Положение земледельцев и рабов в Риме

До того как рабский труд возобладал в производстве, мелкое крестьянское хозяйство составляло экономическую основу жизни римского общества. Однако уже к I в. до н. э. рабский труд стал доминировать в сельском хозяйстве. Шло разорение мелких собственников. Роль и значение свободного крестьянства в жизни страны заметно уменьшилось. Дело в том, что хотя слой мелких крестьян и поставлял Риму основную часть воинов и налогоплательщиков, они являлись главным объектом социальной и экономической эксплуатации. Показательно, что в Поздней Римской империи наряду с прежними сословными делениями возникло деление на «почтенных» (honestiores) и «низших» (humiliores). К числу последних относились городские и сельские плебеи. Законы ставили их в особо низкое положение по сравнению с представителями высших слоев общества. Их презрительно называли «наихудшими» (pessimi), «ничтожнейшими» (tenuiores), против них уголовное право предусматривало особые наказания. Значительная часть плебеев со временем утратила свою земельную собственность и свободу.

Римский скульптор I в. н.э. Старый крестьянин

Предвестником начала упадка римского государства, как ранее у греков, стало не только разлагающее влияние рабства, но и разорение большинства мелких и средних земледельцев. Многолетние войны отрывали собственников от труда на своих полях. По цензорским спискам можно отследить, как богачи, опутывая долгами тружеников, разоряли их, а затем задешево скупали все эти хозяйства. Нередко бывало так, что воин, отстаивавший, как он считал, интересы отечества в кровавых битвах, вернувшись, дома сталкивался с нищетой или вовсе лишался крова. Тиберий Гракх заявил, что даже дикие звери имеют норы, а у тех, кто сражается и умирает за Италию, «нет ничего, кроме воздуха и света». Места свободных земледельцев все чаще занимали рабы. Рим сокрушил Карфаген и Коринф, но не смог сокрушить возраставшую стену отчуждения между слоями общества. Римский нобилитет с огромными поместьями (латифундиями) давно оторвался от народа. Алчность римских богачей и ростовщиков (публиканов) не знала границ. В таком же духе действуют проконсулы и пропреторы. Впрочем, ничего нового в таком противоборстве интересов и положении вещей не было и нет. Как давно уж известно: Peccant reges, plectuntur Achivi! (Грешат цари – страдают ахейцы!)

Движение Гракхов ставило своей целью удовлетворить нужды и чаяния части римского крестьянства, лишенного средств к существованию… М. Вебер пишет в «Аграрной истории Древнего мира»: «Решительной борьбой свободного труда и поселения с несвободными было движение Гракхов, которое опять ухватилось за старое требование раздела ager publicus. Гракхи лично, по крайней мере Тиберий, были прежде всего политическими реформаторами; их цель – восстановление старых основ военного строя. Они ставили, само собой разумеется, интересы крестьянства – для себя и для своих детей получить возможность дешево приобрести землю – на службу своему делу. Земля для целей поселения могла быть в большом количестве получена лишь путем ограничения и частичной конфискации оккупаций. Но это отнятие старых владельческих прав целых поколений… шло вразрез с интересами не только римских, но также и допущенных к оккупации, в принципе на равной ноге, союзнических поссессоров; и поэтому движение Гракхов вызвало не только классовую борьбу в Риме, но также борьбу римского гражданства с союзниками, которые теперь уже для своей экономической защиты и для того, чтобы участвовать в ассигнациях, должны были потребовать права гражданства, тогда как до тех пор, напротив, они довольно часто должны были протестовать против оттока в Рим своих самых состоятельных граждан». Таковы едва ли не все экономические конфликты в истории: спор идет за собственность и землю, а также за властные посты.

Служанка. Деталь росписи склепа

Гибельны и позорны времена, когда труд честного земледельца вытесняется не подвластными контролю откупщиками. В Риме этот капитал возникал «на рабах и деньгах», вытесняя деловых людей и квалифицированный труд ремесленника. Его богатства достигаются не совестливой и разумной жизнью (тогда об этом не было и речи), а разбойничьим и военным грабежом. Хотя надо признать, что в нормальное время экономическое преобладание древней городской знати в очень большой степени «было создано торговлей и сделанным ею возможным имущественным накоплением». В том числе и по этой причине Рим болезненно переживал переход от республики к империи. Олигархия признавала один путь управления – организованный ею систематический грабеж значительной части Средиземноморья. Гораций гневно пишет о преступной роскоши тогдашнего общества (I в. до н. э.), в котором добродетель превращается в порок. С ростом богатства одних росли ненависть и подозрительность других. Фраза Платона – «Богатство развратило душу людей роскошью, бедность вскормила страданием и довела до бесстыдства» – поистине буквально кричала тогда с италийских улиц и площадей…

Рим быстро менялся в худшую сторону. Несправедливые войны портят нравы и людей. Ведь, как заметил еще Аристотель: «Нет ничего более жестокого, чем вооруженная несправедливость». Войска Рима (да и римляне) стали привыкать к легкой добыче, грабежам и развлечениям. Конечно, пороки, против которых ранее боролся Катон Старший – т. е. алчность (avaritia), стремление к роскоши (luxuria), тщеславие (ambitus), – и ранее существовали в Риме, но никогда они не приобретали такой власти над обществом. Печальнее и трагичнее всего было то, что постепенно исчезал вкус к умелому, полезному труду. Немецкий историк Т. Моммзен писал, что в древности ремесла в Риме имели куда большее значение, нежели в позднюю эпоху, когда за них взялась масса невольников, работавших на господ или трудившихся на них на оброке. Это видно хотя бы на примере песен. Древнейшие песни римлян прославляли не только бога брани Мамерса, но искусного оружейника Мамурия, умевшего изготавливать щиты, которые по качеству и красоте сравнивали с божественным щитом Вулкана. В древнейшем Риме «умение изготовлять из металлов плуг и меч шло рука об руку с умением ими владеть, и вовсе незаметно того высокомерного пренебрежения к ремеслам, которое мы находим там впоследствии». По сути дела, с низведения ремесел и забвения труда свободного земледельца и начался закат Римской республики. Презрение к созидательному труду – это первый признак загнивания общества и строя. В Риме стали наблюдаться отчетливые признаки такого пренебрежения. Таким же образом воцарение скотской философии богачей-нуворишей в современной России, презирающих труд мастера, учителя и ученого, есть признак заката Республики!

Щит легионера

Нельзя не признать, что как внешняя, так и внутренняя политика римского государства зачастую была враждебной в отношении большинства не только его противников, но и, казалось бы, естественных союзников. Те попадали в самую тяжелую кабалу к Риму. В то же время со времен покорения Италии доступ в ряды римских граждан стал чрезвычайно за-труднен. Рим ограничивал права и свободы переселения (даже для италиков). Постановлением сената и народа все проживавшие в столице неграждане были изгнаны из Рима. Италики сохраняли относительное спокойствие до тех пор, «пока революция не стала расшатывать Рим». Само существование Рима оказалось под угрозой. Ситация ухудшалась.

Одним из первых обратил внимание на положение рядовых римлян Тиберий Гракх (162–133 гг. до н. э.). Этот отважный юноша еще в 15 лет проявил себя под стенами Карфагена. Воспитан он был на идеях эллинистической философии. В 134 г. его избрали в народные трибуны. Он сразу же выступил как решительный сторонник аграрных реформ. Тиберий Гракх потребовал дать народу землю.

Опорой Тиберия Гракха стало крестьянство. Тиберий так говорил о положении простых людей в Италии: «Дикие звери, живущие в Италии, и те имеют норы и логовища, между тем как люди, умирающие, сражаясь за Италию, не имеют ничего, кроме воздуха и света. Они без крова, лишенные постоянного местожительства, бродят с женами и детьми. Полководцы обманывают солдат, увещевая их сражаться с врагом за могилы предков и храмы, в то время как у массы римлян нет ни алтаря, ни кладбища предков. Их называют властелинами, между тем как у них нет даже клочка собственной земли». Он, направляясь на службу в Испанию (на долж-ность войскового казначея), видя нищету и горе крестьян, приходит к решению изменить подобное положение. «Непременно нужно помочь крестьянству, – думает он, – непременно нужно обеспечить их землею. Когда возвращусь из Испании в Рим, сделаю все для того, чтобы упрочить крестьянское хозяйство. Свободный труд крестьян – основа всего». Но как это осуществить практически? Необходимо самому идти во власть. И тогда можно изменить несправедливую систему. Тиберий Гракх стал сенатором. Его поддержали народ и армия, успев оценить храбрость молодого человека (при взятии Карфагена он первым вступил на стены крепости). Жил он скромно и строго, несмотря на то, что принадлежал к знатному роду. Однако ему не по душе были злоупотребления властей, прежде всего «капиталистической элиты». Подлинными хозяевами Рима становились откупщики, бравшие в аренду земли и сдававшие их мелким арендаторам. Они же получали налоги с провинций. По словам брата Тиберия Гракха, Гая, римские аристократы и откупщики уезжали в провинции с бочками, наполненными вином, а возвращались в Рим с бочками, наполненными золотом. Жалобы провинциалов на злоупотребления чиновников и откупщиков ни к чему не приводили. Сенат покрывал их, ибо сам имел долю в подобных операциях. Латифундисты чаще всего поддерживали спекулянтов.

Повозка с бочкой для вина

В сенате Тиберий поставил на голосование закон, требующий раздела крупных поместий. Закон вовсе не требовал отмены частной собственности на землю и оставлял крупным владельцам по 125 десятин. Гракх потребовал от сената вернуть к жизни земледельца, предложив ограничить размеры латифундий (семья должна была иметь не более чем 1 тысячу югеров земли). Все излишки земли у крупных магнатов отбирались и распределялись среди безземельных крестьян в личное наследственное пользование. Сенаторы выступили против этих мер и провалили опасный для них закон. Аграрная реформа всколыхнула весь плебс. И тогда, по словам Диодора, в Рим стали стекаться толпы из деревень, «словно реки во всепринимающее море». Но и оптиматы, в свою очередь, стали готовиться к сопротивлению. С помощью подкупленного трибуна Марка Октавия им удалось наложить вето на закон о земле. Тогда народный трибун Тиберий Гракх, сказав, что не может быть народным трибуном тот, кто идет против интересов народа, наложил вето на деятельность государственных учреждений. Был опечатан храм Сатурна, где находилась казна (т. е. своего рода Центральный банк страны), прекратили работу магистраты. Это равносильно тому, как если бы взять и опечатать Кремль и все службы президента, включая его кабинет! Однако в Риме-то это сделали… Теперь вы понимаете, что такое истинная демократия народа (в Римской республике – 2133 года тому назад). С помощью голосов народа он заставил сенаторов принять закон. Суверенитет народа тем самым был поставлен выше ограниченной и отсталой конституции.

Взгляните, как действовали в Древнем Риме (две с лишним тысячи лет тому назад) истинные друзья народа. Тиберий обратился к народному собранию. Под давлением народа закон был принят. Никто из владельцев не мог владеть землей более 250 десятин (холостой не более 125 десятин). Земля сверх этого предела отбиралась и отдавалась крестьянам участками по 7–8 десятин на каждый двор в наследственную аренду. Так начался раздел земель. В итоге тысячи крестьян получили земельные наделы. На приобретение инвентаря и скота Т. Гракх хотел отдать богатство царя Пергама, Аттала III, который не имел собственных детей и завещал Риму свои сокровища. Он сократил срок военной службы, понимая, что труженику лучше работать на земле и дома, от чего зависит благосостояние его семьи и его самого. Во время новых выборов Тиберий вновь выставил свою кандидатуру, рассчитывая закрепить успехи его политики (по рим-ским законам запрещалось два раза подряд быть трибуном или консулом). Народ дважды голосовал за него, но сенаторы яростно сопротивлялись. Враги трибуна напали на него и его сторонников, убив 300 человек (132 г. до н. э.). Тиберий погиб.

Плотник с мраморного рельефа. III в. н.э.

Любопытно, что даже явно не симпатизирующий ему Т. Моммзен, возражая против «власти черни», обвиняя Тиберия Гракха в тирании и демагогии, считал все же его патриотом и весьма даровитым человеком. Моммзену не нравится намерение Гракха дать возможность народу «вмешиваться в дела управления» страной. Он осуждал его за то, что он вырвал из рук сената орудие управления и контроля. Как это так, как посмел Гракх дать возможность «налагать на проекты легальный штемпель суверенной народной воли»! Конечно, совсем другое дело протаскивать в парламенте закон в угоду толстосумам и власть имущим! Таких и сегодня хватает. Моммзен оплакивает Цезаря и выражает восторг по поводу смерти Гракха. Как же это прекрасно и умно, что в итоге «демоны революции, которых он сам призвал, овладели неумелым заклинателем и растерзали его» (Гракха). Нас удивляет не смерть Гракха и даже не то, как долго жил человек, говоривший: «Республика – ничто, пустое имя без тела и облика» (Цезарь), а то, как редко в парламентах и сенатах мира можно встретить бойца за дело народа.

Благодаря активной и справедливой политике Тиберия, поддержанной затем братом Гаем Гракхом, около 80 тысяч крестьянских семей получили наделы. Почти полмиллиона десятин земли было заселено и засеяно. Гибель трибуна не остановила деятельности и аграрной комиссии народа, которая осуществляла конфискацию излишков земли в крупных поместьях. Продолжил дело брата Гай Гракх (153–121 гг. до н. э.), избранный трибуном в 123 и 122 гг. Он предпринял меры по оживлению экономической жизни, строил дороги, провел и хлебный закон, по которому плебей мог купить дешевый хлеб. Эта акция означала признание за государством обязанности оказать помощь малоимущим. Он же настаивал на том, чтобы народу достались богатства пергамского царя, перешедшие к Риму. Тогда италийские крестьяне получат средства для покупки нужного инвентаря (представьте себе, если правительство России вдруг вернуло бы награбленные у народа и вывезенные за рубеж миллиарды – ученым, крестьянам, врачам, учителям!). Гракх провел закон, давший право народу обращаться с апелляцией к народному собранию (кстати, такое же право отныне получили и солдаты, которые смогли теперь обжаловать решения своих отцов-командиров). На военную службу в Риме не могли призвать лиц моложе 17 лет. Согласно закону прекратились вычеты из солдатского жалованья и жуткие задержки выплат. Он же потребовал предоставления гражданства Рима всем его союзникам. Речи Гая Гракха производили столь сильное впечатление, «что нельзя было сдержать слез». Число сторонников народной демократии росло. В результате реформ количество мелких сельских хозяйств выросло с 318 тысяч до 395 тысяч за 9 лет. Сенаторы и богачи ненавидели Гая Гракха не меньше, чем его великого брата. И вновь спор богачей и народа разрешился тогда кровавой битвой. Погибло несколько тысяч сторонников Гая, тела их бросили в реку, а за отрубленную голову Гая Гракха сенат Рима выдал его убийце столько золота, сколько весила отрубленная голова героя… Имущество народных заступников было отобрано и передано в казну, дома разграблены. Матери запретили носить траур по ее невинно убиенному сыну. Вероятно, им не нашлось бы места в колумбарии, где покоились урны с пеплом умерших (с конца республиканского Рима до середины императорской эры).

Римский колумбарий. Место захоронения

После смерти народных трибунов простой люд Рима лишился своих главных защитников. Русский историк, публицист, издатель Н. И. Новиков, крупнейший просветитель XVIII в., сказал о республиканцах: «В благополучном веке Рима вольность была душою красноречия и заставила Силлов и Помпееев дрожать пред народным трибуном. Но когда после благородной гордости сих республиканцев последовало подлое рабство во времена императоров, то сей благороднейший жар вдруг погас, и разум римлян вместе с их вольностью погребен был на полях фарсальских». Не погребли ли и мы с приходом подлого века и рабства денег вольность великого народа, а заодно и наш разум на полях фарисейских?!

Напрашивается политическая оценка. Меры Гракхов имели четко выраженный классовый, полупролетарский характер. Конечно, Моммзен в силу буржуазной ориентации осуждает реформу Гракхов. Тем не менее и он вынужден признать: «Что бы ни говорили юристы, а в глазах деловых людей эта мера была не чем иным, как экспроприацией крупного землевладения в пользу земледельческого пролетариата. И действительно, ни один государственный деятель не мог смотреть на нее иначе». Не будучи сторонником сей меры (он считал, что такая экспроприация крупных «помещиков» являлась большим злом), он вынужден признать, что это единственное средство предотвратить если не совсем, то хотя бы на какое-то время другое и худшее зло, грозившее самому существованию государства, – то есть гибель крестьянства. Поступок Гракха, вынесшего вопрос о государственных землях на разрешение народа, он назвал революцией против духа конституции Рима. Но что такое конституция? Бумажка, созданная для того, чтобы служить благу народа и его интересам. Плоха та конституция, что не выполняет этой задачи. Бывает, что она создана под плутократов, тиранов, узурпаторов и воров. Моммзен пишет: «Для истории не существует законов о государственной измене. Кто призывает одну силу в государстве к борьбе против другой, тот, конечно, является революционером, но возможно, вместе с тем и проницательным государственным мужем, заслуживающим… похвалы».

Точильщик. Римская копия

Плебеи часто становились жертвами насилия со стороны магнатов, чиновников, всей правящей верхушки. Хотя по мере того как кризис рабовладельческой системы в конце II и в III вв. н. э. становился очевидным, власть попыталась найти выход: защитить свободных земледельцев от чиновников. С этой целью был учрежден институт дефензоров, который должен был ограждать крестьян от незаконных нападок, грабежа, захвата инвентаря и скота. Но все эти меры, как правило, оказывались малоэффективными. И даже попытки снизить налоги на крестьян в V в. н. э. ни к чему не привели, ибо ворон ворону глаз не выклюет. В итоге все больше свободных крестьян разорялось, теряя имущество и землю, лишаясь статуса свободного человека и становясь колоном (полурабом). И хотя в позднеримских юридических документах сохраняется разграничение мелких земельных собственников (плебея и колона), их положение сближалось. Правда, и плебей-посессор владел примерно 15–25 югерами земли, имел одного-двух рабов и упряжку быка, тогда как колон находился полностью во власти своего господина. Однако и плебеи-собственники, и солдаты-ветераны, имевшие свои наделы, и даже средние землевладельцы (куриалы) – все испытывали на себе гнет имперской системы. Положение солдат-ветеранов (особенно гвардейцев) было более предпочтительно, ибо власть их все же побаивалась, давая им подачки.

О положении рабов в римском государстве писали многие (Энгельс, Моммзен, Валлон, Вестерман, Мейер, Фюстель де Куланж, С. Ковалев, Г. Хёфлинг и др.). Положение рабов значительно ухудшилось по мере роста земельных владений. Это влекло за собой уменьшение свободных земледельцев и увеличение числа рабов. Маркс отмечал: «Только рабство сделало возможным в более крупном масштабе разделение труда между земледелием и промышленностью и таким путем создало условия для расцвета культуры Древнего мира – для греческой культуры. Без рабства не было бы греческого государства, греческого искусства и греческой науки; без рабства не было бы и Римской империи. А без того фундамента, который был заложен Грецией и Римом, не было бы и современной Европы». Однако если это и был фундамент, то фундамент зыбкий, непрочный.

Римский акведук в Испании работает. Сеговия

Экономическая и хозяйственная жизнь Рима зиждилась в первую очередь на подневольном труде. В этом коренное отличие Рима от Эллады и эллинского Востока, где рабство носило ограниченный, патриархальный характер. М. Вебер подчеркивает: «Если не считать спартанского феодального государства и Хиоса, мы почти ничего не слышим в Греции и на всем Востоке о восстаниях рабов, и чем позже, тем меньше, тогда как восстание Спартака в Южной Италии и на Сицилии причисляется к самым страшным социальным потрясениям Древнего мира». Не меняет дела и то, что со временем все больше римских рабов стало получать вольную, поскольку делалось скорее из экономических побуждений. Отпущение рабов на волю происходило не в силу великодушия римской знати, а имело своей целью получение большей наживы. Для рабовладельца нередко было выгоднее иметь солидную долю в тех или иных промышленно-торговых предприятиях вольноотпущенника, чем присваивать себе его труд. Потому и отпущение рабов на волю становилось в Риме все более частым явлением по мере того, как усиливалась промышленная и торговая деятельность римлян. Труд рабов хотя и не был производителен, но многое они делали прочно. Один из поэтов с восхищением скажет о водопроводе, «сработанном рабами Рима».

Вряд ли мы вправе говорить с умилением, как это делает Жюллиан: «Античное рабство в определенных отношениях имело больше демократического мужества и человечности, чем сегодняшний наемный труд. Ничего нет более трогательного, чем эти надгробные памятники Галлии, алтари, на которых господин молил богов за своего сына и своего раба, и могилы, где он покоился в мире со своим слугой». Но рабство остается рабством даже при самых близких взаимоотношениях двух субъектов. Наличие многочисленных надписей и плит вольноотпущенников указывает на широкую практику отпуска рабов на волю.

Мотивы освобождения рабов могли быть различны: по завещанию бывшего владельца, в результате сожительства со свободными или в итоге рождения при подобном сожительстве, как награда за безупречную службу, ну и, наконец, в результате выкупа раба. В качестве примера можно упомянуть положение рабов в Галлии. Конечно, никак нельзя согласиться с мнением тех, кто идеализирует их положение, указывая на совместные погребения господ вместе с господами. Таков памятник в Арелате. Оный воздвиг гению господ Макра и Лициниана (по обету после освобождения) бывший раб Алфий. Такие случаи имели место, но памятники, надписи и надгробия с барельефными изображениями посвящались, конечно же, не теми рабами, что были заняты в поле, ремеслах, рудниках (таких большинство), и не тем рабам, а малой части рабов-виликов, управляющим, канцеляристам и служащим, лицам «интеллигентных» профессий. Домородный раб императора из Виндониссы, занимавший должность диспенсатора, сам имел рабов, которые, в свою очередь, были весьма состоятельны и влиятельны. Такие совместные погребения господ и рабов, являясь исключением, отражают статус привилегированной челяди (кормилицы, личные слуги, охрана). Случалось, что мужем свободнорожденной женщины оказывался ее бывший раб, хотя гораздо чаще отпущенницами господ, а затем и их женами становились сами рабыни.

Продажа раба

Значительное число таких вольноотпущенников (и прежде всего городских) прослеживалось в наиболее романизованных областях Галлии. Сельских рабов освобождали крайне редко. Господа относились к рабам с обычной для их практики жестокостью. Подтверждением этому являются не только кандалы и орудия пыток, но и стихотворная надпись, посвященная рабу. В ней говорится, что его освободили благодаря его покорности и усердной службе, и тут же отмечено как нечто исключительное то, что он, служа господину, не знал побоев (I в. н. э.). Основная масса рабов, конечно, не знала подобных идиллий. Примечательно, что отпущенные на волю рабы при первой же возможности сами становились рабовладельцами, содействуя воспроизводству рабства как социального института. Вероятно, многие из них столь же сурово обходились со своими рабами. Об этом говорит одна стихотворная надпись на памятнике, что был поставлен убитому отпущеннику – «скотоводу», которого убил его раб, не выдержавший преследований со стороны бывшего собрата. Раб убил его, а затем покончил с собой, бросившись в реку.

Можно ли сравнить римских рабов с римским плебсом или пролетариями? Иные так и делают, не видя большой разницы в положении плебея и раба. Не вдаваясь в юридические тонкости вопроса, можно сказать, что их социальное и экономическое положение действительно было довольно близким. В то же время, утверждая, что рабство было главным явлением, определяющим характер античной экономики и социальной жизни в Греции, оговоримся: число рабов на пике существования данного института было не столь велико, чтобы считать оный решающей силой и базисом общества. Иная ситуация сложилась в этом плане в Риме. Если, по словам Дионисия Галикарнасского, в эпоху республики рабское население составляло примерно одну восьмую, а может быть только и одну шестнадцатую его часть, то затем, в период от взятия Рима галлами до 2-й Пунической войны, число рабов в Риме постоянно растет, достигая нескольких миллионов (лишь сельских рабов – 2 млн, при общей численности римского населения в 10 млн). Рабство стало неотъемлемой частью римской цивилизации. Плавт писал в «Пленниках»:

Рим в полной мере использовал преимущества, полученные им от победоносных войн. Как отмечалось, только за период от 200 до 150 г. до н. э. общее число военнопленных, попавших в Италию, достигало 250 тысяч человек. Легионы, разбив армию, окружали деревни и поселки. Раненых или слабых попросту уничтожали, а всех трудоспособных пленных связывали веревками и, с колодками на шее, строили в колонны. Сюда добавим и большое число тех, кого похищали пираты, продавая их в рабство (этим позорным делом занимались и римские сборщики податей). Большое количество военнопленных дали Риму войны Цезаря (примерно 150 тыс. человек). Цены на рабов колебались: от 600 сестерциев за рабыню до 100–200 тысяч за особенно красивых юношей или девушек, которых покупали как предмет роскоши или удовольствий. Цезарь однажды заплатил за молодого раба такие деньги, что даже постеснялся внести эту сумму в его приходно-расходные книги. Число рабов в Риме было огромно, на что указывают и похоронные залы рабов (так называемые колумбарии). У жены императора Августа, Ливии, были рабы для службы в комнатах, прихожей, для ухода за телом и наблюдения за ее здоровьем, для воспитания детей, для забот о ее гардеробе, да и вообще для поддержания того, что римляне по примеру греков назвали «миром женщины».

Кельтские пешие воины, всадники, трубачи

Кто-то из людей читал ей, кто-то оказывал услуги интимного характера, кто-то сопровождал ее или сидел у ног их госпожи, кто-то накладывал грим, кто-то вел общие дела и т. д. Поэт Ювенал говорил о когортах рабов. Плиний обозначал их словом «легион». У многих патрициев были сотни рабов. Домашний штат рабов супруги Августа включал специалистов 50 профессий (3 из них были связаны с приемом пищи и жидкостей, 7 связаны с одеждой). Использование рабов более распространено было в Риме, чем в Греции. Признаком крайней нищеты в Риме считалось, если у кого-то «нет ни раба, ни сумки для денег». Имел своего слугу и простой солдат (после осады Алезии каждый солдат получил по рабу), имела служителей куртизанка. У бедняка и то мог быть свой раб или рабыня. Даже раб иногда имел раба. Рабы становились вольноотпущенниками, как Трималхион, раб, о котором написал в «Сатириконе» Петроний. Иные из них разбогатели, имели собственные дворцы, своих рабов и слуг. В отдельных случаях выходцы из рабов могли подняться на вершину властной пирамиды (таковым был друг полководца Сципиона философ Полибий), и могли разбогатеть (как ростовщик Клавдий Исидор), или могли стать литературными светилами или поэтическими гениями (как Плавт или Теренций). Но все это скорее исключения из правил.

Раб в кандалах

Положение большинства рабов было не только тяжким, но и унизительным. У рабов не было имен, но лишь клички. Жили они в клетушках в земле, больше похожих на хлев для животных. Отношение к рабам было пренебрежительным. В Риме существовал обычай привязывать привратника-раба у дверей на цепь, как собаку. К ним и относились как к бродячей собаке или к животному. Катон, «великий оратор», «правдолюбец», «моралист», говоря о сельском хозяйстве, упоминает и о том, как однажды за негодностью продавал разный рабочий скот, опаршивевших овец, изломанные телеги, сбрую – заодно вместе с престарелыми рабами! Плутарх говорит о нем, что Катон обращался с ними, как «со стадом животных», прогоняя их и продавая, когда состарятся. Я же, говорил Плутарх, не в состоянии продать по случаю старости даже рабочего вола, а не то что престарелого человека, которого в этом случае могут изгнать с родной земли… Рабов держали в бараках, похожих на концлагеря. Им полагалась скудная пища. Вдобавок к месячному рациону зерна (зерно те мололи сами) рабу полагалась горсть полусгнивших маслин из-под деревьев, порция соленой рыбы, уксус. Из обуви и одежды ему выдавали плащ на 2 года, грубую тунику на год и деревянные башмаки.

Танец сукновала. Портрет раба

Их вообще не считали за людей… «Раб, – говорил Катон, – должен работать или спать». Диодор Сицилийский писал: «Люди, которые занимаются работой в рудниках и которые приносят своим господам невероятные по своим размерам доходы, изнывают от своей работы в подземных шахтах круглые дни и ночи, и многие из них умирают от чрезмерного труда. Нет у них ни отдыха от работы, ни перерыва в ней». Немудрено, что в рудниках вспыхивали восстания (Аттика, Фракия, Галлия). У Апулея в «Золотом осле» о рабах в мастерских сказано со всей откровенностью: «Великие боги, что это были за люди! По всей коже у них были видны синебагровые кровоподтеки; рваные лохмотья не закрывали, а только пачкали спину и члены; у некоторых только у живота болтались какие-то грязные лоскутки; решительно у всех сквозь рубище сквозило голое тело; клеймо на лбу, голова, обритая наполовину, на ногах кольца от цепей, мертвенно-бледные лица, слабое и скверное зрение, красные веки, воспаленные в постоянном полумраке, где, словно какой-то чад или дым, всегда стояла тонкая пыль от муки. Эта грязно-белая пыль покрывала им лицо и одежду, так что они напоминали тех, которые, готовясь к борьбе, натерли себе песком тело». В другом месте говорится, как хозяин за проступок любовного характера обмазал раба медом и привязал к муравейнику. В итоге муравьи обглодали несчастного раба, так что к зловещему дереву оказались привязанными «только сверкающие ослепительной белизной кости». Петроний в «Сатириконе» писал, как на двери висело объявление, гласившее: «Если раб без господского приказа выйдет за ворота, то получит сто ударов». И таких примеров множество.

Среди рабов существовала определенная иерархия… По словам Филострата, те делились на классы и имели свою генеалогию. Дорогие рабы из Малой Азии и Греции, скажем, занимали в домах рим-ской знати более привилегированное положение, чем рабы из придунайских провинций или же из Африки. Заметно выделялась из «домовой черни» интеллигенция, служители искусств (поэты и т. д.). Привилегированное положение занимали диспенсаторы, т. е. те, кто ведал финансовыми и торговыми операциями. Это была верхушка рабского общества. Введена была должность посредника между господином и рабом. Таковым стал «виллик», то есть управялющий имением. Через него хозяином и передавались все указания рабскому составу поместий. Этот человек, будучи часто рабом по существу, в силу своего положения возвышался над остальной массой рабов, как император или фараон над своими подчиненными. Господа требовали от управляющего всех достоинств: чтобы не пил, не гулял, не роскошествовал, не прелюбодействовал, трудился день и ночь, был честен и скромен, постоянно находился среди рабов, разрешал их споры, удерживал их от преступлений и воровства и сам не воровал. Он должен был последним ложиться, наблюдая за порядком, и первым вставать. Одним словом, чтобы был не вилликом, а ангелом. Варрон требовал, чтобы тот превосходил подчиненных образованием, обладал авторитетом и знаниями. Самое главное, как писал Цельс, чтобы он приносил своим господам «меньше счетов, но больше денег». Однако все эти прекрасные пожелания могли возыметь результат, если и сам хозяин все же принимал более или менее активное участие в содержании поместья, контролируя его работу. Такой рачительный хозяин должен был бы наблюдать и за действиями виллика.

Римлянин со слугой на улицах Помпей

Он должен был бы, пишет Валлон, попробовать их хлеб и вино, чтобы оценить их качество, должен осмотреть их одежды, плащи и обувь; должен принять и их жалобы на жестокое обращение или обман, жертвой которого они стали. Такая разумная политика и гуманное обращение с работниками действительно могло привести к успешному ведению сельского хозяйства, ибо труженик проявлял бы заинтересованность в результатах труда. Однако такого рода земли и поместья, по словам Плиния, были редким исключением. Валлон продолжает: «Напрасно доказывали владельцу необходимость хозяйского глаза, напрасно приглашали его если не постоянно жить, то по крайней мере посещать свое имение в память предков и ради своего собственного интереса. Он приезжал, только сопровождаемый шумной город-ской толпой, окруженный всей суетой городской жизни, а матрона, некогда верная помощница в его работах и надзоре, теперь считала недостойным и унизительным для себя пребывание там хотя бы в течение нескольких дней. Итак, виллик пользовался абсолютной властью, так как, по словам Помпония, «быть управляющим имения, куда господин заглядывает лишь изредка, это значит быть не управляющим, а хозяином», а мы уже видели, что власть, перешедшая в такие руки, приобретает ярко выраженный деспотический характер». Понятно, что такого рода система хозяйствования не могла привести к чему-то иному, кроме как к масштабному воровству, обману, деспотии, насилию, ненависти рабов к труду и их господам.

Хлебная печь

Впрочем, некоторые трудовые функции возлагали на себя женщины. Так, по словам Плиния Старшего, в Риме почти 600 лет со дня основания города не было пекарей. Квириты пекли хлеб сами, и это являлось «преимущественно женским делом». Однако позднее домашний хлеб выпекался только в богатых домах. Остальные граждане покупали его в пекарнях, в которых обычно было 3–4 мельницы. Итальянцы делали только пшеничные хлеба, сорта и качество были различными. Впрочем, и второсортный хлеб, видимо, был хорошего качества, раз его подавали даже к столу императоров Октавиана Августа, Александра Севера и других. Спустя 17 веков после гибели Помпеи в развалинах нашли 80 обугленных булок.

Коврига хлеба, найденная в Помпеях

К управляющим примыкали люди культурного окружения хозяина: секретари, педагоги, врачи, музыканты, актеры, счетчики и т. д. Ниже стояли чернорабочие и прочая челядь. Часть общества (мелкие и средние собственники) в отношении рабов придерживалась принципов, что сформулировал в «Моральных дистихах» Дионисий Катон. Там сказано: «Если ты гневаешься на провинившихся рабов, удержись, дабы пощадить их»; «не отвергай полезного совета раба, ничьим мнением, если оно может тебе помочь, не следует пренебрегать»; «когда ты покупаешь себе рабов, не забывай, что и они люди». Лукиан в «Нигрине» вообще издевается над богачами, всюду появляющимися в толпе рабов. Афиней высмеял богача, заставившего его поваров выучить наизусть диалоги Платона, чтобы те пересказали их гостям. Киники вообще считали, что каждый человек должен обслуживать себя сам. Счастлив тот, считали они, кто обходится без рабов вообще.

Политика государства в отношении рабов была противоречивой. Разумеется, как редкое исключение, были гуманные рабовладельцы. Так, Плиний Младший писал: «По отношению к моим рабам я руководствовался двумя правилами. Во-первых, указанием наших предков, которые домохозяина называли отцом челяди (pater familias), а во-вторых – словами Гомера: как отец, он был кроток всечасно». Плиний видел в них людей, почти полноправных граждан, признавая все семейно-имущественные контракты рабов, хотя законы не обязывали его так поступать. Действительно, постепенно римляне стали распространять и на рабов положения своих законов. Император Адриан (род. в 76 г. н. э.), умный и образованный человек, не любивший войны (при нем не было крупных военных походов), расположенный к свободолюбию (при нем Парфия и Армения обрели независимость), не только заботился о плебсе, но проявлял гуманность к рабам. «Адриан запретил господам убивать рабов и предписал, чтобы судьи (а не господа) выносили обвинительные приговоры, если рабы того заслужили. Он запретил продавать без объяснения причины раба или рабыню своднику или содержателю гладиаторской школы. Рабочие тюрьмы для рабов и свободных людей он упразднил. Согласно его предписанию, если господин был убит у себя в доме, следствие производилось не обо всех рабах, а только о тех, которые, находясь поблизости, могли что-либо услышать». Это вообще был благородный и щедрый человек. Он проявил небывалую в римской истории щедрость – велел сжечь на форуме божественного Траяна долговые расписки, простил огромные суммы оставшихся недоимок должникам в Риме и по всей Италии. Однако говорить, как это делает Ф. Зелинский, о «гуманном обществе Рима» у нас нет каких-либо оснований. Гуманное общество, если оно и было, составляло там меньшинство.

Канделябр из виллы Фабия Руфа. Помпеи

Основной линией была политика гнета и устрашения. Рим считал, что рабов следует заставлять охранять господ «под страхом смерти». Чтобы страх жил в них днем и ночью, рабов подвергали разнообразным и жестоким наказаниям. За малые проступки их секли гибким прутом или же связкою лоз. Более суровое наказание предполагало битье плетью, бичом или ремнем. Хуже и больнее всего били ременным кнутом, имевшим на концах узлы, острые косточки и крючки. От таких ударов из тела вырывались куски живой плоти. Под его ударами рабы часто умирали. Рабов нередко подвешивали, привязав к ногам тяжести. Среди орудий пыток была furca, пыточное приспособление в форме буквы «V». Ее помещали на затылок раба, к ней привязывали руки. Другим распространенным орудием был крест, столб с перекладиной, куда и привязывали раба. Там он и заканчивал жизнь. Казнь на кресте считалась самым позорным орудием пытки. Ей подвергались воры, разбойники, мошенники и вообще все враги государства самого низшего сорта, которых Рим не удостаивал чести погибнуть от меча. «Поэтому-то и Христос был приговорен к крестной смерти, – пишет П. Гнедич, – и экзекуцию над Ним поручили римским солдатам, как людям ex professio отменно сведущим в человекоубийстве. Основная идея крестной смерти состояла не в том, чтобы убить осужденного нанесением ему решительных ударов, ран, а в том, чтобы, пригвоздив негодного раба к позорному столбу за руки, оставить его на этом дереве гнить». Находились рабовладельцы-выродки, подобные некоему Поллиону… Будучи большим любителем морских миног, он прикармливал их живой человеческой плотью – скармливал им рабов. Однажды на званом обеде в присутствии императора Августа Поллион приказал бросить в пищу миногам раба, который нечаянно разбил его драгоценный хрустальный сосуд. Даже просьба самого императора пощадить несчастного раба не тронула жестокосердного патриция. Тогда взбешенный Август перебил посуду хозяина (весь драгоценный хрусталь, что был на столе у патриция), швырнув хозяина в садок к рыбам.

Стеклянная посуда эпохи цезаризма

Не менее изощренным пыткам подвергали своих рабынь и римские матроны. Достаточно было рабыне совершить хотя бы ничтожнейший проступок, что не понравился ее госпоже (скажем, выдернуть волосок или неудачно расчесать ее и раскрасить ее брови или щеки), как та могла проткнуть ее ладонь острой иглой, расцарапать в кровь ее грудь, даже нанести порезы и раны на ее лицо. Об этом вспоминает Овидий: «Противна и отвратительна для меня женщина, которая царапает ногтями и иглою лицо своей горничной, прокалывает ей руку острой иглой, и эта несчастная, обливаясь кровью и слезами, произнося в душе проклятья, все-таки продолжает убирать ей волосы». Сбежать рабу или рабыни от господ было трудно. За это сурово наказывали. Если раба ловили, на лбу ему выжигали раскаленным железом букву «F», что означало «Fugitivus» (беглый). В Риме был найден ошейник, на котором видна надпись: «Я бежал. Держи меня. Если возвратишь меня моему господину, Зонину, получишь пять золотых». Таковы были нравы римских господ, Рима… И думается, прав один из авторов, говоря: «Словом, насчет разнообразных видов и степеней телесного наказания римляне были родоначальниками и учителями последующей Европы».

Плита с римского надгробия на могиле кузнеца

Вот как описана сцена наказания рабынь у одного из римских авторов (оное приписывали Светонию, но вряд ли текст ему принадлежал). Некий патриций по имени Метелиус направил брачное предложение даме, но та его отвергла и еще стала над ним насмехаться. Это вызвало у него гнев, который распространился на весь женский род. Тогда слуга предложил ему высечь рабыню. Это должно было стать для него успокоительным бальзамом. Ведь тот постоянно испытывал удовольствие, когда при нем секли женщин. Слуга сам любил наблюдать за тем, как рабынь наказывают розгами. Хозяин охотно согласился, приказал принести хороших розог и привести рабыню «с широким крупом». Он сказал, что крики наказываемой женщины «немного успокоят» его. Этот тридцатилетний мужлан с деньгами (родители оставили ему очень большое состояние вместе с громким именем) служил в армии и в юности принял участие в разрушении Карфагена. Хотя он был богат, недурен собой и хорошо сложен, попытки создать семейный очаг ни к чему не приводили. Метелиус обладал несносным характером. Дамы свободные (римлянки), видимо, прослышав о его неуживчивости, не торопились связать себя с ним узами брака. Тем более что им было известно, как глубоко он презирал женский пол, относясь к прекрасной половине человечества с каким-то особым жестоким пристрастием. Приходилось ему обходиться наложницами. Это лишь закрепило в нем дикое отношение к женщине как к существу низшего рода. Добавьте сюда навыки, полученные за годы служения в армии (обычно там легионер подвергался экзекуциям центуриона за малейшую провинность). Римляне привыкли к тому, что их безжалостно секли и в школе за любой грех.

Раб на работах в рудниках

Солдаты, в свою очередь, хватали первых попавших под руку женщин, клали их на колено, заголяли и наказывали плетью просто ради забавы. Метелиус охотно участвовал в подобных развлечениях. Это приятно щекотало его чувства. Дома он не оставил эту позорную страсть, но прибегал к ней при первом же удобном случае. Он подвергал несчастных рабынь флагелляции без всякой пощады, хотя старался не повредить кожу. Автор продолжает: «Метелиус выбирал (для таких истязаний) самых опытных исполнителей, которые, наказывая розгами или плетью, умели причинять (женщине) возможно большую боль, не нанося коже неизгладимых повреждений, и сам он достиг в этом жестоком искусстве высокой степени совершенства. Ему не доставляло особенного удовольствия видеть, как у наказываемой девушки течет кровь, он старался достигнуть той особенно сильной боли, которую вызывают удары плетью по нежной женской коже. Он любил наблюдать, как тонкая кожа краснела, мало-помалу, под ударами плети, нервы возбуждались, что (затем) выражалось в конвульсивных подпрыгиваниях ее тела. То он приказывал наказывать молодых девушек, чтобы насладиться их ужасом и видом их нежной кожи; то, наоборот, приказывал сечь взрослых женщин, чтобы полюбоваться законченностью их форм, а также большей выносливостью. Само собой разумеется, наказания… производились по обнаженному телу; причем не обращалось никакого внимания на вполне законную стыдливость, которую могли сохранить даже рабыни». Далее дается картина того, как еще более жестокой экзекуции подверглись мать и дочь, что его когда-то отвергли, но затем волею судеб оказались полностью в его власти. Причем, сделав их любовницами, он каждый раз беспощадно сек женщин перед половым актом. Такая мазохистская акция чрезвычайно возбуждала патриция. Любопытнее и чудовищнее всего то, что когда слухи о жестокости Метелиуса к двум самозванкам (т. е. упомянутым рабыням) дошли до патрицианского Рима, это только подняло его авторитет, и он стал политиком общеримского масштаба.

Рим не церемонился со своими рабами. Согласно решению сената (9 г. н. э.), если господин был убит (кем бы то ни было), все рабы, находившиеся под одной с ним кровлей, на расстоянии окрика или в путешествии, не пришедшие ему на помощь, предавались жестокой пытке и казни. Именно так и сделали, когда в 61 г. н. э. префект Рима Педаний Секунд был убит одним из своих рабов. По закону казнили всех его рабов – 400 человек. Многие были против такого решения, считая его необоснованно жестоким, ибо пострадали невинные люди. Но юрист-сенатор Кассий заявил: «Кого же тогда защитит его положение, если оно не спасло префекта города Рима? Кого убережет многочисленность его рабов, если Педания Секунда не уберегли целых четыреста? Кому придут на помощь проживающие в доме рабы, если они даже под страхом смерти не обращают внимания на грозящие нам опасности?» Может, иные скажут, что вот убийца мстит в данном случае за свои личные обиды? Но тогда пойдем дальше и скажем прямо, что он имеет право убить своего господина, и что он поступил правильно (Тацит). Римский законодатель говорит, что единственным способом обеспечить безопасность общества и добиться серьезных гарантий того, что раб не отнимет у римлянина жизнь, – это было создать обстановку, при которой они будут дрожать за собственную жизнь. Далее сенатор произнес такую фразу… Ведь теперь, когда у нас в рабстве появились целые племена, из которых каждое имеет свои особые обычаи и своих богов, а некоторые и совсем не знают их, теперь ничем уже, кроме страха, не удержишь этот сброд в повиновении. Вы скажете, что при этом пострадает несколько невинных людей! Но ведь, когда казнят десятого в отряде, бежавшем с поля сражения, то разве не бывает так, что жребий мог пасть и на храбреца? При всяком великом деле совершается некоторая несправедливость, но несчастье некоторых с избытком выкупается благополучием всех (Тацит).

Теперь в XXI в. мы видим, как выродки, принадлежащие к отбросам наций, убивают невинных людей, отрезают головы, а их родичи почему-то остаются на свободе, да еще продолжают оказывать этим нелюдям поддержку. Власти пора вспомнить суровый обычай римлян. За смерть надо карать и родню, ибо лишь такой язык понятен тем, кто далек от всяких юридических и моральных норм.

Даже Август, учредивший должность префекта в Риме, одной из главных задач своей политики считал «обуздание» мятежной бедноты и рабов. В то же время властью делалось все, чтобы поощрить верноподданнические настроения среди рабов. Тот, кто донес на бежавших рабов или указал, где их можно найти, получал за каждого по пять золотых из имущества убитого господина, а если то было слишком скудным, то и из казны. Впрочем, Светоний говорил, что Август относился довольно милостиво к рабам и осуждал жестоких владельцев. Раб мог обратиться к магистрату за помощью против таких рабо-владельцев, мог попросить продать его более человечному хозяину… Бывали исключительные случаи и одобрения расправ над рабовладельцами со стороны высшей власти. Когда рабы убили жестокого и скаредного богача Гостия Квадра, Август счел его фигуру недостойной отмщения. Император дал всем понять, что эта тварь получила по заслугам… При нем же были приняты меры для укрепления имущественных прав состоятельных рабов (вольноотпущенников). Август нередко принимал образованных отпущенников дома и не чурался отобедать с ними.

Рим старался соблюдать законы и в том случае, когда дело касалось рабов. Когда Августу нужно было по какому-то делу допросить под пыткой рабов против их господ, он, чтобы не нарушать древнего закона, приказал выкупить рабов за государственный счет и лишь тогда их пытать. Таково было понимание гуманизма и законности римскими императорами. И даже у тех, кто выделялся в лучшую сторону в их политике по отношению к рабам, разумеется, на первом месте был свой собственный экономический и политический расчет. Раб был рабом и никем иным. Поэтому, скажем, Плиний, восхваляя императора Траяна в известном «Панегирике», особо отмечал его заслуги по укреплению внутренних опор и скреп рабовладения. Плиний осуждает систему доносов при Домициане, и это понятно. Но при этом особое внимание он обращает на то, что Траян не только страх полностью с них снял, но с ним вернулось «к рабам послушание: снова они имеют своих господ, уважают их и повинуются им». Плиний ставит Траяну в особую заслугу то, что тот «прекратил, если можно так сказать, войну рабов». Ведь нет ничего страшнее в рабовладельческом государстве, если рабы вдруг чувствуют себя господами. «Панегирик», написанный через четыре года после низвержения Домициана (100 г. н. э.), является хвалебной песнью в адрес Траяна, избавителя и спасителя Рима от величайшей опасности – от рабов: «Это было великое и неустранимое зло, которое приходилось каждому испытать столько раз, сколько у него было рабов, берущих на себя роль господ».

Колонна Траяна в Риме

Так что гуманное отношение к рабам было скорее исключением, чем правилом. Естественно, закономерной реакцией на отношение римских нобилей к плебсу и беднякам становились нередкие восстания. Историки пишут, что уже во время царствования последнего царя этрусской династии – Тарквиния Гордого, среди масс возникает недовольство. Простой народ был раздражен на него за то, что тот требовал деятельного участия в строительных работах в городе. «Римские люди, победители всех окрестных племен, были из воинов обращены в строителей и каменщиков», – писал Ливий. Другие же отмечали, что при этом оплата труда плебса была мизерной и заключалась в раздаче небольших порций зерна. Очевидно, среди недовольных было много рабов, ибо Тарквиний привлек к труду людей, которых он считал негодными для военного дела. Нередко рабы служили лишь инструментом в руках господ (рабы Турна Гердония, 400 казненных рабов Педания Секунда, рабы римского всадника Веттия, вооруженные им, и т. д.). Внутри Римской империи набухал нарыв, который и должен был прорваться.

 

Контрасты классовой борьбы в Риме

Социальные отношения в любой стране и любую эпоху – это история страстей, намного превосходящих по накалу трагедии Софокла, Еврипида или Шекспира. Но мы не будем обременять вашу память большим числом специальных работ. Достаточно упомянуть труд Т. Моммзена «История Рима», Э. Гиббона «История упадка и крушения Римской империи», работу Г. Ферреро «Величие и падение Рима», Р.Виппера «Очерки по истории Римской империи», В. Сергеева «Очерки по истории Древнего Рима», труды С. Ковалева, Н. Машкина, труды Г. Альфреди «Римская социальная история» (1975), «Римское общество» (1986), Альтхайма «Падение древнего мира» (1953), Э. Томпсона «Рим и варвары» (1982) и некоторые другие работы.

Серебряная чаша с символом смерти. Помпеи

В основе кровавых потрясений, что в ту или иную эпоху обрушиваются на различные страны, лежит не только злая воля или честолюбивые устремления отдельных политиков (хотя и они тоже), но и социально-экономические условия существования. Мир крайне несправедлив. Одним достается всё, другим ничего или жалкие крохи. Так было и в Древнем Риме. Основная причина гражданских войн – резкое ухудшение положения народных масс. Стоит заметить, что страну постоянно сотрясали восстания и заговоры. Недовольны своим положением не только рабы, но и самые разные категории свободного римского и италийского населения. Многих донимала страшная задолженность богачам и ростовщикам. Поэтому популярным лозунгом масс стал лозунг отмены всякой задолженности (tabulae novae). Характерно, что к восстанию людей призвали не только фракиец Спартак (раб), но и столь влиятельные фигуры знати, как Целий Руф (претор) и Корнелий Долабелла (народный трибун). Это говорит о широком недовольстве, охватившем общество.

Теперь мысленно перенесемся в эпоху времен конца Римской республики (I в. до н. э.). Все тот же Аппиан писал: «Таким образом, междоусобные распри переходили из споров и борьбы на почве честолюбия в убийства; а из убийств в открытые войны, и гражданское ополчение тогда впервые вступило в родную землю как во вражескую страну. С тех пор междоусобные распри, которые решались с применением военной силы, не прекращались, происходили постоянные вторжения в Рим, бои около укреплений и все прочее, что полагается во время войн, так как среди действовавших насилием пропало всякое уважение к закону, государству, родине». В гражданских войнах часто случаются страшные сцены. Одному из консулов (Октавию) отрубили голову и повесили ее на форуме пред ораторской трибуной. Потом там перебывало уже масса отрубленных голов знати и вождей государства (консулов и преторов).

Сыщики рыскали в поисках всадников, богачей, представителей высшей знати. Политические противники убивали друг друга. «Сначала безжалостно людей убивали, затем перерезывали у убитых уже людей шеи и, в конце концов, выставляли жертвы напоказ, чтобы устрашить, запугать других или просто чтобы показать безнравственное зрелище». При этом не разрешалось предавать тело земле. Тела терзали птицы и собаки. Одних подвергали изгнанию, у других конфисковали имущество, четвертых смещали со всех их постов. Друзья Суллы были преданы смерти, а его законы были отменены. Искали даже жену и детей Суллы, но те успели бежать. В Риме кипела ожесточенная борьба. Партии и их лидеры изощрялись в политической агитации, прибегая к уловкам и к подкупу толпы. Чтобы иметь успех у части плебса (электората), действия претендентов на власть сопровождались дикими и грязными интригами, равно как и щедрыми посулами, угощениями, раздачами, празднествами или пирами (epulae). Помпей устраивал угощения и раздачи в своих имениях и садах. Красс в целях подкупа снабжал городское население хлебом три месяца. Цезарь (в 60 г. до н. э.) только с помощью крупных взяток смог получить консульство, подкупив голосующие центурии. На доставленное из Галлии золото он умело покупал как нобилей, так и чернь. Как и сегодня, иные демагоги старались всячески оправдать подкупы и взятки. И даже высокочтимый Цицерон заявил, что в демократической республике политические подкупы, если они не слишком откровенны и грубы, якобы не содержат ничего предосудительного. Оказывается, это в порядке вещей для свободного и демократического государства. «Мы должны допустить, – убеждал он, – чтобы люди, которые полагают в нас всю надежду, также давали нам что-нибудь».

Хотя в другом месте он же утверждал: «…богатство, знатность, влияние – при отсутствии мудрости и умения жить и повелевать другими людьми – приводят только к бесчестию и высокомерной гордости, и нет более уродливой формы правления, чем та, при которой богатейшие люди считаются наилучшими». Все сошли с ума. Вспомним Диогена: «Опасно давать безумцу в руки меч, негодяю – власть», а также язвительные строки Еврипида из его трагедии («Финикиянки»):

В Риме предпочитали, и еще как… Когда нехватало средств, залезали в карман государства, без зазрения совести тянули из общественной казны… Старались привлечь на свою сторону народ разного рода популярными мерами: частичной или полной кассацией долгов (tabulae novae), раздачей добычи, кормлением масс за счет государства и т. п. В середине I в. до н. э. число получателей дешевого хлеба в одном только Риме (при миллионном населении) достигало 320 тысяч человек. То же самое, хотя и в меньших масштабах, происходило в провинциях и муниципиях. Читая Гая Светония Транквилла (70—140 гг. н. э.), описавшего эпоху римских императоров – от Цезаря до Домициана, понимаешь при взгляде на эти порядки, сколь в общем-то ничтожен нравственный прогресс человечества. Как ни странно, но Рим стал «образцом» для нынешней западной цивилизации.

Остатки дома банкира Цецилия Юкунда в Помпеях

Всюду воцарились алчность, зависть, ненависть, подозрительность. Особенно это характерно для высшей власти… Стоит взглянуть на одну из одиознейших фигур той эпохи – римского наместника в Сицилии Гая Лициния Верреса (умер в 43/42 г. до н. э.). В 80 г. до н. э. он был легатом в Азии, в 74-м – городским претором, в 73—71-м – пропретором в Сицилии. В его лице мы имеем, пожалуй, один из самых распространенных типов чиновников. Он прославился полным пренебрежением к закону и ужасными злоупотреблениями. Получив в свое управление Сицилию, как иные из наших губернаторов – свои регионы, он счел себя там абсолютным хозяином. Слава о нем как о крупнейшем взяточнике опережала его, но, судя по всему, центр даже ставил это ему в заслугу… Сицилия представляла остров, где проживало немало состоятельных римских граждан. Веррес набросился на них, как если бы то были злейшие враги Рима. Еще не прибыв на место правления, он привлек к суду одного из жителей острова по поводу спорного наследства, намекая, что тот будет сидеть очень долго, если не откупится. Тому ничего не оставалось, как сдаться на милость властителя. Пришлось уплатить 1 100 000 сестерциев, при этом отдав еще лучших своих лошадей, всю серебряную посуду и драгоценные ковры. Подобный механизм вымогательств работал безотказно, доставив государственному чиновнику до 40 000 000 сестерциев… Дюрюи в «Истории римлян» говорит о нем: тот продавал все – правосудие, должности, выказывал полное пренебрежение к законам, к собственным эдиктам, к религии, к жизни провинциалов, к их имуществу и к ним самим. В итоге в течение трех лет ни один сенатор в 65 сицилийских городах не был избран бесплатно. (У нас в России уже в течение 15 лет царили схожие порядки – и ничего, как видите, бедняги как-то сводят концы с концами). Подобно чужеземному завоевателю Веррес обложил города тяжелыми податями. Тех же, кто посмел пожаловаться, секли розгами, невзирая на их «депутатскую неприкосновенность». Он требовал еще и еще денег, не ограничиваясь, так сказать, законными сборами. Подобно Дарию или Ксерксу он дарил целые города (и доходы с них) своим ближайшим друзьям: Липари – одному собутыльнику, Сегесту – комедиантке Терции, Гербиту – Пиппе и т. д. К чему вело чудовищное правление Верреса, говорят цифры. Страна обезлюдела, как обезлюдела Россия при Ельцине. До появления Верреса городскую землю Леонтин обрабатывали 83 человека, а на третий год его претуры их оставалось лишь 32; в Моттике их число упало с 188 до 101, в Гербите с 257 до 120, в Агирии с 250 до 80. Большая часть пахотной земли в провинции была совершенно заброшена. Глядя на положение Сицилии, можно было подумать, что «война, чума и все бедствия вместе посетили ее, а он, лежа в носилках на мальтийских розах, с венком на голове, гирляндой из цветов на шее, проезжал по этой несчастной стране среди заглушенных проклятий!»

Рабы несут своего господина

Разумеется, одним из главных источников его доходов была казна империи. В частности, Веррес для снабжения Рима хлебом получил из казны 37 000 000 сестерций. Деньги он оставил у себя, а в Рим отослал награбленный хлеб. Для содержания его дома провинциалы должны были доставлять ему припасы, за которые расплачивался сенат. И хотя хлеб в то время стоил от 2 до 3 сестерций, Веррес выставил цену в 12 сестерций, требуя, таким образом, от казны в 5 раз больше, чем следовало. Всю сумму он получил наличными. Точно так же при Ельцине действовали многие губернаторы и местные руководители. Получив из федеральной казны деньги, они пускали их на свои цели. Все это у нас хитро называется «нецелевым использованием». Так что и у наших государственных воров имеется своего рода «римское основание» для такого рода политики. Сей мерзавец тащил к себе все ценное, что он видел в домах знатных людей. Раз, проезжая возле города Алунция, он вспомнил, что еще не наведывался сюда с «контролирующим визитом». И даже не заехав в город, Веррес приказал снести к подножию холма, где остановился, всю серебряную посуду местных жителей. Отобрав лучшие вещи, он приказал магистрату (мэру) заплатить ограбленным жителям не из своего кошелька, а из кошелька «мэра» несколько мелких монет.

Работа невольников. По рельефу Т. Ривиера

Дюрюи продолжает… В течение 8 месяцев несколько золотых дел мастеров работают во дворце Нерона исключительно над приведением в порядок золотых вещей, что награбил Веррес. По данным Сиракузской таможни оказывается, что только по одному мосту в течение нескольких недель он вывез с острова разных вещей на 1 200 000 сестерций. А так как он собирал и коллекцию древностей, ни одна чаша, ни одна красивая ваза, ни одна дивная статуя не могли ускользнуть от него. Он лишил Мессину знаменитого Амура работы Праксителя, Агригент – гидрии Боэта, Сегес – статуи Дианы, Гонну – статуи Цереры, несмотря на то что даже из Рима приходили принести жертвы на алтари последних двух. Он же отнял у сицилийцев почти все статуи, взятые Сципионом из Карфагена и им подаренные гражданам города. Он римскую армию довел до того, что те части, что стояли в Сицилии, вынуждены были кормиться пальмовыми корнями. Он вовсю торговал оружием, а вырученные деньги клал в карман. Он казнил всех за любое проявление недовольства его «демократией», а когда несчастные взывали к закону, он, усмехаясь, говорил им перед казнью: «Посмотри-ка на Италию! Посмотри на отечество! Посмотри на законы и свободу!» И таких вот Верресов по всей Италии было много, очень много… Цицерон скажет: «Сколько таких нарушающих долг магистратов в Азии, сколько в Африке, сколько в Испании, Галлии, в Сардинии!» Некоторых, правда, привлекали к суду, но большинство оставались безнаказанными. Верреса же приговорили к ссылке и возмещению ущерба в сумме 40 000 000 сестерций (против него тогда в процессе выступал Цицерон). Однако тот, как и наши олигархи, наворовал столько, что даже после судебных конфискаций оставался богатым человеком вплоть до проскрипций Антония в 43 г. до н. э., когда окончательно разорился. Но удивительнее всего то, что Верресу были поставлены статуи не только в Риме, но и во всех городах ограбленной им Сицилии, а в Сиракузах – триумфальная арка. Ему, махровому вору и редкостному негодяю, даже поднесли титул спасителя отечества?!Ох и темна ты, римская история… Впрочем, современная русская история не лучше, ничуть не светлее.

Аполлон Бельведерский

К концу эры республики положение масс заметно ухудшилось, усилилась и дифференциация… «В римском государстве не наберется и 2000 человек, владеющих каким-либо имуществом», – писал народный трибун Л. Филипп (104 г. до н. э.). Многие люди в Римской империи оказались лишены насущных прав. Отсутствие гражданских прав и нищета побуждали многих к восстаниям и эмиграции. «Даже у лесных зверей имеются логовища, – отмечал Тиберий Гракх, – граждане же, сражавшиеся за честь и славу государства, не знают, где приклонить главу. У них не осталось ничего, кроме света и воздуха». А разве не так же брошены на произвол судьбы герои, ветераны, дети, граждане великой страны, при правлении «демократии» в России?! Их власть сознательно топила и топит народ в нищете, как это было в древнем Риме в эпоху Катилины: «Дома у нас – нищета, вне дома – долги; печально наше нынешнее положение, еще безотраднее будущее». Бедность может стать самой разрушительной силой; в порыве «злобного отчаяния… становится движущей и разрушительной силой; она переживает республику и не перестает тревожить и систему цезарей». Нувориши России не лучше римских!

Афродита

К тому времени резко обострилась и классовая борьба в Риме… В результате непрерывных войн Риму удалось добавить к Италии и Испании еще и Африку, Нумидию, Галлию, Грецию, Македонию, Малую Азию, Египет, Сирию, Кирену. Так была создана imperium populi Romani, которая вся была набита рабами, как бочка с порохом. Рано или поздно мог последовать взрыв. Народ же голодал и бедствовал… В результате в римском обществе росло социальное напряжение. Освальд Шпенглер в «Закате Европы» считал одной из главных причин краха Рима полнейшее засилье спекулянтов и ростовщиков, чья сытая и роскошная жизнь являлась резким контрастом с положением римского народа. На первых ролях в позднем Риме оказались не воины, не римский народ, перед которым на расстоянии трепетали галлы, греки, парфяне, сирийцы. Нет, первыми стали всемогущие спекулянты земельными участками типа триумвира Красса. Народ-победитель, как и наш народ, в неимоверной нищете ютился в густонаселенных «многоэтажных домах неосвещенных предместий». Естественно, он проявлял полнейшее равнодушие или в лучшем случае лишь чисто спортивный интерес «к успехам милитаристской экспансии». Показательно и то, что даже некоторые отпрыски родовой аристократии (дети и внуки победителей кельтов, самнитов, Ганнибала) вынуждены были отдать их родовые поместья. Они снимали жалкие квартиры, ибо не участвовали в опустошительной спекуляции. В то же время вдоль Via Appia высились удивляющие и по сей день «надгробные памятники денежных тузов Рима» с аполлонами и афродитами. На фоне пира знати и элит трупы бедняков вместе с трупами животных и мусором выбрасывали в общую брат-скую могилу. Это был пир во время чумы. Наконец при Августе, чтобы предотвратить возможные эпидемии, это место засыпали… Меценат разбил там свой сад.

Портрет Мецената. Рим

Социальная дифференциация в рим-ском обществе усилилась после нашествия галлов и разграбления богатого этрусского города Вейи. Большая часть земель попала в руки именитых граждан Рима. Плебс остался ни с чем. Разорение масс способствовало росту социальной напряженности, тем более что «отцы» города попытались выйти из кризиса путем обложения налогами малоимущих. Город решили восстановить за счет бедного люда. Закон Спурия Кассия о наделении землей беднейших плебеев и латинян (как о том говорят Дионисий и Ливий) свидетельствует о борьбе низов за свои права. Отражением этого недовольства масс стал захват Капитолия Манлием. Согласно сообщениям Аппиана, Манлий предложил общее снятие долгов или же отдать кредиторам деньги, «продав для этого общественную землю, бывшую еще неразделенной». Этот диктатор, по словам Ливия, «возвращал свободу и свет погрязшим в долговых процентах и задавленным ими гражданам». Он также предложил (и сам показывал в этом пример) освободить должников частным порядком, простив им ростовщические проценты. К сожалению, Манлия обвинили в стремлении к царской власти, схватили и казнили, на чем настаивали ростовщики. Однако уже в 380 г. до н. э. борьба патрициев и плебеев возобновляется. В умах плебеев сохранялось еще воспоминание о свободе отцов. Попытки облегчить налоговый и долговой гнет предпринимались и в дальнейшем, но они не дали результатов. Всякого рода отсрочки, разрешение расплачиваться с казной любым имуществом должника и т. д. не облегчали положения тех, у кого не было даже самого необходимого.

Портрет римлянина

Богачи вели роскошную жизнь. Бедные нищали. Значительная часть населения вынуждена идти в бандиты. В конце республиканского периода истории Рима (со II в. до н. э.) в Италии в огромных количествах расплодились шайки разбойников. Раньше, писал Дионисий Галикарнасский, не было случаев, чтобы бедные врывались в дома богачей в надежде найти там съест-ные припасы и попытаться похитить до-ставленный на рынок хлеб. Теперь это стало нормой. В результате гражданская война охватила всю страну. Ее лозунгом стало: «Война дворцам и мир хижинам». Заметьте: этот лозунг, ставший впоследствии знаменитым, выдвинут эннским царем рабов.

В итоге недовольство выливалось в восстания, как это имело местов в Капуе (в 342 г. до н. э. восстал военный гарнизон). Основными движущими силами восстания были низшие слои плебса. Ливий, который вовсе не склонен обелять плебеев, все же вынужден признать, что в восстании приняли участие люди, терпевшие «разорение от увеличивавшихся со дня на день процентов». Дионисий указал, что среди восставших были те, кто не имел надежных средств к существованию и даже самого необходимого, более всего «те, кто не был в состоянии уплатить долги своим кредиторам…» Аппиан характеризует воинов, участвовавших в восстании, говоря, что они «страшились долгов ростовщикам» и «выставляли причиной возмущения долги, которыми были обременены в Риме». О размерах восстания и его движущих силах можно судить также по данным Аврелия Виктора: «…огромная толпа народа, обремененная долгами, пыталась захватить Капую…» Движущей силой восстания были пролетарии и должники, у коих не было фактически ничего, а также те, о которых говорят как о «закованных на полях». Их освобождали от цепей, и они тут же присоединялись к восставшим.

Оружие и доспехи гладиаторов

Весьма взрывоопасный материал представляли собой рабы. Подобно тому как спартанцы опасались илотов, римляне должны были бы опасаться своих рабов. Во времена Плутарха (начало II в. н. э.) существовала поговорка, что каждый человек «имеет столько врагов, сколько у него рабов». Понятно, что врагов у Рима всегда имелось более чем достаточно. Историческая традиция упоминает немало случаев восстаний и заговоров с участием рабов – в 501, 460 и 419 гг. до н. э. Но то лишь прелюдии больших, грандиозных восстаний, которые потрясут Рим в позднюю эпоху. Восстания первого века Республики – это выступления отдельных групп, честолюбивых аристократов, жаждущих низвергнуть власть сената республики и патрицианского магистрата. Инициаторами восстаний плебса и рабов часто выступали лица, стремившиеся к тирании. Ряд историков считают, что в Риме в тот период (V в. до н. э.) было еще слишком мало рабов, чтобы ожидать серьезных восстаний. Дионисий Галикарнасский говорил, что, очевидно, уже в движении 501–498 гг. до н. э. приняли участие плебеи и рабы. Их поддержки искал изгнанный Тарквиний. Захват Капитолия аристократом Аппием Гердонием с помощью рабов и плебса говорит о заметно возросшей их роли (419 г. до н. э).

Восстания рабов имели место в Этрурии, Апулии, Сицилии. Восстали сирийцы, во главе которых стояли раб Эвн, искусный маг и пророк, и пастух Клеон (138 г.). Рабы признали Эвна царем и назвали Антиохом (он даже выпускал свои монеты). Это была попытка создания рабами собственного государства. Рабство уничтожалось как институт. Народ имеет право на восстание. В нем слышен глас возмущенного народа, вынужденного взяться за оружие для отстаивания своих прав. То, что усилия Гракхов не были чем-то случайным, говорит и то, что затем трибун Ливий Друз (человек знатного происхождения) также обещал, уже по просьбе италийцев, внести законопроект о даровании им гражданских свобод. Ему приписывали слова, что надо поделить все неподеленное (чтобы в будущем можно было делить только грязь и воздух). Когда же Друза убили, а знать постаралась похоронить его реформы, вспыхнула Союзническая война (90–88 гг. до н. э.). К восстанию примкнули марсы, самниты и др. О марсах говорят: ни над марсами, ни без марсов не было триумфа. В Аскуле восставшие перебили всех римлян. Но надо было знать характер римского народа. Дж. Бейкер писал: «Римскому характеру скорее под стать крепкое, сильное тело, выносливость, отсюда железная воля и мрачный стоицизм, присущие римлянам. Римляне никогда не были «сговорчивы». В этом секрет их политической независимости. Их нелегко было убедить. Они всегда отличались мятежным нравом, это были люди, готовые стоять насмерть, если им что-то не нравится, – готовые пожертвовать своими жизнями, впрочем, и чужими тоже. История о правой руке Сцеволы, может быть, и легендарна, но в ней отражается истина». В итоге Рим вступает в эпоху затяжных гражданских войн (начало 30-х годов II в. – конец 30-х годов I в. до н. э.). В 19 г. до н. э. кантабры, захваченные в плен и проданные в рабство, перебили своих хозяев, бежали на родину и подняли там восстание, с трудом подавленное Агриппой. Некоторые из рабов выдавали себя за господ. Из рабов был и Лже-Нерон. Разорившиеся крестьяне, гладиаторы и обездоленный плебс города имели все основания видеть главных виновников их бед в нобилях – сенаторской знати, крупных землевладельцах и рабовладельцах.

Схватки гладиаторов

В свою очередь, те даже и не считали их за людей. Как говорил Аристофан в одной из своих комедий («Птицы»): «Если будет у нас клейменый беглый раб, он сойдет у нас за пестрого рябчика» (существовал обычай стилетом клеймить раба меткой, которая бы удостоверяла его принадлежность рабовладельцу). Так что вовсе не по адресу были слова Гесиода, пытавшегося выделить людей как некий особый вид существ, якобы восприимчивых к праву и справедливости:

К небожителям римлян эти слова отнести трудно. Их правда являлась в диком обличье. Народ входил во вкус гладиаторских боев («праздников смерти»). Первый гладиаторский бой имел место в начале Пунической войны (в 264 г. до н. э. на похоронах знатного римлянина сразились три пары гладиаторов). Затем на арене выступали десятки пар. Юлий Цезарь организовал настоящее сражение, в котором участвовало 320 пар гладиаторов. Бои стали любимыми развлечениями аристократов и плебса. Цицерон утверждал, что гладиаторский бой служит школой, воспитывающей хладнокровие, мужество, презрение к смерти. Однако подобные зрелища лишь ужесточали нравы. Толпа, наблюдая за поединком, после его завершения жаждала еще больше крови, требуя добить раненых. Служители в образе Меркурия и Плутона, богов подземного царства, обходили убитых и еще живых, вонзая раскаленный прут, чтобы убедиться в смерти. Если поверженный подавал признаки жизни, Плутон добивал его своим тяжелым молотом. Затем те же служители убирали трупы с арены. Массы людей устремлялись в амфитеатры смотреть бои гладиаторов и травлю диких зверей – бестиарии. Август восемь раз давал представления, где участвовало около 10 тысяч гладиаторов. На длившихся четыре месяца празднествах Траяна, устроенных в честь победы над даками (107 г.), выступило 10 тысяч гладиаторов. Разрешалось устраивать гладиаторские игры и ради дохода (каждый римский гражданин мог с разрешения сената устроить игры). Была распространена практика бродячих отрядов гладиаторов, выступавших за деньги. Существовали и школы подготовки гладиаторов – Аврелия Скавра в Капуе, школа в Помпеях, школа Лентула Батиата (того самого, откуда гладиаторы Спартака начали свою битву за свободу). Занимались их подготовкой специальные люди – ланисты.

Гладиаторский бой. Фреска

В гладиаторы шли, как идут в наемники, – ради денег, реже ради славы. Среди гладиаторов были рабы и свободные. Ведь в школах гладиаторов всех их ждала постоянная еда, кров и, возможно, удача… Иные из них становились предметом восхищения толп, богатых римских матрон, вельмож и поэтов вроде Горация и Мецената. Иным какое-то время везло: они получали богатые подарки, их портреты увековечивали художники картинами, мозаиками, их одаривали своим вниманием красивые женщины. Но то было редкое исключение. Гораздо чаще бедняги попадали в могилу или же становились калеками. При заключении договора новобранец получал сумму ничтожную: не больше 2 тысяч сестерций, произнося перед магистратом клятву и формально отрекаясь от прав свободнго человека. Он вручал своему хозяину право «жечь его, связывать, бить, убивать железом». Одним словом, гладиатор – существо презираемое, относящееся к числу infames, то есть «опозоренных»: он не мог стать всадником, быть декурионом в муниципии, выступать в суде защитником или давать показания по уголовному делу; ему отказывали, как самоубийце, в почетном погребении.

Развалины школы гладиаторов в Помпеях

Битва со Львом

Драматург Теренций с горечью восклицал, что охочая до диких зрелищ невежественная и тупая толпа гораздо с большим удовольствием смотрит на бои гладиаторов, нежели идет на комедию или трагедию. Цицерон в письме к другу жалуется на неразвитость вкусов рядового зрителя: «Остается упомянуть о боях с дикими зверями, по два в день на протяжении пяти дней; они были великолепны, никто не отрицает; но что за удовольствие для образованного человека смотреть либо как слабый человек будет растерзан могучим зверем, либо как прекрасный зверь пронзен охотничьим копьем?» Сенека восклицал: «Человека – предмет для другого человека священный – убивают ради потехи и забавы». Многие, говоря о подобных нравах римлян, не могли скрыть глубокого презрения: «Развращенная толпа, отведав однажды вкус крови, страстно жаждала все нового и нового кровопролития. Но чем больше жертв погибало на этой бойне для удовлетворения страсти к зрелищам, тем острее становилась потребность в пополнении, в новом человеческом материале. Откуда брали римляне «человеческий материал» для гладиаторских игр? В показательных сражениях не на жизнь, а на смерть участвовали военнопленные и осужденные преступники, рабы, нанятые свободные граждане». В древнем римском театре, Одеоне, построенном в 80–75 гг. до н. э. дуумвирами Валгусом и Порциусом, теперь собирался лишь узкий круг зрителей. О какой же нравственности можно было говорить, когда массы римлян предпочитали работе ума и мысли кровавые зрелища?! У поэта М. Ю. Лермонтова есть стих «Умирающий гладиатор», где говорится:

Травля зверей в Колизее

Толпу, алкающую зрелищ, не останавливали даже катастрофы, которые порой подкарауливали ее во время такого рода скотских сборищ. Тацит пишет о том, что в консульство Марка Лициния и Луция Кальпурния (27 г. н. э.) неожиданное бедствие унесло не меньшее число жертв, чем иной раз уносит даже и самая кровопролитнейшая война. Некий Атилий, вольноотпущенник, в 27 г. н. э. взялся за постройку в Фидене амфитеатра, чтобы устраивать гладиаторские бои. Но он заложил фундамент в ненадежном грунте и возвел на нем недостаточно прочное сооружение, «как человек, затеявший это дело не от избытка средств и не для того, чтобы снискать благосклонность сограждан, а ради грязной наживы». Сюда стекались охочие до зрелищ мужчины и женщины, которые после запрета Тиберия жаждали развлечений. Когда там скопилось множество людей (а Фидена была расположена недалеко от Рима), «набитое несметной толпой огромное здание, перекосившись, стало рушиться внутрь или валиться наружу, увлекая вместе с собой или погребая под своими обломками несчетное множество людей, как увлеченных зрелищем, так и стоявших вокруг амфитеатра». Участь тех, кого смерть настигла сразу же при обвале помпезного здания, возможно, говорит Тацит, была все же самой легкой. Они избавились от мучений сразу, благодаря выпавшему на их долю жребию. Большее сострадание вызывали «те изувеченные, кого жизнь не покинула сразу: при дневном свете они видели своих жен и детей, с наступлением темноты узнавали их по рыданиям и жалобным воплям». А среди тех, кто вскоре приехал к развалинам амфитеатра, одни оплакивали брата, «тот – родственника, иные – родителей». И даже те, чьи «друзья и близкие отлучились по делам из дому, также трепетали за них, и, пока не выяснилось, кого именно поразило это ужасное бедствие, неизвестность только увеличивала всеобщую тревогу». 50 тысяч зрителей были убиты или перекалечены. После этого запретили устраивать представления лицам, не имевшим всаднического ценза (400 тысяч сестерций). Как видим, и в Москве, Третьем Риме, спустя две тысячи лет происходят такие же трагедии.

Цирковой возница. Статуя. Рим

Попытки объяснить перемены в нравах древних римлян предпринимались не раз историками, философами и писателями. Так, Жан-Батист Дюбо (1670–1742), представитель эстетики раннего французского Просвещения, желая объяснить силу той колдовской власти, которая влечет толпу к лицезрению чудовищных пыток, казней или страшных зрелищ, заявлял, что, видимо, есть нечто в природе человека, что «сильнее рассудка и советов опыта». Видимо, это нечто – зрелище ужаса, щекочущее нервы и возбуждающее человека, особенно тогда, когда ему самому фактически ничего не угрожает. К такого рода зрелищу и относились битвы гладиаторов. Как скажет Лукреций, приятно наблюдать сражение с той высоты, где чувствуешь себя в полной безопасности («Сладко смотреть на войска на поле сражения в жестокой битве, когда самому не грозит никакая опасность»).

Битвы гладиаторов со зверями. Мозаика

Опасность и ожидание гибели волнуют людей. Не вполне отдавая себе в этом отчет, многие хотели бы увидеть воочию живую смерть, не подвергая себя при этом опасности. Такое извращенное воспитание и нравы (римлян и других) делали из них болезненно кровожадных зрителей. Тут следует искать причину, пишет Дюбо, того наслаждения, которое римляне получали от цирковых игрищ, где дикие звери терзали людей, а гладиаторы толпами уничтожали друг друга. Поэтому и смертоносные орудия, которыми эти несчастные пользовались для взаимного истребления, достигали большой степени изощренности; не случайно одних вооружали иначе, чем других: оборонительное и наступательное оружие избирали с таким умыслом, чтобы сделать схватку как можно более ожесточенной и зрелищной.

Смерть должна была приближаться к гладиаторам «медленными и ужасными шагами». Устроителям игр этого показалось мало. Те попытались разнообразить даже сам вид смерти. Гладиаторов кормили особыми кушаньями и снадобьями, чтобы кровь вытекала из ран как можно медленнее. Зрители тем самым могли дольше наслаждаться их агонией. Наставники гладиаторов не только обучали их искусному обращению с оружием, но и давали строгие наставления, как себя держать на арене, чтобы понравиться публике, и какую «благородную» позу те должны принять перед смертью. «Они учили их, если можно так выразиться, искусству изящно издыхать». Автор справедливо подчеркивал, что образование и культура последующих столетий (после того как оба Брута устроили в 264 г. до н. э. первые гладиаторские бои) не отвратили Рим от подобных варварских забав. Напротив, их влечение к этим зрелищам только усилилось. В дальнейшем те же порочные забавы римляне перенесли в Сирию, где ими увлекся Антиох. И это убеждает нас в ограниченном воздействии культуры и знаний на человека, который был и остался существом диким и стадным, особо охочим до зрелищ.

Бронзовый шлем, в который облачали гладиаторов

В конце I в. до н. э. положение стало особенно тревожно: завершилось грозное восстание италиков, Малая Азия и Греция опустошены войнами с Митридатом, в самом Риме на улицах свежи следы крови от ожесточенной схватки сторонников Мария и Суллы. В Испании действовали повстанцы во главе с Серторием. Для рабов не было спасения, если только эти «рябчики» не превращались в могучих орлов. Некоторые гладиаторы пытались бежать (в Пренесте). Беглецов схватили солдаты. В столице шли разговоры о Спартаке, о бедствиях простых людей, что страстно жаждут, хотя и боятся перемен. Об убийстве господ упоминают и Тацит с Плинием Младшим. Сенека писал: известно, что не меньше людей пало жертвою гнева рабов, чем гнева царей, те мстят господам за их жестокость. Поэтому восстание рабов в г. Капуе в гладиаторской школе, во главе которого стал фракиец Спартак, было закономерно (74 г. до н. э.). Капуя – главный город Кампании (его называли еще вторым Римом). Вспомним, какое большое значение придавал захвату Капуи Ганнибал. Здесь было средоточие больших масс рабов, представлявших угрозу.

Восстание Спартака стало, по сути дела, одной из первой битв покоренных народов против Римской империи. Об этой стороне восстания войск Спартака говорят редко. Среди восставших были фракийцы, германцы, галлы, эллины, италийцы. Против власти восстало огромное число бедняков, обезземеленных крестьян и ремесленников. Да и в Италии многие, как во времена борьбы с Карфагеном, хотели отделиться от римлян «вследствие ненависти к ним». С этой целью они восстали против римлян во главе со Спартаком. На сторону восставших перешли и солдаты римской армии. Битва против Рима началась, у нее будет продолжение.

Смертельный бой между гладиаторами

Основные силы восстания составят гладиаторы. Эти отважные люди (в школы гладиаторов подбирали только сильных бойцов), входившие в известную школу ланисты Лентула Батиата, восстали против Рима. Во главе восставших стоял Спартак. Слухи о его происхождении противоречивы. Говорили о нумидийском происхождении Спартака. Другие уверяли, что происходил он якобы даже из царского рода Спартакидов, ибо пользовался во Фракии и Пантикапее царскими почестями. Племя спартов обитало в Македонии. Плутарх отмечает, что он был из номадов-фракийцев, служил наемником в римских войсках, бежал, затем был взят в плен и отдан в гладиаторы… За храбрость и мужество получил свободу, поступил в школу гладиаторов. О его умственных дарованиях говорили: «он более походил на образованного эллина, чем на варвара». Вот как описывает события греческий историк из Александрии Аппиан (ок. 100 – ок.170 гг. н. э.). В Италии среди гладиаторов, обучавшихся в Капуе, был фракиец Спартак. Раньше он воевал с римлянами, попал в плен и был продан в гладиаторы. Спартак уговорил около семидесяти своих товарищей пойти на риск ради свободы, указывая им, что это лучше, чем рисковать своей жизнью в театре. Напав на стражу, они вырвались на свободу и сумели бежать из города. Вооружившись дубинами и кинжалами, отобранными у случайных путников, гладиаторы удалились на гору Везувий. Отсюда, приняв в состав шайки многих беглых рабов и кое-кого из сельских свободных рабочих, Спартак начал делать набеги на ближайшие окрестности. Помощниками у него были гладиаторы Эномай и Крикс. Так как Спартак делился добычей поровну со всеми, то скоро у него собралось множество народа. Сначала против него был послан Вариний Глабр, а затем Публий Валерий. Их войско состояло не из граждан, а из случайных людей, набранных наспех и мимоходом (римляне еще считали это не настоящей войной, а простым разбойничьим набегом), римские полководцы при встрече с рабами потерпели поражение. Спартак отнял даже коня у римского полководца, который едва не попал в плен. После этого к Спартаку присоединилось еще больше народа, и войско его достигло уже 70 000. Мятежники ковали оружие и собирали припасы. Римляне выслали против них консулов с двумя легионами. Одним из них около горы Гаргана был разбит кельт Крикс, командовавший 30-тысячным отрядом. Сам Крикс и две трети его войска пали в битве. Спартак же быстро двигался через Апеннинские горы к Альпам, а оттуда – к кельтам. Один из консулов опередил его и закрыл путь к отступлению, а другой догонял сзади. Умный мужественный воин сумел сплотить восставших, вдохнуть в них веру в победу, без чего ни одно войско на земле не стоит ломаного гроша. Посланные римским сенатом войска он разбивает с легкостью и изяществом шахматиста.

Победитель Спартака консул Марк Лициний Красс

Консулы отступили в полном беспорядке. Спартак, принеся в жертву павшему Криксу 300 пленных римлян, со 120 000 пехоты поспешно двинулся на Рим. Он приказал сжечь весь лишний обоз, убить всех пленных и перерезать вьючный скот, чтобы идти налегке. Перебежчиков, во множестве приходивших к нему, Спартак не принимал. Консулы вновь пытались оказать ему противодействие. В Пицене произошло второе большое сражение. И вновь римляне были разбиты. Спартак переменил решение идти на Рим. Он не был вполне уверен в том, хватит ли ему сил на столь решительный штурм. К тому же не удовлетворяла его и боевая готовность войска: это были рабы, перебежчики и всякий сброд. Спартак занял горы вокруг Фурий, а затем и самый город. Он запретил купцам, торговавшим с его людьми, вывозить золотые и серебряные вещи, а своим – принимать их. Мятежники покупали только железо и медь за большие деньги и тех, которые приносили им эти металлы, не обижали. Приобретя столь нужный материал, Спартак неплохо оснастил армию. Сразившись снова с римлянами, он вновь победил их, получив немалую добычу. Третий год длилась эта страшная война, над которой вначале смеялись и которую сперва презирали «как войну с гладиаторами». Рим явно не ожидал встретить в лице какого-то там гладиатора столь упорного и умелого противника. Схватка была ожесточенной… Восставшие то одерживали победы, то терпели поражения. И хотя рабы проявляли большое мужество, а Спартак был прекрасным военным стратегом, уж очень неравными оказались силы. Сыграло роль и то, что ни один италийский город не примкнул к восставшим. Дали о себе знать и разногласия внутри руководства восстанием. Спартак хотел вывести рабов из Италии, так как те хотели вернуться к себе на родину, что естественно. Иными были цели «попутчиков», «крестьян с полей», т. е. жителей Италии. В их задачи входила экспроприация богачей и обретение нормальной жизни на родине. Все, чего хотели восставшие, это вернуть утерянную ими земельную собственность, зажить по-людски, а вовсе не покидать Италию.

Теперь Спартак, пишет историк, «стал уже великой и грозной силой», против которой Рим посылает известного полководца Красса. Недалеко от Брундизия произошла битва Спартака с легионами Красса (71 г. до н. э.), «чрезвычайно ожесточенная вследствие отчаяния, охватившего такое количество людей» (Аппиан). Воины Спартака проявили в том бою исключительное мужество. Их вождь самолично убил двух центурионов. Раненный в бедро, Спартак опустился на колени, продолжая сражаться, пока не был изрублен на куски. После долгих и упорных боев Спартак пал в своей последней битве, «не отступая ни на шаг и сражаясь до конца» (Плутарх). Имя Спартака внушало римлянам глубочайшее почтение. Историк Саллюстий отозвался о герое крайне уважительно: «Сам великий своими силами и тела и души!» И даже Флор, пышущий ненавистью к восставшим, признавал: «Спартак, сражаясь в первом ряду с изумительной отвагой, погиб, как подобало бы только великому полководцу» (quasi imperator).

Римские солдаты. Рисунок с фрески

Об обстоятельствах его смерти поведал и документ, найденный в 1927 г. директором Неаполитанского музея Майури. Это – фрагмент стенной живописи в Помпеях. Единственный памятник о Спартаке изобразил схватку воинов. Над головой одной из фигур надпись «Спартакс», над головой другого – «Феликс из Помпей». Фреска дошла до нас в плохом состоянии. «Из картины мы узнаем, – подчеркивал А. В. Мишулин, – кто был прямым убийцей Спартака. Стремление увековечить смерть Спартака скорее всего должно было быть у того, кто его убил. Поэтому правы те историки, которые говорят, что и дом, в котором была найдена при раскопках историческая живопись, вероятно, принадлежал убийце Спартака, Феликсу из Помпей». Весьма вероятно, что тут же после победы над Спартаком этот самый Феликс из Помпей и увековечил себя как победителя в стенной живописи. Одну деталь все же не мог скрыть художник в той картине: нападение на Спартака осуществляется сзади. Очевидно, принять открытый бой с храбрейшим фракийцем-гладиатором римский центурион так и не решился. И он нанес предательский удар.

О причинах поражения войск Спартака обстоятельно написал Т. Моммзен. Он отмечал, отдавая дань мужеству и таланту восставших гладиаторов и рабов, что невозможно сказать, что случилось бы, если бы во главе победоносных отрядов Спартака, скажем, стояли не беглые рабы-гладиаторы, не простой люд, а цари народов, населявших Овернские или Балкан-ские горы. Несмотря на блестящие победы (в Апеннинах и Северной Италии, где Спартак разбил Гнея Лентула, Геллия, претора Аррия, Гая Кассия и Гнея Манлия), это движение в основе своей все же оставалось «разбойничьим мятежом». Оно потерпело поражение не столько вследствие превосходства сил его противников, римлян, сколько из-за внутренних раздоров и отсутствия четких планов среди самих мятежников. Кстати говоря, заметим, что в сицилийских войнах рабы показали гораздо большую сплоченность против своего общего врага – римлян. Возможно, дело было в том, что сицилийских рабов крепко объединял сиро-эллинизм, бывший как бы их национальной связью. Так же в дальнейшем (позволим себе такое сравнение) объединяла людей «коза ностра». Италийские же рабы распадались на две очень разномастные группы: на эллино-варваров и на кельто-германцев.

Памятник Спартаку в современной Болгарии

Разногласия между кельтом Криксом и фракийцем Спартаком – Эномай погиб в одном из первых же сражений – и другие раздоры сделали невозможным полное использование достигнутых успехов. Римляне были обязаны этим разногласиям не одной своей победой. Но еще больший ущерб, чем недисциплинированность кельто-германцев, причинило движению рабов отсутствие определенного плана и четких целей восстания. Далее Моммзен продолжает: «Правда, Спартак, судя по тому немногому, что мы знаем об этом замечательном человеке, стоял в этом отношении выше своей партии. Наряду с военными дарованиями он обнаружил и незаурядный организаторский талант, а справедливость, с которой он управлял своим отрядом и распределял добычу, с самого начала обратила на него взоры толпы не меньше, чем его храбрость. Ощущая большой недостаток в коннице и оружии, он пытался создать обученные кавалерийские части, воспользовавшись за-хваченными в Нижней Италии табунами лошадей, а как только завладел фурий-ской гаванью, стал доставать железо и медь, без сомнения через пиратов. Однако даже он не мог направить руководимые им дикие орды на достижение определенных целей. Он охотно положил бы конец безумным кровавым вакханалиям, которые устраивали разбойники в занятых городах и из-за которых главным образом ни один италийский город не соглашался вступить в союз с мятежниками, но повиновение, оказывавшееся в сражениях разбойничьему вождю, продолжалось лишь до победы, и все его уговоры и просьбы были напрасны. После побед, одержанных в 682 г. в Апеннинах, войску рабов были открыты все пути. Спартак хотел будто бы перейти через Альпы, для того чтобы он сам и его люди смогли возвратиться на свою кельтскую или фракийскую родину. Если сведения эти верны, то они свидетельствуют о том, что победитель не переоценивал своих успехов и своей силы. Так как войско его отказалось так скоро покинуть богатую Италию, Спартак повернул к Риму и подумывал, как передают, об осаде столицы. Но банды воспротивились этому, правда, отчаянному, но обдуманному предприятию; они заставили своего вождя, хотевшего быть полководцем, остаться атаманом разбойников и скитаться бесцельно по Италии, занимаясь грабежом». Битвы Спартака были величайшим сражением рабов в древности.

Ф. Бронников. Место казни в Древнем Риме

Немудрено, что его образ в дальнейшем станет властителем дум угнетенных. К. Маркс отмечал его благородство и полководческий дар. В письме к Энгельсу (1861) он говорил: «Спартак… является самым великолепным парнем во всей античной истории. Великий генерал (не Гарибальди), благородный характер, истинный представитель античного пролетариата». В. И. Ленин относил его к самым великим героям человечества. В последней трети XX в. ему посвящены серьезная монография Р. Орены «Восстание и революция. Спартаковская война в процессе кризиса Республики и ее отражение в современной историографии» (1984) и работа Р. Гюнтера «Восстание Спартака. Великое социальное движение рабов и свободных в конце Римской республики» (1980). Но наиболее широко известен читателю великолепный роман Р. Джованьоли «Спартак. Историческое повествование из VII века римской эры» (1874), на котором и выросли целые поколения. На последних страницах знакомой с детства книги его жена Валерия получает посмертное письмо Спартака. Эта краткая эпистола (от греч. epistole – письмо), пожалуй, стоит самых громких эпитафий герою. В ней было сказано: «Дивной Валерии Мессала Спартак шлет привет и пожелания счастья… Из любви к тебе, моя дивная Валерия, я встретился с Марком Крассом и сказал, что сложу оружие.

Я готов был согласиться на все из любви к тебе и к нашей дорогой Постумии (дочери. – В.М.), но претор Сицилии предложил мне жизнь и свободу ценой измены.

Я предпочел быть неблагодарным по отношению к тебе, бесчеловечным к моей дочери, чем предать своих собратьев и покрыть свое имя вечным позором. Когда ты получишь это письмо, меня, вероятно, уже не будет в живых: предстоит большой и решающий бой, в котором я со славой закончу свою жизнь. Таковы начертания враждебного рока. Перед смертью испытываю потребность, о дивная моя Валерия, просить у тебя прощения за все причиненное тебе горе. Прости меня и живи в радости. Умирая, я благословляю твое полное мужества сердце, твою благородную, любящую душу…»

Смерть с косой

За свою победу над Спартаком Красс, говорят, получил овацию и лавровый венок. Несправедлива римская история! Сколько богачей и ничтожеств, воров и узурпаторов народной власти, сколько перевертышей и предателей вчера и ныне увенчано славой, которой цена один обол (хотя за обол продали и легендарного Эзопа). Людей тех давно уж истлел (или скоро истлеет) прах. Имя же Спартака, воина, гражданина, отдавшего жизнь за счастье народа, вечно пребудет в сердцах благодарных и восхищенных поколений. О нем люди и сегодня вспоминают с любовью и благодарностью, повторяя слова Пиндара:

Восстания рабов не были каким-то исключительным или единственным знаком пробуждавшегося недовольства масс. Рим часто сталкивался с беспорядками и волнениями. Против преступной власти иных императоров (принцепсов) и их ставленников нередко вспыхивали восстания и среди италиков. История знает немало случаев такого рода. Клеандр, ставленник Коммода, решил наказать народ, выражавший недовольство правлением, и бросил против него войско. Солдаты его поражали всех встречных, нанося им раны. Невооруженному народу трудно было всерьез противостоять вооруженным, пешим – всадникам. Историк Геродиан пишет: «Народ подвергался истреблению не только от того, что его поражали воины и растаптывали кони; многие погибали в давке среди толпы и падали друг на друга, теснимые всадниками. До ворот Рима всадники, не встречая препятствий, беспощадно убивали попадавшихся им под руку; когда же оставшиеся в городе, узнав о случившейся беде, заперев входы в дома, поднявшись на крыши, начали бросать во всадников камнями и черепицами, тем пришлось терпеть то, что они сами совершали, так как никто не сражался с ними грудь с грудью, а народная масса поражала их, сама находясь уже в безопасности; получая раны и не в состоянии держаться, они обратились в бегство, и многие из них погибали. Из-за непрерывного швыряния камней кони, ступая по катившимся камням, поскальзывались и сбрасывали всадников. С обеих сторон многие падали, а к народу из-за ненависти к конным приходили на помощь и находившиеся в городе пешие воины». Граждан-ская война разразилась в центре империи – в городе Риме!

Восстания имели место и в провинциях, скажем, в той же Галлии в I–II вв. н. э. Говоря о восстании Флора и Сакровира в 21 г., Тацит упоминает об участии в восстании галлов, наряду с юношами из виднейших галльских родов, и рабов-гладиаторов. Рабы были специально обучены, подготовлены для гладиаторских игр и представляли собой грозную силу, так как по обычаю племени были облачены в сплошные железные латы (крупелларии). В битве эти латы, как и высокое профессиональное мастерство при ведении боя, делало их неуязвимыми для наносимых врагом ударов. Рабы, как предполагают, были и участниками восстания против Империи, вспыхнувшего в 173–174 гг., во время Марка Аврелия, а также в грандиозном движении Матерна в 186 г. Галлия не единственное место, где спорадически вспыхивали восстания. Но несмотря на все эти проявления социальной вражды и ненависти, Рим продолжал жить своей жизнью, как ни в чем не бывало.

 

Римские нравы, быт и повседневная жизнь

Как проводили они свободное время? Обратимся к книге П. Гиро «Быт и нравы древних римлян». В Риме, столице огромной Империи, всегда было шумно. Тут можно увидеть кого угодно – торговцев, ремесленников, военных, ученых, раба, учителя, знатного всадника, сенатора и т. п. К дому римских аристократов уже с раннего утра стекались толпы просителей. Тут было больше все же знатных и важных людей, добивавшихся новой должности или почестей. Но можно было видеть бедного учителя или ученого, ищущего место наставника, воспитателя в знатной семье, желающего разделить трапезу с известным лицом (может, и ему перепадет кое-что). Одним словом, тут собирались целые стаи людей. Плутарх сравнил их с назойливыми мухами. Такое бывало и у нас. Вспомним Некрасова: «Вот парадный подъезд… По торжественным дням, одержимый холопским недугом, целый город с каким-то испугом подъезжает к заветным дверям».

