Складывается впечатление, что, когда бы я ни подняла взгляд, тут же вижу Кэша. Иногда он разговаривает с посетителями, занимается своей работой владельца тире менеджера. Но в остальное время, кажется, постоянно наблюдает за мной. От этого я нервничаю, но не как перед выступлением на сцене. Я уверена в своих способностях смешивать отличные напитки, даже когда у меня над ухом рявкает сержант. В чем я не уверена, так это в своей способности устоять перед тем, что Кэш даже не пытается скрывать.

Он интересуется мной. И не только как работницей. Может быть, даже меньше всего как работницей. Каждый раз, встречаясь с ним взглядом, чувствую, будто он меня раздевает. И, Боже, помоги мне, балдею от этого. Эти сексуальные бархатные глаза – как прикосновение. Я почти ощущаю их, как руки на теле или губы на губах.

Чего уж отрицать, я притягиваю плохих парней, но Кэш… Не знаю. Он другой. Смею сказать, он еще опаснее, чем мои обычные катастрофические приобретения.

Поднимаю глаза и вновь наталкиваюсь на взгляд Кэша. Он подмигивает мне, и у меня в животе переполох.

– Мы здесь так «Маргариту» не делаем, – тявкает мне в ухо Тарин. – Кто добавляет апельсиновый сок?

Я вздыхаю так громко, что получается звук, похожий на рык. Легко могу объяснить: вливание апельсинового сока добавляет особый вкус текиле, – но не делаю этого. Хватит с меня сволочизма Тарин.

– Отлично, – говорю я и ставлю на стойку бутылку текилы немного более энергично, чем рассчитывала. – Тогда покажи мне, как вы тут делаете «Маргариту». – Отступаю назад и складываю руки на груди.

Тарин бросает на меня злобный и одновременно удовлетворенный взгляд. Очевидно, хочет меня доконать. Что ж, она получит больше, чем ожидает.

– Ну давай. Покажи мне. Люди ждут, – говорю я очень спокойно и киваю в сторону группы мужчин, которые собрались около нас у стойки бара.

Бледно-голубые глаза Тарин вспыхивают от ярости, а ярко-алые губы вытягиваются в ниточку. Она готова к схватке. Я тоже.

– Ты бы лучше оставила свои амбиции за дверью, дорогая, а то этот вечер станет для тебя здесь последним.

Слышу вокруг приглушенные голоса – ох да ах – и шепот ожидающих кошачьей драки. Пропускаю все это мимо ушей и фокусируюсь на Тарин.

– Что ты говоришь? Думаешь, у тебя хватит силенок выпихнуть меня отсюда только благодаря мании держать все под контролем и комплексу дефицита внимания?

Тарин с горечью смеется, но не собирается возражать. Думаю, она знает, что я права.

Мне потребовалось не слишком много времени, чтобы раскусить ее: она вечно находящаяся на грани срыва, недолюбленная отцом девушка. После «прослушивания» с боди-шотом она только что колесом не ходила, чтобы отвлечь внимание всех посетителей бара от моего конца стойки и притянуть к себе. Она поставила ритмичную композицию Джесси Джеймс и танцевала вдоль бара, подпевая одними губами песне «Wanted» и обращаясь к каждому мужчине в пределах видимости.

И конечно, это всем понравилось. Она эффектная, даже со своими блеклыми длинными дредами, и очень сексуальная, в этаком кошачьем стиле. Какому парню с нормально функционирующим пенисом не понравится девушка, выставляющая себя напоказ и дразнящая его?

Но я-то понимаю, что мне это только на пользу. Слезая с барной стойки, Тарин самодовольно ухмыляется. Демонстрирует, ясно дает понять, что она мне еще покажет. Не понимает она только одного: столь любезное ей внимание мне совсем не нужно. Пусть забирает все себе.

Эти размышления заметно утихомирили мой гнев. Я решила отдать то, чего она добивается, – любовь всех мужчин.

