Предисловие Маринки Потравницы к московскому изданию 2001 года

Стефан Тешило лжет. О подлый пещерный василиск!

Весьма неспокойным вечером пятьнадесятого травокоса страшные чудеса вершились отнюдь не так, как коварный Тешило и его гнусные единоумышленники описывают в прежних томах своей желчной летописи. Я провела изыскание, и нынче знаю правду. Мой раб, младой баюн Славейка, поведает тайну. Внимайте с почтением гласу слепого певца.

(Гробовая тишина в темном зале.)

 

Слово о подлом татраньском вещуне Тешилке, о грязном скоморохе Лыковиче и прочих недостойных витязях белого камня почайны, рассказанное подневольным бояном Славейкою по былинам старого времени

[1]

 (сказка ужасов)

«Давным-давно в одной галактике это было. Переливчатые, розовея в недобром закате, вырастали в невысокое столичное небо стеклянные иглы небоскребущих твердынь. Длился, дымился, хлопал полотнищами оранжевых рекламных тряпок чудовищный залесский фандесьекль. Фестивали полусветлых теней закипали по углам истомленных плаза, фейерверки гремели в небе, и подрумяненные гроздья республиканских салютов болезненно часто распухали над бульварами.

В прошлом тысячелетии это было. Костлявые, оголодавшие и нервные, дребезжащие твари еще бегали по шатким улицам, царапая по брусчатке желтым жестяным брюхом. И теплые странные вечера умели заговаривать московский воздух до жидковатого остекленения, до тонкого дрожания влажной обломанной веточки, до беззвучного трепета бумажного обрывка на бетонном заборе. Такой был воздух густой и медленный, что колючая искра, высеченная из темного неба ржавыми трамвайными рогами, падала вниз, на камни, долго, долго.

…В некотором царстве это было. Неспокойным вечером 15 июня прежнего тысячелетия одинокий ковчег-вырожденец, громыхая и роняя бледно-голубые звезды, бежал сквозь плотный теплый дождь, ничуть не оглядываясь на перекрестках. Внутри, в холодном чреве несущегося динозавра, было темно и почти пусто — герой был один, и этот герой стоял прямо, гордо держа маленькую светловолосую голову, — а еще, разумеется, он глядел сквозь заплаканное окно на оранжевые брызги редких факелов во мраке, да к тому же насмерть цеплялся за серые стонущие поручни. Волшебный ковчег был еще молод, и крутые повороты пролетал с рыком, едва не оскальзываясь на мокрых каменьях, лихо визжа и щедро осыпая первые этажи потемневших башен ворохами роящихся огненных блесток.

„Ненавижу эльфов. Ненавижу дюймовок. Обожаю плутоний“, — медленно думал герой, озлобленно тиская серые стонущие поручни. Нам важно знать, что думал этот человек. Ибо это был не просто герой, не просто какой-нибудь обиженный синеглазый коротышка, коих немало водилось в обеих столицах в конце прошлого тысячелетия. Его звали Степан Тешилов. О, я вижу, вы понимаете, что это значит.

Тот самый Штефан Тешило. Ужаснейший из татраньских колдунов.

И он был зол. Точнее — лют. Мы не знаем, кто умудрился настолько рассердить гениального пещерного гроссмейстера Тешилу. На наш взгляд, не стоило этого делать. Так ли уж необходимо постукивать серебряной ложечкой по яйцу, внутри которого дремлет молодой василиск?

Угадав мгновение — когда дребезжащий динозавр замешкался на грязной росстани, — пещерный василиск Тешило сумел выбраться из недр полутемного ковчега. Р-раз! — громыхнув когтями, ловко соскочил на скользкую брусчатку. Теплый был дождь — и тот перестал. Теперь жди лета, с досадой выругался лютующий волшебник.

Он шел через лужи, трещины и ступени, и подол тяжеловатого вебмастерова плаща клубился над мостовой, отражаясь в широких лужах, в черном зеркале падшего дождя. Пересек недобрую группировку оборванных нищих друидов, притворявшихся мертвыми деревьями, — и вышел на прямоезжую дорогу. Шлях казался пустынным в этот вечерний час, но подлый вебмастер был мудр и осторожен. Он украдкой посмотрел вверх и подождал, пока кристаллы переменят цвет. К счастью, ждать пришлось недолго. Когда кристаллы сложились в сияющую изумрудную пиктограмму, колдун сделал первый осторожный шаг на скользкий путь.

Дикий монстр-одиночка, краснокожий ублюдок с клыкастым оскалом, радостно взревев, вылетел из густого серебристо-черного кустарника. С голодным рыком вонючая рукотворная дрянь бросилась на вебмастера Штефана. Вебмастер смотрел в лицо налетающей смерти и медленно думал. Он не торопился. Прекрасно понимал, что стремительность его собственных скользких мыслей вельми превосходит скорость примитивных реакций нежданного агрессора. Жестокий колдун-вебмастер мог сделать с краснокожим ублюдком все что угодно. Например, проклясть и заворожить краснокожего: один взгляд, одна чарующая рифма — и жирная волна остронаправленной порчи размозжила бы зверя, некстати налетевшего на невидимую стену вебмастерова гнева. Но колдун не стал воевать — просто отскочил назад. Тупой зверь, дурной бастард заокеанских гобэльфов-технофилов, проскочил мимо и — ххе! — унесся вниз по скользкой брусчатке. Безмозглая шумная тварь, внутренне усмехнулся вебмастер. Не обязательно уничтожать их — проще обмануть.

