ОЛЕНДОРФ (из показаний на Нюрнбергском процессе):
Некоторые командиры... проводили индивидуальные расстрел выстрелом в затылок, ..я был против... ...это вызывало нежелательную психологическую реакцию как у жертв, так и у тех, кому было приказано провести этот расстрел [3, т. 1, с. 676].
Д-р БЕККЕР - Рауффу (из переписки творцов “душегубки”):
...я приказал, чтобы во время выпуска газа служебный персонал находился на возможно большем расстоянии от автомашины с тем, чтобы их здоровье не страдало от газа... <...> Я обратил внимание командира... на огромный психологический вред и ущерб для здоровья, которые эта работа может иметь для них... Люди жалуются мне на головные боли, которые появляются после каждой разгрузки. <...> Я прошу вас отдать соответствующие приказы для того, чтобы предохранить служебный персонал от ущерба их здоровью [3, т. 1, с. 832].
Еще ярче забота о здоровье германского народа в целом.
Из приговора Нюрнбергского Международного Военного Трибунала:
...в Германии уже в 1940 году... все престарелые, душевнобольные и неизлечимо больные - “лишние рты” - переводились в особые учреждения, где их убивали...
...было убито около 270000 человек [3, т. 2, с. 1014].
Национал-социальная гигиена...
ГИММЛЕР (речь на совещании офицеров СС в Житомире, 1942 г.):
Всякую хорошую кровь... вы должны добыть или уничтожить [57, с. 41].
Н. ШВЕРНИК:
...в Саласпилском лагере у детей было выкачано до 3500 литров крови [57, с. 41].
М. БРИНКМАН (бывшая узница лагеря уничтожения Саласпилс):
Заболевшим корью детям что-то впрыскивали, после чего начиналось воспаление глаз, и через несколько дней глаза вытекали [57, с. 41].
Ф. БЛАХА (концлагерь Дахау):
Некоторых заключенных убивали только потому, что они имели дизентерию, их тошнило, в результате чего они причиняли сестрам много забот. Душевнобольных уничтожали. Им делали в камерах впрыскивания или расстреливали [3, т. 1, с. 693].
М.-К. ВАЙЯН-КУТЮРЬЕ (концлагерь Освенцим):
Причины смертности были весьма различны. Прежде всего она была вызвана полным отсутствием элементарных гигиенических условий. ...на 12 тысяч заключенных был лишь один кран с водой, непригодной для питья, и эта вода не всегда бывала.... немцы разрешали подходить к нему лишь мимо охраны из немецких заключенных-уголовников, которые при этом нас жестоко избивали. <...> В течение более трех месяцев мы не меняли белья. Когда шел снег, мы растапливали его для того, чтобы умыться. <...> Мы умирали от жажды, потому что только два раза в день нам выдавали четверть литра похлебки.
<...>
Другой причиной смертности или эпидемий было то, что нам давали есть в больших красных котелках, которые каждый раз прополаскивали только холодной водой. Так как все женщины были больны, и они не могли выйти ночью к месту, которое не поддается описанию, - к канаве, где они могли отправить свои естественные потребности, - они использовали эти котелки не по назначению. На следующий день котелки собирали, выливали их содержимое в помойную яму, и днем их пускала в употребление следующая группа людей.
<...>
“Лазаретом” был блок, в который помещали больных. <...> Для того, чтобы быть допущенным, приходилось выстаивать в очереди в течение многих часов даже с температурой 40°. Часто больные умирали у входа в лазарет... ...когда там было слишком много народу, эсэсовцы хватали всех женщин, стоявших в очереди, и направляли их прямо ...в газовую камеру. Вот почему зачастую многие женщины предпочитали не ходить в лазарет и умирали на работе или во время переклички [3, т. 1, с. 866-868].
Т. ИВАШКО (Освенцимский лазарет):
Больные лежали на бумажных тюфяках, набитых так называемой древесной шерстью. Трехъярусные деревянные кровати мешали подойти к больным, которые, в свою очередь, с трудом или вовсе не могли подняться с постели. Большинство больных, не считая многих других болезней, страдало алиментарным поносом, поэтому тюфяки запачканы были калом и гнойными выделениями, сочившимися из ран. ...больные лежали раздетые догола, часто по два человека на одном тюфяке, накрытые грязными и завшивленными покрывалами. ...стояла неописуемая вонь, стоны умирающих и бредящих... сливались с голосами тех, кто просил воды или звал на помощь [50, с. 86].
М.-К. ВАЙЯН-КУТЮРЬЕ (Освенцим):
В продолжение многих часов живые лежали вместе с мертвыми...
Во время... эпидемий ежедневно умирало... до 350 человек.
<...>
Если еврейские женщины, попадавшие в лагерь, находились на первых месяцах беременности, им делали аборт. Когда же они находились на одном из последних месяцев, то после того, как они производили на свет ребенка, его топили в ведре с водой.... этим руководила немка-акушерка... Спустя некоторое время приехал новый врач, и в продолжение двух месяцев новорожденных еврейских детей перестали убивать. Но однажды из Берлина пришел приказ, в котором говорилось, что их снова следует уничтожать. Тогда матерей с детьми вызвали в лазарет, посадили на грузовики и увезли в газовую камеру.
<...>
...когда женщины нееврейской национальности производили на свет детей, их не отбирали у матерей, но в связи с тем, что условия в лагере были ужасны, новорожденные редко выживали более 4-5 недель.
<...>
Евреек травили газом почти без всякого повода. Так, например, отравили евреек, находившихся в блоке для чесоточных, хотя каждому известно, что от чесотки можно вылечить... за три дня. ...из 500 больных тифом, находившихся в блоке для выздоравливающих, 450 отправлено в газовую камеру.
