«Его душа — Заплеванный Грааль»
Суд над Оскаром Уайльдом, состоявшийся в Лондоне в 1895 году, стал одним из самых громких процессов за всю историю столетия.
Выдающийся писатель был обвинен в гомосексуализме и приговорен к двум годам каторги. Заключение полностью разрушило его как писателя и как личность. В то время только законодательство Франции относилось к гомосексуалистам лояльно. И в XX веке положение сексуальных меньшинств во многих странах оставалось сложным. Потому судьба Оскара Уайльда очень долго оставалась показательной для тысяч людей с нетрадиционной сексуальной ориентацией
#img6641.jpg
Оскар Уайльд
…Первый плевок попал на рукав его тюремной робы. Заключенный вздрогнул, как-то удивленно взглянул на обидчика и болезненно поморщился. Довольный собой бакалейщик, улыбаясь, уже спешил по своим делам. «За что? — с горечью подумал арестант. — Я же никогда в жизни тебя не видел.» Вскоре он перестал удивляться. Абсолютно незнакомые люди, только что прибывшие на Клепхемский вокзал откуда-то из лондонских пригородов или же, наоборот, спешившие на ближайший поезд, чтобы покинуть душную столицу, — все эти незнакомые люди, завидя человека в наручниках, на мгновение замедляли свой бег. «Кто этот бритый наголо? Ах, тот самый, который. Неужели он?!» Самые «высокоморальные» из зевак считали своим долгом плюнуть в великого поэта, писателя и драматурга. Полчаса, проведенные в ожидании поезда до Реддинга, стали самыми унизительными в жизни Оскара Уайльда. Каждый день в течение целого года в это же самое время заключенный Реддингской тюрьмы будет плакать.
А ведь совсем недавно Оскар Фингел О’Флагерти Уиллс Уайльд был ослепительной звездой лондонского общества. Его книги имели скандальную репутацию и пользовались огромной популярностью. Пьесы не сходили с подмостков столичных театров. Чуть ли не каждая рожденная им фраза немедленно становилась афоризмом. Его экстравагантной манере одеваться подражали тысячи молодых англичан. Уайльда окружали успех, деньги и любовь. Любовь, несмотря на существование законной супруги и двоих детей, преимущественно однополая. В 1886 году Уайльд познакомился с семнадцатилетним студентом Оксфорда Робертом Россом, перевернувшим его представление об интимности. Но главной страстью в жизни писателя стал молодой лорд Альфред Дуглас. К моменту их встречи этот юноша был более чем просвещен в вопросах подобной любви. Так что не может быть и речи о том, что именитый писатель совратил наивного студента. Напротив, Альфред приобщил своего любовника к миру плотских утех довольно сомнительного характера: Дуглас и Уайльд стали завсегдатаями подпольных публичных домов. В стране, где содомия считалась уголовным преступлением, такое поведение рано или поздно должно было привести к трагедии.
Неприятности не заставили себя долго ждать. В руки одного из «приятелей» Дугласа случайно попало любовное письмо Уайльда. Последовал шантаж. Уайльд за большие деньги вынужден был выкупить это послание. Однако отец Дугласа, маркиз Куинсберри, все же получил его. Этот шотландский дворянин и без того слыл человеком неуравновешенным и вспыльчивым, но строки из письма: «Твоя сотканная из тонкого золота душа странствует между страстью и поэзией. Я верю в то, что нежно любимый Аполлоном Гиацинт был именно твоим воплощением в те античные дни» — привели его в ярость. Он носился по лондонским ресторанам и отелям, тщетно пытаясь «застукать» своего сына с «этим развратником Уайльдом», потом в сопровождении охраны нагрянул домой к писателю, но был позорно изгнан. Вконец измотавшись, маркиз послал сыну телеграмму: «Ты рептилия, ты не мой сын, и я думаю, что никогда им не был», — и получил в ответ послание от сына следующего содержания: «Если О. У. подаст на вас в суд за клевету, вы получите семь лет каторжных работ». Но Уайльд к судебному приставу не торопился. Чаша его терпения переполнилась, когда швейцар клуба, в котором любил бывать с женой писатель, передал ему карточку, на которой дрожащей рукой маркиза Куинсберри было выведено: «Оскару Уайльду, выдающему себя за содомита». Писатель твердо решил обратиться в суд.
