Рассказывают, что однажды к великому дирижеру Сергею Кусевицкому после концерта зашли его поклонницы. Одна из них, величавая седовласая дама, сказала, обращаясь к нему: «Маэстро, вы – уникальный музыкант». Он сказал, слегка поклонившись: «Благодарю, я знаю». Вторая дама восторженно добавила: «Вы – величайший дирижер!» Он сказал: «И такое возможно». А третья сказала: «Маэстро, вы – Бог!»

Тут Кусевицкий улыбнулся и ответил: «Согласен, но это же огромная ответственность!»

Эта история вспоминается, когда мы говорим об одном из великих скрипачей современности – Исааке Стерне. Он необыкновенно яркая личность, начал свою карьеру музыканта в раннем детстве. Не получив консерваторского образования, благодаря врожденному таланту, трудолюбию, артистизму, он достиг высот в исполнительстве. Его называли «виртуозом от Бога».

Об Исааке Стерне будут помнить не только как о блестящем музыканте, но как и о теплом, сердечном человеке, который много сделал для молодых музыкантов, открывая их широкой публике, помогая найти достойное место на музыкальном Олимпе.

«Быть музыкантом – это не просто работа, это – образ жизни, – говорил Стерн, обращаясь к своим многочисленным ученикам. – Решив посвятить себя Музыке, вы должны твердо осознавать свою цель и идти к ней, невзирая на преграды. Очень важно верить в себя и передать это чувство вашим слушателям. Помните, что когда вы творите Музыку, вы играете для каждого в отдельности и для всего зала. Вы должны раскрыть им свою душу, рассказать о самом важном».

Когда Стерн касался смычком струн, огромные залы замирали, внимая волшебным звукам. Трудно назвать страну, в которой он не побывал на гастролях, играя одинаково вдохновенно перед любой аудиторией. Как-то находясь на гастролях в Москве, он, не замечая времени, играл в гостиничном номере ночь напролет. Его случайной слушательницей была дежурная по этажу, которая в шесть утра принесла ему горячий чай.

Музыка была для Стерна жизненной потребностью, воздухом, которым он дышал, атмосферой, в которой он находился.

* * *

Небольшой живописный городок Кременец на польско-украинской границе. Одна синагога, несколько церквей, небольшие лавчонки. Уважаемые люди: судья, раввин, священник, мясник, бакалейщик Все знали друг друга в лицо, разговаривали на смеси нескольких языков: идиш, украинский, польский, реже звучал русский.

Соломон и Клара познакомились и поженились в Кременце, свадьба была скромной – не такое это было время, чтобы устраивать большие праздники. Начиналась гражданская война.

В семье Стернов говорили по-русски, часто читали вслух любимых писателей, а Клара за неделю до появления на свет сына Исаака получила почетную стипендию Петербургской консерватории, ректором которой был в то время Александр Глазунов. У нее было замечательное сопрано, она собиралась стать певицей. Начавшаяся гражданская война помешала осуществлению этих планов. Клара ожидала ребенка, с тревогой думая о его будущем.

Власть в маленьком Кременце менялась каждые две недели, переходила от красных к зеленым, затем к белым, а потом к анархистам. Как раз в то время, когда родился Исаак, 21 июля 1920 года, город перешел к полякам. Соломон, чувствуя ответственность за семью, решил отправиться в далекую Америку. Нужны были документы, получить их было сложно. Однако в самом разгаре войны семья Стерн получила польский паспорт, в котором стояла круглая лиловая печать – въездная виза в Америку.

Сборы были недолгими, и после длительного путешествия Стерны прибыли в Сан-Франциско, где жил брат Клары, который иммигрировал несколькими годами ранее.

Соломон умел малярничать. Он аккуратно красил стены, потолки, это ремесло и пригодилось ему в первые годы иммиграции, он мог прокормить семью. Брат подарил старенькое пианино, в доме зазвучала музыка – Клара пела, Соломон подыгрывал на пианино.

Как-то на воскресном рынке ему удалось купить потрепанный граммофон-викторолу, а к нему коллекцию граммофонных пластинок. Это были записи фортепианных и скрипичных концертов в исполнении знаменитых музыкантов. Игла прыгала на пластинке, раздавалось шипение, музыка прерывалась, но все равно было ощущение чуда. Дети – маленький Исаак и его сестренка Ева – начали учиться игре на фортепиано.

Вскоре Исаак попросил купить скрипку. «Почему? Я и сам не знаю, – рассказывал впоследствии музыкант.

Скорее всего потому, что соседские мальчишки учились играть на скрипке. Мне нравилось звучание этого инструмента, хотелось выйти на сцену в красивом, отутюженном костюме и начать играть». Уступая настойчивым просьбам, родители купили маленькую скрипку. Учителя менялись, удивляясь таланту мальчика. Он как будто сразу начал играть, проскочив все трудные подготовительные процессы. Для того чтобы серьезно учиться, нужны были деньги, и немалые. В семье Стерна их не было. Но, как говорится, мир не без добрых людей. Таким добрым гением оказалась для Исаака Стерна маленькая женщина в неизменной шляпке и перчатках – мисс Люти Голдстейн.

У нее не было семьи, она жила вместе с сестрой в гостинице. Обе дамы были меценатками, поддерживали оперу, филармонию, консерваторию. Кто знает, если бы не их моральная и материальная поддержка, возможно, мировое музыкальное искусство не узнало бы великого скрипача Стерна.

Уже в десять лет мальчик почувствовал свою власть над инструментом. Он не просто извлекал звуки из скрипки, бегло читая ноты, он всегда с нетерпением ожидал, когда минет ночь, чтобы скорее взяться за смычок. Благодаря поддержке Люти Голдстейн Исаак вместе с матерью поехал в Нью-Йорк, где целый год брал уроки у знаменитого в то время педагога Луи Персинджера, у которого в свое время учился Иегуди Менухин.

По окончании года занятий в Нью-Йорке Исаак вернулся в Сан-Франциско, где начал заниматься с замечательным педагогом, талантливым скрипачом Наумом Блайндером. Судьба этого музыканта сложилась непросто: находясь на гастролях в Японии с женой и маленькой дочерью, он не стал возвращаться в Советскую Россию. Наум Блайндер в Россию не вернулся, став политическим эмигрантом.

Этот замечательный педагог оказал огромное влияние на юного музыканта. Исаак пришел к нему в двенадцать лет и в течение пяти лет был его верным учеником. Эта духовная связь осталась на всю жизнь. Наум Блайндер, уроженец Одессы, соученик знаменитого Петра Столярского, был воплощением русской музыкальной культуры. «Я обязан ему многим, он сформировал меня как музыканта», – всегда говорил Исаак Стерн.

К семнадцати годам Исаак Стерн стал настоящим музыкантом-виртуозом. «Пришло время ехать в Нью-Йорк, выступать перед большой аудиторией», – сказал Наум Блайндер. Мечтой каждого музыканта было выступить в Карнеги-холл, где было две с половиной тысячи мест. Однако для такого дебюта Исаак еще не был готов, поэтому Наум Блайндер и Люти Голдстейн решили организовать первое выступление в нью-йоркском концертном зале Town Hall, в котором помещалось полторы тысячи человек.

