«Мы должны Асклепию петуха.»

Состоявшийся в 399 году до н. э. суд над Сократом — один из самых, если так можно выразиться, резонансных процессов в истории человечества. Философ был обвинен в «непризнании богов греческого пантеона» и «развращении молодежи». Дело Сократа рассматривал 501 присяжный афинского суда. Голосами двухсот восьмидесяти одного из них мудрец был признан виновным. За смертную казнь Сократа проголосовали уже 360 присяжных. Через месяц философ, выпив кубок с ядом, самостоятельно исполнил приговор суда.

#imgCF9E.jpg

Сократ

Каждая эпоха грешит небрежным отношением к своим мудрецам. Греция на рубеже V–IV веков до н. э. — не исключение.

С одной стороны, интерес к любомудрию, философии, тяга к просвещению настолько велики, что появляется целый социальный слой — философы, люди «профессионально» мудрствующие. С другой — традиция все еще является стержнем, основой общества. Будь ты семи пядей во лбу — традиции, устою перечить не смей.

В тридцатые годы V века до н. э. был обвинен в неверии и изгнан из Афин материалист Анаксагор, учивший, что Солнце — раскаленная глыба. Та же участь постигла поэта и философа Диагора (415 г. до н. э.). Через четыре года принудительно покинул Афины софист Протагор, а все его книги были публично сожжены.

Неспешно шедший по кривой афинской улочке человек несомненно хорошо знал обо всех этих случаях. Более того, вероятно, он собственными глазами видел судебные процессы и был знаком с обвиняемыми. Суд для жителя греческого полиса — развлечение похлеще театра. Тут тебе и трагедия, и комедия, да к тому же всё настоящее, невыдуманное. Греки устали от многолетних Пелопонесских войн, слившихся в одну растянувшуюся на долгие двадцать семь лет братоубийственную резню (431–404 гг. до н. э.). Какой уж тут героизм, когда грек проливает кровь другого грека, сражаясь за иллюзорные экономические интересы разных партий. То ли дело полувековая освободительная борьба против персов, принесшая когда-то греческим полисам свободу и независимость (449 г. до н. э.)!

Впрочем, мы отвлеклись и совсем потеряли нашего афинянина из виду. Еще бы не потерять! Неожиданно кривая улица закончилась — взорвалась многоголосьем шумной площади — агоры, центра жизни любого греческого полиса. И здесь наш знакомый — босой, бедно одетый, немного обрюзгший бородач — слился с толпой таких же бедняков и оборванцев, составляющих крикливое, рукастое тело любого базара.

Под оливковым деревом о чем-то спорят, смеются. Блеснула на солнце и снова скрыласть в тени дерева знакомая лысина. Точно, это он: умный ироничный взгляд исподлобья, немного вздернутый нос, полные губы влюбленного в жизнь человека. Знакомьтесь — Сократ, сын

Софрониска, учитель мудрости и чудак! Его знает любой афинянин. Он тот самый мудрец, который сам признался, что ничего не знает. А вот кто уж точно во всем разбирается получше всех философов вместе взятых, так это женушка Сократа! Сварливая Ксантиппа прогнала из дома всех друзей и учеников своего мужа-бездельника! А какими словами она называла этих умников!

— Эй, Сократ, как ты можешь жить с такой женщиной? Воспитал бы в ней любовь к философии. Сам ведь не раз говорил о равных способностях мужчины и женщины.

— Видишь ли, люди, желающие стать хорошими наездниками, берут себе лошадей не самых смирных, а горячих. Вот и я, желая быть в общении с людьми, взял ее в том убеждении, что если буду переносить ее, то мне будет легко иметь дело со всеми людьми. Да хоть с тобой!

Удивительный все-таки человек, этот Сократ! До шуток ли ему теперь, когда другой согнулся бы под тяжестью выдвинутых ему обвинений. Впрочем, Сократ давно слывет человеком не от мира сего. Многие учителя-мудрецы берут с учеников немалые деньги, поэтому целые состояния сколотили. Любого софиста узнаешь по щегольскому парчовому наряду. А этот ходит босой, хорошо хоть получил небольшое наследство — тем и живет. Говорят, и в молодости во время Пелопонесской войны гоплит (тяжеловооруженный пехотинец) Сократ не уставал удивлять своих сослуживцев. «Как-то утром он о чем-то задумался и, погрузившись в свои мысли, застыл на месте, и так как дело у него не шло на лад, он не прекращал своих поисков и все стоял и стоял. Наступил уже полдень, и люди, которым это бросалось в глаза, удивленно говорили друг другу, что Сократ с самого утра стоит на одном месте и о чем-то раздумывает. Наконец вечером, уже поужинав, некоторые ионийцы — дело было летом — вынесли свои подстилки на воздух, чтобы поспать в прохладе и заодно понаблюдать за Сократом, будет ли он стоять на том же месте и ночью. И оказалось, что он простоял там до рассвета и до восхода солнца, а потом, помолившись солнцу, ушел», — говорит Алкивиад в платоновском «Пире». Во время войны Сократ проявил себя храбрым и выносливым воином. И если смерть — гнев богов — его не страшила, то гнев властей земных и подавно. Сократ старательно избегал участия в каких бы то ни было государственных делах. Когда же остаться в стороне не было возможности, поступал лишь по велению собственного сердца.

В 406 году до н. э. в Афинах состоялся суд над шестью афинскими стратегами, одержавшими блестящую победу близ острова Лесбос, но потерявшими свой флот во время жестокой бури. Дело было передано пританее, суду пятидесяти, в состав которой волею судеб в этот раз вошел и Сократ. Хотя по нормам афинского судопроизводства каждого из шести обвиняемых необходимо было судить по отдельности, поступило предложение определять совместную степень их виновности путем тайного голосования. Сначала большинство пританов было против подобного вмешательства в ход дела. Но, видимо, уничтожение видных военачальников было на руку кому-то из политиков. Угрозы и запугивания сделали свое дело: все пританы проголосовали за несправедливый суд. Все, кроме Сократа. Стратеги были казнены, а Сократ едва не угодил за решетку. Но еще большей опасности подвергся философ, когда в 404 году власть в Афинах перешла в руки Тридцати тиранов во главе с олигархом Критием. У того с Сократом были особые счеты. Както философ уличил его в попытке совращения молодого юноши. Сначала Сократ поговорил с Критием с глазу на глаз. Это не помогло. Тогда мудрец сказал при всех: «У Крития, кажется, есть свинская наклонность: ему хочется тереться об Евтидема, как поросята трутся о камни». Как вспоминает ученик Сократа Ксенофонт, «с этого времени и стал ненавидеть Сократа Критий: будучи членом коллегии Тридцати и попав в законодательную комиссию с Хариклом, он припомнил это Сократу и внес в законы статью, воспрещавшую преподавать искусство слова». Естественно, Сократ не повиновался этому, как не повиновался он и тогда, когда вместе с другими четырьмя афинянами получил приказ об аресте Леонтия Саламинского, противника олигархов.

— Возможно, меня бы казнили, если бы правительство не пало в скором времени. — Голос Сократа тверд и спокоен. Кажется, ученики переживают за своего учителя гораздо больше, чем он за самого себя. Он совершенно не готовится к суду, не сочиняет обычной в таком случае речи, взывающей к милосердию.

Впрочем, зачем Сократу готовиться заранее? Противостояние прогрессивного философа и консервативной части афинского общества назрело давно. Тучи над головой Сократа сгущались постепенно, и первыми предвестниками грядущей бури стали безобидные на первый взгляд, но чрезвычайно колкие «Облака», комедия Аристофана (423 г. до н. э.), в которой драматург жестоко высмеял подобных Сократу проповедников. Таким образом, у философа было достаточно времени, чтобы тщательно продумать, что сказать своим оппонентам.

Непосредственным поводом для судебного разбирательства послужил начертанный на восковой дощечке донос за авторством поэта Мелета, ритора Ликона, а также влиятельного афинского политика Анита. Говорят, Сократ высмеивал и поэтов, и риторов, ну а уж политикам от него досталось и подавно! Диоген Лаэртский напишет: «Заявление подал и клятву принес Мелет, сын Мелета из Питфа, против Сократа, сына Софрониска из Алопеки: Сократ повинен в том, что не чтит богов, которых чтит город, а вводит новые божества, и повинен в том, что развращает юношество; а наказание за то — смерть».

Философ Лисий хотел было помочь другу и сам написал защитительную речь. Но получил ответ:

— Отличная у тебя речь, Лисий, да мне она не к лицу!

— Если речь отличная, то как же она тебе не к лицу?

— Ну, а богатый плащ или сандалии разве были бы мне к лицу?

Итак, в первый год 95-й олимпиады, в восьмой месяц по афинскому календарю, в предверии праздника цветов состоялся суд над Сократом. Речь обвинителя ничего хорошего не предвещала.

— Сократ учил своих собеседников презирать установленные законы; он говорил, что глупо должностных лиц в государстве выбирать посредством бобов, тогда как никто не хочет иметь выбранного с помощью бобов рулевого, плотника, флейтиста или исполняющего другую подобную работу, ошибки которой приносят гораздо меньше вреда, чем ошибки в государственной деятельности. Подобные речи возбуждают в молодежи презрение к установленному государственному строю и склонность к насильственным действиям. И это только часть обвинения. Припомнили на суде и сократовского бога — внутренний голос, живущий внутри каждого из нас. Другой в подобной ситуации стал бы молить о пощаде, но что делает Сократ? Как он держится? О чем он говорит? О том, что оба обвинения нелепы и необоснованы. Сам он и не думает оправдываться. Он ведет себя не как обвиняемый, а скорее как судья косного полисного мировоззрения. Вот выдержка из его речи (Ксенофонт Афинский «Сократические сочинения»):

— Я, афиняне, прежде всего, удивляюсь тому, на каком основании Мелет утверждает, будто я не признаю богов, признаваемых государством: что я приношу жертвы в общие праздники и на народных алтарях, это видали все, бывавшие там в то время, да и сам Мелет мог бы видеть, если бы хотел. Что касается новых божеств, то как можно заключать о введении их мною на основании моих слов, что мне является голос бога, указывающий, что следует делать? Ведь и те, которые руководятся криком птиц и случайными словами людей, делают выводы, очевидно, на основании голосов. Они именуют предвестников будущего птицами, случайными словами, приметами, предсказателями, а я называю это божественным голосом и думаю, что, называя так, употребляю выражение более близкое к истине и более благочестивое, чем те, которые приписывают птицам силу богов. Что я не лгу на бога, у меня есть еще такое доказательство: многим друзьям я сообщал советы и ни разу не ошибся. Ты утверждаешь, Мелет, что я развращаю молодежь? Нам известно, в чем состоит развращение молодежи; скажи же нам, знаешь ли ты кого-нибудь, кого я сделал из благочестивого нечестивым, из скромного — нахалом, из экономного — расточительным, из умеренно пившего — пьяницей, из трудолюбивого — неженкой или рабом другой низменной страсти?

— Но, клянусь Зевсом, — отвечал Мелет, — я знаю тех, кого ты уговорил слушаться тебя больше, чем родителей.

— Согласен, — сказал Сократ, — однако относительно здоровья люди больше слушаются врачей, чем родителей; в Народном собрании, как известно, все афиняне слушаются больше разумных ораторов, чем родственников. Да ведь и при выборах в стратеги не отдаете ли вы предпочтение пред отцами и братьями и, клянусь Зевсом, даже пред самими собой тем, кого считаете главными знатоками в военном деле?

В довершении ко всему, когда судьи признали Сократа виновным и стали решать, какое наказание должен понести гордец, философ не преминул подлить масла в огонь: «По заслугам моим я бы себе назначил вместо всякого наказания обед в пританее». Такого унижения судьи не снесли. Смертная казнь!

Так как приближались празднества, приговор отложили на месяц. За три дня до казни Сократа в тюрьме посетил его друг, Критон, и предложил устроить побег. Но мудрец отказался.

В назначенный день в камере собрались его ученики и друзья. Сократ спокоен. Он тщательно моется, «чтобы избавить женщин от лишних хлопот — не надо будет обмывать мертвое тело».

— Как нам тебя похоронить? — спрашивает Критон, едва сдерживая слезы. А Сократ и теперь шутит:

— Как угодно, если, конечно, сумеете меня схватить ия не убегу от вас. Никак мне, друзья, не убедить Критона, что я — это только тот Сократ, который сейчас беседует с вами и пока еще распоряжается каждым своим словом. Он воображает, будто я — это тот, кого он вскорости увидит мертвым, и вот спрашивает, как меня хоронить! В камеру входит человек с чашей. Сократ словно давно ждал этого гостя:

— Вот и прекрасно, любезный. Ты со всем этим знаком — что же мне надо делать?

— Да ничего, просто выпей и ходи до тех пор, пока не появится тяжесть в ногах, а тогда оно подействует само. Сократ пьет цикуту так, словно это вино. Ученики более не могут сдерживать рыданий.

— Ну что вы, что вы, чудаки!.. Меня учили, что умирать должно в благоговейном молчании. Тише, сдержите себя! Старик спокойно ходит по камере, затем ложится на спину и закутывается в одеяло.

— Скоро отойдет. — тихо говорит человек, принесший чашу. Но будто вопреки его словам Сократ отбрасывает одеяло и четко проговаривает:

— Критон, мы должны Асклепию петуха. Так отдайте же, не забудьте. Это его последние слова.

 

Суд, породивший цивилизацию

В 33 году н. э. в Иерусалиме был осужден за богохульство и распят назаретянин Иисус, сын Иосифа. На третий день его тело исчезло из могилы. Это предсказанное за сотни лет иудейскими пророками событие заложило основу новой религии, а с ней началась и новая эра в истории человечества.

#imgE7C0.jpg

А. Мантенья. Голгофа

Его появления давно ждала Палестина. Обещанный на заре времен Мессия должен был избавить иудейский народ от чужеземного гнета и восстановить наконец-то Божью власть в священном Иерусалиме. Еврейское государство утратило свою независимость в 63 году до н. э., когда римский военачальник Помпей, воспользовавшись царившей в стране междоусобицей, оккупировал Иерусалим. К началу I века нашей эры ситуация усугубилась тем, что со смертью Ирода Старшего (4 год до н. э.) титул царя Иудеи был упразднен и страной стал править римский прокуратор, наместник, не чтивший местных обычаев и нравов. Позор для избранного Богом народа! Все пророки указывали на этот сложный для израильского народа период как на время рождения Мессии, царя Иудейского. Поэтому появление проповедника из Назореи вызвало такой ажиотаж. Все сходилось: Иисус был, как и обещано, из колена Иудина рода Давидова. Он родился в Вифлееме, как, согласно предсказаниям, и положено иудейскому царю. Что уж говорить о многочисленных чудесах, совершенных этим человеком. Но речь сейчас не о них. Каждый даже не считающий себя христианином европеец хорошо знаком с основными вехами жизни Иисуса Христа. Ведь эта история безразлично, является она всего лишь легендой или же это чистая правда, — один из краеугольных камней в фундаменте нашей культуры. Обратимся к тому моменту земного пути мессии, когда он стал объектом еврейского судопроизводства.

Прежде всего стоит отметить, что одно из древнейших в мире законодательств основывалось исключительно на Священном Писании. За полторы тысячи лет до рождения Христа Моисей предписал собирать для судебных разбирательств Великий Совет из 70 старцев — Синедрион. Главным принципом уголовного права был талион — возмездие за преступление: кто совершит убийство, должен быть предан смерти; кто повредит тело ближнего, тому должно сделать то же самое. И вот приходит Иисус, человек, который, по-мнению многих, должен укрепить израильское государство. Что же он делает в первую очередь? Ломает основы еврейского традиционалистского общества: отменяет талион. «Вы слышали, что сказано: «око за око и зуб за зуб». А Я говорю вам: не противься злому. Но кто ударит тебя в правую щеку твою, обрати к нему и другую; и кто захочет судиться с тобою и взять у тебя рубашку, отдай ему и верхнюю одежду; и кто принудит тебя идти с ним одно поприще, иди с ним два», — говорит Христос в Нагорной проповеди. Церковники и фарисеи были в замешательстве: совсем не так должен себя вести царь — освободитель Израиля. Не приведет ли такое непротивление злу к полной ассимиляции евреев с другими народами Римской империи? И уж совсем не понравилось книжникам то, как Иисус творил чудеса: не как божий посланник, а как сам Бог. Как-то Мессия проповедовал в одном доме. Слушателей собралось столько, что никто больше не мог войти в помещение. Тогда близкие одного тяжело больного человека разобрали кровлю этого дома и спустили носилки с расслабленным прямо в комнату. Иисус, прежде чем исцелить больного, простил ему все грехи. А это, по мнению книжников, мог сделать только Бог. «Разрушу этот храм и через три дня восстановлю его», — пророчествовал Христос о собственном теле и его чудесном воскрешении, а фарисеи возмущались: на иерусалимскую святыню, символ веры, мол, поднял руку. Еврейские духовные лидеры посчитали Иисуса Христа опасным и постановили пожертвовать одной жизнью ради спасения всего народа.

Итак, арест. Согласно нормам еврейского права, обвиняемый может быть взят под стражу только после судебного разбирательства. Исключение составляют случаи, когда подозреваемый может бежать либо оказать вооруженное сопротивление. Видимо, члены Синедриона сочли Иисуса Христа настолько опасным, что арестовали его среди ночи, до следствия, к тому же прибегли к помощи вооруженных солдат. Указать на Спасителя должен был предатель Иуда. Зачем он понадобился? Ведь лицо знаменитого проповедника и так было многим знакомо. Этот факт остается загадкой.

Сразу после ареста Христа не отправили в темницу, как обычно поступали с другими преступниками. Здесь мы сталкиваемся с еще одним вопиющим нарушением еврейского законодательства. Не дав обвиняемому хотя бы ознакомиться с сутью дела, стражники повели Иисуса сразу на суд. И это несмотря на то, что закон не позволял рассмотрение уголовных дел ночью. По дороге к дому первосвященника Каиафы, где должен был собраться Синедрион (или, учитывая поздний час, хотя бы его большая часть), Христа завели в дом отставного первосвященника Анны (Ханана). Здесь был учинен первый допрос Иисуса. Хотя как частное лицо Анна не имел юридического права допрашивать подозреваемого. Возможно, этот разговор был не более чем провокацией. У обвинителей не хватало доказательств вины задержанного. Опытный Анна мог легко выудить у Христа «нужные слова», которые бы дали возможность судить его не по еврейским, а уже по римским законам. Так было бы надежнее. Однако надежды книжников не оправдались. На все вопросы Иисус ответил лишь: «Я говорил явно миру; всегда учил в синагоге и в храме, где всегда иудеи сходятся, и тайно не говорил ничего». После этих слов слуга ударил Христа по щеке.

Теперь Мессию повели во дворец первосвященника Каиафы, возглавлявшего Синедрион. Каиафу нельзя было назвать непредвзятым судьей. Именно ему принадлежит фраза о том, что лучше убить одного человека, чем потерять весь народ. Однако, несмотря на многочисленные лжесвидетельства, доказать вину Иисуса было нелегко. Тогда Каиафа просто спросил обвиняемого: «Ты ли Христос, Сын божий?» И получил ответ, которого так долго добивался Синедрион: «Ты сказал; даже сказываю вам: отныне узрите Сына Человеческого, сидящего одесную силы и грядущего на облаках небесных». Каиафа, не ожидавший такой легкой развязки, разодрал на себе одежды и закричал: «Он богохульствует! На что еще нам свидетелей? Вот, теперь вы все слышали богохульство Его! Как вам кажется?» Вердикт Синедриона был однозначен: повинен смерти. После этого обвиняемый был избит. Загвоздка кроется в том, что согласно еврейскому закону самообвинение не являлось доказательством вины. Впрочем, даже если бы этой оговорки не существовало, с некоторых пор иудеи все равно не могли осудить кого-либо на смерть. Такое право имел лишь управлявший Палестиной римский прокуратор. Связанного Иисуса повели в преторию (присутственное место), к Пилату. Начиналось утро пятницы.

Иудей-богохульник вряд ли заинтересовал бы римлянина. Поэтому члены Синедриона представили Иисуса опасным для Рима преступником, возомнившим себя царем Иудеи. А это ведь уже сепаратизм! Подобного Пилат никак не мог оставить без внимания.

— Ты царь Иудейский? — спросил Иисуса наместник.

— От себя ты говоришь это, или другие сказали тебе обо мне?

— Разве я иудей?

— Царство мое не от мира сего.

— Итак, ты царь?

— Я на то родился и на то пришел в мир, чтобы свидетельствовать об истине; всякий, кто от истины, слушает гласа Моего.

— Что есть истина? — скептически вздохнул Пилат и, выйдя к первосвященникам (те не входили в дом язычника, чтобы не осквернить себя), спокойно произнес:

— Яне нахожу никакой вины в этом человеке.

Услышав, что Иисус жил в Галилее, Пилат отправил обвиняемого к властителю этой области Ироду Антипе. Тот как раз приехал в Иерусалим на Пасху и гостил по соседству с Преторией, во дворце Асмонеев. Однако тетрарх Ирод особого интереса к «преступнику» не проявил. На его совести уже была жизнь одного праведника. Это по его приказу был казнен Иоанн Креститель. От нового пророка Ирод добивался хоть какого-нибудь чуда. Но Иисус молчал. Тогда Ирод облачил его в белые «царские» одежды и отправил снова к Пилату. Последний только что получил странное письмо от жены: «Не делай ничего Праведнику Тому. я ныне во сне много пострадала за Него.» Пилат окончательно решил отпустить Иисуса, но члены Синедриона были категорически против. Тогда прокуратор предложил народу в честь праздника отпустить одного из узников: праведника Иисуса или убийцу Варраву. И толпа, недавно встречавшая Христа с поистине царскими почестями, вдруг выбирает. Варраву. «Если отпустишь его (Иисуса), значит, ты враг кесарю!» — подливали масла в огонь книжники.

Чем закончилась эта история, известно каждому. Мучения, смерть на Голгофе, дарующее надежду чудо. «Христос воскрес!» — говорим мы на Пасху. И получаем ответ: «Воистину воскрес!»

Однако есть историки, считающие, что все было не совсем так, как описано в евангелиях. Они указывают на множество нестыковок в Священном Писании. У одного евангелиста события разворачиваются в Пейсах, у другого — в преддверии праздника. Более того, ученые утверждают, что в пасхальную неделю Синедрион не только не выносил смертных приговоров, но даже не собирался для судебных заседаний. А уж осквернять себя избиением подсудимого. Далее, продолжают скептики от истории, у иудеев никогда не было обычая отпускать преступников в Пейсах. Это была римская традиция, но правом амнистии был наделен только сам император, а уж никак не один из его наместников. И пасхальным этот обычай стал только в 367 году н. э., когда христианство стало официальной религией в Риме. По мнению этой группы ученых, Христос — фигура вполне историческая, но все евангелия были написаны намного позже описываемых событий, когда иудеи были изгнаны римлянами с родной земли и рассеяны по свету. Их авторы просто не знали многих тонкостей иудейской жизни. Это было время острого противостояния новой, зарождавшейся религии и традиционного иудаизма. Эти непростые отношения, по мнению скептиков, отразились и в Новом Завете, расставив в нем явно антисемитские акценты. И именно здесь таятся корни многовековой ненависти христиан к евреям.

