«В лесу холодном ранней ранью…»
В лесу холодном ранней ранью,
В почти осенней тишине
Мне надо полноты вниманья –
Внимать и видеть надо мне.
Беззвучны воздуха потоки,
Беззвучен редких птиц полёт.
Лес предосенний, лес высокий
Всего себя душе даёт.
Как жизнь трудна, как все мы бренны.
Как молим Господа, скорбя,
Но нам даёт Творец Вселенной,
Как этот лес, – всего Себя.
И Ты нам не ответишь, Боже,
Ты нашим не вонмёшь мольбам.
Ты большего уже не можешь –
Всего Себя Ты отдал нам.
«Я высшую, тайную волю Твою…»
Я высшую, тайную волю Твою
По линиям веток лесных узнаю.
По линиям веток, покою стволов,
По шелесту вести, не знающей слов.
По красок сплетенью, по той тишине,
Что мыслей поток затопила во мне.
Каким же внимательным должен быть глаз,
Чтоб волю Твою узнавать что ни час!
Каким же тончайшим обязан быть слух,
Чтоб мочь различить Твой целительный Дух!
И сколько же надо иметь на счету
Сражений, чтоб видеть Твою правоту
И, взвесив весь груз и всю боль бытия,
Промолвить: Да сбудется воля Твоя…
«Мне надо всё, что есть, принять…»
Мне надо всё, что есть, принять,
Любой грозе подставить грудь.
Чтобы Творца отцом назвать
И в Божьи очи заглянуть.
Покуда вопль мой не затих,
Пока мне страх туманит взгляд,
Того, что в бездне глаз Твоих
Мои глаза не разглядят.
Да, за слезой течёт слеза.
И за бедой вхожу в беду.
Но я люблю Твои глаза
И глаз от них не отведу.
«Тишина. Звучка – ни одного…»
Тишина. Звучка – ни одного.
Между мной и Богом – никого.
Глубины души коснулась высь.
Только это и зовётся жизнь.
«Свет беззакатный нам в сердце вонзён…»
Свет беззакатный нам в сердце вонзён,
Звон беспредельный.
Бог – это ты, это я, это он, –
Но не отдельно!
Как друг от друга мы ни далеки –
Стёрты пределы.
Как ни разорван весь мир на куски,
Бог наш – всецелый.
Нет, не правитель Он, не существо –
Дух, а не глина.
Бог не от дробного мира сего, –
Бог – всеединый…
В узел стянулись земные пути.
Как их ни много,
Тот, кто сумеет Единство найти,
Встретится с Богом.
«Бог тот, кто сносит все плотины…»
Бог тот, кто сносит все плотины,
Чтоб лился Дух, смывая грех.
Вся тайна в том, что Бог – Единый,
Один на всех. Один на всех.
Один огонь – сто тысяч зарев.
У всех нас тайное родство.
Кого б ты в мире ни ударил,
Ударишь Бога своего.
«Смолкает шум земных разноголосиц…»
Смолкает шум земных разноголосиц.
Безмолвие всё глубже, всё мощней.
У неба сердце только неба просит –
Всецелости открывшейся своей.
Не нужно разделения и власти.
Нет у кусков вины и правоты.
О, Господи, кто рвал Тебя на части?!
О, Господи, как неразрывен Ты!
«Так спокоен ствол прямой и строгий…»
Так спокоен ствол прямой и строгий,
Так легко взлетает в небо птица,
Потому лишь, что с бессмертным Богом
Ничего вовеки не случится.
Отражают высь моря и реки,
Лес пронизан тишиной великой.
Потому, что ничего вовеки
Не случится с внутренним Владыкой.
Потому что ветер преисподней
Не достиг до глуби океана.
Потому что дышит грудь Господня,
Даже если наша бездыханна.
…
Грудь Господня… Что это такое?
Есть покой в средине круговерти,
Действие – во глубине покоя.
Жизнь, не оборвавшаяся в смерти.
«Понять нельзя. Не бейся, не усердствуй…»
Понять нельзя. Не бейся, не усердствуй.
Пусть мысль затихнет, как морская гладь.
Дар высший человеческому сердцу –
Его уменье небо отражать.
