«Поэтом себя не считаю. Рассматриваю себя как человека, который пишет стихи», — писал о себе В. Стус. Но был он именно Поэтом, мастером слова, чьи поэтические строки созвучны шевченковским. «Поэт, который был последователем и учеником Рильке, поэтмистик, который, возможно, был наиболее духовным поэтом среди всех поэтов Украины XX столетия», — сказал о нем известный писатель, правозащитник, общественный деятель и друг поэта Е. Сверстюк. Стус был только поэтом и никогда — политиком. Однако 15 лет из отпущенных ему 47 Василь Стус провел в лагерных застенках Мордовии и Урала как политзаключенный.
#img5A30.jpg
Василь Стус
Арест, следствие, суд, чтение приговора и, как итог, долгие мучительные годы заключения. Этот страшный путь Василю Стусу довелось пройти дважды, и это, возможно, самые драматические страницы его жизни. «Это последний акт драмы великого поэта и героя. И каждая роль, каждое слово важно в этой драме. Ведь потом уже почти ничего и не было: его добивали без свидетелей — за проявления обычной человеческой порядочности, за последовательную, бескомпромиссную честность», — писал Е. Сверстюк.
Впервые публично о своей гражданской позиции Василь Стус заявил 4 сентября 1965 года — в кинотеатре «Украина» в Киеве во время премьерного просмотра фильма С. Параджанова «Тени забытых предков». Тогда он, молодой аспирант Института литературы, поддержал организованный И. Дзюбой и В. Черноволом протест против арестов украинских «шестидесятников». Ровно через двадцать лет — 4 сентября 1985 года его не стало. И в эти два десятилетия мучений и борьбы вместилось все, что выпало на долю поэта — исключение из аспирантуры, работа сторожем и кочегаром, женитьба 10 декабря 1965 года, снова работа, увольнение, арест, суд, отбывание наказания в мордовских лагерях, тяжелая операция, снова арест и лагеря. Одновременно это были годы интенсивной творческой работы — как поэта и как переводчика. Еще в 1965 году Стус пробовал издать свою книжку «Круговерть». Впрочем, как и следующий его сборник «Зимние деревья», она не увидела свет. Впервые книга стихотворений поэта вышла в Бельгии в 1970 году, после чего В. Стус стал изгоем «системы». Уже тогда против неугодного поэта в КГБ собирали компромат и для ареста нужен был только предлог. После обыска в его квартире, где среди бумаг были найдены тексты «антисоветского содержания», Стус был арестован по обвинению в «антисоветской агитации и пропаганде». Это случилось 12 января 1972 года. В обвинительном акте Коллегии по криминальным делам Киевского областного суда сказано, что «подсудимый Стус, начиная с 1963 года. и до дня ареста, систематически изготовлял, хранил и распространял антисоветские клеветнические документы, которые порочили государственный советский и общественный строй, а также занимался антисоветской агитацией в устной форме». «Судебные процессы 1972–1973 годов на Украине — это суды над человеческой мыслью, над самим процессом мышления, суды над гуманизмом, над проявлениями сыновней любви к своему народу», — писал позднее В Стус в своем публицистическом письме «Я обвиняю».
В сентябре 1972 года суд приговорил Василя Стуса к пяти годам заключения и трем годам ссылки. Наказание заключенный Стус отбывал в мордовских и магаданских спецлагерях. Бесправие и постоянный надзор угнетали поэта, но именно в неволе он испытал новый творческий взлет. В лагерях и в ссылке Стус создал около 1000 стихотворений и 400 переводов. Но в тюремных условиях было легче написать, чем сохранить написанное. Во время лагерных «шмонов» все записи забирали, угрожая уничтожить. Это было для Стуса самым большим испытанием, поэтому он старался как можно больше стихотворений отослать в письмах домой. Поначалу это удавалось, позднее стало невозможным. Лишь голодовкой Стус добился 10-дневного отпуска, чтобы поехать в Донецк попрощаться с умирающим отцом.
