Торжественные выступления Президента РФ перед российским народом
11 мая 1998, «Новая газета»
Миллионы людей чувствуют жгучий стыд, глядя теленовости. На экране – Первое Лицо. Там, в Кремле, оно улыбается, произносит ртом слова и что-то показывает руками. А тут, в своих домах, люди не в силах смотреть, отводят глаза, восклицая: «Господи, что он говорит!»
Почему людям стыдно смотреть, а Лицу не стыдно делать?
Стыдно – это когда кто-нибудь видит.
Присев в лесу по нужде, человек не чувствует стыда. Но, услышав приближающиеся голоса, краснеет как рак и судорожно натягивает штаны.
Он испугался, что его увидят.
Погодите, но, пока он был без штанов, его видели тысячи глаз – муравьи, жуки… Нет, козявки не в счет. Козявки – это никто, даже если их миллионы.
Римские матроны, нежась в бане, могли делать и говорить совершенно непристойные вещи. Их не смущало, что при этом присутствуют дюжины рабов и рабынь. Рабы не в счет. Они – никто, сколько б их ни было.
– Черномырдину мы не доверяли, – говорит Первое Лицо. И начинает объяснять, как из-за этого недоверия ему приходилось все контролировать, а всякая государственная бумажка ползла, «оказывается (Лицо изумленно улыбается), по инстанциям два километра». «Теперь мы все это порубили, – Лицо показывает руками, как рубило, – теперь будет иначе».
Правильно было бы начать разбираться в этой каше. Если не доверял – почему шесть лет держал в премьерах? Если не доверяешь – как же поручаешь руководство выборами 2000 года? Но об этом никто не думает. Люди слышат: «Черномырдину мы не доверяли», – и в изумлении поворачиваются друг к другу: «Как же так?! Вчера троекратно целовал, орден вешал…»
Людям стыдно. Им стыдно за Первое Лицо.
А на следующий день:
– Лужков, конечно, надеялся на орден, – Лицо улыбается, – но хватит с него и значка «Почетный строитель».
Не исключено, что кто-то злорадствует. Но нормальные люди в недоумении: как можно так унижать?
Можно.
Ибо униженные и оскорбленные, вместо того чтобы хлопнуть дверью (да так, чтоб с петель сорвалась), начинают благодарить: «Вы – наши отцы, мы – ваши дети…» И приятно улыбаются.
Должно быть, им кажется, что их никто не видит. Ведь нас там нет, мы дома – у телевизора.
Мы их видим, а они нас – нет.
И ладно государственные деятели – они считают, что «для пользы дела» надо все стерпеть. Они несвободны. Но вот знаменитая на всю планету балерина, получая орден, говорит, что «постоянно чувствует заботу» Первого Лица… Счастлив человек, обладающий специальным органом, который постоянно чувствует вождя.
Какое, милые, у нас тысячелетье на дворе? Опять – Лучший Друг пограничников, Лучший Друг пионеров? Опять – «спасибо товарищу Сталину за наше счастливое детство»?
И тогда великий вождь заставлял высших руководителей партии и правительства кукарекать под столом, плясать гопака, поил до полного безобразия. Не помню, бросали ли помощников товарища Сталина в воду с прогулочного теплохода, но дело ведь не в разновидностях позора.
Во времена Иосифа Виссарионовича страна не видела этих унижений. Теперь всё видим сразу. Видим рабскую позу. Слышим льстивые слова: «Очень сильный ход, Борис Николаевич!» Слышим восторги по поводу крепости рукопожатия.
Телевизор чуть не каждый день показывает, как президент что-то якобы обсуждает с очередным министром. Кто же верит, что они в этот момент управляют страной или хотя бы решают некую государственную проблему?
Пара в постели может заниматься любовью, зачатием, сексом. Но пара в постели перед видеокамерой делает порнографию. И все знают, для чего она делается. Для продажи. И чем грубее порно, тем глупее покупатель.
