Я чувствую, как кто-то теребит меня за плечо.

Начинаю потихоньку приходить в себя. Постепенно покидать своё воспоминание.

Возвращаться к жизни.

И снова у меня такое ощущение, как будто в мой мозг только что закачали кучу информации, такое количество, которое мне сложно переварить.

Вставьте здесь кадр из фильма «Джонни-мнемоник» с Киану Ривзом, где в его мозг закачивают столько информации, что он чувствует, что вот-вот умрёт.

Теперь вы можете визуально представить, каково сейчас мне.

Я только что вспомнила всё своё детство.

И вспомнила, почему меня называли Порш.

И поняла, почему я взорвала свою школу.

Нет комментариев. В очередной раз я убедилась, почему я так не люблю людей. Надо будет попросить Крылова, чтобы он помог мне с этим справиться.

Меня снова теребят за плечо.

А, точно. Дима. Я же стою рядом с ним. Он предложил довезти меня до дома, и я согласилась. А потом узнала, какой марки его джип, и мне в голову пришло это последнее воспоминание.

Всё, вот я и в реальности.

Мысль ниоткуда: в своей ли я реальности?

Странная мысль.

Или странно, что она пришла мне в голову только сейчас, а не гораздо раньше?

Дима спрашивает:

— Вика, с тобой всё в порядке?

Я говорю:

— Вроде да. Я ещё кое-что вспомнила.

— Да? И что же? — с нескрываемым интересом спрашивает Дима.

— Неважно, — говорю я, — поехали на Партизанскую. Я хочу домой. Я слишком пьяна, слишком устала и слишком хочу спать.

— Да, конечно, понимаю. Садись в машину. Очень скоро будешь дома.

Он нажимает на кнопочку пульта сигнализации, и машина приветственно отзывается приятным писком. Двери открыты. Пожалуйста, входите.

Я сажусь в машину. Пристёгиваюсь. На всякий случай: а вдруг мы кого-нибудь собьём?

Или: в нас врежется огромный бензовоз, машину разнесёт от взрывной волны, а вместе с ней и нас с Димой, и от нас останутся одни только хаотично разбросанные по проезжей части кусочки плоти и море, море крови… Маленькие частички нас.

А может, я всё-таки параноик?

Не знаю. Но с «чёрным» воображением у меня, кажется, всё в порядке.

Если, разумеется, это вообще можно назвать порядком.

Дима садится за руль. Заводит двигатель.

Какой приятный звук… Мне нравится.

Мысль ниоткуда: «Тррррррнннннн!».

Вставьте здесь мою довольную улыбку.

И Дима трогает с места. Вы себе не представляете, что это такое — ехать в машине марки Порш. Это просто непередаваемо. Кстати, если представляете, то вы меня поймёте.

По пути записываю в ежедневник: «В своей ли я реальности?».

И ещё зачёркиваю ту строку, где я делала пометку о прозвище Порш.

Вот прямо сейчас я еду в крутой машине и всё же понимаю, что вовсе не зря меня называли Порш.

Ага.

Пока Дима везёт меня домой, точнее, к месту своего временного пребывания, я не произношу ни слова (Дима, видимо, решил оставить меня наедине с моими мыслями, и сконцентрировался на дороге), лишь только то и дело поглядывая в окно, за которым — ночной город с этими его неугасаемыми огнями, волнующими воображение. Определённо, ночная жизнь мне по вкусу, такие виды меня воистину вдохновляют, как бы размножают ощущение того, что я живу, что я здесь и сейчас, во сто крат, но вместе с тем я понимаю, что это — вовсе не та ночная жизнь, которой я когда-то жила, что моя ночная жизнь была какой-то другой, отличной от этой, не столь мне известной, и что меня как будто выдернули из моей реальности. Всё это вновь возвращает меня в ощущение этой непричастности к происходящему, и я снова понимаю, что всё это вызвано не столько моей потерей памяти, сколько конкретно тем, что я забыла.

Время уже не детское, и дороги свободны. Наслаждаясь видами ночной Москвы, через несколько минут я оказываюсь возле дома. Возле своего временного пристанища.

