На новых рубежах науки XVIII в.

Самой характерной чертой путешествий XVIII в. стали научные цели их организации. В состав очень многих экспедиций стали включать ученых, художников и геодезистов, а были и такие, что предусматривали проведение только научных исследований. К примеру, для доказательства предположений Ньютона о том, что планета сплющена у полюсов, Французская академия наук в 1736 г. направила сразу две экспедиции – одну в Лапландию, а другую к экватору, – чтобы произвести необходимые для расчета измерения.

По сравнению с XVII в. улучшились инструменты измерения. В 1731 г. английский астроном Галлей изобрел для определения географических широт зеркальный октант. Естественно, новые приборы давали более реальную картину местности. Выяснилось, что даже очертания берегов Средиземного моря, хорошо известные еще с древних времен, на старых картах изображены с искажениями. Поэтому многие государства стали проводить работы по уточнению координат местности на своих территориях. Так поступили, например, во Франции. В 1739 г. и в Российской академии наук было организовано географическое отделение, которое в 1745 г. выпустило первый русский атлас на 19 листах.

Другой важной чертой XVIII столетия стал выход России на передовые рубежи географических открытий. Проводя политику преодоления экономической и культурной отсталости, Петр I понимал, что для успешного выполнения поставленных задач необходимо знание географии своей и соседних стран. Прежде всего была развернута работа по составлению генеральных, то есть общих, карт страны, для чего проводились инструментальные съемки территории России. По инициативе Петра впервые стал применяться и научно-экспедиционный метод исследования. В Западную Сибирь к верховьям Енисея, в Забайкалье и Приамурье были посланы геодезисты – воспитанники созданных Петром навигационной школы и Морской академии. Из-за границы приглашались ученые специально для руководства правительственными научными экспедициями. Вершиной деятельности царя на географическом поприще стала организация 1-й Камчатской экспедиции под началом В. Беринга.

Уже после смерти Петра его дело продолжила 2-я Камчатская экспедиция, которую по праву называют Великой Северной. Такого размаха планомерной и целенаправленной работы по изучению неизвестных или малоизвестных земель история еще не знала. В течение 10 лет пять отрядов последовательно проводили топографические съемки всего побережья Северного Ледовитого океана и части внутренних территорий Сибири, в основном по ее главным водным артериям. В экспедицию входил специальный академический отряд, состоявший из немецких ученых – Ч. Г. Гмелина-старшего, Г. Ф. Миллера, Г. В. Стеллера и пятерых студентов, один из которых, С. П. Крашенинников, стал украшением русской науки, одним из первых российских ученых, получивших признание в научных кругах Европы. Его «Описание земли Камчатка» стало лучшим в мировой литературе XVIII в. описанием малоизвестной земли.

В отличие от России, западноевропейские страны несколько утратили интерес к арктическим широтам. Зато активизировались поиски Южного материка, преследовавшие практические и политические цели. Французы, например, стремились получить возможности для колонизации и вытеснить британцев из южной части Индийского океана. В этих экспедициях было совершено много важных открытий – островов, проливов, части побережья Австралии, – сделавших целый ряд мореплавателей национальными героями своих стран.

Индия, в которую теперь стали прибывать путешественники разных национальностей, оставалась одной из самых посещаемых территорий. Между европейскими государствами началась борьба за передел индийских территорий. В страну хлынули миссионеры, многие из которых были географами-энтузиастами. Пытаясь защитить свой приоритет, Португалия в 1759 г. выслала всех их под конвоем из своих владений, но этим лишь слегка притормозила процесс. Борьба велась и между новыми претендентами на индийские богатства. Усиление к началу XVIII столетия английской Ост-Индийской торговой компании стало серьезной угрозой не только французскому аналогу, но и владениям Франции в Индии. После завоевания в 1764 г. Бенгалии англичане приступили к систематическим топографическим работам на этих землях.

Кроме того, в Азии у европейцев появились новые интересы. Все больше внимания стал привлекать Тибет как возможный союзник в борьбе с монгольской династией, захватившей власть в Китае. Со своей стороны, китайские императоры тоже стремились туда и в самом начале века по приказу императора Канеи даже провели там топографические съемки.

Африка стала ареной деятельности англичан, французов, португальцев, голландцев и даже шведов. Возможности колонизации здесь были огромны. Необходимо было разведать наиболее удобные пути экспансии. Поэтому главное внимание было уделено основным водным артериям – Белому Нилу, Конго, Нигеру и Замбези. Были сделаны попытки установить и изучить их истоки, среднее течение и устье (только Нигера). Несколько таких экспедиций были организованы английским «Обществом для содействия изучению внутренних областей Африки» («Африканская ассоциация»). Оно было создано 9 июня 1788 г. с целью развития британской торговли и утверждения британского господства и открыло новый период в исследовании «черного континента».

На североамериканском континенте шла ожесточенная борьба за территории между Англией и Францией, приведшая впоследствии к значительному сокращению канадской территории. Обе стороны интенсивно стремились в глубь Северной Америки в поисках реки (или системы рек), которая дала бы возможность транспортного сообщения между двумя океанами. В ходе таких экспедиций было сделано много значительных открытий, в том числе найден выход к Северному Ледовитому океану.

В открытии и освоении Северной Америки значительных успехов достигла и Россия. Открытие североамериканского континента со стороны Берингова пролива и прохода между Азией и Америкой проторило путь русским промышленникам, заинтересованным в пушнине и закаленным плаваниями в северных водах. К концу XVIII в., доходя морем вплоть до Калифорнии, они сделали Аляску и Алеутские острова владениями молодой Российской империи. Это обновленное евразийское государство вступало в XIX в. во всеоружии знаний и опыта, чтобы в следующем столетии подарить миру открытие нового и последнего континента планеты – Антарктиды.

 

Витус Ионассен (Иван Иванович) Беринг

(1680 г. – 1741 г.)

Датчанин по национальности, капитан-командор русского флота. Руководитель 1-й и 2-й Камчатских экспедиций. Прошел между Чукотским полуостровом и Аляской, достиг Северной Америки и открыл ряд островов Алеутской гряды. Именем Беринга названы пролив между Евразией и Северной Америкой, остров в группе Командорских островов (названных также в его честь) и море на севере Тихого океана.

Русская история знает несколько иностранных имен, обладатели которых абсолютно естественно вошли в непривычную среду, приняли, полюбили ее и совершили великие дела на благо России. Одним из них был датский мореплаватель Витус Ионассен Беринг, которого в России знали как Ивана Ивановича или Витязя Беринга.

Родился он в 1680 г. в приморском городке Хорсенс в Ютландии. До переезда в Россию он побывал в Ост-Индии. В 1703 г. в Амстердаме молодой моряк встретился с вице-адмиралом Крюйсом, который предложил ему пойти на службу в русский флот, который организовывался по инициативе и под непосредственным руководством Петра I. Беринг согласился и в звании поручика был принят на Балтийский флот. В 1710 г. в составе Азовского флота он участвовал в боевых действиях против Турции и получил звание капитан-лейтенанта. В 1712 г. возвратился на Балтику и принимал участие в крейсерских плаваниях. В 1713 г. Беринг женился в Выборге на дочери шведского коммерсанта Анне Шарлотте Пюльсе. В 1715 г. в Архангельске принял в командование построенный там 52-пушечный корабль «Селафаил» и привел его в Копенгаген. В следующем году, командуя кораблем «Перл», в чине капитана 3-го ранга плавал к Борнхольму. Через два года его произвели в капитаны 2-го ранга. Однако в 1722 г., после заключения Ништадского мира, при награждении участников Северной войны Беринга обошли званием, и, обидевшись, 26 февраля 1724 г. он ушел в отставку. Примечательно, что в Данию капитан не поехал, остался жить в Выборге, а уже через пять месяцев обратился к Петру I с просьбой снова принять его на службу. Прошение было удовлетворено, и в чине капитана 1-го ранга, то есть с повышением, Беринг вернулся во флот.

Но не службой на Балтийском и Азовском морях и боевыми заслугами прославился Иван Иванович Беринг. Славу ему принесли две крупнейшие морские научные экспедиции в Тихий и Ледовитый океаны, последнюю из которых справедливо называют Великой. Командовать первой Беринг вызвался сам, надеясь дослужиться до звания контр-адмирала и обеспечить семью и свою старость, поскольку двадцать лет службы не принесли уверенности в завтрашнем дне.

Петр I, имея далеко идущие цели, решил выяснить, существует ли проход между Евразией и Америкой (о плавании Семена Дежнёва двору известно не было). В случае его обнаружения предполагалось начать плавания Северным морским путем к восточным берегам России, в Китай и Индию. Кроме того, царь понимал, что решение вопроса о проливе очень интересует ученых всего мира и его открытие сделает великую честь русской науке.

1-я Камчатская экспедиция была сравнительно невелика. Архивные данные свидетельствуют, что из Петербурга отправилось 34 человека. В Сибири к ним присоединились солдаты и мастеровые, так что общее число участников составило более 140 человек, а с работными людьми – около четырех сотен. В качестве командиров в экспедицию кроме Беринга отправлялись лейтенанты Мартин Шпанберг и Алексей Чириков.

24 января 1725 г. первый основной отряд из 27 человек во главе с А. Чириковым, везя все экспедиционные грузы, отправился из Адмиралтейства на 25 санях до Тобольска. Через несколько дней после этого скончался Петр I, но для преемницы престола Екатерины I его воля была законом. 5 февраля царица лично вручила Берингу инструкцию, написанную самим Петром, а на следующий день он налегке отправился догонять отряд. Участники экспедиции пересекли всю бескрайнюю Сибирь от Тобольска по Иртышу, Оби, Кети до Илимска (первая зимовка), потом до Якутска, а от него в конце 1726 г. добрались до Охотска. Здесь надо было построить судно, чтобы летом будущего года перебраться на Камчатку. 8 июня 1727 г. новенькая, но недостаточно надежная «Фортуна» была спущена на воду, а 1 июля под командованием Шпанберга, имея на борту 48 человек, вышла в Охотское море, чтобы перевезти часть грузов на Камчатку. К тому времени подошло еще одно судно экспедиции, которое тоже задействовали для этой цели. 22 августа оба судна начали переход через Охотское море до Камчатки. Дальше экспедиции предстояло разгрузить суда, организовать перевозку груза через Камчатку посуху (на кораблях плыть вокруг полуострова было невозможно) и построить еще одно судно.

На новом корабле, названном «Святой Гавриил», 14 июля 1728 г. вышли из устья р. Камчатки, обогнули Камчатский мыс и двинулись на северо-восток. В этой экспедиции было доказано, что Азия не соединена с Америкой, хотя американского побережья моряки из-за тумана не увидели. Пройдя через еще не открытый ими пролив, они просто установили, что севернее берег резко поворачивает на запад. Часть команды (Чириков, Чаплин) высказывалась за продолжение плавания, но Беринг принял другое решение, опасаясь застрять в северных водах в конце навигации (середина августа). По поводу того, какой именно точки достиг «Святой Гавриил», мнения ученых расходятся. Считается, что, вероятнее всего, мореплаватели оказались в районе 67°18´ с. ш., то есть вышли в Северный Ледовитый океан.

В начале сентября экспедиция, помимо нанесения на карту части азиатского морского побережья открывшая остров Святого Лаврентия и один из островов Диомида, прибыла в Нижнекамчатск и разместилась на зимних квартирах.

Весной отремонтировали корабли, осуществили небольшую локальную экспедицию к востоку, чтобы выявить берега Америки (естественно, безрезультатно), и к концу июля бросили якоря в Охотске. Отсюда путешественникам вновь через всю Россию надлежало добираться до Петербурга. В столицу они прибыли только к концу февраля 1730 г. Здесь Беринга встретили неприветливо. Из-за того что финансовые отчеты направлялись крайне редко и нерегулярно, его жене прекратили выплачивать деньги по аттестату. Поджидало Беринга еще и горе: в октябре 1725 г. умер его сын. В течение целого года путешественнику выдавалось половинное жалованье. Тем не менее он подал проект, легший в основу 2-й Камчатской (Великой северной) экспедиции, указ о снаряжении которой был подписан 17 апреля 1732 г.

Экспедиции таких масштабов Россия еще не знала. В ней приняло участие около 1 тысячи человек, а вместе с людьми, задействованными на перевозках грузов, – 10 тыс. Начальником был назначен В. Беринг, его первым помощником – А. И. Чириков, вторым – М. П. Шпанберг. В составе экспедиции были такие известные исследователи, как Д. Л. Овцын, В. Прончищев, С. И. Челюскин, Х. П. Лаптев, С. П. Крашенинников. Откомандирована была группа профессоров, в том числе Г. Миллер, И. Гмелин, Г.-В. Стеллер, а также художники и рисовальщики.

Масса сил и средств была брошена на достижение одной глобальной цели – нанести на карту весь северный берег страны: от Архангельска до устьев Оби, Енисея, Лены, Колымы и далее на восток до Чукотки, а также найти путь от Камчатки к американскому берегу. Работа продолжалась десять лет, и участники экспедиции были разделены на отряды, сделавшие впоследствии крупные географические открытия. Сам же Беринг взял на себя продолжение исследований, начатых в первой экспедиции.

