Пир во время Чечни
10 января 1995, «МК»
Уничтожили Грозный. Заложили Христа Спасителя
Показывая по ТВ, как закладывают Христа Спасителя, диктор несколько раз торжественно повторил: мол, все как в 1839 году! как тогда! Но тогда строительство начали после победы над Наполеоном. Теперь – после нескольких поражений от Дудаева. Тогда был мир. Сейчас – война.
Война с Наполеоном была за спасение Родины. Война с Дудаевым идет за спасение Грачева, Степашина, Коржакова…
Радиожурналист спросил Ковалева: «Вы постоянно говорите “лжецы и мерзавцы”. Можете ли назвать этих мерзавцев?» Ковалев ответил:
– Лобов, Сосковец, все три силовых министра, но этими именами список не ограничивается.
Ковалев не раз выражал надежду, что в честь Рождества Христова будет объявлено перемирие. Хотя бы для того, чтобы похоронить убитых. Но в честь Рождества начался очередной штурм.
В Москве патриарх, Лужков и Черномырдин золотыми мастерками замуровали благолепную грамоту («Не нам, не нам, но имени Твоему!»). В Грозном выписывали похоронки.
Не Спасителя, а На крови.
* * *
Мы армию нашу растили в сраженьях.Гимн
Сводки из Грозного – как из Сталинграда. «Бои в районе Тракторного завода», «бои в районе вокзала», «в районе рынка». Сообщают о продвижении на сто метров, на двадцать метров.
Россия выучила план Грозного, названия улиц. В день Рождества войска «очищали» улицу Лермонтова.
Очистили? От кого?
Уголовники не воюют с танками. Уголовники вообще не воюют. У них другая натура, другой интерес. Они грабят, убивают безоружных, но не сражаются с армией.
Когда ТВ показывает панораму Грозного (город горит), когда показывают улицы (валяются трупы), когда третий день видишь сгоревшего танкиста, застрявшего в люке сгоревшего танка, – название картины само всплывает из школьных лет: «Фашист пролетел».
Никто не может понять, зачем они делают это? Зачем брать Грозный? Ну, возьмут – а что потом?
Почему они не хотели, все три года не хотели взять Дудаева? Могли убить, похитить, заманить в Москву, обещав переговоры с Ельциным, чего Джохар так добивался.
Да, да, обмануть: обещать, заманить, а потом арестовать. Врать нехорошо, но это лучше, чем тысячи трупов и сотни тысяч бездомных.
В Обращении к России Ельцин торжественно заявил:
«Как Президент России гарантирую: Грозный был и останется городом, где живут и чеченцы, и русские, и люди других национальностей. Никаких препятствий для возвращения жителей в столицу, другие населенные пункты Чечни не будет».
«Я, юный пионер Советского Союза, перед лицом своих товарищей торжественно клянусь!..» Звучит очень мило и даже интернационально (что сегодня редкость). Но возвращаться некуда. Города нет.
Ельцин не может понять Ковалева не потому, что глуп, но потому, что они существуют в разных измерениях. Ковалев перечисляет: шесть убитых в подвале, два трупа на улице, старушка Анна Никитична… Для властей ничего этого, никаких старух не существует. Есть «потери, число которых уточняется».
Ельцин кушал котлеты (Эльдар Рязанов умиленно показывал этот процесс всему советскому народу, даже не думая, прилично ли это в Страстную субботу); после котлет лобызался с патриархом: Христос воскресе!
Колбасе приказывал быть дешевой (а колбаса не слушалась). Распоряжался отправить самолетом миллиарды рублей, а люди все равно без зарплаты. Оркестрами дирижировал. Ирландию проспал, оскорбив ни за что целую страну. А придурки подпевали: «Так их, Борис Николаевич! Ничего, утрутся! Гениально, Борис Николаевич! Поставили Запад на место».
Нельзя не вспомнить, с какими интонациями, с каким лицом предлагал он (красный после бани) поволжским немцам поселиться на полигоне, где много лет испытывали всякое, в том числе химическое оружие. И ничего. Все утерлись. И мы, и немцы, и либер фройнд Гельмут.
Теперь он предложил чеченцам, русским «и другим» свободно вернуться на еще дымящийся полигон, где вчера был город Грозный. Все закономерно. Наша вина.
Знает ли он, сколько стоит построить город на 500 тысяч человек? Ремонт одного дома (Белого) после предыдущего эксцесса обошелся в 500 миллионов долларов.
В октябре-93 армия не понесла потерь. Это добавило отваги. Это усугубило заблуждение, что государственную проблему можно решить дракой. Опасное заблуждение для того, кто не умеет ничего, кроме драки. Но горы – не Москва. Чеченцы – не парламентарии. И Дудаев, видать, – генерал не чета Руцкому.
За что погибли солдаты – девятнадцатилетние необстрелянные, необученные парни, которые даже не знали, куда их везут, – за что?
Они погибли, защищая Грачева, Ерина, Коржакова, Степашина от увольнения. От выговора.
Мальчишек бросили в бой, чтобы срочно взять Грозный. Не к 1 мая, не к 7 ноября, а чтобы победой (пусть кровавой) покрыть бездарность, подлость, воровство и ложь. Надо убить Дудаева, чтобы похоронить тайну оружия. И надо убить прессу, чтоб не вякала.
Ельцин – не кровопийца. Но Брежнев был вообще тихоня. А Афган – начался. И Прага – была.
После Чечни-94 поведение Ельцина в Вильнюсе-91 выглядит иначе. Он решительно осудил танки в Вильнюсе, и мы думали, что это демократизм. А это было политиканство. Он просто использовал все, что мог. И трупы литовцев в том числе. Теперь его идеолог – Жириновский. Его рупор – Невзоров.
Никакой даже самый сильный боксер, никакой даже самый жестокий наводитель порядка ничего не сделают в этой ситуации.
Приказать построиться в шеренгу по пять – да, можно. Приказать всем выйти на работу к семи утра – можно. Но приказать сделать компьютер на уровне американских – нельзя. Приказать можно. Сделать нельзя.
Приказать американцам привезти в Москву мясо-масло-молоко – нельзя. И приказать вырасти своей пшенице – нельзя. Стрелять – можно. Это самое простое. И они будут стрелять во всех, кто мешает им властвовать – то есть «мешает сделать Родину счастливой»: в журналистов, во врачей-вредителей, в фермеров-кулаков… Они будут повторять то, что творили их учителя, потому что ничему другому их не учили.
Высшие чиновники страны (в том числе и президент) назвали прессу продажной, дудаевской. Типично, по-сталински, бездоказательно обвинив не конкретного человека, но всю вредную часть общества. Троцкисты ли, дудаевцы ли – какая разница, если доказывать не надо, если можно выносить групповые приговоры и немедленно приводить в исполнение. Кроме того, теперь можно грохнуть любого неугодного и затем «обнаружить чеченский след». Мол, чеченские хозяева его и убрали – за то, что не окупил расходов, мало хвалил Дудаева.
Но мы понимаем: прессу надо уничтожить за то, что она не дает людям забывать. Что бы ни говорил сегодня Грачев, но стоит открыть подшивку «Известий», как прочтешь:
«Я не очень интересуюсь тем, что там происходит. Вооруженные силы там не участвуют. Хотя я смотрю телевидение и слышу, там вроде пленных захватили… Я бы никогда не допустил, чтобы танки вошли в город. Это безграмотность дикая. А во-вторых, если бы воевала армия, то одним парашютно-десантным полком можно было бы в течение двух часов решить все».
На вопрос: откуда у Дудаева тяжелое вооружение? – Грачев ответил:
«Разве сейчас трудно найти оружие? Все покупается и продается». А как же оно проходит через территорию России? «Я не пограничник, – сказал Грачев, – это у Николаева нужно спросить» («Известия», 29.11.94).
По мнению Грачева, «разгром всего этого воинства (чеченского. – А. М. ) серьезной проблемы для российской группировки не представляет. Правда, придется, видимо, отказаться от столь эффективных приемов, как массированная бомбежка с воздуха и артналеты. Все это может привести к гибели мирных граждан, чего войска в случае боевой операции будут всемерно избегать» («Известия», 7.12.94).
Дудаева нельзя поймать. Ведь ежели поймаешь – надо судить. А на суде будут вопросы.
Уже не состоялся суд над ГКЧП, уже отпустили тех, кто начал стрелять в Москве в октябре-93. И что, все это от человеколюбия? Скорее от страха перед вопросами в суде.
Дума разменяла амнистию на комиссию по расследованию событий 3–4 октября-93. Правда здесь не нужна никому. Ни тому, кто защищал свою власть танками, ни тому, кто рвался к ней, к власти, с гранатометами.
