И вот тогда начались приготовления к свадьбе, которая не должна состоятся. Пожалуй самым абсурдным является тот факт, что все действующие лица знали о происходящем фарсе, но некоторые тем не менее старались больше других. Регент Рихард, например, очень старался, я — тоже, потому что никогда ещё не готовилась к свадьбе, а я ведь, несмотря ни на что, девушка в самом рассвете сил и не равнодушна к магии белого платья, мендельсона и прочих обычных человеческих радостей. Зато некоторые (подчёркиваю это с особым неудовольствием) относились к свои обязанностям жениха (ну и что, что ненастоящего?) без должного энтузиазма (подчёркиваю дважды жирным карандашом). Похоже, меня постигла участь всех наших русских невест, избранники которых не торопятся идти под венец и чуть ли ни в обморок падают при упоминании о свадебной организации.

Юджин вёл себя пассивно-агрессивно, иначе не скажешь. Больше он не жаловался, но невербально демонстрировал, что очень хочется.

В тот день в тренировочном зале Иоланда заряжала свадебный кристалл, который во время праздничного ужина должен находиться в центре торта, и когда верхний слой торта будет съеден, то на поверхности возникнут фигуры танцующих жениха и невесты. Красивая традиция, одна только загвоздка — чтобы изображение появилось в памяти кристалла, нам нужно было станцевать, а мне эта наука упорно не давалась. Скажите пожалуйста, как можно танцевать медленный танец, стоя вплотную к партнёру и совсем не трогать его руками? Нужно же как-то зацепиться! И они точно используют магию, чтобы просчитывать шаги друг друга, потому что иначе это невозможно.

Иоланда села на пол в позу лотоса, без видимых усилий сложив свои длинные загорелые ноги, установила перед собой кроваво-красный кристалл размером с грейпфрут.

— Можете пока потренироваться, — сказал она, очищая кристалл от предыдущего воздействия.

Одну из стен тренировочного зала занимало зеркало, как в зале для гимнастики или танцев, или фитнеса. На других стенах висели орудия всех форм и мастей. Специально для нас все военные и стражники внутренней охраны очистили помещение, а слуги принесли лёгкие закуски и напитки для нашего удобства. Хорошо всё-таки быть невестой принца.

Юджин в белой рубашке, в начищенных до блеска сапогах, выглядел так, что хоть сейчас выходи замуж. Плащ-накидку он оставил на вешалке у входа.

— Ты маленькая, — внезапно выдал он, кода мы встали в начальную позицию. Его лицо расслабилось, как будто бы помолодело на несколько лет, сбросив всё напряжение, взгляд смягчился; он выглядел совсем мальчишкой.

Там, где я родилась, мой рост считался вполне себе среднестатистическим, и никогда раньше мне не говорили, что я маленькая, однако слова Юджина вызвали во мне резкое желание спорить и доказать, что ничего я не маленькая.

— Я нормального размера, это вы, ваше высочество, со своими… приятелями огромные, — ответила я, смутившись. Что тут вообще можно сказать? — А раньше ты моего роста не замечал, что ли?

— Нет, замечал конечно, просто…

Неспокойной рукой он поправил медальон, перекрутившийся у меня на груди… Когда нам помешал вошедший Серджиус — сонный, усталый и недовольный, белые крылья за его спиной шелестели как-то зловеще. Даже Иоланда была расстроена, не говоря о нас с Юджином. Это был замечательный момент, вот просто пять с плюсом, и его обязательно нужно было испортить. Лучше бы Кайла сказала, что работа Серджиуса не быть тенью, а портить романтические моменты. Так было бы точнее.

Романтика сразу же улетучилась, и мы вернулись к суровым будням. Всё с тем же недовольным видом, что и прежде, Юджин танцевал, одёргивая мои руки, морщась, когда я наступал ему на ноги, и параллельно обсуждал с Серджиусом доклад какого-то генерала относительно границ с Воздушными Людьми, которые якобы проседают. Это было невыносимо скучно, а от сочетания музыки — не скажу, чтобы очень приятной — и громкого голоса Серджиуса, ещё менее приятного, болела голова.

