ДЖЕННИ

Я подрезаю розы в саду и думаю, что… Так, еще раз сначала. Я подрезаю розы в саду… Да-а, обалдеть! Сколько раз мама повторяла, что скорее представит меня идущей по канату над Ниагарским водопадом, чем подрезающей цветы в саду. Но маленькому Итану полезно гулять в тени розовых кустов, поэтому я тяну на себя отцветшие бутоны, стараясь не уколоться, и аккуратно срезаю строго над пятилистной веточкой. Именно так, как учил меня садовник. И при этом утопаю в умилении. Абсолютно безмозглом слащавом умилении и восторге. И еще бегу звонить старшему Итану, и этот лысеющий доктор с не меньшим восторгом переспрашивает: «Перевернулся?! Не может быть! Положено не раньше чем в пять месяцев!» Да, совершенно гениальный ребенок – прекрасно спит, прекрасно кушает, прекрасно какает и даже научился переворачиваться на спинку, – где вы еще найдете подобное совершенство?!

Я на мгновение пытаюсь представить, как чья-то злая воля отбирает у меня теплое сопящее чудо с круглым, как пуговица, носом и едва прорисованными нитками бровей над темными глазками, да, подходит и молча вырывает из рук, но я не в силах даже закончить мысль, потому что дикий ужас перехватывает дыхание. И я бегу в дом, начинаю торопливо перемывать чашки, разбираю сухое белье, включаю телевизор, а в ушах помимо воли звучит рассказ Дженнифер, как отбирали Костика, отрывали судорожно сжатые ручки от ее воротника, тянули за пояс и за плечи, так что голова со светлыми нежными волосиками запрокинулась назад и он чуть не захлебнулся от слез и соплей.

За многие годы знакомства я видела Дженнифер веселой болтушкой и толстой обжорой, сонной лентяйкой и прилежной ученицей, лохматой, гладко причесанной, юной, зрелой, усталой, плачущей. Но я никогда не видела разъяренной обезумевшей тигрицы с дрожащими руками и резкими пятнами веснушек на бледном похудевшем лице.

– Дженничка, они даже не дали проститься! Они заявили, что по новому закону ребенка передадут в добрую внимательную семью. Моего ребенка! Это мой, мой мальчик, я два года его жду, все его ждут – Стив, девочки. Я приготовила комнату, я купила игрушки! Они не имеют права! Он любит меня, он зовет меня «мами»! И они врут, что обращались к врачу – ребенка никто не лечит, ножки не ходят, они просто отправят его навсегда в инвалидный дом, и он погибнет там, погибнет в одиночестве и муках!

Неделю назад Дженнифер со Стивом приехали к нам с последними новостями – они в очередной раз летали в Россию и получили окончательный отказ. Слушанье их дела было назначено на 15 января 2013 года, а новый закон вступил в силу 28 декабря 2012-го. Полгода они бились, переписывались с администрацией больницы и юридическими службами, Дженнифер месяц прожила у Алина Карловны, каждый день проведывая Костика и умоляя отдать ей ребенка, пока в один прекрасный день ее просто не выгнали силой. Теперь они разрабатывали новые безумные планы от голодовки на Красной площади до личного обращения к российскому президенту. Как будто российский президент не сам, сознательно, недрогнувшей рукой подписал указ против американских усыновителей и больных, никому не нужных, почти спасенных детей.

И тут я вспомнила совсем другого мальчика. Молчаливого умненького израильского мальчика с кошачьим именем Вася. Почему он всплыл у меня перед глазами? Почему мне показалось, что мы можем на него рассчитывать?

СТИВ

Этим летом исполняется восемнадцать лет, как мы женаты с Дженнифер. Вполне приличные восемнадцать лет, может быть самые лучшие в моей жизни. Когда Ларри впервые подвел меня на вечеринке к своей младшей сестре, забавной кругленькой девчонке с розовым детским румянцем и белыми кудряшками, я сразу понял, что это всерьез. Скорее не понял, а только почувствовал странную легкость. Да, с первого знакомства с ней было легко. Легко и весело. Мне ведь уже исполнилось двадцать семь лет, и я имел довольно богатый опыт. Хотя, честно сказать, богатый только по количеству девиц, с которыми случилось проводить время, как говорил мой приятель – максимум затрат при минимуме удовольствия. Почему-то все они обожали капризничать, как малые дети. Да, капризничать, обижаться и при этом складывать рот трубочкой и тянуть: «Ми-илый, разве ты не догадываешься?» Я каждый раз должен был догадываться – что она готова остаться на ночь, что в соседнем клубе вечеринка, что у нее месячные, что отец разрешил не возвращаться на выходные. А ночи! На полчаса одарит сомнительным сексом, и тут же начинается – не побрился, храпел, носки раскидал. Съесть я должен эти чертовы носки?! И еще требовалось постоянно восхищаться – прической, фигурой, новыми сережками, туфлями, сумочкой, даже губной помадой! Черт меня подери, если я в состоянии помнить, какая помада и какие сережки были на ней в прошлый четверг. Хорошо, если я помню ее имя.