Хрустя клыками, потряхивая гривой, Штефан двинулся дальше. Он приближался к Полумрачным Близнецам. Раздвоенные башни недорушенной крепости мертвели в полумраке, вяло и мелко искря огоньками чадящих лучин в узких окнах и обугленных бойницах. Бледные лепестки повядших занавесей безвольно трепались наружу из обожженных окон, давно потерявших свои хрупкие стекла…

На подступах к жутковатой твердыне стали попадаться первые встречные. Вот они, узники Близнецов: щетинистые неразнолицые варвары возятся на корточках в охристой грязи; ватагами по шесть — восемь боевиков перебегают коротконогие степняки в кожаных доспехах… А тощие колеблющиеся фигуры — это недомаги. Недоученики, с ударением на третьем слоге, с прогибом в слабой спине. Вебмастера передернуло от омерзения. Да-да, это они: самые древние из обитателей раздвоенной крепости.

Проклятие! Тонкая стружка латунного смеха зло прозвенела воз-з-зле уха — едва не оцарапала! Вебмастер отдернул голову, судорожно отвел обожженные глаза — о ужас! Едва не сцепился взглядом с молодой раскормленной сиреной! Рыжее чудовище скакнуло мимо, едва не задев удушливой волной сладких волос, едва не ударив колючим серебристо-чешуйчатым плечом, едва не заглянув в самую душу зеленеющими злыми глазищами… Страшное место! Гибель пронеслась мимо, и запах еще позванивает в воздухе…

Он спрятал голубовато-серое лезвие взгляда внутрь, в невидимые мягкие ножны души, — и ускорил шаг. Мигать, мигать часто-часто: перед глазами до сих пор горит огненное пятно — кровавый отпечаток яркого женского рта, оставленный на сетчатке глаз… Сегодня дешево отделался, она не успела присосаться. Быстрее. Преодолеть площадь, заполненную умирающими от голодной скуки сиренами, хищными огнедышащими смурнавьями, пускающими из нежных ноздрей сизые струйки терпкого дыма…

— Хай, хэй! Теш-шило, хэй!

…Похоже на лай городских лисиц в овраге за басурманским кладбищем. Его окликнули, смеются и брешут вослед. Не оборачивать. Не применять. Не вынимать взгляд из ножен. Они не достойны моего гнева…

— Хэй, Тешило! Где твоя дюймовка?!

И смех, смех. Грязные самки! Кажется — конец терпению! Блеснуло легкой сталью в ресницах вебмастера. Густая прядь светлых волос упала на побелевший лоб, будто решетчатое забрало на глаза озлобленного паладина. Но — нет, сдержался, одумался. Первый слог боевого заклинания так и остался кататься на кончике языка, как омерзительный леденец с царапающими краями.

Тьфу. Проклятое место эти Близнецы. Порой вебмастеру не верилось, что здесь, среди недоблюдков и почемумий, — его временный дом, его лагерь. Нора.

Он жил не один.

Могущественные друзья помогали выжить в этом аду, в узких витиеватых коридорах старой крепости, перекошенной и дымящейся, похожей на тонущий крейсер-катамаран из далекого будущего. Жаль, что друзья приходили поздно. Уже глубоко в ночи скреблись в дверь и, когда Тешило поспешно отворял, тяжело заползали на высокий порог пещеры — израненные, грязные и хмельные от ужасов отгремевшего дня. Это случалось далеко заполночь. А прежде — весь вечер — Тешило метался по душному вольеру и ждал: все ли вернутся живыми?

Вебмастер Штефан ненавидел приходить домой первым. Он ненавидел эти одинокие вечера, опущенные в разворот колдовской книги на ледянском языке. Никто не знает, что именно читал уродливый василиск, забиваясь вечерами в свою пещеру. Не ведает даже моя великодушная, мудрая и справедливая хозяйка Маринка из Потравнице (она же великая фея Моргана).

Отрываясь от книг, маг-василиск Тешило вяло развлекался. Он прикреплял к стене портреты женщин, своих будущих жертв. И метал в изображения волшебные дроты, стальные перья, начиненные черничным ядом. А иногда… о ужас. Он сжигал эти маленькие пестрые портреты, высекая из стиснутого кулака жадный лепесток липкого пламени. Иссиня-рыжего, как вспышка иван-да-марьи в пыльной траве.

Все василиски умеют высекать пламя из кулака.

…Слушайте, что случилось потом. На волшебном очаге — без дыма и пламени — василиск Тешило готовил свой чудовищный ужин из неведомых корнеплодов, коих никогда не порождала земля от Авалона до Вавилона. Говорят, у вебмастера был целый сундук невиданных плодов! Должно быть, он вырастил их сам. Штефан Тешило не зря считается великим магом Татрани, уступая в могуществе лишь моей прекрасной хозяйке, господарке Маринке из Потравнице.

