Постепенно работа на уровнях стала забирать все ее время. Теперь, возвращаясь от Ольги с очередной фразой, Марина больше не ходила по адресам: узнавала телефон, звонила и сообщала человеку то, что нужно. Ей стало намного легче. Она больше не видела растерянных лиц, несчастных глаз. Тот случай, когда она вмешалась в жизнь двух стариков, многое ей пояснил. Марина вообще очень изменилась: стала спокойнее и научилась получать наслаждение от жизни. Теперь ее не волновало, что она не такая, как все. Душевная боль из-за смерти людей, к которой она невольно оказалась причастна, притупилась.

Дети подрастали. Настенька превратилась в настоящую красавицу и выглядела старше пятнадцати лет. Исчезла угловатость подростка, в огромных синих глазах читалась тайна. Белокурые волосы рассыпались по плечам тугими колечками. У нее появился мальчик. Марина с улыбкой наблюдала за дочерью. Та, придя вечером домой со свидания, подолгу «висела» на телефоне, и на ее щеках нет-нет да и загорался яркий румянец.

Младшие девочки пошли в школу. В первом классе оценок им не ставили. Вместо «пятерок» или «двоек» они приносили домой веселые картинки в тетрадях, которые наклеивала учительница.

Дашеньке все рассказали про маму и папу, и, как ни странно, девочка восприняла очень спокойно эту информацию. Всей семьей они иногда выезжали на кладбище, навещали могилки Светы и Миши. Виталий Аркадьевич подолгу стоял над фотографией сына, тяжело вздыхал и украдкой вытирал слезы. Марина понимала, что он чувствовал вину перед ним.

Однажды Марина обняла его за плечи и тихо прошептала:

— Не надо так убиваться, я точно знаю, что по-другому быть не могло. Мне баба Алла говорила, нельзя сильно оплакивать мертвых. Человек не умирает, но если его оплакивают после ухода из тела, ему очень плохо. К тому же я видела, как вы жили. Миша все равно убежал бы из дому. И погиб он не из-за вас. В то время мой Сережа чудом остался жив. Его тоже могли бы убить, но мы спрятались в нашей деревне.

Виталий Аркадьевич с испугом взглянул на Марину. Он очень уважал ее и потому свято верил каждому слову. После этого разговора перестал убиваться над карточкой сына, только грустно посматривал на нее.

Виктор с утра до вечера собирал конструктор. Однажды Сергей принес коробку с новой детской игрой.

Марина мягко укорила:

— Сереж, ты хотя бы посмотрел: игрушка предназначена для детей девяти лет.

Но мальчик, увидев коробку, запрыгал от радости. В тот же вечер Виктор с легкостью собрал грузовик. С тех пор он увлекся новым занятием и проводил за ним много времени. С сестрами не играл. Те пытались с ним общаться, но он по-взрослому смотрел на них и деловито спрашивал:

— Девочки, что вам нужно?

Девчонки приглашали его в свои игры. Виктор соглашался, но уже минут через пятнадцать выходил из игры, считая ее неинтересной.

Матвеич работал в Центре у Матрены. Он прославился, пользовался огромным спросом. Рекламы не давал, но люди сами его рекламировали. Чувствовал он себя хорошо и, несмотря на уговоры Марины, к ним не переселялся. Ночевал прямо в Центре на кожаном диване в своем кабинете.

Полгода назад от сердечного приступа умер папа Марины. Его жена Настя тут же ушла жить к любовнику, с которым встречалась еще при жизни мужа. Последние дни Василия она превратила в ад, тем самым ускорив его кончину.

Сергей и Марина похоронили Василия сами рядом с Дашиной семьей, чтобы легче было ухаживать за могилками. Настя даже на похороны не пришла. Матвеич, как ни старался спасти сына своим замечательным лекарством, не смог. Последнюю порцию шалета Василий вылил в унитаз, прямо на глазах у отца, чем очень его разозлил. Зато Матвеич понял: невозможно человека заставить жить, если он не хочет. Наверное, поэтому пожилой Матвеич да и Марина спокойно пережили смерть Василия.

В семье Клавушки у ее дочки Иры родилась девочка. Марина, купив детскую одежду, поспешила в деревню. Пристроив сына у Алисы, пошла посмотреть на ребенка. Марина знала, кто на самом деле родился в Клавушкиной семье. Интересно, как назвали дочку? И на кого она похожа?