Что можно сказать на это? Внимательно читающий Библию вряд ли станет обвинять евреев в смерти Христа, рожденного еврейской женщиной. Для христианина Иисус не был жертвой иудеев, Пилата или сложившихся обстоятельств — Он шел по предначертанному свыше пути. Нехристианин воспримет эту историю как мудрую сказку, положившую начало одной из самых гуманных религий. А исполненный тупой злобы человек найдет призыв к братоубийству хоть в Евангелии, хоть в сонете Шекспира.

Так или иначе, но в расщелине Стены Плача хранится записка: «Боже отцов наших, избравший Авраама и его потомков, чтобы они несли имя Твое всем народам. Мы глубоко опечалены поведением тех, кто в ходе истории причинил страдания этим Твоим чадам. и, испрашивая у Тебя прощения, желаем установить поистине братские отношения с народом Завета. Иоанн Павел II». Не судите да не судимы будете.

 

Святая или колдунья? (Процесс над Жанной д’Арк)

История Жанны д’Арк и процесс над ней относятся к числу самых таинственных загадок истории. На многочисленные вопросы, связанные с жизнью и деятельностью Орлеанской девы, историки так и не нашли ответов. Многие из них связаны именно с судебным разбирательством, которое провела инквизиция во главе с епископом Бове Пьером Кошоном.

#imgBCF8.jpg

Жанна д’Арк

Жанна попала в плен в 23 мая 1430 года во время военной вылазки из осажденного Компьена против бургундцев, которые в Столетней войне выступали на стороне англичан. В народе ходили слухи, что ее предали придворные короля Карла VII, которые боялись роста популярности героини. Считали, что комендант Компьена Гийом Флави слишком рано опустил городскую решетку крепостных ворот и намеренно закрыл путь к отступлению.

Захватившие Жанну бургундцы передали девушку герцогу Люксембургскому, а тот уступил права на нее англичанам за 10 тысяч золотых монет. Регент Англии при малолетнем короле Генрихе VI герцог Бедфорд решил объявить ее колдуньей и еретичкой. Тогда можно было оспорить права на французский трон Карла VII, которого при содействии Жанны д’Арк короновали в Руанском соборе.

Компьен находился на территории епископства, которое принадлежало Кошону. Бедфорд пообещал ему в случае осуждения девушки богатую Руанскую епархию, и Кошон потребовал выдать Жанну церковному суду по подозрению в колдовстве и ереси. В декабре 1430 года она была заключена в подземелье одного из руанских замков. Это было нарушением существующего в то время порядка. Поскольку узница должна была предстать перед трибуналом инквизиции, ее следовало содержать в женском отделении церковной тюрьмы.

Перед заключением в присутствии герцогини Бедфорд Жанну подвергли унизительному медицинскому освидетельствованию. Необходимо было установить, сохранила ли она девственность. Если нет, то в судебном решении была бы введена формулировка о «связи с дьяволом» и ведении распутной жизни. Однако тюремщики просчитались. Девушка оказалась невинной.

9 января 1431 года Жанна д’Арк впервые предстала перед инквизиторами. Узники инквизиции должны были обходиться без адвоката. Суд инквизиции исходил из презумпции виновности своих жертв, Жанна должна была защищать себя сама.

Процесс длился несколько месяцев, с февраля по май 1431 года. Только предварительный допрос длился с 21 февраля по 27 марта. Судьи рассчитывали, что необразованная девушка непременно попадется в какую-нибудь из многочисленных ловушек, которые расставил ей трибунал. Обвинительное заключение было составлено по-латыни и являло собой образец казуистики. Подсудимую пытались запутать многочисленными вопросами, на первый взгляд, не связанными друг с другом. Судьи подробно интересовались семьей Девы, ее жизнью в Домреми, «голосами», которые она слышала, одновременно пускаясь в запутанные теологические рассуждения. Инквизиторы пытались выяснить, не участвовала ли она в языческих обрядах, магическими свойствами ее меча, боевого знамени и кольца на руке, чтобы установить ее связь с темными силами.

Многочасовые допросы имели целью сломить ее и заставить либо допустить ошибки, либо признать себя виновной. Однако Жанна на удивление легко избегала ловушек и часто ставила в тупик инквизиторов.

В качества примера многие биографы приводят следующий факт. Однажды Кошон потребовал от Жанны, чтобы она прочла католическую молитву. Если бы Дева отказалась, это означало бы, что она продала душу дьяволу. Но девушка заявила, что готова сделать это в том случае, если епископ примет у нее исповедь. В этом случае глава судилища не смог бы, не рискуя спасением своей души, признать подсудимую виновной. Ведь лгать и оговаривать себя на исповеди Жанна не стала бы, а значит, Кошон вынужден был бы признать ее невиновность. Епископу пришлось отказаться от своего требования.

2 мая Жанне предъявили формальное обвинение, а также потребовали отказа от «видений», мужской одежды и подчинения церкви. Она отказалась. Тогда ее привели в камеру пыток, чтобы запугать страшным видом орудий судопроизводства того времени. Однако девушка не испугалась. Пытки почему-то применять не стали, но продолжали запугивать Деву грядущим адом и мучительной казнью. Измученная девушка заколебалась. Она признала свою вину и была осуждена на вечное заключение.

Но Бедфорда такой исход не устраивал. Поэтому Жанну заставили вновь облачиться в мужскую одежду. К тому же она вновь начала утверждать, что ее видения были чистейшей правдой. Судьи получили возможность утверждать, что она — нераскаявшаяся еретичка.

29 мая состоялось новое судебное заседание. Его решением Жанну передали в руки светских властей, чтобы те организовали ее сожжение. 30 мая 1431 года Орлеанская дева взошла на костер и была сожжена в присутствии отряда англичан и жителей Руана.

Шли годы. Карл VII, ничего не сделавший, чтобы спасти Жанну, все же чувствовал себя неуютно. Ведь его право на французский трон оставалось под сомнением, так как на трон его возвела колдунья и еретичка. Необходимо было снять это обвинение. Поэтому через 25 лет после смерти Жанны он добился от папы Каликста III пересмотра суда, проведенного Кошоном. В 1455–1456 годах в Руане состоялся новый суд, который снял все выдвинутые против Жанны обвинения. А спустя почти шесть столетий — 16 мая 1920 года католическая церковь причислила ее к лику святых.

Такова общепризнанная версия процесса над Орлеанской девой. Однако, несмотря на хорошо сохранившиеся протоколы, среди биографов Жанны широко распространена и другая версия: вместо спасительницы Франции на костер взошла другая женщина, а сама Жанна осталась жива. Дело в том, что протоколы суда были сфальсифицированы Кошоном, а это открыло простор для разнообразных домыслов и толкований.

По одной из них, Жанну спас король Карл, который на самом деле был ее сводным братом по матери. Онто якобы и помог Деве бежать. По другой версии, побег организовал Бедфорд, который прислушался к просьбам своей жены Анны и герцогини Люксембургской, сочувствовавшим Деве. Возможно также, что он заключил соглашение о сохранении жизни подсудимой с королем Карлом. Основанием для подобных толкований служат следующие факты.

В ходе судебного разбирательства Жанна не раз угрожала трибуналу, заявляя, что его члены подвергают себя опасности. Некоторые эпизоды процесса позволяют также предполагать, что Дева поддерживала связь с французским королевским двором. Все это стало основой для предположений о том, что Жанна была незаконнорожденной дочерью матери французского короля Изабеллы Баварской и герцога Орлеанского, то есть принцессой королевской крови.

В пользу такого предположения говорят свидетельства современников, которые утверждают, что Жанна обладала не только незаурядным умом, но была также образована, владела воинскими искусствами, которые в то время были уделом людей «голубой крови»

В деле отсутствует официальный акт, который подтверждает факт казни. Нет и упоминания о приведении приговора в исполнение. А в тексте материалов процесса, обнаруженных в Англии, утверждается, что девушка была приговорена к пожизненному заключению и долгое время содержалась в тюрьме на хлебе и воде. В некоторых французских хрониках факт сожжения тоже ставиться под сомнение. Это не удивительно, так как слух о чудесном спасении Девы быстро распространился по всей Франции. Парижские власти даже были вынуждены начать расследование. Они подозревали Кошона в том, что тот способствовал освобождению Жанны. Эти подозрения не были беспочвенными. Вспомним, что по непонятным причинам он так и не применил пыток в отношении подсудимой, хотя без них не обходился ни один процесс против «ведьм». Кроме того, как видно из документов, Кошон всячески затягивал процесс и, будучи опытнейшим юристом, допустил множество процессуальных нарушений. Это позволяет высказать предположение, что он сознательно готовил основания для кассации приговора. Когда же начали разыскивать ближайших помощников епископа, выяснилось, что все они скончались вскоре после руанского процесса. Позже, когда встал вопрос о реабилитации Жанны, начались поиски свидетелей. Однако и это ни к чему не привело. Все они под разными предлогами отказывались свидетельствовать, ссылаясь на плохую память или на отсутствие в Руане во время казни.

Вопреки бытовавшим в те времена правовым нормам, инквизиция вообще не выносила никакого приговора. Жанна была передана в руки светских властей с ходатайством о наказании «без пролития крови» (так инквизиторы обычно «шифровали» свое требование казни через сожжение). Однако Лоран Жерсон, который в это время возглавлял судебную власть в Руане, свидетельствовал, что никакого приговора ни он, ни его подчиненные не выносили.

Считается, что казнь была осуществлена в присутствии многотысячной толпы. Однако известно, что солдаты не подпустили горожан близко к костру. По мнению части биографов, это было сделано для того, чтобы никто из близко знавших Жанну людей не мог видеть женщину, которую казнили. К тому же палач Жофруа Тераж, не раз видевший Жанну, во время казни ее не узнал. Нет упоминания о расходах, связанных с казнью Орлеанской девы, и в платежных книгах Руана, где они всегда тщательно фиксировались. Однако в этих же книгах присутствуют записи о выдаче денег на дрова для костра и оплату палача для казни двух «ведьм», которые тоже носили имя Жанна. Предполагают, что одна из них вполне могла подменить героиню Франции на костре.

Наконец, еще при жизни матери и братьев Жанны в Руане появилась некая Жанна д’Амбруаз, которая выдала себя за чудом спасшуюся Орлеанскую деву. Есть свидетельства, что мать и братья героини с ней встречались и подтвердили это утверждение. Признали даму д’Амбруаз и жители Орлеана. Несколько лет она ездила по городам Франции, где воскресшую «Деву» встречали с триумфом. Со временем она вышла замуж за Робера д’Армуаз, сеньора Тиммон, и родила ему двух детей. Примечательно, что их потомки до сих пор чтят Жанну как самую знаменитую из своих предков. По их мнению, Робер не мог жениться на женщине, не убедившись в том, что она именно та, за кого себя выдает.

И все же, несмотря на столь обширные свидетельства в пользу спасения Орлеанской девы, серьезные историки считают их несостоятельными, приводя множество контрдоводов в пользу официальной версии.

 

Жиль де Рэ — чудовище с маршальским жезлом?

Криминалистика знает много кровавых и отвратительных дел. Среди них одно из первых мест занимают преступления маршала Франции, барона Жиля де Рэ. В историю Франции он вошел как ближайший соратник и рыцарь Жанны д’Арк, колдун и чернокнижник, продавший душу дьяволу, а в историю криминалистики — как человек, который в наши дни заслужил бы репутацию маньяка и серийного убийца. Народ посвятил страшному владыке Тиффожа множество легенд. Одна из них послужила основой для сказки Шарля Перро «Синяя борода».

#img97CC.jpg

Жиль де Рэ

Жиль де Лаваль, барон де Рэ принадлежал к одному из знатнейших родов Франции. Его кузеном был французский король Карл VII Валуа. Жиль рано лишился родителей, при этом унаследовав огромное состояние. Воспитанием мальчика занимался дед, Жан де Краон, барон Шантосе и Ля Сюз.

Опекун заботился об образовании внука. Он привил ему любовь к чтению, театру и музыке. Однако наряду с этим внушал мальчику: «Род де Рэ выше законов Франции». Этому дедовскому завету будущий маршал следовал всю жизнь. А первый урок вседозволенности ему преподал все тот же Жан де Краон. После двух неудачных попыток устроить судьбу внука, чтобы избежать третьего отказа, барон выкрал для него невесту. Ею была девушка богатого и знатного рода по имени Катрин де Туар. Она принесла жениху 100 тысяч ливров приданого и новые земельные владения. Благодаря этому браку юный барон стал одним из самых богатых людей Франции.

Обучали Жиля и военным искусствам. В четырнадцать лет он впервые принял участие в сражении с англичанами. Военное поприще привлекало де Рэ. В 1424 году он появился при дворе дофина Карла, который был символом сопротивления англичанам. Однако у принца не было средств на ведение войны. За свой счет Жиль набрал крупный отряд кавалеристов и под знаменами будущего короля начал участвовать в военных действиях против англичан, причем успешно. Он быстро заслужил репутацию блестящего рыцаря, храброго, упорного в бою, но крайне жестокого. Примечательно, что в те жестокие времена, чтобы заслужить такую славу, необходимо было совершить что-нибудь из ряда вон выходящее.

6 марта 1429 года Жиль встретился с Жанной д’Арк и посвятил себя служению Орлеанской деве. Он остался ей верен до конца. Весной 1431 года, в разгар процесса над Жанной, маршал во главе своего отряда сделал марш-бросок на занятую врагом территорию. Он намеревался ворваться в Руан и освободить Деву. Однако попытка сорвалась. Много лет спустя для жителей Орлеана Жиль де Рэ на собственные средства поставил спектакль, в котором прославлялись подвиги Жанны.

История этих взаимоотношений имеет продолжение. По одной из версий, на которой настаивают некоторые историки, Жанне все же удалось спастись. Она якобы вышла замуж за знатного дворянина д’Армуаз и объявилась в Орлеане. Там ее узнали многие, в том числе мать и братья. Жиль де Рэ принял Жанну у себя в замке, а затем в 1439 году отправился с ней вместе в поход против англичан.

Однако вернемся к более ранним событиям. В глазах короля репутация Жиля де Рэ постепенно началась меняться к худшему. До Карла начали доходить слухи, порочащие маршала. Речь шла о гомосексуализме, растлении малолетних и жестоком обращении с любовниками. Возможно, именно это послужило главной причиной того, что после неудачного наступления на Париж Жиль де Рэ был отозван из армии.

Оставшись не у дел, Жиль вернулся к книгам и научным занятиям. А наукой в те времена считали и алхимию. Большинство же алхимиков сочетали практические эксперименты с магией. Брак де Рэ с Катрин оказался неудачным. С начала 1430-х годов супруги жили раздельно. Поэтому пагубные наклонности Жиля де Рэ некому было сдерживать.

В 1433 году маршал обосновался в замке Тиффож в Бретани. Тому образу жизни, который вел Жиль де Рэ, мог бы позавидовать сам король. Для местного дворянства устраивались роскошные приемы. Штат прислуги барона в поместьях насчитывал более 5 тыс. человек, а личная охрана — 200 всадников. 30 священников составляли штат замковой церкви. Все это требовало огромных расходов, и вскоре средства де Рэ начали таять с катастрофической скоростью. Уже через несколько лет, чтобы получить наличные деньги, де Рэ начал продавать и закладывать свои земли. Это встревожило его жену, и она обратилась за помощью к королю. В 1436 году Карл VII подписал эдикт, который запрещал маршалу продажу ленных владений. Кредиторы немедленно отреагировали на это. Они снизили объемы кредитования и увеличили ссудный процент.

С этого момента «научные занятия» Жиля де Рэ приобрели четко определенную цель. Чтобы добыть необходимые средства, он активизировал поиски философского камня, который, как считали алхимики, мог превращать любой металл в золото. Первый этаж замка Тиффож был переоборудован в лабораторию. Для проведения опытов маршал пригласил алхимика Жиля де Силля. Однако тот не оправдал ожиданий маршала. Ему на смену пришел Жан де ла Ривьера, потом дю Месниль. Но результатов не было. В поисках нужного ему специалиста Жиль де Рэ решил попытать счастья среди итальянцев. Судьба свела его с неким Франческо Прелати, который слыл большим знатоком оккультных наук, колдуном и чернокнижником. Он убедил барона в том, что может вызывать демона по имени Баррой, который поможет им добыть золото.

Прелати, объявивший себя служителем Люцифера, сыграл роковую роль в судьбе барона и направил его дурные наклонности на путь преступления. Баррой, как заверял маршала Прелати, требует человеческих жертв. Для проведения магических ритуалов в замок стали доставлять красивых мальчиков. Де Рэ, будучи не только гомосексуалистом, но и садистом, использовал их для удовлетворения своих патологических наклонностей и приносил в жертву демону. Подробности этих кровавых ритуалов ужасны и отвратительны, поэтому мы их опустим.

Приведем только один пример. Увлеченный рассказами Прелати, Жиль де Рэ приказал алхимику показать ему Баррона. После длительной подготовки Прелати явился к хозяину и заявил, что демон находится в одной из комнат замка. Взволнованный де Рэ кинулся туда, но хитрый Прелати остановил его. Он заглянул в комнату, потом в ужасе отпрянул и заявил, что в комнате на груде золота сидит чудовище. Если барон заглянет туда, золото исчезнет. Жиль был храбрым человеком. Он распахнул дверь, но не увидел ничего, кроме кучи какого-то красноватого порошка. Прелати же заявил, что демон покинул комнату, а золото превратил в этот самый порошок.

Теперь барон был убежден в искусстве своего наставника и согласился заключить договор с демоном. В присутствии Прелати он подписал кровью составленный им самим документ, в котором уступал свою бессмертную душу Баррону. Через некоторое время Прелати объявил, что демон принял условия, но для его подтверждения необходимо зарезать на алтаре курицу или голубя. Жертва была принесена. Вскоре Прелати сообщил о новом требовании нечистого. Тот якобы настаивал на принесении еще одной жертвы. Теперь на алтаре должен был погибнуть некрещеный младенец. Это условие тоже было выполнено. Судя по всему, Жиль де Рэ не ценил человеческую жизнь: одним ребенком меньше, одним больше. Красивые мальчики продолжали исчезать на землях могущественного барона.

Вскоре по округе поползли зловещие слухи. Тем не менее маршал скорее всего так и продолжал бы свои «научные изыскания» совершенно безнаказанно, если бы делу не помог случай. В августе 1440 года барон на один год заложил свой замок Сент Этьенн де Мальмор казначею герцога Бретонского Жоффруа ле Феррону. Казначей же передал замок в управление своему брату, священнику Жану Феррону.

Через две недели слуги Жиля де Рэ, находясь в окрестностях замка, попросились на ночлег. Феррон отказал им. Взбешенный маршал во главе отряда в 50 человек ворвался в замок, избил управляющего, заковал его в кандалы и бросил в каземат в Тиффоже. Узнав об этом, герцог Иоанн V Бретонский, вассалом которого был Жиль де Рэ, потребовал, чтобы маршал освободил Феррона. Требование не было выполнено. Тогда Иоанн взял с собой 200 вооруженных солдат и отправился в Тиффож. Де Рэ вынужден был отпустить пленника. Ему предстояло ехать в Нант, где находилась резиденция герцога, чтобы дать объяснения. К этому моменту он начал беспокоиться за свою безопасность и решил посоветоваться с Прелати. Алхимик заверил хозяина: Баррон убежден, что маршалу ничего не угрожает. Действительно, герцог принял объяснения своего вассала и отпустил его с миром. Однако это происшествие не было забыто.

Нантский епископ Жан де Мальтруа, возмущенный расправой над священником, в своей проповеди заявил о том, что маршал Жиль де Рэ совершает преступления против малолетних детей. Он призвал прихожан сообщить ему все, что они знают об этом. На тот момент епископу был известен только один факт — в декабре 1439 года в принадлежащем барону замке Машкуль исчез десятилетний сынишка супругов Эйсе. Их заявление уже несколько месяцев лежало у епископа. Теперь же, после случая с Фарроном, он решил дать ему ход.

Сразу же после проповеди к епископу обратились восемь горожан, готовых свидетельствовать об исчезновении детей в замках маршала. На следующий день стало известно еще об одном случае. Эти сведения епископ Нантский передал в трибунал инквизиции Бретани. Его глава Жан Блуэн слышал немало об алхимических опытах де Рэ. Он быстро составил обвинительный акт из 47 пунктов. Маршала обвиняли в колдовстве, человеческих жертвоприношениях, сексуальных извращениях, убийствах детей, расчленении их трупов и других преступлениях. Копия акта была направлена герцогу Бретонскому и Генеральному инквизитору Франции Гийому Меричи.

13 сентября 1440 года Жиля де Рэ поставили в известность о выдвигаемых против него обвинениях. Ему следовало явиться в епископальный суд для дачи объяснений. Параллельно собственное судебное разбирательство решил начать и герцог Бретонский. Положение Жиля де Рэ усугубилось тем, что двое его доверенных слуг, Бриквиль и Силье, тут же сбежали. Это усилило подозрения.

На заседании герцогского суда, которое состоялось 17 сентября, стало известно о бегстве подручных барона. Прокурор Бретани Гильом Копельон отдал приказ схватить их, а также начать допросы всех слуг в Тиффоже. Им был составлен длинный список лиц, которые, по его мнению, могли сообщить ценные сведения. Круг свидетелей позволяет предположить, что в замке у прокурора были осведомители. Уж очень точно были названы все, кто был причастен к деятельности маршала.

Сразу же были схвачены находившиеся в замке колдуны Гриар и Корилло. Наряду с Прелати они проводили магические обряды. Была арестована и «бабка Мартен», которая поставляла маршалу детей. Вскоре были пойманы Бриквиль и Силье. Де Рэ в это время в Тиффоже не было. Он уехал в Нант, чтобы предстать перед епископальным судом, заседание которого должно было состояться 19 сентября. Однако в назначенный день оно не состоялось. Очевидно, суду необходимо было собрать дополнительные сведения.

28 сентября 1440 года Жиль де Рэ предстал перед обвинителями. В зале присутствовали представители и духовного и светского судов. Маршал отверг все выдвинутые против него обвинения. Он потребовал адвоката и нотариуса для ведения протокола, параллельно судебному. Однако его требования были отклонены.

8 октября начались предварительные слушания. Незадолго до того на всех площадях города было объявлено, что на суде имеют право присутствовать представители всех сословий, которые могут сообщить чтонибудь по делу Жиля де Рэ. В результате в зале городской ратуши, где проходило заседание, собралось огромное количество народа. Многие горожане стояли на площади перед ратушей в надежде узнать последние новости как можно скорее.