...в рождество 1943 года... прибывали грузовики, которые не были покрыты брезентом, и на них погружали этих совершенно раздетых женщин в таком количестве, в каком грузовики могли их вместить. Затем каждый раз, когда грузовик трогался с места, заслуживший себе известность Гесслер... бежал за грузовиком и наносил... женщинам двойной удар своей дубинкой. Женщины знали, что их везут в газовую камеру, и пытались вырваться. Их избивали жесточайшим образом [3, т. 1, с. 868-874].
М. НИЛЬСЕН (рассказ работника штутгофского крематория):
...евреек привезли в крематорий. Врачам было приказано умертвить их. Врачи отказались. Тогда один шарфюрер... взялся выполнить этот приказ. <...> По указанию врача-эсэсовца он вводил пустым шприцом воздух в сонную артерию, и когда воздух достигал сердца, оно останавливалось. Когда женщин тащили в крематорий, они отчаянно кричали и метались. Персоналу крематория было приказано держать их, пока эсэсовец качал воздух в сонную артерию. Сначала все шло нормально. Одна за другой они умирали... А потом один из трупов, сваленных грудой возле печи, вдруг зашевелился. Женщина села и стала звать свою сестру, которая лежала мертвая возле нее. Ожило еще несколько трупов, девочки кричали “мама”, матери звали своих детей. Эсэсовец со шприцем и эсэсовский врач совершенно растерялись. Они вопили и кричали, а потом схватили железные палки для чистки колосников и, как безумные, начали колотить ими направо и налево. Они ломали черепа мертвым и живым, так что только кости хрустели. Наконец, эсэсовский врач взял себя в руки. Он несколько раз выстрелил в воздух из пистолета и прорычал: “Спокойно, спокойно!”. Потом хладнокровно приказал... бросать трупы в печь. “Да, но они еще не все умерли”, - осмелился возразить [я]. “А тебе какое дело, собака? - взревел эсэсовский врач... - Либо ты их сожжешь, либо я убью тебя!” И я их сжег... Сначала они не лезли в печь. Мне
пришлось немного пошуровать палками... [54, с. 172-173].
С. РАЙЗМАН (концлагерь Треблинка):
В... лазарете были убиты все слабые женщины и маленькие дети, у которых нехватало сил, чтобы... подойти к газовой камере.
<...>
Привели одну пожилую женщину с ее дочерью, которая была в последней стадии беременности. Их привели в лазарет, положили на траву и привели несколько немцев, чтобы они присутствовали при рождении... “Спектакль” продолжался два часа. Когда ребенок родился [эсэсовец] Менц спросил бабушку, т.е. мать той женщины, которая родила, кого она предпочитает, чтобы убили раньше. Она сказала, что просит, чтобы убили ее. Но ясно, что сделали как раз наоборот. Сначала убили только что рожденное дитя, потом мать ребенка, а
потом бабушку [3, т. 1, с. 859].
* * *
Конвейер гостеприимства обнаружил свою бесконечность. Гости сладко изнемогли. И сказал, огорчась, тамада: - Кое-кто из уважаемых друзей старается поменьше пить. Понимаю, конечно, есть немножко трудности, не один час сидим, закуска бедная... Что ж, кто не хочет - пусть не пьет, зачем, слушай, себя мучать? Только прошу, дорогие, налейте, пожалста, пусть
рюмки не стоят пустые. На всякий случай... Хочу сказать небольшой тост. Совсем немножко. О матери. Не буду долго говорить, не хочу утомлять дорогих гостей. Не хочу говорить, что сын рождается - матери больно. Не хочу говорить, что ребенок плачет - матери больно. Ребенок разбил колено – у матери болит колено. Ребенок маленький - матери плохо, вырос - ей опять плохо. Женится сын - матери больно, не женится сын - матери тоже больно. Я не хочу об этом говорить, это, слово даю, все знают. Идет сын на войну - матери больно, убьют его или, не дай бог, инвалидом станет - матери больно. Сын напился, пошумел, подрался - матери больно, не гуляет сын, не сидит с друзьями за столом, скучает один – матери больно. Когда матери хорошо?! Но зачем, понимаешь, говорить, что все знают? Я не хочу об этом говорить. Хочу только предложить: пускай каждый из вас возьмет гирю, - нет, не два
пуда, и пуд не надо, - пускай маленькую гирьку, только три килограмма. И пускай привяжет гирю вот сюда, на живот, и ходит так девять месяцев... Поднимем же, дорогие, этот бокал
за наших матерей, а если кто не хочет - пусть не пьет...
БИБЛИЯ, или Книги СВЯЩЕННОГО ПИСАНИЯ (Бытие, 18:1-11; 21:1-2):
И явился ему [Аврааму] Господь у дубравы Мамре, когда он сидел при входе в шатер, во время зноя дневного. Он возвел очи свои, и
взглянул, и вот, три мужа стоят против него. Увидев, он побежал навстречу им... и поклонился до земли. <...> И поспешил Авраам в шатер к Сарре, и сказал: поскорее замеси три саты лучшей муки и сделай пресные хлебы. И побежал Авраам к стаду, и взял теленка
нежного и хорошего, и дал отроку, и тот поспешил приготовить его. И взял масла и молока, и теленка приготовленного, и поставил перед ними; а сам стоял подле них под деревом. И они ели... И сказал один их них: ...будет сын у Сарры, жены твоей. А Сарра слушала у входа в
шатер, сзади его: Авраам же и Сарра были стары... и обыкновенное у женщин у Сарры прекратилось...
<...>
И призрел Господь на Сарру, как сказал; и сделал Господь Сарре, как говорил. Сарра зачала и родила Аврааму сына в старости его... [2, с. 18,21].
***