Настоящее имя – Дьердь Шорош (род. в 1930 г.)

Выдающийся американский финансист, занимающийся инвестиционным бизнесом. Основатель хеджевых фондов «Квантум», «Квантум имерджинг гроус», «Квота» и др., а также большого количества благотворительных фондов в 26 странах мира. Автор книг «Алхимия финансов», «Советская система: к открытому обществу», «Голосуя за демократию». Владелец недвижимости в США, Великобритании и других странах. Обладатель миллиардного состояния.

Во всем мире этого человека называют «величайшим спекулятивным умом современности», опытнейшим маете-ром биржевых сделок, самым крупным инвестором, искусным алхимиком финансов, «величайшим в мире управляющим капиталом». Сам же Сорос считает себя неудавшимся философом, которому довелось переквалифицироваться в спекулянты.

Сегодня, обладая огромным состоянием, Джордж Сорос мог бы позволить себе отказаться от биржевых махинаций в пользу философствования как профессии. Но это уже маловероятно, поскольку он слишком преуспел в своем бизнесе. И теперь, на восьмом десятке лет, Сорос свыкся с тем, что его считают финансистом: «Много лет я не желал отождествлять себя со своими деловыми успехами. Это означало бы конец всему. Теперь я спокойнее думаю об этом. Ведь это, по сути, дело всей моей жизни».

Джордж Сорос родился в 1930 г. в Будапеште и при рождении получил венгерское имя Дьердь. Его отец, Тиводар Шорош, был известным юристом, а мать Элизабет – домашней хозяйкой. Оба они, по словам сына, оказали на него большое влияние: «Отец научил меня общаться с внешним миром, мать учила меня познавать самого себя».

В детстве Дьердь особо не выделялся среди других мальчишек, учился средне, хотя обладал несомненной сообразительностью и инициативностью. Одной из его ранних идей стало издание собственной газеты, для которой он в десятилетнем возрасте писал все статьи. Это свое творение он продавал за умеренную плату отдыхающим на городском пляже.

Будущий бизнесмен добился неплохих успехов в спорте, особенно в плавании, парусном спорте и теннисе. Его любимой игрой в детстве был «капитал», венгерский вариант известной с довоенных времен «монополии». Он играл в нее с большим удовольствием с семи лет и почти всегда выигрывал. Интересно отметить, что уже тогда Джордж старался усложнить правила игры, введя в нее фондовую биржу.

Период оккупации Венгрии фашистами остался в памяти мальчика, как это ни парадоксально, одним из счастливейших в его жизни. Для 14-летнего еврейского парнишки это было время удивительных и захватывающих приключений: он прошел через 11 убежищ, нередко неделями прячась в подвалах и рискуя быть схваченным с фальшивыми документами. Но, каждый день рискуя жизнью, Дьердь тогда понятия не имел о том, насколько опасно было его положение.

По окончании войны перед 17-летним подростком встал вопрос о целесообразности пребывания в Венгрии, поскольку, по его словам, «коммунистический режим сжал страну мертвой хваткой». Своим новым местом жительства он избрал Англию, так как ему очень импонировало британское понятие «честной игры». В 1947 г. юный Шорош приехал в Лондон, где и стал Джорджем Соросом. Для этого достаточно было прочитать по-английски его венгерское имя и фамилию.

В британской столице будущему гению фондового рынка пришлось поработать в качестве официанта, сборщика яблок, маляра. Хорошо понимая, что подобная трудовая деятельность никуда не ведет и нужно овладевать серьезной профессией, Сорос поступил в 1949 г. в Лондонскую школу экономики – одно из ведущих учебных заведений Англии. Здесь он посещал лекции выдающихся экономистов и философов, оказавших значительное влияние на формирование его мировоззрения.

Еще в студенческие годы Сорос написал небольшую книгу, озаглавив ее «Бремя сознания». В ней он сформулировал свои идеи о закрытых и открытых обществах. Но карьера ученого не показалась ему перспективной, и Джордж пришел к выводу, что лучше оставить занятия философией и зарабатывать деньги в другой области.

