Голова тяжелая. Невыносимо тяжелая. Дайте мне двух помощников, и тогда я буду жить. А если они будут светловолосыми ангелами с крылышками, я буду жить хорошо, а если...

— Лика... — донесся издалека голос.

Я перестала выдумывать причины и повернула голову. Я сидела на облачном стуле, и вокруг парил белесый туман. Он складывался в широкий, мощный тоннель, и именно оттуда звучал голос.

— Лика... Ты хочешь тортик? Вкусный, шоколадный, с завитушками...

Я пренебрежительно подернула плечиком. Вот еще. Я не сладкоежка. Нашли, чем приманить.

Сижу на стуле ровно.

— Лика... Дорогая, твои платья висят без хозяйки. Столько рюшечек, туфелек, блесточек...

Я смотрю вниз и вижу свои босые ноги. Мне итак хорошо. Зачем я буду носить ногомучительные каблуки? А платья? Зачем мне каждый раз переодеваться, если свободный белоснежный балахон приятен телу? К тому же, белый цвет очень идет мне. Не хочу платья и туфли.

— Вы не о том говорите, — раздался недовольный голос.

Голос показался знакомым. Откуда-то я его помню. Но вот чей он?

— Если ты, самодовольная девчонка, не явишься немедленно, я приду к тебе домой и нажалуюсь маме. Тебе влетит!

Мне это не нравится. Меня это беспокоит. Я нервно дергаю ножкой и вскакиваю. Хочу бежать в тоннель, остановить, воспрепятствовать, но подо мной не оказывается твердой поверхности — ноги проваливаются, и я в ужасе лечу вниз...

— Вот и пришла в себя ваша красавица, — довольно говорит кому-то низкий незнакомый мужской голос.

— Если бы я так боялся родительского гнева, сидел бы дома, — усмехнулся уже знакомый голос, и я мгновенно распахнула глаза.

Я лежу в незнакомой кровати, и надо мной склонились мужчины. Один — седовласый, в очках и белом халате. Доктор, наверное. А вот второй...

Я не удержалась и схватила его за челку.

— Выполняй мое желание, — хотела сказать грозно, но получилось лишь слабенько пропищать. Сил было немного, и я сосредоточилась из всех на Джуне.

— Эй, ты чего? — парень попытался вырваться, но я держала крепко.

— У нас на Земле есть поверье, — с каждым словом силы возвращались ко мне, — что у бога счастья — длинный чуб. И если он подошел к тебе, есть только один шанс ухватиться. Потому что затылок у бога — выбритый.

— Лик, ты, конечно, странная и упрямая, — Джун накрыл мою руку своей, — но это уже перебор. Я — не бог.

— Все равно ты должен мне желание, — упрямо сказала я.

Доктор рядом хихикнул, но сделал вид, что закашлялся.

— С чего бы это? Я тебя спас, — он медленно нагрел ладонь и стал поджигать мою.

Фокусник. Если думает, что испугаюсь — пусть обломается.

— А я поймала тебя. Так что обещай желание. И свидетель есть, — я скосила глаза на доктора.

Тот сделал вид, что смотрит на тумбочку у кровати, и его вообще здесь нет.

— После истощения бывает искривление в сознании? — обеспокоился Джун.

— Нет, она вполне вменяема, — улыбнулся мужчина.

— Тогда я расцениваю это, как домогательство, — возмутился парень, — а ну, отпусти.

— Желание, — я сама не верила своим ушам, но внутренняя сила настаивала на подобных действиях.

Я была уверена, что все делаю правильно. Бабочки восхищались моим мужеством и собирались хлопать мне, стоя в полный рост.

— Ладно, обещаю, — сдался Джун.

Я даже не успела, как следует, устать, а он уже сдался. Челка, наверное, стала выпадать.

— Магическая клятва?

Парень зажег золотое солнышко, и оно сделало круг над нашими головами. Блестящие искры отпрыгивали в разные стороны, и когда круг был пройден, солнышко исчезло.