— Чего они хотят? — раздражённо спросил Юджин. — Их поселение опускается, пусть они и позаботятся об этом.

— Да, — не менее раздражённо ответил Серджиус, — но если Облачный Город опустится окончательно, он упадёт нам на головы, и они это прекрасно понимают. Королева Л'лэй считает, что в наших интересах оказать им посильную помощь, и предлагает нам с помощью магии помочь им держать Город на уровне.

— Что за бред? Как они себе это представляют?! Отошли сообщение дяде Гидеону. — Он устало провёл рукой по лицу. — И ни в коем случае не говори об этом дяде Рихарду. И при Кайле эту тему не поднимай, она обязательно всем растреплет.

Вот это я понимаю семейные драмы, любой бразильский сериал отдыхает. Братья не общаются друг с другом, каждый отвечая за свою страну, а Юджину приходится метаться между молотом и наковальней.

Я снова наступила ему на ногу и упала лицом ему в грудь.

— Не расстраивайтесь, леди Марта, — неожиданно сочувствующе сказала Иоланда, видимо, ощутила моё смущение. — Мало кому удаётся постичь науку танца так скоро.

И строго посмотрела на Юджина, чтобы тоже что-то сказал.

— Правда, — подтвердил он, избегая моего взгляда, глядя куда-то в угол на потолке. — Первое время учителя даже не разрешали мне танцевать с девочками, боялись, что я кого-нибудь покалечу, таким я был неловким. Поэтому моим первым танцевальным партнёром был Серджиус, который был в этом деле так же плох, как и я, если не хуже.

Я представила себе их в детстве — серьёзный мальчик с сурово сдвинутыми на переносице светлыми бровями, боящийся покалечить своего друга и сюзерена, и темноволосый всклокоченный принц, шумный и весёлый, оттаптывающие друг другу ноги.

— Ну покажите мне мастер-класс, что ли, — попросила я их. Может, если посмотрю со стороны, станет легче.

Без тени смущения они подошли вплотную друг к другу, встали грудью к груди, началась музыка, и они плавно вошли в танец. Мне сложно представить, чтобы кто-то из моих друзей мужского пола так же свободно, без насмешек, танцевал с лучшим другом. А в сущности, что тут такого? В их танце не было ни грамма эротизма, но им определённо было комфортно друг с другом.

И всё же у меня в груди разлилось какое-то ужасное пятно, словно нефтянной танкер протёк в чистых океанских водах, как предчувствие большой беды. С тех пор, как я оказалась в Эйа, меня частенько посещали странные, мне не принадлежащие, чувства, предвидения, сны и прочее.

— Десять лет назад мне не нужно было задирать голову, — сказал Юджин со смешком, отвлекая меня от тяжёлых мыслей. Серджиус, как и многие высоченные парни, вырос резко, а до этого был скорее низкорослым.

— Простите, мой принц, но если я правильно помню… — начала Иоланда. Серджиус понял, о чём она хочет сказать, и начал смеяться так, что не смог продолжить танец. — На первом балу вам всё же пришлось задирать голову… когда вы танцевали с девушками.

— Я же не виноват, что все придворный девочки были старше меня на несколько лет, — сказал глубоко оскорблённый Юджин. Серджиус продолжал беззвучно хохотать, у Иоланды иногда дёргался кончик рта, но в остальном она сохраняла поистине монашескую сосредоточенность. Я тоже еле сдерживала смех.

— Марта, защите своего будущего мужа от жестоких нападок этих ужасных людей, — обратился он ко мне. — Унижение чести и достоинства членов королевской семьи у нас карается законом.

— Конечно, сейчас схожу за коммандером Конрадом, пусть арестует брата. Уверена, это будет интересная сцена.

