Интересно, почему всегда так: чем радужнее мечты, тем сильнее разочарование? Вечно куда‑то торопишься, спешишь, строишь планы, а потом сидишь у разбитого корыта и в голову не лезет ничего, кроме навязчивого чувства вины за что‑то. Дрейко Малфой, правда, ни у какого корыта не сидел, он медленно шел по пыльной проселочной дороге, пиная все попадавшиеся ему кусты, корни, пни и тому подобное. И еще солнце… да, оно вновь, насмехаясь, прочно повисло в высоком, беспечном небе.

— Без тебя было бы намного лучше! — сказал ему Дрейко и свернул в небольшую рощицу. Желудок у него начинало скручивать от голода, что, естественно, не способствовало улучшению настроения. За плечами мешком висел зачарованный рюкзак, в котором покоились — по–другому не скажешь — артефакты, и Дрейко время от времени оглядывался, пытаясь зацепить рюкзак взглядом, словно тот мог внезапно атаковать его.

Тени постепенно удлинялись, день клонился к вечеру, а Дрейко все еще не мог решиться зайти в какой‑нибудь населенный пункт, чувствуя себя каким‑то особенным, отделенным от всех людей навеки. Краем сознания он понимал, что несет с собой огромную опасность для всех, кого встретит на своем пути, но чувство голода временами брало верх. Тогда он устремлялся к ближайшей деревушке и останавливался в пятидесяти метрах от нее, вдыхая запах пищи, который ему доносил теплый летний ветерок. «Насытившись» вдоволь, он продолжал путь в никуда, раз в два часа вливая в себя глоток Бальзама Бодрости.

Рощи и перелески сменялись один за другим, прохлада узких рек манила к себе, приглашая остаться хотя бы до вечера. Ласковые волны, чуть изломанные течением, успокаивающе плескались, когда молодой человек шел вдоль берега. Одну из таких речушек он все‑таки отважился переплыть и потом долго согревался на противоположном берегу, не рискуя применять магию, чтобы высушить одежду. Но, тем не менее, это помогло. Казалось, власть призрака ослабла уже настолько, что можно было в этот яркий день ничего больше не бояться и лечь вздремнуть, но это искушение пришлось не по вкусу артефактам. Где‑то в шесть вечера Дрейко попробовал устроиться на опушке леса на нагретом солнцем камне, но тут же вскочил и даже выхватил палочку. И лишь через несколько секунд сообразил, что никого на поляне больше не было: это шкатулка заставила его вынырнуть из дремы, причем довольно‑таки бесцеремонно. С тяжким вздохом он подхватил лямку рюкзака, убрал палочку и твердо решил, что, несмотря ни на какие опасения, непременно остановится поесть в первой же деревушке, которая ему встретится.

Этой деревушкой оказалось веселое поселение рядом с огромной водяной мельницей, возвышающейся над окрестными постройками подобно колесу обозрения. Разумеется, в деревне имелся не один трактир, в котором можно было неплохо перекусить. Единственная проблема заключалась в том, что это была что ни на есть магловская деревня и сикли с галеонами в ней явно не водились. Оставалось только применить Одурманивающее Заклинание, чтобы выдать галеон за соответствующую магловскую валюту. Подойдя к деревенским воротам, Дрейко выругался: определенно, преступник из него никакой, ну как можно было потратить все магловские деньги накануне таких неприятностей? Он осторожно проделал необходимую операцию с тремя галеонами, пугливо оглянулся и, неубедительно расправив плечи, шагнул в ворота.

Тамошние жители–маглы показались Дрейко чересчур дружелюбными, а уличные собаки — лукавыми. Как бы то ни было, он сделал над собой героическое усилие и, пройдя две или три кривых улочки, в которых теснились маленькие аккуратные домики, поднялся по лестнице к двери трактира «Белый дрозд». Название ему совершенно ни о чем не говорило, да он и не стал предаваться размышлениям о нем: запах жареного мяса погасил в нем всякие сомнения. Толкнув дубовую дверь, он оказался внутри.