Не жалуйся, других даров не требуй.
Всецелости на части не дели.
Пусть только в сердце отразится небо,
Тогда ищи решений для земли.
«Что случилось, не знаю…»
Что случилось, не знаю.
Но взошла тишина,
И вся жизнь земная
Ею рассечена.
Расплываются тени,
Обнажив существо.
Никаких отвлечений
От себя самого.
И бесспорность ответа,
Неумолчная Весть:
Мнилось – этого нету
Оказалось, что ЕСТЬ.
Непомянутый всуе,
Тот, что всех нас объял,
ЕСТЬ. И я существую
До начала начал.
Все земные событья
Только зыбь бытия.
От себя нет укрытья,
Ибо всё это – я.
«Тишина предваряет Бога…»
Тишина предваряет Бога.
Смолк вопрос. Не нужны ответы.
Открывается вдаль дорога.
Всё готово к приёму света.
Ни шумка, ни словесной пыли.
Тишина как печать на лицах.
Все творенья сейчас застыли,
Ибо должен Творец явиться.
В ожиданьи недвижны скалы.
Штиль глубокий на океане.
Мир начнётся сейчас сначала,
Из Источника жизнь восстанет.
«В наш мир вселяется Господь…»
В наш мир вселяется Господь.
Вот в эту глину, в эту плоть
За шагом шаг, за часом час
Наш Бог внедряется внутрь нас.
Как живопись в состав холста,
К нам в сердце входит красота.
Нам от рожденья суждено
Срастись с ней, слиться с ней в одно.
– В одно? Но я и тьма, и свет.
Я – червь, я – бог, я – смесь. – О, нет!
Молчи! – рокочет Божество,
Я – сердце сердца твоего.
В истоке жизни нету двух.
Миры творит единый Дух.
Не будут гений и злодей
Соседствовать в душе твоей.
Они скрестились лишь на миг.
Тьма не затмит творящий лик.
Царь жизни, истинный Творец –
Предел для тьмы, для зла – конец.
«О, Господи, какая красота!..»
О, Господи, какая красота!
Я ни о чём молить Тебя не стану.
Ты наложил печать мне на уста,
Немое небо – на живую рану.
О, эта благодатная печать!
Склоняюсь перед волею Твоею.
Не понимать, не действовать, не знать,
А только замирать благоговея.
Всю горечь смертной чаши пригубя,
Вбирая всё страдание земное,
Я помощи просила у Тебя –
А Ты в молчаньи встал передо мною.
«В остановившемся мгновеньи…»
В остановившемся мгновеньи
Всё смолкло. Умерла тревога.
Есть тишина – благословенье –
Душа благословляет Бога.
И – солнцем брызнувшая радость,
Всё заглушающая весть:
Всё то, что сердцу вправду надо,
У Бога неизменно ЕСТЬ.
«О, щедрость Божья! Утром каждым…»
О, щедрость Божья! Утром каждым
Ты утоляешь нашу жажду.
Зарёю омываешь лица
И светом нам даёшь напиться.
Всегда негаданное счастье –
Твоё раскрывшееся настежь
Светящееся сердце. Что же
Ещё для нас Ты сделать можешь?
«Как быть мы боимся самими собой…»
Как быть мы боимся самими собой,
Страшимся утратить границу!
Вступить в этой жизни гремящий прибой
И с нею на равных сразиться!
И внутренним светом ответить на свет,
Заливший янтарную осень!
О, как мы боимся дать ясный ответ
Тому, кто всю душу с нас спросит!
«А Бог идёт наперекор…»
А Бог идёт наперекор
Давящей каменности гор.
А Бог идёт наперерез
Всему имеющему вес,
Всем грохотам земных разрух
Наперекор – творящий Дух.
«Бах вывел меня на простор…»
Бах вывел меня на простор,
Открыл перед сердцем дорогу,
И ангельский медленный хор,
Стихая, привёл меня к Богу.
Был так нескончаемо тих
Творящий и небо, и землю,
Тот Дух, что не знает чужих,
Тот Дух, что все души объемлет.