Однако инструмент, на котором играл Исаак, был недостаточно хорош для такого дебюта, и Люти Голдстейн приобрела первую «настоящую» скрипку для своего подопечного. Это было изделие знаменитого скрипичного мастера Джиованни Батиста Гваданини. Стоила скрипка по тем временам огромные деньги – семь с половиной тысяч долларов. Люти подарила Исааку этот инструмент.

Нужно ли говорить о том, как гордились Соломон и Клара своим талантливым сыном, как тщательно подбирали концертный костюм для выступления в нью-йоркском Town Hall, с каким волнением и нетерпением ожидали они этот день. Все было подготовлено наилучшим образом: отпечатаны билеты и программки, даны объявления в газеты, приглашены влиятельные критики и известные музыканты. Репертуар юного музыканта был необыкновенно разнообразен. «В одном концерте он умудрился поместить весь скрипичный репертуар», – так сказал один из знатоков: Бах, Венявский, Тартини, Новачек, Глазунов, Шимановский – огромная, сложнейшая программа.

Однако завоевать Нью-Йорк с первого раза не удалось. Критики, отмечая несомненный талант юного музыканта, посчитали его игру «неустойчивой» и порекомендовали вернуться домой в Сан-Франциско и продолжить занятия. Эта рецензия отозвалась огромной душевной травмой в душе юноши. Не в состоянии справиться с разочарованием, он сел в первый попавшийся автобус и шесть часов колесил по городу.

Тем временем родители разыскивали сына, не зная где он находится. Что делать? Как быть дальше? Какой дорогой идти? Исаак мучительно решал для себя эти вопросы. Но о том, чтобы отказаться от карьеры солиста, не могло быть и речи: слишком много сил было потрачено, слишком велико было желание стать концертирующим музыкантом.

Он вернулся домой и стал усиленно заниматься, в то же время продолжая концертировать. Менее чем через два года, в феврале 1939-го Иссак Стерн опять играл в Town Hall. На этот раз он победил: критика была единодушна в высокой оценке молодого виртуоза.

«Я ничего не помнил, я просто играл, играл, закрыв глаза, думая только о музыке, не замечая публики, не видя никого», – говорил впоследствии Исаак Стерн.

…Концерт закончился овацией. Зал встал в едином порыве, и это было только началом блестящей творческой жизни Музыканта.

 

ЯВЛЕНИЕ ЮРОКА

Жизнь гастролирующего музыканта – дело весьма непростое. Это понял Исаак, когда ему довелось ездить с выступлениями по большим и маленьким городам Америки. Однако вместе с тем это была отличная школа жизни, подготовка к дальнейшим продолжительным и ответственным гастролям. Организацией выступлений Стерна руководили импрессарио, которые зачастую думали лишь о своей выгоде.

Неудивительно, что каждый импрессарио стремился заполучить более знаменитого исполнителя. С этой целью они уговаривали артистов, а то и целые коллективы перейти к ним, соблазняя более высокими гонорарами и лучшими условиями, словом, «я вам дам фунт Артура Рубинштейна или Мэрион Андерсен, если вы возьмете в придачу полфунта Исаака Стерна», примерно в таком ключе происходил диалог, или, скорее, торг между импрессарио.

Так случилось, что на малоизвестного молодого скрипача Исаака Стерна обратил свое внимание Соломон Юрок, – талантливый менеджер, уже тогда снискавший популярность.

Сол Юрок – одна из самых ярких фигур американского менеджмента. Он, иммигрант из маленького еврейского местечка Пожар на Украине, стал настоящей знаменитостью, не меньшей, чем его подопечные.

Это был невысокий, плотный человек, веселый, готовый рассмеяться в любую минуту. Он говорил громко, с раскатистым «р», и, как впоследствии шутил Исаак Стерн, «знал несколько языков, но все они – идиш».

Юрок любил элегантные костюмы, зимой ходил в роскошном пальто с бобровым воротником, пользовался тростью с серебряным набалдашником. Он был одним из самых великих импрессарио минувшего столетия. Он рисковал, зарабатывал массу денег, потом их терял, никогда об этом не сожалея. Он верил и доверял только себе, своему безукоризненному вкусу и чутью. О себе он говорил в третьем лице: «Юрок решил», «Юрок сказал», «Юрок так думает», – это звучало вполне естественно.

Юрок прежде всего думал об артистах. Они были его страстью, его смыслом жизни. Он понимал их нужды, их запросы, знал их философию. Благодаря Юроку Советский Союз познакомился с выдающимися американскими исполнителями – Бенни Гудменом, Исааком Стерном, Яшей Хейфецом, Мэрион Андерсон, Леонтиной Прайс…

Сол Юрок привез в Америку Большой театр, ансамбль танца Игоря Моисеева, кукольный театр Образцова. Америка узнала и полюбила Галину Вишневскую, Мстислава Ростроповича, Давида Ойстраха, Эмиля Гилельса, Галину Уланову, Майю Плисецкую, не перечислить всех великих имен. Гастрольные выступления советских и американских музыкантов дали повод для знаменитой шутки Стерна: «Знаете, что такое советско-американский культурный обмен? Это когда они присылают к нам своих скрипачей-евреев из Одессы, а мы взамен присылаем им наших скрипачей-евреев из Одессы».

Юрок был по-родственному привязан к «своим» артистам, недаром многие называли его «папа». Так обращался к Юроку и Исаак Стерн, ведь в течение десятилетий их связывали теплые отношения.

Первое ответственное выступление Стерна под менеджментом Юрока состоялось в январе 1943 года. Это был концерт в Карнеги-холл. Афиша сообщала об этом событии сдержанно: «S. Hurok Presents Isaac Stern, Violinist». Однако этого было достаточно. Если Юрок представлял музыканта, значит, это был отличный музыкант. Имя поручителя говорило о многом.

Критики были единодушны в мнении: «Стерн – один из лучших скрипачей мира». «Этот концерт стал моей музыкальной бармицвой», – вспоминал позже музыкант. Ему было двадцать четыре года.

 

ПОВСЮДУ СО СКРИПКОЙ

Начало сороковых… В мире полыхает война, обожгла она и семью Стерн. Плохие вести путешествуют быстро – через дальних знакомых они узнали, что их родственники вместе с другими евреями – жителями Кременца были заживо сожжены немцами. С тех пор Исаак не мог слышать даже звук немецкого языка.

Он дал себе слово никогда не выступать с концертами в Германии и сдержал его, за всю долгую исполнительскую карьеру великий скрипач ни разу не играл ни в Германии, ни в Австрии. Однако война не обошла его, соприкоснувшись с его жизнью самым необычным образом.

В Нью-Йорке он жил в квартире профессора-физика Голдсмита, большого любителя и знатока классической музыки. В начале войны Голдсмит переехал в Чикаго, где вместе с коллегами-физиками участвовал в разработке атомной бомбы. Когда Стерн бывал в Чикаго, профессор и его друзья часто приходили на его концерты. Однажды они попросили Стерна принять участие в эксперименте, который помог бы определить реакцию человека на пребывание на разной глубине и высоте. Стерн согласился – он, тогда совсем молодой человек, с удовольствием отзывался на все необычное. Стерна опутали с ног до головы проводами и попросили что-нибудь сыграть. Он играл «Престо» из соль-минорной сонаты Баха для скрипки соло, а давление и содержание кислорода в воздухе изменяли от уровня больших глубин до уровня больших высот. Ученые следили за реакцией тренированных рук скрипача и фиксировали эксперимент на пленку. Фильм до сих пор не выпущен и относится к категории секретных.