Когда же я вспомню, где я живу?

Поскорее бы. А то надоело уже быть бомжем. Бродягой. С кучей денег.

Дима говорит:

— Приехали. Тебя проводить?

— Нет, спасибо. И спасибо за то, что подвёз.

— Да, пожалуйста. Мне не сложно.

— Да, с такой-то машиной… — протянула я, — это никогда не сложно.

Дима посмеялся.

Я предложила ему обменяться номерами телефонов. На всякий случай.

Ну, вы меня понимаете, на какой случай. Одинокий — возможно, одинокий — симпатичный молодой человек на хорошей машине, определённо питающий ко мне симпатии — это как раз самый подходящий случай.

После того, как мы обменялись номерами, я, крепко обняв Диму, поцеловала его в щёчку, но поцеловала намеренно долго. А что, очень даже хороший намёк: то, что поцеловала в щёчку, означает, что я не сдамся быстро, но то, что обняла и поцеловала нежно и долго, означает, что я готова поиграть. Совсем немного. Ну, если вы девушка, то вы меня понимаете.

Надеюсь, он поймёт намёк.

Во всяком случае, терять такого парня — это просто глупость.

Он говорит:

— Ладно, я поехал. Кстати, — уже на полпути к машине сказал он, — как насчёт того, чтобы встретиться на следующих выходных? Мы с друзьями собираемся к моим предкам на дачу — они сейчас во Франции, — и мне было бы очень лестно видеть тебя в качестве компании. Они возьмут своих девушек, так что, тебе будет, с кем посекретничать.

— Посекретничать? Хм, — изображаю мыслительный процесс, — я подумаю. Позвони мне на днях.

— Хорошо, конечно. Ну, тогда до связи, Вика, — сказал Дима с приятно-флиртующим видом.

Нравится он мне.

— Пока, Дима. До связи.

И он, на прощание как-то весело и позитивно три раза мне посигналив, уезжает.

Да, приятный парень.

И искренний. Именно искренний. Не то, что Паша. Или Женя.

Женя, которого я убила за то, что он обошёлся со мной по-скотски.

Паша, которому я разбила каблуком глаз за то, что он обошёлся со мной по-скотски.

Или школа, которую я взорвала за то, что все её ученики обходились со мной по-скотски.

Надеюсь, если у нас с Димой будет какое-нибудь продолжение, он будет вести себя хорошо.

Ведь я за себя не ручаюсь.

Ладно, шучу.

Захожу в гостиницу, отдаю карту гостя, забираю магнитный ключ и поднимаюсь в номер. Пока я это делала, я обнаружила, что меня шатает — то ли оттого, что я так сильно устала, то ли оттого, что я пьяна в стельку, то ли оттого, что Дима мне так вскружил голову.

Вероятнее, от всего сразу.

Захожу в номер. Первое желание: упасть в кровать и заснуть. Я ложусь, не раздеваясь и даже не разуваясь.

Но не могу заснуть.

Слишком много мыслей.

Так, надо прокрутить.

Включаю телевизор. Да, я его не смотрю, но мне нужен какой-то фон, чтобы не было этого навязчивого звона в ушах, выносящего мозг, какой бывает при абсолютной тишине.

Я тишина-фоб, как сказал бы Чак Паланик.

Так. Надо попробовать сложить кусочки заново. Кусочки головоломки, которой для меня пока — надеюсь, что пока — является для меня моя жизнь.

Так. Детство я вспомнила. Я родилась инвалидом. От нас с мамой ушёл отец, и она меня в этом обвиняла, отчего, очевидно, наши с ней отношения были не очень хороши. Точнее, её отношение ко мне. Из-за того, что мама палец о палец не стукнула для того, чтобы меня отдали в специальную школу для детей с отклонениями, вся школа надо мной издевалась и придумывала мне всякие прозвища. В двенадцать лет, под конец учебного года, я на своей инвалидной коляске приняла участие в забеге, который в итоге выиграла, благодаря чему и получила прозвище Порш. Ага, типа самая быстрая.