Непрерывно задаваемый прессой вопрос: Откуда у Дудаева оружие? – заставил наконец заговорить тех, кто до сих пор стыдливо молчал.
«Вести» показали интервью Гайдара, который заявил: «Основное оружие Дудаев взял в сентябре-октябре 1991-го. А я возглавлял правительство с июня 1992-го по декабрь 1992-го».
Гораздо больше, чем непричастность Гайдара к вооружению чеченской армии, меня восхитила его непричастность к реформе. Прежде нам казалось, что либерализация цен, уничтожившая все сбережения народа, была проведена Гайдаром в январе-92. Теперь оказывается, что он руководил правительством только с июня, только полгода. Ловко.
И справедливо. Ельцин сдал Гайдара в декабре-93. Гайдар свалил на Ельцина свою шоковую терапию.
Но, к сожалению, в тех же «Вестях» появился на экране маршал Шапошников: «Весной 1992-го Дудаев заявил, что будет создавать свою армию, и потребовал 50 % оружия Советской армии, которое находится в Чечне. В мае министр обороны Грачев шифротелеграммой № 316/1/0308-Ш приказал командующему округом разделить оружие пополам с Дудаевым».
Какие интересные, какие опасные вести. Как неприятно после них читать в «Известиях» слова Грачева насчет того, что все покупается. И продается.
Чем ты помог фронту?
17 марта 1995, «МК»
Родина-мать зовет! А мертвые не слышат
ВОЕННЫЙ ЭТАП ЗАВЕРШАЕТСЯБорис Ельцин. Москва,
Заявление Президента России Б. Н. ЕльцинаКремль, 19 января 1995.
Обращаюсь к гражданам России, к мировому сообществу, ко всем, кто с беспокойством и сочувствием следил за развитием событий в Чеченской Республике. Довожу до сведения всех, что военный этап восстановления действия Конституции России в Чеченской Республике практически завершен… Пусть трагедия, пережитая Россией, россиянами и чеченским народом, послужит уроком для народов и политиков.
Прежде такое умели формулировать легче и веселее: «Приятно и радостно знать, что кровь, обильно пролитая нашими людьми, не прошла даром, что она дала свои результаты!» (И. Сталин).
Финальная фраза президентского заявления, к сожалению, звучит открытой угрозой. Какой урок? Кому? Каким политикам? Каким народам? Тем, кто вздумает взять столько суверенитета, сколько может унести?
Останавливают такие угрозы или подталкивают?
Хватит ли войск, если еще два-три субъекта Федерации?..
Послушаются ли офицеры? Пойдут ли солдаты? И сколько еще потребуется триллионов и цинка?
Всё удручает в этом заявлении. И дата 19 января. (Потому что теперь, спустя два месяца, мы знаем – не завершилось.) И дикий набор слов «военный этап восстановления действия Конституции». И самое ужасное – обращение к тем, кто «следил». Не следит, а следил. Прошедшее время. Вот это, увы, точно. Свыклись. Потеряли интерес.
Нам повезло. Пятидесятилетие Великой Победы мы отметим куда горячее, чем предыдущие (тридцать, тридцать пять, сорок, сорок пять) юбилеи.
Ветеранов осталось мало, да и не любили они вспоминать войну. Вспоминали фронтовых друзей, боевых командиров, счастливые случаи… И никогда не вспоминали брошенные трупы однополчан. И даже пионеры, каждое лето шагающие по местам боевой славы, то ли не спотыкались об эти кости, то ли помалкивали. Только у Симонова читаем:
Великая война исчезла, превратилась в Великую Победу. Тридцать пять миллионов погибших давно стали абстракцией. Во всяком случае, никто не вздрагивал от ужаса, услышав эту постепенно растущую цифру: от двадцати миллионов Хрущева до двадцати восьми – Горбачева (а при Сталине – семь, а нынче – тридцать пять).
Взятие Берлина превратилось в водружение флага над Рейхстагом. А то, что в Берлинской операции спешки ради положили сотни тысяч солдат, – забылось.
И уж вовсе забылось, что к 1945-му выгребали последних: брали уже и семнадцатилетних, и пятидесятилетних, и даже после тяжелых костных ранений (если без ампутации) – возвращали на фронт.
Теперь мы вспомнили, что такое война. Нам напомнили.
Кое-кто – своими глазами, а большинство – по телевизору увидели войну. Увидели сгоревших танкистов, оторванные ноги и руки, гниющие трупы, уничтоженный город. По ТВ, конечно, впечатление малость слабее. Народ привык, что на экране все понарошку. И вот уже сто дней подряд смотрим русский сериал «Чеченская война».
Привыкли.
Первый этап кончился. Но не потому, что перестали стрелять. (Стрелять не перестали.) Первый этап кончился потому, что чеченская война ушла во вторую половину «Итогов» – «Вестей» – «Новостей».
Она перестала быть шоком. Стала бытом. Скоро съедет к прогнозу погоды. В Москве – солнце, в Аргуне – «Град».
Смотришь на спокойных людей, на премудрых депутатов, принимающих не закон о немедленном прекращении войны, а увольняющих Ковалева, – и говоришь сам себе: может, ты сошел с ума? Ну чего ты так застрял на этой войне? Но вспомнишь трупную вонь и куски солдатского мяса – и понимаешь: это не ты застрял – это вся Россия застряла.
Сто дней. За это время Гитлер до Можайска дошел. На Москву в бинокль глядели фрицы. А кремлевский горец вооружал народное ополчение и – с одной винтовкой на троих – кидал под танки Гудериана.
Напрасно министры плохо в школе учились. Запомнили: главное – флажок воткнуть. А сколько солдат ради этого погибло – забыли. Забыли, что с винтовкой «за Родину!» оказывается сильнее, чем на танке «за фюрера и немецкий порядок!» (не путать с конституционным).
Но запомнили, что катастрофические поражения и огромные потери надо называть «неудачами начального периода» и объяснять неготовностью.
Да, граждане, Грачев позволил себе и это. Он (простая душа, его лицо все видели, умом не светится) так и заявил: мол, армия была не готова.
Выходит, Дудаев совершил вероломное нападение. Тут опять по учебнику: или ФСК плохо разведала, или в Кремле правдивые сообщения (по примеру Иосифа Виссарионовича) посылают на…
И Грачев, и вся официальная пропаганда (в честь пятидесятилетия Победы?) устроили нам повторение пройденного. (Чтобы мы извлекли наконец уроки?)
Как и тогда: сперва трещали «малой кровью, на чужой территории». Потом – «неготовность».
Как и тогда: не полагается говорить о мародерстве. Сам министр юстиции (!) заявил: нету мародерства, разве что берут еду в оставленных квартирах. А телерепортажи показывают (не подумавши), как солдаты в армейских палатках отдыхают под шелковыми ватными одеялами. Из дома взяли. Вот только из чьего?
После той войны тоже было не принято говорить о мародерах. Говорили о трофеях. Солдаты везли – сколько в «сидор» набьется, генералы – вагонами. Высоцкий пел неприличное:
Лицемерные разговоры о мире не стоят ни гроша после откровенных заявлений Грачева и пр.: «Никаких переговоров с бандитами! Ультиматум! Пусть сложат оружие!»
Сложат они тебе, жди. Но Грачев не столь наивен, он и не ждет капитуляции. Повторяем в сотый раз: война в его интересах. Генералы нашли наконец занятие. Уже тысячами сыплются ордена, идут внеочередные звания. А денег! Кто ж считает деньги, когда война? Сколько надо – столько и будет.
Высшие лица проговариваются поминутно. Невольно выдают свои тайны. Секретарь Совета безопасности Лобов на днях произнес подряд две фразы: «Война скоро кончится» и «Надежд на мирное решение – мало».
Понятно. Если скоро, но не миром – значит, уничтожение. (Если враг не сдается – его уничтожают.) Значит, Совет безопасности решил уничтожить всех чеченцев.
Меня, конечно, поправят: «всех вооруженных чеченцев, то есть бандитов». Бандитов, безусловно, надо убить всех, не тратя времени на суд и следствие. Респектабельная газета «Сегодня» так и пишет: «Хороший бандит – это мертвый бандит», забывая, что это – перифраз расистского «хороший негр – мертвый негр». Есть, однако, досадная мелочь: статистика потерь.
Убив за три месяца тысячу бандитов (7 тысяч – это враки), заодно убили около 25 тысяч мирных жителей. Даже если всего один чеченец из 25 взялся за оружие, то и выйдет, что, убивая вооруженных, – убьем всех.
А скоро ли? Чеченцев около миллиона. Защищая свою землю, даже самый невоинственный народ ставит под ружье около 20 % населения. Предстоит убить 200 тысяч. Если продолжать с той же скоростью (по тысяче за три месяца) – потребуется 600 месяцев, то есть 50 лет. Как ни странно, тот же срок называет Дудаев, хотя мне неизвестно, из каких расчетов он исходит.