– Что скажешь насчет маленького состязания? Проигравший пляшет на стойке.

Меня слегка изумляет замешательство Тарин, но вот ее глаза метнулись в сторону, и я поняла, в чем проблема. Неподалеку от нас стоит Кэш, окруженный группой млеющих от его близости девиц.

И тут до меня дошло. По-настоящему дошло.

Вот дерьмо! У нее виды на Кэша!

Первая мысль: я ее не виню. Любому существу с эстрогенами Кэш небезразличен. Вторая – удивление: неужели они до сих пор не спят вместе? На плохого парня вроде Кэша это как-то непохоже.

Вероятнее всего, они переспали, и она не может забыть. Это больше похоже на плохого парня.

Почему-то меня начинает грызть ревность.

– Ну давай, – кивая, говорит Тарин.

– Победит лучшая «Маргарита». Обе за мой счет. – С этими словами поворачиваюсь к группе парней, которые наблюдают за нами и прислушиваются. – Кто хочет быть судьей?

Конечно, все они начинают галдеть, чтобы их выбрали. Однако на сцену выходит Кэш, и все прежние кандидатуры отпадают.

– Давайте я буду судьей, – предлагает Кэш и в приглушенном свете бара подзадоривает меня взглядом. Думаю, это единственный правильный выход.

– Конечно, – отвечаю я, слегка задыхаясь от того, что он так близко и я совсем у него на виду. Смотрю на Тарин. Ее взгляд из просто враждебного стал убийственным. Как бы то, что было спланировано так основательно, не привело к обратному результату. – С тобой все в порядке?

– В порядке, – брякает Тарин и поворачивается к Кэшу с ослепительной улыбкой. – Я знаю, что он любит.

Стоящие рядом парни начинают свистеть и улюлюкать, подталкивая Кэша локтями и подшучивая над ним. Кэш в ответ улыбается, глядя на Тарин. Меня это бесит. Не могу определить, есть ли между Кэшем и ней что-нибудь. Или это просто улыбка добродушно все сносящего хозяина.

Надеюсь, если между ними что-то и было, то в далеком прошлом.

Мысль, что он флиртует со мной, поедает меня глазами, раздразнивает и одновременно спит с Тарин, как заноза в заднице. Это не должно иметь для меня значения. Он плейбой, а плейбои всегда именно так и поступают.

Но мне не все равно.

Черт побери!

– Ребята, давайте им немного поможем, – говорит Кэш. Парни вокруг начинают ободряюще кричать. Кэш смеется над ними, а потом поворачивается ко мне, немного склоняясь над стойкой бара. Наши глаза встречаются, Кэш приподнимает одну бровь (чертовски сексуально), а потом говорит вполголоса:

– У тебя есть шанс смочить мне горло.

Я втягиваю в себя воздух. По рукам бегут мурашки.

Черт, как он хорош!

Радуюсь, что в зале полно людей. В противном случае я могла бы осрамиться: сорвала бы с себя одежду, перелезла через стойку и обвилась вокруг него всеми частями тела.

Ни капли осторожности в голове, когда я отшучиваюсь:

– О, я могу сделать кое-что и получше.

Губы Кэша искривляются в какой-то нервной улыбке.

– Ничуть в этом не сомневаюсь.

С трудом отведя от него взгляд, переключаю внимание и полностью концентрируюсь на приготовлении супернапитка. Это оказывается труднее, чем могло быть. Все время хочется отвлечься и посмотреть на Кэша.

Натирая край бокала солью, забываюсь и поднимаю глаза. Кэш подпевает песне и присвистывает. Когда подходит момент свистнуть, он складывает в трубочку свои прекрасные губы и попадает точно в такт.

Невольно задерживаю на нем взгляд. А он, хотя я и без того уже сама не своя, когда мы встречаемся глазами, подмигивает.