Получив в 22 года диплом, он понял, что это еще не все, поскольку в Англии устроиться по специальности иностранцу без связей было крайне сложно. Пришлось взяться за торговлю сумками в Блэкпуле – морском курорте на севере страны. Позднее, рассказывая об этой работе, Сорос считал ее самой низкой точкой в своей карьере. Заработок был мизерным, и в то же время требовалось прилагать немало усилий, чтобы всучить лавочникам ненужный им товар. Джордж хорошо понимал, что ради этого не стоило учиться в экономической школе. Тогда он решил остановиться и круто изменить сферу своей деятельности, интуитивно избрав инвестиционный бизнес.

В 1953 г. Сорос был принят учеником в компанию «Сингер и Фридландер», директор которой был венгром. Там приходилось выполнять рутинную работу, с которой он плохо справлялся. Затем Джордж прошел стажировку в арбитражном отделе, где тоже имел не самые блестящие результаты. Однажды он опоздал на работу и на следующий день был вызван к директору, который, несмотря на симпатию к соотечественнику, не стал возражать против его увольнения.

Расстроенного практиканта успокоил его новый товарищ Роберт Майер, с которым они вместе постигали азы валютной бухгалтерии. Отец Майера владел в Нью-Йорке небольшой брокерской фирмой и как раз подыскивал работника. Майер спросил, не хочет ли Джордж переехать в Америку, и тот без размышлений согласился.

В сентябре 1956 г. 26-летний Сорос прибыл в США и через некоторое время сумел стать незаменимым работником, консультируя американских специалистов по европейским ценным бумагам, о которых они имели самое отдаленное представление. По словам одного из коллег, Джордж «часто составлял планы, которые сегодня вы сочли бы просто трогательными, поскольку они были столь любительскими». Он стал одним из лидеров европейского инвестиционного бума: «Можно сказать, что я кормил с рук такие организации, как фонд Дрейфуса и фонд Дж. П. Моргана, поскольку они нуждались в информации. Они вкладывали значительные суммы; я был в самом центре этого. Это был первый большой прорыв в моей карьере. Это происходило с конца 1959 по 1961 г. Это был пик бума европейских акций, а также пик моей карьеры как аналитика по ценным бумагам».

Но вспоминая о своих успехах в бизнесе в тот период, Сорос самокритично и объективно оценивал собственные деловые способности, отмечая, что «в начале 60-х никто ничего не знал о европейских ценных бумагах. Поэтому я мог приписывать любые показатели европейским компаниям, которые проталкивал здесь. Это именно тот случай, когда слепой ведет слепого».

Карьера молодого аналитика складывалась удачно, но в 1961 г. президент Дж. Кеннеди ввел так называемый уравнительный налог, по сути запретивший американским инвесторам приобретение иностранных ценных бумаг. В результате изменения правил игры бизнес Сороса «был разрушен в одну ночь».

В 1963 г. от Ф. М. Майера он перешел на работу в фирму «Арнольд энд Блейхредер», которая была одной из ведущих в США в области инвестиций за рубежом. Ее руководитель Стивен Келлен очень высоко оценил нового специалиста, отмечая, что Сорос «явно обладал выдающимися способностями». Одним из подтверждений этого стало назначение его в 1967 г. на должность директора исследовательского отдела фирмы.

Удачный бизнес Сороса с иностранными акциями придал ему уверенности в себе, и он стал все чаще подумывать об открытии собственного инвестиционного фонда. Он убедил руководство «Арнольд энд Блейхредер» в перспективности учреждения нескольких оффшорных фондов. А когда они были созданы, стал их руководителем.

Первый фонд, названный «Ферст игл», был учрежден в 1967 г. Его клиенты в основном инвестировали в расчете на рост курса акций. В 1969 г. был открыт второй инвестиционный фонд «Дабл игл» с капиталом в 4 млн долларов. Это был уже хедж-фонд, который мог играть и на повышение и на понижение, а также использовать займы под залог ценных бумаг. В нем Сорос имел возможность покупать любое количество финансовых инструментов – акций, облигаций и валюты – под обеспечение ценными бумагами. К участию в этом фонде он привлек многих зарубежных инвесторов из числа богатых арабов, европейцев и латиноамериканцев. «Дабл игл», хотя и имел штаб-квартиру в Нью-Йорке, был зарегистрирован на острове Кюрасао, что делало его недосягаемым для налогов на прирост капитала и проверок американской Комиссии по ценным бумагам.