Итак, в тот неспокойный вечер василиск по имени Штефан держал в окровавленных руках огромный ритуальный кинжал. С его помощью он обычно очищал мистические корнеплоды от тонкой янтарно-желтой кожицы, цветом напоминавшей свежую чешую морского Змея Глубиныча на четвертый день линьки. Внезапно страшный кинжал выпал из жестких пальцев вебмастера — и, скользнув с края стола, по самую рукоять вонзился в дубовые плиты грязного пола!

Отвратительный вебмастер Штефан вздрогнул, роняя с грязных волос личинки и опарыши; дернул угловатым плечом и замер. Он уже чувствовал приближение неведомого существа высшей астральной категории. Возможно, это была полуобнаженная, хорошо вооруженная фея-лошедева из Звездной Гвардии залесского божка Стожара. Или, предположим, пожилой и загримированный под ручную обезьянку эльф-воитель в чине полковника ментального гестапо при Личной Канцелярии кельтской колдуньи Лалилео, известной также как „Дама Озера“… Кто бы это ни был, вебмастеру Штефану пришлось насторожиться.

Кажется, я уже намекал, что, при всех зримых недостатках, Штефан Тешило — чудовищно одаренный баюн. Я знал его лично и свидетельствую: Тешило способен зажигать довольно крупные солнца, оживлять статуи, перевербовывать вражеских семарглов прямо в полете и даже — создавать устойчивые рифмованные миры из цветочной пыли! Разумеется, при таких способностях нехитрое умение видеть сквозь стены является базовой опцией персональной экстрасенсорики. Так и есть: маг-василиск Тешило задрожал всем своим уродливым телом, его хищные ноздри затрепетали, мутно-голубоватые глаза закатились… Очевидно, он пребывал в акте ясновидения, ощущая мощное экзистенциальное поле высокого гостя…

Гулкий удар в дверь — и страшный гость вошел, задевая полами белого плаща, гордо вытянув вперед обе мохнатые лапы, в каждой по бутыли.

Признаться, никому не пожелаю такого визитера в дождливый черный вечер. Гость был жуток и могуч. Это был он — самый неуемный и опасный паяц на Руси, влиятельный и хитроумнейший медиа-барон Залесья, региональный мерлин Большого Властова, гнусный пьяница и хохотун, пошляк и развратник, гнида и падла — Мстислав Лыкович собственной персоной. Он же — Бисер. Он же — „патрон“. Он же — „большой хозяин“.

В мире влажских разбойников, тмутороканских террористов и сарачинских киллеров гнида известен под кличкой Кабан-десантник Продавцы просроченных заклинаний именуют хитрого гада Сигающим Расстегаем. Черномаги Ледянии величают его по-своему: Турбодиггер. А шаманы племени мохля присвоили Бисеру особое сакральное прозвище Кирдык-Пасаран, что в переводе на язык славян означает: Туча-Проблем-На-Твою-Прыщавую-Задницу-И-Не-Спрашивай-Почему.

Мстиславище вломился, задевая окружающее шумящими полами седого плаща, распространяя удушливый аромат заморского благовония „Шевиньон“. Негодя-а-ай… Нет, не зря его величают талантливейшим имиджмейкером Траянова времени. Глядя на эту широченную репу, сияющую всеми цветами радуги (пунцовый нос, бутылочный блеск во взгляде, синеватые мешки под глазами), созерцая обворожительную улыбку, похожую на перекошенный клавир нетрезвого рояля, поражаясь ямочкам на щеках — наблюдая все это, неосведомленный читатель никогда бы не предположил, что перед ним — грозное чудовище. Неоднократно спаивавшее самых робких первокурсниц. Обольщавшее самых высокомерных феминисток. Грабившее купеческие караваны и жестоко избивавшее неповинных унтер-чародеев из молодой гвардии жреца Куруяда.

Да что там молодая гвардия! Говорят, однажды „атакующий удод“ хладнокровно оттаскал за ухо самого батьку-Стожара, верховного божка Залесья!

Каких только гнусностей нет на счету кровожадного джокера! Известно, что он втерся в доверие к умирающему князю Всеволоду Властовскому и — обманом — вымог у агонизирующего вельможи драгоценный кусочек опоясти с золотой вышивкой, фамильное сокровище древнего рода! А после смерти князя заявил, что сия реликвия дает ему право выступать в роли княжеского душеприказчика и самолично решать, кто из многочисленных претендентов на властовский престол является истинным наследником Всеволода!

Дальше — жутче. Мстиславище похитил у славного полубога Чурилы Пленковича его любимый летающий сапожок. Где, я спрашиваю, справедливость? Бедный Чури, он так убивается. А наглый Мстислав до сих пор глумливо пользуется краденой волшебной обувью! Ежедневно рассекает в облаках тудда-сюдда по славянскому небосклону — в ультрамодной багровой рубахе, наслаждаясь жизнью и одним своим хамским видом раздражая широкие массы страждущих соотечественников, живущих глубоко за чертой бедности и наблюдающих жирного летучего гада снизу, с бренной земли.

Едва очнувшись после очередной оргии, Мстислав поспешил совершить еще одну вопиющую низость. Улучив момент, он выкрал у безутешного наместника Катомы его очаровательную дочурку Метаночку — и теперь (очевидно, предварительно обесчестив девушку) шантажирует Катому, требуя денег и привилегий в обмен на возвращение прелестной заложницы!