В июне 1943 года Стерн получил приглашение прийти на призывной пункт для медицинского обследования. Результаты показали: поскольку Исаак Стерн имеет врожденное плоскостопие и перенес в детстве серьезную операцию на позвоночнике, он признан негодным к строевой службе.

«Я не годен для службы в армии, но ведь я могу принести пользу делая то, что умею», – решил Исаак Стерн и связался с United Service Organization, которая составляла концертные фронтовые бригады.

Начался новый период в жизни музыканта. Он и его друзья-музыканты – пианист Александр Закин, певцы из Метрополитен-опера, организовали концертную бригаду, которая выступала повсюду: на Гавайях, островах Фиджи, Новой Каледонии, Флориде, их сценической площадкой были госпитали и военные базы. Впоследствии к ним присоединились такие знаменитости, как Боб Хоуп, Яша Хейфец, Джек Бенни. Слух о замечательных артистах прошел повсюду, их ожидали, встречали восторженно, радовались выступлениям.

Фронтовые гастроли многому научили молодого музыканта, вместе со своими товарищами по бригаде он попадал в различные ситуации, некоторые из которых могли закончиться весьма трагично. Так было, когда во время ночного перелета – самолет находился над Тихим океаном – летчик вследствие накопившейся усталости заснул за штурвалом, и в двигателях внезапно начались перебои. «Это продолжалось всего несколько секунд, – вспоминал Стерн, – но ночью над океаном, где-то между Гавайями и Сан-Франциско, это было не самым приятным ощущением».

Концертная бригада с участием Стерна дала более ста концертов, количество слушателей превысило двести тысяч человек.

В 1945 году закончилась война с фашистской Германией, но война с Японией продолжалась, и Стерн опять отправился с концертной бригадой выступать перед участниками военных действий. На сей раз маршрут лежал в страны вечных льдов – Гренландию и Исландию.

В Гренландии находилось несколько метеорологических баз, на которых работали небольшие группы американцев – научных сотрудников. Добраться до этих баз было довольно сложно: как правило, они располагались в труднодоступных для самолета местах. Их окружали фьорды, горы, поэтому самолет совершал посадку на узкой полоске суши. На базах работали только мужчины – женщинам было бы не под силу вынести тамошние условия. Приезд музыкантов был настоящим праздником. «Мы играли, не считаясь со временем, с формальностями. Играли ночь напролет абсолютно все, что только они ни просили». Наверное, такое пережить можно только в молодости, не раз музыканты подвергались опасности. Зачастую погода была нелетной, но самолет с музыкантами стартовал, и он летел во время снежной бури. Самолет качало, казалось, что он вот-вот перевернется, но, в конце-концов, как-то добирались до места назначения.

Было все время светло, день сливался с ночью, спать было почти невозможно, но усталость брала свое, и однажды музыканты проспали двое суток. Словом, воспоминаний и впечатлений было не занимать.

Летом 1945 года Исаак вернулся домой, его встречали так тепло, как будто он вернулся с полей сражений. Он и вправду воевал, его оружием было его искусство.

После войны Стерн много и успешно гастролировал у себя в стране и в Европе, выступая с выдающимися дирижерами: Пьером Монтре, Сержем Кусевицким, Юджином Орманди, Леонардом Бернстайном, играл камерную музыку с Пабло Казальсом, Юджином Истоминым, Александром Шнайдером.

Если для европейских музыкантов верхом карьеры можно считать признание в Америке, то для американцев очень важно получить признание европейских ценителей музыки.

«Выдающийся американский скрипач с европейской душой», – к такому заключению пришли музыкальные критики по окончании концертного тура Исаака Стерна. Успех был грандиозным, несмотря на трудное время.

Шел 1948 год, Европа начинала выздоравливать после войны. В Англии, куда приехал скрипач, было дождливо, туманно, доминирующим был грязно-серый цвет. Чувствовалось, что у людей масса сложностей, но билеты на концерты были раскуплены моментально, Стерна принимали на редкость тепло. Первые послевоенные годы музыкант ездил с концертными турами по всей Европе: Голландия, Франция, Дания, Финляндия, Швеция, Норвегия, Швейцария, Италия, Португалия – страны, города, новые знакомства, удивительные встречи.

Образование государства Израиль стало огромным мировым событием. Семья Соломона Стерна, отца Исаака, не отличалась особой религиозностью. Как рассказывал впоследствии сам музыкант, у них в семье не следовали еврейским традициям, все было сосредоточено на обучении детей музыке.

«Я впервые ощутил себя евреем, когда в 1949 году приехал на гастроли в Израиль», – рассказывал Исаак Стерн. Это было удивительное время всеобщей эйфории, праздника. Казалось, в воздухе парит дух свободы, равенства, братства. Люди были удивительно сердечны, помогали друг другу во всем. Несмотря на сложность обстановки, бытовую неустроенность, повсюду царила атмосфера молодости духа, вне зависимости от возраста, от того, давно или недавно кто-то приехал в страну. Нужно ли говорить о том, как встретили Исаака Стерна! Моше Даян, тогдашний руководитель страны и горячий поклонник искусства Стерна, предоставил в его распоряжение автомобиль с шофером, который также выполнял и функции экскурсовода.

Стерн объездил всю страну, побывав в Хайфе, Назарете, посетил иерусалимские святыни, любовался самым голубым в мире морем Эйлата и играл, играл, играл. «Наверное никогда моя скрипка не звучала столь выразительно, как на этой святой земле», – говорил музыкант.

Один концерт сменял следующий, люди буквально ломились на концерты, стояли в проходах, сидели на полу, приходили на репетиции. В день случалось давать по три-четыре концерта. Стерн играл бесплатно, отказавшись от каких-бы то ни было гонораров. Так поступали многие выдающиеся исполнители, этим они поддерживали молодое государство. Одним из незабываемых впечатлений была встреча с первым премьер-министром государства Давидом Бен-Гурионом. К нему его привезла переводчица-волонтер, которая помогала Исааку Стерну. Когда она расплачивалась с таксистом, тот сказал музыканту: «Мистер Стерн, не засиживайтесь долго у Давида, у вас сегодня вечером концерт».

Бен-Гуриону было интересно все: как жили родители Исаака в России, когда они иммигрировали, почему они не приехали в Израиль, беседа затянулась. Когда Стерн решил попрощаться, на дворе стемнело. Однако оказалось, что слушатели терпеливо ожидали начало концерта. Музыкант их не разочаровал, он играл сверх отведенного времени, концерт закончился в три часа утра.

Израиль навсегда остался для Стерна самым любимым местом гастролей.