— Ни на кого в этом проклятом Дворце нельзя положиться, всюду ложь и предательство, — сказал Юджин с той же интонацией, что обычно устраивает свои представления его сестра.

— У меня ещё десять докладов, — вмешался Серджиус, испортив прекрасный момент второй раз за день. Никак идёт на рекорд.

Спустя пару часов безрезультатных мучений к нам присоединились Кайла с Конрадом, возмущенные тем, что их, гуру танцев, не позвали на это знаменательное событие. Ну ладно Кайла, она не знала, что мы изображаем деятельность, но Конрад-то понимал в чём дело! Они бодренько продемонстрировали на что способны: Конрад с помощью магии перекидывал Кайлу через своё плечо, крутил как волчок, они делали головокружительные поддержки, и всё без помощи рук.

— Нет, ну я конечно могу сделать так же, но… — сказал Юджин, неопределённо помахав в воздухе рукой. И за эту неопределённость я была ему благодарна.

Не знаю, сколько прошло времени. Много. Зарядить кристалл всё ещё не получилось.

— Может, ей руки связать за спиной, — предложил Серджиус.

— Давайте не будем озвучивать свои эротические фантазии, — возразила я, — а то вы к моим, боюсь, не готовы.

Юджин довольно хмыкнул. Конрад с Кайлом рассмеялись.

В этом шуме мы не сразу заметили, что в зал залетел ворон, деловито покружился и уселся Юджину на плечо, переступая лапками по его рубашке, как делают гуси, когда кружатся вокруг своей оси, после чего начал громогласно каркать. Таким образом он привлекал к себе внимание, вполне успешно, надо заметить, потому что не обращать внимания на этот истошный птичий крик невозможно. Серджиус с Иоландой переглянулись, у Юджина покраснели уши.

— Мы поняли, — строго сказала Кайла. — Не нужно постоянно это повторять.

Ворон возразил хозяйке. Кайла нахмурилась. Юджин покраснел сильнее.

Они понимают птиц?! По какой-то причине этот момент прошёл мимо меня.

— Я пошёл, — не выдержал Серджиус. Уходя, он пробурчал нечто не слишком цензурное на древнем наречии.

— Вы понимаете его? — ошарашенно спросила я. Это что, получается, как тот случай, когда я спросила про часы, а никто даже слова такого не знал и после моих объяснений ничего не поняли. Оказалось, что в их мире люди с рождения чувствуют время, поэтому посторонние приборы для его определения им попросту не нужны, и когда я прислушалась к себе, то почувствовала, что совершенно точно знаю, который час, как если бы только что взглянула на часы. Я снова прислушалась к карканью — и нет, ничего.

Они все уставились на меня, как будто не слышали ничего глупее за всю свою жизнь.

— А ты нет?

Я помотала головой. Юджин облегченно выдохнул, явно не желая, чтобы я была в курсе речей королевского питомца.

— О чём он говорит?

Они снова начали переглядываться, и я впервые пожалела, что с нами нет Серджиуса, уж он-то не стал бы наматывать сопли на кулак.

— Гидеон чувствует сильные эмоции.

— О! — я так и стояла с открытым ртом.

* * *

Той ночью, после танцев, я великолепно проспала часов десять, не меньше, потом с удовольствием позавтракала фруктами и булочками, тщательно выбрала платье из тех, что ещё не надевала — аквамариновое, с короткой накидкой, крыльями развевающимися за плечами, новая служанка, миловидная, но печальная рыженькая девушка, заплела мне в причёску цветы. Это было непринято в Эйа, но я собиралась это исправить. В приподнятом настроении я пошла искать кого-нибудь, готового составить мне компанию.

В длинной стеклянной галерее, ведущей из жилой части в административную, Серджиус с Юджином смотрели запись с портативной кристаллического пада. Серджиус хмурил брови, наблюдая за сменой картинок, а Юджин… спал, прислонившись бочком к стеклянной стене. Я поспешила к ним.