Да, он сумел дотянуться до скользких рычагов власти. И — вцепился. Превратился в серого кардинала: посадник Катома бегает перед Мстиславом на цыпах. Великий город Властов лежит у грязных заскорузлых ног этого жирного обормота Бисера, вчерашнего грабителя и рэкетира.

Кстати — раз уж зашла речь о Бисере, — есть любопытная информация для отъявленных смельчаков и лиц, желающих войти в историю. Один превесьма могущественный господин, пожелавший пока остаться неизвестным, обещает за голову Мстиславки Лыковича тысячу гривен лиловым жемчугом плюс мешок черной сапфировой пыли! Для заинтересовавшихся камикадзе сообщаем адрес анонимного заказчика в Великой Волшебной Вязи: .

…М-да. Вернемся к нашим мутантам. Пещерный василиск Тешило (замерший за обеденным столом над блюдом с корнеплодами и напряженно обернувшийся на грохот ушибленной двери) легко мог в ту минуту заработать и жемчуг, и мешок пыли. Ему достаточно было произнести атакующее заклинание повышенной мощности — и, поспешно выдернув из половицы ритуальный кинжал, вонзить его в жирное развращенное тело Бисера. Желательно в глаз, как обычно делает моя добрая господарка Маринка из Потравнице. Но — увы. Вебмастер Штефан не стал делать этого. Потому что…

Штефан и Бисер были друзьями. Давно замечено: моральные уроды тянутся друг к другу.

Пройдет всего несколько дней, и оба урода — вебмастер и паяц, — аки звери, вырвавшиеся на свободу новой реальности, кинутся злодействовать, отчаянно путая все карты и фишки Сварогу, Мокоши и другим почтенным ветеранам „Древнерусской Игры“. Но — все это в будущем. А пока, в неспокойный вечер 15-го числа летнего месяца травокоса, вебмастер Тешило и паяц Мстиславище еще ничего не знают о „Древнерусской Игре“. Они просто встретились в грязной полутемной комнате после многотрудного дня. Просто скрестили взгляды. Колючая пауза прозвенела в воздухе. Наконец прозвучал утробный голос Бисера:

— Угу, эхмм. Картопля ужо сварилась?

Вебмастер Тешило скрипнул клыками и болезненно отвел льдистый взор. Локтем правой конечности он пытался прикрыть горшок с волшебными корнеплодами, а также початую реторту с таинственной надписью „Жигулевское“. Но — тщетно. Ничто съедобное не укроется от взгляда вечно голодного паяца. Икая и порыгивая, мимоходом стряхивая с плеч разноцветные женские волосы (кто знает, скольких он замучил сегодня?), Мстиславище ринулся к столу:

— Срочно жрем весь хавчик, прежде чем подгребет Вещий Лисей, драть его!!!

Бисер тщетно надеялся на столь удачный сценарий. На свете есть два существа, которые всюду появляются некстати. И притом никогда не опаздывают. Первое существо — это старушка Смерть. А второе — молодой князь Лисей Вещий.

Болезненно, будто сломанной челюстью, хрустнул дверной замок. Дверь медленно поплыла вперед, впуская в комнату густо-черную полоску темноты из стынущих сеней. Вместе с темнотой внутрь просочилось существо в изящных одеяниях цвета полночного одиночества. Повеяло мертвящей прохладой. Нехорошо щелкнули бледные пальцы, колко блеснули слюдяные чешуйки на глазах вещего князя. Призрачно прозвучал голос, будто просипело из трещины в заиндевевшей могильной плите:

— Картош-ш-шка… Вкус-с-сно… Вес-с-сьмакс-с-стат-ти…

О скользкий взгляд… Будто кусочки льда катаются в масле. Вы узнали этого выродка, этого Кащея со светлым челом, этого Цезаря с тонкими пальцами безжалостного вивисектора.

Первое время никто не считал его Вещим. Нескладный иностранчик, тощий выродок, болезненный племянник последнего базилевса, поселившийся в городке Вышграде на „диком востоке“ Залесья у самого края Вельей Челюсти, — кому он угрожает?! Тогда, в самом начале, любой соседний властитель мог отутюжить игрушечное Вышградское княжество тремя дюжинами конных латников. Но — никто из „больших князей“ не удосужился раздавить гусеницу, прежде чем из черной куколки выполз стальной птеродактиль с близорукими глазами и повадками интеллигентного аллигатора.

Интриги и дипломатические козни — вот обоюдоострое оружие вещего негодяя. Расставив капканы и заготовив побольше яду, венценосный интриган Лисей начал разыгрывать свой звездный дебют. Стремительно, изящно отбирал у соседей фигуру за фигурой: все новые заставы и крепости переходили под его контроль. Здесь — аннексия, там — провокация… Амбициозный иноземец, импортировавший на Русь чуждую культуру, он понаставил всюду греческие фонари, развесил хоругви и тяжелые пыльные знамена. Безжалостно разогнал волхвов, выжег на корню андеграундную субкультуру мелкой нечисти — домовых, банников, овинников…

Наконец молодой властолюбец снял со стены свой черно-белый щит с желтой геральдической лисицей и вышел на высокое перено-крыльцо, дабы вступить в гремящее стремя войны. Да, это был базиликанский блицкриг на многострадальной славянской земле. Никто из князей-соседей не успевал даже обернуться на звон иноземных тетив, спущенных в спину. К вечеру первого дня Лисей Вышградский захватил крепкое Опорье и процветающий Жиробрег. Затем присоединил древнее городище Глыбозеро вместе с дюжиной жирных селений, включая знаменитую Стожарову Хату. Всего за неделю территория некогда третьестепенного Вышградского княжества увеличилась почти вдесятеро!

