«Жизнь души бездонно молчалива…»
Жизнь души бездонно молчалива.
Жизнь души сурова и проста —
Застыванье у того обрыва,
Где уже иссякла суета.
Жизнь души не знает отвлеченья,
Лишь самой собой душа полна.
Внутреннему пристальному зренью
Открывает тайну глубина.
Тайну духа, тайну жизни вечной,
Тайну растворившихся небес.
Только тот, кто сможет не отвлечься,
Выдохнет: «Воистину воскрес!»
«Глубокий час уединенья…»
Глубокий час уединенья —
Мой самый сокровенный час.
Всё тоньше, всё длиннее тени.
Всё пристальней, всё у же глаз.
Лишь только здесь, уже не где-то,
Вся собрана душа моя
И вслед за уходящим светом
Подходит к центру бытия.
К невидимому средоточью
Всех сил подводит узкий путь,
Где вся безмерность стала точкой.
Мир уместился в Божью грудь.
«Есть тот покой, где смерти нет…»
Есть тот покой, где смерти нет.
Есть тот торжественный покой,
В чьей темноте струится свет
Глазам не видимой рекой.
Покоем этим лес набух.
Войди в него – и различишь,
Как в тишине струится Дух,
Переполняя эту тишь.
Здесь настаёт конец концам.
Ты вновь в забытый рай проник.
Смерть исчезает только там,
Где жизнь творится каждый миг.
«Лес высокий, тихий, старый…»
I
Лес высокий, тихий, старый,
Весь окутан зимней чарой,
Весь во власти чародея
Стынет он, вздохнуть не смея,
И велит нам всем застыть,
Чтоб серебряная нить
Наши мысли и слова
Заплела бы в кружева.
Серебрящеюся, белой
Кружевной фатой одела
И неслышимо ввела
В мир, где звон и зеркала.
II
Зачаровано пространство
Белым сказочным убранством
Будто Божией рукою,
Приводящей нас к покою.
Остановлено мгновенье.
Ни малейшего движенья —
Отклонения от стержня,
Что звезду и землю держит.
«Берёзы белоснежные мои…»
Берёзы белоснежные мои,
Я умываюсь белизною вашей.
Течёте вы, как белые ручьи,
Чтоб пить сиянье из небесной чаши.
Поблёскивая тихо на свету,
Переплетаясь с хвоей темнокрылой,
Бесшумно нас ведёте в высоту,
К истоку жизни и к истоку силы.
«Спокойный, ясный день осенний…»
Спокойный, ясный день осенний.
Парящий дух, недвижность крыл.
И свет сейчас как откровенье —
Господь лицо Своё открыл
И смотрит прямо в наши лица,
Та к неотрывно… Вот сейчас
Душа должна преобразиться.
Не отрывать бы только глаз.
«Ты на меня глядишь так долго…»
Ты на меня глядишь так долго,
Та к пристально в меня глядишь…
Ты ждёшь, чтоб мысль моя замолкла
И воцарилась в сердце тишь.
И лишь тогда исчезнут стены
И я увижу, я пойму,
Что Ты святой и совершенный,
Пронзивший светом нашу тьму.
«Когда небо переполнит душу…»
I
Когда небо переполнит душу,
Когда небо хлынет через край,
Вот тогда ничьих речей не слушай,
Одному лишь Богу отвечай.
Будет говорящее безмолвье,
И во всём оправдан будешь ты,
Когда небо душу переполнит.
Но не прежде этой полноты.
II
И никого на небе нету.
Простор безлюден, нем и глух.
Там только бесконечность света.
Там только всё заливший Дух.
И больше ничего не требуй —
Здесь сущность наша, воздух наш.
Душа моя, наполнись небом,
И ты всё заново создашь.
«Безгрешность – это тишина…»
Безгрешность – это тишина.
Но только полная, такая,
В которой не нащупать дна.
Ничто уже не отвлекает
От самого себя. От тех
Глубин, в которых мир творится, —
От Бога. Что такое грех?
Непроходимая граница
Между тобой и Им. Но вот
Открылся цельный небосвод
И длится духа разрастанье.
Ты – океан, и в океане
Нет разделений. Для греха
Нет щелочки. Душа тиха.
«Я нынче в дом Господень вхожа…»
Я нынче в дом Господень вхожа
И не стираю слёз с лица.
Берёзы эти – слово Божье,
Берёзы эти – мысль Творца.
