепестки продолжали кружиться и падать на плат, но она старательно убирала этих непрошеных пришельцев. Все, что духи хотели сказать Ак Ми Э, уже сказано.

Удивительно, но почти все упавшие лепестки оказались белыми, всего несколько Розовых, и, самое странное, лишь один лиловый. А ведь лиловых обычно и бывает больше всего, ведь они покидают старые, увядающие цветы,

— Начало пути, — вдруг сказала Матушка. — Ты в начале пути. Поэтому судьба твоя неясна. Но вот посмотри, — и она указала на один из углов плата, куда упали розовые лепестки тин-кос. — Там зреет твоя судьба, не здесь. — И она махнула рукой в сторону леса, на запад. — А вот, — и она указала на лиловый лепесток, изогнувшийся в том же направлении, — чужой человек. Совсем чужой, но он на твоем пути. Помогает тебе.

Она замолчала, и Ак Ми Э не выдержала:

— А что еще?

— Все, ничего больше, — растерянно произнесла Матушка. — Ничего больше не вижу. Все без толку набросано, словно запутать хотят. Ни матери твоей не вижу, ни отца, ни себя даже. Никого родного рядом с тобой нет, одна ты.

— Видишь, Матушка, — насильно улыбнулась Ак Ми Э, — духи уходить велят. Я так и чувствовала.

И она подсела к Матушке, прижавшись к ней. Та обняла по-матерински нежно, и какое-то время они так и сидели, тесно прижавшись. Только сейчас старая Хранительница поняла, как привыкла она к девушке за все эти годы, точно к дочери. Ведь у нее никогда не было дочери, да и не могло быть, ведь все люди И Лай — ее дети. И только теперь, когда поняла, что девушку навсегда отпустить придется, почувствовала Матушка, что не просто так исчезнет Ак Ми Э, а кусок ее старого сердца с собой унесет.

Возвращались обе без сил, но, оказавшись в жилище, Ак Ми Э сразу начала суетиться. Готовиться, собираться. «Чем быстрее, тем лучше, — сказала она Матушке. — Пока силы есть». Но Хранительница тут же возразила: через несколько дней, как девушка хочет, выйти в дорогу не получится. Да и духи явно указали, что девушке нужен спутник. Надо идти к Старейшине, просить провожатого. Шутка ли сказать, одной по лесам бродить! Хорошо, что тут, в окрестностях поселка, для Ак Ми Э безопасно, а дальше что? Там и лес другой, и люди другие могут встретиться, и звери. Завтра она сама пойдет к Старейшине, а сегодня нельзя, духов можно рассердить такой спешкой.

И потянулись дни, один за другим. Матушка сдержала слово и следующим утром поговорила со Старейшиной. Его, как и следовало ожидать, не осчастливило известие, что Ак Ми Э уходит из поселка И Лай и скорее всего вряд ли когда вернется. Такого на его памяти не случалось никогда. Конечно, Ак Ми Э — уже надломленная ветвь, но и поломанную ветку можно попробовать исцелить, приживить, а отрывать ее совсем от дерева… Не было такого никогда. Да, люди уходят из одного родового поселка в другой, но взамен приходят новые, принося новую кровь. И обмен этот угоден духам. А история с бывшей Хранительницей — большой удар по Роду И Лай. Это знак того, что жизненная сила начинает уходить отсюда. Это корень Рода начинает засыхать, и земля, питающая его жизнь, теряет с ним связь. И многие поймут это, когда девушка уйдет, да еще не одна! А с провожатым! Уведет с собой мужчину! Неизвестно, вернется ли он когда-нибудь обратно в свое жилище. Значит, духи предупреждают: оба корня И Лай под угрозой. Но с духами не поспоришь. И не ослушаешься. Если говорят они — должно так и поступить, но предупреждение их надо запомнить, в сердце затаить…

Старик долго говорил с Матушкой в то утро. Как такого человека найти? Ведь приказать в таком деле он не может, и никто не может, даже Круг Старших И Лай. Да и собирать всех страшно… Кто знает, что тогда начнется? Что делать?

— Нет причины нашим предкам насильно отрывать лучшие цветы от наших веток, — задумчиво промолвила Матушка в ответ на его справедливые слова. — Не меньше, чем мы сами, заботятся они о нас. Пока не прогневал их наш Род. Они указали на чужого человека, но кто здесь чужой? Все мы от одного корня. Все, кого мы приняли из других Родов, цепко сплелись своими ветвями с нашими. Думаю я, что говорили духи не о чужом, а чуждом нам. К детям И Лай мысль об уходе из родного поселка в большой мир приходит не чаще, чем мысль о смерти, но ведь Ак Ми Э сама заговорила об этом со мной? Сдается мне, уважаемый Ин А Тал, что есть еще кто-то, кроме Ак Ми Э, в поселке И Лай, кого гложет та же забота… Нужно только найти его. — И лицо ее совсем постарело от слов, что ей пришлось произнести вслед за этим: — Тоска их обоих разрушает наш Род изнутри… Кто знает, может, если они уйдут мирно на запад… это знак обновления для нашего Рода, а не предупреждение о нехорошем… — И она вздохнула.

— А что духи говорят тебе? Правда это? — хмуро спросил Старейшина.

Она закрыла глаза и долго так сидела, будто прислушиваясь. Старейшина терпеливо ожидал, не осмеливаясь прервать ее молчание. Но когда она, наконец, открыла глаза, в них не было ответа.

— Не знаю, — сказала она в растерянности. — Внутри меня молчание, тишина. Впервые они не хотят говорить со мной. И мне страшно, — Хранительница в смятении посмотрела на старика, восседавшего рядом, — потому что я привыкла всегда чувствовать их присутствие… они направляют меня… Но только что я была слепа и глуха, как… бедняжка Ак Ми Э! — Ее неожиданно передернуло, будто от сильного холода. И вдруг она твердо произнесла, глядя на Старейшину: — Надо найти такого человека, и пусть Ак Ми Э уходит, как решила. Духи сказали свое слово, значит; она не может оставаться. Этим она рассердит их еще больше. Ищи, Ин А Тал, но не поднимай большого шума.

И Старейшина потихоньку, без шума, начал поиски. Но как такую новость утаишь в поселке? Особенно если надо кого-то найти, а кого — неизвестно. И стала Ак Ми Э замечать новые взгляды на себе. Разные, очень разные. От сочувствующих и даже жалостливых, как часто смотрели на нее мужчины, до неодобрительных и даже злобных, которыми. кидались в нее больше женщины.

— Какая она оказалась-то, — услышала она как-то за своей спиной, — мало ей, что из-за нее проклятие на весь наш Род упасть может, так шла бы себе отсюда!

Ак Ми Э не побоялась обернуться и посмотрела укоризненно на Нин Эсэ, сестру Та Ни, прогнавшей ее недавно из дому, но женщина как ни в чем не бывало издевательски отчеканила прямо ей в глаза:

— А она просто так идти не собирается, мужчину себе захотела! Да еще и перебирает, получше да помоложе хочет!

К ним начали подходить и другие. Но не близко, останавливались в отдалении. Ак Ми Э заставила себя не повернуться, не побежать от них. Надо положить этому конец. Она шагнула вперед, смиряя свой гнев и призывая спокойствие. Да сколько можно над ней издеваться? Но духам все позволено, а Нин Эсэ она спускать не собирается. В голову приходили такие жуткие слова, что сразу и сказать-то было нечего, и чтобы выиграть несколько мгновений, Ак Ми Э приблизилась к своей противнице на несколько шагов. Та сразу же отступила назад. Но уткнула руки в бока, и боевой задор показался в ее глазах. У Ак Ми Э аж кровь застучала в висках. Ведь Нин Эсэ не просто так отступила, и боится она не Ак Ми Э, а проклятия, что висит над ее головой. Вот почему никто близко не подходит! Она сделала огромное усилие и проговорила почти нормальным голосом:

— Что ты знаешь о том, Нин Эсэ, какая я и чего хочу, кроме злых сплетен, которые ты же и разносишь? Какое тебе дело до меня?

— Какое? — насмешливо протянула противница, оглядывая собравшихся людей, будто ища у них поддержки. К большому горю Ак Ми Э, на многих лицах выразилось одобрение, когда та заговорила. Но ведь не на всех же! — Да никакого до тебя дела никому не будет, как только ты уберешься, наконец, отсюда не унесешь свое проклятие прочь!

Тут некоторые согласно закивали, и Нин Эсэ еще раз оглядела толпу, теперь уже победно, ведь никто не заступался за Ак Ми Э.

— Но ты так просто не хочешь уйти! И с невинным личиком ходишь: не виновата я, это духи меня изгоняют, велят уйти. Только не одной, однако! И спрашиваешь, какое нам всем до того дело может быть? А такое: ты же от людей И Лай только хорошее видела! Пока ты у Матушки в домике сидела, мы тебя поили и кормили, как всех других Хранительниц. Радовались, что так много их, хороший знак для Рода. А вот как обернулось. Слишком мы жадные были, — сказала она с неожиданной горечью, и люди вокруг переглянулись удивленно. — Не может быть сразу столько Хранительниц Рода в одном поселке! От жадности такие ошибки и случаются, а духи за них наказывают!

— Вот оно что, — перебила горячо Ак Ми Э, — а я думаю, откуда такие слухи! Только не забывай, Нин Эсэ, не я сама себя выбрала, а Матушка. Или ты и на нее злишься?

— Конечно, Матушка, — снова напала Нин Эсэ, правда, не очень уверенно, — но раз уж духи захотели научить нас, то, ясное дело… через Матушку. Только была бы ты честной, вернулась бы в свой род, как только все обнаружилось. Никто б тебе и слова не сказал! А ты столько лет всех обманывала. И Матушку, и ее обманывала. Но ее, — добавила она страшным голосом, — не иначе как с помощью злых духов! Видать, страшное на тебе проклятие! И пока не уйдешь ты, нам всем опасность угрожает.

— Вот что, Нин Эсэ, — устало сказала ей Ак Ми Э.

Гнев ее испарился, словно вода на ярком солнце, и все сразу стало как-то по-другому. Она больше не часть И Лай, это ясно, и сердиться на них просто нет сил, она и так себя измотала. Ведь она им не сможет объяснить всего, даже если вскроет перед ними свое сердце. Они просто ее не услышат. Они сгрудились вокруг нее, будто не люди стоят, а частокол какой-то, стена. Да и ей уже не хочется выворачивать свое несчастное сердце перед ними наизнанку. Надо лишь потерпеть немного. Ссориться и ругаться сейчас — это только на руку Нин Эсэ и таким, как она.

— Послушай, я не хочу ссориться с тобой. Ты ведь не знаешь ничего. И все вы, — она повела взглядом по толпе, как делала Нин Эсэ, но не нашла поддержки, люди лишь опускали глаза; и только Сай Дин, незаметно объявившийся среди других, пока говорила соперница Ак Ми Э, не отвел свой взгляд и даже улыбнулся слегка девушке, чем придал ей сил. — Вы тоже не знаете ничего. Я не обманщица! А если духи обманули и меня, то разве справедливо меня обвинять? Ведь я больше всех пострадала! Я видела только хорошее от вас? Но неужели я ничего хорошего не сделала вам? Сколько я сидела с вами и вашими детьми, когда приключалась хворь! Скольких я выходила? И Кле, я ведь спасла тебе жизнь, неужели ты не помнишь этого? Как язык у кого-то поворачивается говорить, что я только и делала, что обманывала свой Род?!

Ак Ми Э Шла вперед, наступая, и Нин Эсэ пятилась от нее вместе со всей толпой.

— Ты говоришь, я проклята, Нин Эсэ? Кто еще так думает? — Но она не стала ждать, пока ей начнут отвечать. Она и так понимала, что многие, поэтому отдельные выкрики из толпы почти ее не смутили. — Проклятие не надо мной, а в вас оно! Оно сидит в вас, во всех, — повторила она, — или почти во всех. Ненависть — вот самое большое проклятие, что только может коснуться Рода! Вы хотите выгнать меня? Пускай, я и сама уйду, но не думайте, что ваша ненависть уйдет со мной, — и тут она внезапно почувствовала слабость и дурноту, наверное, от слишком большого напряжения, — она останется тут, потому что она у вас внутри. — И совсем уже слабым голосом сказала: — Она разъедает не меня, а тебя, Нин Эсэ.

— Гадина! — только и взвизгнула Нин Эсэ в ответ.

С удовольствием, наверное, она бы вцепилась в Ак Ми Э. Да, с удовольствием.

— Я пойду к Старейшине, пойду к Матушке, богатые жертвы буду духам приносить каждый день, весь мой род будет приносить, но я не дам тебе испортить жизнь моей дочери… и Ак Ло Тану!

Ак Ло Тан! Ак Ми Э сразу уцепилась за ее слова, хотя собиралась уже выбираться из толпы. Показалось, что после сказанных ею слов в воздухе запахло угрозой.

— При чем тут Ак Ло Тан? — подозрительно спросила она. ' — Наши дороги давно разошлись, ты знаешь об этом не хуже…

— Нет, люди И Лай, вы только посмотрите на эту невинность! — возопила Нин Эсэ. — Мало ей, что уже две зимы Ак Ло Тан все не может сойтись с Су Ни Сэ, моей девочкой, потому что, как только слухи пошли, что Ак Ми Э может в свой род вернуться, Ак Ло Тан сам не свой стал. То уходит, то возвращается. Но он не виноват, бедный мальчик. Не держу на него зла, хоть Су Ни Сэ и страдает. Разузнала секреты Хранительниц и парня привораживаешь про запас?

— Да ты что? — искренне удивилась Ак Ми Э. — Четыре года назад отпустила его, клянусь тебе, и все на том.

— Отпустила… — В голосе Нин Эсэ было столько издевки, что Ак Ми Э передернуло уже не столько от ярости, сколько от отвращения.

— Да, отпустила, — сказала она строго. — И если кто-нибудь решится сказать, что я и сейчас обманываю, его накажут духи. — Лед зазвенел в голосе, хотя сердце при одном воспоминании о потерянном Ак Ло Тане налилось болью. — Если Ак Ло Тан не захотел твою Су Ни Сэ вместо меня, то я в этом не виновата.

— Ты еще скажи, что не виновата в том, что Ак Л о Тан вчера бегал к Старейшине, упрашивал его отпустить с тобой! — Нин Эсэ кинулась на Ак Ми Э так быстро, что никто не успел ничего сообразить, и вцепилась ей в волосы.

Ак Ми Э закричала, отбиваясь от Нин Эсэ. Несколько мужчин кинулись их разнимать. Кто-то рядом с Ак Ми Э отпихнул женщину, которая вроде была не против присоединиться к схватке, и она отлетела, шлепнувшись в грязь. Втроем, хоть и не сразу, мужчинам удалось отцепить Нин Эсэ от Ак Ми Э, и теперь двое держали упиравшуюся женщину, а третий — и снова-таки это оказался Далекий Человек — поддерживал Ак Ми Э. Девушка шаталась, ноги ее не держали. Нин Эсэ громко ругалась, поливая бранью и Ак Ми Э, и тех троих, что помогли девушке, и всех остальных за то, что не помогли ей, Нин Эсэ.

— Я даже не знала об этом! — взмолилась Ак Ми Э почему-то в сторону Далекого Человека, пытаясь отдышаться.

— Не знала, не знала! — повторяла ее противница, хохоча. — Не смеши никого, Ак Ми Э! — Она явно была не в себе.

— Пойдем, — сказал над ухом Далекий Человек, — я помогу дойти до дома. Сама ведь не дойдешь.

И повел ее прочь из толпы, расталкивая тех, кто не успел посторониться. Впрочем, их было немного. Все шарахались от них, точнее, от Ак Ми Э.

— Спасибо, Далекий Человек, — прошептала девушка, когда они немного отошли в сторону, и обернулась назад.

Никто не расходился, все смотрели им вслед в тишине, лишь Нин Эсэ извивалась, продолжая браниться. Это было так страшно, что Ак Ми Э сильнее уцепилась за плечо Сай Дина, словно ища у него опоры.

— Спасибо, Далекий Человек, — снова начала было благодарить она, но осеклась.

Они все еще стояли недалеко от толпы вдвоем с Далеким Человеком. Только он помог ей, не побоялся, и теперь почти держал ее на руках, растерянную, совсем обессилевшую. Далекий Человек, пришедший из чужих земель… Чужой человек, помогающий ей. Лиловый лепесток на платке ее судьбы. Она скрыла свое смятение и тронулась в путь к домику Матушки, опираясь на плечо Сай Дина.

Когда он привел ее домой, Матушки не было, но пока охотник устраивал ее на лежанке и выслушивал ее сбивчивые слова благодарности, прибежала хозяйка жилища. Она уже все знала и сразу кинулась к девушке. Сай Дин благоразумно исчез. Напоив Ак Ми Э бодрящим чаем из трав, Матушка вытянула наконец из нее подробности происшедшего.

— Лучше, если ты не будешь просто так выходить в поселок, — сказала она Ак Ми Э.

— Но что я сделала?! — возмутилась девушка. Больше для вида, конечно, ей и самой не очень-то хотелось в поселок.

— Нин Эсэ и Та Ни не первый день, оказывается, рассказывают про тебя гадости. Такие, что и повторять не хочется. Лучше не спрашивай, почему. Но их зерна упали в благодатную почву, — сказала Хранительница со вздохом, — и дали не только хорошие всходы, но и богатый урожай. Так одна искра может запалить тлеющие угли, а в тебя столько… — Она вздохнула. — А тут еще ты. Говорят, ты что-то кричала о ненависти, о том, что и они прокляты. Ну зачем?

— Не знаю, — Ак Ми Э не хотелось объяснять ничего даже Матушке. — А что было делать? Ведь если мне плохо, то и им не хорошо, разве они не понимают этого… Они же только и думают, что обо мне, сплетничают, ненавидят. Весь поселок ядом пропитался, — почти безразлично добавила она. И уже с большим интересом: — А что Нин Эсэ про Ак Ло Тана кричала?

— Все дело как раз в этом! — Матушка налила еще чашку травяного чаю, уже для себя. — Вчера, сказал Старейшина, приходил к нему Ак Ло Тан. Узнал, что ты уходишь к далеким людям через леса и тебе нужен спутник. И говорила же я Старейшине — шума не подымать!

— Как же не поднимешь, — улыбнулась Ак Ми Э, — при первых же словах весть разнеслась по всему поселку.

Матушка только вздохнула.

— Старейшина запретил ему. Конечно, он прав. Ак Ло Тан — один из лучших, он — надежда, он нужен Роду. Но вот беда, кроме него, больше никто не захотел, не согласился помочь тебе. А твой Ак Ло Тан сказал, что все равно уйдет с тобой, что бы там ни наказывал Старейшина.

Ак Ми Э испуганно ахнула:

— Что же он?… Да он что? Ослушается Старейшины, навлечет на себя проклятие духов. А может, и на весь свой род? О чем он думает?

И нежно подумала: все-таки хоть кто-то меня тут любит. С ним бы ей хорошо было, надежно. На несколько мгновений ей показалось, что можно упросить Старейшину, ведь если он все равно захочет уйти… Но выучка Хранительницы сразу же напомнила ей о совести: нельзя ломать судьбу Ак Ло Тана из-за… Словом, нельзя Ак Ми Э ее ломать.

— Если не найдется никого в ближайшие несколько дней, я уйду сама, тайно, никто сразу и не узнает. Может, тот человек, о котором духи говорят, мне по дороге встретится.

— Может быть, — согласилась Матушка. Она уже не возражала. Пусть уж лучше идет.

Раздался стук. Матушка открыла, в дверях снова стоял Сай Дин.

— Пришел узнать, — смущаясь, сказал он, — Ак Ми Э хорошо себя чувствует?

— Лучше, — холодно сказала Матушка, не пуская его внутрь, но Далекий Человек все топтался, не уходил.

— Вот еще что, Матушка… Некому ведь с Ак Ми Э податься? Что Старейшина говорит?

— А почему спрашиваешь, Сай Дин? — спросила Матушка, все еще не впуская его.

— Да вот… Еще тогда, когда вы с Ак Ми Э меня расспрашивали, подумал я… либо меня заподозрили в чем нехорошем, либо кто-то на запад хочет податься через леса. Только не ждал я, что это Ак Ми Э будет. Думал, охотники. Наблюдал, что да как… отговорить хотел. А Ак Ми Э ведь не отговоришь, правда? Даже стараться нечего?

— Правда, — устало подтвердила Матушка, — воля духов это. Некуда теперь деваться.

— Тогда, — застенчиво сказал Далекий Человек, — может, я ей пригожусь?

— Ты? — удивилась Матушка. — Ты же говорил, что путь такой не одолеть? Что вновь не пошел бы через леса?

— Ну, говорил, — он мирно переминался с ноги на ногу у порога, и Матушка наконец потащила его внутрь, подальше от чужих глаз.

Он сел.

— Говорил, потому что отсоветовать хотел. Не место там людям таким, как И Лай, в тех землях, далее если путь через леса одолеют. А Ак Ми Э там и подавно не место. Но, видно, делать нечего, раз духи велят?

Ак Ми Э утвердительно качнула головой со своей лежанки.

— Я не очень разбираюсь во всех этих делах с духами. — Матушка хотела сказать что-то, но он поспешно добавил: — Надо, должно быть, тут родиться и всосать с молоком матери все это. А я не такой. Что ж, простите меня за это. Так я здесь и прижился. Но все-таки не такой я, как все, чужой. Хотелось бы мне еще хоть разок на родине побывать! Хотя там я тоже, наверное, уже совсем не такой буду…

Ак Ми Э пожалела про себя Далекого Человека: бедный, уж кому, как не ей, знать, каково это, быть повсюду чужим.

— Вот я и подумал, — продолжал он тем временем, — если уж Ак Ми Э не боится, то чего я должен бояться? Тогда я перетрусил, конечно, изрядно, но с той поры много лет прошло.

Я уже не степной человек, леса не боюсь. Уже побольше знаю. Вот и предлагаю… — Он смешался.

— А семья твоя? — строго Матушка проговорила.

— А что семья? Ведь не на всю жизнь ухожу! Понимаю, конечно, что могу и не вернуться. Если случится что-нибудь, поспешно добавил он. — Но старшая моя, И Ма, уже нашла себе мужчину и ушла этой весной из моего дома. А сын всего на год моложе, он уже мужчина, сможет позаботиться о матери. Да и Род ее не забудет. Здесь же не Адья Тэрэк. Может, ей даже лучше будет. — И, доверительно понизив голос, он пояснил: — Что-то она в последнее время меня не терпит.

— А младшая? — вспомнила Ак Ми Э девочку, у постели которой столько ночей провела.

— А за нее больше всех благодарен я судьбе и тебе, Ак Ми Э. Ты ей помогла, так неужто я тебе не помогу?

Что-то здесь было не так, но Ак Ми Э не хотелось об этом думать. Наконец-то она нашла попутчика и теперь сможет быстро уйти. Кани Кан, конечно, прибежит еще и к ней, и к Матушке, и к Старейшине просить за Далекого Человека, но что делать — придется ей это пережить. А сам Далекий Человек был ей приятен. Он немолод, но опытен, и он один, быть может, ее понимает. Так тому и быть.

С этого момента все завертелось-закружилось быстро, и уже через три дня они покинули поселок и двинулись в лес, на запад. Немногие пришли проводить их: Матушка, Старейшина, подружка Быстрая Девушка. Еще несколько человек, эти — уже из любопытства. Ак Ло Тан тоже пришел, но стоял вдалеке, смотрел на нее больными преданными глазами, словно не веря, что она исчезнет навсегда.

Позавчера, узнав, что Сай Дин уходит с Ак Ми Э, что его выбрал Старейшина, Ак Ло Тан явился к дому Матушки и, дождавшись, когда Ак Ми Э выйдет, кинулся к ней. Это ничего, что ему запретили, он сам уйдет. Ведь он знает, Ак Ми Э не против, она ведь хочет, чтобы Ак Ло Тан ушел вместе с ней. Он знает это. Все эти годы он знал. Но Ак Ми Э холодно отстранилась, хотя ей так хотелось прикоснуться к нему последний раз, погладить его кудри, заглянуть в глаза! Попрощаться с ним.

Но тогда он бы не остался. Он сам нарушил бы запрет, крался бы за ними по лесу, пока возвращение не стало бы бесполезным. И Ак Ми Э оказалась бы в этом виноватой. Нужно было найти для него добрые, теплые, но спокойные, не трогающие сердца слова, но Ак Ми Э не нашла таких слов, не сумела их найти, поэтому прощанье у нее получилось холодным и безжизненным. Он обиделся. А ведь это единственный человек, кроме Матушки, что так много значил для нее в поселке И Лай. Ак Ми Э хотела, чтобы у него осталась светлая память о ней. Очень светлая. Но и этого не получилось у нее.

А Далекого Человека вообще никто не пришел проводить, его родня была на него в обиде.

Перед уходом Ак Ми Э побывала в последний раз в священной роще тин-кос. Ее ветка еще цвела так же буйно, как и раньше. Что бы это значило? И прямо оттуда Ак Ми Э направилась к своему ти-кою, любимому питомцу, совсем ручному, которого Матушка посоветовала взять с собой. Он пройдет везде, позволит нагрузить на себя тюки с поклажей. Ручной ведь. Да и от диких зверей будет хорошей защитой. Как-никак, ти-кои — властители лесов. Пусть кто-нибудь попробует поднять руку или лапу на Ак Ми Э! И еще, спасибо Матушке, снабдила она ее разными травами и мазями. Если не в дороге, то на месте пригодятся. Втайне от всех даже порошок коры тин-кос дала Ак Ми Э. Вдруг когда-нибудь поможет? Ведь никто не знает, что их там ждет.

Единственное, сурово предупредила Матушка, а потом и Старейшина, чтобы не брали они с собой в дорогу «вечерние звезды». Ни одной. Ак Ми Э удивилась: что плохого в простых украшениях, обыкновенных, каких много у каждой женщины? Эти красивые прозрачные камешки, они же просто под ногами валяются. Она и не собиралась их брать, зачем с собой лишнее тащить. Только одну ниточку прозрачных «вечерних звезд» на память об И Лай и Ак Ло Тане… подарившем когда-то Ак Ми Э эту нить. В день праздника Весны. Как давно это было! Но девушке отказали в этой малости.

Давным-давно, объяснила Матушка, большая беда пришла в их земли, беда из-за «вечерних звезд». В дальних краях, как говорит старое предание, о котором ей поведала прежняя Матушка, «вечерние звезды» ценят выше металла, выше зерна, масла, ценных шкур и даже коры дерева тин-кос! Это большое богатство. Ак Ми Э непонимающе посмотрела на свою ниточку «вечерних звезд»: они очень красивы, конечно, но это же камень, не больше. Его не съешь, если голоден, и в работе его не используешь, как нож, например, или на охоте, как стрелы. Но Матушка настаивала. Когда-то земля, где сейчас стоит поселок И Лай, захлебывалась от крови тех, кто жил здесь. Когда-то нас было больше, гораздо больше, рассказывала Матушка. И когда чаша терпения духов переполнилась, они обрушили на головы пришельцев молнии, и все они сгорели, а с ними и многие из наших предков. Но с тех пор есть один закон, и он должен выполняться неукоснительно: человек, покидающий родные места, уходящий в другие земли — и безразлично, куда лежит его путь, — должен оставить «вечерние звезды» здесь и никогда даже не упоминать о них в чужой земле. Чтобы беда и кровь не вернулись опять в эти места. От одного Старейшины к другому, от одной Матушки к другой передается этот закон через поколения. И лишь когда Сай Дин и Ак Ми Э дали в этом слово, Старейшина отпустил их с миром, на прощанье ласково положив свою руку девушке на плечо. Матушка благословила их в дорогу, обняла свою бывшую воспитанницу, и двое людей тронулись в путь прочь от поселка И Лай, где провели восемнадцать лет.

Тай не просто шел, а летел, как на крыльях. Так, как сегодня, судьба ему еще никогда не улыбалась! Он вспомнил опечаленное лицо прекрасной Гайят. Как она смотрела на него там, в саду! Хорошо, что правитель Адья Тэрэк вознамерился его куда-то послать, и надолго, по-видимому, иначе бы он так и не узнал, что все-таки пользуется расположением его дочери. Правда, его так трудно было распознать… Он снова с удовольствием вызвал в памяти ее удивленное лицо, такое, каким оно было, когда они почти столкнулись на парковой дорожке.

— А́йэт Тай?

Удивление так явно прозвучало в ее голосе. Поэтому после обычного поклона, который Тай исполнял с особым чувством, если он бывал адресован Гайят, королеве его сердца, он позволил себе осторожно поинтересоваться, чем вызвано ее удивление при встрече? Ведь он частый гость во дворце Правителя Адья Тэрэк.

— Конечно, — посмотрела она, словно уколола его взглядом, — айэт Тай ничуть не изменился с нашей прошлой встречи, но… я недавно видела своего отца у фонтана… И он прервал нашу беседу, потому что у него назначен важный разговор с Таем из рода Кальги. А сам айэт Тай в это время гуляет по парку! — гневно бросила она. — И это меня, признаться, удивляет.

Тай смешался. Ни перед кем другим он никогда не позволял себе оправдываться, а тем более теряться, роняя свое достоинство, но ей всегда удавалось застать его врасплох. Впрочем, не только его.

— Но, — произнес он, оглядываясь на Утанжа, ахада королевской охраны, что привел его сюда и стоял в стороне, дожидаясь окончания случайного разговора, — я ведь и иду туда! Разговор с Правителем Адья Тэрэк должен состояться где-то здесь, в парке, хоть это и странно. Утанж?

Офицер выступил вперед.

— Первая Госпожа Гайят, — он поклонился. — Все верно, Правитель Адья Тэрэк велел отвести айэта Тая к Малому Каскадному фонтану.

— Но я только что оттуда, — отчеканила Гайят, наступая на него, — и уверяю, его там нет! Это позор! — Она сделала еще шаг, и Утанж попятился. — Как можно так нерадиво исполнять королевские приказы! Кто велел?

— Ахад Тижу, начальник охраны Правителя Адья То.

— Я знаю, кто он! — перебила Гайят. — Немедленно, — и офицер встал в стойку ожидания приказа, — немедленно отправляйся к своему Тижу и выясни все!

Ахад унесся прочь, и Тай остался один. Две дамы, сопровождавшие Гайят, держались в почтительном отдалении. Так случалось почти всегда, королевская дочь не любила, когда придворные наступали ей на пятки. В одной из придворных Тай узнал Айянит Кайя (вот уж поистине ненавистный род), другая, совсем молоденькая, была ему неизвестна.

Король Хаадид будет рассержен, подумал Тай, он не любит подобной путаницы, но ведь сам Тай как раз в этом не виноват, зато ему выпала редкая возможность провести немного времени с Гайят. Похоже, ей скучно, поэтому она пока не собирается покидать его общество. Еще вчера, на празднике в ее честь, он думал, что теперь, по крайней мере, с месяц ему не удастся заговорить с ней, а сегодня выпала такая удача! Да, вот она опустилась на скамью. Она не уйдет! Удивительная удача, обычно королевская дочь избегает его общества. Тай не осмелился сесть в ее присутствии.

Она взмахнула ресницами, потом еще раз. Он хорошо знал этот жест. Сколько же он любовался ей украдкой на пирах, приемах и турнирах! Ему казалось, что он все знает о ней, о ее красоте, но каждый раз она вновь поражала его воображение. И сегодня Гайят необыкновенно хороша, словно и не было этой ночи, половину которой она так легко и беззаботно протанцевала, поражая поклонников в самое сердце своим природным изяществом и безупречностью линий. Для Тая эта ночь оказалась и вовсе бессонной, потому что вчера ему вообразилось, что Гайят улыбнулась Ранжину Кайя во время танца, и не раз. Но вчера после стольких кубков, в хмельном угаре, все это могло ему и привидеться, она одинаково холодна со всеми. Известно ведь, что когда-нибудь дочь Правителя уедет в Линзор. Но пока она здесь…

Гайят еще раз взмахнула ресницами и подняла свои прекрасные глаза. Тай опустил свои, согласно этикету, но как же хотелось просто смотреть и смотреть в них! Просто потянуться и прикоснуться к ее роскошным черным волосам, так искусно перевитым, словно змеями, золотыми цепочками и голубыми лентами! К ее нежной смуглой коже! Как хотелось впиться в ее полные губы, точно слегка припухшие от… Тай дернулся, отгоняя наваждение. Наверное, он еще разгорячен вчерашним танцем. Не первый раз ему выпала такая честь, но вчера во время пира был миг, один лишь миг, которого ему не забыть никогда. Танцор, оказавшийся в паре недалеко от них, уже изрядно нагрузился, спотыкался все время, и в один поистине прекрасный момент он оступился так, что полетел прямо под ноги Гайят, и Таю пришлось поймать ее. Лишь на один миг она оказалась в его объятиях и сразу же отпрянула, но этого мига хватило молодому Кальги, чтобы понять, что мысли его о королевской дочери не так священны, как казалось ему раньше. Раньше она возвышалась над ним, словно на небесном пьедестале, подобно богине, и Тай привычно смотрел на нее снизу вверх, восхищаясь, молчаливо обожая. Но после вчерашнего ему вдруг безумно захотелось карабкаться, лезть вверх на этот пьедестал, ломая ногти. Пытаясь унять дрожь, которую в нем рождали такие мысли, он снова склонился перед ней, чтобы дочь Правителя Адья Тэрэк ничего не заметила.

— Так что же, — раздался ее голос, — айэт Тай скоро покинет нас?

Он удивленно воззрился на нее, забыв об этикете. Он ничего не знал ни о каком отъезде. Неужели король затем и позвал его? Наверное, отправит опять в Дэльгар. Говорят, там снова начался бунт. Пылает, словно костер, этот Дэльгар, а все потому, что назначают в эту провинцию слабых, как Кабил, например. Зато он умудрен опытом — так, кажется, сказал отец? Нет, Тай не верит в такую мудрость. Опыт дает силу, а не слабость, это же ясно. На самом же деле брат Кабила, Сайин, в большой чести у Хаадида, и заслуженно, ведь он настоящий герой. Но обойти более достойных и назначить верховным правителем Дэльгара его брата было глу… неосмотрительно. Итак, и Тая наконец бросят в этот костер. Что ж, посмотрим!

Но не это известие поразило его до такой степени, что он позволил себе забыться, уставясь прямо в лицо наследницы трона Адья Тэрэк. Неужели ему не показалось? В голосе девушки явно тенью скользнула грусть. Вот только отчего?

— Мне неизвестно об этом. Пока, — пробормотал он, опомнившись и отведя глаза.

Девушка приподняла руку и дернула кистью — жест досады.

— Тогда я зря упомянула об этом, — вздохнула она. — Не вовремя.

— Тогда я ничего не слышал, — Тай осмелился немного улыбнуться в сторону, совсем немного, чтобы не спугнуть ее.

— Я буду благодарна айэту Таю, если он промолчит об этом в разговоре с моим отцом, — слова ее прозвучали сухо, но, видимо, Гайят поняла это сама и прибавила уже гораздо доверительнее: — Это лишь небольшое недоразумение, но мне неприятно будет, если отец узнает о том, что я заранее поведала о его планах.

Тай молчал, ведь ее просьба не требовала подтверждения с его стороны, и он никак не мог придумать, что бы еще сказать. А ведь надо было использовать такую редкую возможность, питать их разговор, чтобы он не увял. Но первой молчание нарушила снова Гайят.

— Айэт Тай заслуживает награды, — она улыбнулась. — За преданность.

— За что же? — удивился Тай. — Любой готов служить Первой Госпоже Гайят. Но вернее Тая из рода Кальги, — внезапно вырвалось у него, — ей не будет служить никто!

— Как это за что? — продолжала дочь Хаадида, словно и не слышала последней части.

Но она тщетно пыталась подавить на лице довольную улыбку. Вопреки его опасениям, Гайят понравились последние слова. Даже больше, они были ей очень приятны.

— Любой бы намекнул на то, что оказывает небольшую услугу. А значит, заслуживает небольшой награды.

«Я не любой», — подумал молодой Кальги. Но вслух сказал:

— Нет лучшей награды, чем говорить с прекрасной Гайят. — Он опустил ее титул, но она будто бы и не заметила этого.

— И все-таки… Скажем тогда так: у меня есть предчувствие, что скоро айэт Тай покинет нас, и, возможно, надолго…

Ему не показалось. В ее голосе явно было сожаление. Она не хотела, чтобы Тай исчезал. Так приятно, какой бы равнодушной и даже жестокой она не казалась раньше! Просто Гайят слишком горда, чтобы признаться в этом даже себе, но теперь, когда она случайно узнала о планах своего отца и поняла, что Тай Кальги исчезнет надолго из Чатубы, быть может, погибнет в Дэльгаре, она растерялась и загрустила. И в этот момент он как раз и застал ее! Вот это удача!

— Но мне хотелось бы, — продолжала она, — чтобы в далеком путешествии айэт Тай не скучал по родине, но и не забывал о ней.

— Забыть о ней нельзя, — проговорил молодой человек осторожно, стараясь попасть в тон, — но и не скучать по ней невозможно.

— Может быть, — лукаво спросила она, — какая-нибудь безделица могла бы скрасить тоску по родине, напоминая о ней?

Его словно толкнули. «Давай же, дурак, проси», — яростно пнул он мысленно самого себя.

— Если бы только Первая Госпожа Гайят почтила меня честью носить у сердца какую-нибудь мелочь, к которой прикасались ее руки, для меня не было бы воспоминания прекраснее о Чатубе, и не только о ней…

Тай склонился, ожидая либо ее немедленного ухода, либо милости. Но, как он и надеялся, ухода не последовало.

— Ах, все-таки все просят награду в конце концов, — лениво проговорила она.

Он хотел было возразить, но прикусил язык, кинув взгляд направо. В конце аллеи появился офицер, удалившийся за разъяснениями. Гайят тоже его заметила.

— Но не всем она достается, — закончила она. — Если это может послужить хорошим напоминанием о доме…

И вынула из-за пояса свой кружевной платочек.

— Конечно, — Тай жадно потянулся к нему глазами, — это большая честь для меня.

Она протянула ему кусочек ткани с королевским символом рода Сэмержи нарочито ленивым жестом, но глаза ее сверкнули на мгновение, будто слезы навернулись, и Тай принял подарок с низким поклоном.

— Айэт Кальги, Правитель Адья Тэрэк ожидает в своих покоях, — раздался сбоку голос Утанжа. — Произошла ошибка, — виновато пояснил он, когда Тай повернулся.

Король не мог ждать, и надо было немедленно завершить разговор в присутствии офицера. Тай снова низко склонился перед Гайят, силясь придумать что-нибудь почтительное и прочувствованное одновременно, но так и не смог ничего сочинить, точно разум его пребывал в каком-то сне.

— Почтение и преданность Первой Госпоже Гайят, — ограничился он обычной церемониальной фразой и отступил в поклоне на несколько шагов.

Она кивнула и произнесла что-то очень тихо, чтобы никто, кроме нее, не услышал, даже Тай, стоявший ближе всех. Но он навострил уши, как только мог, и ему удалось разобрать несколько слов. И среди них точно было «боги хранят» и его имя, «Тай». Но ведь Гайят не хотела, чтобы эти несколько слов были услышаны, подумал он, и сделал вид, что ничего не разобрал, изобразив почтительное неведение на своем лице. Больше она ничего не сказала, и Тай, повернувшись, направился вдоль аллеи вслед за ахадом королевской охраны с сердцем, наполненным счастьем до краев. Сейчас он мог бы горы свернуть, и, передвигаясь темными дворцовыми коридорами, он далее жаждал, чтобы его отправили в Дэльгар, в самую гущу врагов. И тогда он покажет Гайят, на что способен. На ощупь он сунул платок за пазуху, поближе к сердцу.

Утанж провел его прямо в покои короля. Не в тронную залу, не в залу для аудиенций, даже не в залу Совета, а прямо в сердце дворца. Такой чести молодой Кальги не удостаивался никогда. Но все же как чудесно, что офицеры охраны все перепутали! «Это не они, это судьба», — подумал Тай, перед тем как войти в королевские покои, а затем стряхнул с себя свою слабость, подобрался внутри и приготовился к разговору, который, судя по всему, обещал быть важным, даже очень важным для Тая из рода Кальги.

После того как Утанж перемолвился парой слов с королевскими охранниками, двери распахнулись и обоих пропустили внутрь. Утанж провел его еще через несколько комнат, а затем лишь распахнул перед ним очередные двери, не входя дальше. Когда Кальги переступил порог, двери почти бесшумно затворились за ним, и он почтительно замер в ожидании. Лишь тогда небольшая дверца у противоположной стены скрипнула, отворяясь, и Правитель Адья Тэрэк появился оттуда собственной персоной. Тай снова склонился, который уже раз за сегодняшний день. Правда, сегодня ему приятно было склоняться.

Нет, король не был рассержен сегодняшним маленьким происшествием. Похоже, ему не до того, он чем-то озабочен. Это слышалось в голосе Правителя, когда он приветствовал Тая, и видно было по тому, что он сразу решил перейти к делу, как только небрежно опустился в роскошное кресло, похожее на трон, рядом с невысоким столом, заваленным картами и какими-то свитками. Махнул он рукой и Таю, указывая на небольшой стул.

— Времени немного, поэтому я перейду сразу к делу… Тай из рода Кальги.

Начало более чем многообещающее.

— Но сначала ты должен поклясться, что все, о чем здесь будет сказано, ты не откроешь никому, даже под пыткой.

И он подвинул к нему статуэтку Кайятрэ.

— Но если ты, — добавил Правитель, — нарушишь свое слово, мне придется казнить тебя, потому что тайны, которые я хочу доверить тебе, надеясь на твою верность трону, могут спасти Адья Тэрэк, но могут и разрушить. Я не могу рисковать своим народом, поэтому я выбрал именно тебя.

Тай взял статуэтку и прижал ее к груди двумя руками.

— Клянусь благословением богов и честью своего рода, я не нарушу слова, данного Правителю Адья Тэрэк, — проговорил он обычные слова клятвы, и они приятно взбудоражили ему кровь, — и не открою того, что я узнаю здесь. Даже под пыткой.

— Хорошо, — Хаадид отставил статуэтку в сторону, открыл рот, словно хотел что-то сказать… и вдруг задумался.

И Тай не мог прерывать его размышления. Наконец-то заметили, что он вырос, и не кто-нибудь, а сам король! В этот раз в Дэльгаре он полной мерой всем доказал, на что способен, но завистники, вроде Кайя, смогли сильно преуменьшить его роль во взятии Самока. Ведь именно его хитроумный план принес успех воинам адья, но его приписали Сайину, ему же по молодости оставили командовать большим, но тактически самым незначительным отрядом. И снова он успел вовремя, чтобы решить исход битвы в пользу Адья Тэрэк лишь с незначительными потерями, совершив со своими людьми головокружительный обходный маневр. И что тогда сказали? Он оставил вверенные ему позиции, подверг риску все войско, взятие Самока могло бы провалиться, если бы Тай не был так везуч. Да, сказали завистники, он слишком молод еще и горяч, чтобы доверить ему ответственное дело. Но в глубине сердца молодой человек верил: если бы только король был там, у Самока, он бы приветствовал то, что сделал Тай. В молодости король Хаадид был также горяч, напорист и непредсказуем для соперников. Теперь же — вынужден опираться на своих военачальников и их суждения. Да и Кайя у него больше в чести. Поэтому Тай Кальги не попал в Виктию, как надеялся, а вынужден прозябать в столице, тогда как Ранжин из рода Кайя только что вернулся оттуда со свежим шрамом, покрытый славой и нагруженный добычей.

— Начну с того, — вдруг подал голос Хаадид, прервав мечты молодого Кальги, — что грядет большая война.

Как обрубил. «Вот оно!» — метнулось внутри.

— Если Правитель Адья Тэрэк имеет в виду Виктию, то там всегда война, то больше, то меньше, — осторожно сказал Тай. — Неужели мы пойдем дальше Виктийских земель? В глубь Линзора?

— Да, — кивнул король, — предстоит война с Линзором. И не в Виктии. Открытая война с Римафеи. И лишь вопрос времени, когда она начнется.

— Нам придется трудно, мой властитель, — только и придумал ответить Тай, — я ведь был в Дэльгаре. Там постоянно полыхает костер. — Он посмотрел в сторону короля, избегая открытого взгляда в глаза, чтобы не рассердить его. — И не только там. Весь наш запад в огне, только огонь этот скрыт под поверхностью. Может, Линзору недостаточно будет всего одной искры, может, придется постараться, но заполыхает пламя жарко!

— Я не ошибся в тебе, Тай, — значительно сказал Правитель. И хоть он и не пояснил, что он имел в виду, Тай понял, что в чем-то не разочаровал короля. — Но дело не только в западных землях, — покачал он головой, продолжая. — Линзор может начать открытую войну, а мы сейчас к ней не готовы, потому что не первый год вязнем на наших границах. Скоро нам нечем будет кормить войско, — неожиданно добавил он.

— Но зачем им война, если… — Тай не мог продолжить дальше, но вопрос витал в воздухе. Ведь все знают, что Гайят должна вступить в супружеский союз с Тимором.

— Не время рассказывать о подробностях, да и незачем, — резко сказал король. — Тебе оказано доверие, потому что дело, которое я хочу поручить тебе, — это дело великой важности для Адья Тэрэк. Война неизбежна, потому что союза между сыном Римафеи и Гайят не будет, — ударил он Тая своими словами, точно молотом. — Я отказал Римафеи. Народ Адья Тэрэк слишком велик и могуч, чтобы выполнять условия проклятых линсов, которые мнят себя потомками каких-то древних воителей. Моя дочь выйдет за сына народа адья, и никого другого. Так я решил.

Он явно горячился, произнося эти слова, но они лились на раненое сердце Кальги, словно бальзам. Ведь если давно договоренный союз Гайят расстроился, то представители самых знатных родов адья могут надеяться… Теперь он отчасти понимал, почему холодность Гайят сменилась той растерянностью, в которой она сегодня пребывала. Поэтому она и совершила такую оплошность. Бедняжка, ей сейчас совсем не на кого опереться. Вот почему она расстроилась, услышав от отца, что он отсылает его, Тая. Все-таки он ей небезразличен! И эта грусть в ее голосе! Сладко закружилась голова.

И вдруг король внимательно уставился на него.

— Откуда вдруг такая бледность, Кальги?

Тая охватила паника. Возможно, для многих не секрет, что Тай чрезмерно предан королевской дочери, но тон Правителя поверг его в замешательство, и разум его заметался, ища выхода. Правитель Хаадид проницателен, сейчас он все поймет.

Внезапно король вскочил и в два шага покрыл расстояние между ними. Вцепившись Таю в плечо с неожиданной силой, он велел:

— Смотри мне в глаза!

И Тай не посмел ослушаться. Встать, по этикету, он не мог, потому что руки короля придавили его к сиденью и сдерживали, пока Тай смотрел на него в смятении снизу вверх. Слишком неожиданным оказался для обоих этот разговор.

Наконец Правитель отпустил его и отошел, но не сел, а принялся прохаживаться туда-сюда. Все знали, что королю так легче думать. Он размышлял. Тай поднялся, полагая, что на этом милость и закончится, но Хаадид, походив немного взад-вперед, так же неожиданно уселся на место. А вот Таю на сиденье уже не указал.

— Твое отношение к моей дочери переходит грань простого почтения! — довольно мрачно сказал он.

Тай набрался смелости. В чем же его преступление, если он любит Гайят? Ведь он ни разу не преступил черты. Хотя, надо сказать, дочь Правителя никогда не оказывала ему внимания. Скорее, даже наоборот.

— Да, — сказал он. К чему скрывать от короля то, что очевидно для всей Чатубы. Ему нечего стыдиться. — Я испытываю к дочери Правителя Адья Тэрэк чувство выше простого почтения. Это глубокое почтение к ее красоте и уму, это моя верность ей до последнего вздоха, — запальчиво говорил он. Ему казалось, что фразы выстроились у него безупречно и звучат красиво и значительно, как никогда. — И я жизнь готов отдать не только за Адья Тэрэк и корону, но и за Гайят… Первую Госпожу Гайят, — поправился он. — И я буду защищать ее до последнего вздоха. Кого бы она ни избрала для супружеского союза. — Тут он замолчал, потому что слова перестали быть искренними. Так на Правителя Хаадида не произведешь должного впечатления.

— А ты храбр не только на поле боя, — неожиданно добродушно сказал король и указал на стул.

Тай молча опустился на сиденье. Теперь, после его вынужденного признания, между ними образовалась какая-то связь. И если властителю Адья Тэрэк это не понравится, Таю придется плохо. На сердце стало еще тревожнее.

— Гайят тебя хорошо разглядела, я вижу, — еще добродушнее стал голос Хаадида.

«Гайят?» — тупо спросил себя Тай.