— Он что, спит стоя?

Серджиус посмотрел на меня мутным взглядом, заторможено повернулся, чтобы увидеть Юджина.

— Когда вы спали последний раз?

— М-м… — промычал Серджиус и надолго замолчал, я подумала, что он тоже уснул. — давно.

— Юджин! Эй! — я щёлкнула пальцами перед его лицом.

— Нет, я не сплю. Слушаю. Возмутительная наглость. Возмутительная.

Ну что за люди? Они точно не ложились с тех пор, как мы виделись в последний раз, и уже тогда Серджиус едва держался на ногам. Как дети малые, честное слов. И как они без меня?

— Пошли, братцы. Пошли-пошли.

Они послушно побрели за мной, как уставшие дети или утята за мамой-уткой. Серджиусу я указала на его любимый диван в приёмной, он чуть было не лёг прямо в крыльях. Я сняла с его спины эту махину, аккуратно поставила рядом. Тяжесть жуткая. Он рухнул и тут же засопел. И ведь даже благодарности от него не дождёшься.

Юджин тем временем прошёл в кабинет и упал в стоящее там кресло, которое, как я успела узнать, с помощью магии раскладывалось. Наверное, я переборщила, потому что кресло превратилось в огроменную кровать с балдахином.

Я собиралась уйти, но Юджин схватил мою руку, тут же одёрнул её, предоставляя мне выбор, и я не удержалась, прилегла рядом. Кровать получилась настолько большой, что мы находились на расстоянии вытянутой руки. В тот момент я дышала так медленно, с таким усилием, как будто пропускала воздух не через лёгкие, а сквозь заржавевший от старости механизм. Юджин потянулся к моим волосам, вслепую, не открывая глаз, нащупал пальцами лепестки, вплетённые в мою причёску, задержался возле уха, и вдруг посмотрел на меня с кристальной ясностью, как будто он не засыпал только что стоя. От этого взгляда мне стало одновременно очень хорошо и катастрофически плохо, но ярче всего я ощущала страх — бесконечный и нет, не животный, а самый что ни на есть человеческий, страх самой себя. Его тяжёлая рука давила на мою голову, так же как его взгляд — на душу. (О Господи, похоже, чрезмерная драматичность передаётся воздушно-капельным путём.) Но это правда было тяжело. Нет, я не против отношений, допустим, даже любви, но вот это… нечто слишком большое. Больше, чем я или моя жизнь, или даже наши с ним жизни вместе взятые.

— В детстве, — начал Юджин тем голосом, которым обычно рассказывают глупые, но при этом важные секреты, — когда мне рассказали, что у каждого человека, владеющего магией, есть один какой-нибудь магический фокус, дающийся ему без усилий, естественно, как часть его самого, я мечтал читать мысли, чтобы знать, о чём думает мама или дядя… — Я не понимала, к чем он клонит. — Теперь я думаю, что эта самая ужасная способность из всех, потому что если бы я узнал, что ты чувствуешь ко мне то же, что и я к тебе, мне никогда не стать хорошим королём… никогда не выполнить свой долг перед народом.

«Какого чёрта вы делаете?!» — верещал в моей голове голос, подозрительно похожий на Серджиуса (вместо «чёрта» голос использовал другое слово), и был прав, потому что надо было уже что-то делать и в таком случае оставаться здесь навсегда, или не делать ничего и возвращаться домой.

Юджин ждал моей реакции. На какой? подтверждения? опровержения? И вопрос ещё сложнее — чего хотела я?

Пока я думала, что сказать, Юджин уснул. Может быть, это к лучшему. Когда я уходила, из его кулака торчали белые лепестки.

* * *

Пока я сомневалась в своих чувствах и намерениях, Юля с Климтом продолжали расследовать дело о пропавших козах.

— Что за Чупакабра? — недоуменно спросил Климт, когда они возвращались к ожидающему их такси.

