«Всё небо чистое такое…»
Всё небо чистое такое,
Как будто Бог провёл рукой.
Стволы исполнены покоя,
И полон жизни их покой.
В снегу бежит ручей певучий,
И ни словца пустого нет.
Жизнь стала тихой и могучей.
И где ты, суета сует?
«Тишина. Нет стучащих минут…»
Тишина. Нет стучащих минут.
Замер час, и слова отзвучали.
Слышно лишь, как деревья растут
И внутри разрастаются дали.
Ты как будто и здесь, и везде,
И, с невидимым миром единый,
Слышишь то, что на дальней звезде
И что в сердца бездонных глубинах.
«А ели качались, качались, качались…»
А ели качались, качались, качались…
Качались берёзы, качалась сосна.
И пели про что-то, что было в начале,
В далёких наплывах забытого сна.
Какая-то добрая, тихая сила
Во мраке густом зажигала огни,
И виделось то, что до времени было
И будет опять, когда кончатся дни.
«И вот остались мы втроём…»
И вот остались мы втроём:
Я, ты и… Мы остались с Богом.
В наш тихий деревянный дом
Закатный луч нашёл дорогу.
Взгляд Божий в нас с тобой проник.
И оказался так велик
Простор души, как будто мы
Вдруг вышли из глубокой тьмы
На свет. И, Господи, какой
Окутал нас с тобой покой!..
«Моя душа нужна твоей…»
Моя душа нужна твоей,
Как рыбе – глубина морей,
Как птице – неба высота.
Твоя душа в мою влита,
Как в землю – влага, как в песок —
С небес пролившийся поток.
И Божий мир творится вновь,
Когда великая любовь,
Как сноп Господнего огня
Внутри тебя, внутри меня
Сливается в один порыв,
Всё небо разом охватив.
«Мы здесь вдвоём. В оконной раме…»
Мы здесь вдвоём. В оконной раме
Туманный лес и дальний дом.
Вся бесконечность рядом с нами,
Покуда мы молчим вдвоём.
Уничтожаются пределы,
И слышен Вечности прибой.
Мир бесконечный, мир всецелый
По капле льётся в нас с тобой.
«К тебе прижаться – значит ощутить…»
К тебе прижаться – значит ощутить
Ту самую трепещущую нить,
Что нас связала с дальнею звездой,
Повисшею над тихою водой.
К тебе прижаться – значит стать одним
С простором этим сизо-голубым
И молча слушать, как внутри поёт
Не знающий предела небосвод…
Да, звёздный хор внутри меня запел.
И сердце потеряло свой предел.
«Полоска тающего света…»
Полоска тающего света,
Мерцанье в облачной гряде.
Мы были здесь. Мы были где-то.
И вот – ни там, ни здесь – нигде.
Нигде, но есть. Нигде, но всюду.
Не я, но более, чем я.
Пролившись через край сосуда,
По миру растеклась Струя.
И в недрах жизни, в недрах смерти
Ей нет препятствий, нет помех —
Во всех нас бьющееся Сердце,
Дыхание – одно на всех.
«Ветер – это оклик Божий…»
Ветер – это оклик Божий.
Ветер – это зов из далей.
Он одним порывом может
Уничтожить все печали.
До небес подбросить листья,
Загудеть в морской волне
И в душе моей расчистить
Место полной тишине.
«Напиться тишины, как пьют в пустыне воду…»
Напиться тишины, как пьют в пустыне воду,
Той тишины лесной – сосны, дубов, ракит.
И ощутить в душе ту самую свободу,
В которой дышит Дух, в которой Дух творит.
«А лучше всего – тишина…»
А лучше всего – тишина,
Как целое небо большая.
Пространство без края и дна,
Где Богу ничто не мешает.
Отснились шумливые сны.
Покой в затаённой природе.
И медленно из тишины
Душа, точно солнце, восходит.
«Листы качаются, шуршат…»
Листы качаются, шуршат.
Есть тайный лад, глубинный лад
Высот с недвижною водой,
Души с душой, звезды с звездой.