Паб был обставлен в старинном стиле и изнутри выглядел куда меньше, чем снаружи. На небольшой деревянной сцене, восходящей, вероятно, к девятнадцатому веку, примостились унылые музыканты, которые тренькали грустный, тягучий мотив на всевозможных струнных инструментах и что‑то напевали не в такт. Дрейко быстро сопоставил это обстоятельство с весельем, царящим, на улице, и нахмурился. Однако бармен за стойкой весьма приветливо улыбнулся ему и призывно махнул рукой, очевидно, желая первым делом просветить нездешнего человека, что и почем.

— Что будете заказывать? — бодро осведомился он. — Конечно же, если вы еще плохо знаете наше меню, я могу Вам что‑нибудь порекомендовать.

— Мясо, — кратко отозвался Дрейко. — Еще можно пива, но не крепкого. Гарнир, свежий хлеб… Что на десерт?

— О, — оживился бармен, — не пожалеете. Новинка: домашнее суфле с фруктами и шоколадной крошкой. Очень рекомендую. Если вы не очень любите сладкое, можете заказать пирог с грибами и луком, еще есть шотландский яблочный, а если предпочитаете острую пищу…

— Шотландский яблочный, — пробормотал Дрейко, испытывая желание отвязаться от трактирщика поскорей. Именно в этот момент его посетило неприятное ощущение, что все в этом трактире прекрасно знают, кто он такой, и просто притворяются.

Сверкнув еще раз своей добродушной улыбкой, бармен подозвал официанта, перечислил ему все, что было заказано, и тот мгновенно испарился. Дрейко одобрительным кивком оценил его скорость и расположился за стойкой поудобнее, стараясь стряхнуть свои подозрения, которые при ближайшем рассмотрении показались ему глупыми. Пиво подоспело очень вовремя: он с наслаждением глотнул прохладной влаги цвета желтого янтаря и бросил взгляд на бармена.

— Кажется, на улице что‑то празднуют?

— Да, — равнодушно ответил тот, протирая стаканы. — Там всегда веселье. Мы тоже празднуем, только на свой лад.

Дрейко вдруг заинтересовался. Атмосфера паба начала убаюкивать его, и ему даже захотелось послушать каких‑нибудь легенд, историй. Видя его явный интерес, бармен принял отрешенный вид опытного рассказчика и заговорил:

— В Средневековье эту деревню населяли сплошь грабители и убийцы. Так уж вышло, что их вроде как сослали сюда на вечное поселение. Естественно, они не смогли жить мирно друг с другом, и вскоре от них осталась лишь небольшая часть самых сильных и самых изворотливых. Самые сильные ушли из этого места и поселились вверх по течению реки, где до сих пор находится вторая по величине деревня в этой местности. Изворотливые остались здесь, но их было так мало, что это грозило деревне полным исчезновением. К тому же изворотливые, то есть предатели мало к чему были приспособлены изначально, поэтому они стали смешиваться с населением соседних поселений, которые всегда радовались солнечным дням и привечали пасмурные, и в итоге стали вполне приличным народом. Стала развиваться торговля, ремесла, и сильные, которые к тому времени сделались людьми властными и гордыми, стали уважать своих прежних товарищей по несчастью.

А однажды случилась беда: на деревню напало чудовище. Да–да, молодой человек, не улыбайтесь, именно чудовище. У него были огромные крылья и такая же пасть, изрыгающая пламя. Такого в этих краях никогда не видели, и все усилия прогнать этого зверя были тщетны, ведь даже отъявленные храбрецы попрятались по домам, в ожидании конца. Страшные времена были, да. Как‑то зверь напал ночью и принялся жечь все кругом, и соломенные крыши домов занимались в считанные секунды. Горстка жителей укрылась вот в этом самом трактире, намереваясь держать оборону. А поскольку помощи ждать было неоткуда, местные музыканты заиграли печальный мотив, который одновременно пришел на ум всей труппе. Они исполняли его в течение всей ночи, и зверь не тронул их. Более того, на следующий день все видели его летящим к северным горам, и с тех пор он никогда более не возвращался. Сегодня, юноша, тот самый день, который мы чтим как день избавления от страшной судьбы, и потому мы здесь печальны, хоть и по всем правилам приветствуем путешественников, а снаружи они все веселы. Ведь те, кто тогда остался снаружи, погибли все до единого и, несомненно, отправились прямо на небеса.