Судьба полицая
Упорно и ежедневно нам говорят о создании «местной администрации», показывают «премьер-министра» Хаджиева, показывают милицию, создаваемую из «хороших чеченцев».
Видя этих милиционеров, невольно вспомнишь судьбу полицаев, старост и прочих бургомистров. Завоеватели и тогда создавали местную администрацию. Но впереди старосту ждала виселица и табличка «предатель Родины». За исключением тех случаев, когда такой бургомистр, работая на немцев, на деле выполнял задания подпольного обкома.
Те чеченцы, которые сотрудничают с нашей армией, воспринимаются нормальными чеченцами только как предатели. Они уже не чеченцы, не люди, их судьба предрешена, и они живы только пока их защищают наши танки.
Конечно, они согласно кивают головой, говорят в телекамеры правильные слова и проклинают Дудаева. Но неужели мы такие дураки, что верим в этот театр?
Неужели уроки Великой Отечественной пропали? Неужели Бог опять желает наказать Россию, отнимая разум у правителей?
Мы напали на племя. Под бомбами, под «Градами» гибнут их женщины и дети. Уже погибли десятки тысяч. В такой момент все внутриплеменные распри прекращаются.
К генералу Масхадову (брать интервью) и обратно я ехал в машине с шофером и проводником. Всю дорогу они орали друг на друга так, что я думал – дойдет до драки. Они ругались по-чеченски, но вставляли русские слова, и было ясно, что проводник превозносит Дудаева, а шофер – ненавидит.
Несколько раз я настоятельно просил: давайте по-русски, мне интересно. Но несмотря на то что желание гостя – закон, мне холодно отвечали: «Да мы о своем говорим, тебе неинтересно».
Они говорили именно о своем. Плохой Дудаев или хороший – он свой. Не так уж любили Сталина советские люди, но драться с немцами это не мешало. Они сражались за Родину, мстили за сожженные дома, погибших братьев, отцов, матерей. Дай, победим фрицев, а там…
Стать сегодня российским милиционером – для чеченца значит не киоски рэкетировать, а наняться ловить своих.
Местная администрация склонна честно выполнять карательные функции только по отношению к чужим.
Может быть, ошибаюсь, но мне кажется, что ожесточенность сегодняшнего чеченского сопротивления родом из 1944 года. Из депортации.
23 февраля 1944-го всех чеченцев – от новорожденных до престарелых – погнали на станции, погрузили в вагоны и увезли в Сибирь. Всех, кроме тех, кто не мог идти, а нести было некому. Таких собрали в сарай, обложили сеном и сожгли заживо. А из тех, кто был депортирован, погибло 60 %.
Это – геноцид. Слово хорошо знакомое. Но сейчас – из-за чеченцев – я впервые задумался о его втором, неявном смысле. Геноцид – от греческого genos (род) и латинского caedere (убивать) – уничтожение рода, племени. По международным нормам геноцидом считается одномоментное убийство свыше тридцати двух человек по расовому признаку. Но о таких мелочах и речи нет. Всерьез о геноциде говорят, когда жертвы исчисляются тысячами, когда истребляют существенный процент нации.
Не остается ли геноцид в генах, в генетической (родовой) памяти? Не эта ли страшная закалка?..
В 1944-м чеченцы покорно шли в вагоны, не зная, что их ждет. В 1995-м родовая память о гибели 60 % исключает для них покорную рабскую смерть.
Многие помнят депортацию. Все, кому больше пятидесяти пяти, – помнят. Все старейшины помнят. А все взрослые чеченцы (и ингуши, и балкарцы, и…) – все, кому меньше пятидесяти, – родились в ссылке. Все. И Дудаев, и Аушев… Родились и росли в землянках, сараях, бараках под рассказы родителей о том, как прекрасно жили в Чечне. Какие были лошади, дома, оружие, ковры… И, должно быть, вспоминая, как покорно они пошли в вагоны, чеченцы задыхались от ненависти и плакали от позора. И, получив такую прививку, выросли непокорными. Им нечего было терять, а это развивает храбрость. Сталин был уверен, что уничтожил их полностью. Эти народы были вычеркнуты даже из энциклопедических словарей.
В советских словарях 1950-х годов нет слов «чеченец», «ингуш», «балкарец»… Нет ни народов, ни стран. Нет Чечни, а древнее Урарту есть непременно.
Разумеется, среди чеченцев есть такие, кто «сознательно и честно» перешел на нашу сторону. Но если человек встает на сторону тех, кто разбомбил его город, убил его родню, – это моральный урод. Можно ли полагаться на такого человека?
Да и как отличить того, кто сотрудничает честно, от того, кто притворяется? Ведь, нанимая притворщика, мы сами внедряем в свои ряды шпиона. Подслушает планы, высмотрит склады и – донесет Дудаеву.
Положение хреновое. Все чеченцы знают русский язык. Ни один наводитель конституционного порядка на территории Чечни не знает по-чеченски ни слова. Кроме «Аллах акбар»!
Это значит: всё, что мы говорим, – они понимают. То, что они говорят, – мы не понимаем. Какой простор для партизан. Ведь «хороший чеченец» в милицейской форме может с невозмутимым видом произнести одно словечко, и его задержанный собрат уже будет знать, что и как говорить.
Наличие местной администрации гарантирует Дудаеву точную и своевременную информацию о планах. А наши генералы, похоже, не читали даже «Васька Трубачева».
Судьба чеченца
Вернувшись в свой аул, он нашел свою саклю разрушенной: крыша была провалена, и дверь и столбы галерейки сожжены, и внутренность огажена. Сын же его, красивый, с блестящими глазами мальчик, был привезен мертвым к мечети. Он был проткнут штыком в спину.
Вой женщин слышался во всех домах и на площади, куда были привезены еще два тела. Малые дети ревели вместе с матерями. Ревела и голодная скотина, которой нечего было дать. Взрослые дети не играли, а испуганными глазами смотрели на старших.
Фонтан был загажен, очевидно нарочно, так что воды нельзя было брать из него. Так же была загажена и мечеть, и мулла с муталимами очищал ее.
Старики хозяева собрались на площади и, сидя на корточках, обсуждали свое положение. О ненависти к русским никто и не говорил. Чувство, которое испытывали все чеченцы от мала до велика, было сильнее ненависти. Это была не ненависть, а непризнание этих русских собак людьми и такое отвращение, гадливость и недоумение перед нелепой жестокостью этих существ, что желание истребления их, как желание истребления крыс, ядовитых пауков и волков, было таким же естественным чувством, как чувство самосохранения.
Перед жителями стоял выбор: оставаться на местах и восстановить с страшными усилиями все с таким трудом заведенное и так легко и бессмысленно уничтоженное, ожидая всякую минуту повторения того же, или, противно религиозному закону и чувству отвращения и презрения к русским, покориться им…
Это написал не журналист-дудаевец, продавшийся за вонючие доллары (выражение Грачева). Это написал русский писатель Лев Толстой. И ни одна скотина не посмела назвать его врагом России.
Сочувствие чеченцам? Да, нас так учили. Мы искренне сочувствовали дяде Тому – чернокожему рабу на плантации белого мистера (хотя негры-рабы, пожалуй, жили лучше наших колхозников). Нас учили: виноваты не немцы, а Гитлер (фашизм), виноваты не китайцы, а Мао (маоизм), не американский народ, а Пентагон и ЦРУ.
И это верно. Виновен всегда лидер и режим. В данном случае – Дудаев, а не чеченцы. Но чеченцы умирают, а Дудаев жив.
То же по отношению к нам. Только примитивные мелкие и озлобленные из числа венгров, поляков, чехов, литовцев и т. д. винили в своих бедах русский народ. Нормальные всегда отличали ненавистный советский режим, советские танки от русского народа. Нормальные понимали, что больше всего горя советский режим принес советскому народу. И арифметически (режим убил своих больше, на миллионы больше, чем чужих). И психологически (внешний враг – сплачивает, внутренний – разлагает).
Очередной льстивый придурок, обращаясь к президенту, пишет в газете: мол, не слушайте, Борис Николаевич, тех, кто советует вам почитать «Хаджи-Мурата». Придурок предполагает, что Толстой сочинил повесть о настоящем чеченском человеке, о неукротимом характере горца.
Нет. Хаджи-Мурат – предатель. Он убежал от Шамиля и перешел на сторону русских, чтобы решить свои личные, главным образом, властные проблемы. Он требует от русских денег и войск, но при этом русских ненавидит. Они для него лишь средство борьбы с Шамилем.
