Любы-Бог бы покровителем влюблённых у славян, и его имя поминалось в свадебной песне в Юрьевке:

Осталось воспоминание об этом Божестве и в поговорке: «взял бы Марью себе, да нет Любы!» Ударение ставилось на конец, на «ы». Говорится, значит, не о чувстве, а о персонаже древности: Боге-Любы. Есть и ещё указание в словах антоновской песни: «Да йшов до горы соби, та взяв жинку соби, ой-Люб-Любы, та взяв жинку соби!» Таким образом, тут опять есть прямое указание на Бога-Любы. Не оттуда ли вышло и православное выражение «Боголюбие»? С другой стороны, христианство утверждает, что «Бог есть любы». Упоминание об этом слышится и на Красной Горке, когда в хороводе поют: «Ой, Люб-Любы-Люб!» в виде припева, чередующегося с «Ай, Люли, Люли!» Любы-Бог и Люль, или Лель, одно лицо, вероятно. Оно на Севере Руси упоминается как «Люли», а на Юге как «Люб-Любы-Люб». Ему придавалось, вероятно, значение Бога любви в супружестве, то есть любви физической, так как для большой любви, для чувства нефизического был Бог-Ладо, а для «влюбления», «блажения от Любви» был Бог-Яро. Если был Бог-Ладо, то была и Богиня Лада. На Крайнем Севере она носила имя Ладоги, откуда и название озера — Ладожское, а древнее имя Владислава, вероятно, звучало как «Ладослав». Однако такое имя могло существовать и самостоятельно. Любы-Богу посвящено было специальное растение «любисток», которому приписывалась особая сила причарования к себе. «Любисток» при ближайшем рассмотрении оказывается зелёным сельдереем. Сельдерея вообще в пищу на Юге России не употребляли, а настой из него считался «любовным фильтром». В Европе известны три сорта сельдерея: белый, зелёный и клубневой, последний служит для салата или приготовления супов. Зелёный же употребляется для супа только в небольшом количестве, для запаха.

Любы-Богу посвящался особый каравай на свадьбе из житной муки и орехами и сухим изюмом, на мёду. Медовики-хлебы выпекались и на Рюгене, Райяне, где их ставили на Новый год, и главный священник языческий прятался за него, спрашивая верующих: «Видите ли меня?» — «Нет, не видим!» — отвечали они хором. — «Да-Бог, чтоб и в будущем году не видели!» — заключал он. Каравай-Любы выполнял ту же роль. Посаженный отец с матерью садились за него и спрашивали молодожёнов: «Видите ли нас, детки?» На что те отвечали: «Не видим, батя с мамой!» — «Ну, Да-Бог, чтоб всю жизнь не видали!» Этим, так сказать, узаконялось благополучие в семье. Большой Медовик обозначал много хлеба. В Антоновке в него запекали стебельки «любистка», сваренного на мёду.