Где наши страхи, наши войны,
Где все бессчётные грехи?
Берёзы эти так спокойны,
Берёзы эти так тихи…
«Не проси у меня ничего. Я сейчас…»
Не проси у меня ничего. Я сейчас
Как немая сосна или шепчущий вяз.
Ни пред кем, ни пред чем – пред собою в долгу.
Я сейчас ничего, ничего не могу.
Только чуять незримую тонкую нить,
Что проходит сквозь всех.
Я должна только БЫТЬ.
Отрешась от всего, цепи все разрубя,
Только БЫТЬ – за него, за тебя, за себя.
Посреди всех ветров неподвижно стою.
Прикоснись, причастись моему бытию.
«А я смотрю, смотрю, смотрю…»
А я смотрю, смотрю, смотрю…
То на вечернюю зарю,
То на дневные облака,
Плывущие издалека.
Мне кто-то скажет: всё едино —
Однообразная картина.
Что необычного в просторе?
Всё то же небо, то же море.
А я стою на берегу,
И оторваться не могу,
И знаю, что ещё немного,
Ещё чуть-чуть – и встречу Бога
«Когда приходит Бог, то смерть уходит…»
Когда приходит Бог, то смерть уходит,
Вся растворяясь, как во влаге соль.
Как тает тьма на солнечном восходе,
Та к в бездне Бога исчезает боль.
Нам снятся все оковы и границы,
И наши стоны разрывают грудь.
Но если, если б только пробудиться…
Но если в Божьи очи заглянуть!..
«Деревья остановки просят…»
Деревья остановки просят,
Деревья просят тишины.
Стволы и шапки древних сосен
Навек Создателю верны.
И надо нам совсем немного,
Чтобы пришёл на землю Спас:
Нужна нам только верность Богу.
И ей деревья учат нас.
«Как далеко! О Боже, как далёко…»
I
Как далеко! О Боже, как далёко
Ты простираешься, душа моя!
За тот предел, что может видеть око.
За зримый край земного бытия.
И я гляжу бездумно и бесцельно
На этот все края размывший свет.
Та к ты, душа, и вправду беспредельна?
Тебе на самом деле смерти нет?
II
Есть красота как неземная сила,
Смывающая все дурные сны.
Есть красота, которая раскрыла,
Что мы и впрямь любовью рождены.
Раскрыла то, что там, за нашим краем,
Раскрыла нам, что края вовсе нет…
Та к ты не знал, что мир неисчерпаем?
Что можно мир увидеть на просвет?
«Они стояли под дождём и снегом…»
Они стояли под дождём и снегом,
Сверкали, погружались в полутьму,
А время пробегало быстрым бегом,
Мелькавшим, незаметным никому.
Да, время с шумом пробегало мимо,
А в них была такая тишина!
И так безмолвно, так невозмутимо
Они пересекали времена.
Да, так невозмутимо, так безмолвно
Лес неотмирный среди мира рос.
И этой независимости полной
Училась я у сосен и берёз.
«Мы знаем больше, чем сосна…»
Мы знаем больше, чем сосна.
Намного?
Сосна не знанием полна,
А Богом.
Иду весь день путём лесным,
Блуждаю,
Покуда не наполнюсь Им
До края.
«Мне надо, чтоб сосна заговорила…»
Мне надо, чтоб сосна заговорила,
Мне надо, чтобы в тишине лесной
Своей неведомой священной силой
Она делиться стала бы со мной.
Чтоб эта сила нашей общей стала,
Последний чтоб разрушился порог
И там, в душе, открылись бы каналы,
По коим тихо заструится Бог.
«Сказать о Боге? Никогда…»
Сказать о Боге? Никогда
Ни ангел, ни пророк не сможет.
Но так, как в небосвод звезда,
Та к сердце входит внутрь Бога.
Узнать о Боге ничего
Нельзя, покуда есть граница.
Но вот вместить в себя Его
Иль просто внутрь Него вместиться…
Слушая Баха
Ты говоришь, что день и год
Текут. Текут моря и реки.
Ты говоришь, что всё пройдёт,
А ты останешься навеки.
Ты говоришь, что в вышине
Растают тучи слой за слоем,
А ты останешься во мне,
А ты останешься со мною.
Ты говоришь, что высь и тишь —
Моя незыблемая сила.
Ты так спокойно говоришь,
Как если б небо говорило.