Несколько лет понадобилось для строительства кораблей. Наконец летом 1740 г. пакетботы «Святой Петр» и «Святой Павел» были спущены на воду в Охотской гавани. «Святой Петр» взял под свое командование сам капитан-командор, а «Святым Павлом» командовал Чириков. В начале осени корабли отправились к Камчатке, обогнули южную ее оконечность и вышли в Авачинскую бухту. Здесь остановились на зимовку и основали город-порт Петропавловск, названный так в честь обоих кораблей.

5 июня 1741 г. плавание продолжилось. Корабли двигались вместе около трех недель, а затем потеряли друг друга из виду. В конце концов, оба они достигли берегов Америки. Первым был «Святой Павел».

«Святой Петр» достиг американского берега на день позже, 17 июля 1741 г. на северной широте 58°14´. Никто из европейцев здесь еще не был. Моряки увидели горные хребты со снежными вершинами. Самую высокую назвали горой Святого Ильи. Дальше двинулись вдоль побережья до о. Каяк, где Стеллер на несколько часов высадился на берег для исследования.

Отсюда началось обратное плавание, завершившееся трагически. Команда была измотана цингой, штормами и туманами. Первым умер матрос Шумагин, в его честь назвали близлежащие вновь открытые острова. Силы людей таяли. Заболел сам шестидесятилетний Беринг.

Наконец показался берег, который приняли за Камчатский. Здесь «Святой Петр» потерпел крушение. Оказалось, что это необитаемый остров из группы, названной позже в честь командора Беринга Командорскими островами. Здесь зазимовали. 19 человек умерло. Одним из первых 8 декабря 1741 г. умер и командор, завершив свой 38-летний послужной список на благо России открытием и обследованием побережий Аляски и крайней северо-восточной оконечности Азии, никогда до того не виденных европейцами. Оставшиеся в живых летом следующего года разобрали корабль и построили небольшое судно, на котором в августе 1742 г. добрались до Камчатки.

Заслуги Беринга не скоро получили признание. Только в 1778 г. по предложению Дж. Кука, завершившего работы командора на побережье Северо-Восточной Азии, пролив между мысом Дежнёва и Аляской был назван Беринговым, а расположенное южнее краевое море Тихого океана – Беринговым морем. Судовые же журналы Беринга вышли из печати только в 1922 г. в Нью-Йорке (материалы экспедиции считались секретными).

И по сей день ведутся ожесточенные споры по оценке действий командора в обеих экспедициях. Многие ученые считают открытие (вторично после Дежнёва) Берингова пролива и берегов Америки, прилегающих к Азии, заслугой Чирикова. Начальника экспедиции обвиняют в излишней осторожности и расчетливости. Но каковы бы ни были ошибки командора, действительные или мнимые, он был, есть и будет одной из самых значительных фигур на протяжении всей истории географических открытий.

 

Григорий Шелихов

(1747 г. – 1795 г.)

Русский промышленник, проводивший географические исследования северных островов Тихого океана и Аляски. Основал первые поселения в Русской Америке. Его именем названы пролив между о. Кадьяк и североамериканским материком, залив в Охотском море, город в Иркутской области и вулкан на Курилах.

Сейчас мало кто знает, что в XVIII веке довольно большая часть североамериканского материка принадлежала России. Это была так называемая Русская Америка, занимавшая всю Аляску. Русские же фактории располагались на побережье Северной Америки вплоть до Калифорнии. Инициатором и организатором освоения этих земель был русский промышленник Григорий Иванович Шелихов (иногда встречается другое написание фамилии – Шелехов).

Замечательный русский купец, географ и путешественник, прозванный с легкой руки Г. Р. Державина «Русским Колумбом», родился в 1747 г. в г. Рыльске Курской губернии в мещанской семье. Он рано научился читать, писать и с детских лет отличался энергичностью, любознательностью и предприимчивостью. Уже в юном возрасте, начав работать за прилавком отцовской лавочки, он сумел организовать свое небольшое торговое дело и успешно вел его. Однако Григорий стремился к большему. Дорогой серебряный ковш, подаренный когда-то одному из Шелиховых самим Петром I, стал для него символом успеха и, по его собственным словам, побудил «быть предкам своим подражателем».

Жизнь в бедном провинциальном городке не давала возможности развернуться. Многие знакомые из Рыльска и даже Курска уезжали в другие края, чтобы поправить и расширить свою торговлю. Поэтому в двадцатипятилетнем возрасте будущий организатор российских колоний и крупных торговых операций отправился искать счастья сначала в Иркутске, а потом на Дальнем Востоке.

Преодоление пространства от Иркутска до Ламского (Охотского) моря и стало его первым путешествием. Вместе с группой таких же искателей лучших мест для предпринимательства Шелихов в 1774 г. от верховьев Лены спустился по ее течению, потом поднялся вверх по Алдану и по Мае, по Юдоме прошел до волока через труднопроходимый, покрытый снегами хребет Джунджур, преодолел его и сплавился по реке Охота до морского побережья. Здесь промышленник присмотрел место для строительства кораблей и со временем начал подумывать об экспедиции к берегам Аляски («Аляксы», как назвал ее Шелихов), а также об основании русских поселений на Алеутских островах. Это сулило большую прибыль, так как было известно, что места эти богаты пушниной и морским зверем.

В Иркутске Шелихов сначала служил у купца Ивана Голикова, потом у охотского промышленника Оконщиникова. Позже в компании с Голиковым, а потом самостоятельно занялся пушным и морским промыслом и сумел заработать состояние. Эту свою деятельность он связывал с исследованием и освоением новых территорий.

Спустя некоторое время подающий большие надежды промышленник женился на некоей Наталье Алексеевне, молодой вдове богатого иркутского купца. Жена принесла в дом серьезные деньги, и это дало возможность Шелихову ускорить реализацию своих планов.

К 1776 г. Шелихов стал обладателем судна «Св. Павел» и на нем отправился на Алеутские острова за пушниной. Плавание было успешным, и это утвердило промышленника в правильности избранного пути. С 1777 по 1780 г. корабли Шелихова «Св. Андрей Первозванный», «Николай», «Св. Иоанн Предтеча» и «Иоанн Рыльский» не раз побывали на Алеутских и Японских (Курильских) островах.

По его инициативе 17 августа 1781 г. была создана постоянная Северо-Восточная компания, получившая исключительные права торговой и промышленной деятельности на островах и берегах Америки. Чтобы добиться монополии, Шелихов вместе со своим прежним хозяином Голиковым осуществил длительную поездку в Петербург. В столице они заручились поддержкой и финансовой помощью со стороны многих влиятельных сановников, уверовавших в выгоду предприятия.

Создание компании способствовало активизации деятельности по открытию и освоению новых земель. В этом же 1781 г. Гавриил Прибылов, штурман «Св. Георгия», принадлежавшего Шелихову, открыл два острова в Беринговом море и назвал их в честь своего и другого принадлежавшего шелиховской компании судна. Однако Шелихов в 1789 г. назвал их Прибыловскими островами, и это название сохранилось за ними до сих пор.

Были у Шелихова под началом и другие мореплаватели, внесшие свой вклад в открытие земель в северной части Тихого океана. Среди них следует отметить Евстрата Деларова, четыре года руководившего шелиховскими факториями в Русской Америке, подштурманов Герасима Измайлова, Дмитрия Бочарова. Все они по приказу Шелихова совершали экспедиции и в разное время открыли острова Деларова, залив Якутат, описали многие километры побережья Аляски. Некоторое время под началом Шелихова работал и замечательный открыватель территорий Русской Америки Александр Баранов, основавший знаменитый форт Росс в Калифорнии.

Состояние удачливого промышленника росло, и это открывало новые возможности для удовлетворения страсти к освоению новых земель. Поскольку с Японией, в то время закрытой для всех европейцев, кроме голландских купцов, постоянных контактов установить не удалось, Шелихов устремил свой взор на север.

В 1783 г. он построил еще три судна – «Симеон и Анна», «Св. Михаил» и «Три святителя» и в августе этого же года вместе с женой и двумя малолетними сыновьями отправился на них к Аляске, чтобы отыскать новые острова и лежбища морского зверя. Кроме команды, на кораблях плыли 192 промышленника, готовых поселиться в новых местах.

Потеряв по дороге судно «Св. Михаил», которое, как выяснилось впоследствии, было отнесено бурей к Курильским островам и там осталось на зимовку, экспедиция, миновав о. Алаид (Атласова) и о. Шумшу, добралась до о. Беринга (Командорские о-ва). Здесь пришлось зазимовать. Шелихов знал о печальной судьбе Беринга и его команды, поэтому предпринял ряд мер для предотвращения заболевания цингой. Он выяснил, что на острове есть «коренье кутагорное и сарана», а также различные животные. Это дало возможность питаться свежим мясом и «овощами». В результате за время зимовки никто не только не умер, но даже не заболел цингой. Всю достаточно суровую зиму путешественники пешком и на лыжах предпринимали выходы для охоты и изучения острова.

В середине июня 1784 г. экспедиция двинулась дальше. Договорились о месте встречи в случае, если корабли потеряют друг друга. При переходе к о. Медному в тумане так и случилось. Оба судна двинулись к Капитанской гавани на о. Уналашка, как было договорено. Однако уже через 23 дня на Алеутских островах «Три святителя» и «Симеон и Анна» благополучно нашли друг друга.

Вместе поплыли к о. Уналашка, где встретили промышленника Потапа Зайкова. Тот только что вернулся с американского побережья и рассказал, что группа русских промышленников была уничтожена индейцами. Он предостерег Шелихова и его спутников от путешествия в эти края, но руководитель экспедиции твердо решил идти дальше, стремясь «достичь цели намерений общества и собственного моего». Однако в целях безопасности первую русскую крепость он решил заложить на одном из островов, где легче было обороняться от нападений и привести к покорности туземцев. Выбор его остановился на о. Кадьяк вблизи побережья Аляски. Именно здесь в 1784 г. и было основано первое русское поселение, которое целых 20 лет оставалось центром Русской Америки.

Местные жители называли себя канягмютами, а русские переиначили это самоназвание в более привычное для них и стали называть туземцев конягами. Коняги были настроены довольно агрессивно. На острове высилась большая скала, бывшая местом их сборов. Вероятно, она имела какое-то культовое значение. Шелихов решил, что для того, чтобы устранить угрозу со стороны туземцев, прежде всего следует овладеть этой скалой. В его распоряжении было всего 130 человек. Зато русские располагали пушками. Это и решило дело. Схватка была кровопролитной – ведь отряду Шелихова противостояло около 2 тыс. коняг. Однако никто из спутников Шелихова убит не был, а достаточно тяжело, но не смертельно раненные вскоре выздоровели. Половина туземцев, испуганных орудийными залпами, разбежалась. Остальных взяли в плен, около 600 человек выпустили на волю, а оставшихся привели в свою гавань. По ночам на судне устанавливался «кулибинский фонарь» – что-то вроде современного прожектора. «Солнце», которое умели ночью зажигать белые люди, а также мгновенное уничтожение скалы убедили местных жителей в могуществе белых людей. Но не только устрашением действовал Шелихов.

Несмотря на то что для захвата территории с самого начала было применено оружие, он, несомненно, был достаточно гуманным человеком. Промышленник писал: «После… непонятных, чудных и вместе ужасных для них явлений все коняги острова оставили свои усилия к вытеснению нас, ибо я, избегая, сколько можно, пролития крови… им представлял, что я желал с ними жить в дружбе, а не вести войну… Сие и многие примеры ласкового обхождения и малые подарки совершенно их усмирили. Таким образом приобрел я к себе от них столь великое благорасположение, что они, наконец, назвали меня своим отцом».

Вместе с тем некоторые западные исследователи предпочитают считать Шелихова «истребителем алеутов». Они утверждают, что и через несколько месяцев к Кадьяку невозможно было подойти из-за невыносимого трупного смрада.

Однако известно и другое. Русские разрешили пленникам спокойно жить в 15 верстах от их поселения. Начальника для них Шелихов нашел среди конягов. Туземцам были выданы лодки и орудия для лова рыбы. Но «для верности» все же были взяты заложники – 20 мальчиков, для которых Шелихов создал школу, где преподавали русскую грамоту, математику и музыку. В нее ходили и другие дети конягов, живших поблизости. Купец хотел, «чтоб со временем были из них мореходы и добрые матрозы». Очень довольный их успехами в науках, он записал: «Должно отдать народу сему справедливость в остроте ума…» Позже предприниматель добился того, что на учебу в Россию стали привозить детей индейцев, эскимосов и алеутов, которые со временем много сделали для исследования Русской Америки.

На Кадьяке путешественники построили добротные деревянные дома и начали проводить работу по описанию берегов и розыску новых островов. К лету 1786 г. люди Шелихова сумели открыть множество островов в Командорском, Алеутском архипелагах и других островных группах поблизости от Кадьяка. Были найдены и крупные лежбища морских котиков, каланов, сивучей. На островах добыли множество бобров, песцов, тысячу пудов моржовой кости и 500 пудов китового уса.

