песню постоянно перематывало к началу мои корабли больше не приплывут к твоему причалу. твои сети заманчиво меня звали но я не приходил. твои сети заманчиво меня умоляли и я в них угодил.

я слишком много тебя читаю наверное. когда приходят в гости воспоминания я не лаю. и это пожалуй самое скверное. ты не даешь мне любовный корм. но меня хоть сейчас бери бери и сдавай в металлолом.

в камине, будто мое настоящее плавится а ты все никак не меняешься. говорит: как, однако, хорошо горит. однако хорошо.

у меня тату с твоим именем не на руке оно постоянно вертится на языке. пообещай мне что они не те. онинете.

я ненавижу всех тех, с кем ты не просыпалась с кем не обнималась с кем не целовалась на задних. я ненавижу всех и это мой смертный грех и мне не страшно. хочу быть с тобой устало и крайне безбашенно.

для меня говорить тебе о любви слишком накладно. я делаю это ежесекундно и от души совершенно бесплатно. все бы ладно только ты решила меня совсем никогда не любить так убого. каждый день каждый божий день себе яму все глубже и глубже рыть.

вот тебе еще одно доказательство того что без тебя мне никак. твое имя для меня отныне далеко не ругательство. оно мое помешательство. мое все.

я соберу все песни мира среди них непременно будет земфира и та ее песня про самолеты. ведь у нас с тобой свои взлеты/не взлеты падения. и мне нет никакой охоты потерпеть и в этом крушение это было бы самое ужасное и непростительное преступление.

увидишь меня и обрадуешься ты такая прекрасная когда (мне) улыбаешься.

мне постоянно хочется чувствовать тонкий запах твоих сигарет от тонкой кожи. он такой необыкновенный ни на что не похожий. и от этих бесконечных желаний у меня куча бед. целый букет. букетбед. и все, что я могу – их приумножить. о господи боже что она делает со мной что же.

грей меня и никогда не останавливайся. не тормози. как будто мы едем по трассе сидя на заднем сиденье такси. ты поднимешь свои глаза и спросишь – нам по пути? мы едем вместе и тут ничего не поделать. как ни крути. оно будет везти нас неизвестно куда. ты скажешь, что вся эта любовь такая никчемная лабуда. я нервно засмеюсь и спрошу: «да?» моя жизнь остановилась и мы больше не разговаривали никогда.

моя песенка спета даже при том, что не допел до второго куплета. и новость эта не самая страшная. ты не вернешься ко мне даже с окончанием лета. ты как крепость но такая безбашенная.

бывают такими сладкими твои строчки что уровень сахара в моей крови зашкаливает пока дочитаю до точки. *** но ты больше не пришлешь мне ни буквы. и такое молчание кислее неспелой клюквы.

я готов верить в каждую твою ложь. ведь то, что посеешь то и пожнешь? ты так прекрасно сыграла свою сложнейшую роль. я буду самым преданным зрителем. преданным тобой.

в моей жизни две главные героини муза и девушка. и одна из них явно сидит на героине. (и от этого у меня то ли море то ли пустыни внутри).

ты обнимаешь меня крепко-крепко и в твоих объятьях я – кукла марионетка. ты делаешь со мной все что позволяет делать фантазииразнообразие господи мы стоим на трассе машины, пожалуйста, не приближайтесь последнее что я разглядел – надпись «не прислоняйтесь».

а ты не отвечала на мои вопросы ни на один из. в тельняшках в полоску матросы трясли меня и просили: just breathe.

мы с тобой так нелепо расстались. в ушах ревел стон поездов что мимо нас мчались. своим взглядом-сканером ты касалась кажется каждого из моих позвонков. если бы мы играли в карты то в игре было бы несколько дураков. я и ты.

эти рифмы про лучшую подругу дашу и как бы было хорошо свалить вместе из раши. и как она не любит разговаривать а я люблю слушать. но я готов это молчание каждое утро себе заваривать. мне бы одно касание и непременно станут глупостью километровые расстояния. в этом одиночестве есть свое очарование. мне больше некого терять, вашевысочествовоспоминание.

говорят, никому не улыбаются рыбки. но как же? твои глаза-океаны и в них плавают они косяками и я вижу их мокрые полуулыбки.

твой взгляд такой горький как косточка в лайме но это мы оставим между собой в тайне. мы его воспоминаниями разбавим и выпьем до дна. оставив на дне лишь пару кусочков льда.

если бы я знал что эти разговоры станут только воспоминанием. я бы записывал их заранее. и учил наизусть. боже, скажи, пожалуйста, расписание чтобы я знал, когда прозвучит «не вернусь».

