Я перечитал написанное и вижу, что книга получилась довольно сумбурная, неровная, разностильная. Во-первых, это, видимо, потому, что, как говорится, стиль — это человек. Во-вторых, потому, что, как я уже упоминал, я не собирался писать автобиографию, излагать ход моей жизни как таковой. Я хотел — на фоне событий, связанных с моей личной судьбой, — какими-то штрихами нарисовать картину жизни в тех эпохах, в которых мне довелось жить: сталинской, постсталинской и постсоветской. Картину, разумеется, далекую от полноты, лишь отрывочно и выборочно отображающую характерные черты каждой из этих эпох. Я не претендую на обобщения, на исторический и социологический анализ.

Кто-то наверняка сочтет, что в этой книге слишком много отступлений в разные стороны, чересчур пространных рассуждений. Так и есть, но дело в том, что по мере того как я писал, в голову приходили, в связи с теми или иными событиями, разные размышления, хотелось найти этим событиям какие-то объяснения, поделиться мыслями по поводу узловых моментов нашей недавней истории.

Мое отношение к Советской власти совершенно ясно с первых же страниц. Я убежден, что Октябрьская революция была одной из самых страшных катастроф, пережитых человечеством в двадцатом веке, сравнимой с приходом к власти нацистов в Германии. Почти все беды нашего народа, большие и малые, свидетелем которых я был или о которых слышал, узнал от очевидцев либо из недавних публикаций, явились следствием, прямым или косвенным, захвата власти большевиками в 1917 году. Вместе с тем я отдаю себе отчет в том, что большевизм не свалился с неба и не был импортирован в Россию, а вырос на почве, подготовленной для него всем предшествующим развитием российского общества. Можно ли было этого избежать — об этом остается только гадать.

Я также не собираюсь отрицать, что вижу будущее нашей страны не в конфронтации с Западом, опирающейся на чуждые мне лжепатриотические, мессианские, великодержавные представления о роли России в мире, о ее уникальной исторической миссии. Я никогда не соглашусь с теми, кто проповедует, что русские — совершенно особый народ, для которого закономерности мирового развития, проверенный веками опыт других народов — не указ. Без зарплаты сидеть будем, с голоду помирать, резать и стрелять друг друга каждый день — зато не погрязнем в мещанском болоте, отвергнем не подходящие нашему духу ценности западной демократии, будем гордиться нашей несравненной духовностью, соборностью, коллективизмом, отправимся искать очередную мировую идею. Убежден, что это — путь в никуда. В этом смысле я могу считаться западником, хотя никакой антипатии к Востоку во мне нет и я даже по своему образованию — востоковед.

Я верю в будущее России. Для ее возрождения после тяжелой болезни необходимо пересмотреть и преодолеть многое, очень многое, безбоязненно признать наши слабости и пороки. Если моя книга хоть в какой-то степени сможет побудить читателя поразмышлять на тему о судьбе России и о болевых точках ее общественного организма, я буду считать, что написал ее не напрасно.