Следует отметить, что в то время хедж-фонды, одним из которых являлся «Дабл игл», были еще мало известны. И Сорос стал первопроходцем в этой области инвестиционного бизнеса, отличавшейся особенно высокими прибылями. Работавший с ним в то время Артур Лернер вспоминал: «Джордж одним из первых понял, что нужно мыслить глобально, а не замыкаться в провинциализме. Он мог бы править целым миром, что меня поражало. Он мог почти сразу предсказать последствия события в точке «А» для хода событий в точке «Б». В таких случаях моя логика отказывала, это был просто более высокий уровень. Лучшего инвестора, в смысле понимания макротенденций в экономике, я не встречал».

Почувствовав, что он на правильном пути, Джордж решил открыть собственный хеджевый фонд. В 1973 г. совместно с талантливым брокером Джимми Роджерсом он учредил «Сорос фанд менеджмент» с капиталом около 12 млн долларов.

Фонд Сороса разместился в очень скромном трехкомнатном офисе с видом на Центральный парк. В компании царил дух дружелюбия и раскованности, несмотря на то что работать приходилось до 80 часов в неделю. Как писал Р. Слейтер, «его офис излучал теплоту и уют: на стенах несколько картин, на столах семейные фотографии. Но всего в двух шагах от кабинета Сороса сотрудники усаживались за бесстрастные мониторы компьютеров и не отрывали от них взглядов, как будто поворот головы вправо или влево означал, что они заснули на посту. На стене висел плакат: “Я родился бедным, но я не умру бедным”».

Фонд Сороса осуществлял беспрецедентную по своим масштабам торговлю на всевозможных рынках: валют, сырья, акций и облигаций. Если первоначальные его активы стоили 12,5 млн долларов, то уже через год их стоимость удвоилась. За 11 лет он вырос на 3365 % и к концу 1980 г. уже стоил 381 млн долларов. Личное состояние Сороса в это время оценивалось в 100 млн долларов.

Поначалу основной объем работы осуществлялся обоими партнерами: Сорос выполнял функцию торговца, а Роджерс – исследователя. Компаньоны весьма ценили и уважали друг друга за независимое мышление. Они, как правило, сосредоточивались на одной важной проблеме, перелопачивая множество различных материалов. В офис выписывались около 30 периодических изданий, служащих источником определения перспективных социальных и культурных тенденций. Досье компании содержало также многочисленные сведения о состоянии финансов более 1500 американских и иностранных фирм, которые регулярно анализировались.

Предвидя продовольственный кризис 70-х гг., оба партнера сделали ставку на покупку акций компаний по производству минеральных удобрений, переработке зерна и созданию оборудования для ферм, заработав на этом приличные суммы. Они одними из первых американских инвесторов умело определили потенциальную прибыльность такого объекта инвестиций, как военно-промышленный комплекс США. Так, вдали от лихорадочной жизни Уолл-Стрит Сорос и его маленькая, но весьма сильная команда разрабатывали поистине «золотые жилы» американского и мирового рынка.

Увеличение объемов инвестиций компании потребовало пополнения штата опытными менеджерами. А это в свою очередь привело к возрастанию управленческой функции со стороны его руководителей. В 1979 г. фонд был переименован в «Квантум» – в честь открытого Гейзенбергом принципа неопределенности в квантовой механике. Оно было созвучно убеждению Сороса в том, что рынок также постоянно пребывает в состоянии неопределенности и изменений.

Расширение предприятия и появление новых сотрудников привели к усложнению отношений между Соросом и Роджерсом. Еще в 1978 г. компаньоны подошли к той точке, когда все возрастающий объем работы начал разрушать их партнерство. Тогда Джордж объяснился с Джимом и изложил ему стратегию, состоящую из трех этапов: «Первый шаг заключался в том, чтобы попытаться построить команду вместе. Если это не приведет к успеху, второй шаг будет состоять в том, чтобы построить команду без него; и если это не сработает, то третьим шагом станет создание команды без меня. Так и произошло».