За дело Оскара Уайльда взялся Эдвард Кларк, знаменитый лондонский адвокат. «Поклянитесь честью английского джентльмена, что все выдвигаемые против вас обвинения безосновательны! Только при этом условии я согласен представлять ваши интересы в суде», — заявил он. «Все это абсолютная ложь!» — не задумываясь отчеканил Оскар. Кажется, в тот момент он сам поверил в свою «чистоту перед английской моралью». Впрочем, эта уверенность не помешала Уайльду сразу же после разговора с адвокатом отправиться в короткое путешествие на юг Франции. Конечно же в компании Дугласа. За неделю до начала слушаний пара вернулась в Лондон. По случаю их приезда близкие друзья устроили праздничный обед. Настроение Оскара в преддверии суда было самое что ни на есть боевое. Однако трапезу испортили Бернард Шоу и Фрэнк Харрис. «Уезжай из Англии, пока не поздно, — советовали они другу. — Творчеством можно заниматься и за границей. Да хоть во Франции!» Дуглас резко встал из-за стола: «Да какие вы после этого друзья Оскара!» Уайльд не стал спорить с Дугласом: «Действительно, не очень дружелюбно с вашей стороны.»
И вот наконец 3 апреля. Первое судебное заседание по делу «Оскар Уайльд против маркиза Куинсберри». Уайльд — воплощение уверенности в себе. Он одет вызывающе. Впрочем, как всегда. В петлице модного пальто — изящная бутоньерка. Все в этом законодателе мод просто безукоризненно. А словно нарочно стоящий перед скамьей подсудимых обвиняемый маркиз Куинсберри выглядит более чем нелепо: на шее какой-то немыслимый голубой охотничий шарф. Он нервно теребит в руках шапку. Хотя о чем ему беспокоиться? Онто наверняка знает, какие контраргументы припас для Уайльда Эдвард Карсон, недруг писателя еще со студенческой скамьи, а ныне адвокат Куинсберри.
Итак, зрители расселись и готовы запоминать каждое услышанное на суде слово, чтобы потом бережно, не расплескав, разнести все сенсации, которыми обещает быть богат этот процесс, по досужим лондонским салонам. Сэр Эдвард Кларк, как всегда, красноречив и убедителен. Он с ходу отметает одно из главных предоставленных Куинсберри доказательств гомосексуальности Оскара Уайльда — злополучное любовное письмо. «Это послание может показаться несколько экстравагантным, — остроумно подмечает он, — только тому, кто привык читать лишь деловую корреспонденцию. Оскар Уайльд — поэт. И письмо его не что иное, как выражение настоящих поэтических чувств!»
Затем следует безынтересный допрос свидетеля со стороны обвинения Сиднея Райта, швейцара, передавшего писателю визитку с оскорбительным текстом. Приходит очередь Оскара отвечать на вопросы. Его дальнейшее поведение трудно понять. Уайльд врет даже собственному адвокату. Он зачем-то неправильно указывает свой возраст — тридцать девять лет вместо сорока одного.
— Есть ли хоть малейшая доля истины в обвинениях Куинсберри? — спрашивает Кларк.
— Все это полнейшая ложь.
К допросу приступает Эдвард Карсон. Он ищет доказательства аморальности Уайльда в двух направлениях: в творчестве и в жизни. Пока дело касается литературы, Уайльд защищается от нападок Карсона вполне достойно.
— Яне знаю такого понятия, как порочное произведение. Книга может быть написана либо дурно, либо хорошо.
— Вы написали это в «Дориане Грее», — все более распаляется адвокат Куинсберри.
— Вы выразили ваше собственное мнение? Вы действительно считаете, что порочный роман может оставаться хорошей книгой? -
Я не понимаю, что вы вкладываете в понятие «порочный роман», — отвечает Оскар.