и я делаю свой кофе в кружке с питером. на стенах весят фото где мы в петергофе. кто-нибудь заберите меня отсюда и увезите. я так хочу гулять по этим великолепным улицам и жить по разным домам. возьму табличку и напишу «помогите. помогите сбыться мечтам».

когда я впервые увидел тебя ты курила свои любимые я еще подумал тогда пусть курение будет единственная беда тобой приносимая. ну да. ну да.

ты знала все песни брайна молко наизусть. пожалуйста, не покидай меня надолго. я без нас не продержусь.

люди все кругом врут. говорят: – да все будет good. время доведет меня до того. что однажды меня не найдут. если, конечно, кто-то станет искать. хотя. мне на все плевать. мне на все плевать. мне на все плевать.

когда ты ушла, небо решило покончить с собой и утро замерло на городском мосту

если бы рыбаки знали как ты умеешь кидать свои сети в море печали. они бы непременно завидовали тому как мало ты сидишь на причале. и какой несешь домой улов. и скольких оставляешь на берегу. ябезтебянемогу.

ты такая правильная ходишь в божий храм. молишься за свою гнилую душу? а потом напиваешься в хлам. и вся твоя вера тонет в океане который выбрасывает ее на сушу. от твоего бога не осталось ничего только воспоминание. и сушняк утром.

под твоим внимательным взглядом все внутри плавилось. ну, как плавленый сыр только я. ты была вся такая милая такая моя. хотя, от чего же была? ты и есть. только не здесь. только не здесь.

а ты танцуй танцуй и попадай в такт. и ни одного шага назад. как писал муракамихаруки. если будет нужно, я заплыву за самый далекий буй. лишь бы снова взяться за руки.

я читаю твои сообщения как верующие библию перед сном меня не волнуют ничьи мнения мол, перестань разговаривать с тем, кого нет. пусть между нами отсутствуют все глаголы (как писал фет свое «шепот, робкое дыханье») мне не нужно доказывать твое существование. я буду любить ближнего своего как самого себя. и даже сильней. до конца своих дней? – до конца.

я так хотел запомнить каждое выражение твоего лица. ну, когда от цветка пыльца и ты чихаешь. – будь здорова. ой. чего это я. между нами лежит ни одна москва и ни одна половина ростова. надо перестать возвращаться к тебе снова и снова.

ты, пожалуйста, уезжай поскорей. и не возвращайся более никогда. я наконец-то смогу замкнуться за сотней дверей ты только скорей. скорей.

твой голос такой простуженный постоянно. у меня такое ощущение что кашель – твой суженный. и мне на этой свадьбе будут не рады явно.

ночь волшебна, если не помнишь прошлого. (никита навышний) как иногда хочется стать твоим кумиром. но я давлюсь одиночеством возможно, я попаду в книгу гиннесса когда все закончится. человек, который все вынес.

люди уходят из моей жизни один за другим. у них кончается терпение и становится кто-то (кто-то не я) необходим. я пью какую-то дрянь и прошу тебя слезно. только ты не заканчивайся. как это вино. и. да. я серьезно.

мне бы быть моряком. однажды разбиться о скалы и опуститься на дно. я просто бы был усталым его знатоком. *твоего сердца морской соленой водою набитым битком*

открываю очередную бутылку бренди и все почти как в книге я питер пен а ты (не моя) вэнди. если капитан крюк возьмет меня в плен ты не спасай меня а бери рюкзак и на юг. только прошу тебя больше не летай ни с кем. жди меня в самый усталый месяц в году в конце декабря я приду.

делюсь с тобой своими руками. своими стихами. всем тем, что имею и не имею права отдать. я бы правда сгреб в охапку. и всю тебя сюда. с потрохами. но у меня уже ночь. двадцать три: ноль пять. если сны – это единственное, что может быть между нами два патрона держи. можешь стрелять.

дорогие люди уходят совсем неслышно. без скандалов, истерик и громких прощаний. они, собирая вещи, не просят помощи и стыдливо боятся смотреть в глаза. дорогие люди в самый последний вечер заметно нервничают и умолкают. остатки своих сомнений выбрасывают в мусорку и плевать на приметы про то, что якобы денег не будет. все еще будет. но не с вами. дорогие люди обязательно что-то оставят на память фотокарточки. теплую зимнюю куртку. зубную щетку. встанут, не поцеловав тебя, рано утром в самое запоминающееся для них в самое моросящее. дорогие люди уходят совсем неслышно. без слов, объятий и обещаний вернуться. ты будешь слышать, как закрывается в последний раз ими дверь и как ключ кладут под дверной коврик. это похоже на сеанс в кинотеатре когда фильм интересный, но слишком уж затянулся. кто-то не выдерживает и встает со своих мягких кресел оно пустеет. но ведь кино в любом случае продолжается.