В этот самый момент я понимаю, что у меня проблемы. Большие, большие проблемы.

Тарин подталкивает меня в бок, чтобы я уже подавала напиток Кэшу. Это выводит меня из транса. Переливаю «Маргариту» в бокал, вешаю на край ломтик лайма и в придачу – ломтик лимона, пусть будет.

Кэш сперва отхлебывает коктейля Тарин, потом моего, потом снова моего и ее, причмокивает губами и оценивает вкус. Я сомневаюсь, действительно ли он собирается выбрать лучший напиток или нацелился на девушку, танец которой хочет увидеть, и тогда его выбор падет на коктейль соперницы.

Понимаю, что ни один вариант меня не радует. Если Кэш сочтет за лучший мой коктейль, я буду думать: уж не потому ли это, что он хочет увидеть танец Тарин. Не то чтобы меня должно сильно беспокоить, чего Кэш хочет от Тарин.

Но меня это беспокоит.

Черт подери!

Если Кэш предпочтет напиток Тарин, он не только будет признан предположительно лучшим, но мне придется танцевать на барной стойке, а я этого делать вовсе не хочу.

Кэш кивает, приподнимает руку с моим коктейлем и допивает одним глотком.

– Победитель определен! – говорит Кэш и указывает на меня.

Я чувствую себя триумфатором и облегченно вздыхаю, но в душе какой-то разлад. Не глядя в глаза Кэшу, я убираю пустой бокал, и как только он опускается на стойку, смотрю на Тарин. Она кому-то жеманно улыбается. Я решаю, что Кэшу.

– Хорошая новость, ребята, – радостно кричит Тарин. – Я все равно буду делать «Маргариту» по-своему, а вы сегодня немного развлечетесь. Беспроигрышный вариант.

С возгласом «хоп-ля!» Тарин протягивает руку назад и ставит другую музыку. Она выбирает очень чувственную песню. Не сомневаюсь, танцовщица выжмет из нее все, что можно. Вот она забирается на стойку, и я ухожу в другой конец бара, чтобы приготовить напитки для нескольких человек, которые не интересуются происходящим и не подбадривают Тарин.

Делаю все, что в моих силах, чтобы не смотреть ни на Тарин, ни на Кэша. Не хочу видеть, как он реагирует. Но вот одобрительные выкрики становятся громче, и мои глаза устремляются в другой конец бара, несмотря на всю прежнюю осторожность.

Очевидно, Тарин только что соскочила со стойки прямо на руки Кэшу. Он держит ее, как младенца, а она обвивает его шею руками, похоже очень цепко. Тарин улыбается, как кошка, слопавшая канарейку, – или, скорее, как кошка, которая хочет слопать канарейку, – а Кэш хохочет.

Возвращаясь к схеме коктейля, который я смешиваю, успеваю заметить: Тарин пригибает к своему лицу голову Кэша и целует его. И это не какое-нибудь чмоканье в щечку. Кажется, что она хочет всосать в себя все лицо Кэша. А он и не сопротивляется.

По пальцам течет холодная жидкость, что заставляет меня вернуться к делу. «Пильзнер» хватил через край, пиво сползает по запястью и сливается в лоток. Отпрянув, ставлю бокал и сердито стряхиваю пивную пену с кончиков пальцев. Я невероятно зла на себя за то, что дала слабину, что Тарин и Кэш все-таки вывели меня из равновесия. Мало того, это очевидно всем.

Сердито вожу тряпкой по стойке, убирая за собой, и тут рядом появляется Кэш и заговаривает со мной:

– Мне нужно, чтобы сегодня вечером ты задержалась ненадолго. Надо заполнить кое-какие бумаги. Это не займет много времени.

Поднимаю взгляд и встречаюсь с ним глазами. Так бы и выцарапала их. А потом еще плюнула бы ему в лицо. А потом прокляла бы за то, что он оказался именно таким, как я о нем думала.

Плохой парень.