— Я предлагаю считать таковым «Дориана Грея»!
— Это грубо и безграмотно. — Уайльд начинает злиться.
— А что вы скажете об этом? — В руках Карсона появляется письмо Уайльда к Дугласу.
— Это обычное письмо?
— Конечно, нет, — отвечает Уайльд и добавляет не без иронии: — Это великолепное письмо!
— Но это не искусство?
— Я не могу говорить ни о чем, кроме искусства.
Поведение Уайльда сейчас можно сравнить только с тем, как держался на суде много веков назад великий Сократ. Ответы Оскара настолько остроумны, что весь процесс начинает походить на фарс. Он будто не ощущает нависшей над ним опасности. Тем временем вопросы Карсона переходят в сферу личной жизни Уайльда. И с каждым вопросом Кларку становится все более очевидным тот факт, что дело Уайльда может закончиться очень плохо. Писатель явно юлит, он все более растерян. Карсон, наоборот, хорошо подготовлен и выглядит, как игрок, спрятавший в рукаве как минимум пару козырных карт. Адвокат называет имена молодых людей, перечисляет шикарные подарки, которые преподнес Уайльд тому или иному «другу».
— Прошу заметить, господа, — обращается Карсон к присяжным, — что среди названных мною компаньонов мистера Уайльда нет никого из высшего света. Одни только камердинеры, разносчики газет и даже безработные — часто безграмотные.
— Я не признаю социальных различий, — парирует Уайльд и все еще пытается шутить: — Для меня сам факт молодости так прекрасен, что я скорее проведу полчаса, разговаривая с юношей, нежели буду допрошен в суде!
Внезапно Карсон спрашивает:
— Вы целовали Уолтера Грейнджера?
— О господи, нет! — Уайльд не успевает заметить провокацию. — Он всего лишь гадкий мальчишка!
— Ах, причина была только в этом! — Карсон добился желаемого. Присяжные более не имеют никаких сомнений в порочности писателя.
Но это еще не все. Адвокат маркиза Куинсберри открывает последнюю карту: в зал судебных заседаний входит группа юношей, готовых дать свидетельские показания о том, что Оскар Уайльд состоял с ними в гомосексуальной связи. Для Оскара это конец. В то время английский закон строго карал «содомитов».
Вечером того же дня Эдвард Кларк посоветовал Уайльду снять все обвинения с Куинсберри: «Ввиду всех обстоятельств нам будет очень трудно заставить присяжных признать виновным человека, который пытается спасти своего сына от пагубных отношений». Следующим же утром адвокат писателя забрал обвинительное заявление. Но было поздно. Колесо юстиции уже завертелось в обратную сторону. В половине четвертого пополудни инспектор СкотлендЯрда запросил у судьи Джона Бриджа разрешения на арест Оскара Уайльда. Судья не торопился с ответом. Он дал талантливому писателю полтора часа для бегства из Англии. Однако Уайльд, увы, не воспользовался этим драгоценным подарком.
Суд над Оскаром Уайльдом начался 26 апреля 1895 года. Перед судом предстал сам писатель, а также Альфред Тейлор, сводник, якобы поставлявший Уайльду юношей для любовных утех. Последовали унизительные допросы. Один из ответов писателя присяжные и зрители, находившиеся в зале суда, запомнили надолго. Обвинитель Чарльз Гилл спросил Оскара Уайльда:
— Что такое «любовь, которая не смеет назвать своего имени»? Он имел в виду строку из поэмы Альфреда Дугласа.