— Монстр, высасывающий кровь из коз, — пояснила Юля. — Страшилка для детей. Что-то вроде снежного человека или Лох-несского чудовища. — Про снежного человека я, кажется, слышал.

Нахмурившийся Климт погрузился в собственные мысли. Его познания в жизни «пустынного» мира были весьма скудны, но если учитывать, что он покинул мир в семилетнем возрасте, то даже этот объём знаний удивителен.

Разговор с потерпевшим ничего не прояснил, за исключением, пожалуй, того, что мужчина очень хотел верить в сверхъестественную причину исчезновения его мелкого рогатого скота. А это, как известно, первый признак отсутствия хоть сколько-нибудь сверхъестественного.

До офиса доехали молча, потом разошлись по своим комнатам. Юля снова надела визор и лежала в нём на своей огромной кровати, наблюдая за тем, как колышется голубые всполохи вокруг Климта, беспокойно прохаживающегося по кабинету.

Они задержались в офисе до вечера, чтобы с комфортом поужинать и помыться. Какими бы они оба ни были аскетами, общие душевые СКМП не нравились никому, да и качество еды в столовой оставляло желать лучшего. Всё приготовленное холодными автоматами.

По прибытии в бункер СКМП, где их ждало суточное дежурство, Юлю с Климтом настиг Цыпа. Несмотря на его спокойствие (а спокоен он был всегда), Юля поняла, что случилось нечто из ряда вон выходящее.

— Вас ждут! — сказал он шёпотом, как ему казалось, на самом же деле Цыпин шёпот больше напоминает рёв клаксона.

— Кто? — удивлённо спросил Климт.

Посетитель в СКМП? Крайне редкое событие, их организация считалась засекреченной. Естественно, о ней знали все, кому положено знать, но таких людей было немного.

— Важная пташка, — ответил Цыпа всё так же громко.

Цыпа — мужчина средних лет, большой как в высь, так и в ширь, с густой чёрной бородой. На нём всегда был надет рабочий комбинезон, что делало его похожим на Карлсона-переростка. Ну и куда же без целого сонма отвёрток, шестерёнок, плат и прочей технической ерунды, которая окружала его, как спутники окружают планету.

Он легонько толкнул Климта с Юлей в сторону дежурки, а сам испарился, видимо, пошёл за важной персоной. Они обменялись подозрительными взглядами и, тяжело вздохнув, что получилось почти синхронно, уселись за стол, похожий на тот, что стоят в комнате для допросов в иностранных сериалах про полицейских, даже зеркальное стекло с односторонней видимостью имелось. Климт открыл блокнот, приготовившись писать, Юля тёрла глаза, чтобы взгляд был не таким усталым, но делала только хуже. Нужно было поспать перед дежурством, но не получилось, её мучило предчувствие чего-то большого, предчувствие приключения, которое перевернёт её жизнь. В общем-то Юле и так было неплохо, пять лет назад её выдернуло из привычной, скучной до зубовного скрежета, колеи учёба-работа-дом расследование СКМП, проходившее под окнами её дома, в ходе которого выяснилось, что по ряду сложных критериев, связанных с ДНК и строением нервной системы, она подходит к межпространственной оперативной работе. Тогда же ей в напарники определили Климта, и с тех самых пор они занимались мелкими правонарушениями, совершаемыми преимущественно в «пустынном» мире. Ничего особенно интересного, но всё лучше, чем учиться в институте на неинтересную специальность, работать на ненавистной работе и прозябать дома за экраном монитора.

В дежурку вошла женщина. Дверь перед ней открыл один из её слуг, другой зашёл следом за ней. Они молчали, не поднимали глаз от пола и были похожи на тени. Цыпа маячил где-то в конце всей этой процессии. Женщина была красивой, хотя это слово описывало её не в тех красках, скорее она казалась вызывающе шикарной, как голливудская дива конца тридцатых. На её плечах небрежно накинутой лежала шуба из серебристого меха, её волосы завивались в идеальные локоны цвета бронзы, в её ушах болталось целое состояние, можно продолжать до бесконечности, но всё это не имело значения, потому что глаза-то в глазах у неё была пустота, какая-то невероятно засасывающая и бесконечная, будто чёрная дыра.