«Когда я играю в этой стране, я играю у себя дома, для своих родных», – говорил он. Стерн много раз гастролировал в Израиле и был там в самое трудные для страны периоды: в 1967 году во время 6-дневной войны, в 1973 году, когда Израиль воевал с Египтом и Сирией. В 1991 году во время кризиса в Персидском заливе он опять буквально примчался в Израиль, отменив запланированные гастроли в Европе. Сохранилась уникальная фотография Стерна, играющего на скрипке в противогазе. Фотография сделана за кулисами во время репетиции, а во время концерта на сцене перед сидящими в противогазах людьми стоял великий музыкант в безукоризненном концертном костюме и вдохновенно играл.

В Израиле в 1957 году Стерн услышал игру на скрипке двух талантливых израильских мальчиков. Им было предначертано блестящее будущее – теперь имена Пинхаса Цукермана и Ицхака Перлмана знает весь мир. Этому в огромной мере способствовал Исаак Стерн. Благодаря его стараниям и поддержке, спустя четыре года после знакомства, оба оказались в Нью-Йорке, там они продолжали обучение. Сол Юрок сразу же стал опекать Пинхаса Цукермана. С Перлманом дело обстояло иначе. Мальчик переболел полиомиелитом, ходил на костылях и играл сидя. Юрок сначала отказался помогать юному скрипачу, и лишь под давлением Стерна изменил свое решение, поверил в него. Он не ошибся. Теперь Ицхак Перлман один из самых знаменитых скрипачей мира.

В Израиле произошло судьбоносное для Стерна событие. Он встретил женщину, которая стала его женой. Через 17 дней после знакомства, 17 августа 1951 года, они поженились и прожили вместе 45 лет.

 

ВЕРА

Ее звали Вера Линденблит, она родилась и жила в Берлине. Отец и мать, литовские евреи, души не чаяли в своих двух дочерях. В середине тридцатых годов, почуяв наступление фашизма, отец Веры вывез всю семью в Париж. Однако и тут им не удалось спастись – в июле 1941 года по доносу соседей отец был арестован и отправлен в концлагерь. Не выдержав ужасов концлагеря, он умер в Освенциме.

В Стокгольме жили родственники отца, туда и решила переехать Вера. Дорога лежала через Берлин. Она пошла посмотреть на свой старый дом. К ее удивлению, все осталось нетронутым: мебель, картины. Ее встретил старый привратник. Обнявшись, они вместе погрустили, вспомнив довоенные годы, и Вера поспешила на поезд.

После войны Вера вернулась в Париж и начала работать в шведском посольстве, она выучила шведский во время пребывания в Стокгольме. Она свободно владела несколькими европейскими языками, это позволило ей получить работу в ООН, когда они с матерью переехали в Нью-Йорк.

Позднее выяснилось, что она жила по соседству с Исааком Стерном, но они никогда не встречались. Вера и Исаак встретились в Израиле, куда молодая женщина приехала на Всемирный Еврейский Конгресс – она работала в составе команды переводчиков.

В то время Стерн гастролировал в Иерусалиме. Вера мечтала попасть на концерт знаменитого скрипача, однако все билеты были проданы. Тогда она попросила своего знакомого Александра Закина, который был концертмейстером Стерна, помочь ей попасть на концерт. В тот вечер она познакомилась с Исааком Стерном. Скрипач сам проводил ее в первый ряд, усадив на один из приставных стульев.

После концерта они встретились, долго разговаривали, обнаружив, что у них очень много общего в биографиях: оба выходцы из России, оба много испытали в жизни…

Гастроли знаменитого музыканта проходили во многих городах Израиля, однако он стремился после каждого концерта вернуться в Иерусалим, где его ждала Вера. Они поняли, что должны быть вместе, и, когда Стерн спросил Веру, согласится ли она стать его женой, Вера ответила согласием. Ему был тридцать один год, Вере – двадцать четыре.

Став женой знменитого музыканта, Вере пришлось испытать все сложности кочевой жизни. Она сопровождала мужа в его гастрольных поездках, преодолевая сотни и тысячи километров, помогая ему во всем. Вместе они побывали во многих странах, особенно запомнились выступления в Японии, Индии, где их встречали удивительно тепло.

Во время гастролей в Японии Стерна пригласили посетить премьеру пьесы Fiddler on the Roof, «Скрипач на крыше», пьесу, поставленную по повести Шолом-Алейхема «Тевье-молочник». Японские актеры, которые чрезвычайно точно передавали быт, нравы и психологию жителей еврейского местечка, глубоко тронули Исаака Стерна. «Я смотрел спектакль и плакал, не стыдясь своих слез. Так правдиво и точно было все передано на сцене, что терялось ощущение театра. Не один я реагировал так остро – все женщины, да и многие мужчины, вытирали глаза». После окончания спектакля к Стерну подошел один из актеров и спросил, «как американский писатель мог так точно воспроизвести японскую жизнь?»

В Индии состоялась незабываемая встреча с Джавахарлалом Неру, с его дочерью Индирой Ганди. Были приглашены лучшие индийские музыканты, они представляли искусство игры на ситаре – незамысловатом народном инструменте, однако мелодии были напевны и лиричны.

Прилетев в Нью-Йорк, Вера начала приводить в порядок свои дневниковые записи – во время поездок с мужем она записывала свои впечатления, воспроизводила разговоры, диалоги, размышления Исаака Стерна о музыке. Как это впоследствии помогло музыканту во время работы над его автобиографической книгой!

Где только не побывал знаменитый музыкант, он играл в больших и малых городах, пересекал границы государств, налетал тысячи километров. Но лишь одна страна лежала вне его гастрольных маршрутов – Советский Союз.

Впервые Стерн встретил своего советского коллегу – знаменитого скрипача Давида Ойстраха, в 1951 году, в Антверпене. Но и эта встреча оказалась под присмотром «искусствоведов в штатском». Ойстраха сопровождали два представителя советского посольства. О чем можно было говорить в их присутствии? Беседа ограничилась формальными комплиментами. На следующий день музыканты встретились без сопровождения. Ойстраху разрешили разговаривать лишь сорок пять минут. По прошествии этого времени он пошел к телефону-автомату на улице, набрал номер, коротко сказал: «Это Ойстрах. Я не приду на обед». Они провели вместе около пяти часов, говорили по-русски. Их дружба длилась около двадцати лет, ее оборвала смерть великого Ойстраха.

Последний раз они виделись за два месяца до его кончины. Ойстрах выглядел болезненно, жаловался на боль в сердце, пополнел. Стерн задал Давиду вопрос, почему он не останется на Западе? Ведь у него было бы все, о чем только можно мечтать! Ойстрах ответил: «Я не могу, они не выпустят мою семью, сделают их жизнь невыносимой».

Стерн его спросил, зачем он так много работает: бесконечные гастроли, преподавание, концерты в провинции. Ответ Ойстраха потряс Стерна: «Я должен работать, – сказал он, – если я остановлюсь, то начну думать, анализировать все, что происходит вокруг. Я не смогу с этим примириться, я просто умру».

 

В МОСКВЕ С ГВАРНЕРИ

В середине 50-х годов Юроку удалось добиться эксклюзивного права на организацию гастролей в рамках советско-американского культурного обмена. Это означало, что он может привозить в Америку лучших советских исполнителей и знакомить советскую публику с выдающимися американскими артистами.

