Сдвинуть или разморозить льдину никто не смог, вокруг неё поставили охрану, парней из команды Конрада. В своих разноцветных костюмчиках с эполетами и аксельбантами они выглядели слишком парадно для траурной процессии. Непонятно, что и от кого они охраняли, но оставлять мёртвого юношу лежащим во льде было неуважительно.

Как только наступила ночь, я выбралась из комнаты, накинула на плечи плащ и пошла искать приключения на свою пятую точку. А что, мне никто ничего не запрещал. Почему я туда полезла? Во-первых, здесь нет телевидения и детективных романов, так что у меня априори больше знаний о том, как расследовать запутанные преступления. Мисс Марпл и Шерлок Холмс мне в помощь. Во-вторых, я и так попала в волшебный новый мир, это уже сюжет для приключенческой книги, может и неплохая героиня детективной истории из меня выйдет, кто знает. Правильно, никто не знает, пока не попробую.

Перелезая через Стену (занеся одну ногу над перекладиной, я поняла, что можно было просто обойти, но поздно), я увидела ещё фигуру, приближающуюся со сторон ворот. Что же, отступать поздно, я спрыгнула на землю. Как только мои ноги коснулись земли, кто-то схватил меня за руку и резко дёрнул в сторону. Сама не заметив как, я оказалась в узкой выемке в Стене, прижатой к…

— Что ты тут делаешь? — зашипел Юджин в лучших традициях тех историй, о которых я думала чуть раньше. В массовке таких фильмов прошли долгие часы моей студенческой жизни.

— То же, что и ты, но мне, в отличие от некоторых, дядя не запрещал заниматься расследованием.

— Дядя Рихард не может мне ничего запретить, он недоволен, это да, и мне наплевать на его недовольство, — всё тем же свистящим шёпотом продекламировал мой жених.

— Кто-то ещё идёт сюда, я видела, пока сидела на Стене.

Видимо, его впечатлили мои физические возможности. Ну да, не только он выглядит так, будто из тренажерки не вылезает.

— Это дядя. Давай послушаем о чём он будет спрашивать.

Вслушиваясь в то, что происходит за пределами нашего уютного убежища, Юджин положил руки мне на талию, тесно прижимая к себе (чтобы было удобнее, конечно же, потому что спиной я упиралась в жёсткие камни). Через лёгкую ткань его рубашки и моего платья чувствовалось, как тяжело вздымается его грудь, как часто он дышит. Я не ожидала, что это окажется так приятно, так естественно, как будто мы только и делали, что обнимались с момента знакомства. Мне ничего не оставалось, кроме как задуматься над словами Вадима об отъезде. Что держит меня в мире, в котором я родилась? Родители? Они прекрасно переживут моё отсутствие, если будут уверены в моём благополучии. Учёба? Ой, не смешите меня. Друзья? Здесь у меня тоже есть друзья, оставлять которых не хотелось.

Рихард подошёл к охране достаточно близко, чтобы заговорить с ними.

— Дежурите? Молодцы, дежурьте дальше… Кто-нибудь подходил сегодня?

— Коммандер Конрад, сэр, — ответили охранники хором.

— И что хотел коммандер Конрад?

— Спрашивал не нужно ли чего принести, поесть там, попить.

— Кто бы сомневался. И больше ничего? Ничего странного не заметили?

— Нет, сэр.

— Ясно… Вы не обращайте на меня внимания, я пока осмотрюсь тут.

Юджин подвинулся, стараясь не дышать мне в висок. Я протянула руку, пытаясь нащупать выход с обратной стороны. Пальцы наткнулись на сплошную каменную кладку.

— Вот чёрт, придётся ждать, пока он уйдёт. Или можем выйти, твой дядя ничего нам не сделает.

— Лично мне и так неплохо, — сказал этот наглец, сдвигая руки чуть вверх, касаясь моей спины между лопаток там, где сзади начинался вырез. По позвоночнику как ток пробежал, и я не сразу поняла — это что только что было? Неужто флирт? Если так, то заманчиво, но замороженный труп не лучшая декорация к любовной истории.