И он не прерван до сих пор,
Тот самый звёздный разговор.
И лишь из звёздного ковша
Напьётся наконец Душа.
«Великий вечер. Чувство лада…»
Великий вечер. Чувство лада
Со всем, что есть. Всё совершенно.
Душа, которой нет преграды,
Душа разлита по Вселенной,
Сквозь все концы, сквозь все начала,
Сквозь всю бесчисленность обличий.
Какая тишина настала!
И в ней – немолчный голос птичий.
«Намолчусь, нагляжусь, наслушаюсь…»
Намолчусь, нагляжусь, наслушаюсь,
И наступит самозабвение.
И отдам за Тебя всю душу я,
Роща влажная, предвесенняя.
Средь деревьев Твоих пропала я.
У меня ни забот, ни чаяний.
Я сейчас как синица малая
С её песнею нескончаемой.
«Свет мартовский, весенний…»
Свет мартовский, весенний,
Ни облачка на небе.
Так вот оно, спасенье —
Мне выпал славный жребий:
Здесь, на земле родиться
И с каждой травкой малой,
И с каждой певчей птицей
Всё начинать сначала.
«От деревьев заразиться…»
(
диптих
)
I
От деревьев заразиться
Высотой и тишиной.
Подойти к своей границе
И увидеть мир иной.
Вечный мир… О Боже правый,
Как проста благая весть!
Как нас всех отвёл лукавый
От того, что вправду есть…
II
Мир иной… Но он не где-то.
Мимо цели не смотри.
Он таится в мире этом —
Под скорлупкою, внутри.
Да, вот в этом мире хрупком,
Здесь, где травку щиплет скот,
Как цыплёнок под скорлупкой,
Тайна медленно растёт.
«Проснуться и поговорить с Тобой…»
Проснуться и поговорить с Тобой —
И это всё, что каждым утром надо,
Чтоб не закрыла слов и дел громада
Полоски неба бледно-голубой;
Чтоб в душу, как в промытую посуду,
Натёк бы свет разлившейся зари,
Чтоб встретиться с новорождённым чудом
И целый день носить его внутри.
«Ничего им не надо делать…»
Ничего им не надо делать,
И ни в чём они не повинны.
В тусклом небе туманно-белом
Тонут тоненькие вершины.
Не нужны им мои глаголы,
Нужно что-то совсем другое.
В этих тоненьких ветках голых
Тонет сердце моё нагое.
«Они просты. Они повсюду…»
Они просты. Они повсюду.
Но ты, войдя в лесную тишь,
Берёзу старую, как чудо,
Внезапно сердцем ощутишь.
Ну да, все думают иначе —
Другого чуда ждут с тоской,
А ты украдкою заплачешь
И вступишь внутрь, в её покой.
И вот окажется, что это —
Дорога. Только б не свернуть.
О, только бы не сбиться где-то,
Вступая на великий путь…
«Часы великого безделья…»
Часы великого безделья,
Плодоносящей тишины.
Молитва ль в одинокой келье,
Молчанье ль под крылом сосны…
Как будто прервалась дорога,
Спешащий путник изнемог.
Я уступаю место Богу,
И действует один лишь Бог.
«Как смысл всей книги между строк…»
Как смысл всей книги между строк,
Сквозь лес проглядывает Бог.
Он всё ясней, всё ближе, ближе…
С каким волненьем я провижу
Тебя, сокрытого от глаз,
Сквозь лес глядящего на нас!
«Чуть-чуть колышется листва…»
Чуть-чуть колышется листва,
Сквозь ветки льётся мягкий свет.
Когда я вижу, я жива.
И только лишь тогда – поэт,
Когда пред чудом бытия
Как перед алтарём стою,
Когда впиваю сердцем я,
Господь, поэзию Твою…
«Поэзия… Она и есть суть дела…»
Поэзия… Она и есть суть дела.
Она есть та невидимая нить,
Что делает весь мир живым и целым
И может все сердца соединить.
И в паузах, между вещами где-то
Её не может обнаружить глаз.