— А я думал, признаюсь: ну чем тебя Гайят так выделяет? Молодость, храбрость, она у многих есть; верность короне — реже встречается, но тоже есть…

Пауза. И совсем задумчиво, словно для себя:

— А ведь род Кальги очень знатен… И очень влиятелен, особенно в провинциях, не так ли, Тай?

Молодой Кальги кивнул, не понимая, к чему это. «… Чем тебя Гайят так выделяет» — эти слова застряли у него внутри и сладко отдавались в сердце. Ему, оказывается, не почудилось там, в дворцовом парке. Платочек около сердца согревал ему грудь.

— Когда начнется война, если она начнется, — снова говорил король, и Тай жадно вслушивался, надеясь получить еще какое-нибудь подтверждение благоволения дочери Хаадида, — и мне, и моей дочери понадобится твоя верность. Такими вещами не бросаются, нет… Это редкая ценность, огонь сердца. Его вознаграждают, а не отвергают.

— Я готов отдать свое сердце, служа Правителю и Правительнице! — торжественно ответил Тай на проникновенные слова властителя Адья Тэрэк, не заметив своей оговорки. Но ее заметил король.

— Гайят пока еще не Правительница, — добродушно бросил он, и Тай Потупился. — Но, конечно же, настанет этот день, и тогда ей не обойтись без надежной опоры, верных людей. Ты же знаешь, как я ценю храбрость и преданность?

Тай кивнул.

— Преданность рода Кальги, одного из самых достойных в Адья Тэрэк, может заслужить самую высокую награду, став опорой для трона. Почему бы и нет? — задумчиво продолжал Правитель, размышляя. — Почему мне всегда указывают на Кайя, суют их во все дыры? Ведь знают же, что я им не доверяю! Тай, — он строго посмотрел на молодого Кальги, — я не доверяю теперь Кайя. Особенно Ранжину. В угоду своей гордости и алчности они могут разрушить то, что с таким трудом строил народ адья, лишь только Линзор начнет брать верх. Я позвал тебя для другого, но хочу спросить после того, что открылось мне сегодня: готов ли ты стать опорой короне Адья Тэрэк и моей дочери, будущей Правительнице, в кровавой войне с врагами за пределами наших земель и внутри?

Как все удачно поворачивалось сегодня для Тая! Какой необычно светлой стороной обернулась к нему жизнь! Стоило лишь немного открыть свое сердце… Кто думает, что самым сильным этого мира неведомы человеческие чувства? Просто слишком тяжелый груз у них на плечах. А ведь все может сложиться и так, что Правитель Адья Тэрэк доверит ему свою дочь. Разве слова его можно истолковать иначе? Надо лишь доказать свою преданность, силу и любовь к Гайят. Многое, очень многое зависит от него. И, не колеблясь ни мгновения, он ответил королю:

— Я готов стать опорой Гайят и готов отдать жизнь, чтобы заслужить это право.

Отеческий взгляд Хаадида стал ему наградой.

— Я действительно не ошибся в тебе, когда выбрал для столь важного дела. От этого зависит многое, поэтому отправляться надо как можно скорее.

— В Дэльгар или Виктию? — с готовностью спросил Тай.

— Нет, — Хаадид, улыбаясь, покачал головой, — судьба Адья Тэрэк будет решаться в другом месте. Ты отправишься на восток.

— Разве наибольшая угроза от набегов квирайя? — удивился Тай.

— Ты отправишься гораздо дальше. Таких походов еще не было. В Великие Леса.

— В леса? Разве мы найдем там союзников?

— Нет, не союзников. Ты будешь искать Землю «вечерних звезд».

— Что? — переспросил Тай, боясь, что ослышался.

— Лучший союзник — это золото. Он никогда не предает. Хаадид кинул на стол мешочек из грубо выделанной кожи и кивнул Таю. Тот развязал мешочек осторожно, и каково же было его удивление, когда он вытряс на свою ладонь горсть плохо обработанных драгоценных камней. Некоторые из них были очень велики, и вид их непривычен глазу. Некоторые вообще не обработаны, некоторые очень плохо отшлифованы. На шлифованных же камнях грани оказались нечеткими и неправильными. Перепортить целое состояние!

— Этому ювелиру следовало бы руки поотбивать, — сказал он, качая головой.

Хаадид засмеялся.

— Этого ювелира сложно будет подвергнуть наказанию. Он слишком далеко от нас, где-то за Великими Лесами. Эти камешки оттуда, — пояснил он, забавляясь удивлением молодого Кальги. — Мой человек доставил их оттуда и клялся, что таких «вечерних звезд» — так их называют местные дикари — там целые россыпи. Они там почти под ногами валяются, и местные их совсем не ценят.

Тай не знал, что и сказать. Дивная местность, и люди там придурковатые.

— Вот туда ты и должен отправиться.

— За камнями?

— Конечно. В них сейчас спасение для народа Адья Тэрэк. Пойми, Тай, исход войны между линсами и народом адья будет решаться не только на поле боя. Линсы сейчас сильны, как никогда. А знаешь, в чем корень их теперешней силы? Их новые островные провинции, местонахождение которых они не открывают никому. Но наши глаза и уши в Линсэрэе сообщают, что их корабли везут и везут золото и серебро оттуда, сокровищница Римафеи ломится от золота. Оно потоком льется в его карман. А он необычайно коварен, он слишком умен. Прежде чем открыто воевать с Адья Тэрэк, Линзор завоюет половину наших земель с помощью золота, и никто не сможет ему помешать. Ни я, ни моя дочь, когда я умру.

— Неужели, — горячо вступил Тай, — нельзя ничего сделать? Если это будет спасением для Адья Тэрэк, я могу попытаться убить Римафеи, и наследника тоже. С горсткой верных людей порой можно сделать больше, чем…

— Постой, — король поднял руку, приказывая Кальги молчать, и он остановился. — Твоя решимость отдать жизнь за Адья Тэрэк похвальна и заслуживает награды, но, — и он закончил мысль Тая, которую тот не успел высказать, — смерть Римафеи не изменит многого. Возможно, она даже ускорит войну. Поэтому если ты отправишься на восток за «вечерними звездами» и проложишь туда дорогу для нас, ты сослужишь большую службу для народа Адья Тэрэк и еще больше упрочишь этим королевскую власть. Раздвинутся границы, закончатся эти постоянные бунты, мир воцарится здесь. О чем еще может мечтать Правитель Адья Тэрэк! Разве что о хорошей судьбе для моей дочери. Ведь я отец… — Он замолчал. Тай почтительно ждал, когда король снова заговорит.

— Да, я уже немолод, — вдруг сказал Правитель, — и хотя мне достает твердости править народами Адья Тэрэк, но порой мне не на кого опереться. Иногда я жалею, что Кайятрэ не дал мне сына. Гайят — необыкновенная дочь, достойная тени своей великой прапрабабки, но иногда, когда я смотрю на такого молодого человека, как ты, Тай, я упрекаю Кайятрэ. Я хотел бы иметь такого же сына, как и твой отец. Я слежу за тобой, молодой Кальги, и все более и более убеждаюсь, как повезло твоему роду.

Тут он словно очнулся от мечтаний, в которые погрузился, И с подозрением посмотрел на Тая, не заметил ли он его слабости. Тот, конечно, сделал вид, что не заметил. Очевидно, что сейчас Правитель думает о супруге для своей дочери, и Тай ему по вкусу: его смелость, преданность, откровенность, воинские таланты, да и род его знатен. Кальги всегда мечтали подмять под себя Кайя! Быть может, эта мечта, наконец, осуществится, и Гайят тоже будет принадлежать ему. Главное, это проявить себя так, чтобы у Правителя Хаадида не осталось сомнений в том, кто будет опорой для наследницы трона Адья Тэрэк.

— Мы отошли от главного, от сути, — голос короля обрел свою обычную жесткость. — Ты отправляешься на восток, через Великие Леса. Мы очень нуждаемся в том, чтобы нам сопутствовал успех. Поэтому я выбрал тебя, Тай. Это очень важный поход. Быть может, самый важный в твоей жизни.

— А что еще известно об этой Земле «вечерних звезд»? — спросил молодой человек, дрожа от радостного возбуждения, — Кроме того, что она существует. Есть ли карты?

Хаадид отрицательно покачал головой.

— А что говорит тот человек, что принес камни? Он может показать дорогу?

Правитель снова повторил отрицательный жест.

— Он умер от ран вскоре после своего прибытия. Лекарь сказал, что лишь долг мог заставить его зайти так далеко. Он немного рассказал, но все, что он сказал, записано здесь, — и он коснулся пальцами одного из свитков, валявшегося поперек карты.

— А кто напал на него?

— Он говорил о квирайя. — Тай кивнул. — Стоило только выйти из-под прикрытия деревьев, как сразу же напали кочевники. Ему удалось скрыться в лесу и переждать опасность, но, пока он добирался сюда, раны убили его. Он говорил и о других опасностях, скрывающихся под тенью Великих Лесов. О лесных людях, например.

— Лесных людях?

— Ты узнаешь о них отсюда, — Правитель указал на свиток. — Как ты будешь готовить поход, это дело твое. Я тебе доверяю. Но учти, дорога лесами продлится не один месяц. Мой человек сказал, что этот путь измотает любого. Твой отряд должен быть невелик, но надежен. Вельды не воинственны, опасности будут угрожать больше в пути, а не на месте. В этих лесах легко заблудиться. Ведь наши люди не привыкли к таким путешествиям.

— Вельды — это люди? Они обитают там? Мне показалось, Правитель Адья Тэрэк говорил о каких-то дикарях?

— Так оно и есть. Вельдами они названы в одном старинном пергаменте, который отыскали в моем хранилище рукописей. Он почти рассохся. Наверное, существовал еще до Великой Гайят, когда род Сэмержи только всходил на трон. Но это всего лишь на письме. Пергамент повествует о гораздо более древних временах. И описал эту древнюю историю какой-то потомок линсов, живший в те времена в Адья Тэрэк, при дворе. Эта рукопись удивила меня, когда я на нее наткнулся. А было это давно, еще до рождения моей дочери. Она повествует о походе линсов на восток, через Великие Леса за «вечерними звездами», очень давнем походе, и, похоже, неудавшемся. Но с того времени мысль о неизвестных сокровищах не оставляла меня, хотя уже не осталось никаких воспоминаний о людях за лесами и вообще хоть о чем-нибудь, что там есть, на востоке. Что такое эти «вечерние звезды»? «Сокровища необыкновенной мощи» — вот как там говорится. И я мечтал о необыкновенном оружии, хранящемся в тех местах. И лишь теперь, — он вытряхнул несколько камней себе на ладонь, — я понимаю эти слова. Тогда, лет двадцать назад, я и отправил первый небольшой отряд на поиски этих вельдов. На каком-то древнем языке, говорится в рукописи, это значит «дикие». Поэтому мы справедливо решили, что народ этот дикий и простой, и мощи своих сокровищ не разумеет. Но люди уходили и не возвращались. Возвращались лишь те, кто недалеко зашел в леса. Тех я велел казнить: их усердие в службе своему королю большего не заслуживало. Но и они рассказывали о том, как тяжело продвигаться через эти леса, о диких животных, о ядовитой мошкаре, от укусов которой тело вспухает, будто наполненный водой кожаный бурдюк, о колючих травах, царапины от которых превращаются в огромные язвы. И о дивных топях, в которых людей засасывает внутрь простая грязь. Только что ты стоял на ровном месте, и тут — шаг в сторону, и земля проваливается под тобой. Так что поход будет непростым, Тай из рода Кальги.

Тай прикоснулся в раздумье пальцами к повязке на лбу, которую носил всегда. Так он делал, когда волновался или искал ответа, не понимая чего-то.

— Не может быть, чтобы какие-то леса были опаснее для нас, чем хорошо обученные вражеские воины, — решительно покачал он головой.

— Я посылал туда не худших своих воинов, — строго возразил Правитель, — хоть и небольшими отрядами. И много лет они исчезали в этих лесах. Я уже подумывал о том, чтобы прекратить тратить золото из казны и людей на эти древние сказки, но тут боги адья услышали меня, и один из разведчиков вернулся. Он дошел до земли вельдов и видел их. Это действительно дикие люди, не знающие ни нормального оружия, которым можно сражаться, ни денег, ни даже торговли. И неудивительно. Какое-то время мой воин жил в одном из их поселений у восточной кромки лесов, рядом с рекой. Но его сильно увело на юг от первоначальной цели. Вельды очень дикие, живут отдельными небольшими поселениями в лесу. Не верят в богов! А в каких-то своих предков, поклоняются деревьям. Одно слово, дикари. Но там, на востоке, в холмах, поросших лесом, где они живут, полно «вечерних звезд», как их величают местные. Эти вельды украшают ими себя, не зная, какой ценностью обладают! Еще бы, если они, — он вытряхнул камни на стол, и они покатились, грохоча и подскакивая, — как простые камни, почти валяются у них под ногами! В этом мешке есть камни, которые воин просто подобрал в холмах, и те, что он украл у вельдов. Именно украл, потому что, несмотря на то что «вечерние звезды» не имеют там никакой ценности, они наотрез отказались отдать ему хоть один камешек и проверили, когда через некоторое время он отправился в обратную дорогу, не взял ли он с собой хоть одну «вечернюю звезду». Таков древний закон, сказали они. Но воин этот оказался хитер. Он спрятал немного звезд в холмах, за селением, и потом незаметно забрал свой запас, хотя местные охотники сопровождали его не один день, пока мой разведчик не покинул их местность. Этот человек выполнил свой долг: только благодаря его подвигу я теперь знаю, что рассказанное в рукописи не просто сказка, а чистая правда. Я бы щедро вознаградил его, если бы он выжил, но богам было угодно забрать его.

И король опустил голову, лицемерно отдавая дань герою, которого еще недавно по его собственному приказу отправили к богам.

— Тщательно подбирай надежных людей, Тай. Из верных, преданных тебе сердцем и телом. Готовых идти на смерть по любому твоему слову.

— Таких много не наберется, — улыбнулся Тай.

— Много и не потребуется. В лесу большой отряд будет помехой. Но пусть это будут опытные воины, что не испугаются ни лесных людей, ни зверей, ни трудностей далекого похода. Я дам тебе тоже человек десять, своих, проверенных. А может, и больше.

Тай нахмурился. Все-таки не очень ему, похоже, доверяют.

— Я хочу, — продолжал Хаадид, — чтобы они охраняли лично тебя. От твоих же людей. Никогда нельзя быть уверенным в том, как поведут себя самые верные, увидав такие сокровища. Не только преданность своему Правителю, но и страх перед ним, перед суровой карой за измену, обеспечат тебе двойную верность моих людей. Прими их, как мою заботу о тебе.

Тай склонил голову. Он еще слишком молод и порой недальновиден. Ему и в голову не пришло, что его люди могут предать его.

— И еще… Как я понял из слов своего разведчика, эти дикари… вельды отказываются отдавать «вечерние звезды» добровольно. Я отдаю в твои руки право решать, как поступить с ними, если они будут упрямиться. Только помни: мне нужно столько камней, сколько вы сможете принести. Но это не все. Должна быть карта. Безопасная и удобная дорога для наших отрядов на восток. Чтобы мы могли вернуться туда большими силами. Земля «вечерних звезд» должна принадлежать Адья Тэрэк! И лучше было бы, чтобы вельды не заподозрили в нас врагов. Ведь мы не отнимаем у них пищу и кров. Наоборот, народ адья им многое мог бы дать, если бы они перешли под мою руку… Понимаешь? — мягко наставлял Хаадид. — Нет нужды воевать, если можно уладить дело миром. Разведчик сказал, что у них верховодят женщины, командуют всем поселком. Вроде бы они слышат голоса и все делают так, как голоса им велят. Тай, ты молод, недурен собой, обходителен. Постарайся завоевать их расположение, доверие. Они могли бы просто собирать эти камешки и доставлять их в Адья Тэрэк с помощью наших воинов. А за это… Обещай им что угодно. Незачем начинать с кровопролития. Пока мы будем подтягивать свои силы, вельды могут объединиться против нас. А они, хоть и дикари, леса знают намного лучше.

Время от времени Тай кивал, слушая наставления короля. Такой урок не часто можно получить. Воистину Тай еще молод и неопытен. Но если вельды будут упорствовать?

— А если они будут упорствовать? — все-таки спросил он. — Тогда не обойтись без крови. Придется их попугать немного.

— Я же сказал тебе, поступай как знаешь, — ободряюще кивнул ему Правитель Адья Тэрэк, — я знаю твои способности и верю: ты найдешь правильный путь. Только, что бы ни случилось, старайся оставлять как можно меньше следов… чтобы не переполошить всех вельдов в их землях. Ведь нам даже приблизительно неизвестна их численность. Мой человек побывал лишь в одном поселке, но даже там около тысячи вельдов.

И он резко встал, показывая, что беседа закончена.

— Меня ждут дела. Этот свиток, — и он протянул его Таю, — я отдаю тебе. Это знак большого доверия. Если его увидит еще кто-нибудь…

Глаза его потемнели. Тай сначала прижал свиток к груди, но тут же спрятал его под свое широкое придворное одеяние.

— Я знаю, что мне не надо рассказывать тебе о последствиях. Изучишь его подробно. Завтра он должен быть у меня в этот же час. Я пришлю за тобой кого-нибудь. — Он уже сделал несколько шагов к дверям, и Тай подался за ним, но Хаадид опять остановился. — Если кто-нибудь из твоего рода будет интересоваться разговором со мной или приготовлениями к походу, а уж этого скрыть никак невозможно, то скажешь, что отправляешься договариваться с квирайя. Знаю, знаю, — добродушно заметил он в ответ на смятение в глазах молодого Кальги, — они будут смеяться над тобой. Гиблая затея. Но не смей даже и намекать на то, что на самом деле у тебя куда большая задача, тайное поручение!

Тай молча поклонился. Предупреждение весьма кстати. Все-таки Хаадид был хорошо осведомлен не только о его способностях, но и о его недостатках.

Король дернул за шнур около двери, и очень быстро в дверях возник знакомый ахад охраны. Тай удалился. Хаадид же вернулся обратно и снова раскинулся в кресле, отдыхая после трудного разговора. В таком положении и застала его Гайят.

— Я сказала им, что ты меня ждешь, отец, — проговорила она с прелестной улыбкой.

Хаадид посмотрел на нее, но его лицо было столь непроницаемо, что Гайят забеспокоилась.

— Что-то случилось, отец? — тревожно спросила она.

— Пока нет, — проворчал Правитель Адья Тэрэк, — потому-то мы и славим Кайятрэ.

— Что же ты так мрачен? — незаметно вздохнув с облегчением, она обежала кресло, наклонилась и прижалась сзади щекой к щеке отца.

В ответ Хаадид потрепал ее рукой по свободной щечке.

— Я устал, Гайят. Трудный выдался день. Что бы там ни говорили охотники до чужих прав… не просто править Адья Тэрэк. Совсем не просто.

— Так что же Кальги? — вкрадчиво спросила она, приподнявшись немного, но все еще нависая над головой отца.

Хаадид усмехнулся.

— Нерасторопности он не проявит, это уж точно. Не так уж он несообразителен, как тебе кажется…

— Я не об этом спрашиваю. Ну, не делай вид, будто ты не понимаешь меня. Неужели я зря старалась? А мне-то показалось, что он будет ползти к цели до последнего вздоха…

— Не зря, конечно, не зря, дочка, — Хаадид уже улыбался в открытую. — Видела бы ты его лицо! Сам не свой от счастья.

— И что? — настойчиво продолжала вытягивать она.

— И что? Можешь быть уверена, уж он-то будет ползти к цели до последнего вздоха.

Отец и дочь переглянулись, и довольные улыбки осветили их лица.

Тай летел в свой дворец в Чатубе, как на крыльях, и его конь, словно чувствуя радость хозяина, нетерпеливо рвался вперед всю дорогу. Хорошо, что отца сейчас нет в столице. Тай успеет собраться в короткий срок, чтобы избежать вопросов, а никто другой, кроме отца, и не посмеет допытываться. Весь вечер он провел над бесценным свитком, стремясь запомнить каждую букву, каждое слово запечатлеть в своей памяти.

Вопреки его ожиданиям вернувшийся воин рассказал немного. То, что ему удалось найти дорогу домой, считал он своей огромной удачей, потому что из тех, кто вышел с ним в поход, больше не вернулся никто. Зато очень много ценного он рассказал о лесных людях. Они населяют, видимо, часть заросших лесом земель на западной границе Великих Лесов. Очень маленького роста, как дети. Одеты в шкуры. Очень злобные. Из лесу, похоже, не выходят, но на тех, кто попадается им, устраивают настоящую охоту. Пользуются стрелами, очень легкими, такие поражают только мягкие части, оставляя неглубокие раны или царапины. Поначалу их никто не принял всерьез. Но когда через некоторое время первый человек упал и его грудь содрогалась, не способная дышать, потому что тело было пропитано ядом (вот откуда тот резкий запах, который они учуяли), то люди встревожились не на шутку. Их, воинов, уже проявивших себя на поле брани, вот так из-за деревьев перестреляют какие-то дикие лесные карлики! Они пытались сопротивляться, но в лесу у них не было никакого преимущества. Лесные люди, как их назвали разведчики, исчезали и появлялись, когда хотели, ловко лазали по деревьям, будто животные. И главное, они умело ставили ловушки, рыли ямы на звериных тропах. И некоторые воины из отряда в них попались. После этого помочь им не было возможности, и отряд постарался просто поскорее унести оттуда ноги.

Они думали, кошмар закончился. Оказалось, он только начинался. Они двигались звериными тропами, придерживаясь восточного направления, но проходило время, и ориентироваться становилось все сложнее и сложнее. Верхушки вековых деревьев сплошным пологом закрыли солнце. Некоторые, кто был половчее, сначала лазили вверх по стволам, помогая себе ножами, будто когтями, но деревья делались все выше, а кроны плотнее. Держать направление было все труднее. Выручали редкие прогалины. А потом началась и вовсе чащоба. Порой завалы из веток и трухлявых деревьев оказывались совсем непроходимыми, и надо было возвращаться, обходя неудобные места, теряя завоевания нескольких предыдущих дней.

С чем не было трудностей, так это с водой и едой. Дичь здесь водилась в изобилии, и совсем непуганая, так что они редко когда оставались без добычи. Ручейков и речушек тоже попадалось множество, плохо только, что берега у речушек часто были неудобные, топкие. И воду видно, и не доберешься. Приходилось время тратить, чтобы найти доступ к воде. Но не всюду она хорошая, иногда прохладная и свежая, иногда тухлая на вкус. Такую они старались не пить — одного раза хватило, когда они всем отрядом провалялись на берегу несколько дней в какой-то непонятной горячке. Вообще здесь осторожнее надо. Ягоды, грибы и плоды, которых не знаешь, лучше не трогать. Конечно, на одном мясе выть хочется, но несколько таких любителей разнообразить себе пищу они там же и похоронили.

Иногда они выходили на возвышающиеся над общим пологом леса места или на поляны и с ужасом понимали, что последние несколько дней шли в другую сторону. Они совсем заблудились, но каждый раз упорно поворачивали на восток. Сначала они не ставили меток, обозначая свой путь, боялись, что их найдут лесные люди, потом стали метить деревья специальными знаками. А потом снова перестали, когда начали кругами по лесу ходить. Что это за дорога, что за карта, если она сама блуждает, как они? Несколько раз встречали очень крупных зверей, неизвестных. Прежде чем удавалось их прогнать или одолеть, они забирали свои жертвы. Отряд редел и редел.

А потом начались топи, населенные дикой мошкарой и ужасными растениями. Они больно кололи открытые части тела, и эти места не заживали, там появлялись язвы, гноились, то и дело открывались. Но топи оказались страшнее всего. Тай читал внимательно и понял: о местных топях разведчик говорил с ужасом. Когда же воины дошли до холмистой местности, в которой леса поредели и стали гостеприимнее, их осталось только трое. Какое-то время они проблуждали в тех местах совсем обессиленные и вышли наконец к странным «садам». На небольших пространствах, видимо, расчищенных от леса, стояли деревья одного вида с плодами, да не с дикими, как в лесу, а гораздо больше, вкуснее. Видно было, что тут человек руку свою приложил. Они объедались этими ароматными и вкусными плодами с дикой жадностью, пока их не нашли местные люди. Дикари.

О дикарях он говорил немного. Почти все это Тай уже слышал от Правителя Адья Тэрэк. Охотники, хорошие, впрочем. Возделывают какие-то плоды, корнеплоды, зерновые травы. Пекут лепешки, приятные на вкус, но совсем чужие для народа адья. Почти все время, а пребывали они в этом поселке недолго, их лечили. Но, как и полагалось разведчикам, они совали свой нос во все дыры, предчувствуя щедрую королевскую награду и в то же время страшась обратного путешествия.

Когда они были уже совсем здоровы и силы их восстановились, вельды предложили уйти из поселка по-хорошему. По крайней мере, трем оставшимся разведчикам так показалось, им дали это понять, ведь объясняться с ними люди не могли. Несколько слов они выучили на языке вельдов, но это не помогло. Только и оставалось, что смотреть. Но за несколько дней высмотрели они только то, что поселок жил своей жизнью, оторванной от всего остального мира. Вельды не торговали. Если и обменивались с другими, то, видно, редко. Во всяком случае при них, за то время, пока они жили в поселке, такого не случалось. Больше всего местные ценили разную пищу, шкуры и рудные камни, из которых плавили плохонький металл. Слушали местного Старшего, старика, и женщину, видать, главную в поселке. Они постоянно взывали к отцам, матерям, ко всем своим мертвым, как к богам, а женщина главная — первая среди них. Наверное, верили, что она с их предками разговаривать может. Что с них возьмешь? Дикари.

«Вечерние звезды» разведчики сразу усекли, а когда узнали, сколько их здесь, поняли, что с этой новостью обязательно через лес домой надо идти. Этот воин о многом умолчал здесь, но Тай представлял, как пылали жадностью его глаза, когда он смотрел на эти «звезды», как набрал он этих камней полные карманы. Как он говорит? Однажды их вытолкали на окраину поселка, обыскали и отвели обратно в леса, в ту сторону, откуда они пришли… Неужели однажды? Тай представлял себе, как выгребали вельды драгоценные камни у них из-за пазухи, из карманов и наплечных сумок. Как, должно быть, эти трое убивались по своим сокровищам, ведь на родине они бы превратились в богачей! Но тешили себя надеждой, что вернутся с подмогой и отомстят.

Все, что говорилось в рукописи про вельдов, казалось Таю неправдоподобным. Уж если они заподозрили в чужаках воров, то почему отпустили их? И почему лечили? Тай никогда бы так не поступил с подозрительными чужаками, да еще с ворами. Тут, на бумаге, было слишком много вранья. Его нельзя не заметить. «Надеюсь, — подумал Тай, — что камешки из мешка действительно оттуда. Что он не украл их уже где-то здесь, в Адья Тэрэк, чтобы заслужить награду своими лживыми сказками. Да и ранить его могли тогда, когда он стащил их». С каждым словом, записанным по рассказу человека, чудом уцелевшего в такой передряге, Тай сомневался все больше и больше. Но как бы то ни было, а ехать надо. Пока оставалась хоть одна возможность возвысить Адья Тэрэк над Линзором… быть может, даже отвратить войну… и походом этим заслужить себе немалую славу… и еще большее расположение Правителя… и его дочери… эту возможность надо было использовать.

Обратную дорогу разведчик не описывал. Говорил только, что остался один, и очень удивлен тому, что остался. Но он выжил. Может, к лесу уже привык. Вышел в привычный мир гораздо южнее, чем входил. Вот и все. Ни слова о квирайя.

За эту ночь Тай Кальги много раз перечел рукопись. И когда на следующий день явился Утанж, он был готов расстаться со свитком.

Правитель Хаадид снабдил его изрядным количеством золота, хоть Тай и сам был далеко не беден. Снаряжение должно быть легким, чтобы не мешать продвигаться через заросли и топи. Все это придется тащить на себе. Молодому человеку случалось участвовать в военных походах по горло в грязи, но этот грозил затянуться надолго, да и надеяться на слуг не приходится. Каждый лишний в походе — обуза. Придется самому помучиться. Но ради Гайят… При мысли о ней он прижимал руку к сердцу, туда, где покоился заветный платочек. Ради Гайят и короны Адья Тэрэк можно горы перевернуть, а тут только и требуется, что сходить к этим вельдам через лес. Поход скорее всего не потребует от него воинской доблести, а лишь мужества и стойкости, а ведь ему не занимать ни того, ни другого. Он вернется обратно на крыльях своей славы, и тогда никто не осмелится сказать ему, что он слишком молод, что рискует сверх меры, никто не будет смотреть на него свысока, подобно Ранжину из рода Кайя.

На восьмой день отряд, возглавляемый Таем Кальги, ранним утром выступил из Чатубы. Его путь лежал на восток через Шейсэм, провинцию спокойную и лояльную трону, через земли, населенные квирайя, и дальше через Великие Леса в Землю «вечерних звезд», к вельдам.

— Пиши: «Восемьдесят первый день со времени отбытия из Чатубы. Прошли семь или восемь таржей, не больше. Вышли к реке. Шириной локтей двадцать пять — тридцать пять. Последний знак — как обычно, звезда в кольце, меченный ружиком, на стволе неизвестного дерева, названного нами ранее «сероствольным», с дуплом у изгиба реки», — монотонно диктовал Тай, устало прислонившись к стволу такого же дерева, стоявшего неподалеку, наблюдая За работой Санжата, собственноручно пропитывавшего свежевырезанные знаки ружиком.

Он ждал, пока писец управится. Второй писец переписывал начисто быстрые пометки, сделанные за день. Наносил сделанные за день знаки на деревьях на карту. Карта! Тай нахмурился. Он прекрасно понимал, куда можно идти по такой карте. Никуда. Зато можно заблудиться наилучшим образом. Завтра надо будет через реку переправиться, сегодня уже поздно, скоро темнеть начнет. Вылезти вон на то дерево — Гадрэк и полезет, он быстрее всего управится — снова взять верное направление. Может, за речушкой полегче пойдет.

— Написал?

Угма́р, первый писец, кивнул.

— Описывай местность тогда, — равнодушно бросил ему Тай. — Без меня управишься.

Он раскинулся прямо на земле, жуя сорванную травинку. Надо бы искупаться, пока есть возможность, всплыла ленивая мысль. Вставать не хотелось. Усилием воли он заставил себя сосредоточиться. Последние дней десять — это сплошной кошмар. Они то и дело сворачивают и сворачивают с пути, и снова и снова надо искать верное направление. А под этим плотным сводом всегда царит тень… По два раза в день залезать на эти огромные деревья — это слишком для его отряда. Они потеряли уже трех человек только на этом безобидном занятии. Один сорвался, видно, узел развязался, а еще двух, одного за другим, вообще куда-то унесло. Похоже на «пятнистую смерть». Он поморщился. Вот же прозвали, уроды, а еще воины Адья Тэрэк, да еще и лучшие! Ну, страшная, конечно, зверюга. Перед его глазами опять мелькнул мимолетный образ: вроде огромного кота, с кривыми когтями и клыками, но пепельный с рыжим, пятнистый. Длиннющий тонкий хвост. Но «пятнистая смерть»… Недостойно воина. Если бы это были единственные потери…

Он нахмурился. Четверых они потеряли в стычке с квирайя, и среди них Арка́я, самого верного, самого нужного в этом путешествии. Еще не дойдя до леса. Только на него Тай мог положиться в полной мере, что бы ни случилось. Он был одним из его наставников с самого юного возраста и был предан Таю и телом и сердцем. Он был из тех, кто так необходим в этом походе. Тай так рассчитывал на его опыт! Дротик квирайя воткнулся ему сзади в шею, как раз над спинной пластиной. Чуть ниже, и жизнь его была бы спасена, но тот квирайя, который поцелил Аркая, оказался слишком искусен.

Тай хрустнул пальцами. Аркай был с ним в Дэльгаре. Все те немногие дороги, которые ему довелось уже пройти, он прошел вместе с Аркаем, и когда его не стало, уверенность в успехе… нет, не поколебалась… но уменьшилась, что ли. Он даже и не знал, думал Тай в ту ночь, сидя у костра, насколько Аркай ему был нужен. Тай был горяч, Аркай холоден; Тай был скор на руку и поспешен в решениях, Аркай осмотрителен и расчетлив; Тай был слишком молод и неопытен еще — теперь даже такая мысль иногда мелькала у него в голове, будто украдкой являлась, — Аркай прошел многие дороги еще с отцом Тая, находился всегда при нем, при необходимости он всегда мог бы дать мудрый совет или указать на ошибку. Он не знал истинной цели их путешествия, и Таю было известно, что Аркай не одобрял всей этой затеи, но повиновался старый воин молча. Как всегда, он постарался предусмотреть все и Подготовиться наилучшим образом. После его смерти, оступаясь раз за разом в этом походе, Тай снова и снова понимал, что часто приписывал себе чужой успех. А теперь ему так нужен свой!

— Готово, господин! — это Санжат орет.

Тай приподнялся на локте, очнувшись от приятного оцепенения, предшествовавшего дреме.

— Чего орешь? — спросил он раздраженно, обернувшись к берегу. — Я не оглох и не сплю, не видишь, что ли?

Санжат поставил бурдюк с ружиком и переместился поближе, чтобы не раздражать господина.

— Прошу простить, айэт Тай!

— Ладно, что у тебя там? — ответил ему господин так, словно вся мировая тоска пропитала его слова.

— Трибал не вернулся еще с отрядом, господин. Темнеть скоро начнет, мы не успеем вниз вдоль этой речки спуститься.

— Не вернулся, — подумал Тай вслух, — значит, поблизости отсюда лучшего места для стоянки нет. Он далеко пошел. Вниз я людей сейчас не пущу, и не думай. Нас и так мало осталось. Хорошо, — кивнул он Санжату, — давай сигнал, пусть разбивают лагерь здесь.

Тай опять с удовольствием лег. Место тут неплохое, почти чистый берег. Только звуков подозрительных много, надо выставить двойную стражу на ночь. И заросли на другом берегу подозрительно густые. Вон как подступили, так и нависают над водой.

Санжат уже поднимал людей, так же устало, как и Тай, раскинувшихся прямо на траве. Переругиваясь, они начали копошиться по сторонам, разбивая лагерь для ночлега. «А не сделать ли привал на денек?» — внезапно пришло в голову. После этих жутких топей все идут слишком неохотно. Им надо отдохнуть. Они ведь ни дня не отдыхали. Люди ропщут. А ведь это лучшие из лучших. Не первый раз он уже видит и слышит, как Трибал или Сартадай вправляют разум в голову наиболее слабых. Чтобы окончательно не выскочил. А что он, Тай, может сделать? Да, они не осмелятся пойти против него: несмотря на молодость, он кое в чем многим может дать фору, особенно с оружием в руках, и они это знают. Несмотря на пропасть между ними, не гнушается лично подбодрить отстающих и раненых. Он сам, на своей спине, тащил свой доспех по этим топям! Хотя так же, как и другие, полз в этой жиже, и зыбкая почва под ногами могла вот-вот проломиться. Он спас жизни некоторым из них, впрочем, как и они ему.

Правда, забывая обо всем, он первый в азарте хватался иногда за веревки на переправах через всевозможные препятствия, и лишь через несколько мгновений понимал, что теряет достоинство. Родовитому айэту нельзя уподобляться простому воину, если это случится, то поход обречен. Его лидерство — по праву рождения. Даже в лесу. Пока они знают это, пока чувствуют сердцем, стоит ему появиться — они идут за ним, даже не зная цели. Если же нет, тогда они пойдут за ним, только если решат, что он первый среди равных. А в последнее время Тая терзали сомнения, удалось бы ему доказать это своим людям в открытой стычке. Хорошо, что когда они выползли из топей, все так обессилели, что не было сил даже обругать проклятые места.

Если бы он только мог сказать им, за какими сокровищами они идут! Они бы шли так же, как и он, не ропща на судьбу и на своего предводителя. Порой ему тоже хотелось от злости пнуть ни в чем не повинное дерево, или корягу, или совершившего оплошность воина так, чтобы выместить все, что накопилось за эти дни бесконечного продвижения в неизвестность. Но стоило ему вспомнить лицо Гайят, как слабость в его сердце уступала место силе, и он прижимал руку к груди, где в потайном кармане покоился ее прощальный дар, И он снова нещадно гнал отряд вперед, через лес. Если бы они только знали!

Но сейчас Тай впервые всерьез задумался о привале. На день, быть может, на два. Люди устали. Может, место и не лучшее, но других здесь просто нет. И вода рядом. Поохотятся. Отдохнут. Веселее пойдут. И быстрее. Мысли лениво и отрывисто всплывали в его голове. Скольких они потеряли? Четверых у квирайя, пять, нет, шесть в стычках с лесными людьми. Не менее десятка в топях, четверо, кажется, не вернулись из лесу. Одного три дня назад утащила пятнистая смерть. Трое погибли на деревьях. Двое, несмотря на все приказы, решили полакомиться местными ягодами. Теперь уже никто не лакомится. Теперь-то они уже научены. Он горько усмехнулся. Отряд сократился почти на треть. Если верить словам королевского разведчика, то они должны были пройти уже половину пути. Может, больше. Но в последнее время они сильно забрали на юг, обходя все эти дурацкие препятствия: топи, завалы, мертвые места, от которых волосы дыбом становятся. И все кружат и кружат, особенно последние дни. Если вторая половина пути окажется хуже первой, если не будет дороги, то в земле вельдов некому будет собирать «вечерние звезды».

Ну, где этот Трибал? Что он думает своей головой? Скоро совсем стемнеет, и они потеряют еще несколько человек или все вместе заблудятся. Шутка ли — тридцать человек, целый айхар. Был же строжайший приказ: дотемна вернуться! Не найдут хорошей стоянки или места для переправы — и ничего, главное, пусть возвращаются. Тай начал злиться. Он ему задаст, когда тот вернется! Только пусть вернется. Он уже забеспокоился. Хотя пока рановато еще.

Как всегда, для того чтобы отвлечься от дурных мыслей, он вызвал в памяти образ Гайят. Но только она возникла перед ним в ореоле темных кудрей со своим неизменным и потому очень милым его сердцу, ажурным обручем на лбу, несущем на себе символ Королевской власти рода Сэмержи, только улыбнулась ему Приветливо, как легкий лесной сумрак прорезал крик. Женский. Должно быть, кричали совсем недалеко, потому что даже здесь он показался необыкновенно пронзительным. И низкий, глухой рокот, а может, и рычанье. Не разобрать. Он доносился со стороны, противоположной той, в которую ушел отряд Трибала, оттуда, куда несла свои воды лесная речушка.

Тая подбросило вверх. Он ухватился за рукоятку меча. На месте, он ведь даже перевязи не снял. Он прислушался. Рокот продолжался, он доносился с той же стороны. Тай повел взглядом по берегу. Подскочили с земли все воины и теперь стояли, прислушиваясь. И вдруг еще крик, такой же, как первый. Тай схватил пику Санжата.

— Сартадай и все, кто за ним слева от меня, — он махнул рукой, — за мной! Санжат! Остаешься старшим! Отсюда ни ногой! Ясно?!

И он устремился на крик, петляя между деревьями, перескакивая через огромные, вылезающие из земли корни, и все же стараясь держаться берега, чтобы не сгинуть и найти дорогу в лагерь. Мало ли, что за крики. Тут много чего странного бродит. Вдруг какое-то животное кричит? А вдруг заманивает? За ним цепочкой, похватав впопыхах свое оружие, неслись воины из отряда.

На счастье, крик повторился, уже тише, словно у женщины не было сил. Он донесся не от реки, а из лесу, немного правее, и Тай, бегущий во главе отряда, повернул, нырнул под большой веткой, и, сделав всего несколько прыжков, убедился, что не ошибся. Впереди виднелся просвет между деревьев, там было более открытое место, и там что-то двигалось.

Путешествие Ак Ми Э оказалось неожиданно гладким. Вопреки опасениям Далекого Человека продвигались они, довольно быстро, и дорогу было выбирать легко. Сай Дин уже много лет промышлял в лесу с другими охотниками, и память о бывшей степной жизни, далекой от леса, уже успела выветриться из него. Теперь он знал, что здесь к чему. А девушка оказалась попутчиком, стоящим любого охотника. Сам-то он знал множество знаков, что говорили ему: там юг, а там север, там запад, а там восток; там вода, прохладная и свежая, а там местность крепко заболочена. А там сухое место, пригодное для ночлега. А тут близко звериная тропа — опасное место. Ей же не нужны были, казалось, никакие знаки. Когда она видела, что спутник в затруднении, что он колеблется в выборе пути, она просто показывала в ту сторону, куда надо повернуть, или прямо, если путь следовало продолжить. Или говорила ему, указывая в нужную сторону и довольно улыбаясь тому, что выучила еще несколько слов на наречии адья: «Солнце садиться здесь». «Не так, — поправлял Сай Дин, — не садиться, а садится, и не здесь, а там. Здесь — это тут, это место».

Она кивала и поправляла свою речь, а бывший воин Правителя Адья Тэрэк пыхтел от натуги, ведь не так легко вспомнить то, что забыто много лет назад. Язык почти не ворочался так, как надо, хорошо известные слова никак не хотели приходить на ум. Сначала Ак Ми Э попросила Сай Дина научить ее речи народа адья хотя бы немного, столько, сколько успеет. Но потом оказалось, что училась она быстрее, чем он ухитрялся учить, Ему самому было тяжело, он мешал слова и понятия, и все это на ходу, поэтому через некоторое время Ак Ми Э предложила перейти совсем на язык адья. Она будет говорить с ним так, как сможет, если же чего-то не будет знать, то обратится к нему с привычными словами. Так и ему будет легче, он и свой язык вспомнит, и ее лучше научит. Он согласился. С того времени дело пошло на лад, хотя сначала они вообще друг друга не понимали. Частенько приходилось «привычными словами» пользоваться.

Потом она начала просить его рассказать о своем родном народе больше. Поэтому им приходилось много говорить друг с другом. Если позволяла дорога, они даже шли бок о бок, и Далекий Человек очень медленно вел свой рассказ. Но для Ак Ми Э и это было слишком трудно. Она прерывала его и переспрашивала постоянно, и кончалось это всегда одинаково: Сай Дин в крайнем раздражении клялся больше никогда и ничего ей не рассказывать, но на привале они мирились, и все начиналось сначала. Это превратилось в странную и забавную игру, но порой слишком надоедало, хотелось слышать что-то родное, хотя бы знакомые звуки, еще соединявшие с родиной, и Ак Ми Э снова и снова болтала на родном языке, а наутро предлагала Сай Дину опять перейти на адья. Он уже привык.

Сам охотник не мог надивиться тому, как они быстро и верно продвигаются на запад. Как ловко обходят все ловушки: овраги, болота; как ни разу не попали в пустоты, что так часто таятся под истлевшими корнями огромных деревьев. А это одна из основных напастей здесь. Да и дикие звери их не навещали. Может, надо было поблагодарить ти-коя? Сай Дин так и не мог себе ответить, хорошей или плохой была мысль взять с собой ти-коя. Он оказался бесполезен как вьючное животное, но что взять с этого хищника? Сай Дину с самого начала казалось, что дела с ним не будет. Уже через несколько дней они сняли с него всю поклажу и взяли с собой лишь основное, то, что смогут унести на себе. Ак Ми Э первым делом отобрала мешочек с травами, мазями и порошками, довольно объемистый, но не тяжелый, кое-какую одежку, посуду вместе со своими жертвенными чашами. Вместе это сделалось уже нелегкой поклажей, но отдать все это Сай Дину она отказалась наотрез. Выбросили шкуры, которые надеялись обменять в западных землях на деньги. Сай Дин сказал, что очень важно иметь что-нибудь для обмена хотя бы на первое время. Там никто не сделает для Ак Ми Э что-нибудь просто так. Но шкуры были тяжелые, и Далекий Человек оставил лишь несколько самых ценных. Таких, каких нет в западных землях. За них дадут больше всего.

Стоило большого труда втолковать Ак Ми Э, что такое деньги. Металл, на который можно обменять что угодно? Ак Ми Э не понимала. Как можно обменять металлические кружки на что угодно? Они нужны кузнецу для того, чтобы сделать из них вещи для работы или украшения, ну а зачем эти металлические кружки женщине, что ткет полотно? Ей нужна трава фэн или мис-лис и сок дерева тан для размягчения волокон. Если у тебя есть эти кружки, втолковывал ей Сай Дин, можно пойти и к кузнецу, купить у него украшения, и к женщине за полотном и взять у нее это полотно в обмен на кружки. Это нечестно, доказывала ему Ак Ми Э. А что же она им может дать вместо полотна и украшений или ножей? Всего лишь кружки? Немало пришлось повозиться Далекому Человеку, чтобы прояснить для девушки, что в большом мире так проще вершить обмен.

В большом мире вообще было так много странного для Ак Ми Э, но больше всего ее ужаснуло то, что чужеземцы предков своих не помнят и не чтят. Богов Адья во главе с Кайятрэ она не понимала и понимать отказывалась. Неудивительно, что ее, оторванную от корня, понесло в странные «земли Адия», как она их называла. Там все оторваны от корней, их носит по ветру, словно лепестки с деревьев тин-кос. Туда-сюда. Один здесь, другой там. Роды смешались, поэтому голос духов больше не слышен им, и предки больше не могут им помочь. Не знают люди, у кого помощи попросить, поэтому придумали богов каких-то далеких.

— Ты, Ак Ми Э, поосторожнее, — возразил ей на эти слова как-то Далекий Человек. — Не оскорбляй понапрасну богов. Они ведь мстительные. Точь-в-точь как твои духи предков, если чем-нибудь их рассердить.

Ак Ми Э так и ахнула.

— Неужели ты, Сай Дин, веришь их богам? Ты же прожил с людьми И Лай много лет, ты видел многое. Пускай я не могу с духами говорить, но ты видел Матушку, видел Су Ин и Сис Мя Э! Неужели стоило отойти немного от нашего родного поселка, чтобы ты забыл все, во что верил?

Сай Дин усмехнулся.

— Я об этом, Ак Ми Э, не забыл, и помню много лет. Пойми, девочка, — он примирительно положил ей руку на плечо, — я ведь родился и вырос в Земле Адья, а не в поселке И Лай. У меня ведь, как у чужака, даже нет своей ветки на дереве тин-кос. У моих детей есть, а у меня нет. Не выросла. Это что значит по-вашему? Не приняла меня земля, питающая И Лай.

Ак Ми Э молчала. Она не знала этого.

— И выходит что? — продолжал Далекий Человек. — Что я чужой здесь, как был, так и остался. Но дошел-то я сюда почему? Потому что верил в милость Кайятрэ и в милосердие и любовь к смертным Таиши, его спутницы. Потому что верил до конца, потому и спасся. Никогда, даже в самые лютые моменты, я богов не хулил. Вот и выжил. Так что не хочу я слушать твои слова. Мы, адья, — он в первый раз назвал себя «адья» и поэтому запнулся, заволновался и продолжал с непонятным блеском в глазах, — верим, что каждому свое. У нас свои боги, в Дэльгаре свои, у… степных людей, мы квирайя их называем, тоже свои боги. Есть линсы, такой древний народ, древнее нас, так вот, у них тоже свои боги. И мы верим в то, что, когда люди на земле… ну, схватки между ними происходят, боги тоже в своем мире борются. Мы говорим про это: «война». Наши боги побеждают, и мы сильнее становимся, мы побеждаем — значит, наши боги верх берут. Вот так, Хранительница.

— Не называй меня так, — попросила Ак Ми Э в который раз.

Сай Дин был довольно покладист, но иногда называл ее так, чтобы уязвить. Не часто, конечно, а когда бывал сердит.

— Одно сказать тебе могу, Ак Ми Э, — Сай Дин сделал упор на эти слова. — Никогда, слышишь, никогда не возводи на богов народа адья хулу, когда мы будем там. Если попадем, конечно, туда. Я многого навидался, я долго жил в поселке. Я слушаю спокойно твои слова, Ак Ми Э. Что до тебя богам? Вряд ли ты их разгневаешь так сильно, что плохо придется. Тем более что ты под покровительством своих духов. Но если кто другой тебя там услышит, можешь нажить неприятности.

— Так что же, — с удивлением открыла для себя девушка, — ты столько лет прожил в нашем поселке и все это время верил в своих богов? Богов адья?

— Разве духи И Лай сделали мне что-нибудь плохое за это? — ухмыльнулся он. — Ведь не я оттуда бегу, а ты.

Она опустила голову. Далекий Человек был прав. А ведь всю свою жизнь она думала… Но Сай Дин нарушил ее мысли.