Я вкалывал в пиццерии по пятнадцать часов в сутки, уже обо всем договорились с братом, даже имя ресторану придумали, но никак не могли собрать начальную сумму для открытия. И страшным казалось залезать в большие долги. Где взять настроение и время на дурацкие ухаживания?

И вдруг такая милая смешная девчонка, не ноет, обожает вкусную еду, радуется каждой мелочи. И спать с ней оказалось очень приятно – мягонькая, ласковая, как котенок. И ей именно нравилось, что я храплю! Нарочно подставляла под нос свои кудряшки, а я умирал от щекотки, но старательно делал вид, что сплю и даже подвывал на разные голоса, пока она не начинала лопаться от смеха.

Она же меня уговорила не бояться и взять крупную ссуду. Мол, жить можно в доме ее родителей, а другие расходы и вовсе пустяки. И за всю жизнь ни разу не пожаловалась, что ей чего-то не хватает, даже когда дети совсем маленькие были и приходилось платить сразу за два садика. Потом ресторан пошел в гору, построили новый хороший дом, Дженнифер с упоением планировала детские и спальню, джакузи, цветники, веранду. Получился не дом, а мечта, даже поставили в подвале бильярд и теннисный стол, хотя мои лентяйки не слишком тяготеют к спорту. Что говорить, со свободными деньгами жить намного веселее. Я уж не говорю, что моя жена кормила всех бездомных кошек и участвовала в каждом благотворительном базаре. На пятнадцатую годовщину свадьбы мы поехали всей семьей в Италию! Я купил самый дорогой тур, со всеми самыми знаменитыми храмами, пропади они пропадом. Нет, конечно, красиво, хотя мне наша городская церквушка кажется более подходящей для общения с Богом – спокойно и уютно, а от их безумной помпезности забываешь, для чего пришел. Да еще приходилось постоянно спешить – то в автобус, то из автобуса, то на обед, то в музей. А когда я увидел, в какой очереди на площади Святого Марка я должен отстоять, чтобы попасть во дворец дожей, я сразу сказал своим девочкам: «Стойте на здоровье хоть до утра, я вас жду вот за этим столиком, надеюсь, два бокала пива немного сгладят мое сожаление из-за неувиденных красот». И еще одна вещь. Только не смейтесь. Я ведь американец, воспитан на других принципах, поэтому все время считал в уме, сколько нормальных домов для бедных людей могли построить вместо одного дворца. Но дочки остались страшно довольны, и слава богу. В следующий раз уже сами поедут, куда захотят.

А вот Дженнифер, как только вернулись из Италии, стала какой-то невеселой. И все думает, думает. Наконец, когда девочки уехали в гости к Ларри и его жене, а мы вдвоем мирно сидели за бутылочкой хорошего красного вина, она заговорила:

– Понимаешь, милый, у нас все есть. Даже совершенно ненужные вещи, я недавно сосчитала, сколько кроссовок в шкафу: представь себе, на четырех человек – одиннадцать пар! И еще столько же недавно выбросили, хотя они не были слишком рваными. Я уже не говорю о еде. Это ведь неправильно, правда? Раньше я считала, что можно тратить деньги на путешествия. Но вот мы поехали, и что? Стыдно признаться, я скучала по нашему дому, садику, любимой спальне. Музеи, конечно, очень красивые, но разве у нас мало музеев? Разве нельзя поехать в Нью-Йорк или Вашингтон? Образование девочек получают по специальной программе, дом выплачен. Я сначала очень мечтала родить еще детей, но немного испугалась из-за диабета. А потом подумала – ведь есть уже рожденные несчастные дети, которым можно помочь! Милый, давай усыновим мальчика, а? В нашем благотворительном центре недавно рассказывали, как много детей в России остаются без родителей. И есть специальные фирмы, которые помогут найти ребенка и обеспечить юридическое сопровождение. В классе у Эммы одна родительница привезла маленькую русскую девочку. Немного нервную, но очень милую девочку. Стив, дорогой, ты меня понимаешь?

