Боброва в этот день с утра вызвали к его начальнику Шишкину. Тот копался в куче бумаг, ворчал по всякому поводу, но больше без повода. Углубляться самому в суть материалов дел, которыми занимался Бобров, начальнику, естественно, не хотелось, и он придумал такую схему их взаимоотношений: Бобров должен быстренько подготовить ему что-то вроде справочки, а проще сказать — шпаргалки: набросать небольшой отчет по результатам продвижения каждого расследуемого им дела. То, что уже точно известно и можно доказать в суде, — в один столбик, а те закорючки, которые предстоит еще разгадывать, — в другой столбик. Видимо, Шишкин готовился отчитываться перед высшим прокурорским начальством, он всегда в такие моменты был раздражителен.

Бобров до ужаса не любил составлять всякие подобные отчеты, особенно дутые, на данный момент не имеющие пока твердой доказательной базы. «Да еще напиши им на скорую руку, времени подумать и все красиво оформить нет, — ругался про себя Бобров, возвращаясь в свой кабинет. — И по этой шпаргалке руководство будет определять уровень твоего профессионализма. Старый, не пережитый еще подход, сплошной формализм».

С кислым выражением лица он засел за писанину, при этом так же, как и начальник, тоже недовольно ворчал. Телефонный звонок отвлек его.

— Николай Андреевич, — с переживающим вздохом спросил в трубку женский голос, — это вы?

— Да, я вас слушаю.

— Вас беспокоит мать Александра Кошкина, он проходит у вас свидетелем по убийству Молевскго Игоря Аркадьевича. Его еще за границей начали несправедливо обвинять.

— Да, я понял, о ком вы говорите, — перебил ее Бобров, — слушаю вас.

— Мой сын вчера вечером ушел из дома и не вернулся ночевать. После того как он ушел, его спрашивал незнакомый мужчина. Сегодня утром Саша позвонил сам и велел мне уйти из дома на два часа. А уйти на это время он велел именно к вам, он так и сказал: сходи к Боброву. Другого человека под фамилией Бобров у нас в близких знакомых нет. А Саша должен будет сейчас приехать к нам в квартиру, и не один, за какими-то документами, в это самое время, когда я должна буду пойти к вам, а вы мне должны что-то для него срочное передать. Он настойчиво просил меня поступить именно так. Я очень волнуюсь и не знаю, что мне делать.

— Правильно, что позвонили, только мне сейчас очень некогда, отчет нужно сделать срочный, а позже я подъеду к вам, и мы более подробно поговорим.

— Но Саша очень просил меня уйти из квартиры прямо сейчас, в тот самый момент, когда он должен сюда с кем-то приехать. Я чувствую, что с ним опять что-то случилось очень страшное. Я очень вас прошу, помогите.

И Бобров услышал в трубке материнские слезы.

— Хорошо, хорошо, приеду, — поторопился успокоить женщину Бобров. — Скажите ваш адрес, чтобы мне не искать, и подскажите, как лучше проехать к вашему дому. Записал. А вы сами уходите из квартиры, как Александр вам велел. К соседке. В какой квартире вы будете находиться? Я зайду к вам.

«Что же делать? — положив трубку, задал себе вопрос Бобров. — Опять этот Кошкин влип в какую-то историю. Не ночевал дома, с кем-то он сейчас приедет. Позвонить в милицию, пусть участковый подойдет к квартире и проверит, что там за история случилась? А если его история напрямую связана с расследованием дела? Участковый опоздает, и с парнем может что-то случиться, потом не простишь себе. Тем более обещал матери приехать, значит, нужно ехать. А как же отчет? Патрон будет ругаться. Ничего страшного с ним не случится, если сходит к руководству без моего «липового» отчета, придумает что ни то сам, а тут человек в беду попал — надо спасать».

Бобров, уходя, зашел в соседний кабинет к своему коллеге:

— Михалыч, извини, просьба к тебе имеется. Шишкин поручил мне отчет сварганить, а я должен срочно уехать, парень один в беду попал, нужно помочь. Главный свидетель по основному делу, которым я сейчас занимаюсь. Если мне придется зависнуть там больше чем на два часа и я не смогу за это время тебе позвонить, предупредить, когда подъеду, то уж, пожалуйста, сходи к нему и объясни мою историю. Михалыч, я понимаю, тебе лишний раз идти к Шишкину не хочется, но я очень прошу.

— А ты сам предупреди его, он у себя.

— Понимаешь, Михалыч, я боюсь, что он меня не отпустит, ему отчет нужней всех важных дел, не захочет он никакие доводы мои принимать, а так поставишь его перед фактом, мол, он срочно уехал и все. А я уже пообещал матери этого парня приехать. Может быть, у меня получится быстро вернуться, тогда я допишу ему этот отчет.

— Что с тобой поделаешь, схожу, — недовольно пообещал Михалыч и добавил: — Предупреди дежурного, куда поехал, мало ли что может с тобой там случиться.

— Спасибо, Михалыч.

— Давай.

Плутать долго Боброву не пришлось, указный адрес он нашел быстро. На своем личном беленьком ВАЗ-99 он въехал во двор и тут же приткнулся к первому дереву, клену с одного бока с ободранной корой.

«Водители частенько здесь останавливаются, а когда начинают выезжать и сильно выруливать, то забывают о близости дерева и бампером или крылом обдирают кору», — пробежала мысль у Боброва, когда он запирал дверку и осматривал территорию двора.

Так не хотелось ему думать о чем-то плохом, поверить, что вот в этом мирно дремлющем московском дворике внезапно может возникнуть опасная ситуация. Ничего подозрительного в округе он не обнаружил. Редкие утренние прохожие встречаются, и все. Только вдали, у металлического гаража, один мужик вел себя как-то не совсем естественно. Как будто он не понимал, куда ему нужно идти. Если просто прогуливается человек, то странно крутится на одном месте, да еще и озирается.

«Если он и причастен к возможной ситуации, то играет косвенную роль, — подумал Бобров о мужике, — не уверен в себе».

Бобров встал напротив подъезда, где проживает Саша. Посмотрел на окна его предполагаемой квартиры и увидел горящий в квартире свет. На улице было уже светло, но в окнах горел свет. Даже было видно через занавеску, как мелькает тень фигуры человека.

«В этой квартире что-то происходит», — сделал вывод Бобров, оглянулся на странного мужика, толкающегося неподалеку, и вошел в подъезд. Он быстро поднялся на четвертый этаж, прислушался к двери.

Все это время Саша правой рукой был пристегнутым наручником к левой руке Игната. Правую руку Игнат постоянно держал в своем кармане куртки, где один палец на предохранителе, а другой на спусковом крючке пистолета. Саша нашел нужные бланки, передал их Игнату и с надеждой ждал дальнейших его действий.

— Вот и все, — с неприятной усмешкой сказал Игнат, при этом смотря Саше прямо в глаза.

— Теперь можно и разбежаться по разным сторонам, — подбросил мысль для размышления гангстеру Саша.

— Ха-ха. «Разбежаться», говоришь. Торопишься, хочешь у себя дома умереть.

— Почему «умереть»? — насторожился Саша. — Я же вроде бы все выполнил. Мы же хотели мирно разойтись. Если нужно мне самому доверенность составить, то я готов, ты просто говорил, что сам грамотный, обойдешься без моей помощи.

— Шлепнуть бы тебя прямо здесь не мешало, да мать может скоро прийти, шум поднимет раньше времени. Ни к чему нам лишний шум, и так много уже наследили. Пошли к выходу.

