Сражение началось как обычно. Незадолго до рассвета Птунис вывел своё войско из колонии. Их уже ждали.
На этот раз рыбы были готовы к битве. Расположились они за крайними развалинами, и было их немного. Несколько десятков филий и не более десяти сатков. Враги как бы приглашали их атаковать, показывая как их мало. Но Птунис прекрасно понимал, что за пределами видимости рыб могут быть сотни, и не собирался напрасно рисковать своими людьми.
Войско Птуниса остановилось возле руин. Здесь, в случае чего, можно было легко спрятаться. Кроме того, в том месте, где их ждали рыбы, океанское дно шло под уклон, и, значит, враги могли зайти снизу, а рядом с руинами этого можно было не бояться.
Две армии выстроились друг против друга. Никто не делал первого движения. Птунис подозревал, что рыбы, наученные горьким опытом, не станут атаковать в невыгодной для себя позиции, и был готов к этому.
Два отряда по двадцать колонистов выдвинулись вперёд и стали медленно приближаться к позициям рыб. Подойдя на расстояние выстрела, они неожиданно остановились и дали один за другим несколько залпов из ружей. Затем поспешно отошли. Потом этот маневр повторился ещё раз, только уже в другом месте, А затем ещё.
Рыбы несли большие потери. И это при всём при том, что они не могли ничего сделать своим обидчикам. Наконец, после третьей вылазки из-за спин рыб, находящихся в передней линии, внезапно выскочили девять сатков и устремились к группе лазутчиков. Те изо всех сил бросились удирать. Одновременно с этим со стороны армии Птуниса на помощь быстро поплыли несколько десятков колонистов. Сатки, не обращавшие на это внимания, практически настигли беглецов. И в этот момент те резко остановились и развернулись к ним лицом. Шквальный огонь из двух десятков ружей обрушился на сатков.
Первые два были убиты почти мгновенно, остальные ранены. Некоторые сатки стали разворачиваться, пытаясь уплыть, другие всё ещё старались достать людей, и в это время подоспела помощь колонистов. Они одновременно открыли стрельбу из своих ружей.
Пять десятков стволов выплеснули смерть. Пули роями впивались в тела несчастных хищников. Куски мяса, вырываемые из их тел, разлетались в разные стороны. Сатки корчились в предсмертных судорогах, пытаясь уплыть, но сил у них уже почти не оставалось.
Уйти не удалось никому. Вскоре лишь девять медленно кружащих в воде чёрно-белых тел напоминали о разыгравшейся только что бойне. Птунис смотрел на них и вдруг поймал себя на мысли, что ему жалко этих сатков. Он сначала удивился, почему? Ведь они были их враги. Но почти сразу же понял причину.
Сатки были такими же жертвами, как до недавнего времени люди. На них тоже оказывали воздействие, промывали им мозги, заставляя делать то, что они делать не хотели. И ненависть Птуниса к филиям, к этим кукловодам, дёргающим за верёвочки, ведущие в мозги их жертв, возросла ещё больше.
Больше всего Птунис сейчас боялся, что рыбы отступят. Отступят, несмотря на большие жертвы, приглашая людей атаковать в невыгодных для них условиях. Это был бы самый худший вариант. Но этого не случилось. Рыбы наконец-то пошли в атаку.
Из глубины океанских вод появились, как и предполагал Птунис, десятки, если не сотня, сатков, и вся эта армада ринулась на них. Клотов среди них не было. Колонисты встретили их плотным огнём, но на отдельных участках рыбам удалось прорвать строй, и сражение закипело уже на позициях людей. Сатков было так много, и они наносили такой урон, что людям почти сразу же пришлось применить взрывающиеся стрелы. Одно попадание такой стрелы почти наверняка гарантировало смерть врага.
Вскоре все прорвавшиеся сатки были уничтожены, и люди стали медленно продвигаться вперёд, оттесняя врага, но стараясь не отходить далеко от спасительных развалин. Когда подошли на прицельную дальность, появились, наконец, и первые жертвы среди филий. Люди продвинулись ещё на несколько метров, и мёртвых кукловодов стало гораздо больше.
«Давайте! — думал Птунис, блокируя эти свои мысли. — Ну что же вы! Вы же не можете так бездарно и напрасно погибать! Пора уже вводить в бой клотов. Всё равно дальше мы не пойдём, а на прорвавшихся сатков мы, как вы, возможно, думаете, уже потратили своё новое взрывающееся оружие. Ну же, действуйте! Пора, иначе вы все погибнете!»
И филии, как будто услышали призыв Птуниса. Сверху на место сражения упали гигантские тени, и шестерка клотов стала стремительно опускаться вниз.
«Спять Сверху, — подумал Птунис, — повторяетесь!» — хотя других вариантов у врага практически не было.