И все же главный экзамен на подлость князь Лисей успешно сдал в тот исторический момент, когда на Русь явился уже упомянутый выше легендарный освободитель, молодой реформатор, перспективный восточный политик — Чурила.

Многие залесские князья, не разобравшись в истинных предпосылках событий, сгоряча выступили против этого миротворца из Утробной Монголии. А что же хитрый Лисей? Он… напротив, притворился союзником Чурилы! Сделал вид, будто подключился к военной инициативе Востока: армия Лисея выступила в фарватере гуманитарной операции хана Кумбала, одного из лучших военачальников Чурилы. Греческие катафракты в полном вооружении проследовали вслед за восточной армией на город Властов. Однако… это был лишь отвлекающий маневр хитроумного грека! В тот момент, когда ничего не подозревающие миротворцы Чурилы в поте лица наводили порядок в очередной славянской деревне, Вещий Лисей… нанес им страшный удар в спину.

Брутальная, чрезвычайно кровавая военная операция была проведена с использованием редчайшего антигуманного оружия, известного под названием „пороки железныя“. Напомню, что сие древнее изобретение горских мастеров запрещено Млетокской, Новотройской, Пожонь-Мазовской и другими международными конвенциями. Вы спросите, где Лисей умудрился раздобыть упомянутое оружие массового поражения? Оказывается, в режиме тотальной секретности он снюхался с ренегадским, реакционным режимом Алыберии (в этой стране до сих пор сохраняется единоличная диктатура жестокого царька-узурпатора Леванида Зиждителя). В обмен на торговые льготы Леванид отправил князю Лисею сразу три железные катапульты.

Страшный груз был спрятан в трюмах крупных лодий, перевозивший ковры и специи. Разумеется, вольные речные разбойники, эти благородные борцы за социальную справедливость, пытались дерзко перехватить алыберский караван. Но бессердечный князь Лисей кроваво расправился с речной вольницей, развернув масштабную карательную операцию на Влаге и Керженце. Волна казней прокатилась по Залесью. Десятки отважных робингудов были четвертованы, расстреляны, посажены на кол. И вот — катапульты в руках коварного грека Лисея. Увы: его холодный палец не дрогнул на кнопке „Пуск“. Ничего не подозревавшие миротворцы Кумбал-хана были уничтожены за несколько минут. Гордые паладины Чурилы, цвет восточного рыцарства, — они погибли все. Князь Лисей подло напал на них ночью.

Казалось бы, ужасающий моральный облик этого вельможного убийцы уже очерчен со всей определенностью. Однако сообщу последнюю (и, пожалуй, самую значимую) черту чудовищного имиджа. Как стало известно из информированных источников, совсем недавно Вещий Лисей запятнал себя гнусным альянсом с совершенно одиозной фигурой: фашиствующим самозванцем Зверко, предводителем многотысячной толпы озверевших люмпенизированных оборванцев. Нет, я не оговорился. Союзником Лисея стал тот самый Зверко, мятежный генерал из племени дубровичей, которого разыскивают агенты Международного Гаагского трибунала по расследованию военных преступлений против гуманности!

Однако о пресловутом „наследнике Зверко“ пойдет речь чуть позже. Всему свое время. А пока…

В описываемый нами момент рокового летнего вечера три голодных существа — Тешило, Бисер и вещий князь Лисей, — желудочно урча, подергиваясь от жадности и кратко рявкая друг на друга, пожирают отвратительно пахнущие корнеплоды из волшебного алхимического горшка. Они трясут засаленными, лоснящимися от жира мордами; они терзают когтями комочки разваренной мякоти; горячие брызги разлетаются в стороны, щедро осыпая дымящимися каплями имперские знамена, фашистские штандарты и скабрезные картины на стенах. Алчных монстров мутит от наркотической сладости корнеплодов, они жмурятся от предчувствия близкой эйфории, но этого мало: часто, слишком часто они прикладываются к пыльным ретортам с таинственными надписями… Взрыв! Грохот! Гремучие смеси детонируют в бутылях, шипящая пена заливает грубый стол и колени собутыльников… Они хмелеют, пьяно мотают мордами с высунутыми сизыми языками; их жутко распирает и ведет, им рвет башни — и вот…

В самый неподходящий, самый опасный момент происходит непоправимое. Отбросив чашу в угол пещеры, вещий князище Лисей пьяно выпрыгивает из-за стола: ха! разлетаются обломки стульев, собутыльники вздрагивают, вебмастер Тешило с перепугу кастует оборонительный спелл, вмиг выжигая половину мух, клубящихся над горшком с корнеплодами; Бисер нервно дергается, корябая по столешнице когтями — вороха грязно-желтой стружки валятся на пол.