— Не огорчайся так, Ак Ми Э. Каждому свое. Хоть иногда мне приходят в голову странные мысли. Вот мы с тобой идем уже не один день, правда? Я знаю, что ты всю жизнь в лесу провела, но закинь сюда, в эти места, любую женщину из вашего Рода, разве сможет она идти так уверенно через лес? Я верю, что ты нутром чувствуешь, где всходит и заходит солнце, ну а дальше? Ты же все опасные места видишь раньше меня. Я сначала не верил тебе, думал, привыкла девочка приказы отдавать, пока Хранительницей считалась, вот и лез куда не надо было. А как тебя стал слушать — лучше у нас дело пошло. Ты же дух болотный чувствуешь задолго до того, как он появляется в воздухе, говоришь: повернуть надо… Я и поворачиваю, не противлюсь тебе более. Говоришь «страшно» — я не иду туда, говоришь «мертвая земля» — я не иду, говоришь «травы ядовитые там» — опять я не иду, «звери опасные» — снова не иду.

Но откуда ты все это знаешь, если твои духи не говорят с тобой? Или это неправда?

Ак Ми Э растерялась. Никогда ей это в голову не приходило.

— Я не знаю, — наконец выдавила она. — Я и вправду не слышу, — робко посмотрела на охотника. — Я клянусь тебе, Сай Дин! Я просто знаю, и все. Я знаю, что солнце садится там, — и она вытянула руку. — Я знаю, что там большое болото, гиблое место, — и она повернулась в другую сторону. — И оттуда, с его середины, тянет смертью. Тлением, будто передо мной истлевший труп утонувшего животного. А вот эти ягоды, — и она взяла в руки широкий свернутый лодочкой лист ат-лиса, наполненный бледно-розовыми невзрачными ягодами, издающими терпкий аромат, — они несут жизнь, укрепляют силы… Жалко, у нас не растут такие. Наверное, — и голос ее стал задумчивым, — ими можно исцелять от гнилой болезни, когда человек не может есть и дыхание его наполнено гнилью.

— Вот и я говорю… — Далекий Человек был сбит с толку и не знал, что еще сказать. — И где твой ти-кой? Я его несколько дней не видел.

— Он охотится, — беззаботно сказала Ак Ми Э, — но не беспокойся, он нас навещает, охраняет. Сие заботится о нас.

— Хорошо бы он не забыл, что он ручной. — Охотник уже несколько дней был настороже. Ти-кой его беспокоил почему-то.

— А ты когда-нибудь видел, чтобы ти-кой, живущий в поселке, напал на кого-нибудь? Они всегда нас охраняли, — пристыдила Ак Ми Э.

Народ И Лай всегда держал в поселке несколько ти-коев, поэтому ему не угрожали те, что обитали в лесу. Ухаживали за ними Хранительницы. Подле них жили детеныши ти-коев, они их приручали, и хотя ти-кои никого в поселке не трогали и были мирными и довольно покладистыми, слушались они только Хранительниц Рода. Этот ти-кой пошел бы за Ак Ми Э, даже если бы она приказала ему остаться в поселке. Он ведь не знал, что она больше не Хранительница.

Так дни проходили за днями, а они все шли лесами. И ти-кой шнырял где-то рядом, редко показываясь на глаза, разве чтобы получить очередную порцию ласки от девушки. Теперь, когда много дней прошло, охотник и девушка лучше стали понимать друг друга, хотя на самом деле они давно уже понимали друг друга лучше, чем кто-либо другой. Только Ак Ми Э не нравилось порой, как Далекий Человек смотрит на нее. Почти как Ак Ло Тан. И она решила напомнить ему о доме, куда он когда-то вернется. Что он скажет тогда Кани Кан?

Но когда Ак Ми Э заговорила о доме, вспоминая поселок, охотник не оживился даже, словно все осталось в далеком прошлом. И с холодеющим сердцем она спросила, собирается ли он вообще вернуться в поселок И Лай. К Кани Кан, к своим детям.

— Знаешь, Ак Ми Э, почему я тогда вступился за тебя, в тот раз, когда Нин Эсэ ударила тебя? Помнишь?

Девушка кивнула.

— Помню, еще как помню. И благодарю тебя за это. Ведь никто больше… — Она строго одернула себя — причитаниями не смягчишь боли.

— Я тебя понимаю, как никто другой не понимает. Почти двадцать лет я живу в поселке И Лай, но я чужой там до сих пор. И буду чужим до самой смерти. Если я исчезну, Кани Кан не опечалится. Я ей давно надоел. А детей моих даже больше жалеть будут, глядишь, и забудут, что отец у них чужеземец. Сперва мне понравилось, как вы живете, сам стал жить, привык. Но потом понял: тяжко мне здесь. Тебе, девочка, не понять. Жизнь у вас какая-то… одинаковая, что ли. Свой Род, свой поселок, свои деревья. Лес вокруг тоже свой. Духи свои, родные. Иногда горло себе перерезать хочется.

Он уловил ее удивленный взгляд и вздохнул.

— Я же сказал, не поймешь ты меня. Ты же нигде, кроме своего поселка, не бывала.

— Почему? Мне в нескольких окрестных Родах случалось бывать и даже гостить, — обидчиво возразила Ак Ми Э.

Он махнул рукой.

— Все одно.

— Так что же не заходил так долго? — Она совсем обиделась. — Разве тебя держал кто-то? Наш Род принял тебя,

Он снова замахал на нее.

— Да не в том дело! Понимаешь, трудно так просто тронуться с места. Ведь у меня семья. Дети. Да и боязно, если честно. Я и сейчас отправлялся, так не по себе мне было… а если вспомнить, как в лесах чуть не погиб, еще больше не хотелось. Да и задумываться не хотелось ни о чем. Живу и живу. Лучше про такое не думать, а то как начнешь… А как меня начали расспрашивать, так оно и пошло, и пошло. И подумал… уж если эта девчушка одна не боится через лес в чужую землю идти, то чем я хуже? Если удастся, посмотрю, как и что в Адья Тэрэк.

— А вдруг все изменилось? Вдруг поймешь, что у нас тебе лучше жилось? — с надеждой спросила Ак Ми Э.

— Я и сам боюсь. Не трави ты мне больше сердце, женщина! Он кинул полено в костер, да так, что горящие ветки разлетелись, и он кинулся поправлять.

— Посмотрю, как и что, тогда видно будет, — угрюмо, не, оборачиваясь, сказал охотник, делая свое дело.

Девушка боялась уже и слово сказать после его вспышки, но вдруг он сам обронил:

— Сын у меня остался. Понимаешь? В Адья Тэрэк. У жены на руках. Уж очень мне его разыскать хочется.

— А как же Кани Кан? Ты же женился на ней? — уже совсем робко пропищала Ак Ми Э, ожидая новой вспышки.

— А что делать было? — Он уже успокоился. — Всю жизнь одному ходить? Не думал, что в Адья когда-нибудь вернусь,

И он обхватил голову руками. Ак Ми Э неловко присела к нему и обняла за шею, и странное дело, этот большой человек свернулся в комочек подле нее, под ее руками, точно дети, которых она обнимала, выхаживая от какой-нибудь хвори. Но она побоялась сидеть так долго. Кто знает, что может так приключиться? С тех пор она уже больше никогда не вспоминала о возвращении домой. Он и так возвращался.

Если Далекий Человек правильно помнил времена двадцатилетней давности, они уже около половины пути прошли, и до сих пор ни одно крупное опасное животное не потревожило их, видно, чувствуя близость ти-коя, но, оказалось, так не могло продолжаться вечно.

Однажды они вышли к воде. Но это оказался не ручей, каких много в лесу, а целая река.

— Надо переправляться, Ак Ми Э, — повернулся к девушке охотник.

Она кивнула. Места, которыми они пробирались последние несколько дней, были неспокойными. Порой им встречались уж очень большие следы, диковинные, таких не знали они оба, и лес был полон скрытой угрозы. Теперь, когда они вышли к реке, стало ясно, отчего здесь так много зверей и куда пролегают их тропы, протоптанные в лесу. К реке. Тут оставаться опасно, надо переправляться.

— А там что, как думаешь? — покосился на другой берег Далекий Человек.

Ак Ми Э пожала плечами:

— Не знаю. По-моему, там тоже водопой.

Сай Дин кивнул, соглашаясь. Конечно, было бы странно, если б звери приходили только к левому берегу. Разве что правый заболочен. Но они видели его. Как раз в этом месте берег был чист. Чудесное место для переправы.

— Нужно переправиться. У реки опасно, нужно отойти как можно дальше до темноты. Оставаться на берегу…

Сай Дин не договорил. Он сложил свою поклажу на берегу, стянул рубаху и охотничью куртку, взглянул на спокойную водную гладь. Течение очень слабое, небольшие всплески нарушали его, но в них не слышалось угрозы. Видать, много рыбы здесь. Он нашел подходящую палку, в его рост, и нехотя полез в воду, прощупывая дно перед собой. Ак Ми Э только беспомощно следила за ним, но, вопреки ее неспокойному сердцу, переправа Сай Дина закончилась удачно. Правда, когда он ушел под воду выше груди в одном месте, она испуганно замерла. Но ничего не случилось, просто место там оказалось очень глубокое. Когда Далекий человек вылез, его ноги до колен были перемазаны черной жирной грязью.

— Скользко очень! — громко, так, чтобы Ак Ми Э расслышала его с другого берега, сказал он. — Топнешь в грязи. Но дно твердое, не провалишься! Только неровное очень!

— Что? — переспросила Ак Ми Э, она не расслышала последних слов за всплесками.

— Неровное, говорю! — повысил он опять голос. — Сможешь бросить мне хоть что-нибудь из вещей?

Ак Ми Э прикинула, взвешивая их пожитки, увязанные в тюки. Посмотрела на речку. Не широкая, но все же.

— Вот эти два смогу, наверное! — Она указывала на те, что полегче. — А вот эти нет, конечно.

— Эти перенесем! Просто неохота по грязюке этой туда-сюда ходить! Бросай, давай! Я поймаю.

И он даже зашел снова в воду на несколько шагов. Ак Ми Э сняла обувь, завернула штанины повыше и зашла почти по колено в воду. Изо всех сил она раскачала тюк и бросила его в сторону Далекого Человека. Результат превзошел все ожидания. Нетяжелый тюк пролетел мимо охотника и приземлился на другом берегу, гораздо дальше.

— Молодец! Дальше швыряй! — донеслось оттуда.

Ак Ми Э, приободренная успехом, зашвырнула на другой берег еще несколько сумок. Одну Сай Дин поймал с трудом. Она чуть не шлепнулась в воду прямо перед ним.

— Все, — сказала Ак Ми Э.

Она устала. Уж очень много сил вкладывала в броски.

— А травы твои?! Разве они тяжелые?

— Они намокнут, если упадут в реку, — громко объяснила Ак Ми Э, — а если попадут на берег, разобьются чаши!

— Обвяжи их моей курткой, — посоветовал Сай Дин с другого берега. — Просохнет за ночь, если в воду упадет. А на берег я не дам ему упасть. Ну же, Ак Ми Э! — подбодрил он ее, когда увидел, что она в раздумье. — Там и так поклажи достаточно!

И девушка сделала, как он сказал. Но бросала не сильно, уж лучше из воды доставать, чем чаши разобьются. Но этот заплечный мешок, на удивленье, попал прямо в охотника, ему даже бегать за ним не пришлось. Сай Дин сложил пойманные пожитки и тронулся обратно через реку.

Пока он разыскивал еще одну подходящую палку для девушки, Ак Ми Э сняла лишнюю одежду, увязала ее в один из мешков. Они тронулись друг за другом. Впереди Сай Дин, привязавший весь груз сверху к плечам и голове, а за ним Ак Ми Э, пустая. Куда уж ей, резонно заметил Сай Дин, ведь там, где он по грудь провалился, она и вовсе столовой уйдет. Ноги действительно очень скользили, проваливаясь в жирную, тошнотворную даже на ощупь грязь на дне водоема. «Хорошо, что штаны сняла, а юбка лишь до колен, — подумала Ак Ми Э, провалившись в очередной раз, — ведь потом не отмоешь». Лишь палка помогала держать ей шаткое равновесие. Если бы Далекий Человек оставил ей хоть часть груза, она непременно бы упала. Идя сзади, она видела, как нелегко тому даются усилия сохранить прямое положение. Удивительно, но в этот раз он не погрузился так глубоко, лишь немного ниже груди, а после этого и вовсе начал быстро выбираться из речки. Он почти добрался до берега, когда Ак Ми Э, боязливо ощупывая дно, дошла до середины. Дальше, в то самое глубокое место ей совсем не хотелось. Она почувствовала страх и совсем остановилась.

Далекий Человек, добравшись до противоположного берега, оглянулся. Ак Ми Э торчала посреди реки и все никак не могла заставить себя идти дальше. Он покачал головой.

— Скользко? Упасть боишься? Подожди, девочка. Вот я сейчас от сумок освобожусь и помогу, — сказал он в ее сторону, стараясь, чтобы звучало ободряюще.

Ак Ми Э послушно стала, прекратив попытки самой преодолеть речку. Он уже сложил остатки их пожитков в ту же кучу и сделал несколько шагов в воду, как вдруг Ак Ми Э почувствовала, как что-то холодное и скользкое прикоснулось к ее ноге. Как будто рыба задела.

— Скорей, Сай Дин! — крикнула она испуганно.

И тот заспешил, чувствуя, как что-то неладное творится. Но и Ак Ми Э тоже уже не могла стоять на месте и шагнула вперед. На втором шаге она почувствовала то же прикосновенье к ноге, но теперь ей показалось, как что-то заструилось по ней, будто обвивая. Она задергалась, пытаясь стряхнуть это что-то, и тут же потеряла опору. Ноги ее заскользили в разные стороны, и, пытаясь удержаться на поверхности, она принялась бить руками по воде, потеряв спасительную палку. Ноги окончательно ушли куда-то в сторону, и она рухнула в темную воду, когда Сай Дин, спешивший изо всех сил, был уже почти рядом.

Погрузившись в воду, она порядочно хлебнула, но, сделав усилие, выплюнула остаток речной воды. Ее ногу, ту самую, явно зацепило скользкое нечто и мягко тащило вглубь. Ее опрокинуло на спину, и она увидела немного выше, в темной, но еще полупрозрачной в свете дня воде, Сай Дина. Он нырнул за ней и слепо шарил руками в воде, пытаясь найти ее. Из последних сил она дернулась и вцепилась в его руку напряженными пальцами. Он сразу же рванулся вверх, вытащив голову Ак Ми Э на поверхность.

«Помоги!» — хотела сказать она, но лишь сдавленный кашель вырвался изнутри.

Он потянул ее к берегу, но хватка на ее ноге не ослабла, напротив, ее тащили все сильнее, и она не смогла бы стать на ноги, если бы даже у нее оставались силы.

— Там, — прохрипела она, — там… — не в силах выдавить еще что-либо, глазами указывая вниз, на дно.

Но охотник уже и сам понял, что Ак Ми Э что-то не пускает, и, вытащив широкий охотничий нож, он погрузился в воду, хватаясь за Ак Ми Э, которая отчаянно пыталась удержаться над водой и била руками по податливой поверхности из последних оставшихся сил. Но все равно она видела, что погружается. Она чувствовала, как Сай Дин дотронулся до пояса, бедра, колена, потом все… И вдруг ее отпустило. Она рванулась что было сил к берегу, оскользаясь, падая, погружаясь то и дело с головой, и лишь когда выбралась из воды по пояс, посмотрела назад.

Сай Дин, вынырнувший было за ней, со вскриком скрылся под водой. Она застыла, балансируя руками, не зная, что делать дальше. Теперь не она, а ее спаситель стал добычей, и бросить его вот так, когда она почти в безопасности, девушка не могла, разум удерживал на месте, хотя все ее тело в едином порыве стремилось туда, на безопасный берег. И тут Далекий Человек опять показался над водой, теперь еще на несколько шагов ближе к берегу. Выпрыгнув почти в полный рост, он зашатался с зажатым в руке ножом и снова сорвался под воду. Из глубины поднялись клубы чего-то черного. Грязи? Или нет? Ак Ми Э повернулась и решительно сделала шаг обратно. Но только один. На большее ее не хватило. Дикий страх захлестнул ее волной, и она невольно сделала несколько шагов назад, снова потеряв равновесие. С трудом поднялась, и тут опять вынырнул Сай Дин, еще ближе к ней. Он вскочил и успел сделать несколько шагов к берегу, прежде чем его утащило обратно. Падая, он успел заметить, что Ак Ми Э до сих пор в воде, и прежде чем исчезнуть, слабо вскрикнул что-то вроде «…иги». «Беги!» — сообразила Ак Ми Э и рванулась к берегу что было сил, точно это слово развязало в ней тугой узелок, мешавший удариться в бегство и предоставить Далекому Человеку самому вершить свою судьбу.

Выбегая из реки, она услышала за собой хлюпанье, и страх прибавил ей сил. Она выбралась на траву, скользкую у берега, пробежала еще несколько шагов, прежде чем упасть, и посмотрела назад, перевернувшись на спину. Сай Дин поспешно выбирался из реки за ней, так же, как она, падая и вставая снова. Выбравшись, он проковылял к Ак Ми Э и упал рядом. Девушка ласково погладила его по мокрым волосам. Нелегко ему пришлось. Некоторое время оба лежали на берегу совершенно без сил, пытаясь отдышаться. Но как только Сай Дин смог подняться на ноги, он потянул за собой Ак Ми Э.

— Вставай, девочка. Вижу, что не можешь, — это он в ответ на то, как она отрицательно покачала головой. — Надо, девочка, надо. Может, эта гадость и по земле ползать горазда. Или ходить. Может, и лапы у нее есть. Я не разглядел, не до того было.

Упоминание о твари живо подняло Ак Ми Э на ноги. Накинули в спешке сухую одежду прямо поверх мокрой, собрали пожитки и навьючили на себя как попало. Сейчас бы Сие очень пригодился, но ему, похоже, не было дела до того, каково тут его хозяйке. И они потащили все на себе. Надо сказать, что от реки они отошли недалеко. Сколько смогли. Но тварь вряд ли доберется сюда. Неожиданно они выбрались на милую полянку, небольшую и очень уютную. Скоро здесь будет царить не то что легкий сумрак, а полная темнота. Лучше места для ночлега не найдешь, и Ак Ми Э так грустно и устало посмотрела на Далекого Человека, что охотник сдался. Место и впрямь было удобное.

— Ладно, — сказал он, — я посмотрю, не проходит ли где-нибудь рядом звериная тропа. А то плохо нам ночью придется.

И скрылся в лесу. Ак Ми Э устало опустилась на зеленую траву. Распаковывать ничего не стала, вдруг Сай Дину взбредет в голову покинуть это место. Тревожное чувство, поселившееся в ней еще до переправы, не прошло, но она решила, что виной всему этот случай на реке, она просто не может прийти в себя. И девушка усилием воли заставила себя успокоиться. Вздохнула, попросила свое сердце биться ровно, и тут ее чуткое ухо уловило странный шум позади себя, у того края поляны. Словно ворчание или сопение большого зверя. Внутри опять все сжалось от тоскливого предчувствия, и она резко обернулась назад.

Не так далеко от нее, у края поляны, громоздилось что-то поистине гигантское. В два ее роста, не меньше. Свалявшийся серый мех, покрывавший все тело, голову и лапы, космами торчал на груди, длинный и грязный. Маленькие, видимо, глазки почти полностью тонули в нем. Зверь открыл пасть, издав то самое рычание, что она слышала, только теперь гораздо громче, погрузив Ак Ми Э окончательно в вязкий ужас. Клыки его казались не так уж грозными, но их было так много! Передние лапы он уже задрал вверх, явно собираясь напасть. Он снова рыкнул и шагнул вперед. И тут Ак Ми Э закричала в первый раз. Она кричала так пронзительно, как не кричала никогда в жизни.

Но серая тварь только разозлилась и двинулась на нее, ускоряя шаги. И тут вдруг из-за деревьев, словно молния, вылетела серо-рыжая тень. Ти-кой так неожиданно выскочил и так мощно толкнул противника в бок, высоко взвившись над поляной, что тот потерял равновесие, и они покатились по траве, крепко сцепившись. Ак Ми Э немного отползла в сторону, потому что катающиеся в схватке гиганты могли ее попросту раздавить. Сил встать на ноги не было. И она молча наблюдала за сражением, не в силах помочь хоть чем-нибудь. Исход был почти предрешен. Она видела, как тщетно пытается Сие добраться до горла серой твари, его острые клыки просто вязли в этом сером меху. А неизвестный зверь был куда больше ти-коя и, обладая страшной силой, пытался выдавить из врага дух и, главное, встать. В таком случае ти-кой оказался бы просто бессилен. Раз за разом он выворачивался из неуклюжих, но смертоносных лап врага, но было видно — это не протянется долго.

И тут недалеко от них выскочил из-за деревьев Далекий Человек, прибежавший, наверное, на крик Ак Ми Э. Он появился как раз в тот момент, когда зверю почти удалось стряхнуть с себя ти-коя и приподняться. Улучив момент, Далекий Человек вскочил ему на спину, но неудачно, и зверь одним движением скинул его, забросив на несколько шагов от места схватки. Вот тут-то Ак Ми Э и закричала второй раз.

Но Сай Дин вскочил почти сразу. Казалось, он упал удачно, ничего не было сломано. Он снова кинулся на чудище, потерявшее равновесие под весом ти-коя, сбрасывая человека, но теперь опять приподнявшееся, готовясь раздавить Сие. Охотник повторил свой маневр, и на этот раз он оказался удачливее. Он обхватил одной рукой шею серой твари, пока ти-кой суетился снизу, другой же рукой дважды успел вонзить ему в шею свой тяжелый нож, прежде чем еще раз был сброшен. Нож мелькнул в воздухе, скрывшись где-то в траве. Ак Ми Э на этот раз только ахнула. Но все-таки Сай Дин не попал туда, куда надо, хоть мех зверя и окрасился сразу кровью. Серый гигант яростно, но очень глухо взревел и неловко запрокинул голову, что позволило ти-кою в который раз повалить его. Далекий Человек привстал, и Ак Ми Э кинулась к нему.

— Нож, нож! — прохрипел он. Здорово ударился.

И Ак Ми Э судорожно принялась шарить в траве в том месте, куда, как она видела, упало оружие, в опасной близости от катающихся чудищ. Вот же он! Она повернулась, Сай Дин уже ковылял сюда, сильно прихрамывая, и она швырнула ему нож. Он подобрал его и опять обреченно кинулся в схватку. И все-таки терял же кровь этот серый громадный зверь! Еще бы чуть-чуть продержаться! И он заковылял вокруг зверей, выцеливая момент.

Ранение привело чудовище в еще большую ярость, и теперь ти-кою пришлось совсем туго, он быстро слабел. И когда зверь приподнялся в последний раз, Ак Ми Э даже не заметила, что произошло. Внезапно Сай Дин снова оказался верхом на звере, и одновременно ти-кой с жалобным визгом отлетел далеко в сторону. Вот тут Ак Ми Э закричала в третий раз и бросилась к Сие, неподвижно лежавшему после нескольких ударов о землю. Она с ужасом переводила глаза с окровавленного ти-коя, в мех которого она с отчаянием погрузила руки, не зная, что делать, на зверя, на котором сзади повис из последних сил Далекий Человек, поражая раз за разом его ножом в шею. Зверь вертелся, пытаясь сбросить его, но борьба с ти-коем и потеря крови все-таки сказалась на нем, и такая небольшая задача оказалась ему сразу не по силам. Но через несколько мгновений он раздавит его, а потом нападет на то, что еще живо, еще шевелится. На Ак Ми Э.

И вдруг словно вихрь пронесся мимо девушки. Еще несколько человек выскочило на поляну. И первый из них метнулся как раз мимо нее, со сверкающей грудью и огромным ножом в руке. «Посланник духов», — только и успела подумать девушка. Он первый подскочил к чудовищу, уже взмахивая мечом для удара. И тут Сай Дин наконец слетел со спины зверя, шлепнувшись позади. Но, несмотря на очередной удар, он не остался недвижим, а приподнялся немного, отползая в сторону.

Новым нападавшим повезло. Зверь был так озабочен тем, чтобы стряхнуть с себя охотника, что, должно быть, не заметил новой опасности, и когда его передняя лапа повисла, полуотрубленная, он испустил такой тоскливый хриплый вопль, что мертвого бы, наверное, испугал. Он кинулся на новых врагов, но больше от ярости. Если бы у него оставалась хоть капля чувства смертельной опасности, присущего веем зверям, он убежал бы обратно в лес, но вместо этого он кинулся на обидчиков. Движения его сделались столь медленны и неловки, хотя он по-прежнему вкладывал в них всю свою силу, что людям с мечами и пиками, окружившим его, удавалось уворачиваться без особого труда. Они кололи и рубили его со всех сторон под предводительством Посланника духов с блестящей грудью, который решительно отдавал приказы остальным, пока зверь не упал, катаясь по земле. Но и тогда они не успокоились, добивая.

А потом руки Ак Ми Э, до сих пор погруженные в шерсть ти-коя, почувствовали, как сердце забилось сильнее, потом послышался хрип, морду его то ли искривило судорогой, то ли он зевнул, и Сие открыл глаза, вызвав счастливую улыбку на лице своей хозяйки. Она прижалась к его телу, прося духов исцелить его. Ну и что, что она их не слышит! Зато они ее услышали. Прислали же им на помощь своего Посланника, такого прекрасного и смелого, да еще с помощниками! И Ак Ми Э посмотрела на воинов, обступивших поверженную тушу, о чем-то разговаривая на чужом языке.

Они были так разгорячены схваткой, что продолжали время от времени тыкать чудовище мечами и пиками, хотя сомнений не оставалось, зверь был мертв. Разглядывая поверженную тварь, они даже сразу не обратили внимания на людей, которых спасли волею случая. Хотя этот случай помог и им. Ведь напади этот гигант внезапно на лагерь, жертв было бы, верно, немало. Впопыхах забыли о втором звере, которого видели рядом с чудищем и которого воины страшились гораздо больше, потому что им доводилось встречать его раньше, о «пятнистой смерти», как они его называли.

Пользуясь временной задержкой, Сай Дин подполз к Ак Ми Э. Хорошо, что до нее и Сие было недалеко. Он упирался в землю лишь одной рукой, помогая себе передвигаться, вторая, левая, висела, как плеть, и охотник все время морщился от боли.

— Сейчас я помогу тебе, — сказала Ак Ми Э, — мне только надо взять свой мешок… — И она сделала движение, чтобы приподняться.

— Стой! — Далекий Человек решительно взял ее за плечо здоровой рукой и снова скривился от резкого движения.

— Чего ты? — удивилась Ак Ми Э.

Теперь, когда все закончилось, девушка успокоилась, и единственное, чего она теперь хотела, это помочь Сай Дину и Сие, которые оба пострадали в схватке. И, конечно же, ей хотелось ближе посмотреть на Посланника духов. Ведь эти пришлые охотники и сам Посланник стояли совсем рядом с их поклажей.

— Слушай внимательно, девочка! Времени мало. Сейчас они налюбуются на тварь и пойдут сюда. Видишь, один уже оглянулся?

— Да, — непонимающе сказала Ак Ми Э, — но на лице его радость…

— Глупая, — в сердцах отрезал охотник, — Это же воины. И они в лесу, как и мы. Они же много дней не видели женщины! Как ты не понимаешь!

Ак Ми Э поежилась, мурашки побежали по спине. Она поймала взгляд теперь уже другого охотника. Кажется, она начала понимать.

— Посланник духов, — торопливо сказала она. — Позови его, он нас защитит.

— Какой посланник? — растерялся Сай Дин.

— Этот, вот этот, с блестящей грудью, главный!

— Это их предводитель. На нем просто часть… одежды для воинов. А на ней я вижу… символ, и я уже видел такой когда-то. В Земле Адья, давно. Я не помню, что за знак, но это точно очень… известный у себя на родине человек. Если он здесь в лесу… жди беды. Запомни: такие люди обычно богаты и жестоки. А теперь слушай. Вон они уже переговариваются, глядя на нас. Это воины адья, они из Адья Тэрэк. Так вот, не показывай, что тебе знаком их язык. Делай вид, что не понимаешь ничего, поняла? Просто сделай, как я прошу! — в отчаянии попросил он, видя, что она не понимает. — Просто верь мне! Разве ты не можешь этого сделать? — Теперь она наконец кивнула. — Говорить буду я. Если узнаю их цели и намерения, дам знать.

Последние слова он пробормотал очень быстро, потому что главный направился к ним, и его люди гурьбой тоже последовали в том же направлении. Тай остановился перед ними, а его воины начали окружать людей и пятнистую смерть. В первый раз Тай внимательно мог рассмотреть этого неуловимого зверя. Но больше его занимали люди. Стойкость, с которой этот охотник сражался, вызывала уважение. Если бы они не подоспели, чтобы прикончить чудовище, этим двоим пришел бы конец. Но сейчас все его внимание было отдано девушке, обнимавшей зверя. Сначала Таю показалось, что люди случайно попали в это место, где два зверя решили свести счеты. Однако похоже было — невероятная вещь — на то, что пятнистая тварь защищала этих людей.

И эта девушка! Бросив только взгляд на ее странный наряд, он понял, что необыкновенная удача наконец посетила его. Ее волосы, заплетенные в множество длинных тонких кос, не темные, как у известных ему женщин адья, а глубокого цвета хлеба, выпеченного из черуза, ее круглое лицо и выдающиеся скулы, и главное, ее одежда, — все это было описано в свитке, который Тай выучил слово в слово! Неужели посреди глухого леса они встретили вельдов? И эта дикарка, вельдара, смотрела на него совсем без испуга, наоборот, приветливо… С благодарностью. И даже восхищением.

— Добейте зверя, — сказал Тай своим людям.

Ак Ми Э поняла, о чем он, даже не из слов, а по мрачному выражению лица, с которым Посланник духов кивнул на ее Сие, и прижалась сверху к ти-кою, обняв его и прикрыв его настолько, настолько позволяло ее небольшое тело. Чтобы ее оторвать от зверя, пришлось бы хорошенько постараться. Глаза же устремились к Посланнику духов. Они не умоляли, а упрекали. Как Посланник может приказать лишить жизни ти-коя, властителя леса?!

— Господин! Господин, не надо убивать его! — возопил Далекий Человек, подняв здоровую руку над ти-коем. — Пожалей мою дочь! Это ее ручной зверь! Он ни одного человека не трогал. Только что он спас нам жизнь!

Услышав знакомый язык из уст этого вельда, Тай поднял руку, останавливая воинов, уже изготовивших пики. Один уже протянул руки к девушке, собираясь освободить пятнистую смерть для расправы.

«Он ранен и не может сопротивляться. Я всегда успею отдать приказ», — подумал Тай.

— Ты знаешь язык адья? — спросил он охотника.

— Конечно, господин. Я и сам из народа адья. Я родился в Мальше.

Тай был раздосадован так, как если бы ему доверили возглавлять поход в Виктийские земли, а потом передумали и отправили с позором в одно из его родовых угодий, подальше от королевских глаз. Оказывается, они не вельды! Они тоже адья… Так что же делают в этом проклятом лесу, да еще тут? Он вгляделся в них повнимательнее. Да, этот охотник похож на адья, хоть говорит не очень четко, слова его точно плывут по реке. Но он не похож на девушку, никак не похож. А ведь он сказал «дочь».

— Ручной, говоришь? — ' переспросил он. — А ты из Мальша?

— Это так, господин, — закивал охотник. Что-то здесь было не так.

— И что же ты тут делаешь? Ты охотник?

— Я… — начал охотник с готовностью. Но Тай перебил его.

— И как тебя зовут, для начала? Но смотри, честно отвечай, потому что если поймаю на вранье, ты отправишься к богам после того, как мы разделаемся со зверем.

— Мое имя Тарут, господин. Я уже сказал, что родом из Мальша. Но уже давно я ушел в эти леса. Мать этой девочки из лесных людей. Они живут в здешних лесах небольшими поселениями. То тут, то там. И девочка родилась уже здесь, в лесах. Она не знает родины, не знает ни одного из наречий адья. Да и я уже многое позабыл. Только не трогайте зверя. Он совсем ручной. Со своего рождения он с ней, она его кормила, растила. Она не перенесет, если господин его убьет! — И он моляще посмотрел на Тая.

Тай повеселел и поэтому снова раздумал убивать это пятнистое чудовище. Опять появилась надежда, что перед ним все-таки вельдара. Мать ее из поселения в лесу, почти как у вельдов. И выглядит она…

— А что ты тут делаешь, Тарут? Да еще с дочерью?

— Умерла моя жена, господин. И по родине я соскучился. Решил вернуться. Вот мы и отправились домой. А тут на нас эта тварь напала! Если бы не господин и его люди, мы бы погибли.

Далекому Человеку трудно было говорить, мысли в голове плыли, боль мешала думать, а думать сейчас надо было хорошенько, ох как хорошенько. Слишком хорошо ясно, что отряд в этом лесу из воинов с королевскими символами на плече как у некоторых, да еще под предводительством человека явно знатного — не просто забава. Когда-то и его, тогда еще Тарута, королевского воина, отправили в Великие Леса на поиски далеких людей с востока и, главное, их сокровищ. Этот отряд уж больно напоминает ему тот, пропавший в лесах восемнадцать лет назад. Только вот командир у них великоват своей знатностью для такого похода.

— Говоришь, давно идете?

— Нет, не очень. Дней десять, может быть. А может, и двенадцать. Здесь время не замечается, господин.

Тай снова насторожился. Или вельды так близко, или эти двое действительно ему совсем ни к чему. Или этот охотник обманывает его. С чего бы это ему раскрывать вооруженным людям, откуда он. И девушка не из пугливых. Чужих людей не боится. И не скажешь, что в лесу выросла. Ак Ми Э в это время с внутренней дрожью наблюдала за лицами воинов, столпившихся вокруг нее. Только многолетняя выучка Хранительницы не позволяла вырваться испугу наружу. Если они поймут, что ей страшно, даже Посланник духов не сумеет ее защитить. И она пыталась отвлечься, вслушиваясь в разговор Далекого Человека с Посланником. Поняла она немного. То, что Сай Дин назвал ее своей дочерью, что зовут его на самом деле Тарут, что они откуда-то из лесу и якобы возвращаются в Землю Адья. И что ее Сие не тронут пока.

— Возьмите его, — сказал Тай своим людям. — Ты и ты. Помогите ему встать. Дочку его охраняйте. Хочу с тобой поговорить, охотник.

— Совсем скоро начнет темнеть, айэт Тай. — Асал смотрел настороженно.

Его седая голова уцелела во многих передрягах, и только он решился сейчас напомнить Таю, что их дожидаются в лагере.

— Если мы не успеем до темноты, неизвестно, что будет. И в лагере надо бы предупредить. Вдруг эта зверюга не одна тут бродит?

Слова были разумные, но именно это и разозлило Тая.

— Берите его, я сказал! — четко обрубил он.

Лагерь действительно нужно предупредить, да и им нужно поторапливаться.

— Асал! Возьмешь с собой пятерых, и бегом в лагерь. Тут близко. Скажешь Санжату, чтобы усилил охрану. И пусть не бездельничают! А его тащите сюда.

Он махнул рукой. Далекого Человека уже поддели под здоровое плечо, и тут Ак Ми Э подала голос. «Удивительно мелодичный голосок у этой девчонки, — подумал Тай. — Будто не говорит, а поет». Она горячо что-то говорила Таю, втолковывала ему, это было слышно по голосу, но никто ничего так и не понял, слова ее остались непонятными для воинов адья.

— Что она говорит? — спросил Тай охотника.

— Она просит, чтобы ей разрешили помочь мне и своему зверю. Ей нужен мешочек, в котором у нее целебные снадобья.

Тай взглянул, наконец, на их вещи, валявшиеся в беспорядке вокруг места схватки.

— Тащите его! — только и сказал он, бросив на дерзкую девчонку мрачный взгляд, который, впрочем, ее не испугал.

В ответ она посмотрела на него так, как будто не понимала, что же здесь происходит. Тай снова поймал укоризну в ее глазах.,

Охотника оттащили в сторону

— Обыщи их вещи, — тихо сказал Тай одному из своих людей, прежде чем отойти.

Взмахом руки он отпустил воинов.

— Так что же это за поселенья, в которых живут лесные люди? И не смей лгать мне!

Далекий Человек внутренне подобрался. Вот оно! Они разыскивают то же, что и он искал в свое время. И они сильны. И, похоже, они не отпустят ни его, ни Ак Ми Э. Как это у них еще столько людей уцелело в этих гиблых местах?

На ходу он стал выдумывать. Придумал, что в лесу все-таки живут люди. Их мало. Поселенья небольшие.

— Похожие на нее? — спросил Тай, кивнув в сторону Ак Ми Э, в одиночестве очутившуюся в кольце десятка воинов, слушая их сальные шутки. Хорошо, что она не могла понять даже половины из того, что они говорили друг другу.

— Да, многие, — уклончиво ответил Сай Дин. Выходило, что он знать не знает, слыхивать не слыхивал ни о какой земле вельдов. А тот королевский разведчик, с досадой думал Тай, видно, напоролся в лесу на такой поселок, пожил там немного и вернулся за королевской наградой, насочинял, конечно, небылиц целую башню, величиной с дворец Правителя Адья Тэрэк. А камни украл где-то… Тай сам стал расспрашивать. На лице охотника воцарилось искреннее недоумение. Большие деревни? Холмы? Люди, что поклоняются деревьям? Не может быть. Он давно по этим лесам бродит, но такого никогда не видывал. Может, где-то еще дальше…

Веточка, которую Тай крутил в своих руках, хрустнула с треском, и молодой человек отбросил ее с гневом. Столько тащиться по этим топям, и для чего? И, главное, они все равно не смогут повернуть обратно, пока до конца не дойдут.

— Айэт Тай, — нарушил его раздумье один из воинов.

— Чего тебе? — яростно обернулся Тай.

Тот протягивал небольшой мешочек. Это был тот самый человек, которому Тай поручил обыскать кладь охотника и его дочки.

— Вот что я нашел. Айэту Таю нужно глянуть на это.

Тай распустил завязки и высыпал на свою ладонь «вечерние звезды». Не такие, как в мешочке королевского разведчика. Все они оказались очень мелкими, но, без сомнения, это те же «звезды», и много. Тай оторопело смотрел на свою ладонь. Взвесил в руке мешочек. Там еще столько же, не меньше. Аккуратно всыпал обратно, стараясь, чтобы ни один камешек не провалился в траву.

— Так не знаешь ничего? — сказал он Далекому Человеку, удерживая жестом воина, принесшего сокровище, и голос его не предвещал ничего хорошего.

Он поманил рукой воина, стоявшего позади, и тот наклонился над ними. Тай рванул его за нагрудный ремень, притянул к себе, заставив склониться еще ниже, к самому своему лицу.

— Ты нашел это? Сам? — тихо, но отчетливо задал он вопрос.

— Да, айэт Тай, — испуганно пробормотал воин.

— Кто еще видел это? — продолжал Тай.

— Никто, айэт Тай, — забормотал человек Тая, — я сразу, как только увидал, сюда побежал.

— А себе сколько оставил? — Тай глянул прямо ему в глаза, и в этих глазах сразу заметался страх.

— Ничего, клянусь богами, — выдавил тот, — я же сразу сюда, как только…

— Врешь! — с нажимом разорвал Тай его неуклюжие попытки скрыть правду.

Ну кто из них смог бы удержаться, увидав такое сокровище? Хорошо еще, не догадался весь мешочек припрятать.

— Если я сейчас прикажу обыскать тебя, уверен, что мы найдем недостающие камни. И с тобой поступят, как с вором.

Тай продолжал сжимать его нагрудный ремень, немного ослабляя хватку и дергая опять всякий раз, как только воин пытался хоть немного выпрямиться. При последних словах воин вздрогнул, и ремень сам дернулся в руке Тая.

— Но сейчас я рад твоей находке, и поэтому ты еще можешь заслужить мое снисхождение. Камни! — мрачно потребовал Тай.

Воин испуганно засунул пальцы за пояс и вытащил несколько прозрачных капель из поясного кармана.

— Все! — Тай сделался еще мрачнее.

Тот выскреб еще несколько, потом еще. Всего с десяток, не больше.

— Ты опытный, храбрый воин, Хадрат, — Тай на мгновение сделал вид, что смягчился, — да и мне надоело терять верных людей…

Он дернул ремень Хадрата так сильно, что тот даже присел, и его глаза оказались на одном уровне с глазами Тая, в которых не было ничего, кроме льда.

— Так вот запомни: если ты хоть словом об этом обмолвишься, хоть полсловом — болтаться тебе на ближайшем дереве. Или нет, я прикажу привязать тебя к ближайшему дереву, а сами мы тронемся дальше. Ты понимаешь, что это значит? — Тот еле кивнул, прикусив нижнюю губу. — Если до меня дойдет слух… нет, даже намек на слух об этой находке, я даже доискиваться не стану, кто виноват. Потому что виноват будешь ты! — Он пробуравил его взглядом и тут же сменил тон на более милостивый: — Но если ты будешь молчать, сохраняя тайну, ты сослужишь большую службу Адья Тэрэк. А верность, Хадрат, это то качество, что заслуживает большой награды. Гораздо большей, чем та, что ты по недомыслию хотел незаслуженно присвоить себе. Тебе ясно?

— Да, айэт Тай! — с готовностью кивнул Хадрат.

Испуг его уже успел смениться возбуждением. Видно, обещание щедрой платы за молчание вместо кары за проступок сладко будоражило ему кровь:

— Ступай! — Тай отпустил воина и повернулся опять к Далекому Человеку. — Так не знаешь ничего? — снова повторил он, будто раздумывая.

Внезапно он схватил больную руку охотника и стиснул, отведя ее немного назад. Тот вскрикнул. На лбу сразу же проступил пот. Сзади, невдалеке, послышалась возня. Девушка закричала, но не так, как раньше. Гневно. Глаза охотника сразу же дернулись в ту сторону.

— Не трогайте ее! — крикнул Тай. — Пока. И выразительно посмотрел на охотника.

— Так ты не хочешь мне ничего сказать?

Таю было даже весело. Что он там думает, этот человек? Ведь они оба в его руках.

— И ничего не видел? А вот эти камешки, — и он сунул мешочек прямо в лицо охотнику, — как раз оттуда, с востока. «Вечерние звезды». — И тут он увидел, как глаза охотника забегали. — Вижу, что знаешь. А нам только и надо добраться до тех холмов, откуда камешки, понимаешь? А может, ты просто вор и украл их у кого-нибудь?

Охотник молчал.

— Вор заслуживает смерти. И его пособники тоже, — он указал взглядом в сторону девушки. — Но сперва я отдам ее ребятам позабавиться. Ведь они давно в пути. Восемьдесят первый день сегодня, охотник. Больше семидесяти дней они не видали ни одной женщины! Согласен?

Тай наслаждался произведенным впечатлением. Видно было, что этот Тарут испугался. От первоначальной мысли выбить из него признанье силой Тай отказался. Он и так едва дышит, еще умрет. Да и что он тогда расскажет? Только часть. А так все выложит, лишь бы оставили жизнь ему и его странноватой дочке.

— Хорошо, — сказал вдруг охотник ровно, — нельзя духов гневить. И вам худо будет, и ее не уберегу. — В голосе его прозвучало такое почтение, что Тай невольно удивился.

— Так что, это не твоя дочь?

— Нет, конечно. Хотел я подобру уйти… — грустно сказал охотник. — Только не трогайте ее, иначе быть беде.

— Почему это?

Что-то в тоне охотника было такое, что заставило Тая поежиться. Но ведь один раз этот прохвост уже чуть не обманул его.

— Она колдунья, — сказал охотник и наклонил голову, словно только одно упоминание о ней повергало его в трепет. — Я должен был охранять ее, заботиться. Меня послали. А теперь я не знаю, что будет.

Он опустил голову.

— Ну а теперь мы ее поймали, и тебя вместе с ней, — сказал Тай, посмеиваясь, но улыбка застыла у него на губах, когда он увидел неприкрытый испуг на лице охотника.

А ведь этот охотник еще недавно бросался с ножом на громадного зверя, что теперь серой кучей шерсти возвышался на поляне.

— Ты боишься? — спросил Тай с удивлением.

— Конечно, — кивнул охотник, косясь в сторону девушки. — Нет ничего страшнее проклятия колдуньи. Они называют это «проклятием духов». Если рассердить ее… плохо будет, — туманно закончил он.

— А что же она до сих пор не колдует?

Таю снова стало смешно. В Адья Тэрэк рассказывали сказки про колдунов, но никто и никогда не видел живого колдуна или колдунью. Эта молодая девушка настолько не походила на грозную колдунью…

— А она… не будет даром силы тратить. Для них это тоже даром не проходит, самим им от этого плохо. Проклятие — это ведь какая штука, иногда себе дороже выходит. Потому если сильно не раздразнить, то ничего и не будет. Но они, колдуньи, не любят, очень не любят, когда к ним прикасаются. Вот и говорю вам всем.

Он насупился.

— Боишься, что проклянет тебя за то, что не смог уберечь от нас? — Таю хотелось усмехнуться, но что-то вся эта болтовня забирала его за сердце больше, чем хотелось.

Тарут кивнул.

— Проклятие — какая ведь штука, никогда не знаешь, чем накажет… — забормотал он. — Вот из того, что я знаю, так это болезнь вроде огненной: долгая, неизлечимая… Страшно вспомнить, как человек умирал, — его передернуло. — А одного лишила такая же, как эта… молодая, полностью силы мужской. И вот еще…

Послышался шум. Тай оглянулся. Санжат с подкреплением. В лагере волнуются, и правильно делают. Сумерки уже начали Сгущаться, и дорогу в лагерь скоро будет трудно отыскать, пока они тут рассиживают.

— Хватит! — рубанул он. — Не верю я в твои бредни. Если будешь дорогу мне показывать, то оставлю в живых обоих. Думай, давай, быстро. Времени у тебя нет.

— Да я бы показал, — он опасливо покосился в сторону девушки. — Только не найду, наверное.

Глаза Тая потемнели, он опять схватил раненую руку охотника и начал ее выкручивать. Вопль Тарута потряс вечерний лес. Он стонал, пытаясь что-то сказать. Тай подождал, когда его урок будет усвоен, и отпустил.

— Ну?

— Да я же правду говорю, господин, — сдавленно прошипел охотник. — Я уже и потерялся совсем. Это она вела! У нее свои дела, я не знаю, зачем ей туда понадобилось. Она вела, я шел. Мы столько всякого такого обходили по дороге! А она чувствует! Не знаю как, но чувствует! Где опасно, где топко, где звери дикие. И ти-кой этот у нее ручной совсем, где еще таких видали?

— А это что? — Тай снисходительно указал на звериную тушу посреди поляны.

— Так она и говорила: не надо сюда. Я, дурак, настоял. Да только за все время, а идем мы никак не меньше, чем вы, больше даже, первый раз на нас дикий зверь напал. Вот сегодня первый раз.

— Первый раз?

Тай не поверил. Их всего двое, лакомый кусок для тех тварей, что тут водятся, и первый раз! А на него с отрядом каждые несколько дней налетают.

— Клянусь всеми богами Адья Тэрэк и духами тоже.

Но Тая другое заботило.

— Так ты не можешь указать дорогу в землю вельдов?

— Вельдов? — озадаченно повторил охотник.

Тай мысленно выругался. Уши развесил, распустил себя, вот и проговорился.

— Ну, этих восточных людей.

Тарут покачал головой:

— Нет, не могу, господин.

— Тогда, — лениво сказал Тай, — я вообще не вижу пользы тащить тебя за собой, да еще раненого. Возьму только девчонку. А тебя… — Он вздохнул.

— Неужто господин думает, что колдунья поведет отряд в свои земли?

Тай заколебался. И правда. Но виду не показал.

— Побежит! Иначе плохо ей придется.

— Умрет, но не сделает, а умирая, проклянет вас всех. Плохо всем вам придется. А господину хуже всех. Но если господин пообещает мне кое-что, я уговорю ее. И кроме всего, она же ни слова не понимает на адья. Зачем он ей. Она даже не поймет, чего господин хочет, зато поймет, что ее обидеть хотят.

— Ты обнаглел, дурак! — вспылил Тай.

Этот полудохлый идиот еще будет ставить ему условия!

— Будешь еще мне условия ставить!

Но цель была так близко. Он вспомнил о Гайят, о троне Адья Тэрэк. Он должен быть мудр, обходителен, как говорил Правитель Хаадид.

— Чего ты у меня можешь просить, кроме жизни? — снисходительно спросил он.

— Я буду верно служить господину, если он, уходя из земли… вельдов, — старательно выговорил охотник ранее незнакомое слово, — возьмет меня с собой. Я хочу на родину. И если господин позволит мне унести с собой столько камней, таких, как он взял у меня, сколько я захочу. Вот и все. Если я смогу стать в Адья Тэрэк богатым и уважаемым человеком, — и его побитое в схватке лицо оживилось, — я готов рискнуть. Обмануть колдунью. А просто так — уж лучше убивайте.