В течение двух лет, с 1784 по 1785 г., живший на Кадьяке Шелихов организовал на северо-западных берегах Америки еще несколько поселений и постоянно отправлял небольшие экспедиции для исследований северного берега залива Аляска. В результате на берегах многих бухт и заливов появились добротные деревянные избы промышленных артелей, а на полуострове Кенай и на о. Афогнак были возведены крепости и поселения.

Наконец Шелихов решил, что русские в этом районе достаточно укрепили свое положение, и решил вернуться в Россию с новым проектом. Вместо себя начальником на Кадьяке он оставил енисейского купца К. А. Самойлова, который, кроме распространения влияния России на Аляске путем исследования новых территорий и создания там поселений, должен был также собирать этнографические коллекции, покупая у коренных жителей предметы обихода, костюмы, ритуальные изделия. Примечательно, что на Кадьяке осталось большинство русских матросов. Вместо них в плавание к берегам Сибири отправлялись 40 туземцев, выразивших, как утверждает Шелихов, желание побывать в России.

В 1787 г. покоритель Аляски приехал в Иркутск к генерал-губернатору Сибири И. Якоби, а оттуда направился в Петербург с новым планом, на этот раз закрепления России в районе Амура и на Курилах. Однако Екатерина II в связи с тем, что Россия вела войну с Турцией, в финансовой поддержке отказала, ограничившись награждением Шелихова и Голикова шпагами и медалями. Купцам было отказано и в монопольном праве на торговлю в районе тихоокеанского побережья. Императрица не желала ограничивать других предпринимателей.

Взоры Шелихова вновь обратились на Аляску. В результате с этого года началось планомерное заселение русскими североамериканских территорий. Шелихов понимал, что для закрепления за Россией освоенных им территорий здесь необходимо установить государственную границу. В результате его деятельности это было сделано. На 15-ти врытых в землю досках было выгравировано: «Земля Российского владения» и красовались медные российские гербы. Исследования Русской Америки продолжали оставленные на Аляске корабли, которые проникли вдоль побережья почти до уровня Сан-Франциско.

Бурная деятельность этого человека – горячего патриота, неутомимого предпринимателя, открывателя и гуманиста – прекратилась только со смертью. Шелихов в возрасте сорока восьми лет скоропостижно скончался 20 июля 1795 г., вероятно, от перитонита. По свидетельству одного из очевидцев, у него «сделалась чрезвычайная боль в животе и такое воспаление, что он, дабы хотя на мгновение утолить огонь, можно сказать, глотал льду по целой тарелке». Его похоронили в Иркутске на территории бывшего Знаменского монастыря (совр. Знаменская церковь).

Огромное уважение, которым пользовался Шелихов среди современников, лучше всего выразил Г. Державин в эпитафии, высеченной на надгробном памятнике купца-путешественника:

После кончины промышленника Наталье Алексеевне и сыновьям Григория Ивановича было даровано дворянство. Кроме того, император Павел I даровал вдове монопольные права в Америке. А в 1798 г. на основе шелиховской купеческой компании была создана Российско-Американская компания, руководство которой продолжило дело основателя. Географические исследования территории Северной Америки возглавил уже известный нам Александр Андреевич Баранов, в течение 28 лет безвыездно проживший в Русской Америке и бессменно руководивший здесь компанией.

Во время своих путешествий Шелихов не только открыл неизвестные острова и способствовал изучению североамериканского побережья. Он собрал огромные этнографические коллекции и первый дал подробные описания обычаев и нравов эскимосов и индейцев Аляски. Они до сих пор представляют огромную ценность для науки.

При жизни автора, в 1791 г. был издан написанный еще в 1787 г. и несколько переработанный отчет «Российского купца Григория Шелихова первое странствование с 1783 по 1787 год из Охотска по Восточному океану к американским берегам». Потом книга много раз переиздавалась, последний раз это случилось в 1971 г.

 

Джеймс Кук

(1728 г. – 1779 г.)

Один из виднейших английских мореплавателей. Руководил тремя кругосветными экспедициями. Открыл множество островов в Тихом океане, Большой Барьерный риф и восточное побережье Австралии, выяснил островное положение Новой Зеландии. Пытался найти Южный материк – Антарктиду. Его имя носят залив возле полуострова Кенай на Аляске, группа островов в Полинезии, пролив между обоими островами Новой Зеландии и др.

27 октября 1728 г. в бедной семье йоркширского батрака в деревушке Мартон появился на свет девятый по счету ребенок, впоследствии снискавший славу национального героя Англии и укрепивший ее влияние в Тихоокеанском регионе.

Жизнь его была нелегкой, полной неустанного труда и упорства в достижении цели. Уже в семилетнем возрасте мальчик начал работать на Эйри-Гольмской ферме, принадлежавшей помещику Томасу Скоттоу. Он-то и помог способному ребенку получить начальное образование, определив Джеймса в школу на собственные средства.

Через несколько лет Кук в приморском поселке Стей поступил на службу к бакалейно-галантерейному торговцу Вильяму Сандерсу, который многие годы спустя утверждал, что даже в юном возрасте будущий путешественник отличался зрелостью суждений и тонким расчетом. Вероятно, именно здесь, увидев впервые море, Кук почувствовал свое истинное призвание, так как через полтора года, намного раньше истечения срока четырехлетнего договора, записался учеником на парусный корабль «Свободная любовь», перевозивший каменный уголь. Любовь к «угольщикам» сохранилась у Кука до конца жизни. Он считал эти суда наиболее пригодными для многолетних плаваний в неизведанных водах.

В 1752 г. умный и властный молодой человек стал помощником капитана на корабле «Дружба». В этом звании и застало его начало Семилетней войны, когда его корабль находился в Лондонском порту. После некоторых колебаний Кук записался добровольцем в английский военный флот, желая, по его собственным словам, «испытать свое счастье на этом пути». И оно его не подвело. Уже через три года, в 1759 г., Кук получил первый офицерский чин и отплыл в Канаду на корабле «Меркурий», направленном для ведения военных действий на р. Святого Лаврентия. Здесь ему удалось отличиться, выполнив с риском для жизни промеры в фарватере реки и составив точную карту.

После войны Кук сосредоточился на совершенствовании своего образования. Упорно, без чьей-либо помощи он освоил геометрию и астрономию, да так, что глубиной познаний поражал коллег, учившихся в дорогих специальных школах. Сам он оценивал свою «ученость» более скромно.

Дальнейшая карьера Кука благодаря его беспримерному трудолюбию, уму и проницательности непрерывно шла по восходящей линии. В сентябре 1762 г., принимая участие в военных действиях против французов на Ньюфаундленде, он произвел подробную опись бухты Пласентия и топографическую съемку ее берегов, обследовал условия навигации между островом Ньюфаундленд и полуостровом Лабрадор. Результатом его трудов стали 8 точных карт этих мест.

В 1768 г. Британское адмиралтейство организовало тихоокеанскую экспедицию для наблюдения на Таити за прохождением планеты Венеры через диск Солнца. Помимо официальной, преследовались и иные цели: препятствовать захвату новых земель другими державами, возобновить создание в регионе опорных пунктов и баз для установления здесь британского контроля. Немаловажное значение придавалось открытию новых богатых земель, развитию торговли «колониальными товарами», в том числе и рабами. Наиболее приемлемой кандидатурой в качестве главы экспедиции оказался не имеющий еще широкой известности, но прекрасно зарекомендовавший себя в профессиональных кругах Джеймс Кук.

Лейтенант сам выбрал на Темзе барк (трехмачтовое судно «Индевор» – «Попытка»), который 30 июня 1768 г. покинул устье Темзы, имея на борту 84 человека команды, а в январе 1769 г., миновав Мадейру, Канарские о-ва, о-ва Зеленого Мыса, уже обогнул мыс Горн и вышел в Тихий океан. Так началась тихоокеанская эпопея Джеймса Кука, обессмертившая его имя и превратившая его в человека-легенду.

13 апреля экспедиция достигла Таити, где 3 июня при исключительно благоприятной погоде были произведены астрономические наблюдения за Венерой. Отсюда Кук повернул на запад и заново открыл острова Общества, названные так в честь Лондонского научного общества; затем он обогнул Новую Зеландию, выяснив, что это двойной остров, и тем самым опровергнув мнение Тасмана, который считал ее частью легендарного Южного материка. Следующими открытиями были обнаружение неизвестного ранее восточного побережья Австралии, Большого Барьерного рифа, повторное открытие Торресова пролива. Наконец корабли Кука обогнули мыс Доброй Надежды и в 1771 г. вернулись в Англию, завершив плавание, длившееся 2 года и 9,5 месяца. Были составлены точные карты всех обследованных территорий. Таити и близлежащие острова были объявлены владениями английской короны.

Еще больший резонанс имело второе кругосветное путешествие, продолжавшееся с 1772 по 1775 г. О Куке стали говорить как о новом Колумбе, Васко да Гаме, Магеллане.

Задача экспедиции связывалась с поисками Южного материка, который вот уже несколько столетий безуспешно разыскивали мореплаватели разных стран. Адмиралтейство, находясь под большим впечатлением от успехов Кука, выделило два корабля для разрешения этой сложной задачи. Почти три года находились в плавании «Резолюшн» и «Эдвенчер» – новые корабли Кука. Выйдя 13 июня 1772 г. из Плимута, он первым из кругосветных путешественников обследовал всю до того неизвестную часть Тихого океана между 60° и 70° ю. ш., при этом два раза пересек Южный полярный круг и достиг 70°10´ ю. ш. Обнаружив огромные айсберги и ледяные поля, Кук пришел к убеждению, что «риск, связанный с плаванием в этих необследованных и покрытых льдами морях, настолько велик, что… ни один человек никогда не решится проникнуть на юг дальше, чем это удалось мне» и что земли, которые «могут находиться на Юге, никогда не будут исследованы». Кук ошибался, а его ошибка – так велик был авторитет капитана – на несколько десятилетий затормозила поиски Антарктиды. Во втором плавании Кук открыл о-в Южная Георгия, Южные Сэндвичевы острова, Новую Каледонию, Новые Гебриды, о. Норфолк; он также продолжал исследования и измерительные работы.

Год мореплаватель отдыхал, получив длительный отпуск, а 12 июля 1776 г. отправился в третье и последнее путешествие. На кораблях «Резолюшн» и «Дискавери» он, теперь уже в звании капитана, отплыл на поиски торгового пути из Тихого океана в Атлантический вокруг Северной Америки – давно разыскиваемого северо-западного прохода. В этой экспедиции была заново открыта группа Гавайских островов, названных в честь тогдашнего главы Адмиралтейства Сэндвичевыми, положено на карту все еще совершенно неизвестное северо-западное побережье Америки, вплоть до Аляски, выяснено расположение Азии и Америки относительно друг друга. В поисках северо-западного прохода путешественники достигли 70°41´ с. ш. у мыса Ледяного, где путь кораблям преградили паковые льды. Экспедиция повернула на юг, и в ноябре 1778 г. экипаж вновь высадился на Гавайских островах.

Здесь и произошла известная всему миру трагедия. У гавайцев существовало древнее предание о боге О-Роно, который должен вернуться на Гавайи на плавучем острове. Жрец О-Роно объявил Кука богом. Почести, воздаваемые островитянами, были неприятны Куку. Но, считая, что это сделает пребывание команды на Гавайях более безопасным, он не стал разубеждать туземцев. А в их среде началась сложная борьба интересов жрецов и воинов. Божественное происхождение капитана ставилось под сомнение. Возникло желание проверить его. Воровство в лагере экспедиции привело к стычкам с туземцами. Обстановка накалилась, и в одном из столкновений, 14 февраля 1779 г., Кук был убит ударом копья в затылок. Труп гавайцы унесли с собой, а на следующий день жрецы – друзья капитана – с плачем привезли куски тела, доставшиеся им при дележе. Уступая требованиям матросов, капитан Клерк, заменивший Кука, позволил расправиться с гавайцами. Матросы безжалостно убивали всех, кто попадался им на пути, сожгли селения. Туземцы запросили мира и вернули части тела, которые команда с большими почестями предала морю.

Деятельность Кука расценивалась современниками и исследователями более поздних времен неоднозначно. Как любая яркая и талантливая личность, он имел своих поклонников и недругов. Во втором плавании в качестве ученых-естествоиспытателей принимали участие отец и сын – Иоганн и Георг Форстеры. Убеждения старшего из них, находившегося под сильным влиянием идей Руссо о «естественном» человеке, сделали его серьезным оппонентом Кука в оценке многих ситуаций путешествия, особенно связанных с взаимоотношениями европейцев и туземцев. Форстер беспощадно критично относился к действиям Кука и часто идеализировал жителей островов.