Навстречу клотам устремились маленькие фигурки — совсем крошечные на фоне этих гигантов. У Птуниса защемило сердце — где-то среди них была и Дарица. Передние стрелки выпускали в атакующих клотов взрывающиеся стрелы, стараясь попасть в глаза, а когда те в растерянности или в ожесточении на короткое время замирали, мгновенно устремлялись вверх, пытаясь зайти к чудовищам сверху или сзади.
Птунису приходилось всё время крутить головой, чтобы держать в поле зрения все фрагменты битвы. Рядом с ним находился Зуб, который, как казалось Птунису, с любопытством наблюдал за сражением, также поводя головой из стороны в сторону. Однако с места кул не двигался. Приказ, полученный им от хозяина перед битвой, был однозначен: в бой не вступать, пока опасность непосредственно не будет угрожать ему лично или Птунису. И Зуб строго выполнял это соглашение.
Передняя линия филий сильно поредела, но новые рыбы выдвинулись из-за их спин, и ещё несколько десятков сатков устремились вперёд. Сражение закипело с новой силой.
Некоторым бойцам, сражающимся с клотами, удалось зайти к ним с тыла. Один за другим они выхватывали свои бомбы и вонзали их рядом с уязвимыми местами гигантов. А затем сразу же бросались врассыпную.
Птунис, затаив дыхание, следил за действиями смельчаков.
«Десять, девять, восемь, семь, шесть…»
Первой взорвалась бомба, прикреплённая к хвостовому плавнику одного из клотов. Огромный кусок плоти отшвырнуло в сторону. Рана была чудовищной. Клот забился в судорогах. Одна за другой взрывались следующие бомбы, которые удалось закрепить на телах клотов. Клот, раненный первым, вдруг перестал извиваться и, набирая скорость, вновь ринулся на обидчиков.
Как показывал боевой опыт колонистов, когда сатк бывал ранен, филии теряли над ним свой контроль, и обычно хищники покидали поле сражения. Клоты же так не поступали. Они стремились отомстить своим обидчикам. И это было плохо.
Стрелки стали осыпать его взрывающимися стрелами. Одна из них попала чудовищу в глаз. Клот замедлил движение и завертел головой. В это время какой-то смельчак подобрался к чудовищу почти вплотную и с расстояния нескольких метров разрядил пневматик прямо во второй глаз. Чудовище завертелось на месте, а затем развернулось и устремилось прочь.
Птунис перевёл дыхание. Всё-таки с ними можно было бороться, можно было обращать в бегство даже таких монстров. И это внушало оптимизм. Птунис перевёл взгляд на основную массу войска, сражающуюся впереди.
Подкрепление, состоящее из сатков, мало чем помогло филиям. Им удалось немногое. Несколько колонистов были ранены, двое убиты, но остальные поливали хищников кинжальным огнём, заставляя их держаться от людей подальше. Однако передняя линия колонистов была отодвинута назад, и филии оказались вне убойной дальности ружей. Пора было вводить резерв.
«Ну что ж, — подумал Птунис, — филии сделали свой ход, теперь очередь за мной. Седонис, начинай!»
Почти сразу же после этого люди Седониса с двух сторон ударили по филиям. Те заметались в панике. Птунис довольно улыбнулся.
Рыбы, конечно же, контролировали все территории вокруг колонии. Но даже они не могли знать про запасной выход, который до этого на памяти Птуниса ещё ни разу не использовался.
Как только началось сражение, все силы рыб были стянуты к единственному, как они считали, выходу из Ружаш. А в это время Седонис со своим отрядом осторожно выходил через небольшую дверь, расположенную на территории Кормушки.
Лаз был аварийный, очень узкий, через него мог протиснуться лишь человек. Ну и, возможно, небольшая филия. Больше никто бы через него не пролез. Таким образом, засадный отряд Седониса смог подкрасться к филиям незамеченным и ударить в нужный момент.
Филии гибли одна за другой, выкашиваемые ружьями людей Седониса. Многие сатки стали поворачивать назад и выходить из боя. Птунис торжествовал. Как вдруг всё переменилось.
Сначала он услышал коллективный вопль отчаяния, изданный убиваемыми филиями. А затем сверху на них обрушился ещё один резерв. Но на этот раз это были не люди.
«Проклятые рыбы! — выругался Птунис. — Какие хитрецы! Против одного моего они оставили в резерве два засадных отряда. И у кого только научились?!»
Новые десятки сатков и четыре клота вступили в битву. Люди уже не могли сдержать такое количество противников, и общее сражение разбилось на множество отдельных схваток. Всё закрутилось в вихре боя.
Какой-то колонист одну за другой всаживал очереди в тушу сатка. Тот явно был при последнем издыхании.
«Побереги патроны!» — послал ему мысль Птунис. Но они человеку уже не понадобились. Налетевший на него сзади другой сатк перекусил его пополам. Чтобы через секунду быть расстрелянным товарищами убитого.
