Уже через год нашего пребывания в США мы обнаружили, что нам в нашей квартире тесно. Взрослый сын обзавелся компьютером и требовал отдельную комнату. Мои картины лежали штабелем под кроватью. Леночка со стареньким компьютером ютилась, где попало. В общем, двухкомнатная квартира оказалась маловатой. По утрам нас будили постоянные крики на паркинге под окном. Мы уже знали все подробности семейной жизни наших соседей, кто кому и с кем изменяет, кто кому собирается «дать в дыню». Мы уже познакомились с проблемами всех автомобилей нашего дома, мы даже знали величину «пгигаботка» ловкого Фимы. Недавно в дополнение к своей «пгибыльной габоте» и «пгигаботку» он открыл собственный продовольственный магазинчик под названием «Дары природы». За прилавком стояла воинственная Рая. Через три дня после оформления страховки магазин сгорел. Фима демонстрировал перед всеми страшное негодование.

– Вот пгидугки, – громко возмущался Фима на весь двор. – Кому мешали мои ггецкие и кедговые огехи, кому мешал мой чегнослив. Это пговакация конкугентов.

Тяжело было расставаться с насиженным местом, где на рабочем столе в спальне были написаны все холсты серии «Our Philadelphia». Последней каплей стал старый кондиционер. Когда месячная оплата этого агрегата превысила стоимость платы за квартиру, мы бросились искать другое жилье. И мы его нашли. Это была большая трехкомнатная квартира на втором этаже, которую никто не хотел брать, несмотря на то, что стоимость аренда была такой же, как и нашей двухкомнатной. Когда мы ее осмотрели, я понял в чем дело. Не все углы комнат были прямыми, но мне это даже нравилось. Кроме того, входная дверь вела прямо на тротуар, да еще на магистральную улицу.

– Здесь будет очень шумно, – авторитетно заявили наши приятели.

– Здесь будет тихо, – говорил я, – ибо в Америке шум создают не машины, а люди.

Меня эта квартира вполне устроила. Во-первых, здесь, действительно, было тихо, во-вторых, у нас была персональная лестница, которую можно было интересно оформить, в-третьих, гостиная больше 40 квадратных метров давала возможность использовать ее и как студию, и как гостиную и, в-четвертых, одна из кладовых оказалась настолько большой, что позволила мне разместить все картины и инструменты. Напротив моих окон размещалось здание Social Security – офис одной из основных американских служб. Над зданием развивался огромный государственный флаг, по которому я всегда определял погоду – сильный ветер или затишье. Нашим лендлордом, хозяином квартиры, был корейский врач-офтальмолог. У него был свой «приработок». Под нами находился дамский салон-парикмахерская «Kathy’s Hair». Катин салон посещали все старушки-американки нашей округи, причем они начинали эти процедуры с семи утра. Периодически мы ее заливали. Тогда наш кореец бросал свои нежнейшие офтальмологические инструменты и, вооружившись накидным ключом-попугаем, именуемым в просторечьи «попка», бросался ставить диагноз подкачавшей сантехнике.

В этой квартире мы прожили 10 лет. Эта квартира помнит все мои двадцать три выставки в штатах Пенсильвания и Нью-Джерси. Этот дом помнит Леночкину аспирантуру. Он помнит всех моих учеников, которым я преподавал живопись и рисунок. Многие из них уже окончили университеты. Были среди них талантливые, были и смешные ребята. Однажды ко мне пришел шестилетний Костя и принес свои рисунки. Я долго разглядывал густо замазанную карандашом тетрадную страничку, наконец, не выдержал и спросил:

– Что же ты хотел здесь изобразить?

– Как что? Это же буйа (в смысле буря).

– Прости меня, Костя, но здесь же ничего нельзя разобрать.

– Так ты же смотйишь ввейх ногами! – возмутился таким непониманием юный художник.

Юные ученики называли меня на «ты». С этим ничего нельзя было поделать. Это была печать американского языка. Родители таких юных художников старались воплотить в своих детях все, что они не смогли реализовать в себе. Дети были замученными, им особенно тяжело приходилось в субботу и в воскресенье, когда родители, свободные от работы, развозили их по разным учителям. Однажды мамаша привела ко мне маленького щупленького очкарика по имени Роберт. Мы начали договариваться насчет времени занятий.