У Клавы, как всегда, было чисто и уютно, вкусно пахло пирожками. Открыв Марине дверь, она бросилась ей на шею, едва не задушив в объятиях.

— Как я рада тебе, Марина, уже год не виделись. По сыну-то, небось, скучаешь?

Марина с недоумением уставилась на Клаву, а потом до нее дошло: ведь та не знает, что она видит сына каждый день. Марина постаралась перевести разговор на другую тему:

— Да ничего, мне скучать некогда, девчонки в школу пошли. А дочка твоя Ира навсегда переехала? Да и где она?

— Скоро придет, в магазин побежала. А переехали они навсегда. По весне дом будут рядом с нашим строить. Ой, да что ж я тебя на пороге-то держу? Давай быстрей заходи. Девочка родилась — загляденье, сейчас сама увидишь, вчера ей месяц исполнился. Такая разумница! Сейчас дети другие пошли, не то что наши были. Виктор твой прямо мужичок, взрослый такой, у Алисы с ним вообще хлопот нет.

— Как назвали?

— Ты не поверишь! Дочка-то хотела ее Кариной назвать, модно же сейчас. А когда метрику заполняли, девушка, которая ее писала, ошиблась. Ей в тот день два документа пришлось заполнять. Она записала фамилию Иры, а потом имя Алла, так должны были назвать другую девочку. Сначала решили метрику переписать, да бланки кончились. А мужу Иры, Данилке, имя понравилось, да и я обрадовалась. Упросила дочку, пусть останется, в честь Аллочки нашей. Между прочим, нашу Аллочку по паспорту не Аллочкой звали, а Алевтиной. Я когда ее хоронила, паспорт относила и меняла на свидетельство о смерти. Но никто об этом не знал, она для всех всегда Аллочкой была.

Марина застыла в удивлении:

«Вот тебе на! Никогда баба Алла не говорила про это. Выходит, ей три Альки спасли жизнь! Все они были Алевтинами. Имя-то какое редкое. Что бы это значило? Но теперь кто объяснит?».

— Ладно, Клавушка, покажи девочку, умираю от любопытства.

Та провела ее в комнату, где стояла детская кроватка. Марина в изумлении склонилась над ребенком. На нее яркими синими глазами бабы Аллы смотрело замечательное существо. Беленькие волосики мягкими колечками падали на лобик, розовые пальчики были сжаты в кулачки. Одета девочка была в настоящее беленькое платьице кукольного размера. При виде Марины девочка заулыбалась, забила ножками.

— Можно ее взять?

— Бери, конечно. Вот смотри, месяц всего, а как людей чувствует. Прямо видно, как обрадовалась тебе.

Марина осторожно взяла девочку на руки, и сердце словно запрыгало от радости.

— Ой какая красавица! Прямо ангелочек. Видишь, глаза, как у бабы Аллы, синие. Обычно у детей месяцам к трем глазки становятся большими, а у нее уже в месяц.

Довольная Клавушка заулыбалась.

— Говорят, у детей глаза могут поменяться. У Иришки моей глазки карие, у Данилки тоже, так что в кого ей синие глаза иметь?

— Да, нет, Клава, не переменятся, вот увидишь, — сказала Марина, качая на руках девочку. Та неотрывно смотрела на нее своими лазоревыми глазами и улыбалась.

— А что, Клава, — весело спросила Марина, — вдруг мы с тобой породнимся? Невеста родилась для моего сыночка.

— Да, Мариночка, ты права. Время бежит, не заметишь, как бабкой станешь. Настя-то уже заневестилась?

— Да, гуляет уже с мальчиком из класса. Представляешь, маленький такой был, невзрачный, за Настей бегал, а она на него и не смотрела даже, а пришел после лета высокий красавец. Все девчонки в классе ахнули, а он так и остался Настеньке верен. Теперь-то она его заметила и, кажется, влюбилась.

— Марин, скажи, а зачем вы ее Настей назвали? У тебя, кажется, с самого начала с ней отношения не складывались?

