Не разбирая дороги, то и дело поскальзываясь и падая, цепляясь одеждой за осклизлые и скрюченные, свисающие со стен и потолка корни, беглецы двигались по темному коридору подземелья. Васе казалось, что сердце его сейчас остановится, не вы держит гонки и страха, но стремительно удалявший ся глухой перестук Ваниных шагов, самого Вани во тьме кромешной различить было невозможно, заставлял Васю бежать быстрее. Спасительная мысль крепила Васю надеждой: "Впереди Юрьев монастырь! Покаемся перед отцом Сергием, все как есть ему расскажем. Он мудрый, он поймет! " В темноте Вася с размаху налетел на остановившегося Ваню и врезался ему головой в живот.

- Ты что, ослеп! - завопил от боли Ваня, хотя в такой темноте Вася был ничуть не лучше слепого. А может, даже не столько от боли вопил Вань ка, сколько от злого отчаянья.

- Ход обвалился, понимаешь, хода нет! Дальше только земля, пропали мы теперь!

Ужаснувшись близкому их концу в страшном черном тупике подземелья, Вася в отчаянье припал головой к осклизлой мокрой стене, оплетенной узловатыми корнями, и... исчез с глухим шорохом. Ваня растерянно огляделся, присел и стал ощупью, на коленях, продвигаться туда, где пропал Вася, надеясь отыскать яму, в которую свалился друг. Но ямы он не находил. Руки наткнулись на жесткие корни, потом еще какие-то корни, Ваня выпрямился, нога ступала все дальше и дальше в казавшуюся нерушимой, всю заплетенную корнями стену. Ваня просунул голову между корней, и глаза его зажмурились от внезапно хлынувшего потока света. На земле, привязанный к веревке, лежал круглый студенческий фонарик, а рядом всхлипывал счастливый Вася.

Шум позади них разом вернул мальчишек в действительность. Ваня велел другу сидеть на месте, а сам с выключенным фонариком вновь продрался сквозь занавес из корней.

- Митя, сюда, - тихо окликнул он задыхавшуюся и цеплявшуюся за корни стены тень, следом слышалось хриплое дыхание Прохора. Ваня включил фонарик.

Казавшийся ослепительным свет выхватил каменную кладку подземелья, толстую дубовую крепь, подпиравшую низкий свод. Крепежные стойки кое-где подгнили, по белесой древесине стекали черные капли воды. Одна из прогнивших стоек, сломавшись, видимо, обрушила земляной свод на пути в Юрьев монастырь. Размышлять беглецам было не когда, слышался шум погони.

- Бежим! - прошептал Ваня и первым кинулся по коридору, Прохор, не оставляя татарам следа, спешно сматывал веревку. Цепочка беглецов стремительно уходила вверх по черному проходу. Но их преследователи, порубив корни, быстро разобрались, куда исчезли недруги. Прохор обернулся, услыша за спиной тяжелые хрипы толстого татарина, который первым кинулся в подземный ход за беглецами и первым разгадал тайну сплетенной из корней стены. Надо было задержать врага, чтобы дать мальчишкам и Мите оторваться от погони. Прохор сжал в руке меч, но размахнуться ему не дал низкий свод под земелья. Острие меча скользнуло по потолку и протаранило одну из дубовых стоек. Подрубленная крепь потянула за собой потолочные плиты, каменный свод стал медленно оседать, послышался шум осыпающейся земли и чей-то страшный крик. Через секунду Прохора отделяла от татарина прочная земляная преграда.

Спасены! Прохор бросился вслед за друзьями.

***

По пыльной проселочной дороге устало шли четыре путника, двое высоких и двое поменьше. Грязные, изможденные, они едва волочили ноги. Поднявшись на бревенчатый мостик, огляделись. Не узнать было тех мест. Река, через которую они переправлялись с лошадьми, тогда глубокая, многоводная, теперь обмелела, мутной и небыстрой стала ее вода. Густой лес, через который они скакали по вырубленной просеке, был давно сведен, и по всей округе шумели высокой, перестоявшей жесткой травой луга, перемежаемые редким бродячим кустарни ком. Очень далеко, за недавно образовавшимся водохранилищем, белели стены Юрьева монастыря, каменные стены, возведенные уже после того, как там побывали наши путешественники.

Сколько же времени прошло с тех пор? Семьсот лет или три дня? Кто из них мог ответить на этот вопрос? С трудом верилось, что все происшедшее с ними было правдой.

Взойдя на крыльцо, Ваня со страхом заглянул в сени.

- Наконец-то, - сердито встретила его бабушка. - Вецно ты к завтраку опаздываешь. А перемазался-то как! Ну цто с тобою делать прикажешь! Завтра же матери напишу! Пусть забирает неслуха!

Ворча, бабушка ушла на кухню, а Ваня, стоя в прохладе сеней, решил: "Сон это был, наваждение". Ворча, бабушка ушла на кухню, а Ваня, стоя в прохладе сеней, решил: "Сон это был, наваждение".

Он зашел в горницу. В красном углу под образами, на столике, лежала раскрытой древняя рукописная книга в дубовых досках. Шагнув к божнице, Ваня впился глазами в желтую истрепанную страницу с неровными, но такими красивыми буквами древнерусского устава:

---------------

Нет, это был не сон, не наваждение. Древнерусские слова легко и понятно ложились в строку, вставала перед глазами Вани увиденная им недавно Древняя Русь...