Невдалеке за спиной Тая переминались его люди.

— В лагере договорим, поздно уже.

Далекий Человек отпустил свою тревогу. Он уже согласен, поверил.

— Уходим все! — дал команду Тай.

Люди зашевелились. Ак Ми Э еще крепче прижалась к ти-кою.

— Без своего ти-коя она не пойдет, господин.

Тай с недоумением посмотрел на охотника.

— Может, ты хочешь сказать, что я потащу его в лагерь?

— Но он не опасен для людей, пока она с ним. К тому же ранен и придет в себя нескоро. А для нее… Нет, без него не пойдет, — он покачал головой.

Тай в возмущении топнул ногой.

— Но если господин спасет ее ти-коя, колдунью будет легче уговорить пойти с вами, дорогу показать. А если господин тут его оставит, боюсь, она обидится сильно, не заставишь ее потом.

Тай задумался. Эти двое пока прибавляли больше забот, а помощи от них… кто знает. Но если охотник прав, то стоит рискнуть. Не согласна, мол, убьем твою зверюгу. Вон как к нему прижалась! Как к любимому. Все-таки странная девка. Может, и вправду колдунья?

— Санжат! — крикнул он.

Тот уже готовился исчезнуть в зарослях с первыми из своих людей и в удивлении оглянулся.

— Делай носильню.

— Для него? — Санжат посмотрел на охотника, примеряясь.

— Этот сам дойдет, — с досадой процедил Тай, понимая, как сейчас для этих людей глупо и дико прозвучит его приказ, — выдели ему одного, пусть помогает. Для этого делай!

Он показал на зверя.

— Для кого?

Тай показал еще раз, и глаза Санжата расширились.

— Для пятнистой смерти? Я что, похож на…

Он осекся. Скажешь одно слово, потом всю жизнь расплачиваться будешь.

— Тащим его с собой! — Тай постарался, чтобы голос звучал как можно внушительнее. Как у того, кто будет когда-то здесь повелевать. — Не тряситесь от страха. Он ручной, людей не трогает. И дохлый почти.

Люди зашумели, двигаться никто не решался.

— Я что сказал! — рявкнул Тай. — Шевелитесь!

Санжат, а с ним и другие потихоньку зашевелились, потом забегали, уж очень им хотелось поспеть в лагерь до темноты. А то тут зверья полно такого, немаленького.

Охотник поковылял, сильно припадая на левую ногу, к девушке. Тай не последовал за ним. Пусть говорит ей, что хочет, все равно Тай на их языке ничего не понимает.

— Найди троих для того, чтобы следили за охотником, — сказал он Санжату, мрачно наблюдавшему за сооружением подобия носильни для пятнистой смерти. — И еще троих… Нет, лучше пятерых, — передумал он, — чтобы за девкой следили.

Санжат снова удивился.

— Пятерых за девкой?

Тай подумал, что рассказывать Санжату о своих опасениях будет уж совсем неразумно.

— Она в этом лесу, как лошадь в степи. Вроде бы безопасную дорогу знает. — Тут Санжат уже с интересом глянул на нее. — Ускользнуть может, и ищи ее тогда. Так вот, если удерет она, одна или вместе с охотником, — он жестко, но выразительно глянул на помощника, — я откручу голову, Санжат, тебе и тому идиоту, что их упустит. Ясно?!

Тот кивнул и, бросив носильщиков, заскользил между остальными, отдавая приказы наиболее, по его мнению, надежным.

А между тем Далекий Человек уже наставлял Ак Ми Э.

— Что они с тобой делали там, Сай Дин? — это были первые слова девушки, когда он наконец добрался до нее. — Что сказал Посланник духов?

Она оторвалась от лежавшего ти-коя на несколько мгновений, чтобы помочь Далекому Человеку присесть.

— Беда, девочка, — сказал он устало. — Слушай меня, но не показывай виду, что я тебе что-то нехорошее говорю. Хорошо?

Она кивнула.

— Мы сейчас пойдем с этими людьми в их лагерь.

— В лагерь, с ними? — невольно выкрикнула она, и это ее изумление не укрылось от некоторых воинов Адья Тэрэк.

— Не показывай вида, Ак Ми Э, что тебя это тревожит, — настойчиво повторил охотник. — Наоборот, веди себя так, будто все они ниже тебя.

Она кивнула, ничего не понимая еще.

— Я постараюсь, только… как это сделать?

— Ну, словно ты — это Матушка, а они приходят к тебе с нелепыми просьбами. Понимаешь, я сказал им, что ты… Как бы это объяснить… В Адья Тэрэк есть такие сказания, о людях, которые могут… куда больше, чем обычные люди. Они не боги и не духи, но… могут и привлечь их для каких-то своих дел. Мы говорим: колдуны.

— Как Хранительницы?

— Нет, куда могущественнее. Ведь вы просите духов всегда? Ну, что-нибудь сделать? Чтобы дождь пошел?

Ак Ми Э опять кивнула. Она еще плохо понимала, но все в ней противилось этой затее.

— А они, колдуны и колдуньи, сами могут. Не все, но многое.

— Духи не простят мне этого, — хмуро сказала девушка, — и тебе тоже.

— Они уже нас недолюбливают. Иначе бы мы не попались так глупо. Наверное, во всем лесу мы и они, больше никого нет. И встретились, надо же!

— Это духи их послали! — горячо возразила Ак Ми Э. — Или ты отважишься сказать, что это случай? Мы бы погибли, если бы не их Посланник и его люди!

И она кинула взгляд туда, где Тай разговаривал с Санжатом, взгляд столь восхищенный и пылкий, что Далекий Человек почувствовал опасность.

«Вот так девки и пропадают, — подумал он. — Меч, блеск… Вызволитель нашелся! А эта, видать, не лучше и не хуже остальных. Такая же».

Вслух же сказал наставительно:

— Мы и сейчас можем погибнуть. Вот этот, которого ты Посланником зовешь, пообещал убить меня и тебя, если мы дорогу туда, откуда пришли, не покажем. А тебя еще и солдатам отдать сначала, — решительно рубанул он. Пусть лучше испугается, чем одурачится. — А они женщины не видали давно-предавно.

Она посмотрела на него с упреком.

— Не может он этого сделать. Наверное, он тебя испугать решил…

— Да пойми же, Ак Ми Э, до того, как к вам попасть, я в Земле Адья жил. Я знаю их лучше тебя. А ты вообще о них ничего не ведаешь. Я же говорил тебе, такие люди, как этот, они богатые и жестокие. Иначе не удержишься.

— Не может… — На ее глазах показались слезы.

— Да может! Отвернись скорее от них, чтобы не видели, — с опаской посмотрел он на ее слезы, и она послушно повернула голову. — Успокойся, призови мужество, своих духов или еще что-нибудь, потому что они уже почти доделали носильню. Запомни. Ты их не боишься. Ты большая колдунья, очень сильная. Ты можешь насылать ужасные проклятия на людей, что тебя прогневят.

— Ты им такое сказал? — с ужасом спросила Ак Ми Э.

— Конечно! Не перебивай. Нет времени. Только так и можно уберечь наши жизни. И не только наши. Послушай, они хотят добраться до родовых поселков, нашего или какого-нибудь еще — им все равно. Главное, чтобы там были «вечерние звезды».

— Мы бы могли их провести, но мне нельзя возвращаться, — простодушно возразила Ак Ми Э. — И никто им не даст унести «вечерние звезды» прочь. Ты же слышал, такой закон.

— Да кого они будут спрашивать! — воскликнул Сай Дин, чем вызвал пристальное внимание Тая, и потому сразу понизил тон. — Если это всего один отряд — хорошо, но они унесут столько «звезд», сколько захотят. И если для этого им понадобится истребить всех в Роду И Лай, они это сделают. Это же воины. Наши охотники ничего не смогут сделать. И если этот отряд вернется в Адья Тэрэк с «вечерними звездами», то придут другие. И снова будет то, что сказал Старейшина. Помнишь историю о том, как земля наша захлебывалась кровью наших людей?

У девушки остановилось дыхание.

— Из-за «звезд»? — робко и недоуменно спросила она.

— Это большое богатство по ту сторону лесов, девочка. За несколько крупных белых «вечерних звезд» можно купить весь наш поселок.

— А что же делать? Мы можем сбежать…

Но Далекий Человек прервал ее:

— Они нас уже охраняют. Не сбежишь. И если сбежишь, думаешь, они сами не доберутся? Раз сюда дошли, то очень они хорошо подготовились. Вполне могут сами добраться. Может, не до И Лай, но до других точно. Они многое знают… Видно, побывал уже кто-то там. Они тебя сразу признали… Я сказал им, что только ты знаешь дорогу, безопасную, в обход болот.

— Зачем? — Глаза девушки расширились.

— Жизнь тебе спасаю, дурочка. Время нам надо. Надо сделать вид, что согласны мы. Я уже почти согласился. Сказал ему, твоему Проклятию духов, что и тебя уговорю, только не просто это будет, и время надо. А сейчас… Вон они идут уже, — заспешил охотник. Веди себя, как я сказал, и тогда тебя не тронут.

Несколько воинов с огромной носильней подошли к ним. Тай тоже.

— Для чего такие? — спросила Ак Ми Э.

— Для твоего ти-коя. Я сказал, что ты без него не пойдешь. Ведь если тут оставим, его другие звери разорвать могут ночью. Он же совсем плох. Вот твой Посланник и приказал.

Ак Ми Э невольно наградила Посланника восхищенным и благодарным взглядом. Он же совсем не такой, как Сай Дин рассказывает. Неужели она не видит? Но и Далекому Человеку тоже нельзя не поверить…

Воины опасливо приблизились к ти-кою. Ак Ми Э потрепала его за ухом, наклонилась и что-то прошептала. Сие открыл глаза, и медленно переполз на приготовленную носильню. Восьмеро воинов, указанные Санжатом, безо всякой охоты взялись за нее. Ак Ми Э встала и хотела было поддержать Далекого Человека.

— Не надо, — сказал он ей. — Ты же колдунья.

Она резко повернулась и с независимым видом зашагала к поклаже. Один из людей Санжата хотел преградить ей дорогу, и она оттолкнула его.

— Пропусти, — заорал ему Тай, и солдат отступил.

Она подошла к раскиданным сумкам, которые уже подбирали воины Тая. Уже из рук одного из них она яростно выхватила свой мешочек с травами и прижала к груди. Он оказался открыт, весь перерыт, но ничего не тронуто. Она побежала обратно.

— Скажи им, — сказала она Далекому Человеку, и сейчас ей не надо было изображать гнев, — чтобы не прикасались к моим вещам! Они трогали мои жертвенные чаши! Духи разгневаются на меня!

— Что она говорит?

Тай быстро подошел, увидев, что девушка-колдунья в ярости.

— Чтобы не трогали ее сумку. Здесь ее вещи и только ее. Колдовские. Кто трогал их, уже проклят, — вольно перевел Далекий Человек.

— Ладно, пусть сама ее тащит, — легко согласился Тай. Кроме «вечерних звезд» больше в вещах этих двоих его ничего не интересовало. — Подберите то, что осталось.

И они тронулись вперед. Впереди Санжат с частью воинов, за ними Тай, следом девушка с бесстрастным видом, ти-кой, которого, обливаясь потом, тащили восемь человек, а сзади — остатки отряда, среди которых плелся и Далекий Человек, опиравшийся на плечо одного из воинов.

Когда они вошли в лагерь, вызвав одним видом своего отряда немалое веселье среди кучки ожидавших, сумерки уже совсем сгустились. Трибал, как выяснилось, давно уже вернулся и раздумывал, не пойти ли тоже на подмогу. Ведь Тай ушел и до сих пор не вернулся, за ним Санжат, а тут, как рассказывает Асал, такие звери бродят. На ти-коя уставились со страхом и удивлением. На девушку — с любопытством и вожделением.

— Санжат, Трибал! — Тай порядочно устал за этот день. Кругом шла голова. Мысль о привале на день-другой показалась теперь ему привлекательной вдвойне. — Завтра большой привал. Никуда не идем. Все отдыхают.

— Спасибо, айэт Тай! Вот ребята обрадуются!

— Я не закончил, — прервал Тай восторги Трибала. Распоясались тут в лесу. Раньше его никто не посмел бы перебить. — Всем скажите, проверьте только, чтобы все знали: кто девчонку обидит, тронет хоть пальцем, убью! — И он тронул рукоятку меча. — Чтобы не вздумали вокруг нее даже крутиться! Мне она нужна живая и нормальная, ясно?

Девушка тем временем сразу направилась подальше от воды, в лес. Воинов там было мало, и она выбрала это место, чтобы находиться подальше от их взглядов. Все боялись нападения из лесу и старались выбраться на более открытое место.

— Эй, ты, стой, куда пошла?! — заорал ей вслед Тай, но она даже плечом не повела. — Скажи этой девке, чтобы шла сюда! — рявкнул он, обернувшись к охотнику.

— Да не будет слушать она. Это же сама Ак Ми Э! — торжественно сказал тот.

— Ну и что? — Тай был сбит с толку.

— Если она выбрала место, то я ничего не сделаю.

— А вот я сейчас сделаю… — Тай шагнул вперед.

— Ак Ми Э! — закричал Далекий Человек. Она остановилась и обернулась.

— Там может быть опасно!

— Все спокойно, опасности больше нет, — сказала она, спокойно глядя на Тая. — Иди сюда, и пусть принесут Сие. Я хочу, чтобы он был рядом.

— Она говорит, что сегодня никто не нападет. Все спокойно, — перевел охотник Таю. — Она выбрала себе там место для костра и говорит, чтобы туда перенесли зверя, она будет его лечить.

— Ладно, — Тай сдался, махнул рукой носильщикам: — Тащите его к ней. Вряд ли она сегодня куда-то денется. И что, она так уверена, что никто не нападет?

— Она знает, что говорит, — Сай Дин уже двинулся было туда же, ковыляя.

— А ты куда это?

Тай дернул охотника за плечо. Тот аж зашипел от боли.

— Как же, — сдавленно прошипел он, — мое место возле нее. Не хочу, чтобы она сердилась.

— Ладно, — снова согласился Тай, подумав, что не стоит прижимать их. Лучше пусть добровольно идут.

— Пусть за ними хорошо следят, — сказал он Санжату и в несколько шагов догнал отошедшего уже охотника. — А если еще такие, как тот зверь, вокруг бродят?

— Это вряд ли, — убежденно сказал охотник. — Такая тварь на куске земли должна как-то кормиться. Большое место для нее одной нужно, — объяснил он Таю. — И еще, такая гора мяса на той поляне осталась! Другим зверям пожива.

Тай удивился, как это такая простая мысль не пришла ему самому в голову. Охотник тоже не промах, похоже, не первый день в лесу. Он тоже может очень пригодиться отряду.

— Да, и еще, — вспомнил охотник, — осторожно там, у реки. Там такая тварь живет, что волосы дыбом становятся!

— Откуда знаешь? — Тай насторожился. — Тоже девчонка сказала?

— Нет, это мы через речку сегодня переправлялись, — сообщил ехидно Далекий Человек и направился на зов Ак Ми Э.

Девушка уже деловито раскладывала пожитки.

— Раздевайся, сейчас буду тебе руку поправлять. Что это? — вдруг удивилась она, увидев в сумерках, что один его рукав потемнел от крови. — Не было же этого!

— А теперь есть, — криво усмехнулся охотник, чувствуя, как кость выпирает под полотном рубахи и лопнувшей кожей.

— Неужели Посланник духов это сделал? — упавшим голосом спросила Ак Ми Э.

— Не посланник он никакой, — устало сказал охотник, — и если ты не вдолбишь это в свою голову, то мы обречены. Не мы двое, а весь наш народ. — И добавил уже мягче, стараясь не спугнуть ее: — Он же тебе приглянулся, правда?

Она не ответила, встала, побежала ветки собирать. Хорошо, что сушняка здесь много. Недалеко от них из-за костра сразу вскочило несколько воинов.

«Следят», — с тоской подумал Далекий Человек.

Ак Ми Э собирала ветки, не собираясь удаляться от лагеря, и они успокоились. Она вернулась и развела костерок.

— Ну, чего ты копаешься, я бы уж прилег, — ворчал охотник.

— У тебя, вон, кость наружу. Надо траву нуа заварить, иначе плохо будет. И Сие раны промою.

— Ну вари, вари, — обреченно сказал Сай Дин.

Она принялась варить что-то сразу в трех чашах, поднимая их от огня время от времени своими большими щипцами. Принюхивалась, снова ставила, что-то добавляла. Шептала, водила над ними руками. Сейчас она очень походила на колдунью, точно варила колдовские снадобья.

— Скажи, Сай Дин, я была похожа… на колдунью? — спросила она внезапно. — Я все делала, как ты сказал.

— Ты молодец! — одобрил охотник. — Хорошо получилось. И забудь о вине перед духами, ты же больше не Хранительница И Лай.

— Все равно плохо. И как это нам поможет?

— Еще не знаю. Сказал первое, что в голову пришло, чтобы тебя уберечь. Уж очень мне их взгляды не понравились. А пока этот Тай будет тебя охранять. Пока думает, что мы его к цели выведем.

— Тай? Это старший охотник?

— Ara, Посланник духов.

— Не называй больше его так, — после небольшой паузы сказала девушка так грустно, что он бы непременно почувствовал боль в сердце, если бы и так не болело все тело.

— Ладно, только не плачь, девочка,

— Я не плачу, — сказала она и прижала свежее полотно, пропитанное обильно отваром нуа, к ране.

Он застонал.

Ак Ми Э сделала еще несколько повязок и попросила полежать. Занялась ти-коем. Начала с почесывания около ушей, погладила по спине. Он урчал довольно, но слабо, когда же девушка принялась обрабатывать его раны, урчанье перешло в недовольное пофыркивание, потом и вовсе зверь начал порыкивать на девушку. «Если бы на меня так рычал ти-кой, — подумал Далекий Человек, — я был бы уже далеко отсюда». Но девушку его рычанье не трогало. Она что-то говорила ему, но, к удивлению охотника, он из этого не понял ни слова.

— Ничего не понимаю из того, что ты говоришь.

— Это язык Хранителей, — скупо ответила она, поглаживая Сие. — Ти-кои его понимают. Чуть-чуть.

— И ты знаешь его?

— Немного. Совсем немножко. Матушка меня чуть-чуть научила, чтобы я могла понимать духов, когда они придут. Но они не пришли.

— Не пришли, и не надо!

Она укоризненно посмотрела на него.

— Почему все это мне досталось, Далекий Человек? Теперь еще и это! За что духи меня прокляли?

— Да кто это тебе сказал? Нин Эсэ? Глупая она. Ты посмотри — сегодня мы трижды избежали смерти. Ты, да и я с тобой заодно. Где же проклятье?

Ак Ми Э потупилась.

— Прости. Я ведь даже не поблагодарила тебя, а ведь ты несколько раз спасал сегодня мою жизнь. Я бы так хотела обнять тебя! Но они следят за нами…

— Я бы тоже не прочь, — ухмыльнулся Далекий Человек. — Да не стоит.

Она сняла повязки и принялась разглядывать его руку.

— Я попытаюсь собрать ее хоть как-то, но надо потерпеть.

— Я сегодня только этим и занимаюсь, — со вздохом ответил охотник. — Давай, мучай меня. Может, что-нибудь от руки останется.

Она принялась за работу. Молча, сосредоточенно. Когда закончила, то оглядела руку при свете костра с удовлетворением. Выструганные со знанием дела ножом охотника ветки образовали сложный каркас, в котором покоилась сама рука, перевязанная полотном, пропитанным отваром травы нуа и какими-то пахучими мазями.

— Уже и не болит почти, — с удивлением заметил охотник. — У тебя целебные руки. Меня и Матушка пользовала, и Су Ин, и прежняя Матушка, но ты настоящая… — Он силился найти слово и не мог.

Ак Ми Э довольно засмеялась.

— Это в мази сок бсая. Он-то и снимает боль. А сейчас выпьешь отвар, и все.

Но сначала она напоила Сие.

— Как он? — поинтересовался охотник.

— Сейчас ему очень плохо. Тот зверь был силен.

Она погладила ти-коя по мощной спине, и он заурчал, точно жалуясь.

— Лапу ему сломал, когда бросил. Я сделаю ему повязку, но это же ти-кой, не человек. Как только ходить сможет, он ее сдерет. — Она вздохнула. — Вот тут еще сломано. — Она говорила о грудных дугах зверя. — И вот здесь разбито, ниже глаза. И внутри он… Но через несколько дней он будет вставать. Это же Сие.

— Через несколько дней нас здесь не будет, Ак Ми Э. И эти люди не потащат за собой твоего ти-коя. Спасибо, хоть сюда приволокли.

— Я не брошу Сие, — решительно сказала девушка. — Он спас жизнь нам обоим.

— Я сделаю, что смогу, — пробормотал охотник, — но…

— Я не брошу Сие! — упрямо повторила она. Он махнул рукой. Они посидели молча.

— Скажи, — внезапно спросила Ак Ми Э, — а как они узнали, что мы оттуда, с востока? Как они узнали о наших поселениях? И почему ты решил, что им нужны «вечерние звезды»? Даже если они так ценны для этих людей, как ты говоришь?

— Они много чего знают. Знают о холмистой местности на востоке, в которой много «вечерних звезд». Похоже, знают кое-что и о людях, которые там живут. Они называют их «вельды». Он сразу на тебя вытаращился. И не потому, что долго женщины не видел. То есть не видел, конечно, но… — Он запутался.

— Но почему они решили, что мы и есть эти велиды?

Он молчал. Обманывать ее теперь было глупо, а признаться — стыдно.

— Так почему? — спросила она еще раз. — Знаешь?

— Потому что, — решился он, — они нашли в моем мешке «вечерние звезды». Я совсем немного взял… — начал было охотник, но Ак Ми Э отшатнулась.

— Ты взял «звезды» с собой, ты унес их из поселка И Лай? Ты сделал это? — переспрашивала она.

— Да, чего уж теперь врать тебе, — сказал Далекий Человек, когда поток ее одинаковых вопросов иссяк.

— А как же закон? А как же слово, что ты дал Старейшине?

— Законов на свете много, — угрюмо сказал он. — А за слово меня уже боги наказали, — и он шевельнул рукой.

— Видишь, что теперь? — Последние его слова выбили почву из-под ног Ак Ми Э, ей уже и нечего было сказать. Все и так ясно. — Но зачем?

— Говорил же я тебе, сын у меня остался. И жена где-то. Виноват я перед ними. Хотел дело им хорошее сделать: разыскать, обогатить. Я же говорил тебе, что на западе «вечерние звезды» высоко ценятся.

— И самому богатым быть захотелось? Как этот главный? — Она сердилась.

— И самому. Да, хотелось, — признался он. — А зачем я еще там нужен такой? Никто не будет радоваться, если увидит, как я из лесу вышел. Я же не собирался рассказывать, откуда это. Осторожно бы продавал их, по одной. Так и разбогател бы. Постепенно. А как этот человек, Ак Ми Э, я бы все равно не сделался. Потому что он из… известного рода. У него на груди знак. Видала, как блестит? Небось каждый день его чистит кто-нибудь. А то бы давно тут грязью покрылся.

И вдруг он изменил свой небрежный тон.

— Ну, Ак Ми Э, девочка, не обижайся на меня! Я глупость сделал, только не воротишь ничего… Прости! Но не время для обид, пойми. У меня же там дети остались. Кани Кан, друзья. Не прощу себе, если что-то нехорошее приключится с нашим поселком.

Она сидела еще какое-то время, борясь с собой. Потом протянула ему руку, и он взял ее в свою большую ладонь.

— Прости и ты меня, — сказала она, — разве мое право судить тебя? Ты мне жизнь спас, а я злюсь на тебя, глупая…

Он сжал ее руку.

— Но что ты знаешь о них? Ты знаешь что-то? Ты уверен, что это плохие люди? — спрашивала она.

— Ты сомневаешься, Ак Ми Э?

Она посмотрела на его сломанную руку.

— Расскажу тебе то, о чем смолчал тогда, в поселке, когда Матушка расспрашивала меня. Восемнадцать лет назад молодой Правитель Адья Тэрэк послал наш отряд не для того, чтобы разведывать Великие Леса. Нам сразу сказали: есть слухи — так и сказали — есть слухи, что за лесами люди живут. И не простые люди. У них может быть что-то необыкновенное. Дивное. Непривычное. Очень нужное народу Адья. Сказано нам было примечать все странное, что здесь увидим. А если удастся, то доставить обратно. Кто же знал, что люди гибель в лесах найдут? Я когда в поселке нашем оказался, сразу приметил ценные камни у Матушки на шее. Той еще Матушки, что умерла десять лет тому назад. Подумал, неужто глаза меня обманывают? Но уже когда по поселку начал передвигаться, увидал, что у всех такие сокровища, только разного цвета. Я к тому времени уже слова кое-какие знал, стал расспрашивать, откуда камни. А они мне про какие-то звезды. Потом уже понял, что это они их так называют, «вечерние звезды». Я уже и раньше понял — вот про что нам говорили, когда в поход снаряжали. Диковинное, необычное. А ты знаешь, как выглядит платье женщины из знатного рода в Земле Адья, когда она надевает такие же «вечерние звезды», как ты носила в поселке? Оно слепит глаза! Только богатые люди владеют такими сокровищами. А у вас они валяются почти под ногами в холмах за поселком. Я тогда долго думал. Вернуться с такой вестью — сам Правитель Адья Тэрэк награду даст, собственной рукой. Да и с собой можно немножко прихватить. Только вот снова идти обратно через леса страшно было. Ведь только что из леса еле-еле живым выбрался. Сначала решил подождать, окрепнуть. Награда не сбежит. Потом Кани Кан встретил. Потом сын появился. Потом уже и мысли такие ушли. Я же понимаю, если Правитель узнает об этих «звездах», в нашем краю все перевернут. А если такие, как И Лай, еще противиться начнут, то всех вырежут, никого не пощадят. Остатки женщин и детей будут камни искать для Правителя Земли Адья.

— Как жестоко, — сказала Ак Ми Э. — Убивать всех из-за этого. А ты точно уверен?

— Я родился не в И Лай, Ак Ми Э, а в Земле Адья. Там живут славой, деньгами и властью. Сражения дают все это. А тут — просто даром. Уверен ли я? Я уверен, девочка, и если бы я был Правителем Адья Тэрэк, наверное, поступил бы так же.

Она вздохнула.

— Этот отряд, — продолжал Далекий Человек, — похож на мой. Тот, с которым я продирался через лес восемнадцать лет назад. Только главный у них слишком знатен, и знает он больше. И людей очень много. Большой отряд.

Он задумался.

— И что? — не выдержала Ак Ми Э.

— Может, наш отряд был не один. Может, Правитель снарядил еще людей? Ведь кто-то из посланных мог за это время вернулся в Чатубу? И теперь Правитель выслал большой отряд, чтобы поживиться.

— Что сделать? — не поняла Ак Ми Э.

— Этот Тай, как только камни увидел, сразу сказал: «вечерние звезды». Он знает о них и идет за ними.

— Что же нам делать? Надо бежать от них. Надо предупредить…

— А кого? Они могут выйти из лесу к любому родовому поселку. И мы тоже. Слишком уж наши люди друг от друга оторваны. Да и сбежать трудно будет.

— А если мы сейчас бросимся в темноту, под деревья? Как они нас поймают?

— Ночью, в темноте, в лесу, без поклажи… — перечислял он. — Да еще когда такие звери вокруг бродят! Сама подумай. И если мы сбежим, они еще быстрее пойдут.

— А что, что же делать? Нет выхода? — Ак Ми Э закрыла лицо руками.

— Не знаю пока. Время есть, подумаем. Что, если в топь их завести какую-нибудь? Чтобы они уже не вышли? Ты же сможешь? Там таких мест много. Но сначала надо доверие у них получить, чтобы верили тебе без оглядки.

— Они же все погибнут! И мы тоже, наверное, — возразила девушка.

— Если хоть один из них вернется в Адья Тэрэк с добычей, то погибнет весь твой Род, Ак Ми Э, — строго сказал Сай Дин. — А он немного и мой тоже. Может, и не сразу, но… спокойствия в своей земле нам больше не видать. А если кто другой про эти «звезды» прознает? Кроме Правителя Земли Адья? Они тоже придут сюда и будут резать друг друга — и нас заодно.

Она только вздохнула.

— Но это не к спеху, — продолжал охотник, — время еще есть. Может быть, что-нибудь придумаем. Но с ними, — он повел головой в сторону костров, — осторожно надо. Особенно с этим Таем. Пока он тебя защищает, они не тронут. Но если решит, что мы ему не нужны больше… — Он посмотрел на Ак Ми Э, и она поежилась. — Что нет от нас никакого толку…

— А что же мне делать? Посоветуй, — попросила она робко, — ведь я совсем не знаю, как с этими чужими держать себя.

— Главное — это пользу свою показать вначале. Чтобы почувствовали, как ты их хорошо через лес ведешь. Только не показывай, что это из боязни. Ты — колдунья. Стала выше их — так держись, иначе разорвут. А этот главный их, айэт Тай, он никогда таких, как ты, не видывал. Это и хорошо. Ты же необыкновенная, Ак Ми Э. — Он увидел на лице ее удивление и повторил: — Конечно, необыкновенная, только ты сама не знаешь этого. Зачаруй его. Приворожи.

— Кого? — Девушка была совсем сбита с толку.

— Главного!

— Зачем?

— Глупая! Тогда на тебя и глянуть никто не посмеет! Слово кривое сказать!

Она не выдержала и набросилась на него с упреками. Охотник ждал. Сейчас это на руку, за ними лее следят. Пусть видят, что колдунья им недовольна. Тогда он сможет сказать этому айэту Таю, что уговаривал ее, как мог. И он отдался потоку ее упреков, нежась от ощущения того, как в раненой руке, смазанной чудодейственными средствами Ак Ми Э, проходит боль.

Санжат, просидевший все это время у костра среди тех восьмерых, кому предстояло следить за странными пленниками, которых нельзя было просто привязать к дереву, а почему-то всю ночь следовало с них глаз не спускать, напрягаясь каждый раз, когда они начинали двигаться, услыхал, что его зовут. Он устало поднялся и направился к костру Тая. Трибал и Сартадай уже были там. Похоже, они как раз обсуждали пленников.

— Что там? — нетерпеливо спросил Тай.

— Да ничего, — начал докладывать Санжат. — Сидят, разговаривают. Тот охотник, похоже, ей что-то там объясняет. А она, похоже, слушать не хочет. Только сейчас как напустилась на него…

Тай потер руки.

— Наверное, он все-таки не обманул. Уговаривает ее дорогу показывать.

— Кого, девчонку эту? — спросил Трибал недоуменно.

— Да, — Тай раздраженно кивнул. — Не простая девчонка. С того края леса. Она лесная девка, все здесь знает. Понимаешь, Трибал? Если верить этому охотнику хотя бы наполовину, то она нас может легко вывести на тот край леса. В обход всех этих жутких топей, — Тая передернуло. Всех остальных тоже. — Он говорит, что до сих пор, сколько они есть в лесу, ни один зверь их не тронул.

— Врет! — презрительно бросил Сартадай, который с самого начала побежал вслед за Таем и видел живого зверя. — А этот как же?

— Если он правду говорит, — задумчиво сказал Тай, — то не иначе, как боги Адья позаботились, чтобы мы их встретили. Ведь могли бы пройти мимо них в нескольких шагах в этом лесу и не заметить.

— С чего бы это боги о нас заботились? — пробормотал Трибал очень тихо, но Тай услышал его.

— Чтобы я больше не слышал этого! — прорвался его гнев. — Нам нужно их покровительство. У нас большая цель, достойная покровительства богов Адья! И оно у нас есть!

— Айэту Таю виднее, — заметил покладисто Санжат. — Только не стоит на нас так гневаться. Мы ведь ничего не знаем, кроме того, что приказано достигнуть того края леса да там людей найти. И то мы уже в лесу узнали. Я двадцать пять лет верно служил айэту Таю и его отцу. Никогда не был ни в чем худом замечен, но ни мне, ни другим до сих пор неизвестны замыслы господина. Вот и приходит разное дурное в голову. А когда мы сами не знаем ничего, то и людей иногда приструнить не можем, как положено. Они ведь такую слабинку ой как чуют!

Тай остыл. Он должен быть непоколебим, как скала, и спокоен к тому же, его голова должна быть холодной, а ум гибким и цепким. Но в этих бесконечных зарослях он не выдерживает. Усталость дает себя знать. Вот его люди и распустились, глядя на него. Да и без цели им тяжело.

— Да, мне виднее, — резче, чем надо было, заметил он, — и пока мне видно, я буду решать: чему верить, а чему нет. На кого полагаться, а на кого нет! Ясно?! Тот, кто верен мне, дойдет до цели вместе со мной. Вам выпала великая честь сделать большое дело для Адья Тэрэк! И что же я слышу все время? Ропот? Санжат, ты смеешь упрекать меня в том, что не можешь привести своих людей к порядку?

— Конечно, нет, айэт Тай, — смущенно пробормотал Санжат, — но если бы люди знали, куда они идут, им было бы легче. Ведь они видят, как время от времени кто-то из них умирает в этих зарослях, далеко от дома…

— Разве они не поклялись служить мне? — перебил его Тай.

— Да, господин, — уже совсем убито сказал Санжат. Трибал тоже опустил голову. Весь этот глупый ненужный разговор, подумалось Таю, ущербный для его достоинства, начался с Трибала. Он, конечно, храбр, опытен и совершенно незаменим порой, но порядком надоел своими сомнениями. Забыл свое место.

— Так вот, — сказал он, переходя к делу, — эта девчонка, если охотник не врет, поведет нас вокруг препятствий. Она их чувствует. Вроде лесной колдуньи. Я не сказал, что верю ему! — снова взвился он, увидев легкую усмешку на лице Трибала, которую тот постарался спрятать за кружкой. — Но обязан проверить его слова. Это же то, чего вы все хотели — идти спокойно, не теряя никого из людей! Да и девчонка эта, она из восточных людей с того края леса. — Тай с удовлетворением наблюдал, как они обменивались удивленными взглядами. — Идти туда осталось не меньше, чем мы уже прошли. До этого места. Но наши люди сократились на треть, а эти двое, если не врут, так и вышли из своего поселка. Вдвоем. И что я вижу: их до сих пор двое! Так верить ли тому, — сказал он, наслаждаясь впечатлением, что произвели его слова, — что на них не нападали до сих пор дикие звери?

— Вдвоем пройти такой путь… — пробормотал Сартадай. — Но я видел, как он сражался с тем чудовищем. Он очень храбрый человек. Настоящий воин. Может…

— Какой бы он ни был! — перебил Трибал. — Они не могли вдвоем одолеть такую дорогу!

— Они одолели ее, — прервал Тай все споры. — И неплохо бы и нам ее одолеть. Кстати, Санжат, — вспомнил он, — ты предупредил про тварь в речке?

— Да, господин, — Санжат качнул головой.

— Сами боги, не иначе, решили их здесь задержать, видя, что нам нужен проводник.

— А поведут ли они?

«Это снова Трибал», — подумал Тай раздраженно.

— Непросто будет их заставить, — Таю не хотелось рассказывать об уже достигнутом соглашении с Тарутом. — Но их надо заставить. Хотя силой тут ничего не добьешься. Этот охотник — бывший адья, но девчонка, она совсем другая, дикая. С ней непросто будет.

— Я же о ней и хотел сказать! — с жаром встрял Санжат. — Она такая странная! Когда свое варево на костре мешала, у меня мурашки по коже бегали. И вроде не от страха, откуда ему-то взяться? Но она словно из сказаний про древних колдунов: шепчет что-то над своими мисками, руками водит, пробует. И у дыма странный запах. От него то ли спать хочется, то ли истома берет — непонятно… Смотрю, ребятам тоже не по себе. Словно насылает что-то на нас на всех. И с пятнистой смертью вроде бы разговаривает. Ну не разговаривает, конечно, но тот зверь вроде бы ее понимает! Она же там не только охотника лечит, но и эту зверюгу! Замотала его всего своими тряпками. Зелье свое ему в пасть залила…

Он замолчал, чтобы перевести дух, но почему-то не продолжил. Молчали и все остальные. Наконец Тай сам сказал:

— Охотник сказал, она тамошняя колдунья.

Опять воцарилась зловещая тишина. Если бы знал Далекий Человек, какую неоценимую службу им с Ак Ми Э сейчас сослужил Санжат!

— А может, — Трибал уже не шутил, — лучше отпустить их подальше? С их зверюгой? Он ведь если оправится…

У Тая у самого сейчас было смутно на сердце. Теперь он почти поверил охотнику. Уж если она и вправду колдунья, то неизвестно, какой от нее ждать беды. Тарут сказал, что если рассердить колдунью, то от проклятья ее не спасешься. Тай благоразумно удержался от того, чтобы поведать об этом своим верным соратникам. И так у них поджилки затряслись.

— Откуда вообще эти двое тут случились, на нашей дороге? — внезапно проговорил молчаливый Сартадай.

Все снова задумались.

— Или кончить их по-тихому тут… — Это Трибал.

— Молчать! — Тай понял, что пора брать их в железные латные рукавицы, а то разговорились опять. — Отпускать их я не собираюсь. Тем более, если они так просто повстречались на нашей дороге. В злой умысел против нас я не верю! Девчонка сама идет через лес за какой-то надобностью. Между прочим, не в Адья Тэрэк ли она путь держит? Может, другие колдуны ее вообще изгнали? Она же не скажет правды. А верю я в то, что это воля богов — ее здесь встретить. Лучшего случая у нас не будет.

Трибал все еще качал головой.

— А как проверить, куда она нас поведет? Вдруг как раз в самые топи? А сама сбежит.

— Следить за ней надо, — Санжат нахохлился, — что же еще…

— Пусть айэт Тай не гневается на меня… — подал голос Сартадай. — А ведь девчонке он очень приглянулся. Заметно было. Как она на него смотрела! Особенно сначала! Я в этом толк понимаю.

— И что, Сартадай?

Тай вспомнил благодарные глаза лесной девчонки, когда он приказал забрать в лагерь ее зверя. Как его там? Ти-кой, что ли? Не всерьез же Сартадай ему намекает?

— Вот если бы айэт Тай немного… поиграл с девчонкой. Посмотрел поласковее, пару слов сказал… хороших. Может, она… — мялся тот, не решаясь продолжить.

— Ты в своем разуме? — Тай рассердился. — Делать мне нечего? С лесными дикарками заигрывать? Ты что, забыл, кто я такой? Идите отсюда! — прикрикнул он, и они удалились.

Но слова, брошенные Сартадаем, помимо воли крепко засели в голове. Весь следующий день они были в мыслях Тая. Ведь замысел неплох. Для простого воина. Но для него, Тая из рода Кальги, который, быть может, вступит в союз с наследницей трона, это невозможно. Он уронит не только свое достоинство, но и Гайят… Ее прекрасное лицо снилось ему сегодня, целый день мерещилось ему среди листвы. Он бесцельно бродил по лагерю, делая вид, что обдумывает что-то, а сам кидал взоры в сторону вельдары, будто невзначай.

Она, похоже, не интересовалась всеми теми людьми, что слонялись вокруг нее. Правда, слонялись они не так близко. Россказни ночной ее охраны, да еще небось подогретые Санжатом — надо будет ему потом голову открутить, — превратили девушку из объекта всеобщего вожделения в существо, вызывающее странный, зябкий интерес, смешанный с беспокойством. «Колдунья». Это слово, произносимое шепотом, не раз слышалось сегодня Таю. И она вновь варила свои зелья. На этот раз при свете дня, не скрываясь. Тай видел это сам. Ничего в этом страшного вроде нет, а прав Санжат: дрожь по коже идет неприятная, если близко подойти, словно мурашки. А когда совсем близко подошел, и вовсе оторопел. Она как раз шептала что-то, водя ладонью над одной из широких глиняных чашек, и глаза у нее были пустые. Словно она внутрь смотрит, а не в окрестный мир. И тут она вдруг вздрогнула, взгляд ее обрел четкость. Глаза ее сердито, даже яростно сверкнули. Кто бы еще отважился так смотреть на Тая? Она что-то сердито сказала своему охраннику, и тот послушно заковылял в его сторону.

— Господин, когда она варит свои снадобья, нельзя близко подходить.

— Ты забыл, что я тут распоряжаюсь? — Тай так и вспыхнул. — Или она забыла? Она хочет заставить меня напомнить ей?

— Господин, — охотник примирительно покачал головой, — она говорит с духами, когда колдует. Они приходят к ней, и если видят рядом кого-то незнакомого, могут просто навредить.

— Кому, ей?

— Если сильно разгневаются, то и ей. А вообще тому, кто мешает. — То ли Таю показалось, то ли в голосе действительно тенью мелькнула насмешка.

— А ты, стало быть, не раздражаешь их?

— Меня посвятили ее охранять, — бойко пояснил охотник, — духи меня знают.

— Я хочу говорить с ней! — резко сказал Тай. — Мне не до игр.

— Она не будет сейчас говорить! — даже немного испуганно сказал Тарут. — Она творит ритуал.

В голосе его Таю почудилось такое безграничное уважение, что боевой настрой сразу исчез. Кто ее разберет сейчас с этими ритуалами.

— Скажи, чтобы позже пришла!

— Но она не пойдет! — Охотник развел руками. — И она не привыкла к такому обращению.

— Я не потерплю больше ее игр, — холодно сказал Тай. Так холодно, что сам восхитился. — Она решила бросить мне вызов? Она в моих руках, пусть не забывает об этом. Скажешь ей.

Охотник удалился, ковыляя, и присел рядом с колдуньей, словно боясь прервать ее. Тай отошел. Когда Ак Ми Э закончила варить отвар, Далекий Человек сказал ей с удовольствием:

— Они думают, что твои отвары — колдовские напитки, а то, что ты делаешь, — ритуал, общенье с духами.

Ак Ми Э пожала плечами:

— Какие глупые люди! Я делаю отвар так же, как и всегда. А они не могут отличить.

— А где им? — Сай Дин усмехнулся. — Они же никогда не видели живой Хранительницы. Как и живой колдуньи. Но этот твой Посланник нетерпелив. Он хочет видеть тебя, говорить с тобой.

— Я же сказала! Не называй его так больше.

— Ладно, девочка, не буду больше.

— И что я ему скажу? — растерялась Ак Ми Э, до которой, наконец, дошла вторая часть слов Сай Дина.

— А ты не ходи. Я сам пойду, еще что-нибудь совру. Но завтра, боюсь, нам не отвертеться. Они завтра утром снимутся с лагеря и пойдут дальше. Нас либо с собой заберут, либо…

— Никуда они завтра не пойдут, — сказала Ак Ми Э, — сегодня такой дождь будет. Уже скоро. Река вздуется, переправляться плохо будет. В грязи завязнут. Нет, никуда завтра не пойдут, если они, конечно, не совсем глупые.

— А ты уверена, что дождь будет? — с надеждой спросил Далекий Человек.

— Конечно! — Ак Ми Э смотрела на него. — Разве ты не чувствуешь? Этот дождь уже в воздухе. — Она принюхалась. — Он идет сюда. До вечера он будет здесь. Это скорый дождь, подобный потоку, льющемуся с неба. Растяни шкуры, что у нас остались, над ветками для костра, иначе вечером останешься без «колдовского зелья», — она смеялась над ним. — Правду говорю! Если нельзя костер будет разжечь, то я новый отвар нуа не сварю. А повязку нужно свежим отваром пропитать. Вчерашний уже силу потерял.

После того как Далекий Человек сделал все, что девушка наказала, он поковылял к палатке Тая, единственной в этом лагере.

— Я не с тобой хотел говорить, — Тай пытался сдерживаться. Чем холоднее он, тем достойнее.

— Я передал ей все, что сказал господин. Она сегодня не будет говорить с господином. Она задала духам вопрос, может ли она следовать с господином и его людьми. Если будет хороший ответ, то они дадут знать об этом сегодня к вечеру.

— Что ты городишь?! — Тай перестал сдерживаться. — Какие духи, какие вопросы? Как они дадут знать?

— Она попросила, чтобы согласие пролилось водой, а отказ был отмечен огнем.

— И что это значит? — не выдержал Санжат, до того боявшийся вставить даже слово.

— Если духи согласны, до вечера пойдет дождь, — торжественно изрек охотник.

— Она нарочно так говорит, айэт Тай, — Санжат расплылся в улыбке. — Откуда дождь возьмется? Сушь такая стоит. Речка совсем обмелела, видно даже.

— Можешь ей этого не говорить, — мрачно сказал Тай, глядя этому то ли глупцу, то ли хитрецу прямо в глаза. — Но если после наступления темноты она не согласится и не придет сюда, ко мне, я сделаю из ее еле живого зверя мертвого зверя. Ясно? Если она и тогда будет упрямиться — я сделаю из ее еле живого охранника мертвого охранника. Если она и тогда не одумается, то пущу ее по рукам на ночь. И посмотрим, как много духов придет ее спасать. А утром мы тронемся в путь. И ее заберем с собой. Надо же кому-то ребят развлекать.

Далекий Человек удалился.

К его удивлению, Ак Ми Э не стала больше вздыхать и убиваться. Взгляд ее стал непонятным, словно утонул в неизвестных Далекому Человеку местах, а когда она вернулась оттуда, глаза ее обрели незнакомую доселе жесткость.

— Что ж, — обронила она с усмешкой, которая не понравилась Сай Дину, — мы встретимся после заката. Ты прав, это плохие люди, очень плохие. И я не отдам им ни тебя, Сай Дин, ни тебя, Сие, — она наклонилась к ти-кою. Зверь приоткрыл один глаз и проворчал что-то. — Их нельзя пускать в И Лай и другие наши поселки. Они — зло.

Далекий Человек согласно кивнул.

— Зло хочет, чтобы Ак Ми Э была ему проводницей? — продолжала она. — Ак Ми Э проведет его. Прямо в объятия духов. Теперь я понимаю, Далекий Человек, почему они меня прокляли.

— Почему? — спросил он одними губами.

Охотнику стало страшно — девушка менялась прямо на глазах, и ему было больно от этого почти так же, как от вчерашней раны.

— Заранее, — она была все так же спокойна.

— Как? — он не понял.

— Они знали, что столько людей погибнет из-за меня. Как можно было доверить мне хранить Род И Лай?

Ее голос сделался таким безжизненным. Он заторопился.

— Как же, за что? Ты же спасаешь их всех? Весь Род.

— Не бывает ничего просто так.

Она обреченно смотрела на него.

— Я не понимаю, девочка, — силился он разобраться.

— Люди чистые и Хорошие, они для хорошего существуют, Далекий Человек, — терпеливо пояснила она. — Как Матушка, как Сис Мя Э. А черные внутри, как эти, — для плохого. А есть такие, как я… и хорошие, и плохие.

— Как это?

— Неужели ты думаешь, что Матушка могла бы с этими людьми поступить так, как я собираюсь?

Он промолчал. Вряд ли.

— Потому-то здесь не Матушка, а я. И ты.

— Ты очень сильная, Ак Ми Э, — сказал он, глядя на нее совсем по-другому, не так, как раньше.

— Матушка тоже так говорила. — И вдруг из ее глаз показалась прежняя Ак Ми Э, и лицо напряглось, силясь скрыть непрошенное желание плакать. — Мне иногда снится ветка. Моя ветка на родовом тин-кос, — пояснила она. — Она теперь завянет. Будто меня и не было. — Девушка спохватилась. — Отдыхай, Далекий Человек. Нам понадобятся силы.

Ближе к вечеру пошел дождь, от которого не скрывала даже плотная листва. Далекий Человек не поленился и соорудил из веток и шкур подобие небольшого шалаша для них двоих и ти-коя. Он со злорадством наблюдал оттуда, как воины бегали по лагерю, ища ветки погуще, чтобы спрятаться от проливного дождя, но это им не очень-то удавалось. Это лес. И часто тугие струи, сливаясь с верхних веток, пробивали мощный покров, окатывая с ног до головы людей, надеявшихся, что теперь-то уж их убежище надежно защищено от воды. Тай вяло смотрел на дождь из своей палатки, что оказалась гораздо менее устойчивой к этому потопу, чем убежище, построенное Далеким Человеком. Он досадливо морщился, когда холодные капли срывались с обильно сочащейся матерчатой крыши. Он смотрел на этот дождь и чувствовал, как появляется внутри беспокойство. Чувствовал, что недооценил непонятное нечто. Хорошо хоть, что «духи» согласны. И он снова выглянул в дождь.