Герцогский суд возглавлял канцлер Бретонского парламента Пьер де Лопиталь. Епископальный суд представляли 4 епископа во главе с Жаном де Малеструа. Присутствовал на суде и представитель французской инквизиции Жан Блоэн.

Жиль де Рэ вновь потребовал адвоката и нотариуса и вновь получил отказ. Гийом де Копельон начал читать пункты обвинения. После каждого у маршала спрашивали, признает ли он себя в совершении описанных действий. А взбешенный де Рэ кричал, что не признает законности самого суда. Люди в зале были возмущены. Мужчины осыпали барона оскорблениями, а женщины пытались прорваться через конвой, чтобы плюнуть ему в лицо. Когда же было зачитано обвинение в убийстве 16 детей и подробности этих убийств, зал зашелся в крике. Многие женщины падали в обморок. Однако Жиль де Рэ по-прежнему хладнокровно все отрицал и требовал адвоката.

На следующий день, после того как все пункты обвинения были зачитаны, суд признал их серьезными и принял дело к формальному рассмотрению. Маршала попросили высказаться по поводу обвинений. Он закричал, что лучше пойти на виселицу, чем в суд, где все обвинения лживы, а судьи — продажные злодеи. Епископ Нантский тут же отлучил подсудимого от церкви и заявил, что ему дается два дня на подготовку к защите.

На очередном заседании де Рэ отказался присягнуть на Библии, а также участвовать в прениях и задавать вопросы свидетелям. Но это мы узнаем из протоколов, так как на этот раз зрителей в зале не было. Суд по одному приглашал войти только свидетелей и лиц, которые хотели сделать заявления по делу. Таким образом было опрошено 108 человек. Среди них едва ли не самые важные показания, свидетельствующие против обвиняемого, дал Прелати. Алхимик и личный духовник барона, Жиль де Силль, даже нарушил тайну исповеди. Суд решил, что пересказ общего содержания исповедей может быть принят к рассмотрению.

Наконец суд, убедившись, что Жиль де Рэ не собирается признавать свою вину, принял решение о применении пыток. После нескольких неприятных, но не слишком мучительных «процедур» барон обещал изменить свое поведение в суде.

На следующем заседании Жиль де Рэ преклонил колена перед епископом Нантским и попросил снять с него отлучение от церкви, потом принес присягу на Библии и согласился рассказать о своих преступлениях. Барон подтвердил правильность всех выдвинутых против него обвинений за исключением одного. Дело в том, что от Прелати суду стало известно о подписании договора с демоном. Это грозило обвиняемому сожжением. Видимо поэтому де Рэ заявил, что ничего подобного в действительности не было.

Однако огромное количество кровавых преступлений, ужасных по своей сути, не могло оставаться безнаказанным. В конце концов, под грузом свидетельских показаний, Жиль де Рэ сознался в убийстве 800 детей и подтвердил все, что совершал при этом. Такое количество злодеяний повергло суд в шок. Было решено инкриминировать подсудимому только 150 из них как доказанных свидетельскими показаниями.

24 октября 1440 года суд обратился к жителям герцогства Бретонского с изложением полученных признаний. Всем честным католикам было предложено молиться за обвиняемого. На следующий день епископ Нантский вторично отлучил де Рэ от церкви «за тяжкие преступления против Церкви и Веры, а также против законов человеческих». В тот же день канцлер Бретонского парламента подписал приговор. Маршал был приговорен к сожжению живым. Одновременно с ним на костер должны были взойти и его подручные Анри Гриар и Этьен Корилло, которые принимали непосредственное участие в убийствах.

Однако Жилю де Рэ было предложено примириться с церковью. Таким образом он становился раскаявшимся еретиком, а значит его нельзя было сжигать заживо. В этом случае приговоренного предварительно умерщвляли (душили), и только после этого его тело предавалось сожжению.

Жиль де Рэ примирился с церковью. Утром 26 октября он принес публичное покаяние в совершенных им преступлениях в кафедральном соборе Нанта. Он попросил прощения у церкви, короля и родителей умерщвленных им детей. Преступник говорил, что страшится небесного суда и просит всех, кто слышит его в ту минуту, молиться о спасении его души. В 10 часов утра маршал расстался с жизнью. Едва костер разгорелся, тело преступника сняли и передали родственникам. Однако те не захотели хоронить его в фамильном склепе. Тело покойного нашло вечное пристанище в монастыре кармелиток на окраине Нанта.

Из всех, кто помогал барону в совершении преступлений, пострадали только его ближайшие слуги, Гриар и Корилло. По постановлению герцога Анжуйского из тюрьмы был освобожден даже Прелати. Герцог сделал его своим придворным алхимиком. Мага заставили отречься от магии, выучить молитву «Символы веры» и исполнить наложенное на него церковное наказание — епитимью.

Существует и другая версия знаменитого «дела» Жюля де Рэ. Суть ее сводится к следующему.

Барона де Рэ, соратника Жанны д’Арк и активного борца с английским нашествием, «убрали» англичане. И епископ Нанта Мальтруа был всего лишь их орудием. Да и герцог Бретонский был заинтересован в том, чтобы суд вынес обвинительный вердикт. Герцог скупал земли разорившегося де Рэ, пренебрегая, таким образом, запрещением короля Франции продавать ленные владения барона. К тому же светский суд герцогства, который, собственно, и приговорил Жиля де Рэ к смертной казни (церковный суд после признания бароне счел его примирившимся с церковью), также обязал Жиля де Рэ выплатить штраф в пользу герцога Бретонского.

Эта версия действительно имеет право на существование, так как в процессе над Жилем де Рэ оказалось слишком много темных пятен. Во-первых, в замках барона не было найдено никаких тел. Во-вторых, свидетели обвинения говорили только об исчезновении детей, но не о том, что видели, как их похищали слуги барона. Ну, а слуги барона, на основании показаний которых (они признались, что совершали убийства вместе с господином, но кто бы не признался после ужасных пыток) было состряпано обвинение, путались и противоречили друг другу. При этом следует заметить, что ни один паж, оруженосец или дворянин из свиты барона не был привлечен в качестве свидетеля. Почему? Вероятно, на людей благородного сословия, не таких зависимых, как слуги, не так легко можно было надавить — их нельзя было пытать, ведь они были лишь свидетелями.

Итак, практически доказано было только занятие алхимией. При этом главное действующее лицо и вдохновитель этих опытов, Прелати, не только не был казнен, но и стал придворным алхимиком герцога Рене Анжуйского.

И возможно, самое главное доказательство невиновности маршала — нантская толпа, которая горячо приветствовала де Рэ и молилась за него, когда его вели на казнь. Может быть, люди не слишком поверили обвинителям. Что же касается признания самого Жиля де Рэ в преступлениях, то в те времена, когда применение пыток было законным, не многие сумели бы выстоять, даже если были ни в чем не повинны.

 

Три процесса по делу о мултанском жертвоприношении

Процесс группы крестьян-удмуртов, жителей села Старый Мултан, обвинявшихся в принесении человеческой жертвы языческим богам, — одно из самых громких и памятных дел конца XIX века. Трижды состоялся суд, причем дважды он заканчивался тем, что невинных людей приговаривали к каторге.

В начале 90-х годов XIX века на Вятскую губернию обрушилось сразу два несчастья. Во-первых, крестьянские хозяйства оказались в упадке из-за двух подряд неурожайных годов. Во-вторых, по Волге и Каме летом 1891 года начал гулять тиф. Эпидемия быстро обрела невиданный размах, поставив под угрозу жизнь всего трудоспособного населения невезучего края.

В Старотрыкской волости Малмыжского уезда картина наблюдалась неоднородная. Часть сел действительно едва ли не вымирала от голода и страшной болезни, а рядом преспокойно вели обычную жизнь обитатели «островков благополучия», у которых и хлеба на полях уродилось много, и которые о тифе не слышали. Одним из таких «оазисов» посреди всеобщего бедствия оказались крупные села Старый и Новый Мултан, население которых составляли в основном удмурты (тогда представителей этой народности называли вотяками). По соседству с указанными селами находились русские деревни Анык и Чулья. Эти населенные пункты соединяли сразу две дороги: узенькая тропинка, бежавшая по заболоченной низине через лес, и широкая проезжая дорога в обход леса.

Весной 1892 года именно в этой местности произошли страшные события, оставившие неизгладимый след в истории российской криминалистики. Речь идет о «деле о мултанском жертвоприношении». 5 мая одна из жительниц деревни Анык собралась проведать свою старую бабку, обитавшую в Чулье. Поскольку погода стояла довольно жаркая, девушка решила не тащиться в обход, а пройти через лес. Отойдя от родной деревни на 400 метров, шестнадцатилетняя крестьянка увидела, что в топком, болотистом месте тропы, куда местные жители во избежание провала грунта накидали небольших бревен, лежал человек. Ноги и руки его свешивались с гати, почти касались луж, на голову завернулась пола коричневого азяма (двубортного кафтана без пуговиц) с синей заплатой, так что было видно рубашку в синюю полоску. Потертые темно-коричневые штаны и видавшая виды котомка являлись отличительной приметой путника-бедняка.

Девушка «находке» не удивилась: эка невидаль, уснул мужик в подпитии там, где ноги подвели! Да и что с ним станется-то средь бела дня да по хорошей погоде? Потихоньку обойдя лежащего, крестьянка отправилась дальше. Однако 6 мая, когда загостившаяся внучка возвращалась домой, «пьяница» продолжал перегораживать тропу. Вот только проспаться у него явно не было шансов ввиду отсутствия. головы! Пола азяма сдвинулась, и едва не потерявшая от страха рассудок девушка увидела, что у тела нет даже шеи. Вместо нее чернела страшная рана.

Девушка кинулась домой не разбирая дороги. Спустя несколько минут ее отец вызвал на место происшествия полицию. Правда, урядник Соковников появился на гати только во второй половине дня 8 мая. А двумя днями позднее в Старый Мултан прибыл пристав Тимофеев, который составил акт осмотра местности. Позднее именно этот документ лег в основу возбужденного уголовного дела. Пристав указал, что края раны на месте шеи красные, кровавые. Сгусток крови, как пробка, полностью закупорил трахею. Такое могло произойти только в одном случае: если мужчине еще живому отрезали голову, когда сердце еще билось.

Под правым плечом трупа пристав обнаружил ровно срезанную прядь светлых волос. Тимофеев не обнаружил на окружавших тело предметах следов крови (хотя одежда ею была буквально пропитана). Поэтому полицейский предположил, что убийство произошло в другом месте, после чего преступник (или преступники) отволок тело на тропу.

Личность жертвы преступления установили просто. В котомке обнаружилась справка, выданная в уездной больнице жителю деревни при Ныртовском заводе Казанской губернии Конону Дмитриевичу Матюнину. Вскоре, опросив знавших Матюнина людей, полиция подтвердила: погиб именно указанный человек.

Одним из понятых, подписавшихся под актом Тимофеева, был житель деревни Анык Сосипатр Кобылин. Участие этого человека, который постоянно говорил о том, что вотяки используют в своей практике человеческие жертвоприношения и время от времени «замаливают» людей именно таким вот зверским образом, сильно повлияло на ход следствия. Жители Аныка сразу же начали доказывать Тимофееву, что никто, кроме соседей-иноплеменников, совершить убийство не мог.

Страшная находка лежала на земле, приписанной к общине деревни Анык. Именно она должна была принять тело на сохранение до момента его отправки в волость, а также снарядить транспорт для этой цели. Однако пристав решил отвезти труп в Старый Мултан. Причиной такого вопиющего нарушения правил стало личное раздражение Тимофеева. При осмотре местности к нему несколько раз обращались удмурты, которые указывали на следы крови на бревнах гати. В очередной раз увидев в руках непрошенных помощников окровавленные щепы, пристав озверел, наорал на вотяков, отобрал их находку и зашвырнул ее в болото. Немного остыв, полицейский поинтересовался у настырных «следователей», откуда они родом. Услышав, что крестьяне являются жителями Старого Мултана, Тимофеев насторожился: уж больно крепко въелись в его сознание россказни о «вотяцких жертвованиях». Естественно, в желание удмуртов помочь пристав не поверил, решив, что те просто пытаются отвести от себя подозрения.

Итак, тело доставили на окраину Старого Мултана, завернули в рогожу и опустили в ледник, приставив к временному захоронению караул. Ведь для расследования требовались результаты патологоанатомического вскрытия, а уездный врач, в чьи обязанности входили подобные исследования, мотался по охваченной эпидемией тифа местности.

Тем временем Тимофеев и волостной старшина Попугаев провели допрос девяностолетнего жителя Старого Мултана Андрея Григорьева, которого местные крестьяне считали шаманом и лекарем. Одинокий старик, переживший своих детей, уже несколько лет практически не выходил из дому, поскольку ноги отказались ему служить. Григорьев объяснил гостям, что отправлением каких-либо вотяцких религиозных ритуалов не занимается и за лечение больных в силу возраста уже не берется.

В то время многие местные удмурты сохраняли верность своим древним верованиям. В округе имелось два «родовых шалаша», в которых приносились жертвы покровителям племен. Следует отметить, что практически каждый удмуртский род имел своего «патрона», чужие шалаши никто никогда и ни под каким предлогом не посещал и в праздниках соседей-иноверцев не участвовал. Два «родовых шалаша» в Старом Мултане принадлежали представителям двух племен — учуркам и будлукам. 17 мая помощник окружного прокурора Раевский обнаружил в них следы костра, посуду, связанную с жертвоприношениями (запачканные засохшей кровью, с налипшими перьями и шерстью животных) и. закрепленные под самым коньком крыш иконы Николая Чудотворца! Особое внимание полиции привлек шалаш во дворе дома зажиточного крестьянина Моисея Дмитриева. Располагался он практически в центре деревни, по соседству с управой. Хозяин ритуальной постройки, правда, утверждал, что не пользовался жертвенной посудой уже более полутора месяцев. При обыске у Дмитриева нашли полотняную котомку-пестерь, всю в потеках липкой красной жидкости. Хозяин дома клялся, что это — только ягодный сок. Но полиция ему не поверила и взяла удмурта под арест, приобщив к делу и злополучный пестерь, и кафтан Моисея, также запачканный подозрительной жидкостью.

Уездный врач Минкевич добрался до Старого Мултана только в начале лета. Вскрытие обезглавленного тела он произвел 4 июня. Оказалось, что Матюнин не только лишился головы. Врач обнаружил ранее полностью скрытый нательной рубахой погибшего обширный и глубокий разрез, начинавшийся в верхней части тела и достигавший на спине пятого ребра. Ключица и пять ребер в самой толстой их части, рядом с позвоночником, оказались разрубленными. В этом же месте были полностью разделены довольно толстые мышцы спины. Такое повреждение могло стать следствием не одного, а нескольких последовательных ударов. В грудной клетке трупа отсутствовали сердце и легкие. Их, видимо, извлекли через вышеупомянутый разрез. На животе обезглавленного повреждения отсутствовали, но ноги носили следы сдавливания. Причем оставлены они были не веревкой. Причиной смерти Матюнина стало именно отсечение головы; затем, пока ткани тела сохраняли эластичность, кто-то рассек торс и изъял органы из грудной клетки. Между самим убийством и извлечением сердца и легких могло пройти не более 12 часов.

Заключение патологоанатома заставило всех участников расследования сосредоточить внимание на необычном характере этого преступления. Ведь для жителей губернии не было секретом то, что вотяки, как и их предки, приносили своим богам кровавые жертвы. При этом баранов или домашнюю птицу не просто убивали. Из них извлекались внутренности, которые затем сжигались. А поскольку рядом с телом Матюнина не обнаружили ни легких, ни сердца, следователи поверили, что они послужили для жертвоприношения неизвестных лиц.

Особенность «мултанского дела» заключается прежде всего в том, что следствие в этом случае строилось не на анализе улик и показаниях свидетелей, а на основе обывательских сплетен. Взять хотя бы деятельность урядника Рогозина, в обязанности которого входило установление иных случаев человеческих жертвоприношений вотяками. В «расследовании» чрезмерно старательного урядника здравый смысл явно не принимал никакого участия. Так, он почему-то решил, будто утонувший двумя десятками лет ранее мальчик, житель одного из окрестных сел, на самом деле был принесен в жертву. Несмотря на уверения матери погибшего, что в смерти ребенка винить некого, Рогозин состряпал рапорт, который затем не только был подшит к делу, но и фигурировал в обвинительном заключении по делу «о мултанском жертвоприношении» как документ, доказывающий реальность принесения вотяками человеческих жертв.

Тем временем самодеятельные следователи, которые старательно выискивали «соучастников» Дмитриева, арестовали двоих местных дурачков: Михаила Титова (племянника девяностолетнего Григорьева) и Константина Моисеева. Убогих бросили в погреб и начали запугивать, а Титова к тому же избили. Во время допроса Моисеев вспомнил, как глава крестьянской общины, сотский Семен Красный (Иванов), в начале мая привел незнакомого нищего бродягу и сдал его суточному дежурному, Василию Кондратьеву. Полиция тут же посадила обоих упомянутых мужчин под арест.

Титов тем временем признался, что «дедушка Акмар» (шаман Андрей Григорьев) занимается лечением на дому. После этого «коллекция» «убийц» пополнилась девяностолетним дедом, едва передвигавшим ноги. Аргумент полиции звучал железно: во-первых, старик — колдун, а во-вторых, он врал, что больше лечением не занимается.

Наконец, деревенских дурачков выпустили из подвала. К тому моменту Соковников установил, что 5 мая Дмитриев вместе с женой возил зерно на мельницу. А значит, мог свернуть с дороги на тропинку, чтобы выбросить тело убитого Матюнина. 7 мая нелегкая понесла вотяка по ягоды (тогда-то он и выпачкал злополучный пестерь). Но Соковников был убежден: в указанный день Дмитриев избавился от головы жертвы. Тем более что для похода в лес хозяин «родового шалаша» выбрал себе странного напарника. Некий Кузьма Самсонов считался в селе неофициальным забойщиком скота. Он не боялся крови, мог убить крупное животное одним ударом в сердце, имел недюжинную силу и точный глаз. В общем, по мнению урядника, идеально вписывался в образ кровавого злодея, который убил Матюнина в «родовом шалаше» Дмитриева. Естественно, после этого забойщик скота пополнил число арестованных.

Тем временем экспертиза пятен на кафтане Дмитриева и пестере, проведенная медицинской палатой, гласила: на ткани и в самом деле был только ягодный сок. Проверка же принадлежности волос, которые были на жертвенной посуде вперемешку с перьями, подтвердила их животное происхождение. Что же касается крови, то в 1892 году медицина еще не умела отличать кровь животных от человеческой. Тем не менее жертвенная посуда стала на суде одним из аргументов обвинения.

Наконец арестованных отправили в Вятку, в губернскую тюрьму, а «мултанским делом» занялся урядник Жуков. Он тут же посадил за решетку своего заимодавца, кулака Василия Кузнецова, который в ночь с 4 на 5 мая стоял в деревенском карауле. Комизм ситуации заключался в том, что Кузнецов по национальности был русским, исповедовал православие и к тому же был старостой местной христианской общины.

К уряднику вскоре после этого совершенно бестолкового ареста явился местный батюшка и попробовал указать служаке, что тот явно переборщил. Ведь православный храм в Старом Мултане стоял к тому моменту уже более 40 лет, многие удмурты приняли христианство. Если бы вотяки практиковали человеческие жертвоприношения, скрыть это просто не удалось бы. Но Жуков выгнал священника, нарушавшего всю «стройность» сделанных следователями умозаключений. Батюшку даже не допросили официально, как это принято при расследовании дел с религиозной подоплекой.

С. Кобылин, подписавший в качестве понятого протокол осмотра места обнаружения обезглавленного трупа, и его брат Михаил тем временем рассказали уряднику о ритуальных убийствах вотяков. Якобы последние ежегодно приносят «злому богу Курбону» в жертву жеребенка, а каждые 40 лет отдается на заклание «великая жертва» — живой человек-иноверец, которому отрезают голову и вынимают сердце и печень. Затем тиун (колдун) сжигает внутренности в пламени костра. Урядник поспешил передать сии откровения в губернию. Слова Кобылина были занесены в обвинительный акт, а самого «этнографа» вызывали на процесс в качестве свидетеля. Оказалось, что исключительная осведомленность крестьянина объясняется просто: в 1882 году о человеческих жертвоприношениях ему рассказал неизвестный вотяк, с которым Кобылин сильно напился в придорожном трактире. К тому же, «этнограф» имел зуб на удмуртов, поскольку, будучи распорядителем местного склада резервного зерна, банально проворовался и вдрызг разругался с односельчанами. Только жалоба обманутых в губернию и последовавшая проверка заставили ворюгу расстаться с прикарманенным хлебом.

Позднее было установлено, что Конон Матюнин, страдавший эпилепсией, появился в деревне Кузнерка (по соседству с Мултаном) и две ночи (с 3-го на 4-е и с 4-го на 5 мая) провел в доме Тимофея Санникова. Документы пришлого видел хозяин «становой квартиры». Получалось, Матюнин вообще не был в Старом Мултане и был убит по дороге? Однако следователи решили, что две ночи в Кузнерке ночевали разные люди. Почему? Да потому, что пустивший путника вечером 3 мая Санников заметил на его азяме синюю заплату, а сын хозяина, предоставивший ночлег бедняку 4 мая, этой заплаты не помнил.

Но если Матюнин все же не ночевал в Старом Мултане, то «ритуальная версия» убийства рассыпалась в прах! А раз так, требовалось допросить второго нищего. Тем более что Вятская губерния находилась на карантине, и все путники имели при себе не только паспорта, но и справки о последнем медосмотре. Однако следствие решило обойтись без лишних хлопот, не дав распоряжения о поиске бродяги, который мог бы пролить свет на это запутанное дело.

Тем временем полиция нашла еще двух свидетелей. Один из них, причетник Богоспасаев, в начале мая 1892 года почти целый день провел с Матюниным. Конон Дмитриевич, крепкий мужчина, пожаловался, что окружающие с трудом верят рассказам о «падучей болезни», милостыни подают мало и вообще считают его лентяем. Второй, старо-мултанский крестьянин Д. Мурин, рассказал о русском мальчике, проведшем пасхальную ночь в одной избе с удмуртами. Мужчины якобы обсуждали какой-то страшный сон и, чтобы он не стал явью, собирались «молить двуногого». Вскоре к обвиняемым присоединились Андриан Андреев, Андриан Александров, Александр Ефимов, Дмитрий Степанов и братья Гавриловы. Число подозреваемых увеличилось до 12 человек. Следователей не смущал тот факт, что задержанные отрицали свою причастность к убийству и утверждали, будто понятия не имеют ни о каком культе Курбона.