– Мне было бы удобно, – сообщила энергичная мамаша, – в субботу, в 8 утра.

– Зачем же поднимать его в такую рань?

– Понимаете, в чем дело. Если вы окончите в полдесятого, то мы успеваем в 10 на карате, а к 12 мы везем его на шахматы.

– А как насчет музыки и танцев? – попробовал я сострить.

– Как вы угадали? Но это в воскресенье.

Услышав о музыке и танцах, бедный маленький Роберт совсем затосковал.

Эта квартира помнит всех Леночкиных учеников. Среди ее учеников были русские, жаждавшие выучить английский, и американцы, интересующиеся русским. Был даже один китаец. Он держал китайский ресторан в Норд-Исте, где жило много русских, и ему хотелось блеснуть знанием языка перед посетителями. Из этой квартиры ушел в собственные апартаменты наш сын, так как в Америке не принято жить с родителями.

В соседних апартаментах жили две девушки, профессиональные занятия которых не оставляли сомнений. Клиентура их постоянно менялась, но вели они себя довольно тихо. Иногда появлялся сбой в расписании, и клиенты наскакивали друг на друга. Кому-то из них приходилось ожидать на улице. Особенно мне нравился один постоянный клиент – пожилой афро-американец. Он приезжал на велосипеде, очевидно, без предварительного договора. Когда я подходил к дому, я видел, как он сидит на тротуаре у дверей, поставив рядом велосипед. Увидев меня, он вставал, вежливо здоровался, и опять садился на тротуар.

Но вот в один прекрасный день мы почувствовали, что настало время обзавестись собственным домом. Кроме того, наш сын, который взял в аренду квартиру, вдруг потерял ее. Он мог бы жить в нашем доме, пока я приводил бы его в порядок.

Каждый американец рано или поздно сталкивается с агентами по insurance и real estate. Нашей страховкой занимались отличные специалисты Ася и Яша Сельские.

Офис real estate находился по соседству с нами. Его держала супружеская пара. У нас с ними были хорошие отношения. Они взялись подыскать нам дом. Семена, посеянные идеей стать хозяевами собственного дома, дали соответствующие всходы. Мадам Берман всячески поддерживала эту идею, пользуясь святой формулой всех риелторов: «Зачем снимать квартиру и платить деньги кому-то, когда вы можете купить дом и платить за него себе». При этом скромно умалчивалось, что банк, который давал вам ссуду, будет драть за это в три раза большую сумму.

Мистер Берман дал нам жиденькую стопку распечаток на продающиеся дома в районе, который нас устраивал, с учетом наших финансовых возможностей. Каждый день мы с Леночкой садились в машину и медленно объезжали квартал за кварталом весь район, останавливаясь у щитов, на которых значилось сакраментальное слово «Sale». Мы горели нетерпением, и у сына заканчивался срок аренды жилья. Время работало против нас. У меня появилась толстая тетрадь с адресами и номерами телефонов риелторов. Но мы видели только внешнюю сторону домов. И вот в один прекрасный день мадам Берман сообщила нам, что готова объехать с нами все дома, которые мы отобрали, а их было немало. Мадам Берман запрягла свой «Мерседес», который демонстрировал процветание ее фирмы, включила громкую музыку, взяла у меня список адресов и тронулась, обсуждая по дороге наши варианты, перекрикивая приемник. Я был удивлен и поинтересовался.

– Громкая музыка и беседы, наверное, мешают вам вести машину?

– Что вы, я могу вести машину в любых условиях. Вы еще не видели, как я умею это делать задом.

Что именно она умеет делать задом она не уточнила, но я попросил ее не проводить сегодня этот эксперимент. Мы осмотрели десятка полтора домов и очень расстроились. Дома внутри оказались плохими. В одних не было кондиционера, в других отделка была в ужасном состоянии, в третьих не был сделан бейсмент. Большинство хозяев имели либо кошек, либо собак, а если учесть их страсть к толстому карпету на полу, то эти дома провонялись насквозь. Планировка большинства из них была неудобной. Проведя полдня в этих мытарствах, мы были в крайне подавленном состоянии. И, очевидно, наш гид – мадам Берман решила, что мы уже созрели, и настал ее час.

– А сейчас я покажу дом, который вам подойдет. По правде говоря, мы его держали для себя, чтобы привести в порядок и сдать, но так и быть. Учитывая наши хорошие отношения, мы вам его уступим.