Это было только начало. Неожиданно удар потряс лес. Некоторые закричали в суеверном страхе. Это мощный раскат грома расколол небо над деревьями, и они дрогнули. Уже не первый грохот, но теперь так близко… Тай поежился. И вдруг его подбросило вверх, почва ушла из-под ног, и мокрая палатка свалилась прямо на него, Санжата, Трибала и еще несколько человек, укрывшихся под ней. Тай отчаянно забарахтался под новые раскаты грома и быстро выбрался из-под останков своего временного жилища.

Огромное дерево рядом с его обиталищем было вверху объято пламенем. Несколько обгорелых кусков древесины шлепнулись вниз и, шипя, погасли под дождем. Ливень жадно поедал остатки пламени.

«Что же творится?» — совсем оторопев, думал Тай. Рытвины какие-то вокруг. Словно дерево всеми корнями пыталось выпрыгнуть из-под земли. Он содрогнулся. Рядом выпучил глаза Санжат, тоже весь мокрый насквозь. Он смотрел то на Тая, то на дерево, словно указывая па что-то.

— Сам вижу, — кисло промолвил Тай, но тот продолжал вращать глазами, точно заведенный. — Да чего тебе?

— Боюсь прогневать, но… — И он выпалил: — Кажется, охотник передал колдунье все слова айэта Тая.

Чтоб его! Тай и сам боялся об этом думать. Теперь его недавние слова казались такими глупыми и неуместными. Вдруг он и правда разгневал здешних духов? Вдруг они слишком сильны здесь, и пока он под сенью этого дремучего леса, боги Адья не в состоянии защитить его? Что же делать? Не просить же прощения у этой вельдары? Он с негодованием отогнал эту нелепую мысль. Тем более что ливень начал стихать. Удары грома удалялись, развиднелось немного, и начало темнеть уже по-настоящему. Спускался вечер. Люди вылезли из своих укрытий. До темноты нужно было хоть что-нибудь сделать, и потихоньку в лагере начал воцаряться порядок.

Но прошло еще немного времени, и Тай понял, что слухи уже проторили себе дорогу в его отряде. Охранник, бывший при девушке, разбирал потихоньку укрытие, построенное для колдуньи, а люди, перетаскивавшие на новое место палатку Тая, испуганно косились на мертвое дерево и на колдунью. Теперь ее иначе и не называли. А она все так же бесстрастна, словно и раньше знала, что так будет.

И что теперь? Невозможно выполнить обещание, которое он дал вельдара. Если он что-нибудь себе позволит сделать с ней или ее зверем, а потом случится что-нибудь… к примеру, на переправе, то люди будут винить его, Тая. Они и так порядком напуганы.

Что ж, приходилось признать, и Тай не побоялся это сделать, что он выбрал неправильный тон с этой вельдарой. Он не принес ему ни пользы, ни преимущества над ней. В голове мелькнула соблазнительная мысль: отпустить их на все четыре стороны и двигаться дальше, как двигались до этого, но он отверг ее с негодованием, даже не додумав до конца. Это ведь его поражение. Его же люди будут насмехаться над ним украдкой, преданно глядя при этом в глаза! Позор. Теперь это уже война, война с вельдарой. Слишком многое для него сейчас на весах. Как он докажет всей огромной Адья Тэрэк, что достоин править, как докажет любимой Гайят, если даже собственные люди потеряют к нему уважение? Если дикарка будет позорить его, указывать ему! Усилием воли он отвлекся от своего уязвленного самолюбия и принялся бесцельно блуждать взглядом по лагерю. Темень опускается. Костров сегодня не будет, он поежился. Только у колдуньи огонек горит. Они с охотником все сделали так, будто знали, что случится. И эта мысль досаждала ему более всего.

Прямо из темноты на него вышел Сартадай. Он спрашивал распоряжений. Тай отдал их почти бездумно, но когда ахад отошел, он невольно вспомнил недавние слова своего офицера. Что он тогда сказал? Что вельдаре Тай сразу приглянулся. Таю вспомнились ее первые, восхищенные взгляды. Теперь она куда суровее сделалась. Сначала он и думать об этом не хотел, но теперь… Ради Гайят, ради своей мечты, неужели он не сможет постараться? Разве мудрый Правитель Хаадид не говорил ему, что силой всего не решить? «Ты молод, хорош собой, обходителен»… Разве не так он говорил?

Тай с досадой щелкнул пальцами. Теперь, когда он ее разозлил, сделать это намного сложнее. Но если дать ей понять, что он немного наступил на свою гордость, что признает ее силу, признает в ней равную? Или почти равную. Разве это не лестно будет девчонке? Ведь хоть она и колдунья, но все же обыкновенная женщина к тому же. Тогда она с радостью пойдет во главе отряда. Надо только потерпеть.

Он со вздохом тронулся к ее костру. Сам.

Тарут встал ему навстречу, преграждая дорогу к огню.

— Она сейчас заканчивает свой ритуал… Если господин подождет немного, то она с радостью поговорит с ним.

«С радостью — это что-то необычное», — мелькнула мысль У Тая.

Будто прочитав эту мысль, Тарут сразу же пояснил:

— Она сказала, что господин больше не будет испытывать терпение духов. В этом большая опасность не только для него.

Не будет сердить духов — опасности не будет, так она сказала. Теперь можно говорить. Тай хмуро кивнул.

— Так когда же?

— Уже сейчас, сейчас, — засуетился Тарут и подался назад к костру.

Он был очень доволен. Такой случайный показ силы духов был им на руку. Конечно же, все его приписали Ак Ми Э, торжествовал он. Им больше не придется никого убеждать. Но сама девушка ничем не показывала, что это ее радует, словно замерла, заледенела изнутри.

— Пришел их главный. Хочет говорить с тобой. Видно, что присмирел, сам пришел, не хорохорится. Я сказал, что ты с ним говорить будешь.

— Буду, — кивнула она, — я не боюсь уже.

— Мой совет тебе, Ак Ми Э, — серьезно сказал Далекий Человек, и она внимательно посмотрела на него. — Не ругайся с ним, если он пришел мириться. Ты должна сделать так, чтобы он доверился тебе.

— Я понимаю, Сай Дин, — она слегка улыбнулась, — но спасибо тебе за совет. Если я скажу какую-нибудь глупость, то поправь меня, хорошо?

Глаза прежней Ак Ми Э смотрели на него.

— Конечно, девочка, — нежно сказал он.

Он накрыл кучу мокрых веток шкурой, приготовив сиденье для гостя, и пригласил его к костру. Без поклона. Далекий Человек решил с самого начала, что хоть он и адья, но кланяться отвык, а коли отвык, так и начинать не надо, иначе потом все время придется.

Тай примостился у костра, разглядывая колдунью с некоторым смущением, все-таки поражение не давало ему покоя. Но вокруг того места, где они сидели, стоял душистый дымный запах, наверное, каких-то трав, он незаметно расслабил Тая, и приятное спокойствие постепенно охватило его тело, а потом и ум. Что она ему, в конце концов, такого сделала? Он вовремя проявил и волю, и хитрость. Колдунья даже рада видеть его.

Рада, значит, не так уж уверена в своих силах, да и в своих духах тоже.

Он так и не понял, как долго они сидели вокруг костра друг напротив друга. Время от времени она подбрасывала в костер какие-то тоненькие веточки, и аромат в воздухе становился сильнее. У нее были странные черты по меркам Тая, непривычные. Очень большие глаза, в этом призрачном свете они казались почти прозрачными внутри, как вода. Верно, при свете дня они очень светлые. А губы узкие и бледные, как и ее кожа. Совсем маленький носик. Вообще из-за глаз все ее остальные черты кажутся мелкими. Множество длинных тонких косичек, часть их перевиты на затылке, точно змеи. Очень необычная. Странная. И сила ей дана большая, непонятная Таю, призрачная власть, какой даже у Правителя Адья Тэрэк нет. И у любимой Гайят нет, а ведь ему казалось, что у нее есть все, что возможно иметь женщине.

Он сидел и сидел, и оцепенение странным образом сковывало его. Говорить не хотелось. Она еще раз подбросила свои веточки, и костер лениво начал пожирать их. Тай спохватился. Какой же это раз? Четвертый или пятый? Сколько он уже тут сидит? Он сделал над собой огромное усилие.

— Скажи ей, я пришел поговорить.

Охотник перевел.

— А разве мы не говорим? — спросила девушка, и Далекий Человек, который знал ее не первый день, снова с опаской почувствовал в ней прежнюю Ак Ми Э.

«Она, наверное, играет с ним», — успокоил он себя и перевел ее слова.

«Необычный у нее голос, — в который раз уже подумал Тай, — словно растворяется вокруг, в воздухе». За этими мыслями он не сразу понял ее слова, а когда понял наконец, то растерялся.

— Как же, если это первое, что я сказал?

— Ты много чего сказал, — ответила девушка, — и духи слушали тебя.

Тая бросило в дрожь.

— Духи? — только и смог, что тупо переспросить, он.

— Они всегда ходят со мной, — спокойно сказала девушка через Сай Дина. — Я слышу то, что нужно мне, а они — то, что нужно им.

Тай решил оставить ту часть разговора, в которой не был силен.

— Скажи, что я пришел спросить ее. Проведет ли она нас через лес? Ты же говорил с ней об этом? Мы не останемся в долгу и после отблагодарим ее.

Его глубоко уязвила тень насмешки, скользнувшая по ее губам, когда охотник перевел слова Тая.

— Как же великий Тай может отблагодарить Ак Ми Э? Может, он оставит ей жизнь? — перевел охотник с каменным лицом, показывая, что это не его слова. Он просто повторяет за колдуньей.

Тай скрипнул зубами. Расслабленность в теле сменилась неприятным напряжением. Надо держать свой разум в спокойствии, от этого многое зависит, напомнил он себе.

— Скажи ей, что я погорячился. Что принял не за ту. Словом, скажи ей что-нибудь.

Он уже нервничал.

— А вдруг я и есть Не Та? — спросила девушка с улыбкой. Но она уже не издевалась, и улыбка у нее была такая, что Тай не смог больше сердиться, несмотря на то что она явно пыталась сделать из него дурака. Пусть женщина потешится. Зато уже ясно, что поведет их! Иначе бы просто прогнала его давно. Видно ведь, что Тая с его воинами она ни капельки не боится.

— За кого же он меня принял? — продолжала спрашивать она. Это уже напоминало игру.

Он пожал плечами:

— За обычную женщину. Из лесу. Как ей еще объяснить?

— У тебя и твоих воинов обычай вести себя достойно только с необычными женщинами?

— У нас нет обычая спасать всех подряд в лесу, рискуя своей жизнью. Но мы это делаем, — напыщенно произнес Тай, напоминая ей о том, что и она должна им.

— Я хотела поблагодарить за это тебя и твоих людей, что спасли нас от зверя, — сказала она без тени смущения, но тепло. — Но нам не дали такой возможности. Поэтому я только духов поблагодарила. За то, что послали вас к нам на помощь.

Тай удивился.

— Она что, — спросил он у охотника, — всерьез думает, что нас духи послали на помощь?

— Так и есть, — туманно сказал тот. Непонятно было только, что «так и есть»? Она так на самом деле думает или так и вправду есть?

«Какой же я дурак! — подумал Тай. — Духи послали! Мне бы только подыграть ей, и она бы нас на край света отвела, а я все чуть не испортил».

— Значит, ее нам тоже духи послали, — вдруг осенила его идея. — Мы помогли вам, она тоже должна помочь.

— Раз должна, значит, помогу, — сказала она.

И еще одна странная улыбка. К чему она, не поймешь. У нее были, наверное, сотни или тысячи улыбок, и ни одна не повторялась. И все были непонятными. Тай устал от этого небольшого разговора. Единственное, что он понял, так это то, что она согласилась. Вот так, просто. И ничего пока за это не попросила для себя. Что-то здесь не так.

— Это духи сказали? — подозрительно спросил он.

— Нельзя задавать таких вопросов, — покачал головой охотник. — Разве я не говорил, что водой прольется согласие духов?

— Но был и огонь, — возразил Тай.

— Она сказала, — охотник покосился на колдунью, но та не вмешивалась, разговор на адья был ей непонятен, — что духи согласны. А огнем они отметили тех, кому не суждено добраться до цели.

Тай напрягся. Он ведь был ближе всех к дереву… Не то чтобы он верил во всю эту ерунду с духами, но отчего-то стало не по себе.

— Завтра не выйдем, — сказал Тай, чтобы взбодриться. — Земля размокла. Мы завязнем. Я назначу на послезавтра отход.

Колдунья покачала головой.

— Она говорит, что два-три дня надо, чтобы лес хоть немного подсох. Воздух будет влажным, земля не скоро осушится. Река вздулась, а надо еще переправу навести. Вплавь нельзя переправляться. Людей потеряете. Лучше пусть люди отдохнут, охотники запасы сделают. Силы понадобятся. Там такие топкие места впереди.

— Плохие места?

Охотник кивнул.

— Сплошные топи. Она что-то сказала.

— У нее условие. Ее ти-кой скоро не встанет. Она его здесь не бросит. Зверя придется нести с собой.

Тай вздохнул. Что ж, если это единственное условие… Он легко дал согласие.

Говорить было больше не о чем, но Таю страшно не хотелось уходить. Наверное, потому что здесь было сухо и костер весело горел в сырой темноте леса. Но колдунья не хотела больше с ним говорить, это видно. Сидеть просто так было глупо, и Тай поднялся нехотя. Тело, разомлевшее от ароматного дыма и покоя, сопротивлялось своему хозяину. Он попрощался. Колдунья только посмотрела на него и ничего не ответила. Тай поплелся к себе в палатку и еще долго не мог заснуть в ее сырости, ломая себе голову над тем, как же охотник все-таки сподобился уговорить колдунью. Надо будет спросить, что он ей наплел.

Ак Ми Э тоже было не по себе после ухода Тая, несмотря на то что Сай Дин не скупился на похвалы. Хорошо она с него спесь сбила! Да еще не теряя достоинства!

— Это не я, это мёр, — устало сказала она, ложась. — Он здесь растет в изобилии. Опасное растение. Матушка использовала его только один раз на моей памяти.

Она устало закрыла глаза. Но неугомонный Далекий Человек не дал ей заснуть, пока не узнал, в чем дело.

— Думаешь, на нас он не подействовал? — спросила она с удивлением. — Разве у тебя нет усталости во всем теле, спокойствия, желания отдохнуть, наконец, от тяжких трудов?

— Есть, но… — Он прислушался к себе. — Но совсем немного. День выдался трудный. Хотя в последнее время все они непростые.

— Странно, — сказала Ак Ми Э. — А я словно плыву до сих пор. Так бы и сидела, не говоря ни слова.

— То-то я смотрю, он расселся себе тут, и — ни слова.

— Мер — кустик такой с непростой корой. Все Хранительницы знают о нем, но пользовать им людей нельзя. Это нехорошо. Когда горит кора мер, дым от нее ослабляет человека. Забирает его волю. Я только боялась, что на этого алия он подействует меньше, чем на нас с тобой.

— Но ты же говоришь, — осторожно спросил он, — что Матушка жгла его?

— Один раз, — неохотно сказала она. — Для меня. Думала, что я духам просто сопротивляюсь. Не хочу, чтобы они являлись. Мы и попробовали мер… А теперь так случилось, что мне снова приходится мёр в костер бросать. Для другого уже.

Она тяжко вздохнула. Он ощупью нашел ее ладошку и сжал.

— Не кори себя. Ты же сама говорила: они — это зло. Разве не говорила?

— Говорила, — она снова вздохнула. — Но сейчас я не почувствовала в нем зла. Видно, мер меня тоже воли лишил. Во мне, наверное, совсем твердости нет. А может, — она с надеждой сжала здоровую руку Далекого Человека, — на самом деле он нас только испугать решил? Когда убить угрожал? Не думал, что мы согласимся их проводниками быть?

— Пойми, для него наш край — это всего лишь Земля «вечерних звезд». Наши жизни ему и тем, кто за ним следует, безразличны, — пытался втолковать ей Далекий Человек. — Так ты не поведешь их в болота? — спросил он угрюмо.

— Поведу, — сказала она упавшим голосом, — я ведь сказала тебе, что зло нужно направить в объятия духов, и я сделаю это.

— То тогда было, днем. А сейчас говоришь, что нет зла. — Сейчас он тоже ощутил, как усталость навалилась на грудь, точно камнем придавила.

— В нем, может, и нет. Но с собой он несет зло в наш край, хотя, наверное, и сам не понимает того.

И она несколько раз повторила, выделяя каждое слово, вслушиваясь в них, точно желая, чтобы эти слова всегда были с ней:

— Для него наш край — это всего лишь Земля «вечерних звезд».

Несколько дней люди Тая готовились к продолжению похода, радуясь отсрочке. К месту этому они уже привыкли, и оно казалось им совсем безопасным. Крупные звери не захаживали сюда, хоть охрану не выставляй. Потому готовиться к переправе люди Тая начали без особого рвения. Мост наводить — дело хлопотное, кроме того, придется в воду лезть, и Тай решил обойтись несколькими большими плотами. За несколько дней все приготовления были закончены, лес подсох, но в воздух не вернулась прежняя сухость. Когда отряд Тая тронулся в глубь леса с другого берега реки, моросил мелкий надоедливый дождик, и люди были очень не прочь скрыться под деревьями.

Вопреки ожиданиям Тая, девушка оказалась хорошим ходоком. Отряд бы двигался даже быстрее, но мешала носильня с ти-коем. Крепкая и удобная, она позволяла воинам Тая меняться у ее ручек даже на ходу, но она была слишком громоздкой, и кое-где ее приходилось даже протаскивать между деревьями. Ти-кой же чувствовал себя очень хорошо. Сначала его зевки во всю пасть наводили страх на людей. Зверь же, что с него взять, отхватит полголовы — и что потом? Но затем привыкли и уже не удивлялись. Колдунья она и есть колдунья, и зверь у нее не простой. Только потрепать его за ухом или по шерстяному боку не отваживался никто, кроме нее, заметил Тай. Даже ее личный охранник Тарут.

Тай приглядывался к девушке. Не похоже, чтобы она что-то замышляла. Вот уже дней пять подряд отряд шел безопасно, если не считать одного из людей Сартадая, что провалился в пустоту под корнями мертвого дерева. Но таких сюрпризов здесь полным-полно, и раньше такое бывало. Пострадавшего благополучно вытащили, он только ушибся немного и довольно сильно оцарапался.

Потихоньку воины, идущие во главе отряда вместе с Таем, девушкой и неудачливым Тарутом, что следовал за ней тенью, опираясь на забавный костыль, сделанный им самим, начали оказывать ей мелкие любезности, соревнуясь перед ней в галантности, словно перед знатной дамой. Кто свисающую ветку приподнимет перед ней, чтобы самой не стараться, кто другую, большую ветку с дороги отбросит. Скоро, казалось Таю, они драться начнут за право нести ее вещи. Сначала никто не хотел взваливать на себя лишнюю тяжесть, хоть понятно было, что Тарут не может тянуть за ней сейчас такой груз. Теперь же охотники находились всегда, и чем дальше, тем больше их становилось.

Сама же колдунья несла только лишь свой мешочек, до которого строжайше запрещено было даже дотрагиваться. И каждый вечер она доставала из него свои глиняные миски и сушеные травы и варила на костре свои зелья. Впрочем, ничего в них не было такого, это Тай уже понял. Сама она их не пила. Давала охотнику и ти-коя своего поила, брызгала на их повязки. Просто лечила их. И ничего в этом колдовского нет. В Адья Тэрэк лекари тоже много травами лечат. Только она уж очень странно их варила: шептала, говорила что-то, руками над ними водила. Как бы то ни было, но на пятый день пути по дебрям охотник уже перестал ковылять, и, несмотря на то что шли они целыми днями, осталась лишь легкая хромота.

А на следующий день у того, кто провалился в пустоту под корнями дерева, к вечеру началась горячка. Завтра он не сможет идти вперед, доложил Сартадай. Тай сам пошел взглянуть. Глубокие царапины покраснели и вздулись. Нога, что пострадала больше всего, горела вся, распухла и слегка подергивалась. Вид бедняги ему не понравился, в сумерках лицо его казалось очень бледным, а глаза запали. Вокруг собрались товарищи. «Сделаем носильню-то, — услышал Тай, — а может, его завтра и нести уже не придется». Тай с тяжелым чувством смотрел на больного. Уже и проводник есть, а люди все равно пропадать будут до самого до конца. Или это она нарочно? Хочет измотать их?

Его толкнули в спину. Он резко обернулся, готовясь преподать урок нахалу, но тут же замер. Это колдунья, сама пришла.

За ней маячил вездесущий Тарут. Она просто отодвинула Тая со своего пути и присела рядом с раненым. Что-то спросила.

— Как его зовут? — спросил охотник. — Качи, — угрюмо ответил кто-то.

Она принялась разглядывать его раны. Местами они уже начали изъязвляться. Аккуратно водила руками по его телу, говоря что-то на неизвестном языке, только одно слово было понятно, «Качи», имя раненого. Она много раз его повторила. А потом поднялась и ушла так же, как и пришла. Воины в недоумении глядели ей вслед.

— Жалко, — вдруг подал слабый голос сам Качи, — жалко, что ушла. Мне аж легче стало, не так горит после ее рук.

Но некоторое время спустя она вернулась. С чашкой своего варева, как рассказал Таю потом Сартадай, и какими-то тряпками. Что она там делала, не очень понятно, но она напоила Качи этой гадостью и сделала повязки на его язвы. И снова ушла к своему костру.

На следующий день носильню ти-коя бросили за ненадобностью. Зверюга сам исчез в лесу. Потащили теперь уже Качи. От его вечерней горячки не осталось и следа, только сильная слабость и тошнота, да еще царапины, которые колдунья вчера обильно замазала какой-то жирной мазью, чесались невообразимо. Но к вечеру раненый уже посвистывал на своих носилках, а утром подошел к колдунье на своих ногах, чтобы поблагодарить. Непонятно только, приятно ли это было колдунье, потому что она лишь кивнула в ответ, в лице же ее ничего не изменилось.

— Что было с Качи? — спросил Тай, поравнявшись с охотником, когда они опять тронулись в путь.

Тот спросил вслед колдунье. Она обернулась.

— Ничего страшного, только с непривычки умереть можно, — перевел Далекий Человек.

— Как это? — Тай обалдел от такого ответа, но отставать не собирался.

Она снова обернулась.

— Поранился шипами травы ан-тир. Они у нее на корнях. Ядовитые немного. У нас маленькие дети много раз ранятся ан-тир, поэтому потом для них это не страшно. А для таких, которые не привыкли, ан-тир до смерти кровь может отравить. И тогда она становится такая горячая, будто на огне.

Тай вспомнил одного такого в своем отряде. Он умер первый, как только начались топи. Не утонул, а вот от такой же болезни странной умер. А если бы колдунья с ними тогда была, то «ничего страшного» бы не случилось.

— А почему она помогла ему? — спросил Тай охотника.

— Как это? Чувствует же, что мучается человек, — почему-то неохотно проговорил Тарут и постарался оторваться от Тая.

Он всегда пытался оборвать расспросы Тая, а у того, наоборот, вопросов становилось все больше и больше. Охотник же попросту пытался удрать от Тая. Вопросы про вельдов он будто бы не слышал. «Она не велела ничего говорить», — таинственно пояснил он Таю и довел его этим до бешенства, но так ничего не сказал. Про загадочную колдунью он тоже говорить отказывался: «Если она узнает, мне плохо придется». «А как она узнает?» — спрашивал Тай, но Тарут в ответ лишь делал таинственное лицо. Только и сказал как-то раз, что зовут ее Ак Ми Э.

И сама она тоже избегала Тая. Он бросал на нее лишь взгляды со стороны. Бывало, он уже решался подойти, завязать разговор через Тарута, но чем-то она отпугивала его. Иногда он готов был поклясться, что она не остается равнодушной к его вниманию, к тому, как он уважает ее одиночество, как требует от всех уважения к ней. Он сам ловил порой на себе ее взгляд, но она всегда отводила его за мгновение до того, как встретиться с ним глазами. И как будто не одна, а две женщины на него смотрели. Одна задумчивая и грустная, а другая совсем бесстрастная, жесткая и сильная.

Но, как ни крути, вреда от колдуньи пока не было, даже наоборот: дорогой вела, Качи вылечила, ягоды и плоды некоторые показала, которые есть можно, корни земляные съедобные. Уже несколько дней все только ими и обжирались, даже грибы какие-то сварили в котелке, на которые колдунья указала, и никто до сих пор не умер. Тай больше не пытался с этим бороться, а ведь раньше никто бы не посмел тронуть что-нибудь в лесу без его приказа. А он, памятуя о прочитанной рукописи, объявил все ягоды и плоды ядовитыми. Конечно, ребятам надоело голое мясо и сухие лепешки, да и тех чуть-чуть.

Нет, вреда от нее не было, но Тай все время ждал подвоха. Он не хотел признаваться себе, но ему даже хотелось подвоха. Одно дело — идти в бой во главе своих отрядов под королевскими и родовыми знаменами, под пенье труб, свист стрел и звон железа. В этом слава, в этом радость. А не месить в лесу жидкую грязь, обманывая бедное доверчивое существо. Ему было бы спокойнее, если бы пришлось заставлять ее, принудить силой, раскрывать каждый день ее бесчисленные хитрости, но то, как она безмятежно вела отряд, порождало в нем смятение, а не покой. Если ее духи так могущественны, как ему показалось у реки, то почему тогда они согласились, не воспрепятствовали? Может, они готовят большую ловушку? Если они так могущественны, должны же они знать, что не с добром Тай идет! Конечно, это все для Адья Тэрэк, но какое дело здешним духам до далеких степей Земли Адья? И еще Тая поневоле беспокоили давешние слова колдуньи, что небесный огонь указал на тех, кто не дойдет до цели.

Надо раскрыть ее ловушку, поймать ее, подбадривал он себя. А для начала постараться выведать, что она задумала, решил Тай и передал через Тарута, что хочет еще раз говорить с ней. Колдунья ответила согласием, но нехотя. Вечером, сказала она. И Тай обрадовался, точно гора с плеч свалилась. Весь остаток дня он ждал вечернего привала, придумывая, о чем ее спрашивать. Он не понимал, что больше всего ему хочется посидеть снова у костра, курящегося душистым дымом, в приятном расслаблении, побывать еще раз в той обстановке, что так очаровала его унылым сырым вечером, в день памятной грозы.

Он следил издалека, как колдунья беседовала у костра с охотником, пока тот пек для нее на огне грибы и круглые клубни.

— Я не хочу с ним больше разговаривать, — говорила в то время Ак Ми Э. — День ото дня мне тяжелее со всеми этими людьми.

— Но он требовал так настойчиво, — сказал Далекий Человек. — Вдруг у него есть подозрения? Навряд ли, однако, он смог нас раскусить. Для этого он… слишком прост. Но я видел, как один из его людей, Сартадай — это тот, что с синим знаком на грудной пластине, — в последнее время часто ему что-то говорит и смотрит в нашу сторону. Вот он очень опасен. Ты видела? Сегодня они снова лазили на дерево. Уже второй раз. Так они проверяют путь, направление.

— А если поймет? Что сделает? Убьет?

— Не знаю. Может быть… — растерялся от такого вопроса Сай Дин. — Я не думаю об этом. Ведь у нас есть цель.

Она промолчала.

— Ведь у нас есть цель, Ак Ми Э?

— Наверное, Сай Дин, я не знаю. Уже ничего не знаю, — голос ее подернулся какими-то жалобными нотами. — Если бы духи поразили их своими молниями тогда, у реки, я бы, наверное, даже не расстроилась. Но мы несколько дней идем, и я вижу, что они такие же, как я и ты, только говорят не по-нашему. Одеты тоже странно. Зачем я лечила этого Качи, если через несколько дней он отправится на дно болота? В черную топь?

— Вот и скажи, зачем ты это делала. Я же говорил тебе…

— Но он бы умер у меня на глазах! — И она ударила кулачком по шкуре. — Хотя помочь ему было легче легкого!

Далекий Человек промолчал. Что можно сказать на это? Нелегко быть Хранительницей, пусть даже и ненастоящей. Он подождал, пока она успокоится, протянул ей веточку с грибами.

— То-то я смотрю, девочка, странное что-то происходит. Травы фэн всюду навалом, ан-тир свои стрелы и тут, и там раскидал, мхи болотные вокруг. Все, что надо, есть, я же вижу. Где-то рядом заболоченные земли, и немалые, раз так далеко своих посланцев разбросали, а мы все никак туда выйти не можем. Признайся, ты по кромке болот нас ведешь? Совсем рядом, но не вглубь?

Ак Ми Э кивнула, но продолжала молчать.

— Снова думаешь о том, чтобы сбежать? Она отрицательно покачала головой.

— Они и сами дойдут. Они привыкли уже здесь.

— И что?

— Для него наш край — это всего лишь Земля «вечерних звезд», — повторила она недавние слова Далекого Человека, точно заговор. — Им все равно, даже если там не останется ни одного человека, ни одного велида. Но они добры ко мне.

— Они боятся тебя! — перебил Далекий Человек яростно. — Помнишь, как они сначала смотрели? Небось без доброты!

— Но они спасли нам жизнь, — Ак Ми Э совсем приуныла. — Неужели чтобы мы отняли у них?

— Не обманывайся, девочка, — нежно коснулся ее руки охотник, когда она взяла у него печеный клубень, — ты напрасно мучаешь себя. Неужто ты думаешь, что они не разорвали бы нас на кусочки, если бы узнали, кто мы на самом деле и куда их ведем? Неужто ты думаешь, что все эти умильные взгляды, что бросает на тебя этот Тай последние несколько дней, — это больше, чем скука длинного похода, острая забава?

Девушка вздохнула, терзая несчастный Клубень в руках.

— Ты же сама мне объясняла… Если бы твои духи не хотели этого, тебя бы здесь не было. Так положись на них. То, что ты не видишь их, не значит, что их нет с тобою рядом.

Она благодарно посмотрела на него.

— Ладно, зови его, наконец. Только не быстро. Я подброшу мер.

Далекий Человек встал.

«И чем этот Тай так приворожил ее? Ну я — то ладно. Стар уже для нее. Но неужели ей довелось оставить в И Лай своего Ак Ло Тана, который жизнь бы отдал ради нее, лишь для того, чтобы страдать о жестоком человеке из чужой земли, говорящем на непонятном языке? Да еще хотел убить ее, да и не только. Ну чем?» — думал он, идя к палатке командира.

Как только колдунья закончила есть у костра, беседуя с Тарутом, Тай поспешил к ней и уселся на приготовленную для него шкуру. И снова его ноздри приятно щекотал тот же аромат. Снова расхотелось говорить, слова стали уплывать из памяти, и он поспешно начал, чтобы не забыть главное.

— Вчера мой человек поднимался на дерево, — сказал он обвиняющее. — Мы движемся не на восток, мы сильно забираем к северу.

— Да, это так, — сказала она без тени смущения.

— Почему? — стал настаивать Тай, видя, что колдунья ничего не собирается объяснять.

— Мы входим в край сплошных топей, — сказала вельдара. — На севере не так опасно. Так я чувствую.

— Но, может, стоило попробовать южнее, — осторожно сказал Тай.

— Попробуй, — согласилась она, — но без меня. Мы были там и еле выбрались. Твой отряд там не пройдет. Ты хочешь погубить своих людей? — Она посмотрела на него.

Он ответил ей таким же взглядом.

— Может, это ты хочешь погубить нас?

Она выдержала его взгляд спокойно, но в ее туманных глазах определенно мелькнула тоска. Откуда? Уж не знает ли она, что несет угрозу в свои родные места?

— Зачем? — только и спросила она.

И что было Таю ответить?

— Затем, что не хочешь, чтобы мы достигли твоих родных мест, наверное?

— Зачем мне этого не хотеть?

Таю стало совсем трудно. Он уже корил себя за этот разговор, который сам и затеял.

— Может, вы там скрываете что-нибудь? — брякнул он от смятения первое, что пришло в голову.

Она что-то сказала, но охотник не перевел, а что-то ответил на ее языке. Так уже бывало, и Тай привык, Тарут уже не раз объяснял ему, что она не всегда понимает вопрос. Приходится говорить его по-другому. Но в этот раз они слишком разговорились друг с другом.

— Что мы можем скрывать такого? — наконец перевел он.

Тай пожал плечами, не найдя, что сказать. Она снова заговорила:

— Зачем же ты идешь за мной, если мне не веришь?

— А что мне остается делать? — проворчал Тай и вдруг разоткровенничался: — Со времени, как мы вошли в Великие Леса, у меня погибла треть отряда.

— Я не мужчина и даже не охотник, — сказала ему Ак Ми Э, — но, если бы люди, что идут со мной, умирали так часто, как ты говоришь, я бы не стала продолжать путь.

— Ты женщина, — снисходительно сказал Тай. — Хоть и могущественная, — сразу же поправился он. — А мы воины, и продолжаем путь к цели, что бы ни случилось.

— А какая у тебя цель, воин? — невинно спросила девушка. Тай осекся. Он сам загнал себя в ловушку. И какая же цель может оправдать такое упорство?

— Мы хотим найти людей на том краю леса. Мы ведь знаем, что они есть, — осторожно начал он.

Ну что ей сказать? Что он хочет просто с ними познакомиться? Колдунья поймет, что он врет. И тогда откажется их сопровождать, хоть режь ее на части. Мысли плыли, разум отказывался их связывать. Тяжелый нынче был переход, а он сразу и не заметил. Что же, решил Тай, ничто не убедит ее лучше, чем правда. А полправды или четверть правды, кому какая разница? Нужно к жалости ее обратиться. Она ведь жалостливая, иначе бы не стала Качи помогать. Кто он ей?

— У нас, в нашей земле, сейчас большая беда. Движется война. — Он подождал, пока Тарут ей растолкует. — И нам, наверное, не выстоять в ней одним. Мы ищем союзников.

— Мы не будем вам союзниками ни в каких сражениях, — сказала Ак Ми Э. — Если это все, что вам надо, то ты зря заставлял умирать своих людей. Тем более что у вас война, и каждый воин важен для твоей земли. Мы живем своей жизнью вдалеке от вашего большого мира, который называется Адья.

— Но, может быть, части нашего народа придется уйти в леса от кровавого врага. А куда?

— Вы хотите уйти к нам? — удивление явно читалось на лице Ак Ми Э.

— Может быть… — осторожно сказал Тай. — Если вы нас примете.

Ну и тяжело же с ней разговаривать! Он совсем ничего не соображает, когда смотрит на нее через костер. Наверное, она все время над ним колдует, только виду не показывает.

— Ты ведь не первый день в лесу. Люди, что не знают его, не осилят такой дороги. Ты говоришь, что потерял треть отряда, а представь, что это женщины и дети, повозки… — Она покачала головой. — Ты или слишком жесток, или слишком глуп. Или ты обманываешь меня, — огрела она Тая словами. И залопотала быстро с Тарутом на своем языке.

— Как ты смеешь меня обвинять! — выдавил Тай из себя вялую вспышку гнева.

— Это не я. Это духи тебя обвиняют! — указала она пальцем на костер, и он внезапно полыхнул вверх желтым пушистым пламенем. Тай отшатнулся в испуге. — Они мне сказали сейчас, что ты нашел у Сай Дина «вечерние звезды» и забрал их себе! — Она обвиняла, и отпираться было бессмысленно, тем более что охотник, чье настоящее имя, видно, Сай Дин, трясся от страха, словно лист в непогоду.

— «Вечерние звезды»? — Он сделал вид, что вспоминает. — Это камни? Драгоценные камни? Да, мне понравились они. Такие у нас очень редки. Мы можем покупать их у вас. Для вас это будет очень прибыльно. Потому я взял немного для того, чтобы показать нашим торговцам. За них можно получить множество хороших вещей, которых, наверное, нет у вас в лесу, — пытался говорить он с жаром, но получалось у него плоховато. — Но если это так тебя оскорбило, я отдам камни твоему человеку. Он ведь сказал мне, что у вас их много, просто валяются под ногами. Я не думал, что ему будет жалко.

— Разве они твои? — сейчас слова на ее странном языке звучали очень сурово, и Таю было неуютно под ее обвиняющим взглядом. — Ты взял их силой. Ты не просил их. Тебе их не давали. Если это твоя цель и есть — можешь сразу повернуть обратно. Тебе не дадут ни одной «вечерней звезды»! Это закон.

Она всерьез разозлилась, а Тай, наоборот, присмирел еще больше. Почему сейчас ее слова проникали так глубоко? Он вызвал в памяти образ Гайят. Прикоснулся к груди, к заветному карманчику с платочком, и немного успокоился.

— Когда приходят за «вечерними звездами» — быть большой крови. Я не поведу больше ваш отряд, — внезапно сказала она.

И образ Гайят сразу рухнул куда-то, оборвался. И это после всех хлопот? Перед самыми топями, о которых Тарут говорил с таким ужасом? И ничего не поможет, знал он. Ее не запугаешь. Сейчас ему казалось, что она тоже может вспыхнуть, как ее костер, таким же желтым пушистым пламенем, и исчезнуть. И тут какое-то наитие сошло на него. Он медленно сполз со шкуры и встал на колени подле нее, взял ее руку, приложил ладонью к своему сердцу. Несмотря на волнение, сердце билось почему-то вяло и лениво, наверное, от усталости, но сейчас это было очень даже хорошо. Только того и надо. Она сделала слабую попытку вырвать руку, но он удержал ее мягко и настойчиво.

— Слышишь, как бьется мое сердце? Разве я не чист сердцем, скажи? Если бы я обманывал тебя, разве было бы оно так спокойно? — Вдохновение снизошло на него, и слова лились непрерывным потоком, он говорил, не сознавая, что охотник не переводит его слов от удивления. — Мой правитель послал меня на восток. У нас большая надежда на людей с Востока. Может, они хоть как-то помогут нам. Иначе нас могут просто стереть с лица земли. Да, теперь я вижу, что женщинам и детям не преодолеть такой путь, но разве знал я это в самом начале? — Слова выговаривались медленно, но очень значительно. Тай и сам почти верил тому, что говорит. — Я не могу сам взять и повернуть, и эти люди тоже, ведь на нас смотрит наш народ. Нас ожидает наш Правитель с вестями. А какие вести мы принесем? Боюсь, что плохие, если все так, как ты говоришь. Но мы должны дойти до цели. А эти камни, или, как ты говоришь, «вечерние звезды»… Разве среди такого горя, когда наш народ может погибнуть, есть место мыслям о богатстве? Если ты так думаешь обо мне, ты меня не знаешь! — закончил он, прижав ее руку сильнее к своему сердцу.

Колдунья потянула ее нерешительно, затем сильнее и, наконец, высвободила, отдернула. Но видно было, что она впечатлена. Бесстрастности как не бывало. В глазах читалось участие то ли к народу адья, то ли к нему, Таю. Она сказала несколько слов.

— Оставь меня, — перевел Тарут. — Завтра мы выйдем в Путь.

Тай встал, шатаясь, как пьяный, то ли от напряжения, то ли от усталости. Пошел к себе. Только сейчас он заметил удивленные взгляды воинов, сидевших у своих костров неподалеку и видевших его представление перед вельдарой. Сплетня уже пошла по лагерю, теперь косые взгляды и насмешки будут так и отскакивать от его спины. «Это все даже не ради трона Адья Тэрэк, не ради войны против Линзора, уж как-нибудь мы выстоим, — подумал Тай, — только ради тебя, Гайят, только ради тебя, любимая». Он засмеялся над собой. Или от счастливых мыслей о ней. Хотелось одного: добраться до походной постели и уснуть, что он и сделал. Только коснувшись грубой ткани, он провалился в сон, и Санжату стоило большого труда добудиться его на следующее утро.

Далекий Человек мрачно шел рядом с Ак Ми Э до самого дневного привала. Ему, не раз бывавшему в лесах, было ясно без солнца и без карт, что они резко взяли направление прямо на восток. Все больше и больше травы фэн попадалось навстречу, все изящнее и стройнее становились деревья, а кроны их опускались все ниже и ниже. Появились частые полянки. Они вступали в царство больших болот, о которых говорила Ак Ми Э. Идти вдоль кромки, обходя их, было уже невозможно, и девушка свернула прямо туда, на восток. Далекий Человек тащился рядом с Ак Ми Э, боясь даже думать о том, что может случиться.

Вчера после проникновенных слов ненавистного Тая и его ухода они оба сразу же сами свалились то ли от усталости, то ли от мера. Сегодня еле поднялись, не перекинувшись даже словом. Ак Ми Э, как видно, говорить с Далеким Человеком не хотелось, а ему и вовсе трудно было слово сказать. Да и страшно. Неужто он не видел вчера, как ее поразили слова и поступки этого молодца? Неужто он не видел, как текли ее слезы, когда она лежала и думала, что уже никто не может ее видеть? Неужто сейчас он не заметил нежных взглядов, которые этот Тай бросает на его девочку? И хуже всего то, что Ак Ми Э их тоже замечает. Каждый из них.

После того, что произошло вчера, между ними образовалась какая-то связь, непонятная охотнику. Такую связь, если она окрепнет, ему не в силах будет разорвать. Он украдкой зыркнул на Тая, вышагивавшего неподалеку. Да, он доволен собой, это так и прет из него. Но пусть не сомневается: Ак Ми Э не одна, она с ним, Сай Дином, и Сай Дин не верит ни одному слову этого айэта.

Он видел, как девушка устала. Еле идет, словно непосильная ноша давит на ее хрупкие плечи. Поэтому он не стал надоедать ей на дневном привале, лишь молча заботился о ее еде и отдыхе. Зато Тай так и лез с расспросами. Уже все и так заметили, что лес поменялся. Что будет впереди? Они насели на Далекого Человека вчетвером, вместе с Сартадаем, Санжатом и Трибалом. Все в отряде хотели знать, что происходит. Что оставалось охотнику? Он объяснил им, что впереди край топей, большой, необъятный почти. Ак Ми Э пыталась обогнуть его, но вот уже несколько дней они идут, а топи по правую руку от них все простираются и простираются на север. Нет ни одного просвета. Может, просветы где-то и есть, конечно, но туда взгляд колдуньи не достает. Придется переходить их здесь.

— А там, где вы их пересекали, не проще? — спросил Сартадай подозрительно.

Он всегда был самым подозрительным. Далекий Человек помотал головой.

— Можно и там, но вот только… не пройдут там, наверное, ваши люди. Мы и сами еле-еле выбрались.

— Но выбрались же! — не отставал проклятый Сартадай.

— Говорю же: это мы выбрались. Так мы в лесах много лет провели. А с вами поклажи столько, и люди непривычные.

Он видел, что Сартадай не верит все больше и больше.

— Ну тогда, если айэт Тай решит, я поговорю с ней. Может, она согласится вернуться к тому месту, откуда начали.

Он увидел, как вытянулись лица у них, у этого Тая и особенно у Санжата.

— Подожди, Сартадай, — теперь уже сам Тай обращался к Далекому Человеку, отстранив упрямца. — Как это возвращаться? С ума ты, что ли, сошел? Уже дней семь ползем, не меньше. Возвращаться — еще столько же потеряем. А стоит ли?

— Если в отряде господина считают, что им и та дорога по плечу, то нас это и вовсе не должно беспокоить. — Далекий Человек насупился. С виду совершенно искренне,

— А эта, что же, безопаснее?

Сай Дин пожал плечами:

— Мы ею не хаживали. Но она говорит, — и он благоговейно посмотрел в сторону Ак Ми Э, — что здесь проще будет идти для большого отряда. Здесь нет большой опасности, если только с той тропы, что она будет указывать, не сходить. Ну, и кое-где, верно, придется вернуться. Она знать-то знает, чуять — чует, но только духи не всегда подсказывают верно. Шутить могут. Или сердиться. Водить, значит.

— Вот-вот, — Сартадай снова встрял, — и заведут нас туда, откуда ходу нет, а сами сбегут.

— Да если бы она хотела, — Сай Дин старался говорить как можно презрительнее, несмотря на то что мог за это и получить от одного из ахадов, а то и от самого Тая, — мы бы давно уже ускользнули. В этом лесу вам ее не устеречь, даже если всем своим отрядом будете ее охранять. Но она до сих пор здесь.

— А где ее зверюга? Куда исчез? — внезапно спросил Трибал, но Тай только отмахнулся от него.

— Он прав, Сартадай. И если бы она хотела подвергнуть нас опасности, то давно пошла бы в топи. А она пыталась обойти сначала. Разве не так? Что на это скажешь?

— А что сказать можно? Хитрит, наверное, — мрачно ответствовал офицер.

— А по-моему, — снова вмешался Трибал, — Сартадай просто боится опять лезть в топи. Уж очень они ему не приглянулись в прошлый раз. Ведь это он пятерых потерял, да еще и по собственной дурости.

Тай выбросил руку вперед, вовремя перехватив Сартадая, что бросился на Трибала, тоже ощетинившегося в один миг. Все голоса вокруг них замолкли.

— Прекратить немедленно, — жестко приказал Тай ледяным голосом, все еще не опуская руки.

Сартадай тяжело дышал.

— Пусть айэт Тай простит меня, — сказал он наконец, срываясь на хрип от ярости, — но никто до сих пор не осмеливался назвать Сартадая трусом.

— Трибал! — Голос Тая был все так же суров.

Тот потоптался, но, видя, что Тай не намерен шутить, все-таки выдавил:

— Я… не то сказать хотел, Сартадай. Я никогда не принимал тебя за труса.

— Разойдитесь к своим людям, остыньте. — Тай проследил взглядом, как оба пошли в разные стороны. — Хорошо, Тарут. Я верю тебе. — Он кивнул. — И ей тоже верю, — бросил странный взгляд в сторону Ак Ми Э, но колдунья его не заметила. — Она необычная девушка. Верно, и на самом деле колдунья. Я знаю, что, если бы она хотела, она бы уже давно смогла сбежать. Ускакала бы на своем звере, как на коне, — усмехнулся он и потряс головой, видимо, отгоняя видение, мелькнувшее перед ним: девушка на ти-кое уносится в чащу.

Он взмахом руки отпустил охотника. Отходя, Сай Дин услышал слова, небрежно брошенные Таем:

— Не беспокойся, Санжат, теперь я точно знаю, что она нас поведет туда, куда нам надо. Или я совсем ничего не понимаю в женщинах.

Санжат кивнул, ухмыльнувшись. Он тоже вчера наблюдал странное поведение своего господина у костра колдуньи. И если тот так уверен, что может быть лучше?

— Обойдешь всех, предупредишь, — отдавал Тай распоряжения. — Мы немного растянемся. Впереди теперь пойдет колдунья с этим своим охотником, я пойду тоже. Первый отряд, головной, Сартадая теперь будет. Трибал пусть замыкает. Ты пойдешь со своими в середине, между ними. До завтра, думаю, они остынут. И пусть стараются не сходить с тропы, протоптанной передними. Скажи им, что жизнь может зависеть от этого.

Санжат побежал исполнять, а Далекий Человек тем временем рассказывал уже Ак Ми Э о подозрениях Сартадая. Она выслушала молча.

— А что он? — спросила она только в самом конце.

— Кто? Тай?

— Да, главный, — кивнула она.

– Он тебе верит, — сказал Далекий Человек и тут же пожалел о своих словах, потому что ее лицо вдруг прояснилось. — Но это только потому, — поспешно добавил он, — что он думает, будто ты безоглядно доверяешь ему.

— А ты не веришь? — спросила Ак Ми Э, словно обдала холодной водой.

— Как же, — растерянно спросил он, — верить ему можно, девочка? Неужто он переменил свое обращение с тобой — и ты готова забыть все, что он хотел сделать сначала?

— Рассудок подсказывает мне, Сай Дин, что ты прав. Но разве от отчаяния человек не способен на самые ужасные поступки? Теперь у них нет отчаяния, нет страха перед лесом, и… Сай Дин, сердце мне говорит, что неправильно я поступаю с ними!

У него все внутри похолодело.

— Что это значит, Ак Ми Э? Девочка…

— Я не поведу их на смерть, — она посмотрела на охотника, и глаза ее сияли от того, что она, наконец, сбросила с себя это бремя, — я просто не могу этого сделать.

— Но что же будет с моими детьми? — горестно вопросил Далекий Человек. — С твоими родителями? Сестрами? С Матушкой? С нашим поселком? — спрашивал он, и Ак Ми Э мрачнела все больше. — Они сожгут твой тин-кос, всю священную родовую рощу, и поселок опустеет. Не сразу, но со временем так и будет. Они идут в наш край, чтобы разрушать. Для них это всего лишь Земля «вечерних звезд»!

— Неправда! — Она умоляюще посмотрела на него. — Ты разве не слышал?! Ведь он говорил так искренне вчера! Почему я сразу не поговорила с ним, послушалась тебя? Я притащила их в эти гиблые места. Но теперь я не могу вернуться. Там, где мы с тобой переходили болота, гораздо безопаснее. А там, куда мы идем… Гниль, плесень, пустота. Там всюду поджидает смерть. Я чувствую. У меня сердце отчего-то щемит.

