Развитие туристического бизнеса на горнолыжных курортах Северного Кавказа

Общая логика развития туристического бизнеса на курортах Северного Кавказа может быть представлена следующим образом.

В нескольких «точках» (на «полянах» и «площадках») сфокусировался платежеспособный спрос и первые инвестиции

С 1992 г. по 1997–1999 гг. на курортах не строили гостиниц, работали только кафе, шашлычные и ларьки с хичинами (национальная балкарская выпечка). Туристы, которые приезжали кататься на горных лыжах и досках, альпинисты летом, – все проходили через площадки у нижних станций подъемников.

Доходность этих мест была столь очевидной, а спрос на услуги таким неудовлетворенным, что иногда в Приэльбрусье инвесторами становились сами туристы. Кому-то они давали в долг, с кем-то вступали в партнерские отношения: «Например, когда я строила, – мне москвичи помогли. Те, которых я знала, – туристы. Но я, слава Богу, в прошлом году рассчиталась». Где-то инвесторы участвовали в доле с местными, чаще – с уже опытными предпринимателями, где-то договаривались об оформлении земли на жителя поселка Эльбрус, а в качестве компенсации расплачиваются этажом или даже двумя в построенной на этой земле гостинице.

Похожая история – на Домбае. Из приведенного фрагмента интервью с одним из старожилов «шашлычного бизнеса», расположенного наверху, на третьей очереди канатно-кресельной дороги, видно, какое значение имел и имеет спрос в становлении туристической индустрии в горах: «А если здесь вода будет [имеется в виду водопровод], то и мы сделаем гостиницу. Потому что, знаете, как туристы просят? Лыжники ведь устают. Во-первых, устают, во-вторых, экономия денег. Они ночью ставят себе прожектора и катаются. Те, которые здесь остаются, те катаются. В аренду сдаешь если кафе, то 50 тыс. в месяц предлагают. С удовольствием берут, но я не отдаю. А если в год, то 600 тыс. Я думаю, что это тоже нормально. Просто мы не даем. И именно наш ряд просят [про «ряд» кафе вдоль маршрута горнолыжников и туристических экскурсионных групп при посадке на канатную дорогу, аналог «1-й линии» в Приэльбрусье], но никто [из нас] не дает, потому что мы и зимой, и летом работаем». Эти планы разделяются и другими представителями данного бизнеса: «Я сейчас второй этаж делаю, здесь комнаты делаю и прокат. Они просят [туристы]. Да, ночуют. Здесь гостиниц почти ни у кого нет, потому что воды нет».

На «сфокусированном» спросе и первых инвестициях выросли, заработали первые капиталы и опыт те несколько десятков предпринимателей, на которых и сейчас держится туристическая индустрия Приэльбрусья и Домбая

Подавляющее большинство сегодняшних участников гостиничного бизнеса в Приэльбрусье сами начинали или имели родственные или деловые отношения с бизнесом «на полянах» Чегета или Азау. Либо они, либо родственники работали в кафе, гостиницах, в прокате, на подъемниках. Вот несколько историй развития бизнеса на курортах, демонстрирующих как основные тенденции, так и некоторые типичные риски его ведения.

Приэльбрусье («Поляна Чегет»): «Вот так и начинал с вагончика в 1992 г. С киоска. Киоск был перед этой березкой [береза до сих пор стоит посреди выложенной тротуарной плиткой площадки открытого кафе]. Вот здесь столик. Потом притащил вагончик, посадочные места там сделал. За ним начал фундамент строить, в 2000 г. запустил кафе с односкатной крышей. Четыре года поработал, потом резко верх разобрал, построил второй этаж. Один год поработал, все это сгорело. Непонятная история, вероятно, что у жильцов замкнуло. Все по новой начал, через год с долгами “по уши” все запустил, все восстановил».

Домбай (площадка канатно-кресельной дороги): «Запустилась в 92. Сначала у нас будка была. Ничего мы не платили. Деньги только на оборудование шли, для себя работали. А потом потихоньку-потихоньку кафе открыли. Мы два раза уже здесь горели. Поджигали нас. Именно этот ряд [имеется в виду ряд, вдоль которого проходят все, кто переходит с подъемника на подъемник, см. рис. 6.2]»

Эти предприниматели стали политической силой, способной лоббировать формирование института собственности в  окалитетах

Ситуация с правами собственности достаточно непроста как в Кабардино-Балкарии, так и в Карачаево-Черкесии, хотя во втором случае она урегулирована несколько более благоприятным для бизнеса образом. В Кабардино-Балкарской Республике существует мораторий на приватизацию земли на 50 лет. Дополнительные сложности возникают в результате того, что земля на полянах и на площадках станций подъемников находилась и находится в особо охраняемой зоне. На территории национального парка «Приэльбрусье» расположены многие гостиницы «2-й линии» в Приэльбрусье. Схожая ситуация и на Домбае: «Сам Домбай и Теберда находятся в пределах заповедной территории. Граница идет зигзагом по склону. Одна сторона тротуара – муниципальная, другая – территория заповедника».

Тем не менее и в том, и в другом случае формирование прав собственности происходило достаточно активно. Можно выделить следующие этапы развития ситуации с правами собственности на горнолыжных курортах Северного Кавказа.

1. Предварительный этап – захват «полян». Это время кафе и шашлычных в вагончиках и под навесами – скорее внелегальная торговля, чем гостиничный и ресторанный бизнес. Почти 10 лет капитальных сооружений никто не возводил. Из интервью с хозяевами гостиниц следует, что строиться все начали после 2000 г. в Приэльбрусье, а на Домбае – в 2004–2005 гг. По свидетельствам хозяев гостиниц, первый этап формирования земельных отношений в Приэльбрусье начался в 1997 г. Были оформлены права собственности на несколько участков. В целом развитие бизнеса в его внелегальных формах поддерживалось местными властями. Один из муниципальных руководителей так оценивает результаты пройденного предпринимательским сообществом пути: «Но тот подход, который был у меня еще 10 лет назад, когда я говорил, что пусть они начинают с вагончиков и потом развиваются, был правильным».