Перистиль в доме Менандра. Помпеи

Конечно, среди этих толп были и обычные друзья. Рим ничем не отличался от других городов мира. Дружба, настоящая дружба ценилась тут высоко, выше закона… Там, где люди умеют поддерживать и сохранять дружеские связи, там царит атмосфера тепла и привязанности. Жизнь тут красна, и даже горе не столь горько. Римляне такую дружбу ценили и в честь согласия и дружбы справляли специальный праздник – Харистии (Charistia). Течение жизни шло по раз и навсегда заведенному кругу: сражения, походы, политика и постоянные общения с друзьями (визиты, застолья, беседы, участие в событиях близких им семейств, рекомендации, просьбы, консультации, приемы гостей и т. д.). Порой это было довольно обременительно, как признавал Цицерон. Однако отказаться от этой традиции было невозможно, ибо она пронизывала всю вертикаль и горизонталь общества, скрепляя его сверху донизу. Разумеется, в основе дружеских связей лежали и узы родства, но были и иного рода скрепы. Они порой оказывались во много раз прочнее родственных. Это и служебные, и деловые взаимоотношения. Всё шло с самого верха, с администрации принцепса, где существовал институт «amici Augusti» (друзья принцепса). Причем такого рода дружеские связи носят почти что официальный характер. Пред нами своего рода заключение пакта о мире и дружбе или же, напротив, о враждебности и войне… Валерий Максим сообщает, как об inimicitia (вражде) объявлялось в народном собрании. Личные враги Эмилий Лепид и Фульвий Флакк, будучи избраны цензорами, поспешили публично, в народном собрании, заключить дружеский союз, дабы тем самым всем показать их намерения. Сципион Африканский и Тиберий Гракх, наоборот, публично расторгли узы дружбы, но затем, оказавшись на соседних местах на Капитолии, за пиршественным столом на празднестве в честь Юпитера, вновь заключили дружеский союз, особо отмечая соединение десниц («dexteras eorum concentibus»), что является своего рода символом достижения людьми согласия.

Перистиль в доме Веттиев. Помпеи

Что лежало в основе такого рода дружеских союзов? Более всего и чаще всего то же, что и сегодня, – оказание участвующими в содружестве сторонами друг другу взаимных услуг. Согласно разъяснениям Цицерона, дружба крепится не только узами товарищества или сердечной привязанностью, но и «лучшими услугами со стороны каждого из нас». Он сравнивает их с «брачным союзом», относя сюда как родню и друзей, так и товарищей «в публичных делах». Для поддержания дружбы, по его словам, необходимы такие лучшие качества, как благочестие, доброта, благородство души, благосклонность и обходительность. Демокрит считал дружбу эквивалентом социального бытия («не достоин жить тот, кто не имеет настоящего друга»), а Сократ подчеркивал, что дружба – это важнейший институт взаимовыручки и взаимопомощи («друг доставляет то, чего не хватает другу»). Древние отдавали дань встречающимся рациональным или прагматическим началам в дружбе. Аристотель подчеркивал необходимость того, чтобы в дружбе обе стороны отвечали друг другу взаимностью. Только тогда «добродетель называется дружбой, если есть отплата». Впрочем, древние также разграничивали понятия идеальной дружбы ради удовольствия и дружбы материальной, ради выгоды. Диоген Лаэртский собрал высказывания людей (киренаиков), что на первое место ставили утилитарно-прагматические цели в дружеских союзах. Аристипп говорил: «Друга имеют ради собственной пользы, как член тела, пока он при тебе». Эгесий (Гегесий) и вовсе довольно цинично заявлял: «Нет ни почтительности, ни дружбы, ни добродетели, поскольку их изыскивают отнюдь не ради них самих, но ради той пользы, что они нам доставляют: если нет выгоды, они исчезают». Иначе говоря, дружба – это всегда обмен, хотя и не всегда товарообмен. Впрочем, многие не соглашались со столь приземленной трактовкой этого высокого, важного общечеловеческого чувства.

Одиссей и Пенелопа

В корне неверно определять дружбу, базируясь исключительно на социально-экономических интересах. Ведь есть еще много аспектов людских отношений и связей, которые не исчерпываются областью выгоды. Цицерон о дружбе сказал: «Как мы добродетельны и щедры не в ожидании благодарности (ведь мы не пускаем добродетель в рост, но подвигаемы к щедрости природой), так и дружбу мы считаем желанной не в надежде на вознаграждение, но потому, что вся ее выгода заключается в самой любви». Кроме всего прочего, в дружбе, в высокой дружбе воплощается лучшая сторона личности человека. Такая дружба зачастую ведет к подвигу, к культурному или же этическому совершенству. Так, Эпикур считал, что она ценна и сама по себе. Взаимная привязанность очищает людские отношения от всяких эгоистических расчетов. «Из того, что доставляет мудрость, делая счастливейшей жизнь в целом, величайшим благом является обладание дружбой». В дружбе находим укрытие от всяческих бурь житейских.

Общий вид площади перед Пантеоном

На улицах и площадях Рима, да и других городов можно встретить множество людей, составивших некий особый класс под названием «праздношатающихся». Современный Тиберию поэт писал, что они «ничего не делают и всегда заняты, выбиваются из сил из-за пустяков, находятся в постоянном движении и никогда ничего не достигают, вечно суетятся и в результате только всем надоедают». Сенека сравнивал их с муравьями, которые без плана и цели бегают по дереву то туда, то сюда (сравнение неудачное, ибо муравьи трудолюбивее большинства людей и их никак не отнесешь к праздношатающимся). Такого рода люди есть и в Москве, и в Париже, и в Нью-Йорке, и в Токио, и в Пекине, и в нынешнем Риме или Берлине. «Столица была настоящим центром суетливого безделья, которое и процветало в ней больше, чем в каком-либо другом городе». Одни спешили нанести ненужный визит, другие – на глупую встречу, третьи желали принять участие в попойке, четвертые сделать очередную, и скорее всего совершенно ненужную, покупку, пятые посещали даму, не доставляя ни ей, ни себе большого удовольствия. Среди них немало и тех, кто все время стремился попасть на какие-то пустые официальные церемонии. Себя показать и на людей посмотреть. Галиен так описал день римлянина: «Ранним утром каждый делает визиты; потом многие идут на форум послушать судебные прения; еще большая толпа направляется полюбоваться бегом колесниц и пантомимами; многие проводят время в банях за игрой в кости, за пьянством или среди удовольствий, пока не очутятся вечером на пиру, где развлекаются не музыкой и не серьезными удовольствиями, а предаются оргиям и разврату, засиживаясь часто до следующего дня». Большинство высших чиновников в Риме (как и повсюду) суетились не просто из потребности куда-то бежать или двигаться, нет, они хотели заработать, получить выгоду. Ненасытная жажда богатств одолевала их и была главной причиной суеты, наполнявшей собой улицы, площади, дворцы Италии. Давая людям положение, отличия, почести, богатство, влияние, деньги считались высшим благом. Они – бог Юпитер, которому поклоняются и служат.

Харчевня

Простонародье с неизменным удовольствием посещало не приемы (его туда не пускали), а кабачки, таверны, трактиры. Ведь в тавернах за два асса можно было получить баранью голову, сосиски, сдобренные чесноком, луком и приправами; бобы, чечевицу, сырую капусту, другие овощи, печеные орехи, свеклу и кашу. Ели все эти кушанья с грубым ржаным или ячменным хлебом, известным под названием плебейского хлеба. В этих заведениях, правда, стояла невыносимая жара и царила непролазная грязь. Но вино скрашивало все эти неудобства. Тут пили вино (вареное критское) и мёд, ели пирожки с сыром, поигрывали в кости, передавали друг другу последние новости и сплетни, злословили о господах. В этих стенах аристократов и сенаторов не было, хотя полно было беглых рабов, воров, убийц, гробовщиков, матросов, ремесленников и даже жрецов Кибелы.

Конечно, были кое-какие развлечения для интеллектуалов, тех, кто увлекался литературой, поэзией, музыкой и т. д. Скажем, во второй половине I в. (уже при Августе) в моду вошли публичные чтения, которые устраивал Азиний Поллион. Литератор обращался со своим произведением к аудитории, читая ей отрывки или весь трактат (в зависимости от терпения и расположения). Эти чтения шли или в залах, или даже в столовых (видимо, чтобы удобнее от пищи духовной перейти к пищи физической). Правда, это занятие недолго прельщало римлян. Уже к концу I в. публичные чтения стали приходить в упадок и превратились в тяжелую повинность. Слушатели пытались от нее отлынивать как только могли.

Те, кто предпочитал жизни политика или деятеля (vita activa) – созерцательно-философский образ жизни (vita contemplative) или книги, погружались в тиши кабинета в библиотеки в своих виллах и поместьях… Они полагали: «Мудрец не должен заниматься общественными делами за исключением крайней необходимости». Так понимали жизнь иные обитатели аристократических вилл, наподобие дома Веттиев в Помпеях, дома Оленей, виллы дома Телефа и виллы Папирусов в Геркулануме… Обнаруженная только в XVIII в. вилла Папирусов принадлежала кому-то из римских аристократов. Первые искатели сокровищ проникли в ее парадные покои, библиотеку, перистили, сад, прорыли тут шахты и галереи, затем все это забросили. Возможно, вилла создавалась во времена Нерона и Флавиев. На этой вилле хранилась коллекция папирусов, небольшая прекрасно подобранная библиотека. В маленькой комнатке обнаружили редкие свитки папирусов, содержавшие творения известных авторов. Не исключено, что первым владельцем виллы был Пизон, отец жены Юлия Цезаря. По своему богатству собранные на вилле папирусы не уступали библиотекам императоров. От раскаленной грязи (города погребены под потоками огненной лавы) книги почернели и обуглились, но полностью не сгорели. Хотя речь в данном случае идет о вилле римлян, таковы же были и библиотеки самых известных и богатых греков. В США создали копию виллы Папирусов в Калифорнии, ее владельцем стал американский миллионер Гетти, разместивший тут коллекцию (1970 г.).

Я. Йорданс. Пан и Сиринга. Брюссель

Когда стало наблюдаться общее падение нравов? У античных авторов на сей счет разные мнения. По словам Страбона, Фабий Пиктор считал, что римляне впервые вкусили роскошь (или, как он выражается, «попробовали богатства») еще во времена 3-й Самнитской войны. После этого, т. е. примерно к 201 г. до н. э., после 2-й Пунической войны и поражения Филиппа Македонского, они стали проявлять склонность к менее строгому образу жизни (Валерий Максим). Тит Ливий полагал, что привычку к расточительности занесло в Рим войско после возвращения из глубин Азии, где оно оккупировало богатые страны (187 г. до н. э.). Полибий относит исчезновение былой скромности и бережливости римлян ко времени войны с Персеем (168 г. до н. э.). Посидоний и Саллюстий датируют начало эпохи упадка с разрушения Римом Карфагена (146 г. до н. э.). Иные относят дату начала эры де-градации и упадка Рима к длительному периоду (II в. до н. э. – II в. н. э.). Вероятно, они правы: сей процесс был длительным и постоянным.

Гробница в Казанлыке

Вот как объяснял истоки начавшейся деградации Рима Гай Саллюстий Крисп в его «Войне с Югуртой». Римский историк писал: «Заметим, что привычка к разделению на враждующие страны со всеми дурными отсюда последствиями возникла в Риме лишь немногими годами ранее, и породили ее праздная жизнь и обилие тех благ, которые люди ценят всего выше. И правда, вплоть до разрушения Карфагена римский народ и сенат вели дела государства дружно и спокойно, не было меж гражданами борьбы за славу и господство: страх перед врагом поддерживал добрые порядки в городе. Но стоило сердцам избавиться от этого опасения, как место его заняли разнузданность и высокомерие – успех охотно приводит их за собою. И вышло так, что мирная праздность, о которой мечтали в разгар бедствий, оказалась хуже и горше самих бедствий. Знатные мало-помалу обратили в произвол высокое свое положение, народ – свою свободу, всяк рвал и тянул в свою сторону. Все раскололось на два стана, и государство, которое прежде было общим достоянием, растерзали на клочья. Преимущество, однако же, было на стороне знати – по причине ее сплоченности, силы же народа, разрозненные, раздробленные меж многими, преимущества этого не имели. Произволом горстки людей вершились мир и война, одни и те же руки держали казначейство, провинции, высшие должности, славу, триумфы, а народ изнемогал под бременем военной службы и нужды. А между тем как командующие со своими приближенными расхищали добычу, солдатских родителей и малых детей сгоняли с насиженного места, если случался рядом сильный сосед. Так бок о бок с мощью явилась алчность, безмерная и ненасытная, она сквернила и крушила все, ни о чем не тревожилась и ничем не дорожила, пока сама не сломала себе шею». Пока приходилось сражаться с грозным противником, пока страх и инстинкт выживания скреплял интересы всех римлян прочнее дружбы и законов, Рим, как и СССР, являл собой единое сплоченное государство. Когда же исчезла внешняя угроза, началась ничуть не менее страшная внутренняя война за обладание всем, чем владел Рим. И тут уж не было среди соперников ни друзей, ни врагов, ибо каждый в силу животной стадности старался у другого вырвать кусок, захватить земли, ценности, рабов, поместья.

Жены. Росписи виллы в Боскореале

Бесконечные войны существенно изменили экономику Италии, да и армии Ганнибала нанесли огромный ущерб. Сель-ское хозяйство приходило в упадок. Дешевый привозной хлеб сделал нерентабельным производство хлеба в самой Италии. Хотя тут стоит вспомнить и замечание Вебера о том, что «Рим никогда с того времени, как он вообще был полисом, не был вынужден и не был в состоянии жить продуктами собственного земледелия» (обрабатываемая для получения хлеба площадь, видимо, составляла около 15 %). К тому же войны отвлекали производительную часть граждан от дел. Знать жила в роскоши, а значительная часть населения бедствовала. В одном только Риме насчитывалось около 150 000 безработных. Их власти содержали так сказать на общественный счет. Примерно столько же людей, если не больше, работали только до обеда. Всех их приходилось как-то успокаивать, отвлекать от самых насущных, острых проблем, чтобы они не возникали и не задавали вопросов. Цезарь признал право масс на хлеб и зрелища. Сатирик Ювенал (ок. 60—140 гг. н. э.) по этому поводу возмущенно писал: «Этот народ уж давно, с той поры, как свои голоса мы не продаем, все заботы забыл, и Рим, что когда-то все раздавал: легионы, и власть, и ликторов связки, сдержан теперь и о двух лишь вещах беспокойно мечтает: хлеба и зрелищ!» Чиновники должны беспрекословно следовать этим правилам.

Сатирик Марциал в одной из эпиграмм говорил, что жена одного из преторов была вынуждена даже подать на развод из-за огромных расходов, которые вынужден был нести ее муж. Дело в том, что должность мужа и предъявляемые к ней требования катастрофически отразилась на бюджете семьи: «Знаю: он претором стал, и обошелся б его мегалезский пурпур в сто тысяч, как ни скупилась бы ты на устроение игр; тысяч бы двадцать еще пришлось и на праздник народный». Но чиновникам часто просто некуда было деваться. Ведь их судьба и карьера, а зачастую и сама жизнь находились в руках императора. К тому же порой расплата за неудачное или же бедно организованное чиновником зрелище была чрезвычайно суровой. Калигула (37–41 гг. н. э.) приказал одного непонравившегося ему надсмотрщика над гладиаторскими битвами и травлями несколько дней подряд бить цепями у него на глазах. Беднягу умертвили только после того, как все почувствовали «вонь гниющего мозга» (Светоний). После устроенных Августом с присущим ему размахом игр все его преемники (кроме Тиберия) стали соревноваться друг с другом в организации гладиаторских игр. Ради рекламы и сохранения политического лица чиновник должен был залезать в долги и в собственный карман (особенно после ликвидации государственных доплат организаторам игр при Августе). Всех превзошел император Траян (98—117 гг. н. э.), зрелища которого многие сравнивали с забавами самого Юпитера. Причем эти забавы зачастую сопровождались массовой бойней людей и зверей.

Раненый лев

Народ получил бесплатный доступ на форум, но он жаждал крови и зрелищ. Те становились все более кровавыми и жестокими. Как все изменилось. Когда-то, еще в цензорство Катона Старшего (184 г. до н. э.), знатного римлянина Л. Квинкция Фламинина (консул 192 г. до н. э.) наказали за неоправданную жестокость, так как он позволил поступок, порочащий честь Рима. Проконсул Фламинин за обедом (по просьбе блудницы, которая никогда не видела, как обезглавливают человека) убил одного из осужденных. Его обвинили в оскорблении величия римского народа. Расказанный Ливием эпизод указывает на то, что в старые времена римляне все же старались не допускать излишней жестокости. Теперь же убивали десятками и сотнями открыто – на глазах у народа. Рим перестал стесняться палачества и рукоплескал палачам… Стоит упомянуть и о том, что число праздничных дней в году возросло во II в. н. э. до 130, то есть фактически удвоилось по сравнению с эрой республики. Римляне увлеклись зрелищами. Почти весь Рим собирался в огромном цирке на 200 000 мест. Азарт бегов был непонятен умным и просвещенным людям. «Не понимаю, – недоумевал писатель Плиний Младший, – как можно увлекаться таким скучным зрелищем».

Схватка гладиаторов со львами на арене

Если бы их еще привлекала быстрота коней или искусство людей, то в этом был бы некоторый смысл; но они благоволят тряпкам, тряпку любят, и если бы во время бегов в середине состязания «этот цвет перенести туда, а тот сюда, то вместе с ней перейдет и страстное сочувствие людей». И далее Плиний продолжает: когда смотрю на тех людей, что увлечены столь пошлым и пустым делом, я испытываю огромное удовлетворение от того, что я им не охвачен. Пока чернь и те, кто считают себя серьезными, отдают время безделью, я с огромным наслаждением отдаю весь свой досуг литературе. Увы, оказалось, что куда легче привлечь диких животных звуками лиры, как это делал некогда Орфей, чем обратить взоры иных людей на высокую литературу, историю или философию. Гортензию, создателю поэмы о воспитании диких животных, впору было бы написать поэму о том, как можно перевоспитывать римлян, ведущих себя подобно диким тварям. Нам невольно вспомнился историк Тимей, который, описывая жизнь римского народа, считал (как и Варрон), что и само название Италии произошло от греческого слова, означающего «рогатый скот» (которого тут всегда множество). Впрочем, известна и другая версия: страна была названа по имени быка Итала, якобы перевезшего Геракла из Сицилии.

Забавы богаче

Всевозможные эксцессы, насилия среди толп становятся явлением обычным. Возмущения были вызваны тяжелым экономическим положением, жалобами на высокие «цены съестных припасов и озлоблением против действительных или мнимых виновников этих высоких цен». Голод и бунт идут за неурожаем. В столице выросло число различного рода «параситов», то есть людей, живущих за чужой счет. Плутарх считал, что они принадлежат к самым вредным членам общества. Паразиты развращают молодежь, подавая ей дурной пример того, как можно безбедно существовать, не трудясь вовсе. Плавт описывает паразита, как непременного спутника греческой культуры, переселившегося в Рим. Лукиан в своих знаменитых сатирах вывел бессмертный тип. Этим господам нужны лишь сытный «хлев» и зрелища. Но разве не так же столичную публику Петербурга и Москвы балуют различного рода зрелищами? Не для того ли, чтобы эта толпа забыла, у кого в руках несметные богатства величайшего в мире государства! И разве наши богачи, жалеющие дать крупицу богатств на литературу и науку (и при этом охотно тратящие миллиона на особняки, любовниц, собак, лошадей), не напоминают вам скрягу из комедии Плавта «Клад» или из мольеровского «Скупого», того скупого, что, как известно, платит дважды, второй раз головой?

Вспоминаются и острые слова Шарля Монтескье из труда «О духе законов»: «Чтобы победить внушаемую климатом лень, законы должны были бы лишить людей всякой возможности жить не работая. Но на юге Европы они действуют в обратном направлении: они ставят людей, желающих быть праздными, в положение, благоприятствующее созерцательной жизни, и связывают с этим положением огромные богатства. Эти люди, живя в таком изобилии, которое даже тяготит их, естественно, уделяют свои излишки простому народу. Последний утратил собственность; они вознаграждают его за это возможностью наслаждаться праздностью; и он в конце концов начинает любить даже свою нищету». В самом деле, а есть ли разница? У них была Коммодиана, у нас – комедиана! Комедия, которая на глазах у всего мира превращается в трагедию.

Во времена Римской республики существовал закон, осуждавший роскошь, сурово наказывавший тех, кто решился бы бросить вызов общественному мнению. Среди предметов позволялось иметь только солонку и жертвенную чашу из серебра. Один из знатных сенаторов даже лишился своего места только за то, что у него оказалось серебряной посуды на 10 фунтов. Но времена изменились, и вот даже у народного трибуна Марка Друза (слуги народа) серебряной посуды накопилось более чем на 10 тысяч фунтов. Это были баснословные деньги. При диктаторах и императорах богатство знати стало и вовсе вызывающим, но это воспринималось уже в порядке вещей. Богатые люди не считались с затратами, желая блеснуть богатством. Они платили бешеные деньги за серебряные и золотые вещи (при этом стоимость работ часто превосходила в 20 раз стоимость самого материала). В домах римской знати скапливались немыслимые сокровища. Так, у Тита Петрония был ковш, которым черпали вино из кратер, стоимость которого равнялась 350 000 золотых рублей.

Серебряная посуда времен цезаризма

Правда, одно время Катон Цензор попытался остановить сей процесс. Он даже изгнал из сената многих сторонников неумеренной роскоши, в том числе Луция Квинтия, бывшего консула, и брата знаменитого «освободителя» Греции – Тита Фламинина. Пострадали и некоторые известные всадники – у брата Сципиона Африканского был отнят equus publicus. Но наибольшую (и почти скандальную известность) имели в обществе шаги Катона, направленные против роскоши, спекуляций, наживы. Он увеличил налоги на богатство, настоял на повышении цен на женские украшения, одежду, богатую домашнюю утварь, высоко поднял цену откупов и т. д. Плутарх подчеркивает, что этими своими действиями он заслужил особую ненависть богатых людей. Однако – и это следует помнить и нам – эти решительные меры завоевали ему глубокую признательность народа.

Многие даже хвалили цензора за такую строгость. В благодарность за заслуги перед народом ему воздвигли статую. «Таким образом, не может быть сомнения в том, что luxuria в Катоновой шкале – это luxuria богачей, ambitus и avaritia – пороки знатных и богатых людей, superbia, crudelitas – тоже пороки знати, impudentia и duritudo – результат разлагающих чужеземных влияний, а desidia – типичная черта тех, кого развратил длительный досуг (otium) и кого такие условия приучили свои личные дела и свои commoda ставить выше интересов res publica. В заключение небезынтересно отметить, что если Катонов набор virtutes (то есть добродетелей) проступает крайне неявно и скорее всего подразумевается действенным для полулегендарных времен господства mores maiorum (нравов большинства), то все vitia (пороки) (nova flagitia – нуворишей) – вполне реальны и «имеют точный адрес»: они характеризуют именно те, пока еще сравнительно узкие (но, конечно, самые высшие!), слои римского общества, которые развращены чужеземными влияниями, стремятся вести или ведут роскошный образ жизни и в конечном счете пренебрегают интересами и нуждами общества в целом». Речь шла об определенной части высших кругов.

Среди наложниц. Восточная сценка

Подобное роскошество, все эти бесчисленные дорогие забавы и удовольствия стоили государству огромных денег. И, как следствие, к концу существования Рим-ской империи налоги возрастали непрерывно. Феодосий I заявил в 383 г. н. э. о том, что никто не может владеть собственностью, не облагаемой налогами. Возникло огромное число регулирующих и контролирующих актов. Получался какой-то заколодованный круг: политическая структура трещала по швам, стала разваливаться армия. Чтобы как-то поддержать все это, сохранить хотя бы их основы и пополнить казну, приходилось увеличивать налоги. Налоги на богачей при этом уменьшались, что ухудшало и без того тяжелое положение простого народа. На обычных граждан налагалась масса обязанностей, напоминавших самую откровенную барщину. Те должны были поставлять уголь, дрова для арсеналов и монетных дворов, поддерживать в приличном состоянии мосты, дороги и здания, да и вообще предоставлять государству свой опыт и труд без какого бы то ни было вознаграждения с его стороны. Служба в стране, говорили в Риме, превратилась «в нечто типа принудительного найма». Высшие классы от всего этого освобождались. Процветала и коррупция среди чиновничества.

Т. Шассерио. Одевание наложницы

Не верится, что до подобных вкусов могла опуститься цивилизация, когда-то восхищавшаяся классической греческой литературой, историей, философией? Хотя вряд ли стоит преувеличивать культурный уровень широких народных масс. Культура их подобна тонкому слою, который очень быстро исчезает, если общество вдруг плюхается в грязь… Часть римского общества все еще пыталась следовать идеалам древних греков. Любители спорта поддерживали физическе здоровье в гимнасиях и палестрах. Некоторые граждане, подобно Цицерону, проводили время в гимнастических залах, занимались борьбой, упражнялись в езде на колесницах и верховой езде, плавали или увлекались греблей. «Каждое проявление ловкости и силы зрители встречали аплодисментами», – писали хроникеры. Но то были исключения. Когда страна, восхищавшаяся историей, философией, поэзией, литературой, так деградирует, то и свобода становится фикцией и пустым звуком. Понятно, что никто не сказал и слова протеста, когда 94 г. н. э. казнили двух сенаторов, написавших воспоминания о поборниках свободы Тразее Пете и Гельвидии Приске. Воспоминания император Домициан тут же приказал сжечь. «Отдавшие это распоряжение, разумеется, полагали, что подобный костер заставит умолкнуть римский народ, пресечет вольнолюбивые речи в сенате, задушит самую совесть рода людского. Сверх того, были изгнаны учителя философии и наложен запрет на все прочие возвышенные науки, дабы впредь нигде более не встречалось ничего честного. Мы же явили поистине великий пример терпения. И если былые поколения видели, что представляет собою ничем не ограниченная свобода, то мы (видим) – (что) такое (наше) порабощение, ибо нескончаемые преследования отняли у нас возможность общаться, высказывать свои мысли и слушать других. И вместе с голосом мы бы утратили также самую память, если бы (только право) забывать было столько же в нашей власти, как безмолвствовать». Конечно, иные продолжали любить книги, но их было меньшинство. Толпа же возлюбила вино и женщин. У Гордиана II была великолепная библиотека – 62 тысячи книг. Однако больше времени проводил он за бокалом вина, в садах, банях, в рощах, везде принося себя в жертву 22 наложницам, от каждой из которых он и оставил по 3–4 дитяти.

Подкинутый младенец

Римляне (особенно обеспеченные и богатые) все более откровенно стали жить исключительно для себя, заботясь только об удовлетворении своих прихотей и желаний. Собственно римское население стареет и убывает. Его взор и сердце перестают радовать дети. Детей все чаще воспринимают как обременительные хлопоты и обузу. В комедии Плавта «Хвастливый воин» один из персонажей, Периплектомен, принимая за богатым столом его друга, Плевсикла, возражает против слов: «Дело милое – детей иметь». Куда лучше, говорит он, «свободным самому быть – это и того милей». А потому советует ему: «ешь и пей со мною вместе, душу весели свою. Дом свободен, я свободен и хочу свободно жить». Друг продолжает убеждать: мол, было бы неплохо все же завести жену и детей, ведь «воспитать детей: себе и роду это памятник». Периплектомен возражает:

Порочный и преступный Рим все чаще видел в детях лишь обузу. Лучше завести какую-либо экзотическую тварь, завезя ее в свой дом из дальних стран. Все чаще рыбки, собаки, дикие звери, уроды, крокодилы, павлины стали занимать места в семьях богачей (как это происходит ныне в семьях нуворишей в России). Известны факты, когда богачи специально уродовали детей для удовлетворения своего сладострастия, когда на поругание отдавались невинные девушки или юноши.

О. Бердслей. Лишение девственности

Знать погрязла в безделии и пьянстве. Общество в таких условиях деградирует и генетически. Н. Васильева отмечала в «Вопросе о падении Западной Римской империи и античной культуры» (1921) то, что падение нравов сопровождалось и биологическим кризисом. Люди хирели и истощались, семьи редели, число детей уменьшалось. Город уничтожал деревню и растлевал ее обитателей. Хотя до 131 г. до н. э. никто из государственных деятелей Рима не обращал внимания на убыль населения (кажется, кроме Метелла). Семьи и здоровые отношения между мужчиной и женщиной стали немалой редкостью, уйдя на второй план. Рим вырождался, увлекшись, как говорится, нетрадиционными отношениями полов. В литературе, культуре, театре, жизни насаждались разврат и цинизм.

Император Вителлий

Поскольку бедняков становилось все больше и больше, в римском обществе распространенным явлением стало подкидывание детей. Детей часто продавали, ибо подкинутым детям грозила гибель (особенно во время кризиса III–IV вв. н. э.). Продавая же своих детей, бедняки не только обеспечивали им выживание, но и сами получали какую-то сумму денег, которая могла бы быть использована в семье, в том числе для прокормления и существования оставшихся детей. Так, известны случаи продажи детей в качестве средства погашения долга родителей. Некий торговец вином Памонфий, заняв большую сумму денег, не смог ее выплатить. Чтобы вернуть ее архонтам, он продал все свое имущество, включая одежду, однако это позволило выплатить только половину долга. И тогда бессердечные кредиторы отняли всех его детей, включая малолетних, и увели их в рабство… Известен и такой документ, как «Отчуждение дочери». В нем говорится о том, как недавно овдовевшая женщина, не имея возможности прокормить 10-летнюю дочь, уступает ее на вечные времена другой чете, с тем, чтобы та содержала ее в качестве «законной дочери». Законодательством Юстиниана продажа гражданами детей разрешалась только «по причине чрезвычайной бедности, пропитания ради». Кстати, весьма любопытно, что при «христианине» Константине продажа новорожденных детей разрешалась, а вот «гонитель христиан» Диоклетиан строго-настрого запрещал отчуждение детей у родителя посредством продажи, дара, заклада или же любым иным способом.

Портрет императора Коммода

Мы живем «в древнем Риме»: случаи продажи детей обрели массовый характер. Словно на невольничьем базаре, в России продают своих детей в богатые семьи.

Но многие вошли во вкус праздной, развратной и развеселой жизни. «Поэтому масса людей была вынуждена или принести в жертву своим детям наслаждения, соблазн которых повсюду теперь был так силен, или, напротив, им приходилось жертвовать своими детьми в угоду удовольствиям, убивая в зачатке потомство, которое должно было бы продолжать их во времени, и покорно погибая навсегда в конце своего существования для того, чтобы свободнее наслаждаться кратким мгновением жизни. И всего чаще избирали второе решение». Когда государство обрекает себя на гибель и катастрофу? Когда дети элиты, великих и достойных в прошлом родителей стали полными ничтожествами, выродками. Таких примеров в истории Рима немало. Вителлий (69–70 гг.), уморив голодом мать, растерзан народом и сброшен в Тибр. Гальба (68–69 гг.) убит преторианцами. Народ лишался остатков былых свобод, превращаясь в толпу, плебейство, чернь.

Римские гладиаторы приветствуют императора

Императором становится Коммод (180–192 гг. н. э.), старший сын правителя Марка Аврелия, высоконравственного, порядочного и умного человека. После его смерти, якобы от тяжкой заразной болезни (180 г.), сын стал единоличным императором. Какая горькая ирония судьбы… Поклонник философии, высоких и красивых идей не только сам умер от «некрасивой болезни», но еще и был вынужден передать все бразды правления в стране в руки сына, «духовный кругозор коего ограничивался цирком и удовольствиями в уровень со вкусом конюхов и кулачных борцов». Как часто родители не там и не от того оберегают своих сыновей и дочерей. Император не допустил его к постели из-за страха, что тот может заразиться. Но Коммод был уж давно «заражен», будучи склонен к вину и дракам. Говорят, он не был сыном Марка Аврелия. Жена императора Фаустина была дамой «весьма любвеобильной», и о ее «приключениях» ходили упорные слухи. Едва вступив на престол, Коммод вынужден сразу разбираться с заговором, в котором участвует его родная сестра с племянником. Затем следует другой заговор – и вновь приходится казнить виновников. Казни следуют одна за другой. Летят головы сопрефектов, консулов, управляющих и т. д. и т. п. Казнят вместе с семьями (префект Перенн зарублен вместе с женой, сестрой и сыновьями). Император приближает к себе вольноотпущенника отца, Клеандра, который помогает ему осуществить быструю, скорую расправу. Хотя что может быть опаснее, казалось бы, чем доверить личную охрану, командование войском тому, кто продается публично по объявлению глашатая. Коммод пожаловал ему титул «Кинжал». Наступила эра произвола. Клеандр копил деньги и скупал хлеб в огромных количествах, чтобы в нужный момент воспользоваться им как оружием – раздать запасы хлеба голодным толпам и тем самым привлечь народ на свою сторону, а затем с помощью толп захватить в Риме и императорскую власть.

Узнав об этих планах, Коммод расправился с ним. Совершенно очевидно, что столь резкие и необъяснимые перемены в высших эшелонах власти несли угрозу и сенаторам. Стремясь любым способом пополнить казну (которую сам же он и опустошал), император подверг их преследованиям и стал отбирать у них собственность. Но если Марк Аврелий делал это ради блага и здоровья детей и бедняков, сын преспокойно набивал собственные карманы. Вдобавок ко всему его одолела и мания величия. Коммод объявил Рим личной колонией, переименовав его в Коммодиану. Такие же перемены были уготованы римским легионам, новой африканской флотилии, городу Карфагену, даже сенату Рима. Эти столичные «забавы» вызывали восстания и партизанскую войну в провинциях. В Европе к римлянам относились как к захватчикам (и агентам тайной военной полиции).

Картина кутежа аристократов

Трагедией стало и то, что вместо республики в Риме утвердилась олигархия. Это циничное и подлое племя не ведает слова – «отечество». Высшим чиновникам, военчальникам, сенаторам и вождям было наплевать на Платона. Их волновала не философия, а собственное обогащение. Перемены во всем – нравах, одежде, пище, привычках. Знатные римляне отгораживались от своего окружения даже при приеме пище. Раньше, как вы помните, ничего подобного не было. Почти до конца Пунических войн господа делили трапезу со слугами: все ели за одним столом простую пищу. Преимущественно это была зелень и бобовые растения и кисель из пшеничной муки, часто заменявший хлеб. Среди сохранившихся фрагментов ученого и писателя Варрона (I в. до н. э.) имеется упоминание о царивших в раннем Риме вкусах: «У дедов и прадедов хоть слова и дышали чесноком и луком, но высок у них был дух!» Однако вскоре после завоевания Греции и Малой Азии в Рим и Италию широким потоком потекли богатства и яства. Жизнь знатных семей была заполнена удовольствиями и развлечениями. Обжорству, увеселениям, наслаждениям, зрелищам обычно сопутствует лень. В социуме распространилось сибаритство. Однако это не сибаритство художника.

В. Миронов

Рим, население которого превысило миллион, все заметнее и все откровеннее погружался в дрему. Праздная жизнь становилась уделом не только патрициев, но в какой-то мере и плебса. Богачей в Риме, правда, было не так уж и много. Цицерон отмечал, что в Риме, по словам трибуна Филиппа, трудно найти и 2000 хорошо обеспеченных людей (олигархов). Но именно они, пожалуй, определяли погоду и заказывали музыку. В римском обществе победила философия эгоизма и гедонизма. Росло число обслуги: пленные пекари, повара, кондитеры. Ей как-то надо было выделиться. Будущее зависело от того, понравятся ли их блюда новым хозяевам. Возникли конкуренция и зависть. В итоге в городе, недавно вовсе не знавшем, что такое хлеб, вдруг стали продавать несколько его сортов, отличавшихся не только по качеству, но и по вкусу, цвету и форме. К услугам сладкоежек и гурманов были различные печенья и сладости. Примерно около 171 г. до н. э. поваренное искусство возведено в ранг науки. Саллюстий писал, что знать «охватила страсть к распутству, обжорству и иным удовольствиям».

Чтобы разнообразить стол, они «обшаривали землю и море; ложились спать до того, как их начинало клонить ко сну; не ожидали ни чувства голода или жажды, ни холода, ни усталости, но в развращенности своей предупреждали их появление». Закатывались немыслимые пиры. В поместье уже упоминавшегося вольноотпущенника Трималхиона (персонажа комедии Петрония) денег – тьма, земли столько, что и соколу не облететь, упавшие на пол серебряные блюда выбрасываются вместе с мусором, а из брюха зажаренного кабана (к восторгу публики) вылетают живые дрозды. За столом не сидели, а лежали. Чтобы было удобнее вкушать как можно больше пищи, богачи вкушали, раздеваясь до пояса… Украсив себя венками из мирта, плюща, фиалок и роз, они ложились к столу. Рабы снимали обувь, мыли им ноги и руки. Вилок тогда не признавали. Римляне, как и греки, всё ели руками. По обычаю греков, пиры завершались грандиозными попойками. Присутствующие за столом избирали президента. Для увеселения знати приглашались фокусники, актеры, танцовщицы, шлюхи.

Краснофигурная ваза. V в. до н.э.

Автор «Книги сатир», Петроний, описал картину времяпровождения богатых вольноотпущенников… Когда мы наконец возлегли, молодые александрийские рабы облили нам руки снежной водой, омыли ноги и старательно обрезали заусеницы на пальцах. Не прерывая неприятного дела, они пели не смолкая. Когда же он попросил пить, услужливый мальчик исполнил просьбу, распевая так же пронзительно. Пантомима с хором, а не триклиний почтенного дома! Между тем подали изысканную закуску; все возлегли на ложа, исключая самого хозяина Тримальхиона, которому по новой моде оставили самое высшее место за столом. Посреди стола стоял ослик коринфской бронзы с вьюками, в которых лежали белые и черные оливки. Над ослом возвышались два серебряных блюда, по краям были выгравированы имя Тримальхиона и вес серебра. Далее описано, как все наслаждались этой роскошью. Затем внесли под музыку и уложили на маленьких подушечках Тримальхиона. Его бритая голова выглядывала из ярко-красных одеяний, а вокруг закутанной шеи намотан шарф с широкой пурпурной оторочкой и свисающей бахромой. Это всех рассмешило. На руках красовалось большое позолоченное кольцо из чистого золота, с припаянными железными звездочками. Для того чтобы выставить напоказ другие свои драгоценности, он обнажил правую руку, украшенную золотым запястьем и браслетом из слоновой кости. В зубах он ковырял серебряной зубочисткой. Пришедший вслед мальчик принес хрустальные кости на столике терпентинового дерева, где автор заметил нечто утонченное: вместо белых и черных камешков были уложены золотые и серебряные динарии. Затем пришли кудрявые эфиопы с маленькими бурдюками вроде тех, из которых рассыпают песок в амфитеатрах, и омыли нам руки вином, а воды никто не подал. В суматохе упало большое серебряное блюдо: один из мальчиков его поднял. Заметив это, Тримальхион велел надавать рабу затрещин, а блюдо бросить обратно на пол. Явившийся буфетчик стал выметать серебро вместе с прочим сором за дверь. В это время раб принес серебряный скелет, устроенный так, чтобы его сгибы и позвонки свободно двигались во все стороны. Когда его несколько раз бросили на стол, он, благодаря подвижному сцеплению, принимал разнообразные позы. Так все мы пили и удивлялись столь изысканной роскоши. Любопытно, что хозяин дома и пира Тримальхион стал купцом и предпринимателем в новые времена. Некогда он был рабом и таскал на спине бревна, но затем благодаря своей предприимчивости накопил большие капиталы. Он производил шерсть, разводил пчел и даже выписывал из Индии семена шампиньонов. Это же видим мы и в нынешней России, где подобного рода «вольноотпущенники» в недавнем прошлом торговали цветами, селедкой, занимались фарцовкой, были валютчиками, но теперь вот стали министрами, премьерами, депутатами.

Амфора с изображением пира

В итоге богатая и пресыщенная публика не могла достойно ни руководить государством, ни удовлетворить женщину… Петроний в «Сатириконе» рассказывает историю молодого человека, который влюбился в женщину, что «краше всех картин и статуй». Нет слов для описания ее красоты: «глаза – ярче звезд в безлунную ночь», а «ротик подобен устам Дианы, какими придумал их Пракситель». А уж руки, ноги, шея – ну что лебедушка: белизной «они затмевали паросский мрамор». И вот когда «демократу» надо было «явить мужскую силу», исполнилось проклятие Приапа (сексуального божества), его «демиург» вместо боевой позы с позором склонил голову. Тут уж не поможет ни золотая вилка из дворцовой коллекции, ни вилла в Испании. Импотенция поразила Рим, как она поразила «демократов-трансвеститов». Петроний дает совет, как вылечиться: пациент должен придерживаться диеты, обращаться за помощью к божествам (и не лезть в политику), а также взять фаллос, обмазанный маслом с толченым перцем и крапивным семенем и глубоко засунуть его себе в анус. Окружающие во время этой процедуры должны хлестать его крапивой по нижней части голого тела. Говорят, помогает… Эпикурейцы и стоики усиливали настроения декаданса, призывая людей прожигать жизнь легко, незаметно, бездумно, слепо. Совет таков: «Нельзя вносить слишком много разумности в жизнь, не убивая жизни».

Однако пройдет время, и они же сами воспримут в философии Эпикура лишь ее гедоническую, наиболее животную часть, от которой сам философ был далек.

Тициан. Даная, на которую пролился золотой дождь

Да что говорить, если даже великий Цицерон, моралист, республиканец, певец старого уклада и «заветов предков», выступая в суде в защиту некоего Марка Целия Руфа (56 г. до н. э.), типичного молодого римлянина, оратора и политика, восклицал: «А неужто любовь блудниц запретна для юношей? Если кто так думает, то, что уж говорить, он очень строгих правил и чурается не только нашего распущенного века, но и того, что дозволено обычаем предков. В самом деле, когда же было иначе, когда это порицалось, когда запрещалось, когда нельзя было того, что можно? Я готов и определить, что именно, – но не назову никакой женщины, пусть об этом думает кто как хочет. Если какая-нибудь безмужняя особа откроет дом свой всем вожделеющим, если будет жить не таясь как продажная женщина, если будет пировать с чужими мужчинами, и все это в городе, в садах, в многолюдных Байях; если, наконец, и ее походка, и наряд, и свита, и блестящие взгляды, и вольные речи, и объятия, поцелуи, купания, катание по морю, пиры заставляют видеть в ней не просто развратницу, а бесстыдную шлюху, – то скажи, Луций Геренний, когда некий юноша окажется при ней, разве будет он совратителем, а не просто любовником? Разве он посягает на целомудрие, а не просто удовлетворяет желание?» После столь убедительной, страстной речи суд оправдал этого Руфа.

Примерно в то же время (при Августе и Тиберии) разврат распространился уже столь широко, что были бесстыдные женщины, которые отрекались от прав и достоинств матроны и матери и сами объявляли себя проститутками, чтобы уйти от кары законов (Светоний). Тацит так поясняет решение римских матрон: «Дело в том, что древний закон считал достаточным наказанием для развратниц открытое признание в своей порочности». Проституция бросала вызов семьям. В редких случаях поэты и писатели пытались что-то противопоставить этому потоку цинизма и разврата. Плавт пишет комедию «Вакханки», где бичует все эти гнусные пороки римлян (flagitia). Чем должен заниматься молодой человек? Метать диск, заниматься бегом, на голове носить шлем, в руках держать копье, перо, плуг. Наш герой, проводя дни и ночи среди гетер, выбрал иное оружие. На некоторых гетер пролился золотой дождь, как это видим в известной картине Тициана «Даная».

В доме богатого римлянина

Вероятно, нелишне бросить взор на то, каковы были жилища и виллы богачей. По словам историков, вилла императорской эпохи представляла собой целый жилой городок. Иные представляли собой настоящие дворцы. Известна вилла императора Адриана, две виллы Плиния Младшего (одна вилла – на морском берегу в Лавренте, другая – в Тоскане, у подножия Апеннин), вилла Цицерона в Тускулуме, стоившая немалых денег, не говоря уже о виллах богатейших особ. Вот что представляла собой морская вилла Плиния Младшего, находившаяся в шести милях от Рима (между Лаврентом и Остией). При входе в виллу Плиния располагался полукруглый атриум с выступавшей крышей, а затем портик со сводами, выходивший в обширный двор. Второй портик вел в прекрасную столовую, вдававшуюся в море, так что его волны плескались прямо у ног, вкушавших яства. С трех сторон (через двустворчатые двери и окна, равные по величине дверям) открывался великолепный вид на море, с четвертой видны были двор, атриум, портики, а на заднем плане – лес и горы. Направо и налево тянулись различные комнаты виллы: библиотека, спальни, кабинеты, купальни, бани, подсобные помещения. Все это отапливалось с помощью труб. В правой стороне от виллы находились помещения для игры в мяч, которые примыкали к двухэтажной башне, с вышки которой прекрасно видны море, горы, деревня.

Отопительные системы и приборы

С другой стороны шли летние помещения: спальня, триклиний, в котором был слышен шум невидимого моря, еще одна башня, прохладный криптопортик для прогулок и, наконец, небольшая беседка, о которой Плиний упоминает с особой теплотой как о месте своих раздумий и наслаждений. Еще более великолепной была его тосканская вилла. Там были великолепные сады, цветники, лужайки, рощи и т. д. Полы и стены вилл были выложены мрамором, расписаны изящной живописью. Во дворе виллы имелся прекрасный бассейн из мрамора. Всюду расположены фонтаны, водометы, прочие чудеса античной техники, а напротив дома находился большой манеж… В иных условиях ютились рабы и прислуга. Это были стоявшие кучкой бедные жилища, открытые спереди, словно бы для загона, как будто тут живет скот. Они больше походили на казарму. Во всякой приличной и благоустроенной вилле был эргастул, то есть темница для рабов. Эргастул представлял собой подземелье, где рабов наказывали плетьми, заковывали в кандалы и потом заставляли в кандалах работать до изнеможения.

Богачи превращали свои имения в настоящие дворцы. В садах росли деревья со всех уголков земного шара. Спаржу везли из Равенны, артишоки из Кордовы и Карфагена, чечевицу из Египта, финики из Карии, сладости с берегов Рейна, яблоки из Вероны, Африки и Сирии, груши из Тарента, Греции, Александрии, сливы из Дамаска, пряности с Востока. Виллы украшали и домашние зоопарки. По словам Варрона, они занимали уже не небольшое пространство, а несколько десятин. В птичьих дворах полным-полно было всякой дичи: фазаны, дрозды, журавли, фламинго (язык их почитался изысканным лакомством), павлины. Первым, говорят, приказал подать на обед павлина оратор Гортензий. Торговля ими приносила немалые доходы. Простой птицей (тетерева, бекасы и т. д.) знать брезговала. В моду вошли аквариумы с морской рыбой. Иные богачи тратили на это целые состояния. Гортензий заботился о рыбах больше, чем о рабах. К иным рыбам относились так, как если бы это были царские особы. На столах знати вино лилось рекой – цекубское, сабинское, фалернское. Гораций в одах часто воспевал фалерн-ское вино, хотя самым ценным считалось все же цекубское. Так крупная земельная собственность и ее владельцы «сгубили Италию» (Плиний).

Правда, некоторые историки видят в рассказах о безумствах римских богачей лишь преувеличения, называя это тягой к культуре, к высоким художественным вкусам. В Риме утверждается престижный стиль. Каждый изощряется по мере способностей и финансовых возможностей. Иные гурманы за амфору (около 38 л) изысканного рыбного соуса, привезенного из Причерноморья, платили цену раба. Так, консулярий Гирций тратил на кормление рыб по 12 тысяч сестерций за раз. Говорят, что он даже одолжил Цезарю шесть тысяч мурен из своих садков с условием, что тот их ему вернет по весу, то есть что они не похудеют. У Квинта Гортензия были садки с хищными рыбами, для кормления которых он скупал улов прибрежных рыбаков. Лукулл прорыл прибрежную гору, чтобы доставить рыбкам удовольствие. Вельможные богачи кормили рыб собственноручно, проявляя трогательную, отеческую заботу об их аппетите и здоровье. Рыб лечат даже специальные врачи. Летом делалось все возможное, чтобы избавить рыбок от мучительной жары. Лукулл устроил в своем поместье птичник, соединив его со столовой, чтобы они не только составляли его обед, но еще и пели, развлекая его. Плиний Младший устроил купальню так, чтобы, плавая в горячей воде, он мог испытывать наслаждение, видеть холодное море. Купальня императорского вольноотпущенника Клавдия Этруска была покрыта великолепной стеклянной крышей, которая была «фигурами испещрена, рисунками переливалась». Сенека доносит до нас картины быта и обитания, как он уверяет, «простых граждан», где «стены блистали драгоценностями», а вода текла из серебряных кранов.

Пляшущая женщина

Гурманы (некоторые из них были моралистами) были рабами жирного брюха, ничтожными существами (Гораций). Будучи в интеллектуальном и духовном отношении людьми довольно убогими, иные кичились не умом, а богатством. У Трималхиона на пиру подавали блюда со знаками зодиака, а однажды подали вепря с шапкой на голове, державшего в зубах корзины с финиками. Петроний в «Сатириконе» говорит, что когда такую свинью выпустили на волю, тот вскоре вернулся за стол в ранге «вольноотпущенника». Вся соль остроты заключалась в том, что при отпуске в Риме раба на волю на него одевали особый (фригийский) колпак, символ свободы… Такого рода пиры, на которых не принято говорить на умные темы, поражали безвкусием, полнейшей бездуховностью участников, парадом жен богачей, которые демонстрировали на них немыслимые туалеты и драгоценнности. Главные забавы – выступления комедиантов, шутов, певичек, танцовщиц, фокусников, обнаженных девиц и т. д. При этом свидетелями непристойных сцен, нередко имевших место, бывали жены и дети… Женщины состязались с мужчинами в пьянстве. Дети это наблюдали, видя, как рабы уносят мертвецки пьяным их отца (К. Морель. Записки об античности). Римская тема злобо-дневна для нас, где «кабаны» устраивают пиры и приемы среди «рабов».

Пляска среди мечей у Лукулла

Первые годы Империи стали особенно показательны в плане расцвета в Риме чревоугодия и обжорства… Каждый старался так украсить стол, чтобы он во всех своих деталях напоминал произведение искусства. Ценилось все и вся – от качества и количества блюд до посуды, манер слуг, убранства и сервировки. Во время пира каждый старался перещеголять друг друга во время приема пищи. Но так как возможности желудка ограничены, многие прибегали к обычным в подобных случаях услугам павлиньего пера. Щекоча нёбо, пирующий просто извергал все ранее съеденное и принимался за очередные порции напитков и яств. Иные как-то справлялись с подобным бедствием, другие же заканчивали плохо. Император Вителлий, к примеру, погиб от обжорства. Существовала и специальная литература, подобие книг о вкусной и здоровой пище: к примеру, широко известны были десять книг Апиция о поваренном искусстве и извлечения из Винидария.

Масляная лампа из Помпей

Известны анекдоты, когда магнаты, богачи буквально терроризировали свою прислугу всевозможными глупейшими требованиями, мелочными придирками. Лукиан писал: «Рабы должны идти перед своими господами и громогласно предупреждать их о том, когда надо перешагнуть возвышение или яму, и что страннее всего, напоминать им, что они идут». Так делалось на рынках, шумных улицах средь белого дня. Лень дошла до того, что богачи стали избегать всякой самостоятельной умственной работы. Ученые отдали обработку и подготовку их сочинений образованным рабам, иные господа заставляли невольников учить наизусть наиболее известные литературные произведения, чтобы затем иметь возможность самим процитировать того или иного поэта, писателя и ритора, ни разу не прочитав его в своей жизни. Появились и «номенклаторы», «говорящие записные книжки», в обязанности которых было напоминать хозяину, с кем он говорит, где находится. Возможно, отсюда пошли номенклатурные работники.

Дом в Помпеях. Реставрация

Здесь остановимся на таком типично римском явлении как клиентела. Ученые отмечают, что она развилась из древнего обычая, якобы установленного еще Ромулом. Тогда у мелкого и подвластного люда и вошло в привычку отдавать себя под покровительство и защиту какого-то могущественного и влиятельного лица. То было подобие бедных родственников. Влиятельный и богатый человек помогал своему клиенту влиянием, деньгами или жизненными советами, а тот, в свою очередь, оказывал патрону различного рода услуги. Однако к I в. н. э. эти старые патриархальные отношения утратили свой характер и былой смысл. Клиентела превратилась по сути дела в прихлебателей. В Риме среди таковых оказались и некоторые интеллектуалы (писатели, учителя, художники и т. п.).

С раннего утра они должны обивать пороги домов знатных римлян, чтобы поприветствовать своего «господина» и выслушать его, если тот еще удостоит его встречи. Марциал с мукой пишет о своей тридцатилетней жизни клиента в Риме. Часто приходилось затемно тащиться через весь город, в дождь и слякоть, а затем еще торчать в прихожей патрона. На долю толп клиентелы доставалось немало позора среди таких же несчастных, что скапливались в прихожей хозяев: «Много получишь ты обид, чтобы войти, еще больше, когда войдешь». Надо было унижаться и перед рабами хозяина, чтобы впустили, а иногда пробиваться силой, отталкивая слабых. Но, даже добравшись до цели, искатель милостей мог наткнуться на грубое слово, на откровенный зевок, а то и пинок. Ведь уже во II в. н. э. клиенты здоровались с патроном, целуя ему руку или же кланяясь в ноги.

Клиенты позднего периода

Клиентская служба была не только унизительной и утомительной, но еще и совершенно бесцельной тратой времени. Каково писателю или ученому торчать в прихожей какого-нибудь чиновника! Именно в подобном положении и была бедная рим-ская интеллигенция. Клиент обязан был смотреть в рот господину и выполнять любой его каприз, во всем соглашаясь и поддакивая ему. Марциал писал: «Ты лжешь – я верю, читаешь плохие стихи – хвалю, поешь – пою, пьешь – пью, хочешь играть в шашки – проигрываю». Пока я хожу за тобой и сопровождаю тебя в прогулках, слушая твою болтовню, хвалю все, что делаешь и говоришь, продолжает поэт, сколько могло бы родиться стихов! «В десять усталый плетусь я в баню, чтобы там получить мне сотню квадрантов. Когда ж книгу писать мне, Потит?» – опять горестно жалуется Марциал коллеге-ученому. Часто ведь и целые дни пропадают зря, так что приходится удивляться и тому, что в год выходит хотя бы одна книга. При такой жизни и этого могло бы не быть. Однако клиентская служба – суровая необходимость. Как же без нее мог прокормиться писатель, поэт, художник?! Ведь за свои произведения Марциал и другие почти ничего не получали (об авторском праве в Древнем Риме, конечно же, и не слыхивали). Томики и свитки Марциала продавались в двух лавках, у Секунда и у Атректа. Любой покупатель мог отдать стихи рабу-переписчику и затем продавать экземпляры по любой цене кому угодно. Стихи Марциала распевали и в Британии, но его кошелек, писал он, «ничего об этом не знал». Большинство патронов отличались к тому же еще и скупостью. Таков Патерн:

Римские богатеи были ничуть не лучше иных из наших олигархов, что тратят сотни миллионов долларов на английскую футбольную команду, но не дадут даже ста монет на школу, труд писателя. Марциал выговаривал некому Криспу:

Конечно, попытка найти гармонию между благородной культурой и бьющим через край богатством столь же наивна, как и стремление примирить нувориша, составившего свои сокровища путем воровства или разбоя, с интеллектуалом, полуголодным и нищим. Если даже пиршества этих скотов сопровождает самая сладкая музыка, в душе этих людей звучат воинственные и кровавые мелодии. В каком-то смысле прав был и Лессинг, утверждая, что «гладиаторские игры были главной причиной низкого уровня рим-ской трагедии». Римские зрители в окровавленном амфитеатре, где они наблюдали противоестественные сцены, конечно, забывали не только о высоком искусстве, но вообще о самых простых, элементарных человеческих чувствах красоты и любви. Толпа думала больше о примитивных наслаждениях и крови, развивая инстинкт убийцы, чем о поэзии. Римская жизнь вела к деградации интеллекта. Толпу отличали грубые вкусы. Хотя мы думаем, каков народ, таковы и трагедии, такова культура и литература. Смешно было бы ожидать появления в современной России, где идет торговля честью и достоинством, родиной и государственными постами, верой и наукой, феноменальных писателей или великих композиторов и художников.

Наумахия – морской бой на арене цирка

Вот как описывали очевидцы события, разворачивавшиеся в амфитеатрах Рима: «Люди заходили в зал и сразу видели канал вокруг арены, где плавали бегемоты и крокодилы. 500 львов, 40 слонов, тигры, барсы, буйволы и медведи, привыкшие раздирать зубами своими людей, рыкают и ревут в клетках, между тем как столь же свирепые гладиаторы пробуют между собой силу не раз окровавленных рук. К этому позорищу убийств примыкают вертепы разврата». Нагие прелестницы, заодно с (такими же) знатными горожанками, усугубляют омерзительность этого зрелища, и соперницы смерти оспаривают у нее остаток благосклонности и сил умирающего императора Галерия. Так безвестный автор «Мучеников» рисует картину позорного падения нравов великого народа Рима. Время от времени те или иные вожди запрещали игры (как это сделал Август, запретив игры в Помпеях на 10 лет), но они продолжались до 404 г. н. э., когда император Гонорий запретил игры как в Риме, так и в провинции после того, как разъяренная толпа растерзала монаха Телемаха, пытавшегося остановить их.

Борьба в Помпейском цирке

Порой, читая античных писателей, поэтов, историков, философов, понимаешь причину столь презрительного отношения к людскому стаду. Гораций пишет: «Я ненавижу грубую толпу и держусь от нее в отдалении». Как и Цицерон, поэт питает глубокое отвращение к «отребью Ромула». Тацит с ненавистью взирает на любые толпы – на военных, гражданских, особенно на население продажной столицы, где часто «делаются и процветают самые унизительные и постыдные делишки». Столичную толпу он считает самой алчной, истеричной, суеверной и раболепной. Сенека хотя и испытывал любовь к человечеству, но терпеть не мог «зловонную толпу». Даже Эпиктет, оказавшийся и сам в начале жизни в роли раба, советует всем, кто встретился с толпой – на играх, на представлениях или на празднике, – стараться не задерживаться среди нее, но постараться «провести праздник с людьми». Ювенал, ненавидя богачей и аристократов, ибо те бедных и мещан подвергают унижениям, считал, что те и сами, потворствуя инстинктам, выражая готовность продаваться за кусок хлеба, виноваты в подобной ситуации. В адрес Требия, что известен был как дармоед Виррона, презрительно бросает:

Кардинально изменилось отношение и к занятиям спортом. В письме Сенеки к Луцилию говорится: «Упражняться, чтобы руки стали сильнее, плечи – шире, бока – крепче, – это, Луцилий, занятие глупое и недостойное образованного человека. Сколько бы ни удалось тебе накопить жиру и нарастить мышц, все равно ты не сравнишься ни весом, ни силой с откормленным быком. Поэтому, в чем можешь, притесняй тело и освобождай место для духа. Много неприятного ждет тех, кто рьяно заботится о теле: во-первых, утомительные упражнения истощают ум и делают его неспособным к вниманию и к занятиям предметами более тонкими; во-вторых, обильная пища лишает его изощренности». Сенека рекомендует упражнения легкие, которые не отнимают много времени и быстро утомляют тело. Время – главное богатство, и его нужно расходовать с умом.

Сенека. Копия 50—60 гг. н.э.

Даже некогда благородное ораторское искусство Рима все более вырождается, превратившись в циничный балаган, в «пошлое многословие бездельников» (Цицерон). Великие ораторы стране циников были не нужны. На смену Гальбе, Катону, Сципиону, Квинтилиану пришли придворные риторы вроде Фронтона. Они-то и забавляли публику пустыми и бессодержательными речами, жалкими упражнениями типа «Похвала дыму и пыли», «Похвала небрежению», «Похвала сну». Смысл риторики они видят в том, чтобы услаждать слушателей. Так же мы видим, как в современной России телевидение потчует людей «пищей для идиотов» («Как стать миллионером?», «Окно в спальню» и т. д.). Кстати говоря, отношение римской знати к человеку искусства откровенно и недвусмысленно выразил Сенека, сказав: «Я не нахожу оснований для причисления к разряду свободных художников – живописцев, скульпторов, ваятелей и остальных служителей роскоши. Точно так же, – продолжает Сенека, – я не считаю свободной профессию кулачных бойцов, и вообще всякие тому подобные масляные (У греков был обычай натираться маслом при занятии спортом. – В. М.) и грязные занятия. В противном случае пришлось бы еще, пожалуй, назвать свободными художниками парфюмеров, поваров и остальных людей, прилагающих свои таланты к услаждению наших прихотей». Нам понадобилось две тысячи лет, чтобы человечество признало высоким искусством все то, что связано с трапезой, открыв в Париже Институт вкуса, и одновременно создать инструмент массовой безвкусицы.

Антиной. Национальный музей, Неаполь

Преследованию подверглись философы с писателями. Тому пример писатель, адвокат и философ Апулей (род. в 124 г. н. э.). В своей «Апологии» он показал, как стали распространяться в Риме суеверия. Судя по некоторым местам из его труда, в вину ему вменяли, помимо его наружности, еще и образованность: «Итак, ты вы-слушал только что начало обвинительного акта, где было сказано следующее: «Мы обвиняем перед тобой философа красивой наружности – вот ведь грех! – столь же красноречиво изъясняющегося по-гречески, как и по-латыни»… Ах, если бы он действительно имел основание обвинять меня в таких тяжелых преступлениях, как красота и дар слова!» Красота философа – не основание для его преследования (ведь красивыми были Пифагор и Зенон). Тем более не должно стать основанием для обвинений то, что ученый и писатель день и ночь трудился, не щадя своего здоровья, всеми силами предаваясь занятиям наукой и «отвергая все другие удовольствия». Видимо, причины обвинений были иными. Говорят, что его гонители вы-двинули против него три главных обвинения: 1) Апулей ведет неподобающий образ жизни и пишет непристойные стихи, а потому в принципе безнравствен; 2) этот распутный муж прибегает к противозаконным действиям, в частности околдовывает богатую вдову с помощью симпатической магии (используя каким-то способом с этой целью рыбок, имеющих форму и название половых органов); 3) изготовляет магические фигурки, совершает праксис с участием мальчика-медиума, а также околдовывает вдову (что подтверждено письмом самой вдовы, которая, видимо, была неудовлетворена «рыбками»). Обвинения в магии были использованы и в политических процессах против историков Тацита и Амиана Марцеллина. И вообще в Риме расплодились разные маги, экстрасенсы, медиумы. Их охотно принимали в покоях императора, как принимали их в России, США, Германии накануне катастроф и революций. Все указывало на то, что власть не может справиться с положением, опираясь на рациональные, разумные, научные и строго выверенные начала.

Другие увидели среди главных причин гибели Римской империи то, что среди ее граждан исчезла национальная идея, что в политике и культуре возобладали космополиты, что сама культура становилась мелкой и ничтожной. Все меньше и меньше становилось истинных патриотов, «лучших людей», которых власти Рима искореняли и уничтожали (О.Зек). Где он, идеальный правитель? Его нет. Казалось, что после убийства Цезаря власть задумается, постарается вернуться к идеалам Республики. Увы, увы… Цицерон восклицает: «Дерево срублено, но не вырвано; ты видишь, какие оно дает побеги!» Что он подразумевал? Тиранию? В ранний республиканский период римляне удачно сочетали две функции рекса (царя): военную и сакральную. Слияние обязанностей, подчеркнул Фюстель де Куланж, казалось весьма естественным, было основным законом человеческого общежития. В поздний период римляне попытались реанимировать институт.

Но то была уже попытка, обреченная на неудачу. Каждый был сам себе вождь. Каждый заботился о себе и своих удовольствиях. Как клещ, набухший от крови, Рим должен был лопнуть. Неправедные богатства его же и погубили. Толпа (греческая, римская или любая другая) чаще всего не готова воздать по заслугам своим выдающимся сынам. Часто она стремится подрезать слишком сильный ум и талант, подобно тому, как некий тиран очень любил подрезать особо высокие и красивые деревья, выбивающиеся из общего ряда. Примеров такой людской зависти было сколько угодно в Риме (и не только в Риме!). Великие полководцы, граждане, мудрецы становились жертвами доносов, проскрипций или убийств. Кориолан и Камилл вынуждены были удалиться в изгнание после своих блистательных побед.

Сципион

Спаситель Рима, Сципион, испытал черную неблагодарность граждан и умер в изгнании. При весьма странных обстоятельствах погиб Сципион Африканский. Великий Цицерон пал жертвой триумвиров. Знаменательно, что сдал палачам его тот самый Октавиан, что всем был ему обязан. Правда, спустя много лет, когда он стал всесильным правителем, и произошел случай, характеризующий Рим и его лицемерных правителей. Придя к одному из внуков, Цезарь Август увидел в его руках трактат Цицерона. Зная, кто виновен в гибели оратора, внук тут же испуганно спрятал сочинение за спину. Август все ж полюбопытствовал, что читает внук, а затем задумчиво произнес: «Ученый был человек, что правда, то правда, и любил отечество». Видимо, чувствуя свою вину, Август нашел впоследствии сына Цицерона и осыпал его милостями. Участь великих часто бывает горька.

Гиббон видел причину падения Рима в утрате добродетели и мудрости римской аристократии. Среди благоденствия Рима вызрели принципы упадка; причины разрушения росли вместе с расширявшимся объемом завоеваний, и, лишь только время или случайность устранили искусственные подпорки, громадное здание развалилось от своей собственной тяжести. История его падения проста и понятна, и вместо того чтобы задавать вопрос, почему Римская империя распалась, мы должны удивляться тому, что она просуществовала так долго. «Победоносные легионы, усвоившие во время далеких походов пороки чужеземцев и наемников, сначала подавили свободу республики, а затем стали унижать величие императорского звания. Заботы о личной безопасности и спокойствии заставляли императоров прибегать к унизительным уловкам и, подрывая дисциплину, делать армию такой же страшной для вождя, сколько она была страшна для врагов; прочность военной организации была поколеблена, а затем и окончательно уничтожена нововведениями Константина, римский мир был поглощен потоком варваров». Так что упадок Рима – это прежде всего крушение элит, естественное и неизбежное в тех случаях, когда ее идея мертва.

Константин с солдатами перед статуей

Звезда великого Рима уже готова была закатиться… Тысячу лет вел Рим свои безжалостные войны, покорял народы, обращал в рабство миллионы свободных людей, убивал и казнил без суда и следствия, разрушал, насиловал и грабил. И все это время не переставал обогащаться за счет покоренных и порабощенных племен и народов. В сознании большинства людей он должен был встретить свой апокалипсис, свои «последние времена». В частности, в «Книгах Сивилл» мировая история, представлявшаяся многим чередой царств, войн и бедствий, включает гражданскую войну 60-х гг. в Риме, извержение Везувия, обозначения римских императоров и войну созвездий, что заканчивается всеобщей гибелью. Кстати говоря, по подсчетам ученых, за 3,5 тысячи лет «цивилизации» погибло ни много ни мало, а примерно 4,5 миллиарда человек. Такова наша цивилизация.

Вся история Рима – это история покорения городов, народов и одновременно – падения нравов. Она не отличается от истории Афин, Спарты, Карфагена или Персии. Властители стремились к неограниченному владычеству и богатству и искали оные на дорогах войны. Римский историк горестно восклицал: «Если бы в мирное время цари и властители выказывали те же достоинства духа, что во время войны, наша жизнь была бы стройнее и устойчивее, не видели бы наши глаза, как все разлетается в разные стороны и смешивается в беспорядке. Власть нетрудно удержать теми же средствами, какими ее приобрели. Но когда на место труда вламывается безделие, на место воздержанности и справедливости – произвол и высокомерие, то одновременно с нравами меняется и судьба…»

Актеры готовятся к выступлению

Город, потерявший корни веры, растворившийся в массе чуждых, враждебных пришельцев, неизбежно должен был превратиться в Вавилон – сгинуть рано или поздно. Никакие не христиане, но сами римляне, чуждые какой-либо религии вообще, кроме религии собственности и денег, медленно, но верно разрушали могучую империю. Они «высасывали ее силу, брали из круга должностного сословия, в особенности из армии, лучших людей» (Э. Ренан). История имеет тенденцию к повторению. Но трагедия обернется трагическим фарсом. Пройдет почти две тысячи лет. И мы станем свидетелями того, как великая столица иной Империи будет переживать схожее нашествие окраинных народов, что станут также «высасывать ее силу». Только тут мы видим в кругах должностного сословия уже не лучших, а худших людей. Обращаясь к низменным чувствам, потворствуя алчности, зависти, преступлениям, они погубят прекрасный город.

Раздача хлеба

Такова логика истории: грабишь ты – грабят тебя. Вожди заняты воровством, убийствами, развратом – и народ, глядя на них, опускает руки, погружается в грабежи, пороки, разврат. Мелочны и ничтожны вожди, сразу мельчает и народ. Вспомните судьбы римских императоров и то, что они собой представляли… Из всей когорты цезарей выделяются Гай Юлий Цезарь, Август, Марк Аврелий и Адриан. Но о них мы уже довольно подробно говорили. Из убийц Цезаря никто не прожил более трех лет, и никто не умер своей смертью. Он был причислен к богам «не только словами указов, но и убеждением толпы». Август получил титул «Божественный» не зря, ибо немало сделал для блага Рима. Озаботился и тем, чтобы больше народу участвовало в управлении государством, не скупился на почести за военные подвиги, сурово наказывал за подкуп. Особенно важным считал он, чтобы римский народ оставался неиспорчен и чист (от примеси чужеземной и рабской крови). Поэтому римское гражданство жаловал скупо, даже в том случае, если его просили об этом близкие ему люди (Тиберий, жена Ливия и т д.). Август был щедр ко всем сословиям, раздавал щедрые подарки народу деньгами и хлебом, помогал бедным сенаторам (в Риме и такие были).

Он умножил население Италии, основав двадцать восемь колоний, обогатил их податями, украсил постройками. К людям был довольно милосерден и умерен в проявлении гнева. Всякие дары и подарки он если и принимал, то отдавал их в храмы или пускал в перплавку, если они были из золота и серебра. Август жил весьма скромно, более сорока лет спал в одной и той же спальне (ни мрамора, ни штучных полов). Вина пил мало, предпочитая этому занятия благородными науками. Каждый день что-то читал или писал. Испустил он дух на руках жены. Память о нем сохраняли и цари, которых стали звать «августейшей особой». Но затем вожди Рима меняются как-то резко, и причем в худшую сторону…

Заклание жертвы

Тиберий прославился своими жестокими убийствами. Уже в детстве выявились в нем эти черты. Он убивал всех подряд за малейшее прегрешение – не только противников, но своих друзей, родственников, слуг и детей. Дня не проходило без казни, будь то праздник или заповедный день. Казнили даже в новый год. Шута, сообщившего ему мнение народа о правителе, он велел тут же казнить. Если кто-то перед его статуей бил раба или переодевался, если приносил монету или кольцо с его изображением в отхожее место или в публичный дом, если без похвалы отзывался о каком-нибудь слове или деле Тиберия – любой мог быть подвергнут казни. Даже те, кто попадали по ошибке, были казнены, чтобы даже слух о несправедливости императора не распространился. Феодор Гадарский, учитель его в юности, очень точно сказал о нем – «грязь, замешанная кровью». Если бы его не остановила смерть, он, вероятно, истребил бы людей больше, включая и собственных внуков. Ведь он так любил повторять: счастлив Приам, переживший близких. Понятна реакция народа на его смерть. Тот ликовал: одни предлагали бросить его тело в реку Тибр, другие просили землю-мать не давать покойнику места в ней, третьи грозились подвесить тело мертвеца на крюк.

Приход к власти Калигулы вначале встретили с ликованием… Он помиловал осужденных и сосланных, объявил прощение по всем обвинениям от прошлых времен, не стал принимать доносов, даже доносов о покушении на собственную его жизнь. Но порочные гены вскоре дали о себе знать. Снова начались казни виновных и невиновных. Он велел клеймить знатных раскаленным железом, иных казнил, иных бросил диким зверям на растерзание, иных перепилил пилой, иных посадил в клетки, иных сбросил со скалы. Он сжег на костре стихотворца за двусмысленный стишок. Всаднику, вопившему о своей невиновности, он приказал отрезать язык, а затем отдал на арену зверям. Он любил слушать вести о бедствиях так, как возлюбленная обожает слушать слова любви и восхищения. Калигула очень сожалел, что римский народ в его правление не испытал каких-то особых катастроф, и «снова и снова мечтал о разгроме войск, о голоде, чуме, пожарах или хотя бы землетрясениях». Калигула постоянно повторял слова из трагедии Акция «Атрей»: «Пусть ненавидят, лишь бы боялись!» Даже во время закусок и попоек у него на глазах велись допросы и пытки, рядом стоял солдат, готовый обезглавить любого по его первому знаку. Ему мало было преследовать народ, он решил еще уничтожить и великих поэтов. Он помышлял уничтожить поэмы Гомера – почему, говорил он, Платон мог изгнать Гомера из устроенного им государства, а он не может? Еще немного – и он изъял бы из всех библиотек Вергилия и Тита Ливия: первого он всегда бранил, якобы за отсутствие таланта и недостаток учености, второго – как историка многословного и недостоверного.

Антонин Пий (Каракалла)

Статуи прославленных мужей на Марсовом поле он ниспроверг и разбил на мелкие кусочки, чтобы их нельзя было восстановить. У знатных мужей отнял древние знаки родового достоинства, то есть постарался убить саму память о их прошлом. С родными сестрами он находился в кровосмесительной связи, жил с юношами и проститутками открыто. Прямо при мужьях осквернял их жен. Безумно жадный и алчный, он обложил налогами все, что только возможно, и специально выстроил роскошные лупанарии. Туда зазывал клиентов, вручая им деньги под проценты, чтобы они занимались там развратом, а все полученные подобным образом капиталы присваивал себе. Наконец, он решил устроить в Риме еще невиданное побоище (после смерти у него обнаружили две тетради с именами тех, кто должен был умереть, и огромный ларь, наполненный разными отравами). Сам же цезарь решил переселиться в Александрию, как иные наши калигулы, уничтожив значительную часть народа, стремятся убежать на Запад… Неудивительно, что его и убили, как бешеную собаку… Дом, где он погиб, стал домом привидений, пока не сгорел. Его жену зарубил центурион, а дочь разбили о стену. Цезари, носившие имя Гай, погибли от меча, как иные и не носившие его. Сказанное тут лишь малая толика «подвигов» римских императоров. Как мог и дальше существовать столь преступный, поистине бесчеловечный строй?!

Шли годы… Нравы и поведение рим-ских императоров не становились лучше. Здесь мы хотели бы обратить внимание читателя, что люди (в том числе цезари и президенты) таковы, каковыми их сделали их семьи и условия жизни и труда. Приход к власти нового императора Юлия Бассина, прозванного Антонином или Каракаллой (211–217 гг. н. э.), показывает, как быстро меняются в худшую сторону люди, обретающие высшую власть. В детстве Юлий отличался мягким характером, был приветлив с родителями, сердечен с друзьями, остроумен и явно не глуп. Он был щедр и милосерден. Его душа еще не зачерствела, быстро откликаясь на горе и несчастья других людей. Он отворачивался и плакал, видя осужденных, отдаваемых в Риме на растерзание диким зверям. Юлий долго не мог простить окружению того, что оно разрешило высечь иудейского мальчика, товарища по детским играм, только за то, что бедняга исповедовал иудейскую религию. Народ, видя его доброе сердце, к нему благоволил. Но вот в 196 г. н. э. его отец, император Септимий Север, провозгласил его Цезарем, дав ему при этом имя Марка Аврелия Антонина, которого считал величайшим из императоров. И сына будто подменили. Он стал высокомерен, замкнут и чванлив. В образцы для подражания он выбрал не мудрого и гуманного Марка Аврелия, но кровавых и самых жестоких правителей – Тиберия, Суллу, Александра Македонского. Надо сказать, что он, как и его брат Гет, были избалованы богатством, испорчены роскошью и условиями дворцовой и столичной жизни. Они пристрастились к зрелищам, конным состязаниям и танцам. Между ними постоянно возникали ссоры. Попытки отца сблизить сыновей, образумить их ни к чему не привели.

Триумфальная арка Септимия Севера

Желание единолично властвовать уже стало довлеть над ними. Даже женитьба не исправила Антонина. Он не делил с женой ни ложа, ни трапезы и угрожал ее убить, как только станет императором. Когда его отец серьезно заболел и слег, Антонин уговаривал врачей и слуг приблизить его конец. Те отказались, и когда Септимий Север все же умер (211 г. н. э.), первое, что сделал его сын, так это приказал перебить домочадцев и врачей, которые не послушались его указаний.

Затем пришел черед педагогов, учителей, которые обучали его и брата. Хотя вот военачальникам он старался угодить, просил убедить войско, чтобы то провоз-гласило его единоличным императором. Те не хотели гражданской войны и с одинаковым почтением относились к обоим братьям. Ненависть между ними уже перехлестывала через край. Братья даже не садились за один стол, боясь, что могут быть отравлены конкурентом. Римская знать разделилась, большая ее часть была склонна провозгласить императором Гета, как более приличного, порядочного, мягкого и более серьезного человека. Решили поделить Римскую империю на две части – западную с центром в Риме и восточную со столицей в Антиохии или Александрии. Но жена Септимия Севера, Юлия Домна (мачеха Антонина), умолила их этого не делать. Тогда Антонин в ее же спальне заколол ее родного сына и с воплями бросился к воинам, пытаясь убедить их в том, что его хотели убить.

Когда на его крики сбежались преторианцы, он открыто предложил им по 2500 аттических драхм за поддержку его претензий на императорский престол. И тут же пообещал им в полтора раза увеличить жалованье. Вояки быстро сообразили что к чему и, может, без особого восторга, но с полным пониманием выгодности сделки для них, конечно же, согласились. Антонин сразу же выдал им деньги. В один день было безжалостно растрачено все то богатство, которое 18 лет копил Север, грабя другие народы. Сенату ничего не оставалось как признать де-факто его назначение. Тут же начался массовый террор против всех близких и друзей брата. Были перебиты все слуги, невзирая на возраст, уничтожали всех, кто жил на его половине. Трупы складывали на телеги, вывозили за город, где сжигали или же просто сваливали в кучи, как мусор. Убили даже любимых музыкантов и атлетов брата. Поголовно уничтожили весь император-ский род, включая дочь Марка Аврелия (старуху), двоюродного брата самого Антонина, сына дочери Марка и Помпеяна, бывшего два раза консулом и полководцем во время важных войн. Убили почти всех сенаторов – представителей старых патрицианских родов.

Знахарка – изготовительница ядов

Антонин послал в провинции людей для истребления тамошних правителей и наместников. Каждая ночь была отмечена все новыми убийствами. Он приказал зарывать в землю живыми даже дев-весталок за то, что они якобы не соблюдали девственность. Когда же во время скачек народ посмеялся над его любимым возницей, он приказал стражам перебить всех, кто посмел дурно говорить о его любимце (и те убивали первых попавших им под руку, ибо трудно в такой толпе было найти виновных). Так как его мачеха, Юлия Домна, была очень красива, он решил взять ее в жены. Хотя он был убийцей ее сына, та согласилась, сказав: «Если угодно, то и дозволено». Он носил галльский плащ до пят с капюшоном («каракалла»). В него он любил одевать и народ. Убийцы часто любят скрывать свое лицо от взоров людей. Понимая, сколь велика к нему ненависть своих же сограждан, Антонин всячески заискивал и заигрывал с армией, видя в ней его единственную опору.

Пленный германский юноша

Он расположил к себе германцев, вступив с ними в дружеские отношения. Он брал их в охрану, как наши вожди брали в охрану латышских стрелков. И стал даже одеваться и зачесываться на германский манер. Понимая, что одного лишь золота недостаточно для их поддержки, император вел себя как воин: первым брался за работу, копал рвы, наводил мосты, насыпал валы. У него был простой стол: ел он пищу простую, солдатскую и с деревянной посуды, сам замешивал тесто и пек хлеб. Старался создать впечатление у воинов, что он их товарищ, а не государь. В походах он чаще шел пешком, редко садился в повозку и на коня, сам нес свое оружие, а случалось, что и тяжелые значки легионов, украшенные золотом. Находясь во Фракии, рядом с Македонией, он стал вести себя подобно Александру Македонскому. Войско он стал называть на его манер македонской фалангой, а начальникам раздавал имена полководцев Александра. Придя с войсками в Александрию и будучи злопамятен, не простил насмешек, которыми его стали осыпать острые на язык александрийцы… Приказав самым цветущим юношам собраться за городом (якобы для военного смотра), он окружил их войсками и предал поголовному истреблению. Кровь текла потоками, а Нил, как говорили, стал красным от крови. Коварный и жестокий, он, решив завоевать Парфию, посватался к дочери парфянского царя. Затем, вступив на территорию Месопотамии как друг и жених, внезапно напал на тех, кто его приветствовал. Разграбив города, он вернулся в Сирию, получив за свой позорный набег титул «Парфянский». Имея уйму врагов, он был убит своим же центурионом, когда справлял нужду. Что за нужда человечеству иметь подобных царей-чудовищ?!

Император Каракалла

Термы Каракаллы

Тем не менее у поэтов, что всегда склонны приукрашивать жизнь, чтобы та не казалась столь горькой, его образ даже вызывал симпатию. Н. Гумилев писал:

Одна деталь из римской истории показалась нам зловещей. Задолго до падения Рима, отдавая войскам приказ разрушить злосчастный Карфаген до основания, вождь римлян Сципион произнес траурную речь, где были и такие слова: «Бог смерти и войны вселил дьявольский ужас в этот проклятый город Карфаген и в его войско и людей. Мы проклинаем с наивысшей силой этих людей и их войско. Мы проклинаем всех, кто занимал эти дворцы, всех, кто работал на этих полях. Всех, кто когда-либо жил на этих землях. Мы молим, чтобы они никогда не увидели больше небесного света. Пусть вечное безмолвие и опустошение воцарятся здесь. Пусть будут прокляты те, кто вернется. Пусть дважды прокляты будут те, кто попытается восстановить эти руины». Историк Полибий, бывший свидетелем момента, вспомнил, что, находясь рядом с полководцем, он увидел, как лицо того вдруг перекосилось от страха, и Сципион произнес строку из поэм Гомера: «Настанет день, когда священная Троя сгинет вместе со своим народом». Полибий спросил его, чем же вызвана столь пессимистичная фраза в день величайшего триумфа Рима. Задумавшись, он мрачно произнес: я подумал, что та же участь может постигнуть когда-нибудь и мой собственный город.

Портрет Марка Аврелия

В таких случаях говорят: «Как в воду глядел»… Обратимся к свидетельствам опять же Аммиана Марцеллина, жившего в IV в. н. э., этого последнего великого историка Рима… Пред нами живо предстает картина того, что к тому времени являла собой Римская империя. Нельзя не признать, пишет А. Марцеллин, что большая часть придворного штата являлась питомником всяких пороков, так что они заражали государство дурными страстями, раздражая многих более примером, чем безнаказанностью преступлений. Одни из них промышляли грабежом языческих храмов и, вынюхивая каждый случай, где можно было попользоваться чем-нибудь, поднялись из крайней бедности до колоссальных богатств. Усвоив привычку захватывать чужое, они не знали меры в дарениях, грабежах, воровстве и расточении. Здесь тогда зародились: распущенная жизнь, клятвопреступления, равнодушие к мнению общества и то, что бессмысленная спесь осквернила позорным корыстолюбием… Отсюда произрастало пошлое и дикое обжорство (знати) во время пиров, а вместо победных триумфов явились застольные торжества, распространение шелка, расширение ткацкого ремесла, особая забота о кухне. Под роскошные дома занимались все более широкие пространства (земли). К этим мерзостям присоединились и нарушения воинской дисциплины. Вместо боевого клича солдат теперь охотнее распевал развратные песенки. Постелью для воина служили не камни, как прежде, но пуховики и складные кровати. Солдаты разыскивали кубки более тяжелые, чем их мечи. Им казалось теперь уже постыдным пить из глиняной посуды. Ну а жить желали только в мраморных дворцах… В древней истории написано, что спартанский воин был строго наказан за то, что во время похода его видели под крышей. Да, в былые времена римская армия была дисциплинированной и четко следовала разумным правилам поведения даже на войне (вещи совершенно неразумной). Макиавелли отмечал, что римляне («наши учителя в военном искусстве») ранее всю свою добычу и дань сносили строго в одно место. Все дрались ради победы, а не ради грабежа. Никто не смел покинуть свой легион. И даже консул отдавал огромные сокровища казне, в результате чего обогащалось государство, каждый получал ему положенное, из этих сумм выделяли средства больным и раненым.

Центурион и преторианец

Со временем вся эта система рухнула, ибо каждый заботился только о себе… Солдаты Рима позволяли себе наглые грабежи даже в отношении их сограждан, проявляя перед неприятелем постыдную трусость и бессилие. Они в праздности обогащались самыми различными путями. В противоположность недавнему прошлому, они научились самым точным образом распознать качества золота и драгоценных камней. Хотя всем известен случай, когда при цезаре Максимиане однажды был разграблен укрепленный лагерь персидского царя. Один простой солдат нашел там парфянский мешок с жемчугом. То ли по неведению, то ли из равнодушия, он выбросил жемчуг и пошел прочь, довольный кожей мешка. Разлагалась верхушка Рима, разлагалась и армия, став прибежищем циничных, алчных и грубых вояк. Император Север советовал сыновьям следовать одному правилу: «…Живите дружно, обогащайте солдат и не обращайте внимания на остальных». Консулы, проконсулы, преторы делали все или почти все, что им заблагорассудится. Девизом императорского Рима стало: «Пусть ненавидят, лишь бы боялись».

Какое там «гражданское общество», какие там «законы»! Гуго Гроций писал, что в своде римского права проводилось разделение незыблемого права, с одной стороны, на общее для животных и человека, которое в более тесном смысле слова называется естественным правом, и, с другой стороны, на свойственное исключительно людям, зачастую называемое «правом народов». Разделение это, отметил он, «не имеет почти никакого значения». Это – правда. Но не потому, что лишь человеку дано руководствоваться общими началами, и не потому, что мы по своей природе, как уверял Плутарх в жизнеописании Катона Старшего, «соблюдаем законы и справедливость лишь в отношении с людьми». Люди по отношению к другим людям вели и ведут себя зачастую хуже, чем звери по отношению к зверям. Лактанций пишет: животные вредят другим существам из-за чувства самосохранения или в силу отсутствия разума. У них есть хотя бы оправдание. Поэтому, глядя на отвратительные и кровожадные забавы Рима, мы скорее в диких хищниках готовы увидеть следы разумности и справедливости. Да о чем говорить, если императорский институт стал все больше походить на загон, где и императоров резали, кололи, как скот на овцебойне. На протяжении 120 дней однажды даже было свергнуто и убито пять императоров. Скотобойня.

Портрет римского сенатора

Что такое власть камарильи – наиболее наглядно и продемонстрировал Рим… Сенат разросся и превратился «в безобразную и беспорядочную толпу – в нем было больше тысячи членов и среди них люди самые недостойные, принятые после смерти Цезаря по знакомству или за взятку». В народе их называли «замогильными» сенаторами». Так сенат вернулся к прежней численности. Эта чиновная рать заботилась лишь о деньгах, своем благополучии. Марциал писал:

Обратимся к событиям конца II в. н. э. и сделаем еще одну зарисовку. Скажем, вот к власти пришел император Пертинакс. Сын вольноотпущенника, он вроде был так близок к простому народу, что дальше некуда. Прогрессивный политик. Выдвинулся Пертинакс во время Парфянской войны и своей карьерой был обязан исключительно служебному рвению. Храбрый и умелый солдат, он был легатом, императорским наместником, проконсулом и вторым консулом вместе с Коммодом. Кстати, и к власти он не рвался, потому что был богат и занимался ростовщичеством, что не к лицу солдату. Но рим-ская армия к тому времени стала уже другой.

Мост Святого Ангела

Начинал он свое правление достойно. Пертинакс разрешил всем в Италии и в других странах занимать невозделанные, необработанные земли, хотя бы они и были собственностью императора. Возделывавший землю становился хозяином. Мало того, даровал тем, кто работал на земле, на 10 лет освобождение от всех податей и вечное владение. Он запретил обозначать его именем императорские владения, сказав, что те являются не частной собственностью царя, а общей народной собственностью Римской державы. Вообще при нем установились свободные порядки. Он сурово карал доносчиков. В обхождении с людьми был скромным и любил равенство. Даже своего сына он не ввел в императорский дворец. Тот оставался в отеческом доме и посещал обыкновенные школы и гимнасии для частных лиц, где все делал наравне с остальными, не выставляя свою значимость. Он отказался от предоставления жене звания Августы (хотя и был назван «отцом отечества»), приструнил преторианцев, установил в их рядах жесткую дисциплину. Тем это не нравилось, они стали роптать. Если Коммод во всем потворствовал им, то Пертинакс держал всех в жесткой узде и не позволял своевольничать. Поэт Ювенал писал о том, как мог распоясаться римский вояка:

По логике вещей такое поведение вождя должно было вызвать воодушевление народа. Но дело в том, что ему досталось в наследство запустение последних 30 лет. Приходилось закручивать гайки. Иначе нельзя было выйти из той бездны, в которую страну бросили предыдущие правители. Но ведь те правили не одни… Вокруг них была целая банда, которая преспокойно продолжала наслаждаться преимуществами власти и положения после того, как «враг отечества» Коммод был убит. Пертинакс был честным воином. Он даже отказался от пользования имуществом, конфискованным Коммодом, большую его часть вернув прежним владельцам. Может, и наш Пертинакс вернет большую часть имущества Родине!

Военная камарилья

Но ему следует помнить, что случилось с римлянином… Телохранители, люди из ближнего круга прежнего (убитого) императора, его возненавидели. Ведь притом они привыкли проводить время в распутстве и пьянках. Строгий правитель стал для них «несносным и ненавистным». Они мечтали о том, чтобы кто-либо вернул им прежний неограниченный, разнузданный произвол. Эта банда убила разумного и строгого правителя (193 г. н. э.). А ведь этого могло и не случиться, если бы он вовремя избавился от окружения прежнего государя-преступника.

Увидев, что народ молчит (и никто не осмеливается мстить за кровь государя), заговорщики тут уж окончательно распоясались, заявив, что они готовы продать высшую власть в стране любому, «кто даст больше денег, и с помощью оружия беспрепятственно привести его в императорский дворец». Новый цезарь Юлий устроил пир у еще не остывшего трупа. С тех пор, отмечает Геродиан, «впервые стали портиться нравы воинов, и они начали ненасытно и постыдно стремиться к деньгам и пренебрегать подобающим уважением к правителям». Так римская политическая и военная элита стала почти открыто торговать властью за деньги.

Главная клоака

Многие из этих опасных и губительных черт развивались в римском обществе с достаточно давних времен. Нельзя назвать какую-то точную временную точку: мол, до этого времени держава была крепка, а вот отсюда стала разрушаться. Такие процессы, как правило, носят длительный характер. Могущество Рима уже делало его алчным, презрительным, самовлюбленным, грубым, жестоким… В людях развилась страсть к господству, тирании, богатству и корыстолюбию. В обществе стали проявляться все симптомы разложения: элита роскошествует, армия развращается и изнеживается, молодежь мыслит только об удовольствиях и богатстве, корысть овладела всеми, мужчины и женщины забыли скромность и стыд, грабежи, разбои, преступления, разврат становятся обычным явлением. Элементы разложения и падения нравов золотой молодежи видны у Катилины, которого сопровождала «свита из пороков и преступлений». Об этом говорил Саллюстий. Хотя творцом теории упадка, вероятно, был Посидоний. Интересно то, что если Полибий считал, что любое государство подчинено неотвратимым органическим законам становления и уничтожения, то Посидоний видел в ином причины краха и падения нравов. Пока существовала мощная внешняя угроза в лице Карфагена, пока римскому обществу грозила большая опасность, римляне еще держались. Но как только карфагенский фактор (metus punicus) перестал существовать, напряжение национальной пружины ослабло. Народ стал на путь порока. Честолюбие, богатство, страсти заняли место долга, совести, мужества, ответственности. Попытки Катона восстановить нравы предков (mores maiorum) ни к чему не привели. В Риме возобладали «губительные гнусные новшества».

Если позволить себе сравнение, то вся система власти в Римской империи всё более походила на зверинец с дикими, вечно голодными львами, которые живут в одной большой золоченой клетке. Стоит ли удивляться, что фортуна раньше или позже должна была отвернуться от Рима. Аристотель писал: «Самонадеян тот, кто уверен в своем превосходстве и в том, что ничего дурного с ним не случится». Если жизнь перестает цениться, если негодяи и их прихвостни стали первыми лицами, а угнетение народов переходит все мыслимые и немыслимые границы, если блудницы продают себя у стен храмов и на святых площадях, если в стране благоденствует лишь кучка царствующих господ, их окружение и лишенные принципов политические проститутки, конец этой деспотии близок.

Известно высказывание философа Сенеки, где говорится о пройденных Римом «возрастах»: детстве при царях, отрочестве, длившемся с изгнания царей до конца 2-й Пунической войны, когда, набрав силы, Рим «стал юношей» и, распространив свою власть до таких пределов, что уже не с кем стало воевать, обратил свои силы против самого себя. Это и стало началом его губительной болезни, началом его слабости и неизбежной в этом случае деградации. Рим, терзаемый внутренними беспорядками, вновь вернулся к правлению одного, как бы «впав в детство». Утратив свободу, которую защищал Брут, Рим быстро стал стариться. Он уже не мог себя поддерживать иначе, как опираясь на костыли в лице своих правителей. Костыли имперской власти оказывались ненадежными.

Мессалина на бегах колесниц в цирке

Вероятно, в жизни всех стран случаются периоды взлета и падения. Вопрос в том, от чего зависят те или иные фазы развития, что стало истинной причиной позитивных или, напротив, роковых и трагических перемен? Может, прежде всего дело в том, что «мы становимся непохожими на своих предков» (Ливий)? Налицо нравственное вырождение правящего класса Рима. Э. Роттердамский в «Воспитании христианского государя» абсолютно справедливо заметил: «Если истинно сказал Гомер, что не дело спать целую ночь государю, которому вверено столько тысяч людей, на котором лежит груз стольких дел, если не без этой мысли Вергилий придумал таким своего Энея, откуда, спрашиваю, ты взял, что государю можно проводить дни напролет в праздности, даже терять большую часть жизни на игру в кости, пляски, охоту, шутов и еще более вздорные пустяки? Государство разрушают заговоры, терзают войны, оно полно разбойников, неумеренный грабеж толкает простых людей к голоду и петле. Слабых (людей) угнетает неправедная знать; продажные чиновники поступают не по закону, а как им захочется, и среди этого, словно на отдыхе, государь забавляется игрой в кости. Нельзя дремать тому, кто находится у кормила…»

Разумеется, мы не вправе утверждать, что Рим впал в летаргический сон. Нет, он старался разрешить проблемы, искал выходы, находил компромиссы и даже боролся, пытаясь отодвинуть национальные угрозы, что накатывали, словно снежный ком. Но то была уже другая страна, другой народ, другие порядки и нравы. Старые принципы коллективной взаимовыручки и товарищества были отброшены и опошлены. К власти все чаще приходила откровенная мразь, даже смерть которой не помогала Риму, так как надо было бы уничтожить всю элиту.

Конечно, Рим не принес миру мир, а уж о свободе и говорить не приходится. Поэтому все сказанное и показанное нами доказывает, что в случае с Римом (да и Грецией) мы также имеем дело с неким мифом. Если в какие-то периоды еще можно было говорить, конечно, не о наступлении «золотого века», но хотя бы о некотором разумном и более трезвом подходе к решению отдельных проблем, то в позднюю эпоху Рима миф сей окончательно рушится. Наступала дряхлость и старость Рима. Не случайно эту эпоху некоторые историки назовут «низкой».

