Я просыпаюсь рано утром, в чрезвычайно бодром расположении духа, находясь в предчувствии чего-то положительного, необыкновенного, нового. Сквозь стекло окна номера проступают первые лучи утреннего солнца, лишь только усиливающие моё позитивное настроение.

Естественно, ведь сегодня мне предстоит встреча с Крыловым.

С человеком, которого я почему-то очень хочу увидеть.

С моим персональным Иисусом.

Или может мне просто хочется, чтобы хоть кто-нибудь меня выслушал? Ведь за всё то время, пока я нахожусь в этом своём тотальном беспамятстве, произошедшем по неизвестной мне причине, мне до сих пор никто не позвонил, а также никому не позвонила я, сославшись на то, что я никого не помню.

Или просто не хочу помнить?

Если да, то почему?

Не позвонила никому, кроме Крылова.

Проверяю баланс на мобильном телефоне. Остаток на счёте — 35 рублей. А это значит, что баланс мне в срочном порядке необходимо пополнить, иначе я рискую обломаться в следующей попытке с кем-нибудь пообщаться, как, например, вчера с Крыловым.

Мобильные телефоны стали заменять нам общение. Всё для того, чтобы не видеться с человеком, но при этом создавать иллюзию социума.

Реалити-шоу: «Преодолей расстояния».

Начинаю осознавать, что этот человек, мой психотерапевт, успел занять какое-то особенное место в моей жизни, как будто он — нечто большее, чем просто врач или друг. Нет, я не расцениваю его как любовника. Он мне интересен именно как человек, только я по-прежнему никак не могу понять, почему же.

Решаю, что рано или поздно мои сомнения и опасения по поводу моего доктора в любом случае развеются, поэтому попросту откладываю эти мысли на будущие времена.

Надо собраться.

Сегодня я должна выглядеть идеально.

Иду в ванную комнату, принимаю душ, тщательно умываюсь, накладываю макияж, как всегда — я подсознательно понимаю, что как всегда — скромно, не вычурно-кричаще, но со вкусом, так сказать, ничего лишнего и ничего недостающего.

Золотая середина.

Собираю сумочку, одеваюсь и выхожу из отеля, в очередной раз перевернув табличку на двери надписью «Пожалуйста, уберитесь». По пути к выходу подхожу к банкомату, вставляю в него банковскую карту, ту, на которой четырнадцать с чем-то тысяч рублей, и пополняю баланс мобильного телефона на тысячу рублей.

Так, на всякий случай.

Про запас.

Я запаслива?

И ещё я обнаруживаю, что мне не хочется, чтобы в номере, где в настоящее время я проживаю, убирался хоть кто-либо, кроме меня.

А это значит, что я, скорее всего, всегда убиралась сама.

И ещё это значит, что у меня дома, где бы он ни был, нет никакой горничной и, вероятно, вовсе я не дочь какого-нибудь олигарха. Если так посмотреть, то четыреста с чем-то тысяч — это не такие уж и большие деньги для столицы, для меня это — я прикинула в уме — примерно как десять-пятнадцать походов по магазинам. То есть, эту сумму для меня реально спустить в трубу не более чем за месяц.

Смотрю на часы, и, выяснив, что времени до посещения психоаналитика у меня ещё более чем достаточно, решаю немного прогуляться. Сажусь в метро, доезжаю до станции «Площадь революции», по пути, опять же, собирая на себе жадные взгляды мужчин и завистливые — женщин, и поднимаюсь из подземки в город.

Где-то с час я бесцельно бороздила просторы центра столицы, наслаждаясь каждым мгновением, всеми видами и пейзажами, открывающимися моему взору. Когда на часах мобильного телефона я увидела «12.20», я спустилась в метро, обнаружив, что дошла уже до станции «Тверская», и поехала на станцию «Чистые пруды».

В клинику.

Шла я туда уже по памяти, сделав благодаря этому вывод, что, скорее всего, я не только не теряю память каждый день, но и эта потеря памяти у меня первая.

Вынос мозга.

За что мне ниспослано это испытание?

Что я такого натворила?

Мысль ниоткуда: я ужасна.

Встаю посреди тротуара, напрягая этим случайных прохожих, торопящихся по каким-то своим делам, достаю блокнот с ручкой и записываю: «Я — монстр?».

Странно, но я не понимаю, откуда у меня в сознании появилось такое предположение. Но руководствуясь воспоминанием о примере с Женей и футболом, решаю, всё же, ловить каждую деталь, так как она действительно может оказаться если не решающей, то довольно значительной.

Каждая мелочь может стать решающей.

Дохожу до клиники, дожидаюсь встречи с Крыловым и прохожу в его кабинет, минуя прихожую с секретуткой и приятной музыкой в стиле «чиллаут». Или «лаундж».

Крылов говорит:

— Добрый день, Вика. Рад вас видеть, — вид у него действительно очень радостный. Как будто я как минимум его лучший друг.

Или любовница.

Старый развратник.

— Здравствуйте, Дмитрий Валентинович, — отвечаю я, нарисовав на лице некое подобие довольной улыбки.