Плейбой.

Сердцеед.

Но мне и поцеловать его хочется. И пусть отнесет меня в закрытую для посторонних комнату наверху и положит конец этой ноющей боли желания, которая терзает меня с того первого вечера, когда мы встретились и я стянула с него через голову рубашку.

Черт возьми!

Отстраняясь от меня, Кэш улыбается:

– Между прочим, отличный коктейль.

Он дважды хлопает ладонью по стойке, как будто по чьей-то спине, и удаляется в направлении загадочной двери в дальнем конце зала.

С этого момента ночь идет в пике.

Странно, но то, что, по моей мысли, должно было улучшить состояние Тарин, сделало ее еще более враждебной. К несчастью, мое настроение тоже стремительно ухудшалось, вместе с ним сошли на нет терпение и покладистость. Так что остаток смены я с успехом отдавала то, что получала.

Хоть я и побаиваюсь разговора с Кэшем, но вздыхаю с огромным облегчением, когда ночь подходит к концу. Наши с Тарин отношения прогрессировали и от тонко завуалированных колкостей постепенно дошли до того, что, проходя мимо, Тарин толкала меня плечом, как бы невзначай, а я намеренно натыкалась на нее спиной как раз в тот момент, когда она каплями добавляла в рюмки с выпивкой лимонный сок. Дальше – больше: Тарин грохнула об пол бокал с коктейлем и забрызгала мне все ноги «Бейлисом». Пришлось очень долго счищать с себя эту липкую пакость. Тут мне представилось одно логическое продолжение: я вцепляюсь Тарин в волосы, она – мне, мы царапаемся и катаемся по полу, рыча друг на друга. Назовите меня сумасшедшей, но я думаю, на такие вещи смотрят косо везде, кроме шоу, когда женщины в бикини мутузят друг друга в надувном бассейне с цветным желе.

И тут я утратила всякую враждебность к Тарин. Теперь я готовлюсь идти домой.

Прибираясь на своем конце бара, с благодарностью вспоминаю уроки Марко и радуюсь, что не забыла их. То, с чем я затрудняюсь, могу сымпровизировать, бросив украдкой взгляд на Тарин. Что она там делает, на своем конце бара? Тарин справляется проворнее меня. Это понятно.

Закончив уборку на своей территории, Тарин почти бегом огибает стойку и несется в дальний конец зала к заветной двери. На меня она даже не смотрит, тем более ничего мне не говорит. Меня это не волнует, ничуть, правда. Не из-за ее отношения у меня живот скрутило в узел, а оттого, что я прекрасно понимаю, кто кого сделает сегодня.

По этой причине я спокойненько расставляю все по местам в своем углу. Лучше умру, чем нарушу их уединение. На самом деле я предпочла бы, чтобы Кэш забыл о каких-то бумагах и отпустил меня домой.

Я ругаю себя: разве можно поменять мнение о таком типе, как Кэш! И тут из комнаты выходит Тарин. Я поднимаю голову. На первый взгляд она кажется… озабоченной. Но когда замечает мой взгляд, устремленный на нее, надевает на лицо лучезарную улыбку, вытаскивает из-за стойки сумочку и весело выходит на улицу.

Мне хочется изрезать ее тонким лезвием, всю, каждый квадратный дюйм ее тела, а потом опустить в соленую воду.

Эта мысль вызывает у меня довольную ухмылку, ее-то и видит Кэш, когда выходит из своего логова. Он не поправляет одежду, ничего такого, что выдало бы его, но я-то знаю, чем он занимался. И бешусь от этого.

– Ты почти закончила? – небрежно спрашивает он.

Я фыркаю:

– А ты? – Пнула бы себя за то, что выдаю свое настроение, но оно вроде как должно вырваться наружу, а уж после я возьму все под контроль.

На мгновение бровь Кэша придвигается к переносице.

– Я готов в любое время. Тебе нужно идти домой?