— Как мы можем к вам обращаться? — сказал Климт, расплывшись в улыбке. Он включил свою программу обольщения, от которой женщины таяли и выкладывали ему всю информацию на блюдечке с голубой каёмочной.

— К сожалению, мой титул не может быть назван, поскольку положение обязывает меня обращаться к вам в качестве частного лица. — Ответив на Климтову улыбку, она смотрела на него в упор, долгим взглядом, медленно соблазнительно моргая длинными ресницами. — Можете звать меня Кэт.

— Меня зовут Климт, это моя напарница Юлья. — Сочетание звуков «ия» упорно не давалось ему. — Чем можем быть полезны?

Он закинул ногу на ногу, Кэт уставилась на него с жадностью.

Это было отвратительно. Юля ненавидела то, как женщины смотрели на Климта, как будто он сочный кусок мяса, и они не могут дождаться, когда вонзят в него зубы, как будто не видят в нём человека, а только игрушку для сексуальных утех. Климта с его нечеловеческой притягательностью она тоже временами ненавидела, но совсем по-другому, конечно. Её раздражало то, что он так ведёт себя, как будто ему это не отвратительно, как будто он не задумчивый, глубокий, умный парень, а действительно лишь жалкий, никчёмный плейбой.

— Я бы хотела просить вашей помощи в поиске моего пропавшего сына и её подруги, — сказала Кэт глубоким, грудным голосом. Не хватало только сигаретки и вуали, закрывающей половину лица для пущего драматизма.

— Мы не занимаемся поиском сбежавших по собственной воле, — вмешалась Юля.

— Официально — нет, — Кэт повела рукой, — но, как мне объяснили, у вас достаточно времени и ресурсов, чтобы заниматься этим в свободное от работы время. Естественно, за достойное вознаграждение.

Дело было не в деньгах, конечно же не в них. Зарплаты агентов С.К.М.П. хватало, чтобы жить, не думая о подработке на стороне. Нет, роскошь всегда оставляла Юлю равнодушной, её душа жаждала приключений. А что может быть увлекательнее, чем поиски монарших отпрысков (как вы могли догадаться, женщина была королевой в одном из многочисленных населённых миров), сбежавших в порыве запретной страсти в иной мир, уж точно не дело о краже коз.

— Мы согласны.

Несмотря на негативные эмоции, которые она испытывала по отношению к Кэт, Юля не могла отказаться, это было выше её сил. Такой шанс выпадает раз в сотню лет.

Прижав блокнот к груди, Климт смотрел в одну точку под потолком, его желваки явственно проступили на скулах. Но говорить он не решился. Они никогда не спорили при других людях, это было их главное и единственное непреложное правило, а Юля сейчас бессовестно им воспользовалась.

* * *

Первые четыре часа дежурства Климт молчал, показывая, что он не разговаривает с ней, но на пятом часу непрерывного времяпрепровождения вместе, он не выдержал.

— Ты согласилась, не посоветовавшись со мной.

Зевнув, Юля отмахнулась от него.

— Ну, ты сидел рядом, мог бы возразить, если не согласен.

— Заметь она, что между нами существуют разногласия, сразу же впилась бы в тебя как пиявка и стала действовать в обход меня.

Слишком хотелось спать, чтобы придумать достойный ответ, и Юля просто пожала плечами, снова зевая. Они поняли друг друга, что, впрочем, не значит, что согласились.