— Любовь, которая не смеет назвать своего имени, в нашем веке означает такую большую страсть старшего к младшему, как это было между библейским царем Давидом и Ионафаном, такую, без которой Платон не смог бы создать фундамент своей философии, ту, которую вы найдете в сонетах Микеланджело и Шекспира. Это есть то глубокое, одухотворенное чувство, которое так же чисто, как и совершенно. Оно порождает и наполняет собой шедевры искусства, и мы опять-таки можем вспомнить Шекспира и Микеланджело… В нашем веке это чувство остается непонятым, настолько непонятым, что о нем можно говорить, как о «любви, не смеющей назвать свое имя», и именно как жертва отношения к этой любви я сейчас и нахожусь в этом зале. Это прекрасное и благороднейшее чувство духовного родства. В нем нет ничего противоестественного. Оно наполняется интеллектом и раз за разом возникает между старшим и младшим, когда жизненный опыт и мудрость сливаются с радостью жизни, счастливыми надеждами и романтическим очарованием. Это чувство не от мира сего. Мир насмехается над ним и норовит пригвоздить его к позорному столбу.
На следующий день эти слова напечатают все лондонские газеты.
Адвокат Уайльда в своей заключительной речи попросил суд присяжных «очистить от позорного пятна самого известного и изысканного литератора современности и тем самым очистить от позора все общество». Уайльд во время этой речи расплакался. Присяжные три часа пытались прийти к общему мнению, но так и не смогли вынести приговор. 7 мая 1895 года Оскар был освобожден из-под стражи. Впереди у него было три недели свободы, а затем новый, еще более унизительный процесс. 22 мая 1895 года Оскар Уайльд был приговорен к двум годам каторжных работ. «На мой взгляд, это наказание слишком мягкое за все содеянное этим человеком», — заявил судья.
Человеку, который никогда ни в чем себе не отказывал, который всегда одевался, как хотел, говорил, что хотел, думал, как хотел, тюремное заключение давалось очень тяжело. Дуглас ни разу не пришел навестить бывшего возлюбленного. Единственной моральной опорой в эти дни стала для Оскара. жена Констанция. Она, не помня былых обид, как могла, старалась утешить гениального мужа, обещая Оскару не разлучать его с сыновьями, хоть это и было предписано судебным решением. Но Уайльд лишился и этого внезапно обретенного друга: в 1896 году Констанция умерла от чахотки. Детей забрали к себе родственники, и у Оскара не осталось ни одного шанса еще хотя бы раз увидеть своих сыновей.
«В моей жизни было два великих поворотных пункта: когда мой отец послал меня в Оксфорд и когда общество заточило меня в тюрьму», — напишет Уайльд впоследствии. Заключение действительно заставило Оскара пересмотреть многое: «Страдание и все, чему оно может научить, — вот мой новый мир. Я жил раньше только для наслаждений. Я избегал скорби и страданий, каковы бы они ни были. И той другое было мне ненавистно. Теперь я вижу, что Страдание — наивысшее из чувств, доступных человеку, — является одновременно предметом и признаком поистине великого искусства». Выйдя на волю, бывший завсегдатай лондонских салонов покинул столицу Великобритании. Он поселился в Париже. Каждое утро этого человека можно было встретить в кафе «Тортони» на Больших Бульварах. Вряд ли кто-то мог узнать в этом обрюзгшем, совсем опустившемся, дурно одетом человеке законодателя мод, денди Оскара Уайльда. Все деньги, которые писатель получал от друзей, уходили на абсент и «мальчиков». Венерическая болезнь медленно и бесповоротно подтачивала его здоровье. 30 ноября 1900 года Оскара Уайльда не стало. В последний путь на кладбище ПерЛашез его провожал лишь один человек, верный друг Роберт Росс.
Самый гнусный ублюдок в истории рока
#img403B.jpg
Джон Леннон
#img8324.jpg
Марк Чапмен
Это событие уже несколько десятков лет возглавляет список самых ужасных, скандальных и трагических происшествии в истории рок-музыки. 8 декабря 1980 года в Нью-Йорке был убит бывший лидер группы «Битлз», поэт, композитор и музыкант Джон Леннон. Каждый год в этот день сотни поклонников битлов собираются вечером в центральном парке Нью-Йорка на Земляничной поляне (по названию песни «Битлз»), где стоит каменная плита с датой гибели знаменитого певца и музыканта. Море цветов, музыка «Битлз», сотни заженных свечей — все так, как было на следующий день после той роковой ночи.