Птунис прикусил губу. Он уже собирался сам вступить в битву, как вдруг… Пятёрка сатков вынырнула будто из ниоткуда. Двое охранников Птуниса погибли на месте. Птунис выхватил ружьё, как внезапно его словно хлестнуло чужим посылом: «Берегись!»
«Спасибо, Зуб!» — успел подумать Птунис, разворачиваясь и вытягивая вперёд руку с ружьём.
В паре метров от себя он увидел оскаленную пасть хищника. И она неслась прямо на него. Лишь один раз успел он нажать на спусковой крючок, а затем сатк налетел на него.
Защищаясь от огромных острых зубов, Птунис поднял ружьё вертикально и ударил им прямо по раскрытой пасти. Его отбросило в сторону и завертело как щепку. Придя в себя и вновь обретя равновесие, Птунис обнаружил, что ружья у него нет, подстреленный им сатк, постепенно сбавляя скорость, плывёт дальше, а к нему направляются ещё два хищника.
Птунис мгновенно выхватил пневматик и выставил его в сторону приближающихся убийц. Движения сатков замедлились. Птунис не думал, что сатки настолько разумны, что способны отличить пневматик от ружья, которого они, конечно, очень боялись. Но, возможно, хищники просто хотели поиграть с будущей жертвой. Внезапно сатки разделились и стали заходить к Птунису с противоположных сторон.
Птунис похолодел. Он завертел головой, ожидая помощи, но никто прийти к нему на помощь не мог. Те из охранников, кто остался в живых, отчаянно сражались за свою жизнь. Зуб, крутившийся как угорь, пытался прорваться к хозяину, но того ловко отсекал от Птуниса здоровенный сатк, не давая приблизиться ни на дюйм.
Вскоре Птунис уже сам так крутился, стараясь держать в поле зрения обоих подбиравшихся к нему сатков. И тут он заметил клота. Тот опустился сверху и направлялся к нему так целеустремлённо, что усомниться, кто является его целью, было невозможно. Чуть раньше Птунису это показалось бы очень подозрительным, ведь не могут такие силы бросаться против простого колониста. Здесь явно были видны руки, а точнее плавники, его старых знакомых кукловодов. Скорее всего, его каким-то образом вычислили филии. И решили, что кому-то пришла пора умереть. Но в данный момент ему было не до размышлений.
«Ну вот, — почти с облегчением подумал Птунис, — теперь, наверное, можно и расслабиться. Потому что это всё, и жить мне осталось…»
Чья-то маленькая фигурка метнулась клоту наперерез. Спустя мгновение, Птунис даже понял чья. Все женщины любили выделяться и красить гидрокостюмы в различные цвета. Но только у костюма его любимой был такой приятный бело-голубой цвет.
Клот, заметив прямо перед собой помеху, стал раскрывать свою пасть. В ту же секунду Дарица метнула туда бомбу, которую она уже держала в руке. Бомба, медленно переворачиваясь в воде, полетела внутрь чудовища. А Дарица выхватила ружьё и, когда бомба оказалась за частоколом зубов, выстрелила прямо в её боевую часть.
Взрывной волной Дарицу отбросило назад. Клот, лишившийся некоторых зубов и небольшой части челюсти, в ярости замотал головой. Откуда-то сверху опустились два колониста, оказавшихся прямо над клотом. Они достали свои пневматики и стали аккуратно, по очереди, всаживать взрывающиеся стрелы рядом со спинным плавником чудовища, раз за разом отрывая куски от его тела. Видимо, клоту это не понравилось, потому что он резко развернулся и бросился наутёк. Колонисты поспешно заработали ластами, направляясь на помощь Птунису, а оба сатка ринулись на него. Птунис выстрелил из пневматика прямо в морду ближайшего и, одновременно выхватив правой рукой нож, а левой — острогу, стал ждать приближения врага.
Неожиданные спасители стали на ходу стрелять из ружей в раненого сатка. Тело того задёргалось и стало разворачиваться в воде. Скорее всего, он уже был мёртв. Птунис с облегчением развернулся ко второму врагу и… с ужасом заметил, что он ошибся. Второй сатк нападал не на него! Вовсе не на него! Он наметил себе более лёгкую добычу и сейчас стремительно приближался к Дарице, которая только пыталась прийти в себя после действия ударной волны и не видела летящего на неё сатка.
«Дарица, сзади!» — изо всех сил завопил Птунис.
Девушка дёрнулась, но, слава богу, развернулась мгновенно. Она вытянула в направлении сатка ружьё и нажала на спуск… Выстрела не последовало. Пули, маленькие спасительные капсулы, которые должны были разорвать плоть хищника, отбросить его в сторону или заставить убраться восвояси, не полетели вперёд, не разорвали мышцы сатка и не раздробили его кости. Птунис не знал, почему. Была ли это осечка, или в обойме закончились патроны. Ему это было безразлично.