— Обычные болота, — вздохнул Далекий Человек обреченно, уже не пытаясь с ней спорить, — везде такие.

— Нет, не везде, — сказала она.

— Как ты знаешь? Неужели ты научилась говорить с духами? Как Матушка?

— Нет, — она покачала головой. — Духи не хотят меня. Я просто чувствую, и все. Неужели ты сам не чувствуешь запаха гнили и тины, запаха жирной липкой грязи, которым тянет от необъятных болот?

— Нет, — он принюхался, — здесь еще совсем чистый лесной воздух.

— Ты неправильно чувствуешь, — сказала Ак Ми Э, — надо всем телом чувствовать.

Он послушно попытался принюхаться всем телом, но ему так ничего не удалось.

— Ничего не чувствую, — сказал он наконец, — давай лучше немного перекусим, а то скоро трогаться в путь.

— А я чувствую, — невпопад ответила она, — и от этого мне плохо.

— Тебе не от грязи болотной плохо, — хмуро пробормотал Далекий Человек, развязывая мешочек с ягодами.

— А от чего же? — услышала все-таки его Ак Ми Э.

— Другой грязью воняет, — снова непонятно сказал он.

— Да о чем ты? — Она никак не понимала.

— А что ты с ними будешь делать все-таки? А, Ак Ми Э? Поведешь прямо в родовой поселок?

— У нас будет время решить, — примирительно сказала Ак Ми Э. — Но мы не можем вот так просто привести их туда. Когда останется совсем немного, ты пойдешь вперед, наверное. Предупредишь Старейшину и всех других.

— Но им не справиться с таким числом хорошо вооруженных людей! — попробовал он снова убедить ее.

— Но мы же можем поймать их в ловушку, — улыбнулась Ак Ми Э; — Усыпить их всех — дело нехитрое.

— Правда! — Он всплеснул руками. — И как же я сразу не подумал! — Но тут же опомнился. — Да стоит ли вообще тащить их с собою?

Она кивнула. Он ничего не стал говорить. Если Ак Ми Э решила, ее не переупрямишь.

— Так о какой грязи ты говорил? О той, от которой мне так плохо? — вдруг вернулась она к тому, что ее так мучило.

— Раз все время спрашиваешь, значит, и вправду плохо. — Он покачал головой. — Ты и в голову брать не хочешь, что не от болотной грязи это. Ну, тянет тиной, ну и что? Ты на самом деле обман чуешь. Большой обман, уродливый. Черное сердце чувствуешь.

— О чем ты говоришь?

— Да об этом Тае. Стой, девочка! — Он поднял руку, останавливая слова, уже готовые сорваться с ее губ. — Неужто ты думаешь, что все, что он сказал вчера, было правдой? Ложь это, верь мне! И его нежные взгляды, что он не первый день на тебя бросает, тоже ложь! Сердце его пропитано ложью, как отравой, и вся она течет к тебе. От нее ты страдаешь! От нее слепнешь и глохнешь. Не хочешь ни слышать, ни видеть ничего вокруг.

 — Но сердце! — она все-таки перебила его. — Сердце не может лгать. Я чувствовала вчера, что его сердце бьется ровно, спокойно. Что ты скажешь на это?

— Да, сердце — это единственное, что не может лгать. Да если бы все его взгляды и слова были хотя бы полуправдой, разве его сердце могло бы биться так спокойно? Когда его люди, о которых он так преданно заботится, в опасности на родине! Посмотри на меня. Не отворачивайся, Ак Ми Э! Разве мое сердце спокойно, когда я думаю о судьбе моих детей? О том, что с ними будет, когда эти люди доберутся до наших поселков? Разве твое сердце бьется ровно, когда ты думаешь, что делать тебе с этими людьми? И разве может, — он понизил голос, — сердце быть таким спокойным у мужчины, когда он сжимает руку женщины, на которую все время так смотрит? Скажи мне, разве это может быть?

Он остановился. Она сейчас и так расплачется. Наконец-то ее проняло, и пелена, повисшая вчера на ее глазах, развеялась хоть на несколько мгновений. Как можно ей спорить с такими простыми доводами? Но девушка так и не расплакалась.

— Я должна знать точно, — сказала она, — способен ли он на такую ложь. Тогда его нельзя подпускать близко к нашим землям.

— Но он не скажет тебе правды, — вздохнул Далекий Человек.

— Я узнаю ее сама. Сегодня я должна буду подумать. Завтра пусть он придет вечером к нашему костру. Если там, куда мы зайдем, еще будет хворост для костра. Пусть приходит.

— Зачем? — искренне удивился охотник.

— Скажешь ему, что надо почтить здешних духов или что-нибудь другое. Придумай сам. Но главное — чтобы он выпил снадобье, которое я приготовлю завтра.

— Какое снадобье? Он откажется.

— Мне надо, чтобы он выпил его. Тогда мы все и узнаем. Я сама тоже выпью, так что никакой отравы там не будет.

— Так что за питье? — спросил охотник осторожно.

— Из коры дерева тин-кос, — ответила Ак Ми Э так же осторожно.

— Откуда у тебя кора священного дерева? — удивился он.

— Матушка дала мне немного с собой. Тайно. Никто ведь не знает, что может встретиться на пути.

— Но зачем? Разве он увидит духов? — не понимал Далекий Человек.

— Он их и не должен увидеть, — терпеливо объясняла Ак Ми Э. — У коры тин-кос разные свойства. Если приготовить напиток так, как готовит Матушка, то можно потерять чувство мира, что вокруг. Только тогда можно различить своими глазами духов. А потом и без напитка… Только мне он не помог, — словно вскользь заметила она. — Не каждому можно его пить. А вот если по-другому сделать… и не так много порошка положить, то он просто заставит человека правду говорить.

— Как это? — не переставал удивляться Далекий Человек. Воины Тая стали подниматься, привал был окончен. Встала и Ак Ми Э. Она так ничего и не проглотила, впрочем, как и ее спутник.

— Не знаю, — пожала она плечами, надевая свой заплечный мешок. — Несколько раз я видела, как Матушка давала такой напиток, и люди говорили все, не противясь ни капли, даже с охотой. Помнишь, к нам приводили людей из Tay Ле?

Он кивнул.

— Это для них делалось, — пояснила девушка. — Что-то они там натворили.

— А ты варила когда-нибудь такое снадобье? Он не умрет? Нас растерзают тогда…

— Да, в тот раз, вместе с Матушкой. Не беспокойся. Травы не духи, уж они-то со мной говорят, — улыбнулась она и тут же загрустила. — Но пообещай мне, — сказала она прежде, чем тронуться в путь, — пообещай, что не будешь больше меня мучить, если тин-кос скажет: это правда, все так, как говорит Тай.

— Сделай это, Ак Ми Э, — наклонился он к девушке, — и если тин-кос скажет, что я ошибался, я никогда больше слова плохого не уроню об этих людях.

Она немного успокоилась, появилась надежда и в сердце Далекого Человека. Уж что правда, то правда, по части трав Ак Ми Э нет равных. В одном он был уверен, если это снадобье действительно способно заставить человека правду сказать, то завтра Ак Ми Э перестанет верить этому Таю. Не мог так просто Сай Дин смотреть на него, самодовольно вышагивавшего теперь совсем рядом с ними, справа. Слева еще двое воинов. Сам же отряд растянулся узкой цепью, по два-три человека в ряд, и не напрасно, потому что уже ближе к закату они вступили в царство болот.

Солнце теперь частенько проглядывало сквозь поредевшие и уменьшившиеся деревья. Все поросло болотными мхами и травой ан-тир. Деревья сменились ваэ, обширными раскидистыми кустарниками в человеческий рост. Не имея настоящих корней, они легко приживались на корнях больших деревьев, если вокруг влажно, или прямо на болотной грязи. Их длинные листья, похожие на траву, уныло свисали с гибких веток, словно заранее оплакивая забредших сюда людей.

«Унылые места. И опасные», — думал Тай, аккуратно ступая за Тарутом. Земля под ними упруго поддавалась, но в грязь они не проваливались, ступать можно было без опаски. Небольшие островки с деревьями манили взгляды к себе, но

Тай уже знал по прежнему опыту, что возле них часто и скрывается самая топь. Шагнул два шага с твердой земли, провалился сразу по пояс или даже по горло, а тебя сразу и всосало куда-то под островок. Никто даже и помочь не успеет. Иногда Ак Ми Э указывала на кусты ваэ, которые следовало порубить, хотя их можно было обойти совсем недалеко от того места, где останавливался отряд. Но колдунья говорила: «Там опасно!» И Тай покорно указывал своим людям на мешавшие их продвижению кусты. По освободившейся дороге шел весь отряд. Незадолго до заката Ак Ми Э наметила несколько островков, сгрудившихся кучкой, для ночлега, и Тай дал сигнал к привалу.

В этот вечер Ак Ми Э вновь варила свое зелье, потому что еще несколько человек пострадало от шипов ан-тир. Помня о случае с Качи, они не стали ожидать неприятностей, а кучкой подошли к охотнику и попросили его обратиться за помощью к колдунье, от их имени. Колдунья вняла их просьбе, отвар сварила, сказала через Тарута, сколько выпить, как ссадины промыть. Однако Тай разозлился, узнав от Санжата, что к колдунье без его ведома обращались, и впредь велел наказать, чтобы любые такие вещи через него делались. Не хватало еще, чтобы она поила его людей чем-то неизвестным. Он успокоился лишь на следующий день, когда убедился, что людям его хуже не стало.

Чего он боится, спрашивал Тай сам себя недоуменно. Разве она не верит ему? Разве до сих пор чувствует опасность? А разве ей можно верить, ответил ему кто-то из середины его сердца. Никому до конца нельзя верить, так говорил Правитель. А уж вельдаре и подавно. Вот если только… Он вспомнил, как она смотрела на него вчера. Конечно, он ей нравится. Она, эта вельдара, мнит себя слишком большой колдуньей, чтобы раскусить нехитрые выдумки Тая. Он нашел, наконец, к ней верный подход. Теперь достижение земли вельдов — лишь дело времени. А там — и возвращение не за горами. И он увидит свою Гайят, он придет к ней, как победитель. И в дар ей он преподнесет самую большую «вечернюю звезду», какую удастся найти.

Его мечты прервал голос Тарута. Он почтительно обращался к Таю. Чего ему надо, если они же и так выступают? Уже совсем светло.

Но Тарут хотел совсем другого. Он передал ему просьбу колдуньи. Духи начали гневаться на них. Те, что живут в этих болотах. То, что трое воинов поцарапались ядовитыми шипами в первый же день, — очень недобрый знак для отряда. Колдунья хочет познакомить Тая с духами, они должны увидеть, что от людей Тая не будет вреда здешним местам, иначе их отряд может попасть в ловушку, из которой не будет выхода.

— Как это — познакомить? — спросил Тай недоуменно.

— Она будет выполнять ритуал сегодня вечером, задабривать здешних духов. Господин должен прийти.

— Хорошо, — кивнул Тай, ему даже интересно сделалось. Неужели он увидит, как она колдует?

— Хорошо, что господин согласен, это очень важно, иначе она и не двинется дальше.

— А что за ритуал? — решил все-таки Тай спросить.

— Господин даже не заметит большей его части, потому что ему не дано видеть духов, ему не дано слышать, как она разговаривает с ними. Но выпить чашу с духами будет нужно. Обязательно, — он кивнул несколько раз, будто подтверждая, как это важно.

«Вот оно что! — мелькнуло у Тая в голове. — Она так и отравить может. Не должна вроде. Но может. Кто знает, что она в голове своей держит!» Он уже хотел отказаться, но Далекий Человек поспешно добавил, видя, что дело может сорваться:

— Господин не должен отказываться. Надо выпить общую чашу с духами. Она будет пить. И господин должен выпить.

— Она тоже будет пить? Из той же чаши?

Тарут кивнул.

— Не надо бояться, — сказал он тихо, совсем приблизившись к Таю. — Если бы была опасность, я предупредил бы господина. Ведь он помнит свое обещание?

Тай кивнул. И правда, ведь Тарут на его стороне, он предупредить всегда может. Хотя на его ли?… Доверять ему полностью тоже нельзя. Но если колдунья будет и сама пить из своей чаши, то опасности нет. Он дал согласие.

Вечером Тай уже жалел об этом. Переход выдался тяжелый, и прошли они совсем мало. И сам Тай, и его люди совсем измотались. Правда, и лесной островок нашелся хороший, большой и удобный, да и сухих веток на нем полно было. Кода разожгли костры и Тай сменил одежду, промокшую ниже пояса, ему и вовсе расхотелось идти, но за ним пришел Тарут, он усилием воли заставил себя встать.

У колдуньи уже булькало какое-то темное варево на костре, разу после прихода Тая она вынула чашу с зельем из огня, чтобы охладить его немного. Тай ожидал знакомого спокойного аромата, что так нравился ему раньше, но его не было. Наоборот, легкий запах этого зелья бодрил, словно свежие силы вливались в усталые мышцы. Постепенно мысли его стали гораздо яснее, тело налилось силой, только было немного… беспокойно, как будто что-то внутри не давало покоя. Прошло о немного времени, и возбуждение овладело им, хотелось что-то делать, куда-то идти, усилием воли он теперь уже заставлял себя оставаться на месте. Колдунья что-то шептала над костром, устремив глаза в тёмное небо над болотами. «Обращается к своим духам», — подумал Тай. Она и правда обращалась к ним сейчас, несмотря на то что они никогда не слышали ее. Она просила прощения за то, что, не будучи Хранительницей, использовала кору тин-кос. Но здесь нет другой Хранительницы, а духи не отвечают на вопросы Ак Ми Э, говорила им девушка. Как же ей узнать, чем эти люди из народа адья угрожают ее Роду? Нет другого пути. Ведь нет же, спросила она и прислушалась к себе, к ночи, кустам, к болотному воздуху. Если не считать ночных звуков болота, больше ничего слышно не было. Духи молчали. И Ак Ми Э взяла чашу и отпила из нее немного, затем протянула Таю. Он улыбнулся ей нежно и, бережно приняв чашу обеими руками, отпил из нее тоже несколько глотков, опасаясь, что его вывернет. Его худшие опасения не оправдались, пойло оказалось горьковатым и пряным на вкус, не более того. После нескольких глотков Тай и вовсе притерпелся. Оно даже освежает много, показалось ему. Он протянул чашу Ак Ми Э, но вельдара покачала отрицательно головой, указав ему на чашу.

— Я что, должен выпить все до конца? — спросил он, оглянувшись на Тарута, что сидел неподалеку, хоть и не рядом с ними.

— Конечно, — кивнул тот. — Господин привел с собой много людей, ему придется выпить больше.

Ак Ми Э тепло улыбалась ему, словно подбадривая, и Тай медленно опорожнил чашу. Странно, но каждый глоток вливал в него новую порцию свежих сил, и когда он добрался до дна, то даже пожалел, что напиток закончился так быстро. На этот раз колдунья приняла чашу. Они сидели некоторое время, просто смотря на костер. Ничего не происходило.

— Чего мы ждем? — спросил Тай нетерпеливо у колдуньи.

Сейчас он чувствовал себя гигантом, которому все по плечу, и тупое сидение у костра очень утомляло его. Но колдунья будто и не слышала ничего, замерла у костра, точно каменное изваяние.

— Чего мы ждем? — повторил Тай в сторону Тарута. Шея повернулась как-то неловко, словно кто-то дернул ее.

— Знака — почтительно сказал охотник, с благоговением.- Знака от духов. Господин не должен уходить. Сейчас уже поздно. Он рассердит духов, если уйдет.

Странно, он же был совсем недалеко, но голос его то удалялся, то приближался, словно он ходил где-то за спиной у Тая. Нет, догадался Тай. Просто он слышит охотника то правым, то левым ухом. Как будто поочередно закладывает то одно, то другое… Он дернул плечом. Рука его внезапно поднялась над головой и упала, ударив его же по уху.

— Надо ждать, — говорил Тарут то в одно, то в другое ухо. — Пусть господин не двигается.

Тай старался не двигаться, но тело словно взбесилось, оно двигалось само, казалось ему. И вдруг он понял: оно просто рвется в бой. Ведь там, за кустами, враги, он чувствует это, он знает их. Это дэльгарцы, они следовали за ним через всю землю Адья, крались за ним через лес, для того чтобы разделаться за поражение под Самоком. Уж они-то знают, кто виноват. Ярость вдруг нахлынула на него удушливой волной. Та самая ярость, с которой он врубился в самую гущу дэльгарцев, сидевших в засаде. Они ожидали Сайина, а пришел Тай, и совсем с другой стороны. И все же дэльгарцы встретили их хорошо. Но и Тай тоже хорошо вломился в их ряды. Если бы не он, потери при Самоке были бы больше. Намного больше. Он даже слышал, как шуршат кусты. Не дать же им себя зарезать у костра? Он вскочил и схватился за меч, кинулся туда, где затаились вражеские воины, испустив клич рода Кальги.

Ак Ми Э и Далекий Человек увидели, как Тай вдруг дернулся всем телом вверх, будто собираясь вскочить, и в беспорядке стал размахивать руками, выкрикивая нечто бессвязное. Ак Ми Э и сама была словно в воде, мысли плыли так легко, что с трудом удавалось их остановить. Но надо, иначе все старания будут напрасны, и она заставила себя сосредоточиться на мысли о «вечерних звездах». «Вечерние звезды, велиды, колдунья», — повторяла она все время на языке адья, прислушиваясь к бормотанию Тая, но оно все еще было несвязным. Когда Ак Ми Э уже подумала с огорчением, что неправильно, должно быть, составила снадобье из коры тин-кос, он сказал вдруг отчетливо, но с безграничным изумлением: «Гайят…»

Тай кинулся в кусты, и люди бросились от него врассыпную. Он догнал первого и хотел уже рассчитаться с ним, но вдруг понял, что это не дэльгарцы, а воины адья. Но это не его люди. «Что же они здесь делают?» — подумал он, и вдруг прямо на него из-за ближайшего куста выступила светлая фигура в прекрасном голубом платье, таком же, как в день, когда они увиделись в последний раз.

— Гайят, — сказал он радостно. И тут же удивился тому, что она оказалась здесь, в самом сердце леса.

Она кивнула.

— Гайят? — уже вопросительно повторил он. — Откуда ты здесь?

— Я все время шла за тобой, Тай, — она ослепительно улыбнулась. — Меня вели люди моего отца.

— Как ты нашла нас?

Она снова улыбнулась.

— А, — сообразил Тай сам, — мы же отмечали свой путь. И вы легко нашли дорогу?

Она снова кивнула. Не было обычного спокойствия, обычной холодности на ее лице. Она любила его и больше не скрывала это ни от кого, даже от самого Тая.

— Здесь сыро, — сказал он ей, — пойдем к костру, любимая.

И с досадой вспомнив про вельдару, обернулся. Но там уже никого не было. Его люди сидели поодаль, а вельдара и ее охранник были теперь совсем далеко, наверное, с другой стороны островка. Здесь их не видно. Тай усадил свое сокровище возле огня. Гайят продолжала нежно улыбаться ему.

— Тебе удалось что-то узнать о «вечерних звездах»? — внезапно спросила она.

— Конечно! — Захлебываясь от счастья, что она здесь и теперь он может порадовать ее, Тай начал сбивчиво рассказывать: — Я нашел двух вельдов. В лесу нашел. Боги мне послали их, чтобы спасти Адья Тэрэк. Они там, — и он неопределенно махнул рукой куда-то назад, указывая на них Гайят. — У них мы нашли «вечерние звезды». У них действительно есть эти «звезды»! Много, очень много! И они отведут нас к «звездам»!

— Они согласились? — Удивление ее было так безмерно, что Тай почувствовал гордость.

— Они такие же люди, как мы, — он аж засмеялся, — только дикие. Охотник, он только и мечтает, чтобы самому поживиться камнями, мечтает вернуться в Адья Тэрэк богатым человеком. За это он все сделает.

— А колдунья, колдунья? — настойчиво спрашивала Гайят.

— А что колдунья? Ее несложно было уговорить, — похвастался Тай.

— Разве вельды боятся угроз? — продолжала спрашивать Гайят. Бесспорно, ее восхищало то, как он повел себя.

— Нет, — ему доставляло удовольствие посвящать ее в подробности, — но охотник мне помог. Да и девушку оказалось несложно уговорить. Но угрозами тут ничего нельзя было сделать, поверь, любимая.

— Так как же? — спрашивала она.

Тай смешался, но как же ей можно было не ответить, если она проделала ради него такой путь? Если любовь ее так сильна, она простит ему то, что он играл с вельдарой.

— Прости меня, любимая, — пробормотал он сбивчиво, — но я должен был… завоевать ее доверие. Ведь только она может показать безопасную дорогу! Ведь мы потеряли стольких…

И он принялся длинно рассказывать о пути сюда, скольких он потерял людей, и где, и что он не виноват в этом ничем. Она прервала поток его слов:

— Так что же вельдара? Ты добился ее доверия?

— Доверия, — кивнул он, — и большего, гораздо большего. Скоро она будет влюблена в меня. Она уже любит меня. Но ведь ты простишь мне это? — От восторга язык немел, плохо слушаясь его.

— Но ведь ты любишь меня! — Гайят надула губки.

— Конечно, моя радость! — Он дотронулся до ее волос, и она коснулась его руки. — Конечно! Как ты можешь сомневаться во мне, Гайят? Вот видишь, — он вытащил платок, который Гайят подарила ему при последней встрече, — твой платок. Ты подарила мне его в тот день, помнишь! — Он снова засмеялся. Засмеялась и она, но как-то невесело. — Пусть мысль о вельдаре не беспокоит твоего сердца, дорогая! — убеждал он. — Как только она приведет нас в свою деревню, я прощусь с ней и больше никогда не увижу. Пусть только приведет!

— Так любишь? — снова и снова спрашивала она, и он называл ее тысячью самых прекрасных имен, которые мог придумать.

В свете костра ее лицо то и дело менялось, расплываясь немного. «Странный дым, странный огонь от этих веток», — думал Тай. Она что-то спрашивала, а он никак не мог понять.

— Что мой отец тебе еще приказал получить от вельдов, кроме «вечерних звезд»? — спрашивала она. Или вроде этого.

— Ничего, — пожал он плечами. — Земля «вечерних звезд», вот все, что нам надо. Их землю. Кто ей владеет, тот владеет миром. — И повторил: — Кто владеет Землей «вечерних звезд», тот владеет миром.

— Но они… — Гайят запнулась, но тут же улыбнулась и продолжила: — Не захотят отдать ее нам.

— Кто будет их спрашивать! — расхохотался Тай.

— А что ты будешь делать?

— Твой отец очень мудрый, Гайят, моя вечерняя звезда. Он сказал, чтобы мирно все обошлось. Если можно.

— А если нельзя?

Почему Гайят становилась все грустнее и грустнее? Почему ее образ все больше и больше расплывался в дыму костра? Он встряхнулся, силясь собрать себя воедино.

— Тогда мы возьмем их земли не мирно. Будет война. — Его даже пошатывало от возбуждения. — Большая война с маленькими вельдами.

— Но к ним тяжело добраться, — сказала она совсем издалека.

— А для чего… мы карту делаем… дорогу отмечаем… деревья… — Тай запинался.

Образ Гайят, костер — все отодвинулось вдруг куда-то, и Тая закружило в вихре травы и листвы. Лес бросал его от дерева к дереву, словно играя им. Гайят уже давно исчезла где-то в этом лесу, и Тай подумал: «А вдруг это сон?» Ведь она часто снилась ему раньше. Сон или нет, продолжал он гадать, летая от дерева к дереву, и наконец его подбросило в последний раз, и он упал в траву. Земля расступилась под ним, и он погрузился в жуткую грязь, которая стала засасывать его. «Помогите!» — кричал он. Или ему казалось, что кричал, но трава медленно сомкнулась над ним, и свет погас. Он лишился чувств.

Тай валялся рядом с костром. Глубокая ночь стояла над болотом. Остальные костры уже догорели, и люди валялись возле них в беспорядке, словно сон сморил их внезапно после тяжелого перехода.

— Ак Ми Э, — позвал Далекий Человек. Девушка не ответила.

— Ак Ми Э! — Он дотронулся до ее плеча. Не умерла бы. — Ты жива, девочка?

Ничего, теплая. Она не упала, как Тай. Так и сидела, как камень. Он погладил ее по щеке. Все равно все спят, никто не увидит. Щека была мокрая. «Живая», — подумал он вяло. Какая изощренная пытка для его девочки. Он придвинулся к ней и обнял ее за плечи. Ак Ми Э вдруг повалилась ему на руки, словно неживая. Беззвучные слезы. Он чувствовал их руками.

А тело не двигалось, словно плакали только глаза. Но она лежала так недолго. Села, выпрямилась.

— Спасибо тебе, Далекий Человек, — сказала она тоже почти беззвучно.

— За что? — спросил он так же.

— Если бы ты не настоял… — Она вздохнула. — Я бы привела их в наши земли. А для них… Кто правит Землей «вечерних звезд», тот правит миром? — вопросительно произнесла она.

— Наверное, так…

Ведь что он мог сказать, чтобы утешить ее? Ничего.

— Нельзя править миром. Он слишком большой, — сказала она неуверенно.

Он промолчал.

— Они — зло? — спросила девушка умоляюще, обращаясь к Далекому Человеку.

— Не самое большое, девочка. Настоящее зло за ними пойдет.

Они помолчали.

— Мне надо отдохнуть… Убери его куда-нибудь, — она указывала на Тая.

Сай Дин пошел искать подмогу, но все спали. Там же, где и упали.

— Эй, караульные, — сказал он громко.

— Чего орешь? — Из-за спины возник силуэт. Это ахад Трибал, сообразил охотник.

— Там айэт Тай заснул у нашего костра. Глубоко, видать, не добудишься.

— Тар! — прошипел Трибал громко в темноту. — Тар!

Один из воинов показался невдалеке.

— Пошли! — Трибал махнул ему рукой.

Они сгребли Тая и потащили его в палатку. Далекий Человек и сам устал немыслимо. Ак Ми Э уже спала, усталость свалила и ее. Он прикорнул рядом, костер погас через некоторое время, и ночь окончательно накрыла лагерь.

Пробуждение Тая оказалось донельзя странным. Он не мог ни глаз открыть, ни пошевелиться. Когда же туман выветрился немного из его головы и ему удалось открыть глаза, он понял сразу несколько вещей. Первое — на глазах его повязка, второе — он крепко связан по рукам и ногам, и третье и самое главное — он помнил все до мелочей, но здесь вчера никак не могло быть Гайят. Колдунья его чем-то опоила, это он помнил, а дальше начался этот бредовый сон. Что же он сделал? Неужели выболтал все вельдаре? И почему он связан? Они опоили и связали его? Проклятая девка! Проклятый охотник! Как он дал себя так провести!

Он попытался освободиться от пут, начал извиваться всем телом. Руки и ноги с трудом слушались его, а веревки оказались слишком крепкими, поэтому надежды на освобождение не было никакой. Зато, как только он начал вертеться, услышал чужой голос, которого он не знал:

— Очухался. Слышишь, Абрэ?

— Чего? — послышалось уже дальше.

— Крутится. Очухался, говорю!

— Ну, врежь ему, если крутится! Я пойду доложу, — голос Абрэ начал удаляться.

Совсем рядом Тай услыхал глухие шаги, шуршание травы. Потом ему действительно врезали, не удосужившись, по-видимому, даже наклониться, и он скорчился. Зубы разжались, он резко вдохнул, и в рот набилась куча земли. Он принялся плеваться.

— Да лежи ты тихо!

Обладатель сапог пнул его еще раз, но уже больше для острастки. Видно, человек он все-таки незлобный.

Что же это получается? Это не его люди. Своих-то он знал всех. Неужели вельдара его обманула? Может, она завела их туда, где ее ожидали… потом опоила… И теперь он в руках ее сообщников. Далеко от своего отряда. Ни от кого он не может ждать помощи. Он прислушался, вокруг стоял привычный шум лагеря, будто он и не покидал того места, где был вчера. Но зачем он им? Чего хотят?

Ярость начала заливать его рассудок. Он же ей верил, этой гадине! А теперь он бессилен, связан по рукам и ногам, бессилен что-либо сделать! Бесславный конец Тая из прославленного рода Кальги. В лесу, среди дикарей. Он заскрипел зубами.

Хотя… Эти двое говорили на языке адья! Как он сразу не сообразил. Тай совсем уже запутался, как вдруг услышал снова:

— Приказано привести его. Развяжи.

— Совсем развязать? — спросил первый охранник. Второй, видимо, задумался, потому что ответил не сразу.

— Не спросил, дурак! Ладно, руки оставь.

Тая начали переворачивать, повязку с глаз содрали, и он принялся озираться в крайнем удивлении. А ведь он до сих пор на болоте. Это и по запаху можно было понять. Он на болоте, на том же самом месте, где вчера они разбили свой лагерь, только воины вокруг чужие. По крайней мере, только чужаков Тай мог разглядеть с того места, где валялся, пока с него снимали веревки. Нельзя сказать, чтобы эти новые люди, в свою очередь, были к нему равнодушны. Чужие воины разглядывали его с любопытством. Оживленно заговорили. Теперь даже нужды прислушиваться не было. Все они были адья. Одного из них Тай припоминал.: смутно. Вроде видел раньше.

Его рывком подняли. Ноги не слушались, и Тай закачался, пытаясь удержаться.

— Тащи его, давай, — нетерпеливо сказал один из тех, кто стоял поближе к пленнику, с проседью, приплюснутым носом и шрамом на подбородке, и Тай узнал по голосу Абрэ. Это тот самый, что бегал докладывать.

— Чего его тащить, сам пойдет. Обвыкнет малость, — Тай узнал голос второго, безымянного.

Второй явно был спокойнее и миролюбивее, и Тай решил держаться поближе к нему. Он делал вид, что привыкает и все еще не может идти, а сам исподлобья изучал обстановку. Глаза еще резал дневной свет, и им надо было притерпеться, но то, что он увидел невдалеке, наполнило его сердце тоской и ужасом. Куча чего-то… или гора трупов?

Конечно же, его повели прямо мимо нее. Наверное, не без умысла. Он увидел спокойное лицо Сартадая. Словно тот просто заснул от усталости. Он разглядел Хадрата, Рижеса, Асала… Многих. Не было сомнения, что где-то там, внутри, недоступные его взгляду, Санжат и Трибал. Судя по ее величине, величине этой кучи, там покоились все. Люди, с которыми он девяносто дней прорубался сквозь эти дебри, топи. Среди них большинство тех, кто с ним уже не первый год. Санжат с ним с самого детства. Он знает его лучше, Чем своего отца. И никакой крови, никаких ран. Куча спящих трупов. Колдунья наверняка руку приложила. И снова ярость поднялась внутри, бессильная и потому сжигающая прежде всего его самого, все внутренности.

Скоро к этой куче прибавится еще один труп. Но он не будет ждать спокойно и покорно. Пусть руки у него пока связаны, но он постарается дорого продать свою жизнь. Только сначала надо увидеть главаря этой шайки. А лучше всего, если он доберется до колдуньи. И Тай плелся в круге своих конвоиров, лелея мстительные мысли. С этими мыслями он дотащился до своей палатки, точнее, бывшей своей палатки. Охрана его остановилась, и Абрэ исчез внутри. Появился он не один, и Тай застыл, ибо его удивление было безграничным, как степи Адья Тэрэк.

— Ранжин? — спросил он тупо, словно не веря своим глазам.

Ранжин Кайя собственной персоной выступил из тени палатки на свет. Вот уж кого Тай не ожидал здесь увидеть! Только теперь стало понятно, как непросто все складывается. Да и колдунья, похоже, тут ни при чем.

— Кальги! — удовлетворенно проговорил Ранжин, приближаясь к Таю. — Воистину, только боги могли подарить мне такой счастливый день.

— Какие боги? — Тай ничего не понимал. — Освободи меня немедленно!

Ранжин сделал знак Абрэ, и тот снял веревки с его рук. Тай начал разминать занемевшие запястья.

— Учти, Кальги, вокруг тебя сейчас восемь человек. — Тай оглянулся, их действительно стало восьмеро. — Четверо из них — прекрасные метатели дротиков. Если ты только дернешься, они пригвоздят тебя с большим удовольствием. Но и у остальных есть чем тебя порадовать. — Он просто издевался. — Видишь, какие почести я воздаю твоему воинскому таланту. Ты не можешь сказать, что Ранжин из рода Кайя не оценил твоих способностей. А ведь этой встречи могло бы и не случиться.

Он вздохнул притворно. Всегда за ним наблюдалось пристрастие к пышным, вычурным фразам. Однако это не умаляло его прочих талантов.

— Этой встречи вообще не должно было быть! — Тай скрипнул зубами. — Откуда ты взялся и почему мои люди мертвы? Я видел их, — Тай впился ногтями в свою ладонь, — они убиты не в честной схватке!

А Ранжин уже смотрел куда-то поверх головы Тая, отвлекшись, и Тай невольно обернулся. В сопровождении воинов Ранжина к ним приближались колдунья со своим вечным заплечным мешочком и ее охотник. Они тоже пленные, подумал Тай и успел уже пожалеть девушку, но Ранжин повел себя совсем не так, как следовало от него ожидать. Он поспешил навстречу девушке и склонился перед ней, точно перед знатной дамой. Не так низко, конечно, но очень любезно. Он учтиво подал ее руку, и Тай видел, как вельдара нерешительно вложила в нее свою. Ранжин улыбнулся ей и повел, словно даму, к палатке. Охрану ее он отпустил небрежным жестом, о Тае как будто совсем позабыл. Тай быстро огляделся. Его охранники не спали, уж они-то точно его не забывали.

Тем временем Ранжин дошел до палатки. Охотник Тарут тащился за ними.

— Скажи ей, — в повелительном тоне, но любезно сказал Ранжин, — что я прошу прощения у нее за все неудобства, которые ей пришлось претерпеть по вине, этого человека, — он указал на Тая, и оба они, и охотник, и девушка, резко обернулись, только сейчас заметив его.

Оба они казались удивленными не меньше Тая. Они, похоже, совсем не понимали, что происходит. Словно они, как и Тай, заснули в его лагере, а проснулись в лагере Ранжина. Взгляд вельдары был холоден, точно болотная вода, никогда не смотрела она так, почти с ненавистью, и Тай вспомнил вчерашний сон. Неужели он видел этот сон наяву? И болтал вслух? Ведь если это сон, то почему он помнит его весь, до капли? Она опоила его. Она, наверное, узнала все, что он скрывал. Теперь же она возненавидела его, и это легко читалось в ее глазах.

— Я постараюсь, — произнес Ранжин, — загладить его вину. Единственной женщине в моем лагере приличествует занять единственное жилище, что здесь имеется. Переводи же, — подтолкнул он охотника.

— Он говорит, — сказал охотник Ак Ми Э, — что просит простить за все то, что нам сделал этот Тай. Предлагает жить в его палатке. Охрану убрал, вроде бы нам доверяет. А сам приказал следить издалека, я — то вижу. Видела гору трупов? Будь осторожнее, Ак Ми Э. Этот человек гораздо опаснее, чем кажется.

— Это он сделал? — спросила Ак Ми Э, невольно оглянувшись назад.

Легкая судорога пробежала по ее плечам. Ранжин сразу же перехватил ее взгляд.

— Что она говорит? — требовательно спросил он у охотника.

— Спрашивает, кто ты и зачем ты это сделал, — вольно перевел Далекий Человек. Ему тоже было не по себе.

— Меня зовут Ранжин. Я принадлежу к старинному роду в Адья Тэрэк. Имя ему Кайя. Ведь она же знает, что такое Адья Тэрэк?

Далекий Человек хмуро кивнул и перевел.

— Этих людей я приказал убить, это правда. Я не буду лгать тебе, как этот человек, — и он с презрением посмотрел на Тая.

— Он говорит, что на самом деле приказал убить их, — начал Далекий Человек.

— Я поняла, — перебила она.

— Не показывай этого ни в коем случае, — предупредил он, но Ранжин сразу уловил другие нотки в его тоне.

— Что ты сказал сейчас? — спросил он сразу.

— Она спрашивает, зачем убил, но я еще не все повторил за господином, и я сказал ей это. — И продолжил уже для Ак Ми Э: — Говорит, что не станет лгать нам, как Тай, — он посмотрел на Тая, и Ак Ми Э тоже невольно перевела взгляд, который сразу потяжелел. — Но не верь этому.

Он кивнул Ранжину.

— Зачем? — задумчиво сказал Ранжин. — Это долгая история, но если говорить об этом в немногих словах, то… Мы бежим от властей Адья Тэрэк, от тех, кому верно служит этот человек. Адья Тэрэк — огромная страна, но нашему Правителю мало земли, мало богатств, что он получает от нее. Не он один обладает такой неумеренной жадностью, есть и другие. Вот они ему и служат. — И он опять указал на Тая. — Переводи.

— Это неправда! — заорал Тай возмущенно, и девушка оглянулась на него.

— Ты можешь говорить все, что угодно, — серьезно сказал Ранжин, теперь его превосходства как не бывало, лишь озабоченность и печаль были заметны на лице. — Никто больше не поверит тебе. Переводи, — обратился он к охотнику. — Как тебя зовут? Вроде Тарут?

Тот кивнул и стал пересказывать Ак Ми Э:

— Он говорит о том, что Правитель Земли Адья слишком жаден, ему не хватает земель и богатств. И это ему служат такие люди, как Тай.

Девушка кивнула, и Ранжин тонко улыбнулся. Тай насупился, ведь если она слышала все то, что он плел вчера, то у нее нет повода не верить Ранжину. Он сам вчера признался во лжи.

— Осторожно, Ак Ми Э, я чую сердцем, что этот человек похуже Тая будет. Он очень хитер. Но ты не показывай, делай вид, что веришь, — предупредил Далекий Человек, кивая Ранжину Кайя.

— Они совершенно разорили наши земли, но им этого недостаточно, — продолжал Ранжин, голос его становился все глуше, в нем звучала неподдельная горечь, — теперь они затевают большую войну. Но не все, не все люди в Земле Адья готовы бросить свои жизни и жизни своих близких в костер войны. Будем страдать мы и другие народы, и ради чего? Чтобы кучка негодяев могла удовлетворить свою жадность, чтобы они смогли повелевать нами на трупах наших детей?! — Он с ненавистью посмотрел на Тая.

— Слышала, что говорит? — спросил Далекий Человек. — Я знаю, что один богатый человек ничем не лучше другого. Это единственная правда. Он говорит, что те, кто служит Правителю, хотят войны с другими. Хотят сражений, чтобы стать богаче, хотят достичь большей власти, стоя на трупах. А ему, верно, просто не досталось, вот он и злится. Он снова кивнул Ранжину.

— Многие старинные роды, такие, как Кайя, например, воспротивились этому и открыто восстали.

— Что ты несешь, Кайя? — закричал снова Тай, но Ранжин кивнул одному их охранников, и Тая сбили с ног, ткнув его тупым концом пики под ребра.

Он задохнулся. Поднял голову. Девушка опять смотрела на него. Холодно, без сочувствия. А еще вчера ее глаза были такими теплыми! Да, она, без сомнения, слышала вчера все его признания!

— Мы восстали, но были преданы, — сказал Кайя. — Многих уничтожили. Мы ничего не можем сделать сейчас. Но наши соседи тоже сильны, и для большой войны с ними нужно много денег. И поэтому наш Правитель обратил свой взор на восток.

— Он говорит, что он против Правителя Адья Тэрэк, он и весь его род, но я ему не верю. По нему видно, род знатный, такой выступит против только тогда, когда ему самому выпадет случай выйти в правители, не иначе. Когда это наши айэты были против хорошей войны? — сказал Далекий Человек Ак Ми Э. — С чего бы это они были против? А он вроде бы против. Но еще говорит, что для большой войны нужно много денег, поэтому Правитель Адья Тэрэк смотрит на восток, на наши земли.

— У меня уже все в голове перепуталось, — с усталостью сказала Ак Ми Э. — Какое мне дело до того, что происходит там у них, в Адья Тэрэк, кто против кого? Пусть просто отпустят нас. Ведь отряд, который заставлял нас вести их на восток, уничтожен, Тай нам больше не опасен. Если это их дело, то при чем здесь мы?

— Она говорит, что нам не должно быть дела до того, что вы воюете между собой. Если вы отпустите нас наконец, то мы будем благодарны вам.

— Я же пытаюсь объяснить, в чем дело, — с жаром проговорил Ранжин. — Не знаю, как это случилось, но кто-то принес весть, что на востоке существует Земля «вечерних звезд», ведь это ваша земля?

Далекий Человек кивнул, отпираться бесполезно, он и так знает.

— Эти «вечерние звезды» очень ценятся в Адья Тэрэк. И наш Правитель решил сначала покорить ваши земли, уничтожить людей, сжечь ваши поселения и основать там поселения народа адья. Искоренить ваш народ — вот чего он хочет, забрать эти богатства. И он тоже, — грозно указал он пальцем на Тая. — Ты — позор нашего народа, позор своего рода. — Он скрестил руки на груди.

— Не верь ему, — устало сказал Тай, обращаясь почему-то к Ак Ми Э. — Врет он все.

У него было такое чувство, будто он барахтается в чем-то липком, из чего не выбраться. Обидно было бы умереть вчера вместе с Санжатом и Трибалом, но сегодня стократ обиднее. Как ловко Ранжин его оклеветал! И она ведь ему поверит! Ведь ничего подобного даже нет! Вернее, все не совсем так, как преподал Кайя. Далекий Человек переводил Ак Ми Э слова Ранжина.

— Я обманул тебя, да, это так, — заговорил тем временем Тай, поймав ее взгляд и стараясь не упустить его, — но он обманывает тебя гораздо больше! Поверь, — говорил он, совершенно не заботясь о том, что она не понимает его.

— Он пытается обелить себя зачем-то перед смертью, — сказал Ранжин, пожав плечами. — Это ему не удастся. Ему мы воздадим по его заслугам.

Далекий Человек начал говорить.

— Если все его люди погибли, — сказала вдруг Ак Ми Э, — зачем убивать и его? Ты же говоришь, что не хочешь войны, жертв, убийства. Он ведь больше не опасен тебе? Отпусти его. нас тоже.

— Я слышу, ты очень великодушна, — ответил на эти слова — Ранжин несколько удивленно. Удивился и Тай. — Но ты не права. Это очень опасный человек, мы не можем отпустить его. На его совести много смертей.

— На твоей тоже, — был ответ Ак Ми Э.

Передавая его Ранжину, Далекий Человек указал на трупы за спиной. Ранжин с виду даже не обиделся.

— Мне пришлось поступить так. Сражаться здесь, на болоте, когда мой отряд не на много воинов больше, чем его… Это глупо. Тем более что я потерял бы отряд, который призван предупредить твоих людей и защитить их от воинов нашего Правителя. Ведь говорят, твой народ не воинственный? — то ли объяснил, то ли поинтересовался он.

— Это подлый поступок, — упорствовала Ак Ми Э.

— Что ж, — Ранжин покаянно склонил голову. — Я признаю, что в этом поступке есть доля подлости. Но это правильный поступок. Приходится идти иногда на то, что тебя назовут подлецом, что смешают даже имя твое с грязью и проклянут, и все ради того, чтобы защитить других. Ради людей. Я не мог позволить себе потерять свой отряд, ведь наша цель помешать не только этому Кальги, но и другим посланникам Правителя, что позорят честь народа адья. Мы должны успеть первыми, и вы должны помочь нам.

Далекий Человек задумчиво перевел, почти слово в слово, не забыв, впрочем, добавить, что не верит ни одному слову.

— Я даже зря сказал, что все эти знатные люди одинаковые, — сказал он Ак Ми Э. — Этот Ранжин гораздо умнее Тая. И гораздо хуже, опаснее.

— Но в его словах нет ничего… Ведь Тай сам вчера признался… Он лишь сделал то, что не смогла сделать я, — задумчиво ответила Ак Ми Э.

— Он-то сделал это, не задумываясь, — проворчал Далекий Человек. — Чем он лучше, если заставляет нас делать то же самое, что и Тай? Вести их отряд.

— Он хочет защитить нас от таких, как Тай, — не совсем уверенно сказала Ак Ми Э, — только теперь я никому не верю. Даже ему.

— Вот. Умница, — сказал Далекий Человек, и обернулся к Ранжину, который не вмешивался в их беседу: — Она говорит, что подумает над твоими словами. Они кажутся ей правдивыми. Но… обман еще свеж в ее памяти, и ей снова надо научиться доверять людям адья.

Ранжин был доволен.

— Я дам ей столько времени, сколько потребуется, но мы не можем задерживаться надолго. Если вы так и не решитесь быть нашими проводниками, нам придется выступить без вас. Что ж, мы не будем тогда вас удерживать. Нам чужды поступки тех, кто позорит народ адья. — И он еще раз посмотрел на Тая. Взглядом победителя.

«Что ж, — подумал Тай безнадежно. — Он и есть победитель. Одна ночь! И все перевернулось». Он обманул вельдару, это правда, но его цели, был уверен Тай, намного ближе народу адья, чем цели Ранжина Кайя. Убив Тая, он завладеет Землей «вечерних звезд», а значит… станет мужем Гайят, если захочет. Бедная, она не дождется Тая. Ранжин станет Правителем Адья Тэрэк. Воистину, кто владеет Землей «вечерних звезд», владеет миром.

И ничего, и ничего Тай не мог сделать! Ранжин перебил всех его людей, очернил его перед вельдами, пусть всего лишь перед двумя, но у Тая было такое чувство, будто Ранжин и его самого почти убедил в том, что он подлый обманщик. Он пленил Тая, собирался его убить, а Тай не мог ничего. Убить Ранжина, и того он не мог сейчас. От бессильной злобы у Тая внутри словно пожар зажегся, то ли болело, то ли горело отчаянно, туман застилал глаза, точно мир вокруг внезапно посерел. Когда Ранжин обернулся в его сторону последний раз, боль стала настолько невыносимой, что у Тая подсеклись ноги. Он упал и не мог встать. Что-то надломилось в нем. Он не боялся смерти, собственное бессилие душило его.

— Поднимите его, — бросил Ранжин.

— Так ты не отпустишь его? — вдруг настойчиво переспросила вельдара, и Далекий Человек перевел ее слова. — Посмотри, разве он опасен? Он жалкий и несчастный.

— Тебе делает честь забота о человеке, который обманул тебя. Предал твое доверие. Не беспокойся, я предлагаю ему честный поединок со мной. Он хороший воин и сможет постоять за себя. Даю тебе слово.

Он наклонил голову, выражая почтение девушке. Тай поднял голову. Странно все это. Такое решение Кайя не удивило бы Тая раньше, будь они где-нибудь в Чатубе, но после того, что он сделал с Таем и его людьми, такой благородный поступок был Ранжину не к лицу. Зачем рисковать, когда так много решается сейчас для них обоих. Хотя Тай уже повержен… Но для Ранжина сейчас слишком многое зависит от этого похода! Он, конечно, не уступит Таю, особенно теперь, когда Тай измотан, когда у него разламывается голова, болят руки и ноги, а движения так замедленны. Кайя не мог этого не заметить. Но все равно остается надежда. И она, вельдара, зачем ей жалеть его? Она смотрит на него снежным взглядом, в котором боль и ненависть, и просит его отпустить? Для чего? И неужели Ранжин хочет произвести впечатление на девушку?

Ему это удалось, надо сказать. Лицо Ак Ми Э при его последних словах просветлело. Она благодарно взглянула на Ранжина, почти так, как смотрела на Тая, когда он велел забрать с той полянки ее раненого ти-коя. Ранжин тоже это заметил.

— А теперь… Как же имя девушки? — спросил он с улыбкой у охотника.

— Ак Ми Э, — сухо ответил тот.

— Ак Ми Э, — повторил Ранжин задумчиво, и Тай впервые отчетливо услышал имя колдуньи.

Ему даже в голову не приходило хоть раз вспомнить его. Вельдара и вельдара, колдунья и колдунья.

— Волшебное имя, как и она сама, — с искренностью в голосе добавил Ранжин. — А теперь, Ак Ми Э, я хочу предложить тебе отдохнуть от этих волнений. — И он отошел на несколько шагов назад и отдернул полог палатки. — А твой… хранитель пусть пойдет с одним из моих людей, посмотрит, нет ли где вашей поклажи. А то мои люди свалили все в кучу, теперь им самим не разобраться.

И тут Тай, проследив за его взглядом, словно тени умерших увидел. Прямо к ним двигался его верный Трибал, а за ним Тар и Качи. И никто не останавливал их, словно не видел. А вот Ранжин видел. Он смотрел прямо на них. Видела их и Ак Ми Э. Глаза ее расширились. Она перевела вопрошающий взгляд на Ранжина Кайя.