— Тогда можешь идти, — великодушно разрешила я, и парень с облегчением выдохнул. Отодвинулся и сел в конце кровати.

Удивительно, но он даже не обозлился на мое поведение.

— Выпейте микстуру, — доктор взял со столика стакан и плеснул в него лекарство из маленького тюбика, — она поможет быстро восстановиться.

Микстура оказалась прохладной, с лимонным вкусом. Когда я выпила, доктор сказал:

— К вам хотели зайти директор и господин Гюрон. Вы не против?

Посмотрела на парня, примостившегося в ногах, и он кивнул.

— Они все знают, но хотят спросить лично.

— Конечно, — улыбнулась я, и доктор позвал преподавателей.

— Только не говори про мой меч, — вдруг наклонился близко Джун, и его глаза опасно блеснули, — им не нужно знать.

— А как же?..

Он что, хочет, чтобы я рассказала, как мастерски он придушил чудовище голыми руками, а потом открутил ему голову? Да в такое даже я не поверила бы!

— Им важны признаки превращения, — пояснил Джун, — об этом тебя и спросят. Расскажи, как помнишь, а обо мне — ни слова.

— О, хорошо.

Парень вдруг взял прядь волос и отодвинул от моего лица.

— Было больно? — словно невзначай спросил он.

— Нет, — я обескуражено посмотрела в карие глаза, — но страшно.

Он опять зачем-то поправил мне прическу и отодвинулся.

Заволновалась. Я так ужасно выгляжу? Точно, ведь я лежала какое-то время без сознания. Наверное, я похожа на пугало, вот он и поправляет мне волосы, чтобы не слишком травмировать свой высокоэстетичный вкус.

Червячок беспокойства не успел вырыть себе могилу и закопаться, его раздавили своим визитом преподаватели.

Директор выглядел очень импозантно, и я бы даже сказала, чуть надменно. Он окинул Джуна таким взглядом, будто увидел таракана, и скривился. Куратор же наоборот, дружелюбно улыбнулся и потрепал парня за плечо. Меня удивила эта разница в обращении.

— Как ты себя чувствуешь? — спросил директор.

А в моей голове тем временем шумели мысли: пыталась вспомнить, как зовут директора. Разумеется, он представлялся на торжественной речи, да и в деканате его портрет был подписан, но память отказывалась подчиняться.

Наверное, на моем лице отразилась работа мысли, потому что мужчина сочувственно наклонил голову:

— Болит что-то?

— Нет-нет, — обернулась к Джуну за помощью, и, что удивительно, он понял.

— Ты же узнаешь нашего директора, господина Диммока?

— Да, конечно, — облегченно выдохнула я, — Здравствуйте.

— Мне очень жаль, что в нашей Академии тебе пришлось пережить подобное, — печально сказал директор и выдержал паузу. — Я всегда считал, что человеку, в первый раз попавшему в магический мир, не под силу победить сущность с искаженным сознанием... Но, как оказалось, ошибался. Столько мужества и отваги... Кто бы мог ожидать от хрупкой, милой девушки таких подвигов...

— Что? — я непонимающе смотрела на мужчину.

Кто кого победил?

— Я восхищен твоим потенциалом, — опять склонил голову господин Диммок.

Медленно перевела взгляд на парня. Тот самозабвенно крутил пальцем по набалдашнику кровати и даже отстукивал ритм. Так! Скоро я сама пойду убивать, и моей жертвой станет черноволосый наглый врун.

Что он наплел директору?!

— Фредерик Ллойд оставил блестящий отзыв после вашего знакомства. Тебя ждет незабываемая карьера в магическом мире, — продолжал раскрашивать перспективы директор.

— Ага, если не сожрет подобное чудище, — подумалось мне.

Я только что чудом осталась жива после нападения в собственной спальне в первый учебный день. И мне еще поют дифирамбы и пророчат карьеру? Это шутка? Мне одной кажется, или здесь правит бал театр абсурда?