Как, кстати, ты об этом вспомнил! Ты, наверное, готов лечь в постель. По-настоящему.

Скрежеща зубами, запихиваю тряпку в бак с отбеливателем и выхватываю из-под стойки сумочку. Я отказываюсь торопиться только потому, что он наконец-то готов. Отказываюсь! Да, завтра я расплачусь за это усталостью на весь день, но сегодня все, что у меня еще есть, – это пассивная агрессивность.

Кэш идет к старательно замаскированной двери в дальнем конце бара. Как я и подозревала, там его кабинет. Довольно мило оформленный, кстати. Особенно если учесть, что он находится в баре.

Цветовая палитра одновременно мягкая и мужественная – насыщенные кремовые тона и спокойные серо-коричневые. По комнате разбросаны черные акценты – декоративные подушки на диване и лампы на журнальных столиках. Все это связывает воедино большой черный письменный стол и резной кабинет за ним.

В дальней стене полуоткрытая дверь. Похоже, она ведет в отдельную комнату, очень просторную и красивую, насколько я могу судить.

Тоскливо сердцем думаю: Кэш и Тарин, наверное, были там. В постели.

Меня тошнит.

Кэш предлагает мне сесть на стоящий перед столом мягкий стул, обитый тканью в черную и серо-коричневую полоску. А сам опускается в кожаное кресло за столом, нажимает пару клавиш на компьютере, распечатывает несколько листов с анкетами и толкает их мне. Листки скользят по столу. Я беру ручку из стоящего слева от меня стаканчика.

Молча заполняю необходимые бумаги для налоговой и для нанимателя, а Кэш тем временем собирает в папку личное дело, как я поняла. И вот с документами покончено, подписывать больше нечего, я откладываю в сторону ручку и жду. Наконец и Кэш поднимает голову. Он улыбается:

– Ну как тебе нравится работа? За исключением Тарин, конечно.

Заставляю себя улыбнуться и отвечаю:

– Все отлично, спасибо.

Замечаю, как Кэш опять слегка хмурит брови.

– Может быть, ты хочешь о чем-нибудь поговорить? Попросить меня сделать что-нибудь, чтобы тебе стало легче работать?

Может быть, чтобы ты держался от меня как можно дальше?

Я прикусываю язык и продолжаю мило улыбаться, отрицательно качая головой. Кэш кивает, пристально глядя на меня:

– Ну хорошо. Тогда, думаю, лучше я отпущу тебя домой.

Коротко кивнув, я встаю и ухожу как можно быстрее, но так, чтобы моя поспешность не была замечена. Выхожу на улицу, иду к ярко освещенной парковке и даю выход бессильной ярости. Совсем чуть-чуть. Вместо истошного крика получается тихое рычание, по правде говоря.

Топаю к машине, швыряю сумочку на капот, роюсь в ней, чтобы достать ключи. И тут слышу шаги. От испуга я резко оборачиваюсь, рядом со мной стоит Кэш:

– С тобой все в порядке?

Брови Кэша все еще нахмурены, но глаза при этом широко раскрыты. Он явно встревожен. Вероятно, услышал мой крик-рык, раз вышел из клуба.

Великолепно!

– Я в порядке, – шиплю в ответ. – Иди обратно. Я сейчас поеду.

– Забыл отдать тебе твою копию освобождения от ответственности, – объясняет Кэш и протягивает мне сложенный листок бумаги.

Я выхватываю бумажку у него из руки и запихиваю в сумочку.

– Спасибо. Спокойной ночи, – говорю пренебрежительным тоном и возвращаюсь к охоте за ключами.

Кэш берет меня за плечи и разворачивает к себе:

– В чем дело?

Я огрызаюсь:

– Убери от меня руки, – требую и выворачиваюсь. Кэш выглядит пораженным, и я впадаю в еще большее бешенство. – Не смей меня трогать. Я не Тарин.