Расставание партнеров проходило на фоне глубокого душевного кризиса, который охватил Сороса в начале 80-х гг. Это был период переоценки духовных ценностей, который совпал в жизни Джорджа с его подходом к пятидесятилетнему рубежу. В это сложное время бизнесмен решил, что пришла пора взяться за книгу, которую он уже давно хотел написать. Тем более что работа над ней отвлекала его не только от проблем бизнеса, но и от крушения семьи.

Сорос был женат на иммигрантке из Германии, Анне-Лизе и имел от нее троих детей. Этот брак был заключен в 1961 г., еще в пору его работы в инвестиционной фирме Ф. М. Майера. Более пятнадцати лет в семье царили благополучие и взаимопонимание. И хотя поглощенный работой муж мало времени проводил дома, он неоднократно подчеркивал: «Моя жена меня всегда очень поддерживала и всегда терпимо относилась к моей занятости в бизнесе. Тем не менее изменение моего отношения к себе разрушило наши взаимоотношения». В 1978 г. супруги стали жить раздельно.

Сорос ушел с головой в работу и внес определенные изменения в организацию компании. Его план заключался в том, чтобы предоставить часть капитала фонда привлеченным менеджерам, а самому руководить ими, а не фондом. Тем временем он продолжал поиски кандидатуры на свое место.

Такой человек скоро был найден, им оказался Джим Маркес – в прошлом руководитель крупного взаимного инвестиционного фонда. С января 1983 г. Сорос уже управлял половиной всех активов своей компании, разделив другую половину между 10 менеджерами. Маркес стал его заместителем в международных инвестициях.

Они неплохо сработались: Сорос по-прежнему занимался макроанализом, а Маркес осуществлял поиски наиболее перспективных фирм и отраслей. Однако работа с прославленным бизнесменом была очень нелегкой. Недаром Маркес говорил о том, что она напоминает вечный бой. Став вторым, а по некоторым вопросам и первым в фонде, Маркес вскоре ощутил весь груз свалившихся на него проблем и говорил по этому поводу: «Этот благородный малый дал мне все – свободу, власть, деньги – и веревку, чтобы повеситься». Но уже в конце 1983 г. новый дуэт пожинал плоды успехов: активы компании возросли на 75 млн долларов.

Выбравшись из финансового кризиса, Сорос одновременно разрешил и личные проблемы, женившись на давней приятельнице Сьюзен Вебер, которая была моложе его на 25 лет. В конце 1985 г. Сьюзен родила первого сына, Грегори, а через два года – второго, Александера.

В 1984 г. на смену Маркесу в «Квантум» пришел новый управляющий – Аллан Рафаэль. Инвестиционный бизнес вновь приносил успехи.

Занимаясь делами фонда, Сорос стал вести дневник, в который записывал мысли по поводу возможных перемен на финансовых рынках. Этот дневник фиксировал проводившийся «эксперимент в реальном времени» и должен был стать документальной основой для задуманной им книги «Алхимия финансов». Джордж считал, что она не должна иметь ничего общего с многочисленными практическими руководствами по «деланию денег».

В то время как классическая экономика основывалась на предположении, что рыночные торговцы действуют на основе совершенного знания, Сорос исходил из того, что «понимание мира, в котором мы живем, является внутренне несовершенным». Поэтому он считал, что «экономическая теория должна быть фундаментальным образом пересмотрена. В экономических процессах существует элемент неопределенности, который был практически оставлен без внимания». Между тем, по мнению финансиста, «заблуждения и ошибки играют в человеческом мире такую же роль, что и мутации в биологии». Именно этим широким расхождением между ощущениями инвесторов и реальным ходом событий он объяснял чередование подъемов и спадов на финансовых рынках.

Сорос признавал определенную ограниченность своей теории, подчеркивая, что он «нашел только подход, способный прояснить то опасное состояние, в котором пребывает наша финансовая система».

Реакция на разработанную им теорию рефлексивности колебалась от признания ее слишком сложной и непонятной до восторженного одобрения. Однако главным аргументом правоты Сороса стали результаты его собственного практического эксперимента. Проводя его, он буквально за одну ночь, 22 сентября 1985 г., заработал 40 млн долларов на падении курса доллара по отношению к японской иене. Общая сумма его ставки на иену превысила 1,5 млрд долларов. Благодаря этому мудрому шагу финансиста его прибыли составили 150 млн долларов, а стоимость активов фонда достигла 1003 млн долларов.