На этой ноте Дрейко понял, что больше не может держать в дрожащей руке стакан, и поставил его на стойку. Он только теперь обратил внимание на то, что весь паб внимательно слушает бармена, а музыканты выводят все ту же мелодию, только теперь она звучала полнее, громче, как бы увереннее. Их голоса стройным хором звучали в тишине, как похоронный гимн, который в то же время явно повествовал о безрассудстве и вызове, обращенном к безжалостной судьбе. Бармен театральным жестом указал на них, не спуская глаз с Дрейко, который впал в тягостное оцепенение, никем более, казалось, не замеченное. Ему вспомнились жуткие вещи, негасимый огонь, из которого он один тогда уцелел, после чего он сам же себе дал клятву, что будет жить по–другому… А что он тут делает, между прочим? В бывшем стане грабителей, ну–ну… Пытается стереть из памяти то, что произошло? Хмель на него, что ли, так действует? Нужно срочно наполнить желудок, а то так и отключиться недалеко.

Более–менее ясным моментом в его сознании был тот, в который перед ним появилась тарелка с мясом и гарниром. Дрейко едва не рассмеялся от наступившего облегчения, но быть принятым за сумасшедшего не сулило в его ситуации никакой выгоды, так что он спокойно склонился над тарелкой, не обращая внимания больше ни на кого, хотя песня об огне и смерти, о крылатом чудище и о последних воинах деревни пронизала собой все от пола до потолка, мешая сосредоточиться.

— Красивая легенда! — сказал он бармену, умяв кушанье за несколько минут. — Только вот странно: почему трактир называется «Белый дрозд»?

— Изначально он так и назывался. А что, это вам о чем‑то говорит?

— В том‑то и дело, что ни о чем, — равнодушно ответил Дрейко, принимаясь за шотландский пирог. Риск задремать, а потом и заснуть становился все более ощутимым. Он дождался, пока бармен отвернется к другим посетителям и украдкой глотнул заветного Бальзама, с неудовольствием отметив, что его осталось менее половины. Произносить Заклинание Восполнения он не считал разумным, уж слишком это была капризная штука, бальзам.

«Такое ощущение, будто меня не только голод в этот ресторанчик привел, — подумал Дрейко, невольно ощупывая рюкзак. — Теперь самое главное: не растеряться и смыться вовремя, причем без потерь. И как, интересно, у меня обстоят дела с моими галеонами? Ну, если заклинание выдохлось… А я уже столько всего съел!»

Пива в кружке осталось совсем мало. Дрейко мрачно вперил взгляд в глиняное дно и стал думать о Луне, чего не позволял себе на протяжении всего дня, дабы не было лишних соблазнов. Страхи, накопившиеся за день, нахлынули на него разом. Ведь за все время своего путешествия он не встретил никого и ничего подозрительного, словно ему все это почудилось и никто его не искал. В мире маглов все действительно так спокойно, или его умело водит за нос опаснейший противник, создавая вокруг него обманчивый мираж, готовый в любой момент обернуться самым реальным из всех кошмаров? Дрейко попытался вздохнуть глубже. Нет, с Луной ничего не случилось, иначе… Он даже усмехнулся, представив себя в роли мстителя с палочкой возмездия в победно вытянутой руке. Нет, такое больше Поттеру к лицу. Кстати, а что, если он обо всем узнает?

— А этот трактир вообще закрывается? — спросил Дрейко у бармена.

— Только утром. Хотите еще что‑нибудь заказать?

— Нет, я, пожалуй…

— У нас тут очень уютные номера, прямо как в городских гостиницах. Если вам нужно переночевать…

— Даже не знаю, — Дрейко клонило в сон с ужасающей силой, но он все еще пытался зацепиться за реальность остатками осторожности. — Мне еще предстоит путь, так что задерживаться не хотелось бы.

— Я могу разбудить вас, когда пожелаете, если вы хотите сэкономить время, — вкрадчиво произнес бармен, одновременно открывая книгу записей. — Так, у нас сейчас свободно аж пять номеров, все на верхнем этаже, с превосходным видом на реку и мельницу. Одна ночь будет стоить тридцать фунтов, включая ужин и легкий завтрак на следующее утро.

— Хм, полагаю, это недорого, — пробормотал Дрейко, позвякивая галеонами, выдать которые за купюры казалось ему почти уже провальной идеей. Выбирать, однако, уже не приходилось. — Хорошо, я согласен, только не забудьте разбудить меня рано утром до закрытия трактира.

