Нижний Новгород
Хочу заметить, что нижегородцы были искушаемы деньгами не менее, если не более, чем американцы. Один житель Нижнего Новгорода совсем недавно задумался на эту тему и даже опубликовал небольшую книгу под названием «Вертикальная Россия», где есть такие строки:
Юродивый устал, он просто выдохся в Москве, он запутался в ее кишках и «вышел» через задницу, которая существовала отдельно от сердца, где русский Дух ушел в подполье, а правил всем «русский Духан».
Но помните, три города есть в России, жители которых в силу исторических событий могут считать себя вправе влиять на судьбу России. Это – Великий Новгород (Санкт-Петербург), Москва и Нижний Новгород. Первый и последний – это власть, средний же, хоть и упоминается как столица, славен не властью, а своим российским маразмом. Маразм этот ближе всего к западному колониализму. Прежде всего, свой карман, а там посмотрим. Но запад «обугливал» чужое население, а Москва своё. Россия не покорна и не подвластна варягам не потому, что есть такие города, как Великий Новгород и Нижний Новгород, а скорее наоборот, потому, что таких городов в России слишком мало. Сколько раз были побеждены практически все страны Западной Европы, но есть ли дело народам этих стран до того, кто ими «командует». Если поработитель не вторгается в их бизнес, в их комфорт, в их привычную жизнь, пусть себе «рулит». Эти народы не бьются до последней капли крови, зачем, если собственная жизнь расписана на многие поколения вперед и это значительно важнее, нежели какое-то внешнее вторжение, которое всегда временно, даже если и затягивается на десятки лет. У этих народов есть семьи, поколенные связи.
Связи эти превосходят все возможные катаклизмы. Россия их лишена почти полностью. У нас нет ни комфорта, ни распорядка, ни порядка. Есть хаос, из которого каждый желающий, что-нибудь да «лепит». Удивительно, но Великий Новгород и Нижний Новгород процессы, характерные для всей России, почти не затрагивали. В древности само их местонахождение на пересечении торговых путей делало их значимыми для многочисленных соседей. Новгородцы и нижегородцы откупались от всех и сохраняли свой карман. Позднее Нижний Новгород лишил новгородцев поддержки центральной власти, согнав Рюриковичей с престола и стал городом номер один, утвердив на престоле династию Романовых и сделался российским карманом.
Нижнему Новгороду 300 лет было позволено многое из того, о чём другие и мечтать не могли. Это было то лицо Империи, которое всем показывали как богатую провинцию. Нижегородцы имели возможность и копить, и строить, и думать о будущем, и связывать это свое будущее с Россией. Такая «поблажка» к нижегородцам со стороны власти позволила населению бюрократизироваться по западному образцу. Взлет по властной вертикали до самодурства в управлении в Нижнем Новгороде стал просто невозможен. Только как на Западе, горизонтальные, устоявшиеся связи исстари и доныне.
Социальное расслоение общества по горизонталям делает его законопослушным, стабильным. Поэтому любая глупость, занесенная в Нижегородскую губернию каким-нибудь реформатором, сильно навредить населяющему ее народу не может. Правящий горизонтальный слой достаточно быстро мобилизуется и «откупается», чем-то жертвуя, но сохраняя незыблемым карман. Так, во времена Макарьевской ярмарки нижегородские купцы делали царю царские подарки, сохраняя монополию по всей России на поставки чая, зерна, муки и прочих товаров. Когда глупость династии Романовых перед 1917 г. дошла до предела нижегородцы не возражали против того, что самые нищие и убогие люди живут в Нижнем Новгороде и мучаются либо в Красильнях, как Алеша Пешков, либо на заводах Красного Сормова (по роману А. М. Горького «Мать», умирая в 50 лет). Пешков (Горький) всех убедил, что ничего они, нижегородцы, за свою услугу Романовым так и не получили. Новгород (Питер) поверил.
Нижегородская элита прекрасно понимала, что роман «Мать» и пьеса «На дне» – это не показатель жизни города, это скорее желание самого Алексея Максимовича перейти в богатое сословие за услугу, оказанную этому сословию. Такую возможность он получил, и именно в Нижнем Новгороде, и именно из-за позиции нижегородцев: «не надо как лучше, пусть будет как всегда». Не случайно, после 1917 года историю, приведшую народ к революции, изучали по роману «Мать». Этот роман стал своего рода паспортом для нового правительства, его оправданием перед потомками.