Бобров услышал приближающие шаги с той стороны двери, щелчок замка. Он быстро на цыпочках поднялся на один лестничный марш и у пролетного окна прижался к стенке. Достал пистолет. Внизу хлопнула дверь, и топот по лестнице доносился все тише. Медленно двигаясь по стене, он тоже последовал к выходу. На улице он увидел, как двое мужчин удалялись в сторону стоящей «десятки». Один из них был Саша, а второй незнакомый, он держал одну руку в кармане. Подозрительного мужика, гуляющего около гаража, уже не наблюдалось.

«Значит, тот мужик тут ни при чем, — подумал Бобров, — тыл свободен и можно действовать».

Он пошел вдоль дома, но с уклоном ближе к двум идущим. Они остановились возле машины. Саша стоял вплотную к машине, сам открыл заднюю дверь и, наклонив голову в машину, занес обе руки себе за спину, тот прижался к нему, вытащил из кармана пистолет и упер его в спину. Из другого кармана достал ключик и стал перестегивать наручники со своей руки на Сашину. В этот момент он стал осматриваться, его взгляд остановился на неожиданно появившемся рядом прохожем. Бобров сделал вид, что идет мимо и они его вовсе не интересуют.

«Все, медлить больше нельзя, — подумал Бобров, — иначе я отойду слишком далеко и у него будут свободные руки, тогда он сможет стрелять». Он резко развернулся и быстро побежал в их сторону, выставив вперед на полную длину рук пистолет:

— Не двигайся, стреляю! Брось оружие!

Игнат в этот момент застегивал наручники. Он не успел развернуть свой пистолет, как перед его лицом появился чей-то ствол.

— Милиция, вы задержаны! — крикнул Бобров, хватая Игната за руку, в которой тот держал пистолет, он упал у него на асфальт. Бобров ногой отшвырнул его в сторону и своими ногами расставил шире ноги Игнату, а руки его положил на крышу машины.

Саша от неожиданности и непонятности ситуации нырнул в салон и лежал там, на сиденье, из машины торчали только его ноги. Бобров, как и положено, обыскал задержанного с головы до пят, при этом не отрывал ствол пистолета от его спины.

— Выходи, Александр, — скомандовал Бобров.

Саша, толкаясь одними ногами, выбрался из машины.

— Посмотри на асфальте, — сказал Бобров, — где-то должен валяться ключик от наручников.

Саша нагнулся и стал всматриваться в грязный асфальт. Рядом послышался шум — шарканье быстро приближавшихся чьих-то шагов. Он поднял голову и не успел обрадоваться или испугаться неожиданному появлению своего новоиспеченного приятеля, который, независимо оттого, что он находится в столице, а не у себя в деревне, все равно не хотел изменять принципам ведения войны. Федя несся, держа в руках большой сучок от клена, отпиленный день назад коммунальной службой. Оглушительный удар Бобров получил по затылку.

— Федя, ты что делаешь?! — крикнул уже поздно Саша.

Бобров тихо взвыл, зажал затылок и рухнул на асфальт. Пистолет валялся рядом с его рукой. Федя хлопал ничего не понимающими глазами. Игнат развернулся, с полминуты тоже ничего не мог понять. Все трое смотрели друг на друга, потом на лежащего человека.

— Федя, говоришь, — сказал Игнат, — ну что же, молодец Федя! — Он быстро нагнулся и взял пистолет, подбежал к другому пистолету, поднял его и, размахивая стволом как учебной указкой, скомандовал: — Прыгай быстро в машину!

Саша стоял, уставившись на лежащего следователя, пытавшегося его спасти. Игнат втолкнул Сашу в заднюю дверь машины. Сам присел на корточки, пошарил рукой по грязи и нашел ключ от наручников. Обежал машину, прыгнул за руль, завел. Тут Федя догадался, что ему тоже лучше будет отсюда уехать, он схватился за ручку двери, открыл ее, машина поехала, он на ходу прыгнул на переднее сиденье. Саша посмотрел в заднее стекло, от его взора быстро удалялся любимый дворик с лежащим на асфальте человеком.

Тут он почувствовал, что у него прошло оцепенение. «Мне же нужно действовать. Руки застегнуты. Этот Федя со своей корягой все карты сбил. Откуда он только мог здесь взяться?! Неужели и он с ними заодно? Все они в одной упряжке тянут. Вся банда состоит из Ксюхиных женихов. Федя и Игнат, а она у них за главаря. Но, кажется, Игнат тоже удивился его появлению, и даже не знал, как его зовут. Это нужно немедленно проверить. Может, этот туполобый Федя, как всегда, все напутал, кому бить колом по голове. Но если Федю в открытую начать стыдить, то Игнат может его убить, у него два пистолета. Ему надо как-то намекнуть»:

— Федя, а ты как в Москве оказался?

— Приехал к тебе, Шурка. Ты же меня приглашал, адрес оставил, забыл?

— Я-то не забыл, Федя. А вот ты когда только успел со своим бывшим соперником замирить? Вместо него мне по голове колом бил, а сейчас с ним дружбу водишь, — сказал Саша, мотая головой в сторону водителя и потрясая руками, застегнутыми сзади в наручники.

Игнат быстро вел машину и не совсем понимал, о чем они говорят, но последние их слова вызвали у него обеспокоенность.

— Чего ты говоришь, Шурка? — с непонимающими глазами уставился на него Федя. — Какой соперник? А и в натуре, ты че, братан, у Шурки кандалы-то не снимешь, а?

Кажется, до Феди стало что-то доходить.

— Нам некогда, приедем — снимем, — отрезал Игнат.

— Да вон приостановись на малек, да и сними с человека обузу.

Дай сюда ключ, я сам сниму. — И Федя полез к нему в карман.

— Ты, пентюх, что тут буянишь! — возмутился Игнат. — Я не посмотрю, что ты меня спас, я тебя выкину отсюда.

— Я тебе выкину, дай сюда ключ, говорю, я Шурку освобожу.

Тебя освободили, а Шурка почему в кандалах?

Саша теперь понял, что Федя не с ними, а, как всегда, все перепутал.

— Федор, это же он запер меня в кандалы! — рискуя всем, уже в открытую, закричал Саша. — А не тот, которого ты огрел у дома! Тот, наоборот, спасал меня! А этот убийца! Это тот самый Ксюхин ухажер, преподаватель, с которым ты хотел разобраться!

Тут, видно, до Феди дошло полностью все.

— Тот самый?! — широко раскрыв глаза, решил еще уточнить Федор, сомневаясь в словах друга.

— Да он, он! — кричал Саша. — Смотри, он достает пистолет!

Федор схватил Игната, они стали бороться. Игнат одной рукой тащил руль в сторону обочины, другой доставал пистолет. Федя тащил руль в другую сторону, ближе к встречной полосе, зачем туда, он и сам не знал, ему главное — в противоположную. Другой рукой он сдерживал руку с пистолетом противника. Их машина на ходу завиляла, ударилась об другую параллельно едущую машину, их откинуло на встречную полосу, там все машины шарахнулись в разные стороны, у всех засвистели тормоза. Они ударились об бордюр, вылетели на газон и остановились. Недалеко на дороге стояла машина, которую они зацепили, остальные все поругались и быстро разъехались.

— Вы чего, идиоты совсем, что ли, офонарели?! — кричал подбежавший мужик в кепке с пострадавшей машины. Увидев, что в «десятке» идет нешуточная борьба с пистолетом в руке, он развернулся и побежал к своей поцарапанной машине.