Одним из первых на гастроли в Советский Союз отправился Исаак Стерн со своим концертмейстером, прекрасным пианистом Александром Закиным.

Поздним вечером 28 апреля 1956 года музыканты приземлились в московском аэропорту. Их встретили представители американского посольства, советского Министерства культуры, и гости, и хозяева говорили по-русски. Это сразу создало атмосферу дружелюбия, понимания.

В гостинице «Москва», куда поселили музыкантов, их встретил Давид Ойстрах с сыном Игорем. Встреча была радостной – они принесли с собой шампанского, черной икры, затем отправились в ресторан, беседа затянулась за полночь.

Стерн и Закин были приглашены на первомайский парад. Он произвел огромное впечатление – толпы людей с красными флагами, громкая бравурная музыка, здравицы в честь компартии и Хрущева – зрелище, никогда ранее не виданное американцами.

На гастроли в Советский Союз Стерн приехал со скрипками, созданными знаменитым итальянским скрипичным мастером Гварнери. Одна из них, скрипка «Panette», была сделана в 1744 году. Это был инструмент удивительного звучания, Стерн купил ее в 1945 году и никогда с ней не расставался.

Самой любимой его скрипкой была скрипка «Исайя». Гварнери создал этот уникальный инструмент в 1740 году. Его отличал сильный, глубокий, подобный человеческому голосу, звук. Говорят, что скрипка поет. Но эта скрипка не просто пела – она рыдала и смеялась, грустила и мечтала. Стерн уверял, что между ним и скрипкой существует особая духовная связь. Ранее она принадлежала величайшему скрипачу Эжени Исайя.

Исайя никогда не расставался с любимым инструментом и даже прикрепил к корпусу скрипки небольшую наклейку со словами: «эта скрипка мастера Гварнери была моим самым верным спутником на протяжении всей моей жизни». Стерн говорил: «Я мог бы добавить: и моей тоже».

Первый концерт в Москве состоялся в Большом зале консерватории. Нужно ли говорить о том, как горячо принимали музыканта, как зал стоя аплодировал великому скрипачу. В концерте звучали произведения композиторов-классиков: Генделя, Венявского, Моцарта, познакомил музыкант советскую аудиторию и с произведениями современных американских композиторов. Попасть на концерты было невероятно трудно, залы были заполнены до отказа, люди сидели на ступеньках, на приставных стульях, буквально впитывали каждый звук.

«Это было настоящее единение душ», – так отзывался Исаак Стерн о московских концертах. Во время антракта за кулисы пришел Давид Ойстрах, Эмиль Гилельс, Игорь Ойстрах. Давид дружески обнял Стерна. «Спасибо тебе за то, что ты есть», – сказал он.

Первым городом после Москвы был Ленинград. Стерн сразу же позвонил домой и сообщил о благополучном прибытии. Он волновался за жену – Вера должна была со дня на день родить. Во время первой же репетиции его попросили к телефону. Звонила Вера сообщить, что у них родилась дочь. Имя девочки было выбрано заранее – Шира. В переводе с иврита это слово означало «песня».

Стерна поздравляли, откуда-то появилось шампанское, цветы. Стерн и Закин дали в Ленинграде три концерта, следующим городом гастролей был Киев.

17 мая состоялся концерт в киевском оперном театре, все билеты были раскуплены задолго до концерта. Количество желающих попасть на концерт намного превышало количество мест. Театр охраняла конная милиция, перед входом собралась огромная толпа, люди требовали, чтобы их впустили в зал, они буквально ломились в двери. Затем их все-таки открыли, людской поток хлынул в зал. Начало концерта задержали на полчаса, ожидая пока все рассядутся.

С первыми же звуками музыки раздались бурные аплодисменты, Стерн и Закин начали программу сонатой Брамса, публика приняла это исполнение горячо, трехчасовый концерт пролетел незаметно.

После Киева музыкантов ожидали в Тбилиси, Баку и Ереване. Их все поразило: внимательные и благодарные слушатели, кавказское гостеприимство, восточная кухня. Множество людей ожидало Исаака Стерна после концертов. Они хотели выразить свою благодарность за высокое искусство, сказать добрые слова, но… время было ограничено, да и мощные кордоны милиции отделяли Маэстро от толпы.

Исаак Стерн и Александр Закин вернулись в Москву 30 мая. Состоялся прощальный концерт, и Стерн дал несколько мастер-классов в консерватории для студентов и дополнительно для учеников Ойстраха.

Планировалось, что на встрече будет присутствовать не более тридцати человек, но в зале собралось около пятисот студентов, на следующий день еще столько же. Мастер-классы пришлось повторить, всего присутствовало около трех тысяч студентов.

Молодые музыканты задавали множество вопросов, Стерн давал обстоятельные ответы по-русски. Не будучи уверенным в правильности своего русского языка, он пригласил переводчика, но студенты просили не переводить, их не смущали языковые ошибки. Обстановка во время встреч была непринужденной, дружелюбной.

Тем не менее далеко не все было столь безоблачно: американо-советские отношения были довольно натянутыми. Это отражалось на состоянии культурного обмена между двумя странами. Еще до отъезда на гастроли в Советский Союз Юрок попросил Стерна попытаться сдвинуть с мертвой точки этот процесс, оживить его. Проблема состояла в том, что в свое время Конгресс США принял закон об обязательном снятии отпечатков пальцев у всех артистов, приезжающих на гастроли в Америку. Советские власти нашли этот закон унизительным.

Гастроли в Советском Союзе подошли к концу. На прощание Стерн и Закин были приглашены в американское посольство, где присутствовали Хрущев, Булганин, Молотов и Маленков. Решив, что наступил благоприятный момент, Стерн сделал попытку затронуть эту непростую тему. Он обратился к Хрущеву с просьбой направлять в Америку советских артистов невзирая на принятый Конгрессом закон. Хрущев нахмурился – было очевидно, что ему не понравилось то, что сказал Стерн.

«Скажите вашему президенту, чтобы он изменил закон», – сказал он. «Но у нас в стране президент не может менять законы – это под силу только Конгрессу», – сказал Стерн. На что Хрущев ответил: «Я вам сейчас расскажу анекдот. Как-то некий господин ехал зимой на санях. Лошади понесли, дорога была скользкой, сани ударились о столб, господин вывалился из саней. Он разбился, да так сильно, что у него вытекли мозги. Тут к нему подбежал крестьянин и предложил вернуть мозги на место, но господин сказал: мне они не нужны, я еду на парламентскую сессию».

Присутствовавшие при этом чиновники дружно подобострастно засмеялись, а на следующий день эта не слишком остроумная и дипломатичная шутка советского премьера оказалась процитированной во всех крупных американских газетах. Все усмотрели в этом явный намек на Конгресс США. Подписание соглашения о культурном обмене между двумя ведущими странами было заморожено еще на два года. Оно было подписано лишь 27 января 1958 года. Так отозвалась «шутка» советского премьера на истории культурного обмена между Советским Союзом и Америкой.