Она – нигде. Её как будто нету.
Но без неё на свете нет и нас.
«Не знаю, мало или много…»
Не знаю, мало или много
Вас, нерождённые слова.
Поэзия – объятье с Богом,
Зачатие от Божества.
И снова непочаты дали,
И в небе облака тихи.
И эти ели зачинались
Вот точно так же, как стихи.
«Стихи рождаются из тишины…»
Стихи рождаются из тишины,
Как Афродита из морской волны,
Но только если тишина такая,
Что в ней душа, как в море, утопает.
Всё тонет, что очерчено границей,
И стих из безграничности родится.
Из тихого таинственного лона,
Которое, как океан, бездонно.
Сосна
Ах, как далеко ушла ты!
Господи, в какую высь!
Вслед за птицею крылатой
Твои ветки поднялись!
Что ж, поднимем к небу лица,
В этот промельк голубой.
Будем тихо возноситься
Духом – следом за тобой.
«Безоблачный нежнейший небосвод…»
Безоблачный нежнейший небосвод.
В лесу густые бархатные тени.
Душа моя, как дерево, растёт.
Одно и то же тайное движенье.
Вовне – ни шагу. Сколько ни смотри,
Останется невидимой дорога.
Движенье совершается внутри:
В сосне – до неба, а в душе – до Бога.
«Есть час, есть миг великого соитья…»
Есть час, есть миг великого соитья
Души и Бога, неба и земли.
И эхо сокровенного событья
Раскатом разливается вдали.
И замирает. Дышит тень лесная.
Стволы дубов и лип переплелись.
Душа сейчас от Бога зачинает
И ощущает, как творится жизнь.
«Какой глубокий лад разрушил…»
Какой глубокий лад разрушил
Меж Богом и собой Адам!..
А Бог, влюблённый в наши души,
Цветущий мир подносит нам.
Всю нежность тихого рассвета
Подносит так же, как в раю,
И молчаливо ждёт ответа
На вечную Любовь Свою.
«Не спешите, не спешите…»
Не спешите, не спешите…
Тени на ветвях ветлы.
Медлят солнечные нити,
Медлят тонкие стволы.
Ритму тихому послушен,
Долго вечереет лес.
Только медлящие души
Дорастают до небес…
Арво Пярту
I
Ты расправишь мне душу, как небо и море.
Ты протянешь её до взошедшей звезды.
Ты тишайшую песню Господню повторишь,
Что звучала когда-то до первой беды.
До рожденья и смерти, до первой тревоги,
До сомнений всех наших, до наших обид;
Ту, что так целомудренно скажет о Боге,
Будто это Он сам о Себе говорит.
Только Сам о Себе, не с чужого рассказа —
Не история мира, а тайный пролог.
Тайна Божьей всецелости, tabula rasa.
Та великая тишь, где расправился Бог.
II
Мы, кажется, не знали никогда,
Что за чертой, где мы совсем затихли,
Где наших снов и мыслей ни следа,
Где страсть нема и укротились вихри, —
Пустыня, потерявшая края.
Нет лиц, нет слов – есть вечное Дыханье.
Есть вход в исток и устье бытия.
Есть то, где нет начал и окончанья.
Великий штиль. Недвижная вода.
Простор открыт, и Дух неисчерпаем.
Мы этого не знали никогда,
Но мы у входа. Мы сейчас узнáем…
III
Я подчиняюсь музыке великой,
Созвучию созвездий и планет.
Сиянью, исходящему от Лика,
Который возгласил: «Да будет свет!»
Вбираю волны тишины могучей,
Что усмиряет всё, что есть вокруг.
Я подчиняюсь тайному беззвучью,
Рождающему самый первый звук.
Он перекрыл гремящие событья,
Он над тоскою крестного пути.
О, только вы меня не отвлеките
От Голоса, что может нас спасти!
От медленно растущего ответа
На безысходность, боль и злобу дня.
Я подчиняюсь царственному Свету,
Который заново творит меня.