 

Причины крушения Империи и ее крах

Вся Италия была покорена и подчинена. В итоге многолетней борьбы Рим установил господство над всей Испанией и Малой Азией, а затем и владения Карфагена вошли в состав Рима под именем провинции Африка. Всеми провинциями управляли римские магистраты. По оценкам, в начале II в. н. э. Империя в самой широкой ее части, от Марокко до Евфрата, простиралась примерно на 5000 километров, а с севера на юг, от Шотландии до Аравии и Асуана, примерно на 3000 километров. Сведения о населении тогдашней Империи, по словам Ф. Фонтена, не вполне надежны. По переписи 47 г. н. э., в Империи насчитывалось 5900 тысяч полноправных римских граждан, то есть глав семейств. Но общее число жителей всех сословий в Риме и в провинциях, включая рабов, вероятно, достигало 70–80 миллионов человек. Только в Сирии было 10 миллионов, да еще в Египте 8,5 миллиона жителей. Границы Империи протяженностью в 12 000 километров защищали 30 легионов. Общее количество войск Рима в лагерях составляло 350 тысяч человек, сюда добавим также и военно-морской флот с базами во Фрежюсе, Мизене, Равенне и Александрии. Лагеря, где базировалась армия, представляли собой сложную систему укреплений, защищенную рвами и палисадами, дополненную естественными преградами в виде рек Рейн и Дунай, оборонительными стенами (вал Адриана в Шотландии) и нейтральными зонами (Десятинные поля между Бонном и Регенсбургом в Германии или Сирийская пустыня). Своего рода буферами были вассальные государства вокруг Черного моря, на Кавказе и в Армении. Мирные провинции управлялись сенатом, тогда как те провинции, где шли военные действия, возможны были столкновения и восстания и где располагались войска, – императором. Управление провинциями (всего их в тот период насчитывалось 44) поручали на первых порах полководцам (преторам), обладавшим в ряде случаев неограниченной властью.

Проведение ценза. Ок. 100 г. до н.э.

Это вскоре открыло дорогу для огромных обогащений и злоупотреблений. Еще раз подчеркнем, что уже на том этапе борьбы римляне являлись захватчиками и грабителями (по форме и по существу). Риму принесли именно войны массу сокровищ, земель, денег и рабов. В «Истории» Ливия и Полибия есть прямые тому свидетельства. Армией Луция Сципиона Азиатского после битвы при Магнезии (190 г. до н. э.) за-хвачены огромные богатства. В триумфе (торжественном шествии) войска несли: 224 отнятых у неприятеля знамени, 134 изображения покоренных городов, 1231 слоновый клык, 234 золотых венка, 137 420 фунтов серебра, 140 тысяч золотых монет, 1432 фунта серебра в сосудах, золото весом в 1023 фунта и т. д. Солдаты получили при этом по 25 денариев, центурионы же – по 50. Всему войску выдали жалованье и продовольствие в двойном размере. Ливием в «Римской истории» дается яркая картина грабежа римлянами Эпира: «Утром все золото и серебро было снесено, а в четвертом часу солдатам дан был сигнал грабить город. Добыча была так велика, что на каждого всадника приходилось по 400 денариев, а на каждого пехотинца по 200. Вместе с тем было уведено в рабство 150 тысяч человек; после этого перешли к разрушению стен. Число разрушенных стен доходило до 70. Вся добыча была продана, а вырученные от продажи деньги поделили между войском… Затем Эмилий Павел взял марш в сторону г. Орика. К своему удивлению, римский полководец узнал, что он далеко еще не удовлетворил солдат, негодовавших на него за то, что они слишком мало получили из царской добычи, как будто бы они и вовсе не воевали в Македонии». Эту же имперскую позицию выразил и Цицерон: «К тому же обложенные данью земли провинции составляют как бы поместья римского народа…; поэтому как вам всего приятнее ваши ближайшие поместья, так приятна и римскому народу ближайшая к столице провинция». Красноречивое признание политика!

Барельеф могилы булочника

Что явилось причиной падения Рим-ской империи? Видимо, чтобы не попасть впросак, надо говорить о комплексе причин, о стечении целого ряда факторов и условий. Соединенные вместе, они разрушат это грандиозное, величественное, помпезное сооружение. Ранее мы частично определили причины деградации… Во-первых, за годы господства римляне переменились, стали иными. В начале истории они оставались крепким и плодовитым народом крестьян, что привык к трудам и боям. Росли, крепли и развивались. С 334 по 264 гг. до н. э. Рим основал 18 могущественных латинских колоний. Крестьяне какое-то время легко выносили тяготы сельской жизни и военного ремесла, довольствуясь военным жалованьем и небольшой добычей от побед. Благодаря этой непритязательности крестьян, мужеству аристократов, скромности, простоте, честности, законности и воле народа Рим и утверждал свою власть. Но военно-завоевательное напряжение, его порыв имели пределы и не могли продолжаться в течение многих столетий. К тому же войны лишь завоевывают, но не удерживают. Земля в любые времена могла быть окончательно «покорена» только плугом. Она принадлежит «не тем, кто обагряет ее кровью в жестких военных схватках, но тем, кто, завладев ею, возделывает, засевает и населяет ее». Во-вторых, причиной ослабления Рима стало обезземеливание крестьян, их вымывание из общества. Обезземеливание их шло одновременно с образованием крупных хозяйств латифундистов.

Завоевание провинций сделало хлеб римских крестьян дешевым. Крестьянин не видел экономической целесообразности в труде, да и для скотоводства нужны были земели, которых у крестьян не было. Выращивание оливок или винограда требовало немалых средств, но и они отсутствовали. Труд же рабов был по карману только самым богатым людям. Отмечая разницу между былыми порядками и новыми, Плиний писал: «Древние считали нужным прежде всего соблюдать меру в землепользовании. Они рассуждали, что выгоднее меньше засевать, но лучше пахать. Такого же мнения был, я вижу, Вергилий. По правде сказать, латифундии погубили Италию и начинают уже губить и провинции. Шесть хозяев владели половиной Африки, когда их казнил принцепс Нерон». К тому же вмешательство императоров в сельское хозяйство порой было пагубно. Так, Домициан издал закон против виноделия, а посаженные виноградники должны были быть вырублены. Оскопив землю, он запретил оскоплять евнухов. В итоге земля опустела и не обрабатывалась. Прибывший в Ионию Аполлоний на сей счет сказал: «Меня самого эти законы не за-трагивают, ибо из всех людей я меньше всего нуждаюсь в половых органах и в вине, но высочайший господин не видит, что, щадя людей, он кастрирует землю». Не напоминает ли вам сей случай события, имевшие место в России при неком «высочайшем господине», который не удовлетворился тем, что приказал вырубить виноградники, но и в конце концов в прямом, а не в переносном смысле слова «кастрировал» Россию.

В-третьих, даже относительное благосостояние крестьян подрывали войны. Мало того, что вторжения Ганнибала опустошили значительную часть Италии, так и в самой Италии союзники Рима, италийские крестьяне, в немалой степени способствовавшие росту могущества Рима, расширению римского владычества за пределы Апеннинского полуострова, теперь полностью игнорировались римской сенатской аристократией. У них не было никаких прав, их вплоть до I в. н. э. отстраняли от участия в выборе римских магистратов и правительства. Итогом близорукой и преступной политики явилось грандиозное восстание 90–88 гг. до н. э., названное «союзнической войной» и поглотившее немало жертв. И вообще бесконечные войны не способствовали развитию сельского хозяйства и производственных сил римского общества. М. Вебер отмечал, что в военных столкновениях полисов древности до конца Римской республики «каждая война в принципе означала насильственное уничтожение всех владельческих отношений, гигантские конфискации и новые поселения…»Не только рабский труд тормозил развитие крупного производства, но войны делали невозможным серьезное накопление, и еще в большей мере широкое использование капитала.

Штурм римлянами крепости

Походы в чужие земли (Сицилия, Испания, Африка), войны отрывали крестьян от их домов и земельных наделов. Их хозяйства приходили в упадок. Крестьяне вынуждены были бросать запущенные дома и земли и перебираться в города. В итоге крестьянин отвык от труда праведного, приучался жить разбоем или за счет государства. После завоевания царств и городов солдаты получали добычу. Во время разграбления Эпира римским всадникам досталось по 400 денариев, пехотинцам – по 200 денариев. Рим поглощал богатства провинций, как и всей Италии. Империя и провинции кормили его, тратились на его содержание. На селе ни себя, ни семью не прокормишь. Многие устремлялись в Рим. Жизнь в столице была сытнее, да и веселее. Кто-то мог тут открыть торговлю, кто-то находил заработок в ремесле. На худой конец тут всегда можно получить кусок хлеба или же чем-то поживиться. Желая заполучить поддержку толп, политики не скупились на подачки. Так, известный богач Красс, став консулом, устроил всенародное угощение и снабдил каждого жителя Рима на три месяца хлебом. Каждый богач содержал массу слуг, охрану, прихлебателей. В Риме возникли люмпен и босяк. Эта голодная, завистливая и злая толпа развращала всех и вся.

Легионеры спускаются с корабля. Колонна Траяна

В Риме постоянно возникали голодные бунты. Столичный плебс составлял вечно недовольную, крайне опасную массу. Около 320 000 жителей состояло на государственном пайке, и их всегда можно было подбить на бунт, восстание или иное выступление протеста. Всё это усугубляло и обостряло проблемы, приблизило эпоху гражданских войн, появление жестоких диктаторов типа Суллы, привело к ряду поражений на Востоке и т. п. М. Покровский писал: «Этой разрухой воспользовался могущественный понтийский царь Митридат, который перерезал на Востоке всех римских граждан и богачей, захватив часть владений в Малой Азии». Вебер называет это «сицилий-ской вечерей». Митридат сумел мобилизовать силы среднего сословия Востока и Азии на военно-политическую и экономическую борьбу против эксплуатации и господства Рима, римской должностной знати. Против него двинулся диктатор Сулла. Затем по окончании этой войны тот победил римских демократов и расправился с ними ужасающим образом. Причем все отмечают, что главы римских демократов Цинна и Марий во время пребывания Суллы на Востоке не уступали ему в жестокости… После победы Суллы часть демократов ушла в Испанию и под предводительством талантливого воина и политика Сертория захватила эту провинцию в свои руки, образовав как бы особое государство и вступив при этом в сношения не только с Митридатом (не окончательно разбитым Суллой), но и с пиратами, которые довели Рим до голода».

В-четвертых, римское государство предстало перед миром не только неким всеобщим культиватором, но и всемирным эксплуататором. Оно лишало народы мира, свободы, национальной индивидуальности. Тут не должно быть иллюзий. Имеется множество книг, писем, сатир и панегириков. Есть немало надписей и эпитафий, сохранившихся на зданиях, монетах и монументах. Они принадлежат разным народам или социальным слоям. Во всем этом материале, уверяет нас Фюстель де Куланж, нет-де «ни одного указания, которое обнаруживало бы, что население относилось враждебно к Империи». Тацит, Светоний, Ювенал, другие изображали, мол, пороки цезарей или отдельных лиц, но не нападали на римские учреждения. Они, так же как Плиний, Плутарх, Цицерон, Дион Кассий, Филон и другие, не только восхваляли Империю, но и преданно ей служили. И таково было общественное мнение не только в самом Риме (что естественно), но и в провинциях. Современный читатель вряд ли готов будет принять эту точку зрения за абсолютную истину. Так ли уж совершенен и благостен Рим, при котором возможны были описываемые ужасы и трагедии? Не убеждают нас и хвалебные надписи в адрес императоров, разбросанные по Испании, Греции, Дакии, Галлии: «надежда наша и спасение», «хранитель человеческого рода», «всеобщий миротворец», «покровитель и отец народов». Мы и сами недавно восхваляли собственного «отца народов». Не стоит слепо принимать на веру и утверждение, что «люди того времени любили монархию». Не убеждает и иной аргумент: как, мол, могли 30 легионов держать в повиновении 100 миллионов населения Империи. Думаем, что они принимали ее скорее как неизбежное зло.

Дак, защищающий свой дом от римлян

Римляне вовсе не были тем совершенным народом, что нес свою гениальность «столь же легко и беспечно, как павлины свой роскошный хвост» (Меньшиков). Рим являл собой суровую и жесткую деспотию. И даже Фюстель де Куланж, пытаясь заставить читателя поверить в эту сказку о том, как народы обожают монархию, вынужден был все же сказать в итоге (в адрес Рима): «Никогда в истории не встречалось деспотизма, так систематически устроенного». И это, конечно, уже гораздо ближе к реалиям и истине. Однако многие люди (тогда, да и сейчас) считали и считают, что власть одного деспота менее тягостна, чем господство нескольких. Полагаю, что с одной существенной оговоркой можно принять и такой его вердикт: «Стало быть, подчинение людей обусловливалось не идеей высшего долга. Они любили Империю потому, что чувствовали в том пользу и выгоду; они не спрашивали себя, являлся ли этот порядок хорошим или худым в нравственном отношении, соответствовал ли он или нет требованиям разума; им было достаточно того, что он удовлетворял совокупности их интересов». Что же касается отношения народа или толпы (что зачастую одно и то же), то рассуждать на эту тему особо не стоит. Толпа любит победителей и готова пасть ниц перед ними. Она даже предаст себя жертвенному огню во имя очередного венценосного ничтожества. Вспомните, как Рим торжествовал при выздоровлении Калигулы. Он не только заклал 160 000 жертвенных животных, но и отдал несколько жизней в дни выздоровления узурпатора. Впрочем, такая реакция объяснима: захват чужих городов и богатств был выгоден италикам. Малая Азия, которую Рим присоединил со 133 г., была важнейшей его провинцией на Востоке. Она приносила большие доходы, но при этом подвергалась чудовищному ограблению и насилию. И в первую очередь страдали крупные приморские и торговые города – Милет, Эфес, Смирна и многие острова. Разумеется, римский гнет ложился в первую очередь на плечи простых людей и крестьян, так как городу принадлежали и окрестные деревни. Город старался переложить на них налоги для пополнения своей и римской казны. Посевные земли, виноградники, пастбища, рогатый скот, оливковые рощи – все подлежало налогообложению. О том, насколько такой гнет был страшным и губительным для крестьян, говорит надпись, найденная в одном из императорских поместий.

Осада города римлянами

Там сказано, что жители двух деревень страдают от тех поборов, что вершат у них воины и власть имущие из числа горожан и цезарианцы. Они отбирают даже тех волов, на коих местные крестьяне пашут, и вообще всё ценное из того, что им принадлежит. Жители, отчаявшись, дважды обращались к императору с жалобой на несправедливые поборы. Администрация императора ограничилась отпиской, хотя и приказала наместнику расследовать дело и принять должные меры. Однако всё осталось по-прежнему, и общинники оказались в положении, когда «деревне приходится платить то, что с нее не причитается… а урожай погибает и земля пустует…» Или же вот жители из другого императорского имения, в Лидии, обращаются к императору с такой просьбой: «Мы просим тебя, о божественнейший из всех императоров, обратить внимание на страдания крестьянства из-за тех трудностей, которые нам чинят сборщики налогов… Из-за них мы не можем обрабатывать свои участки земли, выплачивать налоги и повинности». Доведенные до отчаяния, общинники угрожают крайней мерой. Они заявляют, что покинут очаги и могилы предков и переселятся на земли частных владельцев, которых сборщики налогов якобы больше щадят, чем жителей императорских поместий. Как видим, положение всех крестьян, в том числе императорских, становилось все более тяжелым по мере того, как империя вступала в полосу заката (III в. н. э.). Их грабили все, кому не лень, помимо налогов и литургий собирая значительные суммы денег вообще без правил.

Императоры и полководцы когда-то отличались строгостью и скромностью. Но шли годы. Менялись нравы и установки знати. Каждый новый цезарь мечтал выделиться, перещеголять предшественника. Вожди становились жертвами их собственной чудовищой алчности. Так, Домициан, желая обогатиться любым способом, захватывал имущество живых и мертвых. В итоге все его правление вылилось в разнузданный террор. Он отбросил прочь весь республиканский декор принципата. Люди при нем гибли, как мухи. Он «стал именовать себя господином и богом и сделался гонителем и палачом всех добропорядочных людей». При этом Домициан позволял, по словам Светония, ставить ему статуи в Капитолии «только из золота и серебра и притом определенного веса». Один из авторов, писавший о его колоссальной статуе у римского Форума, правда, изумляется этому обстоятельству и говорит, что, возможно, это распоряжение относилось лишь к статуям именно в Капитолии, а не в других местах. Ведь использование благородных металлов в качестве материала для уличной статуи больших размеров было бы таким самодурством, перед которым «отступил бы сам Домициан». Конец императора Домициана был обычен для Рима: убили его после 14 лет правления, и народ к гибели остался совершенно безучастен.

Перемеривание зерна чиновниками. Остия

В-пятых, нельзя обойти молчанием и губительное воздействие бюрократии. С расширением границ Империи возникла нужда защищать эти пространства и управлять ими. На это, конечно же, нужны были громадные деньги. Возникла новая бюрократия – прожорливая, циничная, беспринципная. Она поглощала огромные суммы – и 120 000 серебряных талантов, привезенных Сципионом из Африки, и ежегодную контрибуцию в 200 талантов, что обязался выплачивать в течение 50 лет побежденный Карфаген, и прочие доходы. Чтобы вести новые войны и управлять этим аппаратом, понадобились наемные управленцы. Возник особый класс откупщиков и поставщиков. Он был проводником духа торговли, роскоши, зрелищ и спекуляций. Цезари передавали власть, как тогда говорили, «частным спекуляторам». В обществе усиливалось социальное расслоение. Рим превращался во всемирного разбойника. Г. Финлей писал: «До Августа римляне содержали свои войска посредством захвата и траты капитала, в течение веков накопленного всеми нациями в мире. Они опустошали казны всех стран и царей. Во время своего похода на Рим Юлий Цезарь издержал ту часть капитала, которая хранилась в сундуках республики. Когда же этот источник богатства иссяк, Август вынужден был искать регулярных доходов для содержания армиии, и «в те дни вышло от кесаря Августа повеление произвести перепись по всей земле»». И действительно, во всей империи тогда провели перепись. Был определен и поземельный налог, соответственно ежегодному доходу со всякого рода имущества. Кроме того, был назначен еще и поголовный налог на тех жителей провинций, которые не подлежали поземельному налогу.

В-шестых, там, где доходы богачей в сотни и тысячи раз превосходят жалкие крохи бедняков, обычных граждан, социальная катастрофа неизбежна, несмотря даже на внешние признаки великолепия… Историки подчеркивают расширение бездны между простыми гражданами и элитой Рима. Народ жил скромно, более чем скромно. Во времена Цицерона поденщик зарабатывал 3 сестерция в день. На эту сумму он мог, правда, приобрести главный продукт своего питания – пшеницу на 4–6 дней. Но надо сравнить его доходы с состоянием богачей. Дом трибуна Клодия стоил почти 15 млн сестерций (более 1 млн царских рублей). Хвалился своим состоянием Цецилий Юкунд, откупщик с наглой физиономией.

Цецилий Юкунд. Откупщик. Помпеи. I в. н.э.

Еще богаче были Красс и Лукулл (в моду вошло выражение «Лукуллов пир»). Обед, данный Лукуллом двум своим гостям – Помпею и Цицерону, последний оценил в 14 тысяч рублей. Одни имения Красса оценивались в 16 млн рублей. Имущество Плиния тогда оценивалось в 32 млн сестерций, т. е. в 2,25 млн рублей. Даже Цицерон, вовсе не считавшийся богачом, владел недвижимостью в городе и деревне на сумму в 230 тысяч царских рублей, да еще по наследству ему досталось 1,3 млн рублей того же достоинства. Хотя Август и говорил, что он передал государство из его власти «под контроль сената и римского народа», то были абсолютно пустые слова. В действительности власть стала переходить под контроль капиталистов и сенатской знати. Концентрация капитала росла. Вспомним и полные горечи слова Горация: «Не то заповедали нам Ромул и Катон суровый, – предки другой нам пример давали. Скромны были доходы у каждого, но умножалась общая собственность». Патриархальный Рим исчез. Надо ли удивляться, что в конце концов «великий Рим» пал и был разграблен?!

Правда, упомянутый Лукулл из древне-римского рода Лициниев (117—56 гг. до н. э.) был интересной личностью. Он являлся проквестором, эдилом и претором, служа полководцем при Сулле, разгромившим войска царя Понта Митридата VI и войска армянского царя Тиграна II. Это был высокообразованный человек, не чуждый занятиям историей и философией, поэзией и языками (какая-то история Марсийской войны была им написана на греческом). Он отличился не только во многих битвах, но и оставил заметный след в государственной деятельности. Так, он дал законы киренцам, город которых находился из-за постоянных смут в тяжелом положении, крепко прижал влиятельных откупщиков налогов в Азии.

Банкир-ростовщик. Рельеф из Паннонии

Он выступил против засилья спекулянтов и ростовщиков, снизив процентную ставку с 48 до 12 процентов, чем вызвал лютую ненависть денежных воротил, к слову сказать, влиятельных. Последовала отставка с поста главнокомандующего (67 г. до н. э.). Однако этот человек, видимо, запомнился римлянам… Плутарх, как известно, включил его в свои «Жизнеописания». В жизнеописании Лукулла, словно в древней комедии, поначалу приходится читать о государственных и военных делах, а к концу их – о попойках и пирушках, чуть ли не о пьяных шествиях с песнями и факелами и вообще о всяческих забавах. Ведь к забавам следует отнести, по-моему, и расточительное строительство, расчистку мест для прогулок, сооружение купален, а особенно – увлечение картинами и статуями, которые Лукулл собирал, не жалея денег. На эти вещи он щедро тратил огромное богатство, накопленное им в походах, так что даже в наше время, когда роскошь безмерно возросла, пишет Плутарх, Лукулловы сады стоят в одном ряду с самыми великолепными императорскими садами. К этому надо добавить постройки на побережье и в окрестностях Неаполя, где он насыпал искусственные холмы и окружил свои дома проведенными от моря каналами, в которых разводили рыб, а также воздвигал строения посреди самого моря. Когда стоик Туберон это увидел, он тут же назвал Лукулла «Ксерксом в тоге».

Подле Тускула у него были дивные загородные жилища, с открытыми залами и портиками, с башнями, откуда открывался широкий вид на окрестность… Он устраивал ежедневные пиры «с тщеславной роскошью человека, которому внове его богатство». Пиршества представляли собой торжество нувориша, хотя бедным тот никогда не был. Но все же ранее Лукулла отличали более скромные вкусы и пристрастия. Видно, карьера дала немалые средства, раз устраиваемые им приемы вызывали зависть даже у знатных римлян. Правда, известный своей строгостью Катон, друг и свояк Лукулла, не одобрял его увлечений. Образ его жизни явно не нравился старому республиканцу. И однажды, когда некий юнец завел речь о бережливости и воздержанности, Катон раздраженно бросил: «Да перестань! Ты богат, как Красс, живешь, как Лукулл, а говоришь, как Катон!»

Посвятительный рельеф Квинтия Севера

Но даже упреки Катона (и уж тем более завистливого интригана Клодия) не могут быть надежным источником. Для нас куда более важным свидетельством его порядочности стала любовь к нему простого народа и среднего класса, а не тех дельцов, которые обделывали свои аферы, пользуясь доверием и даже держа в руках «многих государственных деятелей, которые были их должниками». Ну и, конечно же, в наших глазах он уже достоин признательности и уважения по той причине, что был книголюбом. Человек, сделавший своим другом книгу, живет не зря. Плутарх с одобрением пишет об этой страсти Лукулла: «Однако следует с похвалой упомянуть о другом его увлечении – книгами. Он собрал множество прекрасных рукописей и в пользовании ими проявлял еще больше благородной щедрости, чем при самом их приобретении, предоставляя свои книгохранилища всем желающим. Без всякого ограничения открыл он доступ грекам в примыкавшие к книгохранилищам помещения для занятий и портики для прогулок, и, разделавшись с другими делами, они с радостью хаживали туда, словно в некую обитель муз, и проводили время в совместных беседах. Часто Лукулл сам заходил в портики и беседовал с любителями учености, а тем, кто занимался обществеными делами, помогал в соответствии с их нуждами».

В-седьмых, вся жизнь Рима представляла собой одно сплошное противоречие. Рим начал с провозглашения свобод народа, с гордой республики, а закончил установлением империи и абсолютной власти императора. Мечтая объединить народы, он создал прочное государственное объединение. Ему это удалось. Но какой ценой?! Ценой безжалостного подчинения десятков народов, которые в глубине души ненавидели своих надменных победителей. Римляне рассуждали о высоких материях, но в жизни был циниками и прагматиками. Говорят, они создали немало полезных законов. Но взгляните на то, что представляли собой те законы. Они сделали возможным подкуп судей или иных должностных лиц. Таких случаев масса. В Риме продажность судей вскоре станет притчей во языцах. Поэтому и нумидиец Югурта, покидая Рим, возмущенно заметил: «О, продажный город, ты сейчас же погибнешь, как только найдешь покупателя». Да, Рим установил на огромных территориях Империи свои право и порядок. Но этот порядок, как верно заметил Ф. Энгельс, «был хуже злейшего беспорядка».

Змея. Культовое изображение из Томи

Закат Рима начался задолго до вторжений варваров и до начала новой эры. Он стал обителью порока, роскоши, разврата, где богатство знати стало вызывающе хлестать через край. Римский историк Гай Саллюстий Крисп (86–35 г. до н. э.) в «Заговоре Катилины» приводит речь Катона, в которой дана обобщенная картина будущего краха великой империи. Тот обвинил политиков новой волны в том, что те разучились называть вещи истинными именами. Что вы слушаете мерзавцев, которые стремятся любым способом очернить наше прошлое. Ведь мощь державы достигалась не одной силою или страхом. Предки трудились, не щадя сил, были мужественны и стойки, сохраняли алтари и домашние очаги, поклонялись справедливости. А что мы видим ныне? «…вместо этого роскошь и алчность, бедность в государстве, изобилие в частных домах. Мы восхваляем богатство и любим безделие. Меж добрыми и злыми нет никакого различия, все награды за доблесть присваивает честолюбие». Чему удивляться? Когда каждый из вас печется лишь о себе, когда дома вы рабски служите наслаждениям, а на публике деньгам или группировкам, тогда возможно покушение на государство, лишенное главы. Катон обвинял первых граждан государства в предательстве! «Первые по знатности граждане сговорились предать отечество огню», – вещал он. Цвет общества и являет собой самых закоренелых злодеев и преступников. Эти люди – «кровожадные убийцы», а вы медлите с приговором им… Эти люди достойны смертной казни. Однако, обращаясь к сенаторам, он в глубине души знал, что эти трусы и бездельники не спасут Отечества! Они всегда ставили и ставят выше всего «свои дома, поместья, статуи, картины выше государства».

Вот как описал ситуацию в римском государстве Энгельс в «Происхождении семьи, частной собственности и государства»: «Между тем население города Рима и римской области, расширившейся благодаря завоеваниям, возрастало отчасти за счет иммиграции, отчасти – за счет населения покоренных, по преимуществу латинских округов. Все эти новые подданные государства стояли вне старых родов, курий и племен и, следовательно, не были составной частью populus romanus, собственно римского народа. Они были лично свободными людьми, могли владеть земельной собственностью, должны были платить налоги и отбывать военную службу. Но они не могли занимать никаких должностей и не могли участвовать ни в собрании курий, ни в дележе приобретенных путем завоеваний государственных земель. Они составляли лишенный всех политических прав плебс. Благодаря своей всевозраставшей численности, своей военной выучке и вооружению они сделались грозной силой, противостоящей старому populus, теперь прочно огражденному от всякого прироста за счет пришлых элементов. Вдобавок к этому земельная собственность была, по-видимому, почти равномерно распределена между populus и плебсом, тогда как торговое и промышленное богатство, впрочем, еще не сильно развившееся, преимущественно было в руках плебса. Из-за густого мрака, окутывающего всю легендарную историю Рима, …невозможно сказать что-нибудь определенное ни о времени, ни о ходе, ни об обстоятельствах возникновения той революции, которая положила конец древнему строю. Несомненно только, что причина ее… в борьбе между плебсом и populus».

Римский форум

В-восьмых, помимо борьбы с плебсом, были причины, работавшие против рабо-владельческого общества… Производительные силы все более вступали в конфликт с производственными отношениями. Хотя в Риме был достигнут рост квалификации ремесленников и отмечен ряд серьезных достижений в прогрессе изобретений (появляются зеркальные черепицы, трубы для передачи тепла и поддержания постоянной температуры, новые способы выдувания тонкого стекла, способы полировки мрамора, дорожные и водные новшества и т. д.), в целом обстановка никоим образом не благоприятствовала работе инженера и изобретателя. Характерны анекдоты того времени, говорящие больше о том, с чем приходилось сталкиваться этим людям, нежели официальные сообщения. В одном из них сказано, как император Тиберий приказал казнить изобретателя ковкого стекла, опасаясь, что конкуренции с ним не выдержат металлурги. В другом рассказывается, как Веспасиан отказался использовать предложенную неким изобретателем машину для переноски тяжелых блоков, колонн, ссылаясь на то, что такая машина лишит заработков простой народ, занятый на стройках.

Легионеры, стреляющие из катапульты

Греки и римляне стали заложниками своей воинственности… Они презирали все то, что не было связано с почетной и прибыльной профессией воина (как им казалось). Э. Майер в докладе «Рабство в древности» цитирует застольную песнь критянина Гюбрия: «Богатство мое копье и меч и украшенный щит… А кто не отваживается владеть копьем и мечом и украшенным щитом, охраняющим тело, те в страхе (пусть) ложатся у моих ног, взывая ко мне как к своему господину и великому царю». Точно так же вели себя и римляне в эпоху своего могущества и господства. Они мечом добывали свои богатства. Х. Арендт пишет о древних греках (со ссылкой на Вебера): «Никакой деятельности, служащей лишь цели жизнеобеспечения и поддержания жизненного процесса, не было дозволено появляться в политическом пространстве, и это со столь явным риском оставить всю торговлю и ремесла прилежанию и предприимчивости рабов и чужеземцев, что Афины действительно стали (тогда) тем «Пенсионополисом», населенным «пролетариатом потребления», который так проникновенно описывает Макс Вебер». Это же в полном объеме можно сказать о Древнем Риме эпохи заката.

Однако это же может стать той послед-ней роковой каплей, что в конце концов доконает и Россию… Ведь и она превращается в такой же «Пенсионополис», где население из-за прихода к власти бездарных вождей и спекулянтов, занятых лишь перепродажей богатств наших недр, перестает заниматься серьезным и сложным профессиональным трудом, требующим высоких знаний и мастерства.

Возможно, еще одной причиной, ускорившей крах Рима, стало то, что он все менее созидал, да к тому же отдал в чужие руки торговлю. Это вело к тому, что обильные потоки награбленных богатств, проходившие через руки римских чиновников, военных, правителей, оседали в карманах чужих торговцев и ростовщиков. Сами «благородные римляне» относились к подобному роду занятий с глубоким презрением. Цицерон восклицал, уже подразумевая как бы и ответ: «Кого следует считать добрыми гражданами? Уж не торговцев ли и земледельцев?» Позже Монтескье скажет: «Я знаю, что люди, убежденные, во-первых, в том, что торговля есть самое полезное в мире дело для государства, и, во-вторых, в том, что римляне имели наилучшее в мире государственное устройство, полагали, что римляне весьма поощряли и уважали торговлю. Однако в действительности они мало о ней думали». Образовав свою огромную империю, они старались обезапасить себя сокращением связей между другими частями мира. Они создали законы, воспрещавшие всякое общение с варварами.

«Да не осмелится никто, – говорили Валент и Грациан, – посылать им вино, масло и другие жидкости даже только для угощения». «Пусть не отвозят к ним золота, – добавляют Грациан, Валентиан и Феодосий, – но пусть стараются хитростью лишить их даже того, которое у них есть». Римляне запретили вывоз железа под страхом смертной казни, а Домициан приказал вырубить в Галлии виноградники, опасаясь не пьянства, а того, что вино-градники привлекут сюда варваров, любивших вино (вино влекло их в Италию). Правда, Проб и Юлиан восстановили эти виноградники. Только позднее, ослабев, римляне позволили создать склады товаров для торговли с варварами (под их нажимом). Странно, не правда ли? Вместо того чтобы прибегнуть к самому действенному оружию, с помощью которого можно было успокоить мятежные племена, Рим предпочел воевать, пренебрегая немаловажным искусством богатеть с помощью торговли.

Перегрузка товаров. Остия

Конечно, за Римом осталась торговля экзотическими товарами Востока, Индии и Египта или с другими странами. Но и тут римляне платили гораздо больше, чем товары стоили на месте. Они осудили займы под проценты безусловно и во всех случаях, и это верно. Но к чему привели эти меры? Торговля, бывшая до тех пор профессией людей низкого происхождения, теперь вдобавок ко всему стала еще профессией людей нечестных. Монтескье, продолжая мысль, пишет: «Тогда торговля перешла в руки народа, считавшегося в то время презренным, и вскоре ее перестали отличать от самого ужасного ростовщичества, от монополии и всех бесчестных средств добывания денег. Евреи, обогащавшиеся посредством своих вымогателств, в свою очередь подверглись столь же жестокому ограблению со стороны государей, что утешало народ, но не облегчало его положения». Торговля порождала роскошь, и концентрировалась она средь узкого круга лиц. Но эти сверхбогатства не касались массы людей. А отдельные случаи страхования, которые были введены в римскую практику в начале I в. н. э., конечно же, не смогли застраховать от катастроф всю Империю.

Господство над Римом перешло в руки узкого, но очень влиятельного клана крупных собственников. Они не только влияли на политику, но и желали сами управлять государством. Если в старые времена такого олигарха, задумавшего подкупить часть народа дармовыми поставками хлеба, казнили бы, узрев в том угрозу свободы для Рима, то в позднем Риме те обрели значительную власть. Согласимся с Мервилем (1808–1894), который писал в труде «Римская история в эпоху империи» (1850): «Римская олигархия была самой бесполезной тиранией, которую когда-либо видел цивилизованный мир. Человечество задыхалось от нищеты и унижения ради того, чтобы сотня фамилий могла иметь привилегию грабить и убивать друг друга. Они заслужили свою гибель, и ее разрушители были благодетелями своего рода». Обреченный Рим должен был ожидать своих последних дней, гадая разве что лишь над тем, кто явится могильщиком страны.

Гоббс в «Левиафане» писал о болезни, похожей на плеврит. «Это бывает тогда, когда государственные финансы, оставив русло, по которому они обычно текут, концентрируются в слишком большом количестве в руках одного или немногих частных лиц – монополистов или откупщиков государственных доходов, подобно тому как при плеврите кровь, концентрируясь в грудной перепонке, производит здесь воспаление, сопровождающееся лихорадкой и острой болью». То была серьезнейшая болезнь государства, которая привела к смерти.

М. Воробьев. Закат в Риме

В-девятых, коренным образом испортились нравы римлян… Тот же Сенека не захотел оставаться просто философом, пожелал иметь высокий пост у Нерона. Этот «доблестный муж» (vir bonus), дававший другим советы приучать себя к мысли о бедности, живя время от времени на два асса, как живут тысячи рабов и бедняков, сам был владельцем огромного состояния. В письмах он осуждающе говорил о Сенеционе, умевшем приобретать, беречь деньги, пуская их в оборот, не оставляя без внимания ни одного источника прибыли. Тот уже «подбирался к откупам», когда в самый разгар охоты за деньгами взял да и умер. «Как глупо строить расчеты на весь свой век, не владея даже завтрашним днем! – вещает Сенека. – Какое безумство – сегодня надеяться на далекое будущее! – «Я куплю, я построю, я дам взаймы и стребую, я получу эти должности», – а потом, усталый и пресыщенный, проведу на покое старость». Поверь мне, даже у счастливцев будущее неверно». Такие мудрые и верные слова. И что же? Он буквально шаг за шагом воплощает осуждаемую им же программу. Хотя не раз предупреждал римский народ об опасности погибнуть от чрезмерных богатств, говоря: то, что ты отнял у других, могут отнять у тебя. Стоит ли удивляться, что Нерон, у которого была масса недостатков, но которого глупцом уж никак не назовешь, приказывает своему наставнику умереть. Логично… И тот вскрывает вены вместе с женою. По указанию императора ему дали яд, но главным ядом, убившим философа, по моему разумению, стала его же непоследовательность.

Минотавр. Мозаика

Впрочем, всем давно известно: нравы – производная величина от социальных институтов, экономических и политических законов, царящих в том или ином обществе. В Риме налицо разложение государственных институтов. Саллюстий прямо на это указывает в своих «Письмах». Сенат слаб, а сенаторы и политики превратились в жалкую кучку интриганов и бандитов. Каждый из них пытается создать собственную партию или клику. Их не волнует судьба государства. Им не интересно работать во благо отечества, они заняты своими частными делами. Всеми делами в стране заправляет «семья нобилей». Их амбициям, жадности, властолюбию, подлости нет предела. Чувства, отмечает Саллюстий, окаменели, они утвердились в своих дурных наклонностях. Все законы попраны, всюду торжествуют грубая сила и произвол, так как власть в их руках. Они делают, что хотят, берут, что хотят, выдвигают во власть того, кого захотят. Их действия Саллюстий сравнивает с действиями неприятеля, самого заклятого врага, что взял приступом город. Политики торгуют свободой и интересами государства.

Кентавр Несс. Мозаика

Молодежь не желала выполнять гражданский долг. Она увлеклась погоней за деньгами, изысканием теплых местечек, проводя время на Форуме и площадях, занимаясь сутяжничеством в судах, заискивая перед плебсом. «Теперь с утра и до ночи, в праздник и будни, весь народ без различия и все сенаторы шатаются по Форуму, не уходят ни на минуту, и все отдаются одной страсти и одному искусству – половчее составить речь, сражаются хитростью, воюют лестью, как будто все стали врагами друг другу». Губительными были подобные нравы для молодежи и творческой интеллигенции. Чем во все времена сильна молодежь? Чистотой, благородством, возвышенными мечтами и устремлениями. Что видим в Риме? Молодежь «входит в славу» тем, что «вредит кому-то», донося или открывая судебные дела против любого. Это стало модно. Все решили «стать юристами». Схожая картина в послесоветской России: все вдруг захотели быть торговцами, юристами, политиками, проститутками. Никто не хочет быть рабочим.

Цирк. Реконструкция

Господствующим течением в общественной философии стал эгоизм, торжество личного «я». Ранее мы с вами немало хвалебных слов сказали в адрес Эпикура. Конечно, он того достоин, но ведь при желании любую философию (и даже самую разумную) можно превратить в фарс, полный абсурд. Эпикурейство и стало, увы, таким учением. Решили, что служение родине, человечеству вовсе не является его главной целью. Эпикуреец в основе своей – «раб наслаждений». Только умнейшие и достойнейшие люди поняли сие учение в смысле высоких требований этики и эстетики… Скот и в эпикурейском обличье легко становится свиньей… Несмотря на то что в Риме был всего один эпикурейский философ-писатель, значительная часть римской элиты восприняла эпикурейство в самом циничном и пошлом варианте. Цицерон писал, что страдавший от пресыщения и известный своими грабежами в Македонии Пизон обратился за исцелением от охватившей его скуки к греческому философу. И тот стал излагать ему учение Эпикура. Однако Пизон, поняв учение на свой манер (или, как говорят в таких случаях, «в меру своей испорченности»), решил, что его учат не добродетели, а распущенности. Это его развеселило и очень обрадовало… Он заявил, что готов подписаться буквально под каждым словом. Таких «эпикурейцев» (в том числе и в российском обществе) становится все больше. Они, как выразился древний писатель, превращают всю общественную жизнь в грязный хлев… Так не лучше ли их изгнать? Изгнали же из Александрии эпикурейца Гегезия, коего называли «оратором смерти». Закрыв его школу, сделали очень своевременно, правильно. Ведь ученики оной убивали себя в огромных количествах. Римляне считали, что эпикурейство больше подходит шлюхе, привыкшей к наслаждениям, чем нации героической. Сенека иронично назвал Эпикура героем, переодетым женщиной.

Нерон в цирке

Любовные труды

Примерно такой же настрой прослеживался в отношении армии. Характерно звучат слова автора «Истории Августа», с энтузиазмом встретившего заявление императора Марка Аврелия Проба (276–232 гг. до н. э.) о том, что, дескать, поскольку при нем положение страны складывалось удачно и всюду царило спокойствие, в дальнейшем римская армия якобы не будет нужна вовсе. Автор писал: «Какое блаженство охватило бы всех, если бы при его правлении больше не брали в солдаты. Провинции не должны были бы содержать гарнизоны, никаких выплат (не было бы) на армию от общественных щедрот, сокровища Рима оставались бы нетронутыми, землевладельцы больше не облагались бы налогами! Это был бы действительно золотой век, обещанный им». Причиной кризиса было и то, что сама армия изменилась, ничем не напоминая армию времен республики. Многие обедневшие граждане потеряли право на службу. Другие предпочитали заниматься их делом и уклонялись от военной службы. Они не видели смысла пускаться в дальние опасные походы. Повторялась история армии Александра Македонского. В легионах падала дисциплина, а многие высшие офицеры погрязли в политиканстве, интригах и казнокрадстве. Правительство думало лишь о прибылях. Эта власть вызывала ненависть у солдат. Когда казначей Урсул заикнулся воинам, что армия обходится казне дорого (он заявил, что-де «безмерное жалование подорвало здоровье Империи»), римские солдаты его убили. Они сказали ему, как могли бы сказать русские солдаты нынешней власти: сволочи, вы жиреете на нашей крови и еще хотите, чтоб мы защищали награбленные вами сокровища! К тому же и в так называемом «гражданском обществе», как и в нынешней России, многие не желали, чтобы их дети шли в армию. Поэт Овидий, давайте скажем честно, был «моральным дезертиром».

Предметы быта и вооружения римского воина

В своих любовных элегиях он открыто воспевал уход от обязанности гражданина:

Желание поэта служить музе нам вообщем-то понятно. Но ведь художник, тем более столь известный, агитируя за ту или иную идею, должен понимать, чему он в конце концов учит молодежь. Рим переставал быть победоносным Римом.

Как вы помните, некогда Гиппократ доказывал, что европейцы более смелые и мужественные люди, чем азиаты, ибо они более свободны и мужественны, а потому, мол, победа будет за ними. Он говорил: «Я считаю населяющих Европу (людей) более мужественными, чем азиаты, ибо равномерность вещей производит леность, а разнообразие возбуждает тело и душу к труду. И от покоя и лености возрастает трусость, а от упражнения и трудов – храбрость. По этой именно причине жители Европы воинственны, а также и благодаря своим законам, потому что не повинуются власти царей, как азиаты. Где подчиняются царям, там необходимо людям быть самыми боязливыми, о чем сказано нами прежде, ибо души, попадая в рабство, не желают добровольно подвергать себя опасности за чужую власть по-напрасному. А которые живут по законам, те подвергаются опасности для себя, а не для других, и они охотно по своей воле идут навстречу опасности, так как награду за победу получают сами. Таким образом очевидно, что законы немало значат для величия духа. Так в общем и целом дело обстоит относительно Европы и Азии». Сей отрывок должен был продемонстрировать, насколько греческий полис выглядит выше, нежели любая азиатская деспотия. Но великий врач писал в IV в. до н. э. С тех пор минули века. И мы увидели, что «свободные» греки и римляне, пожиная плоды их же рабовладельческой тирании, и сами стали ленивыми, изнеженными, склонными к удовольствиям, роскоши, не способными к ратной службе, к защите отечества. Нечто подобное происходило с империями, крах которых был неожиданным для многих… Хотя причин этому немало, но главная в том, что пришло к власти поколение ничтожных и алчных людей, неспособных к самопожертвованию. Так считают одни. Но ведь во многом правы были и христиане. Почему человек, уникальное существо, что сродни Богу, должен класть единственную жизнь на жертвенник идолищу войны?! Почему какие-то тупые твари гонят его, как скот, на бойню, не заботясь ни о нем, ни о его семье, ни о своей собственной родине?!

Римские командиры

Каждый заботился о себе, а не о судьбах отечества. Почему? Потому что ни для кого не было секретом, что оно собой представляло. И в армию уж никто не хотел идти. К чему терять время, а возможно и жизнь, в опасных походах, вдали от благ цивилизации. Но тогда как могла сохраниться империя? Лишь благодаря наемникам. Однако те служат за деньги или земли. При первом удобном случае они готовы изменить, перейдя на сторону сородичей или соплеменников. Ведь, как сказал Финлей, римляне «приобрели через свои завоевания гораздо больше богатств, чем Александр, так как они шли далее его в своих вымогательствах».

Древние монеты эпохи античности

В-десятых, с конца II в. н. э. существенно изменилась и старая римская армия. Ушли в прошлое времена, когда к воинам относились с должным уважением и почетом. Перемены эти начались еще тремя столетиями ранее, после реформ Гая Мария, который и стал переводить армию на профессиональную основу. Он отменил имущественный ценз, который давал право на службу только более или менее состоятельным людям. С одной стороны, такой шаг вроде бы можно считать демократической акцией, ибо теперь любой бедняк мог записаться в ряды вооруженных сил и тем самым зарабатывать себе на жизнь. С другой, по мере усиления роли армии легионеры и командиры стали превращаться в некую привилегированную касту с особым esprit de corps (кастовым духом). С армией стали заигрывать политики, желая обрести власть. Это еще больше развратило господ военных. Генералы стали манипулировать «человеческим оружием» в своих собственных политических и меркантильных целях. Понятно, что по мере того как Рим становился мировым разбойником, менялись армия и офицерский корпус, ну и, разумеется, высшие военачальники. Причем, как во все времена (будь то Западная Римская или Восточная Римская империи, или какая-то иная), высокие чины (генералы) нередко злоупотребляли своим положением. Вся эта порочная политика стала набирать силу уже после гибели Цезаря, когда триумвиры, желая править единолично, стали задабривать армию. Аппиан, говоря о действиях триумвиров, писал: «Они должны были уже теперь обнадежить войско наградами за победу, причем помимо других подарков предоставить им восемнадцать италийских городов для поселения; эти города, отличающиеся богатством, плодородием почвы и красотою зданий, они намерены были разделить между войском, как если бы эти города были завоеваны ими в неприятельской стране». Лучшую часть Италии (Капуя, Регий, Венузия, Беневент, Нуцерия, Аримин, Гиппоний) отдавали войску как рабыню.

Как только правители сделали ставку на профессиональную армию, они стали рубить сук, на котором сидели. Возникла опасная практика выдачи армии сверх обычного жалованья особых даров (donativa). На солдат и офицеров пролился золотой дождь: премии выдавали при смене императоров, в честь иных событий или при усыновлении императором наследника. Причем большая часть всех этих наград доставалась преторианцам, чье жалованье и так было в три раза выше, чем у простых легионеров. Когда Ариан усыновил Элия Цезаря (136 г. н. э.), выплаты достигли уже астрономической суммы – 300 000 сестерций. После смерти Пертинакса империю приобрел у преторианцев «на аукционе» Дидий Юлиан, выплатив каждому гвардейцу по 25 000 сестерций. Император Север еще более усилил милитаризацию империи, увеличив численность армии, введя различные льготы для солдат, разрешив им жениться и предоставив им особые привилегии после увольнения из армии. Уже Коммод увеличил их жалованье на 25 процентов, Север повысил его еще на 30 процентов, а его сын Каракалла поднял планку еще выше – повысил жалованье на 50 процентов. Север перед смертью дал своим сыновьям совет – осыпать солдат сокровищами и не особо интересоваться нуждами остального населения Римской империи. Любопытно, что этот гнусный порядок, будучи известен, не нашел отражения в живописи и скульптуре: об армии говорилось много, но о закулисной стороне умалчивали. Так средний класс, интеллектуалы, народ, чиновник – все стали жертвой солдат.

Дикие звери, загоняемые в клетку

Прокопий Кесарийский, говоря о причинах заката Рима («в короткое время дело римлян рухнуло»), отмечает, что большая часть военных предводителей не желали думать ни о чем, «что не приносило им личной пользы». Нажива стала главным и единственным стимулом. Они только грабили народы и отдавали их на произвол солдат. При этом начальство не жаловало и самих солдат. Историк описал некоего Александра, что ведал государственными финансами Византии. Тот обвинял солдат армии в том, что те, дескать, предъявляют к казначейству несправедливо высокие требования. Обвиняя солдат и понося их, он снижал им жалованье и так за их счет обогащался. В итоге, став из бедного очень богатым человеком, он довольно искусно завоевал и симпатии императора, ибо он из всех людей больше, чем кто-либо другой, добывал ему крупные суммы. Иначе говоря, армейские жулики более других виновны в том, что солдат оставалось мало, что они нищали. Понятно, что они с неохотой подвергались опасностям. Прокопий Кесарийский, что был секретарем полководца Велизария и знал не понаслышке о положении воинов в армии, поведал, как обворовывали армию.

Римские воины

Сей пройдоха так ловко обрезал золотые монеты, которыми платили воинам за службу, что они, сохраняя форму, заметно обесценились. Жулик производил сей фокус с помощью ножниц, византийцы даже дали ему прозвище «Псалидион» (Ножницы). Тогда ведь еще было как-то не принято продавать врагу оружие или перегонять газ и нефть в сопредельную страну, пряча от казны украденные деньги. Впрочем, были известны иные схемы. Финансист сделал подложные накладные (авизо) и стал требовать денег от италийцев, которые вообще не имели никакого отношения к казначейству. Любопытно, что он больше всех и кричал (громогласно) о том, что те обманывают императора Теодориха и других готских правителей. На опасные раны воинов отвечал мелочными придирками своих расчетов. Понятно, что при таком отношении никто из этих воинов «уже не хотел подвергаться военным опасностям, но, сознательно проявляя свою пассивность, они позволяли усиливаться положению врагов». Нет врага страшнее, чем собственный военачальник, доводящий до нищеты свое войско.

Естественно, при таких командирах иными становятся как сами солдаты, так и офицеры. Воин эпохи республик не похож на солдат эпохи олигархов. Отсюда и новые привычки – насиловать, грабить, воровать, шантажировать саму власть, которую те втайне презирали и ненавидели… Аппиан в «Гражданских войнах» пишет: «Войско, которое теперь делало, что хотело, поступало еще хуже. Так как триумвиры находили в своей деятельности поддержку лишь в солдатах, то последние требовали у них дома осужденных, их земли, их виллы или целые имения; другие настаивали на усыновлении их выдающимися людьми; третьи действовали на свой страх и риск, убивая непроскрибированных и грабя дома невиновных. В конце концов триумвиры даже предписали одному из консулов положить конец происходящим правонарушениям. Но тот, боясь затронуть солдат, чтобы не вооружить их против себя, арестовал и распял несколько рабов, которые, одетые солдатами, совершали вместе с ними беззакония».

С другой стороны, само войско римлян с годами становилось все менее и менее дисциплинированным, более разбойничьим, привередливым, алчным. Все чаще слышались жалобы граждан и командиров на возросшие запросы войска. А ведь было время, когда строгость и дисциплина поддерживались одними приказами. Так, император Песценний Нигер (ум. в 194 г. н. э.) приказал, чтобы «солдаты были довольны своим солдатским хлебом», а император Аврелий (ум. в 275 г. н. э.) строго указал: «Пусть никто не похитит чужого петушка и никто не дотронется до чужой овцы. Пусть никто не унесет виноградной лозы, не обмолотит чужого хлеба и не требует масла, соли, дров, но будет доволен своим хлебом». Хотя и в то время такие приказы и призывы звучали как насмешка, ими пренебрегали. А уж в V–VI столетиях о подобных мелочах уж не думали. Золото или стремление получить богатые подарки или земли двигало когортами воинов. Скажем, когда аристократ Луций Домиций Агенобарб вступил в противостояние с Цезарем, он, защищаясь от него, пообещал своим солдатам (тридцати трем когортам, то есть 13–15 тысячам человек) дать каждому в случае поддержки по 1 гектару земли.

Римская армия все более превращалась в войско, которое ничем не отличалось от варваров. Всё с большим трудом удавалось поддерживать в нем дисциплину и смирять его грабительские порывы и корыстные инстинкты. Дельбрюк пишет, ссылаясь на Прокопия Кесарийского, писавшего в духе Геродота или Полибия: «Прокопий восхваляет в качестве чуда и необычайной заслуги Велизария то обстоятельство, что римляне вошли в Карфаген в полном порядке, «в то время как обычно римские войска никогда не входили спокойно в собственный город, даже тогда, когда их было всего только 500 человек». Но это же самое войско после захвата лагеря вандалов настолько забывает дисциплину и так беспутно своевольничает, потеряв страх перед своим полководцем, что Прокопий принужден опасаться, как бы при наступлении неприятеля не погибло целиком все войско». Так же своевольно, недисциплинированно и непокорно вели себя впоследствии и другие. Велизарий, вследствие недисциплинированности своих войск, дрожал за Неаполь, а военачальник Нарсес вынужден после своей победы раньше всего отослать домой лангобардские вспомогательные войска. Иначе говоря, даже полководцы часто стали опасаться своих войск более, чем чужих.

Император Проб

Что ж, Рим пожинал плоды его безумной милитаризации… С каждым новым цезарем он все более попадал в зависимость от военных. Уже при Августе и его преемниках армии в центральных областях Рима фактически не было, а главные легионы стали концентрироваться в основном в провинциях (Испания, Египет, Рейн, Иудея). Будучи вдали от столицы, легионеры самостоятельно подбирали себе командиров, затем подбивая их на захват императорской власти. Именно так они и привели к власти ряд императоров (Гальбу, Вителлия, Веспасиана). Огромную силу забрали преторианцы. Например, в 193 г. префект преторианцев организовал убийство императора Коммода в пользу Пертинакса, а через три месяца все тот же Лет убил и самого Пертинакса. Такая же история случилась и с императором Пробом (276–282 гг. н. э.). Армия провозгласила его императором, когда он потребовал этого назначения. Другая часть солдат желала другого, но в конце концов прикончила фаворита. Сенат в Риме, естественно, подтвердил его полномочия. Несмотря на то что это был сильный и умелый воин (9 вражеских вождей преклонили перед ним колена и 19 тысяч германцев были включены в римскую армию), несмотря на его победы на Западе и Востоке, дело кончилось тем, что он вынужден был искать спасения от собственных солдат. Причина его гибели не ясна (говорили, он заявил, что армии вскоре и вовсе не понадобятся), но факт остается фактом: его убили свои. Римские вояки открыли одну из самых позорнейших страниц Рима – откровенную продажу империи «с аукциона».

Мы уже не говорим о том, что и сами императоры часто становились первыми (или последними) жертвами этих же самых приближенных, которые, в случае серьезного недовольства поведением своего вождя, могли просто-напросто его убить. И таких случаев мы знаем немало в римской истории. Правда, возможно, в том был и некий урок правителям. Он вынуждал их не очень возноситься над окружением, особенно над преторианцами (гвардией императора). Философ Т. И. Ойзерман как-то даже заметил: «Древние римляне преподали человечеству поучительнейший и, увы, невостребованный урок: они постоянно умерщвляли тиранов, взбиравшихся на императорский трон». Хотя русские (если вспомнить историю убийств и переворотов) небезуспешно следовали римским урокам…

Сцена убийства с античного рельефа

Ну и, конечно, сами войны: они собирали страшную жатву. После них вокруг оставались разоренные города, вытоптанные пустые поля, сожженные хижины и горы трупов. Фабиан Папирий говорит в «Спорных вопросах» у Сенеки-отца: «Вот выстроенные в боевом порядке войска, где нередко сограждане и даже кровные родственники готовы сразиться между собой, и холмы со всех сторон покрываются всадниками, а затем вся местность устилается искалеченными телами, множеством распростертых трупов или наполняется грабителями мертвецов. Спрашивается, какая же причина внушает человеку неистовство совершать злодеяния против человека? Ведь даже дикие звери не ведут между собой войн; но если бы даже они их вели, все равно войны не приличествовали бы людям… Что может накликать такое бедствие на человеческий род и его участь? Неужели столько убийств творится ради установленных кубками пиршественных столов и блеска золоченых потолков?.. Или разве необходимо порабощение всего света ради того лишь, чтобы не было ни в чем недостатка желудку и прочим плотским вожделениям? Для чего же грабятся эти богатства, как не для того лишь, чтобы оставить их затем детям». Безусловно, воруют, грабят и убивают, чтобы ублажить свою плоть и дать «вечное счастье» детям.

Об этом же пишут и другие античные авторы…Филон в толковании на десять заповедей говорит: «Жажда денег, женщин, славы или, наконец, чего-либо другого, что дает удовольствие, и тому подобное разве являлось причиной только маловажных, незначительных и ничтожных зол? Не они ли разлучают кровных родственников, так как естественное доброжелательство между ними превращается в непримиримую ненависть? Разве обширные и густо населенные области вследствие раздоров не превращаются в безлюдные пустыни? Разве земли и моря не наполняются нескончаемыми бедствиями вследствие сухопутных и морских сражений? Потому что эти войны греков и варваров или тех или других между собой, даже воспроизведенные в трагедиях, проистекали из одного общего источника – жажды богатства, славы или наслаждений». Всё то, что делалось тогда так называемыми «цивилизованными странами» (Греция, Рим, Карфаген), никак не отвечало идеалам гуманизма и человеческого разума.

Это понимал уже Плиний, говоря в «Естественной истории»: «Мы пользуемся покоренной землей таким образом, что обладание всеми этими богатствами побуждает нас к преступлениям, убийствам и войнам: мы орошаем ее нашей кровью и покрываем непогребенными костями». Златоуст в обращении «К отцу-христианину» прямо называет жажду богатств главным источником войн среди людей: «Разве не из-за них происходят восстания и войны, сражения, избиения городского населения, раны, порабощения, пленения, убийства и бесчисленные житейские бедствия?» Иероним указал и главных виновников столь страшного положения (в слове «Против Иовиниана», ссылаясь на слова Диогена): «Диоген утверждает, что тираны и разрушители городов (намеренно) раздувают войны международные и гражданские не просто ради средств существования, зелени и плодов, но ради изысканных плотских наслаждений и пиров». Такая оценка деяний всех без исключения ведущих правителей мира абсолютно справедлива.

Нимфы. Стела из Томи

В-одиннадцатых, опасно было и то, что Рим жестокой политикой оттолкнул от себя здоровые, сильные в генетическом, военном и умственном отношении народы. Взгляните, как он отнесся к греческому народу, целых два века упорно и умело воспитывавшему и просвещавшему римлян… Историки писали: «Что касается Эллады, то начиная со 168 г. римская политика в союзе с жаждущей мести олигархией предприняла здесь настоящую истребительную войну против всех враждебных себе элементов. Уже раньше демократы беотийских городов (Фисбы, Галиарта и Коронеи), перешедших во время войны на македонскую сторону, были в наказание массами проданы в рабство; теперь эта варварская система была применена в колоссальных размерах в Эпире, где все города, предавшиеся Македонии, в числе семидесяти, были разграблены, а их жители (150 000?) проданы в рабство! В Этолии римская партия воспользовалась своей победой для кровавых избиений и массовых изгнаний. Национальная оппозиция была всюду подавлена, и все принадлежавшие к ней выдающиеся люди были арестованы за участие в войне или за принадлежность к оппозиции, и за оппозиционные убеждения были отправлены в Италию». Даже Ахейский союз – несмотря на всю осторожность своего поведения относительно царя Персея – не избег печальной и позорной участи: тысяча уважаемых граждан должна была отправиться в плен в Италию (167 г. н. э.) под предлогом привлечения к судебной ответственности. Конечно, под давлением этих и иных обстоятельств ненависть к Риму, его сторонникам достигла такой степени напряжения, что «недоставало только предводителей для того, чтобы вызвать последний страшный взрыв народных страстей, которые и без того уже были сильно возбуждены вследствие всеобщей социальной и экономической неурядицы того времени».

Римские всадники перед храмом Юпитера Капитолийского

Конечно, Афины не могли смириться с потерей их независимости. Вспомним, что, когда полководец Митридата Архелай высадился на Делосе (88 г. до н. э.) и призвал греков к борьбе против римлян, те откликнулись. Вскоре власть в Афинах взял философ-эпикуреец Аристион, при этом умертвив всех проримски настроенных граждан. Затем Архелай будет осажден в Афинах Суллой. Город испытает страшные бедствия. Недостаток съестных припасов был столь велик, что люди ели кожу и шкуры животных. После сдачи города обнаружили, что осажденные, судя по всему, ели и человеческое мясо. Захватив город, Сулла дал приказ разрушить гавань Пирея вместе с арсеналом и всеми сооружениями, что имели отношение к морскому делу. В результате город, по словам древних, стал походить на брошенное мертвое тело. Три самых богатых храма в Греции, а именно храм Аполлона на Делосе, Эскулапа в Эпидавре, Юпитера в Элиде, ограблены Суллой. Сулла увез в Рим колонны знаменитого храма Юпитера Олимпийского, многие другие статуи (в том числе и статую Афины-Паллады из Алалкамен), вывез он и библиотеку Апеллиона (точнее, Апелликона Теосского, купившего библиотеку Аристотеля и Фео-фраста). Тогда же в Греции, как пишет Винкельман, произошло то, чего никогда не случалось ранее: в Элиде, на Олимпий-ских играх, не было никаких других состязаний, кроме конных, ибо Сулла перенес все игры в Рим. Это событие произошло в сто семьдесят пятую Олимпиаду. Повсюду в Греции были заметны трагические и печальные следы разрушений. Великие Фивы, ранее отстроившиеся после разорения, которому их ранее подверг Александр, были вновь разграблены и дограблены Римом, за исключением нескольких храмов на прежнем акрополе. Прекрасный город превращен завоевателями в пустыню. Столица Спарты и все окрестные области совершенно обезлюдели, от славных Микен осталось разве что одно лишь имя.

А. Тарсиа. Аполлон. Петербург

А. Тарсиа. Юнона. Петербург

Таким образом, вся бывшая великая Греция и Сицилия находились в плачевном состоянии. Помните, что основатель Фив, Кадм, некогда посеял зубы дракона, из которых поднялись безжалостные воители? Греция вскормила Рим, а теперь он ее грабил. Военачальники и чиновники Рима грабили всё подчистую (цензор Квинт Фульвий Флакк содрал черепичную крышу с храма Юноны Лацинии). И Вольтер еще пытается уверить нас в том, что римляне почитали богов: «Такое почитание верховного бога установилось со времен Ромула и вплоть до полного упадка империи и ее религии. Вопреки всем глупостям народа, поклонявшегося второстепенным, смешным богам, вопреки эпикурейцам, по существу не признававшим никаких богов, доказано, что римские магистраты и мудрецы во все времена почитали лишь одного верховного бога». Возможно, я с ним даже соглашусь, если только мы сойдемся в названии имени главного бога римлян: имя ему – Император.

В Сицилии в это время от мыса Лилибей до мыса Пахинон, от одного конца острова и до другого, высились одни лишь руины некогда цветущих городов… Показательно уже то, что теперь греческий язык стал выходить из употребления даже в греческих городах Италии. Аполлоний Тианский у Филострата жалуется Веспасиану на то, что «Элладой управлял человек, не понимавший греческого языка». Официальным языком стал для всей империи латинский, и лишь для Востока указы публиковались по-гречески. Несмотря на некоторый подъем и расцвет искусства в творчестве отдельных художников, наблюдается очевидный упадок искусства в Греции. Таковы были итоги римского господства в Греции. Римляне освободили греков не только от македонцев, но заодно и от сокровищ. Веррес похитил из храмов сицилийских греков немало памятников культуры. «Эти произведения искусных мастеров, – писал Цицерон, – статуи и картины несказанно милы сердцу греков. Из их жалоб мы можем понять, сколь тяжела для них эта утрата, которая нам, быть может, кажется незначительной и не заслуживающей внимания». Но Рим не обращал внимания на чувства греков и вывозил эти сокровища и художественные ценности в свои особняки и виллы.

Мученики в катакомбах

В-двенадцатых, весьма ощутимым стало выступление против Рима христиан. Религия всегда играла значительную роль в жизни общества. Однако языческие боги становились все более далекими и чужими. Новый культ становился все популярнее по мере того, как старые римские законы и боги подверглись порче и девальвации. Рим желал лишь зрелищ, хлеба, денег и крови. Он ожесточился, ибо человек человеку тут волк. А христиане говорили всем: «Постоянно любите друг друга от чистого сердца». Они возвели в добродетель любовь и семью, помогали больным и бедным. Они чурались празднеств, и тем более кровавых зрелищ. Празднества эти часто перерастали в оргии и дикие сцены. Во время празднования Сатурналий при Калигуле солдаты выбирали из приговоренных к смерти «царя» и на седьмой день его казнили. В глазах христиан подобные сцены, как и бои гладиаторов, были отвратительны и казались варварством. В свою очередь, темный народ был преисполнен ненависти к христианам. О них распускали самые невероятные слухи, обвиняя в кровосмешениях, сексуальных оргиях, убийстве младенцев и каннибализме. Их обвиняли в чем угодно, даже в природных катастрофах (разливах Тибра, пожаре Рима, эпидемиях чумы и т. д.). Тертуллиан даже саркастически заметил: «Если Тибр выходит из берегов или, вопреки ожиданиям, Нил из берегов не выходит… то сразу раздается призыв: «Христиан ко львам!»» И ведь так и делали. Так погиб в 115 г. Игнатий, епископ Антиохийский. Его бросили зверям на растерзание. В Риме распяты учителя христианства, апостолы Петр и Павел. И хотя мы не знаем многого об их жизни, не знаем, встречались ли они, и каковы были их взаимоотношения, некоторые находки позволяют сказать с уверенностью, что Петр, который был неграмотен, не умел читать и писать, похоронен в Риме на кладбище язычников. Правду сказал Тертуллиан: «Кровь мучеников – это семя Церкви». Все больше у новой религиозной доктрины было сторонников. Острой критике подвергались нравы и этические нормы римского общества со стороны христианских апостолов.

Христиан отдают на растерзание хищникам

Однако и римская власть не могла спокойно наблюдать за наступлением новой религии… В этой связи приходится согласиться с точкой зрения известного российского правоведа А. П. Лопухина, отмечавшего в «Суде над Христом», что хотя политика Рима как мирового гегемона в отношении к другим религиям и была терпимой в местах их господства, но эта терпимость, во-первых, носила строго прагматическо-дипломатический характер в этих местах (Египет, Иудея, Малая Азия и т. д.) и, во-вторых, не могла быть той же самой собственно в Италии. Даже если отправление такой религии и допускалось на берегах Тибра, то исключительно в среде тех, кто являлся выходцем из стран с подобной дозволенной религией (religio licita). Переиначив известный афоризм можно было сказать: «То, что дозволено быку, не позволено Юпитеру». То, что дозволено чужаку, не могло быть позволено римским гражданам. Религия римлян и в отношении других народов, подданных империи, была хотя и необязательной, но господствующей. Поэтому какой-либо местный культ вне той страны или провинции, где он господствовал, не имел права на публичность и на приобретение новых последователей и был обречен на пассивное и частное существование. В этом плане даже иудейская религия, с точки зрения римского законодательства и интересов Империи, не представляла большой угрозы для римского господства. Иная ситуация складывается с появлением христианства, агрессивно-наступательной религии. «Когда явилось христианство, то Риму пришлось иметь дело с совсем иной задачей. Христианство не только заявляло право на исключительную истинность, но еще восставало против всякого ограничения себя какими бы то ни было пределами. По своему существу оно являлось наступательным, везде ища последователей; оно требовало, чтобы его приняли все люди – приняли римляне и греки, варвары и иудеи. Какой же результат? В существе дела, римляне относились к христианству как к преступлению, но действовали при этом урывками, непоследовательно. Его преследовали вообще как форму безбожия». Таким образом, продолжает Лопухин, «христианство было несовместимо с римским законом, и не только потому, что содержание его было отлично от содержания древней религии Рима, но и потому, что требование христианства, чтобы его приняли и публично исповедывали все люди, приводило его в столкновение с неограниченной и не терпевшей никакого противоречия себе верховной властью Римского государства. В этих самых пунктах указанный закон входил в столкновение и с Основателем христианства». Поэтому Пилат, позволим себе заметить, крайне неохотно пошел на осуждение Христа вне Рима, скорее подчиняясь воле синедриона и не желая портить отношений с влиятельной верхушкой Израиля. В то же время в самом Риме повели самые настоящие гонения на христиан как на прозелитов крайне враждебного и опасного для устоев Империи течения. Это соответствовало форме и духу римского законодательства. По этой же причине, по причине борьбы с ересью, они подвергли казни и мученической смерти апостолов Петра и Павла.

Казнь апостола Павла

Христианское учение, становившееся все более популярным, проникло даже в армию. Тертуллиан спрашивал, а может ли христианин быть солдатом, и сам же отвечал на поставленный вопрос: «Речь идет о том, может ли христианин быть военным и могут ли воины становиться христианами… Божественная и человеческая клятва, символы Христа и Сатаны, свет и тьма не переносят друг друга; человеческая душа не может одновременно выполнять свои обязательства перед Богом и императором. Правда, можно пошутить, что Моисей ходил с посохом, у Аарона на поясе была пряжка, Иоанн Креститель подпоясывался ремнем, Иисус Навин возглавил небольшой отряд, а народ Израиля воевал. А как же воевать тому, у кого Господь отнял меч? Служить в мирное время без меча? К Иоанну тоже приходили солдаты, чтобы он указал, как им жить дальше, и даже если сотник верующий, то ведь Господь, разоружив Петра, (тем самым) разоружил любого солдата. Любая форма у нас запрещена, ибо это (война и насилие) есть признак недопустимой профессии». Представьте себе, как относились и могли относиться к такого рода заявлениям императоры и высшие офицеры, главной профессией которых, их «хлебом насущным» были война и убийство. Слыша агитацию, подобную речи Ипполита Римского, те были в бешенстве: «Или если кто-то охотник, или учится убивать, или военному делу, или участвует в скачках, то он должен это занятие оставить, или же его не следует принимать. Солдата не следует принимать, и если ему приказано кого-то убить, то он не должен этого делать; а если он не оставил это занятие, то ему следует отказать в приеме». Понятно, что император и генералы, в чьих армиях было уже немало христиан, всячески преследовали сторонников этого учения. Гонитель христиан Диоклетиан в 303 г. н. э. принял решение очистить от них армию.

Однако и христиане не принесли Риму спокойствия… Говорят, что когда в Рим пришел апостол Павел, там насчитывалось примерно от 25 до 30 тысяч евреев. Среди них было немало и христиан. Увы, между приверженцами старой и новой веры стали происходить постоянные столкновения. Император Клавдий вынужден был издать закон об изгнании тех и других, но изгнанные вернулись правдами и неправдами, не желая покидать столицы! Распри между местными и приезжими (иностранцами) вскоре возобновились и еще усилились. «По своим убеждениям, по своим традициям, по стремлениям и антипатиям обращенные в христианство евреи и другие чужеземцы всех национальностей, принявшие веру Христа, были совершенно чуждыми религии Рима, были чужды настолько, что можно было даже обвинить их в том, что они во времена Нерона зажгли город и причинили тот страшный пожар». Пожар совершенно уничтожил 3 из 14 кварталов Рима, оставив от семи других кварталов лишь закопченные стены. Толпа, убежденная в виновности христиан в поджоге, аплодировала их казни в садах Нерона. Тогда же в столице казнили апостола Павла и распяли Петра.

Г. Робер. Пожар в Риме

«Если между христианами, предсказавшими гибель Рима, долженствовавшую предшествовать пришествию Христа Искупителя и началу нового золотого века, и не было действительно поджигателей, то, во всяком случае, «христиане должны были радоваться пожару, в котором видели исполнение пророчеств, и эта радость должна была заставлять считать их сообщниками поджигателей». Все и вся указывало на ослабление Римской империи. Рим разрушался сотни лет. Такое огромное тело не могло разрушиться скорее (М. Погодин).

 

Варвары и гибель Римской империи

Что должна была испытать масса варваров, глядя на жирующую империю? По всей вероятности, богатства Рима только разжигали зависть в покоренных и угнетаемых народах. Мир вдохновлялся возможностью почти что в одночасье разбогатеть, завоевав Рим. Спокойствие и раньше нарушалось постоянно: то это битва с Карфагеном, то война с Югуртой, то возмущения германцев, то события на Востоке, то переворот на окраинах Китая.

Воины на страже

Следует в этой связи особо подчеркнуть, что «великое переселение народов», столь коренным образом изменившее судьбы Европы и мира, как известно, началось с миграции на запад части азиатских народов (сюнну). Во II в. н. э. они покинули места своего первоначального обитания и, двинувшись на запад, стали, подобно мощному прессу, выдавливать все обитавшие на евразийском континенте народы. Процесс занял не одно столетие, и через два с половиной века они появились на европейской арене под именем гунны. Однако самое любопытное то, что процессы, аналогичные «великому переселению народов», имели место и в Китае. Как отмечают синологи, в Восточной Азии начиная с III века н. э. наблюдается процесс, аналогичный тому, что происходил на границах Римской империи, а именно: часть сюнну (сяньбийцы, ди, цяны, другие ближайшие соседи древних китайцев) начали перемещаться на Среднекитайскую равнину. В результате уже в 308 г., т. е. за сто лет до взятия Рима Аларихом и возникновения на территории Римской империи первого «варварского» государства – Тулузского королевства, предводитель сюнну Лю Юань объявил себя императором, а его преемник Лю Цун взял через три года столицу империи Цзинь и захватил в плен Сына Неба. Эти события и повлекли за собой начало массового переселения древних китайцев на юг, в бассейн Янцзы. В движение пришли и племена «южных варваров». Иначе говоря, именно азиатские племена послужили неким детонатором «большого взрыва», который заметно изменил не только облик населения на огромных пространствах Азии и Европы, но и перекроил карту мира, внеся существенные изменения в исторические судьбы могущественнейших Римской и Китайской империй. «Именно потому, что «великое переселение народов» заставило древних китайцев пережить этот период перерождения и изменения, между ними и современными китайцами, говоря словами К. А. Харнского, мы обнаруживаем сегодня примерно такие же качественные различия, как между древними римлянами и современными итальянцами».

В провинции Африка, испытавшей на себе бесцеремонное вмешательство римских ростовщиков и финансистов, появился хитрый и очень неглупый нумидийский владыка. Звали его Югурта. Когда римляне разделили Нумидию на три части (примерно так же, как сделали янки с Югославией), Югурта силой объединил страну. Правда, при этом убил своих сонаследников и римских спекулянтов и коммерсантов. Но по большому счету то была битва за независимость Нумидии от Рима. В 113 г. до н. э. римляне потерпели серьезное поражение от кимвров. Этим воспользовался Югурта, нанеся римлянам в битве при Сутуле поражение (109 г. до н. э.). Армия капитулировала, римляне прошли «под ярмом», а Рим был вынужден заключить с ним договор, в котром обещал очистить Нумидию от своих войск. Конечно, сам Югурта был далеко не идеальной личностью. Ему были присущи коварство и жестокость. Однако уже та удивительная легкость, с которой он подкупал почтенных сенаторов, показала, насколько прогнил Рим. И когда он был все же побежден военачальниками Рима Цецилием Метеллом и Гаем Марием (109 г. и 105 г. до н. э.), привезен в Рим и казнен, опасность для Рима все равно не исчезла. Историк писал в «Войне с Югуртой»: «И правда, вплоть до разрушения Карфагена, римский народ и сенат вели дела государства дружно и спокойно, не было меж гражданами борьбы за славу и господство: страх перед врагом поддерживал добрые порядки в городе. Но стоило сердцам избавиться от этого опасения, как место его заняли разнузданность и высокомерие – успех охотно приводит их за собою. И вышло так, что мирная праздность, о которой мечтали в разгар бедствий, оказалась хуже и горше самих бедствий. Знатные мало-помалу обратили в произвол высокое свое положение, народ – свою свободу, всяк рвал и тянул в свою сторону. Все раскололись на два стана, и государство, которое прежде было общим достоянием, растерзали на клочья». Нечто схожее случилось и с СССР, который «растерзали на клочья» алчные, ненасытные твари.

Кельты атакуют

Надо сказать, что кельты и германцы не раз наносили страшные поражения Риму. В 105 г. до н. э., 6 ноября, при Оранже кельты и германцы истребили рим-ские войска Максима и Цепиона, в результате чего открывалась дорога для мощной германо-кельтской миграции, представлявшей массу от 250 000 до 300 000 мигрантов, из них 80—100 тысяч были боеспособны. Перед Римом замаячила надежда на компромисс с ними. Многие племена в рамках Империи нуждались в контактах с Римом и римской культурой. Поэтому они выступали за те или иные формы мирного сосуществования. Иные римляне это понимали.

Племена хотели обрести культурный облик. Их кочевая жизнь заканчивалась. У многих росло желание жить по-людски. В результате общения с римлянами и их бытом и культурой у них возникали и более высокие запросы. Дион Кассий в одном из мест своей «Истории», говоря о германском племени кимвров, писал: «Однажды так замешкавшись, кимвры очень ослабели духом, и от этого сделались более вялыми и бессильными и телом и душой. Причина этого в том, что, живя в домах (имеется в виду их длительное пребывание в романизованной Испании и Северной Италии. – В. М.), они отступали от своего прежнего образа жизни под открытым небом, пользовались горячей баней вместо прежнего купания в холодной воде и стали объедаться тонкими блюдами и местными сладостями, тогда как раньше питались сырым мясом, и пресыщаться допьяна вином. Это совершенно истребило их пылкость и изнежило их физически, так что они больше не могли переносить ни трудов, ни невзгод, ни зноя, ни холода, ни бодрствования». В итоге такого культурного воздействия менялся и весь уклад жизни племен. В работе, посвященной проблемам развития торговли и цивилизации, один автор сравнил народы Западной Европы (галлов, испанцев, германцев, британцев) с американскими индейцами накануне их покорения колонистами из Европы. К. Дэй пишет: «Тот факт, что современные испанцы и французы фактически имеют в своей основе базу латинской культуры, является важнейшим свидетельством римского влияния на провинциалов». Среди тогдашних европей-ских племен возникают планы создания некоего общего союза. Например, Аларих, захвативший Рим, стремился к образованию единого германо-романского народа, а его сын Атаулф мечтал преобразовать Римскую империю в Готическую империю. Но роли в ней должны были распределяться с учетом уже новой расстановки сил в регионе: Романия должна стать Готией, Атаулф «должен заменить Цезаря Августа». Вопрос в том: а готов ли был сам Рим делить полномочия с другими? Готов ли был принять формулу Клодиана: «Мы должны пить из Рейна и из Оронта, ибо мы все – один народ»? Многие германцы в принципе хотели стать партнерами и союзниками Рима. Но римляне, полные гордыни, чаще всего относились с ненавистью, презрением к варварам.

Пленные германцы. Рельеф с Трояновой колонны

О гуннах и других варварах большая часть историков и писателей Рима пишет в довольно оскорбительных тонах… Аммиан видел в гуннах недочеловеков и так говорил о них: «Они настолько чудовищно безобразны и бесформенны, что их можно принять за двуногих зверей или за пни, которые вырублены в виде идолов, устанавливаемых на краях мостов… Как неразумные животные, они совершенно не понимают разницы между истинным и ложным». Пруденций, декларировавший ранее, что народы Империи якобы «равны и связаны единым именем», называл в своих стихах язычников глупыми и писал, что «Рим стоит в гордом одиночестве над землями варваров». Поэт Клодиан высмеивал гуннов за их нравы: за то, что они нацелены только на войну, за то, что они похожи на зверей, и даже за то, что вступают в брак с африканцами, в итоге чего «цветной ублюдок запятнает колыбель». Кто стал бы вспоминать благие экуменические проповеди Павла: «Нет ни иудея, ни язычника, нет ни раба, ни свободного… все вы одно во Христе Иисусе». Ложью была вся римская политика, все проповеди.

Конвоирование римскими воинами германских женщин

Христианский историк Орозий, казалось, видевший в германцах союзников, тем не менее также не мог сдержать своих истинных чувств, понимая всю мощь этих варваров, а следовательно, необходимость потакать им и даже лебезить перед ними: «Я смотрел на германцев и понял, что должен избегать их, – они пагубны, льстить им, потому что они хозяева, молиться на них, хотя они и язычники; спасаться от них бегством, потому что они заманивают в ловушку». Большинство римлян с трудом их переносило. Одним не нравилось идущее от них зловоние, другим – их тела, затянутые в кожи, третьим – их склонность к разврату (чья бы корова мычала, но только уж не «римская»), четвертым – их татуировки, пятым – их пристрастие к алкоголизму. Фюстель де Куланж писал, что на надгробных плитах варвары будто славословили римские порядки. Чушь. Но в свою очередь и варвары, столетиями угнетаемые Римом, не испытывали к нему добрых чувств… К примеру, на надгробной плите в Южной Галлии два германца в язвительном тоне признают, что их расовое происхождение есть часть пятна, смытого крещением. Рим осуждал не только совместные браки, но даже мода варваров подвергалась запрету. Скажем, римские власти запрещали носить в столице и окрестностях штаны и меховую и кожаную одежду варваров (даже рабам), под угрозой пожизненной высылки и конфискации имущества. Правда, Феодосий I лояльно отнесся к германским вождям, разрешив вестготам селиться компактно внутри Империи. Но это было скорее исключением, и произошло гораздо позже.

Бракосочетание. Античный барельеф

Примерно такое же положение складывалось с галлами, германцами, прочими «варварами» в Римской империи. На иммигрантов коренные римляне, даже те италики, которые поколение назад сами были рабами и вольноотпущенниками, смотрели с едва скрытым презрением. Им не нравились ни их привычки, ни их язык, ни «физиономии»… Никакой расовой ассимиляции (хотя нечто похожее все же имело место за годы контактирования народов друг с другом) на деле так и не произошло. Во всяком случае, на государственном уровне прослеживалась совершенно иная политика разделения рас. Закон Валентиана I и Валенса (370 г. н. э.) не поощрял заключение смешанных браков между римскими гражданами и германскими иммигрантами. Так расовый клин был вбит в могилу мирного союза.

Стоит вспомнить отношение официальных лиц и к германским иммигрантам. В глазах римских чиновников, военачальников то были люди не то что второго, а даже третьего сорта. Голодающих вестготов римляне кормят падалью в обмен на возвращение им сыновей, проданных в рабство. Иордан пишет: когда готские вожди, обосновавшиеся во Фракии, увидели, что их воины и народ терпят голод и оскудение, они обратились к римским полководцам Лупицину и Максиму с просьбой продать им съестные припасы («открыть торжище»). Те согласились, движимые «проклятой золотой жаждой». Побуждаемые алчностью вояки стали продавать им не только баранье или бычье мясо, но «даже дохлятину – собачью и других нечистых животных, причем по высокой цене». Дело дошло до того, что любого раба продавали за один хлеб или за десять фунтов говядины. Когда же ни рабов, ни утвари не стало, жадный купец, невзирая на отчаянную нужду, потребовал их сыновей. Родители молодых готов вынуждены были продавать римлянам даже своих детей, считая, что лучше пусть те будут рабами римлян, чем умрут с голоду. Римляне не брезговали и самыми подлыми приемами. Так, римский военачальник Лупицин пригласил готского князя Фритигерна на пир, уверяя его в самых теплых и дружеских чувствах. Тот, не подозревая об обмане и коварстве римлян, пришел на пир с небольшой дружиной. Пока он в одном помещении пировал, в другом римляне пытались перебить его дружину. Когда Фритигерн услышал отчаянные крики погибавших товарищей, он обнажил меч и устремился к ним на помощь. Те, возмущенные римским коварством, стали безжалостно избивать римлян.

Я. Йорданс. Праздник бобового короля

Иордан пишет: «Этот самый день унес с собой как голод готов, так и безопасность римлян… И начали тогда готы, уже не как пришельцы и чужаки, но как (римские) граждане и господа, повелевать землевладельцами и держать в своей власти все северные области вплоть до Данубия». Император Валент тут же послал войско во Фракию, но готы наголову разбили римлян. Сам Валент бежал и спрятался в каком-то ветхом домишке. Не ведая о том, готы подожгли его, и император сгорел заживо. Так римляне сами раздували пламя ненависти.

Боевая колесница бриттов

Тех же германцев Рим набирал в военные части и отправлял сражаться во славу империи. Причем отправляли на самые опасные гибельные участки (Констанций III предпочитал проливать кровь союзников и германцев, не римлян). Германцы – отважные воины, да и содержание их обходилось Риму дешевле, чем собственных солдат. Естественно, те надеялись на благодарность страны за честное выполнение ими нелегкой службы. Но когда галл и германец просил землю, надеясь на получение гражданства, он видел враждебность и полнейшее непонимание со стороны чиновников Рима. При таком отношении неудивительно, что иные германцы отказались от романизации и противились службе в армиях Рима. Эксперимент по федерализации Империи завершился полной катастрофой. Рим не мог и не хотел ассимилировать тех, кого он ранее впустил в его границы. И все же, проникая в пределы империи, толпы варваров, вторгшиеся или поселившиеся тут, невольно меняли его лицо. Все больше было в пределах империи не римлян, а чужестранцев… Власть коренных обитателей Рима убывала, словно вода, спадающая после небывалого наводнения. Уже при Севере в сенате Рима численный перевес над уроженцами Запада и италиками получили выходцы из восточных провинций или Африки. Вперые Александрия получила городской совет, а главные города египетских номов – муниципальное устройство. Император Септимий происходил родом из Африки. Против нее никто ничего не имел, но ставить во главе италийской страны дитя пустынь! Будучи ярым поклонником Ганнибала, тот всюду воздвиг статуи карфагенскому полководцу, смертельному врагу Рима. Император Элагабал, финикиянин, стал устраивать кровавые оргии. Он плясал перед алтарем, приносил человеческие жертвы, выбирая для этой цели по всей Италии знатных и красивых мальчиков, как некогда делал ненавистный Карфаген. При этом Элагабал испытывал особое удовольствие, используя в качестве прислуги почтенных сенаторов, бывших на положении рабов.

Римский кавалерист повергает германца. Надгробье

Встречая такое отношение к себе, германцы и бургундцы, галлы, готы и гунны ненавидели Рим всем сердцем и платили ему той же монетой. В итоге у племен зрело желание захватить Рим и разрушить это гнездо войн, насилия, ненависти и грабежа. Чувства народов Европы можно понять. Столетиями Рим захватывал и порабощал сотни тысячи людей. Хёфлинг отмечает, что в 1-й Пунической войне (264–241 гг. до н. э.) римские войска взяли 75 000 пленных, а во 2-й (218–201 гг. до н. э.) – 30 000 в одном только городе Таренте. Таким образом, за пять десятилетий, с 200 по 150 г. до н. э., когда Рим собственно и стал мировой державой, из эллинистического мира им было уведено 250 000 пленных. Это огромная цифра для античной эпохи. Успешные военные походы в Азию против Антиоха III из династии Селевкидов (189–188 гг. до н. э.) завершились притоком новых рабов. Скажем, Луций Эмилий Павел (победитель греков, насаждавший в Риме греческую культуру) продал после взятия Эпира в 168 г. до н. э. 150 000 человек, а после победы Мария над германцами (в 102–101 гг. до н. э.) римляне получили новые пополнения живого товара. Далее все шло по раз и навсегда заведенному кругу. Так, когда Цезарь одержал победы в Галлии, он продал в рабство народ адуатуков (53 000), подчинив кельтское племя венетов в Британии, он приказал казнить вождей, а весь народ фактически увел в рабство. После галльских войн Цезаря рынки затопили полмиллиона рабов. Сотни тысяч пленных захвачены и в ходе войн периода ранней Империи. Неудивительно, что многие ее обитатели встречали варваров как спасителей. Нужны были сотни тысяч «брутов», чтобы отомстить дикому, алчному и жестокому народу. Да здравствуют «варвары»!

Смерть галла, закалывающего себя и жену

Следует, видимо, упомянуть и еще об одной причине, видимо, немаловажной, которая ускорила гибель Римской империи. Чувство меры и осторожности стало изменять Риму, что продолжал захватывать все новые земли, подчинял племена, не заботясь о том, что их разношерстная масса трудна в управлении, надеясь, что он сможет в дальнейшем манипулировать народами. С галлами римлянам, правда, удалось справиться. Те хотя и были сильны, но в упорстве уступали им. О них говорили: «В первой яростной атаке они опаснее мужчин, при первом отпоре – слабее женщин». Галлы службу в пехоте считали непрестижной и предпочитали служить в кавалерии. Воины их очень любили золотые браслеты и кольца, подобно женщинам. Потому серьезными противниками не были, хотя и устрашали своим косматым видом. Им не хватало дисциплины и организации. Учитывая все вышесказанное, римлянам не стоило особого труда превратить галлов в своего рода «санитарный кордон». Намного упорнее и ожесточеннее была битва с гельветами. Цезарь приводит следующие цифры: в битве римлян и гельветов погибло 258 000 гельветов, а 110 000 вернулось на родину. При этом говорит, что большинство погибших составили старики, женщины и дети. Таков прославленный Рим!

Экономический гнет, к которому принуждали римляне побежденных, был невыносим (бесчисленные штрафы, контрибуции). Подушному налогу в Сирии подлежали все мужчины от 14 до 65 лет, все женщины – от 12 до 65 лет. Евреи также должны были поголовно платить Риму крупные суммы. Кроме денежного налога существовала еще и подать натурой. Население обязано было поставлять Риму скот, перевязочные средства, содержать в порядке все дороги и почтовые станции. Результатом подобной оккупации были бедствия (голод, болезни, мор, нищета). Евсевий рисует жуткую картину голода, охватившего Восток в 312 г. до н. э. Нисколько не преувеличивая трагедию бедного народа, Евсевий писал: «…одна мера пшеницы продавалась по 2500 атттических драхм. Бесчисленное множество народа умерло в городах, а еще больше того в селах и деревнях, так что списки податных людей, до того времени заполненные многочисленными именами землевладельцев, теперь состояли едва не из одних помарок, потому что почти все те жители истреблены голодом и заразой. Одни принуждены были отдавать богатым людям самые любимые свои вещи за небольшое количество пищи; другие, мало-помалу прожив все свое имение, дошли до крайней нищеты; иные растирали малые клочки сена, питались без разбора вредными растениями и погибали от болезни… Другие, высохшие… не могли стоять на ногах и падали среди улиц. А люди, казавшиеся богатыми, раздав много пособий, в конце концов напуганы были толпами просителей и пришли в состояние бесчувственности и жестокосердия, ибо ожидали, что вскоре сами должны будут переносить одинаковые бедствия с просящими. На городских площадях и улицах мертвые обнаженные тела, в течение многих дней оставаясь непогребенными, представляли самое печальное зрелище; а некоторые из них даже пожираемы были псами». Представьте себе, как воспринимались в этих условиях сотнями тысяч несчастных роскошные виллы и безумные пиры Рима.

Римский саркофаг. IV в. до н.э.

И напрасно Дион Хризостом, сам богатый землевладелец, уговаривал народ, что «камни и огонь никому не страшны» и что «сила народа – в другом, прежде всего в разумном поведении и справедливости». Фарисей, он мог бы понять, что у народа нет уж сил терпеть налоги, нести огромные расходы на содержание рим-ского войска, как и на содержание всей этой своры сановников императора.

Митридат Евпатор

Поэтому восстания против римской власти почти всегда находили поддержку у населения. Одной из таких освободительных войн и стала война Митридата Евпатора. Тот был умным правителем и храбрым воином. Он старался привлечь на свою сторону тех, кто пострадал от Рима. Разослав в греческие города гонцов, он объявил, что, во-первых, прощает им все государственные и частные долги, освобождая от налогов на 5 лет (правда, это случилось уже после первых побед над Римом, когда ему в руки попали огромные богатства, награбленные Римом). Во-вторых, он последовал совету римского военачальника Гая Мария, который тот ему дал в ответ на просьбу Митридата дать хоть какие-то гарантии в области внешней политики. Гай Марий произнес фразу, которую должны бы усвоить и наши государственные мужи: «Либо постарайся накопить больше сил, чем у римлян, либо молчи и делай, что тебе приказывают». Так он и сделал. В-третьих, он понял, что народы ненавидят Рим лютой ненавистью. Ведь даже италики, долгие годы безуспешно добивавшиеся от Рима предоставления им гражданских прав, наконец не выдержав, восстали и создали свое государство с центром в городе Корфиний. Они предложили союз Митридату. По непонятным причинам он им отказал, хотя они могли бы стать лучшими бойцами его армии, ибо много лет прослужили в рядах римской армии и прекрасно знали тактику и стратегию римлян. Но то, что они пришли к врагу Рима, уже говорит о многом.

Ваза Митридата

И когда Митридат отдал тайный приказ наместникам в один день истребить всех римлян и италийцев, живущих в Азии, жители азиатских городов даже и не колебались. Они перебили не только главных римских виновников их страданий – купцов, ростовщиков и публиканов, но даже и вольноотпущенников (женщин, детей и рабов). Хотя напомним, что среди вольноотпущенников нередко были самые жестокие, свирепые угнетатели. «В этом случае особенно ясно было, что Азия не вследствие страха перед Митридатом, но скорее вследствие ненависти к римлянам совершила против них такие ужасные поступки», – писал Аппиан. В этой резне, по утверждению источников, всего погибло около 80 000 римлян. Орозий писал о битве с Митридатом: «Итак, Митридат, царь Понта и Армении, после того как (он) задумал лишить царства Никомеда, царя Вифинии, друга римского народа, и был предупрежден сенатом о том, что если он попробует это сделать, то навлечет на себя войну с римским народом, полный гнева, захватил Каппадокию и, изгнав оттуда Ариобарзана, прошел по всей провинции огнем и мечом. Затем он таким же бичом поразил Вифинию, прогнав из нее царей Пилемена и Никомеда. Потом он, когда прибыл в Эфес, жесточайшим эдиктом предписал, чтобы все римские граждане, какие бы ни были найдены во всей Азии, были бы в течение одного дня убиты, и это было сделано. Никоим образом нельзя ни передать, ни выразить словами, какое тогда множество римских граждан было убито, каково было горе для многих провинций, какова была скорбь для обреченных на смерть, а также для убивающих, когда всякий вынужден был либо выдавать невинных чужеземцев и друзей, либо испытать на себе кару, (предусмотренную) для чужеземцев». О степени ожесточенности столкновения, о масштабах, которые приняла борьба против римлян в Малой Азии, свидетельствует то, что схватка длилась четверть века (88–63 гг. до н. э.) и закончилась лишь со смертью Митридата. В качестве примера, показывающего истинное отношение покоренных народов к Риму, приведем слова персидского царевича Ормидза, который в 324 г. н. э. бежал к Константину Великому. На вопрос, как ему понравился Рим, он сказал, что там ему понравилось только то, что и тут, как он это понял, люди умирают. Добавим, что с Римом все его противники – великие воины Ганнибал, Митридат, Атилла – сражались не на жизнь, а на смерть. Что это такое, как ни битва цивилизаций. Она может повториться вновь – уже в XXI веке!

Э. Вольф. Амазонки после боя

Напомним, что на стороне Митридата сражались и воинственные сарматы. Это близкое к скифам племя, проводившее всю жизнь в седле, было ираноязычным племенем и кочевало по просторам евразийских степей. Они покорили и вытеснили скифов, возможно, даже впоследствии слились с ними, в результате чего название «Скифия» исчезает из трудов античных писателей и заменяется – «Сарматией» (с III в. до н. э. до IV в. н. э.). Геродот помещает сарматов к востоку от Дона: «За рекою Танаисом (Доном) уже не скифская земля: первые из тамошних участков принадлежат сарматам, которые начиная от Меотийского озера (Азовского моря) занимают пространство на 15 дней пути к северу». По легенде, сарматы якобы произошли от брака скифов с амазонками Приазовья.

Говорили сарматы на скифском языке, но искаженном, ибо не вполне его еще усвоили. Отзвуки того давнего языка, по мнению лингвистов, можно найти в современном осетинском языке. Сведения о передвижении сарматов приводят и рим-ские историки, описывавшие войны Рима с Митридатом Евпатором. Этот народ был не только смелым воителем, непревзойденным мастером конного боя, которому не было равных, но и довольно искусным резчиком по металлу. До нас дошли некоторые произведения «звериного стиля», отличающиеся красотой и мастерством исполнения. У сарматов, как и у древних иранцев, царил культ солнца и огня – священной стихии ираноязычных народов, воспетый в Авесте. О поклонении сарматов огню писал и Диодор Сицилийский. Их алтари с огнем изображались на погребальных вещах, серебряных блюдах и каменных стелах. Женщины этого народа не уступали в мужестве и храбрости мужчинам, уходя с ними на войну, носили такие же одежды, одеты как воины – в тяжелые панцири, сражались на конях, используя длинные пики и двуручные мечи. Они глубоко уважаемы всем народом и принимали активное участие в управлении. Скипак утверждал даже, что «народ сарматов управляется женщинами» (IV в. до н. э.).