— Поосторожнее, ваше высочество, я девушка разборчивая, так быстро крепости не сдаю.

— Странно, — он сделал вид, что задумался, — мне казалось, что предложения руки, сердца и трона заодно обычно бывает достаточно.

— Вот как. И на многих подействовал ваш способ?

— Это пока экспериментальный образец.

— Можете записать, что результаты получились неоднозначными.

— Так и запишу.

— Но эксперимента ни в коем случае не останавливайте, мало ли что.

* * *

Наши с Юджином ночные похождения закончились неинтересно. Регент Рихард больше ничего не говорил, улик никаких не нашёл, наши собственные изыскания также ничего не дали.

«Понимаешь, всё в этом деле не так, — говорил Юджин, пока провожал меня до комнаты. — Нам хотят внушить, что Виеллиса убили северяне, но как это возможно, если он не выезжал из Города? К тому же создать нетающую льдину такого размера могли только сведущие в магии люди, очень сильные маги, понимаешь? Ни у революционеров, ни у северян таких нет. Или теперь уже есть? Да ещё крылья. На всех наших военных крыльях стоят сильнейшие противомагические щиты, иначе ребята падали бы с большой высоты и разбивались, снять эту защиту ещё сложнее, чем создать льдину. Было бы логично крылья просто снять, но Виеллиса заморозили именно в крыльях. Значит, это важно. Что нам хотят сказать?»

Юджин пришёл к тому же выводу, что и регент Рихард. А мне хотелось первой ответить на вопрос, заданный ими обоими. Мною овладел дух соперничества. Свежим взглядом я могу увидеть то, что не замечают они. Нужно было идти в Город, причём обязательно одной. Не знаю, у кого нужно было спрашивать разрешения и нужно ли вообще, но вроде бы я не пленница и не преступница, поэтому в одно прекрасное утро — ладно, ближе к вечеру, поспать я люблю — собралась и отправилась в Город. В таких случаях я всегда руководствуюсь следующим принципом: пока мне что-то не запретили, это разрешено, а когда запретили, нужно найти предлог, чтобы запрет обойти. Очень просто.

На этот раз никаких модных мест, только суровая городская действительность. Я прошла мимо прозрачной Ратуши, в которой совершались все государственные дела. Каждого чиновника в его кабинете было видно, как говорится, насквозь, в прозрачных залах проводились собрания. Да, взятку тут не возьмёшь. Зато Орденский Храм без окон и дверей стоял как готовая к обороне крепость.

В бедных районах от крыш валил дым, у тротуаров стояли припаркованные старые машины, которые давно бы пора сдать на металлолом, дети играли в неведомую мне дворовую игру, из окон слышался свист чайников и телефонная трель. Мне вспомнилось детство, прошедшее в таких вот дворах, но в совершенно ином мире.

Через более благополучные районы тянулись ряды ателье, магазинов, ресторанов и кафе, магических мастерских и портальных, галерей, музеев, комиссионок. Сложно выбрать из такого многообразия, но меня ноги сами вынесли к рынку.

На городском Рынке многообразие товаров во много раз превосходило то, что продавалось в магазинах. Тут были и не совсем разрешённые магические товары, и не проверенные порталы, которые могли вести куда угодно, самая большая барахолка с вещами из иномирья. Также шла подпольная торговля чертежами и схемами механизмов, в Эйа не существовавших.

Пожалуй, самой приятной находкой дня оказался лоток, на котором большой и широкий мужчина жарил мясо на небольшой печке-болгарке. Во Дворце не ели мяса. Со временем я перестала надеяться, но это не значит, что перестала мечтать о хорошем таком стейке или жирненьком гамбургере. Так что уверена, не надо расписывать, какие эмоции я испытала, увидев хорошо прожаренные куски мяса. Понятное дело, денег у меня с собой не было (я даже не знала, как они выглядят), пришлось снять с руки браслет — всё равно во дворце этого добра столько, что никто не заметит пропажи, — и отдать его торговцу.