Чтобы не уснуть, Юля перебирала в памяти информацию, предоставленную Кэт о пропавших ребятах. Детройт (да, как город в Штатах) и Делайла были избраны при рождении для великой миссии (какой именно не уточнялось), к которой должны были приступить по достижении семнадцатилетия, но накануне общего дня рождения парочка подростков сбежала в другой мир. Предположительно, в тот, что называется «пустынным». Из рассказа логически следовало, что Кэт приходилось матерью Рою (она называла сына именно так) и королевой в своём мире, а король, не являвшийся мужем Кэт, был отцом Делайлы. Может, это и правильно, что король с королевой связаны только общим долгом. Может, такая власть крепче. Однако ничего не может помещать подросткам взбунтоваться, никакая власть, ничто. И они взбунтовались.

Юля смотрела на фотографии, сделанные втайне от ребят. Делайла выглядела крошечной, по-птичьи худенькой, с оранжевым, как морковка, нимбом волнистых волос, с почти прозрачным взглядом, но было в ней что-то выдающее её внутреннюю мощь. Такая девочка не стала бы бунтовать ради самого бунта, подумалось Юле. Рой, наоборот, выглядел так, как будто перечить родителям было смыслом его жизни. Ржаво-рыжие волосы (по всей видимости, этот цвет встречался в их мире чаще остальных, Кэт, как и сын, была рыжеватой шатенкой), с большими ушами и широкими, можно сказать непропорциональными, руками, с хитрым прищуром и смутьянской улыбкой. Высокий, но не очень хорошо сложенный, чуть сутулый. Видно, что пока не совсем мужчина, ещё немного ребёнок.

Засмотревшись на фотокарточки, Юля заснула. Климт накрыл её, сидящую опустив голову на руки скрещённые на столе, пледом и продолжил дежурство в одиночестве. На дежурствах никогда и ничего не случалось, всё самое интересное происходило внезапно.

* * *

Цыпа позвал их в свою мастерскую рассказать о действии визора, но закончилось это как обычно небольшой попойкой. У Цыпы они всегда пили то, что хозяин упорно называл солодовой водкой, хотя на самом деле это было слабенькое, почти безалкогольное пиво. Климт, не привыкший к алкоголю (в его мире спиртное было запрещено), пьянел от первой пары глотков, его бледно-прозрачная кожа расцветала ярким румянцем, ребяческая улыбка расплывалась прямо-таки в чеширский оскал.

— Я, чесслово, не буду больше переводчик ломать, — говорил он заплетающимся языком, полусидя-полулёжа на столе.

— Эх ты, цыпа, дурная голова, — покровительственно говорил Цыпа. Он как будто бы расстраивался из-за Климтовой неспособности выпить больше бокала «солодовой водки».

Юля выпила уже две пинты и ничего ещё не почувствовала. Она рассматривала стеллажи с приборами всех мастей и сортов — браслеты трекеров и порталов, коробочки противомагических щитов, миниатюрное оружие, броши с заклинаниями невидимости, кислородные маски для миров, где плохо с воздухом.

— Как думаешь, я неправильно поступила, согласившись искать этих ребят?

— Поживём — увидим, — сказал Цыпа. — Найдёте их, а потом сами решите, сдавать родителям или нет. А пока подумай, с чего начать.

В Юлиной беспокойной голове уже созрел план.

* * *

Несмотря на недовольство Цыпы, Климту всё же выдали визор. Думаю, никого не удивлю, сказав, что в конце концов Климт визор сломал.

Они отправились в мир, который его жители называли Миром перевёрнутого конуса. Термометры в приборной комнате показывали, что в этом мире глубокий минус. Нарядившись в суперутеплённые пуховики, в которых ученые работают в Антарктиде, Юля с Климтом ходили по горам четыре дня перед тем, как достичь какого бы то ни было результата. Чтобы обойти Вечные Горы у основания требовалось около двенадцати часов. В высоту они была примерно как Килиманджаро, плюс дворцовые помещения и иные сооружения, которые тоже требовалось обойти. Визор находил остаточную портальную активность в нескольких местах, в основном в тех, которыми порталом пользовалась Кэт, чтобы договориться с СКМП, но вот одно место казалось подозрительным. Во-первых, переход совершало не меньше двух человек, а может быть и трое. Во-вторых, слишком далеко от населенных областей.