Дом этот выгодно отличался тем, что был пустым – его хозяева уже выехали. Но на этом его преимущества заканчивались.

– В нем же нет центрального кондиционера!

– Ерунда. Заплатите 1200 долларов, и вам его поставят.

– Полы в кухне никуда не годятся.

– Я вам сама перестелю плитку за бесплатно.

Мы были поражены ее благородством.

– Окна никуда не годятся, ни одно не открывается.

– Я вам дам мастера, и он поменяет все окна по 250 баксов за штуку.

– Вход прямо с улицы в общую комнату.

– Подумаешь, пристроите тамбур. Зато он на 10 000 дешевле других. Так что решайте. Это я вам показала по доброте душевной. Такие дома улетают за два дня.

– Здесь нету входа из бейсмента в гараж. Возьмите ключи от гаража и давайте посмотрим.

– Ключей от гаража у меня, к сожалению, нет, но я вам гарантирую, что там все в порядке. Я уже раньше смотрела. Решайте побыстрее. Сегодня пятница, вы еще можете внести аванс – 500 долларов, а то я боюсь, что за субботу и воскресенье он улетит (почему-то у риелторов дома летают). Поехали быстренько к нам в офис. Пока Леночка оформит документы, вы сможете взять чековую книжку, и мы сразу оприходуем ваш чек.

И тут я, будучи в трезвом состоянии, пересмотревший и запроектировавший на своем веку тысячи домов, как-то сдался перед этим напором. Тем более, нас поджимали сроки. Нужно было определить сына со всем его имуществом. Документы были оформлены, чек был выписан. На следующий день мы отправились смотреть наше приобретение. Состояние дома было неважное. Крыльцо разбито. В окне торчал покосившийся кондиционер. Мы зашли со двора. И вдруг я увидел, что гаражные ворота приподняты. Я подошел к ним, слегка толкнул, и они… открылись. Гараж был пустым, да в нем и не могло быть машины. Посередине гаража торчали канализационные и водопроводные трубы с первого и второго этажей. Теперь все стало ясно: и почему пропали ключи, и почему потребовалось такое срочное оформление. Для того чтобы жить в таком доме, нужно было для начала переделать всю сантехнику, увести ее в стены, в каналы, утеплить и т. д.

В тот вечер мы с моей супругой взяли бутылку водки, устроили себе референдум с оргвыводами и горячими закусками и пришли к следующему решению: во-первых, не верить ни слову нашей «приятельницы» мадам Берман, во-вторых, пусть сама покупает этот, так восторженно преподнесенный нам, дом. Лучше потерять 500 долларов, чем приобрести непригодный для жилья дом. Кроме того, мы решили посмотреть выбранные мною и недосмотренные нами дома. Настроение было настолько боевым, что, окончив референдум в час ночи, мы сели в машину и поехали их досматривать. Я уже мог почти точно определить планировку по фасаду. Где-то часам к трем ночи, мы выбрали два из них, записали номера телефонов и имена агентов. Один из них особенно привлек наше внимание. Он находился напротив кафедрального собора, перед ним была симпатичная лужайка, отделенная от улицы подпорной стенкой из красного кирпича и небольшими ветвистыми сосенками. Перед домом возвышалась огромная пихта, все это производило впечатление уюта и ухоженности, напоминая такую знакомую Кончу-Заспу. Мы обратили внимание на новенькие окна, увидели, что во дворе стоит агрегат центрального кондиционера. Несколько успокоенные, мы отправились спать.

Утром я позвонил мистеру Берману. Он был очень недоволен – день был воскресный.

– Ваша супруга подсунула нам липу. В доме нужно менять всю сантехнику. Мы вчера увидели это в гараже.

– А как вы попали в гараж? Известно ли вам, что это подсудное дело – проникать в чужое праперти? Вы уже подписали договор, и завтра мы попробуем разобраться, что там вас не устраивает. В крайнем случае, я уговорю хозяев снизить цену.

– Нас вообще не устраивает этот дом. У нас есть два других варианта, и мы хотим поехать с вами их посмотреть.

– Сегодня выходной, завтра в первую половину дня я занят, так что подходите после обеда. Будем думать, как вам помочь. Но учтите, что договор уже вами подписан.