Не думаю, что большинству этих детей удастся прокатиться с ветерком на Порше, как это сегодня сделала я.

Но самое главное — это то, что именно в тот день я впервые почувствовала свои ноги. Всё ясно: это первое из самых сильных впечатлений моей жизни.

Кстати, точно! Именно самые сильные впечатления мне и приходят в голову в виде воспоминаний. Только почему мои самые сильные впечатления настолько хреновы?

Ладно, неважно. Сейчас-то всё хорошо.

Бля, как же меня мутит. Опять вертолётики в глазах.

Я явно не алкоголичка. Если кто-то вздумает снова мной воспользоваться, то лучший способ — это меня напоить.

Только пообещайте этим не пользоваться, ладно?

Так. Надо встать и умыться холодной водой.

Что было дальше?

Следующее сильное впечатление — это лишение девственности в тринадцать лет. Опять же в конце учебного года. Что, эти уроды специально сговорились доканывать меня именно в конце года? Или это просто совпадение?

Говорят, случайности не случайны.

Я иду в ванную. Умываюсь. Вроде стало легче.

Намного.

Снимаю обувь и снова ложусь в постель.

Нет, даже не надейтесь, стриптиза не будет. Я не хочу раздеваться.

Следующее переживание, которое я помню, это то, как я в четырнадцать лет взорвала школу, отомстив всем за злобное, предвзятое и не толерантное отношение ко мне.

Затем, уже в пятнадцать лет, я случайно встретила в метро Женю. А потом столкнула его на рельсы. Тем самым я отомстила последнему человеку из всех школьных анти-товарищей.

По телевизору идёт какая-то научно познавательная передача, в ней рассказывают о первой высадке американцев на Луне и о том, что это была всего лишь гениальная провокация, своеобразный ответ Советскому Союзу. Смотрите, мол, мы можем и круче.

Ага, могут. Конечно.

Отличный фон.

Дальше — провал.

И провал длится до того момента, как я трудилась для того, чтобы стать красивой, а потом встретила Пашу, и мы полюбили друг друга. И как потом я узнала, что он едва не продал меня в сексуальное рабство.

За долги.

Грустно.

Печально.

Но, кажется, я это уже пережила.

И хорошо, что я на этом не зациклилась.

Очевидно, что к семнадцати годам я стала, можно сказать, звездой, если судить по уму и внешности, но я не помню, что было в промежутке между моментом, когда я убила Женю и моментом, когда я занялась своей внешностью.

Ролик на телевизоре сменяется новым, в котором рассказывают о первом полёте человека в космос. Точно, Гагарин.

И ещё я не помню, что было после того, как я узнала о тайном заговоре Паши.

Я смотрю на свои запястья. Очевидно, тогда я не стала резать себе вены.

Может, я впала в сильнейшую депрессию? И пребывала в ней примерно год, и в итоге решила обратиться к психотерапевту, чтобы он помог мне справиться с моими душевными расстройствами?

Не знаю.

Но очень похоже на правду.

По телевизору показывают съёмку запуска космического корабля с Гагариным на борту.

И я слышу обратный отсчёт: десять, девять, восемь, семь…

А может, я пыталась покончить с собой другими способами, менее кровавыми? В принципе, тоже вариант. Хоть я и люблю себя, но кто знает, что я могла сделать тогда? Я отчётливо помню, как взяла в руку лезвие и уже занесла его для пореза, но никак не могу вспомнить, что было дальше.

И я слышу: шесть, пять, четыре…

Кстати, что-то знакомое.

Какой-то особенно знакомый отсчёт.

Никак не пойму, что же он мне напоминает.

На руках порезов нет, но ведь со своими деньгами я легко могла сделать пластическую операцию, ведь, как я понимаю, на своей внешности я буквально помешана. Во всяком случае, была помешана. Как получится дальше — не знаю.

А как всё-таки это интересно, жить.