— С-спокойно, roc-c-спода офис-с-серы… — шипит князь Лисей; загадочно улыбаясь, он хищно подползает к своей черной шкатулке и длинными суставчатыми пальцами нащупывает пятизначный код заговоренного замка. — Я приготовил вам с-сюрприс-с-с…

Дрожащими костлявыми лапами черный князь извлекает из шкатулки нечто ужасающее, какой-то ворох потемневшего пергамента, лучащийся багровой аурой злобы… Мелкие голубые молнии проскальзывают меж измятых страниц. Это не потерянный рецепт водородной бомбы, разработанный Леонардо да Винчи. Не уцелевшая копия „Слова о полку Игореве“, датированная 1184 годом. И даже не манускрипт чудовищной книги под названием „Выбранные места из переписки с друзьями“. Штука пострашнее.

Листая грохочущие несгибаемые страницы, Лисей скалится в медленной улыбке:

— Боитес-с-сь? Ха. Ха. Ха. Не бойтес-с-сь… Это не с-смертельно… Вс-сего лишь прелюбопытная находка… Черная книжица под названием „Нас-с-следие“…

И верно, на потрескавшейся обожженной обложке манускрипта можно разглядеть колючую проволоку готической надписи:

НАСЛЕДИЕ. ИЛЛЮСТРИРОВАННЫЙ ЕЖЕМЕСЯЧНЫЙ ЖУРНАЛ

— Заглянул я давеча в с-сей журналец… — снова скрипит металлический голос вещего князя. — И вдруг, вообразите… нахожу заметку. Подпис-с-сана знакомым именем С-с-стефана Теш-ш-шилова… Ха. Ха.

Льдистый смех в темноте. Секунда звенящей тишины.

И — началось.

— О, тля, мля! Кайфно!!! — заревел, загоготал обрадованный Мстиславище; кинулся обнимать-колотить побледневшего вебмастера Тешилу. — Стенька, драть тебя! Да ты писатель!

Навалившись тучным телом, Кабан-десантник обрушил вебмастера на пол — рыча и захлебываясь, они покатились к стене. Отвратительные, как клубок групповушно сношающихся крокодилов. Брызнуло красным — огрызаясь, щелкая зубами, Тешило пытался сбросить с себя обезумевшего паяца, но Мстислав вцепился ему в горло и начал душить. Хрустнули дробимые ребра, и вебмастер сдался.

— Ладно, ладно. Согласен. Моя статья. Сейчас объясню.

Бисер помог ему подняться и дотащил до стула. Морщась, кроваво сплевывая, Тешило уселся и с видимой неохотой начал свой рассказ:

— Ну слушайте, уроды мои. Это прошлогодняя история. Дело было на практике по сбору фольклора. Нас, студентов филфака, послали под Кандалакшу. Натравили на тамошних старушек: надлежало записывать байки на магнитофон. А потом моими записями заинтересовался редактор „Наследия“…

Застарелый честолюбец, тщеславный колдун Тешило втайне изнемогал от жажды поскорее прочитать опубликованное. Вещий Лисей знал это и не упустил случая подвергнуть собутыльника заслуженному истязанию. Медленно, томительно неспешно черный князь разогнул кодекс „Наследия“… Смахнул вековую пыль и мелкие алые искры, потрескивавшие вдоль корешка… Ловким щелчком сбил разъяренного скорпиона, метавшегося по первой странице.

— „Легенда о С-серебряном Колоколе“, — звеняще зачитал он и покосился на слушателей. Мстислав подавил зевок и с усилием сосредоточил взгляд обоих глаз на лице Вещего.

„…Давным-давно тут монастырь стоял. Там, где теперь некоей напротив острова, на том берегу Супони. И в том монастыре хранился Серебряный Колокол. Именно что хранился, потому как монахи в тот колокол никогда не били. В прочие часто званивали, а в серебряный — нельзя. Непростой, гляди-ка, предмет был.

Ну вот, а потом пришла сюда англичанка. Много кораблей — и под Архангельским встали, и к нам сюда дивизию свою послали. А монахи, как узнали про это, за колокол испугались, оно и ясно — серебряный. Сняли его с колокольни да унесли в лес, к реке — с пением, со свечами, с почтением, как полагается. Пронесли по-за рекой да где-то на валунах в воду и опустили, чтоб англичанка не нашла.

Корабли-то ихние скоро ушли — пожгли у нас, конечно, много — и деревни, и в монастыре пожар был. Когда все потушили, пошли колокол доставать — а уж где там! И сам он на глубину ушел, в самую пучину, и берег над ним обвалился… Монахи его веревкой заденут, потянут — а он все доньше идет. Словом, погоревали да оставили.

А колокол и верно непростой был. Ежели его наверх-то здынуть да ударить в него — тогда по всей Руси жизнь перевернется и no-старому пойдет. Вот, примерно сказать, школа и сельсовет — все это тихонько под землю скроется, и холм сверху сойдется, весь строевым лесом порастет. Снова пойдут по лесу девки в снарядных сарафанах собирать малину и княжевику-ягоду. Дороги зарастут, как их и не было — будем в гости реками ходить. А где кипиратив теперь — там церква снова построится, как встарь была — беленькая, тоненькая вся… Старуха-то, бабка покойная, мне про нее сказывала. Вот так все будет — надо, однако, колокол достать да ударить с толком. Впрочем… нам, старикам, теперь не в силу его вытянуть. А молодые что? — только смеются. Скоро все старые-то повымрут, тогда и место забудется — то самое, где колокол упрятан. Посмеетесь тогда, ага…“

Мстиславище ржал уже давно. Хрипел, давясь собственной слюной. Омерзительно дергался и бухался лбом о столешницу.