И весь потерянный Эдем
Вместился внутрь твоих прелюдий.
Ты примирил меня со всем,
Что есть, что было и что будет.
«Я повторяю так, как Бах…»
Я повторяю так, как Бах,
И так, как Бог. Я повторяю
Луч солнца, дрогнувший в ветвях,
И даль, не знающую края.
В священной книге бытия
Листаю вечные страницы.
Мир Божий повторяю я,
И он в который раз родится.
О, если б повторить сирень
И эти птичьи разговоры!
Я повторяю каждый день
И – ни единого повтора.
Начало вижу за концом,
Как непрерывную молитву.
О, это счастье жить с Творцом
В кружащемся едином ритме!
«Дух. Дуновение. Дыханье…»
Дух. Дуновение. Дыханье.
Пустое небо, ширь и высь.
Над бесконечным мирозданьем —
Неузнаваемая жизнь.
И ниже трав, и снега тише,
И нету ни одной черты.
О, Боже, мы Тобою дышим,
Не понимая, где же Ты…
«Порой нет покоя от мысли тревожной…»
Порой нет покоя от мысли тревожной,
Та к нужен для сердца ответ.
Понять невозможно, вместить невозможно, —
Что значит – вы были и нет?
Куда исчезают любимые лица?
В каком отыскать их краю?
Нет-нет, не понять – можно лишь причаститься
Их жизни и небытию.
Их небытию? Да, на камне лишь имя,
Лишь след – ничего во плоти.
И можно одно: замолчать вместе с ними
И в тайну молчанья войти.
………………………………………………
В туман погружаются чёткие вещи…
Лес в дымке, туманный, седой.
Та к что же душа так дрожит и трепещет,
Как Дух над пустынной водой?..
«Я приближаюсь к рубежу…»
Я приближаюсь к рубежу,
К миров невидимому краю —
Из нашей жизни выхожу
И в жизнь безмолвную вступаю.
В безмолвную лесную жизнь,
Пересекающую нашу.
Деревья молча поднялись,
Чтоб свет впивать из Божьей чаши.
О, наше тайное родство!..
Слежу за ними долгим взглядом,
И, кроме света, ничего
Мне тоже, кажется, не надо.
«Есть высь небес. Есть широта морская…»
Есть высь небес. Есть широта морская.
Есть сердце, обнимающее всех.
И есть на свете тишина такая,
Которую нарушить – смертный грех.
Прислушайтесь… О, тише, тише, тише…
Нисходит в мир такая тишина,
В которой можно явственно расслышать
Взбуханье, прорастание зерна.
Ложится тень берёзы на дорогу.
Протянута луча косого нить.
Нарушить это – значит ранить Бога,
Господень тонкий замысел убить.
Да, смерти нет в божественной природе.
Не сдавит Бога тяжесть наших плит.
Бог через смерть, как луч сквозь тьму, проходит,
Но Он кричит. В сём мире Бог кричит.
Вот почему стенанья не смолкают.
И всё-таки до сей поры слышна
Святая тайна… Тишина какая!
Прислушайтесь – какая тишина!
«Остановка. Нету силы…»
Остановка. Нету силы,
Или – преизбыток сил.
Белизна остановила.
Все деревья снег покрыл.
Переплёты белых веток —
Ель в снегу, в снегу сосна.
В мире нет другого цвета —
Воцарилась белизна.
Кончен путь. И – вновь дорога,
Точно море, широка…
Я почти дошла до Бога —
К устью близится река.
Стихла мысль, умолкло горе,
Забываю о судьбе.
Побережье. Дальше – море.
Дальше – Ты, а я – в Тебе.
«Есть в этом мире Ты и я…»
Есть в этом мире Ты и я,
И мирозданье в промежутке.
И это тайна бытия,
Не постижимая рассудком.
Есть в этом мире я и Ты,
Моя любовь к Тебе и вера.
Есть измеренье высоты,
А я пока что недомерок.
Да, есть земля и россыпь звёзд.
Есть я и Ты – моя вершина.
Когда ж войду в свой полный рост,
Двоих не станет – мы едины.
«Над вечным покоем…»
Над вечным покоем…
Что, что там такое?
Там всё, из чего мы встаём.
Вселенские волны —
Всё то, что нас полнит,
Что залило весь окоём.