«Как ваша истина бесспорна…»
Как ваша истина бесспорна
И как же не защищена,
Взлетевший пик высокогорный
И одинокая сосна.
И как безмолвно, неизменно,
Глуша все громкие слова,
Твердите нам, несовершенным,
О совершенстве Божества.
Зовёте нас всё выше, выше,
Хотя подъём – жестокий труд.
Блаженны те, кто вас услышат.
Блаженны те, кто сберегут.
«Ещё свет в мире не погас…»
Ещё свет в мире не погас,
Но он собрался в путь-дорогу.
Ему в час этот не до нас,
Не до земли, а лишь до Бога.
Какую долгую зарю
Дух прочертил в вечернем небе!
И я склоняюсь и творю
Свой благодарственный молебен.
«Не нарушь моего одиночества…»
Не нарушь моего одиночества,
Не спугни, не нарушь тишины.
Совершается тайное зодчество –
Сердцу Божии планы слышны.
В чистом небе верхушек качание.
Ствол сосны неподвижен и строг.
Когда сосны застыли в молчании,
Думу тайную думает Бог…
«А тишина с нас снимет маски…»
А тишина с нас снимет маски.
Сотрёт все чуждые черты –
Нанесенные сверху краски, –
И остаёшься только ты.
Такой, какой на самом деле,
Каким себя ты знать не мог.
С тобою рядом – сосны, ели,
Берёзы, небо и сам Бог.
«Веди, веди меня, орган…»
Веди, веди меня, орган,
В тот первозданный, в тот бездонный,
В тот животворный океан,
В котором наши муки тонут.
Веди меня, не оставляй!
Дай захлебнуться в тех глубинах,
В которых исчезает край
И сердце с Господом едино.
Я исчезаю в Нём, и вот –
Развёрнуты, трепещут крылья.
Из тайной глуби восстаёт
Моё незримое всесилье.
«Как хорошо, что дождь стучит в окно…»
Как хорошо, что дождь стучит в окно.
Как хорошо, что небо стало серым.
Как хорошо, что чувствовать дано
Такой покой и нарастанье веры.
Ни дерзких планов, никаких идей –
Лишь только небо, лес и в небе птица,
И вера в то, что там, в душе моей,
Всё, как в земле, невидимо творится.
Да, сброшена моя земная кладь.
Душа всё бремя скинуть захотела
Тому, кто действует. О, лишь бы не мешать
Его неслышному святому делу.
Как будто только лени торжество,
И, может быть, ничтожней всех теперь я.
И всё-таки не знаю ничего
Трудней вот этой полноты доверья.
«В лесу земном иль в кущах рая…»
В лесу земном иль в кущах рая –
Кто как её ни назовёт –
Утробу, где душа живая
Должна созреть, как Божий плод.
Внутри, в таинственном молчанье,
Часы неспешные идут,
И это время вызреванья
Есть наш совместный с Богом труд.
Вот только ничего не делай,
Покуда не прикажет Бог,
Покуда ты ещё незрелый,
Покуда домолчать не мог.
«Я расскажу тебе, что Бог – один…»
Я расскажу тебе, что Бог – один.
Я расскажу без слова, только взглядом.
Я погляжу из глубины глубин,
Взгляну в твои глаза и сяду рядом.
И будут вовсе не нужны слова,
Чтобы понять, что нет причин для страха.
И головы коснётся голова,
И мы услышим Себастьяна Баха.
«О, если б быть путём для Бога…»
О, если б быть путём для Бога –
Не загражденьем, не стеной,
А только дверью и дорогой,
Всегда открытою, сквозной.
Быть неподвижной, как каменья,
Что выстелили длинный путь.
И только чувствовать движенье –
Насквозь, по сердцу, через грудь.
«Лишь вовремя внезапно замолчать…»
Лишь вовремя внезапно замолчать,
Прервать слова – и ты увидишь вдруг
Небесную немереную гладь
Как широту раскрытых Божьих рук.
Увидишь, изумишься и поймёшь,
Что ты напрасно изнывал в мольбе:
Всё, что ты знал до сей минуты, – ложь.
Господь дал всё, что надобно тебе.
И посреди борьбы и маяты
Взойдёт всё рассекающая тишь.