Федя, отпустив руку от руля, начал наносить сопернику свои коронные удары в голову. Игнат хоть и сопротивлялся, но долго вынести побоев не смог, его рука с пистолетом ослабла.

— Федя, хватай пистолет, — кричал с заднего сиденья Саша, — кинь его сюда, ко мне! Ищи в кармане ключ от наручников!

Игнат очнулся и с новой силой начал оказывать сопротивление Феде. Саша сзади ногой стал бить его в бок по почкам. В машине Феде размахнуться было неудобно, он открыл дверь и вытащил соперника на улицу. Тут уж он размахнулся руками будь здоров. Игнат вырубился.

— Ищи ключ! — кричал Саша, пытаясь без рук вылезти из машины.

— Вот он, Шурка! — обрадованно крикнул Федя и бросился к другу снимать наручники.

Освободив руки, Саша потер запястья. Игнат приподнялся, у него было разбито лицо.

— Ты у меня сейчас получишь, — сказал Саша и хотел начать его бить, но понял, что с таким человеком, как этот тип, рисковать нельзя, тем более у него где-то был второй пистолет. — Федя, быстро хватай его за руки и давай наденем ему наручники.

Они долго еще боролись, уже вдвоем против одного, прежде чем им удалось надеть Игнату наручники.

— Фу ты, — тяжело вздохнул Саша, сидя на земле.

Рядом с ним развалился Федя, хотя вокруг была грязная земля. Они переглянулись между собой, оба вспомнили свое сидение вот так же в грязи и стали громко смеяться. Игнат резко вскочил на ноги, ударил Федю ногой в живот и побежал. Саша, ковыляя, пошел в погоню. Федор поднялся и тоже побежал за ними. Догнали, схватили, потащили, запихали в машину на заднее сиденье, Федя для охраны сел рядом с ним.

— Чего мы с этим будем делать? — спросил Федя.

— Поедем к моему дому, — ответил Саша, заводя машину, — там остался Бобров, надо его проверить, как он себя чувствует. Ты мог пробить ему голову, возможно, он нуждается в срочной медицинской помощи. Там и решим, что с этим дальше будем делать.

— А кто тот, этот твой Бобров? — спросил Федя.

— Следователь прокуратуры. Ему моя мама сообщила, он хотел меня спасти, а ты его огрел.

— Шурок, а если тот прокурорский следак, так мне туда не катит ехать. Он же мня за эту оглоблю может и в камеру оприходовать.

— Да, Федя, есть такой момент. Ты знаешь, он вроде бы из категории понятливых следователей, точнее сказать — людей.

Трогаясь с места, Саша бережно пытался съехать с бордюра — машина хоть и принадлежала врагу, но она-то в этом была не виновна; включив сигнал поворота, совершив сложный маневр, он успешно стал равноправным участником движения. Но не успел проехать несколько метров, как услышал вой милицейской сирены и голос в громкоговорителе сообщал: «Водитель ВАЗ-2110, отъехавший от газона, должен немедленно остановиться».

— Не останавливайся, — вдруг забеспокоился Игнат, — гони, дурак!

Бабки большие заплачу!

— Гляди, мухомор-то оклемался, — с улыбочкой сказал Федя. Саша через плечо равнодушно посмотрел на него и остановился.

Он вышел и направился к машине дорожно-патрульной службы. Навстречу ему уже двигался офицер милиции, он отдал честь и быстро что-то пробормотал насчет своей фамилии, должности. Саша толком так ничего и не понял, разве только то, что офицер является каким-то там инспектором, — тренировка, брат. Зато громко, четко инспектор произнес:

— Ваши документы на машину, водительское удостоверение. Тут Саша понял, что документов у него как раз никаких и нет, значит, ему придется все рассказывать, а иначе он может «загреметь под фанфары» (как говаривал классик отечественного кино). Рядом остановилась машина, оттуда выскочил мужик в кепке, Саша его где-то уже видел, причем совсем недавно. Мужик тут же заголосил:

— Это они, товарищ старший лейтенант, мою машину стукнули! Посмотрите на него, он же пьяный, у него вся морда в синяках! Ух, шпана дорожная! — И он в сторону Саши погрозил кулаком.

— Разберемся! — ответил инспектор.

Саша чувствовал себя устало, он посмотрел на ругающегося мужика в кепке и, обращаясь к инспектору, ответил:

— Понимаете, в чем тут дело…

— Вы сначала представьте ваши документы, гражданин, я их посмотрю, а потом будете высказывать мне свои объяснения.

— Так-то оно так, но понимаете, в чем дело, документов у меня как раз и нет, то есть они есть, но не со мной в данный момент находятся. Машина не моя.

— Угнал! — крикнул пострадавший мужик в кепке.

— Да не угнал, хозяин вон в машине сидит.

Саша не успел договорить, как из «десятки» выскочил ее предполагаемый владелец Игнат с застегнутыми на руках наручниками и закричал:

— Милиция, спасите! Это бандиты, они меня захватили и отняли машину!

— Во-во, а я про что говорил! — опять встрял пострадавший мужик в кепке, но, смекнув, что в этом случае ему лучше будет держаться подальше от этой компании, быстренько отошел к своей машине.

Инспектор растерялся от неожиданных криков, взывающих его о помощи, и, хватаясь за белую кобуру с пистолетом, закричал:

— Елкин, сюда! Тут банда!

— Да нет, вы что, мы не бандиты, — попытался вяло объяснить Саша. — Все наоборот, это он бандит.

— Они меня захватили! — быстро затараторил Игнат, стараясь заглушить Сашин голос. — Вот в этом кармане возьмите у меня документы на машину! Я вам все сейчас расскажу!

Инспектор направил на Сашу пистолет и скомандовал:

— Иди к машине!

Саша попытался еще что-то объяснить, но инспектор толкнул его и еще раз скомандовал:

— Лицом к машине, руки на крышу!

Елкин выскочил из патрульной машины и на бегу тоже начал доставать пистолет. К нему навстречу рванулся Игнат:

— Товарищ Елкин, снимите с меня наручники! Бандиты захватили меня и отняли мою машину!

Федя увидел, как обращаются с его другом, тоже быстро выскочил из машины и закричал:

— Да вы чего, менты, в натуре, не врубаетесь, что ли?! Инспектор рванулся к нему навстречу:

— Встать лицом к машине!

Слова Феди убедительно повлияли на решение Елкина, что гражданин в наручниках есть никто иной, как жертва, которую нужно немедленно спасти. Он освободил руки Игнату и в первый момент очень сожалел, что рядом не оказалось журналистов с телевизионной камерой, чтобы ему попасть на большой экран в передачу о криминальных происшествиях в роли этакого героя-спасителя, а вот в следующий момент ему пришлось уже пожалеть о содеянном.

Игнат уверенно врезал Елкину в челюсть. От удара или от неожиданности он упал. Вырвав его пистолет, Игнат побежал к патрульной машине. Федя, увидев это, тут же рванулся за ним, но его перехватил старший лейтенант, он воспринял этот рывок как нападение. Он сделал предупредительный выстрел вверх.

— Мент, валек ты! — крикнул ему Федя.

— Ложись на землю! — продолжал кричать инспектор.