Пока я размышляла над ситуацией, невозмутимые визитеры подошли поближе.

— А теперь расскажи, как оно трансформировалось, — мужчины даже наклонились вперед, выказав нехилый интерес к рассказу.

Что ж, теперь мой коронный выход. Браво, бис! Я выхожу на сцену... Но, честно, я бы отдала это право кому-нибудь другому.

— Она лежала, как неживая, — я начала вспоминать произошедшее и сразу почувствовала, как холод сжал сердце.

— Джун, возьми ее за руку, — приказал Гюрон.

Парень пересел и аккуратно взял мою ладонь. Сразу же я почувствовала разлившееся по нашим рукам тепло и спокойствие.

— Сначала изменились глаза...

К концу рассказа меня била крупная дрожь и даже поддержки Джуна было недостаточно. Сердце ныряло вниз, вверх, не останавливаясь и не зная о законах гравитации... Похлеще, чем на американских горках.

— Психический шок, — пояснил доктор и заставил выпить на этот раз горькую микстуру.

Стуча зубами по стакану, и не без посторонней помощи, я это сделала.

— Что не убивает, делает нас сильнее, — ни к кому не обращаясь, высказался директор и растворился в воздухе.

Куратор наклонился и заглянул в лицо.

— Видимых изменений нет. Нужно понаблюдать. Не исключена возможность заражения.

Джун кивнул и вдруг послал по руке сильный заряд. Там, где наши руки соприкасались, я ощутила жжение, как от легкого электрического тока, а потом он достиг сердца, и как праздничный салют, бабахнул и разлился теплом.

— Отдыхай, Лик, — сказал парень, и они с куратором вышли.

Мне оставалось только лежать да гадать, что это было и при чем тут я...

Вечером ко мне забежала Ларри. Она выглядела слегка помятой и смущенной.

— Как ты? — вместо приветствия она схватила руку и передала мне тепло.

Вот это я понимаю — дружба. Не бросаться пустыми обещаниями и не приходить в гости, когда тебе удобно, а делиться самым ценным, что у тебя есть — жизненной энергией.

Я благодарно улыбнулась. За вечер несколько раз пила микстуру и на некоторое время она придавала сил. Но то ли гомеопатия была слабенькой, то ли истощение сильным, но под вечер я почувствовала вновь, как закружилась голова.

— А где доктор? — обеспокоенно огляделась Ларри.

— Он вышел. Сказал, пришлет помощницу.

— М-м... — девушка взяла меня за вторую руку и закрыла глаза.

Сильный поток энергии проскользнул по рукам, достиг сердца и взорвался фейерверком.

— Спасибо...

— Пустяки, — девушка села на кровать, — я не буду тебя выспрашивать и тревожить воспоминания. Поговорим о чем-нибудь другом.

Она выглядела слегка смущенной и старалась не смотреть на меня. Значит, знает, что случилось. Наверное, теперь вся Академия знает, что я убила студентку.

Захотелось расплакаться от обиды. Ведь это все неправда! Как же Джун меня подставил!

Я смогла приподняться на локте и расстроено спросила:

— Ты же понимаешь, что это не я?

Ответом мне стала грустная улыбка и взгляд в сторону.

— Не думай об этом. В прошлом году нам удалось избежать атаки посланцев Темной Матери... Нам так казалось. Жаль родителей Ариадны, она была единственной дочерью.

— Но почему... — я даже запнулась от нахлынувшего возмущения, — Почему никто не заметил, не проверил? Наверняка можно было предотвратить нападение, спасти ее!

Девушка пожала плечами.

— Говорят, в позапрошлом году был похожий случай, но девушке вовремя оказал помощь партнер. Теперь я думаю, что не зря наместник ввел правило пар. В прошлом году ловили посланцев на границе, но как они смогли проникнуть так глубоко, в самый центр Царства...

Я поежилась. Все еще свежи воспоминания, чтобы об этом так запросто говорить.