В результате происходил процесс, аналогичный тому, который был назван Э. де Сото в книге «Иной путь» «контрактом на захват». Процесс протекал в формах, характерных в первую очередь для постепенного захвата, без ночных операций по занятию территории. Объектом «захвата» была территория, обеспечивающая наиболее благоприятный доступ к финансовым потокам в местах наиболее интенсивного движения туристов (в первую очередь, в рамках «1-ой линии» на Чегете, Азау и на Домбае). По сравнению с описанным де Сото у «контракта на захват» в данном случае были определенные особенности. Они были связаны в первую очередь с тем, что местные, поселенческие власти, а также некоторые государственные структуры, задействованные в сфере туризма, были с самого начала участниками данного контракта. Тем самым водораздел, который у де Сото проходит по линии «внелегалы – власть», в данном случае имеет другую конфигурацию. С одной стороны – внелегалы и органы местного самоуправления поселений, с другой – власти других уровней. При этом поселенческие власти во многом играют ту роль, в которой у де Сото выступают внелегальные организации – они формируют правила игры (или, во всяком случае, являются наиболее активными участниками данного процесса), обеспечивают их инфорсмент, а также являются посредниками и лоббистами во взаимодействии с другими уровнями власти.

2. Начало застройки самых доходных площадей на основе неформальных правил – практически реализация «контракта на захват», формирование неформальных правил выделения участков и закрепления прав собственности или пользования. В этот период курорты начинают застраиваться капитальными строениями. В 1999–2000 гг. строятся первые частные гостиницы на «Поляне Чегет».

Это был период создания и реализации формальных и неформальных правил регулирования земельных отношений. Задача участников бизнеса заключалась в том, чтобы закрепить за собой права собственности, защитить их от внешних притязаний, сохраняя преимущества при получении и оформлении земли за местными жителями. «По крайней мере, должна быть местная прописка, когда оформляешь землю. Я знаю, что каждому гражданину участок земли выделялся бесплатно… Писал заявление, его рассматривали, правдами и неправдами добился и оформил все. Сейчас у меня 700 квадратов, есть разрешение на строительство. Я строюсь, корпус возвел, крышей накрыл. …Правда, до конца бумаги еще не добили. Идет спор насчет вывода земель из национального парка в муниципальное владение. …Я успел вовремя оформить, оформил участок на жену 10 соток, участок, на мать оформленный, 7 соток, в поселке, там строюсь, и то, что у меня сестра построила на «Поляне Чегет», кафе там у нее, у них аренда».

В Приэльбрусье оформленная ранее частная собственность на некоторые участки была успешно оспорена в суде республиканской администрацией. Это сделало ситуацию с правами собственности еще более неопределенной. «Нам же дали сначала собственность, а теперь мы в воздухе висим. Судились с нами. …Земля “пока” в собственности. Пока налог, но мы не платим. Не могут разграничить никак. За те постройки, которые в лесу [«2-ая линия» на «Поляне Чегет»] – все аренду платят. Это аренда у национального парка… Поляну [ «Поляна Чегет», 1-я линия] хочет [поселок Эльбрус] себе забрать, а мы, пока они борются с национальным парком, ничего не платим».

Однако неопределенные права собственности не стали препятствием для реализации инвестиционных проектов, гостиницы продолжали строиться. Семья, проигравшая суд, на следующий год возводит еще два этажа по четыре номера на каждом, две новых гостиницы построила, три активно расширяет только в «1-й линии», как бы фиксируя свои «моральные права» на спорную территорию. Реализуется мотивация, связанная с тем, что де Сото называл «ожидаемой собственностью». Можно выделить несколько причин этого явления.

Во-первых, если ожидаемый доход за год или два сравним с необходимыми инвестициями, риски от реализации проекта оказываются не столь велики. Строительство гостиницы на 70 мест обходится в 15 млн руб., если строить с наемной бригадой строителей. Выручка от такой гостиницы в «1-й линии» с учетом проката и ресторана может составить эти же 15 млн в год. То есть, при хорошем сезоне, за два года можно вернуть инвестиции даже с некоторым запасом.

Во-вторых, капитальную постройку с меньшей вероятностью снесут. Местное сообщество (и предприниматели, и экономически, политически, этнически и по-родственному связанная с ними административная элита) осуществляет неформальную защиту такой собственности.

На Домбае также осуществляется реализация «контракта на захват». «Далеко не все эти кафе в собственности, некоторые построили просто так. Сейчас оформляют документы… В сезон половину откупить можно».

3. Упорядочение застройки, повышение определенности прав собственности, реализация функций поселений по развитию территорий курортов. Постепенно разграничение собственности, установившиеся правила игры, снижение завышенных ожиданий от прибыльности бизнеса, убытки от простоя туристов на канатных дорогах и сбоях в электроснабжении и водоснабжении, обостряющаяся конкуренция и прекращение роста потока туристов позволили администрации поселка Эльбрус приступить к упорядочению застройки, запрещению вагончиков и попыткам цивилизованной организации пространства. «Тот, кто, установив вагон, на протяжении 10–15 лет не смог развиваться, тот остается в числе малоимущих. Но те, у кого сейчас приличные гостиницы, те тоже начинали с вагончиков. Они зарабатывали и инвестировали заработанное в развитие бизнеса. В них поверили инвесторы, кто-то стал партнером, кто-то дал кредиты. Они раскрутились и стали такими, какие они сейчас. …Из них 70 % состоялось, а 30 % не состоялось».