Леночка тут же села на телефон и дозвонилась до двух агентов, имена которых были написаны на щитах. Они оказались не такими гордыми и согласились приехать в воскресенье. «Business before pleasure» (сначала дело, потом потеха), как говорят американцы.

Наибольшее впечатление произвел дом, который находился напротив собора. Когда мы подходили к нему, из него выходила пара чернокожих покупателей. Это еще больше подогрело страсти. Когда Леночка увидела паркетные полы, дубовые cabinets (шкафы и шкафчики в кухне), барную стойку, она сразу заявила: «Я хочу здесь жить!» Последний удар нанес нам отделанный деревянными панелями бейсмент, с просторным, тридцатиметровым залом. Леночка упорно повторяла:

– Я хочу здесь жить.

– Но он же дороже на 15 тысяч!

– Я думаю, нам удастся снизить цену на пару тысяч, – сказала мисс Барбара, наш риелтор.

– А как же нам быть с мистером Берманом?

– Если вы решили покупать этот дом, то не обращайте на него внимание. В крайнем случае, вы потеряете 500 долларов.

Когда мы покидали этот дом, пришли еще покупатели. Увидев наше волнение, мисс Барбара предложила заехать к нам, взять документы и сразу поехать в ее офис оформить покупку, оплатить аванс и попробовать связаться с продавцами и инспекциями. Мы так и сделали. В понедельник мы зашли к мистеру Берману, и я подарил ему один симпатичный кавказский этюд, чтобы снять напряжение. Он посмотрел на нас весьма подозрительно и поинтересовался, когда мы продолжим наши дела. «Созвонимся», – ответил я.

На следующий день я был в центре города. Меня ждала срочная работа – изготовление массивного кольца на большой палец с ковбойским сложнейшим седлом на нем. Когда я вернулся домой, на Леночке лица не было. Оказывается, мистер Берман, уж не знаю каким путем, узнал о нашей покупке. Он позвонил Леночке и попросил ее зайти, благо его офис был в том же доме, прямо под квартирой девиц легкого поведения. Он был в бешенстве.

– Я узнал, что вы за моей спиной приобретаете другой дом, с другим риелтором.

– Но вы же отказались ехать с нами, а на этот дом было много претендентов. Лучше скажите, как нам забрать наши 500 долларов?

– Об этом даже и не думайте. Вам еще придется выложить немало долларов. Лучше подумайте, где найти хорошего адвоката, я передаю дело в суд.

После этого он, брызгая слюной и размахивая руками, наговорил Леночке еще кучу гадостей, и в финале сказал:

– Вы даже не представляете, сколько неприятностей вас ожидает! Послушайтесь моего совета: бросьте эту затею и вернемся к нашей покупке.

Законов мы не знали, и поэтому были в полной растерянности. Мы дозвонились к Барбаре. Она выслушала нас и порекомендовала не обращать никакого внимания на его угрозы, так как от покупки можно отказаться даже и через месяц после settlement, то есть после оформления покупки.

– Объяснил ли он вам содержание документов, которые вы подписали? – спросила она.

– Нет, он сказал, что мы в них все равно ничего не поймем.

– Don’t worry! Take it easy! – провозгласила она нам святую формулу американцев. – Все это пустые угрозы.

На следующий день курьер принес нам письмо. Если бы оно было написано по-русски, то прозвучало бы совсем как у Бабеля: «Положите, прошу вас, завтра утром под ворота на Софиевскую, 17–20 тысяч рублей. Если вы этого не сделаете, так вас ждет такое, что это не слыхано…» Но оно было написано по-английски, поэтому имело свои особенности. Предлагалось немедленно заплатить офису мистера Бермана 2000 долларов. Угрозы были аналогичными. Барбара сказала не обращать внимания. Через два дня я получил certified mail (заказное письмо) с тем же немедленным требованием дать 2000 долларов и с копией документа, подписанного мною, где значилось, что на ближайший год мистер Берман получает эксклюзивное право на оформление всей недвижимости, которую я решусь покупать. Очевидно, эта бумага была подсунута мне среди сотен других, которые я подписывал. Под письмом стояла внушительная подпись какого-то брокера Вассермана. Барбара сказала и на это не обращать внимания. Если он сунется в какой-нибудь судебный орган с этими делами, то потеряет лайсенс. Потом мы узнали, что в это время у него уже отобрали лайсенс за подобные развлечения.