– Что? – Кэш сбит с толку, без шуток. Потом он выкатывает глаза. И я заливаюсь краской.

– Это ты о том поцелуе?

Я сжимаю руки в кулаки. Это все, что я могу сделать, чтобы не броситься на него.

– Нет, речь не о поцелуе. А о поцелуях, боди-шотах, ночных звонках в твой офис «давай потрахаемся» и целого набора других вещей, которых не должно здесь происходить!

Я начинаю повышать голос и сама это осознаю. Кроме того, я сделала шаг вперед и оказалась прямо у груди Кэша, в которую ввинтился мой указательный палец. Я гляжу на него, будто сама не понимаю, как попал сюда этот палец, что по большей части правда.

Потом смотрю на Кэша, но он тоже уперся взглядом в мой палец. Медленно, продуманным движением он обхватывает мою руку своими длинными пальцами и опускает ее вниз, резко тянет к себе, заставляя меня буквально упасть на него.

– Так вот из-за чего весь сыр-бор? Ты думаешь, что я сплю с Тарин?

– Не сомневаюсь! Уверена, это не секрет!

– Зачем ты так говоришь?

Кэш так спокоен. Ему вроде даже любопытно. А меня это приводит в замешательство.

– Ну, прежде всего, она эффектная…

– Ты эффектная, – тихо произносит Кэш.

В животе все переворачивается, но я продолжаю:

– И она открыто флиртует с тобой.

– Я бы хотел, чтобы со мной открыто флиртовала ты. – Кэш бросает быстрый взгляд на мои губы, и они начинают трепетать, будто от прикосновения.

– Перестань. Не изображай, будто ничего не происходит.

– Я не изображаю. У нас с Тарин был роман, но это случилось до того, как она стала работать здесь. У меня всего несколько правил, и одно из них – никогда не вступать в близкие отношения с наемными работниками. А сейчас она на меня работает. Вот так. И ничего другого.

– Но ты целовал ее. Я видела.

– Нет, ты видела, как она целовала меня. Даже если бы ты увидела обратное, это не повод устраивать сцену посреди клуба.

– Но с виду не казалось, что тебе это отвратительно.

– Но это так. Я все время думал о том, что на самом деле хочу целовать только тебя. – Кэш начинает наклонять голову ко мне.

В ушах у меня гудит кровь.

– Но ты не вступаешь в близкие отношения с персоналом, – тихо напоминаю я.

– Для тебя я делаю исключение. – Лицо Кэша приближается и приближается. Медленно. Сантиметр за сантиметром.

– Но это твое правило.

– Я нарушу его ради тебя, – шепчет он.

– Нет, не делай этого, – задыхаясь, говорю я.

– Хорошо, тогда ты уволена, – произносит Кэш в момент, когда наши губы соприкасаются.

Губы Кэша теплые и давят на мои несильно. Сперва. Я хочу устоять, но моя решимость летит в тартарары, как только Кэш проводит языком по моим губам. Не раздумывая, я приоткрываю их.

Всего только и надо было.

Кэш на вкус, как старое виски высшего качества, – изысканный букет. Язык скользит по моему, поглаживает его, щекочет, а рукой Кэш поддерживает мою голову и притягивает меня к себе. Что мне остается? Только одно – растаять.

Пальцами свободной руки Кэш пробирается в мои волосы и склоняет набок мою голову, погружаясь в поцелуй. Он становится более агрессивным, как будто хочет проглотить меня. И я этого хочу. Боже, я этого хочу.

Кэш отпускает мою руку, и я чувствую его ладонь у себя на спине, внизу спины. Он расставляет пальцы и прижимает меня к себе.

Он крепкий. И огромный. Я ощущаю его животом. Меня пронизывает тепло, разливается между ног. Это продолжалось долго, и инстинкт подсказывает мне: секс с Кэшем станет потрясением – земля вздрогнет, из души вырвется крик, и тело устанет от качки.