В «паспорте» было написано о нижегородце то: «беден, несчастен, взять нечего». За этим «паспортом» нижегородцы создали крупнейшую в Советском Союзе промышленную базу. Любая из таких отраслей промышленности, как автомобилестроение, судостроение, авиастроение уже являются сутью, образующей государство. Город полностью сохранил свое лицо, свой уклад жизни, свое традиционное общество и право называться «карманом России», став для нее еще более важным, чем прежде. С новгородцами (питерцами) Россия сделала очередной рывок в будущее, но где рывки, там нет возможности копить деньги и считать капиталы. И нижегородцы «приложили руку» к очередному закату новгородцев. «За – бала – мутили» перестройку. С началом перестроечных процессов в нижегородском обществе, как и в экономике города, начались необратимые изменения только на предприятиях ВПК, чего не скажешь о всей России. Нижегородцы понимали, что внедрение в западную демократию не что иное, как сведение хозяйства государства до состояния паразитарной – ресурсной экономики с жесточайшим образом закрепленной системой зависимости. Но в этой зависимости ярмарочный Нижний выигрывает во всём.
Сначала все будто бы приватизируется. Потом на содержание приватизированного хозяйства берутся иностранные кредиты, затем за долги по ним всё продается еще раз вместе с землей, и вот она – демократия.
Фактически «дирижер» хочет, чтобы Российское общество, став демократическим оторвалось от государства, но общество и государство в России одной жизнью никогда и не жили. И нижегородцы так уже жили не десятки, а сотни лет. Они прекрасно знали и знают, что угадать кто будет управлять Россией невозможно и надо предусмотреть все возможные варианты, то есть одновременно сдаться и «белым», и «чёрным», и «красным», и «коричневым», и «голубым», и «зелёным». Если сегодня уже все перессорились между собой, но еще двое не объединились и «не набили морду» третьему, то завтра это возможно и главное не попасть в «плохую» компанию и не стать этим третьим. Поэтому нижегородцы в силу исторических традиций, сложившихся за столетия, опять откупились от центральной власти. Они безоговорочно согласились сдать Нижегородскую губернию под эксперименты «молодых реформаторов», но сохранили у власти всю торговую «партхозноменклатуру».
Все новшества в виде программ: «Нижегородский пролог», «Зерно», «Пенсионная нефть», создание дополнительных административных аппаратов по типу «департамента поддержки малого и среднего предпринимательства» и т. д., были раздуты информационно, но загублены на деле, а как иначе, если угодить надо всем. Это в России «красные» придут – грабят, «белые» придут – грабят, а в Нижнем по-прежнему все «сирые и убогие», готовые на «любые жертвы» для любой власти и всей душой.
Приспосабливаясь к новым условиям, нижегородцы показывают путь развития для всей России: путь откупа от власти и механизма сбора «откупных», так как отчет в России по каждой истраченной бюджетной копейке не выгоден не только обществу, он не выгоден и государству.
Но формирование системы откупа идет стихийно, а наш юродивый, непонятый в Москве, вез свою программу в Нижний Новгород, он чувствовал, что там это надо, но еще не знал кому. Он вез для предложения документ, в котором показывал, как сделать традиционную откупную систему национальной идеей и соединить в одно целое государство и общество, власть и народ. Юродивый подъезжал к Нижнему Новгороду, он вместе с людским потоком безбилетников перемещался из одного вагона в другой, слушал ругань контролеров, возмущенно кричавших: «Это наша зарплата», а безбилетники кричали: «А наша-то где?», и думал, думал.
Право платить зарплату, право получать зарплату. Государственная дума, Законодательные собрания, губернаторы и мэры, правительство и те, кто с ним заодно – сытые люди, создавшие из себя высший и средний класс. Наш герой устал, он чувствовал будущее кожей, он чувствовал, что средний класс опять создан на государственном бюджете, в котором если народу и есть место, то только как налогооблагаемой базе. Два вечных измерения – одно для государства, другое – для общества.