Арминий

Исключительное значение для Рима имела схватка с германскими племенами. Родиной германцев (или «мастерской племен») являлись Южная Скандинавия и полуостров Ютландия. В IV в. до н. э. основная масса германцев устремится на юг и вглубь Европейского континента. Они стали тревожить Римскую империю задолго до начала так называемых великих миграций (кимвры, тевтоны, свевы). Примером «любовного отношения» германцев к римлянам стала знаменитая битва в Тевтобургском лесу. Восставшие племена германцев (херуски, марсы и хатты, бруктеры) во главе с их полководцем Арминием полностью уничтожили три римских легиона Вара (9 г. н. э.). Вот как описывает историк это событие:

«И лишь только когорты отступили на один шаг, как тотчас же германские сотни ринулись вниз отовсюду, со всех высот, и окончательно отогнали римское войско к его лагерю. Всякая надежда на спасение была потеряна. Конница ускакала, надеясь в каком-либо ином месте пересечь горы. Вар и некоторые из старших командиров покончили самоубийством. Знаменосец бросился вместе со своим орлом в болото, чтобы не дать врагам захватить в свои руки святыню легиона, если уж не было возможности ее спасти. Наконец, остальная часть войска, во главе с префектом Цейонием, сдалась на милость победителя». Пока велись переговоры о капитуляции, верные слуги римского полководца пытались сжечь тело и, чтобы спасти от поругания, закопали его. Но победитель римлян Арминий приказал вырыть тело Вара и, отрубив его голову, послал ее Марбоду, королю маркоманов, своему сопернику. Так ненавистен был им Рим. Это было самым тяжелым из всех поражений Рима той эпохи. Узнав трагическую весть, Август произнес: «Вар, Вар, верни мне мои легионы!» Римляне были потрясены. То был знак грядущих бед.

Битва римлян с варварами

Один из них, Веллей Патеркул, охвативший всех шок выразил словами: «И все это войско было разбито и окончательно уничтожено тем врагом, которого до этого времени римляне убивали, как скот…»Судьба пленных была ужасной. Многие были распяты или сожжены заживо. Иных принесли в жертву темным богам германских лесов. В итоге этой битвы римляне потеряли три легиона (17, 18 и 19-й легионы), 20 000 человек. Императору Августу было нанесено не только военное, но и политическое, да и моральное поражение. Он, гордившийся тем, что вернул знамена, утерянные Крассом в сражении при Каррах, сам потерял 3 легионских орла. С ним даже произошел нервный срыв. Ходили слухи, что он перестал стричься и все время повторял приведенную ранее фразу, обращенную к Вару. Римские порядки были суровы по отношению к военнопленным. Поэтому хотя кого-то впоследствии выкупили близкие, этот акт милости имперское правительство допустило только при условии, чтобы все эти люди (побывавшие в плену) уже никогда впредь не появлялись в Италии.

Надгробие над могилой павшего воина из легиона Вара

Отныне римляне фактически жили в постоянном страхе перед тем, что на них обрушится темная и страшная лавина племен, гораздо более грозная, чем воины Ганнибала. Уже к началу новой эры в Риме проявились ранее несвойственные ему признаки слабости и внутреннего надлома. Дион Кассий писал о времени после трагедии в Тевтобургском лесу. А далее случилось следующее… Август, узнав о том, что произошло с Варом, как говорят некоторые, разорвал на себе одежду. Его охватила глубокая скорбь о погибших, а также страх за будущее Германии и Галлии. Особенно пугало то, что враги, как он предположил, после этого могли двинуться на Италию и на Рим. К тому же у него не оставалось войска из граждан необходимого возраста (в достойном внимания количестве), да и союзные войска, могущие быть в дальнейшем полезными Риму, понесли тогда большой урон.

Коленопреклоненный германец. Бронза. Париж

Все-таки он стал готовить новое вой-ско из наличных сил, и так как никто из бывших в призывном возрасте не захотел быть призванным, то он произвел жеребьевку и отнял имущество и гражданские права у каждого пятого из достигших 35 лет и каждого десятого из более старших, на кого пал жребий. Наконец, так как даже при таком положении многие не подчинились, он казнил некоторых. Отобрав по жребию из тех, кто уже отслужил свой срок, и из вольноотпущенников столько людей, сколько мог, он закончил набор и тотчас спешно послал их в Германию с Тиберием во главе. Так как в Риме было много галлов и кельтов, или просто там проживавших, или служивших в страже, он боялся, как бы те не замыслили чего-либо дурного. Всех их Август выслал на разные острова, а безоружным приказал выселиться из города. Это был террор.

Эти потрясающие слова Диона Кассия должны были бы очень внимательно прочитать и запомнить наши мужи. Говоря о жестких мерах, незамедлительно принятых Августом после разгрома легионов Вара в Тевтобургском лесу, Дион Кассий сказал: Риму пришлось «произвести жеребьевку» среди молодых людей из богатых семей. И тот, кто не желал служить, тех лишали гражданских прав, всего состояния и имущества (а также их отцов и матерей, коль они так вот их воспитали)! Не окажется ли Россия (в условиях тотальной войны диверсантов и убийц, развязанной против нее международными и внутренними бандитами, и «демократической» контрреволюцией) перед необходимостью поставить «под ружье» 35-летних, как и римляне? История может и нас заставить пойти на это, если ход ее, не дай бог, пойдет в таком же трагически-безумном направлении. Вместе с тем характерно, что Тиберий после разгрома легионов Вара стал вести себя гораздо осторожнее и мудрее. Он не требовал от германцев дани, готов был платить им за зерно и скот для снабжения легионов, не принуждал к службе во вспомогательных отрядах, а если те сами соглашались на это, выплачивал им немалые деньги. Все это способствовало тому, что германцы (херуски и другие) стали селиться в Италии, активно сотрудничать с Римом. Но случилось это при Феодосии I, который разрешил германским племенам селиться в Империи в качестве отдельных, автономных, союзнических, либо федеральных субъектов при условии службы в римской армии (382 г. н. э.). Поселенцы-иммигранты в V в. (вест-готы и бургундцы) получили треть, а затем и две трети пашни от римских собственников, включая владение недвижимостью (система гостеприимства). При этом все лесные территории, принадлежавшие Риму, делились пополам.

Реконструкция вала, выстроенного Цезарем

Битва в Тевтобургском лесу положила конец владычеству Рима в этой части Германии. Ее воспели Клопшток («Битвы Германна», 1769), Клейст (1809) и Граббе (1836). Представляется неуместной и ирония Энгельса, который, говоря о крушении Рима, подчеркнул, что германцы «в награду за то, что освободили римлян от их собственного государства, отняли у них две трети всей земли и поделили ее между собой». Эти действия справедливы. Ведь и Рим поступал точно так же по отношению к побежденным. Так чего же он мог от них ждать!

Или как могли относиться к римлянам бритты, ирландцы или шотландцы?! Со времен Цезаря «оловянные острова» были постоянной занозой в теле империи. Правда, в начале новой эры при императоре Клавдии римлянам удалось разбить вой-ско бриттов и взять в плен их вождя. Так Британия была завоевана во второй раз. Но сами бритты не считали себя покоренной страной. Римлянам пришлось вновь направлять туда их войска. Вдобавок полководец Светоний имел глупость напасть на главную святыню бриттов – город друидов на острове Англси. Это равносильно тому, как если бы некто разрушил храм Юпитера или же сам Рим! Военачальники римлян выпороли королеву Британии Боудикку. Тут же все как один бритты поднялись на восстание. Разъяренные бритты изгнали римлян в Галлию, а не успевших покинуть землю распинали, вешали, рубили тысячами. За несколько дней было уничтожено семьдесят тысяч римлян. Остров крови…

Избиение младенцев

Ну и, наконец, постоянно бунтующая, вечно недовольная Иудея, натравившая на Рим евреев Ливии, Киренаики, Египта, Кипра и Палестины с Месопотамией. Евреям в Риме жилось неплохо, они имели синагогу, где могли молиться их богу. Иуда Галилеянин поднял восстание во имя «божьей правды» в 16 г. н. э., а в 115 г., когда все мысли Траяна были устремлены на Восток, где он завоевывал все новые земли, евреи вновь подняли мятеж против Рима. Масштабы восстания впечатляли. Обширные территории были опустошены, и египетская земля даже 30 лет спустя будет нести на себе следы страшного разорения. По всей вероятности, побудительной причиной войны стали мессианские чаяния евреев, а также стремление свергнуть иго ненавистной империи (regnum caesaris превратился в глазах порабощаемых Римом евреев в regnum diaboli) и изгнать чужеземных завоевателей не только с еврейской родины, но и из соседних стран. Историки Израиля отмечают, что последствия восстания тяжело отразились на судьбах евреев. Еврейское население Кипра в результате 2-й Иудейской войны было истреблено поголовно. Страшному разгрому подверглась еврейская диаспора в Александрии. Ей был нанесен такой мощный удар, от которого она уже так и не смогла в дальнейшем оправиться: «…в то время Израиль потерял свою мощь».

Ф. Гайес. Падение Иерусалимского храма

Во многих областях все евреи погибли. Опытному полководцу римлян, Сексту Юлию Северу, пришлось приложить колоссальные усилия, чтобы покорить мужественных евреев ценой массовых убийств. Утверждают, что он уничтожил 580 тысяч человек, 985 деревень и 50 крепостей. О том, какие чувства испытали евреи в справедливой борьбе против угнетателей, говорит обращение Эльазара к героям-защитникам и жителям крепости Масад (к сикариям): «Уже давно, храбрые мужи, приняли мы решение не быть рабами ни римлян, ни кого бы то ни было, но только Бога (ибо Он истинный и справедливый Господин над людьми). Именно сейчас пришло время, которое обязывает нас на деле доказать верность своему решению. Не посрамим же себя в этом, и если уж мы не потерпели рабства и прежде, когда оно ничем не грозило нам, то тем более теперь, когда вместе с ним нас ожидает ужаснейшее отмщение, если мы попадем в руки римлян живыми. Ибо и восстали мы первыми, и последними продолжаем вести борьбу. Я считаю, что по милости Божией дарована нам, до сих пор свободным, возможность достойно умереть, чего не удавалось другим, которых заставали врасплох. Нам наперед ясно, что завтра мы попадем в плен, но мы вольны избрать для себя славную смерть вместе с самыми дорогими людьми. Ибо в этом враги не могут нам помешать, как бы они ни желали взять нас живыми. К тому же нам уже не одолеть их в сражении. Ибо еще в самом начале, когда для нас и наших соотечественников, пожелавших сразиться за свободу, все складывалось тяжело и более благоприятно для наших врагов, следовало угадывать в этом Божий замысел и понимать, что Он обрек на уничтожение некогда любезный Ему еврейский народ. Ведь если бы Он оставался милостивым к нам или по крайней мере не так сильно гневался на нас, то не попустил бы гибели стольких людей и не предал бы своего священного народа врагам на сожжение и уничтожение… Ясно, что Бог лишает нас надежды на спасение… И пусть мы сами понесем наказание, но не перед римлянами, злейшими нашими врагами, а перед Богом. Его наказание не так страшно, как наказание врагов. Пусть жены наши умрут неопозоренными, и дети наши – не изведавшими рабства». Этот манифест обреченных гибнущих евреев впечатляет.

Н. Пуссен. Разрушение Титом храма в Иерусалиме

Римляне проявляли к евреям суровость, впрочем, обычную для тех времен. Тит, коего прозвали «милосердным», все ж распял при осаде Иерусалима 500 евреев. Если позволите, сделаем лишь одно замечание… Во вражде, охватившей римлян и иудеев, в какой-то мере были «виновны» и евреи… В сцене у Г. Фаста («Дочь Агриппы») ведущие мужи еврейской политики (царь евреев в Галилее, владыка Израиля, царевич Иудеи, главные лица Синедриона) говорят о том, как повели себя евреи в отношении римлян. Один из них, посмотрев в сторону Иерусалима, заметил, что город сей буквально «пропитан ненавистью к Риму». И продолжал: «Ненависть к Риму – это состояние сознания…» Ведь нельзя забывать и о 1200 римских легионеров, что были убиты евреями в Иерусалиме. Когда же ему кто-то возразил, что убийцы – не евреи, а сикарии, он справедливо заметил: «Какая разница… население же одобряет здесь действия сикариев, дает им пристанище совсем не из-за страха перед ними. А что до гибели римских солдат, то в ней повинны не только сикарии. Всё население приложило к этому руки. Я лично наблюдал женщин, нежных прекрасных евреек, которые не обидят комара. Так вот, именно такие женщины обрушили на легионеров шквал камней». Вам будет понятнее эта картина, если вы наложите схему Рима на Чечню, где часть населения, принадлежащая к бандитским кланам, по-прежнему втайне помогает своим единокровным выродкам, убивающим невинных детей. Поступать с этой тварью чеченцам-патриотам и русским надобно по законам военного времени, «искореняя их род»! Так же следует поступать с чуждой нашему народу бюрократией, искоренив ее.

Стена Плача в Иерусалиме

На месте разрушенного древнего Иерусалима вырос новый город, основанный Адрианом, – Colonia Aelia Capitolia. Город состоял из застроенных красивыми дворцами и языческими храмами кварталов. На том месте, где по христианской традиции находился Гроб Господень, возвышался храм Афродиты. Но иудеям селиться там запретили… Они могли смотреть на их столицу только издали, так как любого еврея, кто был схвачен в ее пределах, ожидала смерть. Римляне в отношении их вели себя иезуитски. Раз в году, в день разрушения Иерусалима, изгнанники могли приходить сюда, плакать над руинами уничтоженного храма. «Жалко выглядели (эти) плохо одетые мужчины и женщины, полны скорби были их рыдания у Стены Плача», – писали авторы-христиане в начале новой эры. Таковы были трагические итоги 3-й Иудейской войны. Восстание внесло лепту в разрушение великой империи. «Последствия еврейского мятежа при Траяне, – пишет еврейский историк Ш. Сафрай, – наложили глубокий отпечаток на всю Римскую империю. Этот мятеж, вместе с восстаниями других побежденных народностей Востока, заставил Траяна начать отступление и отказаться от своих последних завоеваний. Адриан окончательно оставил мысль о завоевательном походе. Римские войска покинули все оккупированные области. Римская экспансия на Восток была задержана, и Парфянское царство вновь окрепло. Таким образом, его границы стали пределом распространения христианства. Находившаяся в границах этого царства Вавилония превратилась в убежище и оплот для еврейства и его культуры в продолжение последующих веков, когда христианские правители и церковь жестоко угнетали евреев…»

Римское государство в поздний период истории превратилось в бездушную военную машину, назначением которой стало убийство с целью ограбления. З. Майяни верно заметил, что римляне ограбили всех, кого смогли. Они мечтали когда-нибудь ограбить и Индию, стремясь повторить «подвиг» Александра. Это им, правда, не удалось. Но зато им удался другой «подвиг»: они разрушили одну за другой цивилизации Средиземноморья. Последствия сей чудовищной акции ощущаются по сей день. Профессор Л. Омо, видимо, справедливо заметил, что римляне организовали эксплуатацию завоеванных ими земель как огромное прибыльное предприятие, в котором все слои римского населения должны были находить выгоду. В результате 3-й Македонской войны сенат Рима, чтобы «отблагодарить» армию-победительницу, отдал на разграбление города Эпира.

Парадный шлем из Рибчестера

В назначенный день везде одновременно командиры подают сигнал к началу разграбления: войска стали грабить и забирать всё ценное. В течение часа 70 городов разорены, 150 тысяч жителей было продано в рабство. Каждый всадник получил долю – 400 денариев, а каждый пехотинец – 200. Стены разграбленных городов снесли, всю добычу продали, из вырученных денег и выплатили воинам долги. При этом полководец римлян Павел увидел, что вопреки расчетам он все же не сумел насытить солдат: «Те возмущались – не досталось-де им ничего от македонской добычи, будто они в Македонии и не воевали». Римляне же собрали в Амфиополь послов со всех концов круга земного похвастаться перед Европой и Азией своей добычей. Историк Тит Ливий говорит об этом даже с извест-ной гордостью: «Не меньше сценических зрелищ, ристаний и состязаний занимала толпу собравшихся македонская добыча, выставленная для обозрения: изваяния, картины, ткани, вазы из золота и серебра, из меди и слоновой кости, сработанные дворцовыми мастерами с великой тщательностью, и не только для мгновенной услады взора (такими изделиями полон был дворец в Александрии), но для каждодневной пользы. Богатство это погрузили на корабли, чтобы Гней Октавий его доставил в Рим». Победив Македонию (167 г. до н. э.), Эмилий Павел, триумфатор, ограбил страну практически дочиста и вывез оттуда 120 миллионов сестерций! Тогда в Рим поступило столько золота, что государство смогло дать гражданам немыслимые привилегии: их освободили от налогов. Но надо помнить: богатство одних часто имело своим истоком бедность других.

Золотая пряжка для конской сбруи

Как не вспомнить варварские поступки римлян в отношении даже не врагов, а их союзников, почти что сородичей. Цензор Квинт Фульвий Флакк, строивший храм Фортуны – покровительницы всадников, обещанный им, когда он был еще претором в Испании, старался всех перещеголять, – чтобы в Риме не было более роскошного и обширного храма, чем воздвигаемый им. Цензор не нашел ничего лучше, чем отправиться в Бруттий и наполовину снять крышу с храма Юноны (Геры) Лацинийской… Знаменитый храм находился на юге Италии, на мысе Лацинии. По сути дела, прямо на глазах союзников нагло ограбили их святыню! Плиты уложили на корабль, отвезли в Рим, стали переносить к храму Фортуны. Это вопиющее святотатство еще более усугублялось тем обстоятельством, что цензор как раз и предназначен для надзора за «чистотою нравов». По обычаю предков им поручали охрану, ремонт храмов. Тут же вместо охраны налицо был акт вандализма. Правда, в сенате поднялся ропот. Флакка отругали, указав, что нельзя украшать храмы одних богов вещами, награбленными из других храмов. Плиты отправили обратно, но водрузить их на прежнее место так и не смогли.

Гордую Македонию разорвали на четыре маленьких страны подобно тому, как натовские хищники разодрали поверженную и униженную Югославию… Рим не только распустил македонскую армию, но и ограничил торговые отношения между республиками, запретил эксплуатацию золотых и серебряных рудников, и даже пресекал брачные связи между отдельными ее частями. Так же поступал Рим со всеми своими противниками, которых ему удалось сокрушить. «Древний Карфаген был стерт с лица земли, и мы почти ничего не знаем о сокровищах его науки, искусства и литературы, все они превратились в пепел. Другим преступлением было нанесение удара Элладе, источнику науки, искусства, демократии, вдохновительнице Рима во всех областях духовной жизни. Римляне заняли Коринф, убили мужчин, продали женщин и детей, уничтожили огромное количество сокровищ искусства. Полибий был свидетелем того, как римляне варварски превращали ценные картины в доски для игры в кости. Затем наступила очередь Иерусалима. Римляне яростно напали на страну, пророки которой призывали к братству народов, где в том же веке, в котором был основан Рим, пастух-пророк Амос провозгласил равенство всех наций, напоминая Израилю, что язычники (филистимляне, арамейцы и эфиопы) имели те же права, что и он», – пишет З. Майяни. Рим предстал в глазах народов каким-то всепожирающим Молохом, торжествующим зверем из Апокалипсиса, гибели которого жаждали многие.

Гробница Горациев и Курациев

Отношение к Риму порабощенных народов можно лучше понять, если прочесть трагедию Корнеля «Гораций» (страстное откровение сестры Горация). Родной брат Гораций убил ее жениха из рода Курациев. В гневе бросает она в лицо Риму горькие слова, выражая мнение тысяч и миллионов женщин и мужчин:

Когда же началось то, что принято называть Великим переселением народов, Римская империя стала трещать по швам. Тяжелейшие войны пришлось вести Риму в 166–180 гг. н. э. и против германских племен (союз 58 племен), атаковавших Империю по дунайской границе – от Галлии до Иллирика. Натиск Барбарикума на западе продолжался, но сильнее всего он был в восточных районах империи – Паннонии, Реции, Норике, Дакии, Верхней Мёзии. Это – вытянутый коридор Восточной Европы. Не перечисляя названия всех племен, заметим, что сюда же устремились представители сарматского, иллирийского, возможно, славянского племенных союзов, аланы из северокавказских областей. Маркоманнские войны были кровавыми и исключительно тяжелыми для Рима. Главную роль в них играли германцы – маркоманны и квады. Впервые против Империи выступили племена, жившие в глубине Европы – вандалы, готы, виктуалы, маркоманны, квады, свевы, хатты, сарматы, язиги, аланы, а также и ряд славянских племен.

Мост через Дунай

Все чаще «непобедимый Рим» оказывался в непривычной роли побежденного. В Армении в 162 г. н. э. наместник римской провинции Каппадокия Севериан был наголову разбит, а его легионы уничтожены. Чтобы не попасть в плен, Севериан вынужден был покончить с собой. Сокрушительное поражение от сарматов потерпел в 170 г. н. э. полководец Марк Корнелий Фронтон, погибший в том бою. Императору пришлось принимать чрезвычайные меры. Марк Аврелий, на плечи которого легла основная тяжесть битв с Барбарикумом, даже вынужден был распродать часть принадлежавших императорскому семейству драгоценностей, утвари, предметы роскоши, иного имущества (при этом он продал и вышитую золотом одежду жены). Однако людские потери римлян в ожесточенных битвах были невосполнимы. Многие воины попали в плен. О масштабе потерь говорит и такой факт: спустя несколько лет после замирения квады возвратили Риму сначала 13 тысяч, затем 50 тысяч пленных, а язиги – даже 100 тысяч римских пленных. Вдобавок ко всему страшная чума поразила Рим. За один год (166–167) чума унесла больше жизней, чем та война. Отступающие из Месопотамии римские легионеры занесли чуму сначала в Сирию, а потом и в Рим. Вот она – плата за мировое господство. Империя обезлюдела, хозяйство пришло в полный упадок, после сильного наводнения разразился голод. Рим вынужден был уже призывать под знамена рабов, гладиаторов, разбойников, вчерашних недругов.

Путешествие Цезаря по Нилу

После серии жесточайших битв Риму пришлось пойти на заключение мирного договора с маркоманнами. Согласно договору, те взяли на себя обязательство поставлять Империи солдат во вспомогательные войска. Военнопленных стали расселять в районе Равенны в качестве колонов, свободных поселенцев. Вождям маркоманнов были обещаны крупные суммы за поддержание мира. Они тем не менее будут не раз еще вторгаться в Норик и Паннонию; часть из них осядут в этих местах. Вплоть до середины III в. н. э. они подчинялись власти конунга, избираемого своим народом, но утверждаемого Римом. В ходе переселения они, как и квады, окажутся под властью гуннов и примут участие в походе Атиллы в Галлию. Остатки их поселятся в Баварии и войдут в баварский союз племен. Северные области Италии после Маркоманнских войн стали районом Империи, что будут пытаться заселить варварами – германцами. Таким образом, начиная с Маркоманнских войн, варварские племена впервые стали селиться на землях Империи. Получалось так, что теперь государственный механизм Рима уже не мог функционировать без варваров-германцев. Риму они были позарез необходимы, когда-то Цезарю был необходим Египет. Так вот завершался его «золотой век», а Барбарикум вступал в эпоху активного создания «клиентских варварских государств». На ближайших подступах к Империи создавалась буферная зона, которая должна смягчить удар.

Кавалерист в бою

Клиенты Рима обязаны были проводить по отношению к нему дружественную политику, не пропускать через их территорию враждебно настроенные племена, помогать Риму продовольствием, воин-ским контингентом, не вступать в союзы, направленные против римлян, не осуществлять никаких враждебных действий, не вести войны с соседними и дружественными Риму племенами. Государства эти сохраняли собственное устройство, свои формы жизни и право, и вообще не подлежали римской власти. Но они ощущали на себе римское давление. Если они вели себя хорошо и соблюдали условия договора, Империя гарантировала им выплату денежных субсидий, устанавливала льготы в отношении торговли, предоставляла статус «друзей» и «союзников рим-ского народа», а конунгам и вождям даровалось право римского гражданства. Этим племенам и их вождям Рим посылал богатые дары, подарки, оказывал военную помощь. Дети конунгов и вождей имели возможность получить образование в Риме. Итогом этого стало то, что пройдя через систему «клиентских государств», то есть через систему «мягкого взнуздания», большинство германских племен после Маркоманнских войн окончательно потеряли свою независимость. И все же, считают историки, в существовании такой системы прежде всего был заинтересован Барбарикум. При сравнении старой римской модели «цивилизации» и нынешней видим, что американская Империя использует почти те же методы и стимулы в отношении «Нового Барбарикума», возникшего в Европе, Азии, на Кавказе, в Прибалтике.

Следует подчеркнуть, что «крушение Римской империи» произошло далеко не сразу… Несколько веков римляне успешно отбивали нападения «варваров» и сохраняли господство над завоеванными территориями. Однако уже в 253 г. н. э., когда сенат провозгласил Публия Лициния Валериана императором, а его сына, Публия Лициния Галлиена, – соправителем отца, сложилось такое положение, при котором империя фактически распалась на две части. Гражданская война, вспыхнувшая в 235 г., не утихала. То было время, когда достаточно было одной силы и желания войска, чтобы захватить власть в Риме. Однажды всего за 120 дней армия сменила 5 императоров. Римлянам приходилось отражать натиск как с запада, так и с востока. Валериан, оставив полномочия цезаря на своего сына, поехал отражать нападение персов, но был захвачен в плен Шапуром I (во время их личной встречи). Оставшийся правителем Галлиен, видя, в сколь тяжком положении оказался Рим, напрягал силы, чтобы удержать огромные владения.

Он обнес города сильными укреплениями, вызвал из Британии два легиона, очистил часть территории на верхнем Рейне, считая, что невозможно удержать этими силами такие огромные пространства, заключил договора с некоторыми вождями варваров, противопоставив союз с ними другим своим противникам. Самым жестоким и беспощадным образом подавил восстание римских легионов в Мезии и Паннонии. Там командиры, войдя во вкус власти, выдвинули на пост императора своего претендента (Ингенуя). Галлиен разбил их войско, а затем сумел одолеть и другой мятеж и еще одного конкурента (сенатора Регалиана). В такой борьбе было не до шуток. Римляне, привыкшие к свободам и демократии, решили подшутить над императором. И даже не столько над самим Галлиеном, сколько над его несчастным отцом, которого коварным образом захватили ранее персы.

Император Галлиен и Салонина

Мы сказали, что 70-летнего Валериана персидский царь Шапур использовал как скамейку для ног. Так вот, в 263 г. н. э., когда по улицам вели толпу пленных персов, некоторые римские шутники затесались в эту толпу. Когда их спросили, зачем они это делают, те, улыбаясь, сказали: «Мы ищем отца нашего государя». Взбешенный Галлиен приказал виновников неудачной и оскорбительной шутки сжечь живьем. Когда философ Плотин стал его укорять за этот поступок, он ответил: «Быть хорошим сыном легче, чем хорошим императором. Народ же, забывающий о своей ответственности как народа, заслуживает жестоких уроков». Будучи абсолютно с ним согласны, мы лишь добавим, что правители, забывающие о своей ответственности, заслуживают еще более жестоких уроков.

На Рим!

Эти настроения так или иначе выразил в своей «Истории» Аммиан Марцеллин, грек по происхождению. Талантливый историк был современником императора Юлиана, служил в армии, участвовал в походах под командованием императора (363 г. н. э.). Поэтому его труд – чрезвычайно яркий, эмоциональный и красочный – дает нам достаточно полное представление об эпохе и причинах постепенного ослабления Римской империи… Люди, не сведущие в истории древних времен, говорят, будто на государство никогда не опускался такой беспросветный мрак бедствий. Пораженные ужасом недавно пережитых несчастий, они ошибаются. Если обратиться к давним векам (или даже к более близким), то окажется, что такие же или столь же печальные потрясения случались не раз… Так, Италию наводнили внезапно тевтоны с кимврами, явившиеся с отдаленных берегов океана. Но после страшных поражений, нанесенных римскому государству, они были побеждены в решительных сражениях… Точно так же во время правления Марка Аврелия сплотились единодушно против римлян различные племена – и после страшного бранного шума, после разрушения взятых и разграбленных ими городов лишь малая часть их уцелела. Однако вскоре после этих страшных несчастий дела пришли в прежнее состояние благодаря тому обстоятельству, что наши предки не знали еще заразы распущенной жизни, не ведали роскоши стола, не гонялись за постыдным прибытком; но все люди, как высокого, так и низкого положения, с полным единодушием стремились к славной смерти за отечество, как в тихую спокойную пристань… Интересно и то, что примерно тогда же полчища скифских народов прорвались на 2000 судов через Боспор и произвели жестокие опустошения на суше и море в землях Римской империи.

Константин Великий

Рим все более ослабевал и уже не мог эффективно защищать своих границ – и не только от варваров, накатывавшихся с регулярностью морского прилива. Он все чаще и чаще должен был защищаться от собственных граждан, свободных и несвободных, чье благосостояние он так жестоко подрывал и разрушал. В этом и состоял главнейший урок взлета и падения Римской империи. Поэтому был неизбежен, как скажет П. Сорокин, и ряд «революционных конвульсий»… Рим ранее пережил полосу гражданских войн, подточивших его основу. Достаточно вспомнить, что в битве Цезаря с Помпеем погибло 15 тысяч солдат Помпея (из них 6 тысяч были римляне). Рим поднялся на трупах. Монтескье верно заметил, что все победы Рима были оплачены кровью народов. «Рим был залит потоками крови, когда Лепид праздновал свой триумф после побед в Испании; несмотря на это, он отдал беспримерный по нелепости приказ, повелевавший гражданам радоваться под угрозой проскрипции». В этой связи причины недовольства низов их положением в Италии понятны, как понятны нам и причины стойкого неприятия и ненависти к политике плутократов в России. Там и тут видим схожие ситуации. Завоевания Рима обогатили город, но ведь не весь город, а его привилегированный слой, разорив большую часть страны, «выжали все соки из патриархальной Италии, довели часть ее населения до нищенского положения». Отсюда и «крестьянская революция, известная под традиционным названием Союзнической войны». Поэтому с малыми интервалами последуют восстания и революционные выступления Гракха, Цинны, Катилины, Целия, Долабеллы, Спартака, Сатурнина. Популяр и вождь италиков Сатурнин одержал ряд «полувоенных-полуполитических побед на форуме». Борьбу за прогрессивные и демократические реформы продолжил Друз. Но это не меняло дела. Даже италики, не говоря уже о покоренных народах, с ненавистью взирали на жиреющий, алчный, продажный Рим.

Кельтский обряд в Стоунхендже

Рим и в культуре подавлял и истреблял всё, что имело национальный колорит. «По всем странам бассейна Средиземного моря в течение столетий проходил нивелирующий рубанок римского мирового владычества», – отмечал Энгельс. Там, где римлянам не мог оказать серьезного сопротивления греческий язык, все национальные языки должны были уступить место испорченной латыни. При этом исчезали национальные различия, не существовало больше галлов, иберов, лигуров, нориков – все они стали римлянами. Римское управление и римское право всюду разрушили древние родовые объединения, а тем самым и последние остатки местной и национальной самодеятельности. Законы Рима были жестоки и неправедны. Римская держава пролила моря крови. Знаменитый Pax Romana – это был мир злобы, жестокого угнетения и массовых убийств. Толпы рабов, чьи жизни и таланты принесены на капитолийский жертвенник, создали мощь великой Империи. Республика и Империя держались лишь силой.

Часть дворца Диоклетиана в Сплите

Здесь нельзя не сказать и о том, что Рим как таковой, как имперская столица со временем уже перестает существовать. Как вы помните, император Диоклетиан, не любивший Рима, с его вечными интригами и склоками, решил перенести столицу империи в Никомедию, а его соправитель, Максимиан, устроил свою штаб-квартиру в Милане, Константин избрал резиденцией сначала Трир, затем Сирмий и Сердику (Софию), наконец Византию, которую в 330 г. н. э. переименовал в Константинополь. В итоге исчезало и былое деление между провинциями и Италией, то есть между метрополией и периферией. Тем самым растворилось при таком делении и привилегированное положение имперской столицы и ее народа. Диоклетиан по достижении 60 лет сложил с себя бремя власти, памятуя давний наказ матери: «Тебе сорок три года, передай власть другому до того, как тебя зарежут». Он удалился в Салону (Сплит), где в конце III в. н. э. выстроил для себя небывалый красоты дворец. Там он рассчитывал спокойно доживать свои дни, разводя цветы и овощи. «После этих шагов Диоклетиана Рим окончательно перестал быть итальянским городом-завоевателем, правящим в завоеванной им империи. Он стал всего лишь одним из многих городов, составлявших эту мировую империю. Его история как города-государства завершилась. Рим подчинился дисциплине, которую в течение пятисот лет навязывал народам Средиземноморья для их же собственного блага». Важным моментом было то, что среди высшей знати всё больше оказывалось представителей не италийских народов. Диоклетиан и Констанций, Максимиан и Галерий были иллирийцами и, конечно, не могли проявлять интереса или уж тем более глубокой симпатии к Риму. Историческая фраза Диоклетиана, ставившего империю в ряд с кочанами капусты («Зачем мне тратить время на империю, если я могу потратить его с пользой и вырастить вот такую капусту?»), при всей ее нарочитости показывает глубокое пренебрежение, которое стало охватывать правящие слои Империи.

И даже гибель императора демонстрировала, что для носителя высшей власти нет гарантий безопасности даже в построенных ими и тщательно охраняемых дворцах. Убийцы могли настигнуть всюду. Когда Диоклетиан получил письмо от двух императоров – Константина и Лициния – на свадебный пир, он понял: это его поминки. Подозревая, что будет там отравлен, он решил сам принять яд. Произошло это собыие между 313 и 316 годами н. э. Мы видим, как и цезари становятся обычными убийцами, а сенаторы и консулы – бандой чиновников. Это же можно сказать в отношении сената, который (приблизительно со времен Коммода) перестал быть «римским в строгом смысле слова», ибо большинство его членов составляли, по-видимому, не итальянцы. Судьбы собственно самой империи все чаще оказывались в руках неримлян. Септимий Север – африканец или пуниец, Максимиан – сын готского крестьянина, Постум – галл, Диоклетиан – сын далматинских рабов и т. д. и т. п. Поэтому вскоре и сама идея защиты Рима от набегов варваров становилась все более неким анахронизмом и фарсом.

Многовековая власть Рима держалась на силе и достигнута путем жестокого принуждения и порабощения миллионов людей. Рим оказался заложником его же преступной политики. Он должен был воевать и подавлять, чтобы сохранять свое господство. В равной мере побежденные народы были обречены на битву с Римом. Если они хотели иметь достойное будущее, надо было сокрушить Рим.

Изображения готов в европейских карикатурах

Что же представлял собой сей сонм «варваров»? В классической монографии известного австрийского медиевиста и варваролога Х. Вольфрама дается полная картина того, что представляли собой готы. Их история в IV в. н. э. протекала в основном на территории России – к западу от Волги, и на Украине, включая Крым (немецкие нацисты носились с мыслью «вновь» сделать «готский» Крым немецким, например, заселив его южнотирольскими крестьянами, переименовав Симферополь в Готенбург, а Севастополь в Теодерихсхафен). В Европе многие в XIX в. считали, что вторжение германцев на земли Римской империи означало для Запада «приток свежей крови». Сегодня же многие археологи и историки, изучающие варварские народы (на основании тех же самых источников), хотят доказать противное – не следует вести речь о «молодых, полных сил народах» и их «здоровом прошлом». Видимо, истину следует искать где-то посередине. Что же можно сказать конкретно о тех, кто покорил Рим? Прежде всего, народы эти отличались полиэтничностью, т. е. были смешанными, а не «целыми» народами.

По словам Прокопия Кесарийского, их было немало, этих племен, носивших обобщенное наименование – «варвары». Самыми значительными из них были готы, вандалы, визиготы, гепиды. Внешне они походили друг на друга: «Белы телом, имеют русые волосы, рослые и хороши на вид; у них одни и те же законы и исповедуют они одну и ту же веру» (все они ариане и говорят на одном языке). Точнее, говорили они на нескольких языках, но использовали их вперемешку. Римлянам их язык казался бормотанием и бессмысленным шумом, ибо, по их мнению, никоим образом не походил на человеческую речь. Песни «варваров» для «просвещенных» ушей римлян звучали столь же ужасно, ибо разбивали классические каноны атничного стихосложения. Их религия казалась римлянам если и не диким язычеством, то испорченным христианством, ибо те поклонялись своим богам. В бою варвары были смелы и отважны, но военное искусство постигали с некоторым трудом. Ели они одну и ту же пищу, довольно однообразную, так как их племенная экономика была дефицитной. «Их жажда золота непомерна, их пьянство не знает границ». Если кто-то из них оказывался богаче других, имея часть «прибавочной стоимости» племенной экономики, он «мог купить золото и повесить его на шею себе, своей лошади и своей жене».

В их обычае обнимать по-братски, целовать друг друга. Правда, они вероломны по отношению к иноплеменникам. Ко всему прочему, «варвары», как считал Прокопий, будучи «двуногими животными», в своем первобытном состоянии не признавали королей и не способны жить по писаному праву. Зато мужская сила варвара неистощима. Северный климат мест, как и долгие ночи, способствуют стремлению к быстрому размножению. Когда один варварский народ повержен или уничтожен, тут же «из глубин болот и лесов Германии или из великой скифской степи появляется еще один». Народы разрастаются, как дикая полынь.

Пленные перед римским императором

Речь шла не о новых варварских народах, но об отпрысках одних и тех же племен. Между этими племенами постоянно возникает вражда. Причем врагом является не только народ, живущий по другую сторону обширной пограничной зоны, но даже соседняя деревня, ближайший клан или род того же племени. У варваров первыми людьми считаются лишь те, кто ловок, силен, кому в войне сопутствует успех. Тот, кто показал себя настоящим воином, тот и господин, а кто работал, будь то крестьянин, купец и искусный ремесленник, как правило, был и оставался рабом. Приводится в пример судьба двух римских пленников, попавших в плен к гуннам. Один из них, богатый купец, смог изменить образ жизни и стать хорошим воином. В итоге он добыл себе богатство, вступил в «гуннский брак» и сделал военную карьеру. Другой, выдающийся архитектор, бывший рабом у гунна, создал для своего повелителя удивительно красивую баню из паноннской военной добычи. Когда ее сооружение было завершено, архитектор не получил желанной свободы, но гунн превратил его в раба самого низкого сорта – в банщика для себя и семьи. Если это так, то где причина их успеха? Почему король готов Теодорих Великий сумел все же овладеть Римом?

Галльская пленница

Понятно мнение европейцев (и прежде всего гуманистов романских народов, особенно итальянцев), их вражда и ненависть к «варварам». На долгие годы все готское, отмечает Х. Вольфрам, «стало ругательством, символом враждебности культуре и образованию, символом недостатка воспитания и классического образа мышления, монашеского лицемерия и дремучего невежества». Однако можно ли принять столь одностороннюю оценку? Конечно, многие из тех черт, что выше отмечены историками, были присущи «варварским» племенам, куда входили как германские, так и негерманские народы (в том числе и скифы). Но у этих людей были и заметные достоинства, о которых и помыслить не могли те же образованные римляне… Так, по словам Прокопия, «эти племена, славяне и анты, не управляются одним человеком, но издревле живут в народоправстве (демократии), и поэтому у них счастье и несчастье в жизни считается делом общим». Их строй в VI в. н. э. представлял собой «военную демократию», что в принципе означало более сильную, дружную и здоровую организацию, чем рабовладельческая система Римской империи… Речи о том, что у этих племен якобы «нет законов» и «царей», также представляются абсолютно вздорными. К тому же многочисленные находки современных археологов заставляют нас совершенно иначе взглянуть на германские и славянские племена. У них уже в то время существовала весьма развитая культура, материальная и духовная. Так, в болотах Шлезвига обнаружены разнообразные изделия ткачей, кожевенников, металлургов, стеклодувов и гончаров, которые относят к эпохе древнего Рима.

Кельтский шлем

Если вожди Римской империи демонстрировали все признаки вырождения, то во главе «варваров» все чаще появлялись замечательные личности и великие воины… В отношении одного из них, Теодориха, Эннодий писал в панегирике: «Кто увидел тебя на войне – был повержен; кто в мире – ничего не устрашился. И слово твое всегда было твердо, а натиск в сражениях не знал колебаний». Хотя иные из них были еще очень далеки от прометеевского огня просвещения. Знания понимались ими своеобразно, лишь как навыки и опыт в военном деле. К примеру, когда дочь Теодориха захотела научить своего сына Атанариха азам культуры и письменности, готы поспешили сделать замечание, что она неверно воспитывает юного короля, так как умение читать и писать не есть показатель храбрости. Воину нужны совершенно иные качества; а тот, кто привык учиться из-под палки надзирателя, тот никогда не станет хорошим воином. Теодорих и сам не позволял мальчикам ходить в школу, и завоевал большое государство, не умея ни читать, ни писать. Однако со временем веяния цивилизации коснулись и варваров. Так, грек Ульфила, создав германскую письменность, затем перевел Библию и сам с успехом стал обращать в христианство живших на Дунае готов. Заметнее и успехи медицины.

Научный консилиум медиков

У племен «варваров» (славян, готов, проч.) были и иные преимущества. Ведь они были воспитаны в традициях племенного равенства и братства… Прокопий писал о Теодорихе (Теодерихе), который являлся одним из примеров такого короля-военачальника, получившего власть над италийцами и готами: «Он не пожелал принять ни знаков достоинства, ни имени римского императора, но продолжал (скромно) называться и в дальнейшем именем rex (так обычно варвары называют своих военачальников); подданными своими он управлял твердо, держа их в подчинении, как это вполне подобает настоящему императору. Он в высшей степени заботился о правосудии и справедливости и непреклонно наблюдал за выполнением законов; он охранял неприкосновенной свою страну от соседних варваров и тем заслужил высшую славу и мудрости и доблести. Сам лично он не притеснял и не обижал своих подданных, а если кто-либо другой пытался это сделать, то он не дозволял этого… По имени Теодорих был тираном, захватчиком власти, на деле же самым настоящим императором, ничуть не ниже наиболее прославленных, носивших с самого начала этот титул; любовь к нему со стороны готов и италийцев была огромна, не в пример тому, что обычно бывает у людей». При всей пышной риторичности фразы слова знаменательные.

Вождь сенонов. Ок. 300 г. до н.э.

Помимо сведений историков (в объективности которых, впрочем, у нас нет оснований сомневаться) известны и законы вестготов. Сравните их с римскими. Так, закон вестготов (Lex visigothobum) гласил: «Если войсковые начальники, подкупленные взятками, разрешат кому-либо во время похода вернуться домой или не заставят людей выйти из своих домов, если тысячник (тиуфад) будет подкуплен взяткой, которую ему даст кто-либо из его тысячи (тиуфы) для того, чтобы он ему разрешил вернуться в свой дом, то пусть он полученное вернет в девятикратном размере комиту той области, на территории которой находится… Если сборщики, собирая войско против врага, осмелятся взять и унести что-либо из домов тех людей, которых они собирают… и если это может быть доказано перед судьей, то пусть они без промедления вернут это в одиннадцатикратном размере тому, у кого взяли… Если войсковые начальники, прекратив военные действия, вернутся домой или же разрешат другим вернуться, если какой-либо сотник (центенарий), распустив свою сотню перед неприятелем, убежит к себе домой, то он (они) подлежит высшей мере наказания (смертной казни). Если же он найдет прибежище у святого алтаря или, может быть, у епископа, то пусть уплатит 300 солидов комиту той области, на территории которой он находится. А за жизнь свою пусть не боится… Если сборщики войска, получив взятку, разрешат кому-либо, кто не болен, остаться дома, если слуги господина, которые собирают войско идти против врага, разрешат кому-нибудь от них откупиться, то пусть их принудят уплатить полученное в девятикратном размере комиту области. А если их кто-либо просил, будучи здоровым, чтобы его не брали на войну, даже если они никакой взятки от него не брали, пусть их заставят в том случае, если они его освободили, уплатить за него комиту области 5 солидов… Мы признали справедливым, чтобы те, кто поставлен раздавать паек, комит области или раздатчик пайка в отдельных областях или крепостях, приказывали бы полностью выдавать по области или в крепости тот паек, который должен быть там выдан, и немедленно восстанавливали бы полное количество. Если случится, что сам комит области или аннонарий (раздатчик пайка) по своей небрежности – не имея, а может быть, и не желая – не выдаст им часть пайка, то пусть подадут жалобу комиту их войска, что раздатчики не захотели им выдать паек… И тогда пусть сам комит области или аннонарий (раздатчик пайка) из своих собственных средств, независимо от его желания, в четверном размере возместит им за то время, что он им сокращал обычный паек». При прочтении этого закона становится понятным, почему «варварское» войско в конечном итоге оказывалось более боеспособным и крепким, нежели римское. Ведь оно строилось на более демократических принципах, чем армия цивилизованного Рима. Также и советская армия была построена на принципах справедливости, равенства и уважения к военнослужащим, поэтому она была сильнее, гуманнее, чем нынешняя армия, порождающая не только героев, но и преступников. Ведь солдаты и офицеры приходят в нее не с Марса, а с Земли и видят, что тут делается.

Группа римских воинов вспомогательных сил

Если в I–II вв. н. э. общее положение Империи и римской армии в целом было еще достаточно благоприятным, то к III в. н. э. ситуация начинает осложняться. Известно, что Септимий Север (193–211 гг. н. э.), прадед которого был пунического, карфагенского происхождения, провозглашенный императором его легионами, предпринял важную военную реформу. Он распустил гвардию преторианцев, что привыкла распоряжаться властью как своею собственностью. Если ранее их комплектовали из италийцев или уроженцев Испании и Галлии, то теперь новых преторианцев набирали из придунайских и сирийских легионеров. Преторианцы лишились многих прежних привилегий. До Севера средний офицерский состав подбирался почти исключительно из одних италиков, в центурионы выбирали в основном преторианцы. При Севере положение остальных легионов уравняли с преторианской гвардией. Отныне любой солдат мог надеяться на продвижение по службе, если он проявил себя достойно в сражении или в ином серьезном деле. Он мог стать не только центурионом, но даже всадником. В итоге процесс «варваризации армии», куда в большом количестве пошли служить варвары или даже вожди ряда диких племен, ускорился. Север позволил солдатам вступать в законный брак, он стал раздавать отличившимся небольшие участки земли. Это был важный поворот в политике комплектации, да и вообще в армейской жизни. При всех плюсах тут были и свои минусы (меньшая мобильность, зависимость от семьи, большая роль варварских легионов, их командиров при определении судеб Рима).

Предводитель варваров в плену. Лувр

К середине III в. н. э. Диоклетиан заменил принцип качества принципом количества. Это при его царствовании численность армии значительно возросла (Лактанций говорит об ее увеличении в четыре раза). Такой переход к народной армии опять же имел плюсы и минусы. Среди плюсов – распространение прав гражданства и римской культуры среди прочих народов… Со времен Аврелия, когда он по окончании Маркоманнской войны потребовал от германцев поставить 8 тысяч рекрутов и послал 5 500 из них в Британию (по условиям мирного договора), возник обычай требовать от побежденных найма известного числа воинов на службу в римскую армию. Тогда некоторые германские вожди добровольно пошли на службу Риму. Племена получали землю для поселения и обязаны были служить императору, тем самым и связи между отдельными провинциями и племенами Римской империи становились крепче. Воины стали поселенцами, и в случае надобности их можно было довольно оперативно привлекать к охране границ. Разумеется, служба по охране границ требовала оплаты или ежегодной дани. Как отмечает историк: «И вот по всем границам империи, как на Рейне и Дунае, так в области Евфрата, верхнего Тигра и на границах сирийских степей и пустынь Африки (где они назывались gentiles), пограничные племена состоят в положении федератов, и их услуги оплачиваются деньгами». Порою эти отряды принимали участие в серьезных военных компаниях. Скажем, при Константине Великом готы, участвовавшие в его войнах с Лицинием, поставили по договору сорок тысяч человек воинов.

Убитый галл

Что же касается минусов, то миграция вела к тому, что империя переставала быть единым национальным организмом, становилась рыхлой и многоязыкой. Пришельцы по большей части остались чужды римским обычаям и культуре. К тому же они не всегда были надежными союзниками. Сенаторы же самого Рима (по мере роста угроз) стали увиливать от военной службы. Так изменялся состав римской армии. Вследствие этого пришлось рекрутировать офицерство Рима не из элит, что, безусловно, сказалось на качестве. Уже при Феодосии количество варваров в некоторых частях было настолько велико, что император, боясь, что те найдут общий язык с их соплеменниками, а затем перейдут на их сторону, вынужден был передвигать отдельные части далеко на Восток. Яркий пример того, насколько может быть опасен для империи такой союз, – приход вестготов на земли Рима. Когда страх перед гуннами побудил их просить разрешения поселиться в пределах империи (375 г. н. э.), император дал согласие. Но союз с ними оказался в итоге очень непрочным: и Валент погиб в битве при Андрианополе (378 г. н. э.).

Порабощенный галл

Армия Рима все более стала походить на армию ландскнехтов. Уже говорили, что во II–III вв. римская армия стала профессиональной. Но ведь профессионалы требуют денег, и немалых, а империя клонилась к упадку, экономика хирела, рабский труд был не эффективен, да и труд полусвободных общинников не приносил желаемых результатов (из-за тех кабальных условий, что возлагались на них латифундистами). Во второй половине IV в. рим-ское войско состояло уже преимущественно из варварских племен. После эпохи Септимия Севера легионы набирали по месту жительства. Те более или менее успешно защищали свою землю, но перебросить их в другие места для отражения внеш-них врагов, подавления восстаний было дело проблематичным. Мало того. Легионеры часто и сами становились головной болью для центральной власти. Рим целиком и полностью зависел от военных поселенцев и их вождей. Такое решение привело к катастрофическим последствиям и множеству злоупотреблений. Римские чиновники за весьма солидные взятки оставляли готам оружие, как оставили российские взяточники оружие в Чечне… При этом одновременно они выделили варварам минимум продовольствия, рассчитывая при этом еще продать им хлеб по завышенным ценам. Чтобы не умереть с голоду, готы вынуждены были продавать в рабство своих детей. Естественно, они возненавидели Рим и в конце концов восстали (во главе с Алавивом), а затем к ним присоединились и другие.

Коммод, сын Марка Аврелия

Римская империя становилась заложником армии, все более терявшей собственно римский, национальный облик. Ее войско, по словам М.И. Ростовцева, «разбило своими собственными руками государство, в корне подорвало его экономическую жизнь, разрушило его многовековую культуру, открыло границы соседним варварам». Но почему это произошло? Ведь в предыдущие века войско было надежной опорой и гарантом крепости римского государства. Виной тому извечные распри и политическая борьба, это массовое безумие, когда на смену одному властителю-честолюбцу стремится прийти другой, не думая об интересах народа и нуждах отечества. Тогда армия превращается из инструмента защиты и поддержания порядка в меч грабителя и разбойника, из скальпеля хирурга в топор мясника, используемый не для разделки туш быков, а для расчленения государства. Существует понятное соотношение: чем больше денег вынуждено тратить то или иное государство на армию и солдат, тем больше вероятность разорения трудящегося населения. Это и происходило в Риме с пугающим постоянством, особенно начиная с III в. н. э. Правда, жалованье солдат росло, но зато снижалась покупательная способность денег. Ростовцев пишет: «Правда, им позволялось грабить, насиловать и бесчинствовать, но зато их окружала бесконечная ненависть населения. Они, конечно, были хозяевами положения, но все их хозяйничанье сводилось к тому, что вместо одного императора ими командовал другой. А стоило им это удовольствие дорогого: тысячами гибли они в гражданской борьбе, на границах, от чумы и других болезней. Большинство попадало на службу не по своему желанию, а принудительно, по набору. Доля солдата, очевидно, не была сладка! Об этом так ярко свидетельствует восстание Матерна и дезертиров в Галлии в правление Коммода. Ряд больших городов в Галлии и Испании были ими безжалостно разграблены. Все солдаты имели родственников и близких и знали, как тяжко им живется в городах и деревнях… Уже Коммод оперся на войско и, когда встретил оппозицию сената к своей политике, и главным образом ко внешней политике, при помощи войска жестоко с ними расправился. Всем известно, как резко формулировал свою связь с войском Септимий Север в своем предсмертном слове к сыновьям: «Живите в согласии, обогащайте солдат, об остальном (или об остальных) не заботьтесь». Известна и та связь, что существовала между солдатами и императором Каракаллой. Тот, по словам Диона, часто говаривал: «Никто, кроме меня, не должен иметь денег, чтобы я мог дарить их солдатам». Политика обогащения солдат, их покупки, стала политикой почти всех без исключения императоров III в. Хотя было ясно, что подобная политика чревата многими опасностями для Рима. Во-первых, возросшие военные расходы, которые шли на внешние и гражданские войны, стоили огромных усилий, подрывая экономическое равновесие бюджета. Во-вторых, все имеющиеся средства уходили в военную пасть, оставляя голодными или полуголодными рты остального населения. Участились разного рода поборы и натуральные повинности на нужды войска, подарки императорам и военным начальникам. В-третьих, ощутимым грузом ложился на плечи населения и чрезвычайный рост расходов на тайную полицию. Жертвами налогов и грабежей стали не только простые граждане, но и богачи. Говоря о правлении Максимина, Геродиан пишет: в Риме и провинциях наблюдается повальное истребление богачей. «Каждый день можно было видеть вчерашних богачей сегодня нищенствующими. Такова была жадность тирании под предлогом постоянной необходимости денег на оплату солдат». Пока это делалось с отдельными лицами и бедствие касалось только ближайших двору слоев населения, остальное население об этом мало заботилось. Массы не проявляли интереса к катастрофам, постигшим тех, кто в их представлении являлся зажиточным или богатым. Завистники только радовались таким событиям. Но затем Максимин стал вовсю тратить общественные деньги. Все украшения, дары, всё, из чего можно делать деньги, всё шло в переплавку. Говоря об этом, Ростовцев называет Максимина «достойным предшественником русских большевиков». Итоги подобной политики военных императоров были поистине печальны и трагичны для Рима.

Военная сцена с колонны Траяна

Римские гарнизоны не смогли противостоять войску готов. Пришлось двинуть против них главную армию во главе с императором Валентом. Решающая битва между готами и римлянами произошла в 378 г. н. э. при Адрианополе. Причем римлян было больше на несколько тысяч. Вот как описал ее профессиональный солдат Аммиан Марциал, «солдат и грек». На рассвете 9 августа войска Валента быстро двинулись вперед. Весь обоз и вьюки были оставлены с охраной у стен Адрианополя. Долго шли войска по каменистым неровным дорогам, и знойный день стал близиться к полудню. Наконец, около 2 часов дня стали видны телеги неприятеля, которые, как доносили лазутчики, были расставлены в виде круга. Варвары затянули дикий и зловещий вой… Римские вожди стали выстраивать войска в боевой порядок. Правое крыло конницы выдвинули вперед, а большую часть пехоты оставили в резерве (позади). Левое крыло конницы выстроили с большим трудом, так как большинство предназначенных для нее отрядов были в пути и спешили к месту боя быстрым аллюром. Крыло это вытягивалось, не встречая пока противодействия. Варвары пришли в ужас от страшного лязга оружия и угрожающих ударов щитов один о другой, но главное: часть их сил с Алафеем и Сафраком, вызванная ранее, находилась далеко и пока не прибыла.

Изображение битвы

Чтобы выиграть время, те направили послов… Но император из-за их простого вида отнесся к послам с презрением, требуя, чтобы для заключения договора были присланы знатные люди. Готы медлили, чтобы за время перемирия могла вернуться их конница, которая, как они надеялись, должна была сейчас явиться, а с другой стороны, чтобы истомленные летним зноем римские солдаты стали еще больше страдать от жажды. Вся широкая равнина заблистала пожарами. Подложив дров и всякого сухого материала, враги разо-жгли повсюду костры. К этому бедствию прибавилось и другое: людей и лошадей стал мучить страшный голод… Стрелки и скутарии, которыми тогда командовали ибер Бакурий и Кассион, в горячем натиске прошли слишком далеко вперед и завязали бой с противником: как не вовремя они полезли вперед, так и осквернили начало боя трусливым отступлением… А готская конница между тем вернулась, с Алафеем и Сафраком во главе, вместе с отрядом аланов. Она спустилась с крутых гор и, как молния, пронеслась в стремительной атаке, сметая всё на своем пути.

Со всех сторон слышался лязг оружия, неслись стрелы. Беллона, неистовавшая со свирепостью, превосходившей обычные размеры, испускала бранный сигнал на погибель римлян. Те начали было отступать, но остановились, услышав крики из многих уст. Битва разгоралась, как пожар. Ужас охватил солдат, когда сразу многие были пронзены копьями и стрелами. Наконец, оба строя столкнулись наподобие сцепившихся носами кораблей и, тесня друг друга, заколебались, словно волны. Левое крыло римлян подступило к самому табору варваров, и если бы ему была оказана поддержка, могло бы двинуться и дальше. Но оно не было поддержано остальной конницей, и враг всей массой надавил на левое крыло. Казалось, на римлян обрушилась вода, прорвавшая плотину. Конница их была опрокинута и рассеяна. Пехота осталась без прикрытия, и манипулы были стиснуты на столь узком пространстве, что трудно было отвести руку и пустить в ход меч – свои же и мешали. От облаков пыли не было видно неба. Несшиеся отовсюду стрелы, дышавшие смертью, попадали в цель, нанося жуткие раны. От них нельзя было уклониться. Когда же несчетные отряды варваров стали опрокидывать людей и коней, в страшной тесноте нельзя было очистить места для отступления. Давка не давала возможности уйти. В отчаянии римляне снова взялись за мечи и стали рубить врага. В свою очередь, варвары своими секирами пробивали шлемы и панцири. Можно было видеть, как варвар в своей дикости, с искаженным лицом, подрезанными подколенными жилами, даже с отрубленной правой рукой или разорванным боком, грозно вращал свирепыми глазами уже на самом пороге смерти. Так сцепившиеся враги и валились вместе на землю. Вся равнина сплошь покрылась распростертыми на земле телами убитых. Стоны умиравших и смертельно раненных раздавались повсюду, вызывая ужас.

Х. Мадрасо. Смерть испанского повстанца

В страшной сумятице пехотинцы, уставшие и истощенные от невероятного напряжения и опасностей, когда у них не хватало уже ни сил, ни умения, чтобы понять, что им делать, а копья у большинства уж были разбиты от постоянных ударов, стали бросаться лишь с мечами на густые отряды врагов, не видя уже никакой возможности уйти с поля боя и не помышляя вовсе о спасении жизни. Покрывавшаяся ручьями крови земля делала неверным каждый шаг. Римляне старались подороже продать свою жизнь и с таким остервенением нападали на неприятеля, что порой иные из них страдали от мечей товарищей. Все кругом покрылось черной кровью, и куда бы ни обратился взор, повсюду громоздились горы убитых. Сражающиеся нещадно топтали павшие тела. Высоко стоявшее солнце палило римлян, без того истощенных голодом и жаждой, обремененных тяжестью оружия. Наконец, под напором силы варваров боевая линия римлян окончательно расстроилась, и люди… беспорядочно побежали кто куда мог.

«Варвар»

Пока все те, кто разбежался, отступали по неизвестным дорогам, император, среди всех этих ужасов, покинув поле битвы, с трудом пробирался по грудам мертвых тел, к ланциариям и маттиариям, что стояли несокрушимой стеной, пока можно было выдерживать натиск численно превосходящего врага. Увидев его, Траян закричал, что императору не спастись, если вместо разбежавшихся телохранителей не вызвать для его охраны какое-нибудь подразделение. Это услышал комит Виктор и бросился к находившимся в резерве батавам, но не нашел их на месте и сам покинул поле боя. Его примеру последовали комиты Рихомер и Сатурнин. Метая молнии из глаз, шли варвары за римлянами, у которых кровь холодела в жилах. Одни падали неизвестно от чьего удара, других опрокидывала на землю тяжесть напиравших, некоторые же гибли от ударов своих товарищей. Варвары сокрушали всякое сопротивление и не давали пощады никому из сдавшихся в плен. Кроме того, дороги были преграждены множеством полумертвых людей, жаловавшихся на муки, испытываемые от ран, а вместе с ними заполняли равнину целые валы убитых коней вперемежку с людьми. Конец этим невосполнимым потерям, столь дорого обошедшимся римскому государству, положила ночь, не освещенная ни одним лучом луны. Поздно вечером император, находившийся среди простых солдат, пал, опасно раненный стрелой, и вскоре испустил дух. Это – только лишь предположение, поскольку никто не утверждал, что сам это видел или при том присутствовал.

Битва с германцами

Во всяком случае, его труп так и не был найден (выражаясь современным языком, можно было бы сказать, что император Валент пропал без вести на поле сражения под Адрианополем). Так как шайки варваров бродили долго по тем местам, чтобы грабить мертвых, то никто из бежавших солдат и местных жителей не рискнул явиться туда… Среди большого числа высокопоставленных людей, павших в той страшной битве, на первом месте следует назвать Траяна и Себастиана. С ними пали 35 трибунов, командовавших полками и свободных от командования, а также Валериан и Эквиций, первый заведовал императорской конюшней, а второй – управлением дворца… Уцелела, как известно, только треть войска. По свидетельствам летописей, только битва при Каннах была столь же кровопролитна (Марциал). Согласно оценкам численность римского войска составляла 23–25 тысяч человек, тогда как общая численность готского войска равнялась примерно 30–35 тысяч человек. Взятых в плен римлян, если верить Марциалу, не было. Это указывает на ожесточенный характер сражения. Как считают, битва стала началом последней стадии упадка Римской империи.

Гонорий с супругой. Римская камея

Вражда и ненависть между римлянами к германцами еще более усилилась… Часто германцев линчевали или убивали. Так, Гонорий убрал за его немецкое происхождение Стилихона (408 г. н. э.), а перед тем римские войска поубивали всех германских вождей из его окружения. По всей Италии италики проклинали солдат-варваров (из числа федератов). Понятно, что соответствующей была и реакция варваров. Одним из вождей был Аларих (365 или 370–410 гг. н. э.) – вождь крупного объединения варварских племен, среди которых преобладали готы. Он выдвинулся на службе в качестве предводителя на службе императора Феодосия I. Затем последовавшие за ним племена провозгласили его «королем» («рексом»). Однако захватив власть, Аларих повел свою собственную политику: развязал войны в Македонии и Фессалии, совершил походы до Пелопоннеса и двинулся в Италию, рассчитывая захватить Рим. Сюда он совершил два похода (в 401–403 и в 408–410 гг. н. э.). Похоже, после захвата древней столицы, центра империи, он все же намеревался увести свои племена в Африку и на Сицилию, где было достаточно хлеба и много земли. Он трижды осаждал Рим (в 408, 409 и 410 гг. н. э.). Это было лишь началом. Волны варваров накатывали на Рим одна за другой, и в разных комбинациях. При сыне Феодосия, Гонории (395–423 гг. н. э.), варвары обрушивались раз за разом на империю. Услышав об их приближении, Гонорий покинул Рим и в страхе и смятении бежал в укрепленную Равенну. Фактически Рим оказался брошен на произвол судьбы. Прокопий Кесарийский, забыв о прошлом, в «Войне с вандалами» не жалеет черных красок, описывая, как вели себя варвары в границах империи: «Поскольку варвары не встречали никакого сопротивления, они показали себя самыми жестокими из всех людей. Те города, которые они взяли, они разрушили до такой степени, что даже до моего времени (т. е. около 550 г. н. э.) от них не осталось никакого следа, особенно от тех, которые были расположены по эту сторону Ионийского залива, разве что случайно сохранилась кое-где одинокая башня, или ворота, или что-либо подобное. Попадавшихся им людей они всех убивали, …и старых, и молодых, не щадя ни женщин, ни детей. Поэтому-то еще и доныне Италия так малолюдна. Они разграбили богатства всей Европы, особенно же в Риме они не оставили ничего ни из государственных, ни из частных богатств и удалились в Галлию».

Стилихон с супругой Сереной и Гонорием

Коренное население Италии менялось – и отнюдь не в лучшую сторону. Куда только девались мужество, верность долгу, дисциплина, честь… Чужестранцы, с их спайкой, их особыми нравами, глубокой, хотя часто и умело скрываемой ненавистью к жителям столицы, быстро меняли облик Рима. Да и угнетаемые откупщиками римские граждане, терпя ужасные вымогательства, ненавидели свое собственное государство больше варваров и убегали к ним. Французский историк Ж. Бодэн пишет: «При этом теперь никто не может затмить римлян в их пренебрежении дисциплиной. Если раньше они превосходили все народы своей репутацией справедливых людей и славных воинов, то сейчас почти все народы превзошли их в этом». То, что Рим вконец одряхлел, видно было хотя бы уже из того, что послед-ним самым успешным защитником Рима был даже не римлянин, а вандал Стилихон. После его казни в 408 г. сопротивляться войскам Алариха было практически уже некому. Когда германца Стилихона римляне убили у входа в церковь, то его соотечественники отказались защищать Рим… Свидетельством полнейшего краха стало то, что Рим вынужден был выплатить другому германцу, Алариху, уйму золота (40 кентариев, что-то около 32,7 кг) за то, что тот фактически отказался от нападения на Италию, направив войска на завоевание Иллирика. Сумма была значительной (для сравнения скажем, что императрица Евдоксия пожертвовала в 401 г. на построение церкви 2 кентария, и это считалось весьма внушительной суммой). Показательным было и то, что великий Рим откупался золотом в страхе перед варварами, да еще и просил у них пощады. Римские послы спрашивали Алариха: «Что же ты оставишь нам?» Аларих презрительно им бросил: «Жизнь». Бросил так же, как некогда Бренн бросил на весы судьбы римлян свой меч… Когда войска Алариха в 410 г. вошли в Рим, началось нечто невообразимое. Сенат находился в полной прострации. В городе вспыхнул голод. Народ метался в отчаянии. Многие рабы перешли на сторону Алариха и при третьей осаде они-то и открыли варварам Саларийские ворота.

Блудница

То, как Рим погружался в волны набегов и в пламя пожарищ, – это картина, достойная кисти великого Брюллова… Имена Алариха, Атиллы, Гейзериха или Теодориха будут на слуху у италийцев добрых пару сотен лет. Понятно, что приход варваров в Рим не добавил спокойствия на площадях и улицах. Траян был прав, некогда опасаясь того, что вступившие в лоно Рима народы не станут квиритами (римлянами), но навяжут Риму свои обычаи. Это ускорит его конец. Олимпиодор в «Истории» описывал эти события: «Аларих, предводитель готов, которого Стилихон пригласил охранять для Гонория Иллирик… узнав об убийстве Стилихона и не получив обещанной платы, осадил и разрушил Рим. Он увез оттуда неисчислимое количество денег и взял в плен сестру Гонория, Плацидию, находившуюся тогда в Риме». Взяв город, он, в довершение позора, сделал «императором» Рима свою марионетку – Аттала. Орозий описывает, что он «издевался над ним как над мимом и лицезрел в нем посмешище империи». Он то «наущал его, то возвышал, то бросал». Иначе говоря, ставленник Алариха был «пустой видимостью империи» и не более, как ее «тенью». Ограбив город, вытреся из него богатства, Аларих ушел столь же неожиданно, как и появился…

Катастрофа повлияла на обитателей Империи самым угнетающим образом. «В августе 410 г. Аларих, представитель готов (сам христианин, но последователь ереси Ария), захватил и опустошил Рим, вырезав часть его жителей. С точки зрения войны и политики, это событие, несмотря на его трагичность, не было катастрофой (для всей страны), так как столица находилась в Милане. Но (эта) весть потрясла Империю… Как и следовало предполагать, это беспрецедентное событие было истолковано в религиозных, культурных и политических кругах рим-ского язычества как кара за отступление от традиционной религии и принятие христианства». Психологический шок от такого события был, безусловно, огромным.

Иные обитатели Средиземноморья, жители Африки и Востока, привыкшие веками смотреть на Рим как на победоносного владыку, как на опору всего мироздания, почувствовали: наступает конец света. Примерно в том духе, апокалипсически, говорит о событии св. Иероним: «Сердце горит во мне, голос мой пропадает, и рыдания прерывают слова. Факел мира потух, и в одном сраженном городе погибает весь мир человеческий». И это с учетом, что христиане взирали на Рим как на чудовище, на вселенского грабителя и блудницу, что хуже вавилонской.

Итак, империю, как писал Монтескье, погубило не какое-то одно определенное нашествие, но все нашествия вместе. «Таков был конец Западной империи. Рим возвысился благодаря тому, что он всегда вел одну войну вслед за другой; ибо, к его несказанному счастью, один народ начинал с ним войну тогда, когда другой уже был побежден. Рим был разрушен потому, что все народы сразу напали на него и растерзали его на части». Но мир еще не знает случая, когда бы собственные властители, словно дикие звери, напали сами на себя, отгрызая себе части тела… Правда, даже после того, как гунны, получавшие от Восточной империи, по сути дела, огромную дань золотом, обратили свой взор на Западную империю, желая получить дань и от нее, а известному римскому полководцу Аэцию удалось разбить их в «битве народов» на Каталунских полях, они вновь вторглись в Италию, взяв Аквилею, Милан, ряд городов (452 г.). Таким образом, неуклоннное падение Римской империи продолжалось, хотя и «без грохота», без вавилонского столпотворения.

Аттила с бичом и мечом правосудия

Немалую лепту в это падение внесли гунны, повергавшие Европу в трепет на протяжении восьми десятков лет… В 444 г. во главе гуннов стал Аттила, «Бич Божий», как его будут называть готы и римляне. Ему удалось объединить гуннов и другие покоренные им племена варваров. Он почти двадцать лет возглавлял их полчища, пришедшие из Мезии и Паннонии, и с Северного Причерноморья.

Феодосий I и его семья – Гонорий и Аркадий

Что же представляли собой гунны и откуда они пришли? Всё указывает на то, что они явились из глубин Азии, с берегов Волги, из центральной России. Это был азиатский народ. Говорили даже о двух народах, имевших, видимо, общие корни: «белых гуннах», вышедших к берегам Каспийского моря, и «черных гуннах», более смуглых гуннах, занимавших западные склоны Уральских гор. Черные гунны, как отмечают историки, в 374 г. переправились через Волгу и, возглавляемые своим вождем Баламиром, обрушились на аланов, кочевавших в степях меж Волгой и Доном. Те частью бежали через Днепр, частью покорились гуннам. Вся эта масса двинулась на европейский запад, действуя как давильный пресс. Гунны и аланы теснили остготов, те сгоняли вестготов, вест-готы давили на другие германские племена. Шла битва и за обладание Восточной Европой. Баламир разбил ост-готов, создавших империю на сарматских и скифских равнинах от Дона до Балтики, король остготов Эрманарих покончил с собой, а его племена покатились на запад. Войско гуннов, в союзе с аланами и другими племенами Русской равнины, было столь могучим, что даже отважные остготы и вест-готы поняли всю бесперспективность сопротивления им. Выход был один – уйти на земли Римской империи. Испросив разрешение Рима на поселение, они обосновались на землях Римской империи. Гунны захватили территорию от Борисфена (Днепра) вплоть до Дуная. Гунны представляли собой чрезвычайно пестрый союз племен, соединенный одним общим интересом – набеги и войны. Они не умели возделывать землю и жили большей частью за счет грабежей или службы в наемниках. Учитывая эти особенности гуннов, ими можно было до поры до времени манипулировать, сталкивая одни племена с другими, порождая зависть, подкупая и перекупая. Так и поступал император, опытный Феодосий I (347–395 гг.), в прошлом сын полководца армии Валентиана I, провозглашенный императором в 379 г. Именно он заключил мир с вестготами и расселил их в качестве федератов южнее нижнего течения Дуная, заставив нести воинскую повинность. Он отказался от арианства в пользу ортодоксальной христианской религии, преследовал приверженцев язычества, запретил их культы, а заодно и Олимпийские игры. При его власти приверженцы христианства разрушили храм язычников в Александрии (храм Сараписа). За активную помощь вере Церковь назовёт его «Великим». Перед смертью Феодосий разделил Империю на две части между сыновьями (Аркадием и Гонорием), что в дальнейшем привело к краху единой Империи. Говорят, что в день смерти Феодосия в деревянном дворце на берегу Дуная родился Аттила. Его отцом, видимо, был доблестный воин, один из тех князей или «суверенных вождей», что возглавляли большой племенной союз.

Аттила с детства учился ездить верхом, владеть луком и кинжалом. У него была большая голова, заостренный подбородок, выступающие скулы, крупный и длинный нос, вероятно, каштановые волосы, вы-крашенные в рыжий цвет. По словам современников, он был небольшого роста – не более метра шестидесяти сантиметров. Щеки его, на которых не было шрамов (воины иных народов тогда специально делали уродливые шрамы для устрашения противника в битвах), покрывала редкая растительность. Аттила имел узкую клинообразную бороду, у него были черные и весьма проницательные глаза. Весь его облик свидетельствовал скорее об уме, нежели о первобытной дикости. В детстве он освоил азы латыни, а затем стал изучать и греческий язык. В его судьбе чрезвычайно важную роль сыграл юный аристократ Аэций, которого римляне в 405 г. прислали в ставку к гуннам.

Там Аэций и познакомился с Аттилой. Они оба прониклись друг к другу симпатией. Аэций и вызвал учителя латыни для гунна, а затем приобщил его к изучению греческого языка. Итогом этого пребывания Аэция стал союз между гуннами Роаса и Феодосием II. Император Востока платил гуннам по 350 фунтов золота в год.

Портрет Аттилы

Следует добавить, что вскоре и сам Аттила будет отправлен в Рим – к двору императора Западной Римской империи Гонория, где оказался в положении то ли «почетного заложника», то ли посла-посредника, то ли просто в роли принца варварского народа. М. Бувье-Ажан в книге «Аттила» пишет… И вот Аттила – при дворе Гонория, то в Риме, то в Равенне. Какая перемена! Он видит роскошь, разврат, пороки и интриги. С ним обходятся как с юным принцем, каким он, в сущности, и был, каким его воспринимали эти «римляне», все больше полагавшиеся на «суверенных» и прочих вождей варваров в деле защиты и укрепления столь обветшавшей Империи! Какой разительный контраст! Из деревянного терема – в мраморный дворец, от сырого мяса к изысканнейшим блюдам, из звериных шкур в тогу, от вони гуннского кочевья к благовониям римского двора, от размахивающих руками и орущих воинов Роаса к эротическим танцам и песням артистов Гонория! Принял Аттила все это или отверг? Историки утверждали как то, так и другое. Истина скорее всего находится посередине…

Вероятно, он должен был приспособиться к окружавшей среде в силу необходимости. Однако при этом одевался просто, на римский манер, ограничивался только самыми простыми блюдами императорской кухни, заводил новых друзей, говорил очень медленно (на примитивной, но правильной латыни), занимался греческим, став неплохим эллинистом. Какой огромный культурный разрыв между Аттилой и его отцом, дядьями! Атилла наблюдает и оценивает общество Империи времен упадка, легко усваивает историю Рима и Византии, постигает все надежды и страхи Империи в отношении варваров. Он узнает, в чем сила Империи и в чем ее слабость. Оставаясь для придворных тайной за семью печатями, он учится разбираться во всех их устремлениях, менталитете, сомнениях, ожиданиях, тайном соперничестве в борьбе за власть… Пребывание Аттилы в Италии сыграло для него поистине неоценимую роль в последующем его становлении как вождя и в дальнейшей судьбе. Он узнал многое из того, что могло помочь ему в будущей борьбе с Империей. Прежде всего познакомился с влиятельными людьми, начиная с самого Гонория и заканчивая министрами, фаворитами, полководцами, дипломатами. Тут он смог развить присущее ему врожденное чутье дипломата, о котором особенно писали все его биографы.

Аттила, стилизованный под бога Пана

Можно ли сказать, что, пригласив к себе Аттилу, Рим тем самым допустил в свои владения как бы «троянского коня»? В какой-то степени это именно так. Но, вынося подобное суждение, надо учитывать время и эпоху. Скажем, если в наше время другой «император» пошлет своего наместника или премьера в Европу (ознакомиться с жизнью европейского «двора»), это вовсе не значит, что он хочет «погубить Европу». Такое пребывание пошло бы скорее на пользу как тем, так и другим – в том случае, если «посол» предан делу своего государя.

К тому времени Римская империя уже была поделена на две части – восточную и западную империи. Гуннов нередко представляли чудовищами: по мнению готов, они произошли от браков ведьм с нечистыми духами и пришли с берегов Азов-ского моря, устья Дона. Истории звучат устрашающе: «Скорее это двуногие животные, а не люди, или каменные столбы, грубо вытесанные в образе человека; на своих лошадях, нескладных, но крепких, они точно прикованы и справляют на них всякого рода дела. Начиная битву они разделяются на отряды и, поднимая ужасный крик, бросаются на врага. Рассыпавшись или соединившись, они и нападают, и отступают с быстротой молнии. Но вот что особенно делает их наистрашнейшими воинами на свете: это, во-первых, их меткие удары стрелами хотя бы и на далеком расстоянии, а во-вторых, когда в схватке один на один дерутся мечами, они с необыкновенной ловкостью в одно мгновение накидывают на врага ремень и тем лишают его всякого движения… Они не больше зверей понимают, что честно и бесчестно. Сам разговор они ведут двусмысленно и загадочно. Язык их едва напоминает человеческий язык».

Портрет Аэция. С гравюры XVI в.

Став вождем, Аттила жил скромно, в простом деревянном доме, был храбрым и умным политиком. Он никогда не объявлял войны, пока мир мог дать такие же выгоды. Варваров к войне, видимо, побуждала не только жажда богатств, но и голод. Что же касается нравов, то они у всех были далеко не христианскими. Царь вандалов, Гейзерих, женил своего сына на дочери готского царя, а потом, отрезав ей нос за какую-то малую провинность, отослал ее обратно домой. Царь готов (в подобном случае) приказал разорвать на части жену царя роксаланов, несчастную Сонильду, привязав ее к диким лошадям. Готский король, Винитар, захватив одного из князей гуннов, в целях устрашения приказал распять его с сыновьями и семьюдесятью старейшинами на крестах. Российские историки в гуннах видят наших соплеменников. Нечволодов в «Сказании о Русской земле» писал о них: «Так опять, соединившись вместе под рукой храброго и искусного вождя – Валамира (Баламира), снова входят в силу и славу славянские племена, населяющие нашу родину, – на этот раз под новым общим именем гуннов. По всем немецким или, как тогда называли, готским областям разнесся слух о появлении неведомого диковинного народа, который то как вихрь спускался с гор, то будто вырастал из земли и все, что ни попадалось на пути, опрокидывал и разрушал». Далее автор подтверждает, что, по его мнению, если откинуть все ужасы и крайности, которые приписывают гуннам их непримиримые враги, то «увидим в гуннах прямых потомков наших удалых предков, ходивших еще при пророке Иеремии под Иерусалим и изгнавших гордого персидского царя Дария из наших черноморских степей». И действительно, Библия упоминает об этом.

Монета в честь победы Аэция над Аттилой

Аттила видел в лице гуннов «третью силу», которая будет способна обуздать происки обеих империй – Западной и Восточной Римских империй. Страшная битва на Каталунских полях (451 г. н. э.) знаменовала собой столкновение двух миров – Европы и Азии. Первый был представлен римлянином Аэцием, талант-ливейшим военачальником, второй – Аттилой, столь же воинственным и ярким полководцем. Предсказатели сообщили Аттиле, что его враг (а еще в недавнем прошлом хороший друг) должен будет пасть на поле боя. В войске Аэция вместе с галло-римлянами и готами бились вспомогательные отряды из франков, сарматов (аланов), саксонов, бургундцев, аморианцев и вестготов, во главе с королем Теодорихом. Поэтому битва и была названа «битвой народов». Валентиан III отказал Аэцию в помощи римских и романизированных легионов. Аттила перед битвой обратился к своим воинам с речью: «…Нападем смело на неприятеля, кто храбрее, тот всегда нападает. Смотрите с презрением на эту массу разнообразных народов, ни в чем не согласных между собою: кто при защите себя рассчитывает на чужую помощь, тот обличает собственную слабость перед всем светом… Итак, возвысьте свою храбрость и воспламените свой пыл. Покажите как следует гуннам свое мужество». А еще он сказал им: «После побед над таким множеством племен, после того как весь мир – если вы устоите! – покорен, я считаю бесполезным побуждать вас словами как не смыслящих, в чем дело». И зажженные этими словами, пишет Иордан, гунны устремились в бой. И началась «лютая, переменная, зверская, упорная» битва.

Результатом этой битвы стала смерть примерно 175 тысяч людей, а по другим сведениям – 300 тысяч человек. Аттила потерпел поражение, но, сражаясь, как лев, он наводил ужас на победителей. Аэций также не возобновлял сражения, ибо его оставили готы, желавшие похоронить их старого короля – Теодориха. Аттила смог выбраться из окружения. Его огромное полумиллионное войско уменьшилось в численности, но по-прежнему представляло собой грозную силу. В каком-то смысле битва на Каталунских полях означала закат карьеры Аттилы.

Однако финал истории впереди. Пока Аттила был еще грозен. Пополнив свои силы, расширив парк баллист, призвав в ряды новых воинов, он пошел на Рим, решив взять Аквилею, самый крупный и красивый порт на Адриатике. Это был город-страж. Богатый, неприступный, стоял тот на перекрестке, являясь ключом к сердцу Империи, ключом к Риму, Равенне, Константинополю и даже ко всей Галлии. После трех месяцев осады в ходе жестокого штурма город был Аттилой взят. За этим последовали неизбежные резня и убийства, грабежи и поджоги.

Святой Луп упрашивает Аттилу пощадить город Труа

Гунны не щадили никого, видимо, мстя Риму за позор недавнего поражения на Каталунских полях. Итальянские города скоро опустели. Все бежали куда глаза глядят. Страшным опустошениям подверг-лись Ломбардия, Пьемонт, Лигурия, десятки городов. Рим ожидал неизбежного конца. Император (еще живой) готов был на любые уступки Аттиле. В качестве посла к нему решили послать папу Льва I, семидесятилетнего тосканца с седой бородой. Его направили к Аттиле, надеясь не столько на его ум (он имел прозвище «здравие ума»), сколь на чудо.

Миссия принесла успех… Проспер Аквитанский писал: «Папа положился на помощь Господа, который не оставляет тех, кто служит справедливому делу, и его вера принесла успех». Император Западной Римской империи обещал в пять лет выплатить разумную дань, а Аттила, в свою очередь, отказался от попыток вторгнуться в Галлию и Италию. Аттила заявил папе, что для него большая честь принимать у себя самого мудрого человека в мире. При этом он пожелал ему долгих лет жизни. Они обнялись. Подлинная причина ухода Аттилы до сих пор вызывает споры. Но всё говорит в пользу того, что причиной казалось бы столь неожиданного поступка был трезвый расчет, а также здоровье Аттилы.

Аттила чувствовал приближение конца. Он ощущал, как силы покидают его. Все чаще преследовали боли в голове, кровотечения и обмороки. Пока он мог скрывать болезнь, он делал это и держался. Некоторые говорят об умственном расстройстве вождя гуннов (и даже о шизо-френии). Вот как Иордан описывал кончину грозного вождя варваров… Ко времени своей кончины, как передает историк Приск, Аттила взял себе в супруги – после бесчисленных жен, как это в обычае у этого народа, – девушку замечательной красоты по имени Ильдико. На свадьбе, отяжелев от вина и пресытившись любовью, Аттила, видно, перенес удар. Но никто не решился нарушить покой счастливого супруга… Вероятно, обильные рвотные выделения не давали ему дышать. Горлом шла кровь. Вся эта масса привела к удушью. Он лежал, плавая в крови, что лилась отовсюду. Так пьянка принесла постыдный конец прославленному королю и воителю. Только на другой день слуги стали подозревать что-то неладное. После громкого зова и стука они взламывают двери – и обнаруживают в постели мертвого Аттилу. На теле вождя не видно ни одной раны, которая могла бы привести его к смерти. Обнаружили плачущую испуганную девушку, спрятавшуюся под покрывалом.

Костер Аттилы. Гравюра XIX века. Париж

Следуя обычаям их племен, воины отрезали часть их волос, обезобразили лица уродливыми глубокими ранами. Согласно их традиции великий воин должен был быть оплакан и омыт не воплями и слезами женщин, но кровью мужчин. Говорили, тогда произошло чудо: напуганному Маркиану, императору Востока, что со страхом ожидал его участи, предстало во сне божество и показало – в эту ночь – сломанный лук Аттилы. Надо сказать – хоть немногое из многого – и о том, как его племя почтило останки вождя. Среди степей, в шелковом шатре, лежало тело Атиллы. Начался обряд – поразительное и торжественное зрелище.

Отборнейшие всадники гуннского племени, пишет Иордан, объезжали кругом место, где он был положен наподобие цирковых ристаний. В погребальных песнопениях они так поминали его подвиги: «Великий король гуннов Аттила, рожденный от отца своего Мундзука, господин сильнейших племен! Ты, который с неслыханным дотоле могуществом один овладел скифским и германским царствами, который захватом городов поверг в ужас обе империи римского мира и, – дабы не было отдано и остальное на разграбление, – умилостивленный молениями принял ежегодную дань. И со счастливым исходом совершив все это, скончался не от вражеской раны, не от коварства своих, но в радости и веселии, без чувства боли, когда племя пребывало целым и невредимым. Кто же примет это за кончину, когда никто не почитает ее подлежащей отмщению?» Затем друзья устроили пир, похоронив его в кургане. Тело великого воина поместили в золотой гроб, поставив внутри серебряного, а тот, в свою очередь, поместили в железный. В гробницу, что согласно легенде находилась в русле специально отведенной реки, поместили его бесчисленные сокровища. В сказаниях, песнях народов долго будет сохраняться память о нем.

Аэций

Конечно, были среди римлян мудрые политики типа Аэция. Этот величайший полководец эпохи, ставший в 429 г. главнокомандующим (magister militum), а в 454 г. в четвертый раз консулом и зятем императора Валентиана III, с исключительным искусством и тактом вел дела с германцами. Видя все его достоинства, мужество, честность, простоту, те уважали и ценили римлянина. Полную ему противоположность представлял император Валентиан III. Слабый и распутный, он не сумел приобрести в 34 года ни разума, ни самообладания. Он был еще и настолько туп, что даже не понял той решающей роли, что играл в сохранении его власти великий патриций Аэций. Он из-за низкой зависти к славе и положению Аэция, которого превозносили презираемые им «варвары», а также из опасения, что тот может стать наследником (через помолвленного на его дочери сына), убил Аэция. Гиббон писал, что в то время как Аэций – быть может, с чрезмерной горячностью – настаивал на бракосочетании своего сына, Валентиан обнажил свой меч, до тех пор еще ни разу в битвах не выходивший из своих ножен, и вонзил в грудь полководца, спасшего империю; а его царедворцы и евнухи постарались превзойти один другого в подражании своему повелителю, и покрытый множеством ран Аэций испустил дух в присутствии императора. В одно время с ним был убит преторианский префект Боэций, и, прежде чем разнесся об этом слух, самые влиятельные из друзей Аэция были призваны во дворец и перебиты поодиночке (454 г. н. э.). Об ужасном злодеянии, прикрытом благовидными названиями справедливости и необходимости, император немедленно сообщил солдатам, своим подданным и своим союзникам. Даже народы, не имевшие дела с Аэцием или видевшие в нем врага, все ж великодушно сожалели о постигшей героя незаслуженной участи. Варвары, состоявшие при нем на службе, скрыли свою скорбь и жажду мщения, а презрение, с которым давно народ относился к Валентиану, внезапно перешло в глубокое и всеобщее отвращение. И весьма показательно, что когда император постарался узнать мнение простого народа об этом преступлении, некий солдат честно ему заявил: «Мне неизвестны, ваше величество, какие соображения или обиды заставили вас так поступить; я знаю только то, что вы поступили точно так же, как тот человек, который своей левой рукой отрезал себе правую руку». Могла ли продолжать существование столь тупая, бессовестная, неблагодарная власть?! Понятно, что Рим стали ненавидеть не только недруги, но и друзья, те, кто десятилетиями служил ему не за страх и даже не за деньги, а за совесть. Возмездие истории неотвратимо!

Галла Плацидия и ее молодой сын Валентиан III

Как мы видели, и победа Аэция не принесла ему славы, но лишь привела к гибели. Валентиан III послушал советника Максима Петрония, завидовавшего Аэцию. Валентиан был ничтожнейшей личностью, и свою миссию он видел в том, чтобы непрерывно менять любовниц… Особенно обожал император блудниц и девственниц. В последние годы пристрастился к тому, что совращал супруг приближенных к нему особ, а опозоренным мужьям за понесенный моральный ущерб щедро платил. Однажды он «положил глаз» на жену своего советника, приказал ее связать – и изнасиловал, а потом осыпал брильянтами. Та в ярости бросила брильянты в лицо его пособникам (те преспокойно их подобрали). Жена бросилась к мужу и, рыдая, сообщила ему о поругании своей чести. Тот направился в покои императора, поприветствовал его, как подобал этикет, – и зарезал, а после смерти сам назначил себя императором. Но, проявив алчность, подлость, некомпетентность, он лишь год был на троне и пал жертвой толпы. Римляне забили правителя камнями, а императором, разуверившись в своей продажной и мерзкой политической элите, предложили стать сильному человеку Гейзериху. И это несмотря на то, что у себя в Северной Африке он добился полной независимости от Рима, а романо-африканских землевладельцев подвергал унижениям и яростным нападкам. Германец не отказал себе в удовольствии и припомнил им слезы его народа. Как жаловался католический епикоп Северной Африки, Виктор из Вита: «Их намерения очевидны, они беспрерывно пытаются очернить славу и честь имени римлянина. Их сокровенное желание – не дать римлянам выжить. Если они и щадят их в том или ином случае, то только для того, чтобы использовать их в качестве рабов». Рим считал в порядке вещей делать других рабами, теперь пришел его черед почувствовать, каково носить на шее гнусный ошейник раба.

Мавр. Петербург

Самым поразительным было то, что он, по словам Макиавелли, пришел в Рим, якобы воспользовавшись советом супруги покойного императора Максима, Евдокии. Та, считая себя оскорбленной браком с простым гражданином (а она была из императорского рода), в «жажде мести за поругание» и призвала короля Гейзериха, «расписав ему, как легко и как выгодно будет ему завладеть Римом». В 455 г. из Африки, с территории Карфагена и явился Гейзерих… Его корабли пересекли Средиземное море и встали на якорь в устье Тибра, на виду всего Рима, на них – многочисленное и грозное войско – вандалы и мавры… Гиббон писал, что на третий день после суматохи Гейзерих смело выступил из порта Остии и подошел к воротам беззащитного города. Вместо римского юношества, готового драться, из ворот вышла безоружная и внушительная процессия. В ней участвовал епископ вместе с подчиненным ему духовенством. Бесстрашие Льва, его авторитет и красноречие чуть смягчили свирепость варварского завоевателя.

Гейзерих

Царь вандалов обещал, что пощадит безоружную толпу, запретит поджигать дома и не позволит подвергать пленников пытке. Хотя эти приказания не были серьезны и не исполнялись в точности, все-таки заступничество Льва покрыло того славой и было, конечно, полезно для отечества. Но Рим и его жители все равно стали жертвами бесчинства вандалов и мавров. Удовлетворяя страсти, те словно мстили за старые унижения, понесенные когда-то Карфагеном. Грабеж Рима продолжался четырнадцать дней и ночей, и все, что было ценного в руках общественных учреждений и частных людей, «все сокровища как духовенства, так и мирян были тщательно перенесены на Гензериховы корабли» (Гиббон). Варвары накатывались волна за волной. Когда уходили одни, тут же приходили другие. Причем никто из варваров не желал в Риме задерживаться, но «всегда предавали его (Рим) разграблению, а селились в какой-нибудь иной стране». Евдоксия же, которая и позвала Гейзериха, уехала с варваром в Африку. Так сей варвар, чье происхождение относят к народам, жившим на берегах Балтийского моря, отомстил за смерть и унижение миллионов тех несчастных «варваров», которых на протяжении восьми веков, в свою очередь, грабил и уничтожал Рим.

К. П. Брюллов. Нашествие Гейзериха на Рим

О последних годах Римской империи говорят многие источники… В 476 г. Ромула заставили отречься от престола. Этот год будет канонизирован учеными Византии, Италии эпохи Возрождения и восемнадцатого века как последний, эпохальный год заката и падения Западной империи. Есть какая-то злая ирония судьбы в том, что имя легендарного основателя Римской империи, жившего двенадцать столетий тому назад, и имя ее последнего императора одно и то же – Ромул. Римляне переделали его имя в «Моммула» (маленький позор), но и это не раскрывает всей глубины трагедии и глубочайшего потрясения основ. Мир был потрясен тем, как рухнул, словно карточный домик, великий Рим. Казалось, вновь ожили видения Исайи о гибели Вавилона. Откуда-то явилась непроглядная мгла, окутавшая всё туманом, затем разразилась страшная буря, и Рим вдруг исчез. Вспомните, как описывает Тит Ливий исчезновение первого царя – Ромула. Казалось, говорит историк, «царь был унесен ветром». Так вот и Рим был унесен ветром истории!

Его ждала участь некогда поверженного и разграбленного Вавилона. И вожди ничем не напоминали Сципионов, Цезаря, Августа. Расплата была неотвратима. Многое из его красот и сокровищ будет беспощадно сожжено, разрушено, разграблено… Некоторые памятники древнего Рима истреблены нероновским пожаром (63 г. н. э.), затем пожаром при вторжении галлов (390 г. н. э.). Многое из того, что восстановят, исчезнет при вторжении вестготов (410 г. н. э.), вандалов (455 г. н. э.), остготов (546 г. н. э.). И хотя Атилла погиб, все более было признаков, указывавших, что час крушения Рима близок. Ждать оставалось недолго. Кто-то вспомнил мрачные пророчества и победоносного Сципиона, когда римлянин стоял перед охваченным пламенем Карфагеном. Он произнес строки из «Илиады»: «Будет некогда день, и погибнет священная Троя». Когда Полибий спросил, что тот имеет в виду, Сципион признался, что боится за судьбу родины. Все в этом мире преходяще, а потому: кто знает – не ожидает ли и Рим подобная участь?!

Видение Исайи о разрушении Вавилона

И вот давнее предвидение, ужасный образ объятого пламенем Рима, стало явью. Римский император при нашествии вестготов Алариха повел себя как жалкий трус, прячась за стенами града. В один из таких приступов осажденные римляне пытались отразить варваров, бросая мраморные статуи с гробницы Адриана им на головы. Известно, что к разрушению Рима приложили руку римские рабы, выжигая известь из мраморных скульптур. Можно себе представить, что стало с бесценными историческими, философскими и литературными трудами при захвате домов знати Рима. В пламени пожаров они горели тысячами, как свечи!

В. Брюсов

Горнист

К тому же у «варваров», осаждавших Рим, оказалось и немало сторонников среди низ

ших слоев римского общества. Так, то же готское войско, по словам Х. Вольфрама, издавна «притягивало» к себе бедняков и угнетенных, да и другие правители «варваров» быстро находили общий язык с эксплуатируемой массой. Скажем, Тотила (541–552 гг. н. э.) не только принимал в готское войско, – и очевидно, в больших количествах, – римских рабов, зависимых крестьян, но «мобилизовал и тех и других против их господ-сенаторов, обещая свободу и собственность на землю». Тем самым он позволял римским низам делать то, к чему они из-за их отчаянного экономического положения психологически были готовы уже с III в. н. э., а именно – к «превращению в готов». Слова эти (более чем что-либо еще) указывают, что Рим погублен его же собственной недальновидной политикой, приняв в свои границы огромные массы обслуживающего рабского населения. Если кто-то проявляет явное желание завезти «рабов», которые будут на него работать за гроши (или просто за пищу и кров), он должен быть готов и к тому, что эти «рабы» при первой же удобной возможности начнут крушить дворцы…

Ничто на земле не проходит бесследно – особенно войны и людские потери. Все меньше возможностей и ресурсов оставалось у Рима для сопротивления набегу варваров. Война с готами в Италии длилась 18 лет, а население Италии за это время уменьшилось в 5 раз! Юстиниану, властителю Восточной Римской империи, какое-то время удавалось отбивать их натиск. Так, после того как готы в 546 г. вновь захватили Рим, разграбили его и покинули за ненадобностью Юстиниан отправил в Италию огромную армию (более 30 тысяч человек) под руководством императорского евнуха армянина Нарсеса. Готы были разбиты, а Тотила убит. Около Везувия остатки их войск были уничтожены окончательно. В 554 г. Юстиниан выпустил «Прагматическую санкцию», где им все решения Тотилы отменялись: земля и рабы возвращались прежним хозяевам. Но былой силы Римская империя (Западная) не могла достичь уж и с помощью Византии.