Сажусь в кресло.

— Рассказывайте, как ваши дела, что вспомнили?

Вкратце пересказываю ему эту свою историю с жиром, прыщами, Женей и лишением девственности. Всё это время, слушая мой рассказ, Крылов сидел и внимательно слушал, периодически делая какие-то пометки в своей огромной тетради.

Странно, у него на столе стоит ноутбук, но работает он в тетради.

Впрочем, неудивительно, ему уже наверняка далеко за сорок, а эти старички ничего не смыслят в технике.

Их проблемы.

Я была права: мне жизненно необходимо пообщаться хотя бы с кем-нибудь, чтобы меня хоть кто-нибудь выслушал, хотя бы сделал вид, что понял и поддерживает меня во всём.

Именно сейчас я ощущаю серьёзный недостаток общения, но ловлю себя на мысли, что я не так уж часто общаюсь с людьми. Так откуда тогда этот недостаток?

Я сознательно ограничиваю себя от людей, и при этом испытываю недостаток в общении?

Я что, дура?

Крылов, видимо, всё ещё находясь под впечатлением от моего повествования, с минуту молчит, и по его лицу видно, что он занят очень сильным мыслительным процессом.

— И что вы думаете по этому поводу сейчас? — спрашивает он спустя некоторое время.

— Ничего не думаю. Точнее, думаю, что я была полной дурой. Полной — во всех смыслах этого слова, — говорю я и улыбаюсь. Мне действительно стало весело.

Крылов меня поддержал. Он тоже засмеялся, но аккуратно, боясь, видимо, что смех мой может быть следствием нервного срыва, истерики.

— Вы хоть поняли, что это не стоит ваших переживаний?

— Да, поняла. Но, кажется, я сделала это буквально вчера.

Я говорю:

— И ещё мне кажется, что мне почему-то уже не важно, как со мной обошёлся Женя. Я не приняла факт игнорирования этого участка прошлого раньше, но почему-то я считаю, что это уже не важно. Почему — не знаю.

Крылов говорит:

— Вика, а покажите мне ваши записи. Может, они кое-что прояснят.

Я достаю блокнот и отдаю его доктору.

* * *

Затем количество этих встреч начало стремительно возрастать. Днём по будням я подолгу общался со своими друзьями, при этом постоянно заводя себе новых, а по выходным мы периодически встречались.

Встречи эти позволили мне тряхнуть стариной, вспомнить прошлое. Мы занимались всем, чем нам хотелось, мы реализовывали любые сумасшедшие идеи, начиная с катания на коньках (дело было зимой), заканчивая сноубордом, кинотеатрами, кафе и барами, даже ночными клубами и пенными вечеринками. Персонально каждый из нас в эти моменты жил своей жизнью, но делали это мы вместе, несмотря на разницу в возрасте, статусах, положении в обществе. Интернет — это то, что нас объединило, то, что позволило нам внести что-то принципиально новое в наши жизни и наш образ жизни, мышление, даже склад характера.

В итоге я пришёл к тому мнению, что благодаря совмещению виртуальной жизни и оффлайн-встреч общение по Сети превращается в нечто более высокое, жизненное, дружественное.

Несмотря на то, что количество пациентов, с которыми работал одновременно, я снизил до одного-двух человек, качество моего общения с ними стремительно возросло. Оно и неудивительно: благодаря собирательной информации из Сети я проникся духом разных поколений, находящих место в нашем современном мире, и в то время как большинство людей, кому уже хорошо за сорок, постепенно начинают удаляться от современной жизни, я, наоборот, приближался.

А сейчас черви едят мои глаза.

Поскольку в Интернете, как и в бане, все равны, я общался с представителями практически разных конфессий, возрастных категорий и прослоек общества, что в итоге привело к тому, что моё собственное мировоззрение в итоге стало гораздо шире и масштабнее, даже глобальнее. Я, если можно так выразиться, осовременился, преобразился и начал жить по-новому.

Одно меня расстраивало: жить мне оставалось всё меньше и меньше. Это, однако, лишь подталкивало проводить каждый мой день так, словно он последний. Я действительно не мог предположить, когда же я умру, поэтому решил брать от жизни всё.

Вместе с тем меня так и не покинуло это ощущение какой-то незавершённости моей жизни, как будто я что-то не доделал, и именно поэтому мне дарованы эти последние счастливые минуты на Земле. Но я по-прежнему чётко понимал, что Интернет поможет мне в этом разобраться.

* * *

А ведь она права. Ничто мне не мешает хотя бы попробовать. Попытка — не пытка.

Зато теперь хоть ясно, почему моя девушка заставила меня начать писать эту книгу. Ну, печатать.

Virtuality. Книгу, которую вы прямо сейчас читаете.

Здесь и сейчас.

Говорю:

— Ладно. Попробую. Только не знаю, с чего начать.

— Ой, не смеши, — отвечает она. — Начни… ну, например, хотя бы с порнухи.

Отличное начало.

— Ты уверена?

— Ну да. Напиши о том, как ты заходил на порно-сайты и дрочил.

Я говорю: что, мол?