— О, это давняя история. Помнишь, я так по маме тосковала, даже когда замуж вышла, мне тепла хотелось. Папа очень любил свою Настю, и, когда я родила, то подумала: «Вот назову Настей, и мы с ней подружимся». Но дружбы не получилось, да ты все знаешь. А вторую дочку мы назвали в честь папиной мамы. В моей семье меня всегда Мариной звали, чтобы с бабушкой не путать, меня по документам Марией зовут.

Марина, побывав у Клавы, с легким сердцем бежала к Алисе забрать сына. Перед церковью она в изумлении остановилась. На улице мороз, а дверь открыта! Что это за посетитель такой? И хотя Книга лежит в соседней комнате, надо бережнее к ней относиться. Решив посмотреть, кто забыл закрыть дверь, Марина вошла в церковь.

Там царил полумрак, поэтому она не сразу заметила двух людей справа. Сначала ее взгляд упал на сына, он с восторгом смотрел на шар, отливающий бледно-голубым светом. Рядом с Виктором стояла Алиса, она о чем-то задумалась. Ее взгляд был устремлен на грустное лицо Божьей Матери, изображенное на большой иконе. Маленький Иисус протягивал Божьей Матери небольшой золотой крестик и смотрел на нее недетскими глазами. Сначала Марина хотела окликнуть Алису, но потом замерла от счастья, залюбовавшись сыном: «Малыш стал таким красивым!»

То, что произошло в следующую минуту, Марина не забудет никогда. Внезапно фигура, стоявшая справа от нее, зашевелилась. И теперь, когда глаза привыкли к полумраку, Марина смогла разглядеть мужчину и того, кто стоял рядом с ним. Мужчина был одет в черный плащ, голову прикрывал капюшон, и лица она не видела. Очертания второй фигуры вызывали в ней странную боль. И вдруг мужчина откинул капюшон. Перед нею возникло зловещее лицо, которое преследовало ее всю жизнь, и в ту же секунду во второй фигуре Марина узнала Изольду.

Появление этих нелюдей, всегда столь роковое для нее, толкавшее от несчастья к несчастью, заставило ее оцепенеть. В это же мгновение Минос достал пистолет, и раздался оглушительный выстрел, потом еще один и еще… Крик ужаса застрял в ее горле. Ноги вдруг стали ватными, и она медленно опустилась на пол. Мелькнула мысль: «Мне так холодно». Марина вжалась в пол, зубы ее стучали. Раздался истошный вопль Изольды:

— Что ты наделал, Минос, ты испортил мое тело! Ты убил Алису!

— Дура! Кто знал, что эта идиотка окажется такой проворной?! Теперь война, Изольда! Нам эта война пока ни к чему. Нужно было тщательнее продумывать план!

— Ты специально ждал, чтобы она нас заметила? — рыдала Изольда.

— Надо уходить! Найдем тебе новое тело. Быстрее, сейчас активируется шар! У нас была всего одна минута, она на исходе!

Но Изольда не унималась:

— Дай мне пистолет, я добью этого заморыша. Мне кажется, он живой. А потом надо взять его Силу. Это яйцо-шар скоро станет курицей, видишь, оно даже не пытается защитить пацана.

Тут из шара вырвался яркий синий луч света, он насквозь прошил Изольду. Та тихонько охнула и упала на пол церкви, сраженная насмерть. Ее голова, руки, ноги, туловище продолжали гореть, пока от нее не осталась кучка пепла. В ту же секунду бесследно исчез Минос. «Ушел через калитку», — вяло подумала Марина. Она заметила, как та, повисев несколько секунд в воздухе, растворилась вслед за Миносом.

Марина видела, что Алиса закрыла своим телом Виктора и что малыш пытается выбраться из-под нее. Это движение сына заставило Марину прийти в себя. Она вскочила и подбежала к Алисе. Осторожно перевернув девушку на спину, Марина освободила сына, ощупала его. Мальчик был невредим. Он в ужасе смотрел на Алису, в его глазах читалась страшная, недетская боль. Марина пощупала пульс Алисы. Сердце едва билось. Разорвав девушке платье, она увидела три черно-красные дырки в ее теле. Вдруг Алиса открыла глаза, ее бескровные губы зашевелились, как бы шепча молитву. Марина наклонилась и услышала:

— Он живой?

Марина поспешила успокоить ее:

— Живой. Тихо, не говори ничего. Сейчас вызову «скорую».