Сто дней слышим победные реляции типа: «Федеральные войска уничтожили в этой операции тысячу боевиков Дудаева; с нашей стороны – потерь нет». Слышим официальные сообщения, что за три месяца боев уничтожено свыше 7 000 боевиков, наши потери – 1 200.
Чтобы от этих фантазий вернуться к реальности, надо или съездить в Чечню, или взять с полки томик великого реалиста (если в Кремле нет библиотеки – можно Коржакова в Ленинку послать).
«Офицеры выпили водки, закусили и пили портер. Барабанщик откупоривал восьмую бутылку… В середине их разговора влево от дороги послышался бодрящий, красивый звук винтовочного, резко щелкнувшего выстрела, и пулька, весело посвистывая, пролетела где-то в туманном воздухе и щелкнулась в дерево.
– Эге! – крикнул веселым голосом Полторацкий, – ведь это в цепи! Ну, брат Костя, – обратился он к Фрезе, – твое счастие. Иди к роте. Мы сейчас такое устроим сражение, что прелесть! И представление сделаем.
…Сажен за сто виднелось несколько всадников. Один из них выстрелил по цепи. Несколько солдат из цепи ответили ему. Чеченцы отъехали назад, и стрельба прекратилась. Но когда Полторацкий подошел с ротой, он велел стрелять… Солдаты, радуясь развлечению, торопились заряжать и выпускали заряд за зарядом. Чеченцы, очевидно, почувствовали задор и, выскакивая вперед, один за другим выпустили несколько выстрелов по солдатам. Один из выстрелов ранил солдата. (Раненый в живот солдат через пару часов умер в мучениях. – А. М. ) Смерть Авдеева в реляции, которая была послана в Тифлис, описывалась следующим образом: “23 ноября две роты Куринского полка выступили из крепости для рубки леса. В середине дня значительное скопище горцев внезапно атаковало рубщиков. Цепь начала отступать, и в это время вторая рота ударила в штыки и опрокинула горцев. В деле легко ранены два рядовых и убит один. Горцы же потеряли около ста человек убитыми и ранеными”».
Горцы, пишет Толстой, не потеряли ни одного. Но дело не в этом.
Не желая никого оскорбить, осмеливаюсь спросить самым вежливым и почтительным образом: считает ли кто-нибудь, что русские офицеры середины XIX века были более лживы, чем российские составители реляций конца XX? Или что те офицеры-аристократы больше пили на передовых позициях, чем нынешние? Или пострелять ради представления (к награде) тогда были более склонны, чем теперь? И ведь не выдумано. Основано на офицерских дневниках.
Нет, не стоит посылать Коржакова в Ленинку за «Хаджи-Муратом». В этой повести, увы, есть кое-что похуже, чем ложь донесений о потерях, офицерское пьянство, загаженные (тогда не отваживались писать «засранные») фонтан и мечеть.
В «Хаджи-Мурате» есть Его Величество Император Николай I.
«“Да, что было бы теперь с Россией, если бы не я”, – опять подумал он.
– Ну, что еще? – сказал он.
– Фельдъегерь с Кавказа, – сказал Чернышев и стал докладывать то, что писал Воронцов о выходе Хаджи-Мурата.
– Вот как, – сказал Николай. – Хорошее начало.
– Очевидно, план, составленный вашим величеством, начинает приносить свои плоды, – сказал Чернышев.
Эта похвала его стратегическим способностям была особенно приятна Николаю, потому что, хотя он и гордился своими стратегическими способностями, в глубине души он сознавал, что их не было. И теперь он хотел слышать более подробные похвалы себе.
– Ты как же понимаешь? – спросил он.
– Понимаю так, что если бы давно следовали плану вашего величества – постепенно, хотя и медленно, подвигаться вперед, вырубая леса, истребляя запасы, то Кавказ давно бы уж был покорен…
– Правда, – сказал Николай.
Несмотря на то что план медленного движения в область неприятеля посредством вырубки лесов и истребления продовольствия был план Ермолова и Вельяминова, совершенно противоположный плану Николая, по которому нужно было разом завладеть резиденцией Шамиля и разорить это гнездо разбойников и по которому была предпринята в 1845 году Даргинская экспедиция, стоившая стольких людских жизней, – несмотря на это, Николай приписывал план медленного движения, последовательной вырубки лесов и истребления продовольствия тоже себе. Он гордился тем планом своей экспедиции 45-го года и планом медленного движения вперед, несмотря на то что эти два плана явно противоречили один другому. Постоянная, явная, противная очевидности лесть окружающих его людей довела его до того, что он не видел уже своих противоречий, не сообразовал уже свои поступки и слова с действительностью, с логикой или даже с простым здравым смыслом, а вполне был уверен, что все его распоряжения, как бы они ни были бессмысленны, несправедливы и несогласны между собой, становились и осмысленны, и справедливы, и согласны между собой только потому, что он их делал» [94] .
Надо мной насмехаются за то, что я слишком много цитирую классиков. А мне кажется – мало.
Если умно, талантливо – отчего ж не цитировать. Конечно, сейчас модно опираться на бандитских авторитетов. Но и авторитет признанных гениев тоже чего-то стоит.
Властители! Вы столько наворовали – ни вам, ни детям вашим не истратить. Неужели не хватит? Почему бы вам не пожелать себе той малости, которой вам так не хватает, – народной любви? Ведь не видать вам таких похорон, как у Высоцкого.
Судьба войны
Недавно по ТВ показали высокое совещание в Министерстве обороны. Грачев докладывал итоги «первого» этапа. На стене за его спиной висела схема (надеюсь, не секретная) со стрелками и квадратиками, а наверху большими буквами было написано: «ЗАМЫСЕЛ НА ДЕЙСТВИЯ В ГРОЗНОМ».
Вот этот «замысел на действия» – совершенное уродство русского языка – говорит о полной безграмотности тех, кто все это затеял. «Это хуже, чем преступление, – это ошибка» (Талейран).
Видя «замысел на», слыша, как Грачев лжет, что «наши потери в три-четыре раза меньше плановых», что осуществлена задача «взять город с наименьшим уроном зданиям» (а больший урон вообще невозможен), – в который раз сомневаешься: притворяется он идиотом или не притворяется?
Чеченская война, или, по-кремлевски, восстановление конституционного порядка, – это хуже, чем преступление. Это ошибка. Но это и возможность ошибку признать.
Сосковец, солидный и невозмутимый, побывав наконец в Грозном, с трудом выдавил из себя ублюдочные слова, мол, «сложное впечатление» (хорошо не сказал «неоднозначное»). Генерал ФСК сказал: «Сталинград».
Сербы и хорваты, которые побывали в Грозном, говорят, что Сараево и сравнить нельзя (а там три года идет война). Так выглядела Хиросима, так выглядела Варшава в 1945-м.
Может быть, хватит? Может быть, президенту Ельцину надо сесть в самолет, прилететь в Грозный (пусть с двадцатитысячной охраной) и увидеть наконец самому? Увидеть своими глазами.
А увидев, сказать: «Меня обманывали. Приказываю прекратить огонь, отвести войска».
Эта война разоряет Россию, позорит Россию, убивает граждан России. Эта война нужна только преступным генералам и политикам-подонкам. Больше никому.
Еще и года нет, как Жириновский на глазах у всей Чечни и всего мира обнимался и целовался с Дудаевым, обещал поддержку. Чеченцы-дураки поверили бесноватому либералу настолько, что подарили пистолет.
В Чечне старинный неписаный закон: оружие дарят тому, кто никогда не выстрелит в спину. А Жириновский призывает «превратить Чечню в дымящуюся яму».
Это его любимый рецепт наведения конституционного порядка. В те самые дни, когда он принял огнестрельный подарок из рук генерала Дудаева, Жириновский заявил, «защищая» русских в Казахстане, Узбекистане и других регионах: «Мы ответим таким жестоким ударом, что эти народы забудут, что такое цивилизация. Там будет на вечные времена выжженная пустыня. Мы сделаем так, что там, где мы наведем порядок, некого будет спасать». Привет Назарбаеву.
Отличная защита. Вот только бы знать, куда предварительно (до образования дымящейся, очевидно, атомной ямы) переселить миллионы подзащитных. Или грохнуть своих, чтоб чужие боялись?
Все понимают: чтобы сейчас сказать «Стоп!», надо больше воли и мужества, чем для продолжения безумия. Но само не рассосется.
Была надежда, что долгожданный Конституционный суд, наконец-то укомплектовавшись, немедленно приступит к решению чеченской проблемы. Что военные действия там незаконны, то есть преступны, – ясно любому юристу. Но от новоиспеченного председателя Конституционного суда России в день его вступления в должность граждане услышали: «Конституционный суд – это очень важно! Это не пожарная команда, которая будет выезжать по каждому политическому делу». Повернулся же язык у человека. А ведь избран пожизненно и вроде бы не должен бояться за кресло.