— Только не прикидывайся. Все дрочат. Я знаю.

Я дрочу.

Вы дрочите.

— Напиши о том, как мужики посещают порносайты и потом загрязняют природу своим несостоявшимся потомством. Своей вязкой спермой. Нашу воду, которую мы пьём.

Я пью.

Вы пьёте.

Ладно, считайте, об этом я уже написал. Пока воспроизводил наш диалог.

Стоит добавить, что порно-сайты — это самый посещаемый вид сайтов в Сети. Кстати, порнуха востребована не только среди мужиков. Бабы тоже дрочат.

Ещё как дрочат.

Даже не вздумайте с этим спорить.

Если, конечно, вы баба.

Статистику отследить невозможно, но при общении в блогах я частенько заворачивал какой-нибудь вопросик о порнухе. И мужскому полу, и женскому. И среднему — это про тех, кто предпочитает не выкладывать фотографии. И не указывать пол.

Знаете, что я обнаружил?

Порно-сайты посещают все. Ну, большинство. Хотя бы раз. Хотя бы раз в жизни видели порно-сайт, внезапно появившийся во всплывающем окне.

Вам это знакомо?

Кстати, забыл сказать. Диффузию действительно никто не отменял, а значит, очистным сооружениям ни за что не справиться с потоком спермы, сливаемой в водосток пылкими дрочерами. Всей этой толпой рукоблудов. Любителями погонять вялого и любительницами потеребить мочалку, хлынувшими в Интернет с момента появления порно-сайтов.

В следующий раз, когда будете пить воду из-под крана, лучше не думайте о том, что пьёте чью-то сперму. Чьих-то детишек. Ну, несостоявшихся детишек. И чьи-то вагинальные выделения. Чьи-то фекалии. Экскременты.

Лучше просто не пейте это. Договорились?

Моя девушка, она говорит:

— Только напиши не просто о том, что все дрочат. Попробуй найти связи между психологической зависимостью от Интернета и онанизмом при помощи порно-сайтов. Может, найдёшь что-нибудь интересное.

Вновь осушая стакан и уже совсем теряя способность связно произносить слова, она говорит:

— Вот, возьми. Сначала прочитай это.

Она протягивает мне учебник по практической психологии.

— И это.

Даёт мне ещё одну книгу. Зигмунд Фрейд. «Введение в психоанализ».

И говорит:

— Прежде чем начать писать, сначала прочти это. У тебя уйдёт на это весь сегодняшний вечер. А потом ночь. Может, и больше. Затем ложись спать. Хорошенько выспись. Как проснёшься, сходи прогуляйся. Походи, подумай. Ищи связи. Вспоминай всё, что видел в Сети. Ну, все эти твои исследования, как ты их называешь.

Флешбэк.

Мне нужно что-то новое. Мой блог уже настолько известен, в нём настолько много пользователей, что мне хочется как-то продвинуться в своих провокациях. Сделать что-то более злое и прямое. Что-то, что вызовет ещё больше реакции в мой адрес. Главное — не степень позитивности, а сила реакции. Экспрессивность. Агрессия. Возмущение. Шок. Что угодно.

Пока не знаю, зачем мне это нужно, но я точно знаю, что мне это поможет. Я знаю, что в результате это должно стать целым исследованием.

Настоящее.

Я говорю:

— А причём здесь мои исследования?

— Дебил. Я же тебе уже несколько раз говорила. Все эти твои исследования, думаешь, всё это было просто так?

Почему мы делаем то, что делаем?

— Ты думаешь, что просто сидел и прикалывался над людьми?

Она говорит:

— Игорь, я тебе вот что скажу. Ты знаешь о торчках всё. Ты сам торчок. Ну, благодаря мне ты соскочил. И ты расскажешь об этом всё.

— А я могу не рассказывать?

Она мотает головой.

Тряпка — слишком громкое слово.

— Конечно нет. Я же сказала: дописываешь книгу, и расход по углам.

Удалённый аппендикс здесь совершенно не причём.

Кажется, она уже совсем пьяна. Она отключается. И вот теперь я могу заняться своими делами, не отвлекаясь на разговоры с ней.

Некоторое время назад я бы сел за компьютер.

Теперь я не могу это сделать, потому что моя девушка мне запретила. И, преследуя какие-то свои цели, приказала мне читать книги по психологии.

И я ничего не могу поделать, кроме как согласиться.

Раб — слишком громкое слово.

Ну и грузит этот Фрейд, скажу я вам.

А ещё скажу, что с момента нашей встречи прошло уже несколько часов. Сейчас уже глубокая ночь, и я сел за ноутбук передохнуть.

Да, за компьютером я отдыхаю. Отвлекаюсь от рутинных дел. Расслабляюсь.

Вам это знакомо?

Фрейд грузит, но если отфильтровать словесный мусор, столь модный в те времена, то можно узнать очень даже много интересного. Особенно по интимной части нашего подсознания.

Моего подсознания.

Вашего подсознания.

Особенно легко после прочтения Фрейда найти связи между дрочерами и Интернетом.

Подождите, схожу подрочу.

Скоро продолжим.