Князь сел на коня и долго смотрел в темную прогалину меж деревьями, на свет-зарю, что только проглянула в мутном предутреннем небе. Казалась она ему печальной и кровавой сегодня. «Видно, не к добру», – подумал Черный. Много крови прольется на поле брани, под стенами Чернигова. Не ведомо, чьей больше: тех, что спят в хозарском лагере, усыпленные багряно-красной богиней, или тех, что смотрят сейчас на зловещее ее знамение.

Однако не пристало князю пугаться знамения. Да и недосуг. Заря – условный знак для всех отрядов, рассыпавшихся вдоль опушки леса, всех воинов земли Северянской и здесь, и в ополчении, которое должно подоспеть из городищ и градов окрестных. По этому знаку все заняли свои места, ждут его приказов. И отдавать их нужно тотчас, не медля. Князь тронул повод и направил коня на ратное поле, пристально вглядываясь в лица воинов.

Внезапность нападения казалась очевидной. Кони шли тихо: не то что ржания

– даже легкого пофыркивания не слыхать. А дружинники – воины опытные. Как барсы, легко и бесшумно следуют за своим князем, молчаливые, настороженные, готовые по первому знаку ринуться в бой, посечь врагов своих мечами.

Наступали с двух сторон: с западной и северной. Восточную оставили для ополчения, которое должно добивать отступающих, а в случае нужды идти на помощь дружинникам. Как предводитель войска, князь готовился первым пригвоздить мечом к земле спящего хозарина. Однако же все вышло по-иному: оказалось, не спят хозары! Ждут северян! Хоть не в строю, не подготовлены, как должно к бою, но не спят! Что это? Провидение ли подняло лагерь резкими звуками горнов перед самым нападением северян? А может быть, измена? Кто то успел предупредить врагов?

Как быть теперь? Внезапность, на которую рассчитывал князь, утрачена, силы стали далеко не равными… Отходить? Но это бегство и позор… И не успеть уже. Хозары нагонят и раздавят его, как мокрицу, как червяка…

Дружина остановилась, ждет решения князя. Воины сбиты с толку и озадачены. Ведь все надеялись на тайну, на неожиданность удара по врагу… Но вдруг над полем взлетел чей-то радостный возглас:

– Они удирают! Глядите! Бегут во всю прыть! С севера идут на них наши ополченцы!

Это кричал Топчак, известный среди дружинников как зоркий и храбрый лазутчик. И все поверили. Видел он или не видел, как дрогнули и побежали хозары, как двинулась на них черниговская рать ополчения, но клич его взбодрил дружину, поднял уверенность в победе. Северяне пришпорили коней и с гиком понеслись на вражеский лагерь.

Не выдержали хозары стремительного натиска, пришли в смятение. Однако ненадолго, и то лишь передние ряды. Там, дальше, где стоял каган, а с ним построенные воины, растерянности не видно было.

Князь понимал: исход сражения может решить теперь только мужество и храбрость воинов, их стойкость и ненависть к врагу. Но никому теперь не мог сказать об этом Черный. Уже началась жестокая сеча. Кони северян топтали бежавших хозар, а воины разили копьями. Подняв тяжелый меч, князь ринулся с дружинниками в гущу битвы…

* * *

Давно растаяла в туманах ночь. Над лесом высоко поднялось солнце. А под Черниговом, на ратном поле, сшибались, рубились в смертельной битве воины, шла кровавая сеча. Хозары черным валом обрушивались на передние ряды, засыпали северян стрелами, и, хотя костьми ложились под копытами коней, полчищам их, казалось, нет конца. Прижатые с рассвета к Стрижню, пни теперь как будто раздались в стороны, выталкивая вперед все новые и новые отряды воинов. Тогда князь послал к сновскому посаднику гонца и приказал оставить засаду на Нежатиной ниве и ударить собранным под его началом ополчением в тыл хозарам. Силы эти были не так уж велики, однако они вынудили хозар развернуться и ослабить натиск на возглавляемое князем войско. Это еще более подбодрило северян, подняло достойный предков боевой дух.

Гудит земля под копытами, звенят мечи о шлемы и щиты каленые, а поднятая битвой пыль облаками носится над полем, застилая и небо, и солнце, и весь белый свет. В страшной свалке только крики победителей, вопли раненых, стон умирающих, жалобное ржание покалеченных лошадей доносятся к воинам, замершим на стенах черниговских, и говорят о том, что пир кровавый еще длится, что северянские воины угощают сватов незваных мечом и кровью.