Приближался исторический день, на который был назначен settlement. Документы и чеки были готовы. В назначенный срок мы прибыли в контору, которая занималась этим увлекательным делом. Нас (покупателей) и продавцов (пожилую супружескую пару) рассадили вокруг большого стола. Мадам сообщила нам, как ей трудно расставаться со своим домом, и, если бы они по случаю не купили бы себе другой дом, она бы никогда этого не сделала. Особенно она горевала по поводу своей уникальной стиральной машины. Она сообщила, что машина страшно дорогая и просила не включать ее до покупки, чтобы, не дай Бог, не испортить. Забегая вперед, скажу, что на следующий день мы уже узнали, почему она ей так дорога и почему ее нельзя включать. Как только ее включили, она попыталась залить весь дом, а пришедший мастер сказал, что это старье, и починке не подлежит. Это были маленькие хитрости мадам Розенберг.

С нами была Барбара. Вели settlement две очень бойкие девицы. Они завалили весь стол бумагами, и тараторили накатанные монологи. После этого перед нами положили кипу документов и просили начать подписывать. Во время подписывания они продолжали говорить без умолку. Потом попросили меня отдать чеки за оплату, и тогда можно будет приступить к основному действу. Я сказал, что красивые бумаги, написанные готическим шрифтом, и документы со штампами Сити-холла это очень хорошо, но чеки я отдам и подпишу покупку только после того, как получу банковскую раскладку, где будет указано, сколько денег и под какой процент они мне одалживают, а заодно будет указана ежемесячная сумма выплаты. И тут болтливые девицы внезапно замолчали. Повисла томительная тишина. Через пять минут последовал уже не такой бодрый вопрос:

– А зачем вам это нужно?

– Да, знаете ли, просто любопытно.

– Но я же вам написала где-то на бумажке, – вступила Барбара.

– Совершенно верно, но, насколько мне известно, деньги одалживаете мне не вы, а банк, и вы пообещали, что подготовите официальную бумагу из банка.

Бойкие девицы объявили перерыв и побежали в другую комнату совещаться. Вернувшись, они сообщили, что все в порядке, что они созвонились с банком, и что нужную бумагу уже готовят. Эту бумагу мне обещали в банке уже две недели, и я понял, что если сейчас ее не получу, то не получу ее никогда, и неизвестно, что мне насчитают.

– Вы, очевидно, беседовали с мисс Вирелли из банка, – начал я. – Она мне сказала, что все готово, и я получу ее на settlement.

– А что, в противном случае вы отказываетесь от покупки? – воинственно заявила одна из них. Это уже была провокация.

– Ни в коей мере. В противном случае мы гарантируем вам неприятности.

После очередного совещания мне сообщили, что за бумагой отправлен гонец. Через полчаса ее привезли, и мы подписали все бумаги. После этого мадам Розенберг вручила нам ключи, еще раз пустив слезу по поводу стиральной машины. Дело было сделано. Мы поехали домой, прихватив с собой Барбару, накрыли стол, выпили по бокалу калифорнийского бургундского – нашего любимого вина. Я подарил Барбаре морской этюд. «Это ваш Киев?» – спросила Барбара, слабо знакомая с географией. Я не стал возражать. На следующий день изготовили дубликаты ключей, и Федя начал переезд.

Одной из основных задач в новом доме была борьба с бетонным монументом, который воздвиг наш предшественник. На нашем драйвее – месте для парковки машины, – он поставил металлический домик, где хранились садовые инструменты, санки и лыжи. Сам домик был не велик, но он воздвиг основание из трех кубометров бетона. Строительные рабочие, которых мы приглашали, приходили в ужас и закатывали сумасшедшие цены за ликвидацию этого монумента. Во-первых, нужны были мощные отбойные молотки, во-вторых, нельзя было повредить сам драйвей, и, наконец, куда девать всю эту груду бетона? Наконец, появился еще не избалованный израильтянин Гирша, который согласился взять за этот титанический труд 1000 долларов.

Мы понемножку приводили домик в порядок, но жить оставались в своей старой квартире у корейца-офтальмолога. Хотелось отдохнуть после всех этих переживаний, и мы решили отправиться в Доминиканскую республику.