Игнат, прыгая в патрульную машину, услышал выстрел. Он, долго не размышляя, просунул руку с пистолетом в отрытое окно дверки. Федя, увидев приготовление к стрельбе соперника в сторону инспектора, набросился на него и свалил с ног, прикрывая своим телом. Инспектор был готов уже выстрелить в Федю в упор, но прозвучал выстрел где-то в стороне и «нападавший», вскрикивая, смяк. Инспектор обернулся и увидел, как патрульная машина рванулась с места в их сторону. Елкин медленно поднимался, патрульная машина зацепила его за плечо и передним колесом перескочила через руку, он зажался и быстро откатился в сторону шоссе, где мчались другие машины, и свист колес послышался вокруг, скрежет металла и бой стекол. «Сааб» влетел в заднюю часть затормозившей быстро «Тойоте». Патрульная машина с преступником приближалась на остальных, лежавших на асфальте людей. Саша перекатился в сторону, но увидел, что раненый Федя оставался лежать, он бросился к нему и стал его волоком тащить к бордюру. Инспектор, резко поднимаясь, держа в двух руках пистолет, открыл прицельный огонь в сторону водителя, сам, подпрыгивая вверх, упал на капот машины и влетел головой в салон, разбивая уже растрескавшееся от пуль стекло.

Патрульная машина прошла рядом с головой Феди, выехала на середину шоссе, преграждая всем путь, уткнулась в бампер остановившейся «Волги». Подошел водитель с «Тойоты», открыл дверь, из патрульной машины с водительского места вывалился человек с окровавленным лицом.

— Проверь у него пульс, — подал голос из глубины салона инспектор, держась за свою голову.

— Пульса нет, — ответил водитель с «Тойоты».

— Этого еще не хватало на мою больную голову, — с сожалением высказался инспектор, — сейчас затаскают насчет правомерности применения оружия.

— Федя, — спрашивал Саша, трогая его по щекам, — ты меня слышишь?

— Слышу, — тихо ответил он.

— Куда тебя зацепило?

— Не знаю, где-то в боку болит.

— Потерпи немного, Федя, я сейчас организую твою отправку в больницу, — суетился около него Саша. — Эй, старший сержант, — громко обратился он к Елкину, — заставьте вон ту «Волгу» отвести раненого человека в больницу!

— Мне самому надо в больницу, — ответил Елкин, показывая свою отдавленную руку. — Ладно, сейчас отправим твоего парня.

— Шурка, погоди, — попросил Федя, — я что-то тебе должен сказать.

— Что, Федя? — нагнулся над ним Саша.

— Я чего приезжал в Москву-то, не за этой же пулей, хотя, может, и за ней, кто знает, как оно должно все выйти у нас с Ксюшей.

— Ты это, Федя, брось, мы с тобой еще на твоей свадьбе будем гулять или на моей, кто из нас двоих быстрее женится.

— Послушай, Шурка, — тяжело дыша, говорил Федя, — найди мою дочь.

— У тебя есть дочь?

— Ксюшина девчонка, оказывается, и моя тоже. Мне тетка Клава призналась. Раньше Ксюша говорила, что она ждет ребенка от своего преподавателя, ну, сам понимаешь, чтобы его, столичного фраерка, зацепить, а она, девчонка-то, оказывается моя, понял теперь, — улыбаясь, говорил Федя. — Этот фраер, Игнат, приезжал недавно к нам в деревню и силком увез дочку сюда в Москву, якобы ему велела так поступить Ксения, но она сама матери своей даже никакой записки с ним не присылала. У них здесь что-то произошло плохое, ты сам видел, какой этот фраер злой.

— Да уж.

— Найди мою дочку, я тебя очень прошу, Шурка!

— Я все понял, Федя, найду. Главное, ты выздоравливай быстрее.

Саша отправил друга на машине в больницу, сам дождался приезда следственной группы, быстро дал о себе все данные и хотел уходить.

— Вынужден вас предупредить, вы никуда не отходите, поедете с нами, — сказал оперуполномоченный, — мы должны проверить все ваши данные и показания.

— Хорошо, командир, — ответил Саша. Он прекрасно уже понимал всю милицейскую кухню и был уверен, что его сейчас задержат как минимум на двое суток, до выяснения всех обстоятельств дела. Ему не терпелось рваться в бой, разбираться с Ксенией, искать ребенка, он же обещал Феде. — Командир, поедем съездим к моему дому, это недалеко отсюда. Мы там оставили раненого следователя прокуратуры Боброва, может, ему нужна помощь, у него и выясните, кто такой этот погибший Игнат. Тот следователь и занимается расследованием его дел. Если бы этому Игнату кое-кто не снял наручники, такого бы и не произошло, — при этих словах он зло посмотрел в сторону старшего сержанта Елкина.

Тот, получив первую медицинскую помощь по перевязке руки от прибывшей скорой помощи, от госпитализации мужественно отказался и продолжал выполнять свои обязанности на месте происшествия. А тут какой-то проходимец, которого самого-то нужно посадить, а он еще на него бочку катит.

— Да я сам пострадал, преграждая своим телом путь угоняющему патрульную машину преступнику, — сказал гордо о себе Елкин и показал забинтованную от самого плеча руку.

— У следователя Боброва заодно узнаете и про меня, — продолжал говорить Саша. — Командир, давай решайся, поедем.

Оперуполномоченный согласился ехать с гражданином Кошкиным к его дому, но взял с собой в сопровождение еще одного милиционера.

Боброва они обнаружили в квартире у Кошкиных. На вид он выглядел в полном здравии, но с забинтованной головой, сидел на кухне и пил чай. Анна Владимировна, увидев сына, радостно запричитала, Саша начал ее успокаивать. Бобров решил все вопросы с оперуполномоченным, позвонил в МУР, дал отбой на поиск и задержание людей на машине, похитивших Александра Кошкина, который он инициировал сразу же, как пришел в себя.

Все собрались уходить, Анна Владимировна вцепилась в сына и не хотела отпускать. Саше с трудом удалось уговорить маму отпустить его. Он чувствовал ответственность перед данным им обещанием Федору, поэтому и не мог сидеть дома. Если бы Бобров не согласился ехать с ним искать ребенка, то он поехал бы и один.

— Пойми, наконец, горячая ты голова, — уговаривал на улице возле дома Бобров Сашу. — Мне сначала нужно съездить в Управление уголовного розыска, там мое табельное оружие, а заодно и посмотреть, как составлен протокол с места происшествия. Понимаешь? Да и бросаться вот так без оружия искать удерживаемого преступником ребенка, согласись, это небезопасно. Мало ты себе нашел приключений, еще хочешь, чтобы и я поддался на твои юношеские авантюрные забавы.

— Спасать захваченного ребенка — это, по-вашему, товарищ старший следователь прокуратуры, юношеские забавы, так получается? — возмутился Саша.

— Да ты не кипятись.

— Кстати, преступник уже убит, нужно просто найти местонахождение ребенка, вот и все, — сказал Саша. — Может, девочка находится вместе с матерью. Хотя в той квартире, куда меня привозили, ее не было. Если и была, то в другой комнате. Но она не подавала никакого голоса, может быть, спала?

— Вот видишь, в той квартире, где находится мать, ребенка нет. А потом, мы до сих пор не знаем, Ксения — жертва или соучастница, а может быть даже и главный организатор.

— Только не последнее, — вступился за Ксению Саша.

— Я не против этого, лишь бы неопровержимые факты нам не говорили об обратном.

По тональности и смыслу содержания слов Саша почувствовал, что Бобров стал разговаривать с ним не так, как раньше, на допросах, как с одним из возможных подозреваемых, теперь это выглядело совсем иначе. Сашу признавали участником процесса расследования, как независимую сторону, чего бы ему очень хотелось, что-то вроде частного детектива, пусть пока даже и без гонорара, либо как одну из заинтересованных сторон, доказывающую свою полную невиновность.