Над вечным покоем
Творящей рукою
Начертана мера моя:
О, росчерк великий
Ни формы, не лика,
А вся полнота бытия.
«О тишина первоосновы…»
О тишина первоосновы —
Лес, зачарованный зимой.
Освобожденье от чужого
И возвращение домой —
К себе. Та к что же я такое?
Неужто то же, что и Ты —
Вот этот концентрат покоя
И неизбывность красоты?
Кто, кто разрушил это чудо?
Кто дал немереному срок?
Увел, извлёк меня отсюда,
От самоё себя отвлёк?
Подвёл из средоточья к краю,
Из глуби – к кромке бытия.
Но вот оно – пространство рая:
Неисчерпаемость моя.
«Шли деревья так нескоро…»
Шли деревья так нескоро,
Незаметно сосны шли
В засиневшие просторы,
В высь немую от земли.
Меж ветвей светились дали,
Тишина вросла в сосну.
Мы деревья обогнали,
Заболтали тишину.
Мы своею шли дорогой,
Не кому-нибудь вослед,
И промчались мимо Бога,
Огляделись – нет как нет.
Ни пощупать, ни приметить.
Детской сказкой мнится Весть.
Мы одни и есть на свете.
Только вправду ли мы есть?..
«Мой бедный, смертный мой собрат…»
Мой бедный, смертный мой собрат,
Не надо самовосхваленья.
Как ты ни горд, как ни богат,
Ты вовсе не венец творенья.
На лес высокий посмотри,
На лёгких веток тихий танец.
Здесь молча собрались цари,
А ты пока что самозванец.
Что значит истинная жизнь,
Узнаешь, преклонив колени.
Смотри, и слушай, и учись
Их высоте и их смиренью.
За каждый миг, за все года
Шепни беззвучно: благодарствуй…
И ты наследуешь тогда
Их ослепительное царство.
«Кого ты просишь? Ведь вовне…»
Кого ты просишь? Ведь вовне
Нет никого. И в страшном сне
Не встретишь ты страшней картин:
Нет ни-ко-го. Ты здесь один.
Один, как неба разворот,
Как целокупный небосвод.
Совсем один на целом свете.
Та к кто мы? Брошенные дети
Иль не свершившиеся боги,
Стоящие на полдороге
К тому невидимому трону,
Что ждёт богов новорождённых?
Кто мы – рабы или цари,
Умеющие изнутри,
Из центра управлять мирами,
Которые творим мы сами?
«Ты нам сказал, что есть спасенье…»
Ты нам сказал, что есть спасенье,
Что можно жить, весь мир любя,
Внутри нас – жизнь и воскресенье.
Но мы всё время вне себя.
«Зари разбросанные перья…»
Зари разбросанные перья
Сквозь сумрак серебристо-серый…
Ты просишь полного доверья.
Ты просишь безоглядной веры.
Да, без оглядки, без возврата
В то, что прошло и стало тенью.
Не любование закатом —
Во взгляд Господень погруженье.
Не размягчение в блаженстве,
А собранность в безмолвьи строгом,
До знания о совершенстве
Неведомого миру Бога.
«Не оглянись и не внемли…»
Не оглянись и не внемли
Всем окликам. Забудь свой страх.
Все наши страхи – от земли,
А Бог живёт на небесах.
Наш всемогущий Бог жив там,
В той бесконечной вышине,
Где ничего не страшно нам,
Затем, что ничего – вовне.
И во всю душу – благодать,
Как по утрам в траве – роса.
И можно всё собой обнять,
Вот так, как землю – небеса.
«Гения Создатель судит строго…»
Гения Создатель судит строго,
Снисхожденье напрочь отрубя.
Гениальность – послушанье Богу
Вплоть до отвержения себя.
Полного. И – никакой досады,
Ни малейшей жалобы судьбе.
Мне себя уже совсем не надо —
Богу я служу, а не себе…
Все таланты и ума палата —
Лишь дрова для Божьего огня.
Вот тогда-то, только лишь тогда-то
Будет Бог творить через меня.
И не будет никаких сомнений —
Несомненность полнобытия.
Гений я или совсем не гений —
Безразлично. Действую – не я.
«А где-то море. Где-то небу…»
А где-то море. Где-то небу
Внимает стынущая гладь.
Вот если так застыть и мне бы,
Чтоб так же небесам внимать.
Та к неподвижно, так же строго,
Забыв, что где-то есть ветра.