«Найти Тебя, которого здесь нет…»
(
триптих
)
I
Найти Тебя, которого здесь нет.
Пройти насквозь все зримые пути.
Найти Тебя, хоть никаких примет,
Хоть след простыл, но всё-таки найти.
Земля безмолвна, и безлик эфир —
В нём не отыщешь ни одной черты.
В сём мире нет Тебя, но есть сей мир
Лишь только потому, что дышишь Ты.
Я поднимусь на горное плато.
Я загляну за наш земной предел…
Не то! Не то! Опять, опять не то!
Здесь только дроби, а мой Бог всецел.
Всецел! Внезапно слово рождено:
Всецел – так значит не делим на части.
Мой Бог всецел, так значит мы – одно
В великой боли и в великом счастье.
В едином несгорающем Огне
Сгорает двойственность. Но нас не двое.
Ведь Ты горишь и действуешь во мне.
Тебя найдёт лишь тот, кто слит с Тобою.
II
Бывает степень тишины
Такая, как в начал начале,
Когда уже отснились сны,
И все помехи отзвучали.
Остался в мире чистый свет,
И больше – ни единой тени.
Противника у Бога нет,
И ни следа от раздвоенья.
Очнуться в глубине глубин,
В безмолвии Первоосновы,
И ощутить, что ты один,
Как мирозданье. Нет другого.
III
Небо – это наши крылья,
Полный разворот души.
Надо всем земным бессильем
И над высью всех вершин
Дух, ни крошки не имущий.
Над толпой имущих тел —
Всё отдавший, всемогущий,
Ибо Он один всецел.
«Бог загадал душе загадку…»
Бог загадал душе загадку,
Быть может, на всю жизнь – одну.
Но как неизъяснимо сладко
В неведомую глубину
Вступать, быть окружённым тайной,
Сквозь лабиринт пространств и лет
Идти и знать, что путь бескрайный,
И лишь у Бога есть ответ.
«Быть леса недвижней, бесшумнее тени…»
Быть леса недвижней, бесшумнее тени,
К шершавой коре приникая лицом.
У ели могучей учиться смиренью —
Живому единству с безмолвным Творцом.
И без сожаленья, без капельки боли,
Впитав молчаливую мудрость ствола,
Отдать свою жалкую малую волю
Той Воле великой, что мир создала.
«Есть море. Есть волн гармоничное пенье…»
Есть море. Есть волн гармоничное пенье.
Есть Божий глагол в мировой тишине.
И есть бесконечная сила смиренья,
И это – всецелое море во мне.
«Всю жизнь нас греет Божье пламя…»
(
диптих
)
I
Всю жизнь нас греет Божье пламя.
Подбросить бы в костёр поленья…
Ведь мы задуманы творцами,
Но мы пока что лишь творенья…
II
Творец творит из ничего.
Творец творит из самого
Себя. Себя бросает в пламя.
Вот так становятся творцами.
«Чтоб быть счастливым, надо нам немного…»
Чтоб быть счастливым, надо нам немного —
Умение не разлучаться с Богом.
А что это за тайное уменье,
Об этом скажут вам лесные тени,
Об этом скажут вам сосна и ели
Да прошуршит берёза еле-еле…
«Мы с деревом друг друга понимаем…»
Мы с деревом друг друга понимаем:
Перенасыщен наш безмолвный час.
Мы знаем, что такое жизнь немая —
Поток Творца, текущий через нас.
Нас единит блаженнейшее бремя —
Творящий жизнь невидимый поток.
Мы замираем, позабыв про время,
Чтоб без препятствий он по жилам тёк.
«Какая полнота немого бытия!..»
Какая полнота немого бытия!
Куда девались страх, сомненье и тревога?
Деревья рядом есть, чтоб замолчала я,
И наконец в душе раздался б голос Бога.
О, капель на свету таинственная дрожь!
Качание вершин в открытом небосводе…
Деревья в мире есть, чтоб отзвучала ложь,
И истина взошла, как ели ввысь восходят.