Об этом времени я, вероятно, пожалею, когда прирасту к нему душой, а ему станет скучно.

Что же я делаю? Реальность дает мне пощечину. Мои руки – в волосах у Кэша, тело прилепилось к нему, вожделея с головы до кончиков пальцев ног. И все же я отстраняюсь.

– Что случилось? – спрашивает Кэш. Глаза его темны от страсти и припорошены смущением.

– Мы не можем этого сделать.

– Я пошутил насчет увольнения.

– Я не о том.

– А о чем?

Кэш отступает, чтобы освободить мне пространство, но хватает меня за руки, на всякий случай, вдруг я решу сбежать. Не знаю почему, но я позволяю ему держать мои руки. Скорее всего, мне самой не хочется, чтобы он меня отпускал. Знаю только одно: так надо.

– Кэш, всю жизнь я выбирала не тех парней. Плохой парень, шальной ребенок, бунтарь без причины. Ты ведь, могу поспорить, даже школу не закончил. – Кэш не поправляет меня и не отрицает моего предположения. – Видишь? Вот к таким меня всегда и тянет. Ты типичный парень, к каким меня тянет. Я даже не стану притворяться, что это не так. Но ты для меня – это самое худшее на свете. Мне слишком много раз разбивали сердце, с меня довольно. Мне надоело пытаться приручать таких, как ты.

Он смотрит на меня пристально и медленно кивает:

– Я это понимаю. Правда понимаю. Но ты хочешь меня, а я хочу тебя. Почему бы нам просто не получить желаемое?

У меня слегка отпадает челюсть.

– Ты шутишь?

– Нет.

– Ты серьезно просишь, чтобы я занялась с тобой бессмысленным сексом?

– О, он будет не бессмысленным, – ухмыляясь, заявляет Кэш. – Он будет таким, как ты захочешь, с осознанием того, что в конце мы разойдемся каждый в свою сторону.

– В том-то и проблема. Кто решает, что наступил конец? Ты?

– Нет. Это может быть твое решение. Или мы решим это вместе. Открыто. Можем остановиться, когда ты посчитаешь, что готова. Или до того, как это превратится в нечто совсем для тебя нежелательное.

Знаю, мне нужно обидеться, а не любопытствовать.

– Но это просто… просто…

– Как большинство связей без лжи и неоправданных ожиданий. Вот и все. Это практично и разумно.

– Практичные, разумные сексуальные отношения? – Знаю, в моем взгляде – сомнение.

– Да, но в то же время огненные, страстные, доставляющие наслаждение, – говорит Кэш, голос его понижается, он произносит слова медленно. – Я обещаю, ты не пожалеешь. Обещаю, ты получишь такие ощущения и такое удовольствие, о каких никогда прежде даже не думала. Я сделаю так, что каждая наша ночь станет лучшей в твоей жизни, пока ты не скажешь, что все кончено. И тогда я уйду. Никаких тяжелых чувств. Только сладкие, светлые воспоминания, – мурлычет Кэш и потирает мои бедра нашими соединенными ладонями.

Знаю, мне бы лучше треснуть его, или расхохотаться прямо в лицо, или по меньшей мере притвориться страшно обиженной, какой я и должна быть. А я не обижаюсь. Вместо этого я обдумываю его слова.

Кэш достаточно умен, чтобы понимать, когда надо отступить и дать делу идти своим чередом. Так он и поступает.

– Мы продолжим разговор в выходные. А ты тем временем, – шепчет Кэш и склоняется к моему уху, – подумай, что почувствуешь, когда я заберусь внутрь тебя языком. – Он кусает меня за мочку, и я ощущаю отзыв на это в глубине пупка. Закусываю губу, чтобы не застонать. – Я же поразмыслю о том, какова ты на вкус.

После чего, черт бы его побрал, он разворачивается и уходит, оставляя меня стоять в луже у капота моей машины.