— Заткнис-с-сь, Бис-с-сер… — вдруг прошипел Вещий Лисей, глаза его недобро блеснули в полумраке. Мстиславище мгновенно смолк — будто захлопнули крышку выгребной ямы.

— Ес-с-сли С-серебряный Колокол с-существует в природе, тогда…

— Че тогда, драть тебя? Экхм, хмы! Не тяни дрезину, говори конкретно, тля!

— Тогда… ЕГО НАДО НАЙТИ.

Слова черного князя просвистели как свинцовые осы над головами собутыльников. Это был приговор. Вещий Лисей повелел — и колокол будет найден.

Как мы видим, именно хитрый потомок базилевсов принял решение, ставшее роковым для сотен неповинных мужчин, женщин и стариков (а также домовых, лошедевиц и русалок). Пройдет всего несколько часов — и банда суперзлодеев, злобных гостей из будущего десантируется в беззащитную, ничего не подозревающую Древнерусь.

Что манило их, негодяев? Чего недоставало в родном столетии? Зачем эти трое собрались войной на жителей былинного края? Возжелали неограниченной власти над наивными простаками-славянами? Может быть, мечтали набить карманы серебром, алмазами, черной икрой? Или — просто захотелось нетронутых, свежих девок — никогда не куривших „L&M“, не вкушавших гормональной курятины?

Ах, почему земля в тот же миг не разверзлась под ногами злоумышленников! Удивительно, как Сварог, Мокошь и другие божки не воспользовались случаем, чтобы разом загубить троих гадов, собравшихся в общей норе! Подумать только: всего один метеорит… одна-единственная шаровая молния, метко пущенная в нужное окно — и столько проблем можно предотвратить! Ах, если бы крупицу яда подсыпать в эту реторту с вином… Троих динозавров одним ударом… Но — нет. Никто не воспользовался шансом. Не остановил.

А гады не дремали. Они готовились к походу. Вебмастер Тешило облачался в виртуальный доспех гроссмейстера; Вещий Лисей царапал когтями по карте; Мстислав Лыкович спешно дожирал корнеплоды. Вскоре они поняли: нужно оружие и золото.

— Знаю, где взять деньги, — улыбнулся Тешило.

Вебмастер рассчитал правильно. Он имел в виду золото нацистов — несметную казну бандитского короля Зверки. Того самого. Фашиствующего.

Свою волчью карьеру наследник Зверко начал с символического акта поругания одной из сакральных основ демократического общества. Речь идет о свободе печати и, в частности, о здоровье известного независимого журналиста Льва Галевича, поволжского немца. Наследник Зверко хладнокровно надругался над принципом свободы прессы, цинично избив Л.Галевича. Акт вандализма поимел место во время массового культурного мероприятия на территории физико-технического факультета. Л.Галевич присутствовал на мероприятии по долгу службы, готовя репортаж для популярного журнала „Столичная Фишка“. Он выполнял свой профессиональный долг. „В моем лице избита не только независимая пресса Москвы, но вся молодая, демократическая Россия, — заявил Л.Галевич в реанимации. — Это не просто хулиганство. Это полноценный культурный акт неофашистской окраски. Своего рода медовушный путч, виртуальный поджог рейхстага“.

Власти ограничились полумерами в отношении озверевшего неофашиста Зверки. Его исключили из Университета — всего лишь! Разумеется, столь откровенная демонстрация бессилия отечественной Фемиды развязала лапы бандиту и его приспешникам. Вокруг новоиспеченного фюрера стали собираться фанатики, шизофреники, ренегады. Гипотетические права на Залесский престол окружали имидж Зверки липкой аурой власти. Отчисление из Университета лишь способствовало взращиванию семян ненависти в тесной душе этого человека. Уже после его отбытия в Древнерусь в личной библиотеке Зверки были обнаружены редкие книги с мрачными названиями: „Бесы“ и „Солнце Мертвых“, „Идиот“ и „Вий“, „Окаянные дни“ и „Мертвые души“. Видимо, он всерьез увлекался всякой литературной дьявольщиной.

Неудивительно, что, когда вебмастер Тешило, громыхая виртуальным доспехом, взобрался по крутой лестнице наверх и ударил железным локтем в дверь Зверкиного логова, фашиствующий наследник немедленно отодвинул тяжелый засов. Желтоватые змеиные глаза фюрера помутнели от положительных эмоций. При виде Тешилы в темноватом, животном сознании Зверки начинали теплиться воспоминания о бутылях с огненной водой, которую они распивали вместе.

Однако на этот раз Штефан Тешило явился без бутыли. Более того: василиск просил золота. Зверко неприязненно сузил глаза:

— Зачем тебе деньги, Стеня?

Вебмастер ждал этого вопроса — он тряхнул зубастой головой, округлил глаза и взмахнул руками, будто дирижер за пультом. Да, Штефан Тешило начал ворожить: его слова изливались потоками вязкого сиропа. Как загипнотизированный, Зверко повалился на кучу каких-то тряпок, служившую, по-видимому, ложем. Он слушал гроссмейстера зачарованно — желтые глаза уже горели, словно искусственный янтарь в свете электрической лампы. Через несколько минут великий Зверко уже был рабом чудовищного замысла. Отныне он тоже мечтал о Серебряном Колоколе.