«Вглядеться в небо как вглядеться в душу…»
Вглядеться в небо как вглядеться в душу.
Предела нет. Бездонность высоты.
Ты можешь все строения разрушить,
Расплыться могут чёткие черты,
Как облака на солнце в день погожий.
Но Дух Живой наполнил эту высь.
Бескрайность невозможно уничтожить.
Вглядись внутрь неба и в себя вглядись.
«К земле склоняется светило…»
К земле склоняется светило.
В последних красках небосвод.
Уходит страсть, уходит сила,
А нежность на глазах растёт.
Жар-птица расправляет перья
И тихо гасит на лету.
Час безоглядного доверья
Перед уходом в темноту.
Плоть мира стала лёгкой тенью
И растворилась в тишине.
В свою же душу погруженье,
Раскрывшую объятья мне.
«Душа куда-то в вечность канет…»
Душа куда-то в вечность канет
По истеченьи наших дней.
Но вечность – это нарастанье
Великой нежности моей.
Быть может, будет ей свободней
Среди космических пустот,
Но и сейчас во мне сегодня
Она сияет и растёт.
«Зачем последний луч так длинен?..»
Зачем последний луч так длинен?
Через небесную пустыню
Он шёл, прорезав все границы,
Чтоб прямо в сердце мне вонзиться
И вечное зерно заката
Во тьме сердечной запечатать.
«Благодарю, благодарю, мой Боже…»
Благодарю, благодарю, мой Боже,
За то, что эта жизнь полна Тобой,
За то, что прямо в сердце влиться можешь,
Как тишины таинственный прибой.
За то, что Ты меня так нежно любишь,
Без слов, листвою тихо шелестя.
За то, что я Тебя в сердечной глуби
Ношу, как мать несёт в себе дитя.
Ты свой узор неповторимый чертишь,
Не оставляя ни на чём следа.
Ты весь во мне. И буду после смерти
Я вся в Тебе. А рядом – никогда.
«И наступает час, когда…»
И наступает час, когда
Беззвучно отступает время.
Восходит первая звезда,
И мягкая ночная темень
Глядит в нас блёклыми глазами
Последней гаснущей зари,
Как будто хочет слиться с нами
И тайным светом стать внутри.
«Тихий дождь все шумы глушит…»
(
триптих
)
I
Тихий дождь все шумы глушит.
Даль в тумане. Лес промок.
Я под дождь подставлю душу,
Чтобы он в неё натёк.
Чтоб душой омытой встретить
Души клёнов и берёз,
Чтобы быть совсем, как эти
Сосны, мокрые от слёз…
II
Над землёю бродят тени.
Шорох капель, дождь в окне.
Дождик первый, дождь весенний,
Дождь, омывший душу мне.
Ни начала, ни итога —
В бесконечное провал.
Дождь сказал мне очень много,
Тихим шёпотом сказал.
III
Душе понятное наречье —
Дождь говорит о Бесконечном.
И если очень долго слушать,
То речь заполонит всю душу
И будет с каждым часом крепче…
Хоть дождик очень тихо шепчет,
Но говорит о самом тайном —
О том глубинном, о бескрайном…
«Моя задумчивая осень…»
Моя задумчивая осень.
Моя намокшая сосна…
Упрямый ветер ветки косит,
А всё же в сердце – тишина…
А всё же, Господи, а всё же,
Хоть дали сизые пусты,
В день этот серый, непогожий
Я чувствую, как близок Ты…
«Как мне в вашей гуще просторно!..»
Как мне в вашей гуще просторно!
Как мне в вашем шелесте тихо,
Вы, в землю зарывшие корни,
Внутрь неба находите выход.
И что б на земле ни случилось,
Полощете в небе вершины.
А в небе – великая милость,
А в небе все души едины…
«Перламутры, переливы…»
Перламутры, переливы.
День осенний, день дождливый,
День прекрасный, день глубокий, —
Духа тихие потоки,
Чуть мерцающие дали,
И дыхание печали,
Очень тихой, очень нежной,
Исходящей от безбрежной,
От любви моей бессоной,
К каждой травке наклоненной…
«Висят облака над лесом…»
(
диптих
)
I
Висят облака над лесом.
