— Корону-то отдай! — Константа деловито засучила рукава. — Корона в нем самое вкусное.

— Я вам вообще-то жизнь спасла! — надулась незнакомка. — А вы мне ржавых иголок жалеете.

— А мой топор и… — Константа чуть не ляпнула “хвост”, вовремя удержавшись, — помощь господина Юрия?

Незнакомка захихикала:

— Ну… Господину Юрию эта корона вовсе без надобности. Он и так справляется.

— А вы про что? — спохватилась и Зафира. Константа же молча подняла топор. Незнакомка, снова хихикнув, исчезла в тумане — даже быстрее, чем вывалилось из него чудовище.

Зафира забегала между Юрием и камеристкой, теребя за руки обоих:

— Нет, ну вы о чем? Что это такое? Зачем у него корона? И зачем она Юрию?

— Юрию как раз низачем, — Константа вбила топор в поваленный чудовищем ствол.

Тут из тумана выступили охранники, принявшись громко восхищаться подвигом Юрия. Тот, неожиданно для себя, указал на Константу:

— Вот. Это она. Топором.

— Мужик, ты с ней в одной повозке спать не боишься?

— Такую тварь уходить!

— И корона не спасла!

Тут стражники весело, с облегчением, заржали в голос. Камеристка, сплюнув, полезла в телегу. Охранники принялись наводить порядок, а Юрий — поправлять растоптанный костер. Зафира кинулась чесать и обнимать вернувшихся перепуганных пони: не всем так повезло, у многих кони и волы сбежали напрочь или вовсе попались под ноги чудовища. Поэтому караван долго шумел, и немного притих только перед самым рассветом, когда сон сильнее всего.

С восходом солнца путешественники обозрели поле ночной битвы. По кровавому следу, усеянному обломками телег, тушами коней, волов — к счастью, люди успели разбежаться, — можно было видеть, что чудовище появилось из воды. В ямках от его тяжеленных стоп до сих пор плескалась эта самая то ли вода, то ли непонятная слизь голубоватого свечения. И сам поверженный враг тоже к утру превратился в горку блестящей слизи — если бы не вонь от растерзанных животных, запах слизи не дал бы подойти близко.

Увидев, рядом с чем провели ночь, все трое бросились в кусты. Впрочем, весь караван сделал то же самое. На постах остались лишь прожженные рубаки-охранники. Их командир, видя, что от торговцев толку мало, приказал своим убирать трупы. Ругаясь в намотанные платки, щедро политые вином для отдушки, латники вырыли ров, куда и стащили от мух останки животных. А сверху лопатами нагребли той самой противной слизи — чтобы волки и прочие хищники не разрыли могилу.

Так что дышать без рвотных позывов сделалось возможно только к полудню. К этому времени воротились гонцы, посланные на рассвете в город за запасными тяжеловозами. Купцам побогаче привезли даже новые телеги взамен растоптанных. Кто победнее, искал ровные лесины на оси либо просился в компаньоны к менее пострадавшим. Командир охраны каравана сразу понял, что сегодня они никуда не двинутся. Но и ночевать на месте побоища не следует. Поэтому новый караван стали выстраивать дальше по тракту, примерно в получасе пешего хода от могилы Ежиного Короля. На том самом месте гораздо позже появилось сперва село Королевская могила, а потом из села вырос даже городок, дополнивший собой Цапельный Скит. С той лишь разницей, что Цапельный Скит излечивал от бесплодия женщин — а Королевская Могила исцеляла мужчин.

Сегодня о блестящем будущем здешнего сурового, но живописного края никто не подозревал. Хотя убитых в караване не случилось — но раненых, проколовших щеку или даже глаз веткой в ночном бегстве, вывихнувших ногу или руку, распоровших бок о сломанные оглобли — было без счета. Оказав помощь людям (на удивление Константы, Дьявол оказался вполне в этом сведущ. Ну да — он же у себя в аду и жарит и режет, и кости ломает. Знает, вражина, как человек изнутри выглядит!), пришлось забивать охромевших лошадей. С них сняли шкуры, срезали мясо — и похоронили остатки уже в другом рву. Конечно, мало нашлось в этом приятного — но деваться некуда. Даже Зафира, хоть и всплакнув, согласилась.