И я слышу: три, два, один…

Хорошо. Теперь моя задача сводится к минимуму: вспомнить, что со мной было в промежутке между пятнадцатью и семнадцатью годами, а также между семнадцатью годами и днём, когда я очутилась в клинике Крылова. Вроде бы и минимум, но вопросов становится всё больше. Впрочем, многое и проясняется.

И я слышу: «Поехали!».

Точно!

Я вспомнила!

Ловите момент.

Я поняла, почему мне показался особо знакомым этот отсчёт.

И я чувствую, как новый поток информации врывается в моё сознание.

* * *

И тогда меня снова осенило: вот оно, то, что ходило за мной по пятам весь этот последний год, то, о чём я никак не мог догадаться, но при этом было где-то рядом.

Это было то, что само пришло вместе с тобой тогда в мой кабинет.

Я понял, что последнее, что я должен сделать — это объясниться с тобой, извиниться и оставить тебе всё, что я нажил, ибо оставлять больше некому.

Я понял, что то, от чего я бежал все эти годы, в конце концов, пришло за мной само.

Всё верно: от себя не уйдёшь.

* * *

Врубаетесь?

Всё это время, все эти несколько недель, на меня смотрели как на дебила.

Не на мою девушку. На меня.

Это на меня удивлённо смотрели в метро.

Это на меня удивлённо смотрели в компьютерном центре.

Это на меня удивлённо смотрел тот самый парень-с-мобилой.

А знаете почему?

Всё просто. Моя девушка — это я.

Я же сразу сказал, что я и она — это одно целое.

Я серьёзно.

Просто вышло так, что я засел в Интернете. До этого момента я был нормальным человеком. Хорошим. Добрым. Да, у меня были некоторые сложности в жизни. Комплексы и страхи. Как и у всех. И я справлялся с ними по мере возможности.

Но с того дня, как я зарегистрировался на Привет. ру, от меня отделился какой-то кусок.

Всё самое хорошее, всё самое логичное по природе, что во мне есть, воплотилось в порождении моего разума. В моей девушке. Всё остальное я оставил себе. Точнее, той части сознания, что по-прежнему считала себя за истину.

Как только я создал свой блог, моё сознание раздвоилось. Я создал часть себя в Сети, в результате чего отдал себя ей полностью.

Зато я написал книгу. Целое исследование интернет-зависимости.

Может, так было нужно. Решать не мне.

Решайте сами.

Почти год я провёл в своём блоге. Да, я был популярен. Да, я исследовал людей.

Подопытные кролики здесь совершенно не причём.

А потом та часть меня, всё то самое доброе и хорошее, воплотившееся в моей девушке, сказала: хватит.

Хватит торчать в блоге. Хватит сливать свои проблемы и переживания в несуществующий мир. Пора решать проблемы, а не думать о них. Ходить вокруг да около.

Да, так всё и было.

Честно.

Вы мне верите?

Для меня это не так важно.

Важнее то, что я сам себя заставил перестать заходить в Сеть. В свой блог. В «аську». В анкету в социальной сети.

На самом деле, это не так просто.

Попробуйте сами.

Нет, не раздвоить сознание. Отказаться от Интернета.

Посмотрим, получится ли у вас.

Если вы почувствуете злобу, отчуждение, недостаток чего-либо, пустоту, взявшуюся ниоткуда, то просто поймите: это следствие.

Следствие борьбы с зависимостью.

С моей зависимостью.

С вашей зависимостью.

Вы можете сказать: нет, я не виртуальный торчок.

Может, так оно и есть. Даже наверняка. Но только в том случае, если вы пользуетесь Интернетом только в информативных целях. Ну, проверить электронную почту. Найти нужную информацию.

Если вы делаете больше — всё, пиши пропало. У вас зависимость.

Если вы пытаетесь найти дружбу или любовь в Сети, вы зависимы.

Сто процентов.

Если в Сети у вас больше собеседников, чем в реальной жизни, и вам с ними интересно, вы зависимы.

Если у вас есть анкета в социальной сети, вы зависимы.

А если у вас есть свой блог, то вы точно зависимы.

Я серьёзно.

Задумайтесь.

Пока ещё не поздно.