минута молчания нашему небудущему времени. у тебя там свои заботы. куча сплетен и ни одной обо мне. какие же люди (влюбленные) идиоты любят тех кто их больше не.

сегодня я был просто обязан не уснуть а ночь обязана была быть такая невыносимая невыносимая никем и ни за что. и когда город окончательно погрузился в сон я вышел из дома и начал ждать маршрутку номер которой я не знал и знать не мог. разговаривал, нервно перебивая самого себя вспоминая то, чего никогда не было. и ждал. ждал. ждал. чтобы снова не уехать в место дорогу к которому если я и знал то уже давно позабыл.

ночь с охрипшим голосом мэнсона. не бойся, в монастырях лиссабона отмолят все непростительные грехи. пока я пишу, а ты читаешь мои уродливые стихи нам не страшна ни одна статья ни одного закона. пускай, я слишком много на себя беру пускай, через край героизм я без тебя стопроцентно умру и это для всех известный трюизм.

твой город задушит любого прохожего стены пугают своей откровенностью. хочу котом лизать с твоих губ мороженое с малиной и нежностью.

когда ты уйдешь будет самое тихое море. небо без облаков. и белинда стоит на повторе. рыбаки в этот день вернутся к детям ни с чем. а ты не вернешься ко мне. я отчаянно надоем. будет самый обычный день (читать: это ведь только начало) не волнуйся, все будет и будет все как попало.

лето осталось гостить совсем ненадолго. эта осень – колко и горько. глаза цвета черного чая одна ложка сахара на юг улетает очередная стая у тебя там душно. жара. ты меня не обнимаешь не гонишь. впрочем, это все, как всегда ты помнишь.

жить оттого, что все кругом живут и бесконечно твердят: все будет хорошо. сегодня или завтра – вовсе неважно а сами опускают свой пустойбезнадежды взгляд свое настоящее матерят пятиэтажно. стонут. стонут, не произнося ни звука верят, наверное, что за страдания им все простят неужели? неужели ваша вера столь близорука? все, что нам дорого, обязательно извратят. стоптанные ботинки и маловатые джемпера. и твои руки стали для меня чуть-чуть маловаты номер стерт, но не из памяти, ты ведь все знаешь мы поспорили, что если решка, то ты исчезаешь. даже не знаю, что или кто в такой глупости виноваты. позвони. расскажи, как у тебя пишется обо мне очередной пост я налью себе пятую, произнесу красноречивый тост ты – в трубках помехи. ты – одна неправильная цифра. чьи-то огрехи. я жгу очередной питерский мост. я к тебе нет. ты ко мне – нет. я лост.

вагоны не ставят точки, только запятые. (мокко) мой город превращается в питер в котором мокро но тебя и там нет, представляешь? нас разделяют сотни кроватей тебе рано вставать. и ты засыпаешь. я вспоминаю на тебе прозрачное платье под белинду и мокко как же мне одиноко как же вам одиноко.

у меня к тебе 20 литров тоски такой же зеленой, как иссыхающая трава. я у твоего дома корни в бетон пустил испепеляю свои права и стреляю себе сигареты только где же ты? где же ты?

мысли с длинной седой бородой путаются в ней же падают, не разбивая коленки. старые мысли возвращают меня домой хватают за горло и прижимают к стенке. старые мысли скашивают меня как летом траву старые мысли закрывают мне рот, держат в плену куда же вы делись все ау?

если будет холодная вьюга помни, я у тебя буду. стану лечить твой кашель твою простуду. пойду на край света за самой дорогой и волшебной микстурой. меня будет швырять от березы к березе сглотну своей горечи слезы вспоминая твои рукивиноградныелозы. меня пробьет озноб появится температура-дура, погорячеет лоб. береги меня, боже как будто нет ничего дороже. ты подходишь к ложе бегут сумасшедшие мурашки по коже кажется, тут что-то не вяжется. твои руки от безделья маются. соседи опять кричат, ругаются. а ты меня будешь ждать. ждать так, как кого-то не ждут твои бездонные глаза никогда мне не врут. и мне выгодно верить во всю эту муть. да, в добрый путь. в добрый путь.