Император Юстиниан

Кстати, и Византия пошла по проторенному Римом пути – по пути грабителей, захватчиков и завоевателей. Прокопий Кесарийский отмечает: когда Велизарий, византийский полководец, овладел Карфагеном вандалов (царством Гензериха), он обнаружил крепости и дворцы, полные несметных сокровищ. По его словам, количество отчеканенных там монет превышало все, что когда-либо находили ранее. Немыслимое скопление драгоценных металлов он объясняет как частыми вторжениями вандалов и их постоянными грабежами ослабленного Рима, что в свою очередь накопил за века эксплуатации и насилия огромнейшие богатства, так и плодородием африканской почвы. По словам Прокопия, почти за сто лет владычества вандалов они перевезли к себе огромное количество золота, но в силу благоприятных условий земледелия на землях Карфагена могли позволить себе не касаться богатств. Все это попало в руки Велизария и перекочевало в Византию – массивные золотые троны, статуи, вазы, груды драгоценных камней.

Европа в правление Юстиниана

Но если Август все же отстроил новый Карфаген, и тот, по словам Страбона, был «так же многолюден, как любой другой город Ливии», то вот во времена владычества Юстиниана эта часть Африки превратилась в огромную пустыню, в которой, путешествуя несколько дней, нельзя было встретить ни одной живой души. По его мнению, виной тому являлось плохое управление областями. В итоге в царствование этого императора от голода или на войне погибло пять миллионов человек в Африке. Есть какая-то закономерность в гибели и крахе тех, кто нажился на грабежах и гибели. Затем рок судьбы настигнет Византию.

Мавзолей Галлы Плацидии в Равенне

Отчаянные попытки правителей Западной Римской империи сохранить хотя бы малые остатки былой империи, закончились неудачей. Пока они могли еще действовать в духе известного девиза «Разделяй и властвуй», они побеждали варваров. Но вечно так продолжаться не могло. Силы шли на убыль. Варвары же вновь и вновь пополняли их ряды. Их было даже не то чтобы больше, просто они были более приспособлены и неприхотливы. Они жили в условиях суровых, были готовы к походам и боям. Владыки варварских племен типа Атиллы, даже распространив их власть от Дуная до Рейна, продолжали жить скромно в простом деревянном доме. В результате эти люди, кого римляне призвали для охранения империи, меняли ее суть, ее нутро, ее генетическую и политическую матрицу. Рим переставал быть Римом, становясь обителью варваров, ветхим мавзолеем.

Западная империя пала первой… Восточная империя, заключив с варварами союз, не хотела его нарушать и отказала в помощи своим собратьям. Население Западной империи уменьшилось. И надо было думать уже не о завоеваниях, а о самосохранении. Правда, иногда восточные собратья Рима, в лице Юстиниана и полководца Велизария, приходили на помощь, но их действия обусловливались меркантильными интересами. Тот же Велизарий, выступив против вторгшихся в Италию варваров, писал императору, что он прибыл в Италию, как тот повелел. Завоевав большую часть страны, он захватил Рим, вытеснил отттуда варваров. На смену счастливым дням пришли последующие бедствия. Может случиться, что их вытеснят из Рима, Кампании и Сицилии. Тогда из всех несчастий самое легкое – его грызло бы сознание, что «мы не смогли сделаться богатыми за счет чужого достояния». Кроме того, вам надо обратить внимание и на то, что Рим никогда не мог долгое время защищаться даже при гарнизоне во много десятков тысяч человек, так как Рим занял большую площадь и, не будучи приморским городом, он отрезан от подвоза съестных припасов. «Римляне сейчас относятся к нам дружественно, но если их бедственное положение, как это и естественно, будет продолжаться, они не задумаются выбрать то, что для них лучше. Ведь те, которые недавно с кем-нибудь заключили дружбу, обыкновенно сохраняют ему верность, не перенося бедствия, но получая от него благодеяния». Римлянам приходилось думать уж не о своих восточных коллегах, а о собственной шкуре.

Большое блюдо из Милденхоллского клада

Возможно, правы те, кто советует нам более реалистично и спокойно взирать на то, что произошло тогда с Римской империей и Европой. Они утверждают, что процессы, охватившие весь европейский регион, правильнее рассматривать как «трайбализацию» или федерализацию бывшей империи. По мере того как процесс цивилизации захватывал все новые и новые области, юг и север Европы должны были найти формы существования, которые отвечали бы реалиям тех лет. По мере ослабления италийских сил произошло то, что и должно было в любом случае произойти: англосаксы взяли в свои руки Британию, откуда ушли римляне; франки завоевали Галлию; лангобарды селились в Италии; германцы, которые уже в то время выступали во многом как решающая сила (императорская армия пополнялась за счет германцев), закрепились в Германии. Иначе говоря, после битвы под Адрианополем Европа все решительнее устремилась к созданию ряда независимых государств на базе закрепления и огосударствления старых племенных союзов.

Обстановка внутри Европы кардинально изменилась… Если германские или иные варварские племена и шли на службу к правителю Рима или Византии, то они уже преследовали собственные далеко идущие цели. Так, король остготов Теодорих Великий вступил в Италию по приказу императора Зенона в качестве его воина, или «действительного начальника воинов», но вскоре он и сам стал правителем, надел корону и стал конкурировать с Юстинианом, императором Восточной Римской империи. Ш. Диль отмечал, что германские вожди стали получать не только высшие военные должности, но «добрались и до высших гражданских постов». При Феодосии консулами станут Рихомер, Меробауд и Бауто. Затем наверху объявилось по крайней мере еще пять герман-ских имен. И когда канцелярия, гордость императора, перешла в руки варваров, стало ясно, что «былая исключительность исчезла, и германцы завоевали прямой путь в сердце империи задолго до того, как прогремели их главные дела». Вандал Гейзерих, находившийся во главе правления в течение половины столетия, с презрением отверг скромную роль наместника императора в Риме. Он, как уже ранее сказано, самостоятельно организовал династическое королевство, издал закон о престолонаследии, а затем полностью подчинил Рим его власти. Он взял его, ограбил и изнасиловал, подобно тому как на протяжении веков и сам Рим грабил и насиловал сотни народов. «Гензерих, нагрузив корабли свои золотом, серебром и другими вещами из императорского имущества, вернулся в Карфаген. Он не оставил во дворце ни меди, ни какого-либо другого металла. Ограбил он и храм Юпитера Капиталийского, сняв с него половину крыши. Это была замечательная и великолепная крыша, из лучшей меди и вся густо вызолоченная», – отмечал Прокопий Кесарийский. Роли переменились… Теперь варвары брали в плен римское население, обращая его по мере необходимости в рабство. Так, вандалы Гейзериха угнали в Африку тысячи римлян, обратив их в рабов. Они забрали с собой императрицу Евдоксию и двух ее дочерей. Одна из них вынуждена были выйти замуж за сына Гейзериха, Гуннериха. Рим пустел, более напоминал собой не великую имперскую столицу, а покинутое кладбище.

Надгробный памятник Цецилии Метеллы

Теперь даже некогда знатные роды и семьи влачили жалкое существование: «…семьи большинства сенаторов были доведены до нищеты; население Рима уменьшилось, так как народ частично был обращен в рабство, а частично – бежал. За сорок пять лет, которые прошли со времени вторжения Алариха в Рим, его население убавилось на сто пятьдесят тысяч, если не больше. Многие древние роды исчезли совершенно, другие (оставшиеся) – влачили бедственное существование и гибли, как гибли храмы языческих богов, (ныне) покинутые и разрушающиеся. Большие дворцы опустели, и все в них было мертво, римляне двигались, как привидения, по городу, который был слишком велик для их замиравшей жизни. Если раньше, во времена (былого) расцвета империи, обширные пространства Рима, застроенные храмами, базиликами, аркадами и всякого рода зрелищными сооружениями, вызывали в человеке изумление, то теперь, с середины V в. н. э., Рим должен был представлять картину торжественного умирания города, в величественных пространствах которого уже не катится волна народного движения, и повсюду воцаряется могильная тишина».

Хотя войска Гейзериха не разрушали Рима, тот не только терял былой блеск, но превращался в строительный материал, мусор. Правда, когда варвары Майориан, Авит, Рицимер стали императорами, иные из них старались, как могли, сохранить Рим. Но напрасно император Майориан издал грозный эдикт, в котором говорилось: «Мы, правители города, решили положить конец бесчинству, благодаря которому обезображивается вид почтенного города и которое давно уже вызывает у нас отвращение. Нам известно, что общественные здания, которые составляют всю красоту города, подвергаются разрушению из-за преступной снисходительности властей. Под тем предлогом, что камень нужен для возведения общественных зданий, древние величественные сооружения подвергаются разрушению, и таким образом уничтожается великое лишь для того, чтобы построить где-то что-то ничтожное. А затем доходят уже до такого злоупотребления, что для постройки частного дома берут необходимый строительный материал, разрушая общественные здания. А между тем то, что составляет блеск города, должно было бы оберегаться гражданами с любовью. Поэтому мы устанавливаем как общеобязательный для всех закон, что все те здания, которые были воздвигнуты в древности для общего блага и для украшения города, будут ли то храмы или иные памятники, не должны быть никем разрушаемы, и никто не должен к ним прикасаться». Нарушивший этот закон судья подлежал штрафу в пятьдесят фунтов золота (20 кг золота). Если должностные лица Рима согласились бы исполнить противозаконный приказ судьи о разрушении здания, если они не окажут ему сопротивления, то за это «они будут подвергнуты наказанию плетью и им будут отрублены руки, так как они вместо того, чтобы оберегать памятники, оскверняют их». Как видите, уже в те времена римляне весьма решительно боролись с попытками самозахвата и разрушения.

Надгробье галла и его жены

Шло время… Некогда порабощенные, галлы и германцы стали устанавливать свои правила, требуя от Рима высших постов и большей доли в разделе земель. Одоакр сместил последнего римского императора за то, что римляне не соглашались отдать треть земель империи германцам. Вскоре вестготы и бургунды захватили две трети земель римлян. При этом надо помнить, что варвары вовсе не были земледельцами. Они были и оставались воинами. Правда, иные подчеркивают, что готы столетиями занимались земледелием и скотоводством, их лишь соблазны городов вовлекли в длительные войны. Чем дальше углубляемся в германские источники, писал Г. Гюнтер, тем более убеждаемся, что языческие германцы были не менее миролюбивы, чем современные вестфальские крестьяне. Уже тогда немцы умели ценить мир и дружбу. Была даже такая поговорка: мир питает, а война съедает. Все понимали, какие страдания приносят долгие распри. Но мир любой ценой и дружба с кем попало – «это не только не было идеалом, это вообще было невообразимо» (Неккель. Древнегерманская культура, 1925). Такой идеальный германец выглядел в глазах немцев как «щедрый, смелый, бесстрашный, дружелюбный, свирепый к врагам, верный друзьям, откровенный со всеми» (Грёнбек). Автор уверяет нас, что таковы «правильные представления о древних германцах». Бесспорно, в немцах есть и эти отмеченные выше черты. Однако характер нации всегда имеет две стороны. В условиях, когда войны и захваты, грабежи и насилия составляли повседневную жизнь, рисовать римлян, немцев, американцев, китайцев, англичан, русских «ангелами» просто смешно.

Как вы помните, Платон призывал к установлению царства любви, говоря, что любовь и эрос поселяются в сердце человека, но не в каждом сердце. Там, где живет жестокость, они отступают. Их величайшая сила и слава – в том, что они не могут ни поступать дурно, ни позволять этого. Сила никогда не идет с ними бок о бок, так как люди служат им добровольно. Кого коснется крылом любовь, уверял он, те «не ходят в потемках». Нигде так отчетливо не виден идеализм Платона, как в таких утверждениях. Всё, что мы видели в политике античного мира, сей тезис опровергает. У народов, окружавших Рим, не могло быть любви к зверю, выросшему на крови, грабежах и преступлениях, являвшемуся причиной их мучений, трагедий и слез. Конечно же, и Рим, где правили сила, жестокость, алчность и ненависть, никак не мог существовать в социуме по законам святой любви.

Смерть как символ эпохи

Любовь и рабство, так же несовместимы, как справедливость и тирания. В труде философа, историка, экономиста XVI в. Ж. Бодена содержится великолепный анализ того, что представляли собой древние народы с точки зрения требований гуманизма и цивилизованности. Жестокое отношение к противнику или пленникам тогда было в порядке вещей. О карфагенянах этот автор пишет: «Именно от карфагенян идут все эти казни: выдавливание глаз, разрывание конечностей, сдирание заживо кожи, медленное поджаривание и сажание на кол». Это-то и показали Пунические войны, о которых Полибий писал, что они «по жестокости и всем видам преступлений» превзошли все войны, о которых знали прежде.

Ритуальное кровопускание в Южной Америке

Однако и другие народы и племена следовали сей печальной традиции. Фукидид назвал фракийцев «самым безжалостным народом». Колесование шло от германцев, а их жестокость была сравнима только с их жадностью и алчностью. Тацит сказал о немцах: «У них вошло в привычку убивать, не сдерживая себя, из-за вспышки ярости, как убивают врага». Как писал Алкиатти, немцы, подобно скорпиону, готовы ужалить сами себя. Таковы же и галлы. Прокопий говорил, что жажда золота у галлов и германцев столь велика, что за золото они готовы продать жизнь, не задумываясь, а за деньги с легкостью развяжут любую войну. Датчане и норвежцы в жестокости превосходили немцев, а уж об англичанах и говорить нечего: те в своей гражданской войне ухитрились уничтожить 12 из 40 королей, не говоря о бесчисленном количестве принцев (около сотни за тридцать лет). Британцу убить противника, все равно что выпустить воздух. Римляне и греки в этом плане вели себя даже «более цивилизованно»: римляне казнили топором, лишая жизни отрубанием головы, позднее распространился способ уморения голодом, наконец, была разрешена пожизненная ссылка, тогда как среди греков традиционно использовался яд цикуты (яд даже разводили водой, чтобы смерть не была мучительной). У южных американцев принято было сосать кровь убитых и пировать на их растерзанных телах. Боден говорит о том, что жестокость южан (европейцев) заметно отличается от скифской, так как «последние впадают в ярость под влиянием импульса, а в мщении способны показать себя не только добродетельными, но и великодушными – они легко вспыхивают, но и легко успокаиваются». Иное дело европейцы: будучи враждебны, они атакуют врага «с хитростью лисицы и упорным, но не явным неистовством». И горе тому, кого они одолевают: «поверженного врага они подвергают ужасным и болезненным пыткам». Трансильванцы же (венгры, румыны) практиковали разрубание тел на куски и скармливание его останков пленным. В европейцах все время кипит желчь, которая отравляет их мозг и убивает душу. Вероятно, Ж. Боден прав, говоря, что «люди сходят с ума легче, чем животные», но от такого «легкого метода познания истории», согласитесь, становится как-то тяжеловато на сердце («Метод легкого познания истории»). Пусть лучше тяжко на сердце, но ясно в уме.

Известно, что мировой исторический процесс, как и судьбы человечества, в прошлом воспринимались многими в рамках теории смены великих мировых монархий – Вавилонской (Ассиро-Вавилон-ской), Персидской, Эллинской, или Греческой, и, наконец, Римской. Последняя империя обычно вопринималась как завершающая глава мировой истории, как финальный аккорд цивилизационного оркестра. Во многом теория эта основана на словах пророка Даниила, в которых он истолковывает сон царя Навуходоносора, и на видениях четырех зверей самому пророку. Царь, задумываясь над тем, а что же будет после него, увидел во сне огромного истукана с головой из чистого золота, грудь и руки его – из серебра, чрево и бедра – медные, голени – железные, ноги – частью железные, частью глиняные. Царь видит, как от горы отрывается камень и ударяет в того великана. Глиняные ноги его подломились – и железный великан был повергнут в прах. Позже, во времена Римской империи (ок. 200 г. н. э.), Ипполит Римский написал: «Неужели мы не распознаем в этих событиях, предсказанных некогда Вавилону Даниилом, то, что в наши дни вот-вот свершится в мире? Так вот, статуя, описанная Навуходоносору, есть образ империи мира. В ту эпоху царили вавилоняне: они были словно золотой головой статуи. После них персы будут владычествовать в течение 245 лет, и это доказывает, что они представляют серебро. Господство переходит затем к грекам на 300 лет, начиная с Александра Македонского, это медь. А им наследуют римляне, это железные голени статуи, ибо они сильны как железо». Камень же, сокрушающий статую, по Ипполиту, это Христос; он сойдет с небес, «как камень, отделяющийся от горы без участия человеческой руки, чтобы ниспровергнуть царство этого мира, установить небесное царство Святых, которое никогда не будет разрушено, Самому стать горой и станом Святых, заполнив всю землю». Таким образом, четвертый зверь в видениях пророка Даниила символизировал собой Римскую империю. Империя – зверь воистину грозный и страшный, с железными зубами и медными когтями, безжалостный к своей жертве.

Король остготов Теодорих. Медальон. 500 г.

Но любой, даже самый грозный зверь стареет, теряет зубы и стесывает когти. И тогда уж нет ему спасения от более сильных хищников. Горе побежденным…

И тем не менее посылка не совсем верна. Рим пал, но вовсе не так, как некогда рухнул знаменитый Родосский Колосс. С приходом варваров мир не погиб, как того некоторые ожидали. И пророчество Даниила не осуществилось. Казалось, какие-то невидимые силы стали работать в пользу империи, что сгинула вроде бы навсегда. Не стоит думать, что «варвары» руководствовались в их действиях одним лишь инстинктом мести, грабежа и разрушения. Делались и кое-какие попытки упорядочить и даже спасти остатки римских законов. Король вестготов Эврих в 475 г. выпустил «Кодекс законов». Впоследствии тот оказал большое влияние на средневековое законодательство. Сам король не очень хорошо знал латынь, но он использовал знания языка и законов канцлером Львом, которого сравнили с Тацитом и Горацием. Кодекс Эвриха составлен римскими юристами, и те, безусловно, взяли многое из всей римской юридической практики и законодательства. В документе зафиксирована изоляция германцев и римлян. И это произошло за год до окончательного крушения Западной Римской империи.

Позволим себе небольшое отступление, подтверждающее, сколь серьезным и мощным было воздействие римской культуры на варваров, и прежде всего на германцев… Поэт Возрождения Конрад Цельтис посвящает гражданам Трира стих, где говорит, что он, глядя на улицы и площади Трира, словно видит Рим: «Как будто снова Рима развалины воочью вижу, глядя на эти вот колонны, портики, ворота…» Спустя века Гёте как-то дал характеристику Винкельману, всю жизнь мечтавшему повидать чужие страны. Наконец он пришел к мысли о необходимости поехать в Рим. Там он почувствовал, насколько его пребывание в Вечном городе соответствовало всем его устремлениям. На него, как и на многих других, Рим произвел неизгладимое впечатление. Гёте приводит слова одного из друзей: «Рим – это место, в котором, по нашему мнению, сосредотачивается воедино вся древность, и потому нам кажется, что всё, что заставляют нас чувствовать древние поэты, древние государственные устройства, всё это в Риме мы не только чувствуем, но даже созерцаем. Подобно тому как Гомера нельзя сравнивать с другими поэтами, так Рим нельзя сравнивать ни с каким другим городом, а римские окрестности ни с какими другими». Рим воспитал целые поколения европейцев, включая и нас, русских. Точно так же Россия столетиями воспитывала народы ойкумены. Надо быть очень недалеким (скажу прямо, глупым шакалом), чтобы пинать льва, который еще и не выпустил когти.

Король остготов Теодорих счел себя преемником римской государственности и довольно успешно стал управлять двумя народами – римлянами и готами. В созданном им государстве языком законодательства и управления, как и языком культуры, стала латынь. Он с пониманием относился и к чувствам верующих, говоря: «Мы не можем предписывать веры, ибо нельзя силой заставить человека верить». Эдикты Теодориха были буквально пронизаны идеями римского права. Обращаясь к своим подданным, Теодорих совершенно искренне призывал: «Вам следует без сопротивления подчиниться римским обычаям, к которым вы вновь возвращаетесь после длительного перерыва, ибо должно быть благословенным восстановление того, что, как известно, способствовало процветанию ваших предков. Обретая по божественному соизволению древнюю свободу, вы опять облачаетесь в одеяния римских нравов…» И хотя оба этих народа (римляне и готы), разумеется, не слились в единое целое, но то, что они часто руководствовались в жизни и деяниях римской культурой, не вызывает никаких сомнений. Когда король Теодорих посетил Рим (около 500 г. н. э.), он настолько был поражен красотой и величием Вечного города, что выделил немалые средства на поддержание архитектурных ансамблей – театра Помпея, амфитеатра Тита и форума Траяна.

Специальный архитектор должен был следить за состоянием городских стен, акведуков, дорог и т. д. При нем столица его государства, Равенна, украсилась новыми великолепными постройками, а красота резиденций и садов вызывала зависть и была на слуху у всей Европы. Довольно насыщенной была и духовная жизнь короля, ближайшего его окружения. В той атмосфере казалось абсолютно естественным, что Теодорих привлек к управлению страной образованнейших людей того времени – знатока римской истории Симмаха, дипломата и писателя Кассиодора, педагога, ритора, поэта Эннодия и, конечно, философа, писателя и блестящего переводчика Боэция (ок. 480–524).

Укрепленная Равеннская гавань

То был век, когда жили и творили последний великий историк античности Аммиан Марцеллин, философ Боэций, великий римский поэт Авсоний, политик и писатель Кассиодор. Приходится только сожалеть, что от Симмаха-оратора почти не сохранились его речи (лишь нескольких отрывков и три панегирика императорам Валентиниану и Грациану), да еще реляция об алтаре Победы («Relatio de ara Victoriae»). Реляция характеризует Симмаха как приверженца старых традиций и старой религии. Большой интерес представляет сборник его писем (которые собрал и издал после смерти Симмаха его сын), проливающий яркий свет на культурную, религиозную и идейно-политическую жизнь в Риме и Римской империи конца IV в. Переписка Симмаха включает 900 писем и 219 донесений императору и бесспорно является ценным источником для анализа событий конца IV – начала V вв., поскольку автор непосредственно в них участвовал. Симмах был квестором, претором, верховным жрецом, правителем нескольких провинций и, наконец, префектом Рима и консулом. Большую часть жизни он провел в Риме, являясь участником многих исторических событий, хотя и называет себя «человеком, не склонным к общественным делам». Трудно переоценить значение как исторического источника донесений Квинта Аврелия Симмаха императору. В 384 г., когда автор был префектом Рима, им отослано 49 донесений (Relationes). В них затронуты различные вопросы, касающиеся жизни «вечного города». Из донесений Симмаха мы узнаем о политической, культурной и экономической жизни в Риме, о настроениях знати и плебса. Мы знакомимся с плачевным положением «вечного города», зависящего от милостыни императора, и одновременно видим надежды на возрождение идеи о вечности и несокрушимости Рима. С 60-х гг. IV в. Симмах пользуется репутацией одного из лучших римских ораторов. В 369 г. он послан со специальным поручением сената во главе делегации к императору Валентиниану I в Трир, где отмечали победу над германцами. Видимо, его ораторские способности были оценены по достоинству императором, перед которым Симмах выступил тогда с тремя речами. К той же эпохе относится жизнь и деятельность Кассиодора.

Сцена из школьной жизни в Древнем Риме. Рельеф из Трира

Симмах интересен еще и тем, что, находясь на другой стороне политико-религиозного лагеря, он стоял во главе той языческой знати, что боролась за восстановление языческого культа. Широта его интересов и воззрений, высокая культура и коммуникабельность сделали это имя известным среди самых разных адресатов. Симмах переписывался более чем с 60-ю корреспондентами. Среди них были как язычники, так и христиане, как римляне, так и варвары, как консулы, так и малоизвестные люди, поэты, писатели, историки, правители провинций, приближенные императоров и сами императоры. Из его писем мы видим, сколь непросто складывались взаимоотношения между язычниками и христианами. Особый интерес представляет оценка социально-экономического состояния империи, положение народа, вождей, аристократии. Атаки варваров на Рим становились все яростнее. Это порождало настроения упадничества и отчаяния среди аристократии и народа, вело к дезорганизации жизни империи. Как свидетельствуют письма Симмаха, римская знать вела себя неприглядно: при первых же признаках мятежа или какой-либо серьезной опасности она тут же покидала город. Как только замечались в Риме признаки недовольства, аристократия немедленно удаляла из города свои семьи, а затем, если дело принимало серьезный оборот, сенаторы и сами покидали «Вечный город». Когда-то Рим прославился тем, что в избытке давал плебсу и народу хлеба и зрелищ. Теперь префект Рима и знать зачастую уже не в состоянии разрешить существенный для города продовольственный вопрос. Ни отъезд из Рима, ни частые пожертвования хлебом и мясом не могли надолго успокоить население. Чувствуя бессилие, префект вынужден обращаться за помощью к императору: «Только вы, – пишет Симмах в 384 г., – можете прийти на помощь «Вечному городу», лишенному доходов и средств к существованию. Если провинции перестанут платить ему денежные субсидии, то есть основания думать, что с сокращением доходов город будет лишен необходимого». В сенате позиции Симмаха как крупнейшего оратора и авторитетнейшего сенатора были подкреплены тем, что именно ему было поручено прочитать послание нового императора Грациана, в котором тот уведомлял сенат о смерти своего отца и излагал свою политическую программу. В 382 г. начинается самый яркий период в жизни Симмаха: разворачивается его борьба за алтарь Победы. Император Грациан, действуя по указанию Медиоланского епископа Амвросия, велел удалить из Римской курии, где заседал сенат, статую и алтарь богини Победы, конфисковал средства, выделяемые на жертвоприношения, на содержание жрецов и весталок, а также передал все земли жреческих коллегий и весталок в государственную собственность. Когда в Риме стало известно о решении императора, сенат направил в Медиолан делегацию во главе с Квинтом Аврелием Симмахом. Правда миссия Симмаха оказалась неудачной. Делегация даже не была принята при дворе. Но в 383 г. Грациан был убит, и в 384 г. Симмах снова едет в Медиолан. Ему удается, видимо, как пишет цитируемый нами историк П.П. Шкаренков, произнести яркую речь перед императорским консисторием, но активное противодействие Амвросия Медиоланского свело на нет первоначальный успех его выступления. Неудачей, постигшей Симмаха в его борьбе за сохранение в Римской курии языческого алтаря, алтаря Победы, воспользовались недовольные им городские куриалы, и Симмах был вынужден оставить свой пост, уступив его христианину Пипиану. В 387 г. Симмах принимал участие в торжествах, посвященных третьему консульству императора Валентиниана II, но вскоре приветствовал узурпатора Максима: в 387 г. Максим вторгся в Италию, и Симмах написал ему панегирик, за что в 388 г. и был назначен консулом. Вскоре выяснилось, что поставив на Максима, он совершил политическую ошибку: Максима разбил Феодосий, а Симмаху пришлось искать убежище в христианском храме. Сократ Схоластик сообщает, что Симмах даже был вынужден принять христианство, чтобы заслужить прощение императора. В 389 г., во время визита Феодосия в Рим, Симмах написал ему панегирик и в 391 г. стал консулом. Будучи консулом, Симмах снова возбудил дело об алтаре Победы, но успеха не добился. В 402 г., когда на востоке империи началось наступление готов, Симмаха отправляют послом сената к императорскому двору в Медиолан, где он просит вернуть алтарь Победы, но получает вновь отказ. Последние его письма датированы 402 г. н. э. Очевидно, оставшийся не у дел и этот «последний римлянин» вскоре умер.

Боэций перевел на латинский язык сочинения Аристотеля и Порфирия, произведения Евклида и Никомаха. Теодорих придерживался христианского вероучения, хотя и арианского духа. Отец Боэция, Флавий Маенлий, был консулом в Риме в 487 г. при германском наемнике Одоакре, который и лишил власти Ромула, последнего официального римского императора. Рано оставшись сиротой, Боэций был усыновлен знатным патрицием Симмахом, консулом, главой сената, префектом города Рима. Затем он женился на его дочери. Выходец из аристократического рода Анициев (среди них много консулов, два императора и даже папа) Боэций получил блестящее образование, видимо, обучаясь в школах Рима, Равенны (прямых указаний нет). Главным источником его знаний была его домашняя библиотека, где собраны были книги многих выдающихся умов ойкумены и о которой позже он с грустью вспоминал в тюрьме, работая над «Утешением философией»… Знаменательно, что сей блестящий ум, принадлежавший к семейству, которое было в родстве с византийским императором, станет и первым министром при дворе короля Теодориха.

Кассиодор (сенатор, консуляр) долгие годы вел переписку Теодориха. Будучи начальником консулярии, он составил собрание посланий короля, куда вошли и письма к Боэцию. В одном из них король просит его подобрать кифареда. В другом – просит сделать для бургундского короля водяные часы. В частности, в одном из писем говорится: «Нам известно, что искусства, которыми обычно занимаются несведущие, ты испил в самом источнике наук. Ведь ты вошел в школы афинян, находясь далеко от них, и таким образом к хорам плащеносцев ты присоединил тогу, чтобы учение греков сделать наукой римской… Ты передал потомкам Ромула все лучшее, что даровали миру наследники Кекропса. Благодаря твоим переводам музыкант Пифагор и астроном Птолемей читаются на языке италийцев; арифметик Никомах и геометр Евклид воспринимаются на авзонийском наречии; теолог Платон и логик Аристотель рассуждают между собой на языке Квирина. Да и механика Архимеда ты вернул сицилийцам в латинском обличии… Всех их ты сделал ясными посредством слов, понятными – посредством точной речи, так что если бы они могли сравнить свои творения с твоими, то, возможно, предпочли бы твое». О талантах Боэция свидетельствует и то, что им написаны трактаты по арифметике, геометрии, астрономии, музыке.

Церковь Св. Аполлинария в Равенне

Взгляд на музыку как важнейшую часть системы знаний был распространен в античном обществе. Эрудит Марк Теренций Варрон считал, что музыка должна изучаться наряду с геометрией, астрономией, арифметикой и философией. Цицерон ставил ее в один ряд с геометрией и грамматикой, а Элий Спартиан – с грамматикой, риторикой, геометрией, живописью. Фабий Квинтилиан (I в. н. э.) указывал в своем трактате на важную роль музыки в воспитании и образовании ораторов. В его «Музыкальном установлении» Боэций рассматривает «науку» и «искусство» – disciplina и ars – как взаимодополняющие друг друга понятия. В одном из фрагментов хроники, относящейся к началу VI в., сказано, что Боэций написал книгу о Святой Троице, несколько глав по догматике и книгу против Нестория. Он сочинил буколическую поэму, а в диалектике и математических науках был столь силен, что, по мнению иных, был равен или даже превосходил древних авторов.

Вовсе неудивительно, что такой универсальный ученый, каким был Боэций, стал светочем мысли для королевского двора остготов, а затем уже и мостиком от античности к последующей эпохе («учителем Средневековья»). Позже по его наставлениям будут учиться студенты Оксфорда и в XVII в. Он полагал, что математика подготавливает ум к занятиям философии, науки наук. Философию он называл «своей кормилицей». Сегодня мы ее можем в лучшем случае назвать «утешением». В работах Боэция содержится и мысль о том, что «истины веры должны быть подкреплены доказательствами разума». Такой подход был очень важен в ту эпоху, когда вера стала всё более претендовать на роль «госпожи мыслящего мира». Пренебрегающий знанием человек, говорил он, попадает сразу же в трясину незнания. И там его начинают терзать «дикие страсти», что, подобно гарпиям, раздирают на части его натуру. Боэций большое значение придавал и фортуне, видя в ней не только великую богиню, но и мировую силу, посредством которой организуется миропорядок. Он пишет, что Фортуна может стать жестокой к тиранам, ранее устрашавшим народы, но милостива к тому, кто был повержен, хотя чаще всего она равнодушна и холодна. «Она не слышит несчастных и равнодушна к рыданиям, смеется над стенаниями, которые сама же и вызывает». Боэций не сомневался в том, что мир разумен и гармонично устроен, видимо, даже не представляя себе, сколь пророческими окажутся его же слова об игре Фортуны. Тем более что он занимал такой важный пост, как пост министра финансов (комита священных щедрот) Остготского королевства. Жизнь внесла коррективы.

Но когда Боэций и его тесть Симмах стали первыми лицами в государстве, это вызвало зависть среди соперничающих кланов. В 522 г. Теодорих назначил его на пост «магистра всех служб» (фактически сделал премьер-министром). Оба его сына назначаются консулами. Боэций начинает активную деятельность: поддержал разоряющихся от грабежей и податей провинциалов, спас от голодной смерти Кампанию, выручил из беды сенатора Павлина и т. д. Будучи честным и прямодушным человеком, он был чужд интриганства, не мог предусмотреть коварства противников, с которыми пришлось вступать в столкновение. Конфликт, видимо, был все же неизбежен.

Патриций Боэций. Миниатюра из рукописи XII в.

Римский клир и сенат начали вести оживленную переписку с византийским двором. Стало ясно, что кое-кто мечтал вернуться в лоно единой Римской империи. И когда в 524 г. Юстин (не без ведома папы Иоанна I) издал эдикт против ариан, доносчики сообщили Теодориху о том, что некоторые влиятельные лица у него в правительстве настроены провизантийски. Последовал донос на влиятельного сенатора и вице-консула Альбина, входившего, вероятно, в круг друзей Боэция. Учитывая враждебный характер отношений между остготами и Византией, меж Востоком и Западом, это рассматривалось как государственная измена. Всех их обвинили, поместили в заточение, вместе с Симмахом казнили (525 г.). Иные историки считают возможным наличие влиятельной антиготской партии в правительстве Теодориха, действовавшей против его «regnum» и мечтавшей с помощью императора Восточной Римской империи Юстиниана вернуться к «libertas Romana». Иначе просто трудно объяснить, почему король, который в течение тридцати лет, с 493 по 523 г., был исполнен «ко всем доброй воли», установил «мир среди племен», «не совершал плохих поступков», в результате чего «благополучие наступило в Италии», вдруг резко поменял выигрышную и успешную политику. В анонимной хронике об этом событии, жертвой которого стали Альбин, Симмах и Боэций, сказано о наступившем переломе в отношении к итальянцам Теодориха: «Дьявол нашел путь, чтобы забрать под свое влияние человека, правившего государством без придирок», и тогда как бы ни с того ни с сего «начал король вдруг яриться на римлян, находя для этого случай». Может быть, следовало спросить себя: «Не нашел ли дьявол путь прежде в другой лагерь?»

Гибель Ниобидов. Римская копия

Свою лепту в конфликт внесли и религиозные моменты. Ранее императоры Византии шли на уступки разным течениям (монофизитам и несторианам) и старались затушевать религиозные различия. В 482 г. император Зенон даже издал «эдикт о единстве», в котором допускались отступления от халкидонской формулы (Халкидонский собор в 451 г.). Монофизиты считали, что у Христа одна природа – божественная, а не человеческая. Взяв под свое покровительство отпавших от Византии западных римлян, Теодорих преследовал собственные цели, готы исповедовали арианство. Когда политика Византии изменилась и начались гонения на имперских ариан (единоверцев Теодориха и готов), когда стали закрываться их храмы, готы отреагировали крайне болезненно. К этой религиозной настороженности добавились еще и политические подозрения.

Гробница Теодориха Великого в Равенне

Так погиб тот, кого называют «послед-ним римлянином». Перед смертью он написал произведение «Утешение философией». Крупнейший историк XVIII в. Э. Гиббон назвал ее «золотой книгой». «Утешение» было им написано в редко встречающейся в античной литературе форме сатуры, своеобразного сочетания прозы и стихов. Философия предстала перед Боэцием в видениях, в образе прекрасной женщины, что в правой руке держит книги, а в левой – скипетр. Эти образы символичны, ибо и вся Боэция жизнь состояла из постоянной смены двух родов занятий, заполнявших ее. Философия открывает ему, что же представляет собой это обманчивое счастье. «Теперь, если ты обрел проницательность, наступило время раскрыть, в чем состоит суть истинного счастья. – Из твоих рассуждений, – ответил я, – вижу, что невозможно получить ни достатка через богатство, ни могущества – посредством царской власти, ни уважения – с помощью почестей и чинов, ни знаменитости через славу, ни радости – посредством наслаждения». Всему виной человеческое заблуждение. Это оно уводит его от истинного и совершенного к временному, вторичному, ложному и несовершенному. Боэций считает, что все указанные вещи, взятые в комплексе и единстве, все ж могут доставить счастье. Нехватает лишь одного – «надо восславить Отца всего сущего», то есть обратиться к Богу… На могиле последнего римлянина неизвестный поэт написал эпитафию: «Здесь покоится Боэций, толкователь и питомец Философии, стяжавший славу, достигшую звезд. Его превозносит Лациум (Рим), о нем скорбит поверженная Греция. Но не погиб ты от чудовищного злодеяния тирана. Твое тело принадлежит земле, но имя переживет века!» По преданию, прах Боэция вначале находился рядом с местом его заключения, у старой церкви Святого Павла, но в 721 г. по приказу лангобардского короля Лиутпранда перенесен в собор Чьельдоро в Павии. О его наличии там писал Данте в «Божественной комедии». В раннем Средневековье возникает и культ Боэция как мученика церкви. Его образ был запечатлен во многих миниатюрах, а также на портале Шартрского собора. Смерть Боэция показала, как трудно шел процесс ассимиляции римской и варварской культур.

Г. Бальдунг. Три возраста человека

Судьба не была благосклонна к убийце… Через год король заболел и умер. О том, что Теодорих чувствовал несправедливость содеянного, говорят сведения, что приводит Прокопий Кесарийский: «Симмах и его зять Боэций были оба из старинного патрицианского рода; они были первыми лицами в римском сенате и консулярами. Оба они занимались философией и не меньше всякого другого они отличались справедливостью; многим из своих сограждан и иноземцев они облегчили нужду благодаря своему богатству; этим они достигли высокого уважения, но зато и вызвали зависть у негодных людей. Послушавшись их доносов, Теодорих казнил обоих этих мужей, будто бы пытавшихся совершить государственный переворот, а их состояние конфисковал в пользу государства. Когда он обедал несколько дней спустя после этого, слуги поставили перед ним голову какой-то крупной рыбы. Теодориху показалось, что это голова недавно казненного им Симмаха. Испуганный таким ужасным чудом, он весь похолодел и стремительно ушел в свой покой к себе на ложе… Затем, рассказав всё, что с ним случилось, своему врачу Эльпидию, он стал оплакивать свой ошибочный и несправедливый поступок по отношению к Симмаху и Боэцию. Раскаявшись в таком своем поступке и глубоко подавленный горем, он умер…»Теодорих все же оставил о себе добрую память… Хотя королевство остготов просуществовало лишь 30 лет, о нем слагались песни и народ наградил его титулом «Великий». Затем на Италию обрушились лангобарды (длиннобородые), подвергшие страну страшному разгрому. Про них тогда говорили, что они «дикие более страшной дикостью, чем обычно бывает дикость германцев». Христианство тем не менее постепенно цивилизующе влияло на варваров, и те меняли привычки и нравы.

Собор Св. Софии в Константинополе

Римляне, бесспорно, оставили ярчайший след в истории цивилизации и культуры. И все же то, что почти вся их культура, образно говоря, «оделась в одежды Марса», сыграло роковую роль. Имя бога войны, стоило бы тут напомнить, этимологически произошло от корня «mor», связанного с понятием смерти в индоевропей-ских языках. Римляне не только захватили земли у многих народов, они растоптали их культуру. Автор книги «Мифология и религия этрусков» А. Наговицын говорит: «Ранняя римская история изобилует описаниями подобного поведения римлян. К сожалению, традиция захвата чужой земли сохранялась в Риме до его падения, что явилось катастрофой для культуры всего древнего мира, во многом уничтоженной римлянами». Часы Римской империи показывали: время ее безвозвратно ушло…

Агрикола приносит плоды наук и искусств в Англию

Даже уходя с исторической сцены как главное действующее лицо, Рим будет находиться на авансцене истории, хотя и в самых различных ролях – советника, управленца, учителя. Поэтому он и не погиб… Некогда Августин в проповеди, говоря о судьбах Рима, отмечал, что великий город и раньше терпел бедствия, хотя и сам порабощал и эксплуатировал народы. И все же «Roma non pereat si Romani non pereant!» («Рим не погибнет, пока живы римляне!») Следствием описанных сложных процессов стало лишь завершение важнейшего периода истории, античности, с которым заканчивался первый акт великой трехчастной драмы и трагикомедии, имя которой Цивилизация. Упадок средиземноморской цивилизации, начавшийся, как иные считают, с III в. н. э. и продолжавшийся необратимо, хотя и с некоторыми перерывами, до конца V в. н. э., привел к ряду важных моментов.

Во-первых, произошла романизация былого варварского мира. Через столетия немцы станут почти что властителями Европы, а пуританизм одержит ряд побед над католицизмом. Север как бы отпадет от Западной Европы, а немцы (Карл и Фридрих) будут громить ставшие изнеженными и сибаритствующими южные племена италиков. Шубарт тогда скажет: «Прометеевская культура уже не ищет дружбы с культурами Средиземноморья, они противны ей, и она старается от них отделаться. «Прочь из Рима» – вот ее лозунг. Новая культура – это культура нордическая». Что это как не запоздавший во времени отклик былой вражды! Другим важнейшим качеством древних было сочетание природной мудрости и душевной силы, позволявшее стоически переносить неудачи и поражения, квинтэссенция мудрости, находчивости и силы. Мужество позволяло им легче перносить удары судьбы. Сенека даже утверждал, что бедствие дает повод к мужеству. Плавт считал спокойствие в несчастьях отличной приправой к жизни. В чем-то они правы, как герои трагедии Софокла, восклицающие: «Много есть чудес на свете, человек – их всех чудесней». Ученым и исследователям следует воспитать в себе готовность идти за доводами и доказательствами, куда бы они их ни привели (Платон). Политикам желаем в полной мере отвечать критериям: «Быть и витией в речах, и в делах деловым человеком» (Гомер. «Илиада»).

Во-вторых, римская культура «переехала» из Европы на земли Малой Азии, создав новую столицу Восточной Римской империи – Константинополь. Тут уж греко-римский синтез дал выброс новой энергии, что было подхвачено, близко воспринято всем массивом скифско-азиатского мира. В-третьих, христианство (после крушения старого Рима) овладело Римом новым, а с ним, в значительной мере, Европой и поднимавшейся Русью. В-четвертых, основы великой римской культуры станут на долгие века источниками просвещения и развития искусств во всей ойкумене.

Русский писатель и поэт В. Брюсов в романне «Алтарь Победы» устами одного из героев определил историческое назначение Рима как своего рода культурной центрифуги или плавильного котла, соединившего в своих недрах и, конечно, под его властью многие народы и культуры: «Рим, мой дорогой, – говорил мне Ремигий, словно изъясняя урок непонятливому ученику, – средоточие мира. Рим так велик, что взором обнять его нельзя. В городе, где бы ты ни был, ты всегда оказываешься в середине. Что в других странах находится по частям, в нем одном соединено вместе. Ты в Риме найдешь и утонченность Востока, и просвещенность Греции, и причудливость далеких земель за Океаном, и все то, что есть в нашей родной Галлии. Жители всех провинций и народы всех других стран смешиваются здесь в одну толпу. Рим – это в сокращении мир. Это – океан красоты, описать который не в силах человеческое слово. Кто однажды побывал там, не захочет никогда жить в другом месте». Океан красоты, да, возможно, но при этом созданный на морях крови и пота рабов и побежденных народов.

В-пятых, римская цивилизация в дальнейшем обрела, как некое бессмертное божество, новое рождение, дав восхитительный и ни с чем не сравнимый плод Ренессанса. Хотя Дю Белле и сказал о Риме: «Что вечным мнилось – рухнуло, распалось», Италия вновь стала притягательным центром для народов и культур мира. Однако новый подъем – триумф не великой Империи, но триумф человека, индивидуала, триумф свободной vita nova.

Образ «Спасение римского народа»

Возможно, одной из причин того, что Римская империя царила и процветала так долго (дольше, чем любая другая), были прагматизм и реализм, соединившиеся с пониманием роли силы в мировой политике. И здесь выявляется любопытная особенность. Римляне были материалистичным народом, изначально не верившим ни в какое божественное сотворение мира. У них напрочь отсутствуют космогонические сюжеты, история об основании Рима заменяет рассказ о сотворении мироздания. Дюмезиль писал: «В эпоху расцвета римляне не имеют своей мифологии… римская история от основания города заменяла мифологию людям, для которых все ценности определялись их городом, и ни окружающий его мир, ни времена, которые ему предшествовали, не представляли особого интереса». Давайте же подумаем. То, к чему идет «развитая часть» мировой цивилизации (общий правитель, единая структура управления, общий рынок, одна армия, обустройство всех регионов по «римской модели», почитание «чужеземных богов»), римляне опробовали уже две тысячи лет тому назад. Модель эта в целом все же оказалась успешной (во всяком случае, в культурном плане нет более успешной и долговременной). Но ведь она все-таки не выдержала длительного испытания временем. Народы, при всех плюсах единой власти Империи, всё же предпочли разойтись по своим домам.

 

Уроки античной истории для России

С годами Рим не только стал важнейшим vademecum (лат. – путеводителем) по древнему искусству, но своего рода божеством, вердикт которого означал consensus omnium (лат. – единодушное согласие). Важны изучения и военно-политического и социально-культурного опыта великого Рима. Не желая быть «Третьим Римом», тем не менее, мы призываем вас внимательнее изучить опыт возникновения, существования и гибели «Первого Рима». Кто знает, возможно, внимательный анализ античных уроков древних цивилизаций (и наших параллелей к ним) поможет нам избежать гибели, создать на Руси достойное настоящее и будущее.

Цицерон задумал написать всю отечественную историю, включив события из истории Греции, и с добавлением греческих рассказов и мифов, но его удержали многочисленные общественные дела, да и личные неприятности. Мы поставили схожую, но более скромную задачу: создать всемирное полотно, удержавшись и от ряда мирских соблазнов, политическую ношу оставив тем, кто более достоин и умен. Поверьте, менее всего хотелось бы, чтобы кто-то бросил в наш адрес упрек, некогда высказанный в адрес ученых Руссо: «С ученым видом роются во тьме веков (эти ученые и писатели); вас торжественно проводят перед лицом народов древности; перед вами последовательно разворачивают картины Афин, Спарты, Рима, Карфагена; засыпают вам глаза песком Ливии, дабы помешать увидеть происходящее вокруг вас». Напротив: показывая прошлое мира, хотим, чтобы четче поняли проблемы настоящего и нашли пути их решения в России. Возможно, поэтому труд сей заслужит внимание и пойдет на пользу. Хотелось бы надеяться, что его не ожидает судьба тех мудрецов, о которых Хайям писал:

Рим чрезвычайно интересен тем, что позволяет и ныне заглянуть в сердцевину общества, с его людскими страстями, вожделениями, надеждами и страхами. Вы словно бы оказываетесь в некой огромной научной лаборатории, где материалы исследования дают возможность проводить самые сложные, интересные опыты. Он замечателен еще и тем, что его история «повторяется» в будущих сценариях.

Воинская сцена. Иран. 1330-е гг.

Правда, мы никогда и не были в положении Цинцинната. Тот оставил власть – и встал за плуг… Увы, разделить его судьбу не пожелал не только Цицерон, но даже народолюбец Саллюстий, писавший в прологе к «Заговору Катилины», что был бы счастлив, обретя досуг, уйти от политической жизни. Мы сочли более полезным для общего дела вообще не покидать ни нашего «плуга», ни «земли».

Иные горячие головы представляют русских былинными героями, что своими знаниями и подвигами облагодетельствовали чуть ли не все народы… «В новом, «послепотопном» мире особая роль – миссия возрождения – выпала на долю арийцев, чей континент был разрушен. Они вынуждены были мигрировать на юг, причем в разных направлениях. Древние русы, например, расселились на огромных территориях, от Европы до Азии. Они стали «культурными героями» – то есть народом, который нес «одичавшим южанам» развитые знания и умения во всех областях. Говорят, ими, начиная с IX тысячелетия до н. э., были созданы первые «настоящие города» на островах Средиземноморья, в Северной Африке, Палестине, Малой Азии и в дельте рек Тигра и Евфрата. Поэтому нет никаких оснований считать IX тысячелетие до н. э. временем диким и «доисторическим», ведь именно тогда были заложены основания для развития всех последующих цивилизаций. От цивилизации древних русов культурный импульс передавался дальше: например, от Убейда – к Шумеру, от Шумера – к Вавилону и Ассирии. Или от Древнего Египта – к Греции и Риму. Впрочем, это вовсе не означает, что русы существовали на этих территориях только в глубокой древности, а затем ушли отсюда навсегда. По мнению В. Калашникова, «русской землей» была и Малая Азия, которая в значительной мере взрастила и цивилизацию Эллады, а через этрусков – и Древнего Рима. Не правда ли, какая дерзкая и безумная идея!? Но имеет ли она право на жизнь? Возможно, но не для прошлого, а для будущего… И то только при одном условии… Если то, чего не смогли достичь древние греки и римляне, евреи и египтяне, шумеры, персы, арабы, французы, англичане и американцы, то, что, как представляется, не по силам даже могучей и объединенной современной Европе и Америке, – государственное воспитание феноменальной интеллектуальной личности – будет сделано в России! Эту цель следует поставить в качестве главной и первостепенной задачи в новой России.

Раскопки в Эфесе

Это же касается и античной цивилизации в целом… В. И. Вернадский в работе «Научная мысль как планетное явление» писал: «Чудо» эллинской цивилизации – исторический процесс, результаты которого ясны, но ход которого не может быть прослежен, был таким же историческим процессом, как и другие. Он имел прочную основу в прошлом. Лишь результат его по своим следствиям – темп его движения – оказался единичным во времени и исключительным по последствиям в ноосфере. Ход научной мысли нашего времени, XX столетия – по вероятному результату – может привести к еще более грандиозным следствиям, но по своему ходу он явно и резко отличается от того, что происходило в маленькой области Средиземноморья, – побережья Малой Азии, островов и полуостровов Греции, Сицилии, Южной Италии и отдельных городов Средиземного, Эгейского, Черного, Азовского морей, куда проникла эллинская культура, причем в это время научная творческая мысль сосредотачивалась главным образом в Малой Азии, Месопотамии и в Южной Италии, тогда греческой по культуре и языку. Резкое отличие научного движения XX века от движения, создавшего эллинскую науку, ее научную организацию, заключается, во-первых, в его темпе, во-вторых, в площади, им за-хваченной – оно охватило всю планету, – в глубине, затронутых им изменений, в представлениях о научно доступной реальности, наконец, в мощности изменения наукой планеты и открывшихся при этом проспектах будущего. Эти отличия так велики, что позволяют предвидеть научное движение, размаха которого в биосфере еще не было». Ход цивилизации всегда в той или иной мере носит скачкообразный характер, а резкие расслабления и периоды покоя (пусть вынужденного) служат подготовительным периодом для новых скачков. На эти слова хотели бы обратить особое внимание. Сегодня меняется весь ритм жизни. Меняются старые скрижали прогресса. Меняются схемы существования человека и общества. Неизбежно должны смениться сами типы и образы власти.

Сегодня задача историка, учёного и писателя состоит в том, чтобы подсказать народу и его правительству наиболее верный путь развития страны и надежные способы кардинального решения острых и болезненных проблем. Они должны выступить в роли бога врачевания Асклепия, став главными врачами нации. При всех различиях у человечества одно тело, ум, речь и наука. На заре цивилизации важнейшие открытия были сделаны едва ли не всеми народами: около 3000 лет до н. э. видим первые зачатки астрономических наблюдений в Китае, Египте, Вавилоне; затем в 1100 г. до н. э. китаец Чу Конг дает определение наклонения эклиптики к экватору; в Вавилоне в VII–VI вв. до н. э. происходит установление сароса, то есть цикла солнечных затмений; наконец, в Греции возникло учение о шарообразности Земли (Пифагор). Но если тысячи лет назад усилиями умов тех, кто зачастую и не знал о существовании друг друга, достигался прогресс, ныне, тысячелетия спустя, подкрепленная необходимостью логика требует еще более масштабной координации знаний, наук, финансов, энергии, культуры. Ведущие страны мира должны принять участие в этом великом и новом «открытии наук».

Мавзолей Мавсола

В то же время необходимо передать знания, опыт и мудрость древних, как и осознание их трагических ошибок современникам… Греки – это народ народов, стремившийся ответить едва ли не на все мировые вопросы. Говоря словами Исократа, они умели довольствоваться настоящим, думая о будущем! Возьмем их любознательность и проницательность, черты, о которых писал Ювенал. Нам порой не мешает быть и похитрее, как изворотливый Одиссей. У римлян стоило бы унаследовать силу, отвагу, глубокое уважение к предкам… Любое общество без подобных людей обречено на гибель и разложение. «Пусть встречу смерть, но да возобладает истина!» – девиз героических сынов великих народов. В конце IV – начале III в. до н. э. примерно так же выскажется Феодор-Безбожник: «Мудрец не должен видеть препятствий ни в законах, ни в обычаях, ни в верованиях на пути овладения истиной». Будем римлянами в приверженности (не только в теории, но и на практике) к праву и законам империи августовского типа, провозвестником которой стал Цицерон. Будем свято следовать законам, как это делали те же римляне, но при этом чаще вспоминать гениальную фразу Цицерона, сказанную в адрес законника Катона: «Я люблю нашего Катона… Однако он ведет себя так, словно находится в идеальном государстве Платона, а живет он среди подонков Ромула». Вот также и мы в России. Мир пытается нас насильно втиснуть в прокрустово ложе «демократии», уверяя, что нет на земле ничего справедливее (хотя на деле власть при «демократах» часто оказывается в руках подонков). Но Русь, с каждым годом становясь мудрее, понимает, что ей навязали гибельный строй. Да и жить нам приходится не только среди светлых умов, но и среди тех людей, рядом с которыми даже далеко не идеальный Ромул кажется «чистым ангелом». Говоря о римлянах, остережемся самонадеянности и их тяги к мировому господству. Лактанций вполне справедливо пишет: «Но в какой мере польза расходится со справедливостью, дает понять сам римский народ, который, объявляя войны при посредстве фециалов, нанося обиды законным путем, всегда желая чужого и захватывая его, завладел всем миром».

Старинные боевые ладьи предков на пути к Царьграду, Афинам, Риму

Мы говорили о Риме, а думали о России… Не корите нас за такое прочтение истории. Как-то легендарный Моммзен признался Герцену, что многие его даже упрекали за весьма «современный тон» его Истории. Объясняя методу, великий немецкий историк сказал, что он хотел «свести древних с того фантастического пьедестала, на котором они появляются, в реальный мир». И утверждал, что его «намерение вполне законно». А разве менее законно наше стремление бросить греческих или римских героев в бой – за Россию?! Каковы плоды деятельности Рима? Что черпали историки из его давнего прошлого? Одни не могли сдержать слов восторга и восхищения, глядя на величественное здание Римской империи, повторяя слова Овидия, – «в золотом обитаем мы Риме». Другие не жалели слов проклятий или осуждения. Нам кажется, ближе к истине все же те, кто подобно Ф. де Куланжу заметили, что на Рим «не следует ни писать… сатиры, ни делать его апологии». Судить о римском устройстве и народе надо по взглядам тех лет и по отношению к нему тех, кто жил тогда, в том мире. Тем более что от пяти веков существования империи осталось большое число фактов и документов (сочинения историков, произведения поэтов, трактаты философов и юристов).

И. Бодаревский. Князь Олег прибивает щит на врата Царьграда

Страницы учебника «Элоквенции и Поэтики»

Не смогли миновать образов Рима и русские… Словно пушкинский медный всадник, Рим преследует Россию по пятам. В решающие моменты истории он является нам, подобно тени отца Гамлета. Уже при Иване III в обиход у нас вошла формула «Москва – Третий Рим». Мысль о переходе к Москве функций Третьего Рима впервые прозвучала в «Послании на звездочетцев» псковского монаха Филофея. Исследователи данного послания пишут, что тогда Филофей, отмечая гибель обоих Римов, пришел к убеждению, что функции «ромейского царства», той державы, в пределах которой обретается и находит наиболее полное воплощение истинная христианская церковь, – переходят отныне к единственной, «не потопленной неверными» и осененной «благодатию христовой» стране – московской Руси. Тот же Филофей подчеркивал при этом, что Латинский Рим утратил свое значение, ибо в нем, хотя «стены и столпове… не пленены, но душа их от диавола пленены быша», затем и второй Рим – Константинополь – был пленен и, «агаряне внуцы секирами и оскордьми разсекоша двери» церквей Константинополя, а истинным Римом христианского мира стала Москва… Впрочем, и Петербург строился с явными притязаниями на «Последний Рим», что видно хотя бы из откровенно римской эмблематики герба Петербурга, общего патрона Петра у двух столиц (апостол св. Петр). Даже в риторических похвалах Петербургу слышны горациевские нотки. В декабре 1756 г. за скрытой монограммой «А.П.» публикуется «Похвала Петербургу», где автор торжественно, с восторгом признает: «Ты Риму стал подобен». Имя царя Петра, первого русского императора и создателя Петербурга, все чаще ставится в один ряд с именем Августа, первого римского императора. Ранее и царь Иван Грозный требовал от европейских монархов, чтобы те вели его происхождение от Августа. Желая подтвердить сходство великих кесарей, в качестве аналогии вспоминали и миф об основании Константинополя, когда равноапостольному царю Константину явился орел и указал ему место для основания города. Поэты Сумароков и Державин, обращаясь к Екатерине, намекали ей, что она «новый строит Рим». Видимо, с такой оценкой она была вполне согласна, коли распространила римские принципы «регулярного строительства» на главные города ее империи.

Рюриков возводили к римскому императору Августу

Петр I. Гравюра Гюнста с потрета Г. Кнеллера. 1697 г.

Мы отдали дань греческим статуям и римскому стилю. Если до Петра русские воздавали честь «только писаным иконам, а не изваяниям» (И. Корб), то вскоре возникает интерес и к скульптуре. По приказу царя Петра Великого в 1721 г. в Петербург была привезена из Рима, со всеми предосторожностями, античная статуя Венеры. Вначале римские власти ее конфисковали, но затем возвратили царю. Кабинетный секретарь А. Макаров писал, что статуя оказалась русскому царю «зело угодна». Победив шведов, царь перенял у Рима практику создания триумфальных врат. Те первые арки до нас не дошли, но рисунки указывают, что в их оформлении активно использовались античные образы. В оформлении арок преобладали герои античной мифологии – боги Марс, Минерва, Нептун, Юпитер, Геркулес. На офорте Зубова «Триумфальный вход русского войска в Москву после побед при Лесной и под Полтавой» (1711 г.) шествие войск нашей армии проходит на фоне триумфальных арок, как будто бы вынесенных из города в поле. Одновременно в обществе вообще стал наблюдаться огромный интерес к мифологии античного мира. Разного рода алллегории в рисунках, скульптурах, триумфальных арках требовали от тех, кто их созерцал, хотя бы элементарных познаний в художественной области. Конечно, лишь малая часть образованного общества усвоила кое-что из античного наследия. Видимо, в их числе был и сам царь Петр. Известно, что с 1715–1716 гг. Петр стал планомерно вести закупку художественных произведений пластики в Западной Европе, чему способствовало и познавательное посещение им Европы. В Париже он побывал в Люксембургском дворце и в Королевской академии живописи и скульптуры, осмотрел парки и фонтаны Версаля, в Берлине Петр изучал собрание античных статуй, обратив особое внимание на изображение Приапа «в очень неприличной позе».

Адонис. Петербург. Летний сад

Царь Петр стал заказывать не только скульптуры, но и мрамор для резки статуй. Говоря о Летнем саде в Петербурге, он высказал свою мечту: «Если проживу три года, буду иметь сад лучше, чем в Версале у французского короля». Факты из античности и мифологии были ему неплохо знакомы. Любопытно, что Петр I даже и своих собак стал именовать на античный манер. Кобелей он предложил назвать – «Пирроис, Зоис, Аетон, Флегон», а сук – «Паллас, Нимфа, Венера». В обиход русской жизни входили арки и фейерверки. Хотя не всем эти «античные штучки» нравились. Особенно резко выступали против него те, кто видел в этих действиях волю «царя-антихриста»… И. Голиков рассказывал, что митрополит Митрофаний Воронежский настолько был возмущен языческой скульптурой (статуями Юпитера, Нептуна, Минервы, Венеры, Геркулеса, Адониса и т. д.), украшавшей дворец Петра I на реке Воронеж, что решительно отказывался войти в дом царя. Петр даже угрожал ему смертью. Митрополит стоял на своем и был непреклонен в отношении этих символов языческой культуры. Пришлось царю убрать «знаки антихристовы». Дело в том, что Митрофаний отождествил эти статуи с языческими идолами, видя в них религиозное начало, ересь, а потому готов был принять смерть, подобно мученикам раннего христианства, только бы сохранить «душу невинную», не оскорбляя взор «безобразием». Ему было неведомо, что есть на свете и некая высшая религия, которой служит истинный художник.

Портрет Екатерины II на прогулке в Царскосельском парке

Когда же обсуждался перенос столицы России из Москвы в Петербург, далеко не всеми такой перенос воспринимался со знаком плюс. Вспоминали и то, что случилось с Римом, когда его императоры стали выбирать иные города для их резиденций. Многие отмечали: «Говорят, что это место (Петербург) менее, чем Москва, подходит для господства над империей и что это предприятие Петра Великого похоже на предприятие Константина, который перенес в Византию престол империи и покинул Рим, (причем) римляне не знали, где искать свою отчизну, и так как они не видели более всего того, что в Риме воодушевляло их усердие и любовь к отечеству, то их доблести мало-помалу падали и, наконец, совершенно уничтожились». Этого же опасались многие римляне и в эпоху Нерона, когда тот непомерно увлекался всем греческим. Характерно, что даже француз Дидро понимал всю опасность переноса столицы из центра на окраину. Хотя он и посоветовал Екатерине обнести Петербург поясом стен, «достойным римлян», он все же сказал ей в итоге: «…если бы французский двор перенес столицу королевства из Парижа в Марсель, то весь физический уклад страны был бы нарушен… Август пытался создать центр своей империи в Малой Азии. Если бы он выполнил этот проект, продиктованный страхом, то он облегчил бы варварам исполнение их замысла». Тем не менее некоторые параллели все же прослеживались. Подчеркивали то, что окраска ряда домов Невского проспекта в желтый («царский») цвет «имитировала Золотые дома нероновского Рима».

К. П. Брюллов. Гений искусства

По тому же пути пошла и Екатерина II, духовная «дщерь Петрова»… Многие «воздушные замки», которые обретут реальность в архитектуре царской России, имели своим основанием античность… Так, в 1770-х годах у Екатерины II возник замысел «выстроить… греко-римскую рапсодию в моем Царскосельском саду». Далее был представлен развернутый план этого замысла: «…Требуется, чтобы один или несколько… художников поискали в греческой или римской античности, чтобы найти там дом с полной обстановкой… Следует создать резюме века Цезарей, Августов, Цицеронов и Меценатов и создать такой дом, в котором можно было бы поместить всех этих людей в одном лице… если некоторые из этих листов достаточно понравились бы императрице, чтобы она пожелала увидеть их исполненными, тогда бы… соединили их в известном порядке в едином здании и представили бы все способы выполнить его в саду…» Воплощая сей замысел русской императрицы, архитекторы разработали проекты «Павильона наук и искусств» (Шарль де Вайи) и «Античного дома» (Шарль Клериссо). Последний из них постарался найти такое здание, в котором могло бы находиться сразу несколько знаменитых деятелей Рима. Поразмыслив, он решил, что удобнее всего им было бы «встретиться» в термах. Поэтому его «античный дом» по композиции и напоминал знаменитые термы Диоклетиана. Именно эти термы являлись типичным сооружением Древнего Рима, где можно было воссоздать некое подобие «игры», похожей на античную жизнь, чего так желала императрица. Ученые считают, что хотя замысел тогда и не воплотился, сама идея подсказала мысль о приглашении в Россию Ч. Камерона, известного книгой о древних банях. Первое произведение архитектора в России – термы в Царском Селе. В облике галереи и терм присутствовал дух античности. В них оживает ушедшая античная красота… Г. Державин назвал Камеронову галерею храмом, где грации танцуют под звуки арфы. Поэт И. Богданович заметил, что такие чертоги «создавать удобны только боги», поселив в них Флору и Помону. А. Пушкин дал постройке Камерона звучное имя храма россий-ской Минервы.

«Александрийский столп» в Петербурге

Поэтому немудрено, что и впредь будем в архитектуре, искусстве, литературе нет-нет да и оглядываться на великий Рим, ища в его чертах то величие и мощь, которое было присуще некогда Российской империи. В своих представлениях иные считали Российскую империю более великой, нежели Римская. Вспомним строки поэта: «Я памятник себе воздвиг нерукотворный, / К нему не зарастет народная тропа, / Вознесся выше он главою непокорной / Александрийского столпа». Вот и Валерий Брюсов подчеркнет в стихотворении «Александрийский столп» то обстоятельство, что колонна, воздвигнутая в 1834 г. на Дворцовой площади в Петербурге по проекту Монферрана, была выше знаменитой колонны Траяна в Риме:

На почтение пред Римом указывает не только надпись на постаменте Медного Всадника, сделанная по латыни (Petro primo Catharina secunda), но и то, что для русских декабристов имена Катона и Брута стали светочами в «темном царстве» нашего монархизма; Ливий, Цицерон, Тацит, Плутарх, как писал один из наших авторов, стали «почти настольными книгами» русской интеллигенции. И даже общественный идеал декабристов, если судить по их признаниям на следствии, вырастал из изучения «истории республик римской и греческой». Рим же они воспевали не только и не столько как «властелина вселенной», но как «край свободы и законов», что воспроизвел «Брутов двух, и двух Катонов» (впрочем, каков на деле был «дух римской свободы», вы имели возможность убедиться).

Н. М. Карамзин в очерке «Нечто о науках, искусствах и просвещении» (1794), споря с полемическими утверждениями Монтеня и Руссо, что когда невежество царствовало в Риме, якобы, те и повелевали миром, когда же Рим просветился, варвары «наложили на него цепи рабства», пишет: «Что принадлежит до Рима, то науки не могли быть причиною его падения, когда Сципионы посвящали им все свободные часы свои и были – Сципионами; когда Катон, умирая вместе с республикою, в последнюю ночь жизни своей читал Платона; когда Цицерон, ученейший из римлян своего времени, презирал опасность и гремел против Катилины. Сии герои были питомцы наук, и притом герои; более таких мужей, и Рим бессмертен в своем величии!» Другое дело, что когда Рим стал на путь накопления награбленных богатств и прожигания жизни – он пал под натиском «варваров»! «Чем же обогатились потомки Ромуловы? Конечно, не науками, но завоеваниями, – и таким образом причина славы их сделалась наконец причиною их погибели». Когда государственный деятель России XIX в. М. М. Сперанский вынес на обсуждение знаменитый проект Уложения законов («для обширнейшей в свете империи, населенной разными языками»), он, отвечая критикам и противникам, обвинявшим его в компиляции положений Уложения у французов и немцев, особо подчеркнул значение римского права как исходной точки для составления всех без исключения уложений Европы: «В источнике своем, т. е. в римском праве, все уложения всегда будут сходны; но со здравым смыслом, со знанием сих источников…. Можно почерпать прямо из них, не подражая никому и не учась ни в немецких, ни во французских университетах».

Триумфальный въезд императора Марка Аврелия

Одним из любимейших поэтов Пушкина был Гораций. В отрывке из стиха декабриста В. Ф. Раевского находим строки: «О Брут и Вашингтон! Я не унижу себя, я не буду слабым, бездушным рабом – или с презрением да произносит имя мое мой ближний!» Н. М. Медведев, выходец из дворянского рода один из основателей первого тайного общества в России, духовный вождь декабристов, взращен в садах римской истории и философии. С ранних лет Плутарх стал его настольной книгой. Любимый предмет – римская история. Латынь и греческий он знал настолько, что мог читать в подлиннике Геродота и Диодора, а в 15 лет перевел «О нравах германцев» Тацита. О степени его увлеченности римской историей говорит такой случай. Вспоминают, на детском вечере у Державиных мать заметила, что он не танцует и подошла его уговаривать принять участие в танцах. Сын ее тих спросил: «Маминька, разве Аристид и Катон танцевали?» Матушка ответила ему утвердительно. Тогда он встал и пошел танцевать. Вполне возможно, что в законах римской республике он затем искал основы для создания его конституции. Или же вот А. А. Бестужев восклицает (кстати, очень даже злободневно, если направить его слова в нынешнее время): «Наш Август царствует, – но где же Меценаты? Опорой слабого кто обречется быть?» А все тот же Раевский признается, что он «льет слезы», взирая, «как Сократ, Овидий и Сенека… погибли жертвою предрассуждений века, интриг и зависти иль жертвою страстей». Будущий декабрист скорбит, видя, как в его стране, России, «в нищете таланты погибают, безумцы ум гнетут, знать право воспрещают». С. Глинка отмечал в мемуарах, сколь высок был культ римских интеллектуалов и риторов в среде образованной российской публики, в кругу политических элит: «Голос добродетелей древнего Рима, голос Цинциннатов и Катонов громко откликался в пылких и юных душах кадет… Древний Рим стал и моим кумиром. Не знал я, под каким живу правлением, но знал, что вольность была душою римлян». Преклонение нашей элиты перед римскими образцами несомненно.

Строительство храма. Мраморный барельеф. 100 г.

Как же объяснить это поголовное увлечение русских античным Римом? В том нет ничего удивительного. Дело в том, что Рим был классическим образцом для всего человечества… Это был некий «древний музей», откуда новые поколения брали образцы для своих политических, юридических, культурных институтов. Императоры и цари подражали своим римским предшественникам. Это же в той или иной мере пытались проделать писатели, философы, интеллектуалы. И еще долго все культурные пути человечества будут «вести в Рим». Рим стал чем-то гораздо большим, нежели просто скоплением артефактов и камней. Рим стал идеей! Об этом очень точно сказал П. Чаадаев в письме к А. И. Тургеневу (1833): «Поймите же раз навсегда, что это не обычный город, скопление камней и людей, а безмерная идея, громадный факт. Его надо рассматривать не с Капитолийской башни, не с фонаря св. Петра, а с той духовной высоты, на которую так легко подняться, попирая стопами его священную почву». Чаадаев побывал в Риме вместе с Н. Тургеневым (1825), заявив, что сей город – «вещь чрезвычайная», ни на что не похожая и «превосходящая всякое ожидание и всякое воображение». В том же письме к А. И. Тургеневу он уточнил, расширил круг своих впечатлений: «Вы увидите тогда, как длинные тени его памятников ложатся на весь земной шар дивными поучениями, вы услышите, как из его безмолвной громады звучит мощный глас, вещающий неизреченные тайны. Вы поймете тогда, что Рим – это связь между древним и новым миром…» Многие ученые (спустя столетия после падения Рима) продолжали измерять духовную жизнь нашего народа «по римским образцам»… Хотя когда тот же Ломоносов, стараясь «отстоять перед германскими учеными идею древности русских, пытался на бумаге выстроить эти соответствия: ставил против имени Зевса имя Перуна, рядом с Венерой – Ладу, а дальше не ладилось: не вписывался пантеон, поставленный в Детинце князем Владимиром, в узкие рамки римской мифологии. Во-первых, русские верования значительно старше римских, и они не были искусственно собраны из чужеземных небожителей и объединены в единую семью. Во-вторых, сам пантеон князя Владимира, о котором сообщил Нестор-летописец, не являлся энциклопедией веры древних русов. В-третьих, русские верования оказались (для России) куда жизнеспособнее античных».

А. Иванов. Явление Христа народу. Куда идешь, Россия?

Одним из наиболее известных мест знаменитой Аппиевой дороги в Риме стало «Quo vadis?» («Куда идешь?»). Согласно легенде, тут апостолу Петру и явилось видение Христа. В эпоху Нерона после пожара Рима усилились преследования христиан, и друзья посоветовали Петру временно оставить Рим. Тот согласился, но, выйдя за Аппиевы ворота, встретил путника, в котором узнал Христа, уже вознесшегося на небо. «Повелитель, куда ты идешь?» – прошептал он. А тот ему ответил: «Я иду в Рим, чтобы быть во второй раз распятым!» Видение исчезло, а отпечатки божественных ступней Христа остались на камнях Аппиевой дороги.

Quo vadis, Россия? В основе ядра любой культуры лежат собственные понятия, представления, ценности и образы. Каждый народ видит мир и себя по-своему. Мы отдаем себе отчет, что видения эти различны в разных культурных группах, слоях и странах. Но в то же время все народы (вольно или невольно) выступают учениками. Они в той или иной мере наследуют идеи, образы, законы, порядки, структуры, художественные типы и наименования великих предков. «История – это философия в примерах», – заметил грек Фукидид. Хотя эпоха Рима осталась далеко позади, но «римские проблемы» не исчезли. Пожалуй, книга писалась в обстановке, некоторым образом напоминающей время Августина, когда им был создан «Град Божий» (De civitate Dei). Напомним, писал он сей труд 13 лет (с 413 по 426 гг.), когда Рим подвергался нашествию и осадам войск варваров, как и ныне первопрестольная подвергается нашествиям бандитов и террористов.

Двуликий Янус – старинная римская монета

Античность подобна двуликому Янусу… Внимательно вглядываясь в прошлое, можно увидеть черты настоящего и даже предугадать будущее… Итак, какие же выводы должны сделать, подводя итоги эпохе, анализируя ход развития Древней Греции и Древнего Рима? Что дает, чему учит нас Античность, если обратиться к ее истории, людям, нравам? Поняв это, возможно, как писал Полибий, уясним лучше суть наших событий, поймем смысл явлений. «Какие законы действуют в человеческой жизни и управляют ею? Возможно ли, зная все эти законы из истории, не только понять прошлое, но и предугадать будущее?» (Ростовцев). Разумеется, мы не античный герой Линкей, обладавший таким острым зрением, что, говорят, проникал своим взором во внутренность Земли! К тому же гораздо труднее проникнуть взором в будущее. Иные считают, что это невозможно даже и в принципе, ибо будущее сокрыто завесой времени… Академик И. Т. Фролов, создатель Центра наук о человеке, Института человека, потрясенный распадом СССР, заявил: «Я теперь вообще не верю в способность человека предвидеть будущее». Полагаем, что дверь в будущее не только можно, но и нужно пусть хотя бы приоткрыть. И это тем более необходимо, что сегодня мы находимся, вероятно, в преддверии грандиозных катаклизмов и революционных перемен. Им будут сопутствовать битвы, конфликты, потрясения умов, переселения народов, восстания масс.

Вечный Рим. Вилла д`Эсте

Во-первых, античные Греция и Рим удивительно современны. В. Г. Белинский в письме к В. Б. Боткину (1840) скажет: «На почве Греции и Рима выросло новейшее человечество». И в самом деле, разве это не «великий Рим» создал ту систему международных отношений, при которой главную роль играет не право закона, но сила и право денег? Это стало основой, стержнем, которым держится «цивилизация». К ней привязаны все политические, экономические, правовые и этические системы современного мира. Вот и мы веками впитывали мудрость римских уроков. Иван Солоневич писал в «Народной монархии»: «В гимназиях и университетах мы изучали историю Римской Империи. На образцах Сцевол, Сципионов, Цицеронов и Цезарей воспитывались целые поколения современного культурного человечества. Мы привыкли думать, что римская империя была великим братом, – и эта мысль была правильной мыслью. Потом – более или менее на наших глазах стала строиться Британская Империя и мы, при всяких там подозрениях по адресу «коварного Альбиона», относились весьма почтительно, чтобы не сказать сочувственно к государственной мудрости британцев…» Видимо, это происходило потому, что если не по типу империи, то по масштабам имперских задач мы в чем-то были близки древнему Риму, пережив, как и Рим, эпоху крушения республики. Нельзя не согласиться со словами Макиавелли («История Флоренции»). Он писал о трагедии древнего Рима, всей Италии: «Если поразмыслить о том, сколько ущерба наносит любой республике или королевству перемена государя или основ управления, даже когда они вызваны не внешними потрясениями, а хотя бы только гражданскими раздорами, если иметь в виду, что такие пусть и незначительные перемены могут погубить даже самую могущественную республику или королевство, – легко можно представить себе, какие страдания выпали на долю Италии и других римских провинций, где менялись не только государи или правительства, но законы, обычаи, самый образ жизни, религия, язык, одежда, имена. Ведь даже не всех этих бедствий, а каждого в отдельности достаточно, чтобы ужаснуть воображение самого сильного духом человека. Что же происходит, когда приходится видеть их и переживать!» Но нечто подобное пришлось пережить и моему поколению, воспитанному Республикой Советов.

Юлий Цезарь

Слом старой культуры и порядка в СССР подвигнул нас к осмыслению былого. Была разрушена страна, в десятки раз превышающая масштабами великий Рим, страна, чья система рухнула не под давлением полчищ варваров, а в силу ряда внутренних причин, дополненных изменой и мощным давлением противника. Вторжение варваров псевдодемократии на землю России, едва не приведшее к гибели страну, вынудило нас взяться за исторические параллели земного Града. И мы, подобно Н. Г. Чернышевскому, автору статьи «О причинах падения Рима» (1861), в сердцах готовы сегодня сказать о крахе СССР почти теми же словами: «Никакой внутренней необходимости в смерти не было. Напротив, жизнь была свежа, прогресс безостановочен. Погибель Римской империи – такая же геологическая катастрофа, как погибель Геркулана и Помпеи…» Чернышевский в чем-то был, видимо, прав, утверждая, что нет никакого смысла толковать «о разумности, о благотворности этих катастроф». В результате, к власти пришли настоящие варвары, в итоге чего «каждый человек из племени завоевателей разбойничает, грабит и режет кого ему вздумается, …пока кто-нибудь зарежет его, а вождь между тем рубит головы у всех, кто попадется ему в лапы». И «никакой другой особенности мы не видим в порядке, заведенном варварами».

Триумфальная арка в Москве

Сколько трагедий, отчаяния, горя, смертной тоски пережил наш народ за это смутное время… Казалось, если мы и наследуем что-то из прошлого, то дурные уроки: на дворе нынче не столько век Траянов и Аврелиев, сколь век Калигулы и Нерона, в политической атмосфере носятся атомы Цезаря, Октавиана, Нерона, Сенеки, Коммода. Хотя завершилась полоса внешних войн, началась еще более жестокая гражданская война, – власти с народом. Внешняя свобода не должна нас вводить в заблуждение. Пусть каждый имел возможность делать и говорить все, что вздумается. Но что из того! Сказана была уйма красивых и пустых слов. Смена одной партии на другую, как и смена правительств, ничего не дала ни народу, ни интеллигенции. Народ, «всюду искавший демократию, к удивлению своему, не находил её нигде». В итоге, он вынужден будет после потрясений вернуться к тому, что было. За кратким периодом распада и деградации начался период подъема России. Мы просто вступаем в очередной цикл развития. О том в статье «Идее прогресса и ее историческое обоснование» некогда писал М. И. Ростовцев: «Для меня античная идея циклов, волны истории, поднимающейся и опускающейся, есть идея не менее, если не более великая, чем современная вера в нескончаемый прогресс. В ней меньше утопии и она может быть основана на большом количестве исторических фактов». Идея циклов, как кондратьевских волн, полагаю, находит полнейшее подтверждение и на примерах из истории России. За эрой капитализма пришла эра псевдосоциализма, затем возвращение в мрак капиталистического «средневековья». И вот – со сменой власти в Кремле – видим первые робкие лучи зари будущего дня – «интеллектуальной Спарты».

Карта Московии. 1562 г.

Кажется, впору вспомнить слова Парацельса. Возможно, он был прав, говоря: «Есть один народ, который Геродот называл гипербореями, нынешнее название этого народа – Московия. Нельзя доверять их страшному упадку, который будет длиться много веков. Гипербореи познают и сильный упадок, и огромный расцвет… Знамя креста будет водружено на одной из горных вершин этой страны… В той самой стране гипербореев, о которой (никто и) никогда не думал, как о стране, где может произойти нечто великое, над униженными и отверженными воссияет великий крест… Воссияет божественный свет с горы страны гипербореев, и его увидят все жители Земли». Божественный свет мысли и разума должен воссиять на земле России! Однако скажу откровенно и без иллюзий: сие «начало воскресения» современного государства и общества в России произойдет тогда, когда Разум, а не Деньги будут поставлены во главе культурных процессов развития. Русская идея раскрывается не в капитализме, рынке, не в религиозности, даже не в силе воинства, – в силе русской культуры, духа, мысли. Россия должна стать одной из первых стран в области духа и ума.

Во-вторых, при схожести наблюдаемых в прошлом и нынешнем ситуаций, судеб, явлений, людских поступков, нельзя не видеть существенных различий в типах производства, идеологии, религии, морали, культуре, в складе характеров. Не всегда они говорят в пользу современного человека, западной культуры. Это уже иной вопрос. С помощью систематики социальных наук, куда принадлежит и история, мы включим в описываемую нами картину мира многие важнейшие элементы – культуру, технику, философию, политику, физиологию, биологию, психику. Надо помнить, отмечал П. Сорокин, что группы могут иметь сходную степень сложности и характер организации власти – и тем не менее во всех остальных отношениях резко различаться друг от друга. И древние Афины, и современная Франция, Швейцария – республики, но они различны по строению и индивидуальности. Ведь и Англия и Италия – конституционно-парламентские государства, но из этого не следует, что они однородны в других отношениях. Сложные государства мы находим в античном мире, в Средние века и в наше время. Но было бы нелепостью на основании этого сходного признака относить их к одной группе и «считать тождественными по составу и строению». Однако нельзя бросаться и в другую крайность: расчленять мир, общество, культуру и историю на сотни или тысячи отрядов, подотрядов, видов, групп, – словно перед нами живой труп. Это удел живодеров истории. Если бы ученый исследовал социальную или историко-культурную жизнь народов лишь с точки зрения 2512 вопросов «Этнографического сборника вопросов для исследования социальной жизни народов», такая работа напоминала бы сизифов труд… Наша цель иная – представить связную картину мира, какой она была в прошлом, какой ее видит современник и что нас ждет, если мы соизволили задуматься над своим будущим.

Демократия по-римски. Фрагмент барельефа на саркофаге Людовизи. III в.

В-третьих, мы говорили о том, что Греция и Рим стали чуть ли не идеальным воплощением свобод, донеся бессмертные образцы демократии. Ими в создании гражданского общества, мол, и руководствуется Запад Но даже авторитетам, будь то Гомер, Сенека, Геродот, не всегда можно верить. Последний восхвалял доблесть эллинов, утверждая, что «доблестью Эллада спасается от бедности и тирании». Но вы прекрасно видели, что доблесть не спасла ее ни от бедности, ни от тирании. Рим вкусив цинизм и подлость псевдодемократии, уже более не хотел свободы. «Когда Сулла захотел возвратить Риму свободу, Рим уже не мог принять ее. Он сохранил лишь слабый след прежней добродетели, и так как в дальнейшем добродетель продолжала угасать, Рим вместо того, чтобы пробудиться после Цезаря, Тиберия, Кая, Клавдия, Нерона, Домициана, все более погрязал в рабстве; все удары падали на тиранов, и ни один – на тиранию».

Надо помнить и то, к чему привели Грецию, Рим порядки и законы, которыми порой неумеренно восторгаются… Греки, раздробленные на множество слабых городских республик, хотя и развили в себе художественное творчество и философское мышление «с непревзойденной силой», но ведь так и не смогли на практике воспользоваться плодами и достижениями своих умнейших мужей. Но и римляне, основавшие «небывалую военную империю из завоеванного ими мира», давшие этому миру «удивительное гражданское право», так и не сумели построить правовое государство – и пали под ударами некогда покоренных ими народов. В. О. Ключевский писал, что римляне – «посредственные художники-подражатели». Но и классическая Греция, воспевавшая на словах идеи красоты и истины, на деле оказалась посредственным «цивилизатором». Мы видели, как вели себя греки по отношению к соотечественникам, героям и мудрецам – хуже последнего наидичайшего варвара. Они убивали их, выталкивали из полисов, преследовали, не уставая фарисейски восхищаться, рукоплескать после смерти.

О. Бове. Триумфальная арка в честь победы над Наполеоном

Некогда патриарх русского анархизма П. А. Кропоткин, говоря о цивилизации, сказал в очерке «Государство, его роль в истории» (1904): «Через всю историю нашей цивилизации проходят два течения, две враждебные традиции: римская и народная; императорская и федералистская; традиция власти и традиция свободы. И теперь, накануне великой социальной революции, эти две традиции опять стоят лицом к лицу. Которое нам выбрать из этих двух борющихся в человечестве течений – течение народное или течение правительственного меньшинства, стремящегося к политическому и религиозному господству, – сомнения быть не может. Наш выбор сделан. Мы пристаем к тому течению, которое еще в двенадцатом веке приводило людей к организации, основанной на свободном соглашении, на свободном почине личности, на вольной федерации тех, кто нуждается в ней. Пусть другие стараются, если хотят, удержаться за традицией канонического и императорского Рима!» Оставаясь в государственном смысле наследником великих русских империй прошлого, мы должны стать истинно народной демократией, а не охлократией и плутократической бюрократией.

А. Т. Марков. Фортуна и нищий. 1836. Русский музей

Рим и Греция дают нам непреходящие образцы как героических, так и плуто-кратических культурно-исторических типов. Иные плутократы и олигархи России ведут себя точно так же, как вели себя богатеи Рима и Греции две с половиной тысячи лет тому назад. Пусть читатель хотя бы на миг перенесется в ту эпоху, послушав речь Андокида «О мистериях» (399 г. до н. э.). Сутью конфликта двух богатых людей, Андокида и Каллия, являются по сути дела прибыль и конкурентная борьба. Андокид с группой откупщиков взял на откуп сбор двухпроцентной пошлины, при этом обошел конкурентов и, разумеется, вызвал их зависть и ненависть. Группа конкурентов обратилась к афинскому царю-архонту, подав жалобу. Начался процесс. Защищаясь, Андокид говорит: «Как же так? Я исполнял литургии, был казначеем священных имуществ в городе. А вот теперь я – нечестивец и преступник…» Далее он обрушился на конкурента: «Он взял эту пошлину на откуп за тридцать талантов, а с ним в долю вошли все эти люди, которые собрались тогда… вы знаете, что это за народ! Они, мне кажется, пришли туда потому, что преследовали двойную цель: заработать деньги на том, что не придется набивать цену на торгах, и получить долю в доходах от сбора пошлины, отданной на откуп за бесценок. Заработав в общем шесть талантов и сообразив, какое это выгодное дело, они составили компанию и, дав другим отступного, снова стали торговать эту пошлину на тридцать талантов. И вот, в то время как все другие отказались от соперничества с ними, я выступил перед Советом и стал набавлять цену до тех пор, пока, наконец, не получил эту пошлину за тридцать шесть талантов. Устранив этих людей и представив вам поручителей, я взыскал деньги и выплатил городу положенную сумму, причем я сам не потерпел никакого убытка; напротив, все мы, и я и мои компаньоны, даже получили небольшую прибыль. Зато благодаря мне этим людям не удалось разделить между собой шесть талантов, которые справедливо принадлежали вам. Узнав об этом, они сказали себе: «Этот человек ни сам не возьмет общественных денег, ни нам не позволит. Он будет охранять их и воспрепятствует любому дележу общественного достояния. Более того, всякого из нас, кого он уличит в преступлении, он приведет на суд афинского народа и погубит. Поэтому нам надо освободиться от него любым путем, справедливым или несправедливым».

П. Брейгель. «Кухня тучных» и «Кухня тощих». 1563 г.

Напомним народу России слова одного анонимного трактата – «О государстве афинян» (424 г. до н. э.). Формулируя задачи олигархического клана в борьбе с народом, афинский богач говорил его сторонникам: «Немало нужно для того, чтобы покончить с афинским народовластием!» Он усиленно доказывал своим клевретам: «Не надейтесь на реформы! Не ожидайте ничего от компромиссов! То, что вам покажется случайной неудачей, недостатком или временной порчей, всё это проявления одного губительного государственного принципа (то есть в данном случае – демократической власти народа). С этим связано благополучие (народной) массы, которая потому и будет всегда руководствоваться им. Не нужно половинчатости и поспешности! Прежде всего, не надо несвоевременных выступлений с недостаточными силами! Если нанести удар, то он должен быть решительным, он должен сразу и навсегда (sic!) покончить с верховенством «проклятого демоса» (выражаясь языком того времени. – В. М.). Вы должны быть хорошо вооружены и исполнены решимости, у вас не должно быть также недостатка в союзниках». Потрясающее по цинизму и откровенности заявление олигарха. Иные наши богачи в 1990–2005 гг. так и сделали в России, отняв власть и деньги у всех тех, кого они зачастую откровенно называли «проклятым демосом». Так почему же народ должен быть глупее, мягче олигархов?! Бейкер об эпохе римского императора Тиберия (месте олигархов в той системе) писал: «Политическая опасность для олигархии настала лишь тогда, когда она не смогла предложить равных ценностей, конец ее настал тогда, когда она не сумела предложить никаких ценностей вообще, кроме слов о «правах». Поэт Ювенал с иронией говорил в адрес карфагенского полководца: «Взвесь прах Ганнибала: сколько фунтов в величайшем полководце?» А сколько капиталов у российских крупнейших олигархов? И почему они не служат народу? Глядя на безумное накопление капиталов для собственной мошны и утробы, на произвол чиновников, я невольно вспоминаю стих выдающегося александрийского эпика, Аполлония Родосского, жившего еще в III в. до н. э. Описывая приключения аргонавтов в своей поэме, он, в частности, привел забавный эпизод игры Эрота и Ганимеда («Аргонавты»):

Согласно легенде во время поездки Пифагора в Лакедемон ему во сне как-то ночью явился Геракл. Он приказал передать спартанцам, чтобы те не ценили ни золота, ни серебра. Этой же ночью он объявился и царям, повелев им слушаться Пифагора. Утром Пифагор сообщил о предвидении Геракла, сказав, чтобы они не ценили ни золота, ни серебра, иначе их доблесть исчезнет, а держава рухнет. Спартанцы вняли его словам и долгое время одолевали врагов. Но потом они стали уповать больше на власть золота (на «золотовалютный запас») – и погибли. Так и мы встали на путь роста богатств, копя в подвалах злато, а главное сокровище нации – таланты и воины – брошены на произвол.

Мы вовсе не требуем от наших богачей и правителей немыслимых жертв… Но почему они с такой яростью и ненавистью поедают свой народ, словно Сатурн, глотающий своих же детей? Почему цепляются за богатства, не принадлежащие им? Или хотят оказаться в положении тех помпеянцев, которых при извержении Везувия погубила болезненная страсть к богатству и ценным вещам? Владельцы дома Фавна вместо того, чтобы спасать жизнь, стали терять время на упаковку драгоценностей, золотых кубков и блюд – когда опомнились, было поздно: весь дом был покрыт пеплом и залит грязью. На вилле Диомеда обнаружили скелеты прямо у куч золота. Публий Корнелий Тегет не желавший расстаться с любимой бронзовой статуей эфеба, был вместе с ней засыпан пеплом. Погибли и жрецы храма Исиды, спасая мешки с драгоценной утварью. Народ во гневе бунта страшнее Везувия.

Кого мы обманывали? Народ? Почему Демосфен, которого никак не назовешь «революционером», считал для себя вправе требовать решения о конфискации имущества некоего прохвоста Мидия, а мы – нет? Демосфен так формулировал позицию: «Так как это богатство дает ему возможность причинять нам обиды, то было бы неблагоразумно оставлять его ему; отнять у него это богатство – значит отнять у него орудие преступлений». Далее он прибавляет: «Мидию не на что будет (даже и) жаловаться, когда его имущество будет равно имуществу большинства из нас, которых он оскорбляет теперь и с которыми обращается как с нищими, и когда у него будут отняты те богатства, излишек которых внушает ему такую преступную гордость». Но как только Рим и Греция ушли от такого в целом взвешенного и разумного строя, – они погибли… Великолепный довод, который до сих пор не реализовал ни один российский политик, хотя из кубышек нынешних нуворишей не то что сочится, а сплошным потоком хлещет кровь миллионов тружеников. Власть же говорит: «Никаких пересмотров итогов приватизации!» А если среди них те, на которых и пробы негде ставить? У тех, кто не платит зарплату труженикам, забирать собственность и сажать в тюрьмы.

Римский богач Гай Тримальхион, о котором писал Петроний в «Сатириконе», пусть и не слушал философов, по крайней мере, хотя бы щедро сыпал деньги на благотворительность. Вроде у нас «ротшильдов и рокфеллеров» достаточно, но морозовых, мамонтовых, алексеевых, рябушинских среди нуворишей не видать.

Прочитав эти строки, конечно, вы представили себе иные аукционы, где так же судьбы миллиардных сделок решались за кулисами. Судьи часто подкуплены, а народ, разумеется, был лишен голоса в решении вопросов его собственности. Но богачам не удалось обмануть Россию. Ведь многие из них, подобно Сенеке, второму лицу в Риме, нажили за годы их власти чудовищные состояния, что превышают «всякую меру для частного лица» (Тацит). Как же нашим «сенекам» удалось этого добиться? Ведь богатства достались им не по наследству. Откуда у бывших премьеров, губернаторов и чиновников такие бешеные деньги?!

Библейское наказание. Неправедные богатства летят в пропасть

В историческом экскурсе к «Заговору Катилины» историк Саллюстий рисует потрясающую картину захвата власти в стране римским нобилитетом. В руках олигархов сосредотачивается реальная власть в стране (почти как в России). Причем эта власть захвачена была ими незаконно. Внутри их клана развиваются страшные пороки. Они сосредоточили в руках все должности, все комитеты, все управление провинциями, все, что только можно. Саллюстий переходит к описанию тех безумных трат и роскоши, того преклонения перед богатством, что пышно расцвели в Риме. Он, конечно, подразумевает безнравственную, насквозь продажную среду нобилитета и знати. Такая знать всюду порождает чудовищ.

Персей с головой Медузы

Впрочем, дадим слово самому Саллюстию, чтобы читатель сам сравнил Рим и нашу Россию (порой почти уж совсем «римскую»). Он привел фразу, которая, видимо, найдет отклик в иных честных и благородных русских сердцах: «Таким образом, все влияние, вся власть, честь, богатство – у них или у тех, кому они уделят; нам (же) они оставили (одни) опасности, неудачи на выборах, судебные преследования, нужду. Доколе же согласны вы (это) терпеть, храбрые мои друзья? Разве не лучше умереть с доблестью, нежели потерять с позором жалкую и бесчестную жизнь, игрушку чужого высокомерия? Впрочем, нет, клянусь верностью небесною и земною, победа в наших руках, мы молоды, мы крепки духом; у них же, напротив, все обветшало от старости и богатства! Нужно только начать, остальное придет само собой! Они утопают в богатствах, проматывают их, застраивая моря и срывая горы, а нам недостает на самое необходимое – кто из смертных, если только у него мужское сердце, может это сносить? Они возводят себе по два дома и больше, один за другим, а мы вообще бездомны! Они скупают картины, статуи, чеканку, сносят новые здания, строят другие (в которых нам, беднякам, конечно же, уже нет места. – В. М.), коротко говоря – всячески расточают деньги и швыряют их на ветер, но и самыми безумными прихотями одолеть свои сокровища не могут. А у нас дома нищета, за стенами дома – долги, настоящее – худо, будущее – еще намного суровее: что осталось нам, в самом деле, кроме убогого существования? Так почему же вы не пробуждаетесь? Глядите, вот она, вот она перед вами – свобода, о которой вы мечтаете так часто, и в придачу – богатства, почести, слава; все это судьба назначила в награду победитедям… А меня возьмите либо в начальники, либо в солдаты: я буду с вами душою и телом». Такова была речь Катилины, в которой он пообещал народу скорую отмену долгов, проскрипцию богачей и знати, государственные и жреческие должности и многое остальное. Чтобы пресечь возможность «заговора Катилины», нужна иная, здравая народная политика.

Пророк Илия вызывает огонь с неба

Как изменились нравы в отечестве. Если помните, в раннем Риме Торкват убил сына лишь за то, что тот посмел нарушить воинскую дисциплину. Но его сын был мужественным воином. А какой славой, какими деяниями во славу Родины покрыли себя многие вчерашние (да и некоторые нынешние) государственные мужи!? Разве что они прославились тем, что осыпали себя и своих детей сказочными богатствами? Разве они не получили свои миллиарды за 4–5 лет, за-хватывая имущество, банкротя, скупая за гроши наши заводы, фабрики, флоты и земли? Разве их особняки не превзошли безумной роскошью виллы римских цезарей, а их ненасытные жены и дети не носят ныне в ушах, на руках, в ноздрях, на пупке, подобно жене Сенеки, целые поместья? Античный поэт писал, высмеивая неумеренную роскошь нуворишей:

При этом хотят, чтобы народ не издавал при грабеже ни звука, как и те юноши Спарты, которых, призывая к жертве, секли на алтарях. Из их ран лилась кровь, но они не смели обнаруживать даже признаков боли, иные даже молча умирали. Словно в древнем Риме, народ обрекли на публичную казнь, требуя, чтобы сей Геракл или сжег себя на костре, или, подобно Икару, упал с высоты и разбился. Народ распяли на кресте приватизации, и он корчится от боли, гнева и ярости…

Вся история Рима, точной «модели западного мира», полна экспроприациями (у них проскрипциями), которые, как правило, горячо и бурно поддерживал весь римский народ (получая долю в виде вознаграждений или массовых раздач), в принципе ничто не мешает и России последовать этим урокам Запада. Даже в Афинах две с половиной тысячи лет тому назад государство и архонты могли, не выходя за рамки законности, брать на нужды народа значительную часть имущества и богатств у богачей – чтобы в той или иной форме использовать на общенациональные цели. Рим частенько прибегал к конфискации имущества и земель богатых землевладельцев и царей там, где устанавливалась его власть. И делалось это на вполне законном основании. Вы почти не найдете императора, что не следовал бы этому «золотому правилу» Рима. У римлян в порядке вещей, как писал Аппиан, было еще и другое правило – «оставлять трупы тиранов без погребения за пределами отечества», распродавать «их имущество», а также предавать бесчестию память о них. Народы России не потерпят столь неправедливого распределения богатств. Об этом следует помнить и нашим вождям.