Серьезные разногласия между ученым и капитаном возникли сразу по возвращении из плавания. Оба Форстера наотрез отказались придерживаться официозного плана записок о путешествии, намеченного Адмиралтейством. В конце концов Иоганну пришлось дать обязательство не публиковать собственное описание путешествия. Однако он передал свои записки Георгу, который их обработал и все-таки издал на три месяца ранее выхода в свет записок Кука. А в 1778 г. Форстер-старший опубликовал свои «Наблюдения, сделанные во время кругосветного путешествия». Обе книги Форстеров стали любопытным комментарием к запискам их бывшего начальника и заставили современников несколько по-иному взглянуть на «доблестное» и «милосердное» поведение англичан во время экспедиции. В то же время, рисуя идиллические картины райского благоденствия на островах южных морей, оба натуралиста погрешили против истины. Поэтому во всем, что касается быта, религии и культуры туземцев, записки Кука, человека ясного и холодного ума, более точны, хотя труды Форстеров долгое время служили своего рода энциклопедией стран южных морей и пользовались огромной популярностью. Спор же между капитаном и учеными не решен и по сей день. До сих пор ни одно серьезное издание о Куке не обходится без цитат или ссылок на Форстеров. Тем не менее Джеймс Кук был и остается ярчайшей звездой в созвездии открывателей Земли; он доставил современникам множество точных, объективных наблюдений за природой, обычаями и нравами жителей территорий, которые посещал. Убедиться в этом нетрудно: на русском языке изданы все три книги Дж. Кука: «Первое кругосветное плавание капитана Джеймса Кука. Плавание на «Индеворе» в 1768–1771 гг.» (М., 1960), «Второе кругосветное плавание Джеймса Кука. Плавание к Южному полюсу и вокруг света в 1772–1775 гг.», (М., 1964), «Третье плавание капитана Джеймса Кука. Плавание в Тихом океане в 1776–1780 гг.» (М., 1971). Несмотря на отдаленность написанного от нашего времени, книги читаются с живым интересом и несут в себе множество сведений, в том числе о личностях самого капитана и окружающих его людей.

 

Луи Антуан Бугенвиль

(1729 г. – 1811 г.)

Французский мореплаватель. Руководитель первой французской экспедиции, совершившей кругосветное плавание. Открыл острова в архипелагах Туамоту, Луизиада и повторно (после Менданьи) Соломоновы острова. Его именем назван вулканический остров в Тихом океане, самый большой в группе Соломоновых островов.

Луи Антуан Бугенвиль родился 11 ноября 1729 г. в Париже. В молодости ничто не предвещало будущего призвания мореплавателя. Разве только постоянные метания от одного предмета к другому свидетельствовали о напряженных поисках места в жизни. А успехи, которых Бугенвиль добивался на любом поприще, позволяют утверждать, что мореплаватель обладал многими талантами. Он прекрасно разбирался в литературе, слыл знатоком искусств. Еще в молодые годы проявил себя как незаурядный математик, решая сложнейшие задачи, и стал известен как автор труда «Рассуждения об интегральном исчислении». Потом объездил всю Францию, собирая растения для своего гербария. Был хорошо знаком со знаменитым шведским ученым-естествоиспытателем Карлом Линнеем и по его приглашению побывал в Швеции.

Отец Бугенвиля был известным нотариусом, поэтому вполне естественно, что его сын сначала проявил стремление к юридической карьере. Он успешно выдержал экзамен и был внесен в список адвокатуры, одно время был даже в числе парламентских адвокатов. Но вскоре, не чувствуя больше влечения к адвокатской деятельности, Бугенвиль пошел на военную службу в полк черных мушкетеров. Во время Семилетней войны сражался в Канаде и Германии. Но и военная карьера была со временем отвергнута. Бугенвиль устроился на дипломатическую службу и был назначен секретарем при французском посольстве в Лондоне. Так же легко он простился и с дипломатическими коридорами, чтобы перейти во флот. Именно здесь Бугенвиль обосновался окончательно.

Свое первое плавание молодой человек совершил в 1756 г. из Франции в Канаду, где во время войны с Англией состоял адъютантом при генерале Монкальме. Генерал испытывал большое доверие к Бугенвилю и отправил его за подкреплением во Францию. Здесь, однако, было не до колоний. Все силы были брошены на борьбу с англичанами в Европе. Когда Бугенвиль изложил свою просьбу герцогу Шаузелю, тот резко заметил: «Когда горит дом, никто не думает о конюшнях». «Это только доказывает, ваша светлость, что вы сами не думаете, как лошадь», – смело ответил офицер всесильному министру. И только заступничество фаворитки короля мадам де Помпадур, симпатизировавшей молодому красивому офицеру, спасло его от опалы. Более того, Бугенвиль был принят королем и получил награду за храбрость – орден Святого Людовика и звание полковника.

Как известно, Англия в этой войне вышла победительницей, молодой офицер командовал эвакуацией французских войск из Квебека. Когда же Канада отошла к Англии, Бугенвиль в 1763 г. выступил с проектом создания французской колонии на Мальвинских (Фолклендских) островах и поселил там семьи канадских эмигрантов французского происхождения. Много сил употребил будущий путешественник для улучшения жизни колонистов. Он доставал и привозил им продовольствие, лес для строительства зданий, деревья для облесения пустынных территорий. Однако, несмотря на все его старания, колония просуществовала только до 1766 г. Политическая ситуация сложилась так, что острова были переданы Испании, а Бугенвилю было приказано отправиться в Южное море и нанести на карту новые земли и острова, которые удастся открыть. Но сначала бывший дипломат должен был завершить процедуру передачи Фолклендских островов Испании.

С этой целью был снаряжен корабль «Будез» («Сердитый»), который 15 ноября 1766 г. вышел из устья Луары, а 31 января 1767 г. уже бросил якорь в Монтевидео. Здесь его дожидались испанские корабли, принявшие участие в передаче колонии. После завершения операции Бугенвиль отправился в Рио-де-Жанейро, где его ожидал еще один корабль, «Этуаль» («Звезда»), с припасами для кругосветного плавания.

14 ноября оба судна вышли из устья Ла-Платы, через две недели вошли в Магелланов пролив и благополучно миновали его опасные воды. На Огненной Земле встретились с туземцами. Бугенвиль, выгодно отличавшийся от многих мореплавателей той эпохи своей терпимостью, если не симпатией в отношении жителей тихоокеанских земель, писал: «В общем, они [огнеземельцы], как видно, вполне безобидные люди, но такие жалкие, что лучше было бы не иметь с ними никакого дела… Из всех дикарей, каких мне приходилось видеть, огнеземельцы самые обездоленные».

Но, сами того не желая, мореплаватели своим появлением принесли беду хозяевам, с восторгом встретившим иноземцев. Французы подарили им кусочки стекла и зеркала. Какой-то ребенок, привлеченный блеском незнакомых предметов, случайно проглотил осколки стекла, вероятно, предположив, что это что-то вкусное. У мальчика началась рвота и кровохарканье. Местный знахарь пытался помочь, но массажем гортани только усугубил ситуацию. Ребенок умер, а испуганные туземцы, до того с удовольствием плясавшие в честь прибытия гостей и доверчиво поедавшие все, что давали им путешественники, разбежались.

От Магелланова пролива мореплаватели направились к о. Пасхи, открытому в 1722 г. голландским мореплавателем Якобом Роггевеном. Однако найти самый таинственный из всех тихоокеанских островов так и не удалось. Зато посчастливилось открыть четыре новых острова в архипелаге Туамоту, а чуть дальше – остров Де-Лансье («Копейщиков», названный так из-за того, что на берегу увидели туземцев, яростно размахивающих копьями). Позже побывавший в этих водах Кук назвал этот же остров Трум-Кап, а ныне он носит название Акиаку.

4 апреля флотилия подошла к о. Таити, год назад открытому англичанином Сэмюэлем Уоллесом. Бугенвиль не знал об этом и назвал его «Новой Киферой», таким образом выражая свой восторг по поводу красоты новой земли. Таитяне встретили путешественников чрезвычайно дружелюбно. «Тайо [друг]!», – громко кричали они, приглашая мореплавателей сойти на берег. Но осторожный капитан не позволил сделать этого, пока не убедился в искренности намерений туземцев. Не обошлось и без курьезов. Самовольно отправившийся на остров кок был тотчас раздет туземцами, страшно заинтересованными необычным видом европейцев. Когда они убедились, что под одеждой гости скрывают такое же тело, как и у них, только более светлое, они успокоились и позволили коку одеться. На борт он вернулся страшно перепуганный и на разнос капитана ответил, что пережитый ужас больше не позволит ему нарушать приказы.

Этот случай не стал поводом для агрессивных мер в отношении туземцев. Доброжелательно настроенные французы, тронутые гостеприимством и искренней радостью таитян по поводу прибытия гостей, играли для них на флейтах и скрипках и даже устроили фейерверк, который испугал хозяев, но также не спровоцировал на агрессивные действия. Без сомнения, это связано с самим характером таитян, которые не отреагировали даже на случайное убийство одного из них и продолжали доставлять матросам продовольствие. Следует заметить, что таитянские продукты спасли жизнь многим матросам, уже давно страдавшим от цинги. Пребывание на острове вылечило их от этой страшной болезни.

Пробыв некоторое время на Таити и изучив природные условия и быт туземцев, флотилия направилась к Островам Дружбы (Тонга), открытым Тасманом. Но отклонившись к югу, экспедиция попала на Самоа, потом, следуя в западном направлении, дошла до Южной земли, Духа Святого, которая со времен Кироса считалась частью Terra Australis inсognita, и нанесла на карту пять островов этого архипелага, который был назван Большими Кикладами (совр. Новые Гебриды). Двигаясь на запад, мореплаватели убедились в том, что эта земля является всего лишь островом и отделена от Новой Голландии (Австралии) широким проливом.

На Новых Гебридах Бугенвилю чуть было не пришлось нарушить свое, как правило, терпимое отношение к туземцам. На шлюпку, отправившуюся на поиски удобной гавани, напали. Завязалась оживленная перестрелка, причем одна из сторон использовала огнестрельное оружие и создала много шума. Бугенвиль решил, что его матросы подвергаются серьезной опасности, и отдал приказ хорошенько проучить нападавших. Вторая шлюпка уже была готова отправиться на помощь, но тут мореплаватели увидели, что из-за мыса появилась команда, подвергавшаяся нападению. Выяснилось, что в них было пущено всего лишь несколько стрел. Бугенвиль записал в дневнике: «Я принял меры к тому, чтобы мы больше не бесчестили себя, злоупотребляя подобным образом превосходством наших сил».

Пребывание в этом районе было ознаменовано еще одним происшествием. Экспедицию сопровождал ученый Коммерсон, у которого был юный слуга по фамилии Барре. Он постоянно носил за хозяином разные папки, охапки растений для гербария, снаряжение и т. п. За это его прозвали «носильщиком». На одном из островов туземцы окружили Барре и стали кричать, что это женщина. Так было подтверждено давно зародившееся у матросов подозрение насчет пола слуги. Выяснилось, что Коммерсон даже не подозревал об обмане. Девушка призналась, что, влекомая страстью к путешествиям и желанием заставить себя уважать, она переоделась мужчиной и нанялась в услужение к ученому, чтобы принять участие в плавании. О своей спутнице Бугенвиль писал: «Это будет первая женщина, которая совершит кругосветное плавание, и я должен отдать ей справедливость, что она вела себя на корабле всегда исключительно благоразумно. Она не красавица, но и не урод, и ей не больше двадцати шести или двадцати семи лет…»

От полосы мелей и рифов у этих берегов Бугенвиль направил корабли на север к юго-востоку от Новой Гвинеи и открыл группу мелких островов, которым дал название Луизиады. Здесь моряки наконец получили возможность отдохнуть от плавания в опасных водах, поэтому небольшой полуостров на одном из островов Бугенвиль окрестил мысом Избавления.

Следуя дальше в северном направлении, флотилия неожиданно наткнулась на Соломоновы острова, на которые со времен испанского мореплавателя Альваро Менданьи, потерявшего их, не ступала нога европейца. Экспедиция обследовала их и открыла три новых острова. Отсюда путешественники двинулись домой. Попытка пройти к Молуккским островам, следуя вдоль южного берега Новой Гвинеи, не увенчалась успехом. Не зная об открытии Кироса, Бугенвиль вслед за рядом своих предшественников решил, что Новая Гвинея и Новая Голландия являются единым целым.

Обойдя Новую Гвинею с севера, 28 сентября 1768 г. Бугенвиль прибыл в Батавию (Джакарта), а 16 мая 1769 г. благополучно добрался до Сен-Мало во Франции. Его экспедиция продлилась 2 года и 4 месяца. Из плавания не вернулось всего 7 человек.

Дальнейшая судьба Бугенвиля не связана с путешествиями и географическими открытиями. Известно, что во время войны за независимость в Северной Америке он сражался на стороне американцев и, командуя несколькими линейными кораблями, сумел разгромить английскую эскадру возле о. Мартиника. Вернувшись на родину, в 1780 г. стал бригадным генералом сухопутных экспедиционных сил. В 1791 г. был произведен в вице-адмиралы. В 1795 г. его избрали «бессмертным», то есть приняли в число членов Парижской академии наук. После победы французской революции Бугенвиль, не утративший интереса к странствиям, предложил новому правительству проект организации экспедиции к Северному полюсу, но успеха не добился. Умер путешественник в Париже 31 августа 1811 г., восьмидесяти двух лет от роду.