Но вот на берегу Стрижня не выстояло ополчение, одни сложили головы в бою, другие бросились в бурные воды реки. Хозары приободрились, собрали воедино своих воинов и двинули их на князя. По всему видно, хотят они прижать его с дружиной к лесу и тем лишить возможности командовать, а значит, и решать исход сражения. Но Черный разгадал замысел хозаров.

– Братья! – прогремел его голос, заглушая бряцанье, звон и лязг мечей, крики наседающих хозар. – Вспомните завет дедов наших, славных мужей земли Северянской: «Лучше смерть, чем полон!» Под нами – наша земля, за нами должна остаться победа!.. Вперед, витязи! За честь, за славу северян, за волю земли Северянской!

Слова его пали в сердца людей, как зерно в разрыхленную пашню.

Взъярились воины, ощетинились мечами, укрепили свой разум силой, а сердца – отвагой и словно туры кинулись на извечных врагов своих, ненавистных хозар.

Казалось, солнце остановилось, заглядевшись на могучую, не виданную здесь доселе сечу. Но в тучах пыли, в грудах сцепившихся в жестокой схватке тел, доспехов, коней не разобрать было, кто кого одолевает.

Поздним утром из острога пробился к войску северянскому гонец и, осадив в стороне, около раненых, взмыленного коня, крикнул тревожным, по-юношески ломким голосом:

– Где князь? В детинце несчастье!..

– Молчи! – зло обернулся к нему пожилой воин. – Здесь тоже не мед, хозар тьма, а князь ранен.

– О боги! – испугался отрок. – Что ж теперь будет?

– А будет то, что будет! – еще злее крикнул воин. – Чем хныкать здесь, пошел бы да пособил нашим. Мы ждем подкрепления, вот-вот подойдет к нам новое ополчение из Путивля, Сиверска, Снятина и Стародуба. Да и мечи у северян еще остры. Еще будет сеча, отрок! Жестокая сеча!..

Но тот, понурясь, тихо ответил:

– Что с того! Княжны-то уже нет. Все, кто услышал эти страшные слова, мгновенно обернулись, испуганно уставились на отрока.

– Как так – нет?

– Да говорю же, несчастье там: княжну хотели выкрасть, а она выбросилась из окна и насмерть разбилась о камни. Люди наперебой закричали:

– А кто не уберег княжну?

– Выкрасть хотели? Кто? Как?

– Да не пробрались ли в острог хозары?

– Незачем было туда им пробираться, – печально ответил отрок. – В самом остроге было кому служить кагану: Амбала нашли убитым в тереме.

– Амбала? – в один голос воскликнули раненые. – Он погиб, защищая княжну?

– Как же! – обозлился отрок. – Помните золотые стрелы, подаренные княжне сватами кагана? Обе пустила она в Амбала.

Пораженные ужасной вестью о гибели княжны, воины замолкли. Лежали или сидели поникшие, словно пришибленные тяжким горем. Но когда гонец хотел было двинуться дальше, они встрепенулись, загородили ему дорогу.

– Ты хочешь рассказать об этом князю?

– Да ведь нужно. Я для того и послан.

– Езжай назад в острог! – спокойно и решительно приказал тот, что первым заговорил с отроком. – Нельзя сейчас идти с таким известием к князю…

– Но почему нельзя? – упрямился юноша. – В детинце несчастье, княжна погибла! Княжны нет!

– Зато есть земля Северянская! – прикрикнул на него раненый. – А вести твои ей не сослужат службу. Княжне уже не поможешь, а смерть ее великой печалью и горем падет на сердце князя. Ослабнуть может он на ратном поле. Тут не слезы лить, а отомстить злым ворогам надо за смерть княжны! – Он грозно поглядел на отрока, потом обернулся и громко крикнул: – Эй, северяне! Слышали, что рассказал здесь отрок? Не время сейчас о ранах думать! Кто еще может держать оружие, садись на коней, скорей на поле брани! На злодейство коварных ворогов ответим крепкими ударами меча. Смерть за смерть, кровь за кровь!..

И снова северяне потеснили конников кагана, собрали воедино чуть было не разорванную вражеским клином рать. Нападали смело, рубились храбро, умирали, как достойные мужи: лицом к врагу и молча, не ропща на злую долю, не моля о пощаде.

Тяжело раненный князь Черный не мог уже держаться в седле, однако поле брани не оставил. Посаженный отроками на укрепленные меж двух коней носилки, он двигался вместе с ратью в первых ее рядах, подбадривая воинов и сильным голосом и тем, что здесь он, среди них.