Я ее прекрасно понимал! Моя жена никогда не умела жить для себя. И жалела весь свет. Например, у нее была школьная подруга, на мой взгляд, довольно вредная и заносчивая девица Дженни Коэн, но Дженнифер искренне ее любила и считала себя обязанной поздравлять и посылать подарки на каждый праздник. Хотя я часто ворчал по этому поводу. И жизнь показала, что, как и всегда, Дженнифер оказалась права! Потому что в трудную минуту именно Дженни пришла на помощь и оказалась самым важным и нужным человеком.

Первый раз они и поехали вдвоем с Дженни в Россию. Я не отказывался, просто почувствовал, что она хочет поехать одна. Увидеть своими глазами чужих детей и понять, находит ли она в себе силы на такое решение. Она вернулась потрясенная!

– Милый, это наш мальчик! Буквально Бог послал! Ты не можешь себе представить, чудный беленький мальчик, копия Эммы в детстве, только страшно худенький и не может ходить. Кажется, он родился с парализованными ножками, но медицинские документы очень поверхностные. Тебя ведь это не пугает? Можно организовать хорошее обследование, физиотерапию. Мне кажется, в таком возрасте все поправимо. Ты должен его увидеть! Конечно, я привезла фотографии, но они не дают никакого представления. Он меня обнял! В первый же день, я только взяла его на руки, и он меня сразу обнял! И стал улыбаться, а до этого совсем не улыбался, как грустный старичок. Я была не в силах уйти! Главное, ребенок полностью подходит на усыновление, потому что из-за ножек российские семьи от него отказались. Стив, дорогой, ты даже не представляешь! Мы откроем еще одну страницу жизни – игрушки, школа, рождественские подарки, карнавальные костюмы. У нас появится смысл, дополнительный смысл жизни на много-много лет!

Лучше не вспоминать, что было дальше! И сколько денег они из нас вытянули. Дженнифер тряслась от нетерпения, ей казалось, и справедливо казалось, что ребенок ежечасно теряет здоровье и счастье, оставаясь в этом застенке. Бумаги, опять бумаги, глупые бюрократические отсрочки. А мальчик на самом деле оказался очень симпатичным, я сам не заметил, как стал о нем думать каждый день. Все-таки появится мужичок в доме, можно будет купить большую железную дорогу, сейчас такие модели появились – сам бы играл с утра до ночи. И с ногами не все ясно. Потому что он смеется, когда щекочешь за ступни. Значит, чувствует, какой же это паралич? Дженнифер научила его произносить «мами» и «дэд», и он сразу тянул к нам ручки, стоило зайти в комнату. Аж подпрыгивал!

Знаете, я бы их убил. Всех, кто способен так издеваться над людьми. Два года издеваться над моей чудесной, любящей женой, два года изводить отсрочками, вырывать ребенка из рук, вытягивать взятки и подарки, а потом захлопнуть перед носом дверь! Выгнать вон и захлопнуть дверь. И обречь их обоих, и ребенка и Дженнифер, на вечную муку!

Да, идея принадлежала Дженни Коэн. Хотя вначале она считала нас обоих ненормальными идиотами. Видно было по ее лицу без всяких вопросов. Но я же сказал, она оказалась настоящим преданным другом. Хотя как раз в это время у нее появился бойфренд, их бывший одноклассник, как это ни забавно. И она вскоре родила ребенка. Но ни ребенок, ни муж ее не остановили, наоборот, они тоже стали участниками нашего заговора.

Но лучше по порядку.

В городе, где находился наш мальчик, Дженнифер и Дженни познакомились с очень порядочной пожилой дамой, Алиной Карловной. Она сама работала директором специализированного дома для сирот, но я так и не понял, что привело ее в больницу, где лежал Костик. Может, судьба. Главное, она была не одна, а с подростком из Израиля. Довольно странным парнем, который почти никогда не разговаривал, но, как оказалось, прекрасно умел делать дело. Главное, у него есть младшая сестра, Катя! Беленькая девочка, немного похожая на Костика. Впрочем, все маленькие дети похожи, а заграничный паспорт этой девочке оформляли еще в пятилетнем возрасте, и на той фотографии ни один человек не отличил бы ее от любого другого маленького беленького ребенка. Отсюда появилась идея вывезти мальчика по Катиному паспорту из России.