…То ли в брежневские, то ли в какие-то другие времена, разглядывая на экране плохо функционирующего владыку, я вдруг подумал: не возьмут даже сторожем. То есть окажись владыка внезапно на другой планете, где все так же, как у нас, и так же говорят по-русски, но его, владыку, никто не знает, – никто не взял бы его ни на какую работу. Ни слесарем, ни бухгалтером, ни тем более учителем (хоть бы и в младшие классы).
Напрасно нам их показывают.
Они нас не видят. Нас как бы нет. А мы их видим. Это нечестно.
Впрочем, присутствие людей-наблюдателей – необязательное условие стыда. Однажды Папа Римский очень сердился на Микеланджело. Папе не терпелось открыть новый собор, а скульптор все возился, отделывая зад последней статуи.
– Что ты копаешься?! Эту статую задвинут в нишу, и никто никогда не увидит ее зада! – кричало Первое Лицо.
– Бог увидит, – ответил подданный.
Чтобы было стыдно даже тогда, когда никто не видит, надо верить в Бога. Но, глядя на экран, приходится констатировать, что все они там, наверху, атеисты. Судьба души для них не в счет.
А если они равнодушны к собственной душе – с какой стати им заботиться о наших?
Выход один. В целях душевного здоровья нации надо запретить свободу печати. Запретить показ лица.
Все на выборы! Но не раньше 2012 года
21 сентября 1998, «Новая газета»
Вместо того чтобы жить своей жизнью, мы тратим ее на выборы
Назначение премьера умиротворило депутатов, но жизнь людей не улучшилась.
Просто стало тише.
Телевизоры перестали кричать про неминуемую гражданскую войну, и те, кто воспринимает происходящее по газетам и ТВ, решили, будто кризис миновал.
Тяжелые времена приближались незаметно.
Крах дутой экономики был неизбежен. Но попытки сказать, что пирамида ГКО неминуемо рухнет и мы окажемся в том месте, куда совсем не хочется, – такие попытки или не воспринимались вообще, или воспринимались с крайним раздражением.
Странные (чтобы не сказать вредительские) действия правительства и паническое поведение граждан резко ухудшили положение в стране.
Только в Москве на улицу вылетели двести тысяч банковских служащих и сотрудников всяческих фирм. Выводов пока никто не делает, но они напрашиваются сами. Эти двести тысяч хорошо зарабатывали. Это благополучные семейные люди: жена, двое детей, теща… Значит, теряют работу двести тысяч, а жить хуже начинают миллион человек. И это не всё.
Именно хорошо зарабатывающие покупали хорошую одежду, хорошую еду, отдыхали за границей, платили врачам и учителям…
Постоянно говорят о десятке олигархов-миллиардеров, об их войнах, интригах, влиянии. И никто не сказал, сколько же сотен тысяч человек жили очень сытой, очень благополучной жизнью.
Большие деньги расползались по всей стране. Открывались частные гимназии и шикарные рестораны. Да, для богатых. Но работу и зарплату, выходит, получали и учителя, и официанты. Если в меню есть мясо дикого кабана и пятнистого оленя, значит, деньги буржуев доходят и до охотников (или кто там поставляет экзотические продукты).
Разоряются богатые – закрываются магазины для богатых – плохо становится и продавщицам, и кассиршам, и сторожам, и их семьям.
Правительство (Гайдара ли, Черномырдина ли) так и не научилось создавать рабочие места. Все государственное, кроме аппарата, съеживалось и нищало. Создавали только частники. И именно по ним ударило сильнее всего, а значит, по всем, кому они платили.
Это же фантастическое устройство общества: правительство устраивает кризис, на улицу вылетают двести тысяч человек – и ни одного государственного чиновника.
Жизнь наша в ближайшие месяцы будет ухудшаться со всеми вытекающими отсюда последствиями. И в таких условиях мы собираемся проводить выборы?
Кого же мы выберем?
Кого вообще способно выбрать раздраженное, мечущееся, озлобленное население?