Отбыв положенный срок, в августе 1979 года поэт вернулся в Киев. «В Киеве я узнал, что людей, близких к Хельсинкской группе, репрессируют самым наглым образом. Осудили Овсиенко, Горбаля, Литвина, потом расправились с Черноволом и Розумным. Такого Киева я не хотел. Понимая, что Группа фактически оставлена на произвол судьбы, я вступил в ее ряды, потому что просто не мог иначе. Психологически я понимал, что тюремные ворота уже открылись для меня, что вот-вот они закроются за мной снова — и закроются надолго. Но что я мог сделать? За границу украинцев не выпускают, да и не очень-то хочется заграницу, потому что кто же тут, на Великой Украине, станет голосом возмущения и протеста? Это уже судьба, а судьбу не выбирают.», — писал В. Стус. Поэт оказался прав, тюремные ворота действительно очень скоро вновь захлопнулись за ним.
14 мая 1980 года сотрудниками следственного отдела КГБ Киева Стус был арестован и обвинен в проведении антисоветской агитации и пропаганды. «Преступления» поэта заключались в написании стихотворений и писем известному правозащитнику, академику А. Сахарову, генералу П. Григоренко, а также заявления в прокуратуру по поводу репрессий против украинского писателя и правозащитника Н. Горбаля (который уже в 1994 году был избран народным депутатом Украины). Повлияло на арест и председательство В. Стуса в 1979–1980 годы в украинской группе содействия выполнению Хельсинкских соглашений по защите прав человека. Во время обыска в квартире поэта изъяли стихотворения, записные книжки, письма, материалы дела 1972 года; документы, свидетельствующие о положении политзаключенных и вызов на выезд в США. Протокол обыска Стус не подписал, заявив, что «с представителями кровавой организации никаких разговоров вести не желает».
Прощаясь с женой Валентиной, Стус сказал, что не будет принимать участия в предварительном следствии и суде, не будет обращаться в высшие кассационные инстанции, отказывается от адвоката и согласится свидетельствовать лишь при условии открытого судебного процесса и участия в нем представителей международных правозащитных организаций.
29 сентября 1980 года Киевский городской суд — за закрытыми дверями — начал рассмотрение дела В. Стуса. Обвинителем назначили прокурора Аржанова. Был среди участников этого процесса и молодой адвокат Киевской коллегии адвокатов В. Медведчук, ставший впоследствии известным политиком. В советские времена следствие против творческой интеллигенции, обвинявшейся в подрывной антисоветской деятельности, вело исключительно КГБ. И вообще, под контролем этой структуры проходило и следствие, и судебные процессы, которые, как правило, были закрытыми. Самостоятельный выбор подсудимым защитника был, конечно, нормой, но допуск к политическим делам имели только адвокаты из числа «надежных и проверенных». Г. Сверстюк вспоминает: «Конечно, атмосфера, в которой мы тогда существовали, была неимоверно жестокая. Конечно, Василя Стуса нельзя было спасти, но на этом процессе все засветились, и каждый выбрал свою дорогу. Когда Стус встретился с назначенным ему адвокатом, то сразу почувствовал, что Медведчук — это человек комсомольского агрессивного типа, что он его не защищает, не хочет его понять и, собственно, не интересуется его делом. И Василь Стус отказался от этого адвоката». Но вопреки выраженному недоверию со стороны Стуса Медведчук выступил в качестве его защитника. Однако свою роль он видел отнюдь не в защите подсудимого. Речь на суде адвокат начал с того, что сказал: «Стус заслуживает наказания за содеянные преступления». И все же были тогда люди, которые нашли в себе смелость пойти «против течения». Три в общемто беззащитные женщины, у которых дома оставались дети, не побоялись выступить на суде в защиту поэта. Михайлина Коцюбинская, Светлана Кириченко и Валерия Андриевская проходили по делу как свидетели обвинения. Но ни единого слова против Стуса от них не услышали. Напротив, женщины говорили о Стусе как о человеке «глубоко гуманных, демократических взглядов», называя его «патриотом, далеким от проявления примитивного национализма». М. Коцюбинская сказала: «Такие люди встречаются редко, и я благодарна судьбе за встречу со Стусом». А С. Кириченко принадлежат такие слова: «Я буду давать показания на том суде, где Василь Стус будет обвинять, а не сидеть на скамье подсудимых».