При этом муниципальная власть поселка Эльбрус провела огромную работу по формированию собственности на землю и упорядочения прав пользования земельными участками. Нигде в республике больше нет такой ясности с землей сегодня. Своей твердой и последовательной позицией в данном вопросе власть в поселении смогла завоевать доверие бизнеса: даже если нет договора о собственности или аренды на 49 лет, «а они получили договор на 3 года или на 5 лет, – они абсолютно спокойны. Теперь они [предприниматели] уже насчет земли никуда не ходят, не жалуются. Никто у них землю не отбирает… Кстати, и у тех, у кого есть вагончики, землю не отбирают. Просто вагончики увозят… Это плохо, это жестоко и жестко, но без этого порядок навести невозможно».

Недавно пришедшая администрация Домбая запланировала строительство новой трассы. Создан генеральный план, который требует сноса части построек в «городках» около станций подъемника. При этом вопросы компенсаций за сносимые объекты не определены. «По проекту самое узкое место трассы – 40 метров, а самое широкое место – 60 метров. …С четвертого уровня вывезли 17 незаконных вагончиков. С самого Домбая вывезено 46 вагончиков. Мы сюда пришли для того, чтобы создать условия для отдыхающих. Нужно не только зарабатывать, но и вкладывать». Кроме того, власть предпринимает усилия по легализации бизнеса. «До нашего прихода к власти не было элементарного ввода в эксплуатацию гостиниц, люди налог не платили. И помимо того, что они укрывали налог, они скрывали и площадь, и сколько коек».

Сейчас на площадках подъемников в Домбае «фактор генерального плана» является одним из определяющих ситуацию с собственностью, а также с перспективами бизнеса в целом. «Вначале мы все боялись строиться. Но теперь я знаю, что я в генплан прошла, так чего же мне и не делать?… Ну, вот он хочет продать кафе, но он хочет за него 6 миллионов. …Кафе за 2–3 года оправдается. …Да, там за 3,5 миллиона тоже есть кафе. Да потому что не надеются. И в генеральный план новый не вошли». Подобная неопределенность негативно сказывается на инвестициях. Участники рынка, говоря о необходимости улучшения коммунальной инфраструктуры, отмечали: «Надо это, конечно, делать. Но пока этим никто не занимается, потому что боятся, что снесут под новый генеральный план».

Таким образом, хотя еще далеко не все вопросы упорядочения прав собственности на курортах решены, сложившаяся формальная и неформальная институциональная структура позволяет обеспечить достаточно динамичные условия для развития бизнеса и для повышения качества туристических услуг.

В Приэльбрусье сегодня существуют и собственность на землю (земельный налог – примерно 7–10 руб. за квадратный метр), и аренда от 40 до 100 руб. за квадратный метр. Аренда возможна как у национального парка (в основном это «2-я линия»), так и у поселка Эльбрус («1-я линия»). Неопределенность прав собственности на часть объектов сохраняется. Общая характеристика ситуации с собственностью на землю в Приэльбрусье представлена на рис. 6.3 (в исследование включены как действующие, так и строящиеся гостиницы). При этом рыночная стоимость земли по факту запретительная, 20–30 тыс. евро за сотку. Сделок по такой цене практически не происходит, а участки распределяются «гражданам поселения». Вторичный рынок – это в первую очередь рынок партнерских отношений, обмена инвестиций на долю в бизнесе.

Рис. 6.3. Права собственности на землю в Приэльбрусье

Домбай на настоящий момент в отношении формирования прав собственности выглядит несколько стабильнее, чем Приэльбрусье. Непроданных и нераспределенных участков земли здесь практически не осталось, вторичный рынок начинает понемногу формировать цену, и эта цена складывается в интервале от 10 до 20 тыс. евро за сотку. Но окончательно фиксировать зрелость института собственности можно будет тогда, когда этот вторичный рынок заработает в полную силу и на него сможет свободно выйти внешний инвестор.

 

Особенности туристического бизнеса на горнолыжных курортах Северного Кавказа

Если рассмотреть характер туристического бизнеса на горнолыжных курортах Северного Кавказа, то в нем можно выделить черты локализации и глобализации, сочетание определенной замкнутости и наличия значимых экстерналий для экономики региона. Основные характеристики данного бизнеса можно свести к следующим.

Горнолыжная индустрия в Приэльбрусье и на Домбае – во многом этнический бизнес [271]

Этнический бизнес осбенно характерен для гостиниц, расположенных либо в «1-й линии» и до последнего времени имеют неурегулированные права собственности, либо – на территории поселений, где участки в собственность оформлялись только для «граждан» этого поселения. Соответствующие данные представлены на рис. 6.4 (в выборку включены как действующие, так и строящиеся гостиницы). В Приэльбрусье представители небалкарского населения и «внешние» инвесторы, которые работают в долине, за редким исключением либо вступают в партнерские отношения с местными, либо арендуют землю у ГУП – национального парка.

Иногда даже собственность на землю не обеспечивает конкурентоспособность «приезжих», поскольку стоимость строительства и эксплуатации гостиниц для местных жителей существенно ниже, чем для тех, кто является новичком и в бизнесе, и на территории. Много гостиниц, инвесторы которых подошли к определению предполагаемой прибыли слишком оптимистично, не оценив риски неравномерной загрузки гостиниц в течение года, сейчас выставлено на продажу, количество продаваемых отелей разной величины в Приэльбрусье приближается к двум десяткам. Одна из гостиниц передана в управление. «Они [хозяева отеля] его с удовольствием продадут, но там, видимо, очень неэффективно были вложены деньги, около 8–10 млн евро потрачено. Но за эти деньги ее никто не купит. Более того, даже такого уровня гостиница была операционно убыточной. Только в этом сезоне местный парень вывел ее на рентабельность и в первый раз удалось выплатить дивиденды собственнику».

Рис. 6.4. Доля балкарцев в собственности гостиниц

Во многом бизнес носит семейный характер

Семейный характер бизнеса – один из важнейших факторов, обеспечивающих его повышенную конкурентоспособность по сравнению с внешними инвесторами.