— Это мои люди, — успокоил ее Ранжин.

— Твои? — оторопело произнес Тай. — Я всегда думал, что это мои люди, — наконец выдавил он из себя с кривой усмешкой.

Они уже подошли. Трибал смотрел независимо и смело, будто ничего и не произошло, даже раз глянул Таю прямо в глаза, но больше не осмелился. Качи же глазел на вельдару, и не просто так, а с обожанием. Однако нельзя сказать, чтобы у Ак Ми Э это вызвало хоть какие-то ответные чувства.

— Трибал, отряди этих двух с Тарутом. Пусть разыщет свои вещи.

Тот кивнул.

— А что делать с ними? — Он махнул рукой по направлению к горе трупов.

— Потом, — Ранжин поморщился.

Он опять откинул полог, настойчиво приглашая Ак Ми Э в палатку. Нечего делать, она вошла. Далекий Человек пошел за Качи. Тай и Ранжин остались одни, не считая воинов, что окружали Тая и Трибала, не знавшего, что ему делать дальше. И никто из них даже не подумал о том, что Ак Ми Э, войдя в палатку, даже не сняв заплечного мешочка, приникла к длинному разрезу в ткани, который позволял ей видеть и слышать все, что происходит рядом.

— Нас прервали, — сказал Ранжин насмешливо, — но оказалось, это к лучшему. Я не люблю испытанных путей, Кальги. Я творю!

— Ты уже много натворил, — не удержавшись, пробормотал Тай.

— В этом, — наставительно сказал Ранжин, — твоя беда. Ты говоришь больше, чем думаешь, а значит — больше, чем надо.

— Ты мне наставления будешь читать или драться? — злобно спросил Тай. Он почувствовал, что ярость опять душит его, и побоялся упасть снова. Ноги совсем плохо держат.

— Поверь мне, Кальги, — Ранжин просто развлекался. — В мои намерения не входило ни одно, ни другое. Но тем и прекрасна жизнь, что она творит лучше любого творца. То, что жизнь твоя немного продлилась, сослужило мне хорошую службу, не правда ли? Случай — вещь просто замечательная, ты так не думаешь?

Тай угрюмо молчал.

— Не скрою, ты ведь должен был умереть еще ночью вместе со своими людьми. Но вот случай…

— Что ты с ними сделал? Как это произошло?… — перебил Тай тихо, многих усилий стоили ему эти слова.

— Видишь, тебе уже интересно, — Ранжин улыбнулся. — У меня тоже есть недостаток, Кальги. Поэтому я сейчас говорю с тобой. Если бы я был идеален, ты был бы уже мертв. Все просто. В вашей воде был яд.

— Это ты? — Тай хотел бы убить Трибала взглядом, если б только мог.

Ему очень хотелось кинуться на предателя, вцепиться в горло, но тогда ему бы сразу пришел конец. Охрана настороже. Как бы ни было больно, не надо дарить Ранжину таких подарков, пусть сражается. А Кайя ждал, хотя Трибалу явно было неуютно, он-то знал Тая не первый день. Бывший ахад Тая напрягся, словно приготовился к защите, но Тай так и не прыгнул, с усилием отвернувшись от него.

— Не будет тебе твоего случая, — сказал он Ранжину.

— Похоже, зелье, которое ты вчера глотал у девчонки, не только спасло тебе жизнь, но и прибавило ума. Я вижу, она настоящая колдунья.

— Спасло жизнь? — не удержался Тай в изумлении.

— Нет, не прибавило, — Ранжин расхохотался. — Ладно, не буду мучить больше твой рассудок, Кальги. Вся ваша вода была вчера отравлена. Не беспокойся, они даже не мучились. Я ведь не изверг, мне просто понадобился верный способ. Мы слишком долго шли за вами. Здесь, на проклятых болотах, это стало невозможным, за два дня я потерял трех человек, а вы — ни одного, хотя я шел за вами. Скрываться дольше для меня было рискованно. Мне нужна твоя вельдара, я ведь не хотел растерять весь свой отряд. До сих пор мои потери были значительно меньше твоих.

— Так ты шел по готовой дороге, которую мы оставляли для тебя?

Ранжин кивнул.

— Я даже воспользовался вашей переправой через речку.

— Но как же… как же мы ни разу не наткнулись на твоих людей? — спросил Тай с недоверием.

— Мы шли почти в дне пути от тебя. Я нанял опытных следопытов из квирайя. Тебе, Кальки, следовало бы тоже сделать это, если бы не твои дурацкие предубеждения против них. Некоторые из них в лесу как дома, у них там даже поселения есть. И все ловушки лесных людей, в которые вы попались, мы прошли удачно. — Он замялся. — Почти удачно. Мне не нужно незаслуженной славы, поэтому я не нуждаюсь в том, чтобы скрывать свои неудачи. Даже от тебя.

— Следопыты… — протянул Тай. — Ты слишком хорошо осведомлен о том, что творится в лагере. Кто такая вельдара, кто такой Тарут…

— Трибал оставлял мне послания под вашими мечеными деревьями. Он или один из его людей. Я хорошо осведомлен, ты прав.

Тай опять не удержался, повернувшись к Трибалу.

— Иди уже, Трибал, — недовольно сказал Кайя. — Он же вместе со своими людьми подсыпал яд в вашу воду, — продолжал он. — Ведь только девчонка и ее охотник пили свою воду, сами набирали ее в источниках, сами несли. Им яд не должен был повредить. Я ведь не ожидал, что и тебя пригласят на трапезу.

Тай невольно посмотрел на палатку, в которой скрылась вельдара. Как бы то ни было, а она сохранила ему жизнь, правда, ненадолго. Она даже не знает, что ждет ее. Ранжин выжмет из вельдов гораздо больше, чем мог бы Тай. Он понял наконец, какая мысль не дает ему покоя. «Вечерние звезды»!

— Я ведь не говорил Трибалу или кому-нибудь другому ни одного слова о «вечерних звездах». Но ты знаешь и это.

— Глупо скрывать такие вещи от своих людей, Тай, — серьезно сказал Ранжин. — Они не будут доверять тебе. Не будь ты таким жадным, кто знает, может, Трибал не стал бы моим.

— Вот чем ты купил его!

— По возвращении в Адья Тэрэк их ждет богатство и почет.

— Почему ты тянешь? — устало спросил Тай. — Зачем ты рассказываешь все это мне?

— Я же сказал, я не идеален, поэтому ты еще жив. Неужели ты думаешь, Кальги, что я не знаю, как поступил с тобой только что? Я не люблю ни тебя, ни твой род. Ты же знаешь, мы враждуем много колен. Но я получил все, что хотел, и мне жаль тебя. Ведь ты уже понял, что поединка не будет? Я не хочу рисковать своим успехом, даже если твои возможности слишком призрачны. Видишь, я честен с тобой. У меня даже была мысль отпустить тебя, раз боги не дали умереть тебе сегодня ночью. Но тебе все равно не одолеть этот лес одному. Это медленная смерть. Я не так глуп, чтобы не сообразить, что ты пойдешь за нами и попытаешься меня убить. Ты положишь на это все силы. Ты следишь за моей мыслью, Кальги?

Тай кивнул.

— Так что же, привязывать тебя к дереву, чтобы ты не смог последовать за нами, на растерзание местным тварям? Милосерднее покончить с тобой сейчас. Но мне не хочется этого, поэтому я и тяну. И мне приятно рассказать тебе о своих успехах. Поэтому я с удовольствием отвечаю на твои вопросы.

Тай усмехнулся. После того как Ранжин смешал его с грязью…

— Ты считаешь, что это успех? Ты, как женщина, пользуешься ядом, вместо того чтобы сражаться, как воин! Ты лжешь, ты пригрел рядом с собой предателя, ты собираешься уничтожить этих вельдов, если они не отдадут добровольно тебе камни! Ты просто чудовище!

— Тебе никогда не хватало ума, — немного раздраженно ответил Кайя. Все-таки Тай достал его. Хоть немного. — Что только Хаадид нашел в тебе такого, чего ему не хватило во мне? Неужели его так привлек именно этот твой недостаток?

— И это ты знаешь? — Тай развел руками.

— Конечно. А я все ждал, когда ты об этом спросишь. — Его глаза не предвещали ничего хорошего.

Тай напрягся. Вот в чем дело. Не из сочувствия к нему Ранжин до сих пор тянет. Тай решил ничего не спрашивать больше. Пусть казнит уже, в конце концов.

— Неужели ты… — начал Ранжин после недолгого ожидания.

— Я не хочу больше тебя слушать, ты мне надоел. Решил убить — убивай.

— Я знаю о намерениях Хаадида все. О его глупых мыслях. Что ты можешь стать соправителем при Гайят!

Тай молчал.

— И где же этот платочек? — вдруг спросил Ранжин вполне невинно, словно невзначай поинтересовался, но у Тая перехватило дыхание.

— Неужели ты до сих пор не понял, что в их игре ты вещь, которую они хранят и переставляют, пока она нужна? Гайят рассказала мне все уже через три дня после того, как подарила тебе платок. И знаешь почему, Кальги? Мы с ней похожи: я не выношу, когда со мной играют. Она тоже, даже если это ее отец. Он ловко убедил ее дать согласие на этот брак, но просчитался. Знаешь, почему? — Ему отрадно было наблюдать, что Тай бледнеет все больше и больше. — Она не глупее своего отца, и ей не понадобилось много времени, чтобы сообразить, что он просто ловко ее уговорил в абсолютном согласии со своими планами, не с ее. И второе — она всегда отдавала мне предпочтение. Предпочтение моему уму, практичности, изяществу. Этого не найдешь у тебя, Кальги. А она все-таки женщина. Которая к тому же ненавидит дураков. И просто людей недалеких.

— Ты врешь, — глухо сказал вдруг Тай, — врешь от бессилия. Ты не простил мне того, что здесь я опередил тебя.

— Подумай, — Кайя вроде бы даже нисколько не обиделся, — все в Чатубе знали о том, как ты сохнешь по ней, и ни одного знака внимания от нее самой. Как вдруг — внезапный приступ симпатии. Я знаю о встрече в саду, она была подстроена Хаадидом и его дочерью. Именно поэтому произошла маленькая путаница с местом аудиенции. Ты слушаешь меня?

Тай молчал. У него действительно был вид человека потерянного и ничего не воспринимающего. Но он слушал, слушал жадно, хотя ему хотелось заткнуть уши.

— Первым, кто предупредил меня о том, что задумал Хаадид, скорее, даже намекнул, был Таржид. Ты удивлен? Но у него, у его ветви Сэмержи, давние нелады с родом Кальги. Ничего глубокого, ничего серьезного, но сохранить свое положение Первого Советника при тебе ему было бы трудновато. Хорошо зная твоего отца, скажу тебе прямо, это невозможно. Твой отец обид не забывает. А вот я Таржиду теперь даже должен, а я всегда плачу свои долги, все это знают. Он намекнул и на то, что Хаадид что-то задумал, что в подземелье скончался человечек один, а за ним отправились в мир богов еще двое, те ахады, что вели допрос. У меня всюду свои люди, но об этом я ничего не смог разузнать. Значит, дело очень серьезное, подумал я. А ведь он хочет поручить его Кальги. Только Гайят могла мне помочь. Дама из ее свиты тоже говорила о каком-то важном деле. Хаадид рассказывал об этом Гайят, только ей одной. Но Айянит не удалось расслышать ничего такого, что бы направило меня на след. Я мог обратиться только к Гайят. Но что за диво! Раньше она меня выделяла, раньше я был ей мил, а теперь она закрылась от меня, точно доспехи надела. Немалого труда стоило ее хоть немного разговорить, убедить в моей любви, что стократ сильнее от боязни ее потерять.

— Чудовище, — проговорил Тай задумчиво. И непонятно было, о ком это он.

— Ты преувеличиваешь, — холодно заметил Кайя. — Разве ты не замахнулся на то, что тебе не принадлежит? Мне тоже нравится Гайят.

— Но я люблю ее! — вырвалось у Тая:

— И это сделало тебя уязвимым, доверчивым. Но Хаадид просчитался. Гайят не так просто обвести, как тебя. Он взял ее штурмом, точно крепость, окружил, удивил, обрушил. И она сдалась. Но уже через несколько дней Гайят пришла в себя. Ведь она гораздо умнее своего отца.

— Неужели она рассказала все тебе, если она такая умница? — с кривой усмешкой спросил Тай.

— Ее подводит то же, что и других умниц и умников. Она подумала, что все вокруг нее… Словом, что нет умнее ее человека. Но такой человек есть.

Тай кивнул. Это все словно сон какой-то.

— Она слишком обижена на отца, и она уверена теперь, что я в нее влюблен не меньше тебя. Если я подчиню себе вельдов вместо Хаадида, ему придется столкнуться здесь не с кучкой дикарей, а с небольшой армией, которая может воевать в лесах, в отличие от его воинов. Они будут смотреть мне в рот и делать все, что я скажу. Они будут обожать меня, своего спасителя от злобного и жадного Правителя Адья Тэрэк. И тогда он вынужден будет отдать мне Гайят… Если я еще захочу, — он рассмеялся. — Трон Адья Тэрэк будет моим и так. Но с Гайят все произойдет скорее. А я не так молод, как ты, мне ждать недосуг. Так что я, пожалуй, соглашусь на просьбы Хаадида. Для Гайят все закончится благополучно, если она не будет воображать себя впредь Великой Правительницей.

— Ты еще не владеешь Землей «вечерних звезд», — процедил Тай.

— Это вопрос времени, — беспечно ответил собеседник.

— Они не пойдут за тобой. Они не любят чужаков.

— Только Кальги может ломиться в запертую дверь, если можно попросить просто отпереть ее для бедного странника. Мы придем не как воины, а как изгнанники. За то время, что уйдет на дорогу, оба этих вельда станут нам друзьями. Разве мы не идем, чтобы предупредить их об опасности? Ведь нас не интересуют «вечерние звезды». Мы хотим найти у них временный приют, Кальги, хотим учиться у них жить в лесах. Мы не просим у них помощи, а предлагаем ее, а взамен что мы просим — пустяк. Всего лишь… Ты мне надоел, Кальги, — вдруг сказал он совсем другим тоном.

— Ты уже вполне удовлетворил свое тщеславие, и я тебе надоел, — в тон ему ответил Тай.

Что ж, этот урок многому его научил напоследок. При мысли о том, что им Играли, точно деревянным мячиком, которым забавляются дети, внутри что-то противно поворачивалось, но не более того.

— Ты приободрился, Кальги, — недобро сказал Ранжин.

— Всегда приятно узнать смысл игры, в которой ты был мячом. Зато теперь я его знаю, значит, игры уже нет, и я не мяч, — он силился говорить равнодушно, чтобы хоть раз уязвить Ранжина. — Спасибо тебе, Кайя.

— Напрасно ты обижаешься, Тай, — вкрадчиво прошелестел Ранжин, — ведь ты и сам не лучше. И вельдара, которая сидит сейчас в твоей бывшей палатке, могла бы подтвердить это. — И он добил Тая, глядя в его потемневшие глаза: — Я не дам тебе изображать благородную жертву. Ты ведь тоже пытался стать игроком, просто не сумел сыграть, как надо. Но в этот раз выигрыш очень крупный, поэтому жизнь ты уже проиграл. И, как я сказал уже, ты мне надоел. Поэтому сейчас мы…

Он услышал шуршанье за спиной и обернулся. Вельдара вышла из палатки, ее мешочек был все так же при ней.

— Что случилось? — стал спрашивать ее Ранжин заботливо. Она отвечала что-то на своем языке, совсем непонятно, часто повторяла слово «сайдин».

— Чего же ты хочешь? — с досадой пробормотал Ранжин, сохраняя на лице приветливое выражение.

— Сай Дин! — вдруг закричала она, и Ранжин, проследив за ее взглядом, заметил охотника, направлявшегося к ним с их поклажей.

— Ах, вот оно что, тебе нужен твой охотник? — Он показал на него.

Она закивала головой.

— Сейчас придет. — Ранжин успокоился и снова повернулся к Таю.

— Скажи мне, Кайя, — спросил Тай, — неужели ты не боишься своих людей? Рассказываешь мне все это при них?

Ранжин опять улыбнулся.

— Эти восьмеро преданы мне. Не только из-за богатства, которое я им пообещал. У них свои грешки, и без меня они уже давно оказались бы мертвы. Но в том, что я тебе рассказал, уже нет секрета, потому что эта часть игры закончена. В этом ты прав. Я ничем не рискую.

Тай повел головой, отдавая дань этому Кайя. Он его пленил, унизил, разрушил до основания, уничтожил, он убил всех его людей, отнял все, а Тай даже не мог его убить. Хотя сейчас — это все, чего ему еще хотелось в этой жизни. Невыполнимо, но он все-таки стал прикидывать свои возможности. Он слишком далеко стоит, да и Кайя будет сопротивляться, он вооружен, а Тай безоружен.

Тем временем Сай Дин, убыстривший шаг на зов девушки, был уже здесь.

— Что случилось? — спросил он.

Она казалась спокойной, но он уже видел, что что-то не так.

— Ты снова был прав, Сай Дин, — заговорила Ак Ми Э, силясь казаться спокойной, потому что Ранжин явно прислушивался, спасало только то, что он не знал ее языка. — Этот человек ужасен. Я не все поняла из того, что они говорили… но он куда хуже, чем даже Тай. Он хитер и задумал обмануть всех: и меня, и тебя, и наших Старейшин. Решил прикинуться добрым человеком. И своего правителя он тоже хочет обмануть. Он хочет править сам и твоей землей, и нашим народом. Он говорил о том, что отравил всех воинов Тая, яд был в воде, мы с тобой уцелели случайно. Мы нужны ему, чтобы перейти лес, выйти из болот!

Она стала волноваться, и Ранжин это заметил.

— Что случилось, Тарут? — спросил он Далекого Человека.

— Ничего, — охотник не успел ничего сообразить, чтобы складно соврать. Глаза его дернулись от Ранжина.

— Ты обманываешь меня, охотник, — с угрозой уронил Кайя и тут поймал испуганный взгляд Ак Ми Э. И понял, что его блестящий обман не удался.

— Эй, возьмите ее, — сказал он двоим из охранников Тая. Те рванулись выполнять приказ.

— Беги, — сказал Далекий Человек Ак Ми Э и загородил ее, оглядываясь в поисках какого-нибудь оружия.

Еще двое охранников сорвались с мест, и Тай тут же бросился вперед, выхватив короткий меч из ножен нерадивого караульщика, уставившегося на Тарута. Этим же воином Ранжина он прикрылся от двух дротиков, сейчас же вонзившихся в тело неудачника. Но дальше удача закончилась, потому что оставшиеся семь человек начали медленно окружать его. Вместе с трупом, которым он пользовался, как щитом, он не мог передвигаться, поэтому ограничился тем, что прислонился к дереву. А Кайя был все так нее далеко. Он сбил с ног охотника и сам схватил за руку Ак Ми Э, которая силилась вырваться, извиваясь, но он держал слишком крепко.

И вдруг все остановились, даже те люди Ранжина, что уже бежали на подмогу.

— Отпусти ее, или я перережу тебе горло, — громко сказал охотник.

Здоровой правой рукой он словно обнял Ранжина, его широкий охотничий нож прочертил кровавую полосу на шее Кайя.

— Стоять всем! Только попробуй дернуться!

И тут же сказал Ак Ми Э на ее родном языке:

— Беги, девочка, скорей беги, пока можно. Долго мне его не удержать. — Он крутил головой, стараясь разглядеть, не обходит ли его кто-нибудь сзади. — Стоять, я сказал!

И надавил на горло Кайя. Снова полилась кровь. Тот замахал руками своим людям. Говорить он не мог, так сильно нож был вдавлен в шею.

— А ты как же? — Ак Ми Э отходила назад потихоньку, не решаясь еще бежать.

— Нам не уйти вдвоем. Ты, главное, доберись раньше. Предупреди в поселках, пусть повсюду людей разошлют. Да беги же! Дорогу ей! — взревел он на адья. — Чтобы никто и пальцем не смел коснуться!

Она повернулась, побежала. И тут Тай решил, что это и есть его случай. Ведь ему-то двигаться можно. И бросился к Кайя.

— Дурак!! — взревел ему в лицо охотник так, что Тай остановился на полушаге, и Ак Ми Э обернулась, не понимая, что происходит, остановилась. — Сделай хоть одно доброе дело! Все равно ведь умрешь, если убьешь его! — спешил он. — И она пропадет! Лучше ей помоги! Тогда спасешься! Ты же один остался!

Тай посмотрел в ненавистные глаза Кайя, приходя в себя. Один миг. Тот не боялся смерти, но и рисковать собой не хотел, поэтому не дергался. Молча ждал.

Охотник снова что-то крикнул девушке. Тай оглянулся, она побежала. Один миг на принятие решения.

— Потом с тобой рассчитаюсь, — процедил он в глаза Кайя и рванулся за ней.

Она бежала быстро и все быстрее и быстрее. Тай еле поспевал за ней. Они скатились с островка и выбежали на открытое болото. Стало страшно. Он оглянулся, но погони еще не было. Видно, охотник еще держит Ранжина, давая им возможность уйти. Это вопрос времени, как говорит Ранжин. Они окружат его, но если Таруту повезет, то в последний миг он все-таки перережет горло Кайя. Они отбежали не так далеко, и вдруг девушка, спина которой мелькала перед ним, споткнулась, словно ноги у нее подсеклись внезапно, отказались ей служить, и кубарем покатилась в грязь. Он поднял ее. Ак Ми Э смотрела невидящими глазами, словно не понимала, кто перед ней.

— Он умер? — спросил Тай.

Она не ответила. Да она и не поняла ничего, что она могла ответить?

— Тогда Нам надо спешить.

Тай знал, что она не понимает ни слова, просто поставил ее на ноги. Она встала. Он хотел подхватить ее на руки, хотя докуда, подумалось ему, он ее может донести. Сам еле бежит. Но девушка отстранилась, сделала шаг, другой, быстрее, еще быстрее. Он оглянулся. С островка сбегали фигурки, одна за одной. Началась погоня. Они еще близко, можно достать стрелой, и кусты, как назло, совсем маленькие. Ближайшие заросли далеко впереди. Девушка побежала еще быстрее, почти как сначала, и Тай последовал за ней.

Он часто оглядывался на бегу. Десятка два, не меньше, а то и больше. Но скоро стало ясно, что их преследователи отстают. Понемногу они отдалялись. Похоже, опыт научил их, что бегать по болоту небезопасно. У Тая и то екало сердце, когда его нога погружалась в почву больше, чем ему бы хотелось, а ведь он бежал прямо за вельдарой. Уж в ее способности находить безопасный путь он не сомневался. Их преследователи явно побаивались. Ведь они потеряли двоих или троих на болоте за последние два дня. Как там говорил Кайя? Странно только, подумал Тай, что они не стреляют. Так ведь можно и упустить беглецов, а они пока что еще на расстоянии полета арбалетной стрелы. Вероятно, они боятся стрелять в него, опасаясь на таком расстоянии попасть и в девушку.

Он снова уставился на равномерно подпрыгивающий на спине колдуньи заплечный мешок, потом на заросли. Уже близко! Совсем близко, только сил нет. Тем более что теперь ноги его проваливались гораздо сильнее, они просто вязли в почве. Если это еще почва. Когда заросли придвинулись уже близко, Тай заметил маленькую лужу недалеко от их пути, и эта зеркальная гладь испугала его больше стрелы, свистнувшей над ухом. А может, чутье изменило девушке из-за горя или испуга? Они бегут куда-то прямо в топь. Кусты совсем-совсем близко, но это уже не бег, а быстрая ходьба, потому что слишком вязнут ноги. Мимо понеслись стрелы. Тай оглянулся. Они бьют теперь, но уже далековато даже для опытных стрелков. Отчаялись поймать или боятся дальше идти. То есть идти-то идут, но медленно и осторожно. Он бы и сам туда не пошел, но вельдара как раз нырнула в заросли, и Тай сделал несколько последних шагов, когда острая боль вспорола плечо. От неожиданности он наклонился набок и потерял равновесие, свалившись прямо в грязь, которую они только что месили ногами.

Он схватился за плечо. Ерунда, только задело. Сильно задело, надо сказать, но, кроме боли, это пока ничем не помешает. И он почти сразу вскочил, пригибаясь, нырнул в заросли и сразу потерялся. Он попытался разглядеть следы, но видел лишь больше или меньше взрытую грязь и побежал наудачу в ту сторону, где грязь была взрыта больше. Удача сопутствовала ему, поскольку, обогнув несколько кустов, он наткнулся на вельдару. Она переводила дыхание.

— Нельзя останавливаться, — как можно убедительнее постарался он ей втолковать, чтобы хоть по тону она поняла, что задержка для них крайне нежелательна. — Может, не так быстро, — он показал руками, — но надо идти. Иначе те люди, — он показал, как они целятся в них из арбалетов, — нас догонят, схватят.

Чтобы объяснить, что их схватят, он схватил ее за плечо, но она отпрыгнула так быстро, словно на нее свалилась змея, и его рука упала. Девушка посмотрела на него и покачала отрицательно головой. Вряд ли она отказывалась идти дальше, скорее, хотела объяснить Таю, чтобы он ее не трогал.

— Хорошо, я больше не трону тебя, — примирительно сказал Тай, — только пошли скорее. Иначе они схватят тебя, и смерть твоего Тарута будет зря. Понимаешь, он тогда зря погиб, — говорил Тай, больше рассчитывая на свой тон, чем на ее понимание.

Но при слове «Тарут» она блеснула сердито глазами. Проняло ее. Поправила лямки своего мешка, мимоходом скользнула по плечу Тая, вопросительно посмотрела на него.

— Это ерунда, — сказал он ей, — царапина, не страшно. Бывало хуже.

Она обернулась и снова пошла, быстро, но осторожно. Через некоторое время они уже хлюпали по воде.

«Правильно девчонка делает, — подумал Тай, — если, конечно, мы сами не утонем. Зато следов нет». Он очень быстро устал, сказалось все: и вчерашний вечер, и это пойло дурацкое. И веревки, от которых ломило тело, и бессильная боль внутри, которая не затихала. Боль от того, что не убил Кайя, и от того, что Кайя с ним сделал. Как он теперь вернется назад? В одиночку это немыслимо. Увидит ли он Адья Тэрэк еще? Или хотя бы завтрашний день? И что он теперь вообще такое? Теперь он не нужен ни Правителю, ни Гайят, род Кайя станет преследовать его, а род Кальги будет обесчещен на долгие времена, если хоть что-нибудь из того, что произошло здесь, станет известно на родине. Тая передернуло, он представил, что расскажет о нем Кайя, когда вернется. И вернется со славой. Если ему еще удастся самому добраться до земли вельдов. Легко, когда тебе расчищают путь… А вот теперь пусть сам попробует.

Силы уходили все быстрее. Плечо разболелось не на шутку, голова не поворачивалась на распухшей шее. Рука обмякла и повисла. Дорогу он уже не разбирал, листья вездесущих кустов ваэ хлестали его по лицу, но он продирался вперед, не замечая этого. Вельдара иногда двоилась в его глазах, но он стискивал зубы, пытаясь не отставать. Она не оглядывалась. Ей, наверное, было все равно, идет ли за ней еще Тай или нет. Даже там, где его ноги проваливались почти до колен, а ее только до щиколоток, и он напрягал все силы, чтобы вынимать и вынимать их из вязкой жижи, двигаясь дальше, она не снизила темпа. Ему приходилось догонять, напрягая все силы. Но потерять ее теперь — все равно что погибнуть. Она завела его в настоящую топь. Люди Ранжина вряд ли сунутся сюда, но и Таю не выйти. На глаз все вокруг одинаково: грязь, кусты, вода. Но вельдара слишком сильно петляла по этой грязи, между этими кустами, чтобы можно было поверить, что грязь, и в самом деле, всюду одинаковая. И Тай тратил все силы на то, чтобы не потерять ее, а о том, что будет потом, старался не задумываться.

Вельдара наконец пошла медленнее. Ее силы тоже не были безграничны. Тай подумал, что теперь станет легче, но легче не стало, только вот места пошли немножко посуше. Она решила выйти на более твердую поверхность. Тай плелся за ней. Рука налилась тяжестью и тащила его к земле, левая сторона шеи стала совсем твердой и мешала ему дышать, его вдохи стали короткими и частыми, но воздуха все равно не хватало. Его мутило, и вид болотной жижи усиливал это чувство. Полтела горело, как в огне, движения становились все менее ловкими. И в голове его все танцевало, связные мысли приходили редко, а девушка все шла и шла вперед.

Тай видел уже такое, он вспомнил Райжу, который умер вот так же — от простой легкой стрелы, оцарапавшей ему шею. Лесные люди мазали концы своих стрел каким-то хитрым ядом, от которого гибли воины Тая. Все, кого они даже слегка зацепили, умерли. Похоже, люди Ранжина тоже раздобыли этот яд или тот, что сродни ему.

Они вышли на твердое место, невдалеке что-то мельтешило перед глазами. Тай уже не мог разглядеть, что. Неужели деревья, островок? Левая нога подвернулась, и он упал. Подняться ему не удалось. Похоже, ему не суждено дойти до этих деревьев. Вельдара уходила вперед, словно и не слышала, что Тай уже не идет у нее за спиной. Но она же колдунья! Наверное, она могла бы его спасти!

— Помоги мне, — позвал Тай.

Как же ее имя? Он слышал его. Охотник его называл сегодня, но сейчас туманящийся разум был не в состоянии вспомнить его. Но она все равно обернулась. Посмотрела. И медленно пошла дальше.

— Помоги, — еще раз попросил он.

Наверное, даже прошептал, потому что сам себя не расслышал, но вельдара опять обернулась. Остановилась в нерешительности. Дурнота охватила Тая целиком, но он упрямо не закрывал глаза. И колдунья пошла к Таю, все быстрее и быстрее. Он видел еще, как она склонилась над ним, и ее косички упали ему на лицо, на глаза.

— Спасибо, — сказал он ей. Или ему показалось…

И все-таки Ак Ми Э задумалась, прежде чем вернуться назад. Когда Тай окликнул девушку, Сай Дин все еще стоял у нее перед глазами. У нее ведь больше никого не было, кроме охотника. «Беги, моя любимая девочка!» — вот его последние слова. Теперь больше ничего он ей не скажет, и все потому, что она тогда не послушалась. Потому, что она верила этому Таю… Но нельзя было бросить этого человека, нельзя уйти. И Ак Ми Э сидела над ним, не зная, что ей делать. Для нее, опытной целительницы, было очевидно, что Тай скорее всего умрет, если она ничего не сделает. Конечно, не сразу, но все же…

Но ведь его смерть не вернет Далекого Человека… Она всмотрелась в его лицо, и тут уже другая мысль пришла ей в голову: а ведь Тай мог бы убить этого самодовольного человека, но тогда Ак Ми Э наверняка схватили бы. Он тоже помог ей… Нет, не так… если бы он убил того злого человека, ей не удалось бы сбежать. Хоть он и враг ей, но неправильно, не по-человечески бросить его тут.

Она села рядом, наскоро пробежала руками по его плечу, шее, прижала ухо к груди и нахмурилась. Вернуть его к жизни будет трудно, очень трудно. Тут нельзя оставаться, подумала она. Ночью болотные змеи выползут, их здесь, должно быть, много. Она попробовала приподнять Тая. Слишком тяжело. В чувство он придет нескоро, если вообще когда-нибудь придет, печально рассудила Ак Ми Э. До вечера уже недолго, хотя и ближайший маленький островок совсем близко, отсюда хорошо видать. Но не тащить же его за руки? Она попробовала приподнять Тая, поддерживая под мышками, но при первой же попытке он застонал так сильно, что Ак Ми Э сразу опустила его на землю. «Вот если бы Сие оказался рядом, как было бы хорошо!» — подумала девушка, но, прислушавшись, поняла, что ти-кой слишком далеко, она совсем не чувствовала зверя. Ти-кои не бегают в самом сердце трясины. Они же владыки леса, а не болот.

«Нечего перед ним извиняться», — наконец решила она и потащила раненого, схватив за ноги. Часто отдыхая, потихоньку она кое-как дотянула Тая до островка. Затащила его на мягкую траву и тяжело опустилась рядом. Кусок полотна, которым она закутала его голову и плечи, превратился в грязную тряпку, и она выбросила его в кусты. «Хорошо, что догадалась», — вяло подумала Ак Ми Э. Усталость одолела ее, и она упала в траву.

Она лежала без слез. Было много мыслей о Далеком Человеке: и хорошие, и грустные, — а вот слез не было, как будто онемело что-то внутри. Он умер быстро. Она ощутила его смерть мгновенно, словно от нее отрезали кусок сердца, и теперь Ак Ми Э почему-то не могла плакать. В отчаянии она принялась колотить кулачком по земле, пытаясь хоть как-то выбросить из своего сердца тот кусок металла, что пронзил охотника. Она закричала, но лезвие никуда не ушло, и девушка осталась бессильно лежать рядом с телом Тая.

Ак Ми Э заставила себя подняться, когда уже сгустились сумерки, и то потому, что человек рядом с ней задышал еще чаще. Он начинал задыхаться, Ак Ми Э самое время сделать хоть что-нибудь для его спасения. Только сможет ли она?

Дитя леса, она быстро развела костер, натаскала веток для подстилки, уложила Тая. «Уже, наверное, слишком поздно, — подумала она отстранение, но принялась готовить свои травы. — Хорошо, что еще много нуа осталось». Она заварила нуа, смешав его с драгоценной настойкой ин-че. Ее так мало! Сколько ягод ин-че уходит, сколько сил Хранительниц, чтобы сделать хоть немного этой настойки, хоть несколько капель! Но сейчас она щедро накапала ее в отвар.

Рана небольшая, не тяжелая. Это какая-то отрава была на оружии, справедливо рассудила девушка. Если это яд, то ин-че замедлит отравление, а то и вовсе остановит. Многие яды становятся безвредными, как только ин-че соприкасается с ними. А что это отрава, Ак Ми Э даже не сомневалась. Кровь его горела так, что девушке казалось, она кипит. Но то, что кровь все еще горела, было хорошо. Плохо же было то, что Ак Ми Э не знала этого яда. По признакам, заметным ей сейчас, она не могла вспомнить ничего схожего. Ни одно из известных ей растений не погружает человека в такое состояние. Сильное, смертельное средство, из тех, что останавливают дыхание и кровь. И если кровь горела — еще можно попытаться ему помочь. Наверное, это выпитый вчера напиток из коры тин-кос вынуждал его кровь столько времени бороться с отравой.

Что могла сделать Ак Ми Э еще? Она промыла рану, стараясь, чтобы ин-че проник внутрь как можно глубже, перевязала. Приподняла аккуратно голову Тая и влила несколько капель ему в рот. Он был без сознания, но невольно попытался глотнуть, надсадно закашлялся, задергался в руках Ак Ми Э, пытаясь вырваться. Она налегла всем телом, успокаивая — нельзя срывать повязку. Понемногу Тай затих, и только тут девушка сообразила, что гладит его по волосам, успокаивая какими-то глупыми словами, которых он все равно не слышит в беспамятстве, и резко отдернула руку. Ругая себя, она снова взялась за чашу. На этот раз дело пошло не лучше, и Ак Ми Э совсем измучилась, пока не заставила Тая выпить столько, сколько было необходимо, капля за каплей.

Она и сама была голодна и очень устала. Еды у нее с собой не оказалось вовсе, но сочные клубни травы фэн всегда великолепно утоляли голод и жажду, а травы этой тут было предостаточно. Гораздо хуже пришлось со сном. Девушка должна была время от времени вливать в Тая отвар ин-че по мере того, как яд будет уходить из раны, но его надо сохранять горячим, иначе снадобье потеряет свою силу, и поэтому почти всю ночь Ак Ми Э, зевая, возилась со своими чашами, переставляя их то с огня, то снова на огонь, то боролась с Таем, который никак не хотел глотать отвар. За ночь она совершенно измоталась. Больше Ак Ми Э все равно ничего не могла сделать, и, оставив

Тая как есть, самого бороться с ядом, терзавшим тело, она провалилась в беспокойный неглубокий сон.

Порой девушка просыпалась, ей казалось, что Сай Дин вернулся, что он уцелел. Один раз ей приснилось, что Тай пришел в себя и хочет убить ее, но, когда Ак Ми Э вскочила, оказалось, что это только кажется. Солнце уже немного осветило островок, но Тай до сих пор так и не пришел в себя, хотя дыхание его не было теперь таким частым и прерывистым, да и прежний жар уже покинул его кровь. Оставалось только ждать, и Ак Ми Э снова заснула.

Пробуждение не принесло никаких изменений. Тай дышал еще ровнее, и огня в крови оставалось все меньше, но в себя он так и не пришел. Почему же он не просыпается? На лице пролегли синеватые тени, очень встревожившие Ак Ми Э. Она присела рядом и задумалась, не сознавая, что ее рука опять гладит его волосы. Но когда Ак Ми Э вернулась от своих мыслей и заметила это, то не стала снова отдергивать руку, как вчера.

Если ин-че не помогло с первого раза — давать его во второй бесполезно, Ак Ми Э прекрасно знала это, но опять разожгла костер и принялась за новую порцию варева, с яростным упорством жертвуя новые драгоценные капли ин-че. Она уже убрала чашу с огня, когда вдруг услышала легкий шорох и обернулась.

Тай вынырнул из забытья внезапно. Все так перепуталось у него в голове, что он не сразу понял, где находится. Он подумал сначала, что у себя в лагере, но, когда увидел лицо Ак Ми Э, склонившееся над ним, сразу вспомнил, как упал где-то в кустах.

— Спасибо, — сказал он одними губами.

По лицу ее пробежала непонятная дрожь. «Погиб же охотник, ей плохо», — сообразил Тай и, желая подбодрить, попытался сказать:

— Благодарю тебя. Ты меня спасла.

Получилось плохо, губы едва слушались его, но он попытался снова. А когда вышло лучше, вспомнил, что старается зря. Вельдара не понимает его.

Девушка приподняла его голову и приблизила к губам одну из своих чаш. Из такой он уже пил недавно. Он с опаской взглянул туда, внутри плескалась темная подозрительная влага с противным запахом. Тай покосился на Ак Ми Э. Она кивнула ему без улыбки, указала глазами на чашу. И куда подевалась ее теплая улыбка?… Тай вздохнул. Если она спасла его, какой смысл теперь травить? Он решительно отпил, и девушка сразу же убрала чашу. Вкуса даже не почувствовал, но внутри сделалось очень противно. В голове все поплыло, чуть погодя тело закололо неприятными иголками. Впрочем, скоро Тай почувствовал облегчение. Но все равно двигаться было очень трудно, даже дышать тяжело, руки и ноги словно чужие. Он попробовал овладеть ими, но рядом сразу возникла колдунья и погрозила ему пальцем. Не надо, понял Тай. Зато гортань и губы стали лучше ему повиноваться.

Вельдара снова возникла над ним, принялась аккуратно ощупывать, Тай же разглядывал ее. Прикосновений Ак Ми Э он почти не чувствовал, снаружи тело точно онемело, только внутри перекатывались иголочки и дурнота. Тонкие косички колдуньи задевали его лицо, но этих прикосновений он не чувствовал тоже.

— Почти ничего не чувствую, — сказал он наудачу. Девушка покачала головой. Опять взялась за чашу, он отпил. И все в тишине.

Она отодвинулась немного — Тай мог хорошо ее рассмотреть — и задумалась. О чем? Наверное, о своем охотнике. Тай уже давно подозревал, что Тарут для нее — нечто большее, чем простой охранник. Что ж, теперь это не его дело. И хотя объясняться друг с другом уже было невозможно, но Тая так и тянуло хоть что-нибудь ей сказать. Его слишком тяготила последняя история, произошедшая между ними, особенно сейчас. Не такое уж он чудовище. Он вспомнил вдруг ее имя — Ак Ми Э, как ее называл охотник.

— Ак Ми Э, — позвал он тихо, — Ак Ми Э!

Она повернулась.

— Знаю, что ты ни слова не понимаешь… Все равно сердце облегчить хочется. Хоть перед собой… То, что Ранжин там наплел, это неправда от первого до последнего слова… Но я… тоже тебя обманул. Мне нужны… нужны были «вечерние звезды», — говорил он очень медленно, потому что трудно было дышать, — но не для себя и не для Правителя Адья Тэрэк. Я ведь и так богат… Был богат, — поправился он. — Мы на пороге войны с другими землями, но нам трудно… будет победить в ней…

В двух простых словах этого не скажешь. И в этом Тай уловил несовершенство своей позиции.

— Камни, то есть «вечерние звезды»… нужны для нашей победы. Иначе Линзор… проглотит нас. А мне они нужны были и для того, чтобы… — Он задумался, стоит ли открывать свои заветные мечты, ведь хоть она и не понимает, говорить об этом все равно больно. — Чтобы получить в жены Гайят, лучшую в мире… — Про себя он горько усмехнулся, но на лице не двинулся ни один мускул. Слова выходили все хуже. — Гайят… Я мечтал подарить ей самую большую… «вечернюю звезду»… какую только найду.

Ак Ми Э вздохнула, она жадно вслушивалась в слова раненого, не подавая вида, что понимает почти все. Ведь он говорил так медленно. И просто. Но все тише и тише. Она придвинулась ближе, но Тай не придал этому значения.

— Оказалось, меня тоже обманули. И предали… всего лишь потому, что сочли глупым… Она решила, что я не хорош для нее… не так умен, поэтому отдала меня Кайя… Чудовище… Ты бы такого не сделала, ты совсем… совсем другая, — задумчиво шептал он, глядя на нее, и тут ему показалось, что в ее лице что-то дрогнуло. — Из другого мира… Колдунья.

Третий глоток дался ему еще тяжелее. После этого снова все поплыло, и он впал в беспамятство, но неглубокое. Какой-то бред. Картинки прошлого вертелись у него перед глазами, порой их застилала пелена, и они становились все более и более бесцветными. Он не видел, как Ак Ми Э отвернулась, как слезы заблестели в глазах, накапливаясь, а потом, наконец, рыдания прорвались наружу, и проклятый осколок, застрявший в сердце, вымыло все-таки прочь. Девушка отпустила Далекого Человека в страну его богов, ведь у него не было предков в Роду И Лай. Но она все же надеялась. Он так отчаянно защищал свой Род, неужели духи предков не заберут его? И кто знает, может, когда-нибудь он еще встретит Ак Ми Э по ту сторону.

Не видел Тай, как Ак Ми Э озабоченно изучает его лицо, на котором все более и более углублялись синеватые тени. Не мог он знать и того, в чем Ак Ми Э сама боялась себе признаться. Она не хотела, нет, совсем не хотела, чтобы вслед за Далеким Человеком Тай тоже ушел в мир своих богов. Кто у нее тогда останется?

Но он умирал. Настойка ин-че сделала все, что могла, но эта отрава была ей не под силу. Только если… Ак Ми Э боялась даже подумать об этом. Ведь отвар коры тин-кос один раз уже замедлил движение яда в теле этого человека… Тогда он может снова сделать это. Она привыкла к тому, что духи Рода И Лай забыли ее, не хотят ни видеть, ни слышать, но у кого теперь оставалось просить помощи, как не у них? Ведь она уже давала отвар коры тин-кос чужаку, и он его спас. Пусть случайно. А если духи разгневаются, что ж… Он ведь все равно умрет.

Она присела поближе к Таю и задумалась. В нем оставалось совсем мало огня, его кровь замирала. Он, словно чувствуя ее присутствие рядом, опять ненадолго пришел в себя.

— Не бросай меня, — прошептал Тай. Она вздрогнула.

— Спасибо тебе, — снова для чего-то поблагодарил он.

— Не спасибо, — вдруг ответила Ак Ми Э, привычно коверкая слова адья. — Не благодарит Ак Ми Э.

— Ты говоришь на моем языке? — вне себя от удивления прохрипел Тай и дернулся, но Ак Ми Э прижала его руками к травяной подстилке.

— Не говоришь… плохо говоришь, — сказала девушка. — Понимает больше.

— Так ты слышала… что я сказал… вот сейчас?

Она кивнула.

— Не совсем все. Почти все.

— А почему раньше не?… — начал Тай, но осекся, глупо было даже спрашивать.

— Сай Дин говорил Ак Ми Э, чтобы не говорить на языке адия, — она выговаривала слова медленно и четко.

— Сай Дин — это охотник?… Который с тобой?… — он делал большие паузы.

Она кивнула снова.

— Жаль его, — прошептал Тай искренне. — Он был... смелым человеком. И предан тебе…

Глубокий вздох девушки прервал его.

— Не говорить, — она закрыла ему рот рукой. — Слушать Ак Ми Э. Мало время.

Он опустил веки в знак того, что слушает.

— Ты не благодарит Ак Ми Э. Нет спасибо. Ты не здоровый, совсем больной, больше и больше, — она старалась, чтобы он понял ее хорошо.

Тай переваривал сказанное.

— Ты хочешь… сказать… я умираю? — прошептал он. Она опять закрыла ему рот рукой. Потом кивнула. «Все-таки умираю», — подумал Тай.

— Ак Ми Э не знает этот яд. Не может помогать, — сказала она. — Но можно не умирать. Ак Ми Э не знает, как быть. — Видя, что Тай не понимает, она попыталась объяснить снова: — Ты пьет мой отвар, если хочет не умирать. Это сильный отвар. Тай может умирать от его все равно. От этот отвар. Если совсем не пьет, Тай будет умирать точно. Я вижу, ты сейчас есть на… — Она поискала слово. — Ты есть на крае.

Тай смотрел на нее во все глаза.

— Это вроде… что ты мне… давала пить… у костра? Она твердо качнула головой.

— Этот, но другой. Сильный. Тот был слабый отвар, ты не был мог умирать. Я не говорит неправда тебе. Духи будут злые, если я давать тебе тин-кос. Наверно. Опасно тебе.

— Хорошо, — Тай был все равно согласен на все. И зачем она говорит это? Что ему терять?

— Ты должен обещать: никогда ты не будет делать вред для наш Род. Ты будет помогать. Если нет, духи не будут помогать Тай, — она старательно выговаривала длинные фразы.

— Хорошо, — прошептал он. — Обещаю тебе.

И какой еще вред он может теперь принести?

— Хорошо, — эхом повторила она и принялась готовить свое варево. Скоро над островком распространился знакомый терпкий аромат. Только намного сильнее, острее, горше, чем тогда.

Тай то впадал в забытье, то выныривал, а она все колдовала. Он слышал неизвестные слова, что она произносила над костром, и они пугали его. Или его пугал ее голос? Впрочем, скоро стало все равно. Наконец Ак Ми Э подошла к нему. Произнесла несколько слов и поднесла большую чашу к своим губам. Потом — к губам Тая. Он начал глотать, но от терпкости напитка сразу связало рот. Пить было и так трудно, а теперь стало почти невозможно.

— Надо пить, — сказала над ним Ак Ми Э, и он послушно принялся давиться горячим варевом.

Она успокоилась только тогда, когда в чаше осталось всего лишь на несколько глотков. Оставшуюся жидкость девушка выплеснула из чаши с непонятными словами.

— Духи тоже пьют, — сказала она. — Если ты видеть страшный ужас… разный, — подбодрила девушка напоследок, — ты не надо бояться. Так может быть. Духи приходят.

Тай уже чувствовал подъем сродни тому, что испытал у костра колдуньи, но волна подняла его слишком высоко и понесла куда-то, непонятно куда. Голос Ак Ми Э сопровождал его, пока не истаял вдалеке.

Ак Ми Э тоже ощутила знакомую силу и слабость одновременно. Она закрыла глаза.

«Я все еще из Рода И Лай. Никогда я не просила духов Рода о помощи, даже когда меня выгоняли из моего поселка. Не просила, когда нас с Сай Дином захватили люди адия. Но он умер, и… у меня больше нет половины сердца, — говорила она уже в полузабытьи, но вдохновенно, сила напитка из коры дерева тин-кос постепенно брала над ней верх, и мысли текли плавно и свободно. — Мне нужна сейчас ваша сила! Все, что делала Ак Ми Э, не может спасти этого человека. Внутри его разъедает отрава. Сердце Ак Ми Э не вынесет, если он тоже умрет. — Она почувствовала легкую, но упругую волну, словно толкавшую ее назад, и отчаянно бросила: — Я знаю, что он не из Рода И Лай, но это не он просит помощи, это я прошу ее!»

