ДЕМОКРАТИЧЕСКАЯ РЕСПУБЛИКА ВЬЕТНАМ (ДРВ).

Государство на Индокитайском полуострове, в Юго-Восточной Азии.

Территория — 159 тыс. кв. км.

Население — 18 млн. жителей.

Столица — Ханой (1096 тыс. жит.).

Крупнейшие города: Хайфон, Кам Фа.

ЮЖНЫЙ ВЬЕТНАМ.

Территория — 171 тыс. кв. км.

Население — 16 543 тыс. жителей.

Крупнейшие города: Сайгон, Шолон, Гуэ, Дананг.

На освобожденной территории создана Республика Южный Вьетнам во главе с Временным Революционным правительством.

 

Ван Тхиен

(ДРВ)

СОН

Перевела с вьетнамского И. Зимонина.

Рис. Г. Калиновского.

ыло раннее утро. Со стороны шоссе показался огромный транспортный грузовик. Он подъехал к дому девочки На и остановился под защитным навесом из бамбука.

Из машины вышел водитель. Совсем еще молодой, высокий и смуглый, в пропахшем бензином комбинезоне. Он дружески улыбнулся девочке.

— Ты здесь живешь? — Голос у него был ласковый, с мягким, приятным выговором.

— Да…

— А папа с мамой дома?

— В поле. Дома только мы с братишкой.

— Можно мне отдохнуть у вас? — спросил шофер.

Девочка смущенно молчала.

— Ну как, можно? — переспросил он.

— Ага… Вы один?

Шофер чиркнул спичкой и закурил.

— На прошлой неделе американцы обстреляли мою машину под Тхань Хоа. Помощника ранило в ногу, и его пришлось отправить в госпиталь. А вчера вечером снова налетел американец. Посмотри-ка сюда, видишь? — И он показал следы пуль на дверце кабины.

— Ой! — тихонько вскрикнула девочка.

Маленький Ти, ее братишка, ничего не понимая, таращил глазенки на шофера.

— Дядя, — спросила На, — а что вы возите на своей машине?

— Много всего вожу, девочка. Книжки, тетрадки, мыло, одежду, керосин… Мало ли что понадобится тем, кто живет у границы.

Теперь он стал расспрашивать На о ее житье-бытье. Девочке нравилось, что шофер такой веселый и разговорчивый, и она перестала его стесняться. Рассказала, как недавно бомбили школу, как вешали «фонари» — осветительные ракеты — и обстреливали шоссе, рассказала о том, что не успела еще купить всех учебников для пятого класса, и о том, что ни разу в жизни не каталась на машине…

И тут На заметила, что глаза у шофера совсем слипаются.

— Вы очень хотите спать?

Сказала — и самой сразу стало стыдно за такой глупый вопрос. Как не хотеть спать, если он не спал всю ночь!

Шофер кивнул головой:

— Очень хочу. Я уже несколько месяцев не спал ночью. Но сначала мне нужно немного повозиться с машиной.

Он вытащил инструменты, поднял капот и принялся за дело.

*

Девочка накормила свиней, высыпала на циновку рис сушиться, прибрала в доме. Ти, наигравшись с котенком, заснул в своем гамаке.

Солнце уже поднялось высоко, когда Ван — так звали шофера — вошел в дом.

На заварила свежий душистый чай, приготовила постель.

— Пожалуйста, — сказала она, — отдохните здесь.

— Спасибо тебе, девочка, — улыбнулся шофер.

Он лег и сразу заснул. Наверно, разбудить его теперь было бы очень трудно. А девочка, как на грех, не спросила: как быть, если прилетят американские самолеты, будить его или нет?

Она все еще думала, что делать, если прилетят самолеты, когда издалека донесся приглушенный гул. На быстро подхватила спящего Ти на руки и потащила в убежище, вырытое за садом. А сама спряталась рядом за деревьями, наблюдая, куда полетят самолеты.

Три серебристых самолета с длинными клювами и крыльями-стрелами словно высматривали добычу. Близко подходить они, видно, боялись, потому что недавно зенитчики подбили здесь один бомбардировщик. Самолеты покружились и улетели. На подождала, пока они совсем скроются, и отнесла брата в дом.

Так маленький Ти и дядя Ван даже не узнали, что прилетали американские самолеты.

Девочка тихо подошла к кровати, на которой лежал шофер. Он крепко спал. Руки были у него в масле. Наверно, так устал, что не в силах был отмыть. На вспомнила, как он сказал ей, что не спал ночью уже несколько месяцев. Она представила себе, как машина дяди Вана бежит ночью по извилистой дороге и то тут, то там зияют на ее пути воронки от бомб…

— Би-би, би-би, машины-корабли…

Девочка вздрогнула, выбежала из дому и увидела Тео, приятеля Ти. На подскочила к озорнику и замахала на него руками.

— Ти спит, иди домой, поиграй один.