— Как скажете, сэр, — бармен с довольным видом сделал запись и пододвинул Дрейко книгу для подписи. Тот справился с заданием, хотя его при этом довольно‑таки сильно качнуло в сторону.

— Когда оплата?

— Вы можете предварительно оплатить ужин.

— Так и быть, только вы меня тогда уж доведите до номера, если вас это не затруднит.

Пока они с барменом поднимались по старой, крутой лестнице, Дрейко дал себе торжественную клятву, что никогда больше не будет пить натощак ничего, даже чай. Мысли то угасали, то вспыхивали и особенно ярко врезались в мозг. Он запомнил огромную кровать с пологом и балдахином, открытое окно, из которого веяло ночной прохладой, и терпкий запах каких‑то цветов, по–видимому, сирени. Следующей картиной был бармен, который упрашивал его выпить что‑то вкусное, но сомнительное. Впрочем, после трех глотков этой жидкости сознание почти полностью вернулось к своему незадачливому хозяину, и Дрейко первым делом схватился за рюкзак. Шкатулка была на месте.

— Сумочку можно посторожить, и даже бесплатно, — со странной насмешкой в голосе сказал бармен.

В комнате горел единственный подсвечник с тремя свечами, и он тускло освещал лицо бармена, внимательно изучавшего Дрейко, который напрягся и сжал в кармане волшебную палочку.

— Не стоит, я сам, — с некоторым вызовом ответил он и вытащил из другого кармана галеон. — Вы вернули мне прекрасное самочувствие, за это вам моя благодарность и щедрая предоплата. А теперь я хотел бы отдохнуть.

Бармен принял галеон и вперился в него взглядом. Дрейко следил за каждым его движением, не разжимая палочку. Он успел даже продумать план атаки, когда бармен спокойным голосом произнес:

— А я ведь так до конца и не был уверен в том, кто вы. Как только вы вошли в мой паб, я почувствовал, что вы отличаетесь от других, хоть и постарались одеться, как магл, — он придвинул себе стул и сел, вертя в руках галеон. — Давненько мне так не улыбалась удача.

— Вы это о чем, мистер? — Дрейко был готов в любую секунду применить заклинание, но что‑то его удерживало от этого.

— О вашей довольно‑таки скверной попытке провести меня, как мальчишку, — бармен обнажил зубы в кривой усмешке. — Да вы расслабьтесь, я лишь предлагаю вам потолковать.

— Боюсь, нам не о чем толковать.

— Я бы на вашем месте тоже боялся. Видите ли, то, что находится сейчас в вашем рюкзаке, представляет собой огромную угрозу для всех, кто не понимает в этом ничего. И это весьма прискорбно, поскольку вы, очевидно, именно к этой категории и относитесь.

— Не понимаю вас.

— Бросьте. Как я, по–вашему, узнал, что вы — это вы? Ведь имени по волшебному радио наши осторожные «спецслужбы» не назвали. Да–да, молодой человек, — кивнул бармен, заметив отчаяние в глазах Дрейко, — вас ищут, причем активно. Согласитесь, что худшее — это быть пойманным с поличным. Я могу вас от этого избавить.

— Неужели? — ирония получилась неубедительная. Хоть Дрейко и расхотелось спать, мозг все еще туго соображал.

— Продайте мне их, я давно ищу подобные штуки и знаю, как с ними обращаться. Живу здесь уже тридцать лет под прикрытием, и светиться перед законом мне неохота, так что выдавать вас мне совершенно не выгодно. Вам повезло, действительно повезло, я заплачу вам…

— Так я и поверил! — выпалил Дрейко, вытаскивая палочку, уже не скрываясь. — Только попробуйте их отобрать! Мне уже так кое‑кто пытался заплатить — фальшивками. Признаю, я вас немного обобрал, но это ничто в сравнении с тем, какой урон я потерпел сам от этих вещей. Вы меня специально развлекали историями, втирались в доверие…

— Ну, конечно же, специально, — спокойно согласился бармен. — И не стоит так шуметь, я их смогу взять, если что, и без вашего согласия.