— Прости, — криво улыбнулась Ларри. — Давай о другом. Когда тебя выпишут?

— Сказали завтра. За ночь восстановлюсь и снова в бой.

Девушка даже не удивилась, легонько кивнула и посмотрела в сторону. Весь ее облик кричал о неуверенности и недоверии. Мне было больно это осознавать, но винить ее я не могла. Мы недолго знакомы, верить друг другу не обязаны. Джун пропал. Я хотела спросить, как он справился, но... — Ларри покраснела и натужно засмеялась, — у него опять дела. Эльфена сказала, его никто не видел.

— Но как такое возможно?

— Он мастак на выдумки. Когда были маленькими, однажды придумал прятаться под садовым столом. Слуги искали по всему парку, но им и в голову не могло прийти, что маленький господин решил испачкаться...

Ее глаза заволокла дымка воспоминаний. Девушка расслабленно улыбнулась и посмотрела в потолок.

— Вы давно дружите? — осторожно спросила я.

— С детства. Он всегда был шебутным ребенком, и мы придумывали много забав... Пускать солнышки в птиц, например. Они преследовали их, а мы гадали, кто быстрее. Или пугали соседа — через дорогу от Герлиотов жил такой старенький-престаренький фей. Он любил читать на лавочке у ворот, а мы постоянно ему мешали — пускали солнечных зайчиков, сидя в кустах или издавали звуки, будто дикие животные поблизости. Он все время ворчал про вспышки на солнце и жаловался на галлюцинации, бедолага...

— А Джун... Он всегда был таким... хмурым?

— Джун? Да ты что, он — свой парень. Предводитель всей оравы. Нас было фей десять и все слушались его... Потом он вдруг изменился. Стал мрачным, скрытным. Я думаю, это потому, что погибла его старшая сестра. Мамы-то у него не было.

— В смысле — не было?

— Она умерла, когда Джуну был годик. Несчастный случай. А потом сестра — он любил ее как мать. Она заканчивала Академию и собиралась на практику, когда случилось это...

Мы помолчали.

— Я пойду, уже поздно, — Ларри виновато улыбнулась и потрепала по руке. — Выздоравливай. Завтра увидимся.

Помощница доктора принесла мне последнюю микстуру, и я спала без сновидений. Утром меня разбудил громкий гул голосов.

— А я считаю, ей рано.

— Доктор здесь я, и если говорю, что девушке пора учиться...

— Но она еще слишком слаба!

— Под мою ответственность.

Вошла помощница, пухленькая женщина небольшого роста с чуть оттопыренными ушами, и принесла новую одежду. Помогла мне одеться, потому что руки все еще дрожали.

— Нечего занимать мне койки, — ворчал за ширмой доктор, — у второго курса физкультура, мне нужны свободные.

Я вышла в приемное отделение. Куратор, весь красный от возмущения, негромко что-то втолковывал доктору. Тот тряс седыми волосами и всячески отнекивался.

— Поест и придет в себя. Если боитесь — сопроводите в столовую. А мне инструменты стерилизовать. Мое почтение, — он воспользовался тем, что куратор широко раскрыл рот и не успел возразить.

— Здорова, иди, — потрепал меня по руке врач и скрылся за ширмой.

— Пойдем, Лика, — грустно вздохнул господин Гюрон, и мы вышли в коридор.

Стены почему-то были окрашены в насыщенный салатовый цвет, и пока мы петляли по узкому коридору, я не могла понять, в каком месте Академии мы находимся. Вроде раньше я не замечала таких обычных непрозрачных стен. Это было странно.

— Это не Академия? — спросила я у молчавшего мужчины.

Он шел, хмуро глядя под ноги, и явно был чем-то недоволен. Мой вопрос застал его врасплох, он пару раз недоуменно моргнул, а потом рассмеялся.

— Да, это пристройка. Пространственная комната. Кстати, запомни дорогу на всякий случай. Как и к спортплощадке, к ней можно подойти только с одной стороны.