Несмотря на то что следствие никак не могло разделить между задержанными их роли в преступлении (это является обязательным условием в случае обвинения в преступном сговоре), прокуратура настаивала на судебном разбирательстве. Несостыковок в деле существовало великое множество, но официальных лиц данный факт как-то не особенно смущал. К примеру, план местности, где обнаружили обезглавленное тело, был составлен и приобщен к делу только. спустя полгода! К тому же, состряпан он оказался топорно и давал весьма приблизительное представление об оригинале. На нем даже положение тела указывалось неправильно!

В 1893 году прокуратура направила в соседние регионы просьбу предоставить информацию о расследовании дел, связанных с жертвоприношениями идолопоклонников. Через некоторое время обвинители заполучили два положительных ответа (из Архангелогородской объединенной судебной палаты и из Казанского окружного суда). В первом сообщении речь шла о сумасшедшем эвенке, который поклонялся тряпичной кукле и зарезал соседскую девочку. Изверга изловили его собственные соплеменники во главе с шаманом, скрутили и сдали русским властям. В Казани же мужчина-мусульманин прибег к радикальному средству лечения своего тяжелобольного сына, зарезав девочку-мусульманку. Убийца изъял из тела жертвы сердце, над которым проделал ряд магических манипуляций. К слову, подобное «врачевание» осуждается исламом, поэтому татары сами заявили о случившемся властям и оказали помощь в расследовании. Однако ведь ни татары, ни эвенки на родственные отношения с удмуртами не претендовали. К тому же, в обоих случаях речь шла о поступках одиночек, которые осуждались их же соплеменниками. На каком основании прокуратура использовала в обвинительном акте ссылки на упомянутые дела, совершенно непонятно.

Свидетелем обвинения стал также некий Иванцов, которому на тот момент было 103 года. Дед рассказал, что в 1842 году его самого вместе с супругой, золовкой и племянником едва не «замолили» удмурты. Правда, тогда следователи не обнаружили никакого криминального подтекста в указанном инциденте. На самом деле имела место обычная бытовая ссора с оскорблениями, а Иванцов постарался от души насолить «оппонентам», раздув дело едва ли не до покушения на убийство. Власти призвали склочника обуздать свое воображение, а удмурты отделались лишь выплатой небольшого штрафа.

Время шло, но сколько-нибудь серьезных улик против обвиняемых не было. Тогда к следствию подключили пристава Шмелева, считавшегося весьма искушенной в сыске личностью. Он начал с несанкционированного обыска «родового шалаша» Дмитриева, который в поисках улик разве что по бревнышку до того момента раскатать не успели. Шмелев тут же отрапортовал начальству об обнаружении. окровавленного седого волоса, прилипшего к деревянной балке! Этот волос, признанный принадлежавшим Ко но ну Матюнину, попал в разряд важнейших улик. Но при этом никакого документа, который формально объяснял бы появление в деле столь значительной находки, не замеченной специалистами сыска в течение двух с лишним лет, составлено так и не было.

Весной 1894 года полиция получила анонимное письмо. В нем говорилось, что человек, знающий правду об убийстве в Старом Мултане, дожидается отправки в Сибирь в сарапульском исправительном доме. В ходе трех допросов некий солдат Голова показал: в ночь с 4го на 5 мая он лично видел, как группа удмуртов в «родовом шалаше» Дмитриева принесла в жертву богу Курбону бродягу. Нищего раздели по пояс и подвесили вверх ногами под коньком крыши. После этого несчастному отрезали голову, истыкали ножами его живот, а кровь собрали в таз и мелкие плошки. Конца действа перепуганный солдат не видел, поскольку сбежал из села. Голова участников ритуала не разглядел, указав только на присутствие в шалаше «главного колдуна» Григорьева. Показания этого свидетеля оказались очень умно состряпанными. В них, например, старательно обошли момент извлечения из трупа внутренних органов. Ведь Голова наблюдал только убийство нищего, а не само жертвоприношение! Так что о судьбе отрезанной головы Матюнина, его сердца и легких солдат рассказать не мог.

Но в свидетельствах Головы имелся целый ряд существенных оплошностей. Например, на животе трупа в действительности не было следов ножевых ранений. К тому же несчастного не подвешивали за ноги. Во-первых, протокол вскрытия не зафиксировал наличия следов веревки на лодыжках. А во-вторых, высота шалаша Дмитриева составляла 167 см, а рост обезглавленного тела — 160 см (то есть с головой не менее 175 см). Но прокуратура радостно приняла явно «липового» свидетеля.

Обвинительное заключение было утверждено в сентябре 1894 года. Согласно этому документу, события в Старом Мултане выглядели следующим образом: местные вотяки, сильно волновавшиеся из-за эпидемии тифа и двух неурожайных лет, поддались агитации Андриана Андреева, который увидел в пасхальную ночь вещий сон. В середине апреля 1892 года они приняли решение принести человеческое жертвоприношение. Чтобы отвести от себя подозрение, в качестве жертвы участники ритуала договорились выбрать бродягу. 4 мая вечером в село явился Конон Матюнин; нищего встретил стоявший в ту ночь в сельском карауле Василий Кузнецов, русский по национальности, сохранивший верность верованиям удмуртов под влиянием матери. Матюнина по распоряжению одного из участников жертвоприношения, сотского Семена Красного (Иванова), разместили в доме Василия Кондратьева, напоили водкой и угостили табаком. После полуночи бродягу заманили в шалаш, раздели, связали и подвесили за ноги на перекладине. Забойщик скота Самсонов под руководством шамана Григорьева обезглавил Матюнина и истыкал его живот ножом. После сбора крови, отделения головы и извлечения внутренних органов тело было снято с перекладины и вместе с головой покойного спрятано в неизвестном месте рядом с домом Дмитриева. Затем участники жертвоприношения зажарили и съели сердце и легкие бродяги.

5 мая 1892 года Дмитриев под предлогом поездки на мельницу вывез из своего огорода труп и выбросил его на тропу, ведущую в Чулью. Спустя два дня хозяин «родового шалаша» и непосредственный убийца Матюнина избавились от головы нищего (ее вынесли в лес в пестере).

Обвинительное заключение содержало массу противоречий. Помимо нестыковок (рост погибшего и высота шалаша), а также отсутствия у трупа ножевых ранений в области живота и следов веревки на лодыжках, следует указать еще на ряд странностей. Если жертва была раздета до пояса, то откуда взялся кровавый след на рубахе («будто бы кто-то вытирал руку»)? Когда же Голова попытался несколько выровнять ситуацию, сообщив, будто вотяки подвешивали уже обезглавленное тело, врачи категорически заявили: в данном случае смысл подвешивания утрачивается, поскольку основной поток крови при отсечении головы будет иметь место в первые секунды после декапитации, пока не остановится сердце. Почему-то убийцы не посягнули на печень бродяги.

Но ведь согласно удмуртским представлениям, она является важнейшим жертвенным органом! К тому же семеро обвиняемых были будлуками, а четверо — учурками, поэтому всегда приносили жертвы различным богам в разных «родовых шалашах». Ну а двенадцатый «убийца» вообще являлся русским! Полиция утверждала: забойщика скота удмурты наняли за деньги. Но этнографические данные говорят о невозможности такого акта. Жертвенное убийство дичи всегда осуществлялось особым жрецом, имевшим высшую степень посвящения. Это право нельзя было продать, купить или произвольно передать другому лицу.

Обвинение говорило, будто Матюнин перед смертью употреблял спиртное и курил табак. Однако в действительности Конон Дмитриевич, будучи жертвой эпилепсии, не прикасался к алкоголю и не курил: спирт и табак могут провоцировать у таких больных возникновение сильнейших приступов. По неизвестной причине следствие проигнорировало показания отца и сына Саниных, заставляющих усомниться в присутствии Матюнина в Старом Мултане в ночь с 4 на 5 мая.

Трудно представить, что шестидесятилетний Дмитриев, не отличавшийся крепким здоровьем, в одиночку перенес тело весом не менее четырех пудов на расстояние 400 метров (при плохой, болотистой дороге). Тем более что хозяину «родового шалаша» было достаточно отволочь труп метров на 10–20 и просто прикрыть его ветками либо мхом, чтобы полностью скрыть сам факт преступления.

Первый процесс по делу о «мултанском жертвоприношении» начался 10 декабря 1894 года в Сарапульском окружном суде. Председательствовал на процессе судья Горицкий, обвинение поддерживал помощник окружного прокурора Раевский, защиту подсудимых осуществлял присяжный поверенный Дрягин (один на всех обвиняемых). К тому моменту число привлеченных к ответственности удмуртов уменьшилось: Моисей Дмитриев умер в тюремной камере. Вдобавок ко всем несоответствиям, суд принял решение проводить процесс в условиях неявки многих свидетелей, зачитав их показания по протоколам допросов. Судья явно стал на сторону обвинителя и принимал решения, ущемлявшие возможности адвоката. Тем не менее трое подсудимых (Андриан Александров и братья Гавриловы) были оправданы. Восьмерых же удмуртов (в том числе и 92летнего Григорьева) приговорили к разным срокам каторжных работ.

Присяжный поверенный М. Дрягин передал протест с указанием большого количества грубейших нарушений законодательных норм в кассационный департамент Правительственного Сената. В итоге указом от 5 мая 1895 года было постановлено приговор Сарапульского окружного суда от 11 декабря 1894 года отменить, а само дело рассмотреть вновь в новом составе судебного присутствия и в другом городе (Елабуге).

Предварительные слушания проходили в Сарапульском окружном суде 19 августа 1895 года. Почему-то председательствовал на них все тот же Горицкий, лицо заинтересованное, чье участие в слушаниях было грубейшим нарушением Устава уголовного судопроизводства. Горицкий позаботился о том, чтобы в качестве эксперта-этнографа в суд был вызван не Верещагин (на этом настаивала защита), а профессор истории Казанского университета Смирнов, отклонил требование привлечь в качестве свидетелей троих оправданных удмуртов (еще одно нарушение Устава!). Второе предварительное слушание состоялось по требованию стороны защиты 19 сентября 1895 года; судьи отклонили ходатайство Дрягина о вызове экспертов и врачей за счет обвиняемых.

Новый процесс по делу о жертвоприношении открылся 29 сентября того же года и, в отличие от предыдущего суда, проходил под пристальным вниманием прессы. Обвинение снова представлял помощник прокурора Раевский, который держался на редкость уверенно. Еще бы! Ведь тридцатидевятилетний профессор Смирнов считал, что вотяки могут и поныне сохранять традицию человеческих жертвоприношений, используя в качестве жертв инородцев. Правда, Смирнов рассказал о существующих у вотяков культах злых богов Акташа и Киреметя, заявив, что никакого Курбона в их пантеоне нет. К тому же жертвы недобрым к людям силам приносились не в «родовых шалашах», а в особых необжитых местах.

Несмотря на старания единственного адвоката подсудимых, 1 октября 1895 года второй процесс по делу мултанских крестьян закончился дублированием обвинительного приговора. Однако адвокат и журналисты, наблюдавшие за ходом процесса, возмутились явной предвзятостью разбирательства, а также огромным числом очевидных нестыковок в обвинении. В итоге в Правительственный Сенат отправилась новая кассационная жалоба Дрягина. 22 декабря 1895 года Уголовный кассационный департамент постановил отменить приговор Сарапульского окружного суда и передать дело для нового рассмотрения в Казанский окружной суд.

Громкую рекламу третьему процессу по «мултанскому делу» сделали не только присутствовавшие в суде журналисты, но и известный писатель Короленко. Стараниями прессы за несколько месяцев заурядное провинциальное дело выросло в явление общероссийского масштаба. К тому же Короленко удалось привлечь в качестве защитника удмуртов самого скандального и высокооплачиваемого столичного адвоката того времени, Н. Карабчевского. Тот согласился участвовать в процессе бесплатно; чтобы выплатить гонорар этому защитнику высочайшего класса, не хватило бы средств всего населения Старого Мултана, но очевидная скандальность предстоящего суда гарантировала Карабчевскому рекламу, которую он ценил больше любых денег.

Карабчевский, наделенный выдающимися аналитическими способностями, бесспорным ораторским даром, демонстрировавший качества опытного криминалиста и крайне внимательный к мелочам, ухватился за все существовавшие в данном деле противоречия мертвой хваткой. Он лично съездил в Вятскую губернию, ознакомился с обстановкой, встречался со свидетелями и родственниками обвиняемых. Адвокат также добился для защиты права представить новую этнографическую экспертизу (подготовленную Верещагиным).

Прокуратура понимала, что дотошный юрист не оставит камня на камне от обвинения, и решила сделать «ход конем». Единственный русский из числа подсудимых, Василий Кузнецов, приговоренный к 10 годам каторжных работ, довольно быстро был выпущен на свободу. Вернувшись домой, он решил отметить неожиданное освобождение в местном трактире, где угостил парой стопок водки неизвестного нищего. А через несколько дней в Вятской прокуратуре появился протокол допроса. причетника Богоспасаева! В нем говорилось, что этот «неизвестный нищий» заявил ему, будто бы лично слышал от Кузнецова рассказ об убийстве Матюнина.

Третий судебный процесс по этому затянувшемуся делу открылся в маленьком городке Мамадыше 28 мая 1896 года. Карабчевский сразу прошелся по всем нестыковкам следственных материалов, а затем обратил внимание суда на то, что Богоспасаев в данном случае никак не тянет на роль случайного свидетеля. Под нажимом юриста причетник стушевался и заявил, что не помнит, о чем говорил его собеседник в трактире. Мол, был сильно пьян. Этнографическая же экспертиза Верещагина гласила: с практикой человеческих жертвоприношений удмурты покончили еще до включения их народа в состав русского государства, то есть 400 лет назад.

Наконец, Верещагин сделал весьма интересное замечание. Он напомнил о существовании среди русских крестьян очень древнего поверья. Согласно этому поверью, прекратить любую эпидемию можно, отрубив эпилептику во время припадка голову. А ведь в 1892 году по Волге и Каме гулял тиф! Возможно, с Матюниным на заболоченной тропе и в самом деле случился сильный припадок, а случайный путник, вспомнив о «радикальном средстве», решил избавить всю округу от эпидемии. Позднее либо сам убийца, либо кто-то другой решили запутать следствие и направить сыск в сторону вотяков, имитировав (достаточно топорно!) жертвоприношение.

Затем Карабчевский заявил о том, что кровь рядом с обезглавленным телом все же обнаружилась, но пристав Тимофеев прогнал свидетелей, а окровавленные ветки и щепы выбросил в болото. Наконец адвокат докопался до интересного факта. Оказывается, Тимофеев в ночь с 4-го на 5 мая 1892 года находился в Старом Мултане и ночевал в «казенной квартире», которая отстоит от «родового шалаша» Дмитриева всего на. 10 метров! Ночь была теплой, и пристав спал с открытым окном, однако не слышал ни криков убиваемого человека, ни лая собак, привлеченных запахом крови, ни запаха поджариваемых на костре внутренностей. Такое возможно только в одном случае: если в указанную ночь в шалаше никто не совершал жертвоприношения.

В заключительной речи Карабчевский задал вопрос: каким образом под плечом трупа могла остаться ровно срезанная прядь волос? Ведь такая находка могла иметь место лишь в том случае, если голову Матюнину отрубили именно на тропе. Острый топор, рассекший шею, срезал и прядь волос, которая так и осталась под воротником азяма.

4 июня 1896 года присяжные заседатели удалились на совещание. Но, поскольку спорить им фактически было не о чем, уже спустя 50 минут в зале суда прозвучал окончательный приговор по делу о «мултанском жертвоприношении». Все обвиняемые были оправданы и освобождены из-под стражи в зале суда.

Правда, выяснить, кто же на самом деле являлся виновником страшной смерти несчастного эпилептика, так и не удалось. Скорее всего, Верещагин оказался прав, и Матюнин стал жертвой суеверия. Причем вовсе не удмуртского.

 

Дело секты «Дети Бога»

История этой секты является классическим примером того, как больное воображение может извратить христианское учение, а затем и нравственные ценности и жизнь адептов вообще. Основатель «Семьи» в течение многих лет находился в международном розыске; против него и его последователей во многих странах мира были возбуждены уголовные дела. В настоящее время несколько трансформировавшаяся секта продолжает активную деятельность, не будучи при этом официально зарегистрированной в ряде государств. Управленческий центр культа находится в Цюрихе.

#imgFCE5.jpg

Дэвид Бранд Берг

Раньше эта секта называлась «Семья любви», а еще раньше — «Дети Бога». Их теперешнее официальное название — «Семья». А еще они называют себя «Христианская миссия “Семья”», или «Союз независимых миссионерских христианских общин “Семья”». Эту организацию специалисты характеризуют как глубоко аморальную псевдоевангельскую оккультную порноцентричную апокалиптическую секту.

Листовки этой группы в изобилии украшали петербургский метрополитен в 1992 году. На них неизменно изображался сам основатель «Семьи» Дэвид Бранд Берг. Себя главный сектант, похоже, ассоциировал с Богом Отцом. А еще на листовках в изобилии имелись сердечки и полуодетая молодежь, несущаяся навстречу божественной любви. На обороте листков, под текстом, значился адрес: почтовый ящик в Польше. Тем не менее, никакого отношения к католичеству «Семья» не имела. Ее основатель и приближенные к нему лица быстро освоили стандартную для подобных групп тактику воздействия на умы окружающих. Начинали они со ссылок на Писание; затем Писание превращалось в этакий цитатник, откуда при случае «выдергивалась» фраза (часто без начала и конца), которая подтверждала декларируемые взгляды, образ жизни и деятельность сектантов.

Вообще, осваивать просторы бывшего СССР «Дети Бога» начали с Минска. Но уже в 1997 году члены этой организации прочно укоренились в Сибири, Молдавии, Узбекистане, Татарстане, в Эстонии и Литве. В настоящее время всероссийский центр группы находится, похоже, в Новосибирске. Правда, поручиться за это никто не может. Тем не менее, деятельность секта развернула весьма бурную. Сейчас она занялась созданием новой организации «Гуманитарный проект — “Помощь Сибири”», которую возглавила дочь основателя группы «Дети Бога», Фэйт Фишер.

Группа обеспечила несколько городов солидной гуманитарной помощью, занялась поставками больничного оборудования, лекарств, одежды и т. п. во многие российские города, в Латвию, в Украину; планируется также развертывание различных проектов в «исправительных учреждениях» России и Украины. Государственное телевидение обеих стран уже транслировало созданные сектой детские видеофильмы, в свободной продаже появились аудиокассеты «Песни жизни» и «Небесная магия». В Центре св. Иринея Лионского любому желающему могут продемонстрировать внушительную пачку писем из больниц, домов престарелых и других российских учреждений, где выражается благодарность христианской миссии «Семья». Так почему же общество забило тревогу по поводу деятельности этой организации? Дело в том, что с помощью благодарственных писем сектантам удается достаточно легко вербовать новых адептов. И то, что происходит с новообращенными, не может не вызывать вполне обоснованных опасений.

Начнем с того, что ни в России, ни в Украине эта организация официально не зарегистрирована. По всей видимости, она связана с каким-то подпольным бизнесом (скорее всего, игорным). К тому же значительную прибыль «Детям Бога» дает. проституция. Как вам нравится сочетание столь претенциозного названия организации и древнейшей профессии?! Но, как говорится, в жизни бывает все.

Собственно, начинать пояснение негативного восприятия этой секты нужно с рассказа о личности ее основателя, Дэвида Бранда Берга. Родился он в Калифорнии в 1919 году в семье весьма уважаемых евангелических проповедников, увлеченных своим делом. Мальчик с раннего возраста мечтал пойти по стопам родителей. В 20 лет он обзавелся семьей и вскоре уже являлся отцом четверых детей. Однако с карьерой проповедника у Берга как-то не складывалось. Нет, он пытался осуществить свою мечту в различных церквах протестантско-евангелистского толка. Но вспыльчивый и склочный характер Дэвида не позволял ему ужиться с людьми. Постоянно переезжая с места на место, он понял, что остался не у дел.

В 60-х годах, когда началось движение хиппи, Берг, которому уже было за 40, словно бы родился заново. Этот владелец кафе отрастил себе длинную бороду и волосы, стал проповедовать среди хиппи, раздавал им сэндвичи с ореховым маслом и говорил об Иисусе. Молодежь ничего против странного «старика» не имела, снисходительно называла его «наш дед» и считала Дэвида своим в доску. Постепенно вокруг Берга собрались преданные ему люди, которые и занялись вербовкой новых адептов. Активные и чрезвычайно агрессивные методы контроля сознания делали свое дело: молодые люди стали массово пропадать из дому, отдавая все свое имущество новой секте. Когда их удавалось найти, они были неузнаваемыми. Именно с этого начались родительские проблемы в США, именно тогда впервые заговорили о «промывании мозгов» и «зомбировании» в сектах, именно тогда начались первые попытки депрограммирования жертв «Детей Бога».

Тогда члены «Семьи», которые называли себя «первоначальными христианами», очень любили срывать службы в протестантских церквах. В итоге, Дэвид Берг так восстановил против себя местное население, что вместе со своими поклонниками был изгнан из района СанФранциско. Затем, в конце 60-х годов XX века, сектанты покинули Калифорнию, где им хронически не везло, предсказав населению неуступчивого штата землетрясение и потоп.

Новым местом поселения Берг и его команда избрали Техас. Руководитель «Семьи» и его приспешники поселились на ранчо, которое поспешили объявить «клиникой душ». Именно там начало постепенно оформляться движение, которое с легкой руки журналистов получило название «Дети Бога». Поначалу группа приверженцев Берга действовала более-менее в евангелических рамках. Правда, своих членов секта контролировала весьма жестко. Сам «отец движения» инструктировал своих учеников: «Вначале заставьте их просить Иисуса войти им в сердце, затем заставьте исполниться Духа Святого, затем спросите, согласны ли они оставить все, что у них есть, и последовать за Иисусом, то есть за нашей группой».

Спустя некоторое время Берг провозгласил себя последним пророком — Моисеем-Давидом. Затем он начал быстро отдаляться от рядовых членов собственной секты, изредка встречаясь лишь с избранными. Постепенно фигура этого человека покрылась таинственным флером. С адептами и миром новоявленный пророк общался исключительно при помощи специальных посланий — «Писем Мо». К тому моменту власть Берга в секте стала абсолютной, а его распоряжения — непререкаемым руководством к действию. Любые извращения больного ума основателя группы немедленно внедрялись в жизнь, а критически осмысливать полученную от «Моисея-Давида» информацию никому из его последователей и в голову не приходило.

Для начала Берг, заявив, что изобрел новую форму проповеди, отправил членов секты на улицы — торговать литературой. Каждый из «Детей Бога» был просто обязан продать за неделю не менее 2000 брошюр! Прибыль это приносило нешуточную, тем более что секта производила литературу весьма разнообразного характера, рассчитанную на разный уровень посвященности. В итоге, в 1974 году годовой доход «Детей Бога» от такой торговли составил совершенно невероятную по тем временам сумму — более 200 000 долларов.