Сегодня власть возит кости Николая II из Екатеринбурга в Москву и обратно, выясняя, могут ли кости быть объединяющим Россию знаменем, но потом, поняв, что не могут, все равно прибьётся под это знамя с его 300-летней историей «все не с ноля», но ведь это не 1000-летняя традиционная Россия. Два вечных измерения. А он знал начало, он знал далекое прошлое, он додумался в конце концов до того, что все, что перенимается с Запада, на российскую почву не ложится, не потому что это плохо, а потому что нет правовой технологии заимствования, все «слизанное» у них не становится достоянием ни народа, ни власти, ни России.».
Это текст, это те мысли, от которых вы не хотите отвязаться. Но здесь заложен и контекст. Полное отсутствие жадности «до денег», хотите откуп – нате, только отстаньте, мы накопим ещё. Таких городов, легко идущих на откуп, на потерю денег, не так уж и много на всей Земле.
Или последнее искушение, когда буквально бесы, разоряющие Нижегородскую область, оставляют всё её население достаточно спокойным. Бесам и воздастся за субсидии, суть которых сводится только к одному – взять деньги, по-тихому и скрытно, из бюджета. Бесы бы очень сильно заволновались, если бы никто из нижегородцев за субсидиями не пришёл, тогда трудно было бы снять деньги из заранее раздутой бюджетной статьи на эти цели, во много раз превышающей субсидии на всех нижегородцев. Но бесы заволновались от того, что пришло слишком, по их мнению, много народа, они сначала обрадовались – появилась возможность легко тырить, ещё и с пиаром «жуликов», но они не учли одного, богатые не любят пиара, следовательно большинство нижегородцев сегодня бедны. И они были бедны всегда. Только в двух местах в России иностранцы делали альбомы с типажами нищеты и убогости российской: Сахалин и Нижний Новгород. Были, конечно, и другие места, но там на нищету наслаивались эпидемии халеры, чумы, например, Одесса, Астрахань. Но вот, чтобы так по живому, только Нижний Новгород и Сахалин. В этих местах всегда жили без поклонения деньгам, даже ценой своего ужасающего вида. Бесы искушали губернию кредитами и инвестициями, но получили дефолт. Губерния замерла. Не случайно все ваши губернаторы и мэры последних лет были либо дураками, либо пьяницами, либо предателями, либо всем вместе одновременно.
Вам трудно, очень трудно. Нижегородцы вымирают сегодня, опережая Москву и Санкт-Петербург. Поэтому мы и обратились к вам. Долгое время на Земле тьма старалась погасить любое проявление Света…
Воры и джентльмены
Оба, если они настоящие, преданы своему делу и играют свои роли всерьёз – достаточно щедры, чтобы вселенная могла их терпеть. Вор ворует и раздаёт, джентльмен приобретает и отдаёт, чаще как знание.
Вор украл и отдал, как пришло, так и ушло, ничего не остаётся в Душе – это путь инволюции, ведь ты ничего не сделал сам.
Джентльмен обращает внимание на…, помогает тому…, учит этого…, продвигает иного…, указывает путь другу… Так возникает взаимность отношений – Любовь и Радость.
К сожалению, в той среде, в которой живёшь ты, воры встречаются чаще: украл – продал – купил – продал – украл (купи-продай). Чиновник – вор по определению. Начальник более джентльмен, ибо по определению должен давать начало.
За начало надо молиться. Началу все будут мешать. Народ думает, что в Дивеево я вырыл канавку для защиты монастыря от внешних тёмных сил. Отнюдь.
Я вырыл и ушёл в Саровскую пустынь, чтобы монахи, переступая через канавку, вспоминали о том, что я, задумывая новое начало, ушёл от них, чтобы они не мешали мне, а не для их прославления.
Любое начало любого дела родится из замысла, из намерения, а продвигается благодаря Воле человека. Есть воля – есть движение, есть дело. Если воля иссякает, то и движение прекращается, образуется инертная, застойная материя. Это очень важно понимать.
Намерение через Замысел и Волю создаёт империи, возводит города, выигрывает войны. Но если воля иссякает, то всё рушится, так было с Римом, так было и с СССР. Но момент разрушения тоже важен. Безволие заполняется чистильщиками: ворами, чиновниками, проходимцами, которые, как санитары, растаскивают и уничтожают застойную материю. Им воля не нужна, им хватает одних пороков. Пороки ввергают человеческое общество в хаос, из которого затем начинает выстраиваться новый порядок.