Дворец был частью Гор, вырезанный из горной породы, утеплённый и освещённый магическими заклинаниями.

Зубами Юля сняла дутую варежку с руки, чтобы освободить на своём запястье трекер, похожий на часы без циферблата. На диске крутились буквы, обозначающие место назначение портала, которым пользовались в этом месте. «Москва. Пустынный мир». Чем дальше в лес, тем больше странных совпадений.

На этом, собственно, Юлин запал закончился. И что дальше? Как искать двух подростков в огромном городе? Кстати, не факт, что они остались в Москве, а не переехали куда подальше, чтобы скрыться. Если бы Кэт пришла сразу после исчезновения, то ребят можно было бы отследить по остаточной портальной активности, но теперь найти её будет проблематично.

— Мы в тупике. Ладно, не совсем в тупике, а в тупичке… Давай представим, как Рой и Делайла могли действовать после того, как оказались в новом мире. Есть ли у них сообщник? Как в их мире одеваются? Должны ли они были приобретать новую одежду? Что мы вообще знаем об этом Мире перевернутого конуса?

Они стояли в супермаркете у стенда с чаями. Зависнув с протянутой к верхней полке рукой, куда Юля не могла достать ввиду маленького роста, Климт уставился на нее как на безумную.

— Что? У меня что-то на лице?

Юля ощупала своё лицо. Климт продолжал смотреть на неё диким взглядом.

— То есть как — что мы знаем? — наконец сказал он. — Ничего конечно же.

— Почему так категорично? Достань мне вот ту, с ежевикой, чего застыл.

— Потому что о нём знают только те, кто там живет.

— Тогда мы должны узнать.

Климт молча положил упаковку чая в тележку, потёр переносицу указательным пальцем, смотря в пространство.

— Как?

— Не знаю, — сказала Юля, — сходить в библиотеку или где хранится такая информация.

— Этого места не существует в природе, — терпеливо пояснил Климт.

— Подожди, я не совсем тебя понимаю. Точнее я совсем тебя не понимаю.

— Юль, нет никакой базы данных по всем существующим мирам.

Их, зазевавшихся, растолкала бойкая женщина, покупавшая сто пакетиков растворимого кофе «три в одном».

— И что, никто не пытался? — спросила Юля, когда они уже стояли в очереди в кассу. Несмотря на поздний час, посетителей было много.

— Пытались, но никого из них уже нет в живых. Считается, что самую полную карту всемирья собрала королева Луиза, но её восемь лет как убили.

— Известно, кто это сделал?

— Считается, что революционеры, борющиеся в их мире за свободу магии, но…

Кассир пробивала их покупки. Климт надолго замолчал.

— Но что? — поторопила его Юля.

— У меня по этому поводу есть сомнения. Вот скажи, стали бы революционеры скрывать своих намерений навредить власти? Нет, не стали бы, а они не согласны с обвинениями в убийстве короля и королевы.

— Хочешь сказать, что некто настолько могуществен, что может дотянуться своей длинной рукой до любого мира?

— Именно.

— Но зачем?

— Информация — ключ к власти. Люди, бродящие впотьмах, не представляют угрозы. Они только сталкиваются друг с другом лбами и расшибают себе голову об асфальт.

Они вышли на улицу. Холодный воздух холодил шею, забирался за ворот, гулял по телу. Пакет с шелестом колыхался в руках у Климта. Тепло нагретого такси приятно контрастировал с погодой на улице.

— Неужели с этим нельзя бороться? — спросила Юля.

— А ты готова? — спросил Климт с усмешкой, но вся его напряженная поза выражала надежду и ожидание. Глаза в темноте слегка светились, ещё одно напоминание о его неземном происхождении.

— Честно? Наверное, нет.