Девушка захрипела, изо рта потекла тоненькая струйка крови. Собирая последние силы, Алиса прошептала:

— Не надо, я умираю. Это я виновата, Марина. Я так боялась за него, мой страх привлек врага. Я ухожу, но ты была свидетелем: Минос не хотел меня убивать, он целился в Виктора. Нам сейчас не нужна война.

Марина рыдала:

— Ты не умрешь. Нет. Ты только не умирай, пожалуйста!

Слезы градом катились по щекам, Марина видела, как слабеет Алиса. В бессилии она опустилась на пол рядом с нею. Виктор подошел к ним, тихонько взял Алису за руку и произнес:

— Спи.

Девушка тут же потеряла сознание. И уже обращаясь к Марине, ребенок сказал:

— Мы спасем ее, мама, только помоги. Одному мне не справиться.

Размазывая слезы по лицу, Марина спросила:

— Ты уверен, что она жива?

Малыш кивнул.

— Ей было очень больно, а сейчас она без сознания. — Виктор положил руку на ранку возле груди. — Вот из-за этой дырочки она умирает.

Он начал делать такие движения, как будто вытаскивал из Алисы воздух, но рукой не касался ее тела. Минуты через три Марина увидела, что на поверхности тела появилась пуля, вскоре она вся вышла из раны и с глухим стуком покатилась по полу. Из дырки толчками начала выходить кровь.

Мальчик закричал:

— Быстрее зашивай!

Марина растерялась, она даже не представляла, как сделать это.

— Ты умеешь, умеешь! — кричал ребенок.

Она быстро приложила свою руку к ране и закрыла глаза. Как всегда, отдала приказ своей Силе. Вдруг перед глазами возникла красная бесформенная масса. Марина поняла, что перед ней разорванные клетки органов, сосудов тела Алисы. Она начала сшивать разорванные концы. Мысленно соединяла их, и они поддавались ее команде: притягивались друг к другу, плотно слипаясь. Делать это было очень тяжело. Пот градом катился по лицу. «Вот так я могла бы спасти Бенну, да и вторую Альку тоже. Просто не знала, что так можно делать!» Эта мысль отвлекла ее, перед глазами исчезла картинка.

Виктор закричал:

— Ты не должна отвлекаться, иначе не хватит сил!

Когда второй раз Марина мысленно входила в тело Алисы, она, действительно, потеряла очень много сил. С большим трудом проходила каждый поврежденный участок. Слышала, как упала вторая пуля, затем третья. Ей казалось, процедура длится вечно. Она готова была разрыдаться, понимая, что еще немного, и потеряет сознание. Марина старалась держаться из последних сил. Сосредоточилась только на мысли об этих сосудах, тканях, не позволяя ни о чем больше думать. Рядом слышала тяжелое дыхание сына. Наконец работа закончилась, и Марина, изможденная, упала на пол рядом с Алисой. Она слышала, что сын продолжает работать, и ее это поразило: «Он вытаскивал пули, а теперь еще запаивает сосуды. Откуда у малыша столько сил?»

Она взглянула на сына. Тот стоял на коленях перед Алисой, прижимая свою маленькую ручку к телу девушки. Глаза его были закрыты, дышал он тяжело, надрывно. Марина, собрав последние силы, села рядом с сыном. Она видела, что осталось зашить еще одну ранку. Там, где работала она с первой дыркой от пули, образовалось красное пятно. Такое бывает на месте заживших ран. Марина понимала, что нет сил на эту последнюю ранку. Но надо суметь. Она протянула руку, положила ее на рану и закрыла глаза. Это ранение не такое тяжелое, кость и ребра задержали пулю. Разрывов здесь было гораздо меньше.

Сколько прошло времени, Марина не знала. Почти теряя сознание, почувствовала, как сын осторожно убрал ее руку с тела Алисы и положил свою. Марина лежала рядом с Алисой и смотрела в потолок. Ей казалось, что маленькие ангелы на потолке ожили. Они медленно двигались вокруг лика Иисуса, а он улыбался ей мягко. Глаза его, в которых читалась любовь, неотрывно смотрели на Марину. Она хотела подняться, но поняла, что тело не слушается. Слезы полились из глаз, но это были не слезы бессилия. Она впала в состояние полного блаженства, внутри все ликовало. Алиса задышала ровно и глубоко. «Алиса будет жить! Я могу спасать людей! Смерть можно отменить!» Малыш весело подбежал к ней:

— Мамочка, мы спасли Алису!