И, как сам Бог, всесильным станешь ты
На миг или на час –
Пока молчишь…
«Как слёз поток, слетают листья…»
Как слёз поток, слетают листья.
Слетает золото с берёз.
Но сердцу слышен шелест истин
В потоке золотистых слёз.
Да, скоро станет лес пустынней,
На голых ветках – ни листа.
Всё переменится, всё минет,
Но как спокойна красота!..
Да, будет всё совсем иначе –
Бог дал нам жизнь и Бог унёс.
И сердце плачет, сердце плачет
И любит этот мир до слёз.
«Всё дело в мере замолканья…»
Всё дело в мере замолканья.
Я – камень, дерево, земля.
Родится наше мирозданье
Из абсолютного нуля.
Не жди, не жалуйся, не требуй,
Свои резоны заглуши.
Бог входит лишь в пустыню неба,
В святую нищету души.
«А в царстве том, где только дерева…»
А в царстве том, где только дерева,
А в царстве том, где только тишина,
А в царстве том, где замерли слова,
Там Божья речь становится слышна.
Там всё, что делал трудно и спеша,
Что было важным, стало вдруг не в счёт.
Там тело неподвижно, а душа,
Душа, как ствол, невидимо растёт.
Растёт, и только. Как безмолвный лес,
Не уставая в высь немую течь,
В обитель света, в тишину небес,
Забыв слова и слыша Божью речь.
«Уже не давит жизни бремя…»
Уже не давит жизни бремя.
Вся злободневность не слышна.
И стало незаметным время,
А вечность рядом – вот она.
Жизнь словно началась сначала
И разрасталась в тишине.
Да как же я не замечала
Того, что дышит там, во мне!?
Того, что есть на самом деле,
Не в наших снах, а наяву!?
Того, о чём все птицы пели,
Встречая свежую листву!?
Мы думали – Ты громче, строже,
Ворвёшься, зыбкий мир круша.
А Ты так незаметен, Боже,
Как тихий ветер, как душа…
«А может, смерть есть пауза в звучаньи…»
А может, смерть есть пауза в звучаньи.
Не остановка, не конец пути, –
И нас Твоё великое молчанье
Зовёт вовнутрь самих себя войти.
Прервать всех мыслей тщетное кочевье
Тревогам наших дней наперерез…
Люблю Твои молчащие деревья.
Люблю безмолвье стынущих небес…
«Есть на тоску души немой ответ…»
Есть на тоску души немой ответ.
Его сосна ветвями в небе чертит:
Всё, что взошло на этой белый свет,
Взошло из смерти и живёт над смертью.
Уму закрыты тайные пути.
О воскресеньи не судите всуе.
Путь через смерть не так легко пройти.
Но Дух живой над смертью торжествует.
«Бог есть. Но кто, кто это понял?..»
Бог есть. Но кто, кто это понял?
Кто услыхал благую весть?
Обнять нельзя. Пусты ладони.
Не плоть, не кровь, и всё же – ЕСТЬ.
Наш каждый час есть час наш судный –
Душа сражается с судьбой.
Как трудно, Господи, как трудно
Жить без Тебя и – быть с Тобой!
Ты выпил всю мирскую чашу.
Вслед за Тобой должна и я.
Непросто видеть сущность нашу
Сквозь плотный слой небытия.
Сквозь гром всемирного разлада
О Божьем ладе вострубя…
Но, Господи, какая радость
Всем сердцем чувствовать Тебя!
О, это света разрастанье –
Простор до боли голубой!
Какое это ликованье
Внезапно встретиться с Тобой!
«С каждым утром, как ни много…»
С каждым утром, как ни много
Утр, но с каждым утром вновь
Мир здоровается с Богом.
Приливает в грудь любовь.
Прошлых дней как не бывало,
Прошлых страхов, прошлых бед.
С каждым утром всё сначала –
Здравствуй, Боже, здравствуй, свет!
Бесконечность неба снова
Счёт годов свела к нулю.
Сердце к творчеству готово –
Вижу, слышу и люблю.
«Что делаю? Да снова – ничего…»
Что делаю? Да снова – ничего.
А рядом лес. И жизнь, как лес, большая.