Свод сизый, седой, белёсый.
И тихий налёт печали,
Покрывший немые дали.
Неточность в дрожащем слове —
Печали или любови?
II
Вот так бы сидеть бессрочно,
Вот так бы сидеть беспечно,
Забыв обо всём непрочном,
И помнить бы лишь о вечном.
Не думать, не торопиться,
Не чуять своей границы.
Ощупывать осторожно
В себе безграничность Божью…
«Миру взгляд твой долгий нужен…»
Миру взгляд твой долгий нужен,
Неотрывно внутрь смотри.
Бесконечность не снаружи,
Бесконечность вся внутри.
Слышу ангельское пенье
В тишине пустых полей.
Нет конца благоговенью.
Нет конца любви моей…
«Я хочу, чтобы каждое дерево…»
Я хочу, чтобы каждое дерево,
Каждый маленький кустик лесной,
Всё, что Господом сердцу доверено,
Каждый день говорило со мной.
И спрошу я у кустика малого,
Позабыв о грозящей судьбе:
– Хорошо ли тебе, небывалый мой?
И ответит он: – Как и тебе…
«И вот он – лучший жребий…»
И вот он – лучший жребий:
Увидеть после слёз
На синем-синем небе
Явление берёз.
Вот так на все моленья
Приходит нам ответ:
Великое явленье —
Заливший душу свет.
«Догорает, догорает…»
(
диптих
)
I
Догорает, догорает
В небе медленно заря.
Жизнь вторая, жизнь другая —
В сини проблеск янтаря.
Все пределы раздвигая,
Вечность сеет семена.
Оттого что есть другая,
Эта, первая, полна.
II
Свет последний над темью лесной.
Свет заходит к нам внутрь постепенно.
Мы беременны жизнью иной,
И беременность наша священна.
Зреет в нас нам не ведомый плод.
И о нём нам никто не расскажет.
Жизнь иная в нас тайно растёт.
Это наша священная тяжесть.
«Забыться, Господи, забыться…»
Забыться, Господи, забыться —
Забыть про сроки и границы,
Забыть про боль души и тела,
Забыть про всё, что надо сделать.
Корабль, не знающий причала.
Забыть концы, забыть начала,
Нырнуть в серебряную пену
И – океаны по колено.
Два способа есть, две дороги —
В вине забыться или в Боге,
Разбиться о валы морские
Иль духом укротить стихию.
«Вот здесь и живут наши вечные души…»
Вот здесь и живут наши вечные души.
Всегда растворён в это царствие вход.
Никто здесь святой тишины не нарушит,
И жизни никто никогда не прервёт.
Деревья большие живут с ними рядом,
И дышит воды неподвижная гладь.
И здесь ничего совершенно не надо,
И здесь ни о чём невозможно мечтать.
И полнятся светом притихшие лица,
Становятся песней живой голоса.
Куда океан бесконечный стремится?
Куда от земли уплывут небеса?
«Узел боли можно размотать…»
Узел боли можно размотать.
Узел муки можно развязать.
И душа становится опять
Бесконечной, как морская гладь.
И от муки больше ни следа,
Дух расправлен, вечен и высок.
Мука появляется тогда,
Когда душу стиснули в комок.
«Мир, вмещаемый в сердце…»
Мир, вмещаемый в сердце.
Тишь прохладного дня.
Мы – в груди Миродержца.
Мир – в груди у меня.
Всё до капли вмещаю.
Кто захочет, войди.
Мир без дна и без края
В этой точке – в груди.
«Мы торопыги, верхогляды…»
Мы – торопыги, верхогляды,
Нам только зрелищ новых надо,
Концы и новые начала,
Чтоб всё пестрело и мелькало.
А Бесконечность не пестрит,
Всё тот же лес, всё тот же вид.
Всё тот же свет на сосны лёг.
Снаружи – мир, а в сердце – Бог.