Кругосветное плавание Бугенвиля не произвело большого впечатления на современников. Ведь он не открыл Южный материк. Однако ни один из современных ему исследователей Тихого океана в период между путешествиями Тасмана и Кука не сделал так много, как Бугенвиль, для познания южных морей. Он значительно обогатил карту Земли, привез множество новых сведений о природе, жизни и нравах туземцев, населявших исследованные им территории. Участие натуралистов, астрономов и других ученых сделало путешествие Бугенвиля одной из первых по-настоящему научных экспедиций.

Через несколько лет после завершения экспедиции публика с интересом приняла отчет Бугенвиля «Кругосветное путешествие на фрегате «Будез» и транспорте «Этуаль» в 1766, 1767, 1768, 1769 годах». Впервые изданный в 1771 г., он не потерял значения по сей день. В русском переводе труд Бугенвиля вышел в 1958 г.

 

Жан Франсуа Лаперуз

(1741 г. – 1788 г.)

Французский мореплаватель. Один из крупнейших открывателей в Тихом океане. Руководил французской кругосветной экспедицией. Его именем назван пролив между о-вами Сахалин и Хоккайдо.

Самым знаменитым из французских мореплавателей XVIII в. был Жан Франсуа де Гало Лаперуз (Ла Перуз), родившийся 22 августа 1741 г. в маленьком французском городке Ле Жуо в департаменте Тарн на юге Франции. Отец мальчика, владелец усадьбы Го близ г. Альби, Виктор де Гало, граф Лаперуз, часто читал сыну книги о путешествиях. Еще большее впечатление на ребенка производили рассказы дяди, отставного капитана. Поэтому неудивительно, что юный граф в пятнадцать лет после окончания коллежа пошел гардемарином во флот и со временем стал доблестным и опытным мореплавателем.

Во время войны с Англией за колониальное владычество в Северной Америке его направили в Канаду в составе эскадры генерал-лейтенанта Дюбуа де ла Мотта. Чуть позже, в 1759 г. в морском сражении при Бель-Иле, у южного побережья Бретани, юный гардемарин получил ранение, был взят в плен и во Францию вернулся только через два года, совершив побег.

В 1764–1778 гг., уже в звании лейтенанта, Лаперуз возглавил ряд морских экспедиций на о. Мадагаскар, о. Маврикий, в Макао. В Иль-де-Франсе (о. Маврикий) молодой офицер познакомился с очаровательной креолкой, дочерью простого портового служащего, и решил жениться. Его семья была шокирована таким мезальянсом. Женитьбу пришлось отложить. Но Лаперуз, считая, что человека характеризует не имя, а его дела, не отступил. После смерти отца он выполнил данное обещание и обвенчался со своей избранницей.

В 1782 г., командуя эскадрой, капитан Лаперуз вновь отличился в боевых операциях против англичан у Гудзонова залива. Он представил план уничтожения фортов противника, сумел без лоций пройти в залив в сложной ледовой обстановке и взорвать вражеские укрепления. Имя доблестного моряка стало известно всей Европе.

Примечательно, что успехи на военном поприще не вскружили голову капитану. Он явно не отличался честолюбием. Об этом свидетельствуют строки из письма Лаперуза к матери, в котором он писал: «Теперь, когда уже все позади, я могу сказать, что мне не хотелось бы проделать ее вторично. Для счастья гораздо важнее покой, чем слава». А для полного счастья ему просто необходимо было, подобно его кумиру Куку, совершить экспедицию с целью открытий. «Без этого я не позволю себе умереть», – говорил он, невольно предсказывая свое будущее.

Как известно, в борьбе за американские колонии Франция потерпела поражение, поэтому ее правительство организовало несколько экспедиций для исследования и захвата тихоокеанских колоний в тех районах, где не был Кук. В 1785 г. для этого были снаряжены два судна. Командование небольшой флотилией было поручено Лаперузу, которого отличали не только доблесть и громадный опыт мореплавания. Он слыл человеком очень образованным, хорошо знающим астрономию, математику, естествознание. В феврале Лаперуза срочно вызвали в Париж. «Это нужно для славы Франции!» – сказали ему, и мореплаватель, будучи горячим патриотом, согласился, хотя понимал всю сложность возлагаемой на него задачи. Однако одно условие он все же поставил. Капитаном второго корабля, по настоянию Лаперуза, стал его давний друг и соратник Флерио де Лангль.

Оба капитана готовились к экспедиции очень тщательно. Выделенные им два корабля водоизмещением по 500 т были обычными грузовыми судами. Их переименовали и переоборудовали в соответствии с новыми задачами. Мореплавателям нужны были корабли, которые совмещали бы хорошие мореходные качества с грузоподъемностью и вместимостью. Трюмы «Буссоли» и «Астролябии» ломились от запасов продовольствия, воды и вина. В большом количестве были запасены ядра, пули, порох, парусина, веревки, тросы. Экипаж вез с собой библиотеку, научные приборы, инструменты. Для подарков и торговли с туземцами были предназначены ножницы, рыболовные крючки, молотки, зеркала, бусы, кольца, ожерелья, бумажные цветы и множество других дешевых безделушек. Трудно сказать, как среди всего этого сумел разместиться еще и экипаж в 225 человек.

1 августа 1785 г. «Буссоль» и «Астролябия» вышли из Бреста – морских ворот Франции в Атлантику. С первых же дней плавания на кораблях была установлена строжайшая дисциплина. Но как непохожи были средства ее достижения на те, которые использовались на английских кораблях. Здесь каждый матрос должен был четко знать свои обязанности и строго выполнять их. Два часа в день выделялось на танцы и отдых. Моряки знали, что капитан заботится о них: ведь Лаперуз лично проверял качество пищи и воды. Воду перед употреблением по его приказу три раза фильтровали. Неудивительно, что его слушались и уважали.

С первого дня путешествия дул попутный ветер, поэтому экспедиция вскоре обогнула мыс Горн. Отсюда двинулись к чилийскому берегу, потом посетили о. Пасхи, Гавайские острова, Аляску. Отсюда проследовали вдоль северо-западного побережья Северной Америки на юг. В феврале 1786 г. мореплаватели прибыли в Манилу, а оттуда направились к северо-восточному побережью Азии. Здесь были произведены съемки побережья от Кореи на север до Камчатки и открыт пролив между Сахалином и Хоккайдо, ныне носящий имя Лаперуза. С Камчатки командор флотилии, перед тем как взять курс на Самоа, отправил во Францию дневники, карты и собранные коллекции. Бартоломео Лессепс, сын французского консула в Петербурге, которому было поручено сделать это, стал единственным оставшимся в живых участником экспедиции.

На о. Молокаи, где экипаж намеревался пополнить запасы воды, посланный отряд подвергся нападению туземцев. Погибло около 30 французов, в т. ч. капитан де Лангль и ученый Ламонон. Еще 40 человек были ранены. Мстить Лаперуз, в отличие от спутников Кука, не стал. Он не хотел смерти невинных людей, которые не участвовали в нападении. Капитан, последователь Вольтера, сочувствовал туземцам, хотя смерть близкого друга и членов команды, конечно, потрясла его.

От Молокаи Лаперуз принял решение плыть к Австралии в залив Ботани-бей для основательного ремонта кораблей. Приход французов в Австралию, служившую в это время местом ссылки, вызвал волнения среди ссыльных англичан. Они решили бежать и обратились к Лаперузу с просьбой взять их на корабли. За это ссыльные обещали привести с собой самых хорошеньких женщин из числа каторжанок. Лаперуз отказал, но когда французские корабли покинули Ботани-бей, на берегу все же не досчитались двух самых привлекательных женщин колонии. Лаперуз захватил дам с собой. Если бы они знали, чем закончится это плавание, то наверняка предпочли бы остаться на каторге.

Из залива Лаперуз отправил во Францию с капитаном английского корабля «Сириус» свое последнее донесение морскому министру, в котором сообщил о своем намерении к сентябрю 1788 г. прибыть в Иль-де-Франс. Из него стало известно, что он предполагал посетить о-ва Товарищества, Новую Каледонию, о-ва Санта-Крус и Луизиады.

После этого следы экспедиции затерялись. Только в феврале 1791 г., когда все сроки возвращения прошли, Национальная Ассамблея Франции после чрезвычайного заседания, созванного по требованию Исторического общества естественных наук, обратилась к мореплавателям всех стран с призывом искать следы экспедиции Лаперуза. За сведения о ней была обещана награда. Однако никаких сообщений не поступило. Тогда на поиски была отправлена специальная экспедиция под руководством адмирала Д’Антркасто, но опять-таки безрезультатно.

Только в 1826 г. английский капитан Питер Диллон случайно натолкнулся на следы экспедиции. На о. Тикопиа (возле о-вов Санта-Крус) к нему в руки попала старинная шпага французской работы, на эфесе которой с трудом можно было рассмотреть букву L. От местных жителей капитан узнал, что шпага была выменяна на о. Ваникоро. Вместе со специальным французским представителем Диллон отправился туда. На Ваникоро они обнаружили бронзовый корабельный колокол с маркой литейного завода Брестского арсенала и датой «1785».

В это же время Франция снарядила кругосветную экспедицию, одна из целей которой состояла в поисках следов Лаперуза. Ею командовал опытный мореплаватель и ученый-энциклопедист Дюмон-Дюрвиль, страстно мечтавший раскрыть тайну гибели команды Лаперуза. Даже свой корабль он переименовал в «Астролябию», а когда услышал об успехе Диллона, тут же отправился на Ваникоро. Дюмон-Дюрвилю удалось найти место, где затонула «Астролябия» его предшественника, а также поднять со дна якорь, колокол и пушку с корабля. Позже эти предметы опознал ставший уже стариком Лессепс. Но «Буссоль» так и не была найдена.

Загадку гибели адмиральского корабля Лаперуза разгадали только в 1962 г. Новозеландец Рис Дискомб, ныряя с аквалангом, обнаружил на дне якорь, обломки старинных пушек и куски свинцового балласта с клеймом Брестского судового арсенала. В марте 1964 г. на специально оборудованном судне он опять прибыл на Ваникоро и сумел найти другие предметы, с помощью которых доказал, что затонувшее здесь судно было именно «Буссолью».

Сведения, полученные Диллоном от туземцев, и находки последующих лет позволили восстановить ход событий. Ночью в сильный шторм – такого не помнили даже самые старые из островитян – «Буссоль» наткнулась на подводный риф и быстро затонула. «Астролябию» волны вынесли в узкий проход между рифами на расстоянии нескольких миль от места первой катастрофы, где она тоже нашла свой конец возле спасительного берега. Уцелевшие моряки добрались до суши. Они нашли общий язык с туземцами, построили хижины и несколько месяцев прожили на Ваникоро, строя корабль из обломков кораблекрушения. На этом маленьком и непрочном суденышке они отправились в море, и их дальнейшая судьба неизвестна. Неизвестно и то, был ли с ними Лаперуз.

Несмотря на то, что экспедиция не была завершена, а многие коллекции и материалы погибли, результаты плавания были очень значительны благодаря тому, что Лаперуз успел передать сведения о своих открытиях на родину. На карты было нанесено большое количество новых островов, рифов, бухт, проливов. Были изучены океанические воды и течения, произведены астрономические, гидрографические, ботанические, этнографические наблюдения. И лучшей эпитафией отважному мореплавателю могут служить слова известного историка Дж. Бейкера: «…если он и достиг меньшего, чем Кук, то при этом он следовал основам научного исследования… его натуралисты старались, где только возможно, собирать новые материалы о странах Тихого океана, а его съемки… дают точное представление о множестве важных географических деталей и являются достойным памятником этому способному и трудолюбивому французскому путешественнику». Есть и другие памятники: в Альби, Петропавловске-на-Камчатке, в Ботани-бей, на острове Ваникоро высятся монументы в честь Лаперуза.

Отчет об экспедиции в 1798 г. был издан в 4 томах с атласом под заглавием «Путешествие Лаперуза вокруг света. 1785–1788 гг.». Он был составлен Миле де Муро по дневниковым записям мореплавателя.

 

Петр Симон Паллас

(1741 г. – 1811 г.)

Выдающийся ученый-энциклопедист и путешественник. Немец по происхождению, 43 года проработавший в России. Руководитель и участник экспедиции Петербургской академии наук по «провинциям Российского государства». Член Королевского общества Британии, Императорской Римской академии естествоиспытателей. Имя Палласа присвоено рифу у берегов Новой Гвинеи, вулкану на Курилах, районному центру Палласовка в Волгоградской области.

Екатерина II стремилась как можно лучше узнать доставшуюся ей огромную страну. С этой целью, пользуясь проектами М. В. Ломоносова, она укрепила Географический департамент Академии наук и привлекла для работы в нем нескольких талантливых ученых из-за границы. Среди них был и Петр Симон Паллас, несмотря на молодые годы, заслуживший к тому времени репутацию серьезного исследователя.