Во время войны обязательно выберут генерала. Во время беспорядков – диктатора. Но они – генералы и диктаторы – в принципе не способны налаживать нормальную жизнь.
Если сельское хозяйство в упадке, то нужен трактор, а не танк. Нужен агроном, а не генерал, который прикажет кукурузе расти в Заполярье. Нужен юрист, экономист…
Беды 20–30-х годов возникли еще и потому, что террористы типа Ленина – Сталина и красные командиры – герои Гражданской войны – приступили к руководству мирной жизнью.
Вот ее и не случилось. Нельзя же считать жизнь мирной только потому, что нет войны. Если ежедневно расстреливают академиков, священников, врачей, поэтов, рабочих и крестьян – то какая же это мирная жизнь? Это гражданская война, только без линии фронта, то есть повсеместная. И с безоружными, то есть не с врагами, а с жертвами. (Стоит задуматься: важно ли поставленному к стенке, кто его сейчас кокнет – родное НКВД или гитлеровское гестапо? Если тебя убивают враги, ты герой. А если свои – ты кто?)
Мы и в тихом 1996-м не сумели выбрать ничего хорошего. Выбрали «меньшее зло», выбрали сердцем. Это же очень странный способ. Ботинки выбираем умом, картошку – умом, врача – умом, а человека, от которого потом несколько лет будет зависеть вся жизнь, – сердцем.
…Имея по литературе слабую тройку, я из школьного Горького запомнил только историю Данко. Он куда-то вел людей и завел в болото. Люди рассердились на Данко, хотя пошли они за ним добровольно и сердиться должны были бы на себя. «Ты завел нас и утомил, и за это ты погибнешь!» – почему-то именно это место запомнилось дословно. «Что сделаю я для людей? – сильнее грома крикнул Данко». Ну, дальнейшее известно: он разорвал себе грудь, вытащил сердце (оно ярко светилось, то есть было явно искусственным) и повел всех дальше.
Не помню, чем у них там дело кончилось, но обратите внимание: с этого момента толпа шла за совершенно бессердечным человеком.
Только потому, что Германия была в тяжелом положении, немцы выбрали Гитлера.
Надо бы отложить президентские выборы. Заморозить лет на двенадцать. Полномочия Ельцина истекут в 2000 году или прекратятся раньше, а потом пусть кресло будет вакантным. До 2012 года. Мы останемся президентской республикой, но будем жить без президента. И – без депутатов.
Не решимся на отмену – все силы и деньги уйдут в ближайшие два года на выборы депутатов и президента. Все деньги и силы потрачены будут на интриги, лживые обещания, потемкинские деревни.
Пусть все покажут себя в деле. Дайте Лебедю спокойно поработать губернатором. Вытащит Красноярский край – в 2012 году проголосуем «за». Доконает? Все же один край, а не всю Россию.
Дайте наконец возможность судить по делам, а не по словам.
Если нынешние претенденты способны на строительство нормальной жизни, мы за двенадцать лет это увидим. А они наконец-то смогут отдавать все силы делу, а не поиску популярности к скорым выборам.
Нарушение Конституции? Ну и что? Во-первых, она ужасно шахрайская. Во-вторых, точно известно, что голосование за нее было фальсифицировано.
Все согласны, что она местами крайне неудачна. Дума давно хочет ее переписать. Вот и давайте. Но – не под себя.
Писать Конституцию должны те, кто не будет ни депутатом, ни президентом. Следует законодательно оговорить, что соавторы (Конституционное собрание) не имеют права баллотироваться на первых выборах. То есть их очередь, если уж им захочется, наступит лишь в 2014 году.
Такое «поражение в правах» коснется очень немногих. Конституционное собрание вовсе не должно состоять из пятисот хорошо оплачиваемых членов (творческих интеллигентов, передовиков, доярок, академиков). Довольно будет семи лучших юристов. Не модных, а лучших. Пусть консультируются с кем хотят, пусть предлагают проекты на гласное обсуждение. И времени у них будет не три месяца, а семь лет.