В своих письмах-инструкциях последователям Берг проявил недюжинную изобретательность, описывая различные способы добывания денег. В его арсенале было все: и освобожденные от налогов пожертвования на школы, и средства на программу освобождения молодежи от наркотиков, и сбор наличности на различные социальные мероприятия. Стоит ли упоминать, что требуемые суммы шли совершенно на другое? Кроме того, основатель секты учил адептов, как составить душещипательные письма родителям о невероятно тяжелой, полной лишений, голодной жизни, о стремлении приехать повидать родных. Все сводилось к одному: просьбе о деньгах. Родственники, хватаясь за сердце, спешно пересылали чаду требуемую сумму, но. адепты, которые и правда жили в условиях вопиющей бедности, домой так и не возвращались, а вся наличность оседала у верхушки.

Опьяненный своей властью, Берг тем временем увлекся оккультизмом, а затем впал в половую распущенность. Все началось с того, что в 1970 году он начал открыто сожительствовать с некой Кэрин Зерби, которую стал называть Марией. При этом глава секты объявил своим опешившим жене и детям: мол, Бог заповедал ему жить с новой женщиной, потому что это аналогия с новой церковью. Была церковь Ветхого Завета, и его первая жена символизировала Ветхий Завет, а брак с Марией означает зарождение Нового Завета. Следует сказать, что подобных «Новых Заветов» у Берга впоследствии было до неприличия много.

Глава секты заявил, что получает откровения от духа цыганского царя Абрахима, своего духовного руководителя, и духа-покровителя всего движения Абнера. Последний при жизни являлся начальником службы безопасности Берга, и тот посчитал, что после смерти Абнер занял не последнее место среди сил небесной безопасности и стал представителем «Детей Бога» во всех потусторонних инстанциях. Кроме того, Берг хвастался своими контактами с разными умершими людьми: с Мартином Лютером, Иоанном Грозным, Петром Пустынником, Анной Болейн, Мэрилин Монро и прочими. Тогда же новоиспеченный пророк поведал, как, находясь при смерти, побывал на небесах и имел там небесное, но в то же время и физическое соитие с богинями любви разных времен и народов. Нда, занесло человека. Но самое страшное, что ему верили!

Постепенно слухи о царившем в секте разврате широко распространились в обществе, а родители адептов стали действовать все более эффективно. Когда у Берга начались проблемы юридического и уголовного характера, он посчитал за лучшее покинуть Америку. Предав анафеме эту страну, «Дети Бога» перебрались в Англию. И, как оказалось, весьма своевременно. Берг успел уехать из США за две недели до того, как прокурором штата Нью-Йорк был выдан ордер на его арест за похищение людей, незаконное удержание их, «промывание мозгов» и мошенничество.

Секта тем временем расползалась по миру, как опухоль. К 1975 году колонии «Детей Бога» были основаны в большинстве европейских государств, а к концу 70-х годов они оказались уже более чем в 70 странах мира, включая Фиджи, Таиланд, Сингапур. Число колоний к этому времени превышало 400, а число постоянных их жителей приближалось к 10000. Всего же вовлеченных в секту было намного больше. Управлял группой непосредственно Берг, ему подчинялись премьер-министр, совет министров и епископы, каждый из которых руководил одним из 12 регионов (именно на столько частей «Дети Бога» разбили весь мир). Тогда же «Дети Бога» ввели в практику частую смену имен, что абсолютно запутывало непосвященных.

Сектанты, не раздумывая, выполняли любой приказ Берга. Тот как раз начал говорить на смеси псевдобиблейского возвышенного языка с самым непристойным уличным жаргоном. Этот лексический контраст почему-то по-особому гипнотически действовал на его приверженцев. Что же касается «Писем Мо», то начиная с 1973 года их содержание стало откровенно сексуальным. «Дети Бога» медленно, но уверенно двигались ко всеобщему разврату. «Первой ласточкой» стало требование Берга, поставленного избранным, — «делиться» друг с другом и с ним лично своими женами и мужьями. Детей же, которые «мешали» выработке столь ответственной линии движения, просто отдавали в чужие руки. Кстати, тогда Берг состряпал новое послание, в котором указал, что отцы вообще не должны чувствовать за своих детей никакой ответственности.

Особо скандальную известность секта приобрела после того, как «последний пророк» изобрел новый метод вербовки — так называемую «флиртовую рыбалку». Впервые Берг использовал его еще в 1973 году, когда повадился ходить со своей очередной женой Марией на дискотеки. Тогда любвеобильная дамочка знакомилась с мужчинами, соблазняла их и приводила, по возможности, в группу. При этом «образцово-показательная» супруга давала мужу подробные отчеты по поводу всех своих связей. Спустя три года «пророк» решил, что столь действенная разработка не должна пропадать даром, и ввел данную практику в Англии, отправив на «рыбалку» всех адептов. Британская полиция в восторг от этого изобретения Берга не пришла и назвала подобные действия сектантов проституцией. А когда над головой «пророка» стали собираться тучи, он в очередной раз ударился в бега и осел на одном из Канарских островов, Тенерифе. Поскольку же «Дети Бога» совсем оскандалились, отец движения поспешил сообщить о роспуске своей организации, а также о создании новой секты — «Семья любви». Что ж, как говорится, хрен редьки не слаще.

Правда, теперь многим богатым и влиятельным людям, попавшимся на крючок «берговским сиренам», позволялось хранить свое членство в секте в секрете. Но девицы и юноши «пророка», которых он сам называл «проститутками ради Христа», «ведьмами Бога» и «ловцами людей», по-прежнему «рыбачили» на улицах и в общественных местах. Адептам теперь разрешалось все — пить, курить, принимать наркотики. Отдельной инструкцией сообщалось, как себя вести, как одеваться, как завлечь и соблазнить потенциального обращенного. Кроме того, «пророк» указывал: если «рыбка» никак не хочет идти в секту, то из нее нужно хотя бы выжать побольше денег на пользу движению.

В подобной «рыбалке» участвовали как молодые люди, так и вполне зрелые. При этом Берг говорил, что мужья должны сами выполнять обязанности сутенеров своих жен. Поскольку же контрацептивы в группе запрещались, малышей становилось все больше; они, кстати, считались детьми всей группы. С возрастом Берг окончательно свихнулся и начал поощрять всяческие извращения. В частности, в «Семье любви» началась сексуальная эксплуатация детей. с младенческого возраста! «Пророк» уверял: чем раньше, тем лучше. В архиве Центра св. Иринея Лионского имеется ксерокопия брошюры под названием «Моя маленькая рыбка», составленной из фотографий трехлетнего малыша, с которым совокупляется его собственная няня. Этот ребенок — сын Марии, но не от Берга. В ходу в секте была также инструкция для сексуальной жизни детей и подростков — вещь абсолютно непристойная, составленная с использованием нецензурщины. Приблизительно в то же время «Моисей-Давид» стал требовать от своего «стада». совокупления с собственными детьми. В конце концов, на методы «пророка» обратила внимание полиция и ему прислали повестку в суд острова Тенерифе.

Берг в очередной раз поспешил скрыться. Правда, с этого момента место пребывания отца секты было известно только его особо доверенным лицам. В течение многих лет Берг находился в международном розыске (ему грозил арест). В 1994 году было объявлено, что престарелый «пророк» скончался. «Моисею-Давиду» пришлось дожить до того момента, когда стало ясно: все сделанные им пророчества — просто бред. Например, он утверждал, что в 1993 году состоится конец света, после чего начнется 1000-летнее царство Иисуса, который будет править остатком населения земли в количестве 144 000 душ. Итак, псевдо-пророк умер, но дело его, к сожалению, не пропало. Теперь организацию возглавляет его жена Мария. Во внутренних инструкциях она заявляет, что дух Берга регулярно является ей и через нее руководит движением. Таким образом, уверяет она, все будет оставаться как прежде.

В ноябре 1995 года Верховный суд Великобритании признал, что «Семья» в течение почти двух десятилетий практиковала массовое растление малолетних детей (к этому времени секта уже развила полномасштабную деятельность и на территории России). Среди других нарушений, признанных судом, числились порнография, в том числе детская, проституция как метод вербовки новых членов, получения пожертвований, практика телесных, а также унижающих ребенка наказаний, принуждение к сексуальным отношениям. В Египте против «Семьи» было выдвинуто обвинение в «осуществлении деятельности, наносящей ущерб мусульманской религии». Судебные процессы против деятельности секты проходили также в Индии, Бразилии, Мексике. В Испании и Португалии органы охраны порядка стали преследовать «пророка» по статье уголовного кодекса о проституции. США раз и навсегда законодательно запретили деятельность «Семьи» на своей территории, в Германии и Великобритании Берг и его компания подвергались и подвергаются до сих пор судебному преследованию. В 1991–1993 годах судебные процессы по факту деятельности «Детей Бога» проходили также в Австралии, Франции, Аргентине. Возникает вопрос: а не пора ли странам бывшего СССР пополнить этот список?

 

Чарлз Мэнсон — «Иисус-сатана»

Голливуд в августе 1969 года потрясло известие о преступлении, позднее названном одним из самых ужасных убийств нашего столетия. Это была кровавая расправа с находившейся на девятом месяце беременной известной актрисой Шарон Тейт — женой кинорежиссера Романа Полански, и друзьями, находившимися у нее в гостях. К тому же трагедия эта в какой-то мере была даже символичной — она отразила установившееся страшное взаимовлияние: кинематограф, щедро и красочно рисующий преступления, толкает неуравновешенных людей на свершение тех же зверств, которые показывают на экране; а сами работники кино, создающие эти ужасные фильмы, становятся жертвами тех, кого они воспитали.

Когда утром 9 августа полицейские вошли на территорию роскошного особняка на Сьело-Драйв в квартале Бель-Эйр в Лос-Анджелесе, их взглядам предстала застывшая картина, словно взятая из одного из «фильмов ужасов» знаменитого режиссера Романа Полански. В тот же день экраны телевизоров заполнили бесчисленные снимки его жены — Шарон Тейт, которая неизменно играла главные роли в этих лентах. Только теперь это была не имитация смерти, а самая страшная смерть, почему-то всем напомнившая о «свободе поведения». Голливуд вздрогнул — экранные ужасы шагнули в реальную жизнь актрисы и ее друзей.

Накануне вечером на вилле Полански (сам режиссер в это время находился в Европе) шла к концу обычная для их круга вечеринка: беременная хозяйка и ее гости выпили, поболтали, кто желал — покурил наркотиков перед сном. А наутро на лужайке перед домом лежали только трупы. Тревогу подняла уборщица, Уинни Чэпмен. Тела были настолько изувечены, что полиция поначалу не могла установить личности гостей Шарон. У друга хозяина дома Виктора Фриковского — пуля в спине, тринадцать проломов в черепе и пятьдесят одна ножевая рана. У дочери «кофейного короля» Абигайль Фолгер на теле двадцать одна ножевая рана. Восемнадцатилетний Стив Перент — гость домоуправляющего — был убит четырьмя пулями в своем автомобиле, по-видимому, в тот самый момент, когда он готовился уехать. Шарон Тейт, изрезанная ножом до неузнаваемости, лежала с распоротым животом в луже крови на полу своей комнаты. Ее шею обвивала нейлоновая веревка, переброшенная через потолочную балку; другой конец веревки затягивал шею так же зверски искалеченного Джея Себринга — хозяина многих «салонов красоты», в прошлом знаменитого парикмахера звезд Голливуда. На стене комнаты кровью было написано: «Свиньи!» А 24 часа спустя так же зверски были убиты на своей вилле хозяин большой сети магазинов самообслуживания Ла Бьянки и его жена. На груди мужчины его кровью было написано: «Война», а на дверях виллы — «Смерть свиньям». Стало ясно, что оба преступления — дело рук одной банды.

Драма на Сьело-Драйв с чудовищной точностью воспроизводила один из тех кровавых сатанинских сюжетов, которые сделали Полански всемирно известным режиссером. Еще совсем недавно автора нашумевших фильмов «Бал вампиров» и «Ребенок Розмари», описывающего приход в мир Антихриста, консультировал Энтони Ла Вей, глава церкви Сатаны, почитатель Лавкрафта и Кроули. Сатанинская магия, искусство и жизнь соприкоснулись. Полански в тот же день вернулся в Америку. «Меня отвезли на студию «Парамаунт», где я большей частью спал. Частично из-за того, что мне все время давали успокоительные, частично из-за того, что я находился в состоянии шока, я слабо помню, что происходило в эти три дня, — писал режиссер в автобиографической книге «Роман». — Помню, меня сразу же подробно допросили в полиции. Вот тогдато и поползли слухи».

После трагедии средства массовой информации начали бешеную травлю Полански. Его обвинили, что он заставлял жену позировать для «Плейбоя», посещал злачные места, увлекался наркотиками и извращенным сексом. Саму Шарон без колебаний называли «королевой Голливудских оргий» и «великой жрицей черных месс». Поговаривали, что она испытывала пристрастие к весьма экзотическим формам любви. Журналисты использовали все средства, чтобы породить сенсацию. И это сработало. Роман Полански написал позже об этом: «В «Тайм» писали, что в убийстве было нечто ритуальное: «Себрингу на голову был надет капюшон. На нем были лишь порванные боксерские трусы. Одна грудь у мисс Тейт была отрезана. на животе вырезан крест. Себринг был сексуально изуродован, на теле тоже вырезан крест». Полиции были известны настоящие факты. В момент смерти Себринг был полностью одет. Сексуально его не изуродовали, капюшона на голове тоже не было, просто кто-то из полицейских прикрыл его лицо куском материи, потому что на раны было невыносимо смотреть. Шэрон также не была голой, и грудь ей не отрезали. И, наконец, убийства не имели никакого отношения к наркотикам.

Прошел год, прежде чем на суде выяснилась правда, и еще пять лет, прежде чем окружной прокурор Лос-Анджелеса Винсент Буглиоси рассказал о случившемся в правдивой книге «Кавардак». Но вред, нанесенный обществу в первые дни после убийства, исправить оказалось невозможно. И по сей день многие люди помнят лишь то, что сообщали им средства массовой информации.

В отличие от прессы и сплетников, полиция никогда не верила ни в черную магию, ни в оргии, ни в наркотики. Случайное убийство семьи Лено Ла Бьянки, не имевшей никакого отношения к шоу-бизнесу, было, по-видимому, совершено, чтобы замести следы.

Черный Христос, помешавшийся от наркотиков и алкоголя, чье единственное предназначение — сеять безумие и зло».

Расследование шло с трудом. Трехмесячные интенсивные поиски не смогли сдвинуть расследование с мертвой точки. И только счастливый случай помог найти преступников. Помогли показания воровки Грэхем, которые она дала на другую заключенную — Сюзанну Аткинс, арестованную по подозрению в соучастии в убийстве голливудского музыканта Хинмэна. По словам Грэхем, соседка по камере вела себя странно, словно находясь под влиянием наркотиков. Аткинс расслабилась настолько, что когда зашел разговор о таинственном убийстве на вилле Полански, гордо заявила: «Да ведь это я взрезала ей пузо! Это мы наказали этих свиней — я и мои друзья.» Затем Аткинс откровенно рассказала о «племени», в котором она и многие ее подруги и друзья живут под властью некоего Чарлза Миллера Мэнсона. По ее словам, этот человек обладал сверхъестественной силой, поскольку «он в одно и то же время и Иисус, вернувшийся на землю, и сатана». Достаточно многочисленное «племя» Мэнсона, согласно рассказам заключенной, обитало неподалеку от Лос-Анджелеса, в долине Смерти, на заброшенном «ранчо Спан», которое когда-то было построено как декорация для съемки ковбойских фильмов. И сейчас «племя» по приказу «Иисуса-сатаны» карает «свиней».

То, что поначалу показалось следователям бредом наркоманки, оказалось ниточкой, которая и позволила размотать весь клубок преступлений. К тому же организатор убийства — пресловутый Мэнсон, присвоивший себе имя «Иисуссатана» и претендовавший на роль основателя новой религии и философии, являл собой весьма колоритную фигуру. Чарлзу Мэнсону было 35 лет (род. в Цинциннати в 1934 году), когда он предстал перед судом за убийство Шарон Тейт, Ла Бьянки и, как оказалось еще десяток других преступлений. Из них 22 года он провел в различных исправительных учреждениях. Незаконнорожденный ребенок, он был абсолютно не нужен матери, которая за вооруженный грабеж получила пять лет тюрьмы и вышла на свободу, когда сыну было восемь. Эти годы он провел с отчимом, который дал ему свою фамилию, а потом было множество «дядей», одиночество и желание выжить любой ценой. Вскоре неуправляемый подросток попал под опеку окружных властей и, как следствие, побывал в воспитательных домах разного толка. Позже в журнале воспитательного дома Гибо для мальчиков в Тер Оте (штат Индиана) была обнаружена следующая запись: «Плохо привыкает к режиму. Отношение к учебе в лучшем случае весьма посредственное. В те редкие моменты, когда Чарлз ведет себя послушно и чувствует себя хорошо, он производит впечатление приятного мальчика. Подвержен приступам дурного настроения и страдает манией преследования». Он сбегал из исправительных домов к матери, опять грабил, снова попадался и снова убегал. В 16-летнем возрасте в исправительном доме в Плейнфилде Мэнсон стал жертвой гомосексуального изнасилования, после чего он и сам стал совершать подобные акты и наносить увечья заключенным. В его деле появилась следующая запись: «Несмотря на свой возраст, он уже способен на всякие изощренные преступления».

Мэнсон так привык к тюремному быту, что когда его в 1967 году освободили, он не хотел уходить. «Я не знаю, куда идти, — сказал он. — Лучше я останусь в тюрьме». Его вытолкали взашей, он перебрался в Сан-Франциско и поселился у гостеприимных хиппи, которые жалели его, кормили, одевали, угощали наркотиками, научили играть на гитаре и петь. Вскоре Мэнсон стал их вожаком и хозяином. В один из дней он объявил, что его не случайно зовут Мэнсон — это имя означает «сын человека». Но Христос тоже назывался «Сыном человека» и в то же время был сыном Бога. Это — не простое совпадение, и он, Мэнсон, и есть Иисус Христос, но в то же время он сатана. На правой руке он сделал татуировку «сатана», а на левой — «Иисус». Мэнсон считал, что он является дьяволом и одновременно мстящим этому дьяволу ангелом, поэтому у него двойная власть над добром и злом. (Некоторые психиатры считают этот случай классическим примером раздвоения сознания.) Следовательно, все должны ему подчиняться и беспрекословно выполнять его волю. Скоро вокруг Мэйсона объединилось «племя», которое начало кочевать по западному побережью США. «Иисуссатана» вербовал своих сторонников, преимущественно среди девушек, по принципу безграничной и безрассудной личной преданности. Он изобрел даже своеобразный ритуал вступления в «племя»: девушка, решившаяся на это, должна была подвергнуться коллективному изнасилованию. Только после этого ей выдавался «сертификат сатанизма». Мэнсон стал кроулианцем и лавкрафтианцем, а проще — сатанистом. Уже находясь под следствием, он признался журналистам: «Я вдохновлялся Апокалипсисом и песней битлов «Спасайся, кто может!» Вы хотите знать мою философию? Хотите знать, откуда она? Я сейчас вам скажу. Я провел большую часть моей жизни в тюрьмах. Моя философия родилась там — под ударами дубинок и сапог, которыми меня топтали».

Одновременно Мэнсон продолжал учиться играть и петь. У него даже появились поклонники, и он решил отправиться в Голливуд, чтобы попытать счастья. Там Чарлз оброс множеством новых знакомых, а некоторые кинозвезды напрямую связывались с его «племенем», поставлявшем им из-под полы наркотики. Следующим шагом была попытка войти в «высшее общество» и организовать большой фестиваль, который сразу сделал бы его знаменитостью и помог поправить материальное положение. Деньги Мэнсон решил вытянуть из богатенького сынка популярной актрисы Дорис Дэй — музыканта Гарри Хинмэна, которого он вовлек в свое «племя». Однако недальновидный ученик отказался спонсировать «маэстро» и стал первой жертвой «Иисусасатаны». Прощать непокорность Мэнсон не собирался. Глава «племени» с верными последователями — Робертом Босолеем и Сюзанной Аткинс — три дня пытал Хинмэна. Наконец Мэнсон отрезал ему ухо, а 25 июля 1969 года его и вовсе зарезали. Тогда же впервые на стене появилась надпись кровью: «Свинья». К тому же Босолей нарисовал на стене кровью кошачью лапу, знак террористической группировки «Черные пантеры». Видимо, пытался спровоцировать очередные расовые беспорядки. Через несколько дней полиция арестовала Босолея, поймав его в автомобиле погибшего. Но «Иисуссатана» остался на свободе: разоблачать Мэйсона участники «племени», верившие в его сверхъестественную силу, не захотели, а возможно, просто побоялись. Следующим дезертиром (правда, избежавшим возмездия) стал продюсер Терри Мелчер, который, чтобы вырваться из «племени», даже покинул Лос-Анджелес, а его виллу на горе себе купил Полански с женой.

Мэнсон решил, что замести следы лучше всего, продолжив серию зверских убийств в той же манере. Впоследствии сам он скажет об этом так: «Я надеялся, что эти казни отнесут на счет негров». Очередная «карательная экспедиция» — Чарлз Уотсон по кличке Текс, Сюзанна Аткинс и бесшабашные подруги-рабыни «Иисуса-сатаны» Патриция Кренвинкель, Лесли Ван Гутен и Линда Казабьян — «навестили» Шарон Тейт. Линда Казабьян, которая в момент убийства «стояла на стреме» у входа в виллу и не видела всех деталей бойни, рассказывала: «Когда все было кончено и мы возвращались на машине в наше ранчо, Текс и Пат жаловались, что эти свиньи, защищаясь, чуть не вырвали у них волосы. Сюзанна сказала, что ее сильно ударили». Патриция Кренвинкель говорила, что у нее болит кисть руки: когда бьешь ножом и попадаешь в кость, то сильно отдает в руку. Угрызений совести никто не испытывал. Убийство супругов Ла Бьянки возглавил сам Мэнсон.

Для Мэйсона и его адептов, арестованных спустя несколько месяцев после трагедии — 1 декабря 1969 года, — настал час славы. В одно мгновение «автомобильный вор и сутенер» стал мировой знаменитостью. Его фото публиковали во всех журналах мира. О нем и его «деле» говорили. А он с одержимостью маньяка утверждал, что его ведет Господь: «Я бойкотирую ваш мир. Вы создали монстра. Я не принадлежу вам и никогда не прощу вам несправедливого отношения к вещам, живым существам и людям, которых вы не хотите понять. Я восстаю против всего, что вы совершаете или совершили в прошлом. Вы превращаете Бога в посмешище и уничтожаете мир с именем Иисуса Христа на устах. Я знаю, что я делаю. Ваш суд — суд людей. Любовь — мой единственный суд.»