Поэтому не случайно по итогам 1985 г. журнал «Файнэншл уорлд» признал Сороса «человеком года номер два» в списке ста наиболее преуспевших торговцев Уолл-стрит, а его личное состояние возросло за этот период на 93,5 млн долларов.

Однако осень 1987 г. принесла Соросу значительные убытки. Прогноз о падении японской иены не оправдался, и ему пришлось признать: «Я допустил грубейшую ошибку, поскольку ожидал наступления краха в Японии и готовился именно к этому. Но я должен был допустить мысль о крахе и в США, ведь на самом деле он ударил по Уолл-Стрит, а не по Японии. Так что я просто ошибся». Из-за этой оплошности только за один день, 19 октября 1987 г., Сорос потерял 200 млн долларов, а всего его убытки за этот год составили от 350 до 400 млн долларов. Тем не менее даже с учетом этих потерь его доход по итогам года составил 75 млн долларов и он занял вторую строчку в списке высокооплачиваемых биржевиков вслед за П. Т. Джоунсом.

В следующем году дела в фонде Сороса нормализовались. Он опять стал искать себе достойного заместителя, чтобы большую часть времени уделять крупномасштабным благотворительным программам, направленным на поддержку открытых обществ в Европе.

Нужно отметить, что в начале своей финансовой карьеры Джордж питал отвращение к самой идее благотворительности. И даже впоследствии, став учредителем многих филантропических организаций, он заявлял прессе: «Поймите же, что я действительно противник благотворительных фондов. В них заложена коррупция в виде влияния учредителя. Единственным оправданием таких фондов я считаю то, что мы хотим добиться чего-то большего, чем существование самого фонда».

Сорос хотел творить добро, причем не отдельным людям или группам, а целым государствам. И более подходящей формы для этой цели, чем благотворительные фонды, не видел. Он учреждал стипендии в Южной Африке для негритянских студентов и в США для инакомыслящих интеллектуалов из Восточной Европы; поддерживал многие организации, борющиеся за права человека: польскую «Солидарность», чехословацкую «Хартию-77», Сахаровское движение. Он оказывал помощь венгерским библиотекам, медицинским учреждениям, экспериментальным школам, колледжам, добровольным общественным организациям. Открыл свои фонды в Китае и Польше, впрочем, не ставшие действенным инструментом из-за национальной специфики и культурных традиций общества. Более успешно действовал Соросовский фонд в Румынии и Советском Союзе.

В 1990 г. Джордж осуществил свою давнюю мечту – основал Центрально-Европейский университет с отделениями в Праге и Будапеште, в котором обучалось 400 студентов из 22 стран мира. На его текущие расходы Сорос ежегодно жертвовал до 10 млн долларов. По мнению Роберта Слейтера, «благотворительность с целью открытия закрытых обществ принесла ему намного больше удовлетворения, чем накопление всех денег в мире. Она давала ему и прекрасную рекламу. Он искал популярности, просто обожал ее, ибо хотел убедить мир в том, что он не просто супербогач».

В то время, когда «величайший в истории филантроп» занимался организацией своих благотворительных фондов в Восточной Европе, его инвестиционным бизнесом руководил молодой финансист Стенли Дракенмиллер, сменивший в 1988 г. Аллана Рафаэля. Вскоре он стал главным управляющим, самостоятельно принимавшим серьезные решения, и заявил хозяину, что «два повара на кухне ни к чему». Поначалу Сорос еще пытался вмешиваться в его деятельность, но, увидев положительные результаты, согласился отдать Стенли бразды правления фондом.

Крупнейшей и наиболее удачной из сделок Дракенмиллера стала ставка в 1991 г. на европейские, японские и американские облигации и валютные курсы на сумму 12 млрд долларов. Благодаря ей Сорос заработал в этом году 117 млн долларов.