Рискните вы, Борис Николаевич. Неужели танки Грачева страшнее, чем танки ГКЧП? Подумайте о своих подданных, о солдатских матерях, о своем рейтинге, наконец. Он катастрофически низок и падает с каждым выстрелом, с каждым цинком. Вы закапываете себя в могилу с каждым гробом русского солдата. Пожалуйста, хватит. Семипроцентный рейтинг – это так ясно, что надо или войну прекратить, или запретить не только выборы, но и рейтинги.
А Чечня… Ну что вцепились? Отпустили Украину, потеряли Крым, Минск и Тифлис, Ригу и Ревель… Снявши голову, по волосам не плачут. Ведь и вы сами, Борис Николаевич, уже отделили Чечню. И не бомбами. Взгляните на свое заявление, где вы даете урок «россиянам и чеченскому народу». Вы исключили чеченцев из российского народа, и правильно. Ни один солдат, кого я застал в Чечне живым, не сказал, что воюет за Родину. Ни один. А мертвые молчат. И мы никогда не узнаем, за что они погибли.
Политическая арифметика
25 мая 1995, «МК»
Депутат + избиратель = любовь
Гайдар вторую неделю бьется в истерике. (Таких затяжных приступов не случалось и у Жириновского.)
Свое нервическое состояние Гайдар – так уж принято – выдает за принципиальную политическую линию. Многие верят, но с трудом. Потому что трудно верить лидеру, который что ни день меняет позицию (разумеется, всякий раз из принципа; из чего ж еще?).
С уст Гайдара поминутно слетают «стройные колонны», «нести свое знамя», «тяжелый удар в спину!», «историческая правда за нами!» и «предательство! предательство! и еще раз предательство!».
А началось всё – с «Итогов».
Что случилось в «Итогах» [96]
Десять дней назад в студии «Итогов» встретились Гайдар и Явлинский. Ничего хорошего из этого не вышло. Вышел скандал.
Явлинский пришел, чтобы обсудить стратегию парламентских и президентских выборов. И поддержку своим идеям он, естественно, хочет найти у всех людей (называют они себя демократами или нет).
Но у Гайдара и телеведущего Киселева были совсем иные планы. Им – каждому из своих соображений – хотелось немедленно создать блок из «Яблока» и «Выбора России».
Явлинский пришел с идеей. Они – с интригой.
С самого начала Явлинский сказал:
«Игра в блоки – это несерьезно. Если Черномырдин создал какой-то блок, это вовсе не значит, что все должны бежать и тут же создавать блоки. На самом деле стратегия должна быть построена совершенно иначе».
Этих абсолютно ясных слов ни Киселев, ни Гайдар не услышали. Им слишком хотелось другого…
Те, кто видел новую заставку «Итогов», где гигантский, достающий до облаков Киселев торжественно шагает по Красной площади, а навстречу ему попадаются президенты, патриархи и римские папы, – те, кто это видел, понимают, что известный телеведущий несколько утратил чувство реальности.
Если человек дольше задает вопросы, чем выслушивает ответы, – он занят собой, а не собеседником и уж тем более не зрителями.
Отсюда и та удивительная откровенность, с которой Киселев через несколько дней рассказал в «Известиях» о своей задумке:
«Эту встречу в студии инициировал и организовал я. Надеюсь, вы догадываетесь, с кем из двух политиков труднее было договориться. (Кокетство – А. М. ) Тем не менее это удалось. Предполагал, что два виднейших политика демократической ориентации сочтут естественным объединиться, предвидя мощную конкуренцию со стороны “Нашего дома – России” на предстоящих парламентских и президентских выборах. Признаюсь, что этот живой эфир – предмет моей журналистской гордости. Но не могу скрыть и моего глубокого разочарования в связи с тем, что идея объединения партий в предвыборной борьбе, в целом получившая принципиальную поддержку обоих лидеров в присутствии миллионов телезрителей, уже на этой неделе была, по существу, дезавуирована Григорием Явлинским».
Насчет журналистской гордости – может, и прав. Но с политической точки зрения это был позор.
Неизвестно, с чего Киселев взял, будто блок Черномырдина сделает «мощную конкуренцию». Не надо путать владение Газпромом с владением умами. Но это заблуждение Киселева еще не самое любопытное.
Оказывается, Киселев задумал прямо в живом эфире («Блок в студию!») осчастливить народы России торжественным союзом двух демократических лидеров. Он, оказывается, благословил их брак, а Явлинский, неблагодарный и коварный, не оценил, сбежал из-под венца.
Но Явлинский – не эстрадный певец, чтобы устраивать шоу-свадьбу перед телекамерами. И не самоубийца, чтобы повесить себе на шею блок.
Киселев досадует, что с Явлинским ему было труднее договориться. Это естественно. Люди, с которыми легко договориться, не любят людей, с которыми трудно.
Явлинский поступил по-свински. Он не захотел ради любви и уважения Киселева губить дело своей жизни. Не видать ему теперь добра от НТВ. В следующих «Итогах» (где расхлебывался возникший скандал) Киселев показал запись нашумевшей передачи. Но, как и следовало ожидать, слова Явлинского о том, что блоки не нужны и стратегия должна быть совершенно иной, – эти слова Киселев, конечно, отрезал.
Что случилось с Гайдаром
Это только кажется, что в студии «Итогов» встретились два примерно равных лидера. Один из них, увы, политический труп. А мертвый, как известно, хватает живого. А куда тащит? В могилу – больше некуда.
В прямом эфире ведущий пытался подписать брачный контракт. «Если вас, – говорил Киселев Явлинскому, – объединившиеся демократы выдвинут кандидатом в президенты, предложите ли вы Гайдару пост премьера? – и, повернувшись к Гайдару, нежно спросил: – А вы согласитесь стать премьер-министром?»
Гайдар на редкость удачно смутился и пролепетал: «Ну, не здесь же, не сразу…» Прямо как настоящая скромная целомудренная невеста. Мол, не при людях же…
Но в том-то и дело, что Гайдар уже был премьер-министром, уже был замужем. И ничего хорошего из этого не вышло. И боюсь, больше он премьером не будет никогда.
В мае семь тысяч читателей газеты ответили на вопрос: «Кого бы вы сейчас выбрали президентом России?». Ответ (в процентах) таков: Явлинский – 15, Лебедь – 10, Немцов – 8, Солженицын – 6, Гайдар – 5, Ельцин – 4, Жириновский и Руцкой – по 3, Зюганов, Лужков, Рыбкин и Черномырдин – по 2 и т. д.
Здесь Гайдар «всего лишь» втрое меньше Явлинского. Здесь видно, что Солженицын, Гайдар и Ельцин втроем имеют столько, сколько один Явлинский. Но если Солженицын, Гайдар и Ельцин создадут блок – получат ли они 15 %?
Что такое политическая арифметика? Это самая простая, школьная арифметика. Давайте, как Буратино, решать примеры. Один огурец + один огурец = два огурца. Один кочан капусты + один козел = один козел. Одна библиотека + одна спичка = одно пепелище.
Предположим, за Гайдара – миллион избирателей и за Жириновского – миллион. Если Гайдар и Жириновский создадут блок, сколько они получат? Два миллиона? Как бы не так.
Узнав о таком блоке, гайдаровский миллион разделится на три неравные части. Примерно половина останется дома, другая – пойдет голосовать за Явлинского, Черномырдина, Федорова… И только десяток гайдаровских аппаратчиков (на зарплате) проголосуют «за».
А жириновцы? Думаю, даже у них такой союз вызовет отвращение.
В результате такого блока (брака) те, кто имел по миллиону на каждого, получат сто тысяч на двоих.
Для гайдаровцев (как и для огромного большинства населения России) Жириновский есть величина отрицательная. Он – «минус единица». Если гайдаровский миллион умножить на эту «минус единицу» – получится минус миллион.
Чуть не целую пятилетку слышим стоны прогрессивной общественности: «Демократы! Объединитесь же наконец!»
Но, товарищи дорогие, давайте сперва объединим их на бумажке. Надо сперва отмерить, прежде чем отрезать.
Давайте составлять список демократов. Гдлян, Якунин, Яковлев (А.Н.), Попов (Гавриил), Полторанин, Шахрай, Салье, Хасбулатов, Шумейко.
У некоторых – партии, у некоторых – миротворческие миссии, у одних – важные думские комитеты, а у других – и целые палаты. Почему бы Явлинскому с ними не сблокироваться? Вот будет сила!
Для банкета – да. Но для выборов… Осуществись такой замечательный демократический блок, из десяти миллионов сторонников Явлинского не останется ни одного. Ни-ко-го. А в «МК» появится заметка «Явлинский притворился идиотом. Или не притворился».