Последний день жизни Джона Леннона выдался напряженным. Полным ходом шла работа по презентации только что вышедшего альбома «Double Fantasy». Утром 8 декабря 1980 года Джон Леннон вместе со своей женой Йоко Оно записали интервью на ньюйорском радио, провели фотосессию у Анни Лейбовиц, а затем отправились в студию звукозаписи, где работали над песней «Walking on Thin Ice».
В 22 часа 50 мин Джон Леннон и Йоко Оно подъехали на своем лимузине к отелю «Дакота», в котором снимали номер. Знаменитый певец даже не подозревал, что жить ему осталось всего несколько минут. В темноте какой-то мужчина окликнул его: «Мистер Леннон?» Музыкант обернулся. В то же мгновение неизвестный достал пистолет и начал стрелять. Он выпустил одну за другой пять пуль. Ошеломленная происшедшим Йоко Оно пронзительно закричала. А ее муж, истекая кровью, каким-то чудом сумел добраться до подъезда. «В меня стреляли», — прохрипел смертельно раненый Леннон.
Охранник отеля поспешил вызвать полицию, которая прибыла на место преступления меньше чем через две минуты. Поняв, что времени ожидать «скорую помощь» нет, они поместили раненого Леннона на заднее сиденье машины, и на предельной скорости повезли в ближайшую больницу St. Luke’s Roosevelt. В 23 часа 07 минут врачи констатировали смерть Джона Леннона. «Его невозможно было спасти никакими средствами, — рассказывал позднее руководитель службы «скорой помощи» доктор Стивен Линн. — Он потерял слишком много крови: около 80 % от общего объема».
Убийца был задержан на месте преступления. Он даже не пытался скрыться. Когда потрясенный увиденным швейцар крикнул преступнику: «Да знаешь ли ты, что ты наделал?!», тот невозмутимо ответил: «Я только что застрелил Джона Леннона» — и, открыв свою любимую книгу, начал ее читать.
Как выяснило следствие, убийцей оказался 25-летний Марк Дэвид Чапмен, горячий поклонник певца.
Марк Чапмен родился в октябре 1955 года в семье Дэвида и Дианы Чапмен в Атланте. Его отец служил сержантом в ВВС, а выйдя в отставку, работал банковским служащим. Мать была домохозяйкой и занималась благотворительностью. В детстве Марк ничем не отличался от своих сверстников. Но в подростковом возрасте он изменился. В 14 лет Марк на неделю сбежал из дома, ав 15 лет, не найдя понимания среди своих сверстников, попал в секту Последователей Христа. Он отрастил длинные волосы, натянул на себя холщовую рубаху, подвязанную веревкой, и повесил на шею огромный крест. Марк повсюду таскал с собой Библию. Испытывая острое желание самоутвердиться и снять состояние острого напряжения, юноша пристрастился к наркотикам.
В 16 лет Марк окончательно перестал употреблять наркотики, заявив: «В моей жизни произошло событие, намного значительнее всего, что я пережил до этого. Господь говорил со мной и дал мне понять, что я должен проявить все лучшее, что заложено во мне». Чапмен был принят на должность директора летнего лагеря Христианского союза молодежи. Его начальник Тони Адамс вспоминал: «Он обладал всеми качествами лидера, был внимательным, чутким. В его лексиконе не было даже слова «ненависть». Я думаю, что годы работы в летнем лагере были лучшими годами в его жизни. Возможно, здесь он в последний раз испытал счастье».
В 1974 году в руки Марка Чапмена попала книга «Над пропастью во ржи» Дж. Д. Сэлинджера, изменившая всю его дальнейшую жизнь. Она стала гимном разочарованных подростков всего мира, превратилась для юноши в Священное Писание. Всю свою дальнейшую жизнь Чапмен пытался понять идею автора, очень сильно исказив ее смысл. В то же время Марк увлекся рокмузыкой. Он с упоением слушал Джими Хендрикса и Боба Дилана. Но самым главным идолом для него оставался Джон Леннон, но не поэт и музыкант, а философ.