Участие большой семьи в бизнесе своих членов:

• позволяет сокращать издержки;

• позволяет более эффективно обеспечить выживание в летний период;

• является заменой страхования и дешевым источником финансирования одновременно.

Видимо, именно дополнительная оптимизация рисков за счет родственных социальных сетей объясняет то, что практически все гостиницы «1-й линии» «Поляны Чегет» и большинство объектов на «Поляне Азау» с неопределенными правами собственности являются семейным бизнесом. Это свойство гостиниц «1-й линии» повторяется и на Домбае, на площадках второй и третьей очереди подъемников.

Семейный характер бизнеса дополняется существованием семейных сетей. Часто ряд взаимосвязанных бизнесов – несколько гостиниц, маленькие подъемники, ратраки, сопутствующие бизнесы – принадлежит родственникам. Так, в Приэльбрусье по крайней мере семи семьям принадлежит больше одной гостиницы. На Домбае больше пяти кафе с микрогостиницами и прокатом на второй очереди, вдоль основного «финансового потока» принадлежит носителям одной фамилии. Вот один из вариантов семейной сети, которую характеризует хозяйка кафе на Домбае: «Это моя частная собственность. А это и то – моего брата. И внизу, на следующей очереди есть кафе, там и гостиница строится, там вода есть. Это сестра наша строится, на следующей очереди. У нее семь номеров, номера люкс она делает. …А он, знаешь, почему хочет продать? Потому что у него только девочки, мальчиков нет. Он единственный мужчина в семье. А у меня сын есть, дочка есть, сыну я внизу прокат сделала, вот это его бизнес».

Семейный и клановый характер бизнеса не помешал, а, скорее, даже помог тому, что в Приэльбрусье, в достаточно сложной институциональной среде, с использованием неформальных институтов там, где формальные институты не работали, возникло сообщество предпринимателей, связанных между собой конкуренцией и одновременно взаимной поддержкой, активно перенимающих друг у друга новации. Как показал анализ международного опыта (например, промышленных округов в Италии), такие сообщества способны к успешной модернизации за счет внутренних ресурсов, тогда как «чужаки» плохо вписываются в подобные структуры (что также подтверждается опытом Приэльбрусья).

Административный ресурс необходим для защиты бизнеса

В условиях недостаточной определенности прав собственности и значительной роли неформальных институтов наличие поддержки административного ресурса у большинства участников рынка является необходимым условием ведения бизнеса. В случае с «балкарским» бизнесом он трудно отличим от факторов семейственности и этничности. «Практически все друг другу родственники». «Неместный» бизнес так или иначе связан с силовиками (в том числе и бывшими), республиканской или федеральной элитами.

Ситуация на Домбае во многом аналогична. Предложение купить кафе рядом с подъемником включает административный ресурс «в комплекте» с другими составляющими покупки: «Если вы будете работать, если не скажете, что кафе держат приезжие, то вас даже теребить не будет никто. К нам не заходят. Бывает, но не сильно. Вы только “визиточку” [визитка родственника, который работает в окружных силовых структурах крупным начальником] оставьте себе. Это ваша “крыша” будет». При этом стоимость бизнеса может существенно зависеть от того, насколько этот ресурс силен, колеблясь от двух до четырех объемов годового дохода.

Обеспечение безопасности является коллективным благом

Родственные связи, административный ресурс и этническая консолидация позволяют решить и проблему безопасности. Сообщество предпринимателей, пронизанное социальными связями с местными жителями, а также обладателями административного ресурса, способно эффективно обеспечить безопасность своих клиентов. Безопасность становится таким же семейным делом, как и сам бизнес. Если в какой-нибудь точке туристической зоны в Приэльбрусье возникает напряжение, обычно связанное с молодежью, в течение нескольких минут срабатывает цепочка «администратор гостиницы или кафе – администрация поселка – старшие родственники тех, кто создает проблему – конфликтующие местные жители». Раздается телефонный звонок, кто-то подъезжает и – конфликт прекращается. Спокойствие туристов жизненно необходимо для бизнеса.

В этих условиях возникает большой вопрос, насколько целесообразны попытки подмены подобной самоорганизации внешними официальными институтами обеспечения безопасности, например туристической полицией. Не очевидно, что они будут более эффективны в решении вопросов безопасности, но трансакционные издержки для бизнеса, безусловно, повысятся. «Те, кто отвечает за “антитеррор”, силовики, требуют журнал антитеррора и еще чего-то. Например, нас заставили сделать видеонаблюдение, говорят, что обязательно. Говорят, что у нас должна быть лицензированная охрана. А зачем мне охрана? Я и сам могу охранять, но они этого не понимают. Говорят, что тебе положен дворник, т. е. тот, кто ворота открывает и закрывает. Они предлагают, чтобы я хорошую цену заплатил за специальных лицензированных охранников».

Предприниматели начали покупать труд, услуги и товары на глобальном рынке, и это оказывает существенное влияние на местный рынок труда

Развитие туристического бизнеса постепенно ведет к профессионализации и интернационализации персонала и менеджмента. Это хорошо видно на примере Приэльбрусья. При том, что бизнес по-прежнему в основном носит семейный характер, наем профессионального управляющего, особенно в крупных гостиницах, как видно из диаграмм, представленных на рис. 6.5, скорее является правилом, чем исключением (использованы данные по примерно 70 % действующих гостиниц в Приэльбрусье).

Рис. 6.5. Наемные управляющие и собственники в руководстве гостиниц

При этом среди наемного персонала есть не только жители поселения, но и представители Тырныауза, Нальчика, Прохладного, Баксана, есть приезжие из Пятигорска и Ростова-на-Дону, есть даже выходцы из стран СНГ (управляющий одной из гостиниц, в общем-то семейного бизнеса, – узбек, который приехал из Ташкента и получил гражданство в РФ, купил в Тырныаузе квартиру). Приэльбрусье как точка роста становится центром притяжения как местной, так и «внешней» рабочей силы. Разница в доходах жителей поселков Приэльбрусья и других балкарских районов часто отмечается в разговорах.