В церковь вбежал взволнованный батюшка. Видя лежащих на полу Марину и Алису, он закричал:

— Объяснит мне кто-нибудь, что здесь произошло?! — Он, видно, слышал последние слова Виктора и поэтому вдогонку к своему вопросу бросил следующий: — От чего вы спасали Алису?! Что с ней?!

И тут он наткнулся на то, что осталось от Изольды. В удивлении присел на корточки возле лохмотьев и пепла, взял их в руки и с удивлением спросил:

— Откуда в церкви грязные тряпки? Здесь что-то горело? Марина, ради всего святого, объясни, что здесь произошло?

Силы постепенно возвращались. Марина очень медленно приподнялась и села.

— Батюшка, надо немедленно закрыть церковь. Если кто-то сюда зайдет и увидит труп старухи, как мы объясним, что яйцо убило ее?

Отец Георгий развел руками.

— А где труп, Марина? Вот куча какого-то хлама, кроме старья и пепла, здесь ничего нет. Сейчас вынесу все это на помойку.

— Я даже не заметила, как яйцо уничтожило Изольду и тело ее сгорело.

— Я так и знал! Значит, что-то случилось?! — Батюшка подбежал к Алисе. — Ой, Алиса-то вся в крови и одежда порвана! Да объясни же мне, что произошло!

Марина смирилась:

— В Алису стреляли, она была ранена, мы с Виктором спасали ее, а теперь она спит.

От волнения батюшка даже начал заикаться.

— Я оттт-несу ее домой. А ттте-бе, Марина, нннужна моя помощь?

— Нет, все хорошо. Просто я делала это впервые, потеряла много сил. Со мной все в порядке. Я завтра приду, навещу ее. Сейчас Алисе нужно поспать.

Виктор подошел к Марине, опустился рядом на пол и спросил:

— Мама, тебе очень плохо?

Марина обняла сына, прижала его к себе.

— Мне не плохо, сынок, мне просто страшно.

Виктор с удивлением посмотрел на нее.

— ?!

— Да, сыночек, мне страшно общаться с тобой. Тебе три года, а ты взрослый.

— Но возраста у души нет! Так мне Алиса всегда говорит. Она не права?

— Права, сынок. Но мир так устроен: ребенок должен быть ребенком. Откуда ты в три года знаешь такие вещи?

— Это просто. У меня вот здесь, — он показал пальчиком на голову, — есть ответы на все вопросы. И даже если что-то непонятно, у меня есть Алиса.

— Если все это рассказывать обыкновенному ребенку, он ничего не поймет. Я знаю, что ты другой, Виктор, но мне страшно.

— А чего ты боишься, мама?

— Не знаю, сынок, но тебя все время хотят убить.

— Не бойся за меня, я сильнее. Во мне что-то проснулось, вот здесь, — ребенок показал на грудь.

— Я, малыш, провожу с тобой очень мало времени.

— Да нет, мамочка, ты делай то, что делаешь. Алиса говорила, твоя работа очень важная. Мне нравится быть с Алисой, она много знает! В деревне лучше, чем в городе. Воздух чище, еда вкусней и друг мой рядом, — малыш указал рукой на шар.

Марина поежилась. Ей показалось, что рядом с ней не трехлетний малыш, а совсем взрослый человек. Видя ее реакцию, Виктор улыбнулся.

— Я не могу быть глупым, хотя иногда хочется, чтобы не пугать тебя.

— Я, сынок, не думала, что Сила твоя проснется так рано. Мне говорили, это произойдет к двенадцати годам.

— Мамочка, не бойся за меня. Я просто очень хотел спасти Алису. Разве справедливо, чтобы ее убили из-за меня? Я вырасту и отомщу ему, вот увидишь!

— Сынок, я очень боюсь потерять тебя.

— Ты не потеряешь меня, мама. Тот человек, он очень сильно меня боится, поэтому решил уничтожить, пока я маленький. Я быстро вырасту и буду всех защищать. Никого не дам в обиду!

Слышать это от маленького ребенка было смешно, но Марина даже не улыбнулась. Она точно знала, какое предназначение у сына.