Марк Чапмен в 1975 года окончил колледж и по заданию Христианского союза молодежи побывал с миссией в Бейруте, а затем в Арканзасе, заслужив благодарность тех людей, с которыми работал. Он женился на Джессике Блэнкеншил. Марк обожал ее, но вскоре его отношение к жене резко изменилось. Чапмен все чаще заводил разговоры о смерти и самоубийстве, впал в депрессию. Брак Джессики и Марка распался. К тому же Чапмен так и не смог реализовать свою мечту — возглавить Христианский союз молодежи.
Осенью 1976 года он поступил на работу — стал охранником Окружной технической школы в штате Атланта. К сотрудникам предъявлялись высокие требования, они должны были иметь не только хорошую физическую подготовку, но и в совершенстве владеть огнестрельным оружием. На стрельбищах Чапмен стабильно показывал высокие результаты — он выбивал 88 очков при необходимых 60.
Все складывалось удачно, но вдруг Марк Чапмен стал набирать лишний вес. Собственный внешний вид все больше раздражал его. Чапмен озлоблялся, замыкался в себе. В 1977 году, узнав о разводе родителей, он улетел в Гонолулу, на Гавайские острова. Остановившись в одном из живописных мест острова, юноша попытался покончить собой, выведя шланг от выхлопной трубы в салон автомобиля. Его спас случайный прохожий, постучав в окно автомобиля. Чапмен не погиб потому, что горячий газ прожег дырку в шланге, и газ в салон автомобиля поступал медленно. После этого инцидента он обратился в психиатрическую клинику, где ему настоятельно порекомендовали пройти продолжительный курс лечения у психиатров. Чтобы быть рядом с сыном и помочь ему обрести душевный покой, на Гавайи прилетела его мать.
Накопив немного денег, в 1978 году Чапмен отправился в кругосветное путешествие. Но и это не вывело его из состояния затянувшейся депрессии. Возвратившись в Гонолулу, Марк работал в местном госпитале. Мечта быть полностью похожим на Джона Леннона подтолкнула его к браку с американкой японского происхождения Глорией Абе. Они сочетались браком в июне 1979 года за 18 месяцев до убийства Джона Леннона. Вскоре их брак распался. Марк тратил сотни долларов на приобретение произведений искусства, в то время как семья еле сводила концы с концами. Он все чаще говорил о том, что Джон Леннон — предатель, изменивший своим взглядам. В своих многочасовых монологах Чапмен обвинял своего идола в том, что тот утопал в богатстве и роскоши, изменив своим взглядам на жизнь, мир и любовь.
23 октября 1980 года над своим рабочим столом он прикрепил лист бумаги с надписью: «Джон Леннон». А четыре дня спустя купил короткоствольный пистолет.
Спустя несколько дней Марк Чапмен приехал в Нью-Йорк. Оттуда он отправился в Атланту. Там в одной из церквей он исповедовался священнику в том, что в его душе происходит постоянная борьба между добром и злом, но объяснить что-либо отказался. В тот же день он навестил свою бывшую жену Джессику. И выглядел, по ее признанию, уставшим и очень удрученным.
Марк вновь вернулся в Нью-Йорк и начал выслеживать Джона Леннона, стараясь затеряться в толпе фанатов. Уже после его ареста один из свидетелей вспоминал: «Да я же видел его в день убийства! Я живу здесь недалеко и припоминаю, что видел этого парня несколькими днями раньше. Здесь всегда полно людей, поджидающих Джона. Но этот малый выделялся среди них. Он сновал туда и обратно, словно сгорал от нетерпения».