— Совсем поверить в Ксенину непричастность в этом деле, — продолжал делиться своими мыслями Бобров, — достаточно трудно. Другое дело — рассмотреть вариант ее участия, но не по доброй воле, а как жертвы шантажа, связанного с похищением ребенка, тут может быть шанс реальности. В этом варианте нельзя исключать, что у погибшего преступника, как ты его называешь — Игната, есть соучастник, который и удерживает ребенка, а он-то может быть и вооружен.

Последние слова опытного следователя убедили молодого сыщика в необходимости сначала поехать в контору уголовного розыска и получить там пистолет своего «коллеги», а уж потом, вооружившись, и рвануть на поиски Фединой дочки.

Из Управления уголовного розыска вышли они далеко после обеда, причем пообедать там не удалось не только Саше, но и Боброву тоже. Пока Бобров разбирался с милицейскими чиновниками, чтобы ему вернули табельное оружие, утерянное в момент его оглушения, Сашу все это время таскали по разным кабинетам. В одном «сняли пальчики», в другом фото в фас и в профиль — эту процедуру он проходил совсем недавно, когда содержался в следственном изоляторе, но сообщать об этом незнакомым следователям и дознавателям он, разумеется, не стал. Мало того, он очень боялся встретиться в этих коридорах со знакомым ему уже оперуполномоченным Костиным.

Пока он не видел Боброва, дознаватели подбрасывали ему всякие вопросики с намеками типа этих: «А почему следователь прокуратуры оказался в вашем дворе рано утром? А как давно вы, гражданин Кошкин, были знакомы с захватившим вас, как вы утверждаете, преступником? А почему ваш дружок Федор ударил следователя прокуратуры по голове, если он вас спасал? Не были ли вы лично или через ваших родителей, друзей знакомы со следователем Бобровым до того момента, как встретились с ним в его кабинете?» В общем, все вопросы в одну дуду. Видимо, по привычке, поверить им в то, что Саша оказался в центре событий и сам тут ни при чем, очень трудно. Почему-то так же трудно им было поверить и в то обстоятельство, что следователь Бобров специально приезжал утром спасать Сашу.

— Нужно нам где-то перекусить, ты как, не против? — спросил Бобров.

— Какое перекусить, Николай Андреевич! — возмутился Саша. — На улице уже почти стемнело. То нам пистолета не хватает, чтобы идти спасать ребенка, а теперь еще и перекусить требуется. В этой милиции просидели полдня, все одни и те же вопросы. Это же когда мы попадем к Ксении, за полночь.

Пристыженный Бобров остановился и смотрел, как Саша ушел вперед. Потом обернулся, увидел, что Бобров стоит на месте, он вернулся к нему.

— А ты, молодой человек, — обратился Бобров первым, — слышал выражение военных «Война войной, а обед обедом»?

— Слышал, — грустно ответил Саша, — хорошо, давайте искать кафешку, если вы на голодный желудок не работаете.

Бобров быстро направился к своей машине, сел за руль и, не закрывая дверь, крикнул Саше:

— Мы же вроде бы торопимся спасать ребенка, что же вы так медленно двигаетесь, молодой человек!

— Я смотрю, ищу ближайшее кафе. Вы же так хотите есть, товарищ старший следователь.

— Садись в машину, теперь уж будем только ужинать!

Саша понял, что Бобров обиделся на него, но что делать, и быстро побежал к машине.

* * *

После первого звонка в дверь никаких характерных звуков, что ее вскоре откроют, не последовало. Саша нашептывал Боброву:

— Может, Ксения ушла. Ждать целый день не стала.

— Квартира эта?

— Вроде бы та.

Бобров приложил ухо к двери:

— Ц-ц, — показал он пальцем. — Покажись в глазок лицом, подай голос, что это ты. Позови ее, — а сам стал звонить в дверь.

— Ксюша! Это я, Саша!

— Саша, — послышался тихий женский голос через дверь, — а где Игнат?

— Он уехал!

— Куда уехал?

— Я все объясню, открой. Не через дверь же я буду говорить.

Ксения открыла дверь. В ее глазах мелькнул испуг, когда она увидела входившего в квартиру кроме Саши еще другого мужчину, но, узнав в нем следователя прокуратуры, она несколько успокоилась. Не дождавшись никаких вопросов, она встревожилась и оживленно стала спрашивать:

— Где Игнат?

— Ты очень о нем беспокоишься? — задал ей встречный вопрос Саша.

Бобров молчал. Он видел, как молодому сыщику хотелось самому поучаствовать в следственном процессе. «Что же, — подумал он, — в конце концов, здесь не прокуратура, пусть поупражняется. Тем более парень сам натерпелся от этой истории немало трудностей».

Саша осмотрел все комнаты в квартире и сел напротив Ксении.

Она молча смотрела то на него, то на Боброва.

— Ксюша, ты мне так и не ответила. Ты очень беспокоишься об Игнате или нет?

— Я беспокоюсь о своем ребенке! — громко заговорила Ксения. — Если Игнат арестован — это одно дело, а если нет, то это совсем другое!

От этого неожиданно громкого женского голоса Саша даже вздрогнул. И в ответ ей он так же почти крикнул:

— О твоем ребенке беспокоимся и мы! — Немного помолчал и уже тихо добавил: — С Федором.

— При чем тут Федька? — удивленно спросила Ксения.

— Притом, — важно сказал Саша, — что отец должен иметь право знать своего ребенка и защищать его! Если он в этом нуждается.

Ксения смотрела на него удивленными глазами.

— Ты знаешь, где находится твоя дочь? — спокойно спросил Саша.

— Нет, — ответила Ксения, но, подумав, добавила: — Там, где она находится, есть телефон, ей иногда разрешают мне позвонить. Нельзя ли вычислить по звонку их местонахождение?

По тому, как Ксения оживленно и обеспокоенно говорила, сыщики поняли, что она, по крайней мере, не является участницей похищения своего ребенка.

— Так, — сказал Саша почти командным голосом. — Мы сейчас попросим Николая Андреевича позвонить куда следует и взять под контроль все входящие звонки. — И он посмотрел в сторону Боброва.

— Да-да, разумеется, — заторопился с ответом несколько удивленный, тихо сидящий до сих пор Бобров, и он подошел к телефонной трубке.

— На какой номер может быть звонок? — продолжал дознание в том же духе Саша.

— Она мне звонила раза три и всегда на номер этой квартиры. У меня есть мобильный, но она ни разу на него не звонила, поэтому я и не могу выяснить номер, с которого она звонит.

Ксения назвала номер телефона квартиры.

— Последний раз она давно звонила?

— Сегодня утром и очень просила разрешения позвонить вечером, но это решает человек, который ее охраняет. А ему дает разрешение Игнат. Поэтому я думала, когда Игнат приедет, я упрошу его позвонить туда, чтобы позволить дочери позвонить мне.

— Игнат больше не приедет, — сказал Саша.

— Его арестовали? — спросила Ксения. — Он должен сказать, где находится мой ребенок!

— Он нам больше ничего уже не скажет. Пусть теперь все объясняет в другом мире… — философски ответил Саша.

— Его убили? — пыталась еще уточнить Ксения.

— Что искал, то и получил, — продолжал в том же духе отвечать Саша.

Бобров позвонил в прокуратуру, в МУР, попросил дежурных взять под контроль дело, которым он сейчас занимается, телефонные звонки по указанному номеру. Стоял у стола и смотрел на двух беседующих молодых людей.