Недостатки Конституции (за которые уже уплачено и кризисами, и Чеченской войной) возникли не потому, что авторы были так уж глупы. Просто они заботились не о том. Заботились о благополучии начальника, а не страны. Писали «под Ельцина», а не для России. Отсутствие действующего президента избавит авторов Конституции от вредных посторонних соображений.
Отмена выборов:
1. Заставит претендентов работать на благо страны.
2. Сбережет как минимум миллиард долларов, который иначе уйдет на пляски и в коробки.
3. Сделает телеканалы и газеты источником информации, а не агитации и пропаганды.
Ведь сейчас, кроме выборов, они ни о чем не могут говорить. Если нет событий, обсуждают рейтинги, а то и просто создают псевдоновости. Ставят возле Думы видеокамеру и устраивают «прямые включения». Ведущая, заметно волнуясь, выходит на связь:
– Валерий?
– Да, Марина!
– Кто это сейчас отъехал от Государственной Думы? Валерий!
– Это отъехал помощник депутата Иванова. Марина…
– Если я вас правильно поняла, это был помощник депутата Иванова?
– Да, Марина. Вы меня поняли правильно, это был помощник депутата Иванова.
– Ну что ж, спасибо, Валерий. Будем ждать от вас дальнейших сообщений.
Новость, как видим, состоит в том, что в эту минуту возле Думы мерзнет корреспондент, поглядывая через Охотный Ряд туда, где возле гостиницы «Москва» мерзнут уличные девушки.
Это – якобы новости. Столь же напориста и пуста якобы аналитика.
С кем встречался Юмашев, к кому прислушивается Татьяна Борисовна, что внушил Черномырдину Березовский и куда он послал генерала Лебедя…
Все, что происходит в стране, преподносится как результат интриг и заговоров. Такое одноклеточное восприятие мира.
Взгляд не новый. Наполеон проиграл Ватерлоо из-за насморка. Империя Александра Македонского погибла потому, что у полубога случилась дизентерия. То есть залетает какая-то бацилла и поворачивает исторический процесс. Взгляд для бациллы очень лестный.
Да, очень часто ход вещей определяется, кажется, какой-то ерундой. И каждый волен: видеть ли бациллу руководителем исторического процесса либо в поисках ответа взглянуть кудато повыше.
Хоть фараон, хоть Распутин, хоть ефрейтор, хоть семинарист – рано или поздно повелевающая миром бацилла затевает что-то неподъемное. Ей кажется – очередное, а оно неподъемное.
Если не метаться с вытаращенными глазами, если дать стране успокоиться, то люди постепенно начнут видеть все так, как оно есть. Пусть лидеры проявят себя в работе, пусть лопнут мыльные пузыри (они же долго не держатся, вспомните Немцова). И зачем спешить: не успели зажить раны прошлых выборов, не расследовано воровство коробок, а нам подавай следующие.
Граждане, ну не умеем мы еще выбирать. Посмотрите, какого мы выбрали президента, каких депутатов, каких губернаторов. Прокуратуре за пятьдесят лет не перепахать.
…Странно получается. Поносим президента и депутатов на чем свет стоит, а жить без них ни минуты не хотим.
P.S. Вот только сейчас мы бы готовились к выборам первого «послеЕльцина».
Прощай, умытая Россия
2 ноября 1998, «Новая газета»
Признания бывшего вице-премьера
В прежнее время, если молодой человек, сделавший хорошую карьеру, начинал плохо себя вести, ему с упреком говорили: «Родина вам дала всё, а вы…»
Альфред Кох – бывший вице-премьер России, бывший глава Госкомимущества России, солидный, богатый бизнесмен, президент фирмы «Монтес Аури» («Золотые горы»), которая выплачивала Чубайсу и его соратникам сотни тысяч долларов и, возможно, продолжает выплачивать. Кох был нашим правительством. Он был на самом верху. Выше только две должности: премьер и президент.