Чапмен остановился в Христианском союзе молодежи Нью-Йорка. 7 декабря он перебрался в гостинницу и весь следующий день бродил под окнами Леннона с кассетой записей песен «Битлз» и новым альбомом Джона и Йоко. При нем также были пистолет и книга «Над пропостью во ржи», с которой он никогда не расставался. В тот день Марк познакомился с очаровательной блондинкой, которая тоже оказалась поклонницей «Битлз». Они вместе пообедали в ресторане, а затем к ним присоединился и фотограф-любитель, горячий поклонник Леннона Пол Гореш. Спустя несколько минут на улицу вышли Леннон и его жена Йоко. В это время от толпы отделился Чапмен, протянул своему кумиру альбом и сказал: «Автограф, пожалуйста». Джон на мгновение остановился — и в это время Пол Гореш сделал свой знаменитый снимок.
Во время ареста Марк Чапмен даже не пытался оказывать сопротивление. Ему было предъявлено обвинение в убийстве и предписано пройти 30-дневное психиатрическое обследование. Чапмена поместили в отдельной палате одной из больниц, где с него не спускали глаз все 24 часа в сутки, чтобы не дать ему покончить с собой. Но вскоре возникло опасение, что Чапмена могут убить многочисленные поклонники Джона Леннона. Поэтому убийцу перевели в городскую тюрьму. Проведенная судебно-медицинская экспертиза признала преступника психически вменяемым.
2 августа 1981 года начались слушания по делу Марка Дэвида Чапмена. В зал суда преступник был доставлен в пуленепробиваемом жилете. Полицейские предприняли эти меры безопасности, чтобы поклонники «Битлз» не растерзали убийцу кумира. (По иронии судьбы за день до своей смерти Джон Леннон пожертвовал 10 000 долларов на приобретение бронежилетов для полиции Нью-Йорка.)
Судьей на процессе был Дэннис Эдвардс. Первый адвокат, который начал работать с подсудимым, вскоре отказался от защиты, заявив, что опасается за свою жизнь. Судом был назначен новый адвокат Джонатан Марк. В ходе судебного заседания Марк Дэвид Чапмен признал свою вину в убийстве и дал показания о том, как было совершено убийство. На вопрос судьи: «Почему вы решили признать себя виновным?». Чапмен ответил: «Это решение продиктовано Божьей волей». Судья задал следующий вопрос: «Осуществлялось ли на вас чье-либо давление с целью заставить признаться в убийстве?» Подсудимый ответил: «Нет».
Этот вопрос судья задал не случайно.
«Леннон отнесся ко мне очень сердечно, — рассказывал на суде Чапмен. — Я протянул ему альбом, а он вынул черный карандаш и, расписываясь, царапнул им по обложке. Он старался вывести первую букву своего имени, затем царапнул еще пару раз и рассмеялся. Потом написал «Джон Леннон». И ниже «1980 год». Протянув мне альбом, он спросил: «Это все, что ты хочешь?» Теперь я думаю о его словах. Кажется, он предчувствовал смерть».
Во время судебного заседания следствие установило, что в течение трех дней Марк Чапмен, находясь в гостинице, тщательно продумывал план убийства. «Я молился и после длительной борьбы с Божьей помощью одержал победу. Я позвонил своей жене и сказал ей: «Твоя любовь спасла меня. Я одержал большую победу. Скоро буду дома». После того как Марк Чапмен получил от Леннона альбом с автографом, он с трудом сдерживал эмоции: «Я был полон счастья. Я хотел выбраться оттуда, но не сделал этого. Я не мог оставить это место, так как был полностью подчинен силе. «Сделай это, сделай это, сделай это», — твердили демоны. Это было словно крестовый поход, как некое деяние белого рыцаря. Ничто не могло меня остановить».
По словам самого Чапмена, мысль убить Леннона пришла внезапно, как некий импульс: «Я сидел, скрестив ноги на ковре… Я помню, как открыл альбом «Сержант Пеппер». «Над пропастью во ржи» было тогда выдающейся вещью. И я помню, как сказал самому себе: «А что если бы я убил его?» Я помню, что ко мне пришла мысль, что возможно, после того как я убью Леннона, обо мне станет известно всем».