Н. Ге. Распятие. 1892 г.

В-четвертых, несмотря на критическое отношение к древнему строю, в нем есть и позитивные элементы. Мы говорим о римлянах, их вождях как о могучем народе, достойном уважения. Император Траян в «Слове о полку Игореве» изображен как лицо реальное. Хотя многие не отдавали себе отчета в личности Траяна, но память о нем, видимо, сохранялась в устных и книжных преданиях. «Века Траяна» вспоминаются как время славы и могущества, и автор предлагал идти по «тропе Траяна», то есть совершать славные подвиги «в духе Траяна». Проблемы приходится решать способами, не очень отличными от прошлого: где-то мы римляне, а где-то по-прежнему варвары… Гейне, который вначале не жаловал латынь и римскую культуру, но потом понял ошибку и, наверстывая упущенное, стал читать Саллюстия и Вергилия, как-то сказал: «Кто знает, в теле какого портного находится душа Платона; в теле какого школьного учителя – душа Цезаря? Кто знает! Может быть, душа Пифагора находится сейчас в теле бедного ученика, который провалился на экзамене потому, что не смог доказать теорему Пифагора!..» Русские, конечно, не исключение: у греков и византийцев они взяли государственность, символы, культуру, у евреев – их бога, у татаро-монгол – слова и армейскую выучку, у римлян – образ империи (Третий Рим). Все это и ляжет проекцией на уникальную и неповторимую русскую Личность.

У колонны Траяна в Риме

Иные принципы управления страной российские государи все же могли бы перенять у Рима. Следует взять себе за правило поступать так, как поступали во времена ранней Республики, то есть заботиться больше о пользе государства и всеобщей пользе. Поэт Луцилий во II в. до н. э. заметил так: «Сосредоточивать мысль всегда на пользе отчизны. После – на пользе родных, а потом уж на собственной пользе». У нас чаще действует обратная схема. Увы, это так. Надо найти волевых, умных, решительных, честных мужей, которые откликались бы на нужды народа. Верен и тезис Цицерона: при исполнении государственной задачи и обязанностей «самое главное – избежать даже малейшего подозрения в алчности». В народных собраниях, будь то Афины, Рим или Новгород, конечно, была заключена сила и мудрость. Благодаря собраниям «все мы участвуем в мудрости» (или же в глупости, похожей на фарс). Философ Плотин говорил о древних «думах» так: «Некоторое подобие этого отношения (многих к единой мудрости) представляют народные собрания и всякие совещания, на которых все присутствующие всегда одно лишь имеют в виду – прийти к одному мудрому решению: тут каждый в отдельности как будто не способен мудрствовать, а, собравшись вместе и соединившись в рассуждения об одном и том же, все порождают или, точнее, находят одну для всех мудрость (т. е. одно всем являющееся, как самое мудрое, решение). Да и что, в самом деле, могло бы разделять друг от друга умы так, чтобы они не объединялись в одном и том же (всеобъемлющем) уме?» Интересы, Плотин, интересы. Разве мы не видим, как сотни полных апломба, гордыни и часто абсолютно невежественных политиков, движимые корыстью и алчностью, предлагают себя в правители. Фарс назвали «демократией». Вся машина нынешней «демократии» (в условиях чудовищного давления на избирателей власти, денег и средств информации) это сплошная фикция. Выигрывает не тот, кто голосует, а тот, кто составляет списки и подсчитывает наши голоса.

Эти телевизионные дуэли выполняют ту же роль, что и гладиаторские бои или схватки зверей на арене римского цирка. Кто стал «победителем», кто потерпел «поражение», абсолютно несущественно с точки зрения интересов России или ее народа! Ведь это зрелище напоминает цирковые сцены в Риме, когда толпа наблюдала, как на потребу высшей власти сражались насмерть представители разных племен и народов, покоренных языческим Римом. Впрочем, сравнение несколько неточно. Сегодняшние «гладиаторы» бьются не за жизнь, а за деньги.

Подобно Стратоклу и Дромоклиду, они рассматривают политическую карьеру как источник обогащения и наживы. Афинский демагог Стратокл (невежда, но себе на уме) создал политический капитал. Им он торговал столь успешно, что даже присвоил себе право говорить от имени народа как выразитель его воли. О его истинном отношении к народу лучше скажет анекдот. Когда жившая в доме Стратокла гетера как-то раз принесла с рынка бараньи мозги и шеи, политикан, любивший иногда еще и пошутить, сказал ей: «Э, женщина, да ты купила такие вещи, которыми мы – люди политики – играем, как мячами». Эти господа в думе всегда держат нос по ветру… Ради денег и власти они сменят не только партию, гражданство и государство, но если надо – и половую принадлежность. Трибуна парламента стала для многих из них золотой жатвой. Многие лишь на словах защищают народ, с циничной усмешкой говоря: не прошло и ста десяти лет, как предложен закон о вымогательстве, а воз и ныне там. Почему? Потому что коррупция – зачастую удел первых граждан и людей, стоящих у кормила государства.

Почему бы слугам народа, нашим правителям, власть имущим не последовать примеру народного трибуна Ливия Друза. Тот жил у всех на виду, так что в его дом могли свободно заглядывать, заходя соседи. Когда же строитель предложил за 5 талантов возвести стены, чтобы скрыть его жизнь от глаз народа, трибун ответил: «Возьми 10 – и сделай весь мой дом прозрачным, чтобы все граждане видели мою каждодневную жизнь!» Наши ж господа отгораживаются от своего народа высоченными стенами, овчарками, охранниками и т. д. Осталось только возвести настоящие укрепленные линии, с дотами, дзотами, пушками, танками. Так кто будет отстаивать интересы простого и нищего народа? Уж не они ли?! Даже в императорском рабовладельческом Риме трибуном мог стать плебей. У нас в сенате и думе, похоже, заседают одни лишь «патриции», хотя люди приличные есть и там.

В-пятых, как когда-то в эпоху панэллинизма и Римской империи, в мире идут очень сложные и противоречивые процессы. С одной стороны видим – борьбу, противоборство, уничтожение и распад, с другой – синтез, проникновение наук, сотрудничество экономик и культур. В древнем мире грек мог стать персом, египтянином или квиритом; еврей – вавилонянином, римлянином и греком, римлянин – греком. Процессы смешения, интеграции и глобализации ныне идут темпами, которые и не снились Александру Великому, Цезарю, Киру. Процессы носят объективный характер, но было бы легкомысленно и опасно их ускорять. Плод должен созреть, прежде чем вкушать его. Так же обстоит дело с народами, что находятся в начале пути интеграции (в Европе, Азии, Америке, Африке). И России самой судьбой, великим наследием суждено взрастить бесценный плод. Но не всякое смешение полезно и целебно для государственного организма, как не всякая интеграция приводит к прогрессу. Мешая кровь, порой себе готовим гибель.

Поэтому представляется необходимым шире взглянуть на картину эволюции, которая рисуется иными историками и писателями. Империя – это всегда в той или иной мере содружество народов. Если содружество крепнет из года в год, то эта империя (какой была когда-то Россия) или республика (каким был СССР) становятся сильнее и устойчивее. Если же их противоречия и разногласия, что зачастую неизбежны в многоэтнических, и тем более многоконфессиональных государственных конфигурациях, перевешивают на чаше весов, они, обостряясь все больше и больше, ведут сначала к постепенному ослаблению естественных уз, а затем в каркасе появляются трещины. Те расширяются и, если давление на стены и опорные колонны государственного строения недопустимо усилилось, всё здание в конечном счете рушится. Что произошло с Римской империей? Рим видел, что обойтись без помощи иностранцев он уже не может. Некому было строить, некому было возделывать поля, некому было даже и охранять границы империи. Это же самое видим в иных странах Европы и Америки, а теперь уже и в России – в той же Москве, или на просторах Сибири – где многие специальности россияне не хотят замещать, считая такого рода рабский труд непривлекательным, непрестижным. Мудрено ли, что наша Москва, подобно Риму, притягивает к себе отверженных!

О. Дикс. Золотая жизнь

Чаадаев писал Шеллингу: идеология Запада грозит России бедой. Философия, низвергнуть с престола которую тот пожелал, явившись в Берлин, в дальнейшем проникла к нам, в Россию. Увы, тут происходят вещи, частенько случающиеся с незрелыми умами, особенно у представителей нашей столичной интеллигенции. Соединившись у нас с ходовыми идеями и вступив в союз с господствующим в России в настоящее время духом, мысли Запада грозят «окончательно извратить наше национальное чувство, то есть скрытое в глубине сердца каждого народа начало, составляющее его совесть, тот способ, которым он воспринимает себя и ведет себя на путях, предначертанных ему в общем распорядке мира». Образно выразил это противостояние двух цивилизаций, сытой – Запада и бедной (лишь в материально-финансовом отношении) – цивилизации Востока, поэт А. Майков:

Помните древнюю историю… Идеолог праздных толп философ Протей достиг небывалой популярности у аудитории. И вот, пожелав ошеломить и несказанно удивить ее, он публично пообещал сжечь себя в Олимпии, думал, что толпа или его ученики в последний момент удержат его от гибели. Глупец. Раззадоренная толпа не захотела лишиться столь яркого, небывалого зрелища – и потребовала, чтобы он взошел на костер. Кумир толпы вынужден был выполнить ее волю. Он горел под овации тысяч зевак. Также и сегодня… Но дикость и воинственность наблюдается уже не у диких народов, а в поведении «цивилизованных» держав.

Американский авианосец

Мир стал информированнее, но нисколько не гуманнее. США и пятая колонна в России не раздумывая прикажут распять Россию, как иудеи – Христа; вовлекут народы в горнило мировой бойни. Сегодня у иных в Америке возникло желание вернуть Россию в эпоху Горбачева и Ельцина: когда Запад с легкостью мог выкручивать ей руки. Руководя ее политикой из-за рубежа, civitas sine jure (не имея на то законного права), лелея предателей, нам плевали в лицо! Таково ли наше место в «распорядке мира»?!

Однако слишком много на Западе, да и у нас тех, кто навсегда остался в диком прошлом (коммунистическом или капиталистическом). Они не видят (в упор не желают замечать) пробуждающейся Народной России. Иногда кажется, что мы все еще живем в XX в. или даже в XIX–XVII вв., когда А. Хомяков в статье «Мнение иностранцев о России» возмущенно заявлял: «И сколько во всем этом вздора, сколько невежества! Какая бесстыдная ложь, какая наглая злоба» (1845). К славянам Европа испытывала не только презрение, как к нецивилизованным народам, но еще и ненависть, твердо считая, что прививка России европейской цивилизации должна осуществляться или огнем и мечом, или экономической экспансией. Можно было бы сказать, что тут ничего не поделаешь, тут больная традиция и, как выражался Н. Я. Данилевский, некий «исторический инстинкт».

Ф. А. Бруни. Всемирный потоп. Русский музей

Так что же нам вновь и вновь вспоминать слова И. С. Аксакова, сказанные им в 1861 г. в газете «День»: «Пора догадаться, что благосклонности Запада мы (для себя) никакою угодливостью не купим, пора понять, что ненависть, нередко инстинктивная, Запада к Славянскому православному миру происходит от иных, глубоко скрытых причин; эти причины – анатагонизм противоположных просветительных начал и (лютая) зависть дряхлого мира к новому, которому принадлежит будущность». Но, друзья мои, дикие, слепые, полные ненависти инстинкты прошлого пора бы уже отбросить. Будущность у нас одна! Ведь и Рим внешне преклонялся перед Элладой, хотя сочетал это с полным презрением третированием эллинства в целом. Мы не просим вашей любви – хотя бы каплю разума! В последнее время у части европейских политиков заметны и здравые тенденции, что позволяет видеть в них робких учеников софиста Протагора. Тот был убежден – в самосохранении заинтересованы все. Секрет мира и выживания человечества он видел в том, что все страны должны трудиться на общее благо.

Скифы

А. Блок

Вряд ли господа мира прислушаются к звукам лиры… Они знают и понимают (так было и, видимо, будет и впредь) лишь один голос – силы! Запад вскормлен античной историей и философией, разве не так? Ну так прочтите и запомните слова Платона, в основе верные, но которые практически никогда и никем ныне не приводятся: «Но сама природа, я думаю, провозглашает, что это справедливо – когда лучший выше худшего и сильный выше слабого. Что это так, видно во всем и повсюду и у животных, и у людей, – если взглянуть на города и народы в целом, – видно, что признак справедливости таков: сильный повелевает слабым и стоит выше слабого. По какому праву Ксеркс двинулся походом на Грецию, а его отец – на скифов? (Таких примеров можно привести без числа!) Подобные люди, думаю я, действуют в согласии с самою природою права и – клянусь Зевсом! – в согласии с законом самой природы, хотя он может и не совпадать с тем законом, какой устанавливаем мы и по какому стараемся вылепить самых лучших и решительных среди нас. Мы берем их в детстве, словно львят, и приручаем заклинаньями и ворожбою, внушая, что все должны быть равны и что это прекрасно и справедливо… Но если появится человек, достаточно одаренный природою, чтобы разбить и стряхнуть с себя все оковы, я уверен: он освободится, он втопчет в грязь наши писания, и волшебство, и чародейство, и все противные природе законы, и, воспрянув, явится перед нами владыкою, бывший наш раб, – вот тогда-то и просияет справедливость природы!» По какому такому праву на Русь хлынули татаро-монголы, шли поляки и литовцы, двинулся Наполеон, вломился Гитлер, ринулись страны Антанты и японцы? По какому праву Америка терзала Вьетнам и Корею, насиловала Сербию, убивает и оккупирует Ирак и мечтает о войне с Ираном (и это при всеобщей болтовне о демократии, свободе и правах человека)? По какому праву вмешалась в события в России (поставив у кормила власти ее «рабов»: Горбачева, Яковлева, Ельцина, Гайдара, Бурбулиса, Чубайса)? По праву сильного! Это надо помнить всем! Да и вообще человечество воюет испокон веков. По последним оценкам ученых, за 5,5 тысячи лет «цивилизации» только от войн погибло 3,5 миллиарда человек.

США оккупируют Ира

В-шестых, многое зависит от качества элит. В Спарте и в Афинах правящий класс в ходе войн и вечных раздоров становился все более обескровленным. Египет забыл свою историю – и стал жертвой персов, евреев, арабов, англичан. Жертвы трудно восполнить, если ушла значительная часть самого культурного, умного и мужественного слоя нации. В Спарте уничтожение отряда даже в 400 спартанцев стало национальной трагедией. Что уж тут говорить о России, где под нож пустили целые поколения на протяжении полувека. Дорийцы могли бы расширить воспроизводство населения, допустив браки с другими народами. Но они были гордо-щепетильны в отношении чистоты крови, не приемля варвара. Европейцы и американцы расширили пределы – и теперь с ужасом ждут финального итога.

Как выглядим мы на фоне соревнования и жесткой конкуренции элит? Геродот, отец истории, некогда так и не смог найти по сю сторону Понта другого народа, мудростью столь же известного, как и иного мужа, отличившегося ученостью и знаменитого, «кроме народа скифского и царя Анахарсиса». Сей народ, писал Геродот, «одно важнейшее из человеческих дел придумал мудрее всех народов, какие мы знаем, после чего прочему я уже не удивляюсь». Это «важнейшее их изобретение в том, что никто напавший на них не может уже спастись и никто не может уловить их, если сами они не захотят быть настигнутыми». Ведь у скифов каждый носит свой дом с собой. Но что мы, русские, представляем собой ныне? У нас есть не только варварская лира, но и варварский меч. Правда, навсегда в прошлое ушли времена тех диких скифов, что, по словам Геродота, убив врага в первый раз, обязательно должны были испить его крови. Они отрезали головы, сдирали с них кожу, подвешивали её к уздечкам своих лошадей или из этих кож приготовляли себе плащи, сшивая куски, как они сшивали куски кожи козла… Эти племена некогда наводили священный ужас и трепет на древних евреев… Повторяю, те времена ушли – и безвозвратно. К тому же мы все же не скифы, а русские. Но не надо делать из нас и козлов отпущения! Не надо думать, что этот дикий пламень не вспыхнет вновь, если вы будете и впредь унижать Россию и ее народы.

Правда, казалось, наше время просвещеннее и культурнее древности. Некогда В. Иванов считал, разделяя мнение гуманистов, что «греко-латинская древность, будучи идеальным типом всесторонней и внутренне законченной в своем кругу образованности, упреждает и предопределяет в простых и совершенных формах многочисленные явления современности…» Можно ли это сказать о России?

Возможно, эти слова были бы и справедливы в отношении старой российской интеллигенции. Ведь об этих людях еще В. Белинский некогда писал (1841): «Превосходство греков над всеми другими народами древности состоит в том, что у них всё свое, всё народное, частное, семейное, домашнее, было ознаменовано печатию необходимости и разумностию, отличалось характером общечеловеческим. Удивительно ли после этого, что мы имеем Тезеев, Солонов, Кодров, Леонидов, Мильтиадов, Фемистоклов, Аристидов, Кимонов, Периклов, Алкивиадов, Тимолеонов, Сократов, Платонов узнаем в нашем детстве прежде, нежели имена героев отечественной истории; что все образованные народы считают Грецию как бы своим общим отечеством? Как ни отделены мы от греков и нравами, и условиями жизни, и образом воззрения на мир, и веками, словом, как ни противоположна наша жизнь греческой, мы всё понимаем в истории Греции так же ясно, как в истории своего отечества, – и каждый образованный человек времени легко может представить себя, в своей фантазии, под небом Эллады, слушающего на площади ораторов или внимающего, в садах академии, мудрым урокам божественного Платона».

М. И. Ростовцев. 1947 г.

Не мудрено, что в рядах нашей интеллигенции появлялись такие люди, как М. Ростовцев, Вяч. Иванов, А. Блок, В. Брюсов, Ф. Зелинский, А. Лосев, В. Асмус, «законодатель прекрасного» (arbiter elegantiarum). Они – дети и внуки Эллады и Рима. Когда Ростовцев ехал в первую летнюю заграничную командировку, путь его пролегал через Константинополь, острова Эгейского моря, через Грецию и Вену и заканчивался в Италии – в Риме и в Помпеях. Там он побывал вместе с Вяч. Ивановым. В память об этой поездке Ростовцев подарил ему брошюру. Вячеслав Иванов жил в Афинах и в вечном Риме, исколесил Палестину, посетил Назарет, Тивериаду, Капернаум. Дружба этих знатоков античности продлилась много лет. И поэт посвятил М. Ростовцеву стихотворение в сборнике «Нежная тайна» (1912 г.). Продолжат они свои встречи и в Петербурге и тогда, когда М. Ростовцев уже станет профессором, а Вяч. Иванов, уйдя от проблем социально-экономической истории Рима, весь окунется в мир поэзии, эллинской культуры.

Хотя, по его словам, ему давалось трудно «обращение к эллинской древности», он не только вскоре станет вождем того направления в поэзии, которое назвали «российским александризмом», но удивительнейшим образом сумеет соединить поэзию с ученостью. В. Иванов «писал стилем Эвфориона и Ликофрона» (Ф. Ф. Зелинский). Он даже работу по налогам написал по-латыни и готовил некоторое время диссертацию о публиканах, также написанную им по-латыни. О Иванове Лосев сказал: «Данте 20-го века. Ученый, поэт, такой, что Пушкину не снилось». В своих «Римских сонетах» Вячеслав Иванов называет Рим «родным домом»:

Стоит внимательнее вчитаться в строки блестящего русского историка М. И. Ростовцева, которые, как нам редставляется, в немалой степени можно отнести к нынешней России (под властью «нового Рима»). Тот попытался представить в тексте, чтоў принесла гражданская война для отдельных частей римской мировой державы, в том числе и для Эллады. «Я уже не раз говорил о том, что пришлось вынести Элладе и эллинскому Востоку в эпоху гражданских войн. Митридат, Сулла, Фимбрия, затем Помпей, Цезарь, Брут и Кассий, Антоний и, наконец, Октавиан смотрели на Восток исключительно как на средство для достижения своих политических целей, используя его до конца при помощи самых крайних мер насилия и принуждения. Никто из них не думал о будущем, для всех нужно было получить немедленно все нужное для войны и притом в кратчайший срок.

Результатом было, конечно, материальное разорение целых государств, областей, городов, безмерное обнищание частных лиц. Исчез капитал, исчезла охота работать над своим материальным благосостоянием. В центрах торговой и промышленной жизни, даже тех, которые особенно поднялись в эпоху римского владычества, на Делосе, Родосе, в Афинах жизнь замерла, и рынки опустели. Еще печальнее было моральное состояние. Греческая свобода и гражданственность были разбиты, надежда на какое бы то ни было возрождение подорвана в корне, никто не был уверен даже в том, сохранит ли он, по крайней мере, личную свободу и не застанет ли его завтрашний день на рабском рынке в качестве объекта продажи. Вся творческая жизнь эллинства замерла, и замерла надолго. Созидательные силы, казалось, были исчерпаны. Не было такого периода в истории эллинской культуры и государственности, когда бы так глубоко опустился уровень греческого созидания. Литература, философия, наука жили почти исключительно старым накопленным богатством. Последние великие творцы, как Посидоний, доживали свой век, новых не появлялось».

Разве под этими строками сегодня не подпишется большая часть представителей российской науки, образования, литературы, культуры? Властители последних лет вели настоящую войну против науки и образования. Ранее убивали голодом и пулей, сегодня – нищетой или невольной эмиграцией. Увы, часто не подлинные ученые и не великие мужи культуры определяют сегодня ход вещей в нынешней России.

Амфитеатр в Эль Джеме. Тунис

Конечно, я не думаю, что ныне кого-то наверху или внизу можно сделать послушнее «одним даже словом». По крайней мере, за те 300 000 лет, что минули с тех пор как впервые заговорил человек, это никому не удалось… К чему фантазировать, что власть последует «правилу Мухаммада»: «Худший из мудрецов посещает правителей, лучший из правителей посещает мудрецов». Ей не нужны мудрецы. Но мы не разделяем и взглядов Эзопа, утверждавшего, что с царями вовсе не следует разговаривать, или уж надо так расстараться, чтобы сообщать им только приятное. Нам все же ближе позиция Солона, что сказал Эзопу: «Я думаю, что с царями или не стоит совсем разговаривать, или надо говорить им чистую правду…» Но где же во власти люди масштаба Эпикура, равнодушного к вещам и деньгам, где личности типа Гераклита, что отказался от царского сана в угоду философии и наукам, где властители, раздавшие родовое добро (подобно Анаксагору), где же Демокриты, предпочитавшие занятия наукой, мудростью и философией трудам на биржах или на рынке недвижимости? Перед революцией Игорь Северянин писал: «Все – Пушкины, все – Гёте, все – Шекспиры. Направо, влево, сзади, впереди» (1909). Где они? Что же удивляться, если благородные идеалы науки, литературы, культуры вытеснены из жизни и памяти поколений.

Искушение дьяволом демократии

На смену гигантам науки и культуры пришли пигмеи, воры, шуты массовой культуры, не брезгающие тридцатью сребрениками. Подобно древнегреческому философу-софисту Биону (отец его был торговец рыбой, а мать – гетерой), они сделали из своих занятий политикой и наукой чистый бизнес. Бион хвастался, что он первым нарядил философию «в пёстрое платье гетеры». Но Бион хотя и возлюбил более всего на свете самого себя и богатство (считая, что «богатство есть движущая сила каждого дела»), так он, по крайней мере, хотя бы не боялся говорить правду. В грубых простонародных выражениях и бранными словами он дерзко осыпал всех богатых, могущественных, но подлых и алчных граждан.

«Все искусство древности посвящено Памяти, – писал певец Эллады Вячеслав Иванов. – Так как древность творила и пророчествовала в лимбе Памяти, ее создания проникнуты почти непостижимой для нас гармонией». Всё или почти всё искусство современной России посвящено Забвению. Цель праздной толпы масскультуры – заставить своими плоскими шутками и бульварщиной забыть те великие, героические, полные труда и отваги годы, которые еще помнит XX век. Непостижимый цинизм. Эти «умничающие пифии» в ряде программ ТВ России напоминают мне корыстолюбивых жрецов, что некогда своими речами завлекли народ в Харонову пропасть, а теперь делают вид, что вовсе и не они виноваты в том, что люди России 15 лет должны дышать ядовитыми испарениями дикого и безумного капитализма, или мрут сотнями тысяч. Проходимцы и патентованные лжецы ловко жонглируют словечком «свобода»… Подобно проститутке, готовы они выцарапать глаза всем, кто покусится на право торговли информационным наркотиком. Что они могут сказать! Рыба и та красноречивее их. В диалектике они уравняли ложь с истиной, в этике – подлое и безнравственное представили нравственным, в политике– мерзавцев и воров сделали героями, почти святыми, призвав себе на помощь богиню обмана, чтобы ввести людей в за-блуждение.

Слушая этих господ, невольно вспомнились слова Розанова, обращенные им к Мережковскому. Тот в гневе обрушился в статье на авторов «Вех». А Розанов в ответ описал эту ерничащую циничную псевдоинтеллигенцию, которая говорит, «лепит собственные слова, выходящие из вялой полуумершей души». Их вялая, полуумершая душа может показаться иным горящею необыкновенным ярким и благородным пламенем. Кто же в душном зале разберет, что это «горит чужое сравнение, что около него стоит бледный и бессильный человек». Таковы были и есть эти люди. В отношении «демократической интеллигенции» конца XX в. и начала XXI в., пожалуй, можно сказать: «Над черствой бесчувственностью ее и черным бесстыдством ее можно было бы поставить крест». Ведь их «вехи» так никогда и не появятся, ибо они бесплодны, отдав себя в услужение олигархам.

А. Альтдорфер. Коронование терновым венцом. 1512—1513 гг.

Но для чего они так делают? Цели их понятны. Превратить наш народ в тех манкуртов, что теряют разум и ничего не помнят… Вся политика государства в последние годы и направлена на то, чтобы вновь ввергнуть нас в варварство. Но тот же Вяч. Иванов писал, что будь варвары даже гениальнонеобузданными личностями или даже очень искушенными в совопросничестве Анахарсисами, вернувшимися в Скифию учить юношество хитростям эллинским, итогом их трудов станет забвение памяти и историческая смерть народа – «не будут знать сами, кто они и откуда и зачем пришли (по слову Брюсова: «не знаю сам какая, но все ж я миру весть»), – тогда как в латинстве каждый деятель умственной жизни знает свое историческое место и готовою носит свою «формулу». Тем более что и народ сегодня более чем когда-либо подвержен болезням, стрессам, психозу, заблуждениям, порокам, примитивизму, регрессу. Нечто схожее имело место и в Древней Греции во время Пелопоннесской войны и в период катастроф, которые пришлось пережить грекам. Тогда их народ перестал верить, надеяться на старых богов, на своих вождей, на интеллектуалов, – и погрузился в магию, шаманство, дикости, примитивизм. Он предался иррациональному или сугубо рациональным утехам и удовольствиям. Английский филолог-классик Э. Доддс писал об этой трагедии: «Первые знаки подобного регресса появились во время Пелопоннесской войны, и они были, несомненно, хотя бы частично вызваны этой войной. Находясь во власти стрессов, стимулированных войной, люди начали отходить от слишком высоких для них культурных образцов Периклова века; в механизме появились сбои, и сквозь образовавшиеся трещины то там, то тут стали проникать элементы примитивизма. Когда же эти элементы вошли в силу, уже не оказалось никакого эффективного контроля за их ростом. Так как интеллектуалы все дальше уходили в свой собственный мир, народное сознание становилось все более беззащитным, хотя нужно сказать, что в течение еще нескольких поколений комические поэты продолжали делать все возможное, чтобы этого не произошло. Ослабление тисков гражданской религии располагало людей людей к избранию для себя собственных богов, вместо того чтобы просто поклоняться богам традиционным, все больше простых людей с облегчением возвращалось к примитивным удовольствиям и утехам».

С. Иванов. Христианство и язычество

Нечто похожее, но в гораздо более страшных масштабах, произошло в России. Ведь гражданской религии (таковой в наших условиях является патриотизм) не стало. Правда, если у греков были комические поэты, напоминавшие народу о великом прошлом, то у нас была великая литература, выполнявшая эту миссию. Сегодня это сделать труднее, чем 2500 лет назад. У греков была «великая чума», защиты от которой не было. В России «чумой» стала псевдокультура пошлости. На юбилейную выставку книгопечатания в Париж не взяли ни одного русского писателя. В культуре России сегодня всем заправляют «дети Франкенштейна» (Швыдкой, Сорокин, Иксанов). Конечно, во все времена в литературе, искусстве и культуре были экскременты. Место гомосексуалистов, бездарностей, воров не во главе государственных учреждений, а в тюрьмах, борделях для извращенцев.

Искусство, презирающее героику, отбрасывающее высокие и светлые образы, снижающее и оглупляющее людей, подрывает саму основу будущности нации. Его упадок и закат, а затем и полнейший крах – вопрос времени. Там, где царит вопиющая и наглая роскошь на фоне лохмотьев, голода и нищеты, воцаряются чудовищная несправедливость и беспредел. Если жители Спарты отличались все же физическим здоровьем и добрыми гражданскими нравами, то персидские сатрапы с их немыслимой роскошью были в конечном итоге наголову разбиты теми же греками, жившими гораздо более умеренно и строго (хотя бы вначале). Эти исторические примеры не мешает вызубрить нынешним правителям. Строя завтрашний миропорядок, не забывайте о прошлом. Ибо «то, что мы сегодня подкрепляем примерами, также когда-нибудь станет примером» (Тацит).

В-седьмых, грядущие судьбы мира открыты лишь посвященным. Всё то, чему поклоняются ныне современные богатейшие пресыщенные цивилизации, может случиться, в будущем станет прахом. Сказано же в пророчестве Книги Даниила о неком «ветре» (духе) истории, что унес железо, глину, медь, серебро, золото – символы прежних тираний, «и следа не осталось от них» (Дан. 2, 35). Возможно, в чем-то правы те российские мыслители, что ныне пессимистично оценивают шансы данной цивилизации на выживание: «Получается, что абсолютно ничего из созданного, приобретенного, «наработанного» всемирными тираниями – от Вавилона до наших дней – в вопросах устройства общественной жизни не может быть использовано для Царства Божьего; все это обречено на исчезновение, и возводить Царство необходимо с того самого начала – Слова Божьего, о котором сказано: «В начале было Слово, и Слово было у Бога» (Иоан. 1, 1). Начинать надо с великого духовного импульса, заключенного в Писании – и по самой своей сути не совместимого с ухищрениями человеческой хищности и алчности: «Не можете служить Богу и маммоне» (Матф. 6, 24). Правда Даниил считал, что прекрасное будущее Царство воздвигнет не человек, а сам Бог посредством посылаемого нам импульса. Увы, Бог безмолвствует, или же «импульсы», которые он посылает людям, по каким-то причинам не доходят, или же те, кто является наместниками Бога на земле, говорят словами Тартюфа:

И с небесным, и с земным… Поэтому всегда ставьте на первое место Человека, а не Бога. Только так вы и исполните Его волю. Учитесь у римлян и греков… Марк Аврелий писал, что боги «устроили так, что всецело от самого человека зависит, впасть или нет в истинное зло». Они почитали богов, но относились к ним сдержанно. Даже устраивая празднества в их честь, они четко указывали им место… Великий греческий историк Полибий вообще полагал, что если бы государство состояло из одних лишь мудрецов, не было бы и нужды в религии. Но есть масса людей, которые не имеют ни ума, ни внутренних опор для того, чтобы самостоятельно справляться с бедами жизни и сомнениями. Они во всем видят происки судьбы или злых божеств. Он писал: «Те люди, которые по природной ли ограниченности, или по невежеству, или, наконец, по легкомыслию не в силах постигнуть в каком-либо событии всех случайностей, причин и отношений, почитают богов и судьбу виновниками того, что достигнуто проницательностью, расчетом и предусмотрительностью». Полибий с презрением писал о тех историках, которые «будучи не в состоянии привести свое повествование к развязке, вводят богов и божеских сыновей в рассказ о действительных событиях». Он решительно требовал от ученых, как и вообще от всех умных и просвещенных людей: «Необходимо изобличать и осмеивать привнесение в историю сновидений и чудес». Осуждает он и многочисленные сообщения о чудесах, якобы, случившихся в храмах. Все они служат одной цели – завлечь в храмы как можно больше поклонников и религиозных жертв. Точно так же завлекают толпы зрителей и любопытствующих зевак в театры и цирки. Иероним говорил, что когда Пифагор сходил в аид (царство смерти), он видел там, как за россказни о богах душа Гесиода стонет, прикованная к медному столбу, а душа Гомера повешена на дереве среди змей. Богам до нас нет дела!

Сошествие в ад. Фасад церкви «Спас-на-крови». Петербург

Вспоминается и замечательный древнеегипетский «Разговор разочарованного с душой» (папирус с 155 строками хранится в Берлинском музее). В диалоге некоего неудачника с душой душа советует ему не думать о погребении – это и печально и бесцельно. К тому же, оттуда все равно нет возврата, чтобы увидеть солнце. Все заботы о поминальном культе (самые усердные и расточительные) не достигают и не достигнут цели. И даже богачи и цари не имеют преимуществ перед одинокими и нищими, умершими от усталости на берегу, погибшими от жары, утонувшими или же умершими по какой-либо иной причине. Жизнь есть благо, поэтому лучше и разумнее жить в свое удовольствие. Жить хотят все – нищий, бедняк, богач. Правда, страдалец, доведенный житейскими невзгодами до отчаяния, упорствует: он доказывает душе, что если на земле и нет правды и милости, если приходится задыхаться в атмосфере зла и насилия, то есть и иной мир, где царят боги и правда. Однако мы не можем, как делается в указанной египетской «Книге Иова» (так ее называют), вводить читателя в заблуждение. Также вели себя и греки, которые хотя и приносили дары в их святилища и к оракулам, но вели себя в отношении богов скорее дружески, нежели рабски.

Полагаю, прав Э. Мейер, говоря, что греки так и не позволили религии заковать мысль и чувство в тяжкие оковы теологического рабства. Символом победы над религией стало фиаско Дельфийского оракула в освободительной войне греков (тот, как известно, не раз предсказывал победу противнику, хотя и уклончиво). Война греков за свободу против персов будет означать «безусловную победу обращенного к посюстороннему свободного эллинского духа, даровавшего нам те культурные сокровища, которыми мы живем до сих пор». Таким образом, уже в силу внутреннего склада эллинов церкви и богословию «не суждено было господствовать над эллинским государством» (Э. Мейер). И это закономерно.

Более того, если мы посмотрим на греческих богов, то увидим, что пользы от них мало. Чем занимаются они у себя на Олимпе? Они мыслят только о склоках, еде и женщинах. У Лукиана боги всё время требуют нектара и раздач: «Раздачи, раздачи! Где же нектар, где же нектар? Амброзии мало, амброзии мало! Где гекатомбы, где гекатомбы? Жертвы для всех!» («Зевс трагический»). Они ведут жизнь созерцательную. Не похоже, что боги (как уверял нас Платон) стоят и на службе мира. На службе своего желудка и своей пресыщенной плоти стоят они. Гермес уже в детстве понял: «Лучше все время жить с бессмертными богатой, роскошной, разнообразной жизнью, чем прозябать дома в темном логовище!» Боги обожают дары людей и не могут без них существовать. Лишите их пищи – и они погибнут, а с ними возможно – порождаемые ими заблуждения, пороки, глупости людские.

Зевс Олимпийский

Владыка Олимпа Зевс был лживым богом. Он обманывал всех и вся: вполне обдуманно ввел в заблуждение Агамемнона, сообщая ему ложные сведения. Его лживость отмечал еще Клемент Александрийский, воскликнув: «Этот Зевс прорицатель, покровитель гостей и просителей, снисходительный, дающий ответы на все вопросы, карающий злодеяния», имеет и другую его личину: «несправедливый, преступный, не признающий законов, нечестивый, жестокий, неистовый, соблазнитель, нарушающий супружескую верность, натура пылких страстей». И тем не менее Зевс является, как ныне говорят, «культовым героем» античной истории. Скульптором Фидием ему была посвящена колоссальная статуя (12,4 м) в храме Зевса в Олимпии. Это произведение даже причислялось к семи чудесам света. Известно до 60 упоминаний статуи античными авторами, которые, оценивая мастерство скульптора, отмечали божественное величие и самой статуи. Сама статуя не сохранилась, сгорев либо в самом храме Зевса, когда по приказу императора Феодосия II языческие храмы предавались огню (426 г.), либо, по другим данным, во время пожара в Константинополе (476 г.).

Правды от богов не дождешься – вот тот главный вывод, который мы делаем на основании изучения поведения и поступков олимпийцев. И герои «Илиады» замечают, что бог-отец силен только в словах, которыми он обманывает людей. Один из смертных, некий троянец, в ярости кричит ему: «Зевс Олимпийский… явный лжелюбец!» («Илиада», XII, 164). Правда, Платон, вроде бы, не приемлет образ божественного лжеца, говоря: «нет причины, чтобы бог был лжецом». Но причина для лжи найдется всегда. Особенно если ты в действительности ничего не можешь сделать, и вынужден кормить людей иллюзиями и пустыми речами.

Боги греков и римлян завистливы, они не любят талантливых, удачливых ярких людей. Вспомним, как Солон говорит у Геродота: «всякое божество завистливо и вызывает у людей тревоги». Боги видят в них вызов своему существованию и стараются поразить их молнией, как та поражает самые высокие деревья. По этой причине Лукреций, изложивший в поэме «О природе вещей» в стихах философию Эпикура, обрушился на богов как на угнетателей и обманщиков человечества. Лукреций считал, что не боги, а мыслители – спасители людей.

В то же время нельзя и пренебрегать верой… Человек без веры, что мир без Солнца! Вера должна быть знающей и значимой. Иначе не сможете разрешить дилемму Августина, что в молодости презирал христианскую науку, а в зрелом возрасте стал ее ревностным проповедником и защитником. Когда-то он и сам чувствовал себя смущенным и оскорбленным, подобно профессору, что никак не мог понять: как это необразованные монахи преодолели мир, тогда как он не мог решиться жить, не мог решиться осуществить познанную истину, а значит и воплотить идеалы христианства! «Поднимаются темные люди и завоевывают небо. Мы же, бессердечные ученые, все еще копошимся в телесной и кровавой грязи!» – недовольно бросает Августин другу и бросается завоевывать небо. Но ныне ясно: «темные люди», кто бы они ни были, не завоюют ни неба, ни земли. До тех пор пока знания и ум не станут нравственной опорой и основой власти и церкви, пока не будут служить народу, мир будет копошиться в кровавой грязи. Немало и тех, кто прославляя религию, кичатся своей набожностью, но сами лживы, слепы, алчны и преступны… Вера должна озаряться мыслью, иначе эта вера страшнее безумия. Когда-то русский мыслитель А. С. Хомяков в его работе по богословию заметил, что «религия обогнанная есть религия приговоренная».

К. Коэлло. Триумф св. Августина

Нужно лишь сделать первый верный шаг и затем уже не сворачивать с пути… Мы стояли в целом на верном пути. Затем оступились и сошли с него. Некогда Августин, поверив вслед за Платоном в силу Добра, соединил это понимание с образом Бога и стал убежденным христианином. От крещения его удерживало сознание собственной привязанности к соблазнам мира. Поэтому и откладывал окончательное решение, страшась того, что в нем недостаточно праведности и целомудрия. Окончательное обращение произошло, когда услышал внутренний голос, приказавший ему прочесть апостольские Послания. Вот как сам он в его знаменитой «Исповеди» описал момент прозрения: «Я схватил их, открыл и в молчании прочел главу, первой попавшуюся мне на глаза: «Не в пирах и в пьянстве, не в спальнях и не в распутстве, не в ссорах и в зависти: облекитесь в Господа Иисуса Христа и попечение о плоти не превращайте в похоти» (Рим. 13, 13–14). Я не захотел читать дальше, да и не нужно было: после этого текста сердце мое залили свет и покой; исчез мрак моих сомнений». Для нас Бог жив, реален и правомерен лишь тогда, когда он работает для Народа и во имя Народа Нам не хотелось бы быть православными лишь в несуществующей абстрактной позиции. У иных сегодня вера стала таким же предметом культа, каковым ныне является партийный билет или же членский билет в некий престижный клуб. Жажда капиталов и богатств действует куда сильнее заповедей Христа, законов совести и морали. «Все они не крещенные, а оглашенные» (Никита Стифат).

Потому мы и не можем с легкостью неофита заявлять, подобно Вяч. Иванову:

Тем более что и сам поэт честно признал: «А где тот дом, – от всех сокрыто…» Уверены, мрак плутократической ночи, простершийся над Россией, сам собой не рассеется (даже с помощью богов), как не выйдут сами собой и бесы из души олигархической гидры. Нужно победное копье Св. Георгия, поражающее нового Дракона. Да и боги у нищего народа и у богачей, беспощадно грабящих свой же народ, цинично и откровенно презирающих «эту толпу», – боги у них разные! Об этой стороне мировоззрения стоило бы порассуждать. М. А. Бакунин ощущая это бунтарство российских масс, говорил, что человеческие индивиды, одаренные бессмертной душой, свободной волей, самодостаточны в себе самих. Они не нуждаются «ни в ком, строго говоря, даже в Боге, ибо, будучи бессмертными и бесконечными, они сами Боги». Немало тех, для кого Бог стал «нелепостью». Но разумна ли эта гордыня?!

Господь поражает Левиафана

И даже П. Чаадаев предупреждал об опасности формального обращения людей в христианство. Христианство упрочилось без книги. Хотя потом стали думать, что «стоит только распространить эту книгу (Библию. – В. М.) по всей земле, и земля обратится к истине: жалкая мечта, которой так страстно предаются отпавшие». Не доверяйте слепо ни богу, ни политикам выбор жизненного пути! Не надейтесь, что, как писал Тютчев, растленье ваших душ и пустоту излечит и прикроет «риза чистая Христа»! Христос – велик, но мы-то – далеко не христы!

Возможно, не так и неправ философ Плотин, сказав Амелию, богобоязненному человеку: «Пусть боги ко мне приходят, а не я к ним!» Пусть приходят, если им есть что сказать, а лучше – сделать. Подобно Стратону, основателю Мусейона в Александрии, считаем: всё, что существует, создано самой природой. Если это так, то и главная сила людей не в богах, деньгах или политиках (и те, и другие, и третьи ненадежны), а в них самих, в мудрости Природы и в Гении народном. Может быть лучше обожествлять время, как это некогда делали древние майя?!

О том же писал и «второй Будда» (Нагараджуна). В известном своем трактате «Опровержение идеи Бога-творца и творения Вишну» он выступает с идеей опровержения концепции божественного Зодчего вселенной. Интересно, какие соображения приводит индийский философ-мудрец. Он пишет: «В чем состоит другой недостаток (идеи Бога-творца)? Он творит других, возникнув сам или не возникнув? (Если предположить), что (творит), не возникнув сам, то и Он, по всей видимости, не в состоянии создавать других. Почему? В силу природы того, что само не произведено. Например, не может возделывать землю и т. п. сын бесплодной женщины. То же самое в случае с Богом-творцом… Далее. Если предположить, что Он творит других, возникнув сам. Тогда (возникает вопрос), в силу чего Он возник? То ли от самого себя, то ли от другого, то ли от обоих (себя и другого) вместе? В действительности нельзя возникнуть от самого себя, потому что рождение самого себя противоречит опыту. Ибо неверно, что может разрезать само себя лезвие меча, пусть даже чрезвычайно острое. Ибо неверно, что может танцевать даже хорошо обученный, искусный танцор, встав на свои собственные плечи. Почему? Да разве (где-либо) видано такое, разве можно (и) предположить, чтобы быть рожденным самим собой, быть родителем самого себя? Такие речи неизвестны людям». Не вдаваясь в содержательный анализ этих положений, заметим, что здесь индийский мудрец занимает позицию так называемой срединной мудрости: «Ни теизм, ни атеизм» (писал Сюэ-ли Чжэн).

В. Васнецов. Страшный Суд

А поскольку, как утверждал еще Кант, «нет никакого уполномоченного Богом толкователя Писания», то каждый волен рассчитывать на личное понятие Бога, на свои пути решения и исполнения судеб и желаний. Пусть «чистый богослов», который не обрел «дурную славу свободы разума и философии», и верующий обратят свой взор к Богу и Библии. Ученый или верующий, не чуждый науки, если он прибегнет к помощи разума, должен будет, по словам того же Канта, ничего не попишешь, «перепрыгнуть (как брат Ромула) стену церковной веры», попав на «свободное поле собственных суждений и собственной философии».

Правда, у христианства, утверждают искренние адепты православия, есть всё то, чем сильны древние и даже не очень древние религии… А. Мень говорил в своей последней лекции – о христианстве (8 сентября 1990 г.): «Итак, мы с вами идем к завершению нашего путешествия по эпохам, по кругам миросозерцаний. И мы подошли к вершине, к тому сверкающему горному леднику, в котором отражается солнце и которое называется – христианством… Конечно же, христианство бросило вызов многим философским и религиозным системам. Но одновременно оно ответило на чаяния большинства из них. И самое сильное в христианской духовности – именно не отрицание, а утверждение, охват и полнота. Если буддизм был пронизан страстным стремлением к избавлению от зла, стремлением к спасению (Будда говорил, что как воды морские пропитаны солью, так и его учение – дхарма – проникнуто идеей спасения), то эта жажда спасения, обетование спасения присущи и христианству, Новому Завету. Если в исламе есть абсолютная преданность человека Богу, который (и) является суверенным властелином космоса и человеческой судьбы, то это (же) самое мы находим и в христианстве. Если в китайском миросозерцании небо – Цянь – является чем-то ориентирующим человека в жизненных вещах, даже в мелочах, в различных оттенках традиций, то и это есть в христианстве. Если брахманизм (современный индуизм) говорит нам о многообразных проявлениях Божественного, то и это есть в христианстве. Если, наконец, пантеизм утверждает, что Бог во всём, что он, как некая таинственная сила, пронизывает каждую каплю, каждый атом мироздания, – то христианство и с этим согласно, хотя оно не ограничивает воздействие Бога только этим пантеистическим всеприсутствием. Но мы бы ошиблись с вами, если бы (вдруг) посчитали, что христианство явилось как некая эклектика, которая просто собрала в себе все элементы предшествующих верований. В нём проявилась (и) колоссальная сила чего-то нового. И это новое было не столько в доктрине, сколь в прорыве иной жизни в нашу обыденную жизнь… Великие учителя человечества – авторы «Упанишад», Лао-цзы, Конфуций, Будда, Мохаммед, Сократ, Платон и другие – воспринимали истину как вершину горы, на которую они поднимаются с трудом. И это справедливо». Мень призывал с благоговением приблизиться к Богу, ибо там, в «соседстве Бога» (Пушкин), в умственно-духовном созерцании, и обитает истина. Но истина, как и Христова «радостная весть», приходит лишь к тем, кто готов пожертвовать собой ради друга своя, ради правды и Родины.

Патриарх Московский и всея Руси Алексий II

«Просветим и согреем тех, кто сегодня страдает от бедности, болезней, войн, преступлений», – сказал в пасхальном послании Патриарх Московский и всея Руси Алексий II, призывая всех нас трудиться «ради духовного и материального возрождения общества». И это очень верно… Однако наша православная вера должна быть бойцовской, победоносной и животворной, а не страдательной и погибельной… Идеалом здорового и сильного Русского общества не может выступать страдание, ибо страдание и аскеза противоправны законам естества и бытия человеческого. Дайте же вере крылья и мощь для дерзновенных деяний и полета! Нам вспомнились слова некогда известного французского писателя и социалиста М. Пеги, которые и приводит Ромен Роллан: «Не станем уходить от живой жизни, чтобы размышлять над нездешними обещаниями… не станем созерцать Град небесный. Мне думается, что человечество сегодня нуждается в заботе со стороны всех людей. Без сомненья, оно меньше нуждалось бы в наших трудах, если бы наши религиозные предки немного больше трудились на пользу человечества или немного меньше молились. Ибо молиться – не значит работать». Не лишая люд права на молитвы, он указывает на их ограниченные возможности, ибо, молясь и только, люди отодвигают деяние. Даже сотни тысяч молитв, прочитанных с превеликим рвением и верой, не вобьют одного гвоздя. Сегодня в России, как верно сказал поэт, «храмов стало больше, а веры меньше» И вовсе не парадокс то, что в Ростове Великом чиновники хотят продать храм! Архимандрит говорит, что у чиновника (внешнего управляющего Григорьева), что продает церковь, «душа проснется». Только перед расстрелом и проснется! По России волнами идет массовое осквернение храмов и икон. А церковь лишь скорбит, уповая на защиту Господню! Не крестом, а пулеметом надо встречать грабителей и осквернителей могил и икон (судить их вместе с их заказчиками).

Заклинание Мефистофеля

Да и что толку «заклинать мефистофелей». Нужен «новый тип» религии. Плохо и трагично, что для миллионов жизнь оставляет лишь место великомученика. В этом случае нам не помогут ни реформы, ни законы, ни религии. В. Розанов как-то отмечал характерную черту русских людей, говоря так: самые образованные люди, как Тургенев, Герцен, и атеисты, нигилисты – в серьезные минуты жизни вдруг видят в себе возрожденною эту древнейшую, первоначальную веру своего народа: что умереть – святее нежели жить, что смерть угоднее Богу (особо для верующих), Высшему Существу (для философов), чему-то (для атеистов), нежели жизнь. Эта грустная и ужасная мысль сообщила главный нравственный колорит всей русской Европе: чего-то меланхолического, полностью погибшего в смысле прогресса, чего-то страдающего и страшно дорогого, чему уж никто не сумеет помочь. «И тем дороже это существо (Россия), и тем страшнее за него».

В-восьмых, Аристотель считал, что «царская власть» по своей природе одна в состоянии стоять выше всех партий, расшатывающих государственную жизнь Греции. В неограниченную демократию он не верил, саркастически говоря, что хотя афиняне и открыли две полезные вещи: пшеницу и свободу, но сумели с толком воспользоваться лишь благом первой, иной пользовались мало и плохо, так как сразу же стали злоупотреблять свободой. Хотя в Греции жизнь была намного легче нашей, но и там в каждом бедном гражданине, по словам П. Гиро, «скрывался тайный социалист». Однако что такое «тайный социалист» или же «тайный или явный демократ»? Всё это – слова, слова, слова. Ведь там, где в обществе доминируют бедность и нищета, там неизбежно рано или поздно возникает понятное желание передела собственности и экспроприации богачей. В конце концов, это – закон жизни. Гиро прямо указывает на причину такого положения: «Греция в то время очень обеднела, и естественно, что неимущие классы оказались вследствие этого еще более алчными, чем прежде. Тогда почти не спорили о власти; действительным объектом борьбы между различными партиями являлось богатство, и особенно земельное богатство; к завоеванию власти стремились только затем, чтобы завладеть чужим имуществом». Всякий государственный переворот, по словам, ознаменовывался тогда «или конфискациями, или насильственным возвращением отнятого раньше». А такой переход собственности из рук в руки, продолжает П. Гиро, «всегда производился насильственно и с большой жестокостью». Но ведь это же мы можем сказать не только о Греции или Риме, но и о современной России.

Кстати, и в Афинах также были богатые люди, «нувориши»… Был среди них и некий Пасион, бывший невольник, правда, отличавшийся умом. Глава одного из банкирских домов, Архистрат, отпустил его на волю, а затем с согласия своего компаньона, Антисфена, даже передал ему все дело. «Молодой, но ранний» раб быстро вошел во вкус прибыльных операций, не останавливаясь перед тем, чтоб при всяком удобном случае постараться прикарманить чужие деньги (особенно если те принадлежат чужеземцам). Богатство Пасиона постоянно возрастало. Но вскоре тот все же понял, что лучший путь умножить свой капитал – это доверие клиента. Говоря о происхождении богатства этого банкира, скромного вначале, Демосфен скажет о причине успеха: «Пасион внушал доверие; а среди людей, вращающихся на бирже и занимающихся делами, репутация трудолюбивого человека, соединенная (вдобавок и) с репутаций честного человека, оказывает могущественное влияние». Думаю, власти пора повернуть руль истории, чтобы корабль шел в нужном направлении? Тогда олигархи проникнутся пониманием новых порядков, протянув руку помощи нашей науке, образованию, культуре. В конце концов и в древнем Риме богатые граждане, находившиеся у руля систем управления, часто жертвовали огромные суммы на благоустройство городов и на помощь жителям (иногда эти пожертвования доходили до 2 млн денариев). И таких благодетелей императоры всячески выделяли, отмечая декретами, ставя им статуи, отводя особые места в театрах, одаривая их золотыми венками и т. д.

Н. Макиавелли

Некогда великий итальянец Н. Макиавелли, отвечая на вопрос, что нужно для успешного существования республики, советовал «чаще возвращать её к её началу»! Чтобы добиться «внутренних условий обновления», надо соблюдать три наиглавнейших и основных условия: 1) иметь законы, заставляющие любых правительственных лиц «давать часто отчеты в своих действиях»; 2) получить во главе страны великого человека, который «своим примером и своими подвигами сделал бы для них то же, что в других случаях делают мудрые законы»; 3) учитывая, что в обществе немало могущественных преступников и их сторонников, а они развращают всех и вся, «необходимо каждые десять лет» строго наказывать этих преступных людей, чтоб внушить страх перед законом. «Если бы при таких славных примерах в Риме повторялись еще каждые десять лет казни, подобные вышеописанным, Республика никогда бы не дошла бы до развращения». В противном случае, число нарушителей законов может быть так велико, что станет опасным преследовать их. Разве не это мы видим в России?

Правящая «элита» руководствуется шкурным интересом. А коли так, спустить шкуру с такой «элиты» – священный долг вождя, стоящего горой за народ и Россию. Установить контроль за личностью и капиталом, ибо капиталист часто не ведает, что такое слово совесть. Петр Великий был прав, говоря, что на Руси воров, убийц и казнокрадов надо вешать регулярно. Иных способов образумить эту публику нет. Сталин расстреливал убийц и расхитителей собственности – и был прав! Разум предпочтительнее виселиц и расстрелов, но у воров и бандитов его нет. Нужно убрать с земли России сей гнилой отравленный слой in corpore!

Русский тип – героическо-философический… Мы – римляне по характеру, но греки – сердцем и верой. Потому скажем вместе с Фукидидом: «Говоря коротко, я утверждаю, что все наше государство есть школа Эллады: каждый человек у нас, мне кажется, может приспособиться к занятиям самым многообразным и без всякой грубости, а тем самым ловче всего добиться для себя независимого состояния». То же можно было бы сказать о братских нам великих славянских народах. Надеюсь, русские и славяне увидят в Элладе и Риме не столько землю мифов и сказок, сколь землю надежды, где мог бы вырасти плод нового бытия.

Есть пределы для систем эффективного управления, за которыми расширение границ становится опасным для страны, но ныне куда важнее прочно и навсегда спаять то, что разорвано и искромсано врагами. К тому же стоит напомнить, что когда Рим оказался физически не в состоянии управлять столь разнородной и большой империей, император Диоклетиан в 295 г., всё тщательно обдумав и взвесив, назначил соправителем его друга, Максимиана, дал ему титул августа (какой носил сам) и поручил управлять западной частью огромного государства. Почему не сделать соправителями великой России славян Малой и Белой Руси!

Впрочем, может быть этого и не стоит делать. Ведь на заре христианства те же христиане часто говорили, что Диоклетиан погубил империю, сделав трех своих товарищей соправителями. В итоге же, каждый император хотел жить столь же роскошно и содержать такие же сильные армии, как если бы он был один. Ко всему вдобавок прожорливое чиновничество, которое только и ждет счастливой минуты – как бы сесть на шею народа, будет пожирать еще в больших объемах плоды народного труда. Вот и в Риме, как пишет Монтескье, число получающих доходы превысило число платящих налоги, тяготы стали невыносимы, а земли брошены пахарями и превратились в леса. Подобное, кажется, давно уж случилось у нас в России.

Воссоединенная родина единых славян

Мы, подобно Плутарху, описывающему эру Цезаря, говорим: «государство не может быть исцелено ничем, кроме единовластия». Лекарство нужно принять из рук врача не только спокойно, но трезво, с четким пониманием, что оно пойдет на пользу всей России. Хотя считаем, подобно Плутарху, что и монархия и пост пожизненного диктатора – не лучшая власть. Будучи людьми, может, и не столь учеными, но откровенными и честными по отношению к народу, говорим ему: никаких диктаторов «ельцинского типа», этих буржуа, освятивших невиданный грабеж России. Недопустимо много власти взяли ныне вороватые собственники и чиновники. Вспомните Ельцина, с бандитской щедростью заявлявшего своим сатрапам: «Сколько хотите, столько берите». Этого не позволяли делать царям и наместникам даже Александр Македонский, Цезарь и Ганнибал. Однако скажем же прямо – без жесточайших тиранических методов этих господ не образумить!

Страну, великую державу, как сказано в «Авесте», разрушили «сто мерзавцев» – потребуются усилия тысяч и тысяч героев и мудрецов, чтобы её восстановить.

В сборнике «Человек. Наука. Цивилизация» (в статье В. Федотовой) говорится о трех великих революциях – Ренессансе, Реформации и Просвещении, что во многом сформировали западное общество. В России произошло нечто обратное: имела место Контрреформация. Власть свалилась в «либеральную революцию» сдуру, как пьяный мужик, едущий с ярмарки после распродажи своего товара. Политическая элита, та часть околонаучной братии, что была близка к властным кругам, как выяснилось, духовно, интеллектуально и нравственно абсолютно не подготовлена к столь масштабным историческим задачам. Это были недоучки, безмерно отягощенные тщеславием и алчностью. Многие за всю жизнь толком не прочли десятка стоящих книг. Только по этой причине стал возможен развал великой страны. Экономику можно было наладить, но пустоту сердца и ума восполнить нельзя.

Нам остро необходим, как некогда Спарте и Риму, вождь типа Сципиона или Ликурга, диктатор Народа, мститель за Республику! Не во имя мелочной мести, но во имя Святого Духа и Дела, которому служили много поколений. Если тварь будет сопротивляться законам справедливости, рубить под корень. Нужен новый «царь», ПЕТР ВЕЛИКИЙ, что определит путь развития России на века.

Портрет Петра I

Нашим нуворишам в гораздо большей мере, чем Сенеке, не хватает меры и ума. Демократия оказалась лживой, алчной, бессовестной, продажной девкой. И тот, кто надеется, что он (в рамках демократических процедур), сорвав «покрывало Изиды», обнаружит скрытую под ним «прекрасную истину», будет разочарован. Хотя есть еще некоторый исторический шанс, если у нас во главе правительства встанет консул типа Фламиния, что боролся за права бедных и средних слоёв. «Но Россия – не императорский Рим, Россия – республика народов!» – скажете вы, и я соглашусь с этим. Однако «царь» всё равно нужен, и больше, чем Риму!

Абсолютное большинство граждан России, включая часть властных структур, отдают отчет, сколь преступны и нелепы порядки, установленные «российским Нероном» – Ельциным. Идеология, девиз «Грабь государственное» чудовищны. Но они породили на Руси драконов. Это и не мудрено, ибо давно всем известно: каков цезарь, такова и конюшня! Но в Риме после убийства Цезаря и Нерона многие поняли, что былые законы страны были справедливее и разумнее. Надо не выпускать их заграницу, а послать к ним гонцов смерти, как это и делал Рим. Ведь даже приверженные демократии греки говорили устами Демокрита: надо бы «убивать врагов государства во всяком государственном строе». Страшные события в Москве и Осетии требуют физического уничтожения бандитов, в том числе осужденных убийц, как и преследования по закону кланов преступников. Нечестно делать заложниками простых людей, охраняя себя на деньги народа, и почти ничего не предпринимать для поголовного истребления врагов народа. (В последнее время в сфере борьбы с терроризмом, кажется, наметился перелом.)

А разве мы не испытали тех же чувств, которые выразил в письме к Цицерону (в конфиденциальном письме) сторонник республики, юрист Сервий Сульпиций Руф, говоря, что всё погибло из того, чему он ранее поклонялся – страна, честь, любовь к Родине! Цезарь, правда, не сознавал, что многие в стране сочувствуют республиканским традициям – и жестоко поплатился за его глупость и слепоту. Он жаловался, что Катулл навеки– именно навеки – осрамил его в своих стихах.

Он очень огорчался. Но не кинжал слов пронзил его, а неприязнь тех людей, что не могли простить ему забвения Республики, республиканских приниципов. Неистовый Катулл, как его гения, взращенного на русской почве, не хватает нам в вечно склоненной России, где власть, говоря его словами, лишь «проматывать умеет деньги, больше ни на что не гожа» (ведь недавно это было именно так). Он в одном из язвительных стихотворений так оценил роль начальников в Риме:

Конечно, спокойнее и прибыльнее было бы славить этих господ, как делают в большинстве своем средства информации, при этом неплохо кормясь за их счет. Может, современный Анит, конечно, и выскажет в адрес «сократов» обвинение, выдвинутое на суде против Сократа: «Он денег не наживал и ссудить ими не сможет». На это мы ответили бы так, как друг Сократа, Либаний – обвинителям великого философа: «Видимо, обвинитель полагает ростовщика или менялу – наилучшими для молодежи руководителями… В прежние времена не предстал бы житель афинский перед судом по обвинению в бедности, нестяжательстве; не разбирали наши отцы (и наши), отчего тот иль другой поместьями не владеет.

Напротив, правосудие могло его спросить: «Наш соотечественник унаследовал от родителей земли клочок, ныне – деньгам счету не знает, угодьям обширным; словно по волшебству, сумел он имуществом над большинством граждан возвыситься. Как же случился невиданный взлет? Теперь – вот уж событие небывалое – преследуется по суду Сократ, довольный тем, что имеет». Вот и согласитесь: поразителен поворот истории, вновь у нас царствуют Аниты, тогда как умнейшие люди страны – труженики, герои, гении – влачат жалкую жизнь. Разве к нынешним богачам-олигархам в России нельзя отнести слова Публилия Сира: «Ни один хороший человек никогда не становился внезапно богатым»?!

Пока же богатства России находятся не у гениев или творцов, а у бездарных людей, воспользовавшихся слабостью тирана. Разве честные деятельные, умные не ощущают себя порой в положении Платона? Некогда в Греции родственники Платона, олигархи, также сделали его своего рода «наследником», а затем и заставили вступить на политическую арену при милостивом их благословении и под их покровительством! Платон благодаря своему уму понял (он с самого начала понимал, как обстоят дела в Афинах), что его делают защитником преступного курса, соучастником преступлений олигархического режима. Тогда великий философ почувствовал отвращение к «благодетелям», не сомневаясь в том то, что и «пришедшие на смену демократы оказались ничуть не лучше, приговорив Сократа к смерти». После этого Платон окончательно оставил политику. Мы очутились в положении, в чем-то схожем с Римом эпохи после Республики, вправе сказать вместе с Тацитом: «Итак, основы государственного порядка претерпели глубокое изменение, и от общественных установлений старого времени нигде ничего не осталось». Нигде – кроме сердец и ума людей.

В-девятых, при жестком русском принципате есть надежда на восстановление экономической, военной, научно-технической, культурно-образовательной силы и лидерства России, подъем патриотизма, гражданственности и нравственности. Поэтому настаиваем на обоснованно точной проверке (социально, юридически, экономически оправданной оценке) результатов той бандитской приватизации. В России Путину также «не хватает воздуха и воли». Там ли он черпает силы? Среди тех ли умов? Может ли он воплотить в жизнь идею Монтескье: «Величие государств основывается не на частной выгоде, а на общем благостоянии»?!

Президент, говорящий с народом, имеет шанс быть услышанным. Вопрос в другом: доподлинно ли власть слышит голос своего народа? Многие не хотели этого делать (в Грузии, Киргизии, на Украине и т. д.). Чем это кончилось для тех элит, известно. Каковы социальные ожидания и надежды людей в отношении нынешней власти? Работы некоторых социологов, содержащие опрос населения, показывают (опросы покрывают всю Россию), что, с одной стороны, доля тех кто верит, что Путин – самостоятельный политик, чей курс направлен в основе своей на решительное укрепление государства и на повышение благосостояния народа, за первые годы его правления росла, и ныне составляет 50,2 %. Хотя, с другой стороны, все еще сохраняется большая доля тех (31 %), кто считает, что его политика – продолжение политики Ельцина. И это, в основном, беднейшая, униженная и ограбленная часть населения России. Число первых все же растет.

Ф. Перье. Эней сражается с гарпиями

Самостоятельным политиком президента считают предприниматели, студенты вузов, военные, жители сел, полагая: курс его направлен на укрепление нашего государства. Но среди тех, кто считает, что он все же самостоятельный политик, а не марионетка, больше всего «зажиточных». Наиболее интересно взглянуть на то, что принято называть перспективными ожиданиями народа… К примеру, для 60–68 % населения наиболее актуальны такие ожидания: стабилизации рубля, снижение инфляции; принятие программ, заметно способствующих повышению благосостояния населения; улучшение медицинского обслуживания народа; разработка чрезвычайных мер по поддержке малоимущих россиян в сфере социальной политики; улучшение системы пенсионного обеспечения; усиления роли государства в экономической жизни общества. Вторая группа ожиданий была актуальна для 51–57 % населения: реформы в армии, в том числе перевод на профессиональную основу; отстранение олигархов от активного участия в политике; усиление внешней политики, сближение с экономически развитыми странами; укрепление центральной политической власти. Третья группа была актуальна для 40–49 % населения: улучшение ситуации в образовании и науке; усиление борьбы с преступностью; пересмотр итогов приватизации экономики; смена состава правительства; смена состава аппарата Президента (выведение из него всех бывших заядлых «ельцинистов»); повышение внимания к проблемам молодежи. Четвертая группа ожиданий была актуальна для 31–38 % населения: усиление борьбы с коррупцией, эффективная борьба с терроризмом, завершение войны в Чечне. Пятая группа ожиданий была актуальна для 13–27 % населения: разработка концепции государственной жилищной политики; осуществление земельной реформы. Ожидания народа – это важнейший потенциал и капитал, которыми обязан воспользоваться всякий умный политик, надеющийся на успех проводимого им курса, разумеется, если народ для него вообще что-то значит.

К. Массис. Меняла и его жена. 1500 г.

Так каков же ответ? Что считает Народ, этот король, что подобно несчастному Лиру был «обманут всеми»? Он считает, что из всей массы ожиданий большей частью оправдались (или начинают оправдываться) всего четыре: активизация внешней политики, сближение с экономически развитыми странами; некоторое укрепление центральной политической власти; более-менее эффективная борьба с терроризмом, улучшение системы пенсионного обеспечения. Для большей же части населения (для абсолютного большинства) ожидания, последовавшие за переменами в Кремле, увы, пока остаются беспочвенными. Да, ушел кровавый Макбет, что от главы до пят злодейством был пропитан весь, над кем витали и витают «невидимые демоны убийства», не знавший ни жалости, ни раскаянья… Пришел другой. «Блистательный мне был обещан день…» (Шекспир). И народ, как дитя, быстро забывающее обман, тут же ухватился за эту соломинку надежды…

Мистерии Шибальбы

Однако для большинства 18 из их главных ожиданий не оправдались. Похоже, мы создали государство, которое пишет на своих знаменах: «Не доверяй мне». По масштабам неоправданности социологи сводят их в четыре группы. Первая группа ожиданий, неисполнение коих разочаровало 54–59 % населения страны: улучшение медицинского обслуживания населения; снижение инфляции, как и стабилизация рубля; принятие эффективных программ, которые на самом деле способствовали бы повышению благосостояния всего населения. Вторая группа ожиданий, не оправдавшихся для 40–48 % населения: принятие чрезвычайных мер по поддержке малоимущих россиян в сфере социальной политики; реформа системы образования (где наблюдается лишь профанация реформ в виде единых экзаменов и повышения платы за обучение); осуществление реформ в армии, в том числе перевод ее на профессиональную основу. Третья группа ожиданий, не оправдавшихся для 30–39 % людей: серьезное улучшение системы пенсионного обеспечения; усиление роли государства в экономической жизни общества; пересмотр результатов дикой приватизации; повышение внимания к проблемам молодежи; отстранение олигархов от активного участия в политике. Четвертая группа не оправдавшихся для 19–29 % населения ожиданий: усиление борьбы с преступностью; усиление борьбы с коррупцией; смена состава правительства и аппарата Президента; решение вопросов государственной жилищной политики; реформа системы права и судопроизводства. Пусть во времена Ельцина «пьяна была надежда». Но в новые времена государственный организм, казалось, имеет некое основание «ждать от врачей надежды на здоровье». Чтобы суть ожиданий народа обрела плоть и кровь, была понятна всем, заметим, что неоправдавшиеся ожидания выразили четыре пятых нашего народа. Все они – низкообеспеченные или бедные (первых – 60 %, вторых – примерно 15 %). Богатых – единицы (0,1 %).

Напомню, иные античные авторы полагали, что именно лесть с угодничеством в конце концов и сгубили прекрасную Элладу. Так, Дифил писал в «Свадьбе»:

Лесть не только не конструктивна, она гибельна для любой личности. Тот, кто льстит, презирает того, кому он льстит. Клеарх Солейский писал, что «ни один льстец не может быть долго другом, ибо само время разоблачает их лживое притворство». Но как ни удивительно, несмотря на то, что душонки льстецов мелки и подлы, власть подобную публику обожает и часто приближает. Так, по словам Афинея, все правители Кипра полагали для себя полезным иметь среди знати льстецов – «для тиранов это вещь самая необходимая». Те составляли как бы особый Ареопаг, занимаясь осведомительством, доносами, клеветой и т. п.

Разумеется, лесть – тоже искусство… Поэтому настоящий льстец – всегда где-то Протей: «он не только многолик видом, но и речами многоголос». Довольно точно обрисовал льстеца Менандр в комедии «Льстец». Но в чем их смысл для власти? Думается, о скрытой причине процветания этой публики поведал тиран Левкон (понтийский тиран). Глядя на то, как все меньше остается вокруг него друзей после вознесения на самую вершину власти, как умело избавляется от них толпа окруживших его льстецов, тиран как-то бросил в сердцах такому вот клеветнику, пришедшему погубить одного из его последних уцелевших друзей: «Клянусь богами, я убил бы тебя, если бы тираны могли жить без негодяев».

Наибольший вред льстецы и подхалимы наносят стране, в которой царствуют любители лести, следуя любому мановению руки высшей власти. Вспомнились строки Шекспира: «Я лгу тебе, ты лжешь невольно мне, и, кажется, довольны мы вполне». Такое бывало и в Древнем Риме. Ведь рабско-холуйские инстинкты глубоко укорены в чиновниках всех эпох и мастей… Так, когда Приск подобрал и похоронил тело бывшего правителя, Гальбы, убитого преторианцами, коллеги и многие соратники Гальбы тут же со всех ног устремились поздравлять нового царя, Отона, с победой, а 120 человек подали письменное заявление, расписывая свою причастность к падению Гальбы и требуя солидной награды (Г. Кнабе).

Гермес, попирающий ногой Тифона

Показательна и история о судьбе царя Кнопа (сын последнего афинского царя Кодра, правивший в Эритре). Ее нам поведал Гиппий… Когда тот отправился в Дельфы (т. е. в зарубежную командировку), царя свергли его же собственные льстецы. Заговорщики всюду сопровождали его, дабы свергнуть и установить «олигархическое правление». Этих людей в народе называли льстецами или же прокюнами («брехливыми псами»). Когда корабль отплыл далеко, они связали царя и бросили его в море. Затем призвали чужих воинов и захватили город. В стране вчерашние «друзья и верные слуги» царя (Ортиг, Ир и другие), опираясь на чужеземное войско, истребили всех, кто сопротивлялся, и отменили законы. Конечно, долго тирания предателей не могла существовать. Народ избавился от изменников, их убивали вместе с семьями, когда те пытались бежать из страны.

На арене цирка. Наездник с кнутом

Скажут: если популярность Николая II в народе и среди интеллигенции была низкой, то популярность президента Путина в народе выше, чем у кого-то ещё. Однако напомним и то, что раболепный народ России восторженно «голосовал сердцем» за всех вождей. Сегодня они хотят, чтобы вождь был «пожизненным», завтра – «бессмертным», как какой-нибудь Вишну или Брахма. Лизоблюды, чей язык удивительно гибок и может достать до того места, перед которым спасует даже язык хамелеона, уже подсказывают: «Земное чтя, свой скипетр не бросай. Дозволь нам прекратить рыданья наши и радостную весть провозгласить…» И попытки президента дистанциироваться от них вряд ли введут в заблуждение. Конечно, времена изменились… Герцен писал, что во время приезда императора Николая I в Москву некий профессор написал статью, где утверждал, что масса народа, встречавшая царя, будто была готова, вырази царь такое пожелание, с радостью броситься в Москву-реку. Сегодня достаточно одной лишь фразы «царя», и чиновник построит горную базу, проведет водопровод. Где-где, а уж в России услужить высшей власти, сказать что-то приятное – охотников масса, а вот нужное и крайне необходимое – единицы. Правду вовсе не говорят! Может быть потому, что понимают, как и гелиополь-ский жрец, сказавший еще тысячи лет назад: «критика вызывает вражду, сердца не принимают правды». Однако великий китайский философ, Цзэн-цзы, выдающийся ученик Конфуция, оставил завет, которому не грех было бы последовать и нашим политикам. Он говорил: «Я трижды на день проверяю себя: в своих заботах о ком-либо был ли я чжун (прямодушен)? В своем общении с друзьями был ли я синь (правдив)»? Иными словами, был ли честен со своим народом, правдив, не лгал ли, не фальшивил? И что сделал для него?

 

Post scriptum

Что следует взять из опыта древних народов в свой жизненный путь? Уменье быть красивым и счастливым? Согласен, весьма заманчиво. В счастье и красоте и Аристотель видел цель жизни, называя их «безусловно совершенной» целью, которую избирают ради нее самой. Человек стремится к нему бессознательно, как муравей в муравейник. Сенека полагал, что «самый счастливый – тот, кому не нужно счастья». Но счастье вообще относительно, и оно не может быть постоянным.

Более важным представляется наличие в современниках уважения и любви к своим предкам… Люди, не знающие и не ценящие прошлого (даже со всеми его огрехами, печалями и трагедиями) никогда не будут иметь достойной жизни в будущем! Этот закон должен быть вписан во все государственные скрижали, в извилины нашей подверженной забывчивости памяти… Греки трепетно любили и почитали Гомера и Перикла, римляне – Вергилия и Цицерона, китайцы – Лао-цзы и Конфуция. Цицерон говорил о необходимости воспитания у молодежи этой «самой обыкновенной и заурядной человеческой способности»: «Известно, например, каким невероятным величием разума и дарования отличался у греков знаменитый афинянин Фемистокл. Однажды, говорят, к нему явился какой-то ученый, из самых лучших знатоков, и предложил научить его искусству памяти, которое тогда было еще внове, Фемистокл спросил, что же может сделать эта наука, и ученый ему ответил – всё помнить». Греческий историк Полибий также отмечал это замечательное качество римлян: «Когда умирает кто-нибудь из знатных римлян, прах его вместе со знаками отличия относят в погребальном шествии на площадь к так называемым рострам (Ораторская трибуна, украшенная прибитыми к ней носами кораблей. – В. М.). Здесь, перед лицом всего народа, стоящего кругом, всходит на ростры или взрослый сын, или же, если сына нет, кто-либо другой из родственников и произносит речь о заслугах усопшего и о совершенных им при жизни подвигах. Благодаря этому в памяти народа живо встают деяния прошлого, и слушатели проникаются сочувствием к покойному до такой степени, что личная скорбь родственников обращается во всенародную печаль… Трудно представить себе зрелище более внушительное для юноши честолюбивого и благородного. Неужели он может равнодушно взирать на это собрание своих предков, прославленных за доблесть и как бы оживших вновь? Оратор говорит не только о том покойнике, которого хоронят, но по окончании речи о нём он переходит к повествованию о подвигах всех присутствующих здесь предков, начиная от старейших из них». Таким образом обновляется память о заслугах всех доблестных мужей а имена благодетелей отечества становятся известными народу и «передаются в потомство».

И. Глазунов. Слава предкам

Народ, желающий быть великим, обязан помнить бережно сохранять память о своих предках, а не сносить в утиль памятники героев! Как только Рим забыл о своем великом прошлом, как только он перестал быть сплоченным и разделился на Восточную и Западную империи, он был обречен. Разделившееся царство не может не пасть. Как только египтяне стали забывать их историю и в результате хирургической операции были изъяты имена первых властителей Египта, их славные деяния, на их тронах воцарились библейско-еврейские персоны – Ной, Хам, Мицраим, а Египет на 1,5 тысячи лет погрузился в небытие как мировая держава. Французский египтолог XIX – начала XX вв. Г. К. Ш. Масперо писал, что когда в эпоху Птолемеев греки, сирийцы, евреи попытались синхронизировать историю фараонов, они и интерпретировали ее по-своему: пирамиды перестали быть могилами предков, став зернохранилищами, вместо имен Хеопса, Хефрена, Микерина превозносилось имя еврейского министра Иосифа. Но если греки и сирийцы не делали ошибок, то иные их совершали. Особенно отличились евреи, «обрабатывавшие египетский материал»… В конце концов, туземцы-египтяне приняли часть их махинаций. Не ожидает ли и русскую историю та же участь?!

И. Е. Репин. Писатель Л. Н. Толстой

Античность, подобно первой любви, живет в наших сердцах постоянно. Время от времени она оживает в нас какими-то далекими воспоминаниями, являясь не только в художественных образах, но и в философском восприятии всей жизни. Она сохраняется в характерах и условиях обитания, в городах и хозяйствах, в социальных типах и ценностных установках… Это тот summum bonum, которое Кант называл идеалом, то есть «максимумом вещи, какой можно помыслить и сообразно которому все определяется и размеряется». Как удивительно точно выразился Макс Вебер: «На время совершенно потонувшие явления античной культуры впоследствии опять всплывают в им чуждом мире». И всплывают не отдельными деталями или фрагментами затонувших кораблей, не как призраки былого, но как целые архипелаги, земли, острова, на которых и воспроизводим новую цивилизацию иными технико-материальными средствами, уже с другими людьми. Тем не менее коллизии и трагедии этой новой эпохи в чем-то близки трагедиям цивилизаций прошлого… Ведь несмотря на то, что у современных хозяев мира намного больше возможностей быть умнее, гуманнее, чем у какого-то древнего грека или римлянина, к сожалению, отбросив всякую этику, не веря ни в бога ни в черта, они вызвали к жизни новых рабов, создали модель труда в России, при которой слепо поклоняются лишь магии рынка и идолам прибыли.

Л. Толстой, «зеркало русской революции», также призывал узкий круг богачей, живших в России привольно и сытно за счет остального народа, к сочувствию: «Так поддерживают в себе возможность жизни большинство людей нашего круга. Условия, в которых они находятся, делают то, что благ у них больше…, а нравственная тупость дает им возможность забывать, что выгода их положения случайна, что всем нельзя иметь 1000 жен и дворцов, как Соломон, что на каждого человека с 1000 жен есть 1000 людей без жен, и на каждый дворец есть 1000 людей, в поте строящих его, и что та случайность, которая нынче сделала меня Соломоном, завтра может сделать меня рабом Соломона. Тупость же воображения этих людей дает им возможность забывать про то, что не дало покоя Будде – неизбежность болезни, старости и смерти, которая не нынче-завтра разрушит все эти удовольствия». Богачи и цари не вняли гласу Толстого, в итоге получили революцию, экспроприацию богатств, а иные из них заплатили еще и жизнью.

Россия в конце XX века впала в ересь более страшную, чем большевизм. Это видоизмененная ересь плутократии, собравшей под свои знамена все силы зла и злата. Мы стали откатываться далеко в прошлое (даже от идеалов XX века). Сто лет тому назад в России вышел сборник «Вехи», который иные сочли вехами в развитии русского пути. Публикация вызвала бурную общественную реакцию. По силе резонанса некоторые даже сравнивали их со знаменитым чаадаевским письмом. «Вехи» обсуждались в России всенародно. Вспоминая ту полемику, хотел бы обратить внимание на два момента… Пожалуй, главное в сборнике – это многочисленные укоры семи участников «Вех», направленных прежде всего против русской интеллигенции. Та оказалась «не только в партийном соседстве, но и в духовном родстве с грабителями, корыстными убийцами, хулиганами и разнузданными любителями полового разврата». На её теле авторы не оставили здорового места. «Сонмище больных, изолированное в родной стране, – вот что такое русская интеллигенция». Об интеллигенции говорилось, что она, якобы, «не служит ни миру, ни Богу», «ведет паразитическое существование на народном теле…» Авторы надавали ей уйму самых презрительных и позорных кличек: вроде «ордена самоубийц» и «кучки насильников». Некоторые авторы (Гершензон) специально натравливали и науськивали народ на интеллигенцию, словно борзых на зайца.

Он утверждал, что «народ не чувствует в нас людей, не понимает и ненавидит нас», поскольку мы для него гораздо хуже грабителей, хуже турка или француза (как это он не назвал еврея, что было бы хотя бы понятнее и честнее). Вместо того чтобы как-то преодолеть различия и разногласия между элитой и народом, они наоборот намеренно подталкивали оба стана к ненависти, противостоянию, а по сути к гражданской войне. «Нам не только нельзя мечтать о слиянии с народом – бояться мы его должны пуще всех казней власти и благословлять эту власть, которая одними своими штыками и тюрьмами еще ограждает нас от ярости народной…» Примерно в том же духе высказывался и некто Дубровин, все время иступленно повторяя, что только виселицы и спасают элиту России, ее правящий и благополучный класс, а то русский народ давно уж разорвал бы всех их в клочья. Вдаваться в детали спора нет смысла. Многое в той критике и заметках было верно. Но сегодня важнее понять, что Россия вновь находится на рубеже эпох, возможно, у наиболее значимых в ее истории вех – вех величайших перемен…

В. Е. Маковский. Крах банка. 1881 г.

В Риме даже существовал закон, который свято соблюдался: «Вору да не будет позволено выступать перед народом». Особо серьезные претензии предъявляли к правящей элите. Царь Антигон как-то сказал стоику Зенону: «каков правитель, таковыми обычно становятся…и подданные». Вот и героиня трагедии Еврипида «Ипполит», Федра, говорит в монологе: «О, пойти с верхов должна была зараза. Ведь если зло – игрушка знатных, разве в толпе оно не станет божеством?»

Неожиданно вспомнился еще один пример из античности… В Древней Греции и Древнем Риме был такой слой людей – вольноотпущенники. В прошлом все они были рабы… Иногда они получали свободу, занимались торговлей, становились владельцами фабрик, рудников, ведали финансами, даже были промышленными магнатами. Так, Милиас управлял оружейной фабрикой Демосфена, а Пансион и Формион являлись богатейшими банкирами в Афинах. Дюрант честно пишет: «Вольноотпущенников (из рабов) особо ценят как администраторов, потому что нет никого, кто был бы более жесток к рабам, чем человек, вышедший из рабского состояния и за всю жизнь не видевший ничего, кроме угнетения». У нас разве не то же? В руководстве страной, министерствами, отраслями и банками стоят вчерашние компрадоры. Они сохранили их сущность по сей день, ибо изначально были рабы, отпущенные на вольные хлеба хозяином – Народом. Никакие законы, указы, конституции им не помеха. Рабы презирают избравший их Народ. А попав из грязи да в князи, они люто ненавидят нас, простых людей.

Афиняне строго наказывали тех, кто воровал у своих, а вот современный Запад частенько готов смотреть сквозь пальцы на то, если какой-либо ловкий жулик (российский олигарх, тот или иной премьер или особливо оборотистый еврей) сумел обобрать кого-то у себя на родине и принес все эти богатства в их банки. Видимо, святой Иероним был прав, сказав, что богатый человек или господин, или наследник зла. А известный гуманист эпохи Возрождения Э. Ротердамский в «Оружии христианского воина» прямо говорил: «Огромное состояние никогда нельзя ни приобрести, ни сохранить без греха». Источники богатств – все те же.

Примеры важны для понимания той очевидной истины, что 2500 лет спустя не следует повторять тех же ошибок ни в ту, ни в другую стороны. Российский юрист и историк Б. Н. Чичерин в книге «Собственность и государство» писал, что в древности процесс отчуждения частной собственности и скопление земель в руках рабовладельцев был несправедливым, ибо вел к накоплению несметных богатств у одних и к обеднению других. Отсюда, мол, в обществах возникали постоянные распри между богатыми и бедными. Иная ситуация складывается в новое и новейшее время, ибо свободная собственность, по мнению Чичерина, развивается при свободном труде и отныне «право собственности управляется началом справедливости». Увы, время показало крайнюю уязвимость подобной схемы. Право собственности подобно девственности девушки: она если ею и дорожит, то лишь до потери, получая взамен мужа. Мы потеряли собственность государства. Но что же народы приобрели взамен? Безжалостную свору воров и преступников, получающих чудовищные прибыли. В условиях стремительного и хаотического перехода от хозяйства социалистической Спарты к свободному капитализму строй вчерашних «рабовладельцев», пользуясь административным ресурсом, смог нагло и беспардонно поделить государственную собственность так, что даже о видимости наличия справедливости не может быть речи. Народ получил «дырку от бублика». К сожалению, у нас произошел «черный передел», осуществленный «черным людом».

Но строя новое государство на развалинах старого, его нужно создавать на базе положительного, а не отрицательного права, и в основе оного должна лежать духовная правота. Только тогда, как писал И. Ильин, «авторитет права и власти будет действительно признан правосознанием народа». Демократия же сама по себе «не есть ни высшая цель, ни самостоятельная цель». Если эта «демократия» не отвечает положениям социальной справедливости, то она обречена. История вынесет ей отрицательный приговор, а «государство или обратится к другим способам, или погибнет». Именно в таком положении и «демократия» в России. И народ не желает смириться с приговором Овидия: «Бедный повержен везде».

А. А. Дейнека. Стахановцы (По Сталинскому пути)

Мы подошли к периоду, который будущие поколения также сочтут важнейшей вехой в истории России. Люди будут сравнивать (уже сравнивают) то, что они имели в второй половине XX века и в первой половине XXI века. В советский период народ в абсолютном большинстве своем жил небогато, и даже бедно. Но тогда многие из нас росли жадными до книг, знаний, вдохновенными и смелыми! Поэтому вырастали великие ученые, инженеры, спортсмены, поэты. У нас были самолеты, ракеты, танки, прекрасные песни. Мы побеждали, нас уважали, а вот убийцы, казнокрады, изменники родины, спекулянты получали по заслугам. К несчастью, существенным недостатком и ахиллесовой пятой была экономика.

Новая эпоха должна была внести (и внесла) коррективы в «социалистический» инстинкт масс, не только богатых, но и средних слоев. Пусть революции 1917 г. привели к краху иллюзий, а вера в простонародье была верой в эмпирическое количество. Пусть личность человеческая нередко даже тонула «в первобытном коллективизме». Пусть мы эмоционально, страстно отдались «всеистребляющей эгалитарной страсти» (Бердяев). Хотя разве не сей «первобытный коллективизм» победил «цивилизованный индивидуализм» фашизм! Пусть разум предполагает «послушание бремени цивилизации». Не надо становиться в позу демагогов типа Мольпагора из Хиоса, что казнил и изгонял богатых людей, а их деньги раздавал народу. Переворот (а он почти что неизбежен) ничего нам не даст, если богатства станут вновь предметом грабежа. Надо понимать необратимый ход, логику истории.

Философ К. Леонтьев писал о «реальной свободе самоуправства». И призывал: «Надо уметь властвовать беззастенчиво». О нет, чему-чему, а этому наша власть хорошо научилась, устроив подлинную Вальпургиеву ночь капиталистического средневековья в III тыс. н. э. – да еще в первой стране социализма! Пожалуй, такой безобразной оргии плутократии мир за минувшее тысячелетие не видел. Демократия (в той форме, в которой она демонстрировала себя в России все минувшие 20 лет) не вызывает ничего, кроме отвращения и ненависти, у всех честных, умных, талантливых и нормальных людей в России. Довольно внушительная кучка наших господ (около 100 тысяч человек), хищники финансово-хозяйственного, чиновничьего и бандитского розлива расхватали страну в результате вовсе не приватизации, а пиратизации России (термин принадлежит Голдману из США). Они действовали по сформулированному в афоризме правилу: «Кто не участвует в разграблении государства, тот не государственный человек» (А. Давидович).

В реальности это примерно сто семей, новая Золотая орда России, огромное суммарное состояние которой равняется четверти богатства всей экономики России. В общих цифрах ее капиталы больше, чем совокупные богатства мафии в Италии, владеющей в суммарном выражении примерно 8–9 % капитала страны. Их главное назначение – грабить, воровать, губить Россию. По темпам и масштабам грабеж не имеет аналогов в мировой истории. Понятно, что в профессионально-экономическом и тем более в мировоззренческом плане эти господа не могут дать России ничего хорошего. У них нет должных знаний, желания развивать Россию. Та становится полуколониальной страной. Большая часть народа в рабстве у монополий. «Ящеры капитала» алчны и безжалостны. Они уже привели страну к невиданному кризису духа, к обнищанию миллионов.

Вид на Петропавловскую крепость: Судный день

«Кудесники монет» пускают деньги в оборот и берут проценты со сделок («с иноверца разрешалось брать проценты»). Вебер писал в XX в.: «Этот дуализм позволил евреям заняться экономически-иррациональными предприятиями, как, например, откупами и всякого рода финансированием государства. В течение нескольких столетий евреи достигли в этих областях такого искусства, что их специально повсюду приглашали и зазывали. Но то был капитализм париев, а не рациональный капитализм, как он впоследствии установился в Европе; поэтому среди крупных предпринимателей, творцов современной хозяйственной организации, почти нет евреев…» Россия имела несчастье очутиться в руках у этих господ. Они выжимают, что могут из наших недр и людей, направляя все деньги за рубеж. И вместо народного хозяйства мы имеем кладбище и разруху. Если эта свора останется у власти, тогда для нас, россиян, действительно наступит «конец истории».

Надо прекратить сращивание власти и монополий, убрать племя скопидомов и дилетантов. Сегодня все мы оказались в каком-то Зазеркалье… Молодой еврей в возрасте Христа, этакая «чукотская сирота», за 10 лет стал богаче английской королевы и всей палаты лордов. Он легко покупает футбольные клубы, дворцы королей на Лазурном берегу. Возможно, завтра украденные у нас деньги пойдут на покупку короны Англии, кровати Мадонны или бог знает на что. Откуда у Абрамовича и Ходорковского состояния в 15 млрд долларов? Каков их гений?

Ходорковский за решеткой. Кто следующий

Они что же, сумели создать материальные ценности, подобно Г. Форду или Б. Гейтсу? В России ныне у одних – яйца в золоте и брилльянтах, другие не могут добыть кусок хлеб! Иные утверждают, что это элита. Тогда почему все время, пока они у власти (в эпоху Ельцина и K°), страна катилась вниз, экономического роста не было, новая техника не внедрялась, фонды старели, народ нищал, цены на электричество, нефть, газ были заоблачные, а милиардеров и миллионеров на Руси становилось всё больше и больше?! Скажите на милость, господа, почему вам непременно надо сесть в тюрьму, чтобы там, за решеткой обрести мысль о необходимости помочь русской поэзии, истории и философии? И так ли должна вести себя наша элита? В чем Ходорковский был прав, так это в том, что он не одинок, с ним вместе должны были бы сидеть многие олигархи (начиная с Чубайса, этой гидры и чумы России)… Пусть же господа-плутократы вернут народу России украденные у него десятки и сотни миллиардов долларов, укрытые под фиктивными именами заграницей. Немалая часть украденных этой кликой денег России лежит в западных банках («Интернешнл Геральд трибюн»). Философ XX в. А. Уайтхед писал: «Глупость умных людей с ясной головой и узким кругозором породила много катастроф». Они называют себя гражданами вселенной, являясь на деле талантливыми преступниками из семейства «белых воротничков». Конечно, плутократы не так глупы, иначе бы они не пришли к власти и не удерживали ее 15 лет. Но тщетно адвокаты дьявола пытаются после вынесения приговора Ходорковскому и Лебедеву (на очереди Невзлин) убедить, что осужденные – деловые пассионарии, которые, не щадя сил, служат России. Иные что-то лепечут о том, что приговор им, якобы, нанес непоправимый вред России. Мы понимаем, что иного от этих господ не услышишь: слишком явно слышны в их речах напевы монополистов (видны уши плутократии). Ни чести, ни совести… После «урока Ходорковского и K°» в бюджет России потекли громадные суммы от тех, кто ранее уводил от налогов деньги. Такой жестко-принципиальный и честный разговор с бизнесом и властью и есть наивысшее благо для России. Тюрьма – это по крайней мере понятно, хотя и недостаточно, учитывая содеянное.

Откуда такая жестокость к своему народу? Почему в мире при всех дикостях капитализма тот все же стремится поднять уровень жизни людей и работников. Понятно, что им движет не столько совесть или мораль, сколь конкуренция… И все же капиталист в развитых странах не может позволить себе опускаться ниже достигнутого уровня жизни, да ему и не дадут. Откуда же у нас среди иных глав администраций, чиновников, монополистов такое равнодушие к народу (край в две Франции замерзает, а главы тех краев нежатся на море и солнце месяцами)?!

При этом Авен цинично заявляет: «Нищета – не наша забота». Если прав был Зомбарт, сказав: «Роскошь породила капитализм», то возможно правы и те, кто говорит: «Если что и погубит мир, то это чрезмерная роскошь». Карфаген погиб прежде всего потому, что у власти в стране стояли олигархи, которые думали в первую очередь о сохранении своих чудовищных богатств! В тюрьмах, видимо, должны сидеть гении ренты, а их капиталы в полном объеме послужить благу России.

Помните первую заповедь честного историка: Res suis vocabulis nominare! (то есть: «Называй вещи своими именами»). Наконец, надо бы взглянуть Правде в глаза. Мы не тешим себя почти наивной надеждой, что нам, подобно Платону, что жил при дворе тирана Сицилии, удастся увлечь своими идеями правящую элиту, и та, подобно Диону, последует новому социальному учению. К тому же, Гесиод писал: «Разума тот не имеет, кто меряться хочет с богатым – не победит он его, к униженью лишь горе добавит». Взявшего власть в Сиракузах беднягу Диона через несколько лет олигархи убили (357 г. до н. э.). И все же рискнем. Хотя, подобно Платону, мы понимаем, что у нашей несколько наивной мечты о мудром правителе-философе пока не много надежд на осуществление. Вряд ли доживем до воплощения мечты, что была высказана и художником Вавилона: «Художники должны стоять во главе правительства страны, а если царь не почитает их, страна отпадет от него». Еще менее оснований верить, что вдруг откуда-то явятся мифические «чакравартины», индусские мудрецы, что были как-будто специально подготовлены небом для управления миром. Ведь они, возможно, «были совершенны», ибо человеческая жизнь в той (доисторической) Индии якобы длилась от 80 000 лет и до бесконечности. Мудрецы владели тогда четырьмя волшебно-энергетическими чакрами (золотой, серебряной, бронзовой и железной). И потому страны, где они правили, были изобильны, проникнуты миром и покоем, щедры на подаяние людям и населены множеством умных, достойных, образованных людей. Дивная сказка. Правда, у нас был один такой «мудрец», стоявший во главе России десять лет, но владел он, увы, не чакрой, а чаркой. Говорят, что тиран Дионисий умер, опившись вина на празднике (367 г.), отмечая свою победу на соревновании сочинителей, где первое место заняла его пьеса «Выкуп Гектора». Наш тиран, пивший с русским размахом, преспокойно дожил до 75 лет и, вероятно, в качестве «выкупа» за свое «славное правление» и добровольный уход от власти получил «русский триумф» в Георгиевском зале Кремля, зале героев.