Кусок шашлыка на деревянной палочке я проглотила, не отходя от палатки, практически не жуя. Потом вытащила из волос золотую заколку и купила ещё. Подумала принести тайком один шашлычок Вадиму, но пожадничала.

— Откуда у вас мясо? — спросила я на всякий случай, чтобы узнать на всякий случай, где взять ещё еды, если захочу.

— Господин Рейл-ло разводит коз, мировой человек, счастья ему.

А козье мясо, оказывается, очень даже ничего.

— Может быть, господин Рейл-ло поставляет товар кому-нибудь ещё?

Торговец пожал плечами.

— У гномов спросить можно, а наши, если и разводят, то разве что куриц, да этих… такие, на индюков похожи.

Помочь ему не получилось, поскольку я не знала, что за птицы, похожие на индюков, водятся в Эйа.

Пока я ела, вокруг образовалась толпа. Люди суетились, носили какие-то предметы из одного конца площади в другой, устанавливали постамент, сооружали кафедру. Когда приготовления были закончены, на сцену вышла тонкая женщина в длинном чёрном балахоне. Она откинула капюшон, встряхнув головой с короткими светлыми волосами. Ей было к сорока годам, но лицо сохранило юношескую чистоту, гладкость и почти монашеское спокойствие. Она мне понравилась.

— Эх, снова болтать будут, не успокоятся никак, — проворчал торговец мясом.

— А кто это? — спросила я.

— Да ну, эти проклятые революционеры, борцы за свободу магии или что-то такое.

— Вы не согласны с ними?

— А что тут быть согласным? Я попросил у короля, спи он спокойно, разрешение на торговлю — мне выдали, попросил защиты от местной шайки — коммандер стражи, молодой, улыбчивый такой, сам с ними разобрался, а эти что? Чего им не живётся?

За неимением мнения я пожала плечами.

— Вот и я говорю. Пусть работать идут, тогда не будет времени думать о всякой чепухе.

Женщина начала говорить. Без усилителя звука, без микрофона, даже не особенно громко, но её было слышно по всей рыночной площади. Выступления перед большим количеством людей — к этому либо есть талант, либо нет. Я надеялась, что не посрамлюсь со своей речью, но куда мне до неё, лидера революционеров. Толкать речи я умела, проблема не в этом, в универе нас только этому и учили, но сейчас я в другом мире. Может, я выдам что-нибудь не то, а меня потом казнят. Спасибо, мне моя голова вполне нравится, волосы так особенно.

Она тем временем продолжала:

— Я никого не призываю к насилию. Ни в коем случае! Тот, кто нарушит священное течение Жизни, силой отнимет её у другого, не может более являться нашим союзником. Мы боремся за свои права, данные нам по рождению, а не против прав королевской семьи и их союзников. Мы устали молчать, мы не можем сидеть сложа руки. И мы не позволим окрасить наши руки кровью, пролитой не нами. Наша цель — мир и процветание великого королевства Эйа. Наша цель — всеобщее образование и доступность магии для каждого. Если вам не всё равно, если вы устали смотреть на то, как дети умирают от болезней, которые могут быть излечены, если вас заботит будущее, я обращаюсь к вам. Я не призываю, я прошу вас, как друзей, не стойте в стороне. Учите, проповедуйте, защищайте, отдавайте. Только так мы спасём себя и друг друга. Пусть дом ваш будет полон Жизни.

На обратном пути всё казалось каким-то другим. Городское разнообразие превратилось в критическую разницу между жизнью богатых и бедных, экзотические машины в признак неблагополучия. У них же была магия, что ещё людям надо?

* * *

Возвращаясь, я специально пошла со стороны льдины. Охраны больше не было, один Конрад и безутешно рыдающая семья, женщина лет сорока и пара детей подростков — все рыжие, стройные, изящные, как гибкие ивовые деревца. Конрад не плакал, но глаза у него покраснели, а лицо припухло. Эта часть работы давалась ему тяжело, не то что невинные заигрывания с пожилыми горожанками.