Только вообразите избирательный список с вышеперечисленными демократами. Даже если его возглавит сам Господь Бог – не видать ему не то что победы, но даже и пятипроцентного барьера.
Вернитесь к коварной задаче: Солженицын (6) + Гайдар (5) + Ельцин (4). Соберет ли их блок 15 %? Да никогда в жизни. Ни один сторонник Солженицына не пойдет голосовать за такой блок.
Жаль, эту арифметику не преподают генералам. Не стал бы Лебедь умножать свои 10 % ни на минус единицу Затулина, ни на ноль Скокова.
Гайдар никогда прежде не предлагал сделать Явлинского общим кандидатом в президенты. Гайдар, казалось, хотел сам стать им (на их партийном съезде Гайдара называли кандидатом в президенты от «Демократического Выбора России»). Но когда Явлинский заявил: предвыборный блок с «Выбором России» невозможен, – только тогда Гайдар стал уверять, что был «всегда готов»:
«Представители “Яблока” неоднократно обращались ко мне с неформальными консультациями о том, а можно ли будет добиться объединения демократических сил, если ценой за это объединение будет наше согласие выдвинуть Григория Алексеевича Явлинского объединенным кандидатом в президенты. Так как я хорошо знаю притчу о Соломоновом суде – двух женщинах и ребенке, – то в споре о том, кому дороже всего российская демократия, я всегда был готов встать в позицию женщины, которая говорит: “Он твой!” И был готов поддержать кандидатуру Григория Алексеевича Явлинского, если в результате мы получаем единство демократических сил, если в результате мы идем на выборы стройными колоннами, если в результате наши избиратели понимают наконец, что демократы готовы чем-то поступиться ради единства».
Готовность Гайдара стать в позицию любящей женщины радует. Мы тоже знаем притчу о мудром царе Соломоне. Когда две женщины спорили из-за одного ребенка и каждая уверяла, что она – настоящая мать, Соломон предложим им взять младенца за ручки-ножки – и тянуть, и разорвать пополам. Но младенец так орал, что одна женщина пожалела его и отпустила: «Бери, он твой!» И Соломон понял, что она и есть истинная мать.
Примеряя на себя эту притчу, Гайдар тем самым заявляет, что он – истинная мать российской демократии. Он уступает Явлинскому президентство! Уважаемый Егор Тимурович, уступить можно только то, чем владеешь. Только то, на что имеешь право. А у вас нет ни единого шанса, и поэтому вы ничего не можете уступить.
Гайдар хочет, чтобы избиратели «поняли наконец», что демократы готовы чем-то поступиться ради единства. Выходит, есть дети-избиратели и есть мамы-демократы. Этой матери полезно бы знать, что избиратели уже все поняли.
Вот результаты опроса, проведенного недавно Фондом «Общественное мнение».
Четко видно, что все слои населения против «Демократического выбора России». Но вторая таблица ошеломляет. Если отношение к партии можно обозначить словом «неприязнь», то отношение к лидеру – это, мягко говоря, тяжелая неприязнь. Если бы вторая таблица показывала лишь увеличение категорических противников. Но она показывает и уменьшение сторонников.
Если за «ВР» – 7 %, а за лидера – 3 %, значит, лидер неприемлем для подавляющего большинства его собственной партии.
Вдумайтесь в этот лингвистический ужас: «Выбор России» – предмет неприязни России, а главный избранник – предмет ненависти. В названии партии заявлена любовь страны, а в реальности…
И она еще не ушла в отставку, эта мать демократии? И она еще цепляется за ребенка, рвет его на себя, несмотря на то что он орет благим матом (и не благим тоже)?
Что там Гайдар говорит о своей верности принципам и о предательстве Явлинского?
Предлагал ли Гайдар кому-нибудь блок в ноябре 1993-го? Нет. Он был уверен в полной победе, а мысленно (да, вероятно, и на бумаге) уже формировал не только депутатский, но и правительственный список.
Что изменилось с тех пор? В Явлинском – ничего. В положении Гайдара – все. Почему он так рвется в блок сейчас? Потому что предчувствует катастрофический провал.
Что случилось с демократией
Гайдар заявил, что не пойдет на блок с Черномырдиным, с партией власти. А через два дня, узнав об отказе Явлинского, произнес с трибуны (под аплодисменты):
«Если союз с “Яблоком” невозможен, значит, мы должны объявить о создании нового избирательного объединения, нового избирательного блока. Мы, разумеется, готовы к любым политическим союзам. Мы без всякого сомнения можем сотрудничать с партией власти».
Эта готовность к любым союзам – чисто ленинская принципиальность, усвоенная Гайдаром в процессе службы в редакциях газеты «Правда» и журнала «Коммунист». Мы знаем, кто готов идти с «ВР» на следующие выборы: тот, кому в одиночку не светит результат, сколько-нибудь отличный от нуля.
Гайдар даже не замечает, с кем он созвучен. Может, не слышал, как Зюганов сказал, что коммунисты «готовы к блоку со всеми».
В отчаянии от того, что не удалось вцепиться в «Яблоко», Гайдар отваживается на рискованную и малосимпатичную политическую эквилибристику. Выступая перед главными членами своей партии, Гайдар заявил:
«К моему огромному изумлению, когда наконец мы приняли это предложение (рассказ о блоке подается так, будто Явлинский долго уговаривал, а Гайдар „наконец принял“. – А. М. ), Григорий Алексеевич на протяжении следующих двух дней забрал его обратно и начал подробно объяснять, почему единство «Яблока» и «Демвыбора России» невозможно ни при каких условиях. Я не могу это оценить иначе как предательство! (Аплодисменты.) »
Можно обвинять Явлинского в чем угодно, но он никогда не клялся Гайдару в верности, и значит, о предательстве не может быть и речи.
Речь о предательстве может и должна идти при рассмотрении совсем иной политической пары. Когда Ельцин «сдал Гайдара» и взял Черномырдина – тогда многие говорили: «Предал!». Многие, но не Гайдар. Он мило улыбался: «Всё хорошо, у нас с Борисом Николаевичем по-прежнему контакт». И за это хорошее поведение получил в подарок институт, остался советником, а позже пошел, не гнушаясь, в замы к тому, кто презрительно называл его завлабом.
Только когда дело дошло до Чечни, Гайдар заявил, что переходит в оппозицию Ельцину. (И теперь уже Ельцин мог бы сказать о предательстве.)
Почему Гайдар восстал против войны в Чечне? Почему заявил о разрыве с Ельциным? Из принципа? Значит, все, что президент и правительство творили до Чечни, не противоречило принципам Гайдара?
Нет. Не принцип толкнул Гайдара в оппозицию, а отчаяние. Он понимал, что Чечня поставила вопрос ребром: или – с Ельциным, или – с избирателями. Электорат Гайдара мог терпеть многое, но не войну. Так что переход в оппозицию был для Гайдара единственным способом спасти голоса. Можно ли в этом случае говорить о свободном, принципиальном решении?
От Гайдара ушел Козырев, Чубайс приостановил членство в «ВР», Денисенко (сообщают) ушла к коммунисту Тулееву. Ушла от стыда честнейшая Элла Памфилова. Ушел Бурбулис, Федоров, адвокат Макаров… Ушли все, кто вошел в «Выбор России» в расчете на министерские портфели. От Гайдара уходят «первые номера», но ни разу он не произнес слово «предательство». Из принципа, ясное дело.
Гайдар кинулся к Бойко, сделал его человеком номер два в своей партии. Нет сомнений, что это было сделано принципиально ради денег, ибо ничего другого у Бойко нет. И не спрашивал: откуда эти деньги? как сделаны? и каким образом перекачиваются в «Демократический выбор России»?
Говорили: Гайдар купил себе немножко «ОЛБИ». Нет, из двух людей покупателем является тот, у кого есть деньги. Другая сторона – это продавец. А товар – избиратели.
Он предал их еще до того, как сошелся с «ОЛБИ». В газете Гайдар сравнивал Жириновского с Гитлером, а в Кремле сел с ним за один стол и подписал Договор об общественном согласии. Весь мир обошло фото: Гайдар сидит между Жириновским и Зюгановым и подписывает согласие.
Теперь Жириновский требует превратить Чечню в дымящуюся яму (что уже исполнено). А Гайдар пугает: «Абсолютно неизбежным является триумф коммунистов и фашистов на следующих выборах».
Это ваша политика, Егор Тимурович, привела к столь быстрому росту коммунистических и фашистских рядов. Это ваши провалы, которые вы выдавали за временные трудности, заставили народ так быстро затосковать о Брежневе, Андропове и даже о Сталине.