Недавно в Америке вышла в свет книга «Распродажа советской империи», за обещание написать которую Кох два года назад получил сто тысяч долларов от маленькой швейцарской фирмы. В связи с выходом книги Кох на днях дал интервью русской радиостанции (WMNB) в США. Поскольку он упомянул там меня, мне позвонил из Нью-Йорка ведущий этого радио и предложил послушать запись. Я послушал и сказал: «Пришли кассету. Это должны услышать в России».
Граждане, у вас есть уникальная возможность увидеть образ мыслей нашего правительства. Увидеть, как они думают и что они думают.
Читая, не забудьте: перед вами не телефонный разговор, кем-то подслушанный. Перед вами – открытое, публичное выступление.
Чубайс много раз говорил о Кохе как о честном человеке и своем единомышленнике. То же самое Чубайс говорит о Гайдаре, а Гайдар – о Чубайсе. Правда – они единомышленники. Поэтому, читая, помните: перед вами не уникум, а член команды. И если такое Кох говорит в микрофон, можно представить, что они – Кох, Чубайс, Гайдар и пр. – говорят между собой.
И о чем они думают наедине с собой – тоже легко себе представить. То, что вы прочтете, можно было бы не комментировать. Но, читая, вы не услышите ни усмешек, ни хихиканья, ни той интонации, с которой сверхчеловек говорит о недочеловеках.
– Альфред, какой смысл вы вкладывали в название книги – «Распродажа советской империи»?
– Я – никакого. Это титул, придуманный моим издательством.
– Говорят о том, что приватизация в России носила дикий характер…
– Она везде такой характер носила. Пожалуйста: Чехословакия – там тоже недовольны итогами приватизации. Нигде, ни в одной стране мира результатами приватизации электорат не доволен.
– А что Россия реально получила от приватизации?
– Россия реально от приватизации получила фондовую инфраструктуру, возможность торговать акциями, возможность привлечения инвестиций через этот инструмент, Россия получила слой частных собственников, Россия получила деньги… э-э-э… порядка двадцати миллиардов долларов, и мне кажется, что этого достаточно.
– А что в путях проведения приватизации было, на ваш взгляд, неприемлемым?
– Ну, я бы отказался от ваучеров, если бы не давление со стороны Верховного совета. (Нам почему-то казалось, что ваучеры – это Чубайс, а не Хасбулатов. – А. М.)
– Часто в прессе появляются названия предприятий, которые якобы были куплены за очень небольшую часть реальной стоимости, и в связи с этим говорят, что народ просто был ограблен.
– Ну, народ ограблен не был, поскольку ему это не принадлежало. (А кому? – А. М.) Как можно ограбить того, кому это не принадлежит? А что касается, что по дешевке, пускай приведут конкретные примеры.
– Ну, например, «Норильский никель». Если я не ошибаюсь, его оценили в сто семьдесят миллионов долларов, а говорят, он стоит многие миллиарды.
– Ну, пускай те, кто говорит, многие миллиарды за него и заплатят. Я бы хотел посмотреть на тех, кто заплатит хоть один миллиард за «Норильский никель», у которого на тот момент, когда мы его продавали, убытки составляли тринадцать триллионов рублей.
– Высказывается мнение, что в России катастрофа и экономическое будущее призрачно. Как вам кажется?
– Мне тоже так кажется.
– Не видите света в конце туннеля?
– Нет.
– А как вы прогнозируете экономическое будущее России?
– Сырьевой придаток. Безусловная эмиграция всех людей, которые могут думать, но не умеют работать (в смысле – копать), которые только изобретать умеют. Далее – развал, превращение в десяток маленьких государств.
– И как долго это будет длиться?
– Я думаю, в течение десяти-пятнадцати лет… Вы понимаете… В течение семидесяти лет, когда формировалось мировое хозяйство, Россия, вернее Советский Союз, находился как бы вовне, развивался отдельно, по каким-то своим законам. И мировое хозяйство сформировалось без Советского Союза. И оно самодостаточно, там есть достаточные ресурсы, все есть. И сейчас Россия появилась, а она никому не нужна. (Смеется.) В мировом хозяйстве нет для нее места, не нужен ее алюминий, ее нефть. Россия только мешает, она цены обваливает со своим демпингом. Поэтому я думаю, что участь печальна, безусловно.