Как одному из спасителей каравана, Юрию выдали много мяса. От шкур Константа отказалась: куда их на переходе вымачивать да мять? Даже мездру снять толком не присядешь. Конская шкура — особенно свежая — мокрая, тяжеленная, грязная. И на колени не постелишь. После ночных подвигов камеристка чувствовала себя до того вяло, что даже Юрия не выругала.

А незнакомка, кроме похищения короны, прославилась еще и лекарским умением. Это она перевязала почти всех пострадавших, вправила вывихи тем, с кем не совладал лекарь стражников, да еще и напоила раненых болеутоляющим. Командир каравана с общего согласия наградил и ее мясом и деньгами.

К вечеру караван погрузился в тяжелый тревожный сон. Беспокойно перекликались часовые. Сквозь туман мутно и недалеко виднелись огни факелов. Тянулась ночь. Стонали раненые. Константу всю ночь тошнило, и Юрий сторожил ее вылазки в кусты.

Утром ночные страхи рассеялись вместе с туманом. Смолкли стоны побитых: кому полегчало — а кто, наконец, уснул. Охранники подобрали по кустам несколько волков, привлеченных запахами сырой конины и подстреленных ночью от большого испуга. Так-то стража стальными арбалетными болтами не раскидывалась. Запрягли животных, загасили костры. Снялись со стоянки и двинулись, наконец, дальше.

Тут Зафира и заметила, что незнакомка — оказавшаяся разлучницей, драной кошкой, убийцей Ежиного Короля, похитительницей короны — идет пешком.

— Эй… — осторожно сказала Зафира, — а у тебя даже тележки нет?

Лекарка вздохнула:

— Была.

Зафира помялась. С одной стороны, спавшая в фургоне Константа по такому случаю живо бросила бы любую слабость и сделала бы “кошку” еще более драной. С другой стороны — интересно же!

— Садись, — вздохнула уже Зафира.

— Спасибо, — незнакомка без ложной скромности влезла на лавку. — Тебе притирания не нужны? Или там духи?

— Нужны, конечно!

— Тише ты, кони пугаются.

— Так с этими лесными дорогами совсем человеческий облик потеряешь! — баронская дочь сердито тряхнула поводьями, поправляя ход упряжки.

— Да не злись ты, — лекарка примирительно улыбнулась. — Я же не знала, что это твой парень. Ну, там, на балу. Я по костюму думала, что это граф Дебиан. А ведь мы с графом росли вместе…

Зафира распахнула глаза еще шире:

— А… Ты дворянка?

Лекарка помялась.

— А, — сообразила Зафира, — неполнорожденная. Ну, и что дальше?

Тут в тележке проснулась Константа. Прислушалась к беседе и нашла ее интересной. И поэтому не стала ни выскакивать с воплями, ни будить отсыпающегося после ночного караула Юрия.

— Дальше… — разлучница грустно улыбнулась, — как же граф и женится на такой, как я? Ему писаную красавицу нашли. Где-то на севере. Говорят, — “кошка” прижмурилась, — девица невероятной прелести!

Зафира тоже прижмурилась. От удовольствия. Константа чуть не зашипела — но это раскрыло бы ее подслушивание.

— А зачем тебе корона?

Ошеломленная резким переходом беседы, лекарка даже укусила ноготь.

— Ну… Из нее состав делают. Для мужской силы. Ну, ты понимаешь?

— Так что, граф Дебиан…

— Не знаю, — разлучница вздохнула, — мы с ним как брат и сестра росли. Даже не поцеловались ни разу.

— Брешешь! — не выдержала Константа. — Ну брешешь же!

Зафира подпрыгнула на скамье. Попутчица слетела на обочину, чудом не переломав ноги. Махнула Зафире:

— Ну, я пошла. Травки собирать.

И была такова!

Константа выпуталась из фургона и уселась на нагретое место.

— Больше уши развешивай. Не целовались они, как же! И с Юрием они всю ночь стихи читали!

— Что, правда?

— Господи, ну вы и… госпожа!

— Госпожа как госпожа, — буркнул разбуженный Юрий. — С кем вы там уже кости моете? И кому?

— Графу Дебиану, — как ни странно, Зафира опомнилась первой.

— И чего, граф и тут нас догнал?

— Ну, — покраснела Зафира. — Эта девушка…

Константа громко фыркнула.

— … Говорит, что она сестра графу. Незаконнорожденная.

— Да у нас таких незаконнорожденных полный Север, — камеристка сложила руки на груди. — Бордели лопаются!