Четко просматривается тенденция: там, где бизнес семейный и управляют гостиницами сами собственники, меньше процент персонала из других регионов. Это связано не только с тем что хозяева-балкарцы плохо относятся к наемному персоналу из других регионов, просто у них больше личных, человеческих обязательств по отношению к родственникам и соседям. Один директор-хозяин жаловался, что и «не уволишь никого» – «все родственники, у всех трудная жизнь».

Нанят управляющий – ситуация меняется, сотрудники набираются на открытом рынке труда. Как видно из диаграммы на рис. 6.6, различия действительно значимы и четко характеризуют выход процессов, идущих на рынке труда, из семейно-клановых рамок.

Рис. 6.6. Политика по найму персонала собственника-управляющего и наемного управляющего

Открытый характер рынка труда влияет и на мотивацию местных жителей, которые в определенной мере чувствуют себя «рабочей аристократией»: «Местные здесь работу ищут уже выборочно. Даже если это будет 20 тысяч, на стройку они не хотят. Хотя можно убедить их в том, что от некоторых видов работ, от которых они отошли, доходность со временем будет выше, чем от гостиниц. Мы и строительством никогда не занимались до последних 30–40 лет. Мы занимались скотоводством. Но на сегодняшний день скота стало в разы меньше. В пределах до 30 тысяч было.

Овец примерно в пределах 3-х тысяч, а туристов в пик – где-то 5–6 тысяч». Механизм перехода «с овец на туристов» и необходимости большей специализации в хозяйственной деятельности хорошо виден из следующего высказывания: «Сейчас небольшое хозяйство осталось: корову держу, теленка. Голов 10–15 овец. А раньше было больше. 70–80 овец, с десяток крупного скота. Но сейчас это невыгодно. Со временем это отойдет. Кто-то один будет держать столько, чтобы хватило всем. А так, только для себя держим. В большом количестве держать смысла нет. И то мне перед работой надо часов в шесть встать, скотину посмотреть, после этого душ принять. Пока везде сходишь, время это занимает хорошее. Так можно недельку поработать, месяц, а больше не выдержишь».

Привлечение внешнего персонала, гибкость трудовых отношений характерны и для Домбая. «У нас местных нет почти. Есть те, которые… на лето остаются. Их трое, но они тоже из Черкесска, из Кисловодска. Из Ставрополья бывает иногда. Из Пятигорска бывает. У нас же сезонная работа. Сейчас я набираю, а в марте уже начинаю распускать. Кто не хочет оставаться или еще раз приезжать, те уходят. А так, в основном, одни и те же получаются. На пять месяцев набираю. Некоторые начинают в марте уходить, некоторые в апреле».

Развиваются современные формы работы с клиентами

Предприниматели сочетают широко известные местные традиции гостеприимства с вполне современными формами работы с клиентами. Почти все гостиницы в Приэльбрусье и на Домбае имеют свои сайты. Заказ номеров, в том числе на десять новогодних дней, происходит через сеть. Вот один из примеров организации работы с клиентами: «…у меня с годами очень большая клиентура набралась. Они своим друзьям рекомендуют. У меня в ноябре на весь зимний сезон уже все занято. Я пишу им, я по интернету общаюсь с ними. Пишу – будешь брать, тебе оставлять. Я сам их предупреждаю, что места кончаются. У меня в каждом номере интернет входит в стоимость номера, тогда еще WiFi не было. Нормальные номера, со всеми удобствами, средний класс. Есть такие [туристы], которые у меня Новый год уже четвертый раз отмечают. Новый год у них традиция. Я их с распростертыми объятьями встречаю, с большими скидками, не в ущерб себе, конечно, таких клиентов нельзя терять. Как к себе домой, они уже знают, в какой номер».

Мультипликативный эффект туристического бизнеса проявляется во многих секторах экономики

Развитие гостиничного бизнеса привело к постепенному формированию рынков сопутствующих услуг.

1. Пассажирские перевозки. В Приэльбрусье, например, они дают работу нескольким сотням человек – это и такси, и микроавтобусы, доставляющие лыжников из гостиниц на склоны, и трансфер из Минеральных Вод или Нальчика, который в сезон обеспечивает пассажиропоток около 500 человек в день. Многие жители Нальчика и региона Кавказских Минеральных Вод зарабатывают на этих перевозках.

2. Поставки продуктов. Их основной источник – это Нальчик (рынок) и восточное Ставрополье (мясо). Требования к объемам и регулярности поставок местные производители не выдерживают, собственное мясо идет в начале сезона, а потом постепенно крупные поставщики вытесняют фермеров. «Все, кто привозит продукты, – все из Нальчика, потому что местные этим не занимаются. Все перекупщики. Чабан режет, продает на рынок, они забирают с рынка – это уже третьи руки получается. Я точно знаю, что все мясо покупается на рынке. … 90 % рестораторов закупают одни “задки” и “спинки” [именно эти части туши барана принято пускать на шашлыки]. Поэтому нужны объемы, в сезон Приэльбрусье “съедает” до 3 тонн только баранины, а это примерно 15 тысяч голов за сезон … В Нальчике мясо 180 руб. за килограмм стоит. В селе, кто зарежет, по 140–160 продает, чтобы не везти…». Конкуренция приводит к победе сильнейших. «Поставщик мяса у нас один, монополист. Многие пытаются. Ходят по всем кафе – давай я буду мясо привозить. Хорошо – давай. Не знают, что все деньги трудно делаются. В четыре часа вставать. Два рейса сделают и исчезают – там оказывается копейки.