Уверяют, будто русской душе свойственна тоска по сильной руке. Но это миф. Никто не тосковал по сильной руке ни при Иване Грозном, ни при Петре Великом, ни при Сталине. Когда у власти твердая рука, народ тоскует по мягкой.
Это во многом вина Гайдара, что Ельцин отшатнулся от демократов в объятия силовиков.
Ельцин очень долго терпел и не гнал Гайдара, когда всё уже было ясно. Бездарная и кровавая Чечня – это попытка Ельцина вернуть себе авторитет, растраченный на Гайдара.
Это трагедия Ельцина. Он поставил на Гайдара – и верил его обещаниям, и терял доверие народа, и каждые полгода повторял: еще немного – и стабилизация, а потом – подъем!
Один – секретарь обкома, другой – проповедник научного коммунизма. Вот пусть и разбираются, кто кого предал и когда.
Это политика Гайдара обанкротила президента. А теперь, когда у Ельцина 4 %, а у Явлинского – 15 %, Гайдар принципиально хочет блока с «Яблоком».
Гайдар продолжает губить демократию – и продолжает уверять, что он – истинная мать ее.
Коммунисты и фашисты, конечно, существуют. Но никакой триумф их не ждет. Гайдар пугает «абсолютной неизбежностью», чтобы напуганные демократы бросились голосовать за него как за спасителя от фашизма. Но противники фашизма, во-первых, не так робки, во-вторых, найдут себе кого-нибудь, кто не подписывал так недавно согласий с фашистами.
Избиратели – не солдаты, обязанные не думая исполнять команды «нале-во! напра-во! кру-гом!». Избиратели – не партаппаратчики, обязанные верить фюреру, что врагом является именно тот, на кого партия указала сегодня. Это уже было. Мы в 1930-х сражались за Испанию, уничтожали фашистов. Потом, в августе 1939-го, две недели тишины, а потом – фашисты-друзья. На полный поворот кругом у пропагандистской машины Сталина ушло две недели.
Гайдар может идти куда хочет. Хоть к Черномырдину, хоть к Жириновскому. Пойдут ли за ним его избиратели? Пойдут ли они на блок с кем угодно ради принципа, который называется «5 %»?
Избиратели – вот кто должен приводить в ужас Черномырдина. Премьер в «Итогах» заявил, что его блок возьмет большинство (51 %?!), заявил, что уверен в победе и что не видит соперников.
Не соперников надо бояться Черномырдину, а людей. Люди – не главы администраций, не министры: их не заставишь. День выборов – единственный день за два года, когда власть несколько часов будет принадлежать народу. В этот день не министры будут решать судьбу страны.
Уже сейчас в партии «Наш дом – Россия» то ли триста, то ли целая тысяча министров, губернаторов, градоначальников. Ребята, сейчас, конечно, все хорошо, вот-вот начнется обустройство партийного списка, куда вы все, конечно, войдете, – но пройдут в Думу только первые 20. «Наш дом – Газпром» вряд ли соберет больше 10 % голосов.
Все другие партии, что левые, что правые, будут предлагать народу программы. Черномырдин будет платить. Он должен начать это приятное занятие не позже сентября, чтобы народ к декабрю насытился и полюбил правительство. Бог в помощь.
Очевиден страх Черномырдина и Ельцина перед грядущими выборами. Были бы уверены – не ставили б рогатки. Предложили изменение закона, выгодное для своих. Предлагают пятидесятипроцентную явку в надежде, что народ не придет и выборы с легким сердцем будут объявлены несостоявшимися.
Накануне выборов 1993 года правила меняли несколько раз, пытаясь создать условия для гарантированной победы своих. А в результате – позорное шоу «Празднование Нового Политического Года».
Черномырдин (ставший по указу свыше лидером политической партии), объясняя великую пользу президентского вето, заявил с апломбом: «Нам нужен мир!». Он сказал это так, будто война грозит от выборов. А война уже есть.
Президент, правительство и президентские блоки – за стабильность. Единственное стабильное, что у нас есть, – это чеченская война.
За кого вы стали голосовать, если бы президентские выборы состоялись сегодня? (I) (В процентах.)
Кого ни при каких обстоятельствах вы не хотели бы видеть Президентом России? (II)
Разница (III).
Всё понятно?
Государственный каннибализм
26 декабря 1995, «МК»
Премьер-министру России Черномырдину В. С.
Господин премьер-министр! Гражданам России непонятно, что происходит в нашей стране.
Мы знаем о том, что не платят зарплату, что задерживают пенсию. Но не знаем, почему.
Мы знаем, что продаются заводы, в том числе стратегические. Но не знаем, за сколько и почему.
Мы слышим ваши слова о стабилизации, но цены растут, а производство и уровень жизни падают.
Почему мы выпрашиваем у Международного валютного фонда (МВФ) шесть миллиардов долларов под 8 % годовых, а сами в то же время даем Западу 11 миллиардов под 5–6 %? Причем МВФ дает нам кредит частями и на крайне жестких условиях, а мы даем деньги без всяких условий.
Объяснитесь: 1) по вопросу крайне легкомысленного обращения вашего правительства с нашей валютой и 2) по вопросу тех колоссальных кредитов, которые МВФ дает вам и г-ну Чубайсу, а отдавать которые предстоит нам и нашим детям.
Все знают о грандиозных скандалах, связанных с приватизацией и какими-то аукционами. Какие-то банки приобретают какие-то предприятия, а другие банки кричат, что это незаконно, и требуют суда и справедливости (заметьте – это вещи разные).
Намеренно пишу «какие-то», ибо нашему народу, г-н премьер, совершенно все равно, какой банк что купил. Скандал воспринимается как драка хищников за лакомый кусок. А поскольку простой человек никакого завода купить не может, то и плевать – пусть буржуи дерутся.
Вы и г-н Чубайс говорите, что деньги за эти заводы (за эту приватизацию) поступают в бюджет, а из бюджета платится зарплата, укрепляется медицина, наука, культура, детские ясли и т. д.
Вот это все нас касается: зарплаты и ясли всем нужны. И мы, наивные, рады: если уж государство не умеет производить, то пусть хоть продаст тем, кто умеет, а нам поскорее даст все то, что в бюджете обещано (всё, что так скудно, но в срок давали в СССР).
Г-н премьер! Вы – человек доверчивый и наивный (это и по лицу видно). Вас обманывают, а вы невольно обманываете народ. Должен вас огорчить: деньги в бюджет (в государственную казну) не поступают, и обещания ваши – липа.
В России, г-н премьер, изобретен гениальный способ покупать задаром. Сейчас я всех этому научу. И каждый бомж – если поторопится – успеет купить себе и завод, и нефтяную вышку.
Инструкция. Сначала создаете банк и называете его, к примеру, «МЕНАТЕП» или «ОНЭКСИМ» (комбинация букв никакого значения не имеет).
Потом устраиваете так, чтобы Министерство финансов открыло счет в вашем банке. И Минфин кладет к вам на текущий счет этак сто пятьдесят миллионов долларов. Если у вас с Минфином дружеские отношения (а иначе и счет бы не открыли), то Минфин кладет к вам валюту под процент вдвое ниже рыночного, и вы на этом неплохо зарабатываете, а друзья за вас радуются.
Потом вы читаете официальное сообщение. Цитирую: «Во исполнение Указа Президента РФ от 31.08.95 Госкомимущество России сообщает о проведении аукциона на право заключения договоров залога находящихся в федеральной собственности акций АО “Сибнефть” (Сибирская нефтяная компания). Аукцион состоится 28 декабря 1995 года».
Читаете – и, конечно, хочется купить, а свободных денег нету; все, что есть, – уже крутятся.
Тогда вы говорите Минфину: «Слушай, положи мне деньги на депозит, тебе они все равно не к спеху, а шахтеры еще потерпят, – недавно по ТВ сообщили, что у них голодовка толькотолько началась».
Хорошо, говорит Минфин, и возникает
«ДЕПОЗИТНОЕ СОГЛАШЕНИЕПодписи и печати».
В целях эффективного использования временно свободных государственных валютных ресурсов Министерство финансов РФ и банк “МЕНАТЕП” заключили настоящее соглашение о нижеследующем:
1. Министерство зачисляет, а банк принимает в депозит денежные средства на следующих условиях:
– сумма депозита 50 000 000 (пятьдесят миллионов) долларов США;
– процентная ставка: трехмесячный ЛИБОР…
Отметим три момента:
а) у государства есть свободные валютные ресурсы, что всем приятно;
б) государство их не гноит, а зачисляет «в целях эффективного использования», что всем еще приятнее;
в) пятьдесят миллионов долларов Минфин кладет в банк по ставке ЛИБОР, то есть под 6,5 %, в то время как на рынке по таким депозитам платят от 15 до 25 %, что особенно приятно (но уже не всем, а только банку).