Но тогда, на той знаменитой встрече, Стерн сдержанно поблагодарил за теплый прием. Таким образом, все формальности были соблюдены. Конечно, у американцев оставалось много вопросов, которые они хотели бы задать – почему на протяжении всех гастролей их всегда сопровождали незнакомые молодые люди в одинаково сшитых костюмах, почему нельзя было без провожатых зайти в магазины, на рынок, почему к ним не пускали простых людей, которые хотели просто пожать руку, почему в гостинице спрашивали имена их гостей, почему… таких «почему» накопилось множество, но, как сказал Стерн, лучше иной раз не спрашивать.

Остались воспоминания о необычайном радушии советских людей, их преданности искусству, всепоглощающей любви к музыке. Стерн побывал на гастролях в Союзе еще раз в 1958 году. В 1967 и 1968 годах он не принял приглашения из-за негативного отношения советских официальных лиц к государству Израиль, а также после ввода советских войск в Чехословакию. Последний раз он гастролировал в России в 1992 году, уже после развала СССР.

 

КАРНЕГИ-ХОЛЛ

Американцы очень любят интересные истории. «Story» имеет огромное значение для репутации известного человека, их помнят, пересказывают из поколения в поколение. Исаака Стерна часто называют «человеком, который спас Карнеги-холл». Конечно же, в основе лежит интересная история – «story». Но сначала несколько слов о том, как и когда был создан этот великолепный концертный зал, который является символом музыкальной жизни Америки.

Своим именем Карнеги-холл обязан Эндрью Карнеги – крупнейшему финансисту, меценату. Он помог воплотить в реальность мечту многих выдающихся музыкантов Америки.

В Нью-Йорке издавна существовали два музыкальных общества – New York Symphony Society и Oratorio Society. У музыкантов всегда возникали трудности с устройством концертов, потому что в огромном городе был лишь один зал с приличной акустикой – Метрополитен-опера. Этого было явно недостаточно. Потребность в большом современном концертном зале была очевидна.

Основатель двух музыкальных обществ Леопольд Дэмрош прилагал массу усилий для того, чтобы убедить богатых меценатов финансировать строительство. Увы, его усилия были безуспешны. Но, очевидно, судьбе было угодно, чтобы в 1887 году Дэмрош отправился в Шотландию на пароходе. Среди пассажиров была его добрая знакомая Луиз Уитфилд с мужем Эндрью Карнеги, который тогда был одним из богатейших людей. Они недавно поженились и совершали свадебное путешествие.

Луиз представила Дэмроша своему супругу, общение было интересным, путешествие долгим. Дэмрошу удалось убедить Карнеги в необходимости строительства концертного зала, и тот согласился полностью взять на себя все расходы.

После долгих поисков проектирование музыкального холла было поручено архитектору Уильяму Барнет Тутхиллу. Он был очень знающим, опытным архитектором и, что немаловажно, отличным музыкантом. Это обстоятельство, очевидно, способствовало тому, что особое внимание архитектор уделил акустике – она поистине великолепна. Да и само здание, построенное в стиле итальянского Возрождения, вызывало восхищение. Интерьеры, отделанные мрамором, богатой лепниной, огромный зал на 2800 мест, удобные кресла – все создавало атмосферу настоящего праздника.

5 мая 1891 года состоялось открытие Карнеги-холла. Нью-йоркцы с нетерпением ожидали этого дня, зал был заполнен до предела. Все хотели увидеть чудо архитектуры и услышать знаменитого гастролера – Петра Ильича Чайковского, который в тот вечер дирижировал Нью-Йоркским симфоническим оркестром. Это был поистине исторический концерт.

Карнеги-холл стал музыкальной меккой музыкантов всего мира. На знаменитой сцене выступали все лучшие музыканты и певцы: Рахманинов, Горовиц, Рубинштейн, Менухин, Казальс, Ростропович, Карузо, Мария Каллас, Паваротти, Доминго – невозможно перечислить даже малую толику имен.

Однако в середине 50-х годов над знаменитым Карнеги-холл нависла угроза быть уничтоженным. Началось строительство комплекса зданий Линкольнцентра, и туда должен был переехать Нью-йоркский филармонический оркестр, который приносил большой доход. Огромный Карнеги-холл становился финансово невыгодным. Роскошное здание Карнеги-холла было оценено в три миллиона долларов и выставлено на продажу. Время шло, покупатели не находились.

Тогда возник другой план: снести Карнеги-холл, на его месте воздвигнуть небоскреб, сдавать его внаем и таким образом получить значительную прибыль.

История с Карнеги-холлом была опубликована в журнале «Лайф», стала известна всей стране и вызвала смятение, бурю негодования в среде профессиональных музыкантов и поклонников искусства. Все возмущались, но никто ничего не смог сделать.

Исаак Стерн был в числе тех, кто активно протестовал против разрушения музыкальной святыни, он начал кампанию по сохранению Карнеги-холл. «Как можно разрушить этот великолепный зал, – писал он в газетах, журналах, – в этих стенах звучала лучшая музыка в мире, выступали все знаменитости. Сколько труда и таланта, сколько любви к Искусству вложено в каждый камень, в акустику здания. Мы должны сохранить Карнеги-холл любой ценой. Будущие поколения не простят нам этой ошибки».

Стерн организовал группу по спасению Карнеги-холла. Его план был прост. Он понял, что есть лишь один выход из создавшейся ситуации: Карнеги-холл должен принадлежать городу. А для этого нужно было убедить власти города и штата в исключительной исторической и музыкальной ценности здания, в необходимости иметь в городе еще один большой зал, который не будет обузой для налогоплательщиков. Он обращался с письмами к самым богатым и влиятельным людям Америки, посылал телеграммы тогдашнему мэру Нью-Йорка, составил призыв ко всем знаменитым музыкантам мира. Это письмо подписали Пабло Казальс, Владимир Горовиц, Артур Рубинштейн, Леопольд Стоковский, Леонард Бернстайн, Юджин Орманди, Иегуди Менухин, все поддержали инициативу Стерна. Проблема Карнеги-холл обсуждалась в Конгрессе, но… деньги опять стали решающим фактором. Судьба Карнеги-холл буквально висела на волоске – было принято решение начать снос здания в мае.

Вечером 11 апреля Вера и Исаак Стерн были приглашены на пасхальный седер к раввину Гольдстейну. Это была ежегодная традиция. Раввин приглашал около двадцати человек, исповедующих разные религии: среди них были католики, протестанты, иудеи. К удивлению Стерна, рядом с ним за столом сидел мэр Нью-Йорка с супругой.

После окончания седера супруги Стерн и Вагнер вышли вместе на улицу. Стерны жили неподалеку, и Исаак пригласил Вагнеров зайти в гости.

«Мы удобно расположились в креслах, выпили холодного пива, и я заговорил о том, что меня больше всего волновало – о Карнеги-холл», – вспоминал Стерн. Мэр живо отозвался и поддержал беседу. «Я еще в детстве всегда ходил туда на концерты, – сказал он, – помню всех выдающихся исполнителей. Более того, я являюсь почетным членом Лиги музыкантов». Воодушевленный началом беседы Стерн продолжал: «Тогда вы отлично понимаете, как важен Карнеги-холл для всех нас. Это не просто здание. Для всех музыкантов мира Нью-Йорк и Карнеги-холл составляют единое целое».