— Ладно, пусть спит, я поиграю с тобой, — хладнокровно заявил Тео.

— Мне некогда, у нас гость, иди домой.

— A-а, я знаю, дядя шофер…

— А если знаешь, так и уходи. Он спит, а ты кричишь.

— Больше не буду, — пробормотал Тео.

— Сказали тебе, иди домой. Ти проснется, сам к тебе придет.

— Чего ты меня гонишь? — обиделся Тео.

Ушел он на цыпочках, но за воротами снова затянул свое:

— Би-би, би-би, машины-корабли…

Не успела На справиться с Тео, как проснулся Ти и заплакал, не увидев рядом сестры.

Девочка мигом подбежала и закрыла ему ладошкой рот:

— Здесь я, здесь, тише.

— Куда ты ушла? — хныкал Ти.

— Тише, тише, дай дяде Вану поспать, — ласково уговаривала она.

Тут Ти вспомнил, что на кровати отца спит дядя Ван, и тихо сказал:

— Дядя Ван — дядя шофер?

На наклонилась к братишке и зашептала:

— И сегодня ночью, и завтра ночью, и еще много-много ночей дядя Ван не будет спать. Ночью он ездит. Знаешь, сколько народу ждет его машину, ведь она возит такие нужные вещи. В следующий раз он привезет их в нашу деревню. И тогда папа купит тебе теплую курточку, хорошо?

Услышав о новой, теплой курточке, Ти окончательно проснулся. Отец как-то пообещал ему такую курточку, но теперь все говорит «подожди» да «подожди».

— Сестричка, — спросил Ти, — а скоро будет курточка?

На вздохнула:

— Скоро, дней через пять…

Ти растопырил пальцы и стал считать:

— Один день, два дня…

— Ладно, тише, — сказала На. — Сейчас лучше поиграй. Можешь построить игрушечный домик из щепочек. Только, пожалуйста, не шуми и не кричи.

Одному играть было скучно, и Ти через полчаса прибежал в дом. Увидел, что На уже приготовила обед, и сразу же захотел есть. На сварила суп из креветок. Он был такой вкусный, что Ти потребовал еще прибавки, но сестра строго сказала, что остальное для дяди шофера, тогда Ти успокоился, хотя это был его любимый суп.

Ти вспомнил, что недавно через их деревню проходил отряд бойцов, и тогда мама приготовила им точно такой же суп. Он очень понравился бойцам. Ладно, пусть дяде побольше останется. Когда мама и папа об этом узнают, они похвалят детей. Папа все время говорил, что у шоферов «жизнь висит на волоске». А мама, когда американцы бросают осветительные ракеты, очень боится за шоферов. И говорит, что, если бы нужно было отдавать свой рис шоферам, каждый согласился бы голодать.

Девочка видела, что дядя Ван не ел утром, когда приехал. А взрослые говорят, что если ночью не спать, то потом очень хочется есть. Может быть, у дяди Вана не было риса?

Одно ясно — дядя Ван лег спать голодным. На почувствовала себя очень виноватой перед ним.

Снаружи послышался смех и топот чьих-то быстрых ног.

— Сиди здесь, я выйду посмотрю, чтобы ребята не трогали машину, — сказала На, выбегая из дому.

Но никто машину дяди Вана уже не трогал. Ребята разбежались. Девочка забралась на подножку и заглянула в кабину. Там висел маленький мешочек с рисом и рядом с бутылочкой рыбного соуса лежала небольшая охапка хворосту. Значит, рис у дяди Вана был, но он так хотел спать, что лег, не поев.

— На, где ты? — кричал Ти.

«Вот раскричался! — испугалась На. — И вечно-то он кричит, когда меня нет. Словно его кто-то украсть хочет». На вбежала в дом — ничего, все хорошо, дядя Ван спит.

Ти смотрел, как сестра возится в кухне.

— Ты подогреваешь обед для дяди Вана? — спросил он.

— Да, чтобы все было готово, когда он проснется. Встанет и сразу поест.

*

Уже давно миновал полдень. Скоро должны были вернуться с поля папа с мамой. А дядя Ван все еще спал. Огонь на кухне весело горел, рис был белый-белый. На не знала, понравится ли дяде Вану суп из креветок. Но уж если понравится, то она к вечеру наловит их еще больше!..

— На, самолеты! — неожиданно закричал Ти.

Она прислушалась. И правда, самолет. Но девочка не испугалась. Над их домом часто летали американские самолеты-разведчики, и она научилась отличать шум их моторов от низкого гула бомбардировщиков. Не будить же человека по пустякам.

— Знаешь что, — сказал Ти, которому любимый суп из креветок не давал покоя, — когда дядя Ван будет есть суп, ты дашь мне совсем немножко?

 

Фан Ты

(Южный Вьетнам)

В ЗАРОСЛЯХ САХАРНОГО ТРОСТНИКА

Перевела с вьетнамского И. Зимонина.