Нет, мы не спешили, любая мелкая ошибка могла привести к катастрофе. Переговоры вела Дженни, а мы с Дженнифер только кивали головами в скайпе, как болванчики. Этот парень, Вася Гроссман, довольно сносно понимает и русский, и английский. Оказалось, что он прекрасно рисует и может копировать любой почерк, ведь требовалось подделать паспорт сестры уже после ее прилета в Россию. Правда, всего одну цифру, но страшно сложную – ноль. Катин год рождения 2001-й решили исправить на 2011-й. Хотя на самом деле Костя был 2010 года, но из-за худобы вполне мог казаться двухлетним.

В первую очередь мы отправили через Western Union деньги на имя Алины Карловны, потому что предстояли приличные расходы. Она была в таком ужасе от всей этой затеи, что даже не спорила. Потом Вася с сестрой выехали к той же Алине Карловне в гости. Благо руководители его интерната не возражали и оформили нотариально заверенное согласие опекунов на поездку шестнадцатилетнего подростка с малолетней сестрой за границу. Дальше по плану шла покупка легкой прогулочной коляски и девичьей одежды для Костика. Это был самой легкий пункт. В заранее выбранный и выверенный по минутам день Алина Карловна зашла в больницу и вынесла Костика. Он ее прекрасно знал и охотно пошел на руки. На улице Костика тут же перехватил Вася, переодел в платье, посадил в коляску и через полчаса выехал из Калуги в Москву на местном поезде, имея при себе небольшой чемодан с памперсами и минимумом одежды, документы и билеты на самолет. Билеты мы купили заранее и перегнали по электронной почте.

Кстати, по поводу направления были долгие раздумья. Сначала Дженни предложила Румынию, в надежде что там можно дать взятку и пронести Костика в американский самолет. Но от этой идеи быстро отказались, как от слишком рискованной. Потом взвешивали вариант Израиля, самый простой и надежный, но оставалось непонятным, как оттуда ввезти ребенка в США. Наконец вмешался муж Дженни и сказал, что только Канада! Для израильтян в Канаду виза не нужна, а оттуда он лично берется доставить ребенка в наш городок.

Оставались три очень серьезных момента: как отреагируют на пропажу ребенка в больнице, сумеет ли Катя правильно себя повести и не заметят ли на контроле подделанный паспорт.

Первый пункт поразил даже окаменевшую от напряжения Дженнифер. Пропажу Костика заметили через пару часов и даже позвонили Алине Карловне, которая чуть не умерла от ужаса, но все-таки выдавила, что ничего не знает. Потом наступила полная тишина и продолжалась так долго, что на третьи сутки Алина Карловна решила пойти на разведку. Каково же было ее изумление, когда в больнице с постными физиономиями сказали, что ребенок умер три дня назад и уже похоронен. Вы что-нибудь понимаете?! Два года ни за какие уговоры не отдавать нам ребенка, а потом за двадцать минут списать его, как сломанную игрушку! Вы правы, не стоит кричать и нервничать. Алина Карловна уже перенесла инфаркт, только нам не хватало.

В самолет пропустили без вопросов! Правда, Итан, муж Дженни и опытный врач, велел дать Костику за час до паспортного контроля две маленькие таблетки валерьянки и твердо уверил, что это безвредная доза. Но мальчик, переодетый из грязных пеленок в сухую чистую одежду и накормленный в поезде мороженым, так разомлел от счастья, что проспал не только паспортный контроль, но и пересадку во Франкфурте и половину пути до Торонто.

С Катей Вася заранее провел тщательную тренировку. Вернее даже сказать, дрессировку. В ее задачу входило гулять по торговому центру ровно до того момента, когда самолет вылетит из Москвы. Только тогда она должна была подойти к милиционеру и исключительно на иврите начать жаловаться, что потерялась. Но, во-первых, Катя могла перепутать время, а во-вторых, смертельно боялась милиционеров. Наконец Вася догадался ввести призовой фонд из трех порций мороженого – первую за первые два часа ожидания, вторую – за следующие три и третью – после милиционера. План сработал даже лучше, чем мы ожидали, потому что в торговом центре оказалась израильтянка. Она так быстро взяла Катю под свою опеку, дозвонилась до Израиля и интерната и даже пошла вместе с ней в отделение милиции, что третью, честно заслуженную порцию Катя получила уже в Израиле.

Так, мне кажется звонок? Точно, звонок! Из опекунского совета! Дженнифер, проснись, моя дорогая, жизнь только начинается!