Но все больше редела северянская рать, все больше павших и раненых оставалось на поле, силы таяли, уже явным становилось превосходство врага. Князь понял, что надо отступить, чтобы сохранить оставшееся войско от полного разгрома.

По приказу князя северяне выставили вперед самых крепких воинов дружины, чтобы они прикрывали отход, дав возможность отдохнуть обессилевшим, подобрать раненых.

Хозары поняли намерение Черного и нацелились отрезать его от острога, либо загнать с остатками воинов в лес. Да не успели: вдруг распахнулись Северные ворота Чернигова и оттуда ринулись на поле боя какие-то всадники. Мощный поток их, неудержимый и, казалось, бесконечный, стремительно приближался к самой гуще битвы.

Сеча прекратилась, и воины обеих сторон, оторопев, застыли, пораженные зрелищем неведомой рати, хлынувшей внезапно из острога. Все витязи вооружены с ног до головы, и чудилось, конца не будет им. Всадники быстро развернулись и грозной лавиной обрушились на хозар.

Дружинники, охранявшие Черного, расчищая себе путь, пробились вместе с князем на видное место. Черный все еще не мог понять, кто они? Ратные люди из острога или ополченцы? Но откуда взялось их такое множество? Откуда такое оружие? А лавина воинов все ближе и ближе. Поднятые конями тучи пыли застлали все вокруг, не давая разглядеть, кто эти люди.

Но вот Черный заметил двух витязей. Они вырвались вперед и бурей понеслись прямо на пятившихся уже хозар. Передний витязь на белом коне, в багряно-красном плаще; второй за ним на вороном, таком же буйногривом, неистово диком жеребце.

Князь пристально вглядывался, все больше проникаясь чувством, что кого-то напоминают ему эти витязи, где-то видел он этих коней…

Вот передний вздымает над головой меч и, обернувшись, громко кричит что-то своим дружинникам. Черный напрягает слух… И вдруг переполнили его сердце бескрайняя радость и торжество.

– Олег! – закричал он во всю мочь. – Князь киевский пришел нам на помощь!

– Слава-а! Слава-а-а! – восторженно прокатилось по полю.

Дружинники, воодушевленные подмогой, как половодье, прорвавшее плотину, с удвоенной силой бросились на хозар. На крики их отозвались мощным гулом воины Олега. И вся масса объединившихся славян ринулась на хозар.

Каган растерялся. Не ожидал, что северяне имеют еще в запасе свежие силы. Не думал, что встретится под Черниговом с такой ратью, с таким отчаянным сопротивлением. А тут еще нахлынули, невесть откуда взявшиеся, новые полчища всадников. Иль народ всей Северянщины засел за стенами Чернигова? Когда успел князь собрать такую мощную дружину?

О небо! Здесь кроется какая-то измена! Коварство и обман! Его уверили, что под Черниговом не будет с кем сразиться, что князь Черный беспомощен, дружина слаба. А выходит…

Но долго размышлять не пришлось. Бешено мчащиеся всадники уже врезались в дрогнувшие ряды хозарского войска.

Кирий бросил взгляд на своих терханов, увидел, что они растеряны, не могут скрыть свой страх перед несущимся на них врагом. Его охватила ярость.

– Чего стоите, ослы! – гаркнул он не своим голосом. – Вперед! Вперед! – И, огрев первого попавшегося под руку нагайкой, добавил: – Сами ведите тех трусов, что отступают! Слышите? Сами!!!

Терханы бросились в передние ряды. Их появление остановило бегущих в смятении воинов, они начали строиться, готовиться к отпору. Но Олег не дал им развернуться. Отбив наставленное на него копье, он на всем скаку врезался в лавину двинувшихся вперед хозар и, не оглядываясь, разил мечом всех, кто попадал под его богатырскую руку.

Хозары, видно, узнали в нем князя, быстро стали его окружать, пытаясь сомкнуть вокруг него кольцо. Передние уже ринулись на смельчака, но не успели занести над ним мечи и копья, как сзади налетел на них могучий витязь на вороном коне. Ловко, без промаха рубил он головы нападавших и заслонил собою князя.

– Так их, Всеволод! Так! – бодро воскликнул Олег, почувствовав рядом сильную и надежную руку.

Подоспевшая дружина ударила всей мощью на врага. Хозары не устояли, начали отступать. Все дальше и дальше теснили их дружинники, пока не побежали воины кагана искать спасения в густых северянских лесах и в бурных волнах Стрижня.