— Ксюша, давай рассказывай все по порядку, — предложил Саша.

— С Англии начать? — спросила Ксения и посмотрела на Боброва, видимо, Сашу она не воспринимала в роли допрашивающего, тем более о моменте их встречи в Англии.

— Нет, с самого начала, когда начались деловые взаимоотношения Дениса Максимовича с Игнатом, — уточнил ей задачу Саша.

— Игнат Артемович преподавал у меня экономику.

— Это мы уже знаем, — сказал Саша с умным видом осведомленного сыщика, — давай дальше.

— В тот период, когда в нашей стране началась бурно развиваться коммерческая деятельность, Игнат параллельно с работой на кафедре создал свою фирму по экономическим консультациям в новых рыночных отношениях. В основном он работал сам, но иногда привлекал преподавателей и студентов на выполнение конкретных задач. Я приехала учиться в Москву, поступила, а денег на учебу, да и просто на жизнь, у меня не было. Инфляция беспощадно сжирала всю мою стипендию, а те копейки, которые иногда присылала мне мама, за целый месяц, пока они доходили до меня, теряли уже свою прежнюю стоимость.

Познакомилась с молодым тогда еще преподавателем Игнатом Артемовичем, он и пристроил меня в эту свою фирму. Денис Максимович приходил к нам в фирму несколько раз, он закупал оптом у Игната приватизационные чеки — ваучеры. А Игнат, в свою очередь, скупал эти ваучеры через студентов в метро и на вокзалах. У его фирмы было разрешение проводить операции с ценными бумагами. На этом и строились их взаимовыгодные отношения. Денис Максимович относился ко мне всегда очень любезно. Как-то раз он пришел, а Игната не было. Денис Максимович подождал немного и стал уходить, прощаясь со мной, он попросил разрешения как-нибудь позвонить мне и пригласить поужинать с ним. Я разрешила ему позвонить. Так мы и стали с ним встречаться, а позже он пригласил меня работать в его банк.

— Как к этому отнеся Игнат? — спросил Саша.

— По-моему, сначала он был рад, что я от него ушла. Я говорила ему, что жду от него ребенка. Хотела этим захомутать его, теперь что скрывать. У него квартира в столице была, деньги уже имелись, в общем, все такое. А он этого не хотел, даже боялся. Не признавал ребенка и был тогда, по-своему, прав. Поэтому я и ушла к другому, с которым строились отношения иначе, там было все честно, понятно.

— Денис Максимович продолжал сотрудничать с Игнатом, после того как ты ушла от него, и были ли между ними по этому поводу конфликты? — уточнял Саша.

— После того как Игнат скупил для Дениса нужное количество ваучеров, он стал ему не нужен. Потом были у них еще какие-то дела по ценным бумагам, и все. Конечно, Игнат постоянно приставал к Денису с просьбами взять его в свой бизнес. Игнат считал, что Денис обманул его, даже кинул. Якобы Денис обещал Игнату взять его в долю за то большое количество ваучеров, которое он сумел предоставить ему по мизерным ценам, но не взял. Вот совсем недавно Игнат говорил мне, что если бы он тогда знал, что Денис так поступит, обманет его с долей в бизнесе, то он мог бы эти ваучеры продать за гораздо большую цену другим, а не ему по бросовым ценам. Их банк на эти ваучеры скупил кучу акций разных предприятий.

— Как Игнат Артемович узнал о переброске Денисом Максимовичем больших сумм денег в зарубежные банки за последнее полугодие? — сумел втиснуть свой вопрос Бобров.

— Раньше, когда Игнат своими просьбами докучал Денису, он подбрасывал ему какую ни то работенку по ценным бумагам. Мелочь всякую, до серьезной работы он его не допускал. А тут случилась неприятность по одному делу, не в Москве, в другом регионе. Там убили одного крупного бизнесмена, а под следствие обвиняемым в качестве заказчика попал компаньон Дениса, даже можно сказать — его приятель. Тамошние следователи почему-то решили подозревать и Дениса тоже, как посредника между заказчиком и исполнителями, только потому, что исполнители оказались жителями Москвы. Поэтому Денису и пришлось уехать жить за границу, пока здесь все вопросы не утрясутся.

— А вы, Ксения, не знаете, кто конкретно предупредил Дениса Максимовича, что он подозревается в соучастии в убийстве в другом регионе? — как-то оживленно спросил Бобров.

Саша посмотрел на него с непонятным выражением лица и несколько возмущенно подумал: «Какое отношение это имеет к тому делу, которым мы занимаемся? Нам нужно понять логику этого преступления, а не другого — кто год назад предупредил Дениса Максимовича. Ну не будешь же перебивать и тем более учить опытного следователя, хотя почему, он юрист и я юрист».

Ни Саша и ни Ксения не знали, что всего один год назад Бобров работал в областной прокуратуре в том регионе, о котором шла речь, а главное, именно он и вел то самое дело. Нити расследования привели его в Москву, куда он отправился в командировку, и после завершения дела ему предложили остаться работать в Москве.

— Денис говорил, что кто-то ему позвонил оттуда, предупредил об аресте его компаньона и сказал, что следователи интересовались конкретно им. Денис приезжал в этот регион много раз, там их банк приобрел часть акций нефтеперерабатывающего завода, поэтому его имя и могли знать в местной милиции или прокуратуре.

— Да-да, это я в курсе, — задумчиво сказал Бобров.

Саше ничего не оставалось делать, как еще раз с удивлением посмотреть на Боброва, но уже без горделивого возмущения.

— Продолжайте дальше, Александр, — с добродушной улыбкой сказал Бобров.

— Спасибо, Николай Андреевич, — так же добродушно улыбнувшись, ответил Саша. — Ксюша, тебя чуть отвлекли, — все-таки не удержался он отметить этот момент, — так как же Игнат узнал о больших суммах, выведенных из банка и отправленных за границу за последнее полугодие?

— Когда Денис был вынужден уехать в Англию, то контроль над банком, естественно, терялся. Одно дело — контролировать менеджеров, когда ты сам рядом, а другое — издалека. Я имею в виду, что менеджеры попали под влияние других пайщиков банка, поэтому он им уже и не доверял. Обвинение в соучастии в убийстве тянет на большой срок, и поэтому компаньоны Дениса думали, что он не вернется из-за границы никогда. Отсюда и контроль над банком он переставал иметь. А у банка в этот момент намечалась крупная сделка. Денис решил основной капитал банка взять под свой контроль. Ему понадобился человек — экономист, разбирающийся в банковских операциях и в обороте с ценными бумагами. Тут и всплыла фигура Игната. Денис сам нашел его по телефону, давал какие-то поручения. Игнат прилетал к нам в Англию. Денис выдавал ему доверенность на финансовые операции. А Игорю Аркадьевичу, Денис поручал осуществлять контроль с юридической стороны за действиями Игната.

— Как вас втянул в свой круг авантюр Игнат Артемович? — спросил Бобров.

— Он меня заставил. Я была вынуждена выполнять его требования. Но я ничего противозаконного еще не успела сделать.

— Поточнее, пожалуйста, насчет начала вашего сотрудничества, — уточнил свой вопрос Бобров.

— Игнат приезжал к нам в Англию. В нашей беседе он вдруг вспомнил о существовании моей дочери. Стал интересоваться ей, настаивать показать ему.

— При этом Денис Максимович присутствовал? — спросил Саша, по нему было видно, что для него это уточнение имело важное значение.