Что‑то новое, угрожающее появилось в его безмятежном голосе. Дрейко выпрямился, держа его в поле зрения, и прошептал:

— Не думайте, что этим для вас все и кончится. Он придет за вами… как приходит за мной, и возьмет их.

— Он — это кто?

— Если бы я знал! Какой‑то чокнутый мистер с того света. И шкатулка нужна ему куда больше, чем нам с вами, ради нее он даже может проникнуть…, — Дрейко замолчал. Ночь, сгустившаяся вокруг гостиницы, неожиданно показалась ему холоднее и тише, хотя с улицы по–прежнему дул теплый ветер и слышались веселые возгласы.

«Дементоры или нечто похуже?»

— Куда он может проникнуть? — настойчиво спросил бармен, протягивая руки к рюкзаку.

Он застыл, встретившись взглядом с Дрейко, который внезапно широко ухмыльнулся и отвел палочку в сторону.

— Ну, хотя бы сюда.

Взгляд бармена метнулся к окну, и он мгновенно побледнел. А Дрейко уже чувствовал, что скиант приближается, и даже не пытался ничего предпринять, зная, что это бесполезно. Он довольно бодро поднялся и хотел было уже закинуть рюкзак за плечо, но трактирщик вцепился в него мертвой хваткой и стал тянуть на себя.

— Послушайте, вы, болван! — Дрейко резко отпрянул, ничего, однако, этим не достиг. — Лучше позвольте мне попытаться уйти, иначе здесь произойдет нечто такое, о чем вы никогда не забудете, если останетесь живы!

— Отдай мне ее и проваливай! — глаза трактирщика алчно блеснули, он еще крепче сжал хватку и, казалось, совершенно перестал соображать.

— Остолбеней! — Дрейко выбросил вперед руку с палочкой. Заклинание угодило трактирщику прямо в лоб. Тот покачнулся и рухнул на пол.

От души надеясь, что не прибил его ненароком, Дрейко рванул к лестнице и в итоге едва не свалился с нее кубарем. Музыканты все так же играли, выводя свой хмурый мотив, немногочисленные посетители переговаривались, время от времени стукаясь кружками. На поднявшего грохот молодого человека никто не обратил ни малейшего внимания. Счастливая мысль о немедленной трансгрессии мелькнула, но осуществиться ей было не суждено.

Сзади, на лестнице, загремели шаги, и сразу вслед за этим показался взлохмаченный хозяин трактира. Не успел Дрейко решить, использовать палочку при всех или не стоит, как тот испустил яростный вопль:

— Держите вора! Он не хочет платить за обед и ночлег, да еще и вещи у меня украл!

Местные жители оказались удивительно дружным народом. Они, как по команде, перекрыли выходы из паба, а самые смелые из них стали надвигаться на Дрейко. Он, в свою очередь, начал пятиться к стойке, памятуя о том, что враги могли оказаться как спереди, так и сзади.

— Отдавай сумку! — проревел трактирщик. — И брось свой кусок дерева, здесь и не такое видали!

Мощный порыв ветра сорвал обе занавески с одного из окон, и горшки с геранью грохнулись на землю. Какая‑то женщина пронзительно закричала, и в этот момент Дрейко взмахнул палочкой.

Это заклинание всегда давалось ему с трудом, однако в данной экстренной ситуации оно сработало на славу. Густой пепельный дым заполнил комнату, и Дрейко приготовился к трансгрессии…

На секунду ему почудилось, что он лишился слуха. Затем он обнаружил, что лежит на полу, а рядом с ним распласталось еще несколько человек. Во рту был солоноватый вкус крови, он определенно был ранен, но мысли его первым делом сосредоточились на артефактах. Левая рука отозвалась болью, когда он проверял местонахождение рюкзака, который, как ни в чем ни бывало, болтался у него на правой руке. Дрейко вскочил, в который раз перекинул рюкзак через плечо и огляделся. И тут звуки обрушились на него с чудовищной силой: женщины визжали, мужчины взволнованно переговаривались и теснились в одном месте, шуршала каменная крошка, по полу скакали осколки оконного стекла. Трактир представлял собой наглядные последствия взрыва мощного снаряда; старые балки, свисавшие вдоль стен, печально скрипели, грозя каждую минуту обрушиться. Дым, вызванный заклинанием, почти рассеялся, и на грязном полу стали видны тела погибших и раненых. Дверь с главного входа сорвало с петель, и сквозь проем показались застывшие от ужаса лица праздновавших на улице; они смутно белели на фоне черного неба. Дрейко сделал попытку пробиться к двери, но вдруг неведомое отчаяние захлестнуло его, и он, опустив руку с палочкой, отступил назад.