Следующий год не только баснословно обогатил его, но и превратил в «живую легенду мира финансов». Новый финансовый успех стал возможен прежде всего благодаря таланту предвидения тенденций поведения рынка. Это понимание макроэкономических процессов позволило Соросу сделать самую большую из всех инвесторов ставку на девальвацию английского фунта стерлингов, которая принесла ему 958 млн долларов. А если к этому добавить доходы от других операций, то его прибыль за 1992 г. приблизилась к 2 млрд долларов. Если для англичан день 15 сентября стал «черной средой», то для Сороса он явился поворотным пунктом в карьере. Американская пресса писала о нем не иначе как о «человеке, сокрушившем Банк Англии».

Многие английские газеты оплакивали убытки англичан и обвиняли «предпринимателя из Венгрии» в преступлении перед Европейским сообществом. Отметая эти обвинения, финансист заявил: «Если бы я воздержался от действий по моральным соображениям, я перестал бы быть спекулянтом. У меня нет и тени раскаяния в том, что я заработал на девальвации. Раз уж она произошла, то девальвация фунта может оказаться и благом. Но дело вот в чем: я торговал фунтом не для того, чтобы помочь Англии, или же наоборот, чтобы повредить ей. Я торговал фунтом, чтобы получить прибыль».

Однако если руководствоваться соросовской теорией рефлексивности, то вслед за подъемом должен был немедленно наступить спад. Так, похоже, и произошло: «Мы ошиблись в отношении иены в 1994 г., хотя понесенные нами убытки были сильно преувеличены. Мы потеряли 600 млн долл., но вернули их к концу года».

Очередной финансовый кризис постиг великого бизнесмена в 1997 г., когда Сорос, как и многие другие профессиональные спекулянты, уверовавшие в непотопляемость азиатских стран-«драконов», стал жертвой разразившейся финансовой бури – его потери к концу года составили 2 млрд долларов, т. е. 10 % всех его капиталовложений.

Все эти годы Стенли Дракенмиллер оставался правой рукой «проказника международных финансов». Теперь он не только руководит фондом «Квантум», но и контролирует другие фонды Сороса – «Квантум имерджинг гроус» и «Квота». Он во всем следует курсу своего великого босса и принимает его философию относительно ведения долгосрочных операций. Дракенмиллер настолько преуспел в этом, что Джордж назвал его своим «вторым я», а это можно считать немыслимым комплиментом от человека, который считает себя интеллектуально выше большинства окружающих.

Сегодня перешагнувший рубеж 70-летия Сорос выглядит гораздо моложе своего возраста. Видимо, на его внешнем облике сказывается не только материальное благополучие, но и равнодушие к миру развлечений и тем страстям, которым подвержено большинство богатых людей. «Миллиардер по спекуляциям» не пьет и не курит, неприхотлив в еде, регулярно играет в теннис. Унаследовав от матери любовь к искусству, он обожает живопись, театр и музыку.

Люди, близко знакомые с Соросом, считают его застенчивым и скромным человеком. Ведь у него нет ни яхты, ни «роллс-ройса», ни личного самолета. О его достатке свидетельствуют лишь четыре дома, один из которых, расположенный в Саутгэмптоне, представляет собой белоснежную виллу в испанском стиле с плавательным бассейном и теннисным кортом. Здесь хозяин часто устраивает вечеринки, сообщая жене, иногда в последнюю минуту, о том, что он пригласил около ста друзей на ужин.

Много путешествуя за границей, Сорос всегда избегает шоферов и охраны, предпочитая пользоваться такси или общественным транспортом. Посещая университетские городки, он нередко ночует в общежитиях. Денег не экономит, но во всем слывет практичным человеком.

Джордж Сорос давно стал знаменитостью в мире бизнеса. Он признан гением биржевых сделок и самым выдающимся финансистом. Его доходы колоссальны. Но ему всегда хотелось чего-то большего, нежели денег и признания его коммерческих успехов: «Я не желаю быть просто еще одним богатым малым. Мне есть что сказать, и я хочу, чтобы меня услышали». Поэтому Сорос пишет книги, создает благотворительные фонды, стремясь реально влиять на пути общественного развития в различных странах. Он жаждет человеческого признания как мыслитель и участник важных исторических событий, как человек, который один делает для реализации идеи открытого общества больше, чем многие правительства.