И все же юридическая машина сработала по своим нечеловеческим законам и обрекла поэта на годы страданий. Суд назначил В. Стусу максимальное наказание — 10 лет лагерей особого режима и 5 лет ссылки.
Закончив читать приговор, судья без всякой паузы произнес: «Суд окончен». Таким образом Стус был лишен даже права на последнее слово. «Палачи! Вы мне и последнего слова не дали сказать!» — выкрикнул Стус и процитировал М. Лермонтова: «И вы не смоете всей вашей черной кровью поэта праведную кровь!». Как вспоминали друзья, Стус выглядел тогда замученно, был очень бледен. На свидании после суда 42летний поэт сказал жене, что такого срока не выдержит. Признанный «особо опасным рецидивистом», Стус был отправлен в лагеря на Урал. Там в селе Кучино Чусовского района Пермской области политзаключенный Стус провел последние пять лет своей жизни.
После жестокого, по сути смертельного приговора на весь мир прозвучал одинокий, но сильный голос А. Сахарова: «Бесчеловечность приговора украинскому поэту Василю Стусу — позор советской репрессивной системы. Так жизнь человека ломается без остатка — это расплата за элементарную порядочность и нонкомформизм, за верность своим убеждениям, своему «Я». Я призываю коллег Василя Стуса — поэтов и писателей во всем мире, своих коллег-ученых, «Международную амнистию», всех, кому дороги человеческое достоинство и справедливость, выступить в защиту Стуса. Особо я обращаюсь к участникам Мадридского совещания. Приговор Стусу должен быть отменен, как и приговоры всем участникам ненасильственного правозащитного движения».
Условия содержания в лагере для политзаключенных были тяжелейшими: постоянные обыски, лишение свиданий с родными. На год Василь Стус был помещен в одиночку. Там он много писал, переводил. 250 стихотворений и 250 переводов должны были составить книгу, которую он назвал «Птица души». Однако все написанное конфисковали, и судьба этих текстов до сих пор неизвестна. Вопреки всему в 1983 году Стусу удалось передать на волю текст под названием «Из лагерной тетради». После его публикации на Западе, а особенно после того, как в 1985 году известный немецкий писатель Г. Бёлль выдвинул кандидатуру В. Стуса на получение Нобелевской премии, давление на поэта усилилось.
Сердце Василя Стуса перестало биться в ночь с 3 на 4 сентября 1985 года в тюремном карцере лагеря особого режима для политзаключенных ВС-389/36 села Кучино. Весть о смерти поэта в лагере разлетелась по всему свету — 5 сентября 1985 года об этом сообщили все радиостанции мира. В СССР официально об этом не сказали ни слова. Лишь несколько друзей Стуса собрались в его киевской квартире, чтобы почтить память поэта. Причина смерти Василя Стуса по сей день не известна. Согласно официальной версии, Стус умер от сердечного приступа. По мнению многих диссидентов, это было убийство.
Поэт ценил жизнь. Он любил семью — мать, отца, жену, сына — и мучился из-за того, что они не увидели от него «никаких радостей, а только печаль, только грусть, только горе». Он умел радоваться каждому новому дню, каждому лучу солнца. Даже в лагерных условиях находил возможность читать и переводить, изучать языки, писать. Ни болезни, ни тюремный холод, ни тоска по родным и непосильный труд в шахте — ничто не смогло поставить его на колени.
Правдолюбец, смелый человек, талантливый поэт. Этих слов, вероятно, достаточно, чтобы охарактеризовать Василя Стуса. Однако следует добавить: человек достоинства и чести. Даже находясь в тяжелейших условиях, когда он начал слепнуть, потерял почти все зубы, перенес сложнейшую операцию, искалечил ноги, он не пошел на компромисс со своим убеждениями, с самим собой. В 1978 году В. Стус написал своему другу О. Орачу из тюрьмы: «Главное — уметь держать голову. Даже тогда, когда она не держится на плечах».
В 1989 году, спустя четыре года после смерти поэта, он был полностью реабилитирован. «За отсутствием состава преступления» с В. Стуса сняли все обвинения.