Я Деятеля знаю одного,
И я Ему сегодня не мешаю.
И потому чуть слышный дождь идёт,
И тонкий луч намокший ясень крестит,
И тих и ласков серый небосвод,
И сердце сердцу посылает вести.
«И вдруг покой. Ответь, откуда?..»
И вдруг покой. Ответь, откуда?
Над всею смертною тоской,
Над всею болью – это чудо –
Всё затопляющий покой…
Нет адского мирского гула.
Как камень в воду, так беда –
Внутрь сердца. Но оно сомкнулось,
Как рассечённая вода.
Воскрес ли дух? Восстало ль тело?
Чем нам невнятней, тем верней:
Я вижу Божию всецелость.
И я опять сливаюсь с ней.
«О, врезать бы мне в грудь, запомнить навсегда!..»
О, врезать бы мне в грудь, запомнить навсегда!..
Слетает жёлтый лист, как спелая звезда.
Лес сбрасывает плоть, подводит год итог,
И кажется, что зрим от глаз сокрытый Бог.
Царит такой покой, такая тишина!
Так царственно тиха столетняя сосна,
Так близок к сердцу Бог, склонился над строкой.
А, может, Он и есть сей царственный покой?..
«День скромный, на все дни похожий…»
День скромный, на все дни похожий.
Короткий, близкий к декабрю.
Но, Боже мой, великий Боже,
Благодарю… благодарю…
За лес заснеженный, безмолвный,
За этот одинокий путь,
За то, что сердце переполнил,
Что Ты мою расширил грудь.
За дальних дятлов перестуки,
За бесконечность красоты.
За то, что Ты весомей муки,
За то, что глубже смерти Ты.
Небо
И вновь оно передо мною.
Уже совсем-совсем иное
И всё-таки одно и то же –
Нерукотворный образ Божий.
Творца разверзшаяся бездна,
В которой я сейчас исчезну.
А, может быть, на самом деле
Омоюсь в Божией купели
И, смертные одежды скинув,
Сольюсь с пространством воедино.
«О, эта нежность в небосводе…»
О, эта нежность в небосводе,
Промывшая всю грудь мою!
Входя всем сердцем в мир Господень,
Я мир с Ним вместе создаю.
Тогда лишь в море благодати
Мне погрузиться суждено,
Когда душа и Сам Создатель
Уже не двое, а одно.
Тогда в ответ на что угодно
Душа прозрачна и тиха.
Ведь лишь тогда она свободна
От первородного греха.
«Каких ещё мне ждать чудес?..»
Каких ещё мне ждать чудес?
Я с места двинуться не смею.
Передо мной стоит, белея,
Одетый снегом зимний лес.
Ни жеста лишнего, ни слова –
Как перед Господом предстать?
Лишь чистотой холста пустого,
Чтоб Он на нём сумел писать
Свои волшебные картины.
Ты – гладкий холст, недвижен ты.
И вот – сквозь плотность смертной глины
Проступят вечные черты.
«Огни разлившейся зари…»
Огни разлившейся зари
Лишь только отраженье
Того, Кто жив у нас внутри
И недоступен зренью.
Земная наша красота
Лишь отблеск той, нетленной…
Одна черта, ещё черта,
А цельность сокровенна.
Возводим очи к небесам, –
Как ты далёко, Боже!
А цельность эта ближе к нам,
Чем собственная кожа.
«О, погоди, не уходи!..»
О, погоди, не уходи!
Оставь свой след в моей груди,
Вечерняя заря!
Постой ещё! Ещё побудь –
Пускай бездонной станет грудь,
Хвалу Творцу творя.
…
Хвала Творцу сквозь бездну мук.
Хвала Творцу, хоть тьма вокруг.
Хвала Тебе, хвала!
За то, что сам Ты – чистый свет,
За то, что грудь Тебе в ответ
Свою звезду зажгла.
«Каждый стих есть встреча с Богом…»
Каждый стих есть встреча с Богом.
Не иначе, только так –
След великого ожога,
Выжигающего мрак.
Новый выход к океану,
Что для всех и вся один.
Каждый стих – моя осанна
De profundis – из глубин.