— Когда? Когда вы едете?

— Прямо сейчас, если денег дашь.

— Я еду с вами.

* * *

…Счастлив тот, кто встречает утро похмелья своего в домашней постели. А вебмастер Тешило оторвал больную голову от жесткой повлажневшей подушки с клеймом МПС и, увидев над собой пластиковый потолок купе, в медлительном ужасе сомкнул веки. Тешило помнил страшный Петербургский вокзал, затянутый волнами едкой гари, поднимавшейся от горевшего мусора. Помнил вокзальный буфет — они ждали посадки на мурманский поезд, пели неприличные песни про муниципальных милиционеров и в упор обсуждали ночную девушку, развлекавшую огромного тощего негра за соседним столиком. У девушки были губы в шоколадной помаде и серебристая ювелирная змейка на шее… Проснись вебмастер пораньше, возможно, все сталось бы иначе. Вероятно, гроссмейстер Тешило — как самый трусливый в команде трансцедесантников — успел бы передумать. И отговорить других. Но — он открыл глаза где-то между Сухиничами и Костериным — поезд был уже критически близок к Кандалакше, и пришлось доехать до конца.

Какой там колокол! Все, что нужно вебмастеру по утрам, — это три лепешки похмельного снадобья. Провинциальный вокзалец был пустым и светлым — летнее утро светилось сквозь непромытые окна. Старинный паровозик дремал на постаменте, и его спящее лицо было болезненно-чинным, как у крейсера „Энтерпрайз“. Четверо злобных хроников (хронодесантников) сидели на жестких стульях с фанерными спинками и думали, где найти денег на обратный билет до Москвы.

Внезапно Мстислав поморщился и, прижимая ладонь к урчащему брюху, поспешил в противоположный конец вокзала… По пути Мстислав стянул с газетного прилавка тоненькую четвертушку районной „Зари Заполярья“ (три тысячи рублей за экземпляр) и, сминая свежий выпуск в кулаке, болезненно удалился.

Его не было минут пять. Наконец Зверко оторвав плоские ладони от лица, вгляделся в дальний угол здания и удивленно двинул бровью: Мстислав приближался стремительно…»

 

Слово о серебряном колоколе Степана Тешилова

…Мстислав приближался стремительно, расталкивая старушек, юрко путавшихся под ногами, — русые волосы необычно растрепаны, влажные татарские глаза (подарок покойной бабушки) глядят ненормально. Еще мгновение — и он рядом: молча, не моргая, протягивает обрывок заполярной газетки.

Кратковременная схватка с Алексиосом (четыре кадра из регби) — и я побеждаю: в руках расправляется неприлично помятый кусок газетной передовицы. Сразу — жирный заголовок с обкусанными буквами на конце:

«КОМУ МЕШАЕТ МУЗЕЙ-ЗАПОВЕДН…»

Еще прыжок в сторону — подальше от жестких пальцев Данилы, тянущихся к бумажке… Живо, читаем:

«…Вопрос о передаче церкви комплекса зданий историко-архитектурного заповедника Спасо-Челобитьевского монастыря не может быть решен положительно до тех пор, пока…»

Дальше, быстрее:

«…о невозможности сохранения здания в условиях ежедневной эксплуатации во время церковных служб»…

Мимо! — ага, вот:

«бесценный музейный экспонат, шитое золотом покрывало с мощами местного святого было передано храму еще в прошлом году, а теперь… теперь решается вопрос о судьбе уникальной находки, обнаруженной два месяца назад в старом русле реки Супонь — речь идет о Серебряном Колоколе работы неизвестного мастера XVI века»…

* * *

Здесь начинается «Древнерусская Игра». Слышите шум? Он приближается, поэтому спешу объясниться. Прежде чем читатель перевернет эту страницу, ему придется сделать выбор. Если тебе плохо с нами, добрый читатель, — не уходи. Если тебе неуютно с нами, всегда помни: это не более чем сказка. Просто игра: в любой момент можно закрыть книгу, и строки исчезнут, и Русь оставит тебя в покое. Если мы тебе чужие, не верь ни единому слову. Помни, что в природе не бывает серебряных колоколов. Повторяй себе, что история не движется вспять. Убеждайся, что прежнюю, колокольную родину уже не вернуть. Если ты поморщился в середине предыдущей фразы, прошу тебя: не Доверяй глупым северным легендам. Потому что, поверив старому Евсеичу хоть на миг, ты попадаешь в ловушку, в русскую западню: ты уже не просто читатель, а… действующее лицо будущих томов этой книги. Согласившись с нами, ты принимаешь правила этой игры — а ведь это не «просто игра» и уж конечно, никакая не сказка. Открою тебе секрет: удар колокола не возвращает древнюю, былинную Русь ДЛЯ ВСЕХ. Он дарит ее только тому, кто поверил… Берегись, игрок: не вышло бы так, что в тот самый момент, когда ты вдруг почувствуешь реальность возвращенной истории, какой-нибудь идиот под Кандалакшей ударит в Серебряный Колокол, и…

…твои родные недосчитаются тебя в начале двадцать первого века!