Паллас принадлежал к тому достаточно распространенному в XVIII–XIX вв. типу ученых, для которых основополагающей чертой характера была страсть к изучению (в данном случае это касалось естественных наук). Никогда не прекращающаяся работа являлась для него единственно возможной формой существования. Отсюда – огромный вклад во многие научные области, в том числе и в географическую науку, хотя путешествовал он не по экзотическим странам, куда еще не ступала нога европейца, а по просторам Евразии.

Петр Симон Паллас родился 22 сентября 1741 г. в Берлине. Его отец, профессор хирургии Берлинской медицинской коллегии, в молодости служил полковым доктором, благодаря чему стал хорошим практическим врачом. Он сумел привить сыну страсть к естественным наукам. Его заслугой стало и прекрасное знание Палласом-младшим латыни и английского языка. А благодаря матери-француженке Петр Симон уже в раннем возрасте свободно говорил по-французски.

Недюжинные способности ребенка проявились очень рано. Еще в гимназии Петр Симон ставил опыты над чувствительностью гусениц, разработал собственную классификацию птиц по форме их клювов. Сначала его образованием руководил отец. Однако уже в тринадцатилетнем возрасте мальчик поступил в Берлинский медико-хирургический коллегиум, где проучился 4 года, затем по настоянию Палласа-старшего отправился в Галле, а потом в Геттинген и Лейден. Таким образом, юноша получил наилучшее по тем временам образование в крупнейших научных центрах Европы. Защитив в Лейдене докторскую диссертацию на тему «О врагах, живущих в теле животных», написанную по-латыни, Паллас в 1761 г. отправился в Англию, где работал в научных учреждениях и завязал дружескую переписку с некоторыми выдающимися учеными. Здесь он совершил несколько небольших поездок по побережью для изучения местной флоры и фауны.

Однако Англию пришлось покинуть, так как отец выхлопотал для Петра Симона место врача в армии. С грустью Паллас подчинился и отправился в Пруссию. К счастью для него, война длилась недолго, и молодой человек вернулся к научным занятиям в Берлине, а потом уехал в Голландию в качестве посланника в Гааге. Здесь он предложил принцу Оранскому, штатгальтеру Голландии, проект экспедиции в Индию и Америку, но из-за различных препятствий она так и не состоялась. Палласу суждено было стать путешественником по иным – суровым, неизвестным и непонятным западным европейцам территориям – необъятной России.

К 1767 г. молодой ученый-натуралист приобрел значительную научную известность, поэтому, когда русское правительство обратилось к лейпцигскому профессору Лудвигу с просьбой порекомендовать Российской академии наук ученого-натуралиста, тот без колебаний назвал кандидатуру Палласа. Вначале Паллас испугался дикой, как считали на Западе, страны, но потом все же принял предложение – ведь средств для продолжения научной работы в Германии у него не было. С того времени и по 1810 г. жизнь ученого была посвящена русской науке.

Незадолго до этого Паллас женился. В июне 1767 г. супруги выехали в Россию и уже 30 июля прибыли в Петербург. Здесь Паллас в роли «ординарного члена и профессора натуральной истории» с жалованьем в 800 рублей сразу же приступил к работе. В это время в самом разгаре была подготовка к серии масштабных экспедиций по наблюдению за прохождением Венеры через диск Солнца и изучению территорий Российской империи. Одиннадцать ученых и несколько студентов должны были по определенному плану изучать огромную страну и составить описания своих путешествий. По числу ученых готовилось 11 экспедиций, пять из которых имели географическое назначение и были поделены на три оренбургские и две астраханские. Фактическим руководителем оренбургских отрядов стал Паллас. Менее чем за год немецкий ученый изучил русский язык, составил «Генеральный план путешествия» и наметил маршруты всех трех отрядов на период с 1768 по 1773 г.

Сам Паллас стал во главе одного из отрядов. Его сопровождали капитан Николай Рыжков, трое студентов (двое из них, В. Зуев и Н. Соколов, со временем стали известными учеными-естествоиспытателями), рисовальщик, чучельник, егерь и кухарка. Не испугалась трудностей путешествия и жена ученого, вызвавшаяся ехать вместе с ним. С собой путешественники везли библиотеку и лабораторное оборудование.

В таком составе 21 июня 1768 г. экспедиция по Московскому тракту направилась в Поволжье и к 1769 г. обследовала Самарскую, Оренбургскую, Уральскую, Уфимскую и Пермскую губернии. 1771 г. застал Палласа в Челябинске. Отсюда через Ишимскую степь он направился к Омску, потом двинулся к реке Вилюй, обследовал Тигерекские горы, посетил Байкал, Семипалатинск, Змеиногорск, Иркутск, Кяхту, Удинск и Читу.

Свои наблюдения Паллас в тот же день записывал в дневник, так как считал, что записи, сделанные по памяти, не могут объективно отражать увиденное. Кроме того, ученый отмечал в дневнике все детали, какими бы малозначащими на первый взгляд они ни были. На основании этих записей позже он подготовил несколько книг, причем постарался, чтобы первоначальные впечатления не были искажены. А природная наблюдательность и огромная эрудиция автора сделали их воистину неоценимым источником сведений о природных ресурсах Российской империи и обычаях народов, ее населяющих.

Во время путешествий Паллас обогатил науку многими находками, до сих пор являющимися хрестоматийными примерами в геологии, зоологии, палеонтологии и т. д. На берегу Енисея он нашел осколок болида (гигантского метеорита) в сорок пудов веса, состоявший из чистого железа. Он был доставлен в Академию наук. Теперь это музейный экспонат, широко известный в мире под названием Палласово железо. На реке Вилюй ученый с помощью якутов в вечной мерзлоте обнаружил тело ископаемого носорога и описал этот факт в статье, в том же году напечатанной в «Записках» Академии наук.

Будучи страстным натуралистом, Паллас особое внимание обращал на флору и фауну изучаемых земель. В Поволжье первым среди ученых он описал сайгака – дикую козу, в то время обитавшую не только в полупустынях Средней Азии, но и в верховьях рек Самары, Сока и Кинели. На озере Байкал Паллас открыл рыбу голомянку, которая живет только в водах этого озера. А когда Зуев с севера, куда он был отправлен для исследований, привез белого медвежонка, Паллас «мог сделать описание сего зоологами еще не описанного зверя».

Очень интересны у Палласа изображения жизненного уклада татар, башкир, мордвы, калмыков, бурят, яицких казаков, китайцев. С поразительной дотошностью описывал он их обычаи. Так, например, у казаков несостоятельного должника заимодавец водил по деревне за веревку, привязанную к левой руке, чтобы тот просил подаяние на возвращение долга. Если же по ошибке должника привязывали за правую руку, которой крестятся, то долг ему прощался. Со слов старых казаков Паллас записал и обычай продавать надоевших жен на базаре. В целом же он характеризовал современных ему яицких казаков как людей «знающих», «хороших нравов», «чистоту наблюдающих». По его мнению, это объяснялось сравнительным достатком этого народа.

Наблюдая обычаи китайцев, Паллас поразился их суеверию и записал: «…удивления достойное дело, что сей столь глубокомысленный народ так много своим календарным предсказаниям и другим многим нелепостям верует». Поразили его обычаи во время лунного затмения стучать в доски и литавры, чтобы прогнать тень, закрывшую ночное светило; молиться во время пожара, вместо того чтобы тушить его.

При всей кристальной честности и объективности оценок Палласа все же есть в чем упрекнуть, хотя наверняка его заблуждения были искренними. Ряд русских ученых справедливо ставят путешественнику в вину концепцию, утверждавшую, что «русские не могут сами создавать чего-либо нового в области техники». Жестокий приговор был развенчан самой историей технического развития человечества.

Впрочем, некоторые основания для такого вывода у ученого, несомненно, были. Уже в самом начале путешествия только что покинувший Европу Паллас был поражен местной бесхозяйственностью. Будучи в Касимове, он записал: «Всякому иностранному человеку может показаться еще чуднее, что при таком изобилии камня мощены улицы бревнами и досками». Побывав на нескольких красильных, кожевенных и мыловаренных производствах, он отметил, что рабочие здесь делают свое дело «обыкновенным в России трудным образом», имея в виду нерациональную организацию производства. На реке Черемшан после посещения винных заводов ученый старался убедить хозяев ввести усовершенствования в аппараты, сделанные с явными ошибками. Однако те не хотели слушать советов. «Такое уже обыкновение», – отвечали они дотошному немцу, явно не доверяя его знаниям и опыту. В результате Паллас пришел к выводу: «А закоренелые такие худые обыкновения и высочайшими указами истребить трудно».

Европейцу Палласу казалось странным и отсутствие заботы о работниках предприятий. Побывав, например, на серных разработках между Сызранью и Самарой, он отмечал: «…удивительно, что при многолетней работе на сей горе не старались сделать лучшей дороги для всхода, которую легко бы можно было сделать кривизнами, и притом еще такую, по которой возили бы серный камень на лошадях. Но всегда оный носили работники на своих плечах из малой платы по крутой и каменистой тропинке, по которой и без ноши идущий человек находится в опасности, чтобы не сделаться уродом». Судя по всему, ученого возмущало и крепостное право в Российской империи, незнакомое западным европейцам той поры. С болью в сердце он писал, что сибирские крестьяне «благодарностью исполненным сердцем благословлять бы стали того, который бы их избавил от рабства».

Следует заметить, что Паллас вообще отличался человеколюбием. Несмотря на требовательность к подчиненным в том, что касалось работы, он очень заботился об их здоровье. Если кто-то заболевал, обоз начинал двигаться медленно, хотя Палласу, все время стремившемуся вперед, чтобы увидеть и изучить как можно больше, это наверняка давалось нелегко. А однажды он даже прервал маршрут в самом начале пути, для того чтобы «подать помощь и отвезти в удобное место» случайно раненого служителя. Свои же болезни ученый предпочитал переносить в дороге.

Отдыхать Паллас не любил, да и не умел. Когда иркутский губернатор, обрадованный приездом ученого, стал задавать балы в его честь и старался задержать как можно дольше в городе, он сетовал на время, проведенное «в суетах». Вынужденные задержки в дороге Паллас использовал только для работы. Вот одно из типичных свидетельств тому: «…ради нужных починок и расположений пробыл я в Омске до 22 мая и выиграл тем то, что нашел на пути моем вдоль по Иртышу растения в совершеннейшем состоянии».

Описывая свои странствия, Паллас намеренно опускал все, что касалось дорожных приключений, то есть то, о чем, как правило, с увлечением писали другие путешественники. А путешествие ученого, судя по отдельным фактам, было совсем не легким, и жизнь его не раз подвергалась опасности. Как-то Палласу пришлось ночевать в горящей степи. В другой раз, не желая задерживаться в пути, он переправился через реку во время ледохода, перепрыгивая с льдины на льдину. А однажды едва выбрался из болота, где лошади проваливались в трясину по самую голову. Поэтому неудивительно, что из экспедиции тридцатишестилетний Паллас вернулся совершенно седым, с серьезными расстройствами здоровья.

Длившееся 6 лет путешествие Палласа закончилось 30 июля 1774 г. Двадцать лет после этого ученый прожил в Петербурге, обрабатывал колоссальные материалы, привезенные из экспедиции, и написал большое количество научных работ по ботанике, зоологии, геологии, этнографии, энтомологии, истории.

Екатерина II очень ценила Палласа. По ее повелению он читал естественные науки внукам императрицы, в том числе будущему императору Александру I, регулярно получал награды, а к пятидесяти годам стал статским советником. Паллас был членом Топографической комиссии, историографом Адмиралтейской коллегии, членом Вольного экономического общества.

С каждым годом возрастал научный авторитет ученого. Он принимал деятельное участие в работе Академии наук, разработал проекты ряда экспедиций в Сибирь и на Камчатку, к сожалению, так и не состоявшихся. Из-за войны с Турцией остался нереализованным и план кругосветной экспедиции русской эскадры под командованием Г. И. Муловского, погибшего в сражении при Эланде. Зато научные труды Палласа получили широкое признание. Настоящий фурор в ученых кругах России и за границей произвел его доклад в публичном собрании Академии «Наблюдения над образованием гор и изменениями, происходящими на земном шаре и, в частности, в отношении Российской империи», в котором была изложена теория образования гор и развития Земли.

Однако жизнь в Петербурге не удовлетворяла ученого. Он стремился к природе и не любил городов, считая их источником зла. По его мнению, там «пороки соприкасаются друг с другом, портя нравы, подобно тому как испорченные испарения заражают воздух». В 1792 г. Паллас обратился к императрице за разрешением поселиться где-нибудь на юге России под предлогом ухудшения состояния здоровья и необходимостью закончить работу над описанием животных европейской части России и Сибири. Чтобы выбрать место, ученый вместе с женой, четырнадцатилетней дочерью и рисовальщиком Х. Гейслером за собственный счет отправился в путешествие. Академия поручила ему составить его описание, на что Паллас с удовольствием согласился.