Знаменитый правитель Афин, Перикл, видел смысл жизни в том, чтобы быть истинно государственным человеком, и с той минуты, как посвятил себя делам государства, «он ни разу больше не смеялся и не посетил ни одного пира». Правитель Индии Бабур, основатель империи Моголов, напротив, тяготея всей душой к вину, тем не менее, в важнейший момент жизни решил бросить пить, разбил винные кубки и, главное, сдержал обещание – действительно, как у нас говорят, «завязал с зелёным змием». У Александра Македонского был учителем великий философ – Аристотель. И тот сумел оставить заметный след в истории человечества. Почему все они сумели добиться многого? Не только потому, что посвятили жизнь служению идее и ради этого отказались от многих радостей. Они еще и связали воедино три наиважнейших вещи – государство, справедливость, человека.

Думаю, для власти полезнее было бы поразмыслить над притчей, что поведал Кир ионийской знати, когда та потребовала от него создания особых условий, к каким она привыкла при прежних (премьерах и президенте). «Один дудочник, прийдя на берег моря, стал играть рыбам и попросил их выйти на берег и поплясать, – сказал им тогда Кир. – Но рыбы начали возражать, требуя от него создания условий, при которых они будут чувствовать себя, как рыба в воде. Дудочник не стал уговаривать, принес сеть, забросил её в море и вытащил рыб на свет Божий. И тут уж они заплясали без всякой дудочки». Историю эту надо бы рассказать президенту России в связи с выбором им методов борьбы с коррупцией.

Наказание идолопоклонников

Ведь многие задаются вопросом: как так, у России есть всё для стремительного прогресса (деньги, люди, недра, наука, образование, демократия), она принята в мировое сообщество, у власти уже 20 лет люди, которыми восторгается Запад (семьи иных наших лидеров давно там). Что происходит? А происходит вот что: правящая элита, значительная часть новых крупных собственников, что обрела собственность в ходе тайного передела, вступила в сговор против народа. Они стоят у рычагов власти все эти годы… Все они вышли из эпохи перемен, все или почти все ни в чем созидательном не замечены, славы ратной или трудовой не добыли, все стали богатыми людьми, все вскормлены и вспоены Америкой, почти на всех стоит тайная или явная печать госдепа США. Но они и сегодня продолжают оставаться реальными хозяевами «этой страны». Им дано и четкое указание: не пускать Россию на магистральный путь научно-промышленного роста. Скажу откровенно: пока иные будут оставаться у власти, России никогда не стать великой страной. Марионеткам этого просто не позволят их кукловоды.

А. Ретель. Богиня справедливости – Немезида

Недавно после долгого молчания выступил лауреат Нобелевской премии А. И. Солженицын (6.06.2005). Оценки им нашей действительности нелицеприятны… Демагоги заявляют, что в России единственным источником власти стал народ. Но ведь при Ельцине и Горбачеве собрались 3 человека и развалили СССР. Это что – демократия? Затем верха отпустили цены, погубив все сбережения народа. Это тоже демократия? А вы спросили 25 миллионов соотечественников, бросив их на произвол судьбы? Где же была ваша «демократия»? Власть боится народа, боится реального самоуправления (губернаторы, думы, олигархи). Солженицын считает, что партия убивает индивидуальность человека. Власть любой партии, как правило, – власть денежных мешков. Монополисты содержат немалое число политиканов – с левого крыла и до центра, не говоря о правых. Нелепо называть это демократией. Партийная дума не думает отстаивать волю народа. И вовсе не удивительно, что партиям ныне у нас доверяют всего 5 процентов населения (а это самый низкий показатель). Выборы губернаторов осуществляли на местах денежные мешки или мафиози. Это тоже демократия?! Ограбили недра России (нефть, газ, металл, лес, рыба) – это демократия? Отдали богатства милиардерам (иные из них ворьё и отребье нации) – демократия? В России все эти 15 лет нет и не было «ни одной минуты демократии». Чиновники и олигархи все отняли у народа! Мозги нашего политического класса повернуты не туда. Нужно, чтобы народ сам управлял своей судьбой! Потому нам еще только предстоит вступить на путь демократии… Но как народ выскажет свое мнение? Ведь Верховный суд России и ручные куклы из Избиркома запретили референдум по самым важным вопросам жизни народа. Похоже, власть будет продолжать игнорировать волю людей России, пока на смену «оружию критики» не придет «критика оружием».

В. И. Якоби. Ледяной дом

Правда, Л. Гумилев в одной из последних его работ высказал надежду, что и в России после фазы надлома наступит эпоха «золотой посредственности». Далее он приводил в качестве аналогии Рим, где эпоха «золотой посредственности» дала, мол, «века процветания и нормальной жизни». Он писал, что такова «фаза инерции» и что она может принести России те же достижения и успехи, что и при Ярославе Мудром. Нам показалось не очень удачным его сравнение. Вы же воочию видели, чем завершилось для Рима так называемое «торжество золотой посредственности» – его полнейшей катастрофой. Это же ожидает и нас. Ведь у нас в 1985–1990 гг. к власти пришла именно «золотая посредственность», ворье или посредственность, что не ценит в своей жизни ничегошеньки, кроме золота и власти. Так что Россию посредственность, будь она трижды золотая, погубит! Говорят, что наша элита и население «сегодня солидарны в неприятии ценности развития», «кто ворует завод, кто трубу». В результатет Россия оказалась на дне – «Третий Рим» оказался в третьем мире». Подобное уравнивание вины и меры ответственности правящей элиты и обворованного ею народа – это просто издевательство.

Говорят, что крушение Римской империи – это карающий суд Господа. Но чей же меч тогда сокрушил Советский Союз? И разве мы сегодня не вправе, почти слово в слово, повторить трагические слова галльского историка Сальвиана, автора сочинения «Против алчности» и «О мироправлении Божьем» (450 г. н. э.)?! Писатель-священник с горечью отмечал несправедливости, царящие на землях некогда великого Рима: «Бедняки подвергаются грабежу, вдовы стонут, права сирот попираются до того, что многие из них, принадлежа к известной фамилии и получив хорошее воспитание, ищут убежища у врагов римского народа, чтобы не сделаться жертвою несправедливых преследований; они ищут – о чудо! – у варваров римского человеколюбия, так как не могут вынести варварской бесчеловечности у римлян… Они предпочитают жить свободными под именем рабов, чем быть рабами под именем свободных. Некогда имя римского гражданина не только высоко ценилось, но и дорого покупалось; теперь же его отвергают и от него бегут – настолько оно считается презренным и даже почти ненавистным. Разве может быть большее свидетельство римской несправедливости, чем то, что лучшие люди, которым Рим обязан своей славой, доведены до того, что не хотят быть римлянами» (перевод И. Стрельниковой). Не так ли и в России?

Мы не можем согласиться с пессимистической оценкой Д. Кьеза, что увидел в крахе России некое падение Третьего Рима. Он пишет: «Третий Рим», а точнее наша страна, претендовавшая на этот титул, сворачивает свои знамена. Первый пал под ударами варваров, второй пал под ударами орд с Востока. Теперь вот Россия, «Третий Рим», уничтожается на наших глазах Западом. Единственное отличие от двух других состоит в том, что ее падение совершается быстрее. И без сопротивления. С наступлением царства прагматизма, материализма Россия якобы сдалась. Далее будут лишь мучительные конвульсии и судороги. Однако «новый взлет маловероятен» (Кьеза). Вскоре Россия утратит Кавказ, а затем и Сибирь. С. Говорухин уверен: «С Россией кончено, ей не подняться», «снимите над ней шляпу, пролейте последнюю слезу». В. Астафьев и вовсе счел: «Русской нации больше нет». Однако не все сломлены. А. Солженицын пишет: «Нет, еще жив народ, не добит. Нет, Россия не погибла». Побывав за эти годы во многих местах, он делает вывод: «…поездив по России, поглядев, послушав, – заявляю хоть под клятвой: нет, наш Дух – еще жив! И в стержне своем – еще чист!»

Тройка лидеров союзников во Второй мировой войне: Черчиль, Рузвельт, Сталин

Такое уже однажды было в нашей истории. В обращении к народу тов. И. В. Сталина по случаю Дня Победы над гитлеровской Германией 10 мая 1945 года говорилось: «Три года назад Гитлер всенародно заявил, что в его задачи входит расчленение Советского Союза и отрыв от него Кавказа, Украины, Белоруссии, Прибалтики и других областей. Он прямо заявил: «Мы уничтожим Россиию, чтобы она больше никогда не смогла подняться». Это было три года назад. Но сумасбродным идеям Гитлера не суждено было сбыться, – ход войны развеял их в прах. На деле получилось нечто прямо противоположное тому, о чем бредили гитлеровцы». Мы видели, что усилия наших недругов в мире, казалось, почти что увенчались успехом. Предатели под нажимом Запада за деньги оторвали от России Украину, Белоруссию, Прибалтику, сдали Крым и почти весь Кавказ.

Две римские империи погибли. И даже Риму не помогла хваленая мощь его непобедимых легионов! США руководствуются ныне желанием стать «новым Римом». Но нет ничего опаснее для России, чем связывать себя с американской империей крепкими узами. У нас слишком долго рукоплескали Западу и США, наперебой восторгаясь их законами. Им аплодировали все – политики, ученые, деятели культуры – повторяя «слепое неясное слово, участь предрекшее им» (Овидий). Но обольщаться Западом не надо. Не все союзы хороши. Немногие утруждают себя упорной работой мысли, желая получить все готовеньким и обрести, как писал Чаадаев, «готовую мудрость» из рук Запада. Но есть ли она? Болтая о свободе и демократии, в повседневной политике они руководствуются законами империи, правом победителя. Их демократия – фикция. Живи Пушкин в наши дни, он повторил бы слово в слово характеристику демократии, данную им американцам, и в адрес российской демократии конца XX в. «Уважение к сему новому народу и к его уложению, плоду новейшего просвещения, сильно поколебалось. С изумлением (мы) увидели демократию в её отвратительном цинизме, в её жестоких предрассудках, в её нестерпимом тиранстве. Всё благородное, бескорыстное, всё возвышающее душу человеческую – подавленное неумолимым эгоизмом и страстию к довольству (comfort)…»

Моммзен сказал: «Рим – мужественная нация, никогда не оглядывавшаяся на свое детство». В адрес США скажу: «Америка – богатая страна, имеющая один существенный недостаток – она почему-то не желает смотреть в будущее». Ум американца не способен предугадать будущее. Страна живет за счет других, настроив и восстановив против себя мир… Но тело гибнущей цивилизации не спасти, вступая с ней в «кровосмесительный брак». Англо-американское общее право, базируясь на прецеденте, как известно, имеет немало схожего с римским правом. Внешне римское частное право характеризовалось как система ряда исков. Предъявляя к кому-то претензии, римлянин говорил: «Actionem dabo» – «Я дам иск». Американец и англичанин ныне диктуют миру: «I give law» («Я даю закон», «Я навязываю волю», «Я диктую», «Я командую»). Янки говорят миру то, что некогда сказали галлы, напав на друзей римского народа: «Наше право – в оружии!» Разодрали в клочья бедную Югославию, поработили Ирак, замахиваются на Иран, засылают в Россию убийц и террористов, принимая их у себя как «борцов за свободу». Сколько можно играть в навязанную Западом игру?! Разве в Кремле не видят того, что заказчики и планировщики массовых убийств наших граждан и террористов сидят в стратегических центрах Англии и США? Их методы – диктат, война, подкуп, обман, двойные стандарты. От американцев не знаешь, чего ожидать завтра. Они сами этого никогда не знают.

Вспомнился греческий философ Антисфен, советовавший афинянам принять постановление: «Считать ослов конями». Те очень удивились его словам, сочтя все это глупой шуткой. Но философ резонно возразил им: «Так вы ведь простым голосованием делаете из невежественных людей – полководцев…» Такие горе-полководцы в России и решили провести тотальное сокращение вооружений, и уповают на малую профессиональную армию. Профессионализм – это прекрасно. Но все почему-то решили, что у России больше нет противника, который начал бы против него тотальную войну без объявления, как это сделал в 1941 г. Гитлер. Величайшее заблуждение, которое нам дорого обойдется.

Порка юношей в Спарте

Вызывает по меньшей мере недоумение и то, что российские политики вновь готовы слушать лживые речи умиротворительного характера из уст политиков Запада. Они так ничему и не научились! И это после того, как Сталин преступно проморгал начало войны против СССР, Советский Союз подло убили, а ряд известных и ведущих политиков Запада продолжает и ныне твердить: «Россия – это побежденная страна. Она проиграла титаническую борьбу. И говорить «это была не Россия, а Советский Союз» – значит бежать от реальности. Это была Россия, названная Советским Союзом. Она бросила вызов США. Она была побеждена. (Ее разбили!) Сейчас не надо подпитывать иллюзии о великодержавности России. Нужно отбить (у них даже) охоту к такому образу мыслей… Россия будет раздробленной и под опекой» (Збигнев Бжезинский, США); «Мы истратили триллионы долларов за сорок лет, чтобы оформить победу в холодной войне против России» (Дж. Бейкер, США); «Распад Советского Союза – безусловно, важнейшее событие современности, и администрация Буша проявила в своем подходе в этой проблеме поразительное искусство… Я предпочту в России хаос и гражданскую войну (честно и прямо) тенденции воссоединения её в единое, крепкое, централизованное государство» (Г. Киссинджер, США). Создается впечатление, что американцев в детстве мало пороли… «Чтобы подготовить Америку к вступлению в XXI век, мы должны научиться управлять силами, предопределяющими перемены в мире, обеспечить прочность и надежность руководящей роли Америки на долгие времена. 50 лет назад Америка, проявив дальновидность, руководила созданием институтов, обеспечивших победу в «холодной войне» и сумевших устранить множество препятствий и барьеров, разделявших мир, в котором жили наши родители…» (Билл Клинтон, США); «…задача России после проигрыша холодной войны – обеспечить ресурсами благополучные страны. Но для этого им нужно всего пятьдесят-шестьдесят миллионов человек» (Мейджер, Великобритания) (Прочие же пусть сдохнут?! – В. М.); «Победа США в холодной войне была результатом целенаправленной, планомерной и многосторонней стратегией США, направленной на сокрушение Советского Союза… В конечном счете скрытая война против СССР (как раз) и создала условия для победы над Советским Союзом» (Центр политики и безопасности США, Ф. Гафней). Тот же Б. Клинтон, выступая на совещании начальников штабов в мае 1997 г., заявил: «Последние десять лет политика (США) в отношении СССР и его союзников убедительно доказывала правильность взятого курса на устранение одной из сильнейших держав мира, а также сильнейшего военного блока… Мы добились того, что собирался сделать президент Трумэн посредством атомной бомбы. Правда, с одним существенным отличием: мы получили сырьевой придаток… За четыре года мы и наши союзники получили стратегического сырья на 15 млрд долларов, сотни тонн золота, серебра, драгоценных камней и т. д. Под несуществующие проекты нам передано за ничтожно малые суммы свыше 20 тысяч тонн меди, почти 50 тысяч тонн алюминия, 2 тысячи тонн цезия, бериллия, стронция…» Война против нас продолжается, но иными средствами, да и иным оружием.

В этой битве нет места законам, договорам, морали… Вспомним, как в самом конце войны против Гитлера, когда русский народ истекал кровью, спасая мир от нацистской чумы, Трумэн и Черчилль спланировали операцию под кодовым названием «Немыслимое». Они намерены были начать Третью мировую войну против России (1 июля 1945 г.), для чего хотели вооружить пленных немцев, а затем бросить их вместе с англо-американскими дивизиями против вчерашнего союзника – СССР. Уж не думают ли они, скрывая это от мира, повторить план, натравив восточных славян на Россию?! Нельзя исключить и того, что в тайных лабиринтах власти уже прорабатываются планы и сроки нападения на Россию.

Слетелось воронье

Нет более ни СССР, ни Сталина, ни коммунизма! У нас демократия, а Россию окружают базами как во времена «железного занавеса» и власти тоталитаризма. Словно на раба, они хотят надеть на нас ядерный ошейник баз. Для чего? Цель – захватить наши ресурсы, завершить то, о чем веками мечтали многие поколения завоевателей. Для этого им придется разнести Россию «в клочья», ибо Народ наш не сдастся. Борьба против терроризма – удобный предлог для атак главных террористов мира. Или вы думаете, что базы вокруг России создаются лишь для того, чтобы иметь возможность вручить нам букеты роз, а рост арсеналов ядерных ракет означает выведение новых сортов тюльпанов?! Нет, в политике они руководствуются не установками Вашингтона, Джефферсона и Линкольна, а наилюбимейшим девизом Атиллы – «Audaciores sunt semper qui inferunt bellum» («Самыми отважные являются те, которые первыми начинают войну»). И они ее начали!

Так к чему мы пришли? Разве не к тому, что «все находятся в войне со всеми как в общественной, так и в частной жизни и каждый с самим собой» (Платон)! Правда, президент США Дж. Буш на праздновании 60-летия победы в Москве уверял нас, что в лице России он видит верного друга. Но в то же самое время в Братиславе прошло заседание неправительственной организации США (ЦРУ), где принято враждебное по отношению к России решение о финансировании из казны янки сил, враждебных странам СНГ и России, о подрывной деятельности против нас и союзников (на нас натравливают прибалтов, молдаван, грузин, украинцев, поляков). США приняли решение о выделении в 2006 г. конгрессом 85 миллионов долларов на различные программы «развития демократии» в России. Примерно такая же сумма выделена янки на совершение переворота на Украине. Зловещие параллели. Наиболее дальновидные обозреватели отмечают, что курс Америки опасен для ее будущего, ибо русские вскоре люто возненавидят Америку.

Мэр Лондона К. Ливингстон – один из немногих на Западе, кто честно указал на циничное лицемерие правительств западных стран в отношении к России. Запад финансировал афганских бойцов сопротивления, открыто радуясь тому, что те убивали русских, не задумываясь о том, что подготовленные террористы, убийцы затем повернут оружие против них, станут уничтожать граждан Запада. Ему тут же отомстили, обвинив в антисемитизме и затеяв против него гнусную кампанию в прессе. Хотя даже Дж. Сорос признал, что «весь мир настроен ныне против США», и виновато в этом, по его словам, прежде всего само же правительство США.

Когда предки нынешних иудеев, карфагеняне, попытались захватить важные в стратегическом отношении плацдармы в Сицилии и на побережье Италии, Рим ответил жестко и беспощадно. Тех, кто предал Рим, он подверг жестокой казни. Сегодня на тот же путь предательства встали продажные марионетки Грузии, Украины, Молдавии, Прибалтики… В конце XVIII в. по Георгиевскому трактату Грузия вошла в состав Российской империи (отнюдь не только по воле Ираклия II, в силу суровой необходимости). Грузия могла исчезнуть с лица земли, в силу постоянных угроз воинственных соседей. В СССР Грузия была одной из самых богатых республик. Ныне нищета и бедность гонит грузин с родины (примерно пятая часть проживает в России). Мы любили и любим грузинскую культуру и надеемся на их мудрость.

Марионетки, сосущие «двух маток»: «демократический выбор»

Но ныне эта древняя страна в руках Саакашвили, выкормленного и обученного в США. Тот, как и грузинский министр иностранных дел, продав с потрохами свою родину и честно отрабатывая деньги США, готовят вступление в НАТО и вторжение в Осетию и Абхазию. США, Франция, Сорос взяли на содержание проамериканских президентов, министров, чиновников Грузии, и янки готовят грузинскую армию, чтобы послать их войска в Ирак. Они «восторгаются» этими лидерами, в душе презирая их. Слабые и продажные политики изображают из себя то ли Юлия Цезаря, то ли Муссолини. Если они и напоминают цезаря, то разве что своей потрясающей готовностью подставить зад Западу. Таковы ряд нынешних лидеров Грузии, Молдавии, Украины, Прибалтики. Нам же заявляют: «Верните Абхазию в лоно Грузии». Осетия и Абхазия когда-то присоединились к России самостоятельно и вполне добровольно (отдельно и раньше Кахетии), а недавно они сражались за то, чтобы выйти из состава Грузии. Мы ушли из Прибалтики. Грузины должны дать свободу народам, как Молдова – Приднестровью. Страны вполне самостоятельны, и уверен: недалек день и они сами решат свою судьбу.

Глупцы могут делать вид, что нынешние события в Украине исключительно её внутреннее дело. Но это близкий нам братский славянский народ. Вспомним, как вождь скифов Скилур, у которого было 80 сыновей, предложил им, умирая, связку стрел, чтобы каждый попробовал ее сломать. Все отказались… Тогда он, вынимая стрелы по одной, переломил их все без труда и завещал (как поучение) сыновьям, что все они будут сильны, пока стоят вместе и заодно, но станут бессильны, едва между ними возникнет рознь и они начнут ссориться. Неужели распад СССР ничему не научил эти народы?! О. Трубачев писал, как реагируют националисты при слове Великороссия. «Давно ли уважаемый читатель встречал его в последний раз в прессе, в политической литературе? В том-то и дело, что и припомнить трудно, а умолчание – метод испытанный. Сначала – посеять подозрение, что Великороссия – термин шовинистический, великодержавный, а потому – «не наш», затем постараться спустить эту установку в школьные учебники истории и – дело сделано, еще одной печатью припечатано наше самосознание, получен еще один суррогат, вместо подлинного знания».

В дни «оранжевой революции» в Украину привезли знамя Хмельницкого и его знаменитую булаву из Польши и Швеции. Доставивший эти реликвии пишет: «Символичен факт, что знамя Богдана Хмельницкого явилось нам во времена не самые простые. Оно явилось через 350 лет. До обретения независимости Украиной оно было для нас закрыто. До этого времени ни одна рука, ни одно сердце украинца не касались этой реликвии. Судьбы людей зависят от судеб знамен. Гибнут знамена – гибнут люди». Знамя потемнело, было повреждено во время пожара. Станет ли появление реликвий знаком благих перемен? Будет ли президент Украины для страны, как некогда стал Богдан Хмельницкий, «Богом данным вождем»? Или же явит собой образ очередного «гетмана», что мечтает лишь о новых дворцах и миллионах? Символично и то, что знаменитый крест Богдана Хмельницкого, доставленный в Киев для инаугурации (из Швеции), находясь под стеклом и словно повинуясь Божьей воле, так и не дался Ющенко.

Богдан Хмельницкий

Если за 90 млн долл. иждивенческая часть Украины выбрала (на деньги Запада) марионетку, то за 10 млрд долл. ее коррумпированная, продажная политическая «элита» запродаст родную мать, охотно войдет новым штатом в США и членом в НАТО, переименует майдан в площадь Сороса, а Крещатик в улицу Дж. Буша. В мире нет ни одной мало-мальски крупной страны, где бы выборы так открыто шли на деньги США, разве что в Ираке (янки, по сути, признали факт подкупа). Такого позора еще не знал украинский народ, именем которого проституируют.

Мне вдруг вспомнилась фраза Ж-Ж. Руссо из его «Общественного договора»: «Подобно тому, как пастух – существо высшей природы по сравнению со стадом, так и пастыри людские, кои суть вожаки людей, – существа природы высшей по отношению к их народам. Так рассуждал, по сообщению Филона, император Калигула, делая из такой аналогии тот довольно естественный вывод, что короли – это боги, или что подданные – это скот». Сенатор Р. Абдулатипов привел слова мудреца Востока: руководимое львом стадо баранов проиграет битву львам, руководимым бараном. Чудно… Где это он увидел у нас львов? Скорее видим баранов, что находятся в услужении у американского льва.

На «Майдане Незалежности» в Киеве

И нас не удивит, если самостийники снесут памятник Богдану Хмельницкому, как объединителю наших народов, а Гоголя – дитя Украины и России – объявят «зридныком» («врагом» Украины. – В. М.), ибо тот писал на русском языке. Вот-вот и Шевченко полетит в мусорную яму, ибо «тоже немало писал по-русски…» Они насаждают чуждый большей части народа язык. Поэт-символист В. Иванов писал по поводу экспериментом «самостийников» над русским языком (1918): «Подобным же образом кустари новейшей украинской словесности хватают пригоршнями польские слова, лишь бы вытеснить и искоренить речения церковно-славянские из преобразуемого ими в самостийную молвь наречия».

Вот и бывший президент Украины Кучма в разговоре с Путиным (2 декабря 2004 г.) признал, что той Украины, что была ранее, уже не существует. Есть две различные страны – при этом он сделал весьма выразительный жест рукой, как бы разделяющий страну на две части. Собственно, сказанное подтверждает то, что имеем в действительности. Мысли и надежды людей двух разных регионов (Юго-востока, с одной стороны, Запада и части Центра – с другой) обращены к разным странам и полюсам. В современном мире (это видно на массе примеров) порой думают не головы, а кошельки. По данным украинской и российской статистики, доля России во внешней торговле Донецкой, Днепропетровской, Харьковской, Луганской и Запорожской областей уже который год превышает 65 %. В общем объеме капиталовложений в том регионе доля российских инвестиций – прямых или косвенных – достигает почти 40 %. Напротив, показатели для западноукраинского региона (Львовская, Ивано-Франковская, Закарпатская, Волынская области) таковы: во внешней торговле доля стран-членов Евросоюза (включая и ассоциированную с ЕС Румынию) превышает 55 %, а доля «евроинвестиций» в иностранных производственных капиталовложениях этого региона составляет две трети. Вот, собственно, все «секреты» предпочтения тех или иных, не говоря уж о застарелой ненависти западенцев ко всему русскому.

Украина будет принесена на жертвенник НАТО… Нельзя отбрасывать и тот сценарий, что может быть разыгран руками новой власти в Киеве. Надеяться на их здравый рассудок не приходится… Им платят, а кто платит, тот и заказывает музыку… Увидев киевско-львовский шабаш, вспомнилась злосчастная «Записка Львовского униатского митрополита графа Андрея Шептицкого». Ему, офицеру австрийской армии, было дано указание подготовить план интервенции австро-германских войск в Украину и Россию (в случае распада). В этом документе, к слову сказать, составленном на немецком языке, предатель славян писал (1910): «Как только победоносная австрийская армия вступит на территорию русской Украйны, нам (т. е. националистам. – В. М.) предстоит решить тройную задачу: военной, правовой и церковной организации края. Решение этих задач должно отчасти предшествовать какой бы то ни было мирной конференции, не только для споспешествования деятельности нашей армии и ожидаемого восстания и для урегулирования (читай: подавления восстания русскоязычной Украины. – В. М.) этого восстания, но и для того, чтобы эти области во всяком случае возможно полнее отторгнуть от России и придать им характер области национальной, от России независимой, чуждой державе царей…» Документ, имей он место, был бы ныне составлен на английском языке. И речь там шла бы о победоносной американской армии. Если Шептицкий благословил эссесовскую дивизию «Галичина», власти Украины благословят американских головорезов.

П. Чюрлёнис. Жертвенник. 1909 г.

Запад опутывает Украину подобно змеям, опутавшим семью Лаокоона, желая вовлечь в НАТО и войну против России (бросить её на жертвенник гражданской войны). Должен заявить вполне ответственно: всё, что происходит в Украине – это осуществление (на западные деньги) ползучего переворота, целью которого является интервенция против ближайших соседей – России, Белорусии. Эти холуи ведут экономическую блокаду (по воле Запада) против Приднестровья. Мечта смертельных недругов России – столкнуть с нею братьев-славян. Завтра народ Украины попытаются втравить в военный конфликт с Россией: ракеты, танки, самолеты, дивизии могут ударить по нам с земель Украины. Севастополь станет военной базой Запада. Лютые враги России в США, на Западе будут в восторге. В случае такого сценария развития событий Черное море и Крым будут иметь базы НАТО. Уже сейчас в Крыму захватывают маяки, чтобы воспрепятствовать флоту России. Проливы закроют для России. В Крыму проживает 60 % русских, но нет ни одного русского в правительстве. У власти в Киеве посадят нового Лжедимитрия, Батория, Бандеру, а затем на деньги Запада станут сколачивать и отборные части против России (каковыми были головорезы из «СС-Галичина»). Ненавистна им и память о победе СССР над фашизмом, одержанная «русскими, украинцами и белорусами, всем советским народом» (В. Ганичев). Ведь тогда пособников Гитлера расстреливали и вешали перед всем народом на площадях.

Смерть Лаокоона

Когда-то депутат Государственной думы В. В. Шульгин метко охарактеризовал украинскую идею как «ложку дегтя», которую пытаются враги России бросить в медовую бочку единого государства. «Украинская идея (идея распри, раздора, бифуркации единых русских крови, языка и культуры) задержала сваривание южно– и северно-русских особенностей в единый русский тип…» Враждебные русскому народу силы стали в XX в. неистово работать над его разделением. «По счастью, оружие, которое для этого употреблено, – гнилое. Украинская идея, то есть утверждение, что южно-русский народ – не русский, долго не выдержит, ибо оно лживо и рассчитано на невежество. Самолюбие проснувшегося южно-русского народа не позволит, чтобы ему морочили голову польско-немецкими сказками, принимая его за дурачка-непомнящего. Малая Россия вспомнит, что она – Россия par excellence (лат. – в высшей мере) и пошлет к так называемой mere de biss всех украинствующих вралей». Гердер думал, что Украина станет когда-то новой Элладой; но если дело и дальше так пойдет – станет не Элладой, а адом.

Эти предатели находятся на содержании американцев, иудеев и врагов славян. Березовский и Сорос заявили о финансировании так называемых революций в Грузии и на Украине. Никто их не опроверг. Народам таких стран как Украина, Грузия, Молдова, Прибалтика пора понять, что представляют собой на деле их предательские элиты. Те только и норовят что-нибудь и где-нибудь украсть (как это происходило с газом в Украине). Марионетки Грузии и Молдавии получают деньги от США и Европы, а русским плюют в лицо. Молдавия же ведет себя как потасканная баядерка, скрывающая застарелый радикулит. Фашисты стран Балтии в начале Великой Отечественной войны создали 70 полицейских батальонов, уничтожили до полумиллиона русских, украинцев, белорусов, евреев, поляков, представителей иных народов. Это были преданные союзники гитлеровцев. Тогда многие пособники нацистов из прибалтов, желая иметь земли в России, тысячами шли в карательные команды, превосходя жестокостью даже отборные части эсесовцев. Там где они прошли, высились горы трупов. И вот теперь марионетки Балтии платят эсесовцам военные пенсии, хотят установить монумент славы фашистам. И они еще смеют называть нас оккупантами, требуя каких-то извинений и репараций?!

И. Репин. Запорожцы пишут письмо султану (в США)

Эти шакалы истории не способны создать что-то ценное в культурном плане, ибо выделяются в стае оголтелых псов лишь лаем. Латышско-эстонские моськи дышат зоологической ненавистью к России. Норовят укусить ее исподтишка… На политику русофобских режимов отвечать жестко и твердо. У России есть рычаги влияния… Хватит поставлять газ, нефть, электроэнергию в Грузию, Украину, Молдавию, Балтию по низким ценам. Установить заслоны на пути денег и вина. Их монокультуры никто покупать не будет: ни экономически, ни по качеству это нецелесообразно. Оказавшись без газа, нефти, света и денег, заработанных их же мигрантами в России, народы разорвут в клочья собственных негодяев с их американской подкладкой (если те не убегут в США). Так же поступят многие…

Спросите народы этих стран, нужно ли им единство. Абсолютное большинство граждан России, Украины, Беларуси скажут – да! «Элиту» гоните вон из страны. Выборы на Украине показали, что восток и юг страны еще ближе стали к России. Надеюсь, что премьер Янукович сумеет сблизить наши народы! Европа ясно показала, что не желает видеть Украину и Молдавию в своих границах. В лоно России будут стремиться войти многие из народов, ранее входивших в нашу единую и дружную семью. Поэтому у нас нет права оставлять на произвол судьбы тех, кто связал судьбу с великим народом и некогда единой страной. В «Книге Велеса» говорится о судьбах славянского этноса: «Вспомним о том, как при отце Арии был единым род славян. А после отца три сына его разделили род на три рода. А потом русколане и ивенеды разделились на два рода. Так же было с борусами, которые разошлись на две части. И потому мы имеем около десяти родов. И так будет продолжаться, если мы будем делиться без конца». В отношении тех, кто в Киеве уселся (Кий), сказано: «Не пойдем мы с ними, а с Русью, потому как есть она Мать наша, мы Её дети и будем до конца за Неё». Задача политиков России, Украины, Беларуси – восстановить единство славян.

Дьявол в старорусском изображении

И вообще, нам давно уж пора научиться быть настоящими русскими людьми. Быть русским – это значит: на первое место ставить свою собственную историю, народ, культуру, экономику, веру, отстаивать национальные интересы, вести себя так, чтобы любой партнер, контрагент на международной или российской почве знал, что имеет дело с великим государством. А при первых же признаках намерения ограбить, оскорбить и сломать Россию – бить наглецов словом, бить делом, бить санкциями, бить литературно, бить рублем, всем, что попадется под руку! Интересы России и наших людей надо отстаивать всеми способами (даже и оружием, как это, не стесняясь, делают США и НАТО). Многих несказанно радует, что наконец-то наша Россия повела себя как «настоящий мужчина», т. е. как великая, сильная, волевая, умная, целеустремленная держава! Наш газ, нефть, лес, алмазы, металл, мозги должны трудиться сообща, повинуясь воле Народа! Последние шаги «Газпрома», по воле президента и «преторианцев», державного ядра в правительстве России, пожалуй, впервые вызвали уважение к ним патриотов России.

Пора наконец четко и ясно осознать, что представляет собой хваленая западная «демократия», ее «свобода». Однажды провидец Розанов в отношении культуры и порядков европейцев и американцев произнес убийственную фразу: «Новая европейская свобода есть каменная свобода…» Ведь подлинная, живая свобода, «не разрушающая, а спасающая», то есть свобода великого народа, искреннего и большого сердца, всегда сочувствующего угнетенным и оскорбленным, тех, кто выделяется широтой души, это «вовсе не одно с политическою, ученою или юридическою свободою». Но это и не скотская свобода нынешних богатеев, что презирают простой люд и готовы втоптать его в грязь, небытие. Я настороженно смотрю на европейца, американца, голландца, еврея, на любого, кто слепо, тупо поклоняется всякого рода «демократиям» и «правам», ибо прекрасно знаю, что это не более чем маска… Как только запахнет большими деньгами и большими политическими интересами – куда только всё это исчезает! «И тогда является что-то чудовищное, от чего бегут народы и закрывает лицо свое цивилизация».

Русским и славянам не стоит все время оглядываться на русофобский Запад. Ничего кроме нравоучений, пинков и оскорблений из уст демона не получите и не услышите! Такой вот горе-европеец никогда, слышите, никогда не простит России даже не её размеров и природных богатств, но её свободы, шири, удали, щедрой души, мужества, культуры, веры, духовной высоты! Боюсь, что делу не поможешь выставками и балетами, да и словесные эскапады не решают дела. Нужны более жесткие шаги и меры. Иначе они будут убивать русских и славян, как эти выродки фактически убили в стенах Гаагского трибунала президента С. Милошевича и президента Сербской Краины М. Бабича. Разве не так убивали в стенах гитлеровских лагерей смерти беззащитных граждан эсесовские палачи?! Ведь для подобных «господ» мы являемся просто существами низшего порядка, как и для Гитлера. «Фигаро» задает вопрос: «А европейцы ли русские вообще?»

Леонардо да Винчи – величайший европейский гений (ок.1512 г.)

Хотя и этруски (расены), энергичный народ-творец, прекрасные воины и моряки, имевшие письменность, народ, заложивший основы европейской цивилизации, по ряду свидетельств, вели свое происхождение с Востока. Ф. Демпстер в книге «Царская Этрурия» (1619) подчеркивал: этруски стали в Европе первыми философами, геометрами, жрецами, строителями городов, храмов, изобретателями военных машин, врачами, художниками, скульпторами, агрономами. Они ввели в Италии первые законы. Их язык до сих пор остается непрочитанным. Русские ученые Ф. Воланский и А. Чертков нашли метод расшифровки их языка в XIX в., заявив, что надписи эти славянские. Иные даже впрямую задаются вопросом: «Но если этруски – славяне, то сразу же возникает мысль, что это – русские?! Так ли это? Неужели русские основали итальянскую Этрурию? Неужели это русские жили в Италии до основания Рима?» Выводы этих ученых не могли быть восприняты западной и российско-прозападной наукой, как разрушающие саму основу идеи западноцентричности мира. Хотя знаменательно то, что итальянцы Орбини, и Чьямпи отмечали наличие славянского, русского влияния. Так, Орбини писал о Готской войне VI в. н. э.: «Оттокар – король Ругянов славян овладычествовал Царством Италийским… Сей град (Рим) яко обладатель мира ни от единаго народа воспринял величайшее поражение, яко от народа славянского… Оттокар же от иных наречен Одоакр, (он) был ругянин, славянин…, который держал царство Италийское пятьнадесят (15) лет…» В статье «Славянские поселения в Неаполитанском королевстве» Иован де Рубертис также отмечал, что славянами в Италии были основаны города Montemiro, Sanfelice, Tavenna, Seritello. Тем не менее иные чванливые невежды «просвещенного Запада» до сих пор взирают на нас свысока, как на варваров! Некогда французский историк Л. Альфан (1880–1950) в книге «Великие империи варваров» (1926) писал: «За болотами Припяти и за Доном, в бескрайних русских степях, бродило множество кочевых орд – разрозненных, не имевших естественных границ, и их история нам почти неизвестна… Это были сильные люди великанского роста, и чтобы сделаться опасными для соседей, им до тех пор недоставало единства… Но самые опасные для Европы силы пока таились в степях Центральной Азии: ведь история, равно как и география, не знает абсолютной границы между этими двумя сросшимися «частями света», и в прошлом после великих этнических революций в Азии на наш европейский Восток всегда перетекали «избыточные» племена из Монголии и Туркестана». Взгляды, обращенные в прошлое, долгое время удерживались в сознании европейцев в XX в. Хотя разве наша литература, культура и философия оставили менее заметный след в истории культуры Европы? А посему пора уже не только России примериваться к Европе, но Европу и европейцев измерять нашей собственной, «русской меркой».

Главы правительств стран-лидеров на саммите в Петербурге

Конечно, в Европе немало умных, деятельных, талантливых людей! Но чтобы вступить в контакт с великой Европой, Европой Леонардо да Винчи, придется сменить компрадорскую антирусскую элиту. России нужны сегодня тысячи Иванов Ильиных и Менделеевых на ключевых постах и рубежах Государства Российского! Чтобы управленческая элита России повторяла, как «Отче наш», слова: «Русская интеллигенция не видела и не постигала глубокого своеобразия России. Она не понимала, что Россия может строиться только самобытным творчеством, а не слепым заимствованием у Запада. Она не разумела, что русский национальный духовный акт – иной, чем у западного европейца, и что поэтому у русского должна быть иная вера, иная наука, иное искусство, иное правосознание, иное государство, иной уклад жизни. Петр Великий никогда не порабощал русский дух западному. Остерман недаром записал за ним слова: «Нам нужна Европа на несколько десятков лет, а потом мы к ней должны повернуться задом». Творящему не страшно никакое заимствование; кто умеет только подражать, тот погубит свое творчество…» Мы не будем поворачиваться задом к Европе! Мы откроем объятья друзьям и соратникам, гениям и творцам, партнерам, т. е. дружеской Европе, а не гаагским демонам, убийцам и палачам!

Хотя далеко не всем нравится и российское общество, ибо в главном оно пока не отвечает нашим идеалам. Поэтому мы не прочь порой повторить знаменитую фразу Гесиода, что пессимистично сказал в адрес молодежи: «Я утратил всякие надежды относительно будущего нашей страны, если сегодняшняя молодежь завтра возьмет в свои руки бразды правления, ибо эта молодежь невыносима, невыдержанна, просто ужасна» (VII век до н. э.). Но ведь мы пришли в сей мир, чтобы изменить его к лучшему, исправить нравы людей. Пусть боги внушат нам отвагу, мудрецы укажут правильный путь… Правда, философ Гегель утверждал, что ни правителям, ни народам опыт истории ничего не говорит. «Правителям, государственным людям и народам с важностью советуют извлекать поучения из опыта истории. Но опыт и история учат, что народы и правительства никогда ничему не научились из истории и не действовали согласно поучениям, которые можно было бы извлечь из неё». Всё течёт – и всё изменяется. Правительства – тоже дети, но большие. Иные учились «понемногу, чему-нибудь и как-нибудь». Их надо учить, а если провинились, то и самым строгим образом наказывать за грехи и ошибки.

Когда всевластный Зевс решил уничтожить род людской и навел на землю потоп, Прометей предупредил народ и помог им выстроить ковчег, на котором спаслись Девкалион и Пирра (сын Прометея и дочь Эпиметея). Это и был – Ковчег Разума. Путь науки за пару тысячелетий расширен и упрочен. Нынче нет нужды красть огонь у Зевса, хотя вот кража технических и военных секретов приобрела масштабы невиданные по сравнению с древностью. Однако добывая божественный огонь знаний в трудах и муках, ученые в России сталкиваются с реакцией более страшной – равнодушием правителей. У политиков считалось даже хорошим тоном презирать и попирать науку. Когда Прометея приковывали к скале, где его печень терзала хищная птица, гнусную работу делали вместе с Гефестом фигуры Власти и Насилия. Потому говорим словами Прометея: «По правде, всех богов (царей) я ненавижу…» Ведь ученым и сегодня приходится, во имя блага народа и отечества, «восходить на Голгофу», яростно сражаясь не только с глупостью людей, но и с ограниченностью иных властей (что часто напоминает неразумного и недалекого Эпиметея). У науки пока нет иных средств защиты, кроме знаний, разума и печати.

Прометей, дающий жизнь первому человеку

Жизнь доказала, что фундаментальные науки – самое важное для настоящего и будущего страны, народа, государства, да и всего человечества… Как подметил Дж. Томсон: «Исследования в прикладной науке приводят к реформам, (тогда как) исследования в чистой науке приводят к революции». В головах русских ученых сокрыта такая сокровищница, которая в состоянии изменить положение быстрее и кардинальнее, чем все кладовые Земли. Теория совсем не зелена, она созрела и даёт плоды, и с каждым годом все более ценные. Тимирязев в лекции, посвященной Пастеру, сказал: «Практической, в высшем смысле этого слова, оказалась не вековая практика медицины, а теория химии. Сорок лет теории дали человечеству то, чего не могли ему дать сорок веков практики». Однако за 12 прошедших лет наша наука сократилась примерно вдвое: из нее ушло около 1 млн научных сотрудников и чуть больше 1 млн обслуживающего персонала. По оценкам, за эти годы из российской науки 50 тысяч молодых людей уехали в длительные зарубежные командировки (или же вовсе покинули нашу страну). Сколько менделеевых, вернадских, вавиловых, королевых, ландау мы потеряли!

С. П. Королев

Как в Греции времен Пифагора, и в России нашлись Килоны, совершившие переворот. К власти пришли осатаневшие слуги золота! Они сожгли Академию, в пламени которой сгорели почти все мудрецы, а с ними и заветы их великого учителя: «Следовать равенству и справедливости» и «Заботиться о народе!» Уходит слава России: вместе с великими профессорами и научными школами, уходит достославная научная элита. Старики уходят один за одним, а молодежь считает, что заниматься наукой – не престижно. Сильные же мира думают лишь о деньгах и своей власти. Они скорее удавятся, чем дадут 1 рубль на научные изыскания. Наука оказалась в худшем положении, нежели после прихода к власти большевиков. Вспоминаются и полные горечи слова М. Ростовцева из письма к английскому другу (1919 г.): «По всей вероятности, придется остаток зимы (с середины января) уехать в Париж. Мне сообщили мои друзья, что меня зовут прочесть курс в College de France, и за это заплатят. А здесь устроиться надежды мало. Наш брат ученый мало кому нужен (курсив мой. – В. М.). То, что мы знаем, так неважно для демократического государства, что оно даже не знает, стоит ли кормить своих ученых, и где уж тут думать о чужих. Пусть дохнут с голоду, если не могут делать чего-либо более «полезного». Времена, когда носились с Эразмом, прошли. Теперь и Einstein невысоко котируется, а уж нашему брату – адепту «чистой» науки грош цена. Ну, да что об этом говорить. Всегда так было и всегда будет». Выступая на V съезде Российского союза ректоров, академик В. Садовничий сказал: Россию покинуло 80 % математиков и 50 % физиков-теоретиков высшей квалификации. По некоторым данным, к 2000-му году мы навсегда потеряли до 1,5 миллионов ученых и специалистов. Начавшаяся «вторая волна» утечки умов из России опаснее, имея по сравнению с «первой» (рубеж 90-х годов) качественно иное содержание. Уезжают уже не одиночки. Страну теперь покидают целые кафедры, лаборатории, сложившиеся коллективы. Стимулов для возвращения никаких. Так что покидают они наше Отечество навсегда. Лишь в начале 90-х гг. из страны уехало 80 тысяч ученых. Прямые потери страны составили 60 млрд долл. Общие же потери России от утечки умов с 1970 г. по настоящее время – что-то около 1 триллиона долларов.

Луна-16 и Луноход

Подумать только, полвека тому назад Ю. Гагарин был любимцем всего мира, а Россия землей наук и знаний! Сегодня наука и образование перебиваются у нас с хлеба на воду, а Запад и Восток активно используют наши мозги. Интерес их вполне понятен. Огромное число специалистов из России уехало в Америку на постоянное место работы и жительства, а около 8 000 наших ученых, живущих в России, работают по 40 научным программам в интересах американских фирм и государства. Возможности этих стран различны. Так, зарплата первоклассного программиста из России в США доходит до 100–120 тысяч долларов в год, а у нас она не превышает 5–6 тысяч долларов. Вероятно, многие программисты из России хотели бы уехать в США: там заработать. И американцы предоставляют им такую возможность: уже сегодня выдается 115 тысяч виз в год иностранным специалистам, а в будущем их число возрастет до 195 тысяч. Получаемая США от такого рода «утечки мозгов» выгода огромна и оценивается примерно в 50 млрд долларов. Активно приглашают умную русскую молодежь и в другие европейские и даже в азиатские страны. В конце 2004 г. в Германии приступили к реализации программы, рассчитанной на привлечение 10 тысяч компьютерных специалистов России. Потеря такого специалиста обойдется нам в 300 тысяч долл. Где же гении, эта надежда России? Фрадков признает: «Несмотря на некоторое смягчение остроты проблемы финансирования и реализации селективной поддержки, активной работы видных ученых и талантливой молодежи, надо откровенно признать, что ситуация остается неблагополучной». Он выражает надежду, что несмотря на продолжающуюся «утечку мозгов», страна сможет в будущем опираться «на молодую и эффективную генерацию в российской науке». Мы еще завоевываем «все золото мира» в конкурсах по информатике.

Юрий Гагарин

Вспомним письмо Пифагора к своему другу, философу Анаксимену (накануне восстания в Ионии против опостылевшей власти персидских войск). Анаксимен хвалит в нем Пифагора за то, что тот оставил родину и переселился из Самоса в Кротон, где и живет в спокойствии. Пифагор отвечает ему так, как и мы сегодня хотели бы ответить иным добровольным беглецам в благополучные и богатые страны: «Но если вы, лучшие люди, покинете города свои, то весь порядок в них разрушится, а угроза мидян станет сильней. Не всегда хорошо вперяться умом в эфир – лучше бывает принять заботу об отечестве. Я ведь тоже не весь в моих вещаниях – я и в тех войнах, какими ходят друг на друга италийцы». Что делать тем, кто ни в нью-йорки, ни в лондоны, ни в тель-авивы ехать не хочет? Тем, кто до глубины души русский, кто не хочет быть торговцем, бизнесменом, продажным писакой, политиком? Эпиктет – великий человек, но повторять его фразу: «Я – гражданин Вселенной», ставшую расхожей у мерзавцев, не стану. Я – русский, гражданин России! Мне другой земли не надо. Тут моя родина, моя Вселенная! Верьте в Россию, и, конечно же, энергично, умно работайте во имя ее, а не покидайте – даже если вам и наобещают в чужих краях «золотые горы».

Ю. Лужков, Л. Швецова, Л. Кезина, В. Рябов открывают новый учебный корпус МГПУ

Даже в мире первобытной культуры преподавание и обучение не зависело от наличия денежных средств, сосредоточенных в руках отдельных людей. Там каждый человек имел право обладать теми же знаниями, что и всякий другой. Школам первобытных народов были неведомы механистичность преподавания и спешка, которые у нас часто служат препятствием для свободного развития ума и личности. Именно потому, что каждый ребенок у первобытных народов вырастал под постоянным присмотром родителей, среди них отсутствовала и преступность среди несовершеннолетних. В образовании создано 3200 новых вузов, но профессорско-преподавательский состав в них остался тот же и все более напоминает сегодня загнанную лошадь, которую и пристреливать-то не надо (долго им не протянуть, работая в 3–4 местах). Лишь 17 % вузов России ведут более или менее серьезные научные и научно-технические исследования с объемом расходов не менее 20 млн рублей в год, они имеют штат научных работников (или же совместителей) не менее 100 человек. Конечно, нас радует, что даже такие гранды высшего образования как МГУ и СПГУ понимают, что основная масса населения России не только «не готова», но и просто не может платить за образование. Правда, ректор МГУ В. А. Садовничий утверждает, что в МГУ лишь 15–17 % студентов обучаются на коммерческой основе, а коллектив пытается сдерживать рост количества «коммерсантов». В это слабо верится… В образовании немало тех, кто хотел бы превратить поле знаний в колоссальный супермаркет, а то и в некий бутик для богачей. Коррупция разъедает вузовскую систему, куда без взятки уже нельзя попасть. А откуда бедняку взять 20–40 тысяч евро на оплату педагогов из элитных вузов (юристов, экономистов, дипломатов).

Можно себе представить и морально-нравственный и идейный уровень этаких специалистов. Обновление России невозможно при полном платном образовании, когда деньги и посты родителей открывают их детям путь в элитные вузы, а затем во власть. Ведь эти дети вырастают на иной идейной основе. Скажите на милость, ну что за чада могут вырасти у всех этих господ? Только алчные и продажные циники, обучающиеся там, живущие за рубежом, презирающие родину! Что им беды народа! Разве они будут самоотверженно служить своей стране! Никогда!

Новая библиотека в Минске

И совсем другая элита вырастает в Беларуси, где президент Лукашенко следит за качеством образования и тем, чтобы в вузы попадали по уму и духу, а не по кошельку родителей (затраты на образование тут на уровне Японии). В фильме Попцова «Я был в другой стране», президент Беларуси с гордостью сказал: когда мы проанализировали, кто те молодые люди, что показывают наивысшие способности (80—100 баллов), мы не обнаружили среди них ни одного ребенка начальника! Ясное дело, известно всем и давно: пост и богатства никого еще на свете не сделали умнее! Следует сказать и то, что президенту Беларуси удалось создать весьма справедливое общественное устройство. Пожалуй, тут нет столь вопиющих контрастов, которые видим в России. Соотношения уровней доходов граждан в Беларуси на уровне скандинавском (доходы высшего слоя в 3,5–5 раз выше, чем у обычных трудящихся). Страна тратит на социальные расходы 65 % бюджета. Поэтому к нему с такой враждой и относятся иные чиновники, воры, мерзавцы всех мастей.

Президент Беларуси А. Лукашенко

У нас же российская система образования все более принимает облик кастовой системы, какой была и продолжает оставаться англо-саксонская система. Хотя даже в США, Великобритании есть развитая система образовательных кредитов и грантов на обучение. В России таковой нет и не предвидится. Так называемая «элита», разбогатевшая за счет народа, теперь боится его и делает всё, что в ее силах, чтобы не подпустить сей простой народ к качественному образованию. Первый зам. председателя Комитета по образованию Государственной Думы О. Смолин абсолютно прав, говоря, что современная Россия никак не может быть названа социальным государством, ибо у нас минимальная зарплата человека (720 рублей) почти в три раза ниже расходов на содержание бродячей собаки в приюте для бездомных животных (1800 рублей), а минимальная пенсия (1240 рублей) чуть больше расходов на бродячую кошку в приюте (1050 рублей). И примерно столько же получает начинающий учитель, работающий на 1 ставке (40–50 долл.), тогда как в Германии или Великобритании – около 2 тысяч долл. Министр науки и образования Фурсенко недавно посрамил даже гоголевского Хлестакова: сначала где-то потерял, а затем нашел 80 тысяч учителей, чем потряс до глубины души и Путина, привыкшего уже ничему не удивляться, имея дело с российским чиновничеством. При таком отношении к образованию, людям и кадрам идем не в XXI в., и даже не в ранее Средневековье, а прямиком в рабовладельческий Рим. Поистине прав Бируни: «Глупость – болезнь, от которой нет лекарства».

Где же наши властные Платоны? Почему греческий философ две с половиной тысячи лет тому назад, не гнушаясь приложениями науки, прекрасно понял, что высшая историческая миссия Эллады (её науки) – это создание «чистой теории». Он делал всё возможное, чтобы приглашать к себе такого рода молодежь (а не выгонял её из страны). Ещё немного такой политики, как нынешняя – и в науке останутся только те юноши и девушки, которые, как гласит легенда, донимали Евклида вопросом, а что им принесет геометрия (с точки зрения материального и практического интереса). Евклид приказал рабу сунуть юнцу в руку монету.

За достойный самоотверженный труд на любой ниве надо достойно и платить. Ксенофонт в «Воспоминаниях о Сократе» верно сказал: «Мне кажется, Сократ, у хороших работников является горькое чувство разочарования, когда они видят, что работу исполняют они, и тем не менее одинаковую с ними награду получают те, кто не хочет нести в нужный момент ни трудов, ни опасностей».

Поистине, много званых, но мало избранных… Иные хотят получить как можно больше, не дав ничего. Говорят, что греки наградили Геродота за выступления царственным по тем временам гонораром в 60 тысяч драхм. На эти деньги тогда можно было купить роскошный дом на берегу моря. Нынче же будь счастлив, если тебе за близкий труд хоть что-то дадут, и вдобавок не пошлют в «казенный дом». Хоть не в деньгах счастье, но веянья времени таковы, что в отчаянье есть от чего прийти. Наука вынуждена «петь Лазаря», надеясь на загробное счастье. Кстати говоря, передовые страны мира уже перешли на подготовку высочайших специалистов по прорывным технологиям. Такую молодежь готовят в штучном порядке, по индивидуальным планам, четким целям и с высокой оплатой труда. Но «воз» с места сдвинулся.

Ум и Власть: слышат ли они друг друга?

Президент решил поддержать науку, ее молодежь – этот золотой фонд страны. Говорят, что в ближайшие годы расходы на науку возрастут в несколько раз. Во всяком случае финансирование научной (гражданской) сферы растет: 2002 г. – 34 млрд рублей, 2003 г. – 40 млрд, 2004 г. – 46,2 млрд, 2005 г. – 56 млрд рублей. Президент утвердил основы политики Российской Федерации в области развития науки и технологий на период до 2010 г. и перспективу. Тем не менее на космос сегодня мы тратим примерно в 8 раз меньше, чем в эпоху СССР, да и положение в науке остается сложным и тревожным. И дело не только в том, что наука стремительно стареет (средний возраст кандидата наук – 53 года, доктора наук – 60 лет). Наука перестает воспроизводить новые кадры высокого уровня. Пока еще есть «старая гвардия». Она понимает: наука и русская культура имеют не только рыночную стоимость, цена куда более значительна – величие и слава России и человечества. Однако и старые кадры во многих отношениях отстали в своем развитии… «Задачей является не государственная организация науки, а государственная помощь научному творчеству», – писал В. Вернадский. В науке, книгоиздании in splendid isolation действуют фонды и программы, геркулесовы столпы современных исследований, без которых была б немыслима творческая работа. Российский гуманитарный научный фонд – солнце, без которого научная жизнь на огромной ниве гуманитарных наук давно бы уже затухла «во мгле».

Объединить таланты Гефеста, Афины-Паллады, Зевса, Меркурия! Но чиновник сознательно тормозит развитие науки в России. Они постараются идею Путина по созданию технополисов и поддержки прорывных центров в науке и культуре похоронить. Может, есть смысл вернуться и к идее «закрытых городов», где обитала бы лучшая и талантливейшая часть общества, влюбленная в Россию и в науку? Создадим мощные центры российского гения, преобразующие нашу жизнь! Как сказал в адрес Ленина поэт: «Он управлял теченьем мысли, и только потому – страной». Но можем ли мы сказать это о наших нынешних вождях??!

Выставка книг РГНФ в Доме ученых в Москве

А что происходит с русской культурой? Еще со времен Чаадаева, Белинского, Герцена, Луначарского нас учили настороженно и полупрезрительно относиться к русской культуре. Как только иные не величали и не оскорбляли ее – квасным патриотизмом, дикостью, шовинизмом и т. д. и т. п. Нас учили, что любовь к человечеству гораздо важнее, чем любовь к отечеству. Белинский внушал своим адептам: «Любовь к отечеству должна выходить из любви к человечеству, как частное из общего. Любить свою родину значит пламенно желать видеть в ней осуществление идеала человечества и по мере сил своих споспешествовать этому. В противном случае патриотизм будет китаизмом, который любит свое только за то, что оно свое, и ненавидит все чужое за то только, что оно чужое, и не нарадуется собственным безобразием и уродством». На этой дикости росли поколения и нынешних так называемых западников… В их позиции абсолютно нет ничего нового. Отповедь им давал еще великий Достоевский, полемизируя с западником К. Д. Кавелиным: «Западничество – это партия во всеоружии, готовая к бою против народа, и именно политическая. Она стала над народом как опекующая интеллигенция, она отрицает народ, она, как вы, спрашивает, чем он замечателен (и презрительно сама же себе отвечает: народ – это скоты и совки. – В. М.), и, как вы, отрицает всякую характерную самостоятельную черту его, она… гнушается идеей органической духовной солидарности народа с царем, и толкует о европейской вздорной бабе (т. е. конституции. – В. М.)». Из той же генетической пробирки слепого и рабского преклонения перед Западом выросли и хамы нынешней либеральной демократии в России! Вся их политика в основе – презрение к народу России. Эту мерзкую толпу надо гнать из власти и культуры! Повторю слова Розанова: «Нельзя сказать, чтобы образование их не тронуло», но подействовало на них отрицательно, сделав из них несусветных и жестоких эгоистов. Науки научили их тщеславию, гордыне и поверхностности. Сегодня некоторые из них, словно teufelsdreck («дерьмо дьявола»), лежат на пути развития России!

И. Глазунов. Достоевский

В России царит распоясавшийся космополит… Нет на свете страшнее твари. С их молчаливого согласия совершаются войны, грабежи, измены, гибель веры, науки, морали и нравственности. Прекрасно понял суть воззрений этих господ русский поэт Аполлон Григорьев: «Основная идея, проникающая эти места, вовсе не национальная жизнь, хоть ей и придаются эпитеты «глубокой, могучей, оригинальной», а космополитизм. Наша национальная жизнь явным образом представляется здесь какою-то эклектическою. Бытие ее признается только со времен реформы, той реформы, которая устами преобразователя говорила о родном языке, что лучше чужой да хороший, чем свой да негодный. За русскими как за славянами не признается ровно ничего, и в круг мировой жизни они не вносят ничего своего, то есть славянского; значение наше только в многостороннем усвоении европейской жизни, в наших отрицательных достоинствах, в нашей способности усвоять чужое и отрицаться от своего…» Тут в нескольких словах дана едва ли не вся политическая программа нерусских реформаторов в России конца XX – начала XXI веков. Взгляните на отщепенцев-евреев, у них давным-давно все находится на Западе (деньги, дома, дети, души).

Именно о подобных отщепенцах декабрист А. Бестужев некогда заметил: «Мы всосали с молоком безнародность и удивление только к чужому». Благодаря им и им подобным в средствах информации властвует еврейско-русская похабщина что буквально захлестнула матушку-Русь сериями диких бездуховных фильмов, толпами лжеюмористов и психиатрией поп-звезд. Я вовсе не считаю, подобно писателю Вейнингеру (автору «Пола и характера»), что «из еврейства исчезает возможность величия», хотя не исключаю и того, что в наше время «еврейство достигло самой высшей ступени со времен Ирода» и что «еврейством пропитан дух современности, с какой бы точки зрения его не рассматривать». Но скорее неистово-ортодоксальный раввин станет православным, чем господа Швыдкой или Березовский (вся их вульгарная компания, которая сгруппировалась вокруг них, сосредоточив в агентствах деньги на печать и культуру) дадут подняться русской культуре, науке, литературе. В России нынче царят «большевистские» порядки: «избранному народу» – все злато мира, а русским ученым, писателям, учителям, врачам – беды, проблемы, головные боли. Говорят, в гробнице царя Мидаса не нашли единственного, чем он так прославился – золота. Так вот и у этих деятелей «культуры» в России: нет того, что собственно и составляет или должно было бы составлять их характерную особенность, то есть нет культуры.

Одной из причин такого положения стал антирусский курс ряда чиновников от культуры… В последние годы тут заправляют те, кто с откровенной издевкой и цинизмом говорили и говорят: «русский язык не нужен», «Пушкин безнадежно устарел», наши «музеи – кладбище культуры», русские – это плод «русского фашизма», что «государству не надо тратить деньги на искусство» (дай волю Швыдкому и его Кагалу, они распродадут золото Шлимана, да и вообще весь Эрмитаж). Вот и в Париж на юбилейную выставку книг в 2005 г. не пустили ни одного русского писателя или мыслителя, а приехавшая туда на деньги народа еврейская публика хаяла Россию везде и всюду. На реконструкцию Большого театра те же дельцы потребовали 1 млрд долл., более, чем на реконструкцию театров Европы, желая большую часть суммы украсть и поделить. Отданные страной в руки этих хамов и извращенцев от культуры деньги идут на извращенцев, идиотов и негодяев в сферах массовой культуры и информации. В то же время старые русские города, жемчужины отечественной архитектуры, разрушаются и гибнут. Псков сегодня в состоянии худшем, чем когда город только что был освобожден от фашистов.

Легенда гласит, что когда Александр Македонский ввел коня Буцефала в храм, это стало символом пренебрежения высшей власти к мнению народному. У нас министерство культуры России ввело в храмы российского искусства (Большой и Художественный театры) ослов, и это, увы, уже не легенда. «Осла и в львиной коже по крику узнаешь», – как справедливо заметил Эзоп. При мудрой русской власти, людях высокой культуры такого никто и никогда бы себе не позволил…

Школа Лоренцо Бернини. Голова Медузы

Нельзя же допускать, чтобы в России на высоких постах (печать, культура, ТВ) были новые ироды и иуды, дети, внуки и правнуки тех ветхозаветных Иуды и Ирода. Недавно один из этих иуд с ненавистью бросил в адрес Достоевского: «У меня желание разорвать его на части». И эти нехристи продолжают попирать Русскую землю, убивая душу России. Пока они возглавляют экономику, власть, культуру, мы не будем ни свободной, ни русской, ни великой страной. У России нет шансов, останься они у власти, если не отрубить голову «Медузе» русофобии и плутократии.

О. С. Маслов. Фрагмент триптиха «Не в силе Бог, а в Правде!»

Куда двинется Россия дальше? Один из наиболее последовательных борцов с ельцинизмом (по крайне мере, в прошлом), В. И. Илюхин, в книге «Куда идешь, Россия?» обратился к русской интеллигенции с упреком: «смолчала, все снесла». И хотя он во многом повторяет аргументы Ивана Ильина, направленные против предрассудков русской интеллигенции, его упреки в отношении 15—20-летнего курса власти в основном верны. Но все ж он обратился не по адресу. Ведь даже цифры, приводимые им в книге, указывают на иное лицо врага России. В самом деле, разве русская интеллигенция составляет те 5 процентов населения, что контролируют или владеют 70 процентами всей собственности в России? Разве русская интеллигенция нашпиговывает партии, фракции и думские группки миллионерами? Разве русская интеллигенция идет на поклон к Березовскому, Гусинскому, Ходорковскому, Абрамовичу, Авену, чтобы те финансировали их обман людей в обмен на подачки разного рода, машины и счета? Разве русская интеллигенция на деле владеет средствами массовой информации, где русские лица или идеи почти не находят выражения? Разве интеллигенция, люди труда заседают в думах и сенатах, куда их не пустят, будь они и семи пядей во лбу! Интеллигенция не может получить и крох от огромных богатств нуворишей на важнейшие труды, книги и разработки, без которых у России нет будущего. С наследием ельцинизма у России нет будущего. В стране прогнили не только все коммуникации, но и почти вся правящая верхушка. Как и до 1917 г., наверху эгоистичный клан, презирающий, ненавидящий и смертельно боящийся Народа, среди которого – и нищая российская интеллигенция. Стоит ли удивляться, что клан сей последние 20 лет поступает contra ius gentium (вопреки праву народов). Истинная интеллигенция «не смолчала и не снесла» – она боролась с врагами!

Не стоит идеализировать и тот тип капитализма, что утвердился в России… У него внешне хотя и респектабельный облик, но душа порой чернее и грязнее, чем душа самого отъявленного грешника-убийцы. Мы же привыкли валить все грехи на российских бюрократов. Однако и то, что делается за занавесом в тиши иных компаний, нуждается в тщательной проверке и контроле государства. Э. Тоффлер в «Метаморфозах власти» заметил: «Бюрократов ненавидят все… Но в течение длительного времени среди бизнесменов сохранялся миф о том, что бюрократия – болезнь правительства. Государственных служащих называли лентяями, паразитами и грубиянами, тогда как администраторов бизнеса изображали динамичными, продуктивными и готовыми служить потребителю. Однако в бизнесе бюрократия распространена так же, как в общественном секторе. Действительно, многие крупнейшие корпорации мира малоподвижны и высокомерны, как любое советское министерство». Страшнее всего то, что им абсолютно чужды интересы России и ее народа. Что ожидает нас в будущем? В эпоху Ельцина народ российский стал рабом у бандитского капитализма! Им было создано полностью аморальное общество! Правда, и в Риме у власти были преступные императоры, но иные за преступления платили головой! У нас же можно, изнасиловав и ограбив Россию, как ни в чем ни бывало, занимать посты глав администраций, послов, министров, глав фирм или советников президента.

Иные на Западе даже говорят, что Путин «производит впечатление человека, наделенного всей полнотой власти и ответственного за свои решения», но «это лишь иллюзия» (Харрисон). Так ли это? Может, и в самом деле он не способен вернуть богатство и здоровье в дома россиян, поскольку «заложник политики Ельцина, сформированной его предшественником, заложник своего окружения и правительства»?! Многие из клана олигархическо-чиновного капитализма, похоже, сидят на чемоданах и только и думают о том, как бы поскорее вывезти их капиталы и семьи. Деньги страны (150 млрд долл.) уже отправлены ими в Америку. Qui prodest? Выступая 11 июля 2005 г. перед членами правительства и думы, президент России сказал, что он не хочет вмешиваться в деятельность правительства и думы. Если это так, то это глубокое заблуждение! История нас учит, что как только «цари» в России перестают «вмешиваться» в дела страны, их окружение тут же начинает грабить народ, а затем предает страну и монарха! Кажется, наш президент стал более энергично вмешиваться: страна и народ сразу это ощутили!

Перефразировав фразу Г. Джорджа, скажу: «Только тремя средствами человек может добывать богатство: трудом, разбоем или кражей. Трудящийся получает так мало потому, что слишком много приходится на долю бандитов и воров». В СССР было около 400 тысяч чиновников на 300 млн жителей, а сегодня в России около 1,5 млн чиновников при 140 млн граждан. Мало того, многие крупные чиновники России сами нынче стали тайными олигархами. За последние годы число милиардеров в России выросло в 3,5 раза (с 7 в 1997 г. до 25 в 2005 г.), добавим сюда 88 тысяч долларовых миллионеров. Процесс шел параллельно с обнищанием относительным большинства народа (80 %)! Чиновничество стало грабителем и палачом России! По данным Фонда ИНДЕМ, граждане России вынуждены ежегодно тратить 2,7–2,8 млрд доларов на бытовую коррупцию, а общая сумма, которую предприниматели выплачивают чиновникам в виде взяток, составила примерно 33–34 млрд долл. в год. Люди абсолютно бесправны перед сей чиновной гидрой (46 % россиян убеждены, что в сегодняшней России нет эффективных способов отстаивания своих интересов в общении с властью, а 78 % опрошенных и не пытались отстоять эти интерес, считая это бесполезным). Природа власти, увы, такова, что не считает для себя нужным прислушиваться к мнению народному. Она привыкла со времен Годунова, что тот безмолвствует и созерцает.

Власть светская и религия

Понятно, отчего при одном упоминании об акулах-чиновниках и олигархах у 70 % народа России возникает желание «взяться за револьвер». Понятно, почему один из любимейших народных актеров, В. Гостюхин, с откровенностью, редко встречающейся среди бесхребетной актерской братии, скажет: «Обобрали народ олигархи! Ненавижу!» Проблемы социальной справедливости вызывают в умах людей в 10 раз большую озабоченность, чем проблемы прав и свобод. И даже уровень жизни, благосостояния представляется нашим гражданам в 3 раза менее важной проблемой, нежели ключевая проблема социальной справедливости в России. Глубокое их убеждение: олигархическо-преступный строй надо менять! Президент В. В. Путин недавно прямо дал понять обществу, кто эти скупщики земель России и хозяева роскошных особняков. Хотя мы это знали и раньше. Взяточники в России по-прежнему чувствуют себя безнаказанными! Когда же их спрашивают, не стыдно ли им, они цинично и откровенно усмехаясь прямо в объективы телекамер, заявляют: ничуть не стыдно. Выясняется, они намерены после отсидки вновь сесть в чиновничье кресло. Тварей нужно расстреливать, с полной конфискацией собственности семей, включая пожизненное поражение в правах сей гнили! Однако Дума до сих пор не приняла закон против коррупции, предполагающий полную конфискацию имущества коррупционеров, их семей. Эта мера отрезвит всех!

Это – бездуховная чернь! Иван Ильин был абсолютно прав, говоря, что к такой черни может принадлежать всякий: и богатый, и бедный, и темный человек, и «интеллигент». Он писал: «Люди становятся чернью тогда, когда они берутся за государственное дело, движимые не политическим правосознанием, но частною корыстью; но именно поэтому они не ищут лучших людей и не хотят передавать им власть». Чернь отличается не только корыстною волей и убогим правосознанием, не только политическою притязательностью, но безграничным эгоизмом и патологической жадностью. Именно такова правящая в нынешней России чернь! Ей неведомы ни публичные обязанности, ни ответственность перед своим народом или будущими поколениями, ни какие-либо моральные и духовные побуждения, что собственно и делает человека настоящим человеком.

Чернь «веками берет и дает взятки, распродавая и расхищая государственное дело». Она всеми средствами уклоняется от обременительных повинностей, сохраняя полное безразличие в годину общественных бед, а в смутное время бунтует и грабит, легко меняя вождя и знамя. Чернь совершенно не понимает назначения государства, всячески стараясь ограничить его силу и право, забирая у него полномочия, по сути ставя себя на место государства. Она совершенно лишена сознания государственного единства и воли к национальному единению на самом деле являя собой ряд враждующих станов, которые ведут грызню друг с другом за богатства и посты, ведя настоящую войну с собственным народом прежде всего! Ильин очень точно назвал чернь «шайкой», захватившей власть! Она дерзка и нагла, труслива и подла. Она «трепещет и пресмыкается» только перед силой… Если ей все-таки удается создать некоторое подобие «режима», тот под видом «демократии» осуществляет «торжество жадности над общим благом, равенства над духом, лжи над доказательством и насилия над правом; этот «режим» зиждется на лести и подкупе и осуществляет власть демагогов».

Эта чернь призывает на защиту подкормленную прессу, купленную милицию, продажное телевидение и судей, находит поддержку и понимание на Западе. Ей хочется убить в народе память о Ленине и СССР, отменить праздники Октября и Дня победы, хотелось бы убрать памятник Мухиной «Рабочий и колхозница» (зачем этим ворам излишнее напоминание о временах, когда честный труд был в почете), лишить права на учебу, хочется заморозить города, поселки и школы, а пенсионеров и рабочих разгонять дубинками! Она хочет переписать историю России в желательном для собственников и плутократов ключе. Правду истории нельзя убить!

Царь чиновников и его прожорливое войско

Напомню примеры из истории… Египтолог Ю. Перепелкин говорил о себе так: «Я историк, а не социолог. Я хожу по древнему Египту и описываю все, что там вижу, – и только»; далее он же заметил: «Когда я вижу на фресках египетских пирамид изображения петухов и не вижу изображения кур, то я пишу лишь о петуховодстве». Но мы не можем не быть социологами и генетиками нации. И когда я вижу «петухов», что десятки лет не могут воспроизвести ни достойной идеи, ни здорового потомства, я говорю: их надо убрать, вывести иную породу. «Чернь становится страшной, если она не боится», – как заметил Доминик Бугур.

Когда в результате заговора против Филипа II, царя Македонии, судя по всему, инспированного персами, предатели из числа приближенных к царю (Павсаний, братья Линкестиды) организовали заговор и убили правителя страны, все они, включая даже родственников-мужчин из семей заговорщиков, были казнены на могильном кургане царя Филипа. В Македонии так уж было принято: казнить всех предателей, включая их родственников мужского пола. Почему бы и нам не подвергнуть казни всех тех, кто разрушал любимую Россию, на Лобном месте России?!

Святогор, вросший в землю

Некогда в отношении Сципиона говорили: «Злоба врагов будет цепляться за любую мыслимую слабость». Слабость президента России все еще обозначается в одном: выйдя из «ельцинского набора», он и ныне ощущает на себе липкие и страшные щупальца проклятой Богом системы! Неужели история скажет: этот умный и порядочный человек, может быть, не рожден для смертельно опасной битвы?! Не всем дано быть героями! Или это страх перед беспощадной гидрой плутократии сковывает его члены?! Чиновничество стало нашим проклятием. Время покажет, в какой мере он (да и все общество) сумели освободиться от проклятий ельцинизма, судорог абсолютизма и бюрократизма. Похоже, пока на полититическом олимпе России очень мало настоящих мужчин. Неужто мы и в XXI в. будем то и дело повторять отговорку Александра I… «Невозможность» осуществления коренных преобразований в России он объяснял одной фразой: «Некем взять!» Хотя на деле в России, чрезвычайно богатой талантами, таких людей немало. Им придется «взять» чиновничество в «ежовые рукавицы». Вопрос в другом: есть ли в Кремле «Илья Муромец», что освободит родину от чиновно-бюрократического идолища («идолища поганого»), или же нас ожидает судьба богатыря Святогора, что был куда сильнее Ильи Муромца, но по собственной глупости сам закрыл за собой крышку гроба, а потом не смог её поднять?! Он и сам горько признавался Илье Муромцу: «Видишь, какой я урод; меня и земля не держит…» (К. С. Аксаков). Похоже, что некоторые нынешние правители-уроды так прочно вросли в кресла, что оттуда их должен вышвырнуть народный герой. Самой достойной казнью была бы ликвидация большего их числа, что и мудро делается путем укрупнения территориальных единиц и образований в нынешней России.

Петербургская публичная библиотека

Оказанная народом Путину поддержка говорила и говорит о вере и надежде людей в то, что он, возможно, станет гарантом перемен в жизни народа, умной, созидательной, трудолюбивой, честной массы людей, желающих труда, мира, благополучия. Несомненно, его правление заметно и бесспорно в лучшую сторону отличается от дикой эпохи правления Ельцина. Немало им и командой сделано в России (армия, образование, наука, нацпроекты, поддержка молодых семей). Разумеется, народ наш ждал большего. Несмотря на верные, умные, порой даже грозные речи президента, премьера и болтовню парламентариев, наше ворье как воровало, так и ворует, а начальство издевается над несчастными людьми. И в XXI в. в некоторых областях России работники ряда предприятий годами и месяцами не получали зарплаты (хотя задолженность и сокращается). Инфляция пожирает крохи зарплат полунищих. В Петербурге из 17 тысяч указов В. Путина чиновники проигнорировали и невыполнили 90 % решений президента! О каком прогрессе в системе управления страной идет речь! Народ бесправен. Путин обязан говорить жестким языком с бюрократами. Больше решимости и воли! Он обязан вернуть народу веру в Россию и во власть! Собственно, он был призван народом, чтоб вмешаться! Иначе какой толк в любом президентском правлении?! Обелять, защищать миллиардеров! Надо слушать голос избравшего его народа, а не губящей Россию воровской «демократии». Сможет ли? Не знаю.

Говорят, что только будды и в состоянии «вести против течения человечество, которое стремится вниз по течению». «Туда ли мы плывем?» – вот в чем вопрос. Вспомним великие слова Цицерона: «тем, кто стоит во главе государства, надо руководствоваться двумя наставлениями Платона: одно требует, чтобы они, оберегая интересы граждан, сообразовывали все свои действия именно с ними, забыв о собственной выгоде; другое – чтобы они заботились о государстве в целом и при этом, оберегая какую-нибудь одну часть его интересов, не оставляли без внимания остальных; ведь управление государством, подобно опеке, должно быть посвящено пользе тех, кто поручен им, а не пользе тех, кому поручено оно». Так, может пришло время воплотить идею культурного государства Платона?! Таких правителей мало, но они необходимы, как Солнце. Ведь «счастье царя – в счастье подданных, в пользе подданных – его польза».

Всюду нужны нормальные люди с совестью и умом! Высший класс должен научиться ценить и любить Родину, знать её историю. В России это произойдет не раньше, чем вожди станут для народа, как мечтал Платон, не господами, а помощниками. В народе власть должна видеть не раба, а кормильца, советчика. Платон требовал призвать для управления государством людей, обладающие научной образованностью. Так следовало бы понимать известную мысль о веке философов. Похоже, время людей-энциклопедистов миновало. Сегодня немного шансов встретить Платона, посещающего Египет или какую-либо иную страну Востока, стремящегося впитать мудрость, знания, Будду или же Авиценну, чей труд «Канон врачебной науки» впитал «все, что сказано до него греческими и арабскими врачами». Мы скорее уж напоминаем не признававшего авторитетов Парацельса, публично сжигавшего труды Галена и Аристотеля, ибо мы склонны всё и вся пересмотреть и сжечь богов, которым поклонялись. Вопрос: сумеем ли мы сами при этом создать нечто великое, что переживет и нас, и наше время? Подвергая всё ревизии, сжигая классиков революционной мысли, как когда-то Парацельс сжигал труды Галена и Авиценны, не сожгли ли мы и свою душу?!

Глава ФСБ Н. Патрушев

Недавние события в Москве, погрузившие во тьму столицу, напоминают нам уэллсовскую «Россию во мгле». Москва в техногенной катастрофе потеряла 2 млрд долларов. Случившееся тогда говорит о бездарности руководителей РАО ЕЭС и Мосэнерго. Они могут только грабить народ! Сегодня на нас опустилась беспросветная ночь воровского либерализма. РАО ЕЭС и Мосэнерго, во главе которого стояли и стоят господа типа Чубайса, Васильева и Евстафьева, имея доходы в десятки милиардов рублей, не могут выделить несколько миллионов на давно назревшую реконструкцию старых подстанций. Зато горазды воровать. Электростанции в России не ремонтировались почти полвека. В РАО ЕЭС не представлены ни Москва, ни один из регионов России. РАО ЕЭС получила в 2004 г. прибыль в 6 млрд долл., в 2005 году ожидалось более 12 млрд. О каком устойчивом промышленном и экономическом росте можно говорить, если за последние 15 лет вовсе нет прироста энергетических мощностей? Не обладая мудростью и полководческим гением, они преуспели лишь в разбоях и грабежах – и не чужих, а своих собственных столиц и городов, заводов и земель. Членов правления РАО ЕЭС и их пособников за эту политику надо упрятать в тюрьмы пожизненно, а не платить бешеную зарплату (за такое вредительство). В 2003 г. на заседании влиятельной международной организации «Бильдебергского клуба», занятого подготовкой и оформлением нового организационного порядка в мире, принят план «о разделе территории России» на множество отдельных государств. К слову сказать, от России в эту масонскую ложу входит, по слухам, тот же Чубайс. Не мудрено, что лозунг «Чубайса и хищных акул электричества – на электриче-ский стул!» овладевает массами! Или вспомним дерзкую аферу г-на Адамова (выпущенного из тюрьмы в Швейцарии), при котором исчезли 9 млн долларов, выделенных США на переработку урана. Благодаря ему весь наш ядерный обогащенный уран перекочевал в Америку по цене 24 тысячи долларов за 1 кг, хотя стоимость урана составляла, по разным данным, где-то 11–13 триллионов долларов. В будущем ценнейшее сырье могло бы послужить России. Но первые атомные станции нового типа появятся у нас только через 20 лет, передовые разработки уходят в Китай. Для поддержки ученых у чинуш нет денег, хотя мафия Минатома положила бешеные деньги в карман. Разработчика ториевой программы, замечательного физика-ядерщика Л. Максимова, хотели переманить в США, но после его решительного отказа предать интересы родины его дважды пытались убить; убили и сподвижника Максимова, физика Нуриева.

Ни ФСБ, ни прокуратура не отреагировала на эти преступления. Преступники не должны избежать возмездия… Ельцин, Черномырдин, Адамов и K° совершили акт национального предательства, передав США 500 тонн уранового топлива за чисто символической сумму 15 млрд долл. вместо рыночной цены в триллионы долларов. В результате этой акции страна лишилась ценнейшего сырья (ныне у России осталось его 10 тонн). Учитывая, что главные источники ядерного сырья СССР остались в Казахстане, Киргизии, Узбекистане, продав сырье, предатели обезоружили Россию на XXI в. Надежды на развитие стратегической отрасли очень невелики после назначения главой Минатома г-на Кириенко, оформителя дефолта 1998 г. Зато на кладбище российской промышленности пышным цветом расцвели «цветы замогильные» – спекулятивные биржи, юрконторы и фирмы.

Страна не благоденствует и не процветает, как могла бы при этаких-то ценах на нефть, газ, лес, сырье. Наука, образование, культура – то истинное, великое и почти единственное полезное ископаемое наших российских голов – не находят серьезной поддержки у этих господ. Те боятся русской научной интеллигенции, видя в ней своего «могильщика», хотя куда умнее, дальновиднее видеть бы в ней «спасителя» России. И разве не симптоматично то, что в исследовании конца минувшего тысячелетия (1999) «Региональные элиты в РФ: модели поведения и политические ориентации» ни один из опрошенных представителей правящей элиты даже не включил в элитные группы России деятелей науки, образования, культуры. Вот оно – лицо власти! Она намеренно отстраняет науку от принятия важнейших стратегических решений, чтобы и впредь обкрадывать страну, делая всё, что только ей заблагорассудится! Как можно идти в будущее без ведущих представителей науки на главных постах в стране?! Приход новых людей науки, техники, культуры, труда на высшие посты в стране сознательно тормозится политической элитой, по крайней мере, частью ее, ибо эта публика – чужеродный паразит на теле России.

Крупнейшие монополии – народу России?!

Вклад в экономику сырьевых отраслей и электрических гигантов мог бы быть гораздо большим. Так, маленькая Норвегия получает из недр в 100 раз больше нефти, чем огромная Россия! Сырьевики приносят в казну лишь 12 млрд долл. Однако эта сумма ничтожна, если принять во внимание то, что за последние 10 лет из страны вывезено около 300 млрд долл. (кстати не столь уж и велика она: Китай примерно на эту же сумму продает одних игрушек). И вся эта сумма в основном представляет собой природную ренту! Несмотря на чудовищную прибыль, в России за последние 15 лет не было открыто ни одного масштабного месторождения, а доходы иных нефтегазовых магнатов и электрических акул превысили в тысячи раз доходы тружеников. Монополисты не только продают недра страны, принадлежащие народу, но и всю прибыль отправляют за рубеж на свои личные счета (за вычетом оплаты персонала и нужд воспроизводства). Это правительство и значительная часть бизнеса не способны предложить курса на модернизацию системы устаревшего российского корабля. Они выжимают из него последнее, что еще можно выжать, а затем бросят корабль России вместе с ее населением.

Ответ может быть революционным – национализация ряда монополий России! Народы и правители Венесуэлы и Боливии, даже не живя при социализме, оказались смелее и мудрее нас, законодательно оформив возвращение богатства недр и собственности иностранных монополий в лоно государства, а значит своему народу! Им не смеют перечить никакие зарубежные государства и компании! Если Россия осуществит перенос налогового бремени на ренты и воплотит в жизнь Святой закон: земля и богатства недр – народу России, рост экономики может быть стремительным – до 80 процентов за пять лет! Хотя чтобы разумное снижение бремени налогов было дополнено потоком инвестиций, тут необходима взвешенная, сбалансированная политика, соблюдающая интересы партнеров.

Любопытно то, что получаемые за продажу нефти и газа средства мы тратим полностью на покупку продовольствия, хотя Россия – потенциально крупнейшая сельскохозяйственная страна. Ясно, что грош цена правительству и той власти, которая не может прокормить страну (ибо на наших прилавках до 70 % товаров импортного производства). Рим погиб, когда его земледельцы вынуждены были покинуть свои земли и производство! Министр с/х России А. В. Гордеев, один из немногих государственно мыслящих министров в правительстве, заметил, что Евросоюз на 1 га пашни оказывает фермерам в 40–45 раз больше помощи, чем мы. При этом они полностью закрывают рынок для нашей с/х продукции. Вступление в ВТО может добить село, а монополии (с их безумной политикой взвинчивания цен на газ и нефть) задушат слабую российскую экономику. Я считаю важным выделение сельского хозяйства, как и науки, в ранг важнейших приоритетов.

В СССР средства страны шли на индустриализацию

Если в эпоху СССР народ ценой немалых усилий создал мощную военную и гражданскую промышленность, то в последние 15 лет «реформаторы» в России ее уничтожили. Уничтожают при прямой указке США и их прямых пособников в экономико-промышленном блоке военную промышленность. Какова политика «реформаторов» в области развития отечественной промышленности? Согласно оценкам академика Л. Логвинова, в процессе приватизации в России с 1991 по 1998 гг. была остановлена работа 70 тысяч заводов и фабрик, число занятых квалифицированных инженеров, техников и рабочих сократилось на 8,2 млн человек. В результате приватизации только прямые потери национального богатства страны составили колоссальную сумму – примерно 1,2 трлн долл. Тактику иных зарубежных и отечественных вампиров, вот уже 15 лет сосущих кровь России, прекрасно поняли многие честные, умные, знающие люди как в России, так и за рубежом. Такие известные как внутри России, так и на Западе специалисты как академики Е. Примаков, Н. Петраков, Д. Львов, Н. Тидеман, глава Американской экономической ассоциации У. Викри и др., все они выступают за смену экономического курса России… Е. М. Примаков в своей статье (2005), отмечая позитивные моменты в развитии страны (рост ВВП в 2004 г. на 6,8 % и денежных доходов населения, увеличение золотовалютных резервов, спроса на потребительские товары и услуги, сокращение безработицы и т. п.), вместе с тем справедливо заметил, что нынешний экономический блок в правительстве России, состоящий из «либералов», не решает самой главной задачи – научно-промышленной модернизации России. Ведь Россия всё дальше и дальше отстает от США, Китая и Индии, чья доля в мировом ВВП превысила 41 %. Самолетный парк России быстро устаревает (из 2,5 тысяч военных самолетов четверть в строю). Производительность труда на российских авиазаводах в 25 раз ниже, чем в Европе. Техника допотопная… Вот она расплата за полнейшее пренебрежение подготовкой кадров инженеров и рабочего класса! В итоге мы становимся третьесортной страной. Возраст машиностроительного парка у нас давно превысил 20 лет, а темпы роста импорта машиностроительной продукции за 2004 г. уже в 6 раз превысили темпы роста отечественного машиностроения. Инвестиции в промышленность и металлообработку в России при этом в 4 раза ниже, нежели в добывающую промышленность. Более 50 процентов ВВП дают сырьевые отрасли, тогда как наша промышленность – не более 25 процентов. Бездарный курс глав министерств финансов, собственности, промышленности прямо направлен на ликвидацию передовой науки России и ее производств. Все ими брошено на произвол судьбы. На 1700 оборонных предприятиях работают около 2 млн человек, но средний возраст работников уже достиг 54–58 лет?! Известно, что загрузка на них равна 30 процентам, из «оборонки» лишь за 2005 г. ушло 22 тысячи ученых и инженеров, ибо средний заработок тут ничтожен и позорен – от 3 до 5 тысяч рублей. В Питере уничтожен уникальный завод по изготовлению подшипников для ракет. Инженеров и рабочих разогнали, а на месте их завода ворье открыло казино. Та же участь постигла заводы «Красное Сормово», завод им. Орджеоникидзе и т. д. В Московской области приватизаторы ликвидируют «Молнию», уникальное оборонное предприятие страны. Цели их ясны: забрать 56 га высокодоходной земли, открыть там таможенный терминал. Точно таким же путем ранее уничтожен завод «Торий» (директор – А. Ушаков). Безработная молодежь там опустилась или подалась в торговлю. Уничтожают целые отрасли. КАМАз поставлял 40 тысяч машин в год, сейчас – 1,5 тысячи штук.

Защитим родную Москву! 1941 год

И ведь эти предприятия лично президент приказал не ликвидировать, но развивать. Иные в правительстве Фрадкова открыто и издевательски игнорируют его указания. Эти господа – мафиози, возглавляющие заговор против России и президента. Воров-приватизаторов, принимавших все эти преступные решения, арестовать, отдать под суд военного трибунала! До сих пор нет государственной программы развития вооружений на 2006–2010 гг.! Никто конкретно не отвечает в России и за развитие оборонки. С. Б. Иванов стал первым замом председателя правительства, однако лишь недавно создана рабочая структура для реализации программ (2006). Надеюсь, она будет четко работать под контролем Президента.

Памятник черепахе

Иные задаются вопросом удивительным по своей наивности: «Куда посылать импульс?!» Вот она убогость правящей элиты! Где проекты в промышленности, судостроении, космосе, авиастроении, энергетике, информатике, вооружениях, железных дорогах, на селе? В конце концов, где же великие стройки великой страны? Верный импульс – это страна в лесах новостроек, рабочие и инженеры, гордящиеся своими заводами, армия, получающая грозное оружие, молодежь, обладающая равными правами на учебу, ученые, имеющие приличные условия для успешного и почетного труда, здоровые умные дети. Пока мы видим иное, но верим в перемены.

При сегодняшних темпах развития и обновления промышленности Россия навсегда останется несчастным Ахиллесом, догоняющим черепаху, но так ее и не догнавшим. Наша главная ахиллесова пята – наша правящая элита. Она не в состоянии прогрессивно мыслить, не может ни ставить, ни решать грандиозные задачи, которые выдвигает перед Россией время. Гобсеки капитализма застыли в стадии первоначального накопления (не так они вели себя на Западе). То, что позволительно для XV–XVIII веков, оказывается губительным для XXI–XXII вв.

«Праздность – мать всякой психологии», – написал Фр. Ницше. Но праздность поневоле – еще и мать многих преступлений. Глядя на легкость, с которой иные сделали их воровские и полуворовские миллиарды, и молодежь становится жертвой безумно-преступной философии. Иные жаждут одного: жить богато и красиво, здесь и сейчас, сразу и быстро. Согласно последним опросам, среди школьников свыше 59 % готовы добывать деньги любым способом, а более 15 % готовы идти ради этого на риск и даже на преступления. Более трети 15-летних школьников ныне считают допустимыми воровство и рэкет. По данным Комитета молодежи при Правительстве РФ 2 миллиона молодых людей, готовы убить человека, если им хорошо заплатят, и еще больше готовы убить человека просто так без серьезной причины (по пьянке, из-за цвета кожи, за машину, дом, вещи, золото, мобильник и т. д.). Самое тревожное: мы создаем общество, где честный труд является непрестижным. Некогда социал-демократы во главе с Плехановым создали группу «Освобождение труда». Похоже, что такую группу в России впору создавать вновь. Отчуждение труда тотальное: лишь 2 % россиян считают, что работа принесет им счастье. По мнению известного криминолога А. Долговой, примерно треть населения России практически не мыслит жизни (не хочет или не может) без противоправной и криминальной деятельности. Это означает лишь одно: убийство и воровство стали нормой жизни и деятельности миллионов людей! По данным зам. Генерального прокурора С. Фридинского, с 2000 по 2005 гг., за последние пять лет, от рук родителей погибло 1100 детей. По данным Генерального прокурора на 1 января 1983 г. в СССР числилось 18 тысяч без вести пропавших людей, а на 1 января 2006 г., по словам В. Устинова, в России при меньшем населении числилось 70 тысяч без вести пропавших людей. Нельзя не сказать и о главной причине происходящих трагических метаморфоз в России. Захватившая власть в России «элита» (кстати, антидемократическим путем) создала невиданную еще «цивилизацию» – симбиоз преступников всех мастей. Это ничто иное как величайший в истории преступный Интернационал!

В состоянии ли эти чиновники чему-то учиться у истории? Очень сомневаюсь.

Беда в том, что многие чиновники (в массе) управляют безобразно, заботясь в большинстве случаев о личной выгоде… На политико-экономические элиты нет никакой управы. Они цинично и откровенно пренебрегают задачами народа и общества, поклоняясь только деньгам или силе, начиная шевелиться только при окрике «императора». Повторяется история двухсотлетней давности… Будущего канцлера и дипломата А. Горчакова тогдашний статс-секретарь (министр) по иностранным делам К. Нессельроде однажды даже отчитал за то, что тот посмел употребить формулу «Государь и Россия». И в назидание он сказал ему (1822): «Мы знаем только государя, (и) нам нет дела до России». Но и царь никогда не был у нас всерьез ответственен перед государством и народом. В России ныне власть находится в ситуации, о которой писал Амвросий: «Царь не был связан никакими законами, потому что цари вообще свободны от ответственности, ибо никакие законы не налагают на них наказаний, поскольку они ограждены своей неограниченной властью». Надо ли говорить, что такие порядки губят в основе своей государство, власть, народ, страну. В такой стране просто необходим тип власти, подобный сталинской. И не потому, что та власть была так уж хороша, но потому, что чиновник так устроен, что, чувствуя себя маленьким царьком, казня и милуя людей, он и сам может быть управляем только страхом за свою жизнь или жизнь своего семейства. Наилучшим выходом было бы уничтожение чиновничества как класса в принципе. Однако такое возможно в утопии или в будущем, при высоком уровне цивилизации. Поэтому олигархи и чинуши всех мастей, никого не боясь, беззастенчиво набивая карманы, совсем не думают о судьбах России. Бездарно распоряжаясь народным добром, они доказывают, что «быдло демократии» не лучше «быдла империализма» (эскиз картины Репина).

Иван Антонович Кувшинное рыло

Собакевич

С ними, это надо понять совершенно определенно, Россия никогда не вернет ни своего могущества, ни славы, ни своего национального достоинства, ни чести. Потому мы оказываемся в заколдованном кругу, из которого выход – диктатура. Возможно, Февр прав, заметив, что великие цивилизации порождаются прежде всего трудностями, а вовсе не благоприятными условиями. Возможно, Русь всё ещё живет по давней заповеди: «Пока гром не грянет, мужик не перекрестится». Исторически России всегда была нужна хорошая историческая «порка», а еще лучше «катастрофа», почти что подводящая нас к черте небытия. Власть наша не приучена внимать стону и отчаянию народа! Тот должен сказать свое веское слово! Приведу слова Н. Эйдельмана из его книги о потаённой истории России XVIII–XIX вв. «Так что же, Пугачеву не следовало восставать? Выходит, бунт действительно был бессмысленным? Нет, не выходит, да впрочем к чему рассуждения «следовало – не следовало», когда последовало! Когда на огромном пространстве поднялись миллионы людей… Восстание страшное, жестокое, взявшее много крови и неправедной, и праведной, бунт, своего не достигший, но… историки, экономисты вычислили, что, между прочим, заработная плата на уральских заводах после восстания выросла, даны были некоторые льготы разным категориям крестьян. Это не мелочь, приглядимся получше: пугачевцев победили, переказнили, но победители испугались и все же повысили плату или уменьшили оброк! Если бы не 1773—1774-й, то, конечно, не стали бы повышать… Скажем иначе: вообще в России с крестьян «драли три шкуры», но если бы не Болотников, Разин, Булавин, Пугачев, содрали бы все десять… И мог бы наступить момент, когда чрезмерное высасывание соков загубило бы все дерево, когда в конце концов не нашлось бы ни «прибавочного продукта», ни сил, ни духа у огромной страны, чтобы развиваться и идти вперед, накапливать средства для капитализма, более далеких горизонтов прогресса… Так бывало в мире: некогда древнейшие цивилизации замирали, засыхали, истощенные ненасытным, безграничным аппетитом землевладельцев и государства: засыхали настолько, что, по замечанию Герцена, принадлежали уже не столько истории, сколько географии». Именно в таком положении оказалась и Россия в XIX–XX вв. Экономическая и политическая власть нередко оказывалась в руках тех, кто высасывал все соки и кровь из России, даже не скрывая своего к ней презрения. Скоморохи…

Ф. И. Рисс. Скоморохи в деревне

А. И. Герцен как-то заметил, что Россию никак не может устроить, если власть охлократии сменится властью бюрократии. Однако без чиновника не обойтись. Поэтому надо готовить кадры научно-управленческой аристократии. Некогда глубокую мысль высказал Виндельбанд (пока, увы, далекую от осуществления): «И как ни часто происхождение и связи, богатство и личное влияние позволяют людям претендовать на политическое значение, – господство тех, кто обладает знанием, преобладание научно-образованного чиновничества является в нашем социальном устройстве платоновским моментом, который переживет и парламентское направление с его страстной борьбой интересов. Чем больше человеческая культурная жизнь в своем прогрессивном развитии будет опираться на плоды своей интеллектуальной работы, тем менее она сможет обходиться без аристократии знаний, идеальный прототип которой нарисован Платоном». У нас культурный и научный уровень чиновничества недопустимо низок. Конечно, полностью передавать власть в руки ученых вряд ли разумно.