– Прогнозируете ли приход инвестиций в Россию, будет ли он в той мере, в какой его ожидают?
– Нет, потому что Россия никому не нужна (смеется), не нужна Россия никому (смеется), как вы не поймете!
– Но ведь Россия имеет гигантские экономические и людские ресурсы, и работать на российский рынок…
– Какие гигантские ресурсы имеет Россия? Этот миф я хочу развенчать наконец. Нефть? Существенно теплее и дешевле ее добывать в Персидском заливе. Никель в Канаде добывают, алюминий – в Америке, уголь – в Австралии. Лес – в Бразилии. Я не понимаю, чего такого особого в России?
– Но торговать с Россией, с огромной страной, где огромная потребность купить, купить, купить…
– Для того чтобы купить, нужно иметь деньги. Русские ничего заработать не могут, поэтому они купить ничего не могут.
– Словом, вы не видите никаких перспектив?
– Я – нет. (Смеется.) Ну, Примаков если видит, пускай работает (смеется), я, как только перестал их видеть, я уволился из правительства. (Не он уволился, а его уволили. 11 августа 1997 года вице-премьер России Кох вместе с семьей улетел в Америку в отпуск. А 12 августа внезапно сообщили о его отставке. 14 августа он вернулся на полтора дня, «сдал дела» и улетел обратно в США. Несмотря на очевидный скандал, Чубайс по привычке врал, что эта отставка – «плановая». Кох же хочет нам внушить, что до увольнения был патриотом, энтузиастом, государственником, потом продал «Связьинвест» и с 12 августа вдруг стал пессимистом и уволился. Вот если найдется девушка, которая в это поверит, Коху следует на ней жениться. С такой доверчивой жить ему будет очень удобно. – А. М.)
– Как, по-вашему, может повернуться экономическая политика российского правительства? Будет ли возврат к старым методам?
– Какое это имеет значение? Как ни верти, все равно это обанкротившаяся страна.
– И вы полагаете, что никакие методы хозяйствования Россию не спасут?
– Я думаю, что бесполезно.
– Могут ли быть реформы в обычном понимании этого слова приемлемы для России?
– Если только Россия откажется от бесконечных разговоров об особой духовности русского народа и особой роли его, то тогда реформы могут появиться. Если же они будут замыкаться на национальном самолюбовании, и искать какого-то особого подхода к себе, и думать, что булки растут на деревьях… Они так собой любуются, они до сих пор восхищаются своим балетом и своей классической литературой XIX века, что они уже не в состоянии ничего нового сделать.
– Но, может быть, у России свой путь?
– В экономике не бывает своего пути. Есть законы.
– Если исходить из вашего взгляда на завтрашнее России, то весьма безрадостная картина создается…
– Да, безрадостная. А почему она должна быть радостной? (Смех.)
– Ну просто хотелось, чтобы многострадальный народ…
– Многострадальный народ страдает по собственной вине. Их никто не оккупировал, их никто не покорял, их никто не загонял в тюрьмы. Они сами на себя стучали, сами сажали в тюрьму и сами себя расстреливали. Поэтому этот народ по заслугам пожинает то, что он плодил.
– Вы считаете, что ельцинские реформы полностью потерпели крах или они все-таки скажутся на будущем России? Ведь многое изменилось в России за последние десять лет.
– Да, мы старались изменить. Я думаю, что это лет через двести-триста скажется.
– А что Россию ожидает в политическом смысле, будет ли возврат к старым методам?
– Я считаю, что политически Россия занимает совершенно идиотскую позицию относительно Югославии. Россия – страна полиэтническая, в которой есть и мусульмане, и православные, и иудеи, и черт в ступе, а они почему-то такую православную позицию заняли, защищают сербов, которые, на мой взгляд, не правы. Я не понимаю, что такое внешняя политика России, для меня это некий набор совершенно не связанных друг с другом заявлений, лишь бы заявить себя как великая держава.