Время как будто стало тягучим и липким. Он продолжал что-то кричать, с ужасом понимая, что всё это уже бесполезно, потому что чудовище медленно, но неотвратимо приближалось к его жене.
Когда до Дарицы оставалось совсем немного, сатк, словно нехотя, разинул пасть. Дарица попыталась отпрянуть в сторону, защищаясь ружьём, но не успела. Сатк ударил её и отшвырнул в сторону. Дарица отлетела в сторону и застыла. Вода вокруг неё стала быстро темнеть.
Сатк сделал новый заход и попытался вновь вонзить зубы в беспомощное тело, но тут сбоку на него налетел Зуб. Его челюсти разорвали сатку плавник, и тот развернулся к новому противнику.
Птуниса не интересовало, чем закончится эта схватка. Его больше ничто не интересовало, кроме его любимой. Он подплыл к Дарице, взял её на руки и поплыл в сторону колонии. Надо было торопиться. Ведь её ещё можно спасти. В колонии есть Кулис. Он почти кудесник. И есть чудесные водоросли. Кулис обязательно спасёт Дарицу. Нужно только успеть.
Птунис не знал, сколько прошло времени, когда кто-то с силой рванул его за плечо. Он обернулся.
Это был Алманис. Даже сквозь стекло маски его глаза сверкали так яростно, что Птунис с лёгкостью прочитал его мысли:
«Ты не можешь уйти Птунис! Ты не можешь уйти сейчас, да и вообще не можешь уйти! Теперь уже никогда! Ты нужен там. Возвращайся, Дарицу отнесут в лазарет без тебя. Там ты ей не нужен, а здесь без тебя мы не сможем обойтись. Возвращайся, Птунис».
Он хотел сказать Алманису, что ему плевать, что ему глубоко плевать на всё сейчас, кроме только вот этой женщины, истекающей кровью у него на руках. Но руки его, как будто помимо воли, разжались и передали драгоценную ношу другим.
Двое колонистов, осторожно загребая ластами, направились в сторону колонии. Птунис проводил их взглядом, а затем развернулся и поплыл обратно.
Алманис осторожно сжал ему плечо рукой и поплыл рядом.
Вскоре Птунис был на месте своей старой дислокации. Он оглядел поле битвы и послал мысль Седонису: «Что там у вас?»
«Мы убили всех рыб, — тревожно откликнулся тот, — но я ощущаю сильное давление на мозг. Похоже, к ним идёт подмога, и нешуточная».
«Немедленно отходи, — приказал Птунис. — Со всеми мерами предосторожности. По дороге уничтожай всех рыб, что только попадутся. Как только соединишься с основным войском, начнём планомерный отход».
«Понял», — ответил Седонис.
Вскоре его отряд ударил в спину оставшимся в живых саткам, которые ещё пытались сражаться. Все они были уничтожены.
«Как у тебя с патронами?» — спросил Птунис находящегося рядом Алманиса.
«Перед встречей с тобой закончились».
«Значит, и у остальных то же самое, — резюмировал Птунис. — Седонис сообщает, что к рыбам идёт помощь. С одними пневматиками нам не выстоять. Надо отходить. Пошли своих людей подобрать оружие. Пока войско построится, у тебя будет время. Так что поторопись».
Алманис мгновенно испарился. Отряд Седониса присоединился к остальным, и командиры выстраивали армию в боевые порядки, соответствующие отходу. Птунис осмотрелся. Два клота были мертвы. Их туши не заметить было просто невозможно. Ещё двое парили в отдалении, не рискуя приближаться. Остальные, скорее всего, были ранены и покинули поле боя.
В пределах видимости появился новый отряд рыб. Там были лишь филии и сатки, но их были сотни. Они остановились в нерешительности, очевидно рассматривая место только что закончившегося сражения.
«Давайте, давайте, смотрите! — злорадно подумал Птунис, посылая мысль навстречу филиям. — Вся ваша армия, вся, что шевелила плавниками ещё утром, повторяю, вся она лежит здесь! Надеюсь, это заставит вас задуматься, а стоит ли вообще эта война таких жертв! Если вы, конечно, не просто тупые куски плоти. Ах, как бы я хотел, чтобы это было именно так!»
Да, сражение закончилось для рыб полной катастрофой. Весь их передовой отряд, кроме клотов, был полностью уничтожен. Это можно было бы назвать победой людей, если бы… если бы не потери. Потери…
Птунис стиснул зубы и подал знак, показывая войску, что можно отступать. Армия начала отход к колонии. Рыбы не преследовали их. Они оставались в таком же положении до тех пор, пока последний колонист не исчез за стенами Ружаш.