«Кто он? – спросил китаёза.— За Джа, за Чай, за Мао? Чем он дышит – Путиным или смертью?» Девка Чинь-чинь ему сказала: «Он – наш, Господин-мандарин, и вы ему верьте. Я видела, он бомжу-китайцу, Не то как бы наступил на яйца, Но даже время спросил по английски: „Is it time?“ — Ну, бомжак – наш служак,— Конечно, плохо ответил ему: „Time o’clock“»… «Чинь-чинь, а готовить он умеет, однако, Из кошек и мрака Наше новое блюдо „хин-хин-хуй-мерсиви“ Ну, или просто сациви? «Я не знаю, – Чинь-Чинь сказала,— Он пьян, как не пьян, Наш ресторан для него, как сплошной туман Над вечной рекой Мао-Дэна, бренной рекой, И вообще, Господи, его упокой».