Они не менее других проникнуты духом своих корпораций, что не позволяет им быть вполне объективными. Вспомним и слова А. Герцена, который заметил в адрес ученых, что главнейший недостаток этой касты «состоит в том, что она каста; второй недостаток – специализм, в котором обыкновенно затеряны ученые…» Перечислил он и иные слабости нашей научной братии («педантизм, распадение с жизнью, ничтожные занятия… искусственные построения, неприлагаемые теории, неведение практики и надменное самодовольство»). Герцен приходит к пессимистическому выводу: «Республика ученых – худшая республика из всех когда-нибудь бывших…» Но сказанное им не означает, что Герцен во всем был прав. Время идет… «Неприлагаемые теории» прилагаются, занятия, кажущиеся невежде ничтожными, становятся магистральными путями развития РФ, «распадение с жизнью» преодолевается, педантизм оказывается чрезвычайно ценным качеством индивида. Надменное самодовольство, похоже, присуще скорее тупым политиканам и вору-олигарху, чем настоящему ученому, который привык подвергать сомнению любую идею и каждый свой шаг в науке.

Конечно, страна набирает темпы движения… В руководстве Россией больше ощущается воли, ума, решительности, мужества и таланта… За годы правления Путина число бедных в стране уменьшилось с 42 до 26 млн человек. Есть уже первые успехи (новые корабли, подлодки, ракеты, танки, самолеты, терминалы). Хотя антирусское лобби в правительстве осталось и по сей день еще занимает ряд ведущих постов. Да, наш президент возглавил ряд национальных проектов. Но ельцинская чиновная гидра намерена разворовать эти деньги, а страна при ней так и не выйдет на передовые позиции по ключевым линиям науки и техники. Лишь в случае прихода в экономико-промышленный блок энергичных, умных, честных и грамотных людей (служащих российским интересам, не воле Запада), можно добиться решающего прорыва, перестроив индустрию и с/х на основе новейших технологий и фундаментальных наук. Однако как честно признается и зам. главы администрации президента В. Сурков: «Нет ни одного крупного экономического или какого-либо иного достижения, которое заработало для России наше с вами поколение». Нас очень тревожит, что в нынешней России число высококвалифицированных рабочих достигло позорно низкого уровня 3 % (в США – 49 %, Германии – 45 %). Мы перестаем быть передовой технологической державой мира.

Первые заместители Председателя Правительства – Д. Медведев и С. Иванов

Мы – жалкие рабы ресурсов! К сожалению, надо признать, что мы вдобавок еще и никудышные рабы. Владея 70 % лесных ресурсов мира и значительным объемом даров морей и океанов, мы так и не научились их перерабатывать, преступно отдали лесные и рыбные богатства на откуп бандитам и чиновникам. Нужен жесткий контроль и физическая ликвидация всех уголовных структур, паразитирующих на наших богатствах. Уверен, мы придем к пятилеткам, национализации недр и ключевых производств, к бурному росту науки, техники, промышленности и образования. В передовых странах мира госсобственность выходит на первые роли (Швеция и Франции – 50 %, Италия – 42 %, США – 30 %). «Передовыми» ведущие страны потому называют, что они являются изготовителями самой современной и передовой продукции. Мы же не в состоянии изготовить даже бумагу для полиграфии, покупая ее в развитых странах мира на сумму в 3 млрд долл. Доля оборудования и машин в балансе торгового оборота России с Китаем составила в 2006 г. 2% (она еще и снизилась с 4 % в 2005 г.). Правда, пущен мощный комплекс поставки газа и нефти через новый порт Балтики. Мы намерены провести две мощные ветки для снабжения растущей мощи великого Китая. Но это всё же только использование ресурсов и недр России. Мы становимся паразитами на теле нашей великой страны! Еще четверть века такого правления и мы окончательно разучимся делать что-то ценное и нужное миру в научно-технологическом и интеллектуальном смысле! И это при том, что именно на долю научно-технического прогресса приходится до 90 % прироста валового внутреннего продукта в наиболее развитых странах. Слава богу, в России есть умные головы, научные заделы, преданные делу люди.

Русский богатырь

России необходимы политики, о чем мечтал еще Аристотель, обладающие талантом учёного, умом философа, воображением поэта, навыком купца и мужеством воина. Нужна новая порода политиков – энциклопедисты, люди мужества и веры в то, что они работают во имя России. Надо не заниматься бесплодными поисками «русской идеи», но заняться возвращением всего ценного, что было в дореволюционной и послереволюционной, советской России! В Риме во времена Августа главными идеологическими лозунгами стали такие символы как pietas (лат. – т. е. чувство долга, ответственности, любви к отечеству, родителям, императору), свобода и мир. Вот и в императорской России времен стабильности, эпохи Уварова и Николая I, русские руководствовались в жизни такими символами веры и опоры как православие, самодержавие, народность. Правда, в те времена порядок в стране приходилось наводить крутыми аракчеевскими методами. Прошло два века, но и ныне злободневно звучат иные напутствия: «Французскими речами не выкуешь дело» или «Без драки и телесного наказания всё можно сделать, но надобно только твердость в намерениях и непеременчивость в исполнениях (иметь), дабы они видели, что командир, единожды определив какое дело, никогда от онаго не отступит». Что же касается великого реформатора начала XIX века М. М. Сперанского, гения и подвижника, то это «светило русской администрации» осталось явлением «совершенно исключительным». Это был своего рода «связанный Гуливер» посреди чиновничьих лилипутов. Потребовалось восстание декабристов, чтобы в российском обществе сформировалось твердое убеждение: «Все ждут если и не полного преобразования, то хоть исправления в порядке управления» (1826). Порой наш президент напоминает собой такого Гуливера XXI века.

Портрет великого русского философа Ивана Ильина

В советскую эпоху идейными скрижалями в СССР стали понятия – родина, патриотизм, труд, равенство… В XXI в. духовно-экономическими ориентирами всей нации должны стать справедливость, ум, здоровье народа, любовь к России, богатство, знание и культура… Необходим подвижнический труд миллионов, готовность граждан к духовному, трудовому, нравственному подвигу. На смену поколению предателей, воров, чинуш-коррупционеров должна прийти совсем иная поросль, готовая пожертвовать жизнью, знающая цену уму, подвигу и чести, и умеющая талантливо и успешно трудиться. Нам нужна истинно русская, самобытная интеллигенция у власти, руководствующаяся не только и не столько законами рынка, но законами патриотизма, любви к родине и своему народу! Для этого нужно, как говорил Ильин, перво-наперво, мужественно сражаться с ворами и палачами России на каждом метре родного отечества, раз и навсегда отвергнув «соблазны непротивления». Земля должна гореть под ногами бандитов и воров! Народ чрезвычайно талантлив! Согрейте ж его, дайте каплю любви и он свернёт горы! Больше творчества, ума, труда, дерзанья, мужества, чести, и дело пойдет. Сделайте заповедью власти слова: «Всё для людей» – и скоро вы не узнаете страну!

В. Б. Корецкий. Воин Красной Армии, спаси! 1942 г.

Понятно, почему иные сегодня говорят о необходимости переворота… Народ смертельно устал от строя воровской плутократии. М. К. Горшков, директор Института комплексных социальных исследований РАН сказал: 3/4 общества в России настроены не революционно, а эволюционно. Возможно, это и так, но сие вовсе не означает, что народ доволен нынешней властью! Низкий уровень доверия к ней заставляет задуматься. В обществе доверяют президенту – 60 %, армии – 45–50 %, церкви – 35 %, партиям – 5 %. Показательно, что на выборы в Московскую думу не пришло голосовать уже 2/3 москвичей. И хотя мы не хотим повторять ошибок великих предков, революционных демократов, взывая к Пугачеву и Ленину, но для многих простых людей куда лучше Ленин и Сталин, чем кучка богатеев и грабителей, издевающихся над народом! Видно, что-то все же не так устроено в работе механизма российского государства, если в Георгиевском зале Кремля (а стены этого зала, хочу напомнить, несут имена героев, особо отличившихся в боях за родину и награжденных георгиевскими крестами, высшими наградами России, за свой подвиг) чествуют палача и вора, давшего в 90-е годы XX в. «зеленую улицу» разграблению Российского государства, если золотые ослы и воры получили доступ к управлению страной, а государственная дума хочет принять идиотский закон о приватизации вод рек, озер и океанов! Что-то, видимо, все же не так содеяно и в государстве, чиновничьем Левиафане, если наша молодежь добровольно облачается в робы ссыльных каторжан и, заковав себя в кандалы, идет по тюремному тракту, повторяя путь бунтарей-декабристов, два века назад требовавших смены политического строя в России!

Думаю, Ильин в свое время был прав, говоря о необходимости «политического переворота». Партия «Родина» заявляет: «Мы обязаны сбросить олигархическое ярмо и построить свою политическую и экономическую систему». Программа возрождения национальной экономики должна начаться с «национально-освободительного восстания против олигархического рабства». Поэтому власть плутократов ее боится, исключив из избирательных списков. Возможно, они и создадут здоровую основу будущего патриотического ядра, если только внутри их стана не разгорится «гражданская война» между лидерами, подобная той, что развернулась некогда в Риме между Антонием и Октавианом. Однако главные наши надежды мы связываем не с партиями, а с патриотами, людьми знания и дела! Ильин был прав, говоря о выборе инструмента перемен: «Поэтому ныне для России надо желать не «революции», а политического переворота, который должен возродить национальную Россию и обновить всю жизнь». Но сегодня в России, считаю, правильно было бы говорить не о перевороте, а о кардинальном повороте всей политики государства и правительства. Если власть поймет, что главное богатство России – это таланты и умы нашего народа, наша любимая Родина преобразится в течение 20 лет! Если же власть предержащие не поймут, то народ и армия обязаны сказать свое веское слово! Американский фантаст Рэй Брэдбери произнес глубоко верные слова: «Русские должны научиться любить себя. Тогда высвободится их страсть, их энергия… И это время уже близится… Они пробуждаются и освобождаются… Их главная сила вовсе не в газе или нефти, но в литературе, науке, истории, мысли, в их творческом гении!» (2005)

Если судить по опросам, наибольший шанс победить в битве с олигархами и чернью – у Науки и Армии! Победили же мы фашизм? Справимся с бандитами и ворами! У русских свое понимание демократии: справедливый строй, рост благосостояния народа. Нас спасут не властные демагоги и партийные болтуны, а обычные гении и русские солдаты, «взяв рейхстаг», как это бывало в истории. Руссо упрекал римлян за то, что к концу Республики те избегали диктатуры столь же неразумно, как прежде неразумно ею злоупотребляли. Слова обращаю к герою. Действия патриотов Республики должны быть подобны удару молнии!

Власть воров низвергнуть путем «железной диктатуры»! Ключевые роли будут играть талантливые, яркие, честные, абсолютно и всецело преданные России люди! Поэтому мы и ратуем за власть решительного президента! Нужен Пётр Великий, с верой Христа и Магомета, головой Ильина, уздой и волей Сталина – умный, беспощадный, грозный. Надо менять ситуацию. Пока власть, экономика – в руках эгоистов, безжалостных к России и народу. Но мы идем (и непременно придем) к аналогу великой научно-технической, военно-культурной диктатуры. А. Тойнби был прав, считая стимул удара чрезвычайно важным для определения будущего государства, добавив при этом, что формула «чем тяжелее удар, тем сильнее стимул» может означать утверждение законов, где слышится довольно сильная милитаристская и авторитарная тональность. Но без этого не обойтись!

Вот и Иван Ильин в труде «Основы борьбы за национальную России» писал (1937): «Русская интеллигенция склонялась к тому мнению, что «гражданин вселенной» всегда выше патриота с его националистическими пристрастиями. Отсюда возникло ее тяготение ко всевозможным «интернационалам» и ее безразличие или холодное отношение к своей национальной армии». Если так, то армия должна согреть хладные сердца космополитического чиновничества! Но и армия должна стать другой… Сколько можно терпеть то, что воин России стал рабом у иных преступных командиров?! Так называемые небоевые потери личного состава Российской армии сегодня более чем в два раза превышают боевые потери армии во время боевых действий в Чечне. Позор! Это значит, что выродки в офицерских погонах, «деды» издеваются над солдатами, убивают и калечат. Армию надо чистить, сажая всех преступников, включая и командиров. Ввести особые военно-полевые суды и выжечь «дедовщину» каленым железом. И возвращение к институту военных воспитателей (замполитов) – верный шаг!

И вообще пришло время наконец-то «дать вызреть» новой нравственной России! Ведь вся клевета, вся полуправда, которая в сто раз хуже клеветы, которую вылила плутократическая сволочь на социализм и его героев (за последние 20 лет), кажется, совершенно странным, почти фантастическим образом только укрепили в России идеалы социальной справедливости. Уже победившие партии размахивают теми же лозунгами, всерьез не думая их воплощать. Телевидение, поившее нас отравой бездарной поп-музыки, юмором идиотов, возвращается к прекрасным романсам, советским песням – шедеврам советской России. Сделаны робкие шаги на пути улучшения жизненного уровня народа. Премьер даже заявил, что правительство за 10 лет вдвое сократит число бедных и нищих страны. «Свежо предание, но верится с трудом». Вряд ли это возможно, если за оплату жилищ у людей забирают от половины до 3/4 их пенсии, а министр-капиталист получает в месяц столько, сколько квалифицированный врач, ученый, инженер, учитель, конструктор, рабочий, труженик села, военный не заработают за всю трудовую жизнь. Похоже, правду гласит известная русская пословица: «Сытый голодного не понимает!» Олигархи, монополисты, значительная часть вконец проворовашегося чиновничества просто не в состоянии понять бедного человека, простого труженика, его самых насущных нужд и чаяний. Они живут совсем в ином мире, в мире больших денег! Нынешний правящий класс России поэтому исторически преступен, а следовательно он – бесперспективен!

«Всякая власть ненавистна народу. Ее защитой и оружием служит свобода совершения преступлений» (Лукан). Так вот этого в России быть не должно… Если крупных чиновных преступников не смеют тронуть и пальцем, значит, они полагают: им всё можно. Надо избавить Россию от мерзавцев! Бессовестных капиталистов и чинуш лишить власти, поместив в места заключения надолго и всерьез; глав губерний, районов, областей и городов, где граждане замерзают, живя хуже скотины, переселить с семьей вместо их роскошных особняков в бараки; владельцев предприятий и директоров, что не платят своим работникам за их труд, лишать свободы и собственности; оборотней-судей, милиционеров, прокуроров, налоговиков и таможенников, крышующих бандитов, сажать в тюрьмы; всех убийц и террористов – ликвидировать; наркобаронам и торговцам наркотиками ввести смертельные дозы героина. Преступников и виновных в коррупции чиновников сажать в тюрьмы, а их капиталы и собственность передавать в ведение государства, как в Китае. Видимо, лишь тогда скотское племя начнет реагировать, боясь за свою жизнь. Поэтому само время и беспредел, царящий в России, требуют принятия Думой и Советом Федерации закона о смертной казни для убийц, террористов, коррупциронеров и воров. Вон и в демократической Японии убийц вешают, а в США изощренно казнят.

Вспомним, что древний Рим погиб, когда каждое новое поколение римлян в физическом, нравственном и профессиональном отношении становилось хуже предыдущего (слабее, эгоистичнее, глупее, равнодушнее к судьбам их родины). Поэтому злободневно звучат ныне слова Аристотеля. Он писал, что государство является первичным по сравнению с семьей и каждым из нас. В «Политике» он писал: «Понятие справедливости связано с представлением о государстве», а право, служащее мерилом справедливости, должно являться и регулирующей нормой политического общения. Философ справедливо полагал, что государство уже «по природе предшествует каждому человеку», ибо человек никак не является «существом самодовлеющим». Даже в рабовладельческом Риме действовали законы и право и была определенная мораль. На самом деле подлинная тайна благополучия всех троих – государства, гражданина, семьи – заключается в тонком и гармоничном равновесии между всеми этими компонентами.

Расстрел армией Парламента РФ в 1993 г.

Говорят, сей строй хорош… Еще как хорош – но только для миллионеров, воров и чиновников, а не для народа. Результат 15-летней власти этих недочеловеков потрясает: 16 процентов детей в стране являются хрониками, каждый год число инвалидов в стране возрастает на 1 млн, около 40 процентов всех рождающихся детей являются больными? Почему в так называемой демократической России миллион беспризорников, ежегодно 8 000 детей кончают жизнь самоубийством? Почему ежедневно 4–6 млн детей принимают наркотики, а монополии проводят (с легкостью!) через коррумпированную думу закон, разрешающий свободный прием наркотиков (методона)? В России наркозависимых около 10 миллионов человек, а процент курящих людей поднялся с 45 до 70 %. В «демократической» России 2 млн неграмотных детей, почти как после гражданской войны. У нас рождается 1,5 млн детей в год, а нужно по крайней мере 2,5 млн, но около 5 млн супружеских пар не может иметь детей и число их быстро растет. Вдобавок ко всему, от обеспечения прав ребенка (закон N№ 122) полностью устранилось государство. Чиновники-рабовладельцы почти открыто торгуют беспризорными детьми, получая до 30–40 тысяч евродолларов за ребенка, проданного на Запад (в России остается 10 % из всего «оборота» в 170 тысяч детей, всех остальных увозят на Запад). На беспризорных и больных детей они получают до 1 млрд долл. в год, но до этих детей доходит в лучшем случае пятая часть суммы. Социальные, патронажные, сиротские, медицинские, милицейские работники (иные из них) – являются новым видом современной мафии. Многим из них место – в тюрьме.

Расстрел воров-чиновников в Китае – пример, достойный подражания!

Однако каково положение детей Народа? Помнится, еще Пифагор говорил о том, что большинство людей не хотят брать на себя никакой ответственности и заботы о собственном потомстве. Они и детей плодят «наобум и как попало», избегая разумного подхода, воспитывая их кое-как, с полным пренебрежением к требованиям времени, условиям бытия. Таких родителей он сравнил с дикими животными, что себе подобных производят на свет «с каким-то безрассудством, подобно животным». В итоге, дети оказываются дурными людьми с порочными наклонностями, слабые физически или умственно. Правда, Пифагор считал, что детей с природными недостатками или рожденных в результате насилия лучше устранять, как это и было заведено в Спарте, оставляя живыми лишь тех, кто явились на свет полноценными после осмысленного, законного деторождения в здоровой семье.

Конечно, мы не можем согласиться с этой посылкой греческого философа. Но какое будущее ожидает наших детей? К чему ведет людей капиталистическо-плутократический строй, где на первом месте деньги, власть, корысть, эгоизм, на втором – опять-таки «карьера» и собственное благополучие, а на последнем – честь, знание, ум, здоровье народа и интересы родины? Ныне, говорят, создают демократию. Какую?! Ту, что вдвое увеличила за последние 10 лет число детей-сирот (число их перевалило за миллион)? Число детей-сирот у нас ежегодно увеличивается на 50 000, и 60 000 семей лишаются родительских прав. Всего же по России имеется как минимум 1 млн беспризорных детей. Половина станет преступниками, половина сопьется, часть покончит жизнь самоубийством, лишь 10 процентов адаптируются и впишутся в нынешнюю жизнь. Бедность создает ущербное и жестокое поколение, людей без сердца и воли. По признанию главы Совета Федерации С. Миронова, половина всех детей России живет в условиях ужасающей бедности (это оптимистические оценки). Глазьев также считает, что для среднего российского ребенка вероятность оказаться на социальном дне, не получив в будущем ни хорошего образования, ни высокооплачиваемой работы, составляет не менее 50 %. По данным Института социально-экономических проблем народонаселения РАН, обитателями «социального дна» в России стали 14 миллионов человек: 4 млн бомжей, 3 млн нищих, 4–5 млн беспризорных детей, 3 млн уличных и привокзальных проституток. Социальная политика правительства, как нам казалось, не оставляла надежд на рост народонаселения.

Ю. Сергеев. Крещение младенца

Напомним, что Д. И. Менделеев в «Заветных мыслях» в 1904 г. предсказывал, что население России в 1950 г. должно было бы составить 350 миллионов. Нас же сегодня на 200 миллионов меньше. Виной тому не только войны, но и наши политики. При нынешней власти вся Россия становится сиротой. Показатель смертности населения России – самый точный барометр политического курса. С 1992 г. коэффициент смертности превысил у нас коэффициент рождаемости, в два раза опережая уровень европейских стран и США. Показательно, что лицо у этой смертности в основном – русское. В исконно русских губерниях скорость смертности превышает среднюю по России. Вдобавок ко всему смерть молодеет (и быстрее всего вымирает самая деятельная часть народа – 44–46 лет). К 2050 г. население России, по прогнозу, может сократиться со 145 миллионов до 75 млн. По словам академика Д. Львова, население России до сих пор принадлежит к так называемому мировому поясу относительной бедности (со среднедушевым доходом не более 2300–2500 долл. в год). Оно обречено на вечную нищету при сохранении заправил экономики и идеологии «демократического либерализма». Тут вряд ли помогут даже бог врачевания Асклепий и богиня здоровья Гигинея. Впрочем, и тут видны перемены.

Г. Коржев. Мать с ребенком

Заметим, что за те же 70 лет правления «ужасных» большевиков население СССР увеличилось вдвое, со 150 до 300 миллионов человек. И происходило это в тяжелейших условиях капиталистического окружения, страшных мировых и гражданских войн, разрух, голода, диких репрессий! Сегодня Россия пожинает страшную жатву смертей в условиях так называемого «мира и процветания». За последнее время кое-где наметился сдвиг: в Москве наблюдается бурный рост рождаемости (5,6 % в год). Но общая картина остается удручающей. Так как 90 процентов наших детей-сирот проживают не в Петербурге, Москве, а в глубине России, вдали от столичных благ, школ, шансов, капиталов, то не мудрено, что в Москву толпами устремляются беспризорники со всей страны. Для миллионов бездомных не хватит отчаянных усилий приютов и одиночек-священников. Что же, мы ведем войну против детей?! Даже по признанию министра внутренних дел Р. Нургалиева, Россия сегодня переживает третью и чудовищную (после Гражданской войны и Великой отечественной) волну беспризорничества. Нужен строй, который бы не плодил массы преступников, бомжей, беспризорных. Сей строй стал главным виновником массовой преступности, всех социальных бед! Хотя последние шаги в направлении стимулирования деторождаемости обнадеживают. Предложения президента по поддержке семей и увеличения деторождения в России можно приветствовать, но их следует закрепить.

Асклепий, бог врачевания, и Гигинея, богиня здоровья

Ксенофонт в «Лакедемонском государстве» писал, что от здоровых и сильных супругов и дети будут сильные и здоровые. И на вопрос, где он видел в Греции хороших людей, Диоген отвечал: «Хороших людей – нигде, хороших детей – в Лакедемоне». Но хорошие и здоровые дети не возникают ниоткуда, сами собой. Они плод трудов родителей, общества и воздействия всей среды воспитания. Paulatim summa petuntur! («Не сразу достигаются вершины!»). Потому мы называем то государство, что не уделяет должного внимания воспитанию, здавоохранению и спорту, «страной обреченных». Когда греки и римляне сменили спортивные занятия и игры на различные шоу, они перестали быть мужчинами и воинами, а их жены стали рожать заморышей. В итоге Греция была порабощена, а великий Рим оказался покорен варварами.

Министр спорта РФ В. Фетисов

Тот, кто с детских и юношеских лет не занимается спортом – лентяй и глупец, добровольно обрекающий себя на скудную, серую и уныло-бесполезную жизнь. К сожалению, в России лишь 22 % молодежи занимается спортом, тогда как 15 % не хотят слышать об этом, смолоду становясь стариками. По словам главы Госкомспорта РФ В. Фетисова, сегодня около 20 тысяч наших ведущих тренеров готовят спортсменов зарубежных стран, фактически действуя «против интересов российского спорта». Институты физкультуры в России продолжают выпускать специалистов, лишь 20 % из них работают в области спорта. Причина очевидна: профессия учителя физкультуры и детского спортивного наставника непрестижна и плохо оплачивается, а именно от них в первую очередь зависит воспитание здоровой нации и физическая мощь воина, а также состояние уровня массового спорта. Занятие спортом не является первоочередной задачей государства или бизнеса. «Меценатов» волнует прибыль и реклама. Молодежь проводит большую часть времени не за книгой или на стадионах, но за экраном телевизора и компьютера, висит на удавке мобильника и магнитолы. Хотя в последнее время стали строиться крытые катки, на очереди – залы и площадки.

Говорят, возвращение к христианской вере вдохнуло жизнь в тело нации. Бог создав Адама и Еву, похоже счел свою миссию по воспроизводству генофонда исчерпанной. Дальше, решил он, пусть каждый народ позаботится сам о себе. Можно приветствовать голос Церкви, призвавшей увеличить число граждан, но Церковь лишена права голоса в делах государевых. Есть немало и достойных, и преданных священнослужителей. Однако, право, не их вина в том, что в стенах храмов редки свадьбы, а на Руси ныне все чаще звучат панихиды по невинно убиенным. У нас чаще отпевают, чем крестят новорожденных… А посему: не складывается ли в России ситуация, подтверждающая древний афоризм, гласивший: «Священник хлопает в ладоши, когда слышит погребальный звон»?!

Рассматривая историю как подвиг, Г. Флоровский сделает одну оговорку: «Но именно потому, что история есть подвиг, возможна ее неудача. Именно поэтому она трагична». Вся история России ХХ века – это трагедия, но при этом часто переходящая в подвиг. Возвратиться в эпоху советских республик маловероятно, да и нельзя дважды войти в одну реку. Но дух народной власти, творчества и патриотизма не погиб. Он живет в сердцах людей. Даже нобелевские лауреаты признают: с точки зрения значимости, патриотизма, государственности прошлая жизнь была куда притягательнее. Как воздух нам нужны правители, что наведут порядок в родной стране. И было бы неплохо воссоздать если не форму, то дух республики Советов. Поэтому и новые герои России должны, подобно Гераклу, взвалившему на себя удерживаемый Атлантом небосвод, выстоять и победить. И мы обязательно победим, если воспримем историю как деяние подвижников.

Судьба России в руках президента. Вождь не может уйти от ответственности, ожидая решений от сената или думы. Когда-то правитель Рима Октавиан решил сложить с себя власть и передать полномочия сенату и народу (если был искренен). Он решает посоветоваться с его ближайшими друзьями – Гаем Цильнием Меценатом, что известен честностью и молчаливостью, и с Марком Агриппой, которого глубоко ценил за его скромность и выносливость в трудах государства. Тогда-то Агриппа и посоветовал ему отказаться от единовластия, считая это верным решением.

Атлант Фарнезский. Мрамор

Иначе рассудил Меценат, так обосновав его соображения: «Если ты заботишься об отечестве, за которое вел столько войн, за которое отдал бы с удовольствием и свою душу, то преобразуй его и приведи в порядок наиболее рациональным образом. Возможность делать и говорить всё, что только кто пожелает – это источник всеобщего благополучия, если имеешь дело с благоразумными людьми, но это приводит к несчастью, если имеешь дело с неразумными. Поэтому тот, кто дает свободу неразумным людям, всё равно что дает меч ребенку или сумасшедшему, а кто дает свободу благоразумным гражданам, то спасает всех, в том числе и безумцев, даже вопреки их воле. Поэтому я считаю необходимым, чтобы ты не обманывался, обращая внимание на красивые слова, но чтобы, взвесивши настоящее положение вещей, по существу поставил бы предел дерзким выходкам толпы и взял бы управление государством в свои руки совместно с другими достойными людьми. Тогда сенаторами были бы люди, выдающиеся своим умом, войсками командовали бы те, кто имеет опыт в военном деле, а несли бы военную службу и получали бы за это жалованье люди самые крепкие и самые бедные. Таким образом, каждый будет охотно делать свое дело, с готовностью помогать другому, не будет больше слышно о людях нуждающихся, и все обретут безопасную свободу. Ибо пресловутая свобода черни является самым горьким видом рабства для людей достойных и одинаково несет гибель всем. Напротив, свобода, везде ставящая на первый план благоразумие и уделяющая всем справедливое по достоинству, делает всех счастливыми. Ты не думай, что я советую тебе стать тираном и обратить в рабство народ и сенат. Этого мы никогда не посмеем, ни я сказать, ни ты сделать. Но было бы одинаково хорошо и полезно и для тебя и для государства, если бы ты вместе с лучшими людьми диктовал законы, а чтобы никто из толпы не поднимал голос протеста» (Кассий). Совет весьма спорный, особенно в плане предложений «не поднимать протеста», но все же и тут есть свой ratio. Цезарианство хуже арианства. Второе убивает веру, первое же – разум и волю.

Римский цезарь – Август

Российский цезарь – В. Путин

Однако позволю себе высказать сугубо личное мнение. Однажды в истории России уже был сильный и умный политик, Столыпин, предлагавший решить проблемы России. Он потребовал для этого 20 лет спокойствия и упорного труда, добавляя при этом, что западным государствам «на это потребовались десятилетия». И далее он же сказал (1907): «Мы предлагаем вам скромный, но верный путь. Противникам государственности хотелось бы избрать путь радикализма, путь освобождения от исторического прошлого России, освобождения от культурных традиций. Им нужны великие потрясения, нам нужна Великая Россия!» Как вы знаете, России не дали этих двадцати спокойных лет развития. Тогда радикалы-демократы в лице провокатора-еврея Мордко Богрова с помощью бомб, револьверов и прессы (и тогда вся русская печать, как писал В. В. Шульгин в «Днях», «на три четверти была еврейская») убили реформатора, многих «силовиков» и втравили страну в войну. Страна была вовлечена в мировую бойню, а затем последовали революции. В итоге Россия была отброшена в своем развитии. Сегодня те, кто называют себя либерал-демократами, с помощью прессы и зарубежных денег хотят убрать ненавистного лидера из Кремля. Цели примерно те же: ослабить Россию, вернуть ко временам управляемой «демократии» (управляемой из США). Беда в том, что мы часто и слепо прислушиваемся к голосам врагов России, всякого рода «пифий»: «Ах, демократия не позволяет президенту быть у власти более двух раз! Ах, гуманизм рухнет, если будет введена смертная казнь!» Разум, закон и национальные интересы России и ее народов – вот чему надо следовать в первую очередь! Кардинально обновить всё правительство, заменив людей «пятой колонны» (ельцинистов) патриотами, людьми чести, воли и дела. «Если бы существовало государство богов, то оно управлялось бы демократически. Такое совершенное правление, однако, не подходяще для людей», – говорил Руссо. Если ум и воля Вождя будут крепки, и он услышит голос Народа, не тех, кто жонглирует двойной моралью, вся страна оживет.

Центральный банк России – оплот державы

Ведь в России были и есть прекрасные, умные, талантливые, деловые, богатые люди, способствующие процветанию родного края и любимого ими отечества. Будучи уверены в необходимости сохранения ключевых элементов социализма и христианства при капиталистическом отношении к труду (как сказал Ю. Лужков, «работать по-капиталистически, жить по-социалистически»), полагаем, что надо бы ликвидировать в России «пятую колонну» компрадоров. Социализму пора вступить в самую тесную, можно сказать интимную связь с капитализмом, но не ту, которую демонстрируют иные чиновники и партийцы, откровенно идя на содержание иудейского или же иного капитала. Новому типу модернизации, инновационных задач, стоящих перед Россией, подойдет формула политэкономического синтеза.

И вообще никто не говорит о том, что есть два типа капитализма. Один тип – творческо-конструктивный, созидательно-патриотический, социально-трудовой и ответственный. Другой – плутократический, ростовщический, спекулятивный, нетрудовой, воинственно-антисоциальный, безответственный и зачастую просто воровской и бандитский. И Россия вот уже 15 лет находится в лапах второго типа капитализма, капитализма париев и отморозков. Именно так воспринимали его в мире. Друзья России надеялись, что президент возьмет в железные тиски плутократов? Но этого не произошло… Эти «авраамы экономического террора» пускали под нож Россию (при раболепном молчании власти). Поняли, что им ничего не угрожает, вконец распоясались, используя свободу во вред обществу и народу. Пока они сохраняют контроль за Россией, с нами не будут иметь дела.

П. М. и В. Н. Третьяковы

И как тут не вспомнить точную оценку российского капитализма, которая дана В. М. Черновым (1873–1952), блестящим публицистом и философом, крупным теоретиком социалистов-революционеров (эсеров). «У нас, – подчеркнул он в статье, опубликованной в «Русском богатстве» в 1900 г., – развит более чем где-либо особый, специальный вид капитализма, именно капиталистический паразитизм, т. е. эксплуатация капиталом непосредственных производителей без соответственной реорганизации из мелкого примитивного – в крупное, основанное на приложении новейшей технологии». Тогда, в начале XX в. этот капитализм делал лишь первые шаги. Но развитие его было прервано в 1917 г., в результате Октябрьской революции. Однако «споры» того капитализма, подобно спорам сибирской язвы, надолго сохранились в «могильниках» бюрократического сознания. Когда после побед 1990–1993 гг. контрреволюция вскрыла эти захоронения, разворошив могилы неудовлетворенной алчности, эгоизма, вожделений и амбиций псевдоэлиты, наступил триумф «капиталистических паразитов». С ними нужно покончить!

А. Э. Нобель

Частная собственность во всем мире служит локомотивом экономического и социального прогресса. Но ее владельцы там как «Отче наш» знают, что их миссия состоит не только и не столько в собственном обогащении, но прежде всего в служении делу и отечеству! Напомним и слова И. Ильина о том, что надо «верно принимать и уважать частную собственность». Это возможно только при том непременном условии, если «богатеющий хозяин служит не только себе, но и всему народу и своему государству». Они – наша надежда и опора. В них видим здоровые ростки будущей экономики, которая может быть конкурентоспособной (и непременно будет!). Таких талантливых деловых людей не так уж и мало на земле нашего отечества. Распахните пред ними дверь!

С. Т. Морозов

А. Л. Штиглиц

Подвиги во имя России нелегки, тяжки и, пожалуй, гораздо более опасны, чем даже все подвиги Геракла… Имея в виду героическую личность Сократа, Гегель говорил: «Таково вообще во всемирной истории положение героев, зачинающих новый мир, принцип которого находится в противоречии с прежним принципом и разрушает его; они представляются насильственными нарушителями законов. Индивидуально они поэтому находят свою гибель, но лишь индивидуум, а не принцип уничтожается в наказании». Сегодня чтобы быть героем, надо быть не только бойцом, но и умелым, знающим, самоотверженным, честным человеком. Построение справедливого и красивого строя – задача нового поколения героев. Если все же говорить о восстановлении единого государства в новых формах, с включением в нее народов, имеющих те же исторические идеалы, необходимо тщательно всё взвесить. Ведь иные народы имеют давние культурные традиции, а значит свои собственные духовно-государственные идеалы. Один из римских императоров, Антонин Пий («Благочестивый») отказался принять в подданство ряд соседних народов, что были уже готовы отдаться под римскую власть. Он говорил, что предпочитает защищать провинции, а не увеличивать их число.

Но Рим, разделившись, пал… Поэтому Россия должна вернуть в лоно свое тех, кто не мыслит жизни вне границ: русскоязычных граждан Крыма, Украины, Беларуси, Абхазии, Осетии, Приднестровья. Да ведь и история еще не закончена. Народы эти в судьбой предначертанный час непременно вновь воссоединятся с Россией. Так было и так будет! Удел сынов России: быть в войнах (в том числе в интеллектуальных и торговых, деловых и технологических), что ведет их страна! Столкнувшись с рядом трудностей, потерпев ряд жестоких поражений, пережив немало предательств, четверть века переживая упадок, нам пора уже начать оздоровление и восхождение.

Мы не призываем цезарей, мы надеемся найти диктатора в просвещенном уме! Нужна власть умная, беспощадная к врагам, щедрая, добрая к друзьям России. Хватит болтать… Пора, наконец, стать мужчиной и героем России… Тогда мы точно будем уже не по зубам крупнейшим мировым хищникам. Можно ожидать взлет, превосходящий все чудеса Возрождения. Русская цивилизация внутренне подготовлена к смелому рывку. Устав от поражений, мы вызреваем для побед. У нас есть для этого ресурсы – людские, умственные и природные. Нужна вера и люди, люди победы! Нужна воля политического лидера, победоносный Вождь!

И. Тоидзе. «Родина-мать зовет!» Защитим Россию

Майское послание президента В. В. Путина к Федеральному собранию РФ в 2006 г. стало, как мне представляется, откровением для многих в России и мире. Это своего рода urbi et orbi новой русской власти, власти впервые за 20 лет поворачивающейся лицом к своему народу, лицом ко всей России. В его послании, как и в «Русской Правде», есть несколько опорных колонн, которые, если они будут возведены, смогут держать свод Русской державы тысячи лет. Женщины и дети, щит и меч, народ, знание, культура – вот те волшебные источники, откуда и проистекают мощь и величие Российской державы. Интуитивно все понимали: без обращения к ним, страна никогда не поднимется на высоту, достойную своей судьбы и своего народа, и будет по-прежнему опускаться в бездонную бездну. При этом тысячи хищников-чиновников, воров, псевдобизнесменов и олигархов будут продолжать сказочно богатеть. Чтобы этого не случилось, эту гидру надо обуздать, обуздать быстро и жестко. Историк И. Фроянов, говоря о маяках русской истории, назвал Грозного и Сталина, которые «отмечают начало и конец героического периода нашей истории – время, когда грозной для врагов стала сама наша страна». Мы частично согласимся с его вердиктом: «Но быть грозным для врагов государства – это долг царский». Однако самое важное в «царском долге» – это постоянная и неусыпная забота и любовь к своему народу! Напротив, коррумпированному чиновничеству, преступным олигархам, как и нашим давним противникам и недругам в странах «демократического Запада», страшен именно социально-ориентированный и державный облик власти в России. Ведь это может дать и дает президенту поддержку всего трудового народа – una voce! (единогласно – лат.), а значит: сделает Россию великой. Вот поэтому антинародный и воровской режим жалкого Ельцина вызывал в них просто слезы умиления, а усилившаяся во времена Путина Россия, та Россия, в которой стали заботиться о своем народе, где наблюдается рост экономики и энергетики, ее пугает и страшит, ибо с ней – мощной и сильной державой – придется всерьез считаться. Если сей курс останется неизменным и продлится после 2007 года, о таких правителях будущие поколения, пожалуй, скажут словами историка, обращенными к Ярославу Мудрому, одному из самых ярких властителей Древней Руси: «В сознании русских людей Ярослав навсегда остался идеальным правителем, одним из устроителей и радетелей Русской земли» (А. Карпов).

Мы должны отстоять Россию, сделать ее первой страной, гордостью, солнцем цивилизации. Несмотря на трусов, воров, мздоимцев, негодяев, победа все равно останется за патриотами, русскими героями, подвижниками, богатырями! В одной из книг, посвященных Прометею, он говорит: «Я иду возвестить людям, чтобы они ничего не ждали от жизни, кроме того, что сами могут себе создать». Пусть этой ясной мыслью проникнутся все. В боях за Россию обретают счастье!

Вспомним, по античным воззрениям, греческим и римским, община воздавала героические почести, наравне со своими основателями, также своему спасителю (Soter). К их числу прежде всего относят законодателей, что мудрыми, верными постановлениями спасали общину от бед и неправедных порядков, затем героев, принявших смерть на поле брани (таковыми афиняне признали всех павших под Марафоном). Героями считались вдохновенные поэты (Гомер, Гесиод, Пиндар), а также великие мудрецы и изобретатели. Вергилий так определил этот круг:

Впрочем, схожая ситуация имела место в древних цивилизациях… Так, скажем, Сципиону пришлось строить Рим «заново на руинах катастрофы». Но Россия не может и не должна быть Третьим Римом! Это мелко для нее… Она должна стать первой державой мира в духовно-сущностном, научно-феноменальном смысле! Конечно, и нам приходится создавать фактически новое государство на руинах катастрофы, пережитой народами СССР (последствия которой ощущать будем ещё долго). И в этом плане нам гораздо труднее, ибо мы унаследовали не только слабое и умирающее государство, но и измену подлых элит… Но мы выстоим и победим, если значительно обновим эшелоны власти (а в её рядах есть и умные, талантливые, верные делу России люди). К власти прийдет золотой фонд нации – ученые, врачи, инженеры, учителя, воины (труженики и герои). Жизнь и труд выстроить на принципах патриотизма, любви к России, ярких дел во славу её…

Русский тип

Недалек час (возможно, жизнь одного-двух поколений), когда многие поймут: «таинственная Гиперборея», Россия – не только безвозвратно ушедшее прошлое, но и возрождающееся настоящее, и будущее. Не могу избавиться от ощущения, что именно в России ныне (как говорил Эсхил) «минувший век титанов снова… поднимается из мрака Тартара на свет» (Ницше). Поднимается на свет Божий, ибо, пожалуй, ни одна страна мира так еще не богата талантами. Возможно, тут неожиданно для всех произойдет историко-философское и духовное открытие мира будущего и его обновление. Через сто лет, а может и ранее, люди скажут: титаны мира обитают не на Олимпе, а в России. Как знать, возможно, русский язык с годами, наряду с языцами других великих народов, мог бы стать языком духовно преображенного человечества. Ведь говорил же А. С. Пушкин: «Как материал словесности язык славяно-русский имеет неоспоримое превосходство перед всеми европейскими». А Кюхельбекер с характерной для него прямотой и максимализмом заметил: «Русский народ – народ первый в свете по славе и могуществу своему, по своему звучному, богатому, мощному языку, коему в Европе нет подобного!» Попытаемся же сообща выстроить в России сказочный духовный дворец, подобный тому что, говорят, создал апостол Фома в Индии. Но это должен быть дворец, в котором каждый хотел бы жить, жить на Русской земле в светлом, справедливом и добром мире. Были полны оптимизма и слова митрополита Алексия II, сказанные во время открытия X Всемирного Русского Народного Собора (2006): «Россия, являющаяся одним из центров христианско-восточной цивилизации, имеет что сказать миру». Пусть же книги этой серии, выходящие в «ВЕЧЕ», станут достойным вкладом сынов России в мировую культуру. Возможно, они кому-то и послужат их жизненной путеводной звездой. Подобно ангелу, указывающему Иоанну Богослову путь в град Божий (где нет мерзости, лжи, невежества, и куда несут славу, честь, знания, таланты и лучшие деяния людей), мы говорим вам: «Не запечатывай слов пророчества Книги сей, ибо время откровения близко!»

Правда, в первых томах Запад был главным направлением нашего поиска. И анализируя уроки античной истории, мы почти забыли о Востоке. Как известно, еще Л. Н. Гумилеву «пришла в голову мысль заполнить лакуну во Всемирной истории, написав историю народов, живших между культурными регионами: Западной Европой, Левантом (Ближним Востоком) и Китаем (Дальним Востоком)». По его словам, задача эта «оказалась сверхсложной». Но одним из самых главных выводов его исследования, пожалуй, был вывод: киевская Русь, испытавшая бесчисленные беды, не погибла, а победила, оставив потомкам роскошное искусство и блестящую литературу, именно потому, что она мудро и вовремя сомкнула свои границы с Великой степью. Скажем более: и сама стала Великой Степью. Русь со времен византийских, а затем и с татаро-монгольского периода в особенности, всё более и более обретала черты восточной державы.

Книги и Время

Знаменательно, что сам византизм воспринимался нами скорее как инструмент борьбы с Западом, как идея вызова многим западным представлениям, законам. В книге «Восток, Россия и славянство» К. Леонтьев заявил, что византизм давал нам силу для борьбы с Польшей, Францией и Турцией. Он говорил о суровой необходимости выдержать натиск Европы «интернациональной», если вдруг та, «разрушивши у себя все благородное», осмелится когда-нибудь «и нам предписать гниль и смрад своих новых законов о мелком земном блаженстве, о земной радикальной всепошлости». Что там ни говори, а в нас всегда жила эта византийская мудрость, эта восточная глубина. Бездонный российский космос давно впитывает в себя свет Востока. Леонтьев справедливо заметил, что наш народ и власть равно воспитаны на крепкой иерархической дисциплине этой полувизантийской Руси. И разве не сей византизм вскоре «определил нашу роль в великих, по всемирному значению, восточных делах?» Тогда К. Леонтьева в России многие еще не поняли, ибо он казался мало полезным «для реальных, позитивных целей» политики царизма. Так, Бердяев увидел в нем лишь глубоко индивидуального мыслителя, оторванного «от большого исторического пути». Говоря о философии духовного аскета, коего отличало неприятие либерального «прогресса», Бердяев пренебрежительно бросил в его адрес – «подмораживал гниль, барахтался в смрадной помойной яме». Но и он всё же вдруг неожиданно взял, да и проговорился, молвив – Леонтьев предчувствовал «многое слишком рано». Бесспорно, нужен был гений Леонтьева, чтобы во второй половине XIX в. чувствовать то, что ныне становится все более очевидным: Россия – восточная страна, тесно соприкасающаяся с Западом. Запад всегда это понимал и ощущал. И всегда этого втайне опасался.

И нам вовсе нет необходимости измышлять какие-то легенды, основывая наше историческое право на земли на разного рода мифах и версиях типа возведения происхождения славян к Иисусу Христу, или же к мифической грамоте Александра Македонского. В «Чешской хронике» 1541 г. чешский историк В. Гаек приводил текст грамоты, якобы выданной Александром Македонским славянским народам («просвещенному роду славянскому и их языку») на право владения их землями: «За то, что вы всегда находились при нас, правдивыми, верными и храбрыми нашими боевыми и неизменнными союзниками были, даём вам свободно и на вечные времена все земли мира от полуночи до полуденных земель итальянских, дабы здесь никто не смел ни жить, ни поселяться, ни оседать, кроме вас. А если бы кто-нибудь был здесь обнаружен живущим, то будет вашим слугой, и его потомки будут слугами ваших потомков». Мы – правнуки ариев, разветвленной ветви народов, что в очень далекие времена перемещались с севера на юг и с востока на запад, из одних ареалов обитания в другие.

Войска монголо-татар штурмуют крепость в Европе

Знаем мы и то, что задолго до Александра Великого, когда не было еще и в помине Афин, Рима, Лондона, Парижа, не говоря уже о Варшаве, Тбилиси, Риге, Таллине или Нью-Йорке, наши кони мерили бескрайние просторы Евразии от Китая до Дуная. Доктор философии Дж. Коннер признал то, что забыл Запад (1936): «Современные антропологи считают, что широкие степи, простирающиеся от Волги на восток, явились свидетелями происхождения и развития животных, прирученных не только русскими, но также кельтами, тевтонами, галлами, греками, т. е. в основном людьми, расовое происхождение которых известно как арийское. Люди именно этого региона, следуя в южном направлении вдоль Волги к Каспийскому морю и к границам Малой Азии, в далекое доисторическое время предприняли опасный поход к более теплому климату и более легким завоеваниям через Иран в Индию и Месопотамию. Именно эти белокожие люди, о которых мы недавно узнали, и были предками народов в Шумерах и во всей Малой Азии, а также тех, кого назвали «творцами Цивилизации»». Когда-то Неру сказал об индийцах: «…Мы очень древний народ, и мы слышим шепот столетий, отошедших в незапамятное прошлое. Однако мы знаем, как обретать молодость вновь, хотя воспоминания и мечты этих минувших веков остаются с нами». Но разве мы, русские, не являемся столь же древним великим народом, коль сумели организовать и удержать, освоить и преобразовать значительную часть великой Евразии?!

Вл. Молодкин. Великое Переселение

Разве не дико возводить начало истории народов России, населявших Великую степь десятки тысяч лет, чуть ли не к IX–X вв. новой эры?! Древность ее столь очевидна, что может вызвать удивление разве что у полнейших невежд и лютых недругов России… Это не раз доказано: датчанином В. Л. Томсеном, немцем Ф. В. Радловым, русским В. М. Жирмунским, исследовавшим проблемы германского и тюркского языкознания. Последний, изучая эпосы разных народов – от Алтая до Европы, обратил внимание на общие моменты в сюжетах и образах. По его словам, сюжеты русских сказок о Коте в сапогах, Аленьком цветочке, Колобке, Золотой рыбке, Братьях-лебедях, богатыре Руслане были известны на Алтае задолго до Великого переселения народов. Пушкин позаимствовал образ царя Салтана из сакской сказки «Хан с двенадцатью женами». Сюжет Кота-в-сапогах пришел в Европу из алтайской сказки о Лисе-свахе. Золушка имела прототип на Востоке, в Кушанском царстве (но там вместо феи ей помогала Биби-Сеншанби, покровительница семейного счастья). Похоже, что и «наша царевна-лягушка» некогда «говорила только по-тюркски». И даже знаменитые сказки «Тысяча и одна ночь», вероятно, вначале прозвучали на тюркском языке. Ведь арабы в X в. перевели их на арабский язык (ныне тюркский оригинал хранится в библиотеке Багдада). Р. Фрай считает: возможно, что сакам, выходцам с Алтая, принадлежит и большая часть преданий о Рустаме, вошедших в «Шахнаме» Фирдоуси. Кто знает, может пора уж более пристально вглядеться в глубь веков и тысячелетий. Наши древние земли, обитающие тут народы, имели свой язык и историю, богов и героев, свой пантеон.

Китайское влияние в русском искусстве XVIII века

Если угодно, то многими своими чертами Россия более напоминает Азию, чем Западную Европу. Мы ближе к Китаю и Индии, чем к Европе. Интерес к Китаю в России стал особенно заметен в XVIII в., когда и Европа (благодаря усилиям Лейбница и Вольтера, видевших в конфуцианских принципах управления государством и общества образец просвещенной монархии и царства Разума) пережила новую волну увлечения Востоком. В Европу и в Россию буквально хлынул поток произведений искусства и предметов быта из Китая и Японии. В итоге модных веяний внутри стилистического направления рококо появилась и интерпретация «китайщины» (chinoiserie). В загородных резиденциях царей и цариц, крупнейших вельмож и богачей стали устраиваться «китайские» дворцы и павильоны, архитектура которых хотя была выдержана в классицистических принципах, содержащих детали восточных мотивов. Петр Великий в павильоне Монплезир в Петергофе «экспонировал» коллекцию китайского и японского фарфора в специальной зале, где детали стилизованы «под Китай». Но расцвет chinoiserie в России пришелся на время правления Екатерины II. За внешней стороной интереса к Китаю были и глубинные причины: идеи конфуцианского учения о мудром государе и жесткий принцип подчинения императору были понятны и близки идеологам просвещенного абсолютизма в России. Поэтому если французская китайщина была «китайщиной вдохновения», то вот русская явилась «китайщиной бытия». То есть по мировосприятию (формам поведения, мышления, восприятия, ценности духа), мы, как это ни покажется странным, гораздо ближе к Китаю и Востоку, чем к Европе. Весьма схожи и иные повороты нашей истории.

Подобно Китаю, мы не раз подвергалась завоеваниям, нашествиям, испытывая на себе разрушительные последствия войн, революций или реформаторских эпидемий, и всегда сохраняя дух, внутреннюю силу, преемственность культуры, государственности, языка. Это позволяло нам преодолевать тяжкие невзгоды и беды. Среди признаков «российской китайщины» можно назвать и длительную настойчивую изоляцию российского очага цивилизации от Европы (пусть даже относительную). И в религиозном отношении мы чем-то близки Китаю. Ведь мы также исповедуем «три великие религии» (православие, ислам, иудейство). Заметны общие черты и в социально-управленческой модели государственного устройства России и Китая. И там, и тут господствует примат деления общества на управляемых и управителей. Так, Конфуций считал, что всегда были и будут две основные категории людей – верхи и низы, народ и управители. На первое место в китайском обществе, как позже в России, уже в середине I тысячелетия до н. э. выдвинулось служилое чиновничество. Это же произойдет на Руси при Петре I.

Конфуций обучает учеников

Государство воспринималось нами как мощное централизованное устройство, в котором государь выполняет функции «отца родного». В Китае, как и в России (на прогрессивных этапах истории) бюрократический аппарат формировался с учетом образовательного ценза. Хотя Китай в этом смысле оказался, пожалуй, более мудрым и последовательным, хотя, случалось, закапывал ученых живыми в землю и сжигал книги мудрецов. «Место наверху заслуживал тот, кто был человеком моральным, совершенным, мудрым, гуманным, кто стремился познать истину и знал чувство долга. Высокие моральные качества, которые прививались человеку в результате соответствующего обучения и воспитания, служили своеобразным «пропуском» наверх. Этот путь наверх не был закрыт ни перед кем. Человек любого происхождения (за «связку вяленого мяса») мог стать учеником философа, получить сумму необходимых знаний и тем самым оказаться подготовленным поступить на службу, занять официальный пост» (Л. С. Васильев). Образованные, грамотные люди (цзюнь-цзы) всегда составляли в Китае костяк грамотной бюрократии. Любопытно, что у русских и китайцев довольно-таки схожие отношения к законам. Те и другие живут скорее согласно правилам и традициям, доставшимся им от прошлого, нежели по законам («по понятиям»). Тут в силе примат традиции, обычного права над писаным законом. Конфуций относился отрицательно к кодифицированному законодательству. Когда же некто Фань Сюань-цзы в 513 г. до н. э. (едва ли не впервые в Китае) выплавил для государя сосуд с выгравированными на нем статьями закона, философ осудил это новшество, заметив, что оно противоречит традициям и не приведет народ к добру. Конфуций призвал лучше следовать законам предков.

Чайная церемония в Китае

Следует в этой связи особо подчеркнуть, что «великое переселение народов», столь коренным образом изменившее судьбы Европы и мира, как известно, началось с миграции на запад части азиатских народов (сюнну). Во II в. н. э. они покинули места их первоначального обитания и, двинувшись на запад, стали, подобно мощному прессу, выдавливать обитавшие на евразийском континенте народы. Процесс этот занял не одно столетие, и через два с половиной века они появились на европейской арене под именем гунны. Однако самое любопытное то, что процессы, аналогичные «великому переселению народов», имели место и в Китае. Как отмечают синологи, в Восточной Азии начиная с III в. н. э. наблюдается процесс, аналогичный тому, что происходил на границах Римской империи: часть сюнну (сяньбийцы, ди, цяны, другие ближайшие соседи древних китайцев) начали перемещаться на Среднекитайскую равнину. В результате уже в 308 г., за сто лет до взятия Рима Аларихом и возникновения на территории Римской империи «варварского» государства – Тулузского королевства, предводитель сюнну Лю Юань объявил себя императором, а его преемник Лю Цун взял через три года столицу империи Цзинь и захватил в плен Сына Неба… События повлекли за собой начало массового переселения древних китайцев на юг, в бассейн Янцзы. В движение пришли и племена «южных варваров». Иначе говоря, азиатские племена и послужили неким детонатором «большого взрыва». Это заметно изменило не только облик населения на огромных пространствах Азии и Европы, но и перекроило карту мира, внеся существенные изменения в исторические судьбы могущественнейших Римской и Китайской империй.

Великая китайская стена

«Именно потому, что «великое переселение народов» заставило древних китайцев пережить этот период перерождения и изменения, между ними и современными китайцами, говоря словами К. А. Харнского, мы обнаруживаем сегодня примерно такие же качественные различия, как между древними римлянами и современными итальянцами». История в Китае двигается словно бы по кругу.

Традиционная личная печать в Китае

В этой связи времен и былых событий ключевую роль играют Россия и Китай. Во многих отношениях империи российская и китайская являются близнецами, хотя и народившимися от «разных отцов»… Обе глубокими корнями связаны с наследием своей древней культуры. Концепции власти и там и тут сохранялись практически почти до XX века в рамках старых, если не сказать первобытных представлений родоплеменного строя. Император (партийный вождь) в России и в Китае привык рассматривать страну как свою вотчину, распоряжаясь государством и народом, словно те были его данниками. Не мудрено, что и Россия и Китай долгое время не знали ни представительных институтов власти, ни гражданского права, ни демократических свобод. Всем и вся долгое время тут заправляли чиновники и армейские порядки. Всё делалось сверху – при помощи указов и распоряжений. Царь или император в Росии и Китае всесильны. Основатель минской династии Чжу Юаньчжан, говорят, один из самых жестоких тиранов в китайской истории, составил для своих подданных шесть заповедей: «чти родителей», «слушайся старших», «наставляй добру потомков», «занимайся своим делом», «не твори зла» и «живи в мире с соседями». Тем не менее и он хотел создать идеальное китайское общество, намереваясь выстроить по типу улея или же муравейника: «Живущие как одна большая армия, обладающие чувством товарищества, способные к порядку и дисциплине более людей – таковы пчелы и муравьи».

У имперской правящей элиты были свои порядки, язык, календарь, культура, свои печати. Хотя и там между народом и чиновничьей элитой была пропасть. «И в старом Китае апологеты официальной традиции были убеждены в том, что «глупый народ», как называли они серую, безмолвствующую массу внизу, не имеет собственной культуры и способен лишь неумело и бездумно подражать просвещенным верхам общества», – пишет В. В. Малявин. Однако и у нас черты народного быта противостояли дворянской культуре. Жизнь дворян текла совершенно в ином русле, нежели жизнь простого народа. Это сближает две наши страны. В российском и китайском обществе всегда присутствовала идея служения своему народу, верности собственной культуре (в противовес Западу). Будда, умирая, нарекал ученикам быть самим себе светильниками и полагаться только на самих себе. Успех в жизни может прийти только через учение: «Да будет вам светильником учение, к учению прибегайте, ни к чему другому не прибегайте». Что же касается награды, то память народа – это лучшая и самая высокая из наград.

Памятник китайским деньгам

Обе великие империи, России и Китай, прошли через периоды катастроф и потрясений. Но подумать только: всего сто с небольшим лет тому назад Николай II писал королеве Виктории (1899), высказывая глубокую тревогу в отношении будущей судьбы Китая и его народов. «Пугает сама идея крушения этой страны и возможности раздела ее между разными державами, и я считал бы это величайшим из возможных бедствий». Хотя основоположник отечественного китаеведения и буддологии академик В. П. Васильев (1818–1900) еще раньше, в известной речи «Современное положение Азии – китайский прогресс» (1883), произнес вещие слова… Можно положительно утверждать, что Китай имеет все данные, чтоб достигнуть самой высшей точки умственного, промышленного и вместе (с тем) политического прогресса. Его принцип глубокого уважения к науке, стремление всего народа учиться с необыкновенным напряжением, не стесняясь количеством лет, показывает, что там может вырасти нация самая образованная в свете, что она может создать ученых, которые могут не только разрабатывать науку сообща с остальным миром, но даже не остановятся на общем уровне. Китайская ученость старого времени хотя и неудовлетворительна, но она приучила их к критике, к глубокой тщательной разработке предмета. Тысячелетнее существование нации, устроившей всю жизненную обстановку собственными средствами, собственным соображением, придумыванием, обещает, что и новейшие открытия других народов по физическим предметам найдут в них усердных продолжателей и изобретателей. Китайцы могут отличиться и в артистическом, и в художественном отношении. Далее, нет ремесла, нет промысла, нет ни одной торговой ветви, в которой за китайца можно бы бояться, что он отстанет от других. И так как все это будет сделано тщательно и дешево, то мир может быть завален китайскими товарами.

«Может дойти дело даже до того, что китаец захватит все рынки и промыслы всего света. Рука об руку или даже идя впереди этого движения может возрасти до неимоверной степени и политическое могущество Китая. Довольно сначала заселить все находящиеся и теперь уже под властью Китая земли, как явится обширная империя с миллиардом народа развитого и деятельного. Захватив богатейшие в мире острова Восточного океана, Китай в одно и то же время может угрожать России и Индии, Америке и Западной Европе. При силе у него достигнет бессердечия вырезать всех непокорных, хоть весь мир. Весь мир будет населен одними только китайцами – вот до чего может разыграться фантазия будущего возможного, которое теперь называется невозможным». Иные из этих пророчеств великого синолога России уже стали реальностью, а иные, мы очень надеемся, вряд ли осуществятся, ибо китайцы – не самоубийцы.

В старой столице Китая Нанкине – ворота крепости

Время старых империй безвозвратно ушло в прошлое. Но означает ли это, что исчезает сама идея и форма империи?! Уверен, что нет… Некогда граф Гобино в книге «История персов» утверждал: царство Сассанидов как раз и было создано разноплеменной демократией, которая пришла на смену феодализму парфян. Но ведь и объединенная Европа (включая ее основные организации) создавалась по сути дела не только на землях, но и по модели великой Римской империи. Если так, почему бы и новой объединенной Евразии не быть созданной по примеру великих империй прошлого, некогда существовавших на необъятных просторах от берегов Тихого и Ледовитого океанов, включавших сотни народов, включая европейцев. Когда-то Наполеон мечтал о том, чтобы столкнуть Россию в Азию. Три—четыре века наши недруги пугали Европу русским «призраком», русскими «варварами», «казаками», «несущими угрозу» европейской цивилизации. И хотя отзвуки той большой лжи время от времени можно услышать и сегодня, и они, словно могильные призраки, оживают в коридорах большой политики, хотя и ныне, как писал Герцен (1868), под завесой «прав человека», скелеты Европы и Америки появляются из могил, чтобы во имя «благ цивилизации» отбросить «подрастающих Аттил и будущих Аларихов за Волгу и Урал», дальновидная, прагматичная, мудрая Европа – voilа comme on eўcrit l`histoire – чаще игнорирует эти печальные рудименты не столь уж и давнего исторического прошлого.

Более того, США с Европою сами стремятся протолкнуться в Азию. Они хотят присоединиться к евразийской империи (пока войдя в стальные сети и артерии нефтепроводов, газопроводов). Самые дальновидные и умные политики, бизнес все менее боятся России. Ведь Франции, Германии, Англии, Голландии, Дании угрожают не «татары и русские», а африканизация и «исламизация» их городов. Известный европейский политик Ф. Фонтен, вспоминая о трагических судьбах Рима, пишет в книге «Марк Аврелий»: «Так что нельзя уйти от вопроса: какие происшествия могут завтра разрушить, затормозить, сбить с пути нынешнее европейское общество? Гарантированы ли мы, что новые завоеватели, новые неудержимые орды переселенцев не уничтожат наши открытые, слишком хитроумные общественные структуры?» К тревожным раздумьям его побудила судьба Российской империи, рухнувшей на глазах, империи, более пространной и организованной, чем Римская империя, которую «строили люди, выдававшие себя за наследников Цезаря: белые и красные цари». Однако они (то есть мы с вами) «лгали: римский плуг никогда не пахал их земли». И тут же Фонтен зло продолжает: «Не всякий желающий может стать наследником Ромула. Пускай теперь этот плод византийского перевоплощения Империи ищет свои корни, где хочет: мериться с отсутствием меры – есть их наследственная проблема, не наша. Суть в том, что и самая крепко сцементированная империя может взорваться». Однако похоже, что и сама Европа может «взорваться» – под натиском «новых гуннов», обитателей стран Малой Азии, Африки и т. д. Подобно древнему Риму, она пустила в страны обитателей бывших колоний и полуколоний. И сегодня не знает уже, что с иными из них делать. Расширение европейского альянса имело как позитивные, так и негативные стороны. И вот Франция, Голландия и Англия отвергают единую европейскую конституцию, а немцы требуют референдума.

Европе важнее понять другое, то, что, как полагаю, недопонимает Фонтен. Ныне Европе во сто крат нужнее Россия, чем ей Европа (при глубочайшем уважении русских к ее культуре, знаниям и возможностям). Думается, суть этой дилеммы, выбора судьбы очень точно выразил Ж. Первулеско в новой книге «Путин и Евразийская империя», сказав: «…или Европа будет великоконтинентальной, евразийской, или ее не будет вообще». Вспомним, что и наиболее авантюрные геополитики Европы пытались насильственно решить эту проблему выхода в Азию (путем сокрушения России). Известно, чем закончились эти попытки. Войти и соединиться с Азией Европе можно лишь посредством России, только при ее дружеском лидирующем влиянии. Европейцам предстоит еще в полной мере осознать ту истину, которую в свое время высказал известный немецкий геополитик К. Хаусхофер (1869–1946). Он отмечал, что давление границ и тесность пространства «тяготеют над задыхающейся в тисках Внутренней Европой (Innereuropa)» и Европе во что бы то ни стало надо преодолеть эту свою тесноту и разорванность с пространством Евразии. Если этого не сделать, то, вероятнее всего, такую «изувеченную» и «слепую» Европу в таком «удушающе тесном жизненном пространстве» ожидает далеко не лучшее будущее, или же, как писал Шпенглер, «закат Европы».

Это утверждает Россию в верности евразийско-русского курса на ближайшие века. Почему бы России и Евразии не быть созданными по примеру «империй» прошлого, некогда существовавших на необъятных просторах. Три с половиной миллиарда, объединенные гением человеческого разума?! Как тут не вспомнить и слова П. Чаадаева, сказанные в «Философских письмах»: «И вот я спрашиваю вас, где наши мудрецы, наши мыслители? Кто когда-либо мыслил за нас, кто теперь за нас мыслит? А ведь, стоя между двумя главными частями мира, Востоком и Западом, упираясь одним локтем в Китай, другим в Германию, мы должны были бы соединить в себе оба великих начала духовной природы: воображение и рассудов, и совмещать в нашей цивилизации историю всего земного шара». И хотя далее он опровергает свой же прогноз, говоря: мол, «не такова роль, определенная нам провидением», мы решительно утверждаем: нет же, напротив, именно такова и есть роль России, определенная ей провидением!

Портрет Конфуция

«Сможет ли Россия на новом этапе развития выполнить великую историческую миссию – объединителя континентов и цивилизаций?» – вот в чем вопрос. Наши «евразийцы» справедливо рассматривали Россию как собор народов, считая, что политическое объединение такой огромной территории является результатом усилий не одного русского народа, но и многих народов Евразии. Это должно найти сегодня новое выражение: не только в культурной области, но и в формах государственного устройства (науки, техники, экономики, военного дела. – В. М.). «В пределах общеевразийского политического единства каждому народу Евразии должна быть обеспечена область самостоятельной государственной жизни». Вопрос в том, кто в ближайшие века станет главным архитектором и демиургом евразийского мира. За бесконечными, часто очень нереалистичными, непродуктивными разговорами о европеизации народов бывшего СССР нельзя забывать, что их история за редкими моментами лежала в плоскости интересов прежде всего азиатских. Завтра именно в Азии будет формироваться будущее, а не только в Европе и США.

Почему китайцы оказались не скажу умнее, но бесспорно мудрее нас, русских? Всё закономерно. Они следуют мудрости своего великого Конфуция. Когда того спросили, что такое хорошее правление, он ответил: «Это когда рады те, что близко, и приходят те, что далеко»; или еще: «Одними речами не приведешь страну к расцвету». Обладая древнейшей культурой, Китай следует путем Дао, т. е. путем гармонии. В одном из ранних документов цинской династии (1644–1911) было сказано: «Высшее Небо относится к находящемуся внизу народу с любовью и гуманностью… Хлебные злаки год из года поднимаются. Простой народ наслаждается своим делом. Все это достигается благодаря тому, что наш император принял небесный мандат и следует Дао-путем. Он распространяет искусную политику и достигает гармонии…» Этого не скажешь о нашей власти, о большей ее части.

В определении стратегического направления развития России мы не отдаем предпочтения ни Западу, ни Востоку, но не можем не признать правомочности глубокой оценки князя Э. Ухтомского, писавшего в работе «К событиям в Китае: об отношении Запада и России к Востоку» (1900), осудившего участие России в подавлении боксерского восстания в Китае: «Россия уже начинает догадываться, что она является обновленным Востоком, с которым не только ближайшие азиатские соседи, но и индусы, и китайцы имеют непременно больше общих интересов и симпатий, нежели с колонизаторами Запада. Так что не приходится удивляться, когда наши восточно-русские первопроходцы делают неожиданное открытие, что новый мир, в который они проникают на Востоке, не кажется им ни враждебным, ни чуждым, а по-детски доверчивым… Запад оформил наш дух, но как тускло и слабо отражается он на поверхности нашей жизни. Под этой поверхностью, в недрах национального бытия, все пронизано глубоким мировосприятием Востока и преисполнено желаний, по отношению к которым средний европеец, до мозга костей отравленный материализмом, проявляет совершенную чуждость. Азия инстинктивно чувствует, что Россия является частью того огромного духовного мира, который мистики и ученые именуют смутным словом Восток… Поэтому Россия будет третейским судьей в вечном споре между Азией и Европой и разрешит его в пользу Азии, потому что не может быть иного решения для судьи, который чувствует себя братом обиженного». Вся история XX в. только подтверждает нашу близость Востоку.

«Ворота к высшей гармонии». «Запретный город» императора

Вот они удивительные зигзаги истории. Всего через пару десятилетий в России была низвергнута монархия, а останки убиенных членов императорской семьи Николая II были вывезены в Китай, где и покоятся в Пекине (под полем игры в гольф, где некогда стояла православная часовня). Ну а еще через три четверти века в СССР люди без чести и совести, полнейшие бездарности, преступники и бессердечные авантюристы, не знающие ни своей истории, ни истории мира, не любящие людей, попав по воле случая во власть, привели к крушению нашу великую страну. Лагерь социализма и мира перестал существовать и на месте 27 государств социалистической ориентации возникли чужие страны, раздираемые острыми противоречиями, зачастую крайне враждебные друг к другу. Но если страны Восточной Европы, и ранее пребывавшие в рамках Европы, пережили этап модернизации (капиталистической реставрации) с меньшими потерями, то итоги перемен для населения СССР были катастрофичны. Китайские товарищи, взирая на катастрофу страны, с которой они брали пример, не могли не видеть всей порочности, гибельности избранного пути. Директор Института Восточной Европы, России и Центральной Азии АОН Китая Ли Цзинцзе писал, что ВВП России в 1998 г. по сравнению с ВВП СССР 1990 г. снизился на 50 %, уровень жизни населения упал на 40 %, снизилась рождаемость и на 10 лет сократилась продолжительность жизни. Пора подвести итог 20 лет реформ. Кому-то на Руси «жить стало лучше, жить стало веселее». Ясно, что это меньшинство народа (10–15 %), тогда как для основной массы населения страны они печальны. Мы по многим показателям не достигли еще и уровня развития 1990 г. За это время четыре «маленьких азиатских дракона» осуществили экономический взлет. Вот что значит тупость и продажность политиков, игнорировавших «исторические традиции и культурные особенности своей страны и то, что зарубежная система и культура (которые хотели привить) зародились и развились на другой почве».

Президент России Владимир Путин и Председатель КНР Ху Цзиньтао открывают год России в Китае

Европейцы и американцы были на первых ролях, но относительно небольшой промежуток истории человечества. Важный и забытый урок истории состоит в том, что Европа и США, будучи культурными провинциалами, некогда желали обрести высокий уровень экономики и развития азиата (китайца, перса, араба). И не случайно такие великие ученые и мыслители как Лейбниц, Вольтер, А. Смит, Квесни называли Азию «центром мировой цивилизации и экономики». Ныне актуально звучат и слова А. Франка (Канада): «Однако переход лидерства от Востока к Западу в XIX и XX вв. оказался явлением временным, и сейчас все возвращается на круги своя». Новые индустриализирующиеся экономики (НИЭ) Восточной Азии «завоевывают свою обычную доминирующую роль в мировой экономике и мировой истории, а «Срединное царство» Китая опять занимает место «центра»». Полагаю, что новой России уже в ближайшие годы придется всё чаще и чаще обращать свой взор не на нынешнюю всемирную империю (США), а на Китай, переживающий стремительный взлет. В этом нет ничего удивительного! Китай – центр поднебесной!

Директор Института Дальнего Востока РАН – акад. М. Л. Титаренко

О причинах столь «неожиданного» исторического взлета Китая в судьбах мира говорит академик М. Л. Титаренко, директор Института Дальнего Востока РАН: «Китайская цивилизация… это единственная, уникальная цивилизация. По всем законам, открытым Данилевским и сформулированным четко Гумилевым и Моисеевым, средний срок существования цивилизации – две тысячи лет. Однако Китайская цивилизация существует свыше пяти тысяч лет. Она погибала и возрождалась. Население Китая с 400 миллионов сокращалось до 40 и даже до 30 миллионов и затем снова взлетало. У Китая есть опыт величия (курсив мой. – В. М.). Китай в конце XVIII – начале XIX века был самой крупной мировой сверхдержавой. В то время существовало 10 городов с миллионным населением, семь из них было в Китае. В то время валовый национальный продукт Китая был в 5 раз больше, чем валовый продукт Англии и Франции, вместе взятых». В XXI в. совместный валовый внутренний продукт Китая и Индии впервые превысил ВВП развитых стран Европы и США вместе взятых. Высокие темпы роста стран (Китай – 9,9 %, Индия – 8 % в год) говорят: в будущем эти тенденции еще более укрепятся. Восток, включая Японию и Корею, станет еще сильнее и влиятельнее. Китай вышел на первое место в мире по запасам золотовалютных резервов (853 млрд долл.), опередив Японию и в 4 раза превысив объем таких резервов в России. Там принята стратегия, сформулированная правительством Китая и КПК: «Богатый народ – богатое государство». Это демократичнее и прогрессивнее, чем та политика, что утвердилась за последние годы в России: «Богатая верхушка – демократическое государство». Хотя по темпам развития Россия и входит в шестерку мировых лидеров, такая общественная философия, если она сохранится и не будет отброшена более дальновидным поколением, не оставляет России шансов на осуществление заявленных ею, ее президентом амбициозных целей!

Колокола Востока звучат все громче! Звуки их доносятся до нас не из США, а с просторов Китая и Азии! И совершенно не случайно президент США Дж. Буш в одной из своих речей прямо заявил, что конкурентами США в XXI веке будут Китай и Индия (2006). Так не будем и мы невеждами, недостойными великой судьбы и миссии… Не стоит слепо идти за англо-американцами и европейцами в той части их философии культуры, которая до сих пор считает, что это «Европа изобрела историков», что те «создали мир вокруг себя», и что этот мир по сути дела им и принадлежит (Ф. Бродель). В действительности, мир давно состоит из той части, где явно преобладают китайцы, индусы, азиаты. Он не только не делится по четким разграничительным линиям из киплинговой максимы «Запад есть Запад, Восток есть Восток», но и все более приобретает иную, для многих явно пугающую характеристику: «Восток есть Восток, но и Запад тоже Восток».

И вновь вспомним слова провидца П. Савицкого, говорившего о нашем времени как об эпохе начала создания огромных и мощных экономических объединений, «государств-материков», охватывающих большие пространства, обеспечивших в их пределах «беспрепятственность и устойчивость экономического оборота».

На набережной реки в Шанхае

В этой связи почему бы не заглянуть в будущее и не представить, что наступит время, когда, подобно классической формуле древности «Все дороги ведут в Рим», люди мира на все лады будут повторять иную фразу: «Все дороги ведут в Пекин или Шанхай»? Время это наступает. Мятежный и мятущийся ум Н. А. Бердяева, оценивая события начала XX в., в годы Первой мировой войны рисует картины будущего. С претензией на «окончательное пророчество» он тогда писал: «Всей Европе грозит взрыв и катастрофа, подобная нашей. Жизнь народов Европы будет отброшена к элементарному, ей грозит варваризация. И тогда кара придет из Азии. На пепелище старой христианской Европы, истощенной, потрясенной до самых оснований собственными варварскими хаотическими стихиями, пожелает занять господствующее положение иная, чуждая нам раса, с иной верой, с чуждой нам цивилизацией. По сравнению с этой перспективой вся мировая война есть лишь семейная распря. Теперь уже в результате мировой войны выиграть, реально победить может лишь крайний Восток, Япония и Китай, раса, не истощившая себя, да еще крайний Запад, Америка. После ослабления и разложения Европы и России воцарится китаизм и американизм, две силы, которые могут найти точки сближения между собой. Тогда осуществится китайско-американское царство равенства, в котором невозможны уже будут никакие восхождения и подъемы». Так и будет, если мы, русские, не сделаем выводов из уроков истории. В древности у китайцев термин «история» и люди, «отвечающие» за неё и связь между поколениями, изображались на гадательных костях в виде рисунка: руки, держащей лук и стрелу. История для китайца – проводник меж прошлым и будущим. В отличие от Харона, проводника в «царство мертвых», она направляет и переправляет в будущее живые души. Надеемся, что поколение, создавшее великую державу, не разучилось «держать лук и стрелу». И если рука наша тверда, глаз верен, а ум остр и точен, возможно, направленная стрела (книги) попадет в цель. «Когда (же) стрела не попадает в цель, учит Конфуций, стреляющий винит в этом себя самого, а не другого». Так же должен поступать и истинный мудрец. Правда, в российской Поднебесной, как это некогда бывало в Китае, пока нет ни великой гармонии, ни «совершенномудрых и благородных мужей» в бизнесе и политике, или же, что пожалуй будет более точным, их еще очень и очень немного в масштабе всей страны, но уже появились экономические и духовные условия для зарождения этих людей великого будущего, ибо Небо и Земля, как говорили некогда китайцы о феномене Конфуция, явили и у нас Учителя (учителей), что окажутся, как и некогда наш Герцен, «возвещающим гармонию колоколом».

Великий поход – военные корабли Китая

Если Советский Союз умер, да здравствует Союз Объединенной Евразии! Всё подводит нас к новому типу экономико-политического единства в рамках союза свободных стран на просторах некогда могучего государства. И ведь при тех уникальных возможностях, которые имеют наши народы, грех было бы этим не воспользоваться. Россия—Евразия—Китай—Индия, как по их географическим особенностям, так и по их истории, представляются нам почти идеальным примером государства-материка. География, богатство культур этих народов, их интеллектуальный гений, ресурсы, потребности будущей цивилизации планеты ведут к их объединению. По мере укрепления линии патриотизма и мудрости наше будущее видится светлым… Находясь на пересечении западно-европейской традиции с традициями как старого доевропейского, так и нового Востока, Россия имеет уникальный шанс в истории. Возможно, самой судьбой она избрана стать координатором главных мировых процессов… Но чтобы не оказаться жертвой, как говорят китайцы, «делящих мир тигров», необходима жесткая, в самом лучшем смысле этого слова «великодержавная власть» в России… С эгоистами, что думают только о благополучии своего мирка и кармана, Россия может сделаться данником или рабом более могущественных и сильных, умно и твердо управляемых держав.

Китайцы – старейшины мирового цивилизационного и культурного процесса… Они свято следуют правилу, которому их учил Янь Цзунь: «Искусство премудрого знания не спускается с небес, не выходит из земли. Оно внутри нас самих и в вещах вовне нас. Вникая посредством того, что таково само по себе, постигаешь всё сущее». Китай и его культура чрезвычайно интересны, а страна, словно могучая и сильная птица, вся устремлена в будущее, с каждым взмахом могучих крыльев набирая высоту.

Первые китайские космонавты – Фэй Цзюньлун и Не Хайшэн

Особенно больших успехов добился Китай, запустив в космос собственных астронавтов, став не только третьей в мире космической державой, но и всерьез нацелившись на лидерство в других областях современной технологии. Уверен, что в основе колоссальных успехов китайцев прежде всего лежит серьезная забота руководителей державы о своем народе. Это вызывает у людей гордость, доверие к политическому курсу его собственных вождей. Впечатляющие цифры цивилизационных успехов Китая приводит Ху Аньган, Директор Центра по исследованию положения в стране АОН Китая. Он пишет, что если брать за основу начало XX столетия, Китаю потребовалось около 100 лет, чтобы достичь среднего уровня доходов. Население с высокими доходами или выше среднего составляет 25 % населения мира (1470 млн человек). Говоря о перспективах, он заявляет (с полной уверенностью): если Китай затратит всего 100 лет, доведя за 1950–2050 гг. свое 1500–1600 миллионное население до уровня средних доходов, это можно будет рассматривать как великое «чудо» в развитии человечества. Но еще большим чудом, в случае осуществления их грандиозных планов, станет воплощение в жизнь принятого в 2006 г. собранием китайских представителей, Народным Собранием, плана создания общества всеобщей социальной гармонии в Китае.

Библиотека университета

Краткое пребывание в Пекине дало возможность посетить Великую китайскую стену и площадь Тяньаньмень, где мудрые вожди Китая развеяли коварные замыслы врагов разрушить то, что важнее любой стены – организацию власти в государстве… Проехав 8 городов (с севера на юг), посетив 4 их университета, я видел не «сказочный нефритовый мост, что вел прямо на небеса», но дивные мосты образования и науки, которые в будущем приведут Китай к невиданному могуществу и мировому лидерству. Прекрасные новые города вырастают везде и всюду, на месте старых, словно грибы после дождя. Есть там и великолепные дороги, подобных ранее я не видел ни в Европе, ни в Америке, многоуровневые развязки и мосты (4–5 уровней), о которых лишь могут мечтать Москва и Рим, потрясающие школы-интернаты, напоминающие то ли сказочный дворец Гарун-ар-Рашида, то ли виллы современных мультимиллионеров Америки и России, и многое-многое другое.

Школа-интернат в Китае

Великолепны голубые города на «острове знаний» в Гуанчжоу, где на площади всего в 17,5 кв. км сосредоточен «ударный кулак знаний будущего» – 10 новых университетов Китая. Потрясает то, что 90 процентов всей суммы, выделенной на строительство комплекса (а она равняется ни много ни мало 4,5 млрд долл.), выделило государство. Оно не копит деньги в своих подвалах, словно обезумевший Крез, но щедро дает на развитие образования и науки (при жестком неусыпном контроле). Темпы строительства необычайны: начали в 2003 году, а в 2005 г. все завершили. Причины столь бурного роста понятны. Чиновники там не воруют, богачи не вывозят, а ввозят деньги, вкладывая их в стройки, образование, науку, мудро следуя завету великого Сунь-ят-сена: «Не забывайте своей революции и всегда служите знанию». Готовя элиту, он обращал и к молодежи призыв: «Как важно быть энциклопедистом! При этом надо отделять правду от лжи и быть человеком высокой морали!» Обратим же взор на солнце Поднебесной – Китай, ибо от взаимоотношений двух великих стран и цивилизаций – России и Китая – будет зависеть очень многое в грядущем мире.

Площадь Тяньанмень

 

P. Post scriptum

«Жизнь подобна игрищам: иные приходят на них состязаться, иные торговать, а самые счастливые – смотреть; так и в жизни иные, подобно рабам, рождаются жадными до славы и наживы, между тем как философы – до единой только истины», – сказал Пифагор. Мы пришли для того, чтобы сделать мир краше, мудрее, справедливее… Хотелось бы увидеть плоды содеянного, и чтобы тех из нас, кто достоин, посетила заслуженная старость. В обществах, находящихся на ранней, примитивной стадии развития, приход старости означал скорую смерть. У зулусов вообще существовал жестокий обычай умерщвлять верховного вождя с проявлением у него первых морщин или седых волос. Поэтому вождь жил в мучительном предчувствии приближающейся старости. Так как за первым седым волосом следовала неминуемая смерть, вождь должен был готовиться к уходу из подлунного мира (Дж. Фрэзер). В Китае, Индии, Японии совершенно иные установки… Помимо того что там высок уровень образования и культуры там еще царит и подлинный культ почитания старости и стариков. Поэтому век африканца краток, а китаец, индус, японец живут долго. Вывод ясен: поколение, уничтожающее, унижающее отцов и матерей и бросившее на произвол судьбы детей, будет жалким поколением, губящим страну и обреченным на забвение. Его ждет катастрофа, как и страну, хотя бы они и встали «в позу гладиатора» (А. Грамши). Но и стремиться к старости так же нелепо, как искать загадочную «страну жизни» Дилмун. По представлению шумеров, там не знали ни болезней, ни старости, ни смерти. Не было там и женщин, которые бы говорили: «Я – стара», как не было и мужчин, что произнесли бы ужасную фразу: «Я – стар».

Лучше попытаемся, насколько возможно, отдалить убогую старость. «Было бы безобразием по собственному незнанию (или же лени. – В. М.) состариться так, – говорил Сократ, – чтобы даже не видеть по самому себе, каким способно быть человеческое тело в полноте своей красы и силы». Греки и римляне называли человека, не умеющего писать и плавать, «телесным и умственным калекой». Леонардо да Винчи советовал всем в юности обрести то, что возместит ущерб, причиненный старостью. Он имел в виду дочь опыта, мудрость. Но эта же самая мудрость остро необходима не только уму или духу, но и телу человека. У спартанцев или у древних китайцев следует учиться и культуре тела. Вовсе нет необходимости слепо внимать советам Платона (ходить зимой босиком и т. д.), учитывая, что порой такого рода обряды заканчивались смертью воспитуемых. Хотя в высшей степени желательно проявлять уважение к телу, как к источнику светлой мысли и радостей земных. Ликург абсолютно прав, говоря, что заботы о платье и тряпках – это удел лишь рабского сознания, свободные люди должны заботиться прежде всего о продолжении рода и поддержании идеальной формы.

Прожитая активно, чисто и разумно жизнь, как писал Цицерон, ведет к тихой, легкой старости… Именно такой, по преданию, была старость Платона, который в возрасте восьмидесяти одного года умер в тот миг, когда что-то писал…Такой же была и старость Исократа, который еще на девяносто четвертом году жизни написал книгу под названием «Панафинейская» и после этого прожил пять лет. Его учитель Горгий прожил 107 лет, ни разу не прерывая ни ученых занятий, ни своих трудов. Когда его спросили, почему хочет так долго прожить, он сказал: «У меня нет никаких оснований хулить мою старость». Даже Моисей прожил 120 лет, когда ангелы и архангелы «вынули его душу». Когда спросят нас, мы ответим: зрелость – лучшее время, когда умные собирают урожай из посеянных ими в молодости семян. То, что иные называют старостью, мы зовем зрелостью.

Фортуна

Вы скажете, мы требуем невозможного… Это не так. «Все древние философы требовали от человека не более того, на что способна его природа» (Цицерон). Мы все способны на многое… Разница между нами лишь в одном: одни растут, постоянно совершенствуясь, другие стоят на месте или деградируют. Отсюда и разные судьбы людей… В XIX в. немецкий философ И. Кант выражал надежду, что человеческий род «находится в постоянном движении вперед в отношении культуры», и «прогрессирует также к лучшему в отношении моральной цели своего существования» (в последнем мы не столь уж уверены). Он твердо верил, что «будущее может стать лучше». И эту мысль «сопровождает бескорыстное благоволение, даже тогда, когда мы сами давно уже будем лежать в могиле и не сможем собрать урожай с тех деревьев, которые отчасти посадили сами». Но в XXI в., по утверждению философа Ф. Фукуямы, на смену оптимизму приходит исторический пессимизм: «Двадцатое столетие – теперь уже можно говорить о нем в прошедшем времени – превратило нас в глубоких исторических пессимистов. Конечно, мы можем быть оптимистами в том, что касается наших личных дел, здоровья и счастья. По давней традиции, американцы как народ славятся тем, что смотрят в будущее с надеждой. Но если коснуться вопросов более масштабных, например, существовал когда-нибудь или будет существовать прогресс в истории, вердикт будет совсем иным. Самые трезвые и глубокомысленные умы столетия не видели причины считать, что мир движется к тому, что мы, люди Запада, считаем достойным и гуманным политическим институтом, – то есть к либеральной демократии. Самые серьезные наши мыслители заключили, что не существует такого понятия, как История, – то есть осмысленного порядка в широком потоке событий, касающихся человечества. Наш собственный опыт, по всей видимости, учит нас, что в будущем нас ждут новые и пока еще не представимые ужасы, от фантастических диктатур и кровавых геноцидов до банализации жизни из-за современного консюмеризма (торжество философии потребления. – В. М.), и беспрецендентные катастрофы – от ядерной зимы до глобального потепления. По крайней мере вероятность появления этих ужасов больше, чем их не появления». Нельзя не признать, что для подобных оценок у американского футуролога есть основания. И все же мы призываем вас быть оптимистами… Мир сей создан вовсе не для того, чтобы «бесить нас» (Вольтер), и, конечно же, не является «делом какого-то дьявола» (Шопенгауэр). Он – творение природных сил (возможно, Бога?!), но сделать его если не божественным, то зрячим, осмысленным, справедливым – наша задача!

Битвы будущего

С годами вино мудрости (как и вино жизни) становится вкуснее, ценнее, даже изысканее… «Sapiens semper beatus est» – «Мудрец всегда счастлив». Если же мы и предпочли в жизни следовать «досугу» («otium» – лат.), то лишь потому, что нам неотступно сопутствует любимое «дело» («negotium» – лат.) – служение России. Подобно Саллюстию, считаю, что моя Родина только выиграет в итоге того, что я использовал жизнь так, а не иначе. Пример Сенеки не вдохновляет. Хотя и смерть не страшит нас. Её ведь никому не дано избежать. Нет смысла мечтать, подобно Гектору: «О, если б настолько же верно стал я бессмертен и стал бы бесстаростен в вечные веки». Душа всех живущих отлетает к Аиду, а перед смертью все мы равны. Как сказал Марк Аврелий: «Смерть уравняла Александра Македонского с погонщиком мулов». Говорят, Александр искал в Индии «воду жизни» и даже нашел яблоки, продлевавшие жизнь жрецов до 400 лет. Но это ему не помогло, даже если это и была чистейшая правда. Тем более не стоит надеяться на то, что подобно Сизифу кому-то удастся обмануть смерть или заковать её в цепи, после чего все люди, вдруг, перестанут умирать, или что откуда-то появится прекрасная китайская богиня Сиван му и скажет нам, как сказала она герою, спасшему свой народ от бедствий: «Человек, который ничего не боится, вправе получить лекарство бессмертия! Проглотишь одну крупинку этого лекарства, будешь жить вечно и не стареть». В этом случае, понятно, речь идет лишь о памяти народа, в сознании которого живет образ героя-защитника.

К тому же, говоря откровенно, на наш взгляд, бессмертие, окажись оно даже и возможным, выглядело бы крайне утомительным занятием… Утверждают, что даже премудрый Соломон отказался выпить элексир бессмертия. А вспомним, как мучились Сивилла и Тифон, два обожествленных человеческих существа, на себе познавших, что такое бессмертие… Сивилла стала сморщенной старухой и вынуждена была жить в склянке, иначе её просто никто бы и не заметил (такой малой она стала). Тифон был удачливее, получив вместе с бессмертием юную Эос в супруги (о чем нередко мечтают мужчины в возрасте). Но, получив право на вечную жизнь, Эос и Тифон забыли попросить у небес и вечной молодости. А в результате оба были обречены вести жизнь медленно угасающих стариков. Правда, герою шумеров Гильгамешу все ж вроде бы удалось добыть волшебный цветок молодости, но его украла коварная змея (и омолодилась, проглотив сей цветок). Полагаю, вечная молодость – все же скорее свойство духа, нежели тела.

Харон – перевозчик душ через Лету в царство мертвых – Аид

О нашей же бренной жизни можно сказать и так: «Что такое мир? Всего лишь постоялый двор с двумя вратами. Войдешь в одни, через другие выйдешь». Да и «время человеческой жизни – миг». Но дело даже не в старости и смерти, их не избежишь, но в осуществлении возможности прожить достойно в любую пору отпущенного вам судьбой жизненного срока. Худо, когда старость хуже смерти. Видимо, в такое безрадостное время грек Теогнис и произнес слова, которые ныне порой слышишь из уст несчастных стариков России: «Лучше бы человеку не рождаться вовсе и не видеть света солнца, но уж если он родился, то лучшее, что он может сделать, – это как можно скорее пройти через врата смерти». И все ж хотя Розанов утверждал, что для русских «близиться к смерти» и «близиться к святости» почти отождествлено, составляя одно понятие, мы с ним не согласны. И уж тем более нельзя принять максималистски-убийственные слова «горлана революции» Владимира Маяковского: «Тридцать пять лет – уже старость». Нет, это младость, не торопитесь уходить. Постарайтесь чуть задержаться на щедрой ниве жизни. Следуйте примеру богоподобных греков, что от смерти не бегали, но и к ней на свидание не спешили. Как скажет в стихотворении один поэт:

«Умирая, не ропщи, а благодари богов», – говорил римлянин Марк Аврелий. Но и спешить в Аид никому не стоит. В одной аттической сказке дух Земли, ее хранитель, говорил юному герою: ты должен знать, что сама богиня Мира при рождении человека незримо ставит его свечу, длинную или же короткую; и не в его власти удлинить ее. Эта длина есть рок. Однако он может в каждую минуту своей жизни ее сократить или пресечь неразумными и преступными деяниями (действуя сверх Миры). Кроме того, в жизни бывают непредвиденные и грозные случайности. Помнишь, как тебя недавно едва не убило дерево? И тогда твой свет, раньше ровный, мгновенно затрепетал, замерцал – я это заметил и отвел грозивший тебе удар. Итак, рок, воля, случайность – вот из чего слагается наша жизнь. Так пусть воля поможет одолеть рок, а боги оберегут от случайности. Если и они не помогут, возможно, останется нечто, что подобно поющей голове Орфея будет продолжать прорицать, напоминая много лет спустя после смерти. Пока жив, следуй заповеди греческого поэта Архилоха, который призывал всех:

Лучше короткая, но яркая жизнь… Прожив жизнь эпикурейцем, получив, как гласит индийская мудрость, «свою награду в мире собственных дел», хотелось бы уйти стоиком… Говорят, день, когда он умирал, Эпикур считал счастливым, благодаря памяти о прошедшей жизни, прожитой хорошо и счастливо. Мудрый, говорил Чжуан-цзы, сам устанавливает день, когда он уйдет. Однако истинная мудрость в том, чтобы к этому последнему часу успеть сделать все намеченное, завершить главные дела твоей жизни. Может в чем-то прав и Сенека, сказавший (в его заочном споре с Эпикуром): «Так же точно никто, кроме него самого, не нужен мудрецу не потому, что он хочет жить без друзей, а потому, что может».

Смерть и сон

Мол, он, подобно Фидию, который, утеряв одну из статуй, нашел бы другую, так и он может заместить утраченную дружбу новой. Старых друзей заменить новыми трудно, но можно. Гораздо труднее прожить жизнь в честном и истовом служении великому делу, обретя в нем истинного друга, а не ту фальшивую её замену, которая является «не дружбой, а сделкой». Иные надеятся на получение славы за их земные деяния. Римляне считали, что почестями, воздаваемыми умершим, можно принести успокоение душам великих людей. Честолюбие и слава вовсе не привлекают нас, но всё же, возможно, у нас есть шанс на доброе слово и малую долю памяти со стороны честных и просвещенных потомков. И потом: если всех нас старость приближает к смерти, то, возможно, кого-то и к бессмертию. Хотя скажу честно: лишиться славы – это все равно, что лишиться будущей гробницы: ни о первой – не узнаешь, ни вторую – не узришь. Finis libri non finis quaerendi – «Книга окончена, но не окончено исследование». Китайцы говорят: «Книга не исчерпывает слов, а слова не исчерпывают мыслей». Тем более что и человечество продолжает создавать новые libri memoriales (книги памяти). Как сказал великий ирано-таджикский поэт и мыслитель Фирдоуси:

В заключение хотим привести слова К. Г. Юнга, некоторым образом близкие нам по духу и смыслу: «In confinio mortis (на пороге смерти – лат.) и на закате долгой, богатой внутренним содержанием жизни часто бывает так, что взгляду открываются непривычные горизонты. Человек, с которым это случается, живет отныне вне будничных интересов и перипетий личных отношений; он направляет свой взор поверх хода времен, в вековое движение идей». И хотя китайцы утверждают, что мудрый не будет обременять себя мирскими делами, ни к чему не стремится, но лишь «странствует душой за пределами мира пыли и грязи», хотя вроде бы резонно замечают, что жизнь имеет предел, а знанию нет предела, а потому, мол, «имея предел, гнаться за беспредельным гибельно», я не принимаю этих догматов. Напротив, говорю вам: не обременяя себя мирскими делами и трудами – как обретешь высшую Истину, не стремясь к необъятному – как узришь скрытое Знание, и, будучи смертным, как взойдешь на Небо. И если даже нет ни рая, ни ада, если блага и богатства лишь горсть пепла, а посмертная память и слава кончаются забвением, всё равно жизнь прожить надо достойно. Как говорят: vivendi scribendique unus finis! Кончить писать и жить в один миг!