— А если студент поранился и не знает, куда идти?

— Позовет эльфену или спросит у преподавателей.

Наконец, мы вышли в холл второго этажа, и я увидела полупрозрачные почти родные голубые стены. Почему-то мне стало спокойнее и как-то радостнее. Все-таки больничная обстановка угнетает.

— Дальше я сама, спасибо, — остановилась перед куратором.

— Я провожу, — сказал он и пошел дальше.

Как мило с его стороны. Но он такой занятой человек — неловко отвлекать. Ему, небось, к лекции готовится надо или самому позавтракать.

— Я, правда, сама дойду. Не нужно беспокоиться, — сделала попытку оторваться от навязанного конвоя я.

Меня будто не услышали, а куратор, не останавливаясь, прошел вниз по лестнице.

Вот же упрямый!

По дороге нам встречались студенты, но завидя меня, шарахались в стороны. Когда вышли в холл на первом этаже, я заметила Святослава с Ирмой и приветственно им помахала. Они встретились со мной взглядом, но сделали вид, что не заметили.

Стало обидно. Конечно, мы не друзья, но так невоспитанно себя вести... Честно слово, не ожидала.

Неприятно удивленная, я следом за куратором вошла в столовую. Там творился настоящий бедлам: народ смеялся и шутил, на буфетных столах виднелись остатки — завтрак явно подходил к концу. Нашего появления, кажется, никто даже не заметил.

Ларри сидела на вчерашнем месте. Она помахала рукой и жестом попросила взять ей один капкейк.

Господин Гюрон тоже приблизился к столикам и налил себе кофе. Он же не собирается завтракать с нами? Насколько я помню, у преподавателей отдельная столовая, и вчера я никого из них здесь не видела. Но если ему сильно хочется, пусть садится с нами: за столиком места хватает, и Джастин уже пододвинул два стула.

Я взяла пару капкейков, воды и фруктов. Повернулась с подносом и с размахом налетела на Вия. Не ожидала, что он подкрадется сзади. Вода опрокинулась и облила серую рубашку парня. Блондин медленно поднял побагровевшее лицо, а я в тот же миг подумала, что, кажется, он это сделал не нарочно.

— Как смеешь показываться здесь? — он вырвал поднос из моих рук и запустил в стену.

Посуда разбилась вдребезги. Прекрасные капкейки оставили после себя лишь грязное пятно. Секунда замешательства в столовой и в ужасе закричали девушки. Особо впечатлительные вжались в стулья и ожидали как минимум побоища.

— Ты!.. — зашипел Вий.

Он зажег не просто солнышко, а светло-желтый огонь в ладони и угрожающе надвинулся на меня.

— Перестань, Вий, — услышала я жесткий голос куратора.

Опять куда-то полетела посуда, меня резко развернули и спрятали за собой.

— Успокойся, быстро, — куратор поднял руки и воздух колыхнулся.

Огонь Вия сдуло, и парень теперь с ненавистью пытался разглядеть меня за широкими плечами куратора. Это было непросто. И так высокий Гюрон сейчас выпрямился как натянутая стрела и приготовился к атаке.

— Она же убийца! — закричал Вий, — почему вы ее защищаете? Ей положена смерть!

Я не заметила, как голоса в столовой стихли. Меня прожигали взглядами, кто-то любопытными, кто-то недовольными. Но я была, безусловно, в центре внимания, и единственное, что отделяло меня от бешено смотревшего и готового испепелить взглядом парня — это спина куратора.

— Убийцу феошу карают смертью! — еще пуще заорал Вий, — Смертью, смертью! Смертью!

Из его рта показалась белая пена. Казалось, парень впал в фанатичный экстаз. Мне стало страшно. Сама не понимая, что делаю, я изо всех сил вцепилась в балахон куратора.

Его спина дрогнула, и он еще больше выпрямился. Хотя куда уж больше!

— Успокойся, — как-то заторможено сказал куратор, и Вий внезапно согнулся пополам.