– А что может произойти внутри России, могут ли прийти к власти люди, которые исповедуют коммунистические идеи?
– Они уже пришли. По полной программе. Хрестоматийные коммунисты: и Маслюков, и Примаков, и прочие.
– А вы думаете, что Зюганов тот самый коммунист…
– Не надо думать, что Зюганов социал-демократ. Он пытается таким показаться перед Западом. Обычный коммуняка, ничего больше.
– Внутриполитическая ситуация в России – как она, на ваш взгляд, будет развиваться?
– Для того чтобы пришли коммунисты к власти, не надо никакого взрыва-мятежа. Они абсолютно легально придут, как фашисты в тридцать третьем в Германии.
– Если коммунисты придут к власти, чего можно от них ожидать?
– Может быть, будет коммунизм.
– Нет, ну какого коммунизма от них можно ожидать? Коммунистами были и Сталин, и Горбачев…
– Меня любой не устраивает, хоть сталинский, хоть горбачевский.
– Но что может быть в России реально? Могут ли быть тюрьмы, репрессии, что-то похожее на 1937 год?
– Может. Очень много желающих.
– Все же многие считают и приводят массу доказательств, что – какой же Зюганов коммунист?
– Он коммунист хотя бы потому, что называет себя коммунистом. Допустим, есть такой лейбл, на котором написано «говно». Вот я бы на себя такой лейбл никогда не повесил. А человек берет лейбл «коммунист» и на себя вешает. Вот для меня это равновеликие понятия.
– Минкин сказал, что после того, как начался весь этот сыр-бор насчет гонораров, которые, как он считал, были скрытой формой взятки, Чубайс заявлял о том, что какая-то значительная часть от этих денег (90 %) была перечислена в фонд. Минкин говорил, что до сих пор это не было сделано.
– Это ложь. Мы готовы показать платежные поручения и чеки.
– Что все перечислено?
– Все. Это просто прямая ложь. (Даже в суде соавторы Коха Чубайс и Бойко не смогли показать платежные документы, не смогли доказать, что они выполнили свое обещание «перечислить 95 % гонорара на благотворительные цели». Процентов 30–40 они передали в свой фонд (то есть себе же), а на благотворительность – ни цента. – А. М.)
– Насколько велик интерес на Западе к тому, что сейчас происходит в России?
– Интерес очень сдержанный. Не больше, чем к Бразилии. Россия наконец должна расстаться с образом великой державы и занять какое-то место в ряду с Бразилией, Китаем, Индией. Вот если она займет это место и осознает свою роль в мировом хозяйстве, тогда от нее будет толк.
– То есть, значит, смиренно надо признать подлинное место в жизни и идти учиться в школу?
– Конечно! Вместо того чтобы с тремя классами образования пытаться изобретать водородную бомбу. (Это про Сахарова, что ли? – А. М.)
– На ваш взгляд, как все это произошло, к этому вели какие-то предпосылки?
– Это произошло просто по глупости, которая привела к катастрофе и признанию долга Советского Союза. Это была глупость, девяносто миллиардов долларов повесили на очень слабую экономику, и дальнейшая катастрофа – это был просто вопрос времени. Запад обманул Россию, Запад обещал реструктурировать этот долг и не реструктурировал его. Запад обещал экономическую помощь – и не оказал ее и оставил Россию один на один с этим долгом, который в общем-то делала не она. Я думаю, что это элемент специальной стратегии – стратегии ослабления России, стратегии Запада (говорит исполнитель стратегии. – А. М.).
– Значит, экономические беды России идут от Запада, так получается?
– Экономические беды России – прежде всего от семидесяти лет коммунизма, которые, грубо говоря, испоганили народную душу и народные мозги. В результате получился не русский человек, а homo soveticus, который работать не хочет, но при этом все время рот у него раскрывается, хлеба и зрелищ хочет.