В следующую секунду он увидел призрака, преследовавшего артефакты. Дрейко постарался поскорее отвести взгляд, дабы не испытывать на себе парализующее воздействие этого субъекта. Артефакты в рюкзаке явно заволновались, им нужно было освободиться. Дрейко знал, что, если промедлит, превратится в горстку пепла, но ничего умного ему в голову не приходило. Скиант прекрасно почувствовал его замешательство и стал медленно и молча приближаться к нему. Крики повсюду утихли, оставшиеся в живых оцепенели и прижались друг к другу. Никто не сдвинулся с места и не позвал на помощь.

Скиант остановился совсем рядом с молодым человеком, и на того нахлынули странные мысли, быстро сменявшие друг друга, похожие на обрывки воспоминаний. К горлу его подкатила тошнота. Он упал на колени, сжимая виски.

— Нет! Ты лжешь! Тебе нужен я, а не она! Ты лжешь!

Однако сомнения отступили перед осознанием реальности того, что предстало его взору: развалины знакомого дома, суетящиеся люди с носилками и… Луна! Глаза закрыты, тело неестественно изогнуто, как если бы она упала с большой высоты, светлые волосы покрыты пеплом и кровью… Дрейко издал звук, похожий на стон и рычание одновременно, и, вскинув голову, вперился взглядом в лицо призрака, напоминавшее злобную маску.

"Она умерла по твоей вине, мальчик. Не стоило тебе быть таким упрямым, да еще и пытаться сбежать".

"Она бы ни за что не умерла, не дождавшись меня, ты лжец!"

"Какая наивность! Она не успела даже толком ничего понять, бедняжка. Ее отец хотел спасти ее, но попытки живых противостоять мертвым попросту глупы!"

— Тогда это будет моей последней глупостью! — крикнул Дрейко, отбросив истощавший его мысленный диалог. — Экспекто Патронум!

Великолепный серебряный дракон взмыл ввысь и ринулся затем на скианта. Крики и вопли возобновились, на сей раз в них слышалась настоящая паника.

— Бегите! Все, бегите! Спасайтесь, кто может! ДРАКОН!

Дрейко на миг вспомнил о легенде, услышанной прошлым вечером, но поразмыслить над догадкой времени не было. Он поискал глазами трактирщика: тот в страхе размахивал руками и бестолково крутился на месте, опасаясь приближаться к выходу.

— Белый дракон! — орал он, отмахиваясь от неосязаемого Патронуса. — Он погубит нас! Это кара свыше!

"Да ты еще и суеверный, — подумал Дрейко, глядя, как его Дракон машет трехметровыми крыльями и гонит скианта прочь. — Ты даже не знаешь, чего тебе на самом деле следует бояться. Он у меня еще махонький".

Патронус принес с собой положительные эмоции и чувство собственной отваги. Дрейко выскочил на улицу и, поскольку никто не пытался его задержать, забежал за угол и повернулся на каблуках. Мгновение — и он уже летит сквозь тьму в неизвестность.

Приземление вышло несколько неудачным, устоять на ногах ему не удалось, что было неудивительно, ведь, прибегая к трансгрессии, нужно очень четко знать куда направляешься. Так что Дрейко полностью осознал всю степень риска, на который пошел, и теперь он лежал на иссохшей траве в сосновом бору и вдыхал запах свежей хвои и влаги.

"Это, пожалуй, мой последний шанс спастись", — из последних сил подумал Малфой–младший и, словно кто‑то вдруг дал ему особую команду, снял рюкзак, достал оттуда шкатулку. Артефакты вели себя как самые обыкновенные безделушки, их присутствие больше не ощущалось. Боясь, что его воля поколеблется, Дрейко тут же, под первой попавшейся сосной, сделал вручную углубление, достаточно большое для шкатулки, и закопал источник своих бед и несчастий, успокаивая себя тем, что до Лондона он это "сокровище" точно не донесет. Мысль о скианте все еще пугала его, но сделалась далекой, будучи оттесненной страхом потерять Луну навсегда.