— Нет, конечно. Я стала говорить Игнату, что девочка живет в России и он к ней не имеет никакого отношения. А тогда давно, в начале нашего знакомства, я просто пыталась его обмануть. Но он продолжал настаивать на своем, что я обманываю его сейчас, а тогда говорила правду. Я сказала ему, что мы с Денисом вступили в законный брак, он признает и мою дочь. Скоро я поеду в Россию и привезу ее сюда к нам. И тут Игнат задал странный вопрос:

«Имущественные отношения вы оформили договором при вступлении в брак?» Я ответила ему, никаких договоров мы пока не оформляли, куда спешить. Вот скоро должен приехать из России от адвоката Малевского посланник, его юрист, он и привезет все документы по условию брачного договора, возможно и наследства.

При последних словах Ксении взгляд ее устремился на Сашу. Бобров тоже невольно посмотрел в его сторону. Саше ничего не оставалось делать, как, слегка смущаясь, опустить свои глазки вниз и про себя подумать: «Да уж, съездил посланник, до сих пор расхлебать не может последствия этой командировки».

— Когда Игнат услышал о скором приезде юриста, — продолжала Ксения, — как мне тогда показалось, выдал такую мысль: «Значит, до этого момента собственницей сможешь быть ты одна». Я говорю ему, почему одна, когда у него есть дети от первого брака? А он мне отвечает: «Они уже взрослые, и если завещание на них еще не оформлено, то тебе отвалится половина». Потом он спросил: «А ты знаешь, почему Денис уехал жить за границу?» И сам ответил:

«Потому что в России на нем висит мокруха. Человек, которого они убрали, был серьезным бизнесменом, и вряд ли его корешки оставят это дело безнаказанным. Рано или поздно они найдут твоего Дениса и здесь в Англии. Так пусть лучше это случится раньше подписания всех документов, чем после того, как он всем все раздаст». Он стал жаловаться, что Денис его снова обманывает. Что он помог ему перевести за границу большой капитал, а Денис заплатил ему за эту услугу, как всегда, мелочь на конфеты. Вот и все. Игнат должен был уехать в Россию. Уезжал он туда или нет, я не знаю. Вскоре к нам приехал Саша, а через день после его приезда убили Дениса. За эти дни Игната в Англии я не видела.

— Он был в это время в Англии, — сказал Саша, — я летел с ним туда в одном самолете.

— Я это поняла уже позже, когда приехала по просьбе Молевкого в Россию. В Москве Игнат нашел меня, выразил соболезнование по поводу гибели мужа и сказал, что Денис сам виноват, не надо было связываться с бандитами. Стал объясняться мне в любви, в прошлой, в настоящей. Говорить, что у нас с ним есть дочь, что теперь нам никто не мешает быть вместе. Я отвечала, что моя дочь не от него, обещала даже сделать медицинское освидетельствование ребенка на определение отцовства и показать ему. Но он был уже как невменяемый, ничего не хотел слушать. Он начал настаивать, чтобы я с ним уехала за границу, что он знает все счета, на которых хранятся деньги Дениса, что нам с ним этого хватит и не нужно ждать никакого наследства, минимум половина будет принадлежать мне с ним. Я, естественно, отказалась. Когда убили Дениса, я сначала действительно подумала, что это нашли его те люди, друзья того бизнесмена, в гибели которого он был замешан. А после того как убили Игоря Аркадьевича, я сразу поняла, что Игнат имеет к этому какое-то отношение. Я не поддавалась на его уговоры, тогда он организовал похищение моей дочери и стал в открытую шантажировать меня.

— Почему вы не обратились в милицию? — спросил Бобров.

— Боялась за дочь. Я видела, что Игнат способен уже на все.

В квартире раздался телефонный звонок. Саша хотел подойти к столу, но Бобров покачал ему головой, этот жест должен был остановить его. Ксения с надеждой смотрела на Боброва, он тоже жестом разрешил ей подойти к телефону.

— Это он! — зажав трубку в руке, с напуганным выражением лица тихо сказала Ксения.

— Кто? — изумился Саша, чувствуя себя более раскованно, зная, что основной противник, приносивший ему опасности уже ликвидирован.

— Он, — повторила она.

— Кто он-то? — шепотом повторил Саша.

— Тот, у которого находится дочь. Я его по голосу узнала. Он просит позвать Игната.

— Скажи ему, что он вышел на улицу и скоро подойдет, — быстро зашептал ей Бобров, — пусть он подождет на трубке или перезвонит через несколько минут.

Ксения передала звонившему слова, подсказанные Бобровым, и нервно крикнула:

— Не клади трубку, дай поговорить с дочерью! — И она тихо опустила телефонную трубку. — Он сказал, что Игнат должен с ним сам связаться и если он разрешит ему, тогда я буду говорить с девочкой. Он почему-то не может дозвониться до Игната, на его мобильный.

— У Игната был мобильный телефон? — спросил Бобров.

— Да, — ответила Ксения.

— Вы знаете его номер?

— Да.

— Что же вы раньше молчали?

— Вы не спрашивали об этом.

— А где этот телефон может находиться сейчас? — вдруг всполошился Саша.

— Должен быть в уголовном розыске, — ответил Бобров, — давайте номер.

Бобров позвонил по мобильному номеру Игната. Никто ему не ответил, но было понятно, что телефон не отключен и принимает сигналы.

— Если телефон находится в уголовном розыске, — думал вслух Бобров, — и они не отвечают по нему на звонки, а только фиксируют входящие номера, то это правильно. Иначе они обнаружат себя со второго же звонка.

Он стал звонить старшему оперативной группы из уголовного розыска. Выяснил, что за последнее время с одного телефонного номера было несколько звонков. Установлен адрес, по которому зарегистрирован этот телефонный номер, — данная квартира сдается внаем. Появившийся в мобильном новый номер, с которого только что позвонил Бобров, сбил их с толку, поэтому они пока не приняли решения выезжать по тому адресу.

— Мы сейчас позвоним с нашего телефона с квартиры по тому номеру, с которого были звонки, постараемся выяснить, тот ли человек звонил нам или нет, — говорил в трубку оперативнику Бобров.

Ксения позвонила, голос абонента был тот же, что и у звонившего недавно мужчины. Он был удивлен и возмущен, что ей удалось выяснить его номер телефона.

— Мне ваш номер дал Игнат, — говорила Ксения, — он велел мне позвонить и объяснить. У него случилась неприятность, он совершил аварию, и его машину забрали на штрафную стоянку, поэтому сбились все планы дня. А свой мобильный телефон он, к несчастью, оставил в машине. Сам он не смог вам позвонить, потому что звонил он с милицейского телефона. Скоро он придет сюда в квартиру и позвонит вам. А сейчас, пожалуйста, я вас очень прошу, дайте поговорить с девочкой, я ее только успокою.

По выражению лица Ксении было понятно, что на том конце провода ее как мать не хотели понять — разговаривать с ребенком ей не разрешили.

— Значит, они находятся по тому адресу, — сказал Бобров. Позвонил в уголовный розыск и сообщил свои выводы о точности адреса возможного местонахождения удерживаемого ребенка. — Выезжайте, я сейчас туда тоже подъеду. Держим связь.

Саша и Ксения начали быстро собираться. Бобров на них посмотрел и сказал:

— Ксения поедет со мной, а вот Александру лучше будет поехать домой или посидеть тут. Я потом заеду за тобой, Александр.