Судебный процесс над Мэйсоном и его соучастниками начался в июне 1970 года и длился девять с половиной месяцев. Невиданный ажиотаж и напряжение исключали возможность корректного судебного расследования. Под окнами шли нескончаемые демонстрации молодежи в поддержку Мэйсона. Пресса подняла вокруг дела необычайную шумиху. Тогдашний президент США Ричард Никсон еще до конца слушаний признал Мэйсона виновным: «Перед нами — человек, который виновен, прямо или косвенно, в восьми убийствах. И все же, судя по тому вниманию, которое уделяют ему пресса, радио и телевидение, он представляется чуть ли не героем». За время судебного процесса Сюзанна Аткинс успела стать богатой женщиной: она продала свои «мемуары» об убийстве Шарон Тейт за полмиллиона долларов, а вскоре ее откровения превратились в книгу, ставшую бестселлером. «Пока Линда стерегла у входа, Текс орудовал ножом. Текс кричал: «Я дьявол! Я дьявол! Вы все сейчас подохнете!» — откровенничала Аткинс. — Когда он полосовал ножом Тейт, я и Кренвинкель держали ее за руки. Когда все было кончено, я обмакнула полотенце в кровь Шарон Тейт и написала им на стене: «Свиньи!» У нас были еще большие планы, которые мы не успели осуществить. Мэнсон решил, что мы должны еще казнить Лиз Тейлор, Ричарда Бартона, Фрэнка Синатру.». А Линда Казабьян за это время родила в тюрьме ребенка. Ван Гутен и Кренвинкель посвятили свои досуги обновлению гардероба, чтобы появиться на суде во всем блеске модных нарядов. Когда обвинение было предъявлено Чарлзу Уотсону, более известному как Текс, то он успел скрыться в родной Техас, и все просьбы выдать его были отклонены. И все же Текс вскоре попал в тюрьму штата Техас.

Все время, пока длилось судебное разбирательство, на улице перед зданием суда «ученики Иисусасатаны» устраивали демонстрации в поддержку «учителя», требуя его освобождения.

21 ноября 1970 года Мэнсон заявил, что желает говорить. На нем была жилетка, которую ему сплели его девушки из своих волос. Почти два часа длилось его выступление. Вот выдержки из него: «Мое племя — это люди из вашего общества, — вы их выбросили, а я подобрал. Это вы породили своих детей. Это вы сделали из них то, чем они стали. Вам давно пора оглянуться на самих себя. Вы живете лишь ради денег. Но ваш конец близок. Вы сами убиваете себя. Если бы я захотел, я смог бы убить любого из вас. Если это вина, то я виновен. Я король в моем королевстве, даже если это — королевство помойных ям. Отпустите меня вместе с моими детьми в пустыню. Тюрьмы и пустыню я предпочитаю вашему обществу.» А незадолго до вынесения приговор Мэнсон заявил: «Я еще не решил, кто я или что я. Мне дали имя и номер и посадили в камеру. Я сделал все, что мог, чтобы приспособиться к вашему миру, а вы теперь хотите убить меня. Хаха! Я и так уже мертв. Я был мертвецом всю свою жизнь. Я жил в гробу, который вы сколотили для меня. Я отсидел семь лет за чек на 37 с половиной долларов. Я отсидел 12 лет за то, что у меня не было родителей. Когда вы в детстве катались на велосипеде, я сидел в построенной вами камере и смотрел в окно. Я разглядывал картинки в журналах и мечтал о том, что и я мог бы ходить в школу и на вечеринки, мечтал делать все то, что делали вы. Но все напрасно. А теперь я так рад, так рад, братья и сестры, что я — это я!» Много позже он напишет:

В тюрьме я вырос. Там мои палаты,

где правят надзиратели и судьи,

но мать родная в том не виновата, —

един закон корежил наши судьбы.

По окончании судебного процесса присяжные совещались несколько дней. 30 апреля 1971 года после вердикта присяжных судья Чарлз Олдер огласил приговор: все четверо убийц были приговорены к смертной казни. Подсудимые один за другим выкрикнули в зал:

Мэнсон: «У вас нет права меня судить!».

Кренвинкель: «Вы сами себя осудили».

Аткинс: «Вам будет плохо. Забаррикадируйте двери своих домов. Вы все равно исчезнете с лица земли!»

Уотсон — пресловутый Текс — был приговорен к смертной казни 13 ноября 1971 года. Другим виновным членам секты были определены различные наказания. Те, кто ни в чем не обвинялся, в большинстве своем юные девушки-сектантки, были направлены в разные места под надзор полиции. Впрочем, никто так и не доказал, что Мэнсон хотя бы раз убивал сам. Его приговорили к смерти «за подстрекательство к убийствам».

Однако 19 февраля 1972 года газете «Франссуар» сообщила, что «Сирхан Сирхан — убийца сенатора Роберта Кеннеди, Чарлз Мэнсон — убийца Шарон Тейт — и его три соучастницы: Патриция Кренвинкель, Сюзанна Аткинс и Лесли Ван Гутен — и многие другие преступники не будут подвергнуты смертной казни, так как Верховный суд Калифорнии отменил смертную казнь как высшую меру наказания».

Но мэнсониана на этом отнюдь не завершилась. 4 сентября 1975 года воспитанница Мэнсона Линна Фромми стреляла в президента Форда. Пистолет дал осечку. Еще через неделю ее подруга Сандра Гуд опубликовала список нескольких сотен бизнесменов и политиков, приговоренных «семьей» к смерти за преступления против окружающей среды. В Америке началась настоящая паника.

А вот старая «семья» отказалась от него. Сьюзен Аткинс в тюрьме обвенчалась и вернулась в лоно христианства. Сорокалетняя Лесли Гутен, находясь в тюрьме, закончила колледж и получила диплом искусствоведа. Патриция Кренвинкель, подавала просьбу о помиловании, но эта просьба была отклонена. Чарлз Уотсон тоже вернулся в лоно христианства и помогает местному священнику. Линда Казабьян, которая на судебном процессе была главным свидетелем обвинения и потому избежала наказания, живет ныне в Нью-Хэмпшире и имеет четверых детей. А Мэнсон издал книгу, в которой написал: «Я хочу, чтобы вы знали — в моем распоряжении весь мир. Силой своей воли я на свободе, я среди вас. Если вдруг я выйду на свободу, я устрою такое, что убийство Тейт покажется детской игрушкой».

В 1984 году Мэнсон заставил вновь говорить о себе, на этот раз как жертва сокамерника Яна Холстрома, члена секты Харе Кришна, который облил его бензином и поджег, как средневековый инквизитор черного мага. Мэнсон выжил, получив ожоги третьей степени. После этого Чарлз Мэнсон начертал на своем лбу знак свастики — символ абсолютной борьбы против современного мира. Он до сих пор не успокоился. В камере Мэнсон написал традиционную автобиографию, активно занимается живописью, сочиняет музыку, пишет стихи, поет песни, и эти произведения нелегально распространяются по всем кампусам США. Его компакт-диски неплохо раскупаются — их можно без особого труда приобрести через Интернет. В 1997 году, на слушаниях, посвященных перспективам его досрочного освобождения, он очень огорчил судей, заявив, что ему недосуг заниматься собственным делом, так как он сейчас работает над созданием персонального интернетсайта. На всякий случай Чарли обвинили в торговле наркотиками и перевели «на строгий режим». (Ему уже десять раз отказали в помиловании.) Теперь его содержат в одиночной камере и не дают общаться с другими заключенными. Впрочем, есть еще переписка. Говорят, что на американском черном рынке письма Мэйсона котируются значительно выше, нежели черновики Ричарда Никсона и Дуайта Эйзенхауэра. Сериалы о его жизни показывают все чаще.

Многие лидеры молодежной западной контр-культуры видят в нем настоящего пророка, провозвестника восстания против подделок государственной системы, заигрывающей ради денег и славы с теми силами, об опасном могуществе которых она не подозревает. Для многих он — главный злодей и одновременно бунтарь США. Его имя стало нарицательным. Мэйсона почитают сатанисты. А всемирно известная рокзвезда Мерилин Мэнсон выбрал себе псевдоним, «скрестив» имя самой знаменитой американской актрисы и фамилию самого знаменитого американского маньяка. Часто цитируются слова Мэйсона из одной его песенки: «Там, где идут люди, там идет мусор. Пустые банки и масляные пятна на лужах вдоль дорог. Вам нужны уборщики, и я один из этих людей-уборщиков, человек мусора. Я люблю этот горько-сладкий запах догорающего гнилья».

 

Дело «людей в черном»

Дело группы лиц, которые за свои антивоенные настроения неоднократно привлекались к уголовной ответственности. Процесс над братъями-священниками и их сторонниками завершился оправданием подсудимых только после подключения к их защите ведущих адвокатов Америки и бывшего министра юстиции страны.

Эта история началась в мае 1968 года в провинциальном американском городке Кейтонсвиль (штат Мэриленд). В нерабочее время в помещении призывного пункта № 33 появились девять человек, одетые в черные костюмы характерного для духовного сана кроя. Поскольку ни посетителей, ни офисных работников в здании не было, посетители не спешили: они спокойно прошлись по кабинетам, высыпали из служебных шкафов документацию в мусорные корзины, вынесли их во двор и. развели огромный костер. В нем горели анкеты формы 1-А — первичные документы на лиц, подлежащих призыву на военную службу. Следует сказать, что в то время многие американцы выступали против агрессии во Вьетнаме, развязанной Белым домом, и эту акцию «людей в черном» быстро собравшаяся толпа восприняла по большей части с восторгом. К тому ж поджигатели явно вкладывали в свою акцию гражданского неповиновения высокий моральный смысл, так что не торопились скрыться с места происшествия. Когда к призывному пункту явился отряд полиции, люди в монашеских одеяниях спокойно дали себя арестовать. А на следующий день вся Америка знала, кто же столь оригинальным образом выразил свой протест против милитаристской истерии, от которой общество, честно говоря, давно устало. Руководили группой, получившей название «кейтонсвильской девятки», братья Берригэн — католические священники. Ранее они неоднократно становились героями газетных статей. Старший из братьев, Дэниэль, являлся известным поэтом, лауреатом многочисленных национальных и международных премий, в том числе престижной в США Ламонтовской премии (за книгу стихов «Время без чисел»). Он также стал основателем «Союза священников, обеспокоенных вьетнамской войной», активно участвовавшего в движении за прекращение американской агрессии, поскольку считал, что «человек, ведущий такую войну, стоит вне благословения Господа; в сущности, он находится под его проклятием». Что касается Филиппа Берригэна, то этот священник являлся видным общественным деятелем. Ранее он «засветился» в качестве участника движения протеста против расовой дискриминации, за защиту прав нацменьшинств. За организацию бойкотов общественного транспорта в Миссисипи и массовых манифестаций Филипп неоднократно попадал за решетку, но каждый раз выходил на свободу настроенным еще более решительно.

Итак, «кейтонсвильская девятка» попала под суд за злоумышленное причинение вреда федеральному имуществу. Согласно законодательству, действия «людей в черном» карались штрафом в размере от 1000 до 10000 долларов либо тюремным заключением сроком от года до 10 лет. В особо серьезных случаях на правонарушителей возлагались оба вида наказания. Стороны обвинения и защиты не имели разногласий в трактовке фактической стороны действий поджигателей. Да и сами подсудимые не отрицали того, что планировали именно уничтожение документации призывного пункта. Зато в юридической квалификации и моральной оценке такого шага духовных лиц прокуратура и адвокаты придерживались совершенно противоположных взглядов. Однако судья Росцел Томсен был настроен явно против подсудимых. В своем слове к присяжным он прямо заявил: закон не признает никаких моральных, религиозных или политических убеждений и не принимает в расчет благородство помыслов преступника. Если «кейтонсвильская девятка» действительно виновна в уничтожении карточек призывного пункта, то никакой протест против войны во Вьетнаме оправдать эти действия не может.

Понятно, что присяжные не рискнули оспорить позицию судьи и вынесли вердикт «виновен». А поскольку по действующему в США законодательству в установлении меры наказания заседатели не участвуют, этот вопрос решал лично Томсен. Он приговорил Филиппа Берригэна к шести годам заключения, Дэниэля — к трем. Различные сроки тюрьмы получили также другие члены группы «людей в черном». Напоследок судья прочел подсудимым моральную сентенцию, смысл которой сводился к одному: в американской тюрьме не хватает талантливых заключенных, которые могли бы влиять на души узников.

Это напутствие имело совершенно неожиданные последствия: спустя несколько месяцев Томсен получил из тюрьмы Дэнбери письмо от Дэниэля Берригэна, заключенного № 23742/145. Тот с иронией сообщал, что принял «искренность слов» судьи и его призывы употребить талант проповедников для работы с узниками к сведению. Оказалось, правда, что исправление преступников тесно связано с проблемой морального обновления общества. Ведь люди, у которых просыпается совесть, не желают мириться с Америкой, где «царят расизм, эгоистическая экономика и политика войны». А значит, настало время расправиться с «империей тюрем» и сокрушить ставшую правдой жизни ложь о том, что «в США быть бедным — значит быть преступником».

Приговор суда в отношении «людей в черном» неоднократно пересматривался в различных судебных инстанциях страны. Наконец, очередь дошла и до Верховного суда

Америки. Но этот орган отказался принять апелляцию, поскольку в ней не имелось «убедительных данных о допущенных первой инстанцией существенных юридических ошибках». Морально-этические и религиозные соображения суд в который раз признал не имеющими отношения к делу.

Поскольку все юридические возможности добиться оправдания оказались на этом исчерпаны, «кейтонсвильская девятка» решилась на отчаянный шаг. По истечении срока отсрочки наказания, предоставленного для обжалования приговора, они перешли на нелегальное положение, не явившись в установленный день в тюрьму Льюисберг. Дэниэль Берригэн позднее писал, что, поскольку борцам за мир затыкали рот, продолжая войну, которая стала нескончаемым кошмаром, суды превратились в орудие поджигателей войны, а правительство — в великого инквизитора, а значит, люди не должны подчиняться их воле. Поэтому «люди в черном» решили не прекращать сопротивление милитаристскому безумию. В течение нескольких недель священники и их соратники выступали на многочисленных импровизированных митингах, проповедовали в католических костелах, передвигаясь по всей стране и скрываясь на конспиративных квартирах. Участники беспрецедентной акции понимали, что долго такое положение вещей сохраняться не может, и поэтому стремились максимально использовать каждую минуту, пропагандируя пацифистские идеи.

Агенты ФБР довольно быстро вышли на след «кейтонвильской девятки» и в несколько приемов упекло беглецов в федеральную тюрьму Льюисберга. Там уже сидело около сотни молодых американцев, угодивших за решетку за отказ принять участие в войне во Вьетнаме. Пасторы постарались сделать так, чтобы в СМИ попала информация о том, что проблема политзаключенных в США — не вымысел противников «американской демократии», а жестокая реальность. Братьев Берригэн срочно изолировали от других узников и перевели в блок со строгим режимом содержания, а затем и вовсе препроводили в тюрьму Дэнбери — учреждение «максимальной безопасности». Имена священников начали пропадать со страниц прессы, антивоенное движение обзавелось новыми лидерами. «Люди в черном» оказались практически забытыми.

Внезапно СМИ опубликовали ошеломляющую новость: директор ФБР Эдгар Гувер объявил о существовании организации «Тайное общество восточного побережья во имя спасения жизней», готовившей заговор против правительства. В планах террористов стояли взрыв системы коммуникаций правительственных зданий в Вашингтоне и похищение высокопоставленного сотрудника Белого дома. Такими радикальными мерами заговорщики якобы собирались добиться прекращения войны во Вьетнаме. Вскоре в газетах замелькали сообщения о том, что похитители покушались на главного помощника президента по вопросам национальной безопасности Г. Киссинджера, а руководили заговорщиками братья Берригэн. Следующим шагом стала публикация имен «соучастников» братьев — троих известных католических священников (Н. Маклоглина, Дж. Вендерота. Э. Скоблика), профессора истории искусств Э. Макалистер и доктора философии профессора Э. Ахмада.

Берригэны сразу же потребовали созыва прессконференции, объявив эти заявления прессы очередной провокацией ФБР. Директор тюрьмы, сославшись на существующие режимные правила, разрешения на это не дал. Тогда заявление братьев огласил собравшимся у ворот тюрьмы Дэнбери журналистам адвокат «людей в черном» Уильям Канстлер. Берригэны уверяли, что никакого заговора не существует, и эта выдумка правительства — не более чем попытка разгромить движение за мир, выставив его активистов в неприглядном виде.

ФБР тут же принялось лихорадочно фабриковать улики против Берригэнов, использовав в качестве провокатора одного из заключенных, агента Бойда Дугласа (в недавнем прошлом рецидивиста с солидным «послужным списком»). Дуглас сумел втереться в доверие к Филиппу Берригэну, состряпав историю о том, как он, участник войны во Вьетнаме, угодил за решетку за выступление против окончания агрессии. Провокатор сообщил, что у него имеется скрытый от тюремной администрации канал связи с волей. Священники начал регулярно передавать через этот мнимый канал записки, которые тут же попадали в фэбээровское досье. Собственно, ни о какой тайной организации в этих письмах речь не шла, но благодаря им полиция выявила и взяла под негласное наблюдение круг сторонников братьев Берригэн. Позднее Дуглас, пользуясь именем Филиппа Берригэна, втерся в доверие активистов антивоенного движения. Затем он объявил, что служил сапером, хорошо знает подрывное дело и готов предложить свои услуги борцам за мир. Но реакция сторонников священников разочаровала ФБР: они не желали марать руки террористическими акциями, киднеппингом, выкупами и прочей грязью. Тем не менее спецслужбы все же сумели состряпать своеобразный «коллаж» из магнитофонных записей бесед провокатора с руководителями антивоенного движения, создав видимость обсуждения планов терактов и диверсий.

В январе 1971 года в Гаррисберге (Пенсильвания) новое уголовное дело, заведенное на братьев Берригэн, слушалось Большим жюри. ФБР приложило массу усилий, чтобы создать ряд «неопровержимых улик», однако в этом не преуспело. Но несмотря на отсутствие хоть сколько-нибудь убедительных доказательств вины подсудимых, 12 января федеральное

Большое жюри обвинило участников «тайного общества» в заговоре с целью организации взрыва и похищения человека. Каждое из таких преступлений в отдельности предполагает наказание в виде длительных сроков тюремного заключения вплоть до пожизненного. Кроме шестерых обвиняемых, в обвинительном акте фигурировали имена их семерых «соучастников»: священников Дэниэля Берригэна и Поля Мейера, монахинь Джог Игэн (бывшей настоятельницы нью-йоркского отделения ордена «Священное сердце Девы Марии»), Беверли Белл и Марджори Эшюмен, профессора физики Уильяма Дэвидона, участника пацифистского движения Томаса Дэвидсона. Им, в соответствии с действующим законодательством, тоже грозило лишение свободы вплоть до пожизненного. Но для того, чтобы вынести обвинительное заключение, Большому жюри были необходимы веские доказательства. А ихто как раз прокурор и не предоставил. Министерство юстиции настояло на продолжении расследования, подключив к этому ведущих специалистов не только в области следственной работы, но и по фабрикованию улик. И тут. Из Вашингтона пришло ошеломляющее известие: защиту обвиняемых решил возглавить бывший министр юстиции Америки Рамсей Кларк. Делал ли он это в расчете получить голоса на дальних подступах к президентским выборам или просто дал волю давней неприязни к шефу ФБР Гуверу, неясно. Но Кларк был известен также тем, что добивался рассмотрения вопроса о конституционности войны во Вьетнаме Верховным судом США, поддерживал иск эскимосов Аляски, требовавших возвращения незаконно отчужденных у них земель, организовывал бесплатные юридические консультации для арестованных участников антивоенного марш протеста. Вскоре к группе защитников присоединились и другие видные общественные деятели Америки: профессор права Гарвардского университета Леонард Бодин, 10 знаменитых адвокатов США, бывший кандидат в сенаторы от демократической партии Поль О’Двайер. Министерство юстиции засуетилось, собрав в качестве обвинителей лучших юристов, имевших большой опыт выступлений в судах в качестве обвинителей. Руководить ими должен был заместитель министра юстиции Уильям Линч. Обвиняемые не признали себя виновными по всем предъявленным пунктам обвинения, потребовав приобщить к делу их заявление о том, что они стали жертвами нечистоплотности ФБР и Министерства юстиции. Берригэны и их группа доказывали: единственный заговор, в котором они принимали участие, — это заговор по спасению человеческих жизней.

Команда Рамсея Кларка не оставила камня на камне от соображений, которыми руководствовалось при вынесении решения большое федеральное жюри. Стало понятно, что доказательств недостаточно, что использовались противозаконные методы при их получении, психологическое давление на свидетелей, прослушивание телефонных разговоров и просмотр корреспонденции, провокаторы. Кларк особенно подчеркнул недопустимость досудебной дискредитации обвиняемых (чем Гувер никогда не брезговал). Сторона защиты также указала на ряд процесссуальных нарушений, допущенных Большим жюри. Общественное движение за освобождение участников процесса приняло такой размах, что судья Диксон Герман понял: еще немного, и зал суда превратиться в трибуну для критики милитаристского курса Белого дома. Поэтому юрист поспешил объявить перерыв в разбирательстве, отложив слушание дела на неопределенный срок. Тогда 13 обвиняемых составили заявление для печати, отрицая свою причастность к заговорам и терроризму. Берригэны и их «соучастники» утверждали, что шли по пути ненасильственного сопротивления и попали под суд исключительно за свои оппозиционные выступления.

По всей Америке начали стихийно возникать отделения Комитета защиты сторонников мира. Рядовые граждане открыли так называемый «Семейный кредит», средства которого шли на оплату юридической помощи, найм адвокатов, покрытие судебных издержек и внесение залоговых сумм. В такой ситуации Министерство юстиции предпочло не подливать масла в огонь и освободило от ответственности 11 обвиняемых. Только братья Берригэн остались за решеткой, поскольку их срок заключения, полученный ранее, еще не истек. Политически активные пасторы вышли на свободу только после окончания войны во Вьетнаме и. тут же подключились к борьбе против ядерного оружия. Их еще неоднократно привлекали к уголовной ответственности, и они отбывали разные сроки заключения. Так, Филиппа Берригэна в 1968–1978 годах арестовывали более 40 раз! Но священники были неумолимы: борьба против ядерной угрозы — это борьба за спасение планеты. И, выйдя на свободу, снова подключались к акциям за прекращение гонки вооружений.

 

Уэльский вампир-убийца

Принято считать, что вампиры — это персонажи легенд и народных преданий, а увидеть их живьем можно только в кино. Но оказывается, дети графа Дракулы живут не только на страницах книг, иногда они сходят с киноэкранов, превращая жизнь среднестатистических обывателей в кровавый кошмар. Когда «живым мертвецам» становится скучно одеваться в черные одежды, покупать кровь на донорских пунктах, в больницах и на городских скотобойнях, спать в гробу и возносить молитвы дьяволу, они выходят на охоту… Жертвой современного вампира-психопата может стать каждый.