Юрий попытался сменить тему:

— А зачем она с чудовища корону отпилила?

Зафира опять покраснела. А Константе стало плохо: уткнувшись в шейный платок, она стала задыхаться и всхлипывать.

— Что, опять? — Юрий завозился в телеге. — Помочь тебе?

Не выдержав этого, Константа разразилась оглушительным хохотом.

— Да уж. Пара Жабовару!

Юрий завертел головой:

— С тобой точно все хорошо? Голова не кружится? Не тошнит?

— Не тошнит. А вот у тебя на лбу большая шишка будет. Если поднесут тебе зелья из иголок Ежиного Короля.

— А шишка-то с чего?

— Да хер тебя в лоб ударит! — не выдержала Константа. Зафира ойкнула и закрылась рукавом.

— Тьфу, — сказал Юрий. — Я тут за тебя переживаю… Но ход твоих мыслей мне нравится.

Тут уже баронская дочь решила сменить предмет беседы:

— И вообще, нас даже при казни Жабовара не тошнило, вот.

Юрий вздохнул грустно:

— Вот казнили сволочь: насильника, разбойника. Ну он тварь, спору нет. А мы после этого люди? Отрезали бы ему голову без мучений.

— Ну ты же — точно не человек, чего переживаешь? Душой его подавился?

Дьявол икнул:

— А вы?

Константа подбоченилась:

— А мы что, терпеть должны? Мы потому и люди, что только скотина терпит!

На это Юрий не нашел что ответить. Откинул полог повыше, спасась от полуденной духоты: парило не по-осеннему. Слева все так же тянулась река, блестя через ветки лещины золотыми огоньками, точь-в-точь рыбья чешуя. Колеса ровненько катились по старому, но все еще идеально гладкому, тракту, проложенному великими мастерами в незапамятные времена. Приятно для слуха цокали копыта. Повозка чуть покачивалась на рессорах, и от этого клонило в сон. Чтобы отвлечься, Юрий посмотрел на возню белочек в ветвях справа от дороги. Белки взлетали к небу по спирали вокруг ствола, гонялись друг за другом, вытянув пышные хвосты и совершенно не обращая внимания на тяжеленные фургоны каравана. Но вот зверушек накрыла тень коршуна — не то ястреба, кто их разребет! — белки мгновенно испарились, как и не было.

Юрий продолжал смотреть на лес. Выше покрасневших низких осинок сыпали листья-монетки березы; поодаль, на фоне темно-зеленой чащи, Юрий заметил красно-фиолетовое облако высотой в рост человека. По мере приближения каравана, Юрий разобрал, что красными в том облаке были обычные рябиновые грозди. А вот фиолетовыми, лиловыми, сиреневыми — здоровенные колокольчики, размером почти в кулак, а толщиной ствола в доброе запястья.

— Ой! Дианины цветочки! — Зафира даже захлопала в ладоши.

— Все бы вам цветочки, — проворчала Константа. Но видно было, что и ей колокольчиковое дерево пришлось по нраву.

Юрий спрыгнул с лавки и решительно двинулся к букету величиной с дуб, рассудив что от него не убудет. Зато спутницы, может быть, сменят гнев на милость. И опять не угадал:

— Стой! — завопила Константа. Зафира пискнула:

— Не трогай! Оно жжется!

— И ночью голову дурманит, — прибавила камеристка со знанием дела. — Олени как нажрутся его цветов, то как пьяные шатаются, руками брать можно.

Юрий фыркнул и вернулся. Караван продолжал медленно катиться по дороге на юг и за час до заката принялся устраиваться на ночлег. Константа стала варить ужин. Юрий пошел за водой. А Зафира, под предлогом размять ноги, отправилась вдоль цепочки фургонов искать “разлучницу”. Та нашлась быстро:

— Что, духи нужны?

— Ну, — сказала Зафира, — и духи тоже. А вообще мне про графа интересно. И про его невесту.

Травница вытащила несколько флакончиков:

— Ну вот… Попробуй. Ежевикой пахнет.

Зафира едва не фыркнула: простонародный аромат, фу! Но вовремя вспомнила, кем прикидывается. Принюхалась, капнула из флакончика на запястье, растерла. Подождала, опять принюхалась.

— Сколько? Беру!

— Ну… Пять медяков.