Он и сейчас работает, монополист». Некоторые гостиницы комбинируют: баранина из Ставрополья, говядина своя, почти все используют на кухне местные овощи, закупая только бакалею и алкоголь.

На Домбае тоже «у местных покупают продукты, если только срочно потребуется, – айран или сыр, картошку, может. А так, в основном, на базах». Хотя есть и исключения: «Мясо у нас свое в основном. У зятя в хозяйстве берем. Ферма-то большая, там и бараны, и коровы».

3. Продажа вязаных вещей. Однако этот рынок нельзя назвать развивающимся. Еще в 1990-х гг. сильно упали цены. Цена, по которой балкарским женщинам удается продавать вязаные вещи, смехотворно низка. Это очень трудный хлеб по двум основным причинам – низкое качество шерсти и вытеснение качественной европейской и дешевой китайской продукцией.

4. Лыжный прокат и продажа снаряжения. «Альпиндустрия» – один из лидеров российского рынка горнолыжного и альпинистского инвентаря – держит магазин на повороте к «Поляне Чегет» с трассы «Эльбрус – Азау».

5. Строительный бизнес. Строительные бригады со всей республики, особенно из Верхней Балкарии, работают каждое лето на стройках и ремонте гостиниц в Приэльбрусье. «Из Безенги и Верхней Балкарии нам яков поставляют – по 160 руб. килограмм. У них люди разъезжаются по шабашкам, пасти некому. Ребята здесь работали на шабашке – но им через месяц нужно сменить пастухов». В Верхней Балкарии заработки на стройке в Эльбрусском районе являются одним из основных источников для покупки автомобилей и строительства домов.

6. Информационные технологии. Почти в каждой гостинице есть доступ к скоростному Интернету, часто WiFi. Именно Приэльбрусье, а не столица республики, является центром развития современных информационных технологий в регионе. При этом различия носят качественный характер. В Нальчике найти кафе со стабильно работающим беспроводным Интернетом в 2010 г. не удалось.

 

Риски безопасности, общие для всей туристической индустрии Северного Кавказа

Основные риски, связанные с любой туристической деятельностью в данном регионе, определяются проблемами с обеспечением безопасности туристов. Любые ситуации, создающие угрозу жизни либо безопасности отдыхающих, могут подорвать не только экономику того конкретного курорта, где это происходит, но и имидж Северного Кавказа как туристического региона в целом.

Трагические события в Приэльбрусье еще раз подтвердили реальность подобных рисков. После расстрела туристов в Заюково 18 февраля 2011 г., подрыва канатной дороги на Эльбрусе в следующую ночь, обнаружения заминированного автомобиля около гостиницы «Поворот» на «Поляне Чегет», введения режима контртеррористической операции, запрета на въезд туристов и установки нескольких КПП на трассе, отдыхающих, естественно, в Приэльбрусье почти не осталось. Это подтверждают результаты телефонного опроса: в гостинице на 24 места осталось на 24 февраля двое отдыхающих, которые планировали уехать на следующий день, в другой такой же гостинице – никого, в гостинице на 70 мест выезжали последние 10 отдыхающих.

По оценкам Узеира Курданова, главы поселка Эльбрус, бизнес в день теряет по 8 млн руб.

В этом смысле и горнолыжный кластер, и существующие курорты находятся в одинаковом положении – если будут риски для жизни туристов, никакой туристической индустрии в регионе быть не может. Обсуждение альтернатив и рисков в следующих нескольких параграфах актуально только в том случае, если на территории курортов не ведется террористическая деятельность.

 

Риски реализации проекта горнолыжного кластера

Опираясь на анализ состояния горнолыжных курортов в Приэльбрусье и на Домбае, попытаемся сформулировать возможные риски, которые несет проект создания горнолыжного кластера на Северном Кавказе для двух существующих курортов.

Конкуренция за клиента

Если в рамках кластера будет построен хотя бы один курорт из пяти, например Архыз мощностью 17 тыс. чел.; если там удастся создать приемлемый уровень сервиса и безопасности; если не допускать перебоев с водой и электричеством, гарантировать наличие снега на всем протяжении сезона за счет ввода в эксплуатацию систем оснежения, то отток туристов из Приэльбусья и Домбая в пользу нового курорта неизбежен. Отток коснется прежде всего наиболее платежеспособных клиентов, которые и создают основной спрос на развитие инфраструктуры и качественного сервиса на существующих площадках. Это произойдет в условиях, когда, как показал предшествующий анализ, падение спроса уже началось. Уже сейчас «здесь, в принципе, много гостиниц продается, но я не видел, чтобы кто-нибудь купил». При появлении столь мощного искусственно выращенного конкурента стагнация и деградация туристического бизнеса на существующих курортах неизбежны.

Конкуренция на рынке труда

Давление на существующие курорты коснется и рынка труда. Каким образом на новый курорт будет привлечено около 10 тыс. работников (и это с учетом только Архыза)? Причем – быстро. Самый легкий путь – завоз работников, но и в этом случае, скорее всего, придется поднять заработную плату, например, до 1000 руб. в день против 500 руб. на Домбае и в Приэльбрусье и переманить более или менее подготовленный персонал. Опять же, существующим курортам останутся худшие.

Административное давление

Очевидно, что на строительство и функционирование масштабных курортов в рамках горнолыжного кластера будет обращено пристальное вниманием высокопоставленных чиновников, информация об их успехах будет включаться в отчеты и влиять на оценку деятельности тех или иных должностных лиц. Кроме того, инвесторы, привлеченные в данный проект на государственном уровне, будут требовать создания условий для гарантированной окупаемости. В этих условиях Приэльбрусье и Домбай могут стать нежелательными конкурентами, которые не позволяют реализовать «дело государственной важности». В такой ситуации вполне возможно искусственное обострение факторов, выталкивающих туристов из существующих курортов и заставляющих их делать выбор в пользу новых. Вряд ли стоит сейчас предполагать, в каких конкретных формах это может происходить. Однако с учетом того, какие методы используются на Северном Кавказе для разрешения хозяйственных споров и достижения конкурентных преимуществ, действия, направленные на подрыв конкурентоспособности Приэльбрусья и Домбая, могут носить достаточно агрессивный и провокационный характер.