Мэр города это отлично понимал. Беседа продолжалась долго, несколько часов, и он стал сторонником Стерна в борьбе за сохранение этого уникального сооружения. Мэр Нью-Йорка убедил тогдашнего губернатора Нельсона Рокфеллера и других очень влиятельных бизнесменов и политиков сохранить Карнеги-холл.

16 апреля 1960 года губернатор штата Рокфеллер подписал решение, разрешающее городу Нью-Йорку приобрести Карнеги-холл. В середине мая город купил здание и передал его в аренду корпорации «Карнеги-холл», президентом которой стал Исаак Стерн.

Это решение стало настоящим триумфом в жизни выдающегося музыканта и его сторонников. «Борьба за сохранение Карнеги-холл стала одним из важнейших событий в моей жизни, – говорил Исаак Стерн, – ранее я никогда не общался с политиками, финансистами, крупными бизнесменами. Я знал только одно – ни за что и никогда, ценой жизни я не допущу, чтобы Карнеги-холл был разрушен. Я понял, что могу не только доставлять слушателям удовольствие своей игрой, но могу также и убеждать словами, действиями. Это было очень важно для меня. Мы победили, и Карнеги-холл остался в Нью-Йорке для всех последующих поколений».

В благодарность за все, что сделал Исаак Стерн для сохранения Карнеги-холл, главный зал назвали его именем – Isaac Stern Auditorium. Торжественное открытие состоялось 28 января 1997 года.

Это был незабываемый праздник – главный зал был превращен в огромный банкетный зал, в котором присутствовало полторы тысячи гостей. Зал был украшен живыми цветами, красиво задрапированные ткани цветов американского флага свешивались с верхних рядов. На сцене стоял стол, за которым сидел Исаак Стерн с супругой и самые почетные гости, среди которых были Грегори Пек с женой, Хиллари и Билл Клинтон, Брук Эстор, в концерте выступали лучшие музыканты. Было произнесено много добрых слов в честь выдающегося музыканта. Его называли «Человеком, который спас Карнеги-холл».

 

ПАМЯТНЫЕ ГАСТРОЛИ

Во время борьбы за сохранение Карнеги-холл, Стерн и Закин второй раз были приглашены на гастроли в Советский Союз. Им предстоял долгий тур – концерты были запланированы в Одессе, Москве, Ленинграде, Минске. Затем их ожидали в Вильнюсе, Риге, Таллинне. Во время обсуждения плана гастролей Стерна попросили дать несколько концертов в Ташкенте, он с удовольствием согласился и выразил желание побывать также и в Самарканде, городе, который навевал ему воспоминания о восточных сказках и легендах. Представители Госконцерта согласились организовать поездку.

В ташкентском ресторане во время ужина гостей развлекал скрипач, который подходил к именитым гостям и играл специально для них. Подошел он и к сидящим за столом Стерну и Закину. Улыбаясь и приблизив скрипку к уху Стерна, скрипач шепнул ему на идиш: «Остерегайтесь директора филармонии, он специально к вам приставлен». Стерна так предупреждали довольно часто – его считали «своим» и оберегали от неприятностей.

На следующий день после прибытия, перед концертом в Ташкенте, Стерн подошел к директору филармонии и спросил, когда можно будет посетить Самарканд. В ответ он услышал: «Мы очень сожалеем, но эта поездка невозможна из-за очень плохих дорог». «Отлично, – сказал Стерн, – в таком случае я отменяю концерт в Ташкенте. Требую отправить нас первым же самолетом в Москву. Если вы не сможете достать билет на самолет, я обращусь в американское посольство, и они нас отправят своим самолетом. По прилете в Москву я устрою пресс-конференцию, на которой расскажу, что вы нарушили наш контракт». Через двадцать минут Стерну и Закину вручили билеты на самолет в Самарканд. Как только они прилетели в столь желанный город, сразу поняли, чего боялся директор филармонии. Гостиница, в которой их поселили, была грязной, запущенной, в номерах не было воды. Музыканты решили пойти посмотреть город, их никто не сопровождал, и они отправились на базар. Потрясенные увиденным, проголодавшись, американцы зашли в ближайшую чайную. Меню было весьма скромным: крутые яйца, зеленый лук, вкуснейшие горячие лепешки и чай. Словом, когда они с трудом добрались до гостиницы, было уже поздно. Не раздеваясь, они заснули в креслах, поскольку постельное белье не внушало доверия.

Наутро они хотели лететь в Ташкент, но ближайший самолет отправлялся лишь на следующий день, и музыканты поехали на машине, выделенной местной городской администрацией. Дороги были ужасные, сплошные ямы, ухабы. Кое-как они добрались до Ташкента, а через несколько часов были уже в гостинице, приняли горячий душ, и вечером состоялся концерт. Эти гастроли запомнились надолго.

Творческая жизнь Стерна была удивительно насыщена: концерты, гастроли, звукозаписи грамофонных пластинок. Он также с удовольствием работал с кинематографистами. В фильме Humoresque («Юмореска») он дублировал знаменитого актера Джона Гарфилда – озвучивал музкальные произведения, которые тот, согласно роли, исполнял на скрипке. В кадрах крупным планом показана левая рука Стерна. В 1953 году был снят фильм о жизни Сола Юрока «Tonight We Sing» – «Сегодня вечером мы поем» – в нем Стерн сыграл роль знаменитого скрипача Эжена Изаи, а потом, уже позднее, в 1971 году он с огромным удовольствием работал над записью звуковой дорожки фильма «Fiddler on the Roof» («Скрипач на крыше») по «Тевье-молочнику» Шолом-Алейхема.

В 1979 году Стерна пригласили на гастроли в Китай. С ним поехала небольшая киногруппа, день за днем снимавшая все события и встречи, которые происходили в это время. По приезде был создан документальный фильм «From Mao to Mozart» («От Мао к Моцарту»). Стерн был не только главным действующим лицом, но и комментатором. Впечатлений от поездки была масса. В поездке вместе с музыкантом была его семья, концертмейстеры, съемочная группа – всего двадцать пять человек. Они объездили всю страну, путешествовали поездом, самолетом, пароходом. Играли в больших залах и в маленьких городках, на прекрасных инструментах и на непригодном для игры рояле в Шанхае. Стерн не только ездил по стране с концертами, но также и слушал молодых музыкантов в консерватории, давал мастерклассы. Фильм «От Мао к Моцарту» был признан лучшей документальной лентой 1980 года и получил «Оскара».

 

«МОИ ПЕРВЫЕ 79 ЛЕТ»

Так назвал свою автобиографическую книгу великий скрипач. В ней он откровенно пишет о радостях и ошибках, разочарованиях, удачах, обо всем, из чего складывается жизнь. Исааку Стерну довелось пережить немало горьких минут: он потерял самых близких друзей – бессменного концертмейстера, блестящего пианиста Александра Закина, которого он, на русский манер, называл Шурой. Ушел из жизни и Леонард Бернстайн, который был для него Леней, не стало Яши Хейфеца, Сола Юрока, многих, с кем была связана жизнь музыканта.