Всю оставшуюся часть дня я донимала знакомых расспросами. От своего жениха я не добилась внятного ответа, почему люди, имеющие возможность пользоваться благами магической цивилизации, ездят на ржавых жигулях, звонят друг другу по дореволюционным телефонам и готовят еду на плитах с газовыми баллонами. То ли он не знал до конца, что происходит за пределами Дворца, то ли не хотел раскрывать все карты, то ли был против того, чтобы я лезла в дела его страны. А я уж было решила, что он смягчился. От очаровашки Конрада удалось узнать и того меньше: он много и широко улыбался, говорил про свободу выбора и прочие мало связанные с вопросом вещи. Кайла улыбалась не менее радостно, но в отличие от Конрада, который всё же человек военный, даже не пыталась сделать вид, что говорит по теме.

Все эти милые люди (в случае с Юджином — относительно милые) меня разочаровали, и тогда я пошла к тому, кто не станет миндальничать, выдаст всю правду-матку, не боясь потревожить мои нежные чувства.

— Я занят.

Серджиус не был занят. Подложив руки под голову, Серджиус спал на диване в приёмной Юджина прямо посреди дня. Аккуратно сложенные крылья стояли прислонёнными к стене.

— Почему в городе ездят старые машины, которые давно пора сдать на металлолом?

С недовольным вздохом он сел.

— Потому что покупать мобиль на магическом ходу слишком дорого для бедных людей, порталы стоят дешевле из-за своей непредсказуемости и нестабильности.

— То есть машины покупают в других мирах?

И любой старый жигулёнок вполне мог когда-то обитать в гараже моего дедушки?

— Не покупают. Скажем, одалживают на время.

— И вы это не контролируете?

— Каким образом?

— Законом? Не знаю, я же не прокурор. У вас что, разрешено воровство?

— Ну так и я вроде не прокурор, насколько помню. Конечно нет, но как прикажешь расследовать дело о краже из другого мира? Ни улик, ни свидетелей, доказать, что кража имела место, практически невозможно.

— … Ну, по крайней мере спасибо за честность.

— Это всегда пожалуйста, а теперь, извините, леди Марта, прошу оставить меня наедине с этим прекрасным диваном.

Он уже отвернулся к стене, а я открыла дверь, когда с другой стороны в приёмную вбежал растрёпанный, слегка безумный Юджин. Плащ колыхался за его спиной, как парус.

— Я дописал! Оставалось придумать диспозицию, и я наконец-то понял, в чём там дело.

Он помахал бумажкой.

Я закатила глаза — закон они писали! Два молодых парня сочиняли закон. Вот скажите, чего они могли умного насочинять? Или, может, так и должно быть, а старцы, просиживающие штаны в кабинетах, не понимают ничего в современной жизни? Что-то меня в последнее время потянуло на вечные вопросы.

— О, Марта, — сказал Юджин, как будто только теперь меня увидел. — Раз уж ты здесь. Подожди секунду, я кое-что принесу.

Серджиус яростно тёр глаза. Ему было неважно, что там Юджин собирается достать, смертельно хотелось спать. Он даже прилёг немного, бочком прислонившись к спинке дивана. Я немного позлорадствовала, теперь, когда не нужно вставать к первой паре, не надо морозиться на съёмках, я наконец-то, наверное, впервые в жизни, высыпалась.

Вернулся Юджин с небольшим изящным медальоном, овальной формы из чернёного серебра с зеленоглазым вороном — символом королевской семьи — в середине и витыми ветвями по краям. Тёплый от его рук кусочек металла легко лёг в мою ладонь.

— Это медальон моей матери, королевы Луизы. Я должен отдать его своей невесте, и раз уж ты… Во время речи лучше появиться с ним на шее.

Серджиус тихонько захрапел. Юджин посмотрел на него с нежностью, после чего с тем же выражением улыбнулся мне.

— Извини, — сказал он шёпотом, — мне нужно работать.