«Семейная» экспедиция побывала в Твери, Москве, Владимирской губернии, в Арзамасе, Пензе, Саратове, спустилась по Волге до Астрахани, побывала в Калмыцких степях, на азовском побережье и в Крыму. Природа полуострова очаровала Палласа, и он решил поселиться именно здесь. Императрица пожаловала ученому земли возле р. Айтодора, с садами и мельницей, 10 десятин виноградников в Судакской долине, а также 10 тысяч рублей «на обзаведение» и право получать академическое жалованье при условии, если он будет продолжать научные труды.

Осенью 1795 г. Паллас с семьей поселился в Крыму и занялся его изучением. Помимо научных занятий, ученый успешно действовал и на общественной ниве, принимая активное участие в организации казенных училищ садоводства и виноградарства, работал над улучшением сортов сельскохозяйственных культур.

Однако последние годы жизни Палласа протекали отнюдь не идиллически. Надежды на благоприятный климат не оправдались. Его продолжала мучить приобретенная в путешествиях лихорадка. Соседи-татары замучили ученого земельными тяжбами. Паллас тосковал по старшему брату и, конечно, по Германии. После смерти жены, будучи 69-летним стариком, он вернулся на родину, где был встречен с восхищением. Ученый мечтал продолжить научные занятия, посетить музеи Италии и Франции. Но состояние его здоровья быстро ухудшалось. Через год после переезда, 8 сентября 1811 г. Паллас умер в Берлине, городе своего детства.

Научное наследие Палласа огромно. Ему принадлежит свыше 170 только напечатанных трудов на немецком языке. Важнейшими среди работ, посвященных географической науке, являются: «Путешествия по разным провинциям Российской империи» (на русском языке печатались в 1768–1770, 1772–1773 гг. по одной части в год; есть издания на французском и итальянском языках); «Топографическое описание Таврической области» (1795), самостоятельно переведенное ученым на русский и французский языки; «Записки путешествия в южные губернии Российской империи с 1793 по 1794 г.».

 

Джордж Ванкувер

(1757 г. – 1798 г.)

Английский мореплаватель, участник второй и третьей экспедиций Дж. Кука. Руководил кругосветной экспедицией. Исследовал тихоокеанское побережье Северной Америки. Его имя носят острова в Тихом океане у Северной Америки, порт в Канаде и порт в США, штат Вашингтон.

Английский мореплаватель Джордж Ванкувер, чье имя запечатлено в нескольких местах на карте Северной Америки, родился 22 июня 1757 г. в Кингс-Линне близ Норфолка. Он был пятым ребенком в семье Джона Гаспара Ванкувера, заместителя сборщика налогов.

Как и почему сын небогатого чиновника оказался во флоте, сейчас сказать трудно. Вероятнее всего, мальчик следовал примеру многих соотечественников, видевших в морской службе надежный способ заработать на жизнь. Но в отличие от большинства Ванкувер смог стать одним из лучших представителей флота Британии, слывшего в то время самым профессиональным в мире.

Первые уроки мореплавания Джордж получил у лучшего мореплавателя того времени Джеймса Кука. Именно на его корабле «Резолюшн» отправился пятнадцатилетний Ванкувер в качестве «обученного матроса» в свое первое плавание, длившееся три года. Возможно, капитан сам отобрал его в команду, так как в те времена командиры кораблей принимали непосредственное участие в формировании экипажей. Экспедиция дошла до Южного полярного круга, побывала на многих тихоокеанских островах, обогнула Огненную Землю и посетила Азорские острова. Только в июле 1775 г. Ванкувер вернулся домой. Юноше едва исполнилось 18 лет, но за плечами у него уже был опыт плаваний в неизведанных водах. А капитан корабля Кук навсегда стал для него образцом человека и моряка. Та точность и добросовестность, которые позже отличали Ванкувера в проведении съемки берегов и составлении карт, таких необходимых для безопасности моряков, несомненно, были воспитаны школой Кука.

Уже через год Ванкувер, став гардемарином, на корабле «Дискавери» отправился в следующую экспедицию, которой тоже командовал Кук. Как известно, для капитана она закончилась трагически. В момент его гибели молодой офицер храбро защищал шлюпки, с которых матросы высадились на берег. На следующий день он вместе с лейтенантом Д. Кингом был послан к туземцам, чтобы забрать у них тело Кука, но собрать удалось только отдельные его части. Несомненно, Джордж тяжело пережил ужасные обстоятельства гибели своего кумира.

Осенью 1779 г. осиротевшая экспедиция вернулась в Лондон. Уже через две недели Ванкувер, приобретший большой опыт навигации в различных водах – в этом плавании экспедиция побывала в различных широтах, включая берега Южной Африки, Северной Америки, Камчатки, Гавайских островов, – успешно сдал экзамены и получил звание лейтенанта.

Безусловно, молодого офицера привлекали научные экспедиции. Но в это время в американских колониях вспыхнула война за независимость, одновременно Великобритания утратила господствующее положение на море. Против нее выступали объединенные силы Испании, Франции и Нидерландов. Ванкуверу пришлось принять участие в военных действиях. С 1781 по 1783 г. он плавал сначала на судне «Мартин», потом на корабле «Рейм», а после возвращения в Англию и демобилизации 16 месяцев находился на берегу, как и многие из его соратников, получая половинное жалованье. Наконец вынужденное бездействие закончилось: молодого офицера зачислили на судно «Европа», которое было направлено на Ямайку для борьбы с контрабандистами.

Однако не только этим занималась команда корабля. Время от времени офицерам поручали сделать съемку побережий. В этом Ванкуверу не было равных. И сейчас в библиотеке Адмиралтейства в Лондоне хранятся сделанные им карты, поражающие своей точностью.

Вскоре способности молодого офицера были замечены. В 1787 г. он стал помощником капитана на судне «Европа», а 15 декабря 1790 г. получил чин капитана и был назначен руководителем экспедиции к берегам Северной Америки, обессмертившей его имя.

Причиной, побудившей Адмиралтейство направить в этот район экспедицию, стал международный конфликт. Великобритания и Испания не поделили между собой берег в районе залива Нутка-Саунд. Дошло даже до захвата британских торговых судов и фактории. Дело чуть было не кончилось войной, но в конце концов Великобритания добилась от Испании возвращения кораблей, возмещения убытков и права торговать в любом районе Тихого океана. Стремясь закрепить свои права, английское правительство поручило экспедиции исследовать северо-западные берега Северной Америки между 30 и 60° с. ш. Кроме того, англичан по-прежнему интересовал вопрос о северо-западном проходе, по слухам, расположенном в районе пролива Хуан-де-Фука. Это и предстояло выяснить экспедиции Ванкувера.

Известно, что для подготовки и в ходе путешествия капитан широко пользовался сведениями, полученными от русских промышленников и мореходов, освоивших так называемую Русскую Америку – территорию от Берингова пролива вплоть до 55° с. ш. В его распоряжении были и секретные русские карты, добытые тайными агентами Адмиралтейства при дворе Екатерины II.

1 апреля 1791 г. корабли «Дискавери» и «Чатем» с экипажем около 150 человек вышли в море из Фалмута. Оба судна были вооружены, имели запас продовольствия на длительное время, товары для торговли. Используя опыт Кука, у которого во время плаваний потери людей от цинги по тому времени были минимальны, Ванкувер взял с собой запас вина и спирта. Считалось, что они служат хорошей профилактикой этого бича моряков.

Как и Кук, Ванкувер имел на борту группу ученых, среди которых был А. Мензис, ставший со временем выдающимся естествоиспытателем. Однако с ним у капитана отношения не складывались. Еще худшие отношения установились между Ванкувером и Д. Бэнксом, отвечавшим за научную часть экспедиции. В свое время непомерными и часто вредными для экспедиции требованиями он допекал Кука. Теперь с амбициями Бэнкса пришлось столкнуться и капитану «Дискавери».

Еще больше огорчений Ванкуверу доставляла команда. Матросы отличались недисциплинированностью, воровали спиртное, а однажды во время стоянки в порту Санта-Крус на о. Тенерифе спровоцировали драку, в которой Ванкувер был ранен. Сброшенный в воду, он смог продержаться на плаву до прибытия шлюпок с «Дискавери». Во всех этих случаях усмиряли особо «отличившихся» матросов главным средством «воспитания», широко применявшимся в то время во флоте, – поркой.

Строгость капитана, однако, в полной мере искупалась его заботой о здоровье экипажей. На борту всегда были свежие фрукты и овощи. На стоянках запасы обязательно пополнялись. Ванкувер требовал, чтобы постельное и нательное белье матросы обязательно просушивали – так он стремился избежать цинги. Однако принятые меры не помешали распространению дизентерии, которой болели не только матросы, но и он сам, и офицеры, и даже корабельный врач. Болезнь сильно задержала экспедицию в Кейптауне.

Адмиралтейство дало Ванкуверу право самому выбирать маршрут до Америки. Обойдя мыс Доброй Надежды, он решил исследовать условия плавания возле Новой Голландии (Австралия) и установить, является ли Земля Ван-Димена (Тасмания) островом или частью материка. На берегу бухты Кинг-Джордж-Саунд, названной так в честь короля Георга III, англичане подняли британский флаг, сделав заявку на официальное присоединение этой территории к Великобритании. Исследовав южное побережье материка на протяжении 350 миль, экспедиция Ванкувера составила точную его карту и отправилась на Таити и к Гавайским островам. По дороге был открыт о. Рапа.

На Таити прибыли в конце декабря 1791 г. Спустя несколько дней Ванкувер записал в дневнике: «Солнечное утро возвестило о наступлении Нового года… Каждый получил столько свежей свинины и пудинга с изюмом, сколько мог съесть, и несмотря на все роскошество Таити, которое могло заставить нас забыть наших друзей в старой Англии, все дважды выпили грог за здоровье своих возлюбленных и друзей на родине. В экипаже «Дискавери» был лишь один женатый человек – пушкарь».

Памятуя трагический опыт последней экспедиции Кука, Ванкувер с самого начала требовал от команды дружелюбия по отношению к туземцам и во избежание недоразумений запретил торговлю с ними и ограничил посещения острова до минимума. В то же время, в полном соответствии с понятиями того времени, капитан приказал наказать двух туземцев за кражу двух шляп. Им обрили головы и выпороли. Матросам был отдан приказ при повторении краж стрелять. Ни капитан, ни его подчиненные просто не догадывались, что не знакомые с понятием собственности туземцы не понимают, что совершают преступление.

Когда экспедиция добралась до Гавайских островов, Ванкувер, не забывший трагической гибели Кука, вел себя очень осторожно и часто перестраховывался, подозревая островитян в недобрых намерениях. Но со временем подозрения уступили место полному доверию. Однако оружие, которое вожди требовали в уплату за продовольствие, капитан не отдал, ссылаясь на то, что это «табу», установленное английским королем. В результате экспедиция ушла в дальнейшее плавание с недостаточным запасом продовольствия.

Это обстоятельство тревожило и капитана, и команду. Еще больше забеспокоились матросы, когда кто-то случайно застрелил альбатроса. Среди моряков это считалось очень плохим предзнаменованием. Однако переход закончился благополучно: 17 апреля 1792 г. показалась земля, а на следующий день экспедиция подошла к американскому берегу у 39° 27´ с. ш. Отсюда началось удивительное по точности и тщательности исследование побережья. За три года мореплаватели описали его до 60° с. ш., от Южной Калифорнии до Аляски. Экспедиции удалось уточнить плохо изученные очертания материка в этой области, островного архипелага возле берегов Северной Америки (в свое время Кук считал эти острова частью материка). Кроме того, Ванкувер доказал, что в этом промежутке северо-западного прохода не существует.

В течение этих трех лет Ванкувер время от времени посещал Гавайи, стремясь присоединить острова к британской короне, и добился от короля Камеамеа согласия на это. Очень хотел он обратить гавайцев в христианство. Однако Камеамеа якобы поставил условие. Он предложил пойти на самую высокую вершину и с молитвой о спасении вдвоем броситься вниз, чтобы проверить, чей бог сильнее. Если он, Камеамеа, погибнет, а Ванкувер спасется, то гавайцы станут христианами. О том, что ответил Ванкувер королю, история умалчивает.

20 октября 1795 г. экспедиция вернулась в устье Темзы. За четыре с половиной года мореплаватели прошли 65 тысяч миль. Еще 10 тыс. миль побережья было исследовано на шлюпках. В пути погибло всего 6 человек, что для плаваний того времени считалось чрезвычайно небольшим количеством. При этом только один моряк умер от болезни. Другой отравился. Трое стали жертвами обычных в таких ситуациях несчастных случаев. Еще один матрос погиб при невыясненных обстоятельствах, возможно, покончил с собой.