"Может, она только ранена, но ранена тяжело и сейчас умирает?" — вздрагивая от этой и ей подобных мыслей и от утреннего холода, Дрейко разровнял землю, поднялся и прислонился к сосне. Сонливость уступила место невыносимой усталости. Трансгрессировать теперь равнялось попытке суицида. Однако и надеяться на то, что призрак потеряет его след, было опрометчивым.

"Мне надо поспать, поспать… Неважно где… Я скоро упаду и засну, и тогда меня найдут… А сколько их там, интересно? Мне надо поспать…" Он брел, спотыкаясь, между деревьев, пока, наконец, не свалился на землю и не погрузился в долгожданный сон.

Заря потоками света ласково обняла верхушки деревьев, затем взошло рыжее солнце, и тихий лес пробудился, готовясь к новому дню. Дрейко проспал около трех часов, хотя все тело настойчиво требовало отдыха длиной не меньше суток. Проснувшись, он первым делом окинул все вокруг тревожным взглядом, но никто на него не нападал. Он постарался припомнить, что ему снилось, но и в подсознании все тоже было тихо. Это и радовало, и беспокоило. Идти, пугаясь каждой хрустнувшей ветки — идея без тени привлекательности, но Дрейко все же попытался воплотить ее в жизнь, глотнув в очередной раз своего бальзама. Лес приветливо стрекотал, чирикал, щебетал, поскрипывал, шелестел и издавал множество других, вполне привычных звуков. Пару раз невдалеке принимался ухать филин (Дрейко вспомнил свою старую почтовую сову), да мимо на высоте двух–трех метров, попискивая, пролетела стая летучих мышей. Немного поразмыслив, Дрейко пришел к выводу, что, как бы ему ни хотелось узнать о Луне, идти в город было бы опасно. Если авроры его схватят, то и слушать не станут, а сразу посадят за решетку.

"Отличная возможность увидеться с отцом", — горько усмехнулся про себя Дрейко, меряя шагами огромную поляну с высокой травой. Сосновый бор давно кончился; деревьев стало меньше, и все чаще попадались поляны и просеки. Солнце припекало, но не сильно, а приятный ветерок дул в лицо, разлохмачивая волосы. К полудню Дрейко решил подкрепиться и беззастенчиво стянул на крестьянском дворе крынку молока и буханку хлеба. Взамен он оставил свои старые часы, которые не ходили, зато имели на циферблате несколько мелких полудрагоценных камешков. Поев, он прихватил с собой еще вяленого мяса, немного овощей, батон и нож. "Жаловаться им не на что: я их хранил как память о дедушке с самого семнадцатилетия", — жизнерадостно решил Дрейко, снова отправляясь в путь. Едва он вернулся в лес, как атмосфера словно бы изменилась. Ветер теперь казался резким и неприятным, птицы пели слишком громко, мешая вслушиваться в тишину и понять, откуда исходит опасность. Дрейко ступил еще два раза, когда его ослепили вспышки заклятий и оглушили крики:

— Инкарцеро!

— Остолбеней!

Дрейко попятился в заросли и побежал что было сил. На ходу создав защитный купол, в прочности которого он сомневался, юноша промчался вихрем через небольшой березняк и опять свернул в лесной бурелом. Продираясь сквозь него, он несколько раз чудом избежал Оглушающего Заклятия. Отстреливаться значило заработать себе такой срок, что можно будет куковать с дементорами до самой смерти. Впрочем, что им стоит, этим тварям, написать потом в протоколе, что он оказал сопротивление?

Когда ноги уже почти отказались его нести, он привалился к дереву, прижав руку к колотящемуся сердцу, и посмотрел на свою волшебную палочку. Теперь трансгрессия уже не имела смысла: очевидно, у них был образец его магии, по которому они его вычислили. "И когда только успели наловчиться, раньше‑то так единицы умели?" Внезапно справа мелькнула чья‑то тень. Дрейко встрепенулся, но тут же был обезоружен. Человек в плаще, поймавший его палочку, подтащил его к себе. Резкий голос показался Дрейко знакомым.

— Будешь слушать меня — возможно, останешься жив.