В 2002 году Англия содрогнулась от зверского убийства, совершенного семнадцатилетним подростком, который настолько увлекся идеями сатанизма и вампиризма, что в его сознании грань между вымышленными персонажами и реальностью полностью стерлась. Это безобидное, в сущности, хобби в конце концов привело подростка на скамью подсудимых.

Мэтью Хардмен родился на северном побережье Англии. Его мать Джулия Хардмен работала медсестрой. Об отце Мэтью известно не слишком много. Он был тяжело болен и умер от сильнейшего асматического приступа, когда мальчишке едва исполнилось тринадцать лет. Для Мэтью смерть отца стала трагедией. Подросток был очень привязан к нему и долго не мог прийти в себя. Спустя некоторое время его мать второй раз вышла замуж за Алана Бенниворта, пожарника Министерства обороны Англии в отставке. Сын не смог простить ей «предательства». Он постепенно замыкался в себе, отдаляясь от единственного близкого человека.

Мэтью с матерью и отчимом переехали в бунгало Ланфэрпл. В новой школе Мэтью так и не обзавелся друзьями. Все свободное время он проводил в своей комнате за компьютером. Однако мать такое поведение сына не насторожило. Она считала, что у него обычный кризис подросткового возраста. Мэтью хорошо закончил школу и поступил в колледж искусств Ангси Северного побережья Уэльса. Чтобы добыть денег на карманные расходы, юноша подрабатывал курьером, развозя почту и корреспонденцию.

Проводя в интернете все больше времени, он увлекся сайтами, посвященными вампирам и сатанизму. Мэтью зарегистрировался на сайте, известном в определенных кругах как общество «Движение вампиров». В своем компьютере он собрал всю возможную информацию о последователях графа Дракулы: «Сайт существует для всех, кто хотел бы стать членом сообщества вампиров: каноническим вампиром, классическим (готическим) вампиром, энергетическим вампиром или вампиром, пьющим кровь». Вскоре Мэтью Хардмен стал собирать книги о вампирах, газеты, журналы, видеопродукцию с этой тематикой. Его настольной книгой стал «Дракула». Юноша настолько увлекся идеей бессмертия, что начал задумываться о необходимости проведения специального обряда, который не только превратит его в настоящего вампира, но и сделает бессмертным. Мэтью сотни раз перечитывал статьи, где описывался ритуал посвящения, и всерьез решил осуществить свой план.

Первая попытка оказалась неудачной. В колледж, где учился Мэтью, по обмену студентами приехала группа подростков из Германии. Внимание юноши привлекла своей необычной внешностью шестнадцатилетняя девушка, которую он посчитал избранной (вампиром). На первом же свидании Мэтью долго и сбивчиво рассказывал ей о временах готики и вампирах, а затем схватил и, прижимая голову девушки к своей шее, начал требовать, чтобы она укусила его, сделав «одним из них». Студентка была настолько перепугана, что начала звать на помощь, а вскоре написала заявление в полицию. Поведение Мэтью тогда было расценено органами правопорядка как глупая шутка или мелкое хулиганство, и его отпустили.

Спустя две недели Мэтью Хардмен после тщательной подготовки еще раз решил реализовать свой замысел. Поскольку юноша жил в небольшом городишке, основное население которого составляли пенсионеры, то он решил, что лучшего места для вампиров просто быть не может. Ведь стариков очень много, они часто болеют и умирают от естественных причин. Поэтому смерть одного из них может долго оставаться незамеченной. И даже если бы труп обнаружили, то смерть от укуса вампира могла походить на смерть от сердечного приступа. План был почти готов. Оставалось лишь выбрать жертву.

Выбор Хардмена пал на девяностолетнюю пенсионерку Мэйбл Лейшон, которая жила неподалеку. Юноша часто завозил ей газеты и поэтому хорошо знал, что престарелая женщина жила одна и не смогла бы оказать существенного сопротивления.

24 ноября 2001 года, вооружившись огромным кухонным ножом, Мэтью Хардмен вышел из дома. Он ворвался в дом к Мэйбл Лейшон, когда та смотрела телевизор. Не давая своей жертве опомниться, юноша набросился на нее с ножом и нанес пожилой женщине 22 ранения. Как установили позднее эксперты, женщина пыталась защищаться, о чем свидетельствуют глубокие порезы на ее руках. Когда жертва упала, Мэтью поднял ее труп и расположил в кресле, поставив ноги на табуретку. Две кочерги он положил у нее под ногами в виде перевернутого креста. С двух сторон от тела расставил подсвечники с зажженными свечами, а остальные свечи разместил на каминной полке. Мэтью Хардмен распорол ножом грудь убитой, вырвал сердце и, обернув его газетой, поместил в кастрюлю, которую затем поставил на большой серебряный поднос. Затем убийца сделал на ногах жертвы три глубоких раны, кровь из которых собрал на тот же поднос и выпил. Мэтью Хардмен был твердо уверен, что после проведенного обряда наконец-то превратился в настоящего вампира и стал бессмертным.

Труп растерзанной Мэйбл Лейшон обнаружили соседи спустя несколько дней. Полиция приступила к расследованию этого жестокого ритуального преступления. Начальник следственной группы Алан Джонс сказал репортерам в одном из интервью: «Это убийство — самое жуткое из всех, что мне доводилось видеть за всю мою карьеру». Полиция Северного Уэльса проводила консультации со специалистами по оккультным наукам и магии. В процессе следствия были взяты образцы ДНК более чем у ста местных жителей, что и вывело на след убийцы.

После шести недель расследования преступления в список подозреваемых попал Мэтью Хардмен, уже привлекавшийся за хулиганские действия по обвинению в вампиризме. Во время ареста он вырывался и кричал полицейским: «Укуси меня за шею, укуси меня за шею!» При обыске комнаты, в которой жил юноша, полицией было обнаружено огромное количество материалов о вампирах. Это и послужило одним из доказательств его вины.

В процессе следствия открылись новые факты, подтверждающие увлечения Мэтью Хардмена вампиризмом. Так, юноша не раз обвинял своих соседей в том, что они пьют кровь. Однажды он так сильно ударил себя кулаком по носу, что потекла кровь. А затем, слизывая ее, приставал к соседям с предложением укусить его за шею.

Судебное заседание по делу Мэтью Хардмена продлилось 14 дней.

2 августа 2002 года состоялся суд над юношей-вампиром. По словам обвинителя Томаса Роджера, подросток сознательно решился на ритуальное убийство: «Он знал о вампирах достаточно много, чтобы ответить на два главных вопроса: что нужно сделать, чтобы стать вампиром, и как получить бессмертие? И тогда юноша решил, что для полноты ощущений и достижения цели ему не хватает только жертвы, которую он и нашел в соседнем доме». По мнению обвинения, все свидетельствовало о том, что «убийство было хладнокровным, разумным, тщательно продуманным актом насилия, с целью реализации собственной навязчивой идеи». Обвинитель утверждал, что в ноябре 2001 года Мэтью Хардмен был увлечен идеями вампиризма и безоговорочно верил в свое бессмертие.

На суде выступили два известных специалиста в области криминальной психологии. Так, врач-психиатр Стивен Чапмен дал заключение: «Согласно проведенным исследованиям, Мэтью Хардмен не страдает какой-либо формой душевной болезни». Однако адвокат обвиняемого высказал предположение о том, что «велика вероятность скрытого протекания душевной болезни, которую на данном этапе еще трудно определить».

Предположения адвоката основывались на исследованиях доктора Томаса Сзасза, который, выделяя безумие как медицинский диагноз, подчеркивал: «Болезни мозга очень хорошо поддаются идентификации, тогда как расстройства психики иногда не определяются, а существуют как способ лишения свободы невиновных и реабилитации виновных. Как правило, то, что люди называют серьезной умственной болезнью, начинается с насилия в семье. Так, например, преступник, который толкнул женщину под колеса поезда в подземке Нью-Йорка, в детстве напал на свою мать с кухонным ножом. Но такие вещи обычно скрывают от посторонних. А через некоторое время после совершения преступления задаются вопросом: почему это случилось? Вернувшись к случаю с Мэтью, психиатр утверждает, что молодой человек не проявил каких-либо признаков безумия. А вы бы поставили свои жизни в зависимость от суждения психиатра, который объявил бы его нормальным и безопасным для общества после отбывания наказания?»

Адвокат Мэтью Хардмена Робин Спенсер официально заявил на суде: «Психологическая экспертиза не подтвердила предположения о каком-либо расстройстве психики подсудимого и не раскрыла причин того, что он совершил». Спенсер добавил, что никто не смог бы совершить подобное преступление, не находясь под властью какой-либо идеи. Второй адвокат обвиняемого, Ричардс, доказывал: Мэтью Хардмен был одержим навязчивой идеей и страдал скрытой формой психического заболевания. В подтверждение этого тезиса он высказал убеждение, что его подзащитный не считает совершенное им преступление убийством. Это ли не доказательство его ненормальности?

Психиатр Стивен Чапмен на это возразил: «Я не думаю, что поклонник вампиров был безумен. Люди убивают других не только потому, что одержимы какой-то идеей или верят в какие-либо вещи, которые другим кажутся абсолютно нелепыми. Все зависит от того, насколько велика вера в эту идею. Действия убийц в этом случае можно рассматривать как инстинкт человека, который боится того, над чем не имеет власти, и пытается по-своему управлять ситуацией. Этот инстинкт раскрывает нам мышление внешне «нормальных людей», таких как Мэтью Хардмен».

На суде сам обвиняемый свою вину в убийстве не признал и заявил, что «не был увлечен вампиризмом, а только интересовался этим вопросом». Судья Джастис Ричардс, обращаясь к подсудимому, сказал: «Это преступление было спланировано и хорошо продумано. Вы надеялись обрести бессмертие, но все, чего вы достигли, — это жестокое убийство другого человека.» После заключительной речи судьи жюри присяжных отправилось на совещание, которое продлилось четыре часа.

Мэтью Хардмену был вынесен приговор: его признали виновным в ритуальном убийстве 90-летней Мэйбл Лейшен. Он был приговорен к пожизненному заключению без права освобождения ранее, чем через 12 лет.

Когда приговор был оглашен, юный вампир-убийца заплакал. Его мать, находившаяся все это время в зале суда, крикнула: «Я люблю тебя, сынок!» И тоже разрыдалась. После окончания процесса Джулия Хардмен незаметно покинула зал суда через черный ход, отказавшись от встречи с журналистами.

Начальник следственной группы Алан Джонс остался доволен вынесенным вердиктом: «Обвинительный приговор вне всякого сомнения подтверждает ответственность Мэтью Хардмена за совершенное им убийство». Немецкая студентка, имя которой не разглашалось в ходе следствия, отказалась прокомментировать приговор Мэтью Хардмену и заплакала, покидая зал суда. Мать и адвокаты юного вампира, надеясь на смягчение приговора, подали документы на апелляцию. Они настаивают на непреднамеренности действий Мэтью Хардмена и его психической неуравновешенности.

Единственный живущий сегодня родственник графа Влада Дракулы — румынский ученый Константин Балацена-Столничи — заявил, что его предок не имеет ничего общего с уэльским убийцей. Он выступил против британской прессы, обвиняющей графа Дракулу в том, что Хардмен увлекся идеями вампиризма. Румынский академик писал: «Мой предок не может нести за это ответственности, потому что он никогда не был сатанистом». Председатель Международного общества Дракулы Никола Падерару неоднократно высказывался о необходимости развития туризма в Румынии, связанного с именем Дракулы. Он настаивает на том, что экскурсии, поездки, подробный рассказ о жизни знаменитого румынского вампира смогли бы остановить таких, как Хардмен. Никола Падерару заявил: «Я думаю, что если бы Мэтью Хардмен побывал в Румынии на одном из наших туров, то это помогло бы ему понять различие между рассказами о вампирах, описанных в фольклоре, и тем, что бывает в действ ительности».

Основной причиной трагедии, произошедшей с Мэтью Хардменом, можно считать средства массовой информации, которые создают нездоровый интерес к вампиризму и сатанизму у подростков с неустойчивой психикой и легко поддающихся такому влиянию. Их неумение отделить добро от зла, а выдумку от реальности может привести, как в случае с юношей-вампиром, к непоправимой трагедии в будущем.

 

Супруги-вампиры из Германии

В народе говорят: муж и жена — одна сатана. Эта шутливая поговорка внезапно приобрела зловещий смысл, когда в Германии начались слушания по делу супружеской пары Мануэлы и Даниэля Руд. Они предстали перед земельным судом города Бохума по обвинению в особо жестоком ритуальном убийстве своегознакомого, 33-летнего Френка Хаагена. Мануэла и Даниэль Руд на самом деле оказались последователями культа Дракулы и вплоть до своего ареста состояли в печально известной секте «Дети Сатаны».

Как свидетельствует статистика, в современной Германии насчитывается как минимум 7 тысяч их единоверцев, принимающих участие в черных мессах. Социологи многих стран, изучающие это явление, утверждают: «Смой «адский» грим с иного немецкого сатаниста — и увидишь косую челку». До сих пор остается неясным: что же легло в основу совершенного супругами-вампирами преступления: профашистские идеи или психическое расстройство? Ответ на этот вопрос кроется в их детстве.

Даниэль Руд родился в небогатой рабочей семье. Он хорошо учился и стремился быть лидером среди своих одноклассников. Перейдя в среднюю школу, он все так же с удовольствием посещал занятия. Авторитет Даниэля среди одноклассников продолжал расти, хотя теперь его раздражительность очень часто приводила к ссорам и дракам. Все это постепенно привело к тому, что одноклассники перестали с ним общаться. Находясь почти в полной изоляции, подросток увлекся идеями неофашистов и все чаще стал думать о том, что его привлекает насилие и кровь. Теперь Даниэль часами мечтал о том, как он убивает, насилует и пытает своих учителей. Он бросил школу и зарабатывал на жизнь в небольшой фирме по продаже запчастей к автомобилям. Умение расположить к себе клиента, общительность и приятная внешность способствовали тому, что у Даниэля не было отбоя от покупателей.

В это же самое время Даниэль Руд возглавил отряд бритоголовых. За активную пропаганду экстремистских взглядов в скором времени его судили и оштрафовали. Затем юноше попала в руки «Книга Сатаны», в которой рассказывалось о черных мессах. Как позднее вспоминал сам Даниэль, он понял, что эта книга полностью отвечает его мировоззрению. Родители пытались повлиять на сына, запрещая слушать сатанинскую музыку и читать оккультные книги. Но это ни к чему не привело. Критика и просьбы родителей только раздражали и озлобляли юношу.

Повзрослев, Даниэль понял, что ему нужны не только единомышленники, но и родная душа. Для того чтобы найти свою вторую половинку, Даниэль в августе 2000 года дал объявление в немецком готическом журнале «Хеви Металл»: «Черный вампир ищет принцессу тьмы, которая ненавидит всех и каждого». На этот призыв откликнулась 23-летняя Мануэла.

Она тоже родилась в небогатой рабочей семье. Закончив школу, Мануэла поступила в гимназию, мечтая продолжить дальнейшее обучение в университете. Но в возрасте 14 лет пристрастилась к наркотикам и однажды чуть не погибла от передозировки. Бросив учебу, девушка устроилась работать официанткой. Теперь она увлекалась музыкой в стиле хеви-металл, перекрасила волосы в черный цвет и придумала себе псевдоним — Принцесса Ночи.

Во время первой же встречи Мануэла и Даниэль поняли, что созданы друг для друга.

Молодые люди даже внешне были очень похожи. Оба были фанатично преданы культу Сатаны и увлекались вампирами. Оба носили черную одежду, к тому же Мануэла выбрила себе половину головы и сделала татуировку в виде перевернутого креста. А еще девушка сделала себе коронки в виде клыков животного, остро заточив их для того, чтобы получить больше удовольствия от перегрызания вен добровольных доноров.

Позднее, когда им понадобится психиатрическая экспертиза, врачи докажут, что ни Даниэль, ни Мануэла не испытывали любви друг к другу. Их объединяли стиль жизни и страсть к извращенному сексу.

Поженившись, молодые люди занялись обустройством «семейного гнездышка» в соответствии с собственными вкусами. Потолок и стены их комнаты были выкрашены в черный цвет. Везде супруги-вампиры развесили перевернутые кресты, а кроватями им служили два дубовых гроба, украшенных резьбой. Повсюду были расставлены пластмассовые черепа, ножи и топоры. Жизнь Даниэля и Мануэлы была построена на четком соблюдении сатанинских ритуалов и нагоняла ужас на их близких и знакомых. Вскоре у них не осталось друзей. Но супруги Руд не оченьто и горевали по этому поводу. Ведь им никто и не был нужен. Они нашли друг друга, рядом они были сильнее.

Их жестокость, фанатизм и жажда насилия тоже удвоилась. Супруги с удовольствием позировали перед фотографами садомазохистских изданий. Часто во время секса они наносили себе и друг другу раны, слизывая кровь, спали на свежих могилах. Мануэла с удовольствием фотографировалась окровавленная, в цепях и с мачете. Супруги Руд были по-своему абсолютно счастливы.

В марте 2001 года они «получили» приказ № 667 от Сатаны, что на языке оккультизма означало приказ принести жертву Сатане.

Выбор пал на 33-летнего Френка Хаагена, который был коллегой по работе и единственным оставшимся другом Даниэля. Супруги-вампиры пригласили будущую жертву к себе домой. Немного поболтав и выпив пива, они предложили своему другу почитать книгу «Жизнь Сатаны». Когда Френк Хааген углубился в чтение, Даниэль Руд сильно ударил его молотком по голове. Затем супругивампиры продолжили бить свою жертву молотком и наносили удары ножом. Напившись крови друга, Даниэль и Мануэла как ни в чем не бывало занялись сексом в одном из гробов. Оставив изуродованный труп в квартире, супруги Руд уехали.

Спустя несколько дней резкий запах разлагающегося тела привлек внимание соседей, и они вызвали полицию. На месте преступления были обнаружены останки убитого мужчины. Труп лежал у дубового гроба. Из его живота торчал скальпель, а на груди была вырезана пентаграмма. На оконном стекле кровью была сделана запись по-английски: «Если Сатана жив». К тому же во время обыска в квартире был найден список будущих жертв.

Тело было настолько изувечено, что установить личность убитого смогли только благодаря анализу ДНК. Преступники были задержаны спустя неделю. Их случайно опознал служащий одной из автозаправочных станций в Йене.

10 января 2002 года началось слушание по делу о ритуальном убийстве Френка Хаагена. Перед судом присяжных предстали супруги-сатанисты Даниэль и Мануэла Руд. Они не продемонстрировали не малейшего раскаяния, бросая на всех собравшихся в зале суда взгляды, полные ненависти и презрения. Заняв свое место на скамье подсудимых, они приветствовали друг друга особым сатанинским жестом: рука согнута в кулак, а мизинец и указательный палец подняты вверх. Преступники постоянно гримасничали, всячески выказывая свое неуважение к суду.

Подозреваемые сразу же признались в совершенном убийстве. Согласно показаниям, которые дал на суде Даниэль Руд, выбор жертвы был неслучайным: поскольку Френк Хааген отличался хорошим чувством юмора, они решили «сделать его придворным шутом Сатаны». Объясняя причину убийства, Даниэль заявил на суде: «Сатана отдал нам приказ. Мы только его выполнили». Затем он сравнил себя с автомобилем, на котором был совершен смертельный наезд на пешехода. «Автомобиль сам по себе не поехал бы. Плохим парнем был водитель. Я ни о чем не сожалею, потому что ничего не сделал». Таким образом, ответственность за это ритуальное убийство супруги Руд возложили на Сатану, отказавшись признать свою вину.

Мануэла Руд в свою очередь подтвердила слова Даниэля: «Это не было убийством. Это было предначертано. Мы должны были сделать так, чтобы жертва сильно мучилась». И действительно, эксперты насчитали на теле жертвы 66 глубоких колото-резаных ран.

Описывая убийство, Мануэла подробно рассказала о том, как было совершено преступление: «Мы сидели на кушетке. Неожиданно мой муж встал. У него были страшные глаза. Он ударил Френка молотком по голове и достал нож. Тогда я сказала: «Бей прямо в сердце». После того как Френк упал, свет, который исходил от него, погас. Так я поняла, что он мертв».

Как было сказано выше, преступники долго кололи труп ножом и пили кровь жертвы. Устав терзать тело жертвы, супруги вознесли молитву Сатане. Потом они вырезали на груди убитого лезвием перевернутую пятиконечную звезду, а затем развлекались тем, что тушили о тело сигареты. В этот момент оба были уверены, что обрели бессмертие.

Обвинитель Дитер Джастински заявил на суде: «Я никогда раньше не сталкивался со случаями такой жестокости и развращенности. Они просто жаждали убивать.»

В ходе судебного процесса Мануэла призналась, что увлеклась сатанизом во время путешествий в Англию и Шотландию, где встречалась с настоящими почитателями культа вампиров. Она рассказала о том, что пила кровь людей, которые дали на это свое согласие. Знакомились супруги Руд с добровольными дарителями через Интернет. «Я встречалась с людьми и вампирами в Лондоне, мы ходили ночью на кладбища, развалины и в лес. Я спала на могилах и даже позволила похоронить себя заживо, чтобы узнать, какие чувства при этом возникают. Я отдала свою душу Сатане два с половиной года назад и ни о чем не жалею», — самоуверенно заявила на суде Мануэла Руд.

Как установило следствие, сначала супруги пили кровь кур и коз, которых убивали в лесу возле дома, а затем решились на более серьезное преступление.

На суде присутствовали родители убитого Френка Хаагена. В интервью одной из немецких газет, освещавших ход судебного процесса, они заявили: «Если бы у нас не было дочери и внуков, то после смерти сына наша жизнь потеряла бы всякий смысл». Во время суда они настаивали на том, что сатанисты должны быть приговорены к пожизненному заключению. Но прокурор Дитер Джастински не стал требовать для супругов Руд длительного заключения. Он заявил в суде: «Даниэль и Мануэла не монстры, которыми их изображают в прессе, а тяжело больные люди».

Многочисленные эксперты, выступавшие на процессе, подтвердили, что супруги Руд страдают расстройством психической деятельности. Известный судебный психиатр Норберт Лейграф тщательно обследовал Даниэля и Мануэлу и убедился в том, что они оба душевнобольные. По его мнению, супруги страдали крайней степенью нарциссизма и были не в состоянии ощущать связь с другими людьми. Чета Руд пыталась внушить себе уверенность в собственном величии и незаурядности. Заключение эксперта было однозначным: обвиняемые не могут в полной мере нести ответственность за свое преступление, но при этом они настолько опасны, что должны быть помещены в закрытую психиатрическую лечебницу.

Именно эта экспертная оценка сыграла решающую роль в деле супругов-сатанистов Руд.

31 января 2002 года Даниэль и Мануэла Руд были осуждены. Суд приговорил 26-летнего Даниэля Руд к 15 годам тюремного заключения, а его жену Мануэлу к 13 годам с принудительным прохождением курса лечения в психиатрической больнице закрытого типа.