Рис. Г. Калиновского.

т, что ты там делаешь?

Из зарослей выглянуло и тут же снова спряталось испуганное мальчишеское лицо. Ут, это действительно был он, увидев полицейского Шао, хотел было броситься наутек, но понял, что поздно.

— Значит, это ты, разбойник, крадешь сахарный тростник? Хорошо же! Вот скажу матери, пусть всыплет тебе как следует!

Ах вот что! Все дело, оказывается, в сахарном тростнике. А он-то подумал, что этот Шао уже все пронюхал. Ут, не таясь больше, вышел из густых зарослей и забрался на спину мирно пасущегося буйвола.

— Не трогал я вашего тростника!

— Молчи лучше. Я уже давно за твоими проделками слежу. Кроме тебя, сюда лазить некому.

— Да честное слово, не я! Пусть у того, кто ваш тростник крадет, руки-ноги отсохнут, язык отвалится, пусть он кожурой подавится! — Ут стегнул буйвола и, величественно проплывая на своем «корабле» мимо полицейского, запел: — Руки-ноги пусть отвалятся, кожурой он пусть подавится…

Шао погрозил ему вслед, поправил карабин на плече и на всякий случай решил заглянуть в заросли, проверить.

Следы Ута четко отпечатались на земле. «Негодный мальчишка, повадился красть сахарный тростник. Потом, наверно, сидит с приятелями и грызет целый день. Сам в детстве этим занимался — по чужим плантациям лазил, — думал Шао. — Меня не проведешь. Все эти штучки я знаю».

Вдруг следы Ута потерялись. Полицейский потоптался на месте и уже хотел вернуться назад, но неожиданно оступился. Дерн под его ногой сдвинулся в сторону, и он увидел небольшую свежевырытую ямку. Шао наклонился над ней и…

— Дядя Шао! — раздалось за его спиной.

Он оглянулся. Рядом стоял неизвестно откуда взявшийся Ут.

— Дядя Шао, бегите скорей, в ваш сад забрался буйвол!

— Не морочь мне голову. Отвечай лучше, что ты здесь спрятал? Украл что-нибудь?

Он ткнул карабином в ямку. Что-то звякнуло.

— Не трогайте! — крикнул Ут, сжимая кулаки.

— Скажите пожалуйста! Он мне запрещает!

— Да, запрещаю!

— Ага, здесь какая-то коробка, — не обращая внимания на мальчика, продолжал полицейский. — Это и есть твои награбленные сокровища?

— Это не мое, — услышал он в ответ. — Это положили сюда революционеры, и если тронете — вам смерть.

Шао отдернул руку от коробки, точно обжегся.

На побледневшем лице Ута была написана отчаянная решимость.

«Мальчишка, — мелькнуло в голове Шао, — а туда же — связался с вьетконговцами». В коробке могли быть гранаты, и полицейский невольно отступил на шаг.

— Значит, с коммунистами водишь компанию! Стой спокойно, побежишь — стрелять буду! — пригрозил он Уту.

— Только попробуйте, головы вам тогда не сносить, — тихо ответил мальчик, сверкнув глазами.

Почему мальчишка так уверен в себе? Может, в деревню уже пришли вьетконговцы? Наверняка это так, иначе чем объяснить его наглость? И, наверно, их много, раз они появились средь бела дня, ничего не побоявшись.

Ну нет, с него, с Шао, этих встреч с вьетконговцами хватит. Однажды они уже гнались за ним: на его каске хорошо заметен след их пули…

Ут тем временем вынул из ямки жестяную коробочку, достал из нее какой-то сверток и поднял его высоко над головой:

— Здесь листовки! Революционные листовки. Если вы такой храбрый, ведите меня в полицию, а вечером партизаны окружат село, вас схватят и рассчитаются с вами за все!..

— Ладно, проваливай, пес с тобой, я тебя не видел…

— Никому не скажете?

— Ладно уж. Шагай…

— Сами шагайте…

Шао поспешил убраться с опасного места. Если уж и этот молокосос с вьетконговцами, значит, все село за них. Шао не боялся Ута, но боялся многих глаз, которые, как мерещилось ему теперь, следят за ним отовсюду. Наверно, вьетконговцы послали Ута на разведку, а сами тем временем окружили село. Что же теперь делать? Как спастись? Пожалуй, бумажонку от красных достать надо… А что, если листовку? Здорово придумано! Листовку, листовочку, ха-ха!..

Шао бегом вернулся в заросли. Бросился искать Ута. Услышав шорох слева, устремился туда. Ут, стоя на коленях, снова закапывал свою коробочку.

— Ут, мальчик, — запинаясь, бормотал Шао, умоляюще протягивая к нему руку, — дай мне листовку, одну, только одну, очень тебя прошу, дай, пожалуйста, может, есть какая, написана некрасиво, которая тебе не нужна… Ну что тебе стоит, дай листовочку, только одну… Прошу…