Тут есть досадное противоречие между «б» и «в» – между красивыми словами об эффективном использовании и ставкой втрое ниже рыночной, но с точки зрения банка это безусловно эффективно. Однако все это мелочи. Гениальное – впереди.
Теперь, когда у вас в банке полно государственной валюты, вы легко совершаете чудо.
Ваш банк создает дочернюю фирму, скажем, «Нефтьслив», и переводит ей валюту (полученную от государства). Фирма «Нефтьслив» покупает вам «Сибирскую компанию», за что платит государству валюту (полученную от государства).
Государство (Минфин), получив за «Сибнефть» валюту (которую недавно дало вам), переводит ее на свой счет, который, не забудем, открыт в вашем банке.
Получив эту валюту, вы честно и в срок возвращаете государству депозит.
Что теперь у вас есть «Сибнефть» – сомнений нет. Но что государство на этом чего-нибудь заработало – сомнения есть.
Гениальная схема! Сначала в уме крутил (как новичок в шахматах: я – сюда, он – туда…). Потом сдался, стал предметы двигать. Правая рука была государство, левая – «Менатеп», сигареты – «Сибнефть», а зажигалка – валюта.
Сперва и «Сибнефть», и валюта были в правой (государственной) руке, а после всех перемещений «Сибнефть» ушла в левую руку, а в правую вернулась зажигалка, которая там и раньше была. Правда, здорово? Не оскудела еще земля русская.
(Кстати, г-н премьер-министр, становится понятно, почему Б. Федоров, вместо того чтобы выборы выигрывать, со всех экранов про аукционы кричал и даже готов был в партию Говорухина вступить, лишь бы совместно остановить чудеса.)
Говорят, что Вавилов (зам. министра финансов), открывая такие депозиты, нарушает инструкцию Панскова (министра финансов). Но схема так красива, что грех было бы не нарушить…
Теперь, г-н премьер-министр, позвольте вас на минутку покинуть, чтобы обратиться к народу.
Братья и сестры! Сограждане! Напрасно вы не видите связи между забастовками учителей, врачей, шахтеров – и аукционами банкиров. Связь в том, что денег на всех не хватает, а правительству виднее, каким способом «эффективно использовать».
Еще весной Сосковец (зам. Черномырдина) сообщил, что на ремонт Чечни выделено шесть триллионов, и они будут туда вливаться не прямо, а через уполномоченный банк «Менатеп». Услышав столь откровенного Сосковца, многие опешили: надо же, искренний какой, как ребенок.
А недавно Сосковец сказал, что почему-то ничего не построено, а деньги пропали. А сегодня там опять война, ради которой даже выборы устроили. Война, которая должна уничтожить немногое построенное, чтобы скрыть (списать) украденное.
Солдаты и офицеры! Вы в Чечне отдали голоса Завгаеву, конечно, бесплатно. Вы отдали свои голоса – кто Жириновскому, кто Черномырдину – бесплатно. И жизни свои тоже отдаете даром.
На фоне боев в Чечне, на фоне подсчета голосов в Думе никому нет дела до каких-то аукционов. Мы слышим шум банковского скандала, но нас не касается.
Наше равнодушие как бы подзадоривает сильных мира сего на все большую откровенность. 16 декабря (накануне выборов) в «Коммерсанте» было опубликовано интервью вице-президента банка «Менатеп». Степень откровенности запредельная. Вот маленькие цитаты: «Государство в данном случае вело прогнозируемую для нас политику… я привык верить государству… Я не могу говорить о всех конкурентах (я не знаю, какой у них уровень отношений с правительством)… Работать сейчас с правительством можно. И достаточно комфортно… Государство сегодня может для любой структуры устроить любую жизнь. Более эффективно, чем любой вид криминалитета и даже пресса. Государство может на законных основаниях сколь угодно кого-то проверять, изымать налоги со штрафами, блокировать счета и другими способами парализовывать нашу деятельность (путает государство с чиновниками. – А. М.)… Для того чтобы что-то получать, что-то надо отдавать – это как бы закон жизни. Поэтому иногда приходится идти в первую очередь на какие-то моральные издержки… Государство выше права».
Что государство выше права, мы видим каждый день (хоть в той же Чечне, хоть в Конституционном суде). Но мы редко задумываемся, что те, кто с государством (читай: с правительством) в теплых, комфортных отношениях, – тоже выше права. Именно поэтому не раскрываются убийства, именно поэтому Россия смогла полтора года жить с генеральным прокурором, который был невообразимо ниже права.
Нас не касается. Убивают где-то кого-то – нас касается, если сын в армии. Выбирают кого-то куда-то – нас касается, если родственник. Продают нефтяную вышку – нас никак не касается. Какая разница, купит вышку «А» или «Б»; ты не купишь – купилок нету. Хаос указов, текст которых ясен только тем, кто в них заинтересован. Шаманские заклинания о стабилизации, под которые власть набрала-таки 10 %. Ничего не понимающее население, которое не в силах узнать, где крутится его зарплата… Экономика стабильна, как состояние генерала Романова, – без сознания.
Будь нищим! Нищий всегда имеет свои пятьдесят – сто тысяч в день, на них можно жить, девушку водочкой угостить. А если купишь завод – у тебя десять тысяч рабочих: только на зарплату им надо десять миллиардов в месяц; а еще – за электричество, воду, сырье, бензин, запчасти – большие расходы, головная боль.
Никакому олуху (в трезвом виде) не придет в голову, что он может дирижировать симфоническим оркестром на том основании, что в молодости неплохо играл в «очко». А управлять заводом?
Почему нашим нуворишам легко удается строить себе дворцы, покупать острова? Потому что для этого надо только деньги. Почему им не удается наладить производство? Потому что надо уметь. Русские помещики недаром брали немца-управляющего, англичанина-директора. Русские помещики были неглупы – нанимали себе специалистов. Сегодняшние глупее – заводы стоят.
Предположим, вы украли велосипед. На нем и уедете, на худой конец – унесете. А если вы приватизировали «Ту-154» – там в кабине столько рычажков, ни ума, ни рук не хватит.
Беда не только в том, что правительство дешево продает дорогие заводы. Беда не только в том, что покупатель не вкладывает обещанные деньги в собственность, доставшуюся по дешевке. Беда еще и в том, что владельцем оказывается тот, кто не может (не умеет) управлять. (Классический пример – «Микродин», который весьма удачно занимался торговлей, но, купив ЗИЛ, наладить производство на этом автогиганте не смог.)
Именно правительство (Черномырдин, Чубайс, Сосковец, Лобов, Грачев, вечный обитатель высших сфер Шумейко и др.) и собравший их президент устроили победу коммунистов.
Преступная приватизация и война в Чечне – их и по отдельности было бы достаточно. Все, о чем кричат газеты, делается с ведома и по приказу правителей, которые слишком долго обещают…
Летом 1992 года Ельцин обещал, что «с Нового года – подъем». Летом 1993-го – «с Нового года – подъем». Летом 1994-го… А теперь Черномырдин повторяет эту позорную фразу: «С 1996 года – подъем», – а 1996-й уже через неделю! Большинство из нас доживет и лично убедится во лжи или некомпетентности обещавшего, ибо обещать это может либо лжец, либо – как бы это помягче – не слишком умный.
Накануне выборов Зюганов непрерывно говорил о криминальной приватизации. Но разве поэтому мы должны молчать? Мы не позволим Зюганову узурпировать «борьбу за справедливость», как не позволили ни «Памяти», ни Руцкому, ни Жириновскому узурпировать патриотизм.
Это мы боремся за справедливость, а не Зюганов. Для него это лишь агитационный предлог.
Это мы патриоты, а не Жириновский, потому что мы боремся с бандитами, независимо, в оппозиции ли они или в правительстве.
«Промолчи – попадешь в палачи» (Галич). Мы не должны молчать о действиях Чубайса из глупого страха, что нас опять запишут в коммунистические рупоры. Нам не улыбается участь Гайдара, который молчит о проделках Чубайса, в результате чего только 3,9 % избирателей продолжают верить, что Гайдар – честный человек.
Господин премьер-министр! 28 декабря состоится продажа «Сибирской нефтяной компании». Мы в затруднении – как сформулировать вопрос:
– если вы знаете методы этой торговли, как у вас хватает совести молчать?
– или: если знаете и молчите, то неужели потому, что боитесь убийц?
– или: если не знаете, то куда ж вы годитесь?
Но можно спросить и так: почему за последние два года столь изменилось лицо Чубайса? – был мальчик-фанатик, а теперь матерый, налившийся, с остекленевшими глазами, – почему он стал неуловимо похож на торговцев человеческим мясом, сфотографированных во времена голода 1920-х годов?