Разложение предпринимательской среды

Появление бюджетных денег, причем больших, на любых рынках, в том числе и в туристическом бизнесе, запускает процесс негативной трансформации предпринимательской среды. Вместо конкуренции за клиента в центре внимания оказывается конкуренция за бюджет, и если бюджет не получишь ты, его получит твой конкурент, и тогда его преимущества станут недосягаемы.

Разрушение предпринимательской среды – самое печальное последствие реализации проекта горнолыжного кластера: можно вернуть клиентов, восстановить рынок труда и создать конкурентные условия. Но неоткуда будет взять людей, которые будут готовы снова работать так, как работали последние 20 лет, ожидая капитализации создаваемых активов. Второй раз люди могут не поверить в светлое капиталистическое будущее.

Обострение социального напряжения и конфликтного потенциала

В условиях деградации существующих курортов с высокой вероятностью можно ожидать обострения социального напряжения в связи с частичной потерей рабочих мест, снижением (возможно, в разы) подушевых доходов; ликвидацией малого бизнеса, включая и отрицательный мультипликативный эффект – работу потеряют строители, поставщики продуктов питания, водители такси и маршруток, некоторые фермеры. Возможна активизация этнических и религиозных конфликтов, экстремистских и террористических проявлений, в том числе – против новых курортов, ведь «очаговая модернизация» в Приэльбрусье и на Домбае сдерживает и криминал, и насилие в этих регионах.

Трудно прогнозировать судьбу нового курорта, выбранного победителем на государственном уровне. Ключевой вопрос: окажется ли курорт (курорты) заполнен, и будет ли это заполнение достаточным для окупаемости инвестиций и устойчивого функционирования бизнеса? Грамотной оценки реального спроса на услуги курортов в рамках «горнолыжного кластера», их конкурентоспособности по сравнению с зарубежными аналогами проведено не было. Тем самым риск завышенной оценки потенциальной прибыльности данного бизнеса существует (вспомним, что даже внешние инвесторы в гостиничный бизнес Приэльбрусья, рисковавшие своими деньгами, существенно переоценили отдачу от вложенных инвестиций). Если этот риск реализуется, есть вполне реальная вероятность, что новый курорт превратится в дотационное предприятие, в источник обогащения менеджмента, с деградирующим сервисом и без перспектив благоприятного позиционирования на рынке. То, что такая перспектива реальна, показывает пример Кисловодска, туристический комплекс которого медленно разрушается, имея 15 тыс. коек в своем фонде и несколько месяцев в году почти 100 %-ной заполняемости.

Таким образом, воплощение в жизнь проекта горнолыжного кластера несет в себе значительные риски выживанию существующих курортов, при этом не гарантируя успешное развитие туристического бизнеса во вновь построенных. При реализации негативного сценария могут быть разрушены сложившиеся очаги модернизации и не создано новых. С подобными рисками нельзя не считаться.

 

Риски для развития на базе существующих курортов

В то же время развитие на базе существующих курортов также не свободно от проблем и рисков. Барьеры на пути их развития можно разделить на два типа – технические и институциональные.

Институциональные риски

Начнем с институциональных рисков, которые будут рассмотрены на примере Приэльбрусья. Институциональные риски можно разделить на две группы.

1. Этнополитический конфликт. Сегодня существует хрупкое равновесие, при котором балкарцам удается сохранять «командные высоты» на муниципальном уровне, обеспечивать защиту собственности и бизнеса. Однако это не устойчивое равновесие. Национальный конфликт существует и носит ярко выраженный политический характер. При этом республиканские власти претендуют на более деятельное участие в распределении ресурсов и статусов, связанных с туристическим бизнесом. Большие трудности встретил проект развития горнолыжного комплекса в районе Тырнауза, постоянно оказывается политическое давление на муниципальных лидеров. В мировом опыте немало свидетельств того, что этнические различия тормозят развитие экономики. Однако наиболее негативно данный фактор действует в том случае, если не урегулированы «правила игры», в первую очередь права собственности.

2. Неурегулированность прав собственности на некоторые участки (Поляна Чегет, частично – Поляна Азау). Тормозятся и инвестиции хозяев объектов, и внешние инвестиции, и возможная реструктуризация этих площадок. Особенно негативно влияет неурегулированность прав собственности при усиления риска изменения баланса сил в регионе. Есть опасность, что при изменении существующего равновесия сформированные формальные и неформальные правила перестанут действовать, начнется тотальный передел собственности, а это резко отрицательно скажется и на бизнесе, и на общей безопасности в регионе.

Технические риски

1. Горнолыжная инфраструктура. Из проведенного выше анализа следует, что именно пропускная способность трасс и подъемников в наибольшей степени лимитирует развитие бизнеса на северокавказских горнолыжных курортах. В Приэльбрусье новая канатная дорога позволила несколько улучшить ситуацию, хотя и не разрешила ее полностью. По имеющимся свидетельствам, при большом наплыве туристов ожидание в очереди до 40 минут сохраняется. При этом застройка вокруг «Поляны Чегет» ведется из расчета того, что вместо двух старых канатно-кресельных дорог будет построена новая. Соотношение вместимости гостиниц и пропускной способности горнолыжной инфраструктуры хорошо видно на рис. 6.7.

