Да, именно такой она казалась большинству евреев. «Америка… Какое счастье, что она есть, – так казалось нам тогда, в старой стране, – вспоминал Морис Стрен. – Только тот, кто провел два месяца на палубе, подложив под голову кулак вместо подушки, кто увидел статую Свободы в предрассветной дымке, кто сошел, наконец, на твердую землю с большим деревянным чемоданом, может понять что это такое – эмиграция».

Какое облегчение почувствовала Наоми, когда она взошла на палубу с тремя детьми! Только отчаяние могло толкнуть отправиться в столь долгий и трудный путь. Какими были первые месяцы и годы новой, американской жизни Стернов? Безусловно, они повторили путь множества иммигрантов, и все же – у каждого своя история.

Будучи уже очень пожилым человеком, Морис Стерн написал автобиографическую книгу, в которой очень искренне рассказывает о своей необыкновенной жизни, о людях, с которыми его соединила судьба. И конечно, она начинается с воспоминаний о первых годах в Америке.

«Мы приехали в Новый Свет, не имея ни малейшего понятия о том, куда мы едем. Что будет с нами? Это было как броситься в омут. Первое время мы жили у брата моей матери, а потом, получив от него немного денег и купив подержанную мебель, мы перебрались в другое жилье. Вначале я пошел в школу, но увидев, что мы не сводим концы с концами, пошел работать. То же самое сделали и мои сестры».

Вначале Морис работал на небольшой фабрике, которая выполняла различные полиграфические работы. Вся фабрика помещалась на одном этаже. Условия работы были далеки от хороших. Единственным источником света в большой комнате был газ, он же был источником тепла зимой и невыносимой жары летом. Добавьте к этому вонь от клея, который варился из рыбьих плавников, полупьяных мастеров и вы получите достаточно яркую картину.

Хозяин был все время пьян, потому что он во время длинного рабочего дня играл на бильярде, это была его страсть. Бильярдная находилась в пивной за углом, и если он выигрывал, то напивался от радости, а если проигрывал, то тоже напивался, но уже с горя.

«Моей единственной отрадой были книги, особенно я любил поэзию Уолта Уитмена. Открытие для себя этого поэта было равносильно для меня открытию мира. Мира, где царит гармония и красота, в противовес тому, что было в то время в моей жизни. И хотя на первых порах я знал английский недостаточно хорошо, чтобы тонко чувствовать поэзию, я буквально упивался его стихами.

К сожалению, книга была не моя, ее дал мне на время знакомый парень. Поэтому, придя домой, я переписывал стихи на листки бумаги, а потом на фабрике украдкой их доставал и учил наизусть. Это было для меня большой радостью. Но, к несчастью, мой хозяин увидел у меня как-то листок со стихами. Он был в самом мрачном состоянии духа – проиграл и потому напился. Он вырвал у меня из рук мое сокровище и закричал: «Смотрите на него! Он пишет стихи! Я тебе покажу, поэт!» И начал меня бить, вымещая на мне злость на проигрыш. На следующий день меня уволили».

С тех пор Морис переменил несколько мест работы, но любовь к поэзии, особенно к стихам Уитмена, осталась навсегда. Однажды с ним произошел курьезный случай, который тоже связан с любовью к творчеству этого поэта.

«Это было перед Рождеством, когда все покупают подарки. Как раз в газете появилось объявление об открытии магазина Джона Ванемейкера. Реклама была столь заманчивой, что я не выдержал и пошел посмотреть новый магазин. На первом этаже располагались книжные лавки. Быстро осмотрев все и не найдя для себя ничего интересного, я собрался было уходить, как вдруг мой взгляд наткнулся на красиво изданную книгу, на обложке которой значилось: Уолт Уитмен. «Листья травы». Очевидно, мой взгляд был столь выразителен, что ко мне подошла хорошенькая продавщица и спросила, чем она может быть мне полезна. «Есть ли у вас другие издания этой книги?» – спросил я. «К сожалению, мы все более дешевые издания уже продали, – сказала она, сразу поняв что именно меня интересует. – Но осталась одна, очень красивая книга. Это подарочное издание. Она стоит пять долларов сорок девять центов».

Это было больше того, что я зарабатывал в месяц. «Книга все равно будет моей, даже если мне придется ее украсть», – промелькнуло у меня в мозгу, и я начал выбирать наиболее удобную позицию, чтобы незаметно стащить книгу и положить ее в задний карман брюк. Я взял ее в руки – она удивительно вкусно пахла свежей типографской краской, глянцевой бумагой, книга была словно живым существом. Я ее полюбил с первого взгляда. Я почувствовал на себе пристальный взгляд продавщицы, и книжка выскользнула у меня из рук. Я ее поднял и положил на прилавок. В это время подошла почтенная пожилая леди и воскликнула: «О, это моя любимая книга! И как она прекрасно издана! Я ее подарю своему зятю. Заверните мне ее, пожалуйста», – обернулась она к продавщице. Пожилая леди пошла дальше по магазину, выбирая подарки для семьи. Я, как загипнотизированный, следовал за ней. Вот она с большим количеством пакетов подошла к прилавку, чтобы сложить их все в одну сумку, а потом взяла и… вышла из магазина.

Это невероятно! Не может этого быть! Она забыла книгу на прилавке. Вот она лежит, прекрасная и одинокая. Наконец-то она будет моей. Я протянул руку, чтобы взять ее, как вдруг почувствовал, что кто-то сжал мое плечо. Я посмотрел снизу вверх и увидел огромного – или он мне показался таковым – полицейского.

Никогда не забуду длиннный путь от прилавка к кабинету менеджера.

«Сэр, – сказал полицейский, – я давно следил за мальчишкой. Посмотрите, он украл ботаническую книгу, ее название «Листья травы». Я увидел ироническую улыбку на лице менеджера. «Ты знаешь поэзию Уитмена?» – спросил он меня. «Да, сэр, это моя любимая книга. Я знаю много стихов наизусть». Я начал читать мои любимые стихи. Он был поражен. «Откуда ты все это знаешь?» – «Я также знаю русский, литовский, немецкий, идиш и могу переводить Книги Моисеевы с иврит». «Почему же ты нарушил Седьмую Заповедь, которая гласит «Не укради»? «Прошу прощения, сэр, вы хотели сказать – Восьмую». Он удивленно посмотрел на меня. «У тебя прекрасная память. Расскажи о себе» Полицейский вышел из комнаты, и мы беседовали, наверное, около часу. Я рассказал ему все о себе, о том, что случилось. В конце нашей беседы он сказал: «Возьми книгу себе на память. Это – рождественский подарок». Эта книга до сих пор у меня».