Она вспомнила свое дерево, потянулась к нему, как ее всегда учила Матушка, и открыла глаза. Она стояла в священной роще Рода И Лай, совсем рядом со своим деревом тин-кос. Уже лето, на деревьях появилось так много розовых цветов, что кроны их казались теперь светло-розовыми, а не белыми, как весной. Ак Ми Э нашла свою ветку без труда, она до сих пор обсыпана цветами гуще, чем остальные. Девушка приблизилась, потянулась к ней, достала рукой и погладила. Несколько лепестков осталось в ее ладони. Она погладила ствол тин-кос. «Ты сейчас так нужен мне», — нежно подумала она и тут же ощутила чужое присутствие за спиной. Ак Ми Э медленно повернулась и увидела невдалеке… Матушку!

— Матушка!

Девушка хотела бежать к ней, уже сделала несколько шагов, но почувствовала, что нельзя далеко отходить от своего дерева, и тут же вернулась, снова коснулась ствола. Легкая дурнота, поднявшаяся внутри, как только она отошла, сразу улеглась.

— Я вижу, Ак Ми Э, ты вернулась? — спросила Матушка. Ее улыбка, ее голос, ее слова, только звучат они глуховато, непривычно. Будто Матушка где-то по ту сторону.

— Я всегда буду сюда возвращаться, — ответила Ак Ми Э, обняв свой тин-кос.

— Это хорошо, — сказала Матушка. Казалось, она была довольна.

— Я знаю, зачем ты вернулась сейчас…

Ак Ми Э ждала, но продолжения все не было, и она заговорила сама:

— Я хочу помочь. Но не могу… — Голос ее упал. — И потому мне нужна сила Рода.

— Зачем? — спросила Матушка.

— Потому, что сама я не могу вернуть жизнь этому человеку! — выдохнула Ак Ми Э.

— Не это важно, Ак Ми Э, а совсем другое. Зачем ты просишь за него духов Рода? Ты можешь слишком много отдать за это — и не вернуть его.

Девушка задумалась. Что на это ответить? Ей ведь и в голову раньше не приходило… Она молчала.

— Они редко отвечают на такие просьбы. От того, что ты ответишь им, зависит многое, — предупредила Матушка своим глуховатым голосом, к которому Ак Ми Э никак не могла привыкнуть.

— Я не могу их обманывать, — сказала наконец девушка, — я просто не знаю, что ответить им. Но это единственное, чего мне хочется больше всего на свете! Больше, чем хотелось стать Хранительницей Рода когда-то. Больше, чем вернуться в поселок И Лай, увидеть родных, увидеть снова тебя, Матушка. — Она хотела остановиться, но духи не любят неправды, и Ак Ми Э все-таки добавила то, о чем сама даже подумать боялась: — Даже больше, чем опять увидеть Сай Дина… — Она испуганно затихла, ей показалось, что она предает Далекого Человека из-за этого чужака.

Матушка, казалось, уловила ее настроение.

— Ты любишь его, — сказала она без малейшего сомнения. Ак Ми Э помотала отрицательно головой в растерянности.

Потом остановилась, подняв глаза на Матушку.

— Наверно, — сказала она. — Но разве слова — это важно? Главное — это успеть. Время уходит.

В голосе ее зазвенели просительные ноты.

— Но почему? — продолжала вопрошать Матушка, как будто в этом для нее был весь смысл. — Почему? Ведь он просто обманул тебя?

Время. Время уходило, а Матушка, как назло, во всем сомневалась, и не было этому конца. А вот Ак Ми Э больше не сомневалась.

— Он не будет больше сеять ложь, — сказала она. — Никогда.

— Почему ты так уверена? — спрашивала Матушка.

— Я знаю, — ответила Ак Ми Э, и в ней поднялось такое чувство, как будто она и правда знает это.

— Откуда? — Матушка как будто толкала ее своими вопросами куда-то, загоняла в угол. Настоящая Матушка никогда бы не стала так мучить Ак Ми Э. — Ак Ми Э, почему ты знаешь?

Девушка молчала. От того, что она сейчас сделает, зависит все, чувствовала она. Откуда же она это знает, откуда так уверена, словно сам он ей только что сказал? Ак Ми Э постаралась представить его, как помнила. А ведь она знает не только это, вдруг пришло в голову. Она знает все. Ак Ми Э схватилась руками за голову, точно опасаясь упустить главное. Разве не знала она, что так будет? Зачем она тогда пошла через этот огромный лес? Прочь от своего Рода? В неизвестность?

— Потому что я — это он, — сказала она медленно, вслушиваясь в свои слова, не понимая их рассудком. — Я — это он, — повторила она, силясь понять не только сердцем, но и умом.

Она подняла глаза на Матушку. Та улыбалась, Старшая Хранительница была очень довольна.

— Да, это так, — сказала она. — Не зря тебя выбрали. Ты сильная, Ак Ми Э.

— А где ты, Матушка? — подозрительно спросила Ак Ми Э. Но Матушка ничего не ответила, только улыбнулась снова.

Теперь Ак Ми Э отчетливо видела дымку, стоявшую между ними, что колебалась и дрожала, все больше и больше заволакивая Матушку, скрывая ее от глаз Ак Ми Э. Еще чуть-чуть — и образ ее задрожал вместе с дымкой, развеялся и исчез. Ак Ми Э опять осталась одна.

Я — это он. Как же все просто. Как может человек понять такую простую вещь? Всех сил его не хватит на это. Но она сильная. А сейчас она чувствовала себя просто всесильной. Ей не придется никому отдавать долг, она может все сама. Ак Ми Э обняла ствол своего любимого дерева тин-кос руками, ласково приникла к нему, тесно прижалась сердцем и почувствовала, как древние силы, доселе неизвестные ей, но в то же время знакомые, начали вливаться в нее со всех сторон. Снизу, сверху и прямо в сердце. «Я — это он, — повторяла она про себя, — я — это он». Это все, чего она когда-либо хотела. И сила потекла к ней, а значит, и к нему. А потом она совсем потерялась в этом удивительном потоке.

Тай вынырнул из волны, что несла его, неожиданно. Снова сумрачный лес? Когда это они успели убраться с болот? А ему ведь казалось… Он отбросил сомнения, поправил пояс и встал с травы. Надо идти. Но куда? Где же Ак Ми Э, он ведь шел за ней? Он принялся озираться, но вокруг были одни деревья. — Ак Ми Э! — закричал он.

Лес поглотил звук его голоса. Он покричал какое-то время, но она не отзывалась. Казалось, звуки его голоса не доходят даже до ближних деревьев, потому что воздух слишком плотный. Трудно дышать. Трудно и больно. Капля упала на его щеку, потом еще и еще. Начал сеяться мелкий, но частый дождик, будто мощного полога листвы не было над головой. Хорошо, что Тай давно перестал удивляться местным сюрпризам. Дождь так дождь, только вот совсем плохо стало видно. Он заблудился. Без Ак Ми Э он совсем пропадет, пришло ему в голову. «Но она не могла бросить меня, — появилась отчетливая мысль, — по крайней мере, ничего не сказав, не попрощавшись». А если ушла? Ведь если бы она была рядом, то отозвалась бы… Ему стало беспокойно и больно отчего-то. Чтобы не стоять, накапливая в себе все это, он пошел наугад. Все равно куда, лишь бы перебирать ногами.

Дождь усилился, за его пеленой почти ничего не стало видно. «Почему она такая плотная? — подумал Тай. — Как будто это не вода, а… непонятно что». Ему хотелось идти быстрее. Что-то гнало его вперед, но было слишком трудно протискиваться сквозь этот дождь. Он уже давно вымок до нитки. Ак Ми Э, наверное, тоже, если не укрылась где-нибудь. Каким же он был глупцом! Кайя правильно назвал его дураком! Казалось, что он видел Ранжина очень давно, хотя пройти должно было всего лишь несколько дней, а может, и того меньше.

Таю привиделось, что впереди за пеленой дождя что-то движется — размазанный силуэт маячил впереди. Наверное, это Ак Ми Э, подумал он и ускорил шаг. Силуэт куда-то нырял, проваливался, Тай совсем терял его из виду, но потом тень снова появлялась вместе с надеждой. Но не приближалась ни на локоть. Он несколько раз окликал Ак Ми Э, но тень не слышала его. «Ну, пожалуйста, — умолял он, преследуя ее, — подожди хоть немного, не бросай меня здесь. Я никогда не скажу тебе больше ни одного слова неправды, только не бросай!» Но тень так и не оглянулась.

Ему даже показалось, что она стала удаляться. Он видел все более смутно за стеной из дождя и густых ветвей. Сил больше не было идти сквозь этот вязкий дождь, он чувствовал, как замедлились его шаги. Тай поднял руку, чтобы смахнуть с глаз лишнюю воду, и вздрогнул. Дождь тек прямо через его руку, насквозь, словно она была… бесплотной. Он коснулся ладонями друг друга. Ничего такого, руки… были такими же, настоящими, как обычно, только вот… он не чувствовал своих же прикосновений. Внутри томительно заныло, и он совсем остановился. Он вздохнул и решительно ударил по ветке, торчавшей прямо перед ним. Она прошла через его руку, как нож сквозь воду. Яд, толчком вспомнил он, и последние события ринулись сразу в его память. Все, до мельчайших подробностей: лес, серый лохматый зверь, девушка, охотник, лагерные костры, трупы его людей, сваленные в кучу, Кайя-победитель, и снова Кайя с ножом у горла, мелькающая впереди спина Ак Ми Э. Таю захотелось завыть, но не потому, что он все-таки умер. Неужели это он, наследник и надежда рода Кальги, во всех этих картинках? Он недобро усмехнулся. Что он с собою сделал? И для чего? Неужели лишь любовь к Гайят виной его непроходимой глупости? О Кайятрэ, о Таиша! Каким же он был дураком!

Упоминание о Кайятрэ направило неожиданно его мысли в другое русло. Уж очень это место не похоже на мир богов, как его описывают священные тексты! Значит, он не умер еще! «На краю», так говорила Ак Ми Э, «можно не умирать». «Постой, — сказал Тай сам себе, — так кто же там в лесу, за кем я шел?» И он посмотрел в пелену. Силуэт был все еще там, он тоже остановился, как будто давая Таю еще одну возможность, и Тай пошел, потом побежал.

Удивительно, но ему вдруг стало намного легче продвигаться вперед. Силы приходили словно ниоткуда. «Это Ак Ми Э», — пришла совершенно явственная мысль. Она не хочет, чтобы он остался тут, заблудился. Она прислала ему проводника. Догнать бы его только… Силуэт начал вырисовываться яснее, Тай приближался к нему, он уже видел, что это мужчина, воин в полном вооружении, в доспехах и шлеме с такими же темными, как у Тая, волосами до плеч. Он тоже шагал очень быстро, почти бежал, но Тай оказался быстрее. На его оклики проводник не обернулся, но Тай нагонял его. Ни деревьев, ничего другого уже видно не было, только дождевая пелена и неуловимая фигура, до которой все время оставалось хотя бы несколько шагов. Наконец Тай изловчился и коснулся плеча воина; опасаясь, что его рука снова пройдет насквозь, но этого не случилось. Но это и все, что он успел. Почва ушла из-под ног, Тай понял, что проваливается. И он покатился куда-то в свет, потеряв на какой-то миг ощущение пространства, где он находится, а потом упал, небольно ударившись о землю.

Тай вскочил прежде, чем открыл глаза. Но даже когда он их открыл, то не сразу четко разглядел окружающее, потому что зрение возвращалось медленно. Он сообразил, что леса больше нет, хотя вокруг все равно деревья. Очень необычные деревья, и он принялся разглядывать их, замирая от восторга. На них почти не было листьев, одни цветы. Все ветки в цветах, словно в бело-розовой пене. Очень похоже на то, как весной цветут — яблоневые сады в окрестностях Альдьяша, где Тай вырос. Только здесь еще красивее. Деревья все время роняли лепестки, как будто пришла пора им отцвести, но на ветках не было заметно признаков увядания. Воздух насквозь пропитался знакомым бодрящим ароматом, как у напитка, что Таю приходилось попробовать несколько раз. Снег из лепестков цветущих деревьев! Это было так красиво, что Тай даже забыл об Ак Ми Э на несколько мгновений, но потом принялся оглядывать сад в ее поисках. Он точно знал: она где-то здесь. И пошел между деревьями, высматривая ее.

Тай обнаружил ее прильнувшей к стволу одного из деревьев и подошел. Девушка не видела его, с закрытыми глазами она прильнула к стволу, только руки слегка поглаживали кору. Он тихо стоял рядом, не зная, что делать. Здесь было какое-то особое место, не такое, как повсюду. Таю показалось, что его сейчас оторвет от земли, стало легко, приятно и понятно, и он наконец перестал мучить себя. «Это же так просто, — пришла в голову мысль, — так просто». Что именно было так просто, он еще не понял, но было все равно хорошо и спокойно, словно он наконец вернулся домой. Не в свой дворец в Чатубе и даже не Альдьяш, где весной цветут яблони, а туда, где по странности своей жизни не бывал никогда, но куда ему необходимо было попасть. Настолько необходимо, что пришлось совершить этот беспримерный переход через Великие Леса. Ему очень хотелось прикоснуться к девушке, он знал, что нужно это сделать, но почему-то не решался… боялся или просто старался оттянуть время, побыть здесь еще немного.

Наконец Тай с усилием поднял руки — они были такие тяжелые, будто к ним привязали огромный груз, — и потянулся к дереву, как раз туда, где ладони Ак Ми Э медленно поглаживали ствол. Ему показалось, что воздух снова уплотнился, больно стало дышать, заныли мышцы, а ведь оставалось всего чуть-чуть. И Тай передумал. Не надо, верно, трогать дерево. Он обошел его и стал сзади Ак Ми Э, опять поднял руку и с опаской коснулся ее плеча, одними пальцами. Опасения оправдались, его пальцы здесь, в саду, оказались такими же бесплотными, как и в лесу. Ему не удастся ни коснуться ее, ни обнять. «Что же ты еще думаешь, это же так просто!» — кольнула его мысль, и отчаянно, не совсем понимая, что делает, он шагнул прямо на то место, где стояла Ак Ми Э, точно погружаясь в нее. Ему почудилось, что это он стоит около дерева. И в то же время не он. Как будто у него совсем другие руки, ноги, лицо, другое сердце, другие мысли. Удивительное дело, из всех людей, которых, как ему казалось, он знал почти всю свою жизнь и знал хорошо, он понял и узнал только ее. И только сейчас. Разве можно это описать?

Он резко вдохнул и открыл глаза. Холод пробирал его до дрожи. Правую руку он мертвой хваткой сомкнул на поясе девушки, но она даже не попыталась отцепить ее. Она тоже едва очнулась от забытья, но Тай не мог заметить этого в темноте. Костер уже догорел, и тьма стояла кромешная. Ак Ми Э так устала, что даже не могла как следует поблагодарить духов. Она наклонилась над Таем, силясь что-либо разглядеть, положила руку ему на грудь. Медленно, но верно тепло возвращалось к нему, и она успокоилась. Тай что-то шептал, но так тихо, что Ак Ми Э не смогла бы ничего разобрать, даже если бы у нее оставались еще силы. Неужели он смеется? Наконец-то она позволила себе расправить затекшие ноги, спину и опуститься на траву. Так она и заснула, едва успев примоститься рядом с Таем.

Никогда уже этот человек не будет ей чужим, подумала Ак Ми Э, проснувшись следующим утром, повернулась — и встретилась с ним глазами. Но что ей теперь делать? Ему уже было лучше, намного лучше, хотя вряд ли он мог еще вставать. Он смотрел на нее, опершись на согнутую в локте руку, ждал ее пробуждения. Девушка молчала.

— Ты ведь не колдунья? — спросил он неожиданно, стараясь четко и медленно выговаривать слова.

— Нет, — качнула она головой, — Сай Дин говорил, я должна говорить — я колдунья.

— Зачем? — спросил Тай и тут же пожалел. — Не отвечай. Я понимаю. Но ты не обычная женщина. Или женщины вельдов все такие?

— Не все, — сказала она, — я была Хранительница.

— А что ты хранишь? — спросил он с любопытством.

— Род. Я была Хранительница Рода И Лай.

Тай все равно ничего не понял.

— Ты его охраняешь?

— Нет, — она наконец улыбнулась, — Ак Ми Э лечит людей Рода. Дети, большие люди, женщины, мужчины. Я должна говорить к духам Рода… потом говорить к людям, что хотят духи.

Он покивал.

— Я понял… Что-то вроде того, что я видел вчера?

— Нет, не так, — она отрицательно качнула головой. — Так, как вчера, редко. Это странный случай. Духи не показывали себя, но приходили. Я не Хранительница. Настоящая Хранительница всегда слышит духов, видит, знает, как говорить. Ак Ми Э не знает. Не видит и не слышит. Ак Ми Э не Хранительница, больше нет.

Он почувствовал горечь в ее голосе и осторожно взял ее за руку. И подумал: как хорошо это у него получилось, словно невзначай. Она так расстроилась, что и не заметила. Еще вчера казалось, что все просто, и сегодня утром казалось, что будет просто, но вот она проснулась, и он почему-то смутился, не знал, что делать, что говорить. А вдруг это всего лишь ее очередной ритуал! Но она не отняла руки, и это был хороший знак.

— И потому ты ушла в лес? Далеко от своего поселка?

Она кивнула, но неуверенно, словно не знала, как объяснить правильно. Тай понял, что не так все просто у нее случилось. Вопрос вертелся у него на языке, и он не смог сдержаться.

— Тебя изгнали?

Девушка снова неуверенно покачала головой, теперь уже отрицательно.

— Ак Ми Э выгнала из поселка сама, — она сверкнула глазами из-под ресниц, как будто чтобы проверить, что он думает.

— Теперь уже ты меня обманываешь, — улыбнулся Тай, привлекая ее к себе. — Впрочем, ты никогда и не говорила мне правды. И я понимаю, почему. — Он поцеловал ее. Потом еще. — Видишь, ты уже улыбаешься.

Теперь уже на его лицо набежала тень, и Ак Ми Э вопросительно посмотрела на Тая.

— Меня ведь тоже никто не выгонял, — пояснил он спокойно, — но вернуться туда я не смогу. То есть я могу, — он путался, стараясь объяснить ей все простыми словами, — но от этого будет гораздо хуже. Хуже и мне, и всему моему роду. Лучше, если они решат, что я пропал в лесу. Так что, как ты сказала? Сам себя выгнал? Нет. Просто нет у меня другого выхода. Наверное, и у тебя не было?

Она вздохнула.

— Зато теперь нас двое таких здесь, — ободрил ее Тай неловкой шуткой, — в самой середине леса.

— Почему нет? — спросила Ак Ми Э невпопад.

— Чего нет? — не понял Тай.

— Почему ты говорит «нет выхода»? Разве ты не будет вернуться?

Тай покачал головой.

— Помнишь того человека, что убил Тарута? — И, когда она мрачно кивнула, попробовал пояснить: — Сначала он пойдет на восток, в твои земли. Добудет там «вечерние звезды». — Она сверкнула на него глазами. — Да, они ему нужны. Но он хитрый человек. И очень умный. Он добьется дружбы твоих людей, научит их защищаться от воинов адья, которые им угрожают. Понимаешь, Ак Ми Э, как друг и спаситель! Они примут его и помогут. Если я не вернусь обратно, Правитель Адья Тэрэк пошлет новые отряды в твои земли. Такие же, как мой, а может, и больше. Но они ничего не будут знать о Ранжине. И наших воинов в вашей земле встретят ваши воины. Вот такой бы мог быть у него план. Он будет воевать против нас на вашей стороне, пока не утвердится в Земле «вечерних звезд». Правитель не сможет посылать большие отряды через эти леса. Если у вас все охотники такие, как Тарут, то вельдам не составит труда отбиться, если их хорошо подготовить.

— Зачем? — Ак Ми Э совсем не понимала, какая же во всем выгода этому странному Ранжину.

— Подожди. Он бы мог так сделать, но он не сделает. Как только вельды его примут, он обустроит небольшое поселенье для своих воинов рядом с вашими поселками, оставит отряд верных людей, а сам отправится назад, к Правителю, расскажет ему то же, что я сейчас тебе рассказал. Скажет, что вельды готовы к защите, их много, они сильны. Скажет, что на меня надеяться нечего, я погиб. Поставит свои условия. Ему — союз с дочерью Правителя. Это для того, чтобы самому стать Правителем. Потом, когда король Хаадид умрет. А взамен он щедро будет снабжать его сокровищницу. Конечно же, «вечерними звездами»… Кто правит землей вельдов, тот правит миром, а Ранжин не даст здесь править никому, кроме него. Он первый. Его выигрыш. Понимаешь?

— Он не может забирать «вечерние звезды» в земле нашей! Нельзя! — перебила Ак Ми Э.

— Уверяю тебя, он сделает это. Мне кажется, это не так уж и сложно. Ведь добыл же их кто-то из людей, которых наш Правитель послал в земли вельдов? Я видел их сам. И, — он замялся, — может, тебе больно будет слышать об этом, но твой друг, Тарут, тоже имел при себе «вечерние звезды», когда мы вас… встретили. Если они на самом деле валяются у вас прямо под ногами, то уследить за каждой из них вы не сможете. Да и откуда это? Этот запрет?… Это что, закон земли вельдов? Они что, священны?

Он тяжело откинулся на своем ложе из травы и веток. Отрава, что осталась в его теле, все еще давала о себе знать, и в груди уже занемело от такой неудобной позы. Ак Ми Э заметила это и приподнялась.

— Нет, — попытался он удержать ее за талию, — не уходи. Неужели я опять сказал что-нибудь не то?

— Нет, надо стать, — она отодвинула его руку, — надо есть. И мене, и тебе. Надо варить новый нуа, промыть плечо. А «звезды» не священные. Это… — Она искала слова. — Люди вешает их к шеям, ухам. К праздничному одежду, понимать? — Он кивал, его забавляли ее ошибки. — Просто камни. Но есть рассказ… Мене Матушка рассказала. Очень давно наши люди давали «вечерние звезды» другим, но для другие люди «звезды» были не камни. Для другие люди «вечерние звезды» были не как камни, — повторила она, подбирая слова. — Много больше. Сай Дин говорил: ценные, богатство, лучше, чем… круглый металл. Деньги! — вспомнила она слово.

— А вы не меняете «звезды» на деньги? — встрял Тай.

— Наши люди не знают деньги, — удивила его Ак Ми Э. Но потом он вспомнил рукопись.

Она уже хлопотала над своим костром. «Ну, точно, колдунья», — подумал Тай, любуясь девушкой.

— Богатство — это вещи, эти вещи можно есть, одеть, пользовать. Люди меняют вещи один на другой. Нет деньги. А те люди, что приходили, хотели много. Матушка говорила, было много крови нас. Очень много. И духи тогда сделали большой огонь, все умирали.

— Враги? — уточнил Тай.

— Все, — сказала Ак Ми Э. — Это было давно, — добавила она.

— Я знаю про те времена, — признался Тай, и Ак Ми Э повернулась к нему. — В Королевском Хранилище… — он запнулся, — в Большом Доме, где хранят знания… есть рукопись. Словом, у нас тоже есть рассказ об этом, очень давний. Но вашими врагами были не люди адья, а линсы. Это другой народ, древнее нашего намного.

— А теперь адия, — сказала Ак Ми Э бесцветно, словно вспомнив, с кем разговаривает.

Тай прикусил язык. Потом решил незаметно перекинуться к разговору о Ранжине. Все-таки он их общий враг. Девушка подошла к нему с каким-то плоским сосудом в руках.

— Для адия наша земля — это только Земля «вечерних звезд», — произнесла она так же бесцветно. — Никто не думает, что мы там живет.

— Только не для меня… — Он удержал ее за руку. Неожиданно хватка его оказалась очень сильной, и она расплескала немного жидкости. — Прости меня, — он ослабил пальцы. — Поставь это сюда. Поставь и послушай. Сядь, — опираясь на землю обеими руками, он сам сел и выровнялся, несмотря на то что Ак Ми Э замахала вовсю свободной рукой, пытаясь воспрепятствовать ему. — Я… очень виноват перед тобой… И твоими людьми. Перед Тарутом. — Она нахмурилась. — Я хорошо это понимаю. И видел на самом деле только Землю «вечерних звезд», потому что не смотрел, как надо. Не буду тебя снова обманывать, тебя и твоих духов: еще вчера, когда я стоял перед Ранжином, я тоже видел только Землю «вечерних звезд». И ненавидел его за то, что он со мной сделал. И за то, что награда, которую обещали мне, достанется ему.

— Гайят… — прошептала она чуть слышно.

— Да, и это тоже. Если ты поняла хотя бы половину того, о чем мы говорили с Ранжином, то ты знаешь, что Гайят обещали мне. А Гайят и есть дочь Правителя Адья Тэрэк.

— Я мало поняла. Ты и он говорил сильно быстро, — задумчиво сказала Ак Ми Э. — Так значит…

— Да, это значит, — он кивнул. — У Ранжина и у меня была одна цель. Одна и та же.

Она смотрела на него спокойно. «Какая выдержка у нее, — мрачно подумал Тай, — хоть бы сказала что-нибудь, хоть бы крикнула. Было бы легче».

— Вчера я его хотел убить от отчаяния, от бессильной злобы. Сегодня я ему даже благодарен. Хотя и сегодня я бы тоже убил его с удовольствием. Но я благодарен, потому что за этот день и эту ночь все изменилось. Я понимаю, что прошлое нельзя изменить, нельзя забыть, — она кивнула чуть заметно, — но ведь можно о нем не вспоминать… Будто его не было между нами?… Ак Ми Э? — он слегка улыбнулся, пробуя ее реакцию. — Ведь я же умер сегодня ночью. Не совсем, конечно, — он улыбнулся шире, видя, что ее губы дрогнули. — Но часть-то точно умерла. Я сейчас чувствую это очень хорошо. Как будто нет чего-то. Ушло, и там, где оно было, теперь почти пусто. Помню, как ходил по тому лесу и через мои руки ветки деревьев проходили, — его передернуло, а она снова напряглась. — Но ведь у этой части, которая появилась вместо той, что умерла, нет прошлого, правда?

— Нет, — сказала девушка, беря его руки в свои, — уже есть. Ты умирал вчера. А сейчас день. Уже есть, но оно другой. Лучше, чем был.

Тай прижал к себе девушку, не хотелось ее отпускать никогда-никогда. Она запустила руки в его волосы.

— Я люблю тебя, Ак Ми Э, — сказал он ей.

— Лучше, чем Гайят? — прошептала она.

— Глупая, — он поцеловал ее, — это прошлое.

— Который не вспоминать?

Он рассмеялся и подтвердил:

— Который не вспоминать. Это не то, что хотелось бы вспоминать.

У Ак Ми Э впервые творилось внутри нечто неописуемое, невообразимое, необыкновенное от такой малости, как поцелуй. Она помнила, как целовал ее Ак Ло Тан, но тогда было совсем не то! Я — это он, вспомнила она. После этого все изменилось, Тай правильно чувствует. Она тоже поменялась. А вот духов так и не увидела. Ну и не нужно, пускай прячутся.

Только ее прежний опыт Хранительницы помог оторваться от Тая, когда она услышала в его груди тревожные хрипы.

— Ты будет плохо, — сказала она решительно, — плохо сейчас, если не ложиться.

— Пусть, — ответил Тай беспечно.

— Не пусть, — сказала вновь так же сурово. — Завтра пусть, если будет лучше дышать.

И никакие протесты не помогли. Оставалось только смотреть на нее. Чтобы отвлечься от мыслей о ней, он начал расспрашивать о том, что Ак Ми Э будет делать дальше и далеко ли еще до поселений земли вельдов. Она снова начала готовить свое варево, предыдущее оказалось уже холодным. Оно не годится, сказала Ак Ми Э, и принялась за новое. Ответы ее были так же неутешительны, как и запах новой порции зелья. Почти столько же, прикинул Тай, сколько они прошли уже. Но если она поторопится… то может опередить Ранжина. Ведь в лесу она как дома. А вот ему-то что делать? Возвращаться в Адья Тэрэк раньше Кайя? Тай хорошо представлял путь, который ему надо пройти. Он не доберется в одиночку. А если и доберется, что изменится? Хаадид велит отправить новый отряд, больше и лучше, чем первый, и уже без Тая. Если Ранжин не доберется, то доберутся эти. Как будто весь свет рухнет без этих «звезд»!

Для народа Ак Ми Э это снова плохо. И если Тай вернется и расскажет то, что видел, Хаадид уверится до конца в ценности земли вельдов. До отправки отряда Тая он хотя бы сомневался. А человек его, которого, как теперь Тай соображал, просто отловили где-то с камнями люди Хаадида и заставили все рассказать… Человек, который принес «вечерние звезды»… Так он мог их и украсть… Тай пытался нащупать нужную ниточку. Украл и побоялся признаться, придумал неизвестно что, будто побывал в чужой земле. А рукопись… Тоже загвоздка. Но, может, этот несчастный знал легенду, еще и не такие байки в народе ходят. Да, такую ложь в Чатубе могли бы и проглотить. За неимением ничего другого. Тай вздохнул. Шанс призрачный, но и он недостижим, потому что, когда Ранжин вернется в Чатубу…

Ак Ми Э принялась за плечо, осторожно ощупывая его чуткими пальчиками. «Больно?» — то и дело спрашивала она.

— Да у меня ничего почти уже не болит, — соврал Тай и тут же добавил: — То есть намного меньше, чем раньше.

Он и на самом деле чувствовал себя лучше с каждым мгновением. Яд оставлял его тело очень быстро, он уже двигался без особого труда, только в груди сильно щемило.

— Ты думает? — спросила Ак Ми Э.

— Я думаю, можно ли хоть что-то исправить. Мой отряд погиб. Но даже если отряд Ранжина отправится за ним вслед, то Правитель Адья Тэрэк пошлет новых людей, пока не найдет землю вельдов. Или убедится, что ее нет.

Невольно он произнес последние слова так значительно, что она насторожилась.

— Что нет?

— Если бы ты узнала, что сокровище, которое ты искала… его нет? Это просто сказка?

Она задумалась, потом лицо ее просветлело.

— Если так, я тогда горе чувствует, плачет, наверное. Больше не верит, что есть. Что же, надо искать другой сокровище! Ты говорит про Земли «вечерних звезд»? Сказать Правитель, что нет земли?

Тай кивнул.

— А думаю я, Ак Ми Э, о том, что это почти невозможно. Если бы только с отрядом Ранжина что-нибудь случилось!

— Случилось, — она сказала это как-то странно, словно нехотя. — Ак Ми Э думает, случилось.

Тай глядел на нее во все глаза, ожидая продолжения, и она, так же нехотя, пояснила дальше:

— Тут опасное место. Очень сильно опасное. Тут всюду глубоко, я чувствует это хорошо. Всюду смерть. Они приходили после твой отряд. Твой отряд был с Ак Ми Э. Потому мы проходили тут далеко через топи. Если они возвращаются, то могут случиться живые, если идут дальше, на восток через топи… Думаю, будут умирать.

— Разве во всем лесу не было дороги безопаснее? — спросил Тай. — Жуткие места.

— Есть, — кивнула она, опять нехотя. — Много. Тут самый опасный.

— Тогда почему… — Он остановился, глядя на девушку во все глаза. — Значит, не только у меня был хитроумный замысел?

— Что был? — не поняла девушка.

— Хитрые мысли. Обман. Ты знала с самого начата, кто мы такие и что нам нужно? И решила помешать? Правда?

— Правда, — она опустила глаза и вовсю занялась повязкой. — Сай Дин говорил так же, как ты теперь. Про Правитель Адья Тэрэк. Он говорил, если отряд будет вернуться в Адья Тэрэк, и «вечерние звезды» тоже, то будет, как раньше. Когда другие люди приходили в наши земли. Когда много крови. Он говорил — это только начало. Говорил — не верить тебе.

— Что же, он был прав, — признал Тай. — Я недооценил всех, кого только мог, в этом походе.

— Как? — спросила девушка.

— Нет, ничего, — покачал он головой. — И вы с Тарутом решили завести нас в топи?

— Да, — она наконец посмотрела ему в глаза. — Сразу, в этот первый день. Ты говорил, что будет убивать Сай Дин и Ак Ми Э. И мой ти-кой. — Тай покраснел, он вспомнил, что именно обещал Таруту, если Ак Ми Э не поведет отряд. — Я думала, ты — зло. Думала, духи хочет, чтобы вы умирают. — Она заволновалась. — Пошла туда, куда сердце говорил — не надо. Близко сюда — еще хуже, опасно. День через день я видела, что люди адия — почти как мы. Не плохие, не зло. Мучилась. Сай Дин говорил одни слова, ты говорил другие слова. Ты помнит, как за костром ты говорил мне и делал так? — Она приложила свою руку к его сердцу. Он кивнул. — Вот. Я решила, что буду верить не Сай Дин, верить Тай. Но возвращать отряд поздно. Я думала, проходить через топь можно… тихо, осторожно. Не хотела больше убивать тебя и другие люди. Но он сказал; все равно не верить. Я сказала, что буду знать правды. И я знала правда через день. Ты помнит напиток тин-кос первый раз? — Тай кивнул. — Ты все говорил тогда, вся правда была в словах тебя.

«Да уж», — подумал Тай.

— Но я не могла делать больше, чтобы вы умирали в топи. Не хотела!

— Ранжин и без тебя справился, спасибо Кайятрэ и твоим духам, — проворчал Тай. — Только если бы не топи, он долго бы еще этого не делал.

— Я не знала, что этот человек проходил за… по нашему дороге. Ты говорил неправда, и я тоже. Но я не хотела такое. Он ужасный, этот человек.

«Обман рождает обман, — подумал Тай. — Ведь она не виновата ни капли. Что бы я сделал на ее месте? А передумал бы, как она? Уж совсем вряд ли».

— Ясно, — сказал он четко, решительно, словно подводя черту. — Который не вспоминать.

— Да, — обрадовалась она сразу, — который не вспоминать.

— Но Ранжин-то теперь в топях вместо меня! — сообразил наконец Тай, что Ак Ми Э хотела сказать, и даже сел. — Да оставь мое плечо, оно не болит совсем. А они могут перейти их, топи эти?

— Я не думает, что они могут. Но, может, они могут.

— Тогда, быть может, удастся еще что-то изменить!

— Так, как ты сказал? Сказка, богатства нет? Да?

— Да. Тогда можно попытаться.

— Ты будет это делать? — спросила Ак Ми Э.

— Надо выполнять свои обещания, — сказал Тай.

— Какие?

— Разве это был сон? Я помню, как говорил что-то вчера, обещал тебе и твоим духам. Вроде охранять или защищать… Ну, твой Род.

— Да, не делать вред. Помогать, — поправила она.

— Вот я и попробую помочь, хоть попытаюсь.

— Для Ак Ми Э?

— И для тебя тоже. Если адья придут в земли вельдов, снова повторится давняя история. То, что уже было, когда приходили линсы, То, что ты рассказывала. Кровь вельдов на руках адья, — бормотал он. — Это только кажется так просто! Но это неосуществимо.

— Как? — спросила Ак Ми Э, как делала всякий раз, когда переставала его понимать.

— Мне не пройти через лес. Боюсь, что даже с тобой, Ак Ми Э, мне не добраться до западной границы леса.

— С Ак Ми Э добраться, — уверенно сказала она. — Я уже так знает лес! Я — как часть лес. Ак Ми Э нет опасность. Но я должна уходить в И Лай. Говорить, что есть опасность. Сай Дин говорил, это начало, дальше будет так же.

— Дальше будет даже хуже, — подтвердил Тай. — И Лай — это там, где твой дом?

Она кивнула и попыталась его уложить, но ему надоело чувствовать себя таким слабым, поэтому он не сдался на этот раз. Вместо этого он притянул девушку к себе и положил голову к ней на плечо.

— И что дальше? — спросил он ее осторожно. — Ты выведешь нас из этих топей?

— Да, я знает как, — ответила она.

— А потом, что потом? Ты уйдешь к своим людям?

— Да, — сказала она уже не так уверенно. — Я надо туда…

— Конечно, — согласился Тай, — ведь если отряд Ранжина все же выберется из этих топей… Тебе нужно спешить.

— Не нужно, — успокоила его Ак Ми Э. — Ак Ми Э будет приходить в И Лай быстро, больше быстро, чем твой Ранжин.

— Но есть и другие поселения вельдов? Твои люди должны будут разослать гонцов.

— Как?

— Нужно послать людей, чтобы предупредить других вельдов.

— Нужно, — она отвечала вяло и односложно, словно думала совсем о другом.

— Что случилось? — спросил Тай, уловив ее настроение.

— А если… твой Ранжин будет вернуться назад?… В Адья Тэрэк… Не идти вперед. Терять много свои люди, если идти.

— Но он-то этого не знает, — возразил Тай. — Я бы так и сделал. Поискал тебя день-другой в окрестностях, а потом пошел вперед. А потом уже поздно будет возвращаться. Но если он все-таки вернется ни с чем в Адья Тэрэк… тогда он будет молчать в Чатубе.

— Как?

— Чатуба — это столица, город, — пояснил Тай, — очень большое поселенье. Там живет Правитель Адья Тэрэк. Ранжин будет молчать и готовить новый поход. Тогда мне тем более надо возвращаться. Только как?

— Правитель ждет тебя как долго? — спросила Ак Ми Э. — Он знает, сколько путь?

— Знает, — сообразил Тай. — Он будет ждать меня или к началу зимы, или к концу весны, если я не успею до холодов одолеть обратный путь. Зимой идти через леса глупо. Если обо мне не будет вестей год или около того, он не обеспокоится.

— Тогда, — сказала Ак Ми Э радостно, — ты может идти ко мне. В И Лай. Сай Дин жил в И Лай долго. Мы, я и ты, все рассказывает для… нашим людям. Наши Старшие. Они лучше будут думать, чем мы. И ты не надо уходить теперь. Если они так будут решать, то наши охотники будут идти с тобой. Через лес. Провести в Земли Адия. Если надо. Как ты думает?

— А они меня не… — Тай замялся. — Как?

— Что ты им скажешь про меня? — отрезвил он девушку. — Думаешь, они мне обрадуются?

Тут и она задумалась тоже.

— Я не может обманывать мои люди, Матушки, все. Снова нельзя, — сказала она наконец. — Духи не будут больше прощать Ак Ми Э, если она будет обманывать.

— Так что меня там ждет, что со мной сделают твои люди?

— Не могу знать. Но ты хочет помогать И Лай. Духи знать это. И духи тебе помогать. А я будет рассказывать, как наши духи помогать тебе. — Она старалась убедить его изо всех сил. — Тогда не надо уходить тебе сейчас. Уходить потом. После зимы.

Зря она так беспокоится, думал Тай. Будто у него есть выбор! Что его ждет в земле вельдов, неизвестно, а что ждет, если он один в лесу останется, это он понимал хорошо. Куда ему еще сейчас идти?

— Конечно, я пойду с тобой, Ак Ми Э, — сказал Тай вслух, и она сразу же расцвела.

— Но не завтра, — сказала она, — когда ты будет здоровый.

Тай проснулся вместе с восходом, как и всегда, когда ему предстоял новый поход. Сегодня четвертый день с того времени, как он чуть было не отправился к Кайятрэ. Он чувствовал себя почти хорошо, только в груди сохранялось постоянное стеснение. Ничего, успокоил он себя, и это пройдет. Тай так быстро окреп, что они могли выйти еще вчера утром. Но этот день они, не сговариваясь, решили подарить себе. Ведь будет ли еще когда-нибудь такой день, теперь неизвестно.

Будущее Тая в тумане. Этот островок, который Ак Ми Э нашла посреди топи, казался ему спокойным и безопасным. За несколько дней их здесь никто не побеспокоил, если не считать вездесущей болотной мошкары, от которой приходилось денно и нощно жечь костры. Тут уже и веток совсем не осталось, деревьев-то мало, островок маленький. А ветки кустов, которые Ак Ми Э называет ваэ, горят очень плохо, зато, как оказалось, дым от них хорошо отгоняет мошкару. Тай осторожно вылез из кучи веток, чтобы не разбудить Ак Ми Э, и оделся, стараясь сделать это как можно быстрее, чтобы быть не так уж сильно покусанным. Развел костер, как получилось. Ак Ми Э умела лучше, но дым все равно делал свое дело. Хотя скоро эти тучи развеются сами, при свете солнца мошкары гораздо меньше…

Ак Ми Э все еще спала под его и своей куртками. Никак ему не хотелось ее будить, и он принялся за вчерашние клубни травы, Ак Ми Э называла ее фэн. Гадость ужасная, но если нечего есть, можно обойтись и этим. Он принялся с отвращением жевать. Похоже, ему долго придется довольствоваться такой пищей. Много ли с мечом наохотишься? Даже в лесу с непуганой дичью.

И все-таки дым костра ее разбудил. Она тоже не хотела уходить отсюда, иначе бы не собиралась так медленно. Тай знал, как она проворна обычно. Но как бы то ни было, а небольшой заплечный мешочек Ак Ми Э был увязан, и Тай протянул к нему руки.

— Нет, — отстранила его Ак Ми Э, — сама. Это нельзя.

Ну ладно, он пожал плечами. У него и вовсе ничего не было, кроме одежды и оружия, совершенно бесполезного как в лесу, так и в здешних топях. Но он взял его с собой, потому что не привык ходить без оружия. С детства из него готовили воина, и быть безоружным для Тая — все равно что голым. Он срезал две крепкие палки, и они покинули гостеприимный островок. Тай вспомнил свой отряд, так хорошо снаряженный, такой многочисленный. Что от него осталось? Вот если бы Ак Ми Э была с ними с самого начала… Он отогнал эту мысль.

Она оказалась действительно необыкновенным проводником. Пересечение этого болотного края заняло всего лишь дней пять-шесть. Тай не считал. Нельзя сказать, что они прошли через него, как посуху. Особенно часто ему вспоминалось одно местечко, где пришлось очень нелегко. Тай, признаться, уже думал, что конец. Но они выбрались. В тот день Тай даже пожалел Ранжина. Уж он-то знал, что значит терять людей в этих страшных топях, одного за другим, когда и помочь-то нитей нельзя.

Теперь Тай и вовсе уверовал в необыкновенные способности Ак Ми Э. Про себя он даже снова подумывал о ней как о колдунье. Как можно все это просто знать? Что там глубоко, например? Она снова вела его через болота, но теперь уже не надо было задумываться, можно ли ей доверять.

Вчера они одолели границу топей и снова вошли в лес. Деревья опять стали толще, гуще и выше, но еще не закрыли небо. Утреннее солнце все еще хорошо видать сквозь ветки. Сегодня оно должно скрыться — снова будет постоянный сумрак. Тай нагнулся, чтобы затоптать костер, и услышал, как вскрикнула Ак Ми Э.

Он резко обернулся и понял, что ее так испугало. С другого края поляны на свет выступило трое мужчин. Еще двое вроде за ними, в тени ветвей. «Кайя, — с упавшим сердцем подумал Тай, — откуда он здесь взялся?» И бросился в сторону. Стрела просвистела рядом и вонзилась в дерево недалеко от него,

— Стой на месте, Кальги, — предупредил Ранжин.

Рядом с ним тот самый Абрэ, Тай узнал его. Он снова целился в Тая из арбалета. Тай прикинул, куда он теперь будет целить. Если стрелы те же самые, то даже царапина может стоить ему жизни.

— Беги! — крикнул он Ак Ми Э.

— Стой, Абрэ! В нее! — подал голос Ранжин, и его человек прицелился в Ак Ми Э. — Держи ее. Вот так. Если ты двинешься, Кальги, — предупредил он, прежде чем сделать несколько шагов, — ты об этом пожалеешь. Абрэ не такой меткий стрелок, чтобы попасть в тебя, но в нее, будь уверен, не промахнется.

Он сделал еще несколько шагов. Остановился недалеко, но не в опасной близости от Тая. Не очень-то хорошо он выглядел сейчас, не так много осталось от Ранжина и его отряда.

— Странно видеть вас вместе, — процедил он. — Я удивлен. Впрочем, вы оба беглецы. Если бы не дым от вашего костра, мы прошли бы мимо.

— Ты не осмелишься убить ее, Ранжин, — уверенно сказал Тай. — Она ведь нужна тебе.

— Да, но ты мне не нужен. Я возвращаюсь в Адья Тэрэк, — сказал он, ненавидяще глядя на Тая, — но я настойчив и вернусь обратно. И ты мне больше не помешаешь.

— Это не я, это случай. — Тай краем глаза ухватил то, что его несказанно обрадовало, и теперь сосредоточился, пытаясь хоть немного потянуть время. У Кайя всегда имелся этот недостаток. — Ты много говорил об этом.

— Этот сумасшедший охотник дорого заплатил за все, — снова процедил Ранжин, вынимая меч. — Я думал, что и ты тоже. Думал, ты уже умер. — Он поднял меч.

Ти-кой свалился с дерева на голову Абрэ, и одновременно с ним Тай рванулся в сторону от Кайя, к своему оружию.

— Так и было, — сказал он Ранжину, который вдруг странно дернулся и споткнулся. — В лес! — крикнул он Ак Ми Э и кинулся на Кайя.

И тут Тай сообразил, в чем дело. Сзади из левой руки Ранжина торчала стрела. У краешка поляны лежало то, что осталось от Абрэ, и еще одно тело. Ти-кой рычал на двоих оставшихся воинов, не отпуская их от дерева. Ранжин беспомощно оглянулся назад.

— Скоро и я начну верить в духов Рода И Лай, — сказал сам себе Тай, неспешно подходя к Кайя.

— Тар, Байсан! — крикнул Ранжин.

— Они вряд ли тебе помогут. — Тай кружил возле него, но Ранжин, даже раненный, был слишком опасным соперником, его не отвлечешь пустым разговором. — Да и кто тебе теперь поможет? Стрелы, наверное, все те же?

Ранжин первым сделал выпад. Тай еще не оправился от яда настолько, насколько ему бы сейчас хотелось, но и Ранжин тоже не в лучшей своей форме. В последний раз, в канун празднества в честь Гайят, в Чатубе, Тай все-таки одолел его. Но они оба по праву считались лучшими. За спиной взревел ти-кой, послышался вопль. Наверное, у кого-то из людей Ранжина хватило глупости оказать сопротивление. Ухо Тая приласкал привычный звук удара металла о металл. Он даже соскучился по нему. И к Ранжину он больше не чувствовал ненависти, просто надо было с ним покончить, все равно ведь умрет медленной смертью, если, конечно, на наконечнике был тот же яд. Судя по бешеным глазам Ранжина, он там был. Кайя наседал, примеряясь к защите соперника, но Тай лишь спокойно отходил — слишком многое решалось сейчас, чтобы он мог позволить азарту овладеть собой. Пусть вымотается, а там усталость и яд довершат дело, он начнет совершать ошибки.

Но Ранжин понял его тактику и тоже успокоился. Они уже всю поляну истоптали, уклоняясь от клинков, обменявшись лишь несколькими ударами. Тай заметил, что Ак Ми Э вернулась из леса, и ти-кой примостился у ее ног, скучая. Тай уже и сам начал уставать, опять заболело в груди. Невольно он прижал левую руку к груди, пытаясь унять боль, Кайя заметил это и слишком открыто пошел в атаку. Первая же ошибка стоила ему жизни. Он осел, зажимая рану руками, словно не понимая, что все уже кончено.

— Конец, — сказал Тай в его открытые глаза.

Он сам чуть не падал от боли в груди. Подошел к Ак Ми Э. Ти-кой обнажил окровавленные клыки.

— Ты говорила, он ручной, на людей не нападает, — пробормотал Тай, опасливо поглядывая на зверя.

Девушка отворачивалась от того, что осталось на поляне.

— Никогда не был нападать. Но он мой Хранитель, защищает Ак Ми Э. Они хотели убивать Ак Ми Э, мой ти-кой убивал их.

— Надеюсь, он не думает, что от меня нужно защищаться, — Тай посмотрел в недружелюбные глаза ти-коя. Тот с удовольствием зевнул.

— Нет, он знает, он много знает. Даже больше меня. Так бывает, — успокоила его Ак Ми Э. — Давай идти от здесь. Это место плохое, смерть.

Тай посмотрел на свой окровавленный меч.

— Это я умею. Ничего не поделаешь, Ак Ми Э, я воин. Много поколений. Это в крови. Мой Род, понимаешь?

— Я много понимать про тебя, — она кивнула. — Я не думать плохо. Ты — какой есть. И Род твой. Я тоже. Но давай будем идти.

Она повернулась, ее ти-кой лениво поднялся и заскользил следом. Он припадал на одну лапу. Тай тоже шагнул за ними, оглянулся на Кайя посреди поляны. Последняя их встреча. Их соперничество наконец закончилось. Никогда Тай не думал, что у Ранжина будет такой конец.

Он вспомнил о Земле «вечерних звезд», куда еще недавно так стремился, вспомнил Правителя Адья Тэрэк. Со смертью Ранжина и с его исчезновением ничего не изменится. «Теперь-то только все и начинается», — подумал он.

— Это только начало, — сказал он в сторону Кайя и зашагал вслед за девушкой и зверем.