– Насколько Запад понимает, что хаос в России может быть угрозой всему миру?
– Я, откровенно говоря, не понимаю, почему хаос в России может быть угрозой всему миру. Только лишь потому, что у нее есть атомное оружие?
– Вот именно. А разве этого мало?
– Я думаю, для того чтобы отобрать у нас атомное оружие, достаточно парашютно-десантной дивизии. Однажды высадить и забрать все эти ракеты к чертовой матери. Наша армия не в состоянии оказать никакого сопротивления. Чеченская война это показала блестящим образом.
– Какова ваша ниша в российской жизни?
– Нету никакой ниши. (Хихикает.)
Вот единомышленник Чубайса, Гайдара и др. Вот его мышление. Вот кого назначил Ельцин заведовать Госкомимуществом, точнее, продажей всего имущества России.
В правительстве был человек, который абсолютно не верил, что страна может подняться. И, значит, был там, наверху, для чего-то другого.
Перед нами типичный русский холоп (хоть и немец). Будет смотреть, как подыхает лошадь, и пальцем не шевельнет: она же не его – барская, соседская, чужая, зачем ей жить?
Яша, лакей («Вишневый сад»), когда никто не слышит, говорит старому Фирсу: «Скорей бы ты подох». И тут же просит барыню: «Возьмите меня с собой в Париж! Здесь жить невозможно, одно невежество».
С высокомерным презрением он говорит «они», «русские»… Он не говорит «русише швайн», потому что это неприлично. Но он так думает. Это очевидно.
Он не может думать иначе. Потому что либо «русише швайн», либо «Кох – швайн».
Человек хочет считать себя хорошим и честным. Голубой воришка Альхен воровал и стыдился, чувствовал, что поступает нехорошо, обирая старух в богадельне. Он не идейный.
Будь Альхен таким же идейным, как Альфред Кох, считай он, что старухи – швайн, что они мусор, что должны подохнуть, тогда чего стыдиться?
Если любишь или хоть уважаешь, обворовать совестно. Но если презираешь, если не считаешь за людей – тогда, как говорится, сам бог велел.
Человек с таким образом мыслей не может не воровать. Особенно если обеспечена безнаказанность, если проделки оформляются в виде постановлений правительства.
За мысли нельзя наказывать. Почему же у людей, которым я показывал интервью Коха, возникало желание его наказать? Должно быть, потому, что понимаешь, как он действовал, если он так думает.
Но скоро возмущение проходит, и начинаешь Коха жалеть. Он, конечно, проживет жизнь сытую, проживет хихикая. Но человеком он вряд ли станет. Разве что чудом.
Последний вопрос интервьюера «Какова ваша ниша?» звучит жутко. О нишах и ареалах обычно говорят в связи с животными. Потому что среда обитания и родина – понятия не тождественные. Коха спрашивают как животное. Но это вызвано тем, что сам он наговорил. И Кох не задет термином, спокойно отвечает: нету ниши. Не Дом, не Дело – ниша. Крыша, квота, льгота и маржа.
Впрочем, все сказанное Кохом вызывало бы гораздо меньше эмоций, если бы читатель считал его не бывшим вице-премьером России, а тем, кто он есть: обвиняемым по уголовному делу о квартирных махинациях.
Год назад были опубликованы (не мною) телефонные разговоры Коха с бизнесменами и чиновниками. Разговор с бывшим первым замом руководителя Администрации Президента России, председателем совета директоров РАО «Газпром» и своим соавтором по невышедшей книге о приватизации Александром Казаковым Кох начинает так: «Сань, я педераст». Если Кох имел в виду не свою сексуальную ориентацию, а состояние души, то с этой самооценкой спорить совершенно невозможно.
P.S. Но – вернулся! И ниша нашлась. Союз Правых Сил (Немцов, Чубайс, Хакамада, Кириенко) сделал его директором по идеологии на выборах в Думу-1999. Слоган у них был отличный: «Путина – в президенты! СПС – в Думу!»