— Смертью, — прохрипел он и вдруг стал задыхаться.

Хрипы и непонятные бормотания выглядели страшно.

— Это его злоба, — пояснил куратор и простер над парнем руки. — Спокойно, Везувий. Спокойно.

Парень трепыхнулся пару раз, замер и растянулся на полу.

Тишину можно было резать ножом. Все обалдело рассматривали куратора, не понимая, что случилось и как себя вести.

— У него же остались друзья? — с ехидцей спросил Гюрон.

В полной тишине два амбала неохотно встали из-за стола. Странно, а раньше вокруг парня тусовалась целая компания.

— Отнесите в комнату. Пусть выспится, он не в себе. Поговорю с ним позже.

Ребята кивнули и аккуратно подхватили под руки товарища.

Я и не знала, что такой тихий и вежливый Гюрон может раздавать приказы жестким голосом. Воистину, внешность обманчива.

Сообразив, что все еще держусь за его спину, я стыдливо отдернула руки. Это все шок. Страх. Я ничего такого не имела в виду.

Старалась не смотреть вокруг. Чутье подсказывало, что ничего хорошего я не увижу.

Вдруг мужчина резко повернулся и взял за руку. В одну секунду на меня обрушилась волна необъяснимых звуков, как будто тысяча барабанов одновременно начали исполнять пьесу, и это ощущение дикой вибрации колотило изнутри. Я не понимала, что со мной происходит, и со странным чувством осматривала куратора. Обычный, высокий. Симпатичный немного, но с бородой. Почему у меня стучит в ушах? Мне плохо? Или это действие фиолетовых глаз?

Он с беспокойством заглянул в глаза и сказал:

— Первый урок — энергообмен. Я провожу.

Под изумленные взгляды и звенящую тишину, держась за руки, мы покинули столовую. Это было сильно даже для моей непривыкшей к ухаживаниям психике.

Он же не?.. Да нет! Считает, что мне плохо после слов Вия. Точно, он меня жалеет.

Как загипнотизированная, я шла, отставая лишь на шаг. В центре холла спохватилась, что ничего не съела и потянула мужчину обратно.

— Что? — устало спросил он.

Почему-то мне подумалось, что он всю ночь не спал. Наверняка весь преподавательский состав проверял помещения, искал следы чудовища, его возможных жертв. Бедный, столько проблем из-за меня! Еще и от «справедливого правосудия» защищал.

— Спасибо, — сказала я не то, о чем вначале подумала.

Некоторое время куратор испытывающе смотрел на меня, будто ожидая пояснения. И что я должна сказать? Распинаться и оправдываться не хочется, вообще, в такой ситуации слова излишни. Да, они будут звучать глупо.

— Точно. Завтрак, — вдруг сообразил Гюрон и прямо из воздуха достал круассан. — Держи. Ты же любишь?

Чуть дрожащими пальцами я взяла теплую обертку из знакомой кофейни. Откусила на ходу и, не отпуская руки, пошла следом. У аудитории, прямо из воздуха, он достал стакан апельсинового сока. Подождал, пока выпью и вернул в пустоту.

— Иди и учись. Запомни, от твоего усердия зависит результат. И не обращай внимания на досужие разговоры.

С этими словами он наклонился и поцеловал меня в лоб. Я не успела охнуть, как куратор исчез.

Сердце снова сделало кульбит, барабаны ударили по перепонкам и ноги слегка подвернулись. Чтобы удержаться, я схватила ручку двери, но она сама внезапно открылась.

Я не ожидала увидеть преподавательницу с зеленым лицом. Одетая в обычный офисный костюм, она походила на лягушку в пенсне. Ох, да. Она и была огромной лягушкой в очках.

— Мама...— прошептала я и сделала шаг назад.

— Я не твоя мама, Ликочка, — проворковала лягушка красивым голосом, — но мы рассмотрим это на лекции. Нужно же объяснить, почему, — и она без труда втянула меня в аудиторию.