Второй адвокат Джонатан Марк построил свою защиту Чапмена на том, что его подопечный — человек с расстроенной психикой. Все отчеты содержат одно и то же заключение: «Это не было обдуманное преступление, оно было совершено в состоянии безумия». К тому же адвокат выступил против утверждений, что обвиняемый специально выслеживал Джона Леннона, как бы подкрадываясь к нему, а после убийства не испытывал раскаяния.
Прокурор Дэннис Эдвардс сумел доказать, что Чапмен действовал «сознательно, хладнокровно и преднамеренно: купил револьвер, занял 2000 долларов и приехал с Гавайских островов с твердым намерением убить Джона Леннона». Тем не менее, однозначно сказать, что Чапмен — человек со здоровой психикой, нельзя. Когда в суде ему была предоставлена возможность сказать последнее слово, он просто процитировал отрывок из книги «Над пропастью во ржи».
По приговору суда Марк Дэвид Чапмен был приговорен к пожизненному заключению, с правом подать прошение об освобождении после 20 лет тюремного заключения.
Сейчас он по-прежнему отбывает пожизненное заключение в нью-йорской тюрьме Аттика. За время своего пребывания там Чапмен получил больше смертельных угроз, чем какой-либо другой заключенный в Америке. Даже отец не смог его простить и ни разу не навестил в тюрьме, хотя вторая жена и мать надеются на то, что он все-таки будет освобожден по амнистии и сможет начать новую жизнь.
Для того чтобы объяснить американцам, почему погиб Джон Леннон, на одном из нью-йорских телеканалов было организовано токшоу, участниками которого стали ученые-психиатры с мировым именем. Одну из наиболее убедительных версий выдвинул гавайский ученый Роберт Марвит. Он сказал: «Марк начал подписываться именем Леннона. Можно с уверенностью утверждать, что он был Ленноном или превращался в него. В критический момент Чапмен мог сказать себе: «Господи, Леннон знает, что нас двое. Я должен уменьшить их до одного». Но если рассматривать феномен Марка Дэвида Чапмена в комплексе, я не уверен, что мы когда-либо узнаем — что же в действительно управляло им, что же привело в движение этот дьявольский механизм».
Только в 1991 году, спустя 11 лет, Марк Чапмен согласился дать интервью и рассказать о событиях, связанных со смертью Джона Леннона. «Я верил Леннону. Все стены моей комнаты были увешаны фотографиями битлов. Я верил, что они делают все это не за деньги. С десяти лет я пропитывался правотой Джона Леннона, я принял его всем сердцем. Но вдруг я обнаружил в своей голове маленьких человечков». Американский корреспондент Джек Джонс, который брал интервью у убийцы Леннона, рассказывал о том, что Марк любил заводить для «этих человечков» пластинку, когда его родители не ссорились. Но если Марк впадал в депрессию, он мысленно уничтожал миллионы этих «человечков» с помощью воображаемой атомной бомбы. Марк рассказывал, что когда он стрелял в Джона Леннона — он испытывал ядерный гнев. В ту минуту ему хотелось взорвать атомную бомбу, которая бы уничтожила сотни невинных людей. К тому же он решил повторить путь, который проделал Холден Колфилд, главный герой книги «Над пропастью во ржи». Чапмен был твердо убежден, что убив Джона Леннона, он не только причинит боль и страдания миллионам поклонников «Битлз» по всему миру, но и не даст «обманщику» вводить в заблуждение новых и новых поклонников.
Марк Чапмен трижды подавал прошение о помиловании. Но все они были отклонены. Против досрочного освобождения убийцы выступила не только вдова музыканта Йоко Оно, но и американская общественность. Письмо Йоко Оно, направленное в судебную комиссию по освобождению, заканчивалось предостережением о том, что если Чапмен выйдет на свободу, в обществе возродятся страх и ненависть и очень многие почувствуют, что их предали.
За день до кремации Леннона его жена и Пол Макартни выступили с совместным заявлением, в котором попросили всех фанов никогда не упоминать имя убийцы музыканта, чтобы он никогда не получил той славы, к которой стремился, совершая свое преступление.