Дело супругов-вампиров Руд получило громкий резонанс в Германии. Вольфганг Баух, представитель чиновников уголовной полиции, во время судебного процесса высказал мнение большинства своих коллег: «Трудно свыкнуться с мыслью, что совершаются преступления, просто не укладывающиеся в границы нормального человеческого разума».

Священник евангелической церкви из Дюссельдорфа Андре Шефер заявил журналистам: «Опасность, исходящая от сатанистов, усугубляется тем, что они, как правило, очень хорошо организованы и их бесчеловечные фантазии не знают границ». По его мнению, основной источник зла — сегодняшняя разобщенность людей, а также тоска по порядку и «сильной руке». Но очень часто оккультная составляющая немецкого сатанизма не так велика, как говорят об этом эксперты. Внимательно рассмотрев существующие факты, можно увидеть, что за сатанистскими преступлениями скрываются совсем другие идеи. Магические заклинания — всего лишь замаскированная страсть к извращенному сексу, перевернутый крест с легкостью можно заменить свастикой, леденящие душу откровения являются красноречивыми свидетельствами психической болезни, а служение культу — ненавистью к людям и маниакальным ощущением своей избранности, которую газетчики умело «подогревают» в погоне за сенсационными новостями.

 

Птенцы Сёко Асахары, или Конец секты «Аум Синрикё»

Название этой секты уже давно стало символом слепой веры в своего духовного наставника, помноженной на горе и страдание тысяч людей.

Самым кровавым преступлением «АУМ Синрикё» стала ее широко известная «газовая атака» в токийском метро.

#img3A9.jpg

Сёко Асахара

Последняя пятница зимы (27 февраля 2004 года) выдалась в Токио на редкость серой и будничной. Многомиллионный мегаполис жил своей жизнью, расписанной по минутам и секундам. А между тем именно в этот день в Токио судили Сёко Асахару. На первый взгляд казалось, что город забыл или сознательно не хотел вспоминать то, что произошло здесь без малого девять лет назад, 20 марта 1995-го, когда после теракта в токийском метро страна пережила «Хиросиму в миниатюре». Причем, как выяснилось позже, настоящей Хиросимой те события не стали по чистой случайности.

У здания Токийского окружного суда собралась толпа из тех, кто ничего не забыл, — около четырех тысяч родственников и друзей жертв Сёко Асахары и его секты. Они тщетно пытались прорваться в зал заседаний, рассчитанный всего на 36 мест, или хотя бы услышать «приговор века».

«Виновник торжества» — Сёко Асахара, которого ввели в зал суда в наручниках, — слушал приговор стоя и равнодушно смотрел на судью своими подслеповатыми глазами. От его длинной бороды и прежней густой шевелюры ничего не осталось — в тюрьме гуру постригли. Белую робу проповедника сменила черная, арестантская. Казалось, в мыслях Асахара находился где-то очень далеко. Возможно, он уже представлял, как оставляет телесную оболочку и уходит в астрал. Гуру давно был готов к смертному приговору и поэтому решил не суетиться и войти в историю как «самый страшный нарушитель мирских законов». Ведь даже без судебного разбирательства мало кто в Японии сомневался в его виновности.

А ведь жизнь Сёко Асахары (1955 г. р., настоящее имя — Тидзуо Мацумото) обещала быть самой обычной. Сын бедного ремесленника, занимавшегося плетением циновок, по причине своего слабого зрения — из-за глаукомы он ослеп на правый глаз — не мог помогать отцу и был послан учиться в школу для слепых и слабовидящих детей, где стал лидером среди одноклассников, большинство из которых никогда не видели солнечного света. После окончания учебного заведения честолюбивый юноша захотел поступить в Токийский университет, однако не сумел сдать вступительные экзамены и вернулся в родные места. Но благодаря удачной женитьбе на дочери зажиточного земляка Мацумото получил существенную финансовую поддержку со стороны новой родни и решил заняться аптечным бизнесом. При этом многие из его снадобий не имели никакой лечебной силы, хотя сам лекарь со своими помощниками наперебой говорили об их исключительной чудодейственности. В 1982 году новоявленный целитель был уличен в мошенничестве (выяснилось, что вместо разрекламированного «волшебного средства» он продавал обыкновенный настой из мандариновых корочек), потерял лицензию и был оштрафован. Однако сумма штрафа была гораздо меньше тех барышей, которые «лекарь» успел положить в свой карман. Поэтому он решил продолжить медицинскую карьеру, вплотную занявшись йогой, а также изучением мистики и религии, а для этого отправился в Гималаи.

Возвратившись в Японию, Мацумото в 1984 году создал собственную религию — вначале «Общество горной истины», а затем «Учение истины АУМ» («АУМ Синрикё»). Из христианско-иудейской традиции Асахара перенял доведенный до абсурда культ пророка-мессии и идею Апокалипсиса. Свою истерическую веру в скорый конец света и «Последнюю войну добра и зла» гуру замешал на предсказаниях Нострадамуса, вошедших в моду. Положенное в название его секты слово «АУМ» было позаимствовано у древних индийцев. Это состоящее из трех букв слово кто-то переводит как «прошлое — настоящее — будущее», кто-то — как «рождение — смерть — жизнь».

Вскоре в одном из популярных журналов появляется фотография Тидзуо, парящего в позе лотоса над землей. Позже эксперты придут к выводу, что он был запечатлен в тот момент, когда высоко подпрыгнул, поджав ноги. Подобной техникой прыжков владеют некоторые йоги, которые разработали специальные упражнения для мышц бедра. Но в то время сенсационный снимок, опровергающий законы земного тяготения, привлек в школу «АУМ» сотни новых учеников, финансовые вливания которых позволили предприимчивому учителю открыть несколько новых учебных заведений и сеть небольших магазинчиков, торговавших товарами религиозного толка. И пошло-поехало! Мацумото вмиг приобрел славу мудрого наставника и начал свои гастроли по городкам и пляжным поселкам Японии, вербуя все новых адептов. При этом он объявил, что собирается переделать этот грешный мир, который обречен на катастрофу, и дать шанс на спасение своим последователям. Глава «Ассоциации АУМ» начинает носить исключительно белые одеяния, отращивает длинные волосы и бороду, а затем меняет не только свою внешность, но и имя, поскольку прежнее, по его мнению, уже не соответствует образу спасителя и провидца.

Так Тидзуо Мацумото становится знаменитым Сёко Асахарой. В 1987 году он специально прибывает в небольшой городок в Гималаях, где в это время находился Далайлама, и фотографируется рядом с главой буддизма. За короткое время Сёко Асахара сумел превратить небольшую школу йоги во влиятельный религиозный культ. При этом он провозгласил себя живым воплощением Шивы, а также. Иисусом Христом (на том основании, что у него такая же волнистая борода). Доктрина Асахары представляла собой «адский коктейль» из перевранных, надерганных и нередко противоречащих друг другу положений и принципов разных религий. Так, умиротворяющая буддийская идея бесконечных перерождений приобрела у него не свойственную ей кровожадность. Отрицание окончательности смерти помогло Асахаре убедить его боевиков в том, что убийство противника или грешника — не преступление, а перевод заблудшей души в другое качество. На жаргоне секты «мокрое дело» так и называлось «поа» (в переводе с санскрита — «путешествие души»).

Секта стала расти в геометрической прогрессии, приобретая черты организации с беспрекословным подчинением лидеру и хорошо организованной верхушкой, сформированной по принципу Кабинета министров. Были в «АУМ Синрикё» свои министры вооружения и науки, руководители служб безопасности и разведки. Основной упор делался на привлечение молодежи, особенно студентов и выпускников вузов (по оценкам экспертов, около 15 % членов секты не достигли 20-летнего возраста). Самое удивительное, что находилось немало людей, готовых выложить большие суммы, вплоть до передачи всего своего имущества новоявленному богу, благодаря чему «АУМ Синрикё» быстро превратилась в мощную финансовую империю. Уже к 1995 году секта имела во всем мире около 50 тысяч последователей, а ее имущество оценивалось в сумму более чем миллиард долларов.

Отступников же в секте жестоко карали. Есть сведения о том, что людей, решивших порвать с сектой, подвергали пыткам, убивали, а тела сжигали. Все это в конце концов породило широкий общественный резонанс и повлекло создание в Японии Ассоциации жертв «АУМ Синрикё», а также серию громких судебных процессов и правительственных проверок. Это вызвало гнев Сёко Асахары, который начал готовиться к крупномасштабным военным действиям, для чего были созданы специальные тренировочные лагеря, где сподвижники мастера проходили армейскую подготовку. Кроме того, в спешном порядке были созданы лаборатории и небольшие предприятия для разработки и изготовления различного оружия, в том числе химического и биологического. По замыслам новоявленного мессии применение оружия массового поражения должно было вызвать всеобщую панику и создать удобный момент для взятия власти в свои руки. Для этих милитаристских целей было налажено производство нервно-паралитических (!) газов.

Через подставные фирмы секта закупила тонны ядохимикатов для изготовления отравляющих веществ. Изготовление зарина и нервно-паралитического газа VX шло полным ходом на главной базе «АУМ Синрикё», у подножия священной для японцев горы Фудзияма. В соответствии со стратегическим планом отравляющие вещества предполагалось распылить над Токио, убив сразу несколько десятков тысяч человек. После этого отряды сектантов-смертников должны были захватить правительственные здания и парламент. Асахара особо не задумывался над тем, что делать дальше, — к тому времени он сам убедил себя в том, что конец света близок.

В 1997 году во время следствия по делу «АУМ Синрикё» впервые официально прозвучало имя Олега Лобова, бывшего вице-премьера правительства России. Бывший «шеф разведки» сектантов Есихиро Иноуэ дал показания, что осенью 1993 года Лобов якобы передал «АУМ» технологию производства зарина, получив за это в Париже 10 миллионов йен (около 100 тысяч долларов). На допросе в Генпрокуратуре Лобов категорически отрицал этот факт. Но эти показания подтвердил и представший перед судом еще один член высшего руководства «АУМ», главный врач секты Икуо Хаяси. Стало известно и то, что в самом центре Москвы, на Звездном бульваре, в отделении «АУМ» испытывали на российских гражданах отравляющие газы, впоследствии использованные в токийской подземке. В руках японских следственных органов оказался так называемый «дневник наблюдений за ядовитыми газами», который с января по март 1995 года аккуратно велся в российском отделении «АУМ».

Полигоном для пробы зариновой атаки в 1994 году стал город Мацумото в префектуре Нагано. Погибло семь человек, и хотя тогда расследование зашло в тупик, впоследствии было доказана вина «АУМ». Позже Токийский окружной суд приговорил одного из бывших высокопоставленных членов секты к штрафу в 100 миллионов йен в качестве компенсации родственникам погибших. Местом для главного террористического удара было выбрано токийское метро, время атаки — 8 часов утра 20 марта 1995 года. В указанный час пятеро исполнителей сели на разных станциях в поезда метро, а затем оставили в вагонах специально приготовленные токсико-непроницаемые пакеты с газом зарином, которые они перед выходом проткнули. Спустя несколько минут в подземке начался кошмар. Ничего не подозревавшие люди стали задыхаться, а полиция ничего не могла понять. Только после того как людей спешно эвакуировали, военные эксперты определили тип поражающего вещества. Стало ясно, что это теракт, в результате которого погибли 12 человек, а около пяти с половиной тысяч получили отравления различной степени тяжести и хронические болезни. Власти быстро определили, что организатором газовой атаки стало руководство «АУМ Синрикё», и провели серию арестов. Однако деятельность самой секты не запретили. Это породило у японцев ощущение наступающего конца света, «маленькой Хиросимы», настоящего шока. В свободное время люди старались по большей части сидеть дома, а если и выходили на улицу, то пугливо оглядывались по сторонам и подозрительно всматривались в лица прохожих. Билеты на концерты и обожаемые местной публикой бейсбольные матчи продавались с невероятным трудом — даже когда выступали звезды, залы и стадионы были пустыми или полупустыми.

16 мая 1995 года под стражу был взят сам Сёко Асахара, а перед этим, 22 марта 1995 года, в одном из зданий «АУМ» были обнаружены 50 человек, находящихся в состоянии комы. К марту 1996 года за решеткой оказались уже около 400 активных членов секты. В ходе разбирательства против Асахары были выдвинуты уголовные обвинения по 17 пунктам, в том числе в связи с зариновой газовой атакой в токийском метро, а также газовой атакой в городе Мацумото. К тому же выяснилось, что в самой Японии от деятельности секты пострадало большое количество людей. Асахару обвинялся в убийстве 27 человек (13 отдельных эпизодов). Так, по приказу главы секты в 1989 году был похищен вместе с тремя членами своей семьи основатель «Ассоциации жертв “АУМ Синрикё”» юрист Цуцуми Сакамото. Вердикт по этому делу суд вынес только 26 февраля 2002 года. Один из бывших лидеров «АУМ» 38летний Томомитсу Ниими, занимавший в секте пост министра внутренних дел, был приговорен к смертной казни за участие в этом и других убийствах (всего 26 человек), а также за распыление смертельного газа в токийском метро. Позже Ниими заявил, что исполнял приказы Асахары и поэтому его нельзя приговаривать к смерти. В своей заключительной речи он сказал: «Система, в которой присутствует смертная казнь, лишь умножает страдания. Пожалуйста, создайте новую систему, где смертная казнь не нужна».

Двумя годами ранее окружной суд Токио приговорил к смертной казни через повешенье бывшего члена секты Ясуро Хаяси, который в марте 1995 года сыграл ключевую роль в газовой атаке в метро, а до этого участвовал в другом подобном инциденте в Нанано. Именно Хаяси оставил в одном из поездов токийской подземки три пластиковые емкости, наполненные нервно-паралитическим газом зарин, а затем проткнул их наконечником своего зонтика и выскочил из вагона.

Высшую меру получил и Масами Цутия. «Чтобы удовлетворить желание Мацумото, Цутия, сговорившись с другими руководителями секты, разработал теорию оправдания убийств и начал претворять эту теорию в жизнь», — подчеркнули обвинители в заключительном слове. Цутия разработал технологию массового производства не только зарина, но и других отравляющих химических веществ, а также оружие для применения ядовитых газов. При этом Цутия полностью отдавал себе отчет в том, что все его разработки будут применяться в качестве орудия массового убийства. 38летний Цутия признал свою причастность к производству зарина, газа VX и других смертоносных нервно-паралитических газов, однако категорически отрицал то, что он производил отравляющие вещества с одобрения Асахары и других руководителей секты. Он постоянно подчеркивал свою лояльность к Асахаре.

Все дела, связанные с газовой атакой, рассматривались очень долго. Только рядовые члены секты узнали свои приговоры в 1997–1998 годах. Так, 31-летний Акира Ямагата, был осужден и приговорен к 17 годам тюремного заключения за убийство бизнесмена в Осаке и за нанесение серьезных телесных повреждений двум другим людям при помощи отравляющего газа. Даденито Хамегучи был убит по приказу лидера секты Сёко Асахары, заподозрившего, что тот является агентом полиции. Окружной суд Токио приговорил 33-летнего Хироюки Окада к четырем годам заключения за участие в строительстве крупной фабрики, предназначенной для производства нервно-паралитического газа зарина, и за укрывание винтовки, изготовленной сектой.

В первые годы следствия Сёко Асахара еще огрызался, особенно в тех случаях, когда члены секты говорили, что пошли на преступление по приказу учителя. Его даже несколько раз выдворяли из зала суда за попытку срыва судебного заседания. Когда его вытаскивали из помещения за руки, он сопротивлялся и выкрикивал: «Меня насилуют и терзают!» А на слушании в апреле 1997 года Асахара заявил о своей непричастности к 16 из 17 преступлений, совершенных сектой. (Обвинения по четырем из этих 17 преступлений впоследствии были сняты.)

Несмотря на отчаянные попытки адвокатов, им так и не удалось наладить с ним контакт, он упорно отказывался отвечать на вопросы суда. Все, кто когда-либо присутствовал на процессах по делу Асахары, не перестают поражаться, с каким безразличием он относится ко всему происходящему. «Он либо смотрит с отсутствующим взглядом в одну точку, либо тихо бормочет себе под нос какие-то бессвязные фразы, либо засыпает прямо на скамье подсудимых», — рассказывали участники процесса. Он даже отказался встретиться с младшими из своих шести детей. Следует заметить, что семья давно отошла у него на задний план, а к жене он относился так же, как к любому другому члену секты. Томоко Мацумото поначалу относилась к деятельности мужа неодобрительно. Ей не нравилось, что он целыми днями не бывает дома, занимаясь делами «АУМ Синрикё». В 1988 году между супругами произошла шумная ссора, после которой Асахара приговорил Томоко к 50 дням лишения света. Все это время женщина провела в полной темноте в запертой комнате. Чтобы сломить волю жены, Асахара распорядился давать ей наркотики, и после окончания 50-дневной пытки жена стала его самой верной последовательницей, занимавшейся производством видеоматериалов и анимационных фильмов для сектантского агитпропа.

Чтение обвинительного заключения Асахары растянулось на четыре часа. Голос судьи Седзи Огавы звучал бесстрастно и тихо, и со стороны могло показаться, что судят какого-то мелкого воришку или неплательщика налогов, а не человека, пытавшегося облачить в белые робы и поставить перед собой на колени 120-миллионную Японию, а затем, чем черт не шутит, возможно, и покорить весь мир. «Он обвиняется в попытке стать правителем Японии путем создания секты «АУМ Синрикё», вставшей на путь вооруженной борьбы. Он обвиняется в убийствах людей, пытавшихся противостоять его заговору. Он заслуживает высшей меры», — медленно выговаривая каждое слово, читал приговор судья. «Хорошо, что его приговорили к виселице. Это то, чего я так ждала. Сегодня утром я побывала на могиле своего мужа и пришла сюда узнать вердикт вместе с его духом. Сейчас я испытала облегчение», — делилась своими мыслями стоящая в толпе Сидзю Такахаси, чей муж был станционным рабочим токийской подземки и задохнулся во время устроенной «синрикёвцами» газовой атаки.

В собравшейся у Токийского окружного суда толпе было немало и тех, на кого даже находящийся под стражей гуру наводил мистический ужас. И слушая этих людей, можно было сделать вывод, что Асахара по-прежнему умудряется контролировать их сознание. А они, сами того не желая, остаются его адептами. «Я уверен, что эта проклятая история никогда не закончится. Я не думаю, что в ней уже можно ставить точку», — заявил Хироюки Нагаока, один из активистов, боровшихся с сектой в середине 1990-х и переживший не одно покушение на свою жизнь со стороны сектантов.

Процесс над Асахарой длился так долго из-за больших перерывов в работе японского суда. К тому же дело осложнялось большим числом рассматриваемых преступлений, а также сложностью предъявленных в ходе процесса улик. Адвокаты пытались сделать все, чтобы помочь Асахаре уйти от ответственности. На последнем судебном заседании они заявили, что все преступления совершались только рядовыми членами секты, которые неверно истолковывали учение гуру. К доктрине секты о «судном дне для нечестивых» Асахара, по утверждениям адвокатов, тоже не имел никакого отношения. Эта доктрина, оказывается, была создана без его ведома. Более того, адвокаты обратились к суду с ходатайством, в котором рекомендовали обвинителям вообще не считать Асахару главой секты и снять все выдвинутые против него обвинения. Они пытались убедить суд в том, что Асахара сначала действительно был лидером «АУМ Синрикё», но постепенно утратил контроль над ее членами и даже не знал, чем они занимаются.

«За все время, пока длится этот процесс, обвинители ни разу не представили доказательств истинности своих утверждений, — заявил один из адвокатов. — Неужели они действительно полагают, что такая страшная секта, какой они изображают «АУМ Синрикё», смогла бы привлечь к себе такое количество последователей? О каком правосудии может идти речь, если суд допускает подобные манипуляции общественным мнением!» В частности, Ватанабе обвинял суд в сознательном игнорировании важных показаний одного из членов секты Сеитиро Сано. Тот заявил, что совершать все газовые атаки приказывал Хидэо Мураи, один из лидеров секты, позже убитый правыми экстремистами. В ряде случаев, подчеркивают адвокаты, последователи секты извращали смысл термина «поа», который Асахара трактовал как «подведение человека к более высокому уровню сознания», и понимали его как приказ кого-либо убить. В итоге, группа защиты представила суду официальное заключение адвокатов, в котором на 814 страницах были изложены все аргументы в защиту Асахары.

И все же сам Асахара и десять его ближайших помощников были приговорены к смертной казни, остальные 137 сектантов — к лишению свободы на весьма длительные сроки, в том числе и пожизненные. Однако ни один из смертных приговоров так и не был приведен в исполнение. Все приговоренные подали апелляции. По японским законам разрешение на казнь должен подписать министр юстиции, а тот обычно не торопится это сделать. Бывали случаи, когда узники томились в ожидании смерти десятилетиями. Японцы не очень-то любят афишировать такие вещи и стараются приурочить исполнение приговора к государственным праздникам и парламентским каникулам, чтобы не привлекать внимание общественности.

Однако свидетельств того, что «АУМ Синрикё» никуда не исчезнет, вполне достаточно. Полицейские обыски, проводимые сегодня в молельных домах, показывают, что там по-прежнему висят гигантские портреты Асахары. И хотя в 2000 году было зарегистрировано новое название организации — «Алеф», а ее лидером стал Фумихиро Дзиою, все члены секты почитают Асахару в качестве верховного жреца и величают «Его Святейшеством, Духом Истины, Преподобным Учителем», а его дочь считают наследницей духовной власти гуру. Кстати, частный токийский университет «Вако» исключил ее из списков принятых, потому что администрация посчитала, что присутствие дочери Асахары в стенах учебного заведения может лишить других студентов возможности заниматься в спокойной обстановке.

Таким образом Асахара и его подручные до сих пор не понесли заслуженного наказания. «Суд не вник в наши доводы и механически воспроизвел мнение прокуратуры. Это бессмысленный приговор, и мы его немедленно обжалуем», — заявил главный адвокат Асахары Осаму Ватанабе. В условиях Японии процесс апелляций может растянуться на многие годы, которые для японцев станут косвенным подтверждением того, что с «великим и ужасным» Асахарой ничего поделать нельзя. Тем более что хотя психиатры и признали его «пригодным для смертной казни», то есть психически вменяемым, адвокаты утверждают, что он полностью ослеп, никого не узнает, бормочет что-то нечленораздельное и делает неопределенные жесты, то есть не способен ознакомиться с материалами дела, а значит, и понести наказание… Но 27 марта 2006 года Токийский верховный суд отказал в помиловании Сёко Асахаре. Формальным поводом для отказа в прошении о помиловании стало то, что адвокаты подали его чуть позже установленной даты. Теперь суд имеет право окончательно утвердить смертный приговор без каких-либо слушаний. В том случае, если это произойдет, Сёко Асахара будет повешен.