Заботу о здоровье команды капитан, очевидно, не распространял на самого себя. Его здоровье было сильно подорвано тяготами путешествий, в которых Ванкувер почти непрерывно находился с юного возраста. Сыграло свою роль и отношение к нему со стороны власть имущих после возвращения на родину. Сразу по прибытии в Англию Ванкувер был переведен на половинное жалованье и долго обивал пороги с просьбами выплатить жалованье за время путешествия. В конце концов оно было выплачено из смехотворного расчета 6 шиллингов 6 пенсов в день, что, конечно, не возмещало ни физических, ни моральных издержек.

В довершение всего Ванкувера начал преследовать некий Т. Питт, бывший гардемарин «Дискавери», которого капитан уволил на Гавайях за серьезные нарушения дисциплины. Примечательно, что вся последующая жизнь этого ничтожного человека была связана со скандалами, авантюрами и дуэлями. Дошло даже до суда за убийство. Ко времени возвращения экспедиции Питт унаследовал после смерти отца титул барона Кэмелфорда и начал преследовать бывшего командира, распространяя слухи о его жестокости. Затем он вызвал Ванкувера на дуэль, потом напал на него с тростью. Утихомиривать барона никто не собирался, так как молодой человек был родственником министра иностранных дел лорда Гренвиля.

Силы капитана уходили с каждым днем. 12 мая 1798 г. он умер в полюбившейся ему маленькой деревне Питерсхем на Темзе и был похоронен в ограде церкви Св. Петра. На скромной могиле значилось: «Капитан Джордж Ванкувер, офицер королевского флота, 40 лет, из этого прихода. Похоронен 18 мая 1798 г.»

Смерть руководителя одной из самых значительных экспедиций XVIII в. прошла незамеченной. Однако уже через несколько лет внимание специалистов привлекла вышедшая из печати книга Ванкувера «Путешествия для открытия в северную часть Тихого океана» с приложением в виде атласа. Вскоре после публикации она была переведена на немецкий, французский и русский языки. Рецензенты считали, что «книга может быть поставлена в один ряд с такими работами, которые считаются морской классикой». Да она сразу и стала такой классикой, отразив перипетии и уникальные особенности путешествия замечательного мореплавателя Джорджа Ванкувера.

 

Мунго Парк

(1771 г. – 1806 г.)

Шотландский путешественник по Африке, одним из первых пытавшийся решить загадку р. Нигер.

Несмотря на то что путешествия в Африку начались еще в незапамятные времена, Черный континент долгое время был малоизвестен европейцам. Многие из его исследователей расстались с жизнью, пытаясь проникнуть в центральные области. И едва ли не самую страшную жатву собрал могучий Нигер, чье течение от устья до истока никак не могли проследить исследователи XVIII–XIX вв. Первым путешественником, который смог правильно ответить на несколько важных вопросов относительно загадки Нигера, был шотландский врач Мунго Парк.

Он родился 10 сентября 1771 г. в Фаулшилзе в Нижней Шотландии. Учился на медицинском факультете Эдинбургского университета и в качестве судового врача плавал на английских военных кораблях. Профессия помогла ему увидеть Суматру и Индию. Видимо, поэтому впечатлительный юноша увлекся путешествиями и решил отправиться в загадочную Африку. В 1794 г. Мунго Парк, прослышав о том, что Английское географическое общество содействия открытию внутренних областей Африки организует очередную экспедицию, предложил свои услуги. Его предложение было принято. Англичане были заинтересованы в исследовании судоходных путей, которые вели внутрь материка, для налаживания торговли и колонизации. Имелись в виду и научные цели. А Мунго Парк к тому времени благодаря своим работам на Суматре сумел приобрести репутацию серьезного ученого.

Цель путешествия состояла в выяснении устья и истоков Нигера, установлении направления течения великой реки. Кроме того, путешественнику следовало найти легендарный город Тимбукту – центр африканской торговли в этом регионе.

На организацию экспедиции общество выделило всего 200 фунтов стерлингов, проявив удивительную скупость. Скорее всего, это объяснялось тем, что предыдущие экспедиции пропали без вести, а бросать деньги впустую не хотелось. Путешественнику дали двух ослов и лошадь. Научное снаряжение состояло из карманного секстанта, компаса и термометра. В качестве переводчика с ним отправился негр, побывавший в рабстве в Америке, а теперь возвращавшийся на родину, а также африканский мальчик-слуга Демба. В последнюю минуту к экспедиции присоединился кузнец Юмбо, добиравшийся до родной деревни.

Первое путешествие Мунго Парка началось 22 мая 1795 г. из Портсмута. Добравшись до берегов африканского материка, он в портовом городке Йиллифрей пересел на маленькое судно и поплыл вверх по течению р. Гамбия. Однако непривычный к тропическому климату шотландец вскоре подхватил лихорадку. Пришлось два месяца провести в Пизании у торговца невольниками, слоновой костью и золотым песком. Когда жестокие приступы малярии, заставлявшие его впадать в забытье от жара, слабели, путешественник учил язык мандингов – так тогда называли негритянские племена, обитавшие в этой местности.

Еще не оправившись от болезни, Мунго Парк в начале декабря отправился верхом дальше, вверх по течению Гамбии. По дороге путешественник наблюдал за жизнью мандингов, оказавшихся, вопреки европейскому представлению о неграх, красивыми, приятными людьми, которых отличало бескорыстие, радушие и довольно высокий уровень социальных взаимоотношений. Парк с удовольствием отмечал в дневнике их уважительное отношение к старшим, правдивость и благородство. По его словам, детей с самого раннего возраста здесь учили говорить только правду, а женщины пользовались большими правами, чем его соотечественницы.

Благодаря нравам мандингов эта часть пути Мунго Парка была спокойной и приятной. В Медине король Джатта после радушного приема дал путешественнику продовольствие и свободный пропуск через свои земли. В королевстве Бонду – маленьком государстве в междуречье Гамбии и Сенегала – Парка показали королевским женам. Женщины не могли поверить, что длинный нос путешественника – настоящий. Подергав за него, они все равно решили, что нос специально вытягивали, но не могли понять, почему европейцам нравится такое уродство. Зато цвет кожи вопросов не вызвал. Конечно же европейцы купались в молоке, чтобы отбелить кожу.

Однако чем дальше вглубь пробирался небольшой отряд, тем тревожнее становилось его положение. В королевстве Каяга, в горах возле р. Сенегал, на путешественников напали разбойники и забрали у главы экспедиции все деньги и много вещей. А король Каарты Даизи Курраби отказался пропустить его через свои земли. Правда, намерения его были самыми благими. Бамбаррский король незадолго до того прислал ему знак войны – железные сандалии, и Даизи Курраби боялся, что его гость погибнет. Но из-за приближавшегося сезона дождей Парк не мог задерживаться. Он решил идти в обход Бамбарры через земли мавров.

Этот путь был не менее опасным. Фанатичные мусульмане, слышавшие о европейцах от своих соседей арабов, не хотели пускать их в свою страну по религиозным и политическим соображениям. Спутники Парка отговаривали его от этого решения, но ему во что бы то ни стало нужно было двигаться дальше.

В первом же мусульманском городе Дине он подвергся оскорблениям. Мавры «свистали, ухали, плевали в лицо… сказав, что я христианин и что по сему одному предлогу все мои вещи принадлежат ученикам пророка». В результате путешественник опять был ограблен.

После этого случая негр-переводчик отказался идти дальше, и Парк решил двигаться в глубь мусульманских земель только с маленьким Дембой. Однако вскоре их схватили, чтобы доставить к королю Али. Его любимая жена Фатима пожелала увидеть европейца, представлявшего для нее диковинку. Шесть дней под стражей ехали шотландец и Демба через Сахару, где температура воздуха поднималась до 56°, а на почве – до 70 °C. Однако и в королевской резиденции прийти в себя не удалось. Путешественника сразу же окружила толпа. Его дергали за одежду, пытались оторвать пуговицы, угрожали, сбивали шляпу с головы. Не лучший прием ожидал Парка и в королевском шатре. Здесь женщины расстегивали камзол, чтобы посмотреть на цвет кожи пленника, пересчитывали пальцы на руках, не веря, что европеец – такой же человек, как и они. Даже ночью не было покоя от любопытных. Спать пришлось на циновке, брошенной на песке возле шатров. Но еще хуже было то, что, как узнал Парк, король и его приближенные решали, как поступить с ним: убить, отсечь руку или выколоть глаза, потому что они «похожи на кошачьи». И только то, что Фатима еще не прибыла в королевскую резиденцию, остановило расправу.

Наконец появилась королева. Это была невероятно толстая женщина (ходить она могла только с помощью двух прислужниц), но именно это в глазах мавров делало ее несравненной красавицей. А король просто души в ней не чаял. Поэтому когда она неожиданно вступилась за чужестранца, его немедленно оставили в покое. Однако Парку пришлось расстаться с Дембой, которого превратили в невольника.

Как-то ночью путешественнику удалось сбежать. Он остался совершенно один во враждебной стране, без одежды, продовольствия и питья. Только заморенная лошадь спасла его от гибели в безводной пустыне. Однажды на краю пустыни, уже завидев вдали спасительные горы, они рядом упали на песок и долго набирались сил для последнего перехода. К счастью, ночью разразилась гроза. Парк выжимал пропитанную водой одежду, пил сам и поил коня. А утром нашли болотце, где напились вволю.

Вдоволь поскитавшись по владениям короля Али, Парк добрался до Каартского королевства. Здесь туземцы сочли его «самым несчастным человеком на свете», досыта накормили и напоили. Беды путешественника кончились. В каждой деревне ему обязательно приносили не только хлеб, но и молоко. Наконец 20 июля 1796 г. неподалеку от г. Сегу путешественник увидел цель своего путешествия – величественный Нигер, который нес свои воды на восток. Это было сенсацией. До сих пор европейцы были убеждены, что течение реки имеет западное направление.

Главная цель была выполнена. Но Парку этого было мало. Он решил двигаться вниз по течению. Бамбаррский король не принял его, но, пожалев, дал ему 5 тысяч курисов – просверленных раковин каури, которые использовались в этих краях вместо денег. Кроме того, путешественника должен был сопровождать королевский посланник-проводник.

Однако Парку опять не повезло. Вернулась лихорадка, и он понял, что если хочет остаться в живых и донести свое открытие до Европы, то нужно возвращаться. Разузнав все, что было возможно, о нижнем течении Нигера, 30 июля 1796 г. ученый двинулся в обратный путь. Он тоже был не легок. В который раз больной Парк подвергся ограблению и остался без лошади и компаса в 500 милях от ближайшего европейского поселения. С трудом перебираясь от селения к селению, путешественник пешком дотащился до Камалии, а оттуда с невольничьим караваном добрался до знакомого берега Гамбии.

22 декабря 1797 г. Мунго Парк прибыл в Лондон. Путешествие заняло 2 года и 7 месяцев. Помимо открытия течения Нигера в средней его части, он сумел проникнуть в такие области Африки, откуда живым не возвращался еще ни один европеец.

Вернувшись из путешествия, Парк продолжил занятия врачебной практикой и написал книгу о своих африканских приключениях. Завершив работу, в 1805 г. он снова появился в Африканском обществе и предложил проект еще одного путешествия к Нигеру. На этот раз англичане решили отправить в Африку военную экспедицию, надеясь проникнуть в районы Среднего Судана для расширения торговли с внутренними областями Африки. Однако то, что удалось сделать одинокому путнику, не удалось военному отряду.

Экспедиция началась уже в январе 1805 г. Парку выделили 5 тысяч фунтов стерлингов. В состав отряда входило больше сорока европейцев, в том числе врач, художник, 4 плотника и 35 солдат. Движение по Африке начали в мае, в сезон дождей – самое неудачное время для путешествия. По пути к Нигеру местное население встречало военный отряд враждебно. Солдатам приходилось применять силу. Кроме того, почти всех нещадно трепала лихорадка. Когда добрались до Нигера, в распоряжении Парка оставались всего 6 солдат и плотник. Остальные погибли от стрел туземцев и болезней.

Путь по реке начали на пирогах, но у г. Бамако руководитель экспедиции велел из двух лодок построить судно, более приспособленное для длительного путешествия. В ноябре экспедиция двинулась вниз по течению, и больше ни одного ее члена в Европе не видели. Некоторые подробности и выводы второй экспедиции, в частности то, что Нигер делает поворот на юг, стали известны благодаря тому, что Парк успел отправить свой дневник с зарисовками на побережье с негром Исааком.

Позже удалось установить, что шхуна добралась до порогов у города Бусса. По пути Парк без всяких на то оснований приказывал открывать стрельбу по африканцам. Даже через десятки лет европейские путешественники еще встречали туземцев, с ужасом вспоминавших о шотландце. Такой образ действий привел к частым столкновениям с местными жителями. В конце 1806 г. перед порогами отряд одного из вождей обстрелял шхуну. Парк и солдат Мартин спрыгнули в воду и утонули. Двое солдат были сразу убиты, а один попал в плен. Из портупеи Мунго Парка местный царек сделал подпругу для своего коня.

Так бесславно и трагически погиб один из самых результативных путешественников по Африке, который «сделал больше практических открытий, чем кто-либо другой за полтора века до него» (Дж. Бейкер).