Да и сам великий скрипач чувствовал, что уже не может так, как раньше, без устали концертировать, играть в теннис, плавать – сказывались годы, огромные физические нагрузки. Внешне все складывалось как нельзя лучше: трое замечательных детей – дочь Шира, сыновья Майкл и Дэвид радовали успехами. Шира посвятила жизнь иудаизму, стала раввином, как и ее муж. Сыновья избрали музыкальную карьеру, оба стали дирижерами. Вера интенсивно занималась общественной работой, была избрана президентом американоизраильского культурного фонда. Стерн по-прежнему много гастролировал: опять Япония, Корея, Австралия – сотни тысяч километров в пути.

Такова жизнь гастролирующего музыканта, иной жизни Стерн не представлял. Но в середине 1987 года перед гастролями в Израиле он опять почувствовал себя плохо. Симптомы были те же, что и в 1968 году, когда у него случился первый инфаркт. Во время концерта вдруг начался приступ острой сердечной боли. Он доиграл концерт из последних сна, чувствуя, что теряет сознание. Кардиолог настаивал на немедленной операции на сердце в Израиле, но Стерн изо всех сил старался оказаться дома.

Прямо из нью-йоркского аэропорта он по настоянию кардиолога отправился в госпиталь, отослав домой скрипку и небольшой чемодан. Решение врача было однозначно: «Операция назначена на завтра». К счастью, сложная операция прошла удачно. Уже через три месяца Стерн поехал на гастроли в Гонконг и Японию. Он почувствовал себя моложе, энергичнее, его скрипка опять звучала мощно, собирая огромные аудитории восхищенных почитателей.

Шло время, дети разъехались из родительского дома, у каждого была своя семья, успешная карьера, интересная, насыщенная жизнь. Вера и Исаак Стерн гордились детьми, были счастливы, что жизни каждого из них, Ширы, Майкла и Дэвида, сложились так удачно.

Когда огромный дом опустел, супруги отчетливо увидели, что каждый из них живет своей жизнью. Совместное проживание стало в тягость, они решили развестись.

Немалую роль в этом событии сыграло то, что 75-летний Стерн влюбился. Его возлюбленной стала молодая, красивая Линда Рейнольдс. Она работала в Центре исполнительского искусства имени Кеннеди в Вашингтоне. Талантливая пианистка, она предпочла заниматься историей музыки, была знакома со многими музыкантами-виртуозами, хорошо знала специфику их жизни. Исаак Стерн и Линда не скрывали своего романа, еще до получения развода они открыто жили вместе в доме Стерна в Коннектикуте, а в ноябре 1996 года стали мужем и женой.

В 1999 году Стерн впервые прилетел в Германию. Когда они с Линдой спускались по трапу самолета, журналисты спросили: «Где же ваш Гварнери?» «Отдыхает в своей постели в Нью-Йорке», – ответил Стерн. Он остался верен себе и приехал в Германию без скрипки, он не хотел играть, он мечтал увидеть друзей, посетить святые для него места, где когда-то жили и творили Бах, Бетховен, Брамс, Мендельсон.

В свой автобиографической книге «Мои первые 79 лет» великий скрипач, тщательно анализируя пройденный путь, критично относится к себе, своему искусству, говоря о том, что он не поднялся до исполнительских высот Давида Ойстраха, Наума Мильштейна, Яши Хейфеца, однако он был так же предан Музыке. «Я мечтаю о том, чтобы передать молодым музыкантам всех стран свои знания, свое умение, сыграть с ними на большой сцене. Тогда я буду знать, что жизнь прожита не зря, что она отдана Музыке».

Стерн был веселым, жизнелюбивым человеком. Он отлично плавал, играл в большой и настольный теннис, не щадил рук, за что и был наказан однажды вывихом запястья. Он рассчитывал жить долго, поэтому и назвал свою книгу «Мои первые 79 лет». Увы, вторые 79 лет ему прожить не довелось. Он умер 23 сентября 2001 года.

Через месяц после его смерти в Карнеги-холл, в Аудитории Исаака Стерна («Isaac Stern Auditorium») на вечер памяти Скрипача собрались поклонники и почитатели его таланта. Две тысячи мест Аудитории были заполнены, еще четыреста человек смотрели концерт по внутреннему телевидению. Любимые произведения Стерна играли выдающиеся музыканты, чьи творческие судьбы состоялись во многом благодаря его стараниям: Ицхак Перлман, Пинхас Цукерман, Йо-Йо Ма, Эммануэль Экс, Мидори…

Председатель совета корпорации «Карнеги-холл» Сэнфорд Вайл, обращаясь к собравшимся, сказал: «Исаак всегда говорил, что Карнеги-холл – особый зал: в его стенах обитают души Чайковского, Горовица, Тосканини и многих других великих музыкантов. Отныне к ним присоединилась душа Исаака Стерна».

Ответом была овация, последняя овация ВИРТУОЗУ ОТ БОГА.

 

Другие книги серии «Лики великих»

«Жизнь в борьбе и фресках. Бен Шан»

«Русская муза парижской богемы. Маревна»

«La Divina – Божественная. Мария Каллас»

«Загадка доктора Барнса. Доктор Альберт Барнс»

«История великих коллекций. Пегги Гуггенхейм»

«Династия филантропов. Мозес и Уолтер Анненберг»

«Творец за дирижерским пультом. Леонард Бернстайн»

«Его называли «живой легендой». Владимир Горовиц»

«Еврейский певец негритянского народа. Джордж Гершвин»

«Он песней восславил Америку. Ирвинг Берлин»

«Его скрипка плакала и пела. Иегуди Менухин»

«Король джаза. Бенни Гудмен»

«Великий скиталец – покоритель звуков. Артур Рубинштейн»

«Еврей из Витебска – гордость Франции. Марк Шагал»

«Из Смиловичей в парижские салоны. Хаим Сутин»

«В граните и в бронзе. Яков Эпштейн»

«Прометей, убивающий коршуна. Жак Липшиц»

«Первая леди американской скульптуры. Луис Невелсон»

«Пластика ожившего дерева. Леонард Баскин»

«Путь к славе и гибели. Марк Роцко»

«Из туземных хижин в музеи мира. Морис Стерн»

«Певец земли израильской. Рейвен Рубин»

«Мастер пластики и его Маргарита. Уильям Зорач»

«Великий портретист из Ливорно. Амадео Модильяни»

«Музыка, воплощенная в камне. Эрик Мендельсон»

«Последний импрессарио. Сол Юрок»

«Великий шоумен из маленького штеттл. Эл Джолсон»

«Шоу, любовь и… сигары. Джордж Барнс»

«И жизнь, и песни, и любовь… Эдди Фишер»

 

Об авторах

Елена Аркадьевна Мищенко – профессиональный журналист, долгие годы работала на Гостелерадио Украины. С 1992 года живет в США. Окончила аспирантуру La Salle University, Philadelphia. Имеет ученую степень Магистр – Master of Art in European Culture.

Александр Яковлевич Штейнберг – архитектор-художник, Академик Украинской Академии архитектуры. По его проектам было построено большое количество жилых и общественных зданий в Украине. Имеет 28 премий на конкурсах, в том числе первую премию за проект мемориала в Бабьем Яру, 1967 год. С 1992 года живет в США, работает как художник-живописец. Принял участие в 28 выставках, из них 16 персональных.