Зафира ожидала услышать “полсотни серебряных”, лицо у нее вытянулось — травница несколько испугано спросила:

— Дорого? Ну ладно, один скину. Но не больше!

— Да… Нет… — пискнула Зафира, — заберу за пять. Только про графа расскажи!

— Что граф, — протянула “разлучница”, — Меня, кстати, Шарлотта звать. А тебя?

— Кон… — начала Зафира первое, что в голову пришло. Но спохватилась, что одна Константа у них уже есть, и выкрутилась:

— Констанция.

Шарлотта понимающе улыбнулась:

— Ты тоже Дебиана на казни видела? И он тебе понравился?

Зафира-Констанция помялась:

— Ну… Мне на графов заглядываться вроде как невместно. Но…

— Но если очень хочется, то можно, — лукаво продолжила новая знакомая. — А он симпатичный. Сейчас даже лучше, чем в детстве. Тогда такой тонкий был, весь прозрачный… За косички меня дергал…

— А потом?

— Да что потом. Я ведь ему тоже не ровня. Нашли ему невесту, сама понимаешь.

— Так он что, — Зафира затаила дыхание, — на свадьбу ехал?

Шарлотта одновременно махнула руками и пожала плечами:

— Да эта овца своего счастья не разумеет! Сбежала из-под венца, а все почему? Дьявол рыщет повсюду, искушает нас.

Зафира вцепилась в собственный поясок и едва не порвала его от возмущения.

— А красивые камни у тебя в пояске, — начала было Шарлотта.

— Почему сразу овца? — перебила Зафира, — Она же графа никогда не видела, откуда знать, что художник не соврал.

— Так ты при замке жила? В сватовстве благородных разбираешься.

— С нами менестрель едет. Он все знает. — Открестилась Зафира-Констанция.

— Уговор! — согласилась “разлучница”, — Я тебе про графа, ты мне — про менестреля. И кстати, присядем уже.

— А куда? У тебя же своей тележки нет?

— У меня голова есть. Я вон с солеварами договорилась. Места у них полно.

— А ты не боишься одна, без мужчины ехать?

— Что, мужчина с Ежиным Королем справился? — хихикнула Шарлотта. — Кстати. Что за огненный меч у твоего менестреля? Ведь бомонская легенда, один в один. Да и едете вы из Бомона.

— Не знаю, — Зафира старательно пожала плечами, — я в фургоне от страха пряталась и ничего не видела. Может, он ветку из костра вытащил?

— Может, — кивнула Шарлотта. — А меня вот как раз Дебиан в детстве и учил. Когда его Пафнутий палкой гонял, он потом ко мне приходил.

— Пафнутий?

— Да при чем тут Пафнутий! Граф приходил. Ну, тогда еще виконт. Надо же было ему хоть кого-нибудь победить!

Зафира прижала конец пояска к губам:

— А ты его сильно любишь? — спросила грудным голосом, с замиранием сердца.

Шарлотта понурилась:

— Он сильно привык во мне сестру видеть. Товарища. Соучастника в походах за яблоками.

— А ты? — не отступила Зафира. — Ты что же?

— Ну… — Шарлотта надолго замолчала, — А что твой менестрель?

— Он не мой! — тут Зафира покраснела.

— И у вас ничего-ничего не было? — Шарлотта прищурилась. Зафира гордо оттопырила губу:

— Два раза!

— И… Замуж не звал?

— Нет, — понурилась уже Констанция.

— Все мужики — козлы, — отчеканила Шарлотта. — Но можно помочь горю. Вот, свеженькая настойка из Ежиного Короля.

— Из целого короля?

— Из целого у тебя денег не хватит. А вот из иголки — всего один золотой.

Зафира не стала рыться в кошельке: все золотые были у Юрия. Да и серебро она почти все спустила.

— А так не договоримся?

Шарлотта призадумалась.

— Ну вот мне бы место в тележке.

— Так ты же с солеварами едешь.

— Именно что с солеварами. О чем с ними говорить? С тобой интересно! Да и менестреля послушать… Заманчиво.

— Придется уговорить Константу.

— А она тебе кто?

Зафира пожала плечами.

— Подруга.

Шарлотта хмыкнула:

— Да уж вижу. С менестрелями все дружат.

— Ну ладно, — вздохнула Зафира, — я пошла. А то ужин готов, наверное.

Шарлотта посмотрела на чистые белые ручки собеседницы, ничего не сказала, и вернулась к своим притираниям.