Так, как пустыня внемлет Богу,
Лучу последнему – гора.
«Вмещать Тебя трудно, Боже…»
Вмещать Тебя трудно, Боже,
Ты грудь разорвать мне можешь.
И всё же – твори что хочешь,
Всю волю возьми мою.
Наполнена неба чаша,
В ней жизнь и в ней счастье наше.
Живу – значит дни и ночи
Бездонную чашу пью.
Бездонность немого неба…
О, нет, не единым хлебом,
О, нет, не единой болью
Живая душа полна.
Предельное наполненье
Есть вечное воскресенье.
И полную слёзной соли
Я чашу допью до дна.
«Ну, вот ответ на все вопросы…»
I
Ну, вот ответ на все вопросы —
Берёзы тонкие белы,
Ветвей трепещущие косы
И неподвижные стволы.
И эта неизбывность света,
Его немолкнущий рассказ.
Мы просим Твоего ответа,
А Ты – внимания от нас.
II
О, мой немолкнущий Владыка,
Что б ни было в моей судьбе,
Дай силы мне на труд великий —
Внимать не людям, а Тебе.
Сквозь всё расслышать голос Божий,
Звучащий сотни тысяч лет.
Ты не ответить мне не можешь,
Ты сам и есть сплошной ответ.
«Развлекать меня не нужно…»
Развлекать меня не нужно,
Отвлекать меня не надо.
В небе облаков жемчужных
Расстилается громада.
Взгляду Божьему навстречу
Поднимаюсь над судьбою.
Только там, где бесконечность,
Неразлучны мы с тобою.
«Глубокий час немого торжества…»
Глубокий час немого торжества.
Просило небо моего молчанья
И обещало цельность мирозданья
В обмен на все застывшие слова.
«А дальше некуда. Ни шагу…»
А дальше некуда. Ни шагу,
Ни действий никаких, ни слов.
Я на вершине Карадага,
А может, в центре всех миров,
А не в квартире у окна.
Сейчас я соединена
Со всем, куда ведёт окно.
Та к вот что значит «мы – одно».
Не я и Он, не Бог и я,
А вся бескрайность бытия.
«Мне сосна указала дорогу…»
Мне сосна указала дорогу,
Ветку тихо склоняя ко мне.
Провела меня медленно к Богу
И оставила наедине.
С кем? Вокруг лишь безмолвье лесное,
Свет коснулся лица моего.
Никого – между лесом и мною,
Между небом и мной – никого.
И безмолвья никто не нарушит,
Не спугнёт шелестящих ветвей.
Никого, кто б сковал мою душу,
Кто б давал приказания ей.
И как медленно, как постепенно
Разрушался последний порог…
Неужели вольна совершенно,
Та к свободна душа, как сам Бог?
Тот невидимый, То т небывалый,
У Кого нет ни черт, ни имён,
Тот, Кто с каждою веточкой малой,
С каждым сердцем навеки сплетён…
«Когда я вижу небо голубое…»
Когда я вижу небо голубое
И облаков легчайших белизну,
Я ощущаю Бога над судьбою
И в бесконечной нежности тону.
И, получив внезапную свободу,
Одолевая все законы дней,
Учусь ходить вслед за Тобой по водам
И плавать в бесконечности Твоей.
«А где-то там – за гранью всех историй…»
А где-то там – за гранью всех историй,
А где-то там, где ум наш изнемог,
А где-то там, где небо смотрит в море,
А где-то там, где лишь душа и Бог.
Где ни уменья больше нет, ни знанья —
Померкло имя, слава не нужна…
Что это – речь речей или молчанье?
Смерть или жизнь, не знающая дна?
«Что такое наполненный час?..»
Что такое наполненный час?
Это час затихания смут.
Вся душа расправляется в нас
И растёт, как деревья растут.
Исчезает всё то, что на срок,
Как под солнцем фигуры из льда.
О, включённость в незримый Поток,
Неустанный, текущий всегда!
Ты уже не отрезок, а Путь.
И незримого моря валы
С тайным гулом проходят сквозь грудь
Точно так, как сквозь эти стволы…
«Забрезжил свет, вошёл в моё окно…»
Забрезжил свет, вошёл в моё окно,
И снова небо было мне дано.
И снова вырисовывался лес,
Чей контур в сизом облаке исчез.
И снова шанс был предоставлен мне —
Вместить Творца в сердечной глубине.