Рис. 6.7. Пропускная способность подъемников и гостиниц Приэльбрусья

На Домбае, судя по всему, проблема не столь остра, поскольку построена новая австрийская канатная дорога (2400 чел. в час, действуют три очереди). Тем не менее и там вопрос до конца не решен. «Многое канатка решила. Как только ее построили, людей в два раза больше стало. В разгар зимнего сезона очереди бывают, не такие, конечно, как раньше, но есть».

Однако даже если в определенной мере и снялась проблема накапливания очередей на подъемниках, появились проблемы скопления людей на трассах, и это небезопасно. Стоит задача как прокладки новых трасс, так и повышения безопасности действующих. Обеспечение безопасности горнолыжников требует достаточно серьезных инвестиций в различные виды сооружений – подпорные стенки, лавинорезы и т. п.

2. Общая инфраструктура. Можно констатировать, что практически вся инфраструктура, начиная от аэропорта в Минеральных Водах и кончая водоснабжением и автомобильными парковками на курортах, не справляется даже с тем небольшим количеством отдыхающих, которые сегодня предпочитают кататься на горных лыжах на Северном Кавказе.

Перебои с водой и электричеством случаются в периоды особенно активного наплыва отдыхающих, вызывающего перегрузки в коммунальных системах. В первую очередь это наиболее важные для успеха сезона первые 10 дней года. Подобные ситуации, естественно, вызывают недовольство и отток туристов. Предприниматели терпят значительные убытки и вынуждены делать дополнительные вложения в резервные источники коммунальных услуг. Вот несколько характерных высказываний: «На Новый год воды не было, туристы деньги забрали и ушли… Восемь дней у нас воды не было. Никто не ответил, мы понесли убытки большие». «У меня есть котлы электрические в запасе, есть дизельные. Есть движок запасной. А зимой часто отключается свет. …Весь здешний бизнес ждет 10 новогодних дней. А в прошлом году как раз в разгар этой недели “канатка” отключилась. И свет отключили. Пока я дизель привез, пока настроил. …Туристы начали возмущаться. Например, у меня 5 номеров уехали. Но это не только у меня – по всему Домбаю… А в самый разгар сезона утром и вечером воды не хватает. Если у меня 100 человек заселилось, тот, кто первый встал, тот и искупался. У меня насосы еще есть, а у соседей утром и вечером зимой почти воды не бывает».

На площадках около станций подъемников на Домбае инженерная инфраструктура находится в зачаточном состоянии. Как следует из приведенных выше выдержек из интервью, отсутствие воды серьезно тормозит развитие здесь гостиничного бизнеса, при том, что он активно востребован. Технически решать вопросы инфраструктуры с учетом особенностей рельефа достаточно сложно, хотя сейчас при поддержке и под давлением местных властей они так или иначе начинают решаться.

Еще одна, практически не решаемая инфраструктурная проблема – парковки. Вот как выглядит ситуация в Приэльбрусье: «Если трассы не завершены, то парковок просто нет. Раньше людей завозили большими автобусами, сейчас по 2–3 человека приезжает на машине. Приезжают люди, бросают машину за 3 км и пешком идут. Могут поцарапать твою машину, но даже если ничего не произошло, то бросить хорошую машину где попало – это дискомфорт».

3. Режимные ограничения в прилегающих к курортам местах. Плохо отрегулирована проблема пограничного контроля. Часть ущелий, в которых зимой могли бы жить горнолыжники, а летом-альпинисты, практически отрезана пограничными постами. «Попробуйте проехать в боковое ущелье. Приезжал один инвестор из Нальчика, который хотел поехать и посмотреть на лагеря, у которых акции выставлены на аукцион. Вместе с главой администрации они не смогли проехать».

 

Создание условий для полного раскрытия потенциала Приэльбрусья и Домбая как альтернатива проекту горнолыжного кластера

Развитие существующих курортов может быть быстрым и эффективным. Предприниматели научились строить гостиницы за межсезонье, у них появились крупные институциональные инвесторы среди партнеров. Один из проектов, который мог бы вывести Приэльбрусье на новый уровень – развитие комплекса на 35 тыс. мест, с трассами и городком для жизни персонала в районе Тырныауза с возможным использованием городской инфраструктуры, – серьезно обсуждался с инвесторами из Азии. В отличие от «горнолыжного кластера» этот проект не предполагал особых, чрезвычайных мер государственной поддержки.

Но и потенциал горнолыжных курортов Северного Кавказа в существующих границах далеко не исчерпан. С учетом экологических ограничений максимальная суммарная емкость Приэльбрусья и Домбая составляет 25 тыс. чел. единовременно против сегодняшних 10–15 тыс. Без угрозы для состояния окружающей среды фактически можно удвоить число отдыхающих. Но для этого необходимо снять или смягчить те риски и ограничения в развитии курортов, о которых было сказано выше.

1. Окончательно урегулировать права собственности. Это позволит решить две основные задачи:

• уменьшить неопределенность экономической деятельности, сделать доступ на рынки более открытым, поскольку компенсирующие неопределенность механизмы (административный ресурс, семейные сети и т. п.) станут не столь важны;

• создать условия для частных инвестиций в горнолыжную инфраструктуру.

2. Обеспечить условия для активизации инвестиций в специализированную горнолыжную инфраструктуру. Не предлагается финансировать эти инвестиции за счет бюджетных средств – подобный вариант, во многом реализуемый сейчас, несет в себе значительные риски (в т. ч. завышения стоимости строительства и оборудования). Однако они могут осуществляться при поддержке государства, на основе различных форм государственно-частного партнерства.

3. Осуществить государственные / муниципальные инвестиции в инфраструктурные объекты, не имеющие узкоспециализированного характера: аэропорт, дороги, коммунальные услуги и т. п.

4. Осуществлять упорядочивание застройки и развитие территории курортов на основе взаимодействия местной власти и предпринимательского сообщества. Подобное взаимодействие может быть налажено как в рамках каждого из курортов, так и на более широкой территориальной основе, охватывая основные туристически привлекательные территории северокавказских республик.