Саша был просто поражен такой расстановкой сил старшим следователем, он даже потерял дар речи — у него не находилось слов возмущаться. Понятно, если бы все было наоборот: женщина сидит дома, а он, мужчина, тем более ведущий самостоятельное расследование этого дела, должен поехать спасать ребенка.

Боброву пришлось Саше объяснять:

— Я беру Ксению потому, что если девочка находится по тому же адресу, то она и так очень напугана, а тут ворвутся какие-то люди в масках, ей может понадобиться мать для быстрого снятия стресса. Она ее узнает, придет в себя. А тебе, Александр, и так уже досталось много неприятностей в этой истории, хватит, отдохни. Твоей матери я обещал доставить тебя домой в целости и сохранности. Все, господин «Шерлок Холмс», пора вам возвращаться домой и заниматься другими жизненно важными делами.

— А спасать ребенка своего друга Федора, которому я обещал! — крикнул Саша. — Это, по-вашему, не жизненно важные дела, товарищ следователь, да?!

Бобров с Ксенией уже подходили к входной двери, когда за спиной услышали Сашин громкий голос, они оба повернулись к нему лицом. Молча смотрели друг на друга, особенно удивлена была Ксения, она до сих пор еще не знала, что Федор приехал в Москву спасать свою дочь.

Всю дорогу Саша выступал в роли штурмана у водителя Боброва, который ориентировался по московским улицам еще слабо. Тем не менее добрались они до нужного адреса быстрее, чем группа оперативников из уголовного розыска во главе с майором Сыщинко. Бобров встретил подъехавшую машину с оперативниками, представился и поделился собранной за десять минут новой информацией.

— Квартира находится на седьмом этаже, к сожалению, дверь металлическая. В квартире горит свет. Вон те окна, — Бобров осторожно показал. — Возможно, преступник и один, но, вероятнее всего, он вооружен. Если преступник не поддастся на уговоры через дверь и не освободит ребенка, как будем брать железную дверь, майор?

— Штурмом, — долго не думая, ответил Сышинко, — выстрелами в замок.

— А если преступник не один, или ребенок окажется рядом с дверью? — сомневаясь в правильности предложенного, спросил Бобров. — Нет, майор, так дело не пойдет, рисковать не стоит. Преступник пока нас не обнаружил и лишних поводов к беспокойству у него не должно быть, так что час времени у нас есть. Нужно срочно вызывать группу захвата с «альпинистами», и пусть они штурмуют через окна из квартиры с восьмого этажа.

— Может, вызвать еще группу МЧС с их мощными инструментами, с двух сторон и навалимся, — предложил Сыщинко.

Бобров уловил сразу, что Сищинко на вид очень боевой парень, поэтому он и не понял, то ли серьезно говорит майор, то ли хочет подшутить над его предложением насчет «альпинистов», но уточнять не стал, а вполне серьезно подтвердил:

— Это тоже верно, майор, вызывайте еще и МЧС.

Сыщинко несколько удивленно посмотрел на следователя прокуратуры и отошел в сторону, начал звонить.

Началось мучительное время ожидания. Ксения ходила за домом, часто курила, половину сигареты нервно бросала в сторону и доставала следующую. Саша находился рядом с ней, тоже молча ходил. Бобров сидел в машине с майором. На улице осенняя темнота, серая стена дома вся была покрыта светящимися прямоугольниками. У кого на окнах открытые занавески, то было видно, как кто-то из-жильцов уже готовится ко сну, а кто-то еще только к ужину, из одного окна звучала музыка и танцевали пары. Заглядывать в чужие окна, конечно же, нехорошо. В отсутствии следователя разговор с Ксенией не клеился, поэтому Саша и смотрел в чужие окна. Он поймал себя на мысли, что хочет смотреть на эту мирную, счастливую жизнь, отчасти убаюкивающую его самого, и она почему-то вызывала у него дополнительную душевную тревогу. Видимо, Бобров был прав, он уже действительно устал за последнее время скрываться, от кого-то бежать, и даже под пулями; ему хотелось домой, вот так же готовиться к ужину или ко сну.

Когда все было готово к штурму, Бобров инструктировал Ксению, как ей нужно разговаривать с преступником:

— Если он вам дверь не откроет, тогда главная задача, как можно дольше удержать его возле двери, не дать отойти в комнаты, чтобы он не смог оказать сопротивления проникающим через окна бойцам из группы захвата.

— А если преступников окажется двое или даже больше, они окажут сопротивление и ваши бойцы начнут стрелять, а там ребенок? — с тревогой спросила Ксения.

— В этом случае отвлечь хотя бы одного преступника к входной двери в момент захвата тем более необходимо. По логике вещей может оказаться, что подошедший к двери будет их старшим, тогда он не сможет остальным подать вовремя команды на сопротивление. А что касается бойцов, то они ребята все грамотные, бывалые в таких переделках. По поводу нахождения ребенка в квартире проинструктированы, так что стрелять они будут только в самом крайнем случае.

Ксения встала перед глазком двери и позвонила. Отозвался знакомый голос, успевший стать для нее уже противным. Она сказала:

— Откройте, пожалуйста, меня прислал Игнат.

— Где он сам?! — крикнул голос через дверь.

— Игнат находится пока в милиции, но его скоро должны отпустить. Он задержан из-за аварии. Мне он велел приехать сюда и вместе с вами дожидаться его тут.

— Ты чего, коза, мне горбатого лепишь! Говори, откуда адрес мой узнала?!

Бобров стоял рядом, прислушавшись к двери. Он понял, что с этим обитателем квартиры доброго разговора не получится. Он взмахом руки подал сигнал на штурм майору Сыщинко, стоявшему на верхней площадке лестницы.

— Послушай ты меня, я же не могу тебе через дверь кричать все обстоятельства, случившиеся с Игнатом, — уже нервно говорила Ксения.

— Пусть он мне позвонит сам! А ты катись отсюда, а не то я, — он не успел договорить.

Бобров через дверь услышал приглушенный звук боя стекол, и он громко стал кричать:

— Милиция! Ты окружен! Без глупостей!

Рядом за дверью послышался выстрел. Ксения с ужасом в глазах схватилась за голову. Бобров понял, что это стрелял преступник, и он крикнул еще громче:

— На пол ложись, иначе стреляем!

Он подал команду, чтобы ломали дверь снаружи. Саша подошел к остолбеневшей Ксении, взял ее за плечи и отвел в сторону. Дверь начали отжимать специальными приспособлениями. По ту сторону двери послышалась обоюдная серия выстрелов и крики команды, адресованные преступнику, чтобы он бросил оружие и сдавался.

Когда дверь в квартиру была открыта, Ксения, вбегая, толкнула в спину первым вошедшего Боброва, чуть не сбив его с ног, пробежав все комнаты, дочери она не обнаружила. Молодой парень, прижатый двумя сотрудниками милиции из группы захвата, лежал лицом к полу и не оказывал сопротивления. Его пистолет валялся в стороне.

— Ты, где ребенок?! — в испуге крикнула Ксения.

— В ванной, — сквозь зубы сказал прижатый к полу парень.

Девочка тихо сидела в ванной. Увидев мать, она быстро поднялась и, заплакав, бросилась ей на шею. Саша подошел к Ксении, держащей на руках ребенка; улыбаясь, он потрогал девочку за ручку и спросил:

— Как дела, малышка?

Девочка ничего не ответила, только смотрела на него мокрыми, сияющими от счастья глазами. Саша понял, что только ради таких вот мгновений — видеть счастливые глаза освобожденного человека, тем более ребенка — уже можно посвящать свою жизнь частному сыску.