ты всю жизнь ждал именно этого момента. как маленькая маша, которая хочет пойти в школу. ведь тогда она будет уже совсем большая. ей будет семь лет и 2 месяца. ну, как шестиклассницы мечтают о том, когда же они будут в девятом. мама разрешит им красить губы помадой и носить высокий каблук в школу. как марта, которая ждет свою зарплату. это – последний раз, когда она откладывает деньги. наконец-таки купит себе машину. прям как у элвиса пресли. или что-то типа того. и уедет далеко-далеко. например, до хусавика. говорят, там можно увидеть китов. уже 16:44. женщина прокуренным голосом объявляет, что поезд прибыл. люди бегут на второй путь. боятся, что он уедет и не возьмет их с собой. тебя хлопают по плечу и говорят: – давай, вперед. к мечте. а ты стоишь и не веришь своим глазам. сам ущипнул себя за руку. нет, ты не спишь. ты д.е.й.с.т.в.и.т.е.л.ь.н.о пассажир поезда, который исполнит твои мечты. берешь свою тяжелую сумку и ищешь свой первый вагон. затем нижнюю боковую полку. тебе улыбаются люди, приветствуют, задают вопросы мол, кто ты и любишь ли молочный шоколад. ты попал в самый лучший вагон на свете. за окнами твоего купе мелькают ростов, воронеж, елец. – а малину ли не хотите? ты нигде и ни с кем не был так откровенен. потом тула. и вот, ты уже жуешь тульский пряник на вокзале москвы. хочется закричать во все горло, что-то вроде: «я люблю россию». ведь сейчас ты – самый счастливый человек и никто не смеет мешать твоему счастью. сейчас ты снова маленький мальчик, который верит в чудо. но самое главное с тобой пока еще не произошло. ты все еще в душном вагоне. пьешь кофе со стакана, который обжигает твои пальцы. немного выпивший проводник говорит, что умеет показывать фокусы. ты смеешься и не веришь ни одному его слову. тем временем, ты все ближе и ближе к пункту назначения. остались считанные минуты. проверяешь, все ли на месте? затем, ты чувствуешь землю под ногами. ты такой уставший, в помятой футболке. говоришь: – здравствуй, Питер. стоишь и улыбаешься ему своей измученной улыбкой. ты любишь этот город. и, кажется, ты уже любишь этих людей вокруг. тебя встречает женщина с именем Лена. она будет твоим гидом. именно она знает все про твою мечту. ты снова улыбаешься. кажется, тебя здесь правда ждали. сумка лежит у тебя в ногах. этот ярко-желтый автобус везет тебя по улицам питера. и табличка, на которой написано «таллинн, москва, киев» но тебе никуда не надо ехать. ты там, где должен быть. лена говорит: – питер – самый лучший город на земле. ты подмигиваешь ей. здесь тебя понимают. эти дни займут лишь малейшую часть твоей жизни. но ты никогда не сможешь забыть то мороженое, которое ел в петергофе. ты навсегда оставишь монету с исаакиевского собора. открытки с петропавловской крепости будут всегда твоими любимыми. никогда не сможешь забыть то, как лежал на марсовом поле и ничто не волновало тебя. в гостинице запомнят твой халат и смешную походку. те песни, которые вы пели то ли с кристиной, то ли с аней. ну, песни земфиры про нежность и любимый город. а соседи требовали прекратить. но для вас не существовало никаких запретов. ведь вы были самые счастливые люди в самом лучшем городе на земле. но все кончается однажды. сумки собраны. ты в футболке с надписью «я люблю питер» прощаешься со своей мечтой, но обещаешь вернуться. обещаешь вернуться то ли кристине, то ли ане. у вас якобы все серьезно. и сейчас ты самый несчастный человек на свете. в своем первом вагоне, на нижней боковой ты ненавидишь себя за то, что не можешь остаться. ты должен уехать. говорят, что так надо. и ты едешь, смотря в окно. и ты понимаешь, что ты отдаляешься от того места, где тебе было хорошо. проводник, который завязал с выпивкой садится напротив. и спрашивает, что за книга лежит у тебя. ты открываешь сборник ес соя и читаешь первый попавшийся стих. железнодорожный романс. в такой момент ты знаешь, что ты не одинок. и понимание есть. оно есть на страницах сборника. оно есть в водянистых глазах трезвого проводника. оно есть в тех людях, которые едут вместе с тобою. в вагоне стоит полная тишина, нарушаемая лишь стуком колес и твоим голосом. эти люди понимают тебя и слушают. каждый переживает свое горе. каждый в этот момент обещает себе, что он вернется обязательно вернется на невский и скажет: – я с тобой. и если меня